Читать книгу Сезон серого гремлина - Игорь Камерзан - Страница 1

История моей семьи не знала другой профессии, кроме продавца яблок. Мой отец, мой дед, мой прадед – в общем, все мужчины в нашей семье были продавцами яблок. Поэтому, когда я родился 20 лет назад, моя ныне покойная бабушка с уверенностью предсказала, что я буду отличным продавцом яблок, на что моя мать заметила: «Как мудры слова твои, матушка!» – а мужчины одобрительно закивали бородами.

По старинному обычаю нашего города, чтобы определить будущую судьбу ребенка, как только тот начинал ползать и мог уже более или менее отличить собаку от сковородки, его помещали одного перед целым арсеналом всевозможных предметов, таких как подкова, кусок неотделанной кожи, гусиное перо, кошелек с деньгами, или, если повезет, нож, флейта или лютня. Считалось, что первый предмет, до которого дотронется ребенок, определит его будущую профессию. Тот, кто пытался поднять подкову, становился кузнецом. Взявшийся за перо становился грамотным человеком и шел служить счетоводом или, как это нередко бывало, был несчастным поэтом и известным трактирным выпивохой. На ребенка, случайно порезавшего свой нежный пальчик о лезвие ножа, вся семья взирала угрюмо. Считалось, что он вырастет слабым или умрет по своей же глупости. Но, в большинстве случаев, ножи клались тупые, не способные порезать вообще ничего и, к тому же, были направлены рукояткой к ребенку. Поэтому, когда в семье жуликов, воров и убийц мальчик завороженно смотрел на нож, а затем даже пытался взять его в свои ручки за рукоятку, а не ртом за лезвие, семья устраивала грандиозную попойку с традиционной дракой на ножах и трагической смертью двух-трех человек.

Поговаривают, что в благородных домах перед ребенком могли поместить арфу, маленького пони или даже томик магии первого уровня любой школы. Но, к сожалению, это все касалось лишь благородных домов. Или хотя бы более или менее приличных. В моем доме передо мной не было ничего, кроме яблок. И для моей семьи главная интрига заключалась в том, за сколько мой отец сбагрит выбранное мной яблоко на рынке.

Наш Штормхолд был страной вечного снега, расположенной в горном ущелье. Домом для потерянных, спасением для замерзающих путников, холодной могилой для многих поколений его жителей. Зима здесь началась давно, еще до моего рождения. Как раз тогда, когда нынешний Верховный маг встал во главе гильдии. Поговаривают, до него здесь еще были теплые деньки. Народ в Штормхолде можно весьма условно поделить на тех, кто еще помнит весну, и тех, кто с рождения ни разу не видел ни одного одуванчика, растущего в округе. Сами жители любят вспоминать об этом после заката солнца в местной таверне. Раньше «весенние» были гораздо многочисленнее «зимних». Порой «зимним» было весьма небезопасно сидеть в таверне допоздна. Но с каждым годом «весенних» становится все меньше и меньше. Что на руку мне. Хотя я бы не отказался увидеть растущие травы и одуванчики в наших горах. Раньше они всегда встречали путников, с радостью приезжавших в Штормхолд и с грустью уезжавших отсюда.

Гордость Штормхолда – это наша крепость, высоченная белая орлица, возвышающаяся среди скал, с множеством защитных башен, не раз выручавших нас во время Племен-ных войн. Второе место после крепости по значимости для жизни Штормхолда занимает таверна – место, где истории о великих магах прошлого разбавляют элем и вином. Домов, как и конюшен, в которых почему-то живут не кони, а бездомные, предостаточно. Еще имеются мэрия – каменное здание с огромными часами на центральной площади, куда мы все платили налоги, Форум – центр политической жизни, где собираются всем городом, спорят, голосуют и принимают важные решения, ледяной мост к крепости и другое. Башня магии с библиотекой всегда были настолько засекречены от простого народа, что любое упоминание знаний и магии у меня вызывало внутреннее отвращение. Фабрика големов производит механических созданий, едва восприимчивых к волшебству. Маги используют големов для того, чтобы отточить на них свое волшебное искусство. Каждый маг перед началом обучения должен купить за свои деньги голема и с ним уже ходить на занятия по магии. Простые ученики заказывали себе на фабрике каменного или железно-го голема, а ученики из благородных семей приходили с золотыми или даже алмазными големами – те служили гораздо дольше, чем их каменно-железные собратья. Дворцы титанов и наг – таинственные и сакральные места, куда простой смертный не попадал никогда. Ходят слухи, что где-то рядом с городом есть павильон джиннов. Мираж, на секунду становящийся реальностью. Кто случайно попадал туда, навсегда прощался со Штормхолдом и жил в царстве своих исполнившихся желаний. Ну и, конечно, нельзя не сказать про место моего рождения и, возможно, даже зачатия. Я имею в виду рыночную площадь.

