Читать книгу Евгений Онегин. Продолжение - Илья Аркадьевич Пригожин - Страница 1

И в ночь с тепла на воскресенье…

I

1834 Г. ОНЕГИН. ДОРОГА В МОСКВУ.

На снег двора нападал вторник –

Сменив подробности утра…

Вздох оперся о подоконник;

Над пеной взмыленного рта –

Узда с двойными удилами:

Дневную упряжь одевали

Ямские хлопоты людей

Над сменой пары лошадей…

Четвертый вечер из Самары,

В тиши с местами ковыля,

Спешит верстами февраля

Полозьев строганная пара;

По снегу выпавшей страны –

След деревянной ширины…

II

Поля отапливало снегом…

Из конских навыков глазниц –

Слеза, оплаченная бегом,

И – взгляд с повторами ресниц…

Окошко пользовалось светом

Угла небесного сюжета:

Перемещался в чемодан

Овально-лунный балаган

По стенке сбитой и ольховой.

В немом обилии луны

На батике полустены –

Тулуп увесисто-багровый:

На длинном холоде болта –

Ондатровая теплота…

III

В пути хмельно до обрусенья

От лошадиного добра,

И в ночь с тепла на воскресенье -

Четыре градуса утра…

Метель меняется на очень,

И между бурь, как между прочим,

Свернув стоянкою к шатру,

Сны получаются к утру…

Внимает медленный Онегин

Тепла подтаявшую хмель,

Земля, хватившая капель,

Настаивается на снеге.

И начинается страдой,

И начиняется средой.

IV

Среди судьбы и путешествий

За тридцать – возраст, как мороз…

Два сына в даренном поместье;

Придав Отечеству прирост,

Онегин жил и повторялся,

Не ревновал, не разорялся,

Вслух государство не бранил,

И постоянство не хранил…

Среди одолженных у барынь,

Потугов пламенных зрачков

В досугах набранных очков

Все тот же баловень и барин,

Он полагался до сих пор

На губ естественный отбор…

V

Пять лет московскому венчанью –

Онегин завидно женат

На плодовитости с молчаньем,

Усадьбе в щебете цикад,

На царском свадебном приданом –

Цехах с казенною охраной,

И полотняных, и льняных,

На изобилии родных –

И благородных, и имущих,

На землях с тысячью людей

Для ровной вспашки площадей

Под орошаемые кущи

Без повалянья дурака

От зерен льна до буряка…

VI

Богат как в живописи, очень:

В картинах льна и полотна

Холсты – Онегину, рабочим –

Замоскворечье и луна,

И – в рань от свечки, как от плётки,

И – ткань по речке ленькой-ёткой.

На метры ткани покроя,

Рубли без устали куя,

Блюдя начальством труд размеров

Холстов, аршинов и доски,

Любви, отведавшей мозги,

(Тут мы Онегину поверим)

Побитый Танею валет

Не знал ни дня за восемь лет…

VII

День на окраине субботы –

В трехстах верстах от четверга.

Нелошадиная работа

Преодолела берега…

С высот небесного занудства

Велели выключить распутство

Дорожных нимф, сошедших в Русь…

« – Нет, я на время уберусь, –

Решил Господь… – Мне не по силам.

Я не хочу, пускай они –

Февраль, дороги, люди, дни –

Одни попробуют с Россией…»

Дневной весною народясь,

В пути простаивала грязь…

VIII

ПЕТЕРБУРГ. ДОМ ТАТЬЯНЫ И ГЕНЕРАЛА

В болотном холоде Растрелли –

Апокрифический канон:

Дорические капители

На узком мраморе колонн.

На них, склоненной редактурой –

Рифленая архитектура:

Несохранившихся химер

Облокотившийся пример

Домам, по роду деревянным…

В хоромы – встречная капель

Тепла в родную канитель,

В них поселенная Татьяна

На век – удобна и бедна –

Была герою отдана…

IX

Любитель снов и государства,

В боях и картах генерал,

Палач для северного братства,

Герой у древности зеркал –

Для родословной без изъяна

Тогда холодную Татьяну

На зимней ярмарке невест

Нашел в двенадцатый присест…

И получилось разночтенье

Поэта с замыслом творца:

Татьяне к пышности дворца

Достались ревность и почтенье,

Под хвост – нелегкая вожжа,

И – нелюбовь в три этажа.

X

Им жить богато, честно, сносно,

И медленно, и до утрат…

Их в лес укутанные сосны

Напяливают до утра

Небес оранжевые бусы.

Днем – завтрак, вечером – искусство…

На утро руки разомкнут

Почти случившихся минут

Долги, супружеские в ложе.

