Химические игры

Оглавление

Игорь Штерн. Химические игры

Доломитовые следы на паркете…

Логические обоснования…

Адские печи Аушвица

Бетта-Дихлордиэтилсульфидная атака

Под звуки гобоя

Диизоприлфторфосфат

Колосс на глиняных ногах

Талиген

Кровавый польский след

Отрывок из книги

По тёмному фасаду здания, со стороны сада, плавно двигалась тень какого-то субъекта. Изредка, со стороны дороги, появлялись блики фар автомобилей, на миг освещая таинственного незнакомца. Тень замирала. Выл ветер, сгибая тонкие стволы берёзы, а гладь озера покрывалась частой рябью. Тень обогнула угол школы и так же тесно прижимаясь к стене, направилась к не большому кирпичному пристрою на заднем дворе. Частые, огромные стеклянные окна мерцали в ночи, взирая на непрошенного гостя… Незнакомец и сам испугался большому, открытому пространству школьного стадиона, здесь он становился уязвим и видим. Подтянувшись за высокий подоконник, он ловко подтянулся на нём, и тесно прижимаясь к раме. Широкая форточка на счастье была полуоткрыта. Без малейшего труда тело скользнуло внутрь и с шумом приземлилось на бетонный пол. Опять замер и бесшумно, подбежав, к двери, не дыша, прислушался, никого. Крепкая дубовая дверь открывалась со скрипом, пришлось делать это по сантиметрам, постоянно выглядывая в огромный, тёмный коридор, делая его практически светлым. Под ногами поскрипывал паркет. «Проклятая рухлядь», мелькнуло в голове. Уже пройдя половину пути, он обернулся. За ним шли его же следы, но белые и влажные. Взглянул на ботинки. И в самом деле, подошвы были заляпаны белой, жирной массой. Видимо это не взволновало ночного гостя, потому как он вновь двинулся в путь и через пару метров свернул на огромный лестничный пролёт, ведущий вверх. Хоть здесь был постелен лёгкий ковёр, можно было ступать на всю ступню. Добравшись до второго этажа, он вдруг увидел своё лицо в открывшемся зеркале на площадке. Огромные, сосредоточенные глаза, бледное лицо и грация пантеры. Опять коридор, скрипучие дощечки паркета… Дойдя до его конца, уткнулся в перегороженный пенал, в котором помещались два кабинета. Правый из них и был целью визита. «Кабинет химии». Закрыт на простой замок, но было видно, дверь добротная и неподдастся сразу. Ещё раз взглянул в коридор, расстегнул молнию комбинезона. В руках блеснул обушок топора. Добротная берёза прогибалась дугой, но замок не ломался. Иногда лезвие, выломав щепу, с грохотом устремлялось на взломщика, едва не ранив. Раскорёженная дверь открылась, лишь после долгих усилий, и взору предстал пустой класс. Пройдя его до конца, он вновь наткнулся на дверь. Та, к счастью, была открыта. «Лаборатория». Маленький закуток был битком забит химической посудой, реактивами и весами. Аналитические, демпферные, в застеклённом каркасе… Отставив топор, полуночник принялся рьяно исследовать шкафы, то и дело отстраняя нужное на пустой стол. Набралось прилично. Осторожно сложив добычу в пару объёмных мешков, перевязал крепко верёвкой громоздкие весы. Окно лаборатории выходило на сторону сада, за которой была проезжая дорога. Взглянул на часы «Ещё десять минут». Держа на готове топор, он привалился к стене и устало вздохнул.

Со стороны костёла Святого Йорга появились неверные огни фар автомобиля. Два светящихся глаза свернули в аллею сада, и, проехав немного, погасли. Затаившийся в лаборатории человек встрепенулся и сразу подбежал к окну. Из темноты показались две короткие вспышки и тот, раскрыв окна прицепив к крючку два объёмных мешка, осторожно спустил их на землю. Перевязанные весы постигла та же участь. Покончив с этим он подцепил крючок к батарее отопления и отталкиваясь от стены ногами, быстро спустился сам. Верёвка осталась на весу. Кто то быстро приближался к добыче, то был подельник воришки и водитель автомобиля. Переглянулись. Каждый взял по мешку и бесшумно, ступая, по траве, исчезли в ночи…

.....

