Читать книгу Ладонью солнце не закрыть. Рассказы о служении в миру отца Иоанна (Крестьянкина) - Игорь Васильевич Евсин - Страница 1

Для пользы церкви, для блага дела

Вступление

Годы служения отца Иоанна Крестьянкина в миру (в сане иерея) прошли в основном на Рязанской земле (1957-1967 гг.) Это было для Православной Церкви временем сложным, противоречивым, но и очень интересным в познавании приходской жизни того времени. В конце 1950-х, начале 1960-х годов, когда Советская власть насильственно закрывала многочисленные храмы, отец Иоанн Крестьянкин говорил: «Не лишим себя храма, когда можем, но и с собою носить его поучимся: сердцем упражняйся в незлобии, телом – в чистоте, то и другое сделает тебя храмом Божиим».

Конечно можно было не только позакрывать церкви, но и разрушить их, но совершенно невозможным было разрушить дома миллионов верующих, в которых, так же, как и в храме был иконостас. При этом, многие из таких домов, при отсутствии в округе храмов становились местом для богослужений. Известно, что отец Иоанн Крестьянкин в соответственно подготовленных рязанских крестьянских избах тайком проводил богослужения (литургии преждеосвященных даров). Исповедовал, причащал, свершал требы. В тех селениях, где не было храмов, у него появлялись свои «уполномоченные по церковным делам» – женщины или старушки, которые приготавливали свою избу к приходу отца Иоанна и свершению им треб или литургий. Развешивали иконы, устанавливали в тазы с песком восковые свечи, зажигали самодельные лампадки.

Каждый приход отца Иоанна был праздником и для тех, кто его встречал, и для него самого, ведь он встречался с Божиими людьми, которые не утратили живую веру в Бога. Ни гонения, ни запугивания не сломили простых русских крестьян. В особенности «белых платочков», как называли женщин и старушек, демонстративно носивших в церковные праздники и воскресные дни белые платки, как символ верности Господу.

К приходу отца Иоанна «белые платочки» собирались в избе «уполномоченной по церковным делам». Если в селе когда-то был храм, то служба начиналась с молебна покровителю существовавшего здесь храма. После молебна батюшка совершал исповедь, соборование и причастие. После службы проводил панихиду.

А ведь тогда Советской власти казалось, что вот еще немного, еще чуть-чуть, и она сможет показать по телевизору «последнего попа». Властителям думалось, что священники к 1980 году будут не нужны только потому, что они воспитают «единый советский народ» в духе «научного атеизма». Громадная государственная машина по такому «воспитанию» заработала как раз в то время, когда отец Иоанн служил на рязанской земле. Давление на Церковь было такое, что некоторые священники отказывались от сана, а верующие публично отрекались от веры. Но вот чудо – прихожан в храмах становилось все больше и больше, а религиозность православных христиан становилась все глубже. Так ответил православный народ на ломку его духовных устоев. Этот же народ воодушевлял и священников. Того же Иоанна Крестьянкина, который прибыл на рязанскую землю после пятилетнего заключения в лагере и двухлетнего служения в Пскове, откуда он тайно уехал из-за возможного повторного ареста. Уехал не желая того, а по настоянию своего духовного наставника. Конечно, при желании власти могли арестовать его и в Рязани. Почему этого не произошло нам не известно. Однако известно, что во время его пребывания на рязанской земле отец Иоанн находился под постоянным контролем спецслужб. Он знал это, но не боялся. Он верил в Божий Промысл над собой, который считал главным в жизни каждого человека. Впоследствии архимандрит Псково-Печерского монастыря Иоанн (Крестьянкин) вспоминая о своем служении в миру не раз говорил: «Уж чего я только не видел! Чего только не претерпел! Все, всякие грехи к сердцу прилагались, но душа осталась чиста. Совесть чиста. Как зато теперь хорошо. Если бы вы знали, как хорошо про все это вспоминать и знать, что я совесть сохранил. От этого на сердце легко и радостно». Потому и годы, проведенные на рязанщине, батюшка называл благодатными. Он вспоминал их с благодарностью к Богу и с благодарностью к своим прихожанам у которых он учился народной мудрости. Учился у простых крестьян, которые были умудрены суровой жизнью и детской верой в Бога, от которой получили просвещение души, и потому приоткрывали перед отцом Иоанном глубину своего восприятия жизни в миру, заглядывая далеко вперед. Впоследствии батюшка с умилением вспоминал простую речь рязанских крестьян, которая была исполнена прозрениями. Именно общение с простыми верующими рязанцами открывало ему богатство Богом отмеченной души русского народа.

