Читать книгу Пряные дни - Илья Шумей, Илья Александрович Шумей - Страница 1

Все-таки щели в заборе – не самый щедрый источник информации. Прижимаясь щекой к шершавым доскам, Евгений невольно вспоминал, как в детстве он подобным образом изучал внутреннее устройство телевизора через вентиляционные отверстия в его задней стенке. Так же, как и тогда, просветы были крайне узкими, чтобы хоть что-нибудь через них разглядеть, а сам забор – слишком высоким, чтобы сделать фотографии, подняв камеру на вытянутых руках. Да и что бы он там интересного снял? Доски, доски и снова доски. На заднем дворе лесопилки живописные ракурсы, как правило, в дефиците.

Евгений прошелся немного вдоль ограды и приложился к очередной щели.

Он всегда с уважением относился к профессиональному чутью Кленовского. Шутка ли – пять лет продержаться в кресле главного редактора самого скандального из местных таблоидов? Но на этот раз босса, похоже, откровенно занесло. Ну какую сенсацию, скажите на милость, можно раздуть из ограбления деревенского магазина? Абсолютно заурядное событие, не несущее в себе никакой интриги. Если Кленовский и учуял тут какую-то перчинку, то Евгений распробовать ее пока так и не смог. А статье без пикантных приправ в «Утренний курьер» дорога заказана.

Журналист добрался до конца забора, после чего вернулся к магазину, вытирая вспотевшую шею носовым платком.

Если пойти налево, то через полсотни метров уткнешься в проходную Верховецкого деревообрабатывающего завода, но там Евгений уже успел побывать, и повторять эксперимент ему совершенно не хотелось, да и смысла в том он особого не видел. Сторож, дремавший в каморке у ворот, обдал его потоком бессвязной брани, густо замешанной на вчерашнем перегаре, и посоветовал проваливать восвояси. Жгучего желания раздавать интервью он явно не испытывал.

Не стоило, наверное, приезжать сюда сегодня, в воскресенье. Дождался бы понедельника – толку добился бы больше. А сейчас магазин, понятное дело, не работал, и скамейка рядом с крыльцом пустовала. В другое время на ней наверняка бы дежурили местные старушенции, а лучшего источника информации и не сыщешь. Можно, конечно, попытать счастья в администрации городка, но казенный язык мелких чиновников поселкового масштаба не шел ни в какое сравнение с сочным говором старожилов.

Если прижаться к запыленному стеклу магазина и ладонями загородиться от света, то из внутреннего полумрака проступали кое-какие подробности. Хотя проку от этого было также немного. Полки с крупами, макаронами и сахарным песком, бутыли с газировкой, несколько коробок стирального порошка. Евгений чуть ли не наизусть знал ассортимент подобных заведений, имевшихся почти в каждом поселке, насчитывающем более двадцати дворов. Здесь в пределах одного прилавка умещались и хозтовары и продукты и стройматериалы. Плюс свежий хлеб два раза в неделю.

– А он сегодня не работает, – послышался звонкий голос из-за спины.

Евгений обернулся, и перед его взглядом предстала скульптурная композиция «мальчики с велосипедами». Серая пыль покрывала троих сорванцов и их железных коней столь густым слоем, что в вечерних сумерках их и впрямь можно было принять за гипсовых. Только темные следы от сбегающих по вискам капель пота выдавали подделку.

Журналист сунул руку в нагрудный карман и включил свой верный диктофон. Деревенская ребятня по степени осведомленности шла на втором месте после старушек. С минимальным отрывом.

– День добрый, юные господа! – он приветливо им улыбнулся. – А правду ли говорят, что ваш магазинчик позавчера обчистили?

– А вам какой интерес? – подозрительно прищурившись, поинтересовался один из ребят, выглядевший самым старшим.

– Я из «Утреннего курьера», – пояснил Евгений, – собираю материал для статьи.

– Из «Утреннего курьера»?! – хором воскликнули мальчишки. – Что, правда?!

Вот! Вот где крылись истинные ценители репортерского искусства! Здесь, в забытой северной глуши таились они, самые преданные поклонники неприкрытой правды и леденящих кровь сенсаций!

Они тараторили все одновременно, размахивая руками и корча такие рожи, что составили бы честь многим профессиональным комикам. Создавалось впечатление, что парни не только проштудировали от корки до корки всю подшивку «Курьера», начиная с самых первых выпусков, но и выучили их содержимое наизусть. Евгению ничего не оставалось, как согласно кивать и поддакивать, хотя он не понимал и половины из того, о чем они галдели. Постепенно вспышка первоначального энтузиазма немного поутихла, и молодую брызжущую энергию стало возможно направить в конструктивное русло.

– Так все же, – он поднял перед собой руки, призывая своих информаторов к вниманию, – что стряслось с этим магазином?

– Его ограбили. В ночь с четверга на пятницу, – разъяснил тот, что был за старшего, – вскрыли задний вход, выгребли все деньги из кассы, похватали с полок что под руку попало и испарились.

– То есть грабители действовали изнутри, с территории лесопилки?

– Ага!

– Как же они туда попали? – Евгений вскинул голову, изучая высокий забор, по верхней кромке которого вилась ржавая колючая проволока. – Или же это был кто-то из своих?

Он умышленно задавал провокационные и даже глупые вопросы, желая вытащить на белый свет как можно больше различной информации, могущей иметь отношение к делу.

– Попасть внутрь? Да проще простого! – хохотнул другой мальчуган. – Мы вам покажем!

В полном соответствии с теоремой (или даже аксиомой), утверждающей, что в любом заборе, вне зависимости от степени секретности и охраняемости объекта, обязательно существует как минимум одна дырка, за скособоченными гаражами в ограде обнаружились несколько досок, держащихся исключительно на честном слове. Отчетливо различимая в траве тропинка говорила о том, что тайный лаз пользовался в народе устойчивой популярностью.

– Здесь ходят те, кто живет на том конце деревни, – махнул рукой старший, – чтобы крюк до проходной не делать.

Стайка мальчишек нырнула в дыру, и Евгений протиснулся следом, оказавшись в окружении штабелей из пахнущих свежей смолой досок и брусьев.

– Сюда, – ребята поманили его за собой.

– А вы не боитесь, что вас сторож застукает? – еще один вопрос с подвохом.