Рынок, где было продано мое первое яблоко с неболь-шой надбавкой, был для меня гораздо больше, чем просто рынок. Всему, чему я в своей жизни научился, я научился на нем. Здесь я впервые заговорил, продал яблоко, научился ходить – именно так, сперва я заговорил, а потом научился ходить. Ведь для того, чтобы выгодно продать яблоко, для начала нужно научиться говорить, а ходить, как мне казалось, и вовсе не обязательно: знатные люди никогда не слезали со своей лошади, а у особенно знатных всегда были паланкин и слуги. Так вот, рынок был для меня гораздо больше, чем просто рынок. Я знал о нем все, каждую мышиную нору, каждого продавца, его родословную до пятого колена. Все мои друзья работали на рынке. Все мои недруги были покупателями на нем.

Еще с детства мне нравилось считать деньги. Звенеть ими, держать их в руках, перекладывать из стопочки в стопочку. Каждый заработанный мной золотой я тщательно прятал от чьих-либо глаз, берег, запасал и иногда одаривал себя или своих родителей недешевыми для маленького мальчика подарками. Мне тяжело сказать, зачем я так сильно стремился к богатству. Видимо, моя любовь к блестящим предметам выразилась в стремлении заработать как можно больше, а потом мне просто нравилось радовать подарками себя или окружающих. И в этом мне помогали мои яблочки.

– Эй, Эльсинор! Ты опять с перепоя с яблоками разговариваешь? – то был голос белобрысого олуха и по совместительству моего друга Бренна. Мы торговали за соседними лавками: я – яблоками, он – тыквами.

– Нет, не разговариваю, я же не бедняга умалишенный.

– Ну не стоит себя обманывать: после вчерашнего все в Штормхолде думают, что ты самый первый сумасшедший в нашем городе.

– Ничего не помню. И помнить не хочу.

– Так я тебе расскажу!

– И не надо мне этого рассказывать.

– Ты что, не хочешь знать главную историю этой зимы в Штормхолде?

– Нет.

– Тогда, может быть, ты хочешь знать, почему Роксан заявила, что не будет общаться с тобой, пока ты не сдохнешь и не сгниешь в могиле, а единственные, кто будут присут-ствовать на твоих похоронах, это алкаши из трактира и безмозглые големы?

– Что, так и сказала?

– Да, так и сказала.

– Священный Грааль!

– Тише ты, не ругайся так.

– Может, все-таки расскажешь мне? – попытался я, было, уговорить его.

– Смотри-ка, как ты заинтересовался! Нет, дорогой, теперь уж я тебе так просто не расскажу.

– Говори, каналья! – набросился я на Бренна, схватил его за уши и начал тереть их что есть мочи. Бренн отбивался как мог, но несчастные уши Бренна сперва покраснели, потом побагровели, а потом мне и самому стало страшно, что еще немного и он их лишится

– Хватит! Я все расскажу, только пусти меня! – прошипел Бренн, и я разжал хватку.

– Хорошо, – сказал я и отпустил его. – Так что же я вчера натворил?

– Помнишь, как ты приставал к Роксан, а она сказала, что не думает, что пьяным у тебя больше шансов?

– Да, помню, но это было последнее, что я помню про тот день.