Духовническая деятельность отца Иоанна на рязанской земле не могла быть не замеченной властями. Чтобы оторвать его от прихода, от полюбивших его прихожан, уполномоченный постоянно переводил батюшку из одно храма в другой. За десять лет служения в Рязанской епархии отец Иоанн сменил пять приходов. И на всех указах уполномоченного о переводах есть приписка рязанского епископа Николая (Чуфаровского): «Переводится на благо Церкви и на пользу дела». Уполномоченный даже представить себе не мог, насколько эта приписка была промыслительной. Ну какое благо, какая польза могла быть от постоянной перемены места служения? Да и откуда было знать ему, атеисту, что такое Божья воля. А вот владыка Николай очень даже хорошо знал. «Отогрел души людей на этом приходе – пусть едет отогревать их на другом. Возродил этот храм – пусть возрождает другой» – рассуждал он. Так и получалось. Польза от переводов была очевидная. Храмы, из-за обветшалости готовящиеся к закрытию, восстанавливались, приходская жизнь оживала. Так и шел по рязанской земле батюшка Иоанн Крестьянкин со своим неизменным чемоданчиком-саквояжем из прихода в приход. Возгревал у людей веру, утешал отчаявшихся, ободрял унывающих и возрождал, «для пользы Церкви» как храмы, так и души рязанцев. А по сути и вся его жизнь прошла по слову рязанского владыки «для пользы Церкви, на благо дела».

Матерь Божия чистоту любит

На Рязанскую землю отец Иоанн Крестьянкин прибыл из Пскова, откуда был вынужден в буквальном смысле бежать, спасаясь от возможного ареста.

А посадить в тюрьму его хотели за активную деятельность по реставрации псковского Троицкого собора, в котором он служил после пяти лет заключения в лагерях, куда попал за священническую деятельность, за воцерковление огромного количества людей.

– Знаете, за что вы сидели? – спросил начальник лагеря отца Иоанна, выпуская его на волю.

– Нет, не знаю.

– За то, что вы вместо того, чтобы идти за народом, сами повели его за собой.

Но, вернувшись из ссылки, отец Иоанн остался верен себе и обетованию Божией Матери, являвшейся ему в заключении и сказавшей: «Ты будешь нужен людям».

В Пскове, в Троицком соборе, где ему было определено служить       после ссылки, отец Иоанн поновлял не только обветшалый собор, но души своих прихожан. Говорил горячие, полные глубокого не только духовного, но и житейского смысла проповеди, проводил личные собеседования, наставлял, утешал и как мог, материально помогал малоимущим. За такое дерзновение ему вновь стал грозить арест.

Батюшка, предупрежденный об этом, быстро собрал вещи и в одночасье покинул Псков.

Прихожане были разочарованы:

– Мы-то думали, он наш истинный пастырь, а он…

Нет, отец Иоанн никогда не был ни лицемером, ни трусом. Прошедший в лагерном заключении через издевательства и пытки, он, не сломленный духом, всегда учил ничего не бояться в жизни, кроме греха. Просто тогда не мог объяснить своей пастве, что скрыться от преследований его благословил духовник, игумен Иоанн Соколов. А послушание и безоговорочная вера в Божий Промысл, отец Иоанн Крестьянкин ставил в христианстве превыше всего. В своих письмах к духовным чадам он не раз приводил слова царя Соломона «Сердце человека обдумывает свой путь, но Господь управляет шествием его» (Притч.16:9.) «Свидетельствую я, – писал батюшка в одном из писем, – что лучшего и вернейшего пути нет, как жить по воле Божией. А волю Божию нам ясно являют обстоятельства жизни».

Так в 1957 году обстоятельства жизни привели отца Иоанна в Рязанскую епархию. Поспособствовал ему в этом духовно близкий человек, ключарь рязанского Борисоглебского собора, отец Виктор Шиповальников, человек интереснейшей судьбы, также, как и отец Иоанн, отсидевший срок в советских лагерях. В вину ему вменялось священническое служение на оккупированной немецко-румынскими войсками территории – в Одессе. А служил он в открытой румынами православной церкви. Однако официально его пытались обвинить за связь с английской разведкой, от чего он даже под пытками, категорически отказался. Вспоминая годы своих мытарств по лагерям отец Иоанн и отец Виктор иногда цитировали строчку, написанную неизвестным заключённым: «Со Христом и тюрьма нам свобода, без Христа и свобода – тюрьма».

