Игорь Николаевич Сухих – доктор филологических наук, профессор Санкт-Петербургского университета, писатель, критик. Автор многочисленных исследований по истории русской литературы XIX-XX веков, в том числе книг «Проблемы поэтики Чехова», «Чехов в жизни: сюжеты для небольшого романа», «Сергей Довлатов: Время, место, судьба», «От… и до… Этюды о русской словесности», «Структура и смысл: Теория литературы для всех» и др., а также полюбившегося учителям и учащимся трехтомника «Русская литература для всех».
Двухтомник «Русский канон: Книги XX века» – итог «известной культурной игры» в составление списков «книг, которые должен прочесть каждый образованный человек, прежде чем умереть», «ста лучших романов», «двадцати великих поэтов» и т. д. Произведения, которые стали классикой XX века, преодолели свое время и сегодня читаются как свидетельства, пророчества, провокация. Тридцать очерков представляют русскую литературу XX века поверх барьеров – от «Вишневого сада» А. Чехова и «Петербурга» А. Белого до «Заповедника» С. Довлатова и «Генерала и его армии» Г. Владимова. Написанная в свободной эссеистической манере, книга адресована всем любителям русской словесности.
В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Оглавление
Игорь Николаевич Сухих. Русский канон. Книги ХХ века. От Чехова до Набокова
Русский литературный канон: формирование и функции
Введение. Русская литература: свидетельство? пророчество? провокация?
Струна звенит в тумане (1903. «Вишневый сад» А. Чехова)
Между Марксом и Богоматерью (1906–1907. «Мать» М. Горького)
Прыжок над историей (1911–1913. «Петербург» А. Белого)
Утопия и вера вечного еретика (1920. «Мы» Е. Замятина)
Гибель Дома (1923–1924. «Белая гвардия» М. Булгакова)
Киндербальзам среди кентавров (1923–1925. «Конармия» И. Бабеля)
Догма долга (1925–1926. «Разгром» А. Фадеева)
Остается только метафора… (1927. «Зависть» Ю. Олеши)
Русские странники в поисках Китежа (1926–1929. «Чевенгур» А. Платонова)
Самоубийца (1926–1929. «Самоубийца» Н. Эрдмана)
Книга о концах (1923–1930. «Сентиментальные повести» М. Зощенко)
Шаги Командора (1928, 1931. «Двенадцать стульев». «Золотой теленок» И. Ильфа и Е. Петрова)
Клэр, Машенька, ностальгия (1930. «Вечер у Клэр» Г. Газданова)
У прозрачной стены (1931. «Портрет»; 1935. «Город Эн» Л. Добычина)
Московский текст бродяги Гиляя (1926–1935. «Москва и москвичи» В. Гиляровского)
Поэт в зеркалах (1937–1938. «Дар» В. Набокова)
Отрывок из книги
Понятие/термин канон известно с античности. Однако в современной литературоведческой терминологии оно маргинально, используется редко и ситуативно.
Большинство толковых словарей предлагают искусствоведческое (совокупность художественных приемов или правил, которые считаются обязательными в ту или иную эпоху), богословское (совокупность книг Библии, признаваемых церковью боговдохновенными) и переносное (все, что твердо установлено, стало общепринятым) толкования.
.....
В русских толковых словарях слово «нервный» появилось в начале XIX века. Но литературе оно практически неведомо. У Пушкина «нервный» встречается только однажды, да и то в критической статье; еще по разу – «нервы» (в письме) и «нервический» (в незаконченном «Романе в письмах»). Но дело, конечно, не в слове, а в свойстве. Нервность – вполне периферийная черта у Пушкина и его современников, лишь изредка мелькающая в характеристике отдельных персонажей (скажем, сентиментальной барышни). Сам же мир, в котором существуют герои Пушкина, Гоголя, потом Гончарова, Тургенева, Толстого, может быть трагичен, но стабилен, устойчив в своих основах. (В особом положении Достоевский, которого Чехов не любил, но который в данном случае оказывается его непосредственным предшественником.)
И вдруг все вздрогнуло, поплыло под ногами. Крик, истерика, припадок стали не исключением, а нормой.