– Егорыч-то? Да он из своей каморки даже носу не кажет! – успокоили его мальчишки, ловко лавируя в лабиринте из пиломатериалов. – Привык, что собаки все за него стерегут.

– Собаки?! Где?!

– Были, да сплыли, – его провожатые остановились и указали на здание магазина по ту сторону небольшой открытой площадки. – Вот и задний вход. Видите, как новый замок блестит?

Евгений кивнул, хотя с такого расстояния не мог ничего толком рассмотреть. Сейчас его куда больше заинтересовал другой, только что вскрывшийся аспект.

– А что такое с собаками приключилось?

– Грабители их кокнули.

– Вот как? Что, по-хорошему договориться не получилось? Колбаски им подбросить или еще чего вкусненького?

– Договориться?! – вытаращился на журналиста старший. – С этими четвероногими дьяволами?! Да вы рехнулись!

– То есть охрана была абсолютно неподкупной?

– Я же говорю – сам Дьявол в обличии двух бешеных ротвейлеров. Им никто был не указ, только Егорыч мог хоть как-то с ними управляться, да и то с трудом.

– Но это не останавливало вас он лазания через дыру в заборе?

– Мы же только днем, когда собаки в клетке! – фыркнул мальчишка. – В другое время они даже к забору приблизиться бы не дали. Сразу такой хай поднимут, что всю деревню перебудят. Даже все местные дворняги лесопилку за версту обходили.

– Мы не самоубийцы! – согласился с ним другой. – У этих псин определенно в головах каких-то гаек недоставало. Бросались на всех подряд, да с такой яростью, с такой злобой, что и штаны обмочить недолго.

– Тогда непонятно, почему в ту ночь они не подняли тревоги?

– Никто не знает, – развел руками старший. – Они даже не тявкнули, а утром Егорыч пошел их искать, но нашел только две уже остывших тушки. Одна вон там валялась, а другая правее, за углом. Отсюда не видно.

– Можно подумать, их снайпер снял.

– Такой вариант многое бы упростил, но их не застрелили. И не зарезали. Им перегрызли глотки.

Говорят, что некоторые бабочки способны по запаху учуять своего партнера за многие километры, а киты могут общаться с сородичами, находящимися на другом конце океана. Неизвестно, какими органами чувств пользовался Кленовский при поиске горячих материалов, возможно у Главных Редакторов имеются особые, профессиональные рецепторы, реагирующие на феромоны скандала, но его инстинкты пока еще ни разу не ошиблись. Смог же он унюхать пикантные детали в сообщении о вроде бы рядовом ограблении. Телепатия, не иначе.

Евгений остановил машину перед зданием Верховецкой администрации и, ожидая пока усядется завеса пыли за окном, еще раз прокрутил запись на диктофоне.

Никаких дополнительных подробностей мальчишки сообщить ему не смогли. Местный участковый постарался максимально оградить место преступления от посторонних глаз, а потому все прочие сведения, которыми они располагали, были получены из третьих рук. Тем не менее, ошибиться в причине смерти собак они не могли. Когда Евгений высказал вполне естественное сомнение и предположил, что ребята могли что-нибудь напутать, они дружно отвергли такую возможность.

– Да вы что! – почти возмутился старший. – Я же своими глазами видел! Когда их тушки на тачке увозили, за ними кровавые лохмотья аж по земле волочились!

После этого журналисту не оставалось ничего, кроме как отступить и заняться сопутствующими хлопотами. Окончательно удостоверившись, что сторож появляться на сцене не собирается, мальчуганы устроили ему настоящую экскурсию по местам разыгравшейся драмы. Он сделал пару десятков фотографий, включая осиротевшую клетку, где держали собак, вид забрызганных запекшейся кровью досок и групповой портрет с велосипедами на фоне входа в магазин. По правде говоря, он больше работал на публику. Никакой иллюстративной ценности его снимки не имели, но что это за журналист, который ни разу не щелкнул затвором фотоаппарата!

Теперь он решил попытать счастья в официальных инстанциях.

Однако в кабинете местного участкового его ожидало очередное, уже второе на сегодня фиаско, хотя и не столь эмоциональное, как в каморке сторожа. Молодой, коротко, по уставу, стриженый лейтенант, на правой руке которого поблескивало новенькое обручальное кольцо, оказался далеко не в восторге от гостя из «Утреннего курьера», а узнав о цели его визита, и вовсе одарил Евгения таким взглядом, что тот невольно вспомнил своего отца. Тот так же точно смотрел на их блудливую кошку, когда она в очередной раз заявлялась домой с раздувшимся животом. Поскольку все соседи, родственники и знакомые уже давно и в избытке были обеспечены ее отпрысками, становилось ясно, что котят придется утопить, и от этой мысли настроение у отца безнадежно портилось на весь оставшийся день.

Полицейский тяжело вздохнул, взял со стола помятую пачку сигарет и протянул ее журналисту.

– Курите?

– Бог миловал.

– Везет! – он вынул одну сигарету и пошарил по карманам в поисках зажигалки. – А вот я бы не отказался подышать свежим воздухом.

Остановившись на крыльце, участковый неспешно закурил, молча сделал пару затяжек и кивнул на запыленный «уазик», припаркованный перед входом.

– Ваша?

– Угу.

– «Патриот»?

– Точно.

– И как он?

– Возможно, лучший выбор для наших дорог. И даже их отсутствия.

– Годится. Думаю, и себе такую же взять, – участковый одобрительно покивал головой и умолк, задумчиво попыхивая сигаретой. Чувствовалось, что ему жуть как неохота переходить к интересующей Евгения теме, но неприятный момент невозможно оттягивать бесконечно.

– Так все же, – журналист попробовал осторожно прозондировать почву, – что вы можете рассказать о недавнем ограблении?

– Вы жаждете сенсаций, я понимаю, – лейтенант подчеркнуто аккуратно стряхнул пепел в стоящую на перилах консервную банку, – но и вы войдите в мое положение. Мне лишний шум без надобности.

Евгений с трудом удержался, чтобы не улыбнуться. Сколько раз в голливудских фильмах он видел подобную сцену, когда умудренный жизненным опытом шериф разъясняет забредшему в его городок герою правила игры на своей территории. Вскоре после этого, обычно, весь городок отправлялся под снос.

