Читать книгу Вопрос Времени - Илья Сергеевич Воронцов - Страница 1

Пролог

Август 2111 года.

Растенбург, Африканское Содружество.

– Мама, мама!

Акилла выронила сковороду.

Девятилетний Бомани ввалился в дом с грохотом карьерного самосвала. Мальчик запыхался, пыльное лицо прочертили дорожки пота. Глаза, карие и такие огромные, заслонили для Акиллы весь мир.

– Что такое, сынок?

Бомани схватил мать за руку, потащил к выходу. Акилла наклонилась поднять сковороду, но настойчивость сына взяла верх – мальчик уволок женщину на улицу.

– Мама!

Трёхлетняя Нтанда бросила игру на лужайке, опрометью бросилась к Акилле. Упала, измазав землёй коленки. Нтанда рисковала получить от матери знатную взбучку, но сегодня грязь – последнее, что волновало женщину.

– Смотри, мама, все вышли погулять! – девочка вцепилась в свободную руку Акиллы.

Как оказалось, на улицу действительно высыпали все соседи. Люди застыли возле аккуратных заборчиков, все глаза обращены на восток.

Ветер взъерошил короткие волосы, взметнулся столб пыли. Акилла подняла глаза…

Руки крепче стиснули детей.

На первый взгляд, надвигается песчаная буря. Акилла как-то застала такую на отдыхе в Иране. Будто косматое облако решило спуститься с неба и прогуляться по Земле.

Вот только облако – жёлто-зелёного цвета.

– Что это? – спросила Нтанда. Девочка с любопытством разглядывала странную тучу, что неслась прямо к ним. Страха взрослых она не разделяла.

В отличие от старшего сына, Кирабо.

Парню шёл тринадцатый год; достаточно взрослый, чтобы осознать происходящее, он дрожал как осиновый лист.

– Тише, Кирабо, тише, – Акилла приобняла сына. – Это учения.

– Правда? – мальчик посмотрел в глаза матери с надеждой.

– Правда, – улыбнулась женщина. – Папа предупредил.

– Что такое учения? – прошепелявила Нтанда. – И где папа?

– Папа в командировке, милая. Скоро приедет. А учения… давай расскажу попозже, хорошо?

Девочка кивнула. Маму она обожала, но разговоры мешают главному – разглядывать странное облако. Нтанда засунула палец в рот, за что обычно получала нагоняй, но на сей раз мама почему-то не обратила на это внимания.

Включилась система оповещения:

– Внимание! Критический выброс химикатов в атмосферу! Красный уровень опасности! Немедленно примените средства индивидуальной защиты! – страх в голосе диктора слышен даже сквозь натужный вой сирены.

Дома скрывались в жёлто-зелёной пелене один за другим. Облако неумолимо приближалось – пятьдесят метров, сорок, тридцать…

Сосед, толстяк Гарри, рухнул на колени. Глаза на сальном лице расширились от ужаса, беззвучно двигаются губы, ладони молитвенно сжаты перед грудью. К жирному пятну на растянутой майке добавилось ещё одно, пониже.

Дети плотно обступили Акиллу. Мальчики прижались к матери, Нтанда зарылась в юбку. Женщина крепко обняла всех троих, чмокнула в макушку Бомани – тот оказался прямо перед ней.

В глазах стояли слёзы.

– Люблю вас, дети.

Через секунду облако накрыло всех.

Дёмина

Ноябрь 2120 года.

Сиэтл, США.

– Опять льёт.

Мужчина напротив задрал голову к потолку. На усталом лице отпечаталась гримаса недовольства – будто тяжёлые капли бьют не по внешней поверхности трубы, а прямо по голове. Панорамные дисплеи вагона создают полную иллюзию поездки под открытым небом – и не скажешь, что несёшься в вакуумной трубе почти на скорости звука.

– Дождь и туман, туман и дождь, – недовольно пробурчал сосед. – До чего мерзкая погода!

– Думаете?

Мужчина опустил красные от недосыпа глаза. Мутный взор остановился на единственном, кроме него, пассажире в эту пасмурную ночь – молодой, чуть за двадцать, девушке. Чёрные как смоль волосы обриты на висках и затылке, а наверху собраны в два пучка. Из-под широких серых бридж и короткой дутой куртки цвета фуксии проглядывают татуировки – на шее, тонких щиколотках, унизанных браслетами запястьях. Взгляд мужчины прошёлся по тяжёлым серебристым ботинкам, чёрному, с глянцевым блеском, рюкзаку, и задержался на глазах – один, зелёный, влажно поблёскивает в свете многочисленных дисплеев, а второй сверкает недостижимой для творения природы яркой синевой.

– Ты кто вообще?

– Нормальная в Сиэтле погода, – девушка проигнорировала вопрос. – О Норильске слыхали?

Мужчина лениво покачал головой.

– Не говорите о мерзкой погоде, если не видели Норильской зимы, – добавила девушка.

– Я родом из Сан-Диего, – сухие, в трещинах, губы мужчины тронула слабая улыбка.

– Везёт! Солнце, океан – благодать, одним словом.

– А ты, значит, с Евразийского Союза?

– Да-а, из Сибири, – глаза девушки расширились. – Как узнали?

– Акцент выдаёт.

– Вот же блин! – девушка впечатала кулак в обитое экокожей сиденье. За шутовским движением читалась неподдельная досада. – Столько трудов, и всё насмарку!

– Того, кто говорит на языке с рождения, не обманешь, – усмехнулся мужчина. – Постой-ка! – он щёлкнул пальцами. – Норильск… Не тот ли Норильск, что первым в мире накрыли геокуполом?

– Он самый, – девушка обнажила белоснежные зубы. Идеальная улыбка – если не считать скол на верхнем резце.

– А-а, ясно. Помню, весь экстранет судачил, – мужчина ещё раз брезгливо осмотрел небо на потолке. – Неудивительно, что здешняя погода тебе нипочём.

Разговор сошёл на нет. Тишину нарушал лишь усиленный акустикой стук дождя да монотонный гул электромагнитов, что гонят состав в сторону побережья.

Девушка вытерпела лишь пару минут.

– Вас как зовут? Меня – Кира. Кира Дёмина.

– Теренс, – мужчина куртуазно взмахнул ладонью. – Зачем едешь в Тахолу среди ночи, Кира Дёмина?

– По той же причине, что и вы, Теренс.

Взгляд Киры сместился вниз. На форменной куртке мужчины вписан в круг расщеплённый надвое наконечник пики.

Теренс потрепал ткань:

– Нашивку надо заслужить, – заметил он не без гордости. – Работать в «Пайк» – большая удача.

Кира взглянула на сонное лицо собеседника, на бледную кожу, глубокие тени под глазами.

– Так и есть.

– Я добивался должности несколько лет, – Теренс будто не заметил сарказма. – Да, работа тяжёлая, к тому же – в ночную смену. И что? Готовность идти на жертвы и отличает нас от сабвенского сброда, – в глазах мужчины сверкнуло презрение. – Пусть плывут по течению, если хотят. Я строю жизнь сам. Цена свободы много выше нескольких бессонных ночей! Думаю, ты понимаешь – иначе не сидела бы здесь.

Кира понимает, и ещё как. Она родилась в семье сабвенов – людей, что предпочитают жить на дотации ООН. Изобилие XXII века и всеобщая роботизация позволяют не работать, если не желаешь; шиковать на пособие не выйдет, но на жизнь хватит. Хочешь большего? Вперёд за станок. «От каждого по способностям, каждому по потребностям». Луи Блан и Карл Маркс, наверное, в гробу переворачиваются.

Способностей у Киры хватает, да и с потребностями всё в порядке. С карьерой девушка определилась очень рано – в пять лет.

– Чем занимаешься в Тахоле, Кира?

– Слаботочные системы. Но по специальности я инженер-бионик, в этом году защищаю бакалавра. А вы, Теренс?

– Системный архитектор. Хотя в последнее время, как и все, занят исключительно подготовкой портала.

Портал. Слово успело набить Кире оскомину.

Корпорация «Пайк» выросла из крошечного сталепрокатного завода и не намерена оставлять деятельность, что вознесла её так высоко, даже будучи мультиотраслевым гигантом с оборотом в десятки триллионов долларов. Совет директоров вознамерился открыть добычу металлов в космосе, и не где-нибудь, а на Психее – двухсоткилометровой сфере из железа, никеля и платины. Начало добычи обрушит цены на металлы до уровня мешка с цементом. Аналитики предрекают взрывной рост экономики Солнечной системы, а конкуренты готовятся закрывать добывающие производства.

Одна проблема – лететь до Психеи около трёх недель.

«Пайк» здорово вложились, чтобы изменить ситуацию.

– Волнующе, правда? – продолжает мужчина. – Мы творим историю! Первая стабильная червоточина!

– Вообще-то не первая.

– Испытания – не в счёт, – отмахнулся Теренс. Глаза загорелись, с лица отступила сонливость – мужчина искреннее воодушевлён делом корпорации! – А здесь… бьюсь об заклад, через пять лет мы расползёмся по системе, как кролики по Австралии!

При нынешних технологиях даже тридцать процентов скорости света – большая удача. С червоточиной же можно сделать ручкой старику Эйнштейну и добраться до Психеи за несколько часов.

«Пайк» уже смонтировала порталы на астероиде и на Земле. Пуск запланирован через два месяца.

Кира, Теренс и всё человечество станут свидетелями величайшего события в истории.

– Да-а, знать, мой Норильск скоро никому не будет нужен, – посетовала Кира.

– Это почему же?

Ответная реплика умерла меж клацнувших челюстей. Девушку впечатало в спинку кресла – состав заложил крутой вираж. Теренса на месте удержали только ремни безопасности.

– Каждый раз забываю про этот поворот, – проворчал мужчина. – Так можно и без языка остаться. Почему никто не подумал о компенсаторах перегрузок?

– На таком-то старье? – Кира со смешком шлёпнула по стене ладонью. – Компенсатор на один вагон обойдётся дороже всего состава.

– Дай старику поворчать, – шуточно пожурил спутницу Теренс. – Ты, кстати, говорила про Норильск. Почему он станет никому не нужен?

– Знаете, чем занимается половина города?

– Просвети меня.

– Добычей никеля.

– Вот как, – Теренс попытался сделать сочувственно-понимающее лицо. Вышло не очень – дураку понятно, что на беды Норильска мужчине плевать.

Электромагниты взвыли стремительным крещендо – началось торможение.

– Кажется, подъезжаем.

И впрямь, хвойные леса снаружи сменились урбанистическим пейзажем Тахолы – прибрежного городка, который в скором времени должен стать одним из крупнейших портов Земли. «Пайк» развернули грандиозную стройку – заранее уверенные в успехе, они не жалеют средств на преобразование города. Поначалу индейцы-квино, которым принадлежит территория, не желали пускать корпорацию, но щедрость «Пайк» смягчила их нравы, и теперь на побережье раскинулся колоссальных размеров комплекс – за три года крохотное поселение разрослось до города с населением в сто тысяч человек. Над ним высится небоскрёб «Пайк» – огромное здание в форме скрученной шестигранной призмы. На обращённой к океану стороне сияет ослепительно-белым логотип корпорации – эдакий маяк для космических мечтателей.

Кира давно грезит космосом. Увы, пока звёзды остаются несбыточной мечтой: в активе девушки – единственный суборбитальный полёт в рамках школьной программы да короткая вылазка к родственникам на Луну. Рассчитывать на иное детям сабвенов не приходится. Мечтаешь о полётах среди звёзд? Изволь доказать полезность учёбой.

Вагон остановился. Стих гул магнитов, пневматика с шипением загерметизировала шлюз между составом и трубой, створки ворот отъехали в стороны. Теренс усталым движением поднялся с дивана – явственно хрустнули колени, – подхватил лежащий рядом портфель. Кира встала следом. Теренс оказался высок – метра два, не меньше; Кира едва достаёт ему до плеча.

У выхода мужчина обернулся:

– Удачи, Кира Дёмина.

Девушка помахала рукой на прощание. Теренс свернул направо, в сторону административного корпуса. Путь Киры лежит в другую сторону – в комплекс зданий, что окружают портал.

Её сразу увлёк людской поток – жизнь в Тахоле не затихает ни на минуту.

Снуют туда-сюда монтажники, сварщики, инженеры и техники. Кажется, раствориться в таком море – проще простого…

– Пропуск.

Сотрудник службы безопасности возник словно из ниоткуда. Рослый, плечистый мужчина загородил желтоватый свет фонарей, под козырьком сшитой по-армейски кепи тускло мерцают глаза. На плече – крошечный пистолет-пулемёт.

Кира прижала правое запястье к подставленному сканеру. Тот пикнул, на верхнем торце загорелся зелёный огонёк.

Взгляд охранника задержался на ярко-синем глазу девушки:

– Другие импланты имеются?

– Запрещённые – нет, – холодно ответила Кира. – В терминале всё указано.

– Ладно, не хотел тебя обижать, – охранник примирительно поднял руки. – Простое любопытство. Мало кто, кроме военных, модифицирует тело.

– Думаете, кто-то спрашивал моё мнение? – Кира ткнула пальцем в свой глаз. – Я этого не просила.

Мужчина слегка задрал левую штанину. Взору Киры предстал композитный протез ноги.

– Я тоже – за меня решил фугас. Но жаловаться не стану – теперь бегаю шустрее кабана.

От улыбки охранника Кире сделалось не по себе.

– Я могу идти?

– Да, проходи. Доброй ночи, – мужчина бросил секундный взгляд на терминал, – Кира Дёмина.

Порой Кире кажется, что охранники останавливают её чуть ли не чаще всех. Причина прозаична: большинство сотрудников комплекса – мужчины. Молодая девушка здесь – редкое сокровище, мало кто упустит шанс познакомиться. Впрочем, бедолагам ничего не светит – военных и безопасников Кира не жалует.

На КПП возле входа в комплекс Кире пришлось повторить проверку – на сей раз с бездушным автоматом. Машина считала ID Киры, с чавканьем распахнула двери. В крошечной комнате девушку встретила сетка лазеров. Сканирование опасных предметов не выявило, Киру пропустили дальше – к раздевалке.

Принять душ, облачиться в стерильно-белые, каждый раз новые одежды, натянуть перчатки и респиратор – обязательная процедура для любого сотрудника «Пайк» в Тахоле. Чертовски утомительная обязанность, но таковы протоколы безопасности. Комплекс – режимный объект, и правила тут соответствующие. Ради преимуществ, что даёт работа, можно и потерпеть.

Кире здесь нравится. Комплекс «Пайк» – из тех немногих мест, где студентка Вашингтонского университета может проявить свои навыки. Работа официанта? Нет уж, увольте. Лучше ковыряться в коммутационных коробках и чистить от нагара пластины!

Да и народ ничего. Девушка успела перезнакомиться с кучей коллег, с иными даже завязала нечто, напоминающее приятельские отношения. Многие запомнили Киру из-за вызывающего внешнего вида, иных трогает неутолимое любопытство, что побуждает неугомонную девчонку приставать к старшим товарищам с расспросами.

– Кира, привет!

Машет рукой Шанкар – сменщик Киры, такой же, как она, студент. Статный индус давно положил на девушку глаз, но Кира упорно делает вид, что ничего не замечает.

– Привет-привет! – Кира отдала товарищу воинский салют.

Шанкар уже сдал инструменты и оснастку мастеру; усталое, но довольное лицо парня недвусмысленно говорит об успешной смене.

Кира, тем не менее, справилась, как дела.

– Всё пучком! – Шанкар ослепительно улыбнулся. – Руководство устраивает вокруг портала танцы с бубном – ни пылинки, ни соринки. Скучно! Спорим, – парень пихнул Киру локтем в бок, – не найдёшь ни одного недочёта?

– Уверен? – девушка саркастично изогнула бровь. – Уж твои-то косяки из-под земли достану.

– Ага, держи карман шире! Ставлю двухдневное жалование – ничегошеньки не найдёшь!

Шанкар плюнул в раскрытую ладонь. Кира молодецки пожала протянутую руку – пари заключено.

– Из-под земли достану, Шанкар! – девушка шуточно пригрозила индусу пальцем.

– Да-да-да, – тот уже удаляется в сторону выхода.

Делать нечего – придётся попотеть. Кира не привыкла проигрывать, в особенности – всяким самоуверенным выскочкам.

Мастер – седоусый мужчина с высушенным годами лицом – молча выдал инструменты и оснастку, выписал необходимые документы. Сегодня Киру ждёт работа в святая святых – зале, где установлен портал.

Перед входом – новая проверка парочкой угрюмого вида охранников. На сей раз обошлось без общения – девушка просто прижала запястье к сканеру. Что-то громко хрустнуло, запиликала электроника. Толстенная дверь с многоступенчатой защитой открывалась минуты две. Когда движение закончилась, охранник флегматичным жестом пригласил войти.

Сказать, что зал поражает воображение – сильное преувеличение. Да, он не лишён суровой привлекательности детища техногенной эры, но удивит такой разве что неотёсанного деревенщину. Есть места куда более впечатляющие – тот же Лунный комплекс, который в ясную ночь виден с Земли невооружённым глазом.

Наверху, в аппаратной, за панорамным стеклом сидит дежурный инженер – белая кость мира технологий. Когда-нибудь в их число войдёт и Кира.

Если зал ещё способен удивить, то сам портал не представляет собой ничего необычного – всего лишь металлическая арка шириной три метра и высотой четыре, пройдёшь мимо и не заметишь. Даже в XXII веке логистика вертится вокруг размеров морских контейнеров; древние римляне со своими дорогами тихо усмехаются в бороду.

Пора за работу! Перед порталом, вплоть до ворот распределительного узла, тянется длинная полоса конвейера. Его Кира проверила в первую очередь – таков порядок. Прогнала тесты, симулировала работу с разной степенью нагрузки. Конвейер справился на отлично.

Пришёл черёд слаботочных систем – основной работы Киры. Давление, температура, потребление энергии, даже влажность и состав воздуха – в зале портала контролируется всё. Мельчайшая соринка на датчике – и показания полетят к чертям.

Прошло добрых два часа, а проверить удалось лишь треть оборудования. Недочётов нет, что неудивительно – среди техников-слаботочников Шанкар считается лучшим. Но Кира не оставляет надежды.

Возле блока управления электрикой она задержалась особенно надолго – система занимает отдельную комнатушку два на два метра. Регламент запрещает использовать внутри видимый спектр света; для работы сотрудники используют приборы ночного видения. Кире это не нужно – достаточно сменить режим работы глазного импланта. Сигнал зрительного нерва левого глаза блокируется; в распоряжении Киры – ночное видение, тепловизор и двадцатикратный зум. Её имплант – самая технологичная из гражданских модификаций, более мощные доступны только военным.

Радужка вспыхнула красным – заработали крошечные светодиоды. Кира со всем тщанием осмотрела блок управления вентиляцией, и – ура! – нашла то, что упустил Шанкар – крошечный мазок на ножке одной из микросхем. В стерильных условиях зала даже столь ничтожное количество грязи может привести к катастрофе.

Кира победно взмахнула кулаком:

– Не шути со мной, Шанкар!

Девушка выудила из кармана терминал, сделала несколько снимков пятна в качестве доказательства. Капля спирта и тонкая, почти невесомая кисточка вернули микросхеме первозданную чистоту. Кира сверила показания до и после – немного изменились данные по температуре обмотки одного из трансформаторов.

На проверку оставшейся части блока ушло ещё минут пятнадцать. Больше ошибок Шанкар не допустил. Кира уже собралась выходить, когда взгляд упал на сенсор потребления тока.

– Какого…

Потребление изменилось. Нет, не так – потребление растёт с угрожающей быстротой!

Несколько секунд Кира оцепенело смотрела, как скачут на дисплее цифры. Их бег всё ускоряется; вскоре глаз перестал различать смену значений.

В чувство девушку привёл резкий хлопок – словно кто-то выдернул шнур из акустической системы. Зазвенело в ушах, от боли Киру согнуло пополам.

Следом утробно ухнуло – кажется, содрогнулся весь комплекс. Реактор! Нехватка энергии вынудила автоматику активировать цепи питания портала!

Кира пулей выскочила в зал – и застыла, поражённая. Сердце колотится отбойным молотком, в глазах – туман.

Портал, недавно – мёртвый кусок железа – ожил. В металлической рамке колышется чёрное нечто, маслянистое пятно, отдалённо напоминающее нефть, разлитую вертикально по стеклу. Время от времени на поверхности пробегают ослепительно-белые всполохи.

Взвыли сирены, зал осветился красным. Безуспешно пытается попасть внутрь охрана – система заблокировала все двери. С грохотом обрушились аварийные переборки – толстенные панели из стали и бетона. Киру заблокировало внутри.

Из аппаратной выскочил дежурный инженер:

– Что случилось, девочка? – лихорадочный румянец – единственный признак стресса на узком хищном лице мужчины.

Шок лишил Киру дара речи – девушка лишь хлопает глазами и открывает рот.

– Н-не зна…

Фраза оборвалась на полуслове. Взгляд Киры потерял всякое выражение, на лице разлилась нега. Под внимательным взором инженера спустя несколько секунд черты девушки вновь заострились, губы сжались в плотную линию, взгляд приобрёл холодный блеск.

– Вижу, не я один использую биохимический модератор.

Вопреки обстоятельствам, на губах Киры мелькнула улыбка. Ледяное спокойствие – лучшее, на что можно рассчитывать в такой ситуации. Модератор впрыснул в кровь лошадиную дозу успокоительного. Кира поставила имплант, чтобы справляться с учебными нагрузками. Посмотрим, как он справится с настоящей проблемой.

Надо распорядиться временем с умом – спокойствие продлится недолго.

– Проводила обычную проверку. Никаких признаков вмешательства, всё работает в штатном режиме, – отчиталась Кира.

Инженер обвёл рукой помещение:

– Ну да, в штатном, – на дне сказанной отрешённым голосом фразы – ирония пополам с отчаянием.

– Система зафиксировала бурный рост потребления электричества. Как я поняла, сперва активировался портал, следом пошёл ток от реактора. Остальное вы знаете.

Мужчина вздохнул:

– Негусто. И причина неясна. Разве что…

Кира чуть вздёрнула брови.

– Разве что кто-то запустил портал с той стороны, – закончил мужчина.

У Киры подкосились колени. Справиться с таким известием бессилен даже имплант-модератор. Портал запустили на Психее? Но зачем? До старта ещё два месяца!

– Что нам делать? – только и смогла выдавить девушка.

– Молиться.

Оптимистично, ничего не скажешь.

Модератор собрал остатки воли в кулак; тело накачало стимуляторами – Кира ощутила небывалый прилив сил. Она метнулась в аппаратную, лихорадочно обшарила консоли. Ничего! Портал работает в штатном режиме – сенсоры будто читают мантру среди шторма.

Белые всполохи на поверхности портала яростно бьются в рамку, местами сливаются воедино и образуют пятна – процесс чем-то напоминает ускоренный рост плесени. Потребление энергии приняло угрожающие масштабы – реактор выходит на предельную мощность. Гудит под ногами пол. Скрежещет металлом рамка, чёрная субстанция портала пробует вырваться за очерченные пределы.

Вишенкой на торте оказался голос – обычный голос мужчины средних лет:

– Ты разрушил мою жизнь!

Голос звучит отовсюду – из стен, из потолка, даже из тела девушки.

– Я уничтожу всё, что тебе дорого, Буланже!

Буланже? Жак Буланже, директор «Пайк»? Причём здесь он?

Кира отёрла лицо, с удивлением ощутила на дрожащих ладонях влагу. Слёзы? Во рту пересохло, бросило в озноб. Она не солдат – просто студентка; без специальной подготовки с таким стрессом не справится даже имплант.

Мигнул и погас свет.

Чудовищной силы удар сотряс помещение. Пол заходил ходуном, Кира не удержалась на ногах.

Помещение тряхнуло от ещё одного удара, даже более сильного, чем предыдущий. Начал рушиться зал – со стен полетели сегменты коммуникаций, рухнул балкон аппаратной. Застонали от нагрузки потолочные балки – толстенный металл скрутило как мокрое бельё, кровельные листы смяло, словно бумагу. Кусок бетона вырвало из стены, ощетинившаяся прутьями арматуры серая плита рухнула прямо на инженера. Мужчина умер без единого звука.

Хватит! Кира вскочила на ноги, с вызовом посмотрела на портал. Шаг, другой, третий. Нет, умирать покорной овечкой она не станет!

Идти. Мимо искорёженных кусков металла, мимо груд битого стекла. Мимо мёртвого инженера –выражение нечеловеческого спокойствия так и не покинуло его лица.

Она застыла прямо перед аркой. Слепящий белый свет, холодный, как солнце Арктики, заполнил всё вокруг. От беспрерывного грохота заложило уши. Кира протянула руку – пальцы застыли в сантиметре от колышущегося полотна.

– К чёрту!

Она шагнула внутрь.

2. Майер

Ноябрь 2117 года.

Корабль «Жанна д’Арк», пояс астероидов.

Космос.

Верить в романтику полётов может только тот, кто никогда не покидал пределов родной планеты. Неизведанные пространства, новые миры? Шиш! Получите бесконечно-однообразные дни и унылую чёрную пустоту за иллюминатором. Наверное, нечто подобное испытывали мореплаватели эпохи парусного флота. Хотя нет – у тех хоть волны за бортом плескались.

Три недели полёта измотали Эриха Майера так, что он счёл бы приятным разнообразием выйти в открытый космос без скафандра.

Он уже не в том возрасте, когда манит романтика дальних странствий – недавно Майер перешагнул пятидесятилетний рубеж. До старости ещё далеко – человечество XXII века живёт в среднем по сто двадцать лет, – но и называть себя молодым у Эриха язык не поворачивается. Молодость Майера выпала на эпоху колонизации Луны и первых робких попыток заселить Марс, но космическая экспансия человечества его не занимала – романтика привела Эриха на войну.

Добрых семь лет провёл Майер в горячих точках по всему земному шару и даже на Луне. Ведущие державы давно подняли забрала, но остались – хотя год от года их всё меньше – сепаратисты, фанатики и бандиты всех мастей. Для «голубых касок» – миротворческого контингента ООН – всегда найдётся работа. Последний крупный конфликт – историки окрестили его Войной Точки – вспыхнул в 2085 году между Индонезией и Папуа за территорию Новой Гвинеи. Буянов быстро утихомирили крупные игроки, и с тех пор на Земле воцарились относительный мир и покой, высшей точкой которого стало образование в 2100 году единого планетарного правительства под эгидой ООН. Но нехорошие люди, увы, ещё не перевелись.

Эрих оторвал взгляд от бездонной черноты за стеклом.

– Хватит валяться, – голос, низкий и хриплый, выдаёт отчаянного курильщика.

Майер пружинисто встал с койки, накинул халат на широкое тренированное тело. Привычно заныла левая рука в районе локтя – там, где живая плоть переходит в бионический протез.

В зеркале Эриха встретило хмурое угловатое лицо. Дитя Запада и Востока, он унаследовал от родителей – немца и турчанки – причудливую смесь черт: широкий лоб обрамлён тронутыми сединой тёмными курчавыми волосами, на бледной коже светятся миндалевидные чёрные глаза. Майер не стал вправлять перебитый в юности нос; в сочетании с вечно небритым лицом он успел стать визитной карточкой главы службы безопасности.

Корпорация «Пайк», на которую нынче работает Эрих, не скупится на удобства для руководящих сотрудников. Майеру выделили просторную по корабельным меркам каюту. Двадцать квадратных метров, отдельная душевая и мини-камбуз – небывалая роскошь в сравнении с клетушками два на два метра, которые обычно достаются экипажу.

– Мейдо, свари кофе.

– Вам как обычно, мистер Майер? – отозвался синтетический женский голос. Ещё одна маленькая радость топ-менеджера – виртуальный ассистент.

– Угу, – буркнул Эрих.

Майер на скорую руку ополоснулся в душе – в условиях космического корабля шибко не разгуляешься. По возвращении мужчину уже ждала чашка ароматного эспрессо – других сортов Эрих не признаёт.

– Спасибо, Мейдо, – Майер отхлебнул немного напитка. Замечательно – как всегда.

– У вас входящее сообщение, мистер Майер.

– От кого?

– Вацлав Дворжак.

Сослуживец Эриха по «голубым каскам», Вацлав неоднократно подкидывал ему контракты. Работа на «Пайк» – дело его рук.

– Выведи на дисплей.

Гигантский настенный экран ожил, перед Майером возникло одутловатое лицо шестидесятилетнего мужчины. Гладко бритый череп, интеллигентная полуулыбка и хитрые зелёные глаза – Вацлав мало изменился за последние пару лет. Неизменен остался и антураж его квартиры в Праге – Эрих неоднократно гостил у товарища и знал о крайнем консерватизме Вацлава. Жильё Дворжака навевает мысли о XIX веке, а никак не о XXII.

– Здравствуй, Эрих, – улыбка мужчины стала шире. – Надеюсь, ты не слишком сердишься из-за контракта.

Знал, с чего начать, пройдоха! Теперь и позлиться не выйдет.

– Поверь, я не больше твоего рад, что ты почти месяц торчишь в консервной банке, которую «Пайк» гордо именуют флагманом. Но ты потерпи, брат, потерпи. Скоро начнётся работа!

Эрих с сомнением посмотрел на сияющего Вацлава:

– Ну да – буду охранять яйцеголовых от шахтёров.

– Проект «Психея», – продолжал Дворжак, – фронтир человечества, Эрих! Забудь про пояс Койпера. Настоящий прорыв случится на вашем астероиде!

Да-да-да. Все об этом твердят. «Новая веха в истории человечества», «сравнимо с изобретением колеса» – Майер наслушался громких высказываний о проекте «Пайк». Шутка ли – первая стабильная червоточина!

Корпорация потратила девять лет и триллионы долларов на этот проект, а такую вещь, как окупаемость инвестиций, ещё никто не отменял. Для «Пайк» астероид Психея – огромный кусок железа, никеля и золота – вернейший способ отбить затраты. Если всё пойдёт по плану, корпорация обогатится настолько, что скупит половину Земли и не подавится.

Без ООН, как водится, тоже не обошлось. В обмен на богатства Психеи «Пайк» взяла на себя обязательства запустить стабильные червоточины во всех мало-мальски крупных портах Солнечной системы – вплоть до орбиты Плутона.

– Послушай, я… – Дворжак замялся. – У тебя сейчас непростое время, Эрих. Знаю, не такую работу ты хотел. Но всё же постарайся найти в ней отдушину. Понимаю, звучит дико: после службы в голубых касках работа на «Пайк» – что лёгкая прогулка. Но жизнь – штука непредсказуемая. Бьюсь об заклад, среди персонала ты – единственный с опытом боевых действий.

– Очень полезный навык на безлюдном куске железа, – бросил Майер.

– Вы – глубоко в космосе, до ближайшей обитаемой станции – две недели пути, – спорить с записью – дело заведомо проигрышное. – Всякое может случиться, брат; твои навыки могут спасти жизни. В конце концов, это и есть наша работа.

Вацлав прочистил горло.

– Удачи, Эрих. Черкани, как доберёшься.

Экран погас. Майер потрепал буйные кудри, залпом допил кофе. Пора собираться! В гардеробе отыскался чистый костюм – узкие антрацитовые брюки и чёрный френч с отличительными нашивками административного сотрудника. Дополнили картину чёрная же сорочка и начищенные до блеска туфли. По старой привычке Эрих заткнул за пояс пистолет.

На запястье пискнул таймер.

Семь утра.

Тут же деликатно постучали в дверь. Майер подошёл к сенсорной панели, прижал правое запястье. Композитная пластина с шипением отъехала вбок.

Черноволосый мужчина лет тридцати с внешностью дамского угодника, что ждал за дверью, очаровательно улыбнулся.

– Доброе утро!

– У тебя пунктик на пунктуальности, Фабио, – бросил Эрих.

Фабио Аллегретти – парень толковый. Харизматичен, дружит с головой, а язык подвешен так, что заболтает кого угодно, в том числе самого Эриха – иначе как Фабио стал его заместителем?

– Постоянство – признак мастерства, босс, – Аллегретти сложил брови домиком – так он делает, когда говорит очевидные, на его взгляд, вещи.

– Хорош афоризмы травить. Пошли.

Идти пришлось недолго. Офицерский камбуз – именно туда держали путь мужчины – конструкторы корабля заботливо расположили на той же палубе, что и каюты администрации. Рядовой состав и колонисты трапезничают отдельно.

Помещение пустует: из сорока столиков занят едва ли каждый пятый. Мужчины пристроились в хвост смехотворно короткой, всего три человека, очереди. Заместитель Эриха мигом приковал внимание женской части аудитории. Некая темнокожая барышня, одиноко восседающая за столиком, призывно помахала Фабио салфеткой. Заметив, что привлекла внимание не только Аллегретти, но и его начальника, девушка поспешно уткнулась носом в терминал.

Эрих усмехнулся:

– Народ меня побаивается.

– И слава богу! – воскликнул Фабио. – Значит, всё в порядке.

– А ты? Тоже?

– Конечно, – ответил Фабио с обезоруживающей искренностью.

Мужчина впереди схватил поднос и быстро исчез с глаз Майера и его заместителя.

– О, наша очередь! – воскликнул Фабио с детской непосредственностью. – Что будете?

– Как обычно.

Услужливый автомат выдал две порции омлета с тостами и два стакана томатного сока. Мужчины устроились за угловым столиком, подальше от лишних ушей. Майер сделал вид, что не заметил, как оказавшийся рядом парень, если судить по форме – из связистов, быстро пересел подальше. Страх поддерживает дисциплину, но уважением можно добиться гораздо большего.

Уважение этих людей ещё предстоит заслужить.

– Как тебе персонал, Фабио? Присматривался к людям? Свёл знакомства?

– Ну, в некотором роде, – протянул Аллегретти.

– Знаю я твоё «в некотором роде», – Эрих ткнул вилкой в сторону темнокожей девушки, которая то и дело поглядывала на Фабио поверх экрана устройства. – Нет, серьёзно? Мы плохо знаем сотрудников.

– Личные дела у всех – комар носа не подточит.

– Ага. Элизиум, мать его. Так не бывает. Я бы сам потолковал с людьми, да боюсь, в штаны наложат.

– Что-то вы сегодня не в духе, босс, – Фабио сощурился, в зелёных глазах промелькнула тревога.

– Есть такое, – согласился Майер. Он ковырялся в омлете так сосредоточенно, что обломал зубья пластиковой вилки. Со сдерживаемым раздражением Эрих отшвырнул её прочь и взялся за ложку из того же комплекта. – Так что насчёт людей?

– Работаем, но без особого успеха. Все знают, чем мы занимаемся, и держат рот на замке.

– Агнес?

– Агнес? Она общается азбукой Морзе. Кулаками по физиономии.

Майер фыркнул:

– Никак не забудешь тот случай? Ты сам напросился.

От мучительного поиска достойного ответа Фабио спасла виновница его позора.

– Агнес! – громко, на весь камбуз, воскликнул Майер.

Высокая белокурая женщина поприветствовала Эриха и Фабио взмахом руки. Пара минут колдовства над автоматом – и блондинка присоединилась к трапезе.

Вместе с Эрихом и Фабио Агнес Олафсдоттир составляет костяк службы безопасности «Пайк». Она всегда привлекает внимание – сложно не заметить женщину ростом метр восемьдесят! Майер не из тех, кому нравятся крупные дамы – одного роста с Агнес, от её габаритов он испытывает скорее лёгкий дискомфорт. У Фабио таких проблем нет – он выше на полголовы.

Уроженка Исландии, Агнес обладает особенной северной красотой – будто валькирия сошла в этот мир с полотна Петера Арбо. Она не прочь пропустить стаканчик-другой, бранится хлеще заправского грузчика и, как верно заметил Фабио, любит решать проблемы кулаками. Но вместе с тем Агнес умна, отлично работает с информацией и знает, с какой стороны у винтовки ствол.

Эрих ещё ни разу не пожалел, что нанял её.

– Эрих, Фабио, – голос у Агнес под стать внешности – мелодичный и низкий.

– Привет, – отозвался Майер. Фабио ограничился коротким кивком.

– Выглядите неважно, Эрих, – Агнес прошлась по Майеру профессиональным оценивающим взглядом.

– Она права, босс, – встрял Фабио. – Поспать бы вам, что ли.

– Угу. Как-нибудь, – машинально бросил Майер.

– У вас лицо так осунулось, что никакая низкая гравитация не поможет, – тактичность в числе достоинств Агнес не числится. – Смотрите, придётся потом в морге отсыпаться.

– Не помню, чтобы назначал тебя нянькой, Агнес, – сухо ответил Майер.

Та равнодушно пожала плечами.

– Скажи-ка лучше, как успехи с персоналом. Узнала что-нибудь?

– Да никак, Эрих. По анкетам – тишь да гладь, – Агнес ожидаемо повторила слова Фабио. – Не думаю, что в таком важном деле конкуренты налажают с документами.

Майер тяжко вздохнул:

– Знаю, знаю. Копайте глубже – если что-то провороним, Буланже нас на ремни порежет.

Фабио покачал головой:

– Верится с трудом.

– Я на Буланже работаю не первый год. Не стоит думать о нём как о рыцаре в сверкающих доспехах. Чтобы забраться на вершину пищевой цепочки в корпоративных джунглях, надо обладать… разными качествами. Корпорации считаются с доктринами ООН только в том случае, если те не мешают работе. Бизнес-дарвинизм, мать его.

У Агнес запищал терминал.

– Минуту, – девушка встала из-за стола. Под немыми взглядами Майера и Фабио она удалилась из камбуза. Вернулась девушка с подозрительным пакетом. Агнес молча выставила на стол содержимое – бутылочку джина, тоник и три бокала.

– С утра пораньше? – Майер скривился.

– Почему нет? – Агнес плеснула себе джина, залпом осушила бокал. – ООН провозглашает высшей человеческой ценностью свободу. В том числе – свободу разлагаться и деградировать.

– Ого! – Фабио уставился на нетронутую банку с тоником. – Как в тебя лезет чистый джин? Это же редкая дрянь!

Девушка повернулась. Аллегретти густо покраснел под откровенно изучающим взглядом; затянувшееся молчание напомнило Майеру школьную постановку «Питера Пэна» – примерно так же, в мёртвой тишине и с красным как помидор лицом, он стоял на сцене, когда забыл слова. Прожжённый ловелас Фабио спасовал перед дамой?! Агнес надо поставить памятник!

– Знаешь, что ещё провозглашает ООН? – мотнула головой Агнес.

Фабио развёл руками.

– Твоя свобода заканчивается там, где начинается свобода другого.

Майер сухо рассмеялся. Краснота Аллегретти перешла в пунцовый цвет.

– Контрабандный алкоголь, – Агнес отсалютовала рюмкой. – Продавец не знает, что я из безопасников. Не бог весть какая ниточка, но всё же лучше, чем ничего. Попробую его прижать – может, парню чего известно.

Девушка встала:

– Мне пора. Буду на связи, Эрих.

Голубые глаза посмотрели на Фабио с насмешкой:

– Тоник оставь себе.

Агнес была уже в дверях, когда Фабио сдавленно зашипел:

– Дурак, дурак!..

– Оставь. Романы на работе ни к чему хорошему не приводят, – покачал головой Майер.

– Да, босс, но… у вас же есть глаза?

Вместо ответа Майер налил себе тоник.

– Вкусно. Но бестолково и вредно – как и роман с Агнес.

– Знаете, раньше тоником малярию лечили.

– Ты где-то видишь комаров?

Фабио понуро склонил голову:

– Сдаюсь, босс.

– Уже сдался, – Майер мотнул головой в сторону выхода. Едва заметно дёрнулись уголки губ.

– Босс! – возмутился Фабио.

Майер глянул на оставшиеся после девушки напитки:

– Будешь?

– Не горю желанием, – Фабио провёл над столом ладонью.

– Сделай глоток, будь добр, – настоял Майер.

– Ну хорошо.

Майер смешал джин-тоник, передал Фабио бокал. Тот сделал глоток, пару раз причмокнул губами – распробовать вкус.

– Вполне сносно! – закивал Аллегретти. – Бутлегер Агнес, как минимум, не банчит синтетикой.

– Значит, товар не для рядовых сотрудников.

– Похоже на то. Не хочу этого признавать, но Агнес молодец, – Фабио вздохнул. – А вот у меня утро что-то не заладилось.

– Возьми пару часов отдыха. Сходи в тир, развейся. Игрушки прихватил?

– Конечно! – стоит напомнить Фабио про хобби, как у него тут же поднимается настроение. – Надеюсь разжиться парой стволов у вояк с «Мильтиада», пополнить коллекцию.

Майер потрепал помощника по плечу:

– Иди, Фабио. Развлекайся. Когда понадобишься – наберу.

– Грацие, босс!

Майер остался в одиночестве. Он задумчиво катает по столу бокал. Стекло приятно холодит ладонь, острые углы впиваются в кожу на манер массажных роликов. Призывно мерцает в холодном свете ламп бутылка джина. Майер отодвинул её на край стола – с глаз долой.

Зазвенел терминал.

Чёрные глаза застыли на дисплее. Вызывает Сянь Джеминг, капитан корабля.

У Майера засосало под ложечкой.

– Да?

– Ты нужен на мостике. Немедленно.

Что-то случилось. Сянь не станет звонить просто так – их с Майером дела не пересекаются. К тому же тон его голоса… Богатый опыт допросов подсказал Майеру – капитан волнуется, причём сильно.

Похоже, время волноваться и самому Майеру. Сянь в прошлом служил во флоте. Он точно не из тех, кто беспокоится по пустякам.

Майер сунул терминал в карман, быстро, не убрав на столе, покинул камбуз. Путь до мостика неблизкий – нужно пройти восьмисотметровую «Жанну д’Арк» почти из конца в конец. Майер приложил запястье к панели с пиктограммой колеса. Дисплей заморгал, колесо окрасилось зелёным. Из ниши под панелью выехал электросамокат – ещё одна маленькая привилегия администрации.

Свободное пространство на космических кораблях – дефицит, но на ширину магистральных коридоров, что прорезают вдоль каждую палубу «Жанны д’Арк», проектировщики не поскупились. Майер свободно лавирует в потоке людей. Мимо несётся жизнь – сосредоточенно ковыряется в терминале женщина лет пятидесяти, чуть поодаль обжимается в закутке парочка, деловито снуёт техперсонал. Кто-то узнаёт Майера, приветственно машет рукой. Тот машет в ответ – а на душе скребут кошки.

Гнетущее предчувствие не отпускает Майера ни на миг.

Вот и лифт на мостик. Такая же, как у камбуза, панель услужливо приняла самокат обратно. Сканер перед дверьми пробежался по широкой фигуре Майера, удовлетворённо пикнул. Лифт распахнул чрево.

Наверху уже ждали:

– Благодарю за оперативность, мистер Майер.

Жак Буланже не позволит себе испортить имидж человека без изъянов. Его маска приросла к лицу так крепко, что никто, в том числе, наверное, и сам Буланже, не знает, что за ней. Безупречный облик, неизменная вежливость – местами директор «Пайк» напоминает Честерфилда XXII века.

Уроженец Нормандии, Буланже не слишком похож на типичного француза. Он разменял седьмой десяток; рыжие волосы изрядно поседели, лоб рассекли глубокие морщины. Но узкие голубые глаза взирают на мир с юношеской остротой, а в изгибе тонких, едва различимых губ читается недюжинная воля. Гладкое лицо разительно контрастирует с небритой физиономией Майера.

Рядом – капитан «Жанны д’Арк», Сянь Джеминг.

– Майер, – капитан коротко кивнул. Между ним и Майером установилось нечто вроде взаимного уважения, но оба предпочитают держать дистанцию.

– Сянь, – Майер уже понял, кто вызвал его на самом деле.

– Прошу за мной, – Буланже приглашающе взмахнул ладонью. Зашелестела ткань идеально отглаженного костюма-тройки. На тёмном фоне мостика кремовые одежды директора «Пайк» сияют подобно звезде на ночном небе.

Для такого колоссального корабля, как «Жанна д’Арк», мостик на удивление скромен. Небольшое помещение в серо-чёрных тонах освещено холодным белым светом. Незамысловатый дизайн окупается функциональностью – вдоль стен тянутся испещрённые данными панорамные дисплеи; экраны поменьше имеются возле каждого рабочего кресла. На небольшом возвышении в центре – кресло капитана, по периметру сидят остальные. Майер обратил внимание на необычно малое количество людей – вместо обычных семи-восьми человек на мостике лишь они втроём.

Буланже остановился возле большого проекционного стола.

– Мистер Майер, – он потёр крючковатый нос, – вы знаете, сколь много значит для меня этот проект. Работы на Психее определят будущее компании на десятилетия вперёд.

– К чему вы клоните?

– Вы также знаете, – глаза Буланже чуть сузились, – что мы применяем экспериментальные технологии. Риски в таких условиях возрастают на порядок.

– Мягко стелете, сэр. Я так понимаю, продолжение мне не понравится?

Буланже замотал головой:

– Совсем не понравится.

Директор «Пайк» вывел над столом голографическую проекцию Психеи. На поверхности астероида щедрой рукой рассыпаны кубики – здания добывающего комплекса.

– Такой Психея должна стать к 2020 году, – прокомментировал Буланже.

– Да, я видел проект.

Буланже убрал голограмму движением ладони. Вместо неё он вывел другую – ту же, но в значительно более высокой детализации.

– Усовершенствовали проект? – удивился Майер. – Вы здорово вложились в разработку, сэр. Модель такой детализации стоит бешеных денег.

Майер поднял взгляд. Чёрные глаза встретились с голубыми глазами директора «Пайк».

– Это не проект, – отчеканил Буланже.

– Не понял?

– Это данные с дронов вокруг Психеи.

Майер оторопел:

– Вы шутите?

– А что, похоже?

На строгом лице директора – ни намёка на улыбку.

Майер выставил перед собой обращённые к полу ладони. С медленным выдохом руки – из плоти и металла – поползли вниз.

– Я правильно понимаю? На Психее из ниоткуда появился комплекс, который построят только через три года?

– Согласно данным с дронов – да.

Общие формулировки, суконный язык… Буланже осторожен в выражениях. Значит, не понимает, что творится, но хочет скрыть этот факт от остальных.

Да, варианта хуже и быть не может!

– Господи, – выдавил Майер.

Он пошарил по карманам, выудил пачку сигарет.

– Можно?

Буланже махнул рукой:

– В этот раз – да.

Майер приложил сигарету к нагревательной пластине. Затлел табак, по мостику распространился характерный запах. Тут же зашелестели фильтры – вентиляция бросилась в бой с чужеродными молекулами. Майер затянулся – медленно, со смаком. Лёгкие наполнились дымом. Напряжение, охватившее тело, чуть отступило.

– Помогает? – спросил Буланже.

– Что?

– Справляться с нагрузками.

Майер посмотрел на тлеющую сигарету:

– Да. Алкоголь справляется лучше, но… есть последствия. Предпочитаю табак.

– Интересно. Люди вашего сорта, мистер Майер, любят закладывать за воротник.

Майер пропустил не слишком вежливую формулировку мимо ушей.

– А вы, значит, не пьёте?

– Помилуйте! В наше время есть куда более безобидные способы снять напряжение.

Сигарета кончилась; Майер швырнул окурок в ближайшую урну.

– Давайте к делу, директор. Хотите, чтобы я высадился на астероид?

– Вот из-за этого, – Буланже ткнул в Майера пальцем, – вы здесь! Мне нравится, что вы не жуёте сопли, мистер Майер.

Директор «Пайк» вывел над столом план комплекса.

– Сканеры показывают, что людей нет.

– Ага – как не должно быть и самих построек, – сухо заметил Майер.

– Именно, – Буланже, как ранее Майер, шпильку проигнорировал. – Вы, мистер Майер, возглавите десантный отряд и обследуете комплекс – сверху донизу.

– Почему я, а не космопехи ООН? Их для этого и отправили.

– ООН – партнёр, вы – подчинённый, мистер Майер, – в тоне Буланже появился холодок. – Улавливаете разницу?

Майер вздохнул – в который раз за день.

– Да, сэр.

– Соберите людей – из тех, что держат язык за зубами. Человек пять-шесть будет достаточно. Вылет через час. Пилот будет ждать в четвёртом доке. Убедитесь, что комплекс пуст, и свяжитесь со мной.

– Хорошо, сэр, – Майер помедлил. – С ООН не будет проблем? «Мильтиад» нашпигован по последнему слову техники, вылет шаттла не останется незамеченным.

– Делайте своё дело, мистер Майер. ООН беру на себя.

3. Таббс

Ноябрь 2117 года.

Лёгкий крейсер ООН «Мильтиад», пояс астероидов.

Коммандер Оливер Таббс, командующий силами ООН при экспедиции «Пайк», вальяжно откинулся в кресле посреди скромной офицерской каюты.

– Докладывай, Михаль, – на угловатом лице Таббса играет слабая улыбка, но в глазах цвета октябрьского неба – ни капли тепла.

Смуглая черноволосая девушка с ярким, даже дерзким лицом, адъютант коммандера, вытянулась по струнке:

– Сэр, от «Жанны д’Арк» отчалил шаттл. Курс – на Психею.

Улыбка сползла с лица Таббса.

– Вот так так… – он цокнул языком. – Расчётное время прибытия?

– Два часа. У них гражданская модификация «Эоса». Старое корыто, – пренебрежительно добавила Михаль.

– Комментарии оставь при себе, – строго заметил Таббс.

Субординация – не сильная сторона Михаль. Девушка даже не попыталась сделать вид, что замечание её сколько-нибудь задело. Таббса это не беспокоит – Михаль своё место знает, а обязанности выполняет на отлично.

– Какой из кораблей на «Мильтиаде» самый шустрый? – Таббс отстучал пальцами дробь по блестящей поверхности стола. – «Риг»?

– Так точно.

Коммандер словно наяву ощутил запах пластика, озона и оружейной смазки – запах молодости, когда сам командовал подобными судами. Перед глазами замелькали тактические дисплеи с точками-кораблями и росчерками торпед. Ладони Таббса слегка взмокли.

– Сколько ему понадобится, чтобы добраться до Психеи?

– Сейчас выясню. Минуту, сэр.

Михаль зарылась в терминал. Девушка закусила пухлую губу, карие глаза сосредоточенно бегают по строкам данных.

– Чуть меньше часа, – наконец выдала она.

– Замечательно.

Коммандер встал. Рослый, жилистый, без грамма жира, с прямой, как палка, спиной – сказывается флотская выправка, – Таббс всегда готов к фото на парадный портрет. Светло-русые волосы гладко зачёсаны назад, лицо чисто выбрито. Острые скулы, широкий лоб с тяжёлыми надбровными дугами, длинный узкий нос – в облике Таббса без труда читаются гены Северной Европы. Предки коммандера перебрались в Северную Америку ещё в XIX веке, но ухитрились не растерять характерную нордическую внешность.

Половину из своих сорока двух лет Таббс провёл на службе. В семье потомственных военных вопрос о выборе карьеры особо не стоял – армия или флот, и точка. Оливер, как ранее – дед, выбрал флот.

Таббс взял в руки терминал:

– Соединить с Жаком Буланже.

Коммандер подумал отослать Михаль, но рассудил, что ей будет полезно послушать разговор. Девчонка подаёт надежды, на флоте её ждёт большое будущее.

Директор «Пайк» появился на линии в считанные секунды.

– Чем обязан, коммандер?

– Вы какого хрена творите? – Таббс и не подумал проявить вежливость – сразу перешёл в наступление.

– Мистер Таббс? – Буланже сделал непроницаемое лицо.

– Не валяйте дурака, Буланже. К Психее уже час как летит шаттл с сигнатурой «Пайк». Думали, я не замечу?

– Ах, вы об этом, – директор мягко всплеснул руками. Его умению делать вид, что ничего не было, можно лишь позавидовать. – Да, отправили шаттл провести дополнительный анализ астероида до прибытия основных сил экспедиции.

– Без согласования с ООН? Не держите меня за идиота, Буланже.

Коммандер прижал к правой скуле указательный палец, оттянул вниз уголок глаза – верный признак гнева.

– Что вы, мистер Таббс! – смутился Буланже. – И не думал! Просто решил не беспокоить столь мелкими вопросами.

– Едва ли это можно назвать «мелкими вопросами». Когда вы собирались сообщить о шаттле? Полагаю, никогда?

Краем глаза Таббс увидел, как улыбается Михаль. Бескровные губы коммандера вторят ей – кривой хищной ухмылкой.

Буланже пожал плечами.

– Нужно обследовать поверхность. Боюсь, ваши специалисты не в состоянии помочь, мистер Таббс.

– Может, ещё и высадку планируете? – ухмылка коммандера приобрела угрожающий вид. – Хватит юлить, Буланже. Вы просто тянете время. Будь у нас станция квантовой связи, я бы немедленно связался с секретариатом ООН.

– Увы, станцию развернут только после прибытия «Жанны д’Арк» на Психею, – произнёс Буланже бархатным тоном.

Да он издевается!

Выхолощенный богатенький мерзавец. Таббс много таких повидал, его не обманут ни безукоризненная биография, ни куртуазные манеры. Людьми вроде Буланже движет лишь одно – азарт. Пресыщенные, они неспособны реагировать ни на что другое.

Время поднять ставки.

Таббс с шумом выдохнул воздух через нос:

– Не играйте с огнём, Буланже. «Пайк» выкупила чёртов камень, но вы, тем не менее, – он ткнул пальцем в дисплей, – находитесь в юрисдикции ООН!

– Вы абсолютно правы, мистер Таббс.

– Возвращайте шаттл. Немедленно.

На благородном лице директора «Пайк» расцвела доброжелательная улыбка:

– Боюсь, это невозможно. Согласно контракту, персонал «Мильтиада» не имеет полномочий в структурах «Пайк» без согласования с секретариатом ООН.

Поверх лица Буланже на терминале коммандера побежал текст.

– Я верну шаттл при первом требовании секретариата. А сейчас прошу извинить, мистер Таббс. Меня ждут дела.

Буланже исчез – на дисплее остались лишь затухающие буквы контракта.

Серые глаза Таббса вперились в адъютанта:

– Слыхала? Он ведь прав, чёрт возьми, – коммандер вздохнул. – Без бумажки, как говорится… Но есть ещё кое-что. Заметила? Подумай.

Михаль потёрла рукой острый подбородок, закатила глаза.

– Буланже хочет, чтобы мы не летели за шаттлом.

– Не дождётся! – Таббс хлопнул ладонью по столу. – Стряслось что-то серьёзное – иначе он оповестил бы ООН. Буланже знает – с нами шутки плохи. Сейчас не шестидесятые, корпоративные войны давно отгремели.

– Тем не менее он посылает шаттл тайком.

– И не хочет, заметь, возвращать. Его, заметь, не пугают даже возможные санкции ООН. Что бы ни случилось на Психее, «Пайк» позарез нужно в этом разобраться.

Таббс нахмурился:

– А значит – нужно и нам.

Коммандер вновь послал запрос на видеосвязь.

На дисплее возник чернявый мужчина с орлиным носом. Лицо обезображено шрамами, на шее виднеется большой след от ожога – человек сознательно пренебрегает возможностями пластической хирургии и демонстрирует свои раны с гордостью.

– Коммандер, – произнёс он с выраженным арабским акцентом.

– Малик, – кивнул Таббс. – Готовь ребят – есть дело. Нужна дюжина бойцов. Встретимся в арсенале через десять минут.

– Слушаюсь, сэр, – отчеканил Малик. Военные лишних вопросов не задают.

Следующим на очереди оказался начальник дока – седовласый азиат:

– Фукуда, распорядись приготовить к вылету корвет «Риг». Отправь кого-нибудь из свободных пилотов, пусть прогревает двигатель. Готовность – двадцать минут.

– Так точно, – отозвался Фукуда.

Таббс – уполномоченный представитель ООН при экспедиции «Пайк». В распоряжении коммандера – лёгкий крейсер «Мильтиад», новейший корабль военно-космического флота с командой бывалых вояк – единым механизмом, столь же совершенным, как и само судно. Эти люди пойдут за ним в огонь и воду.

– Свободна, Михаль.

Адъютант взяла под козырёк, печатая шаг, покинула каюту. Таббс улыбнулся. Будь он моложе, обязательно приударил бы за девчонкой. Наверняка без успеха – Михаль явно не из тех, кто строит карьеру через постель. К его годам амбициозная девушка как пить дать дослужится до младшего контр-адмирала. Коммандера берёт гордость при мысли о том, что он участвует в её становлении. Другой, возможно, постарался бы утопить будущего конкурента, но не Таббс – зависть в числе его черт не значится.

Таббс покинул каюту. Узкие коридоры «Мильтиада» – такое себе место для прогулок: рослый коммандер порой вынужден протискиваться боком, чтобы разминуться со встречными. В стеснённых условиях кораблей устав флота позволяет младшим по званию при встрече с командиром ограничиваться кивком; Таббс не всегда соглашается с тезисами наметившейся в последние годы либерализации флота, но в данном случае он всецело за – толкотня в тесноте до добра не доведёт.

Возле арсенала уже ждали. Двенадцать крепко сбитых мужчин и женщин, лучшие из космопехов «Мильтиада», облачались в штурмовую броню, проверяли боеготовность винтовок, гоняли тестовые алгоритмы систем жизнеобеспечения.

К Таббсу подошёл мужчина в броне. Лицевой щиток откинулся вверх, за ним оказалось лицо Малика.

– Коммандер.

Лейтенант Абдул Малик – легенда космической пехоты. Несмотря на разницу в званиях, рядом с ним Таббс порой чувствует себя желтопёрым птенцом. Эффект усиливает штурмовая броня – она прибавляет почти полметра роста.

– Будем готовы через несколько минут, – отчитался лейтенант.

– Замечательно. Бойцы! – Таббс повысил голос. – Нас ждёт десантная операция.

– Наконец-то! – вставил кто-то из космопехов.

– От «Жанны д’Арк» в сторону Психеи вылетел шаттл. Мы летим за ними. Возможно, будет вылазка на поверхность. Возможно, перестрелка – не знаю. Директор «Пайк» темнит – ожидать можно чего угодно.

– С охраной «Пайк» как-нибудь справимся, – Малик с щелчком загнал в паз винтовки лазерный целеуказатель.

– В бой по возможности не вступать! – Таббс назидательно воздел палец. – Помните: люди в шаттле – не враги.

Он прочистил горло:

– Если дойдёт до драки, использовать шоковые боеприпасы. Наша задача – выяснить, что нужно «Пайк» на Психее, а не крошить яйцеголовых.

– Само собой, сэр, – откликнулся Малик. Лицо его, впрочем, чуть погрустнело.

Загудел терминал:

– Коммандер, – скрипучий голос Фукуды ни с чем не спутаешь, – карета подана.

– Принято.

Таббс подошёл к оружейному модулю, вызвал интерфейс. Модуль пискнул, на дисплее появилось меню с вариантами брони. Коммандер выбрал лёгкий скафандр с минимальной защитой – вряд ли у людей «Пайк» с собой тяжёлое оружие. За стенкой закряхтело – система подбирает подходящую по размеру броню. Через несколько секунд створки распахнулись.

– Коммандер? – удивлённо протянул Малик.

– М? – Таббс уже натягивает броню – того же серо-голубого цвета, что у космопехов, но гораздо меньше.

Модуль выдал коммандеру несколько вариантов оружия – от пистолета до автоматического дробовика. Таббс взял укороченную винтовку – чтобы не стесняла движений. Несколько магазинов с шоковыми патронами – их помечают белой полосой – рассовал по карманам.

– Похоже, не сидится вам на корабле, сэр, – в голосе Малика звучат одновременно ирония и уважение. Далеко не каждый из старших офицеров полезет под пули.

Таббс передёрнул затвор винтовки:

– Думал, пропущу всё веселье?

4. Дёмина

Ноябрь 2117 года.

Сиэтл, США.

– Кира, Кира!

Она очнулась в холодном поту. Бешено колотится сердце, тело бьёт мелкая дрожь. Её усердно трясут за плечи, лицо будто щекочут кисточкой. Волосы?

Кира разлепила веки. Возникли смутные очертания погружённой во мрак комнаты – и нависающий сверху силуэт.

– Ты дёргалась как сумасшедшая! Что с тобой?!

До боли знакомый голос. Кто это?

Она повторила вопрос вслух – если так можно называть звуки, что издало пересохшее горло.

– Это я, Зои!.. – тень чуть отодвинулась. – Стоп! Ты что, вчера набралась? Сегодня же собеседование, дура!

Кира не ответила – нет ни желания, ни сил.

– Погоди-ка.

Щёлкнул выключатель, комнату залил яркий свет. У Киры чуть голова не взорвалась – пришлось прикрыть глаза ладонями.

– Ну точно, набралась, – сердито бросила Зои. – Ещё и будишь среди ночи. Хочешь, чтобы собеседование провалили мы обе?

– Собеседование? – прокряхтела Кира. – Я уже работаю!

Зои выставила вперёд руки, медленно, глубоко вдохнула.

– Так, Кира, давай для начала принесу воды?

Не дожидаясь согласия, она выкатила из-под соседней кровати бутыль, налила немного в розовую керамическую кружку – Кира с удивлением узнала в ней ту, что привезла из Норильска. Откуда? Кружка разбилась в прошлом году!

– Держи.

Кира жадно выпила всю воду без остатка.

– Спасибо, – голос наконец прорезался.

– Не за что, – в голосе Зои смешались тревога пополам с раздражением. – Кира, ты точно в порядке? Ведёшь себя очень странно.

– В норме, – Кира старается говорить ровным тоном. – Скажи, как я сюда попала?

Зои рассмеялась:

– Как обычно – пришла вечером и завалилась спать. Вела себя как обычно – я даже не заметила, что ты подшофе. Или это не алкоголь? – подруга лукаво улыбнулась.

Зои выглядит странно. Тёмные волосы? Она же год как перекрасилась в рыжий! И причёска… эта дурацкая чёлка страшно бесила Киру на младших курсах.

Надо разобраться, в чём дело.

– Ни капли в рот не брала, – Кира замотала головой и тут же прижала пальцы к вискам – одолела мигрень. Очень убедительно, ничего не скажешь. – Собеседование, говоришь? Переволновалась я.

– Ну да, ну да, – Зои не поверила ни на грош. – Ты это, ложись спать, о’кей? Собеседование с утра, я та-ак волнуюсь!

– Хорошо-хорошо, – заверила Кира, хотя у самой – сна ни в одном глазу. Да и как уснёшь после такого?

Зои выключила свет, свернулась калачиком в постели. Уже через несколько минут она тихо посапывала.

– Извини, подруга – на собеседование пойдёшь без меня, – прошептала Кира.

Девушка выбралась из постели, нашарила в полумраке носки. Взяла с тумбочки терминал – более старой, чем она привыкла, модели. Сняла блокировку…

На освещённом тусклым светом дисплея лице отразился глубочайший шок.

– Быть не может! – выдохнула Кира.

Поверх движущихся фрактальных обоев выведена дата: 4 ноября 2117 года.

Кира не поверила – кто в такое поверит? Лихорадочно прокрутила с десяток крупнейших порталов экстранета: на всех – те же цифры.

Она села обратно на постель – жалобно заскрипели рейки, – упёрлась спиной в стену. Терминал утонул в складках одеяла.

– Так, милая, успокойся, – девушка медитативно покачивается взад-вперёд. Нервно подёргивается веко.

Кира сложила ноги по-турецки; несколько минут медленных, глубоких вдохов слегка усмирили вихрь мыслей в голове. Успокоившись, прошла в ванную – крошечный, доверху набитый косметикой закуток. Девушка скинула одежду и отдалась ласковым струям тропического душа.

Журчания воды показалось мало, и она включила музыку. Из спрятанных в потолке колонок заиграл скоростной, под двести ударов в минуту, прямой бит в сочетании с тягучими пэдами и визгливым соло. Дарк габбер, хит 2117 года.

– Расслабишься тут, – проворчала Кира. Девушка сменила трансляцию на эмбиент – такая музыка нравится ей гораздо больше.

Десять минут под душем оказали более благотворное влияние, чем медитация – Кира смогла соображать трезво.

Девушка вылезла из душа, худенькая фигура утонула в большом махровом полотенце. Она протёрла ладонью запотевшее зеркало. Оттуда выглянуло лицо – чуть свежее привычного, черты сглажены отголосками юношеской припухлости. Разве что под глазами синяки – следствие пробуждения среди ночи. С сожалением Кира обнаружила отсутствие пирсинга в носу и части татуировок – тех, что сделала в последние годы. Если происходящее – не дурной сон, то удивляться не приходится. Причёска осталась прежней – своему стилю девушка верна уже много лет.

– Надо пройтись.

Кира воспользовалась глазным имплантом, чтобы не беспокоить Зои. Выбирать одежду при чёрно-белом зрении оказалось тем ещё испытанием для привыкшей к ярким цветам Киры – пришлось напрячь память, чтобы вспомнить гардероб трёхлетней давности.

На улицу она выбралась в длинном, ниже колен, плаще голографического цвета, чёрных армейских штанах с обилием карманов и высоченных чёрных же ботинках на шнуровке. Недурной гардероб – в отблесках ночного Сиэтла сойдёшь за ходячее северное сияние.

Кира жила неподалёку от университета, в Меридиане – тихом местечке с преимущественно малоэтажной застройкой и редкими вкраплениями башен-небоскрёбов. С мутного неба сыплет мелкой моросью, типичной для осеннего Сиэтла. Девушка зябко поёжилась, поплотнее закуталась в плащ. Город украсил голые каркасы деревьев иллюминирующей краской, разбавив серость улиц мягким светом всех цветов радуги. Вокруг бродят такие же, как она, неприкаянные души – преимущественно одиночки или пары; люди ищут ответы в тиши ночного города.

На дворе – 2117 год. Безумие? Конечно! Бред сумасшедшего? Ещё бы! Бред – и факт, сколько ни пытайся убедить себя в обратном. Рассудок Киры упорно отказывался связать произошедшее в комплексе «Пайк» с тем, где она оказалась сейчас. Но память упорно подсовывает несуществующие, казалось бы, воспоминания – круиз вдоль тихоокеанского побережья на втором курсе, бесконечные вечеринки на третьем… господи, да воспоминаний столько, что на целую книгу хватит! И все – лишь рябь на поверхности сознания?

Нет. То, что произошло в комплексе «Пайк», случилось взаправду. Шаг в белое марево портала – настоящий. И тот инженер…

Кира встряхнула головой, силясь отогнать воспоминания. Образы померкли, отступили. Девушка достала терминал, взглянула на часы. Половина пятого. Сколько времени прошло с момента пробуждения? Часа два? Да, примерно так. Во сколько началась рабочая смена? В час ночи.

Кира закрыла лицо ладонью, шумно выдохнула.

– Девушка, вам помочь?

Рядом нарисовался парень. Под тридцать, строгий костюм измазан грязью, в руке – полупустая бутылка виски. Не иначе, белый воротничок в затяжном загуле.

– Выглядите подавленной, – за участливым тоном сквозит тщетно скрываемый интерес. Всё понятно – просто нашёл предлог познакомиться.

– С чего вы взяли?

– Счастливые люди не шляются по городу среди ночи.

Кира сложила губы в подобие улыбки – пресной, бесцветной:

– Вот как. Что же привело на улицы вас?

– Пустота. Здесь, – белый воротничок ткнул себя в грудь. – Вроде всё есть, а жизни… жизни нет. Не чувствую, и всё тут.

– Думаете ощутить жизнь, приставая к незнакомым девушкам?

Парень слегка качнулся, неловко взмахнул руками, чтобы удержать равновесие. На одежде расползлось тёмное пятно от пролитого виски.

– Я, это… – он замотал головой. – Не имел в виду ничего такого, не подумайте! Просто у вас такой вид… Сколько вам? Двадцать? Выглядите так, будто на плечах – судьба целого мира.

– Возможно, так и есть.

– В двадцать мировой масштаб имеет даже прыщ на лбу, – парень махнул свободной рукой.

– Да вы просто мастер межличностных коммуникаций, – фыркнула Кира. – Кому-то пора проспаться. Идите домой.

Парень подошёл ближе. Должно быть, он пытался собрать на лице обворожительную улыбку, но вышла сардоническая гримаса, как при столбняке.

– Номерок не оставите? – Киру обдало крепким ароматом алкогольных паров.

– Думаю, это лишнее.

Парень развёл руками:

– Попытка – не пытка.

– Угу, – Кира улыбнулась. – Кстати, какой сейчас год?

– 2117. А что? – удивился белый воротничок.

– Да так, ничего. Спокойной ночи.

Парень в надежде постоял ещё немного, но вскоре ушёл – дальнейшего диалога не предвидится. Кира уловила в прощальном взгляде лёгкое разочарование.

Она добралась до пятого шоссе – артерии, связывающей город с соседней Канадой. Незатухающий поток транспорта – как по трассе, так и над ней – напомнил Кире Москву. Из единственного визита в бурлящую столицу Евразийского Союза девушка вынесла лишь один вывод: от подобных мест следует держаться подальше.

Кира миновала эстакаду, перебралась в восточную часть Меридиана. Какой-то неприкаянный мужик отвесил ей похабное замечание насчёт внешнего вида. Кира показала наглецу средний палец и припустила прочь – вдруг разозлится?

Разозлился. Вслед Кире полетели проклятия. Мужик бросился вдогонку, но куда там! Угнаться за чемпионкой факультета по кроссу? Мечтать не вредно. Кира сбросила преследователя с хвоста и даже не запыхалась.

Бег разгорячил кровь; здорово разыгрался аппетит. Ночной Сиэтл не шибко богат на круглосуточные забегаловки, даже в центре придётся изрядно пройтись. В прошлом году Кира модифицировала глазной имплант – умникам из компании-производителя наконец удалось связать его с дополненной реальностью. Нужные объекты возникли бы перед глазами по щелчку пальцев.

Жаль, что «в прошлом году» будет через два года. Функционал её импланта ныне гораздо скромнее…

В голове что-то щёлкнуло.

Нейросинк!

Расширенный доступ к памяти, трёхдневный буфер, просмотр воспоминаний, выгрузка… Выгрузка!

Забыв обо всём на свете, Кира уселась на ближайшую скамью – не смутила даже лужа. Поспешно связала терминал с нейросинком…

На дисплее замелькали картины ставшего прошлым будущего.

– Я не сумасшедшая, нет, – у Киры вырвался вздох облегчения.

Девушка наспех просмотрела воспоминания. Число 2120 мелькает как минимум несколько раз: на экране блокировки терминала, у входа в комплекс «Пайк», в карточке учёта инструмента…

Короткое нажатие – и оцифрованная память уже в облаке; есть копия и в самом терминале. Система разбила видео на десятиминутные фрагменты. Девушка выбрала тот, где виднеется портал, палец завис над превью.

Глубоко вдохнув, Кира запустила видео.

5. Майер

Ноябрь 2117 года.

Комплекс «Пайк» на Психее.

– Захожу на посадку!

Перегрузка бросила Майера в кресло так резко, что перехватило дыхание. На грудь будто положили здоровенный камень. Заныли плечи, слева что-то хрустнуло – к счастью, без боли. От напряжения Майер стиснул челюсти, глаза налились кровью.

Одно хорошо – продлился манёвр недолго. Вскоре шаттл уже залетал в док.

– Глазам не верю, – сквозь боль в голосе Фабио звучит удивление.

Майер прильнул к иллюминатору. На обычно строгом лице расцвело изумление. С Фабио не поспоришь: дивиться можно как минимум шаттлу в доке – близнецу того, на котором они прибыли. Даже номер на корпусе совпадает!

– Как такое возможно? Номер – уникальная сигнатура. Одинаковые номера? Нонсенс… – вполголоса бормотал Фабио.

Задуматься о странном шаттле Майер не успел. С характерным лязгом шаттл пристыковался к магнитным креплениям – на удивление, рабочим.

– На месте, – отчитался пилот. – Вы там как, в порядке?

– В порядке? – прокряхтел Майер. – На мне будто медведь потоптался! Чудеса, блин, на виражах.

– Размякли вы, Эрих, – Агнес молодецки хлопнула шефа по плечу. Свежая, румяная – перегрузка её будто не коснулась.

– Я своё отлетал.

Майер встал:

– Ладно, хватит болтовни: распаковываемся – и вперёд.

Помимо Майера, Фабио и Агнес в десантную группу входят ещё двое: рыжеволосый детина по фамилии Уолш и Ковальский, обладатель внушительного носа.

Все пятеро нахлобучили шлемы.

– Включить камеры, – велел Майер. – Директору интересно, что за чертовщина творится на камешке.

Все, как один, коснулись левого виска. На терминале Майера появились пять изображений. В четырёх он увидел себя.

Майер показал терминал Агнес:

– Это точно я?

Девушка кивнула.

– Ну и рожа… – в голосе Майера помимо воли прорвалась грусть.

– Это всё сигареты, босс, – бросил Фабио.

– Ну да, конечно. Брошу курить – стану красавцем с обложки.

Едва слышно хихикнула Агнес, осклабился Уолш.

Заострять внимание на собственной внешности Майер не собирался – есть дела поважнее. Проверка готовности команды, например. Оружие взведено, системы скафандров – стабильны. С нестройным «щёлк» опустились лицевые щитки, полости шлемов осветило холодным светом. Майеру стало грустно от мысли, как он выглядит теперь.

Он включил радиосвязь:

– Пилот, откачивай воздух.

– Роджер.

Загудели вакуумные насосы, зашипели змеями воздуховоды. Пискнули скафандры – автоматика перешла на автономное жизнеобеспечение.

– Готово, – сообщил пилот. – Открываю люк через три, два, один…

Люк начал движение вниз со скрежетом, достойным древнего паровоза – колымага десантникам досталась ещё та. Майер врезал пяткой о пятку – дисплей шлема сообщил, что заработали магнитные подошвы. В доках традиционно нет искусственной гравитации – без неё работать с грузами куда проще, – а сила тяжести Психеи, считай, почти отсутствует.

– Смотрите, – Уолш ткнул пальцем куда-то вверх.

Майер задрал голову:

– Да, дела…

Над главным входом в комплекс намалёвано знакомое всем и каждому изображение. Поверх металлических пластин красуется оранжевая расщеплённая пика в жёлтом круге. Чуть ниже гордо выведены четыре буквы.

«Пайк».

– Вопрос принадлежности комплекса, надо думать, отпадает? – натянуто хохотнул Фабио.

Майером овладел суеверный страх. Он стиснул зубы, чтобы отогнать непрошенное чувство.

– За мной. Рассредоточиться.

Группа разделилась: Майер с Уолшем – впереди, Агнес и Фабио прикрывают фланги, Ковальский толкает здоровенный ящик-гроб с оборудованием для взлома дверей. Винтовки целят в нагромождения прикреплённых к полу контейнеров, глаза шарят в поисках движения. Майер выкрутил мощность вспомогательного сенсора на максимум. Расплатившись мигренью, узнал, что в доке нет ни одного объекта со скоростью больше улитки, если не считать самих десантников.

За внушающими уважение дверьми скрывался промышленный шлюз. Типичная постройка, любой, кто бывает в космосе, видел такие десятки раз. Майер наудачу попробовал активировать протокол герметизации. К удивлению, сработало – система приняла стандартные коды доступа «Пайк». Помещение наполнилось воздухом, гостеприимно распахнулись внутренние двери. Резко качнуло вперёд – заработала искусственная гравитация. Ящик с оборудованием грохнулся о пол, чуть не отдавив Агнес ногу. В тишине комплекса звук падения прогрохотал камнепадом.

– Если в округе кто-то есть, не услышать это они просто не могли, – девушка недружелюбно покосилась на ящик.

Майер лишь вздохнул в ответ. Дурацкая ошибка может стоить кому-то жизни.

Десантники отключили магнитные подошвы. Майер пригляделся к дисплею на шлеме – весёлое мигание голубого огонька сообщало, что воздух пригоден для дыхания.

Стянуть шлем, вдохнуть мягкого очищенного воздуха – что может быть приятнее после консервной банки скафандра?

– Шлемы не снимать, – распорядился Майер.

– Почему? – спросил Ковальский.

– Никто не хочет выковыривать из твоей башки пулю, вот почему, – ответила за шефа Агнес.

Не слишком вежливо, зато в точку. Ковальский потупил взор.

Майер вывел на дисплеи группы карту комплекса – вернее, тот проект, что дал Буланже.

– Цель – красная точка; по плану там офис службы безопасности. По плану… – протянул он.

– Пока всё совпадает, – Фабио отстукивал по цевью винтовки слышимый ему одному ритм..

– На то и надежда. – сквозь улыбку Майера сочится тревога. – В нашей вотчине – сервера охранной системы. Пороемся в записях, сможем понять, что тут творится.

– Попробуем, – в голосе Агнес не слышно энтузиазма.

В том, что комплекс принадлежит – или должен принадлежать? – «Пайк», нет никаких сомнений. Логотипы на стенах, коды доступа, даже расцветка стен и шрифты – если хоть раз бывал во владениях корпорации, распознаешь с первого взгляда. До полёта на Психею Майер бывал в трёх комплексах «Пайк» – все похожи как близнецы.

Вот только ни один не появлялся из ниоткуда.

Первое же помещение, холл, заставило Майера встревожиться не на шутку.

– Здесь всё слишком… нормально.

Высокий трёхъярусный зал, воздушный, почти невесомый из-за ажурного плетения прутьев. В центре мерцает голографическое лого «Пайк», играет музыка – мягкая, неспешная, как воды фонтана, что журчит рядом. Гудят воздуховоды, женский голос в красках описывает прелести работы на корпорацию. На панорамном дисплее крутится ролик-презентация экспедиции на Психею – Майер тысячу раз видел его на борту «Жанны д’Арк». Вокруг – многочисленные столики и скамьи, на них – стаканы из-под кофе, личные вещи, терминалы.

И ни следа людей.

– Выглядит так, будто все просто исчезли, – в голосе Агнес впервые на памяти Майера звучит затаённый трепет.

Фабио подошёл к скамье, снял крышку со стакана. Лицо исказила гримаса отвращения.

– Плесень. Недели три, не меньше.

– Хоть запах не чувствуешь, – Майер постучал по щитку.

Фабио ткнул пальцем на соседний стол:

– Тут терминал, босс. Можно взломать, посмотреть, что внутри.

– Не трать время, – Майер махнул рукой. – Побереги силы для серверной. Удвойте бдительность – боюсь, ждут ещё сюрпризы!

В точном соответствии с планом Буланже, из холла комплекса выходят четыре коридора. К офису службы безопасности ведёт крайний правый. Светлый и просторный, с потолком, в подражание ночному небу усыпанном звёздами, он наводит на мысли о прогулке на свежем воздухе. Через каждые двадцать метров в центре высятся буйно разросшиеся без ухода клумбы в кольце мягких сидений, пластиковые основания переливаются всеми оттенками красного и жёлтого.

Умиротворяет – если бы не обстоятельства.

У Майера сжалось сердце при виде засохшего букета цветов. Кто-то ждал подругу – и не дождался. В комплексе жили люди – работали, влюблялись. Где они сейчас?

Группа бегло осматривала все залы по пути. Агнес с винтовкой наперевес ввалилась в оказавшееся суши-баром помещение, остальные – следом. Как и в холле, всё выглядит так, будто люди вдруг встали и ушли: блюда, нетронутые и съеденные наполовину, стаканы с напитками, личные вещи. Дисплеи на стенах жалобно взывают к отсутствующей на орбите станции квантовой связи – без неё общение с внешним миром оставлено на волю не слишком расторопных радиоволн. Дата-центр комплекса работать с ними отказался и просто обрубил соединение.

Майер подошёл к стойке. От вида превратившихся в мякиш роллов скрутило живот.

– Идём дальше. Здесь ловить нечего.

Коридор упёрся в небольшой зал с обилием дверей явно технического назначения. Жилая часть комплекса осталась позади; группа приближается к цели.

Майер повёл своих в указанный на плане проход. Десантники очутились в сервисном коридоре – в противовес предыдущему, тесном и тёмном. Островки света от редких ламп едва разгоняют мрак – резервное питание скупо на яркую иллюминацию.

– Подходим к административной зоне, – предупредил Майер.

По проекту к офисам администрации ведёт узел, через который можно попасть к порталу и реактору. Доверять охрану столь важных объектов исключительно людям «Пайк» не станет – Майер нутром чуял, что подходы нашпигованы защитной автоматикой.

Опасения подтвердились – группа не ступила и сорока шагов, как предупреждающе запищала сигнализация. Майер глянул на пол. За тянущейся поперёк жёлтой линией виднеются два люка с красными крестами поверх композитных крышек. Сомневаться в их назначении не приходится.

– Вы вступаете в запретную зону. Требуется подтверждение доступа, – задребезжал металлический голос.

Из ниши в полу выехал сканер. Майер приложил запястье – мощности датчика должно хватить даже сквозь скафандр. Система протяжно пикнула, дисплей сканера, до того нейтрально-белый, окрасился жёлтым.

Люки за жёлтой линией пришли в движение, из них величаво, словно потягиваясь после долго сна, показались турели – трёхствольные установки системы Гатлинга. По спине Майера пробежал холодок. Равнодушные на вид турели превратят группу в решето за считанные мгновения.

– Доступ запрещён. Осталось две попытки авторизации, – равнодушно сообщил голос.

Фабио нервно сглотнул, из-за рации – будто прямо над ухом.

– Вряд ли они заряжены шоковыми патронами, – произнёс Уолш с наигранным весельем.

Никто не засмеялся.

– Агнес, мой пропуск не действует. Сможешь взломать алгоритмы защиты?

Девушка взглянула на Майера, на турели, снова на Майера:

– Сделаю.

Агнес вытащила терминал – не стандартный кусок прозрачного пластика, а приличных размеров ящичек. Взяла в руки отвёртку, аккуратно свинтила крышечку в основании сканера. Майер опасливо покосился в сторону турелей – те, к счастью, не реагируют.

Девушка взяла щупы, прозвонила контакты на плате сканера. Немного поколебавшись, присоединила к нескольким провода от терминала. Экран последнего ожил, на дисплее забегали строки кода. Взгляд Агнес замер на небольшом светящемся квадрате.

Минуту спустя она сказала:

– Кажется, нащупала.

Агнес вычленила из массива данных небольшой кусок, вывела в отдельное окно. Короткий удар пальцем запустил программу взлома.

Жёлтый цвет сканера сменился оранжевым.

– Доступ запрещён. Осталась одна попытка авторизации.

Майер разразился ругательствами.

Ожили турели – мягко зашелестели на холостом ходу блоки стволов.

– Может, это, взорвём их? – предложил Уолш. – У нас есть взрывчатка, чтобы вскрывать двери. Можно попробовать…

– Блесящая идея, – саркастичный тон Фабио вот-вот перейдёт в откровенную издёвку. – И кто пойдёт добровольцем? Ты?

Уолш смерил парня непонимающим взглядом.

– Бесполезно, – Фабио почему-то решил пустить в объяснения. – Видишь чёрные нити на стволах? Сплав армирован карбидом кремния, турелям наши гранаты – что слону дробина.

– Фабио, мы не на лекции, – Майер убил дискуссию в зародыше. – Агнес, можно вернуться за оборудованием, найти обход…

– Обхода нет! – перебила девушка. Майер простил ей вспышку гнева – Агнес страшно нервничает, по лбу стекают крупные капли пота. Сам он боится не меньше. – Мы все видели план, Эрих. Придётся лезть снаружи. Даже если мы пробьём стену, чем потом запечатывать?! Нет, придётся разобраться с драными турелями.

– Отложим задание. Это напрасный риск!

– Нет, Эрих. Я не отступлюсь.

Майер вдохнул – глубоко, медленно:

– Так и быть, – он повернулся к группе. – Всем покинуть зону поражения. Я остаюсь здесь.

– Нет, Эрих. Идите с ними. Вы ничем не поможете – только помрёте зазря, если всё выйдет из-под контроля.

Агнес – не из тех, кто даёт слабину, но держится она лишь чудовищным усилием воли. Признаки налицо: бледные губы сжались в тонкую линию, глаза уставились в одну точку, на скулах проступили желваки. Так борются со страхом сильные.

– Постойте, – воскликнул Фабио. – У турелей ведь лазерное наведение?

– Э-э, да, – протянул Майер.

– Босс, кажется, есть идея, как прикрыть Агнес, если дело примет скверный оборот.

План Фабио Майеру понравился. Мужчины разбились по двое, обшарили близлежащие помещения и вскоре вернулись с парой массивных зеркал. С помощью импровизированных упоров их поставили перед сканером – и Агнес.

– Должно сбить с толку лазеры, – заявил Фабио, правда, без особой уверенности.

– Будем надеяться, – Агнес пристроилась за зеркалами. – А теперь валите к чёртовой матери.

Мужчины скрылись за поворотом. Майер хотел скрестить пальцы на удачу, но не позволили толстые пальцы скафандра. В ушах зазвучала неспешная мелодия – Агнес имеет привычку напевать вполголоса, когда сильно уходит в работу. Майер сполз на пол – дать отдых ногам. Сильно захотелось курить.

Под тихие напевы Агнес потянулись мучительные минуты.

Майер приготовился ко всему. Упёртость Агнес иногда выходит ей боком; хочется верить, что на сей раз всё пройдёт гладко. Некстати вспомнилась служба в ООН. Он так же сидел и ждал, пока работают сапёры – ждал то ли победного «есть!», то ли грохота взрыва.

Тишину прервал… нет, не короткий гул пулемётной очереди.

– Доступ разрешён.

Прошло секунд десять, прежде чем Майер прерывисто выдохнул:

– Агнес.

Люди бросились к проходу. Бледная, Агнес стоит на коленях перед сканером. Турели попрятались обратно в норы. В глазах девушки дрожат капельки влаги, губы искусаны до крови. Майер мягким движением поднял Агнес на ноги.

– Ты справилась.

Девушка ответила не сразу:

– Да… справилась, – лицо осветила слабая улыбка. – Ведите, Эрих. Не терпится узнать, что же тут стряслось.

Дальше шли без приключений. Группа оставила без внимания многочисленные помещения, связанные с работой портала и реактора – для них ещё придёт время. Техника – забота учёных. Десантники шли прямо к цели – офису службы безопасности.

Агнес, надо отдать должное, быстро пришла в себя. Девушка на ходу вела записи в ручной терминал и сканировала сетевые узлы. Железное самообладание! В её возрасте Майер и близко не мог похвастаться чем-то подобным.

Добрались до небольшого холла – одноэтажного помещения со сложной геометрией и обилием колонн. При желании в таком лабиринте спрячется хоть полсотни бойцов. Выглядит как отличное место для засады.

– Знаете, тут отличное место для…

Воздух разорвал крик Агнес:

– Контакт!

Девушка выпустила куда-то вперёд длинную очередь. Майер с остальными попрятались за укрытия под стрёкот винтовки.

– На два часа!

Противник не заставил долго ждать – холл озарился вспышками выстрелов, в сторону десантников посыпался град пуль.

– Дерьмо! Сколько их, Агнес?! – слова Майера едва слышны в грохоте стрельбы.

Девушка расстреляла магазин, спряталась за колонну.

– Десять, не меньше, – обычно размеренный голос дрожит от возбуждения. – Они в штурмовой броне, Эрих.

Сердце Майера упало:

– Плохо дело.

Он высунулся из-за укрытия, быстро отстрелял пять патронов. Едва спрятался назад, место, где он только что был, прошила дюжина пуль. Одна угодила в Уолша – безопасника скрючило, он кулем свалился на пол. Крови не было.

Майер присмотрелся к следам от пуль. Несколько попали в металлические пластины и отскочили под ноги ему и спрятавшейся рядом Агнес. Майер поднял одну, внимательно осмотрел.

– Группа, у них шоковые боеприпасы! Кто бы это ни был, убивать нас они не собираются!

– Благородные, значит… – завёл Ковальский

– Отставить! – рявкнул Майер. – Никакого летального оружия! Заденем хоть одного – остальные порвут нас на британский флаг!

– Какой флаг? – не понял Ковальский.

– В клочья порвут, дубина! – не выдержал Майер. – У них штурмовая броня, наши пушки такую не берут. Разве что…

Идея пришла неожиданно.

– Гранаты есть? Группа, отчёт! – Майер осмотрел пояс. – У меня пусто.

Никто не предполагал, что дойдёт до такого.

Никто – кроме Фабио.

– Есть три ЭМ и одна осколочная, – азарт боя пробудил в голосе Аллегретти кровожадные нотки.

– Катни-ка сюда одну ЭМ, – распорядился Майер. – Остальные прибереги. Осколочную в ход не пускать!

Разговор прервал шквальный огонь противника. Группа втянула головы в плечи. Когда напор чуть ослабел, Майер с Фабио пустили несколько очередей – удержать противника на месте.

Аллегретти катнул боссу небольшой ярко-голубой цилиндр:

– Держите, босс.

– Любитель оружия, блин, – Агнес отшвырнула пустой магазин – бог знает какой по счёту.

– Зато пригодилась! – огрызнулся Фабио. – Сомневаюсь, что врага остановит твоя коллекция винила – разве что помрут от дурной музыки.

– Очень смешно, дурень.

Она что, действительно покраснела? В любом случае, после поражения в камбузе Фабио сравнял счёт.

– Отставить болтовню!

Майер осторожно высунулся проверить обстановку. Нескольких мгновений хватило, чтобы прикинуть, куда швырнуть гранату – и понять, что враг подобрался опасно близко. Очереди противника пригвоздили к земле, но Майер уже приготовился.

Он выдернул чеку, швырнул цилиндр. Коридор озарили вспышки молний, что-то затрещало.

– Отменный бросок, босс! Минус один! – мстительная радость в голосе Фабио эхом отозвалась в самом Майере.

– Не спеши радоваться.

Майер быстро выглянул наружу – и впрямь, один из противников лежит ничком на полу, хаотично дёргаются конечности – отказала автоматика сервоприводов. Жизни ничто не угрожает, но пара дней мигрени обеспечена.

Ответом стал огонь такой силы, что группу буквально впечатало в пол – ни шевельнуться, ни головы поднять. Майер прикинул, что с двумя оставшимися гранатами шансов у них не то чтобы много.

Придётся договариваться.

Он переключил рацию на широковещательный канал:

– Вы вторглись на территорию корпорации «Пайк»! Прекратите… – вражеская пуля отщепила от стены крупный осколок. Бетонный камешек чиркнул по шлему, голову дёрнуло чуть вбок. – Прекратите огонь и назовитесь!

Никакой реакции – только шквал пуль. В оружейный оркестр солирующей партией вторгся новый инструмент – крупнокалиберный дробовик с неспешным уханьем откалывает от стен целые куски.

– Повторяю – вы на частной территории! – Майер предпринял ещё одну попытку. И без того хриплый голос от попыток перекричать стрельбу превратился в рык. – Нас сопровождает крейсер ООН. Захватите меня или моих людей – будут последствия. Серьёзные!

К вящему изумлению Майера, рация ожила:

– Мы и есть ООН, недоумок! – незнакомый голос, резкий, как скрежет металла. – Сложите оружие!

– Мне нужны гарантии, что вы действительно из ООН.

– Униформы тебе недостаточно?

– Униформу можно достать на чёрном рынке.

Перепалка грозила перерасти в новый раунд стрельбы, но вмешался Фабио:

– Перешлите данные командира по открытому каналу.

– Это ещё кто? – снова резкий голос. – Клянусь, мозгов у него побольше, чем у тебя, мужик. Пересылаю.

Майер вывел файл на дисплей:

«Коммандер Оливер Таббс, лёгкий крейсер ООН «Мильтиад». На службе с 2096 года, послужной список…». Да, правит бал на крейсере действительно некий Оливер Таббс. Проблема одна – Майер с ним не встречался.

– Жду ответной услуги.

Майер молча переслал данные.

Реакция вышла неожиданной:

– Майер? Эрих Майер? – новый голос, смутно знакомый.

– Он самый.

– Эрих, это я, Жозе Рибейро! Ты спас мою задницу под Агадесом пятнадцать лет назад, помнишь?! – обладатель голоса не на шутку разволновался. – Сэр, он из наших! Из «голубых касок»!

– Из наших, говоришь? – коммандер вложил в голос всё презрение к перешедшим на службу корпораций военным. – Ну покажись, раз так. Обещаю – стрелять не буду.

Майер переглянулся с командой.

– Босс, вы же не думаете?.. – моргнул Фабио.

– Выхожу!

Майер встал, держа винтовку за цевьё в вытянутой руке. Оружие с лязгом грохнулось об пол. Из ответвлений напротив выглянул целый рой стволов. Двое противников вышли из-за укрытий, тускло блеснула штурмовая броня – свежая модель, Майер её не застал. При желании в такой броне с его группой справится даже один боец.

Вперёд вышел человек в лёгком скафандре. Строгое точёное лицо не понравилось Майеру с первого взгляда.

– Значит, ты – цепной пёс Буланже?

Майер проглотил ответное ругательство – сквозь стиснутые зубы не вырвалось ни звука.

– Я – Оливер Таббс.

– Не лучшим образом ты начинаешь переговоры, Оливер.

Таббс развёл руками – как показалось Майеру, с презрением:

– Стрелять начал не я.

Ну и персонаж! Такой доведёт до белого каления кого угодно.

– Вы явились без приглашения, – Майер проглотил гнев. – Это территория «Пайк».

– Территория «Пайк» – голая скала, – коммандер обвёл рукой коридор. – Все эти здания добрый волшебник наколдовал?

– Не твоё дело, – жёстко парировал Майер. – Согласно контракту с ООН мы вольны делать на Психее, что пожелаем. И ты, – он ткнул в Таббса пальцем, – это знаешь. Потому и рванул сюда взглянуть, пока не перекрыли кислород. Едва Буланже свяжется с секретариатом ООН – дорога на Психею тебе заказана.

Майер посмотрел на лежащего в беспамятстве рыжего безопасника:

– За Уолша ответишь отдельно.

– Ага, – равнодушно бросил Таббс. – Закончил? Теперь слушай.

Коммандер подошёл почти вплотную. Звук шагов разлетелся эхом в мёртвой тишине коридора. Рука коммандера легла на плечо Майера.

– Бери своих людей. Делайте то, зачем пришли. А мы… присмотрим.

Майер возмущённо скинул руку:

– Ты в своём уме?! ООН здесь – незваные гости. Ваши полномочия…

Договорить не дали – Таббс схватил его за шлем, прижал к себе – так, что щитки врезались друг о друга.

– Ты не в том положении, чтобы приказывать, Майер, – произнёс он ледяным тоном.

Взметнулось оружие. Группа Майера и люди Таббса ощерились винтовками, жёсткие взгляды метают молнии: неверный шаг – и рванёт.

– Мы осмотрим комплекс – с вами или без вас.

Таббс не блефует – Майер прочёл это в хищных стальных глазах.

Придётся уступить.

– Группа, сложить оружие.

– Эрих!

– Не спорь, Агнес.

– Босс!

– Хочешь, чтобы мы присоединились к Уолшу?

Фабио, Агнес и Ковальский нехотя подчинились. Майер подавил вздох облегчения.

– Разумный выбор, – коммандер ослабил захват.

Из-за укрытий вышел отряд врага – дюжина космопехов, настоящие гиганты в штурмовой броне. Майер вгляделся в лица – столь же хмурые, как у него, лица закалённых в боях ветеранов. Такие проглотят его группу и не подавятся.

– Эрих!

Жозе Рибейро. Майер одно время служил вместе с неугомонным португальцем, от чьих сальных шуток надрывала животы вся рота. Время не пощадило его – от былого веселья в чёрных глазах не осталось и следа, некогда чёрные волосы приобрели мышиный оттенок.

– Не лучшие обстоятельства для встречи, Жозе, – констатировал Майер.

Рибейро только вздохнул.

– Делай своё дело, Майер, – вмешался Таббс. – Миловаться будете потом.

Майер покорился. Собрал своих – Фабио с Ковальским взвалили бесчувственного Уолша на плечи, – подобрал винтовку.

Таббс не оставил последнее без внимания:

– Оружие можете оставить, – он усмехнулся и добавил: – вы же не пленные, в конце концов.

– До чего противный тип!.. – прошипел Фабио по закрытому каналу.

Майер невесело улыбнулся. Из-за таких он и оставил службу – отчасти.

Плюнув на собственное предостережение, Майер откинул лицевой щиток. Здешний воздух отдаёт ненавязчивым ароматом летнего луга – приятное разнообразие после стерильной дыхательной смеси скафандра. Майер стянул с правой руки перчатку, выудил сигарету. Затлел красным табак, вокруг расплылось серое облачко. Бледная Агнес наградила шефа понимающим взглядом.

Несколько минут прогулки по безлюдным коридорам – и разросшийся отряд добрался до офиса службы безопасности.

– Обалдеть! – Фабио тычет пальцем в невзрачный стол с широкой табличкой.

На табличке выведено: «Аллегретти».

– Быстро вы обустроились, – произнёс коммандер с нескрываемым сарказмом. – Ещё как-то мимо нас прошмыгнули.

– Ты что, из цирка сбежал, Таббс? – бросил Майер.

– А вы, надо думать – из хосписа?

Больше Майер себе шуток не позволял.

Дальше встретились столы с табличками «Олафсдоттир» и «Майер». Таббс задержался возле последнего – простоял секунд пять в раздумьях, – но двинулся дальше.

Серверная нашлась без карты – Майер просто шёл на гул системы охлаждения и трескотню зуммеров. За усиленной дверью скрывалось квадратное помещение с высоченными, до потолка, набитыми оборудованием шкафами и фантастическим количеством дисплеев. Царит полумрак: из освещения – скудная полоса света по периметру да те же дисплеи. Открытое лицо обдало холодом – температура в серверной держится на уровне ноябрьского берлинского утра. Отвыкшего от такого Майера зазнобило, он поспешно опустил щиток. Тоненько взвыл компрессор скафандра – электроника вернула внутреннюю температуру к норме.

Дисплеи перемигиваются сообщениями об отсутствии квантовой связи; добавить музыки – выйдет недурная дискотека, вполне в духе тех, где Майер зажигал в молодости.

Сейчас, увы, не до веселья.

Таббс велел своим дожидаться снаружи, чтобы избежать толкотни. Остались лишь трое космопехов.

Майер подошёл к рабочему месту сисадмина:

– Агнес, займись данными с камер.

Девушка плюхнулась в единственное кресло, глаза цвета льда пробежались по данным.

– Система недоступна без подключения к сети. Понадобится время, чтобы обойти блокировку с локальной машины.

– Действуй, – дал отмашку Майер.

Агнес хороша в работе не только кулаками по физиономии, но и пальцами по клавишам. Даже отсидела небольшой срок за взлом сетевой медиатеки. Незавидная строчка в резюме – и находка для Майера.

– Готово, – отчиталась девушка спустя пару минут.

Дисплеи моргнули, повылезали многочисленные чёрные окна.

– Не понял? – рядом возник вездесущий Таббс.

Агнес отбила на клавиатуре чечётку.

– Система не ведёт записей, и уже давно – недели три.

– Стакан кофе в холле, босс? – Фабио сложил брови домиком.

– О чём он? – непонимающе спросил Таббс.

– Так, ни о чём, – посвящать коммандера в детали вылазки Майер не собирался. Он повернулся к девушке: – Агнес, выведи последние записи из архива.

В серверной резко посветлело – сквозь черноту на экраны повылезал цифровой шум.

– Замечательно, – проворчал Таббс.

Майер помрачнел. Что бы ни случилось в комплексе, узнать причину по-быстрому не выйдет.

– Эрих?..

Агнес застыла перед дисплеем со стеклянными глазами. Майер проследил за направлением её взгляда – и чуть не уронил челюсть.

– Что за чертовщина? – выдавил он.

Таббс наклонился посмотреть, что так удивило безопасников. Краем глаза Майер увидел, как на замену сползающей усмешке приходит тупое удивление.

Поверх отсутствующей записи в углу дисплея мерцает зелёным дата: 4 ноября 2120 года.

6. Таббс

Ноябрь 2117 года.

Лёгкий крейсер ООН «Мильтиад», орбита Психеи.

– Коммандер, ты в своём уме?

Назир Хамид, заместитель генерального секретаря ООН, мечет громы и молнии.

– Сэр, я действовал по обстоятельствам. Буланже…

– Плевать я хотел на Буланже! – Хамид тычет пальцем так сильно, что ещё чуть-чуть – и проткнёт Таббса прямо через камеру. – Соглашение с «Пайк» нарушил ты, Таббс. Ты!

– Буланже отказался делиться информацией! – коммандер побледнел от гнева. – Вы вообще открывали отчёт?

Густые седые брови Хамида сошлись на переносице:

– Длинный язык доведёт тебя до трибунала, коммандер, – отчеканил он. – Не забывай, с кем разговариваешь.

Назир Хамид. Генерал ООН. Герой человечества. Судьба вознесла его невероятно высоко; увы, сделать из грубияна милого и обходительного человека она не в силах.

– Прошу прощения, сэр, – коммандер склонил голову.

– Извинись лучше перед Буланже.

– За что? – напускное смирение Таббса как ветром сдуло. – Буланже пытался скрыть появившийся из ниоткуда комплекс! Соглашение обязывает его оповещать ООН о такой дьявольщ… таких вещах.

Хамид резко втянул воздух:

– Каких вещах? А? – лысая голова дёрнулась. – Не иначе, соглашение ты читал в сортире – задницей.

– Это несправедливо, сэр.

– Ах несправедливо! – ядовито произнёс Хамид. – Слушай внимательно: «Пайк» узнали о возможной проблеме. «Пайк» высадили десант – убедиться в её реальности. Убедились – сообщили нам. Вот как работает соглашение. ООН не вмешивается в их дела. Своей выходкой ты добился только одного – теперь высадку на Психею тебе придётся согласовывать с Буланже.

– Замечательно, блин.

Таббс уже пожалел, что «Пайк» вывела на орбиту станцию квантовой связи. Общаться с Хамидом через сообщения было бы куда проще.

– Он требовал возмещение – и получил. Доволен? Сам себе усложнил жизнь.

– Но сэр, исключительность ситуации…

Карие глаза Хамида превратились в щёлки:

– Клянусь, сынок: ещё немного, и я сам прилечу на Психею – вправить тебе мозги, – он упёрся лбом в ладонь и замотал головой. – У тебя простое задание – приглядывать за Буланже с орбиты. Это их камушек – что хотят, то и делают. Ты что, яйцеголовый, чтобы помогать им с работой?

– Нет, сэр.

– Тогда не лезь не в своё дело, – Хамид посмотрел в терминал. – Насчёт отчёта: да, есть странности и нестыковки. Я говорил с Буланже. О том, что записи с камер датированы 2120 годом, он не упоминал. Дело дурно пахнет, ты прав. Но мы играем по правилам – пока, – он задумчиво почесал бровь. – Спасибо за информацию. Я поговорю с генсеком. Теперь это наши проблемы, не твои. Хамид, конец связи.

Сигнал прервался, лицо заместителя генсека сменилось панорамой космоса. Здоровенной картофелиной маячит Психея – объект неистовой страсти «Пайк» и головная боль Таббса. Роем огоньков выделяется комплекс зданий – корпорацию приютил один из двух кратеров вблизи южного полюса.

Сейчас коммандеру хотелось только одного – испепелить Психею в огне орбитальной бомбардировки.

Таббс отвернулся и взял в руки терминал:

– Михаль, бегом сюда.

Коммандер подошёл к мини-бару, налил виски. Когда явилась адъютант, стакан уже опустел.

– Сэр? – Михаль озабоченно посмотрела на раскрасневшееся лицо коммандера.

Таббс покрутил стакан в ладони и вдруг заорал:

– Твою мать!

Он в сердцах запустил стаканом в экран. Тому хоть бы хны – спасло противоударное покрытие, – а вот «олд фешен» разлетелся вдребезги.

Из ниши в полу выскочил робот-уборщик – наводить порядок.

– У Хамида крутой нрав, – Михаль поджала губы.

– Это уж точно.

Робот-уборщик забавно суетился над осколками – прямо как Таббс над Психеей.

– Знаете, а вы похожи.

– С Хамидом? – удивился коммандер.

Михаль наградила Таббса долгим выразительным взглядом.

Таббс ощутил острое желание поставить девчонку на место – и тут же подумал, каким идиотом будет выглядеть, если даст раздражению волю. Вместо этого он произнёс:

– Михаль, на борту есть один космопех из бригады Малика, кажется, Хосе Рибейро…

Таббс ещё не кончил говорить, а девушка уже зарылась в терминал.

Через пару секунд она победно щёлкнула пальцами:

– Есть такой. Только не Хосе – Жозе Рибейро. Он португалец.

– Какая разница, – Таббс раздражённо махнул рукой. – Приведи его.

– Так точно.

Михаль удалилась. Коммандер остался наедине с жужжащим роботом-уборщиком. От идеи налить ещ виски Таббс отказался – сейчас нужна трезвая голова. Да и как будет выглядеть нализавшийся коммандер в глазах десантника? Не стоило притрагиваться к бутылке вообще.

Коммандер никогда не любил Хамида. Дурной нрав заместителя генсека давно стал притчей во языцех, но дело не только в нём.

Есть ещё личная история.

На заре карьеры Таббс, тогда – зелёный лейтенант, – конвоировал торговые суда по маршруту «Земля – Марс». Работа – скучнее не придумаешь, такую доверяют либо тем, кто сильно проштрафился, либо зелёным новичкам. Летать взад-вперёд по сотни раз хоженому маршруту и конвоировать вёдра с гайками на захудалом фрегате – то ещё удовольствие. Карьеру на таком назначении не сделать.

Но не для Оливера Таббса.

Во время одного из рейсов у старого корыта, которое он конвоировал, полетела система навигации. Полностью – отказало даже ручное управление маневровыми двигателями. Казалось бы, ничего особенно – выслать ремонтную бригаду, и вся недолга.

Однако поломка произошла слишком близко к Марсу.

Проложенный курс вёл торговый корабль прямо на один из строящихся куполов. Тысячи жизней рабочих, миллиарды долларов и месяцы строительства – на одной чаше весов, тридцать человек на борту старого грузовика – с другой.

С Таббсом связался губернатор Марса. Подорвать судно ракетами – разумный приказ, воплощение принципа меньшего зла. Приказ лейтенант выполнил – в конечном итоге. Но сперва Таббс с огромным риском провёл эвакуацию экипажа. Лейтенант связался с капитаном грузовика и велел покинуть корабль. Аварийные капсулы не работали; команде пришлось облачиться в вакуумные скафандры и прыгать прямо в открытый космос.

Расстояние между Марсом и потерявшим управление кораблём тем временем стало критическим. Нагружая до предела и фрегат, и людей, Таббс подвёл корабль к опустевшему грузовику и нашинковал лазерными орудиями, которые вообще-то предназначены для защиты от ракет. Из-за того, что лазеры эффективны лишь на малых дистанциях, пришлось подвести корабль почти вплотную; когда у грузовика рванул реактор, во фрегат полетели тучи обломков. Таббс заставил несчастный корабль совершить кульбит, достойный лучших спортивных шлюпов; одновременно он продолжал резать остатки грузовика лазерами на всё более и более мелкие куски.

До Марса торговый корабль долетел в виде сгоревших в атмосфере фрагментов. Купол не пострадал.

Таббс в одночасье стал героем новостей. Идея с лазерами пришлась по душе руководству флота – высшие чины оценили новаторский подход молодого лейтенанта. Карьера быстро пошла в гору.

Но были и те, кому своеволие Таббса – как кость в горле. В первую очередь – губернатор Марса.

Человек, который видел возможные риски. Человек, знающий цену дисциплине.

Тот, чьего приказа ослушался лейтенант.

Назир Хамид.

Из-за двойственности ситуации – формально Таббс приказа не нарушал – Хамид не смог повлиять на лейтенанта. К тому же у перспективного офицера появились покровители, не менее могущественные, чем знаменитый генерал.

Но Хамид ничего не забыл. И не простил. Таббс выставил генерала жестокосердным, безразличным к жизням других человеком. Впоследствии Таббс пытался наладить с Хамидом контакт, но каждый раз будто натыкался на глухую стену.

А со временем понял, что на людей генералу действительно плевать.

Таббс уселся на диван, крутнул на ладони терминал. Многочисленные отчёты – и с «Мильтиада», и от «Пайк» – сообщают, что корпорация завершила высадку персонала. Коммандер зло усмехнулся – интересно, какой лапши понавешал работягам Буланже? Двухдневная задержка не могла остаться незамеченной.

Даже удивительно, что управились так быстро – чтобы вычистить помещения от следов прежних обитателей, кем бы они ни были, наверняка приложили уйму сил. Таббс видел, насколько обжитым выглядел комплекс; сделать так, что он засиял новизной – задача не из лёгких.

Ответ пришёл в следующем отчёте – «Пайк» просто-напросто ограничила доступ в комплекс! Таббс вывел на терминал данные со сканеров «Мильтиада». Львиная доля людей кучкуется на небольшом пятачке возле дока; другие части комплекса почти пусты.

Коммандер до боли стиснул зубы. Идиоты, все они! На Психее как по волшебству появился комплекс, который должны построить через три года – и все закрывают глаза? Это не может не представлять угрозы. Довериться частной корпорации, единственная цель которой – прибыль…

Нет, Таббс не станет просто за «Пайк» приглядывать с орбиты.

Дверь распахнулась. На пороге показалась Михаль.

– Сэр.

Девушка привела невысокого, почти на голову ниже Таббса, коренастого космопеха.

– Капрал Жозе Рибейро, – представила вошедшего Михаль.

Космопех взял под козырёк.

– Присаживайтесь, капрал, – Таббс небрежно взмахнул рукой.

– Чем могу быть полезен, коммандер? – Рибейро неуютно поёрзал в кресле. На лбу капрала выступили крупные капли пота, во всём облике читается смущение.

Таббсу его почти жаль.

– Расскажи о том человеке из «Пайк». О Майере.

– Эрих… – Рибейро вздохнул. – Мы вместе служили в «голубых касках».

– Уже знаю, – коммандер нетерпеливо махнул рукой. – Скажи, что он за человек.

Рибейро задумался:

– Надёжный, – произнёс космопех после недолгой паузы. – Эрих не раз и не два ловил пули за кого-то из нас.

– Под такое описание подходит, наверное, половина личного состава.

– Не совсем, – Рибейро замотал головой. – «Голубые каски» – не регулярная армия. Миротворческий контингент имеет дело с повстанцами и бандитами. Большинство рекрутов не выдерживают и пары лет. Эрих, если не ошибаюсь, прослужил больше десяти. И ушёл после меня.

– Значит, он не такой размазня, как остальные.

Что-то во взгляде Рибейро неуловимо изменилось.

– Война всегда одинакова, – продолжил Таббс. – Мы убиваем людей, капрал – неважно, повстанцев или солдат.

– Убиваете людей? – Рибейро подался вперёд, потемневшее от гнева лицо оказалось очень близко к Таббсу. – Кого? Точки на экране радара?!

Капрал впился руками в подлокотники – так, что побелели костяшки.

– Вы когда-нибудь спускали курок, глядя человеку в глаза, сэр?

За спиной космопеха возникла Михаль. Девушка положила ладонь ему на плечо, мягко, но настойчиво сжала пальцы.

Рибейро намёк понял:

– Простите, сэр, – лицо капрала стремительно залила краска стыда, но гнев никуда не делся – лишь спрятался в глубине тёмных глаз.

Таббс медленно отстранился. Ледяной взгляд прошил капрала насквозь.

– Да.

Рибейро непонимающе уставился на коммандера.

– Ответ на ваш вопрос – да, – казалось, голос Таббса заставит замёрзнуть Солнце.

Краем глаза он заметил, как побледнела Михаль. Девушка знает: если коммандер сквернословит и орёт – всё почти в норме. Но если становится спокоен и холоден – жди беды.

Повисла пауза. Адъютант попыталась разрядить обстановку – принесла два стакана воды. Таббс машинально выпил свой; серые глаза не отрывались от Рибейро ни на миг.

Наконец коммандер заговорил:

– Что ещё можете рассказать о Майере?

– Эрих играет по правилам, – капрал пригладил волосы мясистой ладонью, – но, если надо, вывернет их наизнанку. С повстанцами и бандитами иначе нельзя.

– Выполнить приказ любой ценой, значит?

– Нет, сэр. Эрих – не из тех, кто слепо выполняет поставленные задачи. Слышал, он оставил службу именно поэтому.

Коммандер встал:

– Спасибо, капрал. На этом всё.

Таббс не удостоил Рибейро взглядом. Капрал отдал честь, покинул каюту деревянной походкой. Таббс ощутил неприязнь даже со спины.

– Не очень вышел разговор, – нарушила тишину Михаль.

Таббс, до того смотревший куда-то в стену, повернулся:

– Что?.. Нет, всё нормально. Рибейро – слабак, ему не в армии служить, а охранять супермаркеты.

– Вы очень строги, сэр.

– Да? – Таббс склонил голову, указательный палец упёрся в висок. – Ты видела Рибейро. Доверишь ему прикрывать спину в бою?

Молчание девушки – красноречивее любого ответа.

– То-то же.

Коммандер плюхнулся в кресло. Черты лица разгладились, губы разошлись в едва уловимой, но искренней улыбке. Знать, с кем имеешь дело – уже победа.

– Нашла то, о чём просил?

Михаль улыбнулась – впервые за сегодня:

– Да, сэр. Пересылаю.

Пара движений пальцем – и терминал Таббса замигал: новое сообщение!

– Рассказать вкратце? – предложила Михаль. – Я немного пробежалась по досье.

– Валяй. Почитать и потом успею.

– Майер – тёртый калач. Пятнадцать лет в миротворческом контингенте ООН. Прошёл путь от рядового до капитана…

– Офицерские курсы? – перебил Таббс.

– Так точно. За период службы Майер побывал во всех мало-мальски значимых горячих точках тех лет – Восточный Тимор, Катар, Агадес и другие. У него огромный боевой и тактический опыт, сэр. Майер числился среди лучших офицеров «голубых касок».

Коммандер вздёрнул брови:

– Тогда почему он ушёл?

– Конфликт с командованием. Отряд Майера направили зачистить городок Декоа в ЦАР от повстанцев. Не считаясь с потерями среди гражданских.

– Не слишком по-миротворчески, – нахмурился коммандер.

– Майер подумал так же. Но приказ выполнил – на месте городка осталась выжженная земля. А потом пришёл в штаб просить об отставке. Форма заявления – плевок в лицо отдавшего приказ полковника.

– Он не так уж плох! – ухмылка Таббса не коснулась глаз.

– Интересно, что даже так он получил отставку не сразу, – продолжила Михаль. – Майера уговаривали остаться, даже сулили звание майора, но он был непреклонен.

– Ценный кадр, что сказать.

– После отставки Майер работал на частные корпорации – занимался охраной. У него есть покровитель – некий Вацлав Дворжак, влиятельный человек в структурах, близких к секретариату ООН. Информация о Дворжаке крайне скудная – подозреваю, засекречена, – но, похоже, они друзья. Во всяком случае, – девушка подняла палец, – в «Пайк» Майера пристроил он.

– Вот как.

Таббс вздохнул. Покровитель? Интересно, это из-за него Хамид так вовремя перестал замечать очевидное?

– Что с личной жизнью?

– В разводе. Есть взрослые дети, трое. Я порылась в архивах, – Михаль что-то отстучала на терминале. – Пишут, Майер крепко закладывал за воротник. Это и стало причиной развода.

Таббс покачал головой:

– Он не похож на пьяницу.

Михаль пожала плечами:

– Завязал, наверное.

– Что-то ещё? – спросил коммандер.

– Нет, сэр.

– Хорошо. Можете быть свободны, адъютант.

Оставшись один, Таббс вновь запустил большой дисплей. Стена расцвела десятками миниатюрных изображений.

– Ну да, так я и думал, – проворчал коммандер.

За время вылазки отряд Таббса успел смонтировать в комплексе кучу скрытых камер. Взору предстал комплекс «Пайк» – вернее, та часть, что обследовали космопехи до столкновения с группой Майера.

Люди в пустых коридорах – редкие гости. Помимо серой униформы безопасников мелькают бело-красные одеяния – эти, должно быть, налаживают системы комплекса. Работы там много. Чего стоит одно видеонаблюдение…

Таббс вспомнил миг, когда увидел цифры на повреждённых записях. Вспомнил холодок, что пробежал по спине.

– Нет, я докажу, что прав, – коммандер сжал кулаки. – Портал… добром это не кончится. Уже не кончилось.

7. Хадебе

Ноябрь 2117 года.

Комплекс «Пайк» на Психее.

Менеджер вызывал отторжение. С первого взгляда. Холёное лицо, костюм с иголочки, брюки отглажены так, что стрелками можно резать бумагу.

– Коллеги, в связи с непредвиденными обстоятельствами изменён рабочий график.

В просторном зале собралось несколько сотен человек в униформе техперсонала. Менеджер вещал на небольшой импровизированной сцене; кто-то соорудил систему направленного освещения – лучи прожекторов бьют по выступающему, отчего собрание больше походит на концерт.

Отчасти так и есть.

– Какими ещё обстоятельствами? – выкрикнули из толпы.

– Возникла заминка при развёртывании комплекса, – уклончиво ответил менеджер. Он успокаивающе воздел руки: – Не волнуйтесь, дни простоя оплачиваются по обычной ставке.

– Напортачили, значит? – едко спросил тот же голос.

– Потребуется время, чтобы скорректировать проект, – менеджер проглотил издёвку. – Кроме того, неточности в анализе поверхности астероида вынуждают проводить дополнительное укрепление грунта. График возведения комплекса будет доступен после завершения расчётов.

Менеджер нажал что-то в терминале. На огромном, во всю стену, дисплее за сценой высветилась карта.

– Администрация вынужденно ввела ограничения на перемещение, – он повернулся к дисплею. – Доступная для посещения зона выделена синим. Красный участок – только для сотрудников службы безопасности или по особому пропуску.

Зал недовольно загудел. Люди махали кулаками, тыкали в менеджера пальцами. Тот попытался воззвать к голосу разума, но получил в ответ новую порцию гневных выкриков.

Табо Хадебе смотрел на происходящее и смертельно скучал. Попытка развлечься подсчётом лампочек на потолке потерпела крах – гомон толпы постоянно сбивал со счёта. В итоге Хадебе плюнул на собрание и покинул зал. В отражении на стеклянной двери мелькнул невысокий чернокожий мужчина с бритой головой и ореховыми глазами.

– Что-то полезное говорили?

Хадебе повернулся на голос. На скамье у стены пристроился добродушного вида парень, судя по лицу – латиноамериканец.

– Почти ничего, – Хадебе сел рядом. – Большие шишки вроде как накосячили с расчётами; работа откладывается на несколько дней.

Парень пожал плечами:

– Никогда не видел, чтобы всё шло по плану с первого раза.

– Ещё нам ограничили свободу перемещений.

– В курсе, – усмехнулся парень. – «Кепки» уже завернули пару раз.

Рабочие прозвали «Кепками» сотрудников службы безопасности из-за характерных головных уборов. Хадебе успел свести знакомство с парочкой безопасников и знал – прозвище их ужасно бесит.

– Всё-то тебе известно!

– Не всё, – На смуглом лице заиграла дерзкая улыбка. Парень протянул раскрытую ладонь: – Матиас Рамос. С кем имею честь?

– Табо Хадебе.

Двери зала распахнулись, в коридор повалила толпа. Похоже, менеджер с задачей не справился: угрюмые лица рабочих, обрывки сердитых фраз – явное тому доказательство. Последними вышли несколько ещё более угрюмых безопасников. Работы у бедолаг явно прибавится – за рабочими теперь нужен глаз да глаз.

Спасибо менеджеру.

Хадебе вынул из кармана протеиновый батончик, содрал шуршащую обёртку.

– Будешь? – он предложил батончик Матиасу.

– Не откажусь.

Хадебе отломил часть, передал собеседнику.

– Спасибо, – Матиас съел угощение в один приём. – Боюсь представить, что случится с рынком, когда запустят портал.

– Коллапс? – предположил Хадебе.

– Смотря для кого. Читал про кризис 2038 года?

Хадебе откусил протеиновый батончик:

– Не-а, – равнодушно бросил он.

– В 2038 учёные доказали, что нефть имеет неорганическое происхождение, – отсутствие интереса со стороны Хадебе мужчину не остановило. – Ух, что началось! За пару дней цена нефти упала раз в пять. Рынок лихорадило – просто жуть! Русские как-то удержались на плаву – хотя им крепко досталось, – а вот экономика стран ОПЕК накрылась медным тазом. Я родился в Испании, но предки – из Венесуэлы. Угадай, почему они перебрались в Европу? – закончил Матиас риторическим вопросом.

– Зато Китай, надо думать, ликовал, – произнёс Хадебе после недолгого молчания.

– Китай и сейчас ликует, – хохотнул собеседник. – Ему принадлежит добрая треть «Пайк»! Ребята подсуетились и обеспечили себе металлургический рай.

Матиас встряхнул тяжёлыми волосами:

– К слову, сам-то откуда? Штаты?

– Юг Африки. Я из потомственных шахтёров – на платиновых рудниках «Лонмин» трудился ещё мой прадед.

– Вижу, шахтёра ты перерос, – взгляд собеседника задержался на левой руке Хадебе; поверх серой ткани комбинезона красуется белый шеврон – знак инженера.

– Угу, – Хадебе отправил в рот очередной кусок батончика. – Что мне, всю жизнь бобиком породу долбить? Отучился на инженера систем жизнеобеспечения, вернулся в шахты. Из лучших был, между прочим! Потому и позвали на Психею.

– Круто! А я из простых техников, – шеврон Матиаса, в отличие от Хадебе, оранжевого цвета. – Буду обслуживать погрузочную технику в доках. До инженера пока не дорос.

– Какие твои годы, успеешь ещё, – Хадебе взглянул на молодое, не старше двадцати пяти, лицо собеседника.

– Не сомневайся, дружище! Я ведь студент, – улыбнулся Матиас. – Взял академ, когда подвернулась работа на Психее. Отработаю контракт – и вернусь доучиваться. Платят здесь… ну, дома такой работы точно не найду. Родители – сабвены, наша семья таких денег в глаза не видела.

Привычный к труду Хадебе не представлял, каково это – вырасти в семье, где никто не работает. Хадебе относится к сабвенам с оттенком презрения. Жить на дотации государства? Стремление Матиаса вырваться из заскорузлого круга сабвенов заслуживает уважения.

– Непростую ты выбрал работу, Матиас, – вздохнул Хадебе. – Мы болтаемся на голом камне в двухстах миллионах километров от Земли, помнишь?

– Ничего, прорвёмся! – бодро заявил тот.

Хадебе улыбнулся – с оттенком грусти. Когда-то он тоже был молод и бесконечно самоуверен.

Молодость живёт вечно – меняются только люди.

Хадебе встал:

– Мне пора. Не теряйся, Матиас.

– Счастливо!

Комплекс бурлил. По идеально чистым, но почему-то затёртым на вид коридорам сновал народ. Толки и пересуды, косые взгляды и хмурые брови – люди нутром чуют неладное. Интуицию не обманешь.

Мимо прошёл безопасник. Нервное лицо, рука на кобуре – человек на взводе. Хадебе расслабился, выдавил доброжелательную улыбку. Мягкие движения несут единственный посыл – я не представляю угрозы.

Увы, понять опасность беспорядков на крошечной изолированной станции могут далеко не все. По пути домой Хадебе столкнулся с вандализмом: возле разбитой витрины какого-то магазина стоят на коленях несколько горячих голов; их держат на прицеле двое «кепок», ещё один – угрюмый мужчина с глазами-бусинками – считывает ID хулиганов со скованных за спиной запястий.

– Паршивая собака, – презрительно бросил один из нарушителей, столь же молодой, как Матиас, но явно не столь же умный.

Безопасник, надо отдать должное, промолчал.

К счастью, подобные случаи – единичные. Народ держится напряжённо, но дальше ворчания дело обычно не заходит – людям хватает ума не пускать в ход кулаки. По мнению Хадебе, рабочие просто маются от безделья – заняться в недостроенном комплексе почти нечем. Скромный набор развлечений удовлетворит разве что пуританина, а теневой сектор ещё не народился – за прошедшие с момента высадки несколько дней, да ещё в таких обстоятельствах, не освоится даже самый расторопный делец.

Тут и там Хадебе натыкался на посты службы безопасности. Администрация перекрыла большую часть комплекса; возле дверей с надписью «только для авторизованного персонала» неизменно дежурит пара «кепок» с оружием наперевес.

Жилой комплекс, где обустроился Хадебе, выстроен неподалёку от холла. Три этажа с сотнями похожих как близнецы номеров, один из которых на несколько лет стал для Хадебе домом. «Пайк» строится на поверхности – бурить почти целиком состоящую из металла Психею выйдет слишком дорого, – однако ряды нор вызывают у Хадебе стойкие ассоциации с шахтными лавами.

Дом, милый дом… Лестница – пользоваться лифтами Хадебе избегает – привела на второй этаж. Номера тянутся по периметру, в центре – небольшая площадь, эдакий внутренний двор жителей космоса. Группа мужчин за круглым столиком режется в карты, рядом, на скамьях, уткнулась в терминалы молодёжь. В небольшом закутке, прямо под знаком «не курить» дымит какая-то девица, в воздухе плывёт запах табака. Натужно взвыла система вентиляции – Хадебе ощутил лёгкий ветерок.

Дом встретил гостеприимной трелью. В ноздри ударил запах велда – небольшое напоминание о родной земле Хадебе. От аромата трав закружилась голова.

Хадебе прошёл к кухонному уголку, поставил чайник. В холодильнике нашёлся брикет с надписью «картофельный пирог». Хадебе усмехнулся: до картофельного пирога этой снеди – как потолочной лампе до Солнца. Выбирать, впрочем, не приходится: на безрыбье и рак рыба.

Из горлышка чайника повалил пар. Хадебе поспешно сунул брикет в микроволновку, вытащил керамическую чашку – ещё один артефакт из родных мест. В выдвижном ящике покоится огромная коллекция чаёв; Хадебе остановил выбор на классическом «Эрл Грей». Взяв тарелку и чашку, устроился ужинать.

С трапезой покончил быстро – пресный «пирог» к наслаждению пищей отнюдь не располагает. Другое дело – чай. Отец с малых лет внушил Хадебе любовь к этому напитку; день без пяти-шести чашек – не день.

Хадебе включил новости. Квантовую связь настроили буквально вчера – теперь всё население комплекса наслаждается безлаговым доступом в экстранет.

Миловидная блондинка пересказывает обычный набор сюжетов: волнения в Сьерра-Леоне, очередной саммит ООН по вопросам утилизации космического мусора, изучение Проксимы b – ближайшей экзопланеты.

– До прибытия на Проксиму b осталось около восьми лет, – мягкий, мелодичный голос льётся прямо в уши. – Когда зонды достигнут цели, мы наконец узнаем, может ли человечество рассчитывать на новый дом без технологий терраформирования…

– Говорящие головы, – пробурчал Хадебе.

Он потянулся к терминалу – выключить дисплей. Рука задела чашку, та покатилась со стола, попутно залив поверхность остатками чая. Хадебе зашипел – горячий напиток обжёг руку.

Чашка упала на прорезиненную поверхность пола, пружинисто подпрыгнула и остановилась. У Хадебе вырвался вздох облегчения.

После непродолжительной уборки он решил, что сидеть дома – скучно. Заботливые архитекторы возвели в комплексе оранжерею, по счастью, открытую для посещения. Вечерний моцион среди пышной зелени? Почему бы и нет?

В приглушённом вечернем свете комплекс выглядит иначе. Мягкие тени и отсутствие людей – большинство разбрелись по домам или немногочисленным забегаловкам – добавляют серым коридорам уюта, а слабое жёлтое свечение – тепла.