– Не расстраивайся, я тебе расскажу остальное. После того, как она пятый раз за вечер сказала тебе нет, ты полно-стью сменил тактику действий. Для начала, голосом сдавлен-ной ящерицы ты выжал из себя: «Нет проблем, дорогая, но ты еще будешь писать мне любовные письма на неделю любви», – взял пинту эля и, победоносно воздев левую руку к небу, выпил ее залпом, бросил кружку на пол, вскочил на стол, долго пытался что-то танцевать, – замечу, что музыкан-ты к тому времени уже давно покинули трактир, – упал со стола, ударился челюстью об пол, вышел из трактира и громко хлопнул дверью.

– Так вот откуда эта дикая зубная боль. А ты что, мышиный хвост, взял да и бросил меня одного?

– К сожалению, я тебя не бросил. Но только когда я вышел из трактира, ты зачем-то уже несся на гору к академии магии. Издалека я увидел, как ты стучался в дверь, рассыпая бранные ругательства в честь нашего главного врага – замерзшего порта, в который уже 30 лет не может зайти ни одно порядочное торговое суденышко.

– Пока что не очень красиво получается.

– К моему большому удивлению, маги не стали тебя спускать с горы, а само занятие очень скоро тебе надоело, и ты разбежался, плюхнулся на живот и покатился с горы по ледяным склонам.

– Странно, как я еще жив остался?

– Все сейчас задаются тем же вопросом. Спустившись к рынку, ты подбежал к лавке отца Роксан.

– Священный Грааль!

– Совершенно верно. О, сколько прекрасных персиков и груш ты перетоптал! Можно было накормить целую армию титанов.

– Как же отреагировал отец Роксан?

– Он полчаса гонялся за тобой по всему рынку, пытаясь посадить тебя на фамильные вилы. Ты драпал от него быстрее, чем летучая стрекоза с поля боя.

– Конечно, я бы хотел породниться с их семьей, но совершенно другим способом. Что же потом случилось с отцом Роксан и почему я до сих пор жив?

– Бедняга, гоняясь за тобой, совсем разволновался, упал и теперь лежит дома у какого-то коновала, считающего себя лекарем. Думаю, тебе стоит оплатить эти расходы.

– Да уж, пожалуй. А еще извиниться перед Роксан. Внезапно Бренн обратил свой взор на пару захожих гремлинов, намеревавшихся пройти мимо наших лавок.

– О, смотри-ка! Чета гремлинов. Не хочешь поработать?

– Не, я пока не в духе.

Слова «поработать» означали следующее. Выгода от торговли яблоками заключалась в трех основных действиях: как можно дешевле яблоки приобрести, как можно дороже их продать и как можно больше яблок подсунуть прохожему. Поскольку при покупке яблок всегда имеешь дело с такими же торгашами, как и ты сам, то рассчитывать задешево купить здесь не приходилось, и сэкономить на данном этапе можно было, лишь покупая яблоки сгнившие и червивые. Содрать с покупателя цену побольше было проще. У порядочных торговцев это умение воспитывается раньше, чем умение читать и писать. Но наиболее выгодным и самым любимым занятием для меня было подсунуть яблоко прохожему.

Оно составляло львиную долю моих доходов и требова-ло огромных навыков. В своих кругах я даже слыл мастером. Мог подсунуть в карман прохожего по три яблока за раз, потом наблюдатель «со стороны» разоблачал «вора» и затевал скандал с требованием оплатить украденный товар. Благородный человек пытался как можно скорее и тише отдать деньги, иногда даже приплачивал за молчание. Человек с более низкими моральными ценностями соглашал-ся на это с трудом. Гремлины же были настолько подлыми и противными созданиями, что могли не только не расплатиться за украденные яблоки, но и прихватить с собой еще парочку сверху. Когда ты обвиняешь одного гремлина в воровстве, они возникают перед тобой огромной толпой, гремя цепями, выкрикивая: «Справедливость! Есть же!» – толкаясь и перебивая друг друга. Выгода от обмана гремлина была минимальна, а вот хлопоты, которые они доставляли, огромны. Поэтому на предложение Бренна я ответил отказом. К тому же гремлины до безумия любят яблоки, и мне не хотелось терять своих лучших клиентов.

