Занятие для старого городового. Мемуары пессимиста

Оглавление

Игорь Голомшток. Занятие для старого городового. Мемуары пессимиста

Точка отсчета

Часть I. Россия

Глава 1. Арест отца (1934)

Глава 2. Колыма (1939–1943)

Глава 3. Москва (1943–1946)

Глава 4. Финансы и романсы (1940–1950-е)

Глава 5. Государственный музей изобразительных искусств им. А. С. Пушкина (1955–1963)

Рассказы музейных старушек

Глава 6. Всемирный фестиваль (1957) и художники

Глава 7. Синявские, Хлебный переулок, Север

Глава 8. Пляски вокруг Пикассо

Глава 9. Снова музей

Глава 10. ВНИИТЭ

Глава 11. Большие ожидания

Глава 12. Процесс Синявского и Даниэля и его последствия

Глава 13. Диссиденты

Глава 14. Штрихи к портретам

Глава 15. Спор о вере

Глава 16. Перед эмиграцией

Глава 17. Отъезд. Скачки с препятствиями

Часть II. Эмиграция

Глава 1. Лондон

Глава 2. Добрая старая Англия

Глава 3. Дела московские

Глава 4. Журнал “Континент”

Глава 5. Мои университеты. Колчестер, Сент-Эндрюс, Оксфорд

Глава 6. Дело Энтони Бланта

Глава 7 “Радио Свобода”. Галич

Глава 8. Би-би-си

Глава 9. Америка

Глава 10. Встречи (штрихи к портретам)

Глава 11. Второй процесс над А. Д. Синявским

Глава 12. Политика против эстетики

Глава 13. Вопрос языка

Глава 14. А. Д. Синявский – последние годы

Глава 15. Перестройка

Глава 16. Дела семейные

Вместо заключения. О пользе пессимизма

Фотографии

Отрывок из книги

“Занятие для старого городового”, – говорила моя бабушка, имея в виду, конечно, не сочинение мемуаров, но попадая в точку. Сейчас, когда мне перевалило за восемьдесят, делать в этом изменившемся за последние двадцать лет мире мне особенно нечего, кроме как перебирать крупу своей памяти, отделяя крупицы того, что может представлять интерес – для кого? для читателей, потомства, историков? – от имеющего значение только для меня самого, и, сидя за столом, заносить на бумагу тени прожитых лет, чем и занимаются многие мои сверстники, склонные, как и я, к бумагомаранию.

Я плохо помню свою биографию. Память нуждается в стабильности жизни, она привязана к месту, а у меня эти качества всегда были в дефиците. Так, в годы начального обучения мне пришлось сменить десять или одиннадцать школ: Калинин, Москва, Перловка, Малаховка, Расторгуево, еще что-то, потом Стан Хаттынах, Ягодное, Магадан, опять Москва… И далее – эмиграция: Лондон, Оксфорд, Сент-Эндрюс (Шотландия), Мюнхен, Париж, Калифорния, Кембридж (Массачусетс), Амстердам и многое другое. Неудивительно, что при таком жизненном калейдоскопе в памяти сохраняются только фрагменты, обрывки, кусочки прожитого. Отчасти поэтому я давно зарекся писать воспоминания. И не только поэтому.

.....

Жизнь моя в Магадане мало чем отличалась от предыдущей. Школа меня по-прежнему не интересовала. Летом при первой возможности я бежал к морю, благо оно находилось, наверное, где-то в километре от города. Нигде больше я не видал таких километровых отливов, оставлявших целые озера, лагуны воды, в которой суетились маленькие крабы, шевелились морские звезды, сновала рыбешка, шевелили щупальцами медузы… От зимы, проведенной в Магадане, кроме нудных уроков в школе и катания по сопкам на лыжах, в памяти не сохранилось ничего интересного.

В городе пошаливала освободившаяся из лагерей уголовщина.

.....