На вкус вареной колбасы –

Супруга редкие басы,

Со сна протянутые: – Можно?

И против женская слеза,

Да муж ухаживает за…

XI

Треск поторапливает хворост

Побыть немножечко огнем,

На вздох помноженная скорость

Поскальзывается на нем,

В плену у долга цвел анализ,

Вдвоем о разном целовались,

Отправив мыслей вороха

Во вне, как в два пустых стиха…

Здесь – дочке отданные страсти

Трудом понятным и простым,

И в очереди за святым

В холодной комнате к причастью

Стоят, покорны для игры –

Вдвоем, но разные миры…

XII

Здесь Ольге к Тане появляться,

На вечер в гости выходных,

Для добрых слов и реверанса

С наиглавнейшим из родных:

Улан был принят генералом

В семью, и, скорым сериалом,

Учтя карьеру, ус и сталь,

Поставлен в должность – на шпиталь.

При муже, честно и отважно

Вступила Ольга в дух и чад

Больных и заспанных палат –

Сестрой, по зову патронажной,

Храня на сердце, как меха,

Конец поэта-жениха.

XIII

Небес волшебное вращенье

Здесь дух сестер не замечал…

Пирог в холодном возмущенье

Не поддавался и встречал

Нож острием в ладони барынь…

Два мужа спят. Слова над паром

Из чашек ум раскрепостил…

Под сладость стопок и пастил

Рояль руками женской правды

Чуть заикался, чуть кося

На храп с раскатами лося

За дверью в мужнюю… И рад бы

Рот, как мундштук от сигарет,

Вслух посмолить один секрет…

XIV

Здесь слезы сестры уронили,

Сменив события зимы

(Той, с ссорой двух на именинах

И мадригалом, вспомним мы)

На добрые воспоминанья…

Сестер роднило пожеланье

Вот тем же разом, в пять минут

Забыть Онегина, минуть

Его в душевных тары-барах…

И тут же тысяча одна

С утра до зимнего поздна

Есть тема двух у самовара –

Про дом, про тёток и мужей,

Про смех и сны не для ушей…

XV

БАЛ

Бал городской и венценосный…

Даль помещенья. Череда

В четыре жостовских подноса

Из кулинарного труда.

Стать дам отряхивает перья;

Часы побрякивают первый,

Подобный дятлу-старику,

Удар из звуков про ку-ку.

Для вкуса редкого салата –

Смак майонеза на балу;

Шаг полонеза на полу

Качает ножнами булата,

И сталь податливо разит,

Сочтя бедро за реквизит.

XVI

Стать слов, гусары, разговоры

О бале в обществе царя

На сотню ног и про дозоры,

Снега, походы, прахаря

Казацких войск над русским флагом,

Про вист гостей, и тост и флягу,

Что, скинув бурку и в присест,

Уговорят, чуть – про невест,

И долго – про антрепренёрку

И чувств полковничий раздрай…

Татьяна, слух не замарай!

В окно судьбы тебе отвертка –

Не защелкни и не отринь –

Уже просунута. Аминь.

XVII

Здесь тихий голос разговора,

И доля царственных кровей

Роняет в звуки коридоры…

Здесь жаждут устрицы морей

И предыстории романов

В плешивой ревности диванов…

Под буйной росписью дворца –

Шаг полонеза-молодца,

Теснятся молодостью шпоры,

И бюст, оцепленный в наряд,

Ласкает выроненный взгляд,

И взгляд расследуется взором:

От эполетов гордеца –

Осанка мужа и отца.

XVIII

С повадкой мавровой повеса,

Склоняя голову в визит,

Cпешит с батманом полонеза

И с приглашением бузит…

Княгиня вкопана. МузЫка

На звук потраченного крика

Не прерывается: паркет

Сменяет вальсом менуэт…

Свет утра, занятый в капели,

Пускает занавес в обвал.

Зовет к участью генерал –

Участью мавра на дуэли.

Согласье ворота и слов

С площадкой в холоде холмов…

XIX

ДУЭЛЬ

Дорога выложена снегом,

Поля утаивают дни;

Короткой оторопью бега –

В места болотной западни,

В сугроб с горизонтальной кашей,

И пару верст – на зазевавшись,

И птичьи трели – ни гу-гу,

И дуэлянтов на лугу

Встречают всполохами света

Зари недружные места –

Так в протяжение холста

Рукой наносятся предметы.

В натужном шепоте голов –

Ненужный розыгрыш стволов…

XX

Слова, участливо пустые,

О назначенье ворога

Не для пальбы… И холостые

Предплечья – в цели старика.

Сугробы – в рост, бывало хуже,

Шаги проследовали к луже.