После досрочного выхода из Воркутинского лагеря отец Виктор служил в разных епархиях, пока в 1951 году не был переведен в Рязанскую епархию. Первым местом служения ему был назначен Космодамианский храм села Летово, недалеко от Рязани. Но однажды, во время паломничества в Киевский Введенский монастырь, он встретился со старицей Ксенией. И она сказала ему: «Скоро Борис и Глеб дадут тебе хлеб». Через два года, в 1953 году это предсказание сбылось. Отца Виктора перевели на служение в кафедральный Борисоглебский собор города Рязани.

Отец Иоанн Крестьянкин познакомился с отцом Виктором Шиповальниковым в 1948 году через духовных чад владыки Николая Ярушевича, митрополита Крутицкиого и Коломенского, первого по времени председателя Отдела внешних церковных сношений Московского Патриархата. Дело в том, что они оба были духовными чадами владыки Николая. При знакомстве им было, о чем поговорить, поскольку оба познали ужас сталинских лагерей. Общительные, дружелюбные, с тонким чувством юмора, они сразу подружились и пронесли эту дружбу через всю жизнь.

И вот, когда в Пскове на батюшку Иоанна начались гонения то отец Виктор, через рязанского владыку Николая (Чуфаровского) помог ему перевестись в Рязанскую епархию. Приехав в Рязань отец Иоанн остановился одной женщины по имени Агафья. Эта женщина жила на окраине города в частном доме и ждала возвращения из заключения знакомого священника, отца Всеволода. Точное возвращение его точно не было известно, но срок его уже подходил к концу.

С отцом Всеволодом, приехавшим к Агафье был и отец Иоанн. Приехали в тайне, поздно вечером. По воспоминаниям Алевтины Мизгиревой батюшки были плохо одеты, худые и подкашливали. За трапезой в доме Агафьи установилась сразу легкая атмосфера. Отец Иоанн рассказывал что-то интересное, был весел, шутил, оттого все собравшимся было легко и радостно. «Все сразу почувствовали высокую духовность и какую-то светлую радость, которой нам так не хватало в то тяжелое время. Мы сразу полюбили батюшку. На наше счастье батюшка остался служить в Рязанской области, и у нас сохранилась возможность дальнейшего общения с ним» – вспоминала Алевтина Мизгирева.

Первым приходом в рязанской епархии стал для отца Иоанна Крестьянкина Троицкий храм в селе Ясаково Спасского района. Так по воле Божией именно на рязанской земле началось проявление духовных дарований батюшки Иоанна Крестьянкина. Став обыкновенным сельским священником, он познавал народную жизнь, и учился у простого народа духовной мудрости.

Когда прославляют какого-либо святого, в церковном песнопении поётся «по имени и житие твое». Иоанн Крестьянкин стал пастырем крестьян. Благодатным пастырем. Само имя Иоанн означает «благодать Божия», а фамилия Крестьянкин – от слова крестьянин, то есть христианин, как издревле назвали русских селян. Таким образом Иоанн Крестьянкин, по сути обозначает благодатный христианин. Митрополит Рязанский и Касимовский Симон, возглавлявший рязанскую кафедру с 1972 по 2002 год, говорил о благодати, что она, хотя и невидимая, но видимо проявляется на человеке. «Она видна на его лице – отмечал владыка Симон в одной из своих проповедей, – слышна бывает в разговоре. Как сладка беседа с таким человеком! Часто одно слово облагодатстванного человека целый камень снимает с наболевшего сердца, и на душе становится так легко, радостно, благодатно!».

Те, кто виделся с отцом Иоанном Крестьянкиным, в своих воспоминаниях описывают именно такие чувства, о которых говорил митрополит Симон. К примеру знаменитый художник-реставратор Савва Ямщиков, впервые встретившийся с ним на рязанской земле, описал его, как сияющего, радостного батюшку, с доброжелательной улыбкой и глазами, которые искрились любовью. Отец Иоанн показался Ямщикову ангелом, «парящим в воздухе».

Однако, хотя Савва Васильевич, будучи творческим человеком с тонкой натурой, увидел в отце Иоанне «ангела», все же в быту, в повседневности, благодатный батюшка был вполне земным человеком, обременённым житейскими проблемами и конкретными священническими обязанностями. Вот обо всем этом – о проявлениях ангельской сущности его души и о тяжести административно-хозяйственных забот мы и будем рассказывать.