– Ничего примечательного я вам рассказать не могу, – продолжал участковый. – Как лицо, находящееся при исполнении служебных обязанностей, я вправе комментировать только официальную версию событий.

– А что она гласит?

– В ночь с четверга на пятницу злоумышленники проникли на территорию Верховецкого деревообрабатывающего завода и вскрыли заднюю дверь примыкающего к нему магазина. Они забрали из кассы около пяти тысяч рублей и обчистили полки. Сумма ущерба в данный момент уточняется. Поскольку пропажа обнаружилась только утром, в распоряжении грабителей было более чем достаточно времени, чтобы скрыться с добычей.

– Какие есть версии?

– Технически, провернуть подобное дельце мог почти любой человек. Схема действий была проста, как сибирский валенок. Тем более что сторож еще с вечера так назюзюкался, что все проспал. Хоть весь завод выноси!

– И часто он так?

– Почти всегда, – безнадежно махнул рукой полицейский. – Мы его еще потрясем, конечно, но он не полный идиот, чтобы воровать прямо на рабочем месте.

– Какие варианты имеются в запасе?

– Я же говорю: это мог сделать кто угодно! Хоть проходившие мимо бомжи.

– Но как быть со сторожевыми собаками?

– С собаками? – переспросил Евгения участковый. – Вы о чем?

– О двух ротвейлерах, охранявших лесопилку, и которых загрызли при ограблении.

– Ах, об этих! – облегченно вздохнул он. – Не обращайте внимания. Всего лишь слухи.

– Слухи?!

– Конечно! Жизнь у нас небогата событиями, а потому любое маломальское приключение немедленно обрастает целым ворохом несуществующих подробностей, – лейтенант аккуратно загасил сигарету и бросил окурок в банку. – Одни видели огромные следы у себя на огороде, другие слыхали о задранной корове в соседней деревне, да мало ли что еще говорят.

– Корова? – оживился Евгений. – Правда?!

– Новые слухи родятся быстрее, чем я успеваю опровергать старые. Не берите в голову.

– То есть… – журналист на секунду запнулся, прикидывая, с какого фланга ему зайти теперь, – то есть вы отрицаете очевидные факты?

– Для меня факт – это то, что записано в протоколе.

– Значит, в вашем протоколе записано не все.

– Вы уверены? Откуда у вас такие сведения?

Евгений чуть было не брякнул, что своими глазами видел место преступления и кровавые следы на земле, но вовремя прикусил язык. С формальной точки зрения его проникновение на территорию лесопилки являлось, разумеется, незаконным, и могло повлечь за собой определенные неприятности. Он решил пойти в обход.

– Но как вы собираетесь отвечать людям на вопросы, которые у них появляются? Они же будут задавать их вам.

– Как-нибудь справлюсь.

– Вместо того чтобы разобраться и успокоить своих соседей, вы скрываете от них правду и элементарно прячете голову в песок!

– От того, что я начну потакать чьим-то фантазиям и комментировать разные домыслы, никому спокойней не станет! А чтобы скрывать от кого-то правду, до нее сначала следует докопаться.

– Но вы, как я погляжу, даже не пытаетесь.

– Если хотите, можете настрочить на меня жалобу и вручить ее вышестоящему начальству.

– Да нет, зачем? Я что-нибудь другое придумаю, – Евгений хитро прищурился. – «Полиция покрывает Верховецких живодеров!» – как звучит? По-моему, неплохо.

Участковый посмотрел на него так, что стало очевидно – теперь он бы утопил надоедливого журналюгу при первой же возможности и с большим удовольствием.

– Клевета – дело подсудное, – заметил он осторожно.

– Наше издание имеет богатый опыт судебных баталий, но, признаюсь честно, подобная перспектива не радует меня точно так же, как и вас.

– Чего вы добиваетесь? – спросил лейтенант, наконец.

– Я хочу понять, что именно произошло здесь два дня назад.

– Я не знаю.

– А как насчет того, чтобы провести соответствующее расследование, опросить людей, собрать улики. Вы хоть что-нибудь из этого предприняли?

– Опросить людей, говорите? – переспросил полицейский и покрутил головой, будто разминая затекшую шею. – А вы знаете, какой вчера был день?

– Вчера? Суббота, насколько мне известно, – ответил Евгений, недоумевая, куда тот клонит.

– Вы в курсе, как наши сограждане, выезжающие на выходные за город, проводят обычно субботние вечера?

– Примерно представляю.

– Пьянки, песни, шашлыки, хождение по соседям за добавкой, пара-тройка обязательных потасовок с последующим братанием и все такое прочее до самого утра, так?

Евгений кивнул.

– А знаете, что творилось здесь прошлой ночью? – участковый обвел рукой поселок.

– Что?

– Тишина. Мертвая.

– ???

– Никто не шатался по улице, не пел песен, не переругивался с соседями. Все сидели по домам и квасили молча. Люди были так напуганы, что, даже напившись до полного непотребства, ни один человек так и не осмелился выйти на улицу.

– Вам бы только радоваться, – съехидничал Евгений.

– И я бы радовался, будь такой результат следствием моих усилий по повышению сознательности наших сограждан, но ведь это не так. Они, наоборот, ждут от меня разъяснений, ждут, чтобы я их успокоил. Несколько семей вообще, как только узнали о том, что тут стряслось, сгребли детей в охапку и укатили назад, в свою Москву или Тверь, – лейтенант с укором посмотрел на журналиста, – а вы предлагаете мне пройтись по дворам, порасспрашивать…

– Разве расследование всех обстоятельств совершенного преступления не является вашей прямой обязанностью?

– Моя задача – следить за тем, чтобы жизнь в Верховцах текла спокойно и размеренно, как равнинная река. Без бурных стремнин, порогов и перекатов. А если кто-нибудь и бросит в нее камень, то поднятые им волны должны как можно скорее улечься, чтобы жизнь вернулась в привычное русло. Если, конечно, никто не будет ее специально баламутить.

– И истина вас совершенно не интересует?

– А я, положа руку на сердце, вовсе не уверен, что хочу ее знать, – лейтенант зашарил по карманам в поисках пачки сигарет, но вспомнил, что оставил ее в кабинете и только крякнул с досады, – мне так спокойнее.