О, мерзкий климат на Руси,

В февраль еси на небеси!..

Мавр благороден, но простужен:

В погоде утра – облака.

Кашль горла, опрометь курка –

И слово выплюнуто в лужу…

Прицел ответного стрелка

Роняет мавра на бока…

XXI

Князь прячет губы в щель улыбки:

Стрелок в три опыта войны.

Дуэль, тридцатая в копилке,

Опять с удачной стороны,

Сдает в работу секунданту

Худого мавра – кровь в анданте

Из кожи, и недолго – до…

И стонут губы в цвет бордо

Про муки, вспомнившие Бога.

Мавр просит мукам – Из груди!

Князь бросит слугам – Заводи!

Сугробы ткнула у дороги

Карета с тройкой лошадей

И резвой двойкой из людей.

XXII

В карете – бойкая словесность

О смаке устриц по балам,

О дамах – стройных, тучных, честных,

И о «шерше» не этих дам.

В дороге весело и пьяно,

Из шкуры белого барана

И бязи следуя на нос,

Вдох князя греет меринос…

Бег подступает к Петербургу

Соленым берегом воды,

Подковы грязные следы

Развозят снег по переулку:

Здесь споров давешних творец,

Припоминается дворец…

XXIII

Привета требует начальник

Дворца от жительницы стен,

Про булки вкус, про гости к чаю,

Про цвет давления и вен,

На коже что-то побелевший…

Рот, пожелание имевший

Накликать бед и тумака,

Ответив матом мужика,

Вдруг к мужу тянется по встречной,

В глазах и чувствах – по нулю:

Ты поцелуй, я потерплю…

XXIV

МАВР

Боль просит в рук распоряженье

Комки из снега и дождя…

Почуяв ангела броженье,

Жар убавляет, уходя.

Врач слышит сердца тук и ропот,

Мавр отворачивает шепот

И слов истошную бузу

Про дом, про холодно внизу;

Взгляд удалился в перемены –

В дни детства, в старый Ефраим…

Но грех простили – мавр храним

В семидесятом поколенье:

Глядя оттуда и туда,

Бог промышляет иногда.

XXV

Рот мавра греет одеяло

Правдоподобного тепла.

Рука, как в чем-то не бывала,

Шотландца-лекаря, взяла,

Как гончая в пылу разбега,

След пули в теле человека,

Гони, возьми её! Ату!…

Рука нагрела на спирту

Набор в три острых инструмента…

Шотландец, плюнув на акцент,

По-русски вставил свой пинцет

В дыру меж ребер абонента:

Дыра есть страшна и лайяй –

Как вопль в ответ на «ай-яй-яй»

XXVI

ГОСПИТАЛЬ

Четвёртый час четвёртой твердью

Из льда, святые от любви,

Жмут мавра сестры милосердья,

И слышат: « – Бога позови,

Но чтоб католика, чтоб с телом

Христа – квасным, не переспелым,

Ваш поп, прельщенный до бабья,

Для вечной жизни – не «тре бья»!…

Сестру в дверях позвали Олей –

Тут мавра свежая душа,

От преисподней чуть дыша,

Губами рта и муки тролля,

Спросила деву без лица:

– Ты – Ольга Ларина в отцах?

XXVI

I

Вопрос повис на половине

Из пятерых французских слов –

Чуть в красном, белая Мальвина,

С густой повязкой, у столов,

Лицо до глаз перепоясав,

На мавра, как на Карабаса,

Глядит, в два глаза ошалев –

О, дикий мавр! О, тихий блеф!

– Ты – Оля, младшая у Тани,

Ты не похожа на свою

Сестру… Я гибну на краю…

– Молчи, француз! Ты только ранен! –

Прервал, чуть сзади от красы,

Улан, усатый как часы…

XXVII

I

ДОМ ТАТЬЯНЫ И ГЕНЕРАЛА

Как сладок сон про бой и братство!…

Уж столько просьб на небеса –

У неба стало получаться,

В судьбе белела полоса…

Кукушки дерзко так пропели

Три сутки с пятничной дуэли;

Хоть пой, хоть разное молчи,

Князь всё ворочался в ночи:

– Убитый мавр, покойся в гриве

Волос неумной головы –

Не для чужих, не для молвы

Про тайны камня Рапакиви,

Про царской милостью декрет

Тобой подслушанный секрет!…

XX

IX

На утро – блюдечко и кофе,

И столик бритв для мужних щёк.

Двух рук, холеных малокровьем,

Чуть поднят жест и слышен щёлк:

В два такта с шубою и прытью

Слуга подозван для укрыться

В меха, чтоб вкусное с женой