Село Ясаково Спасского района Рязанской области куда в 1957 году определили на служение отца Иоанна до 1925 года назвалось Троица-Пеленица, а Троицкий храм в древности был соборным храмом существовавшего здесь Троицкого монастыря. В нем находилась чудотворная икона Пресвятой Троицы, по преданию приплывшая в эти места на пелене. Потому и монастырь называли – Троице-Пеленицкий. Это же название перешло впоследствии на образовавшееся здесь село.

В 1940 году Троицкий храм был закрыт, а в послевоенные годы возвращен верующим. Его настоятелем стал игумен Дорофей (Смиорнов), моряк воевавший с фашистами на Северном море. По окончании войны по зову Божию он принял монашество и сан. Отец Иоанн глубоко уважал живую веру отца Дорофея и с был в послушании у монаха-настоятеля. «Мы с отцом Дорофеем как родные братья от одной матери», – часто слышали от него прихожане. Забот у настоятеля и второго священника было невпроворот.

К 1957 году Троицкий храм обветшал до того, что крыша могла обвалиться в любое время. По назначении на служение в нем батюшка Иоанн стал сразу же заботиться о его ремонте. Кроме этого он решил тайно написать для храма большие иконы. Тогда сделать все это казалось невозможным по материальным причинам и небезопасным по причинам политическим, ведь в то время власти не поощряли даже мелкий ремонт храмов.

Однако политические причины не устрашили отца Иоанна Крестьянкина, а материальные трудности разрешились сами собой, после того, как из Москвы в Троицкую церковь стали приезжать почитатели отца Иоанна, его бывшие прихожане. Благодаря их стараниям и труду ясаковских прихожан за один сезон была отремонтирована крыша и побелены стены храма. А как же иначе? Ведь верующие молились здесь веками, это намоленное место. Несколько столетий стоял в селе Троице-Пеленицкий монастырь. Несколько раз горели его деревянные строения, но снова и снова они всем миром отстраивались. Люди не раз возрождали Троицкий веря в то, Господь всегда.

Служа в Ясаково отец Иоанн однажды приятно удивил своих прихожан тем, что, благословясь у настоятеля Троицкого храма игумена Дорофея, перестал брать вознаграждения за церковные требы. Весть об этом быстро распространилась по рязанской епархии. Казалось бы, хорошее, благое дело, однако оно вызвало неодобрение среди некоторых рязанских иереев. Вскоре к отцу Иоанну Крестьянкину прибыла делегация от многодетных священников. Они были обеспокоены тем, что теперь прихожане их приходов будут приводить его пример и требовать бесплатного проведения церковных треб. «Но как же быть нам, многодетным священникам? Нам же детей кормить надо» – говорили они отцу Иоанну. Батюшка был крайне озадачен и позднее вспоминал этот случай как урок того, что может случиться, когда проявляется ревность не по разуму.

Занимаясь хозяйственной деятельностью и ремонтом Троицкого храма, отец Иоанн, конечно же понимал, что священник должен обустраивать не только храмы, но в первую очередь души людей. Утешать скорбящих, помогать обездоленным. А время, в которое отец Иоанн начинал свое служение на Рязанской земле было скорбное. В селе Ясаково, как и во всей России была еще не забыта боль утраты тех, кто не вернулся с войны 1941-1945 годов. Много селян не вернулось из сталинских тюрем, многих загубили лагеря. По воспоминаниям ясаковских старожилов вдовы и одинокие матери порой голосили по ночам, стоя на коленях перед иконами Христа и Божией Матери. Голосили от тоски и от безысходно-тяжелой жизни. Людям нужна была духовная помощь. И они получали ее через игумена Дорофея и отца Иоанна, которые, как живительные сосуды питали своих прихожан верой и любовью к Богу.