С кем только я ни проворачивал эту махинацию: с ремесленниками и крестьянами, с героями и простолюдинами, с иногда заезжающими к нам паладинами и монахами, даже с теми, кому уж никак не нужны мои яблочки. Я был настолько хорош в этом деле, что вокруг говорили: «Дьявол, а не продавец яблок!» Но настоящим вызовом было подсунуть свое яблочко магу. Маги были для жителей Штормхолда всем: нашей главной военной силой, нашей интеллектуаль-ной элитой, нашими духовными отцами – да и вообще они основали наш город для своих волшебных практик. А потом уже, к сожалению для них, появились такие, как мы, торгов-цы яблоками, поскольку одной манной сыт не будешь. Поэтому среди торговцев было так почетно облопатить мага. Говорят, за всю историю Штормхолда нам это удалось раза два. Если честно, мне кажется, что в Штормхолде не осталось существа, которое никогда, к своему удивлению, не обнару-живало в собственном кармане красивое яблочко, или маленькую тыковку, или несколько изящных, вкусных и безумно дорогих эльфийских хлебцев, завернутых в лист платанового дерева. Но что поделать: рынок в Штормхолде был один, а ртов очень много.

В этот самый момент я заметил, как к моей лавке реши-тельным шагом приближалась женская фигура с явно недобрыми намерениями. Без сомнения, это была Роксан. А по тому, с какой скоростью она шла ко мне, я догадался, что она тоже знает о моих вчерашних подвигах. Роксан подошла, точнее, подбежала ко мне, занесла правую руку и отвесила мне хлесткую пощечину.

– Чтоб тебя пожрала тысяча церберов, негодяй! – про-изнесла она вместо приветствия.

– Роксан…

– Ты, болотная ящерица, если ты не возместишь моему отцу все убытки, причиненные тобой, то мы с тобой никогда больше не увидимся.

– Но, Роксан! – робко промолвил я, думая, что бы сказать.

– Что?

– Ничего.

Я не нашел никаких слов, которые могли бы хоть как-то передать мое сожаление, непонимание и заодно могли бы улучшить мою участь. Роксан еще раз взглянула на меня. Мне показалось, что в последний момент на ее лице возникла какая-то улыбка. Резко отвернувшись, она не менее стреми-тельно удалилась от меня.

Было не слишком приятно осознавать тот факт, что на меня свалился огромный долг, виной которому были моя глупость и неспособность держать себя в руках. Я тысячу раз проклял этот эль, этот трактир, всю эту гадость, что сопут-ствует веселой компании. Для начала я представил сумму денег, которую мне придется отдать Роксан. Затем я предста-вил, на что еще я бы мог их потратить. Второе занятие было более приятным, чем первое. Мне предстояло как можно скорее заработать эти деньги, чтобы окончательно не испортить отношения с ней. Среди всех девушек, что я встречал в Штормхолде, кроме пары случайно забредших к нам благородных эльфиек, Роксан казалась мне наиболее красивой. У нее были короткие белые волосы, темные глаза, гладкое правильное лицо и длинный нос. Мне особенно нравились ее сухие, слегка потрескавшиеся губы, которые мне несколько раз удалось поцеловать. Она была небольшого роста, но с первого взгляда на нее можно было понять, что эта девушка была настоящей королевой рынка, принцессой торгашей и мечтой всех нищих гуляк.

После визита Роксан я стал по-другому относиться к окружающим. Теперь, когда я глядел на кого-нибудь, я быстро просчитывал, как и за какое количество времени можно будет выудить из него максимальную сумму золотых монет. Быстро окинув взглядом рыночную площадь, я понял, что сейчас на нем нет ни одного достойного существа, с которого можно было бы получить желанные монеты, а вблизи моей лавки картина была еще более удручающей: здесь сновал всякий сброд и последние негодяи, вроде меня и Бренна. С этого дня мне нужно было зарабатывать вдвое больше прежнего, и ничто не способствовало мне в этом деле. И лишь где-то вдалеке забрезжил лучик надежды.