– И вам даже не любопытно?

– Не-а.

– Вы и дальше будете утверждать, что дельце провернул сам сторож?

– Или кто-то из его знакомых, – участковый начал загибать пальцы. – Грабители не могли проникнуть на территорию завода и выйти обратно без его ведома или даже содействия. Они знали, что в магазине есть задний вход, который запирается чисто условно. Они знали, что инкассаторы забирают выручку вечером в пятницу, а потому пошли на дело в четверг, чтобы хапнуть побольше…

– …и попутно они загрызли двух сторожевых ротвейлеров.

– Дались вам эти собаки!

– …да еще разделавшись с ними так ловко, что они даже тявкнуть не успели! Как им это удалось?

– Я ничего не знаю! – полицейский окончательно капитулировал, и ушел в глухую оборону. – Что, да как… Не знаю!

– Быть может, собак сначала отравили или усыпили?

– Понятия не имею! Со всеми вопросами из области собаковедения, езжайте лучше в Вельярово!

– Вельярово? – нахмурился Евгений. – А что там такое?

– Собачий питомник, – его собеседник с радостью ухватился за возможность сменить тему. – О наших четвероногих друзьях они знают больше, чем кто бы то ни было.

– Спасибо за подсказку, я к ним обязательно загляну. Это далеко?

– Не особо, – лейтенант ткнул большим пальцем себе за спину. – Возвращаетесь на трассу и поворачиваете направо, километров через пять будет указатель. Мимо не проедете. Вот только я сильно сомневаюсь, что там захотят с вами общаться.

– Это почему же? – ехидная насмешка, прозвучавшая в словах участкового, не осталась без внимания журналиста.

– Костюмчик не тот, – тот, скривившись, кивнул на его «уазик». – В Вельярово посетители, как правило, на «Роллс— Ройсах», да на «Бентли» подъезжают. С мелкой шушерой вроде нас там дружбы не водят.

– Вот как? – Евгений был несколько озадачен, поскольку впервые слышал о столь интересном заведении, которое, как выясняется, располагалось у него буквально под боком. – Откуда тогда вы сами о питомнике знаете?

– Я же здесь живу! – чуть ли не оскорбился полицейский. – Кроме того, и к нам иногда заезжают ошибившиеся поворотом дорогие черные кортежи. Так что…

Глядя в зеркало заднего вида на постепенно уменьшающуюся фигурку участкового, Евгений подумал, что тот напоминает ему смотрителя маяка, возвышающегося на скальном утесе посреди бушующего моря. Хотя нет, скорее он был смотрителем единственной сухой кочки, затерявшейся на просторах гнилого болота. Старательно избегая, насколько возможно, любых контактов с окружающей действительностью, он будет ревниво охранять порядок и уют внутри своего крохотного мирка. Каждый день он, безупречно выбритый, подстриженный, в выглаженной рубашке, будет аккуратно стряхивать сигаретный пепел в банку, не обращая внимания на то, что земля перед крыльцом покрыта толстым слоем окурков, шелухи от семечек и прочей грязи, к которой метла дворника не прикасалась, пожалуй, со дня основания поселка. И жизнь его будет спокойной и безмятежной ровно настолько, насколько расстилающаяся вокруг гиблая трясина будет для непосвященного взгляда похожа на аккуратно подстриженную зеленую лужайку. Лишь бы ее никто не баламутил.

* * *

– Добрый день! Чем могу вам помочь? – проворковал из динамика хорошо поставленный женский голос.

– Здравствуйте, я Евгений Полевкин из «Утреннего курьера», и я хотел бы…

– Извините, мы не даем интервью.

– Мне нужно не интервью! – поспешно заверил собеседницу Евгений. – Я приехал за консультацией.

– Вам следовало прислать нам заявку на e-mail, или хотя бы заранее позвонить. Мы принимаем клиентов исключительно по предварительной записи.

– Но у меня срочное дело!

– Какого рода?

– Это связано с ограблением магазина в Верховцах.

– Подождите минуту, – в динамике что-то щелкнуло, и Евгений остался в тишине.

В ожидании ответа он занялся изучением ограды, пытаясь хоть что-то за ней разглядеть. Однако густая живая изгородь, высаженная за ажурной металлической решеткой, носившей, скорее, чисто декоративную функцию, надежно укрывала секреты питомника от излишне любопытных глаз. Даже при всем желании Евгений не смог бы ничего сфотографировать отсюда, с улицы. Логично было предположить, что с территории будет доноситься разноголосый собачий гвалт, но кроме шелеста листвы, уже теряющей свою сочную зелень, да щебета птиц, не слышалось никаких других звуков.

Он не питал иллюзий относительно своих перспектив оказаться по ту сторону ворот. Участковый был, несомненно, прав, калибр не тот, но не попытаться он не мог. Того материала, что Евгений успел переложить на бумагу за предыдущий вечер, выходило определенно недостаточно. И дело тут не в количестве текста, а в его качестве. Подобные репортажи здорово теряют, если не сопровождаются ссылками на мнение уважаемых экспертов. Разумеется, ему не составило бы большого труда высосать из пальца целый полк таких специалистов, но риск сморозить очевидную глупость оказывался слишком велик. Евгений абсолютно не располагал опытом общения с собаками.

В другой раз он бы не выдумывал бы себе лишних проблем, и всю необходимую информацию нацедил бы из Интернета, но вчера, как назло, связь в очередной раз чудила. Добиться в воскресенье хоть какого-то результата от службы технической поддержки оказалось сродни выторговыванию скидки на тюльпаны вечером седьмого марта. А Евгений как раз собирался поискать в сети что-нибудь про Вельярово…

В результате он оказался перед запертыми воротами, даже не зная толком, к кому и зачем приехал. Он даже номер телефона найти не смог, хотя предварительный звонок вряд ли бы что-либо изменил.

Спустя пару минут динамик, словно вспомнив о посетителе, снова щелкнул и коротко буркнул:

– Фото- и видеосъемка категорически запрещены.

– Понятно.

– Проезжайте.

Автоматические ворота лязгнули и с негромким гудением поползли вбок. Евгений, сам не веря своей удаче, сунул руку в нагрудный карман, чтобы убедиться, что не забыл включить диктофон, после чего снова завел двигатель и въехал на территорию.