Прихожанка Троицкой церкви Ольга Бирюля, рассказывала, как со слезами на глазах вспоминают старые ясаковцы батюшку Иоанна Крестьянкина. Для них он был как светлый ангел, который спустился с небес на Ясаковскую землю. Всех батюшка утешал и отогревал своим добрым любящим сердцем. По его молитвам вдовы погибших и не вернувшихся с войны обретали веру в спасение семьи и помощь Матери Божией. «Подойдет, бывало, светлый батюшка к нам, – вспоминала бывшая его прихожанка раба Божия Л., – всех своим добрым словом согреет, утешит, погладит своей ладошкой, а кому-то незаметно и денежку в карман положит. А еще он обладал даром целительной молитвы и прозорливости. Молитва его была очень сильная, и были случаи, что поднимала некоторых больных ясаковцев со смертного одра. Он и сам себя вылечил молитвой. Как рассказывал нам сам батюшка Иоанн – однажды он тяжело заболел, было у него воспаление легких. Врачи лечили его и прописали наставления, чтобы он все кушал, а был пост. Написал он маме своей, а мама дала ответ: «Сынок, родной, умирай, а Закон Божий чти». Стал он молиться о своем спасении Божией Матери и Спасителю своей горячей молитвой, кушал картошечку и масличка подсолнечного, когда можно было, вот и спасся.

Еще помню, что, венчая молодых, отец Иоанн со слезами на глазах молился за каждую молодую пару напутствия давал, просил хранить верность друг другу. Батюшка очень любил маленьких детей, всегда благословлял их, одаривал гостинцами.

Отец Иоанн обладал красивым голосом, очень хорошо пел. Однажды к празднику убирали мы храм, батюшка подошел и говорит: «Родные мои, убирайте чисто, Матерь Божия чистоту любит. И в храме, и в сердцах. Чистые сердцем Бога узрят». А потом мы уже слышим наверху, где колокольня, батюшка так красиво запел: «Воскресение Твое, Христе Спасе, Ангеле поют на небесах…», – и так запел, что нам показалось, что это ангелы святые поют. Хороший был батюшка, приветливый… Когда были большие праздники Рождество или Пасха он с отцом Досифеем все наше село обходил. А Ясаково тогда было село немаленькое – около ста домов. И во всех домах пели они церковное песнопения, славили Христа и окропляли жилища и их хозяев святой водой. Везде принимали их с радушием, а вот директора колхоза и председатель сельсовета не принимали их. Они коммунистами были и боролись с религией».

   Окормляя приход Троицкой церкви игумен Досифей и отец Иоанн не забывали и про тех, кто не имел возможности ходить в храм. И шли священники в отдаленные деревни и села, где церкви были порушены. Служили молебны, панихиды, исповедовали и причащали малыми дарами, утешали и ободряли тех, кто не в силах был дойти до Троицкого храма. Впоследствии отец Иоанн рассказывал, как однажды приехал в одно очень далекое село, где священника не было 30 лет и смутился. Селяне в этот день не вышли на работу, были празднично одеты, а ведь шла летняя страда, то есть напряженная работа по заготовке сена. «Ну, не миновать мне беды – продумал батюшка, – приедет заберут меня в милицию и посадят!» Но по милости Божией тогда все обошлось.

За неустанные труды на ниве Божией, за горячую веру и доброту души настоятель Троицкого храма игумен Дорофей полюбил отца Иоанна, в котором обрел духовного брата, а тот в свою очередь прошел у него монашескую школу послушания. В связи с этим старожилы села Ясаково до сих пор помнят курьезную, но поучительную историю. Так, однажды в начале Пасхальной седмицы некоторые прихожане пришли к нему в храм к отцу Иоанну с поздравлениями. А игумен Дорофей как раз в этот день по делам в Рязань уехал. Батюшка встретил всех радостный, улыбающийся.

– Как я вам рад, чадца мои! – сказал он. – Вот спасибо, что вы пришли ко мне! Может потрапезуем вместе? Вы чего-нибудь принесли с собой?

Прихожане опешили, ведь в трапезной стоял большой стол, на котором в честь Пасхи стояли разные угощения. Батюшку спросили, зачем нужно что-то еще, если на столе все есть?

Тогда отец Иоанн и говорит:

– А у меня нет благословения отца Дорофея брать что-либо с этого стола. Он неожиданно в Рязань уехал и ничего мне не сказал…

Вообще жизнь игумена Дорофея и отца Иоанна походила на скитскую, а службы на монастырские. Именно в то время в душе отца Иоанна окрепло всегда бывшее у него желание стать монахом. Но для начала он пожелал посоветоваться со старцем тогда еще открытой Глинской пустыни иеросхимонахом Серафимом (Романцовым). Игумен Дорофей благословил его на поездку к нему.