Старец, по всей видимости, маг, терся у лавки зелий и ингредиентов к ним, очевидно выбирая травы для какого-то своего волшебного снадобья. С виду он практически не отличался от обычного сгорбившегося старика и был одет в весьма ветхую зеленую шубу, бывшую раньше узорчатым одеянием мага. Он носил длинную бороду, был без головного убора, но густые волосы надежно укрывали его голову от холода. А главным атрибутом, выдававшим в нем мага, был его посох: ветхий, кривой, из гнилой древесины, развалива-ющийся буквально на глазах. Невозможно спутать посох мага ни с чем другим, как и невозможно не знать его силу. А по цвету посоха и по форме его верхней части – рога – можно было догадаться, какую школу магии преимущественно практикует тот или иной чародей.

Адепты школы воды, а таких в Штормхолде было большинство, использовали красивый посох синего цвета, чей рог напоминал структуру снежинки. Магический посох тех, кто занимался стихией огня, был алого, бордового или красного цвета, обладал множеством мелких рожков, направленных вверх, каждый из которых походил на пламя. Посох магии воздуха был с одним, двумя или тремя прямыми рогами, стоящими вверх, а посох магов земли был наиболее прост из всех. С виду обыкновенная палка любого дерева, кривая, но непременно с разветвленным концом, торчащим, как рога животного. Именно посох магии земли держал в руках маг с нашего рынка.

Молниеносно я схватил первое попавшееся яблоко и помчался к нему. Я хорошо помню то яблоко: большое, сочное, зеленое, немножко неправильной формы, – без сомнения, это был мой самый дорогой товар, который можно было бы подарить кому-то на праздник. Я решил, что уж если и пытаться обмануть мага, то нужно это делать ради стоящей суммы.

Старик был сосредоточен на выборе зелья, а значит, рассеян в остальных делах. Его кожаная сумка свисала слишком удобным образом, чтобы оттуда ничего не вытащить или чтобы туда ничего не подложить. Проходя мимо мага, я незаметно засунул руку в сумку, положил огромное яблоко на самое дно ее так, чтобы он не почувствовал резкого изменения веса в сумке, не менее быстро убрал руку и преспокойно пошел дальше. Когда я выполнял эти нехит-рые действия, отточенные мною до мелочей, кровь буквально вскипела во мне, и, как будто делая это в первый раз, я едва сдерживал себя, чтобы не затрястись от волнения, хотя мои ноги все-таки подкосились на долю секунды.

Затем нужно было выжидать. Дать ему осмотреться и, самое лучшее, когда «покупатель» будет приближаться к выходу с рынка, обвинить его в краже. Минуты ожидания казались вечностью, и, когда маг засобирался уходить, Бренн подбежал к нему и произнес дежурную фразу:

– Милейший, собираетесь ли Вы заплатить за то яблоко, которое взяли из лавки этого почтенного человека?

По традиции, следом подходил я, недоумевая, в чем дело. Бренн объяснял, что собственными глазами видел, как наш новый собеседник умыкнул яблоко, а я подтверждал, что действительно сегодня не досчитался одного, двух или даже трех яблок, но даже подумать не мог на этого «глубокоува-жаемого со всех сторон» господина. Затем мы вместе смотрели содержимое сумки или карманов «вора» и «неожиданно» находили там пропавшее яблоко. Однако на предло-жение Бренна маг произнес следующее:

– Вы, должно быть, ошибаетесь или путаете меня с кем-то.

– Тогда извольте предъявить содержимое вашей сумки, – не растерялся Бренн.

– То есть Вы утверждаете, что я, хранитель традиций академии, почетный архивариус магической библиотеки, профессор школы магии, друг и соратник бывшего Верхово-го мага, магистр стихии земли Сольнир, всю жизнь отдавший службе и защите Штормхолда, только что украл у вас яблоко?

«Ого, я копнул!» – испугался я и спокойно сказал:

– Есть подозрения полагать, что у вас в сумке находится яблоко, которое является моей собственностью, поэтому извольте предъявить содержимое вашей сумки.