От ворот вглубь вела длинная тенистая аллея, по обе стороны которой выстроились ровные ряды кленов. Когда последние деревья расступились, его взору предстала большая двухэтажная усадьба, двумя светло-бирюзовыми крыльями флигелей охватывающая ровную зеленую лужайку с большой клумбой посередине. Подъездная дорога описывала круг перед широким крыльцом с белыми мраморными ступенями и массивными перилами на точеных балясинах. Евгений посчитал, что останавливать машину прямо перед крыльцом выглядело бы слишком уж вызывающе, а потому проехал дальше, до площадки, где стояли два черных «Мерседеса». Уже идя к крыльцу, он оглянулся, отметив, насколько нелепо смотрится его покрытый пылью «уазик» рядом с роскошными лимузинами, посреди общей ухоженности и прилизанности. Его машина, да и он сам выглядели здесь инородными телами, и все окружение ненавязчиво давало понять, что их присутствие терпят лишь в силу необходимости.

На верхней ступеньке, засунув руки в карманы брюк, его поджидал высокий и уже начинающий седеть мужчина. Его морщинистое, как кора старого дуба, лицо производило тяжелое, вернее, массивное впечатление. От мешков под глазами вниз, к углам рта сбегали глубокие складки, а дальше начинался подбородок, который своим весом словно тянул все остальные черты за собой. Но, спроси кто у Евгения, ему бы и в голову не пришло назвать это лицо лошадиным, поскольку его покрывала настолько густая аура аристократичности, что в ней бесследно тонули любые огрехи.

– Добро пожаловать в «Вельярово»! – человек протянул ему руку, и ладонь Евгения буквально утонула в переплетении узловатых суставов. – Я – Кирилл Вельгер, директор питомника.

– Евгений Полевкин, «Утренний курьер».

– Прошу, – хозяин отступил в сторону и широким жестом пригласил следовать за собой.

– Какое почтенное поместье! – вполне искренне поразился Евгений, осматривая территорию с высоты мраморного крыльца. – У этого особняка, должно быть, весьма богатая история. Или я ошибаюсь?

– Вы совершенно правы. Вельярово существует уже около двухсот лет, само его название происходит от нашей фамилии (некоторые буквы за прошедшие годы, правда, малость порастерялись). Еще мой прапрадед держал здесь псарню. За борзыми щенками, да и просто поохотиться к нему приезжали аж из Московской губернии.

– И все эти годы ваша семья занималась разведением собак?

– Нет, не совсем. Революция внесла свои коррективы, но, как только появилась такая возможность, мы выкупили участок вместе с тем, что осталось от усадьбы, и начали дело заново.

– Пришлось отстраивать все с нуля?

– Нам повезло, – директор обвел рукой окрестности, – в такой глуши поместье даже разграбить толком оказалось некому. Да и местная партноменклатура вскоре положила на него глаз, используя в качестве охотничьего домика. Некоторая реставрация, конечно, потребовалась, но мы опасались худшего.

– Ничего себе, «охотничий домик»!

– Ну, изначально он был, конечно, поскромнее. Мы кое-что добавили от себя – отель для клиентов, бассейн, небольшой спорткомплекс с теннисным кортом. В старой части дома располагаются только административные помещения и жилые комнаты членов нашей семьи.

– Уф! Ну и жара сегодня! – Евгений облегченно вздохнул, окунувшись в приятную прохладу кондиционированного холла. – Осень, называется.

– Бабье лето, – заметил Кирилл, указав на дверь по левую руку. – Говорят, такая погода до конца недели продержится. Зато потом будет вам осень, все сразу – и холод, и дожди, и грязь под ногами.

– Даже и не знаю, что лучше.

Вышколенная секретарша распахнула перед ними дверь кабинета.

– Располагайтесь, – директор кивнул на пухлые кожаные кресла и, бросив взгляд на застывшую в дверях девушку, спросил. – Чай? Кофе? Или, быть может, что-нибудь покрепче?

Евгений давно уже излечился от рецидивов ложной скромности, когда люди неуверенно присаживаются на самый краешек стула и старательно отбиваются от любых проявлений внимания к своей персоне. В журналистской профессии такие долго не задерживаются. Он с наслаждением плюхнулся в объятия скрипучей кожи и по-хозяйски водрузил руки на подлокотники.

– Я же за рулем, – несколько огорченно заметил он, – но от чая не откажусь.

– Вам черный или зеленый? – уточнила секретарша.

– Черный, и, пожалуйста, без всяких там бергамотов.

Девушка кивнула и вышла.

– Я тоже не люблю, когда хороший продукт портят разными добавками, – согласился с ним Кирилл, обойдя стол и остановившись у окна, – они лишь забивают вкус самого чая. Этот благородный напиток заслуживает того, чтобы им наслаждались в первозданной чистоте.

От Евгения не укрылось, как умело директор налаживал диалог с собеседником, слово за словом располагая его к себе. Несколько как бы случайно оброненных фраз, и незнакомый человек буквально на глазах превращался в родственную душу, понимающую тебя чуть ли не с полуслова. Пожелай Евгений какого-нибудь «Эрл грея», как Кирилл немедленно заверил бы его в своей приверженности именно этому типу чая. Что поделаешь, в общении с такими непростыми клиентами, каковые хаживали в Вельярово, от умения правильно наладить контакт зависело очень многое.

Блаженно развалившись в мягком кресле, журналист осмотрелся.

Первым, что бросалось в глаза, были собаки. Они буквально заполонили собой кабинет, глядя с висящих на стенах картин, застыв бронзовыми, фарфоровыми и костяными статуэтками за стеклами книжных шкафов и оккупировав стол письменным прибором в виде рвущейся с поводков борзой своры.

– Сразу видно, что вы неравнодушны к своим четвероногим питомцам, – заметил журналист.

– Это все подарки благодарных клиентов, – отозвался Кирилл, отойдя от окна и опустившись в массивное кресло во главе стола, – лично у меня собаки такого уж сильного умиления не вызывают.

– Простите? – Евгений был откровенно ошарашен таким признанием. – Вы не любите собак?! Как же вы тогда с ними работаете?