Старец Серафим, проживший 12 лет аскетом-отшельником в горах Киргизии и уже 10 лет бывший духовником братии Глинской пустыни, после первой же встречи признал в отце Иоанне Крестьянкине своего духовного сына и стал его наставником. Окрыленным вернулся отец Иоанн в Ясаково. Но здесь его ждало искушение.    Некоторые духовные чада отца Иоанна, приезжавшие к нему в Ясаково из Москвы, вдруг оказались чем-то недовольны игуменом Досифеем. До того недовольны, что тайно от отца Иоанна написали рязанскому владыке архиепископу Николаю (Чуфаровскому) жалобу на настоятеля ясаковского Троицкого храма. Владыка Николай вызвал отца Дорофея для объяснения. Вернувшись из Рязани отец Досифей стал горько упрекать ничего не понимающего отца Иоанна.

Когда же выяснилось, в чем дело, отец Иоанн был потрясен, а отец Дорофей наказал ему, чтобы он запретил своим духовным чадам приезжать в Ясаково. Батюшка исполнил послушание, данное ему настоятелем Троицкого храма.

Отсылая провинившихся с прихода и на полгода отлучая их от общения с собой, отец Иоанн с горечью сказал:

– Я два года любовью и заботой согревал отца Дорофея, а вы по неразумию и своеволию разрушили то, что мне удалось достичь большим душевным трудом…

   И все-таки отношения между ними восстановились. Христианское смирение и понимание что это был искус, победили вспыхнувший у игумена Досифея гнев. Их примирению способствовал и отец Виктор Шиповальников, навещавший своего друга отца Иоанна в Ясаково. Сблизился отец Виктор и с игуменом Досифеем. Они оба были фронтовики и порой рассказывали свои истории из военной жизни. Супруга отца Виктора матушка Мария говорила, что он часто вспоминал Божью помощь, которая на него снизошла во время войны. Вот что с ее слов рассказывал отец Виктор: «В 1941 году наша дивизия оказалась в окружении под Одессой. Многих, в том числе и меня немцы взяли в плен. Я стал лихорадочно думать, как бы совершить побег. И вот, когда нас под конвоем проводили по Одессе мимо кладбищенской церкви, я увидел большую канаву. «Всё равно, где умирать, – подумал я тогда, здесь в канаве или же в плену». «Господи помоги» сказал я тогда про себя, перекрестился и прыгнул в канаву. Конвой быль плотный и, казалось бы, этот прыжок не мог быть незамеченным. Но Господь уберег меня от неминуемой смерти. Конвоиры ничего не заметили. Когда колонна ушла далеко вперед, я выполз из канавы и пришел в церковь. Прислуживавшие там монахини нашли мне светскую одежду и уголок для проживания. Так я спасся».

Со своей стороны, игумен Досифей рассказывал историю о том, как держал на руках смертельно раненого друга. И тот, умирая, попросил его взять на воспитание его сына. И отец Досифей выполнил эту просьбу. После войны он с сыном своего погибшего друга жил в Прибалтике, где восстанавливал храм. За это его арестовали и посадили в тюрьму.

А отец Иоанн не воевал. Из-за плохого зрения он не был призван в армию, но также, как и его друзья-сомолитвенники побывал в заключении. Все они порой вспоминали о перенесенных в тюрьме тяготах. Отец Виктор, вспоминая о своих мытарствах, рассказывал, как следователь, добиваясь его признания о сотрудничестве с иностранными спецслужбами бил его кочергой по затылку и таскал за длинные волосы из угла в угол… Но, хотя от отца Виктора так и не добились признания в шпионаже его осудили на пять лет лагерей как «социально опасного элемента». Этапом отправили в Воркуту, на реку Печору.

Отец Иоанн Крестьянкин не раз вспоминал о пытках на допросах, о том, как следователь переломал ему все пальцы. А звали следователя также, как отца Иоанна – Иван Михайлович. На допросы он, как правило, вызывал по ночам. Накануне кормили только селедкой, пить не давали. И вот ночью Иван Михайлович наливает себе воду из графина в стакан, а несчастный священник, проведший без сна несколько суток и ослепляемый светом лампы в комнате следователя, томится страшной жаждой и выслушивает вопросы следователя. «Расскажи нам все – и ты будешь освобожден от мучений» – таков был смысл проводимых допросов. Но рассказывать было нечего. Отец Иоанн не признавал себя виновным ни в чем.