– Но ведь я даже не проходил мимо вашей лавки.

«Тоже правда», – подумал я, но продолжал стоять на своем:

– Я настаиваю, чтобы вы показали содержимое вашей сумки.

– Вы настаиваете?

– Да, я настаиваю.

– Ну, хорошо.

Маг вытряхнул все содержимое сумки на землю: какая-то бесполезная книга, пара сухих корней, лепестки, кусок рога единорога величиной с наперсток – непременный атрибут каждого магического зелья, – и все. К нашему с Бренном огромному удивлению, яблока в сумке не обнару-жилось.

– Что ж, вы довольны?

– Да… Прошу меня…

– Ничего, – перебил меня маг. – Слышал я, что продавцы в нашем славном городе порою нечисты на руку.

Произнеся эту фразу, волшебник резко повернулся к нам спиной и засобирался уходить, не только не подобрав свое имущество, но даже и не взглянув на него, дав нам с Бренном как следует изучить содержимое его сумки, а почтенной публике – возможность насладиться представлением. Пройдоха-маг перехитрил меня. Только что он издевательски расправился с нами: стырил мое яблоко и преподал урок благородства, а сам, по всей видимости, получил от этого огромное удовольствие. Его силуэт медленно удалялся: ветхая, почти дырявая шуба, старый посох, длинная борода, почти до колен, щегольская зеленая шапка, сапоги из оленьего меха. Что? Зеленая шапка? Из какого же меха она сделана? Старик еще совсем недавно был без головного убора, и его седые волосы надежно защищали его голову от холода. Быстро смекнув, что к чему, я снова окрикнул мага:

– Милейший! – я выдержал паузу. – Собираетесь ли вы заплатить за яблоко из моей лавки?

Толпа изумленно смотрела на меня и на остановившегося на полушаге мага. Это, определенно, было для них что-то новенькое. Не раз на рынке случались сцены «обнаружения вора» среди покупателей, но никто никогда не пытался дважды обвинить одного и того же. Маг, который до этого был полностью уверен в своей победе, остановился на миг и, улыбаясь, медленно повернулся ко мне. Но его улыбка означала то, что, несмотря на свое поражение, он будет стоять до последнего. Не выдержав напряжения, Бренн закрыл лицо рукой и поспешил как можно скорее затеряться в толпе. Толпа не двигалась с места, жадно впившись в нас взглядами, и ждала, что будет дальше. Меня терзала в этот момент лишь одна мысль: волшебник, тем более такого ранга, никогда не признает своего поражения от торговца яблоками на рынке. Все ждали, что же будет дальше. И тогда я произнес:

– Милейший, собираетесь ли вы заплатить за яблоко из моей лавки или примете его от меня в знак почтения к вашему благородству?

Одновременно с этим я протянул из кармана всегда бывшее у меня на всякий случай красивое алое яблоко из тех, что растут в садах фей недалеко от полей Юного единорога. Толпа выдохнула. Показалось, что маг тоже. Вдруг он произнес:

– Я, Сольнир, почетный профессор академии магии, маг в пятом поколении, с удовольствием принимаю от вас это красивое яблоко в качестве извинения, но только если вы лично принесете мне его домой. Также я заявляю почтенной публике, что перед вами благородный человек, с которым, к сожалению, у нас возникло некоторое недопонимание.

От слов мага толпа на рынке почему-то радостно закричала, громко хлопая в ладоши, а кто-то, говорят даже, свалился в счастливом обмороке. То ли они были рады тому, что маг, почтенный маг, впервые на их памяти назвал рыночного торговца и простолюдина благородным человеком, то ли они просто были рады тому, что я остался в живых. Никогда я не видел ничего подобного на рынке Штормхолда. Маг отвернулся от меня во второй раз и медленно зашагал домой. Впервые у меня действительно украли яблоко. Впервые я уступил своему вору, но остался благодарен ему. Впервые я не стал разоблачать мага и отказался войти в историю Штормхолда. Слишком много нового за этот день.