Читать книгу Игорь Жижикин. Свободный полет - Игорь Жижикин - Страница 1

П рямо над ухом раздался чей-то натужный кашель. Открыл глаза и увидел мужчину, внешний вид которого свидетельствовал о том, что лучшие его дни позади: мятая, несвежая, но некогда явно дорогая одежда, густая щетина, растрепанные волосы.

– Привет, закурить не найдется? – спросил он.

– Не курю, извини.

Дальше общались, активно используя язык жестов.

– Давно в Лас-Вегасе?

– Тоже проигрался?

– Откуда приехал?

– Из России.

– И как же тебя сюда занесло?! – воскликнул бомж.

Ну или что-то в этом духе. Во всяком случае, его изумленный возглас при моем убогом знании английского я понял именно так.

Не знаю уж, что он подумал обо мне, но тем ранним утром 1989 года я не просто валялся на скамейке, а набирался сил, чтобы рвануть в новую жизнь. Я был молод, здоров как бык и почему-то абсолютно уверен, что все здесь получится: непременно заработаю кучу денег и вернусь на родину в ореоле славы.

Как я оказался за океаном? Очень просто – приехал на гастроли в составе группы артистов советского цирка. На волне охватившего нашу страну предпринимательства в 1987 году был создан творческий кооператив. Туда вошли известные люди: Юрий Куклачев со своими кошечками, кинорежиссер Георгий Юнгвальд-Хилькевич, снявший «Трех мушкетеров», Вадим Станкеев – создатель уникального номера «Воздушный полет с акробатикой», где я работал, и Валентин Юдашкин с театром моды, на подиуме которого блистали самые прекрасные девушки на свете. С одной из них у меня случился роман. Но, увы, кочевая жизнь развела: мы, цирковые, отправились в Израиль, а Юдашкин с моделями совсем в другую сторону.

После Земли обетованной мы несколько месяцев с неизменным успехом колесили по Европе. Я тогда скопил денег на первую иномарку. Молодой был, хотелось выпендриться перед знакомыми, поэтому в Антверпене на автомобильном рынке взял подержанный «вольво» с автоматической коробкой передач и люком на крыше. А водить еще не умел, и воздушный гимнаст, партнер по номеру Валерий Томанов, целую ночь учил меня, заставляя нарезать круги у гостиницы. Так потом и доехал за рулем из Бельгии до Москвы.

В столице срочно сдал на права. Помню, холодина стояла лютая. Но я, гордо рассекая пространство на своей серебристой красавице с черным кожаным салоном, непременно открывал люк, чтобы водители проезжающих машин понимали, какой крутой парень сидит за рулем. А сегодня мне на понты наплевать: какая разница, на чем ездить, – это всего лишь средство передвижения.

Когда замаячила перспектива работы в Америке, выставил свою иномарку на продажу. Ею заинтересовались люди с Кавказа, дали хорошую цену – сто тысяч деревянных. На секундочку, это конец 1988-го, зарплата инженера – сто двадцать рублей! Чтобы избежать эксцессов, взял с собой друзей – цирковых джигитов. Моя вместительная сумка оказалась битком набитой купюрами достоинством в двадцать пять, десять и пять рублей. Замучился, пока их пересчитывал. А утром разбудил взволнованный отец:

– Игорь, машины нет под окном, ты что, на другое место ее поставил?

– Да вот она, в коридоре припаркована.

Родители обалдели: никто в нашей семье таких деньжищ сроду не видывал. По тем временам на них можно было, наверное, купить несколько квартир с видом на Кремль. Но кто ж об этом думал? Я с гордостью вручил маме, папе и бабушке приличные суммы. А они, люди старой закваски, не стали ничего тратить, положили деньги на сберкнижки – на будущее. Что сталось с советскими вкладами, всем хорошо известно…

Устроить американские гастроли взялся человек по имени Ник Високовский. Насколько он был опытен и успешен, мы не знали. Но Ник прилично говорил по-русски, работал с Чаком Норрисом, и мы ему доверились. Компания собралась выдающаяся: помимо нашего феерического «Воздушного полета» в представлении участвовал замечательный иллюзионист Эмиль Кио со своим коллективом, а также Александр Бондарев с великолепным номером «Русская масленица», были задействованы акробаты на шесте и подкидных досках, жонглеры на роликах и медведи, которые вызывали особый восторг публики.