Следствие по его делу длилось полгода. Полгода пыток и допросов. А впереди обозначилась новая ступень испытаний – лагерь строгого режима. Там, находясь в сложнейших условиях, батюшка не потерял теплоту любви, простоту и благоволение, которые он проявлял ко всем заключенным. В его беседах всегда чувствовалось внимание и участие к человеку, отеческое отношение, а иногда и наставление, скрашенное мягким юмором. За такие его качества даже воры в законе и тюремная шпана относилась к нему сочувственно и называли его с уважительно «Батя».

Один из солагерников, Владимир Кабо вспоминал, каким был в те годы отец Иоанн: «Я помню, как он шёл своей лёгкой стремительной походкой – не шёл, а летел – по деревянным мосткам в наш барак, в своей аккуратной чёрной куртке, застёгнутой на все пуговицы. У него были длинные чёрные волосы – заключённых стригли наголо, но администрация разрешила ему их оставить, – была борода, и в волосах кое-где блестела начинающаяся седина. Его бледное тонкое лицо было устремлено куда-то вперёд и вверх. Особенно поразили меня его сверкающие глаза – глаза пророка. Но когда он говорил с вами, его глаза, всё его лицо излучали любовь и доброту. И в том, что он говорил, были внимание и участие, могло прозвучать и отеческое наставление, скрашенное мягким юмором. Он любил шутку, и в его манерах было что-то от старого русского интеллигента».

Вспоминая о годах заключения, отец Иоанн говорил о том, как горячо он тогда молился. По его словам, молитве лучше всего учит суровая жизнь. Истинная молитва была у него именно в заключении, потому, что каждый день он находился на краю гибели. «Повторить во дни благоденствия такую молитву невозможно. Хотя опыт молитвы и живой веры, приобретенной там, сохраняется на всю жизнь. А как часто душа без слов молилась Богу!» – говорил отец Иоанн.

В разговорах о своем тюремном прошлом игумен Дорофей и отец Иоанн Крестьянкин помирились и сдружились. Однако над их головами сгустилась туча. Уполномоченный, узнав о произведенном настоятелем ремонте Троицкого храма и об оживлении приходской жизни разгневался и вывел отца Дорофея из штата епархии с «волчьим билетом», отобрав регистрацию. А это означало запрещение его в служении.

А вот отцу Иоанну было довольно мягкое наказание. Он был переведен на новый приход, в село Летово.  Последняя служба батюшки в Ясаково была на праздник Воздвижения Креста Господня. На аналой положили крест, украшенный ветками кустарника с мелкими снежно-белыми плодами. На всенощной отец Иоанн с грустью помазывал своих, уже бывших, прихожан. Хор пел «Крест начертав Моисей…» По окончании службы батюшка воздвиг над головой крест, а потом благословляет народ. В храме стоит печальная тишина, у многих на глазах слезы. Это – прощание! Все происходит в полной тишине. Так символично благословил Господь своего раба иерея Иоанна Крестом на дальнейший путь в новый храм, к новым прихожанам.

Убрали отца Иоанна из Ясаково, но два года его служения там дали свои плоды. Приходская жизнь оживилась, люди в округе зажили церковной жизнью, а Троицкий храм преобразился, привлекая к себе ангельской белизной и примечательными иконами, установленными в нишах наружных стен. Но, конечно же не внешнее и внутренне убранство храма было плодом деятельности отца Иоанна в Ясаково. Главным было убранство душ его паствы, чистота их сердец и помыслов его духовных чад, которым он часто говорил: «Матерь Божия чистоту любит и чистые сердцем Бога узрят».

Иван большой и Иван маленький

Космодамианский храм села Летово был закрыт в конце 1930-х годов. Открыли его во время войны, когда Сталин дал послабление Церкви. Со всей округи стремились тогда попасть в него верующие. В 1957 году настоятелем Космодамианского храма был назначен священник Глеб Смирнов. Вспоминая о своем служении в этом храме он говорил, что ему тогда очень хотелось, чтобы богослужения были для прихожан понятными, чтобы требы хорошо воспринимались людьми, чтобы «радость людей преумножалась, когда они приходили в храм Божий, или просили совершить на дому благодарение Господу за его милость к нам грешным».

В 1959 году в Космодамианский храм на служение вторым священником назначили Иоанна Крестьянкина. О первой встрече с ним отец Иоанн Смирнов вспоминал: «Это было под Троицкую родительскую субботу. Я вошел в алтарь. Отец Иоанн стоял за Престолом. Увидел меня, лицо его просияло доброй улыбкой. Мы обнялись и подарили друг другу братский троекратный поцелуй. Я заметил, как у отца Иоанна загорелись глаза. Мне говорили, что с такими горящими глазами бывают люди с пылкой натурой.

