Оглавление
Илья Ильф. Двенадцать стульев
Предисловие «Полки»
Часть первая. Старгородский лев
Глава I. Безенчук и «нимфы»
Глава II. Кончина мадам Петуховой
Глава III. Зерцало грешного
Глава IV. Муза дальних странствий
Глава V. Великий комбинатор
Глава VI. Брильянтовый дым
Глава VII. Следы «Титаника»
Глава VIII. Голубой воришка
Глава IX. Где ваши локоны?
Глава X. Слесарь, попугай и гадалка
Глава XI. Алфавит «Зеркало жизни»
Глава XII. Знойная женщина – мечта поэта
Глава XIII. Дышите глубже: вы взволнованы!
Глава XIV. «Союз меча и орала»
Часть вторая. В Москве
Глава XV. Среди океана стульев
Глава XVI. Общежитие имени монаха Бертольда Шварца
Глава XVII. Уважайте матрацы, граждане!
Глава XVIII. Музей мебели
Глава XIX. Баллотировка по-европейски
Глава XX. От Севильи до Гренады
Глава XXI. Экзекуция
Глава XXII. Людоедка Эллочка
Глава XXIII. Авессалом Владимирович Изнуренков
Глава XXIV. Клуб автомобилистов
Глава XXV. Разговор с голым инженером
Глава XXVI. Два визита
Глава XXVII. Замечательная допровская корзинка
Глава XXVIII. Курочка и тихоокеанский петушок
Глава XXIX. Автор «Гаврилиады»
Глава XXX. В театре Колумба
Часть третья. Сокровище мадам Петуховой
Глава XXXI. Волшебная ночь на Волге
Глава XXXII. Нечистая пара
Глава XXXIII. Изгнание из рая
Глава XXXIV. Междупланетный шахматный конгресс
Глава XXXV. И др
Глава XXXVI. Вид на малахитовую лужу
Глава XXXVII. Зеленый мыс
Глава XXXVIII. Под облаками
Глава XXXIX. Землетрясение
Глава XL. Сокровище
Рекомендуем книги по теме
Примечания
Отрывок из книги
Евгений Петров и Илья Ильф. 1930-е годы. Из открытых источников[1]
Роман писался очень быстро, с сентября 1927-го по январь 1928 года. Оба автора в ту пору работали в «Гудке»: Евгений Петров был сотрудником профотдела, а Илья Ильф – правщиком, приводил в литературный вид малограмотные письма рабочих-железнодорожников. И тот и другой приехали из Одессы, правда, познакомились, как они утверждали, уже в Москве. Идею романа подал старший брат Петрова и хороший друг Ильфа Валентин Катаев, к тому моменту уже известный писатель. Согласно его плану, работать над книгой о стульях с запрятанными сокровищами предстояло втроем: Ильф и Петров пишут, а Катаев, как Дюма-отец, проходится по тексту «рукой мастера» и благодаря своему имени обеспечивает публикацию. Наставник помог набросать первоначальный план и уехал на юг писать водевиль «Квадратура круга», а Ильф и Петров ежедневно корпели над текстом, засиживаясь в редакции допоздна: «Мы уходили из Дворца Труда[2] в два или три часа ночи, ошеломленные, почти задохшиеся от папиросного дыма». Когда Катаев вернулся в Москву и увидел будущий текст «Двенадцати стульев», он передумал подписывать его своим именем. «Мне стало ясно, что мои рабы выполнили все заданные им бесхитростные сюжетные ходы и отлично изобразили подсказанный мною портрет Воробьянинова, но, кроме того, ввели совершенно новый, ими изобретенный великолепный персонаж – Остапа Бендера… – писал Катаев в биографическом романе “Алмазный мой венец”. – Я получил… громадное удовольствие и сказал им приблизительно следующее: – Вот что, братцы. Отныне вы оба единственный автор будущего романа. Я устраняюсь. Ваш Остап Бендер меня доконал».
.....
Евгений Петров рассказывал, что придал уездному предводителю дворянства черты своего двоюродного дяди, председателя полтавской уездной земской управы. На дядю писателя Ипполит Матвеевич похож внешностью, повышенным интересом к дамам и коллекционированию марок. Сам же образ бывшего дворянина, возвращающегося инкогнито в родной город, был широко распространен в литературе 1920-х годов. Например, в рассказе Михаила Булгакова «Ханский огонь» бывший хозяин посещает свою усадьбу, ставшую музеем; в пьесе Бориса Ромашова[11] «Конец Криворыльска» в провинциальный советский город приезжает врангелевский офицер; похождения шпиона описываются в повести Алексея Толстого «Василий Сучков»; в пьесе Юрия Слезкина[12] «Козел в огороде» приезжего принимают за иностранца и т. д. В начале 1920-х нелегально попасть в СССР было делом хоть и рискованным, но вполне реальным. «Вы через какую границу? – со знанием дела спрашивает Бендер у Воробьянинова. – Польскую? Финляндскую? Румынскую? Должно быть, дорогое удовольствие».
В 1924 году, чтобы показать пример молодому поколению эмигрантов, через польско-советскую границу перешел князь Павел Долгоруков. Его задержали и выслали обратно в Польшу. Правда, уже через два года ему снова удалось перейти границу, князь пробыл в СССР 40 дней, после чего был задержан, а затем расстрелян. В том же 1924 году в СССР нелегально въехал один из лидеров эсеров Борис Савинков – история также закончилась арестом и расстрелом. А вот бывшему депутату Государственной думы Василию Шульгину в 1925 году удалось не только инкогнито попасть в СССР, посетить Киев, Москву и Ленинград, но и благополучно вернуться обратно. Он предпринял рискованное путешествие ради поисков младшего сына Вениамина (правда, безуспешных). В организации поездки Шульгину помогла подпольная монархическая организация «Трест», она же по окончании визита в СССР предложила ему написать книгу о своем опыте. Книга под названием «Три столицы», куда вошли наблюдения о жизни в советском государстве, была издана в январе 1927 года, после чего довольно быстро вскрылось, что вся поездка Шульгина на самом деле была спродюсирована ОГПУ, а под видом «Треста» действовали чекисты, рассчитывавшие с помощью влиятельного эмигранта рассказать загранице о том, что жизнь в СССР продолжается. Использовать в этом качестве Шульгина советским властям удастся еще раз: после войны его арестуют в Югославии и вывезут в Москву, он отсидит срок во Владимирском централе, после чего напишет книгу «Письма к русским эмигрантам», хвалебную для Хрущева, и снимется в пропагандистском фильме «Перед судом истории». Проживет Шульгин до 98 лет.
.....