Мы достаточно долго катались по одноэтажной Америке, выступая в небольших провинциальных городках. Но вскоре заметили, что зрителей становится все меньше. И, как выяснилось, вовсе не потому, что российский цирк был им неинтересен. Просто большинство и не подозревало о наших гастролях: Високовский почти не вкладывался в рекламу, считая это лишней тратой денег. А потом заявил, что мы сами виноваты, никому не нужны, и банально свалил, бросив нас в гостинице Атлантик-Сити практически без средств к существованию.

Денег нет, жрать нечего. От безысходности целый день купались в бассейне, загорали и ждали, пока нас кто-нибудь вызволит. И вот однажды появился человек, представившийся продюсером. Он рассказал, что в газете прочел о мытарствах русских циркачей и специально прилетел из Лас-Вегаса, чтобы помочь. «Ребята, поехали со мной, – убеждал он. – Это же столица мирового шоу-бизнеса, я вас непременно кому-нибудь продам».

Американец оплатил билеты на самолет, поселил в отеле. Мы ежедневно обедали в буфете, где в меню стоимостью три доллара входило шампанское. Сейчас таких цен и в помине нет! Нам нравилось абсолютно все. А главное – мы с воодушевлением ждали начала новых гастролей.

Но наш благодетель оказался очередным аферистом, решившим срубить бабла. С одной стороны, он вроде шел правильным путем: площадок в Вегасе хватало. Только все они были расписаны на многие месяцы вперед. Кроме того, выяснилось, что работать мы имели право исключительно с той организацией или человеком, которые привезли нас в Америку. А чтобы их сменить, надо было вернуться в СССР и заново оформлять рабочие визы. К такой головной боли и затратам наш «бизнесмен» оказался совершенно не готов и скоро испарился.

В результате вызволял нас родной «Союзгосцирк», оплативший перелет до Москвы. Ребята, с облегчением вздохнув, стали собирать вещи. А меня как будто переклинило. «Не надо никуда уезжать, – зудел внутренний голос. – Ну вернешься, и что тебя ждет? Кризис, работы нет. Оставайся и докажи, что ты мужик, который может заработать денег и помочь своим родителям».

Когда автобусы с нашими артистами отъезжали от гостиницы, стоял, махал им вслед, и вдруг защемило сердце: правильно ли поступил? Ведь я остался совсем один в чужой стране. Хотя… была в Лас-Вегасе зацепка. Как-то во время прогулок по городу встретил знакомых мексиканцев, гимнастов воздушного полета «Кабальерос», с которыми раньше пересекался на гастролях. Ребята меня сразу узнали, мы разговорились.

– Хочу остаться и попытаться найти здесь работу, – сообщил я. – Как думаете, это реально?

– Конечно! Оставайся.

– А если ничего не выйдет?

– Улетишь домой, у тебя же билет с открытой датой, он действителен в течение года, доплатишь пятьдесят долларов. Их-то по-любому заработаешь.

– А что делать с визой?

– Где ты ее получал?

– В американском посольстве в Москве.

– Тогда тебе не о чем волноваться: соберешь документы и попросишь ее продлить. А пока не устроишься, можешь поселиться с нами.

Адрес этих замечательных ребят я и показал портье гостиницы, как только автобусы с товарищами скрылись за углом. И тут выяснилось: дом их находится где-то в дальнем пригороде, общественный транспорт туда не ходит, пешком по пустыне не дойти. Единственный выход – такси. Но денег у меня – ни цента. Так я оказался на парковой скамейке, где был разбужен бомжом. Но и тогда жил, и до сих пор живу мечтой. Это спасает и держит на плаву.

Когда приехал в Штаты, мог произнести только: «Хай! Май нэйм из Игор, ай лив ин Москоу» – учил-то язык в школе и в Институте физкультуры кое-как, думал, никогда не пригодится. Таскал в кармане русско-английский словарик, каждый день записывал в блокнот новые слова, вечером просматривал и зубрил. Немного жалею, что не пошел в специальную школу, где избавили бы от акцента. А сейчас делать это уже не имеет смысла. Конечно, будь произношение абсолютно чистым, сегодня в кино существенно расширил бы диапазон своих ролей. Но зато я прочно занял в Голливуде свою нишу, и мое амплуа плохого парня мне нравится.

Через неделю встретил наконец своих мексиканцев. Они обещание сдержали и приютили. Правда, приходилось постоянно подстраиваться под график их работы, чтобы вместе на автомобиле добираться до Лас-Вегаса и обратно. Каждое утро просыпался с надеждой: сегодня повезет, непременно случится что-то хорошее.