– Да нет, почему же? Я их люблю, конечно, но всему есть разумные пределы. Гончар ведь не обязан испытывать теплые чувства к глине, из которой он лепит свои горшки, – привел аналогию его собеседник. – Я отношусь к своим подопечным с уважением, и этого вполне достаточно. Собака прекрасно чувствует чужие эмоции и на искреннюю привязанность отвечает взаимностью, что для нас недопустимо. Она должна любить и обожать одного-единственного человека на свете – своего хозяина. Именно поэтому наши клиенты принимают самое непосредственное участие в воспитании своих щенков. Да и сами учатся.

В этот момент в кабинет вошла секретарша и, отбив каблучками короткую дробь по паркету, поставила на столик перед Евгением поднос с чаем.

Он ожидал увидеть привычный одноразовый стаканчик с болтающимся сбоку желтым ярлычком, но вместо этого обнаружил перед собой цельный чайный прибор. Помимо собственно чашки тут присутствовали два чайника разного размера – один, поменьше, с заваркой, а другой с кипятком, блюдечко с несколькими ломтиками лимона и крохотной вилочкой, сахарница с крошечными белыми кубиками и изящными щипчиками, а также целая ваза с конфетами и печеньем.

– Приятного аппетита! – приободрила секретарша слегка растерявшегося Евгения и удалилась.

Немного сориентировавшись, тот налил себе чаю и, сделав пару обжигающих глотков, понял, что еще никогда в жизни не пробовал такого великолепного напитка. Все это время Кирилл молчал, не желая нарушать ритуал.

– Вы, как и прежде, готовите собак для охоты? – Евгений опустил чашку на блюдце и вернулся к прерванному разговору.

– Увы, нет, – директор еле заметно вздохнул, – традиции настоящей псовой охоты ушли в прошлое. И, как мне кажется, безвозвратно.

– Отчего же так?

– Сейчас совсем другой ритм жизни, а истинное искусство не терпит суеты. Да и мест, где можно было бы толком поохотиться почти не осталось, зверье все повывелось, а тащиться за тридевять земель никому неохота. Это же надо с собой целый караван тащить: собаки, лошади, обслуга, снаряжение… И, потом, вы можете представить кого-нибудь из нашей современной бизнес-элиты в седле?

– С трудом, – не удержался от улыбки Евгений.

Он украдкой перевернул чайную ложку, что держал в руке, и осмотрел ее обратную сторону в поисках клейма, чтобы убедиться, что это и впрямь серебро.

– Но если не для охоты, то для каких задач вы тренируете собак?

– Новое время несет с собой новые вызовы, и мы стараемся от него не отставать, – Кирилл побарабанил пальцами по столу. – Мы готовим собак-телохранителей.

– Правда?! Как интересно! В наше неспокойное время данное направление, действительно, представляется более перспективным, – журналист обвел рукой кабинет. – Судя по всему, недостатка в клиентуре вы не испытываете?

– Как видите.

– Во сколько в среднем обходится заказчику подготовка собаки? Думаю, недешево?

– Что верно, то верно, – кивнул директор, – хотя и не все можно измерить деньгами. Фиксированных расценок у нас нет, все очень индивидуально, но своих клиентов я сразу предупреждаю, что нанять для охраны человека будет, скорее всего, дешевле.

– Это кого-нибудь отпугивает?

– Нет, конечно. Но иногда я сам отговариваю людей от опрометчивого шага, когда вижу, что они не готовы к появлению в своей семье еще одного, четвероногого члена. Я не ставлю себе задачу любой ценой заполучить в свои сети очередной денежный мешок. Я не хочу, чтобы потом и он и его собака страдали от совершенной однажды ошибки. Моя цель – дать человеку то, что ему действительно нужно. Не то, заметьте, чего он хочет, а то, что ему нужно, а это далеко не одно и то же.

– Согласен, – поддержал его Евгений. – Но если клиент созрел, то сколько времени занимает у вас подготовка его собаки?

– Всю ее жизнь.

– Это как?

– Настоящий профессионал оттачивает свои навыки постоянно, и собака – не исключение. Мы передаем наших воспитанников в руки заказчика в возрасте полутора-двух лет, но и после того все они регулярно навещают питомник для тренировок. Очень многие вещи отрабатывать в домашних условиях попросту нереально.

– То есть свой заказ приходится ждать как минимум полтора года? Почему так долго?

– Вас, возможно, дезориентировали некоторые из объявлений, публикуемых в вашей газете. Те, где предлагается за восемь-десять занятий сделать из вашей собаки свирепого телохранителя, – Кирилл шутливо погрозил Евгению пальцем. – Я бы попросил вас не ставить нас с ними на одну доску.

– А в чем разница?

– Как бы вам получше объяснить, – он задумчиво пожевал губу. – Вот вы, автомобилист, представляете, в чем основное различие между автомобильной сигнализацией и охранной системой?

– Более-менее, – нахмурился Евгений, пытаясь понять, куда клонит директор.

– Задача первой – отпугнуть, задача второй – защитить. Простенькую сигналку можно прикрутить за полчаса, грамотная установка хорошей охранной системы может занять не один день. То же самое и с собаками – если вы хотите получить жупел на поводке, который распугает всех ваших знакомых, но окажется бесполезен в случае реальной опасности, то пожалуйста! Месяц занятий – и он ваш! Подготовка же профессионала требует времени и немалого терпения.

– Я заинтригован, – Евгений налил себе вторую чашку. – Честно говоря, круг моих интересов далек от обсуждаемой тематики, а потому, если возможно, вы не могли бы рассказать о вашей работе поподробнее?

– Надеюсь, вы не ждете, что я стану раскрывать перед вами свои профессиональные секреты?

– Нет, конечно! Только базовый ликбез.

Склонив голову набок, Кирилл оценивающе посмотрел на журналиста, словно взвешивая в уме целесообразность подобной траты времени. Однако он очень хорошо усвоил азбучную истину, известную еще из детских сказок – гостя сперва надобно напоить, накормить, а уже после терзать расспросами. А потому он, сцепив пальцы, положил руки перед собой на стол и заговорил, повторяя свою лекцию уже, наверное, в тысячный раз.