Прошло несколько дней нашего сослужения, мы быстро сроднились, и я заметил, что он действительно одарён пылкой натурой и стремительным характером в деле устроения вверенного ему храма и верующих людей.

Отец Иоанн имел призвание уделять внимание совершению святых таинств и требным пениям, особенно в храме. Сам любил исполнять их. А богослужения совершал не так часто.

Святые таинства и требы он совершал истово. Совершение их занимало у него так много времени, что порой казалось, будто он совершает их не только в тех пределах, как они изложены, но значительно преумножает.

Помню, как исповедовал отец Иоанн. Уже произносилось «Со страхом Божиим и верою приступите». А он ещё беседует с отдельными исповедниками».

Отец Иоанн Крестьянкин был ростом невысок, а отец Иоанн Смирнов наоборот был рослым, высоким человеком. Так их в народе и звали – Иван большой да Иван маленький. А сомолитвенником и близким человеком для них обоих был отец Виктор Шиповальников, который когда-то также служил в Летово.

Призванием отца Иоанна было проповедничество, а отец Иоанн Смирнов как можно торжественнее обставлял церковные службы. Этим он поднимал у прихожан молитвенный настрой, возвышал их души ко Господу. Особенно трогательным было пение монахинь Браиловского женского монастыря, находившегося на Украине и закрытого в 1930 году. После закрытия Браиловской обители некоторые из монахинь перебрались на Рязанскую землю, жили при Космодамианском храме и пели на клиросе. «Поют, как ангелы» – говорили про них прихожане.

Ко времени служения отца Иоанна Крестьянкина в Космодамианском храме сложилась небольшая общинка из разных разоренных женских монастырей. Тайно совершались и постриги. И батюшка Иоанн стал для матушек общинки не только духовным руководителем, но и заботливым отцом.

Вежливым, обходительным, запомнился он летовским монахиням. Его деликатность характеризует следующий случай. Каждая из матушек выполняла своё послушание: Платонида пекла просфоры, Евдокия занималась шитьем, матушка Еннафа, старенькая монахиня, пела на клиросе. Раньше она обладала красивым, бархатным голосом. Но ко времени приезда в Летово отца Иоанна Крестьянкина голос у неё ослаб. На клирос пришли певчие из молодых послушниц. И тогда, чтобы утешить матушку Еннафу батюшка Иоанн благословил её читать в алтаре записочки о здравии и упокоении. И даже поставил для неё в уголке алтаря креслице для отдыха.

Как-то он заметил, как одна женщина опустила в кружку для пожертвований три копейки. Увидев батюшку, она сильно застыдилась оттого, что так мало пожертвовала. А отец Иоанн, помня о лепте евангельской вдовы, с таким воодушевлением отблагодарил эту женщину, что она сразу преодолела смущение, и у неё появился молитвенный настрой.

Но при необходимости отец Иоанн был очень даже строг. Летовские старожилы помнят, как однажды одну прихожанку он даже из храма вывел из-за того, что она нарушила свое обещание. Дело в том, что, читая женщинам, совершившим грех аборта разрешительную молитву, он брал с них слово, что повторять его они не будут. Но одна из женщин совершила грех аборта повторно и опять пришла к нему за разрешением греха. Очень рассердился тогда батюшка

– Как же так, – сказал он, – ты же ведь слово давала, крест целовала! И, нарушив обещание, вновь совершила тяжкий грех детоубийства!

О строгости отца Иоанна говорит такой случай. Как-то приехала к нему на службу одна женщина, раба Божия С. Батюшка в это время исповедовал. Женщина в предвкушении встречи с ним стояла и улыбалась. Когда же подошла очередь ее исповеди, отец Иоанн не допустил ее сказав:

– А тебе еще не время.

Так он прикровенно показал этой женщине, что во время исповеди не улыбаться надо, а сокрушаться о своих грехах. О чем потом сказал ей прямо:

– Коль уж ты пришла в храм, то должна стоять скромно.

Старожилы села Летово вспоминали, что отец Иоанн очень любил детей. Сиял от радости, когда приносили младенчиков для крещения. Он даже прощал молодых мам за то, что они редко посещают храм.