Утро на заводе. Отсюда он был виден как на ладошке. В модельную постоянно заглядывали мастера и начальство повыше, а так хотелось побыть в одиночестве. Гипсовые модели что он творил порядком надоели. Вот и сейчас очередная гипсовая заготовка заляпала пол, неправильно центровал, опять задумался. Тупое равнодушие. Сроки поджимали, а ничего нет., только вся стена в чертежах и расчётах. Тут даже протеже из конструкторского бюро не поможет! «Всё равно сделаю!» и сняв фартук пошёл пить чай с рабочими. Но и чай не принёс удовлетворение. « Ишачишь тут за 300 злотых»невольно вырвалось из уст. Никто, не обратил внимание, на монолог Сервачинского, это здесь обсуждалось изо дня в день. «Рабочее быдла!» устало обведя их, взглядом подумал он. О, зеркало.«Что за бледная физия?!». Круги под глазами нешуточные огоньки в них. Недобрые огоньки то. Смена шла к концу, и рабочий люд, с удовольствием отмывался в душевых. Да! «Как ребята не садитесь – в музыканты не годитесь!» думалось ему. К слову сказать, это и подобное умонастроение посещали кудрявую голову Каземира ежедневно; «Скоро начну думать о смысле жизни!» с усмешкой подумалось при выходе из цеха. Близилась небольшая взбучка, вот и нервничалось заводскому модельщику. Обратный путь проходил наискось через весь город и людской поток поглощал всё оставшееся внимание. Терялись силы, глаза просто отказывались смотреть на безобразных болбесов, праздно бороздящих по улицам и проспектам «Дьявол всех дери!»

По ходу маршрута лезли мысли. «Как только на руках у меня будет очищенный продукт, я стану врагом всего человечества и обратной дороги не будет!» Этого ли он хотел всю свою жизнь! Отец служил в Лодзинском костеле ксендзом. Каждую службу оттуда доносились величественные звуки органа, ораторий Баха и Генделя, Вивальди и Корелли. Мальчиком, Каземир часто заходил туда, и втайне от отца наблюдал, как тот вдохновенно играл. Над алтарём висел распятый Христос и сверху скорбно смотрел на прихожан. Огромные витражи искажали пространство разноцветными бликами, персонажи Библий составляли огромные полотна из смальты. Находясь, под этим впечатлениями, Сервачинский был равнодушен к играм своих сверстников, а вместо этого брал уроки у своего фортепиано у своего музыкального отца. Мать, некогда скрипачка Венского филармонического оркестра, очень скоро выбыла из гастрольного турне в виду профессиональной болезни правой руки. Да, та болезнь, которая перечеркнула карьеру Менухины в своё время. Но как педагог она научила сына и с удовольствием слушала его вечернее соло перед сном. В гимназии они с матерью часто давали концерты Берио, Чайковского, Брамса… А потом они трагически погибли; подвыпивший хулиган устроил стрельбу из автомата у самых дверей костела… Волею судьбы в 10 лет; пришлось остаться сиротою… Были и старшие братья Тадеуш и Генрик. Подростками они были отправлены в Варшаву, учиться в университет. Оба выбрали химический факультет и сейчас заканчивали учёбу. Трагедия их застала врасплох и ранним утром сентября, оба, в чёрных костюмах и галстуках, заплаканные и подавленные, стояли на пороге отчего дома. За младшим приехала присматривать сестра матери. Каземир плохо помнил день похорон. Говорили, что убийца попал в голову пани Ружичке, и лицо было сильно обезображено. Тела быстро захоронили и мальчика увезли во Вроцлав. Приёмные родители жили зажиточно и устроили пасынка в пансионат, где углубленно изучалась математика.

.....