Читать книгу Песнь рождения, или Летящая с котами - Ика Маика - Страница 1

Я была нормальным, обыкновенным ребёнком, пока однажды не встретила её. Случилось это вот как.

Летом мы с тётей возвращались от её подруги, живущей в соседнем городе, и ждали автобус на автовокзале. Тётя ушла куда-то и велела мне охранять чемодан.

Глаза слипались от жары, я положила голову на рюкзак, надела наушники и не заметила, как уснула. Я снова увидела тот самый сон, который часто повторялся, но я не могла понять, о чём он.

Старый двухэтажный дом, снаружи покрашенный в светло оранжевый цвет. Он настолько стар, что во многих местах штукатурка с краской отвалилась вместе с кусками кирпича. Рядом с домом стоят широкие высоченные тополя. Они смотрят на него сверху и бросают на разогретые солнцем стены и окна кряжистые тени.

Я смотрю на дом и не могу отвести взгляд, смотрю и плачу. Потому что чувствую сильную тоску. А когда просыпаюсь, то не могу вспомнить, откуда я его знаю.

Меня разбудил громкий голос диспетчера, объявившего очередной автобус. Я открыла глаза, и вдруг напротив, под скамьёй, между свисающих ног пассажиров я увидела кошку. До того, как я уснула, на том месте её не было. Там вообще ничего не было даже помятого билетика или скомканной жвачки.

Кошка, на первый взгляд, тоже казалась обычной двухцветной: белой с серыми пятнами на спине, а вот живот у неё был неестественно большим. Она высунула маленький ярко красный язычок и тяжело дышала. Похоже, что жара достала и её.

Я обошла скамью, чтобы подобраться ближе к кошке и погладить. Но она неожиданно встала и прошла мимо, словно я была невидимой.

Кошка направилась к кассе, где толпилась очередь за билетами. Я оглянулась назад: тётя до сих пор не вернулась, значит, я не могла отойти от чемодана.

– Девочка, ты отойди в сторону! Не видишь, ты людям проход загораживаешь?

Я села на своё место и решила наблюдать за кошкой издалека. Она прошла в самую гущу человеческих ног, стоящих возле билетной кассы, и легла среди них. Я сняла наушники. Бубнящая музыка и то, что происходило снаружи, никак не сочеталось. Могла ли я знать, что всё, что произойдёт потом, не будет сочетаться вообще ни с чем, что я успела узнать за двенадцать лет жизни.

Было похоже на то, как если бы она собралась покупать билет. Кассир, как назло, обслуживала медленно. Люди хотели быстрее уехать, они не замечали кошку и возбуждённо разговаривали. Было страшно за неё, вдруг её кто-то пнёт по случайности или со зла.

Поэтому я отвернулась, не стала больше смотреть, закинула ногу на ногу, надела наушники, включила погромче плеер и продолжила слушать тупую музыку про тупую кошку, которая сама лезет, чтобы её пнули.

Вдруг я услышала: «Пржалуйста, помоги мне!»

Я обернулась и увидела, в конце зала тётю, она возвращалась. Когда она подошла, то велела мне быстро собирать вещи. Тётю я никогда ни о чём таком не просила, я понимала, как ей тяжело со мной. Но слова сами вылетели:

– Тёть Лен, смотри, там – кошка, – начала я, голос диспетчера в громкоговорителе меня заглушил:

– Уважаемые пассажиры, автобус из Фёдоровки подошёл к платформе…

Тётя поняла, что я хочу попросить её о чём-то, эффект неожиданности не сработал. Она ещё больше покраснела, на лице выступили капли недовольства и раздражения вместе с потом. Было ясно, она откажет мне в любом случае, на любую просьбу.

Она заталкивала в рюкзак мои вещи, а я ждала, когда же диспетчер закончит своё радио сообщение. Наконец, он замолчал.

– Тёть Лен, вон там – кошка. Она сильно пить хочет. Можно я её водички налью?

– О чём ты, Александра? Именно когда мы торопимся, ты опять что-то затеваешь!

– Там кошка…

Тётя повернулась, чтобы посмотреть, куда я указывала.

– Где, я не вижу…

– Да, вон, возле кассы!

– Нету её там, я не вижу. Не выдумывай! Может, она потерялась. Хотя, это не имеет никакого значения. Мы собираемся и идём на посадку.

– Я только налью ей водички.

Тётя удивлённо посмотрела на меня. Я и сама удивилась, никогда прежде я не была так упряма.

– На, держи бутылку. Во что ты собралась наливать, в ладошку?

– Я куплю пластиковую тарелку. Я быстро, я успею!

Тётя вынула из кармана свёрнутую пятидесятирублёвку.

– Мигом! – сказала она, протягивая деньги. – Водитель ждать тебя не будет.

Я нацепила рюкзак и скорее побежала в сторону буфета. К счастью, к этому моменту очередь разошлась. Буфет как раз находился рядом с билетной кассой. Когда я получала сдачу, я спросила у буфетчицы, от которой пахло жаренными беляшами и мужским одеколоном:

– А вы не знаете, во-он та чья кошка?

– А ты как думаешь?!

– Беляш! – прозвучал из-за моей спины мужской голос, и вытянулась оттуда же рука с деньгами. – Без сдачи.

– Наверно, – ничья? – пролепетала я.

– Точно! Так и есть, – ответила буфетчица. – Она недавно тут появилась, неделю назад.

– Вы её тоже видите?

– А я за всеми тут наблюдаю, – улыбнулась она.

– Она так сильно хочет пить, что высунула язык. Я налью ей воды… Мне дайте, пожалуйста, пластиковую тарелку.

Я положила смятые деньги на прилавок.

– Нет, девочка. Пить она не хочет, – ответила буфетчица, подавая мне одной рукой набор тарелок, а второй отдавая беляш мужской руке.

– И есть она тоже не хочет, – продолжила она, отсчитывая мне сдачу.

– А вы откуда знаете? – удивилась я.

– Проверяла. Что, думаешь, ты одна такая сердобольная?! Рожать она собралась, – сказала шёпотом буфетчица после того, как успела обслужить ещё одного покупателя.

– А, как она родит? Тут же вон сколько народу!

– Хочешь узнать как? Забери с собой и узнаешь!

Я ничего не ответила, я бы с великой радостью забрала кошку с собой, но тётя Лена не разрешит.

– А почему кошка не спрячется в безопасное место, раз такое дело? Зачем же она под ноги людям легла, которые её не видят и могут раздавить?

Буфетчица посмотрела внимательно на кошку, потом на меня и тихим заговорщицким голосом произнесла:

– А чтобы ты спросила меня об этом…

Я знаю этот прикол. У нас в школе девчонки так шутят над мальчишками, когда те пристают с тупыми вопросами. Чтобы отделаться, они им отвечают голосом уставшей от малолетнего ребёнка мамаши: «А затем! Чтобы ты спросил меня об этом».

Поэтому я не сразу вникла в смысл её слов, которые меня разозлили, будто я тупая какая. Я не сказала ей спасибо, сгребла сдачу и пошла к билетной кассе, где под ногами лежала кошка. Издалека я увидела, как тётя направилась с чемоданом на поиски меня. Я подошла к кошке, которая по-прежнему делала вид, что меня нет.

– А вот и я…

Она тут же повернула голову, и наши глаза встретились. Я налила ей воды, но кошка к ней не притронулась. Она смотрела так, словно через глаза забралась внутрь меня. Не знаю, почему, я быстро, пока не увидела тётя, подхватила кошку одной рукой, а второй сняла рюкзак, раскрыла его, вытащила вещи, которые лежали сверху и усадила её внутрь. Сзади приблизился запах беляшей и дешёвых духов.

– Осторожней! Там же у неё котята!

– А если она прямо сейчас родит, что мне с ними делать? – несмотря на то, что буфетчица мне нагрубила, я понимала, она единственная, с кем я могу это обсудить.

– С котятами? Раздашь в добрые руки, как вырастут. В чём проблема?!

– Да нет! Вдруг она прямо сейчас начнёт рожать, а я не знаю, чем ей помочь.

– Ничем. Ты ей и так уже помогаешь. Она сама знает, что делать. Вот, возьми коробку. Если надо будет, развернёшь, – она показала, как из сложенной коробки сделать снова объёмную, потом подержала лямки рюкзака, в котором уже сидела кошка.

– Да, не тряси ты так сильно, – услышала голос буфетчицы вдогонку.

Я поспешила навстречу к тёте.

– Тёть Лен, я…

– Быстро – в автобус! Чуть не опоздали из-за тебя!

Я поняла: она ничего не видела, и не стала ей ничего рассказывать. Взяла у неё из рук лишний пакет с продуктами и зашагала к выходу.

– А картонку-то зачем подобрала?

– Надо.

Тётя ничего не ответила, так как автобус вот-вот мог отъехать, и мы торопились.

Как только мы вошли в автобус, тётя Лена поругала немного за то, что долго пришлось меня ждать. Но мне не было обидно. Я ещё не думала о том, что я ей скажу дома, но сердце отстукивало радостную барабанную дробь, не смотря на то, что знала наверняка: она не разрешит мне оставить кошку дома.

Старый автобус оказался пустым. Странно, летом на вокзале – столько народу, все хотят куда-то уехать… Совпадение?

– Я пойду назад, музыку послушаю, – сказала я голосом заядлой врушки. – Если что, я – в наушниках.

      Я всегда так говорю, если хочу, чтобы меня оставили в покое. Когда я заглянула в рюкзак, кошка смотрела на меня огромными всепонимающими глазами. Она по-прежнему дышала тяжело, но пока лежала спокойно. Я с облегчением выдохнула и взяла её на руки, чтобы вытащить. Её тело было мягким, как вата, она перестала сопротивляться.

Волна осознания всей ответственности обрушилась на меня, руки затряслись от страха перед предстоящими событиями. Я собрала коробку, как меня научила буфетчица, и поставила её рядом с собой, посадила в неё кошку.

Старый автобус мчался по пустой дороге, качался из стороны в сторону, гремел, ревел, и, казалось, он вот-вот развалится на части. Я смотрела то на кошку, то в окно, потом откинулась на сиденье и начала следить за пробегающими мимо зелёно-голубыми волнами.

Сквозь рёв мотора я услышала нежное мурлыканье, заглянула в коробку, и… О, чудо! Как при замедленной съёмке из под белой шерсти хвоста, выглянул тёмный мокрый комочек. Я огляделась, ища подсказки. Что же делать? Но подсказать было некому, кроме тёти, которая, скорее убьёт, чем подскажет.

Вдруг я услышала:

– Рлюбрлю, рлюбрлю, благодарлю. Рлюбрлю, рлюбрлю, благодарлю.

Какой удивительный сон, подумала я. Но это был не сон, это пела кошка, а автобус превратился в дикого голодного зверя. Он нёсся по пустынной дороге с огромной скоростью, скалил зубы и дико рычал. Казалось, сейчас он вступит в схватку с любым, кто попадётся на пути и вздумает помешать, не смотря на то, что сам был уже старым и от него отвратительно, аж до тошноты, пахло бензином.

– Рлюбрлю, рлюбрлю, благодарлю, – продолжала выдавать кошка.

Я, конечно, знаю, как выглядят котята, когда немного подрастут. Но тот, что появился секунду назад, не имел ничего с ними общего. Махонький нежный кусочек мокрой шерсти, на котором тоненькой кисточкой была слегка прочерчена мордочка: глазки, носик, губки. Вытянутые лапки прижимались к телу, словно котёнок только что выплыл из чистого ручья, а на спинке костлявыми бугорками торчали крохотные сложенные крылышки. Кошка повернулась к нему, облизала, перегрызла пуповину, а потом снова продолжила песню:

– Рлюбрлю, рлюбрлю, благодарлю.

Я лишь смотрела во все глаза, как поочерёдно появлялись котята. Страшный железный зверь, внутри которого происходило это чудо, уже не пугал. Наоборот, я подумала, что рядом с ним мы – в полной безопасности. Он и сам сильно волнуется, и потому мчит со всей силы, чтобы быстрее доставить ценных пассажиров до места назначения.

Из-за спины я услышала тётин голос:

– Это что такое? Ты что тут вытворяешь?!

Я страшно испугалась и пролепетала:

– Ничего…

– Как это «ничего»? А это что? Ты что, тайком от меня подобрала уличную кошку?! Ты рехнулась?! Тётя вытаращила на меня глаза. – Значит, ты ничего не выдумала! Ах, вот, значит, почему мы чуть не опоздали! Ты что собираешься брать это с собой?

Под «это» она подразумевала не только кошку, но и маленькие мокрые живые комочки, и чудо их появления, и автобус, и меня с моим непонятным для неё счастьем.

– Я запрещаю! Сейчас же, как только выйдем из автобуса, ты отнесёшь и оставишь их где-нибудь под кустом. Летом жратвы много, не подохнут! Ты что забыла, сколько я денег потратила на ремонт? Они же мне все обои обдерут! Ламинат обгадят! О, боженька, что за какие мои грехи ты свалил мне на голову это наказание!

Под «наказанием» тётя подразумевала меня.

– Я возьму её с собой.

– Щас!

Даже автобус притих от тётиного крика и стал обычным автобусом. Кошка тряслась от усталости и перенапряжения, но продолжала петь. Значит, роды ещё продолжались. Наконец, появился пятый котёнок с яркими жёлто-коричневым пятнышками. Кошка не повернулась к нему и не облизала, она внимательно следила за движениями тётиных рук. Автобус в это время подъезжал к автовокзалу.

– Тебе напомнить, что благодаря мне, ты сама сейчас не в детдоме?

Автобус резко подскочил, тётя вскинула руки, чтобы удержаться на ногах, а кошка вскочила и зашипела. Она подумала, что тётя набрасывается. Добрые кошачьи глаза вмиг стали яростными, злыми, готовыми на всё ради котят. Тётя поостереглась её и закричала:

– Раз я тебе не нравлюсь, – вон! Иди, возвращайся в свой детдом! – её слова были обращены ко мне, но она смотрела на кошку.

Я больше всего боялась, что тётя сделает что-то с ней или котятами. Однажды я подслушала тётин разговор с подругой, которая подробно рассказала, как утопила котят, родившихся у её кошки. Тётя даже переспросила несколько раз, словно записывала кулинарный рецепт, который может пригодиться. Мне стало страшно. Казалось, она способна на всё, лишь бы избавиться от этой досадной неприятности. Водитель слегка притормозил, посмотрел в зеркало дальнего вида и спросил:

– Женщина, у вас всё в порядке?

Услышав его, я поняла, что ничего не случится, по крайней мере, здесь. Но на всякий случай, ближе придвинулась к коробке, склонилась над ней, обняла и сказала:

– Я никуда не пойду. Это – моя кошка, и котята тоже мои.

– Может, скажешь ещё, что ты их родила?

– Не скажу. Но теперь я за них отвечаю.

– Ответ неправильный! Это я за тебя отвечаю. Ты ешь на мои деньги, ты живёшь в моей квартире.

Это тупой спор, который я всегда проигрываю. Даже если скажу о пособии, которое она за меня получает, она начнёт перечислять, сколько денег, нервов и времени ей стоили мой компьютер, телефон, пальто и, прежде всего, я сама. Я чувствовала, как подо мной замерла целая вселенная в ожидании того, чем всё закончится.

– Тогда, вот что, – проговорила тётя тихо, оглядываясь на водителя, – иди и гуляй, милая! Вернёшься, когда вырастишь их, выкормишь, найдёшь им хозяев!

Тётя ринулась вместе с чемоданом к выходу, когда автобус остановился, а я поплелась следом с коробкой и рюкзаком, не понимая, что мне делать дальше. Чтобы попасть домой, нам нужно было проехать ещё несколько остановок на трамвае. Мы встали поодаль друг от друга. Тётя всем видом показывала, что меня нет. Я не чувствовала злость или обиду. Нежность к маленьким живым комочкам, страх за них, переполнили меня. Для других чувств места не осталось.

Скрипя и постукивая по рельсам, из-за угла выскочил трамвай. Я села на свободное сиденье, как тут же подбежала кондуктор. Я испугалась было, что денег на проезд у меня нет, но вспомнила, что осталась сдача от пятидесяти рублей и заплатила.

Осторожно приоткрыв коробку, я заглянула. Кошка лежала посередине, повернувшись на бок. Она заняла почти всё пространство. Котята уже успели присосаться к её титькам, кроме одного. Он лежал отдельно ото всех и не шевелился. Я вгляделась и поняла: он мёртв. Тут я вспомнила: это тот самый, с жёлто-коричневыми пятнышками, на которого она не посмотрела и не облизала, когда кричала тётя и размахивала руками.

Слёзы переполнили глаза и полились через край, как из дождевой бочки. Я плакала так, словно умерла я сама. Тётя была уверена, что я уступлю, как всегда уступала. Думаю, она уже прикидывала, кому их предложить, или как уломать меня, чтобы я оставила их в подъезде или во дворе.

Пусть делает, что хочет, пусть выгоняет меня из дома, но в этот раз всё будет иначе. Гораздо страшнее мне становилось от мысли, что с котятами и кошкой может что-то случиться, что они умрут.

В голове бешено вертелись разные предположения о том, что я могу. Уехать? Куда? К кому? У меня не было никого, кроме тёти, кошки и котят… Нет, наоборот, кроме котят, кошки и… тёти. Я жалела себя и плакала ещё сильнее. Просить деньги на остановках? Так себе идея. Может, я найду работу, чтобы покупать им корм? Но как мне найти её прямо сейчас? Я понимала, что все эти решения никуда не годятся.

Я вновь услышала, как кошка запела. Да, моя дорогая, это очень мило, что ты пытаешься меня успокоить. Даже слёзы бежать перестали. Но сейчас очень и очень важно что-то придумать. Я ещё раз заглянула в коробку. И тут я увидела, что мёртвый котёнок, исчез. Ужас! Меня всю затрясло от ужаса, который говорил мне: надежды нет никакой, пока ты сидишь в этом дурацком трамвае.

Я подхватила коробку и выскочила из вагона, хорошо, что двери были раскрыты на одной из остановок. Я перешла дорогу и поплелась по неизвестной мне улице. Откуда-то набежали тучи, хлынул дождь. Прохожие раскрывали зонты, я достала ветровку из рюкзака, накрыла голову, склонилась над коробкой, а свисающими по бокам полами от куртки прикрыла её.

Сквозь щель я видела, как на меня смотрит кошка и сказала ей:

– Не волнуйся, всё будет хорошо, вот увидишь…

Перед входом в супермаркет горели люминесцентные лампы. Я зашла в него, чтобы переждать дождь, а заодно и подумать, что дальше делать. Вдоль стены стояли пустые скамейки, я села на одну из них, сняла ветровку и открыла коробку. Она оказалась пустой.

Наверно я закричала, потому что ко мне вдруг подбежали люди, окружили и стали допытываться, что случилось, и где моя мама. Кто-то сказал, что нужно вызвать милицию. Пока они переговаривались и разглядывали меня, я быстро выскочила из супермаркета под дождь.

Я снова шла по улице, но теперь она оказалась абсолютно пустой. Вода лилась с неба, как из тысячи дождевых бочек. О том, чтобы вернуться домой, я даже не думала. Наконец-то, я была свободна и вольна решать, что мне делать. Никто мне не скажет: одень куртку, а то простудишься или марш скорее домой, на улице такой сильный ливень, выбрось кошку, иначе не пущу обратно в дом. Я сама решала, что мне делать, куда идти.

В ушах звенела песня:

– Рлюбрлю, рлюбрлю, благодарлю. Рлюбрлю, рлюбрлю, благодарлю…

Я представила, как приду домой без котят, а тётя, торжествующе скажет:

– Вот и молодец, что образумилась!

Нет! Не хочу образумляться! Хочу исчезнуть, как котята. На перекрёстке я свернула на другую улицу, по которой шли прохожие в прозрачных плащах с зонтами. Я их заметила только после того, как они прошли сквозь меня. Я обернулась, не веря тому, что произошло, как снова черезь меня прошли один за другим ещё несколько человек. И тут до меня дошло, что я стала невидимой. Я пробовала обратиться к встречным прохожим, но меня никто не слышал.

Я осталась абсолютно одна в неизвестном мне месте. Я скинула ветровку и поняла, что не чувствую холодные капли. Это произошло слишком быстро и слишком внезапно. Одно дело мечтать стать невидимой, другое дело стать ею по-настоящему и тут же начать мечтать обратно, чтобы тебя увидел хоть кто-то.

И меня увидели. Они.

Все, кто хоть раз пытался вообразить, как летали бы коты, если бы умели это делать, то они мне ни за что не поверят, когда я расскажу, как в реальности это происходит. Да, и я сама не поверила бы, если б не увидела.

Хочешь отгадать? Нет, они не раскидывают лапы в стороны и не машут ими. И перепонок между крыльями и, тем более, между пальцами у них тоже нет. Да, и пропеллера нет и подавно. Сдаёшься?

А вот как! Когда я уже отчаялась найти того, кто мог бы меня заметить, ко мне подошла уличная кошка, обтёрлась об ногу, задрав кверху спинку и хвост. Я поняла, что она меня видит и была счастлива. Когда кошка отошла, следом за ней подошли другие коты и точно также принялись кружить вокруг и поочерёдно обтираться об мои ноги.

Потом они понеслись, будто разыгрались, догоняя друг друга. Я подумала, что коты подрались, решила их успокоить. Пыталась вычислить зачинщика. Но они кружили вокруг всё быстрее и быстрее, я не заметила, как мир завертелся, голова и мысли сползли куда-то в сторону, и мне стало ни до кого, и я провалилась в темноту.

Когда мысли вернулись на место, я ощутила, что лежу на мягких пушистых воздушных потоках и лечу. Лечу, бешенный ветер свистит со страшной силой, что давно бы уже снёс не только голову, которую я подпираю руками, как если бы просто лежала на диване.

И тут только я ощутила тепло. С обеих сторон возле меня, свернувшись клубочками, летели те самые уличные коты. Четверо с одного боку, четверо – с другого (как раз там, где у самолёта вращаются двигатели). И ещё один лежал на спине, между лопаток. И все хором они мурлычут! Настоящие моторы!

Это было потрясающе! Жаль, что не догадалась тогда посмотреть вниз. Я летела, а моторы генерировали тепло! Облака, дождь, снег, ледяной ветер проносились мимо, а им – хоть бы хны! И так радостно, что хотелось, в самом деле, раскинуть руки и помахать ими, хотя бы для виду.

Вот, кстати, никто ещё не высказал такое предположение, что птицы крыльями машут для того, чтобы выразить восторг, ну, или когда им становится жарко, и у них потеет под мышками, а не для полёта? Думаю, что они и без махания прекрасно справятся. А вдруг это открытие? Или хотя бы иной взгляд на вещи?

От этих мыслей я уснула. А когда проснулась, вокруг меня суетились кошки. Одна в передничке стояла совсем близко, я чувствовала приятный запах её шерсти. Она прикладывала ко лбу влажную, прохладную тряпочку.

Кошка смотрела на меня и улыбалась. Это была другая, незнакомая мне, полосатая кошка. Она запрыгнула на одеяло, под которым я лежала, села на грудь, радостно обтёрлась своей мордочкой о мою щёку и сказала:

– Меня зовут Мурка. Я должна доложить о твоём пробуждении её величеству. Ничего не бойся. Царица мать хочет с тобой познакомиться и поблагодарить за то, что ты спасла её дочь и внуков.

После этого она спрыгнула с кровати на пол, устланный мягким ковром, безшумно подошла к огромной двери, толкнула её передними лапами и вышла.

Я осталась лежать под мягким тёплым одеялом, в роскошной кровати с балдахином. Прикосновения одеяла были такими нежными и ласковыми, я закопалась в него поглубже. И тут раздалось настойчивое и требовательное «мяу».

Я высунулась из-под одеяла, рядом с кроватью стоял серый огромный пушистый кот. На шее у него висел медальон с надписью: «Главный советник».

– Мяу! – ещё раз промямкал он, – Позволь представиться, я – Тигр.

– А я – Александра.

– Я – в курсе. Так вот, Александра, ты и дальше собираешься тут валяться?

– Не-ет, – ответила я.

– Тогда одевайся, да побыстрее! Вместе со мной ты идёшь знакомиться.

– С кем?

– Со всеми! Но сначала.., – он смутился, – почеши мне, пожалуйста, спинку…

На торжественном приёме в мою честь, об этом мне рассказал Тигр, огромный зал, размером со стадион, был заполнен разряженными кошками. Все они пели ту самую песню, которая называлась у кошек песней рождения: «Рлюбрлю, рлюбрлю, брлагодарлю! Рлюбрлю, рлюбрлю! Брлагодарлю!»

– Конечно же, принято знакомиться в самом начале, но Царица редко приходит вовремя, – сказал Тигр. – Поэтому просто отдохни пока.

После красочного и яркого представления, где выступили коты акробаты, лучшие солисты оперного и котокомедии театров, рок группы, придворная кошка повела меня к Царице матери всех кошек и котов.

Сначала я её не увидела, а когда посмотрела в ту же сторону, в которую смотрела Мурка, то увидела совсем не то, что ожидала.

Круглая ярко светящаяся сфера, похожая на зелёную стеклянную лампу с чёрной полосой по середине, выпячивала прямо напротив меня на белом пушистом ковре. Когда я инстинктивно сделала несколько шагов назад, то поняла, что это – огромный кошачий глаз на огромной морде, и что глаз светится, отражая многочисленные светильники.

Рядом с первым глазом находился и второй, только он оставался в тени.

Гигантского размера голова слегка склонилась в мою сторону. Я тоже поклонилась ей. По-правде сказать, я вообще не знала, как нужно себя вести в таких случаях. Таких случаев в моей жизни ещё не было.

Поэтому я протянула руку ладошкой вверх. Так я давала кошкам возможность познакомиться с моим запахом, когда встречала их на улицах. Царица только улыбнулась. Вместо неё отреагировал подскочивший ко мне тут же старший советник Тигр. Он сначала ласково лизнул мою ладонь шершавым языком, а потом больно её укусил.

– Ой! – вскрикнула я.

– Подобное панибратство к царской особе карается смертной казнью, милочка, – злобно заурчал он.

Царица велела Мурке научить меня обращаться с кошками в зависимости от занимаемого ими положения, а заодно принести всем по стакану взбитых сливок.

Обучение продлилось всего пару минут. После этого она вновь повела меня здороваться с Царицей. И я сделала всё, как положено: встала, потом присела на четвереньки, прикрыла глаза, «чтобы не умереть от великолепия её величества», вытянула лицо, как они вытягивают мордочки, когда принюхиваются или хотят, чтобы их погладили.

Царица Мать сделала то же самое. Наши носы прикоснулись друг к другу, но вместо влажной поверхности живого носа, я ощутила соприкосновение с чем-то гладким и холодным, как если бы нос Царицы матери оказался стеклянным. Я не успела опомниться от удивления, как Мурка повела меня знакомить с каждым котом и кошкой, находящимися в зале.

С ними здороваться нужно было иначе: я должна была в точности повторить движения, которые прежде совершил передо мной кот или кошка, которым меня представляли: обтереться щекой, если они оботрутся, прижаться боком, если кошка прижмётся, сидеть на месте или выгнуть спину дугой, если они сочтут наиболее подходящим именно такое приветствие.

Если Царице матери представиться получилось достаточно легко, то с придворными кошками знакомство выглядело ужасно. Здесь я готова была провалиться сквозь землю. Ведь нужно обладать такой же выдающейся гибкостью и изяществом, какие присущи им.

Великая Мать тут же поняла ошибку и велела провозгласить для меня особые правила, те, к которым я привыкла в моём мире. Важно, чтобы все кошки услышали о новых правилах. Потому что они, помимо того, что очень законопослушны, ещё и ужасно обидчивы. Особенно, когда их много, и каждый считает себя самым великолепным. И если кто-то из них заметит, что я нарушаю правила, действующие до моего появления, разразится страшный скандал, о чём мне рассказала Мурка.

Все кошки лежали или сидели на мягких атласных подушечках, пока я обходила весь зал, чтобы поприветствовать каждую или каждого. Они снисходительно наблюдали за мной и моим обучением кошачьему этикету.

Там было столько Васек Великолепных, Мурзиков Прелестных, Пусиков Наинежнейших, Фенек Ослепительных, Инокентиев Премудрых, Феликсов Непобедимых, Мурок Неописуемых, Барсиков, Нюшек, Федосиков и много ещё каких других, которых я, конечно же, всех сразу не запомнила. У меня кружилась голова от количества имён и впечатлений. Наконец, знакомство завершилось, но к тому времени, я ужасно устала.

Внезапно по мановению невидимой лапы все замолчали. Великая Царица произнесла:

– Дитя человека! От всего сердца благодарю тебя за то, что ты спасла жизнь моим прелестным внучатам. Проси всё, что хочешь!

Но я не знала, что можно ещё попросить, когда то, о чём я так мечтала, уже сбылось, и котята выжили.

– Я не знаю, о чём просить. Мне – не о чем. Всё и так хорошо.

– Тогда я приглашаю тебя погостить у нас, – сказала Царица.

Вдруг я увидела, как навстречу мне летят на крылышках пять пушистых комочка, пренебрегая правилами приличного поведения, как и положено котятам царского рода, они прервали мой разговор с их бабушкой. Котята бегали, кружились и кувыркались в воздухе. Царица мать улыбалась и смотрела на внучат с обожанием. Конечно же, я приняла предложение царицы остаться.

Рядом оказалась, дочь Матери Царицы, та самая белая кошка с серыми пятнами, которую я забрала с автовокзала. Она попросилась на руки и долго обтиралась о моё лицо мордочкой. Так она меня благодарила. Её звали Маня. Она познакомила меня с котятами, у которых уже были имена: Барсик, Муся, Дося, Кеша и Ричи. У Муси крылья росли из жёлто-коричневых пятнышек на спине. Ещё несколько таких же пятен расползлись на голове, вдоль хвоста и на лапках. Мы с ней очень подружись, она уютно устроилась у меня на плече. А когда пришло время ложиться спать, Муся легла рядом с моей подушкой и запела:

– Рлюбрлю, рлюбрлю, брлагодарлю!

Однажды днём, когда все коты сладко спали, небо резко почернело. Коты и кошки спят чутко, Муся тут же вскочила, нервно забегала и сердито заурчала, закинув мордочку вверх. Следом за ней проснулись остальные кошки.

Огромная стая страшных созданий с длинными кожистыми крыльями, со сморщенными оскаленными мордами, торчащими ушами и длинными усами окружили дворец тёмной тучей. Они норовили пролезть в форточки и щели. Нескольким это удалось, и они тут же набросились на меня, пытаясь уцепиться за волосы, но Муся летала вокруг и отбивала их атаки.

После того, как их удалось прогнать, Царица мать срочно вызвала меня к себе. Мурка долго петляла по узким коридорам с занавешенными окнами, наконец, мы подошли к очень маленькой дверце, никак не согласующейся с теми размерами царицы, которые я видела на приёме.

Когда я перешагнула, пригнувшись, через порог, то увидела белую кошку обычного размера, которая обезпокоенно бегала из одного угла в другой.

– Александра, не удивляйся, это я, царица – Пенелопа. Можешь звать меня просто Пеня, дорогая моя, но только тогда, когда мы с тобой вдвоём.

– А как же там..?

– Ты не заметила, там, в зале стояло большое увеличительное стекло. Должна же царица выделяться от своих придворных хоть чем-то? Вот Тигр и придумал этот трюк со стеклом. Это не ложь. Все кошки и друзья об этом знают, не знают только гости, и, главное, – те, с кем мы не дружим. Ты их видела сегодня. Это коуты и демоуты. Они ведут себя так только в том случае, когда наверняка чуют добычу. Думаю тебе известно, чем они питаются?

– Нет, – ответила я.

– Летучие демоуты и коуты едят похороненные воспоминания.

Потом она мне рассказала, что каждый котёнок с рождения получает оберег от матери, поэтому у кошек отличная память, и они никогда не сталкиваются с ними.

Сейчас нам надо подумать, как избавиться от них. Они не получили того, что хотели, значит, прилетят ещё. И будут прилетать до тех пор, пока не добьются своего. Как ты сама поняла, демоуты и коуты охотятся за тобой, вернее, за твоими воспоминаниями, которые ты похоронила. Голодные, они могут прихватить и наши воспоминания, которые очень дороги для нас или наших котят, чтобы разорвать их или превратить в себе подобных. Мой Первый советник Тигр (по заместительству – придворный учёный и волшебник) сразу принялся изучать летописи. В них не нашлось никаких сведений о том, как сделать оберег для человеческого ребёнка.

– Зато я нашёл рекомендацию правящему лицу, в данном случае, Царице матери: немедленно выдворить из страны того, кто привлёк внимание этих тварей, – заворчал Тигр.

– Советник! Не забывайтесь! Честь и достоинство не позволяют мне поступиться принципами. Считаю моим долгом защитить того, кто спас членов моей семьи. Тигр, миленький, поищите, наверняка найдётся способ сделать оберег для Александры!

– Его нет, ваше величество. Оберег для девочки может создать только мать, её настоящая мать в возрасте до трёх лун.

– Да! Александра, – обратилась ко мне её величество, – а где сейчас твоя матушка?

– Я не знаю. Я не помню, чтобы она была. Наверно, я была слишком маленькой, когда её не стало. Говорят, она умерла. Меня воспитала тётя, двоюродная сестра моего отца.

В следующие дни ничего не происходило, не считая небольшого переполоха, который я устроила случайно, когда мы завтракали.

Мне показалось, что я испачкала лицо сметаной и достала из сумочки зеркало. Как раз день был солнечным. Лучи дырявили кроны деревьев и проникали в столовую.

Один лучик выбился из общего потока, чтобы посмотреть на блестящую штуковину в моих руках. Стоило ему заглянуть, как зеркало схватило его и потащило за собой, приклеивая то тут, то там его ослепительных клонов.

Коты и кошки вместе с её величеством бросились их догонять. Мне давно не было так весело, я хохотала до икоты. Они, как обезумевшие, гнались за солнечными зайцами, ничего не замечая под собой, и совершали такие невероятные акробатические трюки, которые вряд ли им удалось бы повторить в повседневной жизни. И всё это только ради того, чтобы догнать луч.

Я шевелила зеркальцем до тех пор, пока кошки без сил ни свалились, высунув красные язычки. К тому времени я тоже наигралась, а столовая превратилась в руины. Мне стало совестно за всё произошедшее, что я заставила бегать даже Царицу мать. Я незаметно спрятала зеркальце обратно в кармашек. Коты так и не поняли, откуда взялось это скачущее нечто и куда потом подевалось. От усталости они долго ещё не могли прийти в себя.

На следующий день Великая Царица призвала меня, а слугам велела выйти из комнаты. Она спросила:

– Не известно ли тебе, дорогая моя Александра, что это за магия вчера творилась за завтраком?

Я призналась во всём. Царица, не рассердилась.

– Знаешь, я тоже люблю поиграть. Александра, миленькая, покажи мне ещё раз, пожалуйста, тот самый волшебный предмет.

– Зеркало?

– Да. Но я боюсь, что оно опять заставит меня бегать, а потом упасть без сил…

– Не бойся, Пеня. Я научу тебя, как им пользоваться.

Я занавесила окна, достала зеркальце. Играя, Царица, словно вновь стала котёнком. Она велела мне раздвинуть шторы, а сама принялась вращать им, мяукать и хохотать, глядя, как пойманный луч пытается вырваться на свободу.

Потом она велела мне запустить слуг и смотрела, как они стараются его поймать. Конечно же, покои Царицы тоже превратились в руины, но она об этом не сожалела. Восторг обладания неизвестной ей доселе магией, скрашивал мелкие неприятности. Одна из кошек запрыгнула очень высоко, а когда спрыгнула обратно, то разбила вазу.

Эта забава обернулась тем, что оставшуюся часть дня Царице пришлось самостоятельно за собой ухаживать, потому что вся прислуга валялась на полу без сил. Царица принялась убирать осколки, а я бросилась ей помогать и случайно порезалась об острый край одного из них. Царица спешно достала из поясной сумочки хрустальную склянку, выжала в него из пальца несколько капель моей крови, плотно закупорила и затем спрятала обратно.

– Думаю, очень скоро нам с тобой это пригодиться, – сказала она.

Она попросила меня никому не выдавать тайну зеркала. Я поняла, что оно ей очень понравилось, и сказала, что хочу ей его подарить. На что она ответила:

– Думаю, не стоит этого делать. Ведь это уже – подарок.

Я так хотела скорее вернуться к себе в комнату, что не стала спрашивать, что она имела в виду, о чём очень скоро пожалела.

Демоуты и коуты оказались настолько хитрыми и коварными, они похитили меня, когда все спали. Оказывается, ещё с прошлого набега в самом тёмном углу дворца Царицы затаился один демоут. Он открыл окно остальным, впустил их, и они выпили мои воспоминания все без остатка. Я забыла кто я, кто такая Муся, Пенелопа, Тигр. Мне стало совершенно безразлично. У меня отрасли чёрные крылья, на которых я научилась летать. А один раз я даже участвовала в ночном набеге на царство крыс и мышей. Коутам удалось схватить парочку маленьких мышат и растерзать их воспоминания, а потом и их самих.

На рассвете у границ страны демоутов и коутов появилась целая армия кошек и котов. Они сражались за меня, а я сражалась против них на стороне демоутов и коутов. Одна крылатая кошечка с жёлто-коричневыми пятнами, совсем ещё молодая, вылетела мне навстречу. В том месте, где должны были храниться воспоминания, зияла дырка, все они были съедены, я не узнала её.

Она подлетела очень близко и даже успела капнуть мне на плечо каплю моей крови из хрустальной склянки, которую ей дала Царица мать, но я сбила её крыльями, которые оказались больше её крыльев. После этого стаи демоутов и коутов окружили нас и набросились на неё. Они цепляли её длинными когтями и бросали на землю. А я смотрела, и мне было безразлично, потому что я ничего не помнила. Я не понимала, о чём она мяучит и кого зовёт. Она надеялась, что магия вот-вот сработает, и я стану прежней. Но этого не произошло.

В армии Царицы было намного меньше солдат, чем в армии врага, но они победили, а побеждённых взяли в плен. Ты спросишь: «Как им это удалось?» С помощью зеркальца, которое осталось лежать на моей кровати, когда меня похитили.

Царица ловила зеркальцем лучи и запускала солнечных зайцев в самую гущу армии противника. Рассвирепевшие коты гнались за ними, забыв обо всём на свете, в том числе о своих возможностях и о том, что их было гораздо меньше. Они совершали умопомрачительные акробатические трюки и кромсали врага.

Когда всё закончилось, Царица Мать велела поднести к моим глазам то самое зеркальце. Я увидела себя, вернее, то, что со мной стало. Почерневшее и сморщенное лицо, торчащие уши. Затем её величество поймало солнечный луч и направило его мне в глаза. Я вскрикнула от острой внезапной боли. В том месте, куда Муся капнула на меня каплю моей крови, вдруг стало горячо. Жгучая волна разлилась по телу, и я всё вспомнила.

Ко мне вернулись похороненные воспоминания. Я увидела, как мама, лежит в постели, перед тем, как отправить меня к тёте. Она достала из сумочки маленькое зеркальце и подарила мне.

Она говорила, что очень сожалеет, что ей приходится отправлять меня так далеко от себя, и что она уже скучает и тоскует, что она надеется, что мы скоро увидимся, и заживём по-старому. Но время шло, а мама меня не забирала. Тётя, ругалась, когда я плакала. И потом, она сказала мне, что мама умерла. Я не могла простить ей того, что она не попрощалась со мной. Я сожгла все её фотокарточки, чтобы забыть. И мне вдруг стало всё безразлично, даже грубое обращение тёти, которая, как оказалось, терпеть не могла детей.

Я плакала, с меня сползала кожа и шерсть коута, а Царица мать сидела рядом и успокаивала меня, но ей это плохо удавалось, потому что она плакала вместе со мной.

– Можешь звать меня просто: мама Пеня.

Потом она резко соскочила, смахивая навернувшиеся слёзы, и воскликнула, обращаясь к мудрейшему из мудрейших волшебнику Тигру:

– Момент настал! Она всё вспомнила! Она готова встретиться с ней!

– С кем? – спросила я.

Великая Мать и Тигр таинственно переглянулись.

– Скоро узнаешь, – ответил Тигр и подставил спинку, чтобы я её почесала.

Великий учёный и волшебник, первый советник её величества Тигр объяснил мне, что в тот мир, куда мы с ним отправимся, я смогу попасть, только если стану кошкой. Но для этого я должна произнести кошачье заклинание на кошачьем языке. И вот тут произошла ещё одна история. Он дал мне на листочке то самое заклинание, и показал, как его нужно произносить.

Но у меня ничего не получалось. Казалось, что для этого я должна была сломать себе язык. Несколько раз я срывалась, уходила и кричала, что не понимаю, ради чего я должна так стараться. Но Тигр всё тылдычил:

– Как только ты будешь готова, ты сможешь увидеть её.

И вот, в какой-то момент язык словно разыскал мышцу среди прочих, которой до этого никогда не пользовался и даже не подозревал о её существовании. И у меня получилось! Я превратилась в кошку! К тому же, у меня, как у внуков и внучек Царицы, выросли крылья, и я полетела.

Тигр и её величество были мной довольны.

Снова тот самый сон. Мама стоит напротив оранжевого дома с осыпающейся штукатуркой, держит меня на руках и гладит по шёрстке, слегка отводя ладошку в районе лопаток, где торчат крылышки. Да, это была она. Живая и здоровая. Она гладит меня, обнимает, целует и вообще говорит мне кучу всего ласкового. Я трусь об её плечо ушастой головой, едва сдерживаю себя, чтобы не выпустить когти и пою песню рождения:

– Рлюбрлю, рлюбрлю, благодарлю! Рлюбрлю, рлюбрлю, благодарлю!

Мама понимает, о чём я хочу её спросить: где она была так долго. Ведь я могла умереть от тоски.

Поэтому она говорит мне:

– Доченька моя, я всегда была рядом с тобой! Просто ты этого не замечала.

И прижимает крепко к себе, и целует, а потом выпускает, и я лечу, взлетаю над ней, над нашим домом и поднимаюсь, поднимаюсь… Высоко-высоко!

… Когда я подошла к подъезду, в котором мы жили с тётей, я увидела котёнка с жёлто-коричневыми пятнами, похожего на Мусю. Он громко звал маму, но её нигде не было. Котёнок дрожал от страха. Я взяла его, он был такой крохотный, что поместился в ладошке. Я осторожно раздвинула шерсть на его спине и посмотрела, нет ли там костяных бугорков. Спинка была нормальной, то есть обыкновенной. «Но ведь и я – обыкновенный ребёнок», – подумала я про себя. Я прижала котёнка крепко к груди и поднялась по лестнице. Тётя с заплаканным лицом выскочила навстречу. Она ничего мне не сказала, а когда увидела котёнка, побежала на кухню и принесла ему молока.