– Обладание собакой – всегда большая ответственность, а собакой-телохранителем вдвойне. Именно поэтому моей первоочередной задачей является сбор всех возможных сведений о потенциальном клиенте. Еще до того, как разговор зайдет о заключении контракта, я провожу с ним несколько собеседований, стараясь понять, что он за человек, зачем ему нужна собака, готов ли он внутренне к такому шагу? Здесь рациональные причины не работают, если речь идет исключительно о безопасности, то лучше и, как я уже говорил, дешевле будет нанять человека. Ведь никакая собака не сможет защитить вас от пули снайпера.

– А человек? – недоверчиво переспросил Евгений.

– Грамотный охранник будет работать на упреждение: варьировать маршруты передвижения, запускать ложные цели, отговаривать клиента от заведомо рискованных мероприятий, отыскивать «жучки» и так далее. Даже самой талантливой собаке такое не под силу. Однако в ближней зоне четвероногий страж вне конкуренции.

– Что ж, допустим, что решение принято. С чего начинается ваша работа?

– С выбора наиболее подходящей породы, совместимость характеров значит очень многое. На этом этапе также желательно пообщаться с членами семьи клиента, с теми людьми, которые будут потом окружать собаку и непосредственно с ней взаимодействовать. Потом мы отбираем конкретного щенка и начинаем с ним заниматься.

– А почему вы не работаете, так сказать, с «материалом заказчика»?

– Взрослую, сформировавшуюся собаку обучать некоторым вещам уже поздно. Характер, основа, на которой потом строится все остальное, закладывается в детстве. Пытаться после что-то изменить, ломать через колено – глупо, да и опасно.

– Из каких основных этапов состоит подготовка?

– Ну, это будет примерно то же самое, что пытаться перечислить все пункты школьной программы, – Кирилл слегка качнул головой. – Схема стандартная – сначала азы, базовые кирпичики, из которых в дальнейшем уже собираются более сложные комбинации. И так круг за кругом. Разумеется, присутствует и физическая подготовка, немного позже, когда собака повзрослеет, начинается работа над закалкой психики.

– Что это означает?

– Сюда входит целый комплекс мероприятий, тут и привыкание к нахождению в толпе, к звукам выстрелов, умение быстро и управляемо переключаться из спокойного состояния в агрессивное и обратно. По-хорошему, кобелю еще нужно поучаствовать хотя бы в одной вязке, только после этого его психика может считаться окончательно сформировавшейся и окрепшей.

– А как с девочками?

– Для них этот момент не столь критичен, женская психика более гибкая, – директор сделал многозначительную паузу, – но и более коварная. Не дай вам бог поднять руку на человека, которого охраняет дама.

– Хорошо, не буду, – заверил его Евгений.

– Мы обучаем своих воспитанников приемам защиты от человека, вооруженного холодным и огнестрельным оружием, даем им навыки работы вслепую, на случай использования слезоточивого газа, они должны уметь работать и против группы людей, и против других собак, а на заключительном этапе мы с ними занимаемся тактикой.

– Чем-чем?

– Тактикой, – повторил Кирилл, – умением оценивать обстановку и самостоятельно принимать решение исходя из обстоятельств. Очень часто в критической ситуации человек впадает в ступор, и здесь можно рассчитывать только на собаку, у которой не столь богатое воображение. Как правило, бывает достаточно схватить человека за рукав и вывести в безопасное место, но животное должно додуматься до этого без посторонней подсказки. Мы стараемся смоделировать самые разные ситуации, но всего не предусмотришь, так что я могу без лишней скромности сказать, что мы учим собаку думать.

– Впечатляет! – заметил Евгений и взял из вазы очередное печенье. – К результатам столь объемного труда должна прилагаться довольно пухлая инструкция по эксплуатации.

– В этом нет необходимости, поскольку владелец собаки принимает самое непосредственное участие в ее обучении.

– Вот как?

– А иначе нельзя. Собака должна с самого начала четко знать, кто ее хозяин. Наши сотрудники для нее – всего лишь инструкторы, учителя, а хозяин – Царь и Бог! Последние пару недель перед передачей заказчики вообще живут здесь в гостинице, проводя со своими собаками почти все время.

– Ваши клиенты обычно весьма занятые люди, – недоверчиво нахмурился журналист, – как они на такое соглашаются?

– Все оговаривается при заключении договора. Если человек не готов принести на этот алтарь определенные жертвы, то нечего и пытаться.

– Все-таки любопытно, серьезные деловые люди, ценящие свое время и умеющие считать деньги… Как вам удается уговорить их на подобную затею? В чем тут секрет?

– Никакого секрета нет. Более того, многих мне приходится, наоборот, от нее отговаривать.

– И как в их головы вообще западает мысль завести собаку? Как они попадают в Вельярово?

– Исключительно по рекомендациям. Мы не прибегаем к услугам рекламных агентств, люди с улицы нам не нужны, – Кирилл проследил за безуспешными попытками Евгения выцедить из чайника еще хоть капельку чая, и, скрипнув кожей кресла, подался вперед. – Итак?

– Да? – тот вскинул на него вопросительный взгляд.

– Что же привело к нам вас?

Сообразив, что светские беседы на отвлеченные темы закончились, журналист отодвинул от себя поднос и на несколько секунд прикрыл глаза, чтобы сосредоточиться на деле.

– Это связано с недавним ограблением магазина в Верховцах. Вы слышали о нем?

– Только что. От вас.

Директор питомника словно вынул из своей головы и убрал в ящик стола модуль, отвечавший за гостеприимство и приветливость. Взгляд его стал похож на острие указки, которую когда-то школьная учительница маленького Жени наставляла на очередную жертву, обрекая ее на мучительную смерть у доски. Все тело журналиста охватил неприятный зуд вкупе с желанием свернуться в комочек и спрятаться в кармане собственной куртки.

Евгений немного подождал продолжения, но напрасно.

– Вам что-нибудь известно об этом? – попробовал он еще разок.

– Только то, что вы мне рассказали. То есть абсолютно ничего.

– Интересно, – протянул Евгений и заговорщически прищурился. – Поначалу ваша секретарша со мной даже разговаривать не хотела, но как только я упомянул об ограблении, вы сразу же отложили все дела и согласились меня принять. С чего бы вдруг?

– Молодой человек! – нацеленный на него костлявый палец пару раз предостерегающе качнулся из стороны в сторону. – Вам следует меньше увлекаться чтением дешевых детективов в мягких обложках. Они затуманивают ваш разум. На самом деле меня обеспокоило то обстоятельство, что вы неким образом увязали в единую цепь ограбление деревенского магазина, «Утренний курьер» и Вельярово. Я считаю подобное соседство неприемлемым и жду от вас объяснений!

Евгений, очевидно, пошел не с той карты. Директор питомника явно не собирался вестись на столь примитивные трюки. Сидя по ту сторону стола, он чем-то неуловимо напоминал египетскую пирамиду, между многотонными глыбами которой невозможно всунуть даже лезвие ножа, не говоря уже о том, чтобы их хоть немного расшевелить.

– О, господи! – всплеснул руками Евгений. – Я пришел к вам всего лишь за консультацией, а вы меня уже в чем-то подозреваете?!

– Не упоминайте Имени Господа всуе – боком выйдет, – выдал директор очередное нравоучение. – Что за консультация вам нужна?

– Дело в том, что ограбление было не совсем обычным… – начал журналист и задумался, подбирая слова.

– Я слушаю, – подтолкнул его Кирилл.

– Магазин расположен на территории лесопилки. Она охраняется сторожем, а, кроме того, ночью с цепи спускают двух здоровых ротвейлеров. Так вот, в ночь ограбления обе собаки были убиты. Им перегрызли горло. Причем сторож даже не проснулся.

– И чего вы ждете от меня?

– Мне рекомендовали ваше заведение как место, где разбираются в собаках лучше, чем где бы то ни было. Вельярово – один из лучших питомников России. Вы могли бы помочь мне разобраться, что же там произошло, пролить свет на события.

– Разбираться – работа полиции, – Кирилл явно не разделял его воодушевления. – Почему бы вам не обратиться к ним?

– Я интересовался, но в местном отделении люди не хотят излишне усложнять себе жизнь, и в протоколе о загрызенных собаках нет ни слова. Они вообще собираются представить дело так, будто все провернул сам сторож, а потом на радостях так напился, что все забыл.

– А что? Дельная мысль! – уголки директорских губ еле заметно дрогнули. – «Пьяный сторож загрыз двух сторожевых псов!» – такой заголовок как раз в вашем стиле.

– Как запасной вариант, – Евгений решил не обращать внимания на сарказм собеседника, – на тот случай, если сторож начнет упрямиться, рассматривается версия с бомжами.

– Полная бессмыслица! Зачем им рисковать и ломиться в охраняемый магазин, когда совсем рядом, в Пасынково, на мусорном полигоне они совершенно спокойно могут раздобыть все, что душе угодно?

– А вы, как я погляжу, неплохо осведомлены о том, что творится вокруг.

– Ветер иногда приносит разные… запахи, – Кирилл брезгливо поморщился и поспешил сменить тему. – Много хоть украли— то?

– Обчистили кассу на несколько тысяч, забрали консервы, хлеб, какую-то крупу, тряпки всякие – что под руку попало, в общем.

– Мне кажется, – произнес директор почти мечтательно, – если «пьяного сторожа» заменить на «бомжей-мутантов», получится более внушительно.

– Шутки шутками, но вот людям в Верховцах совсем не смешно, они здорово напуганы.

– Что же их так напугало?

– Ну вы сами посудите – где-то в округе бродит зверюга, играючи расправившаяся с двумя сторожевыми ротвейлерами, державшими до того в страхе весь поселок, и никто не знает, что придет ей в голову в следующий раз! Тут хочешь, не хочешь, а занервничаешь. Я же не прошу вас принять участие в ее поимке, но вы хотя бы можете помочь идентифицировать угрозу.

– Да? И в благодарность за это вы засветите Вельярово в «Утреннем курьере»? Спасибо большое!

– Вы не вправе запретить нам опубликовать в газете статью о вашем питомнике, – Евгений демонстративно закинул ногу на ногу, хотя ощущал себя отнюдь не так уверенно, как пытался изобразить. Невозмутимость Кирилла действовала ему на нервы, – но я предоставляю вам возможность выбрать ее заголовок. «В питомнике Вельярово скрывают правду о собаках-убийцах!» – как вам такой вариант?

– Интересно, вы когда-нибудь пытались прикинуть, сколько врагов успели себе нажить?

– Мой главный враг – мой редактор. Рядом с ним все прочие напасти кажутся несущественными.

– Вы умеете быть настойчивым, молодой человек, – Кирилл рассеянно смахнул со стола несколько несуществующих пылинок, – пускай, но сперва нам следует договориться о том, на каком языке мы будем с вами общаться.

– Вы о чем? – не понял намека Евгений.

– Вы сказали, что лесопилку в Верховцах охраняли два ротвейлера, так?

– Верно.

– Вы их видели?

– Нет.

– Откуда тогда вам известна их порода?

– Так местная ребятня сказала.

– Ах, «ребятня»! – закивал головой Кирилл. – Большие специалисты по собаководству!

– Что вас не устраивает?

– Мне очень сложно заставить себя поверить в то, что какую-то занюханную лесопилку охраняли породистые сторожевые собаки. Да еще в компании пропойцы. Если бы все обстояло именно так, как вы рассказываете, то собаки уже давно бы загрызли несчастного горе-сторожа. Скорее всего, лесопилку караулили обычные дворняги, хотя и нетипичного для них окраса. Возможно даже, что в числе их предков, действительно присутствовал ротвейлер, но не более того. Они могут произвести впечатление на непосвященного человека, но это тот самый случай, когда мы имеем дело не с охраной, а с сигнализацией. Полаять они любят, это факт.

– Даже если вы и правы, – Евгений нахмурился, не понимая, к чему директор завел сей разговор, – сути дела это не меняет.

– Зато это меняет мое отношение к вашим словам. Вы пытались выдать непроверенную информацию за непреложный факт, и, отталкиваясь от него, строить дальнейшие рассуждения. Такой подход типичен для вашего издания, но, учтите, я в подобных играх участвовать не буду.

– Но это же всего одна несущественная деталь!

– С таких вот мелочей все и начинается.

– Хорошо, согласен, – Евгений задумчиво помассировал переносицу, после такой контратаки ему требовалось время, чтобы сориентироваться и решить, как действовать дальше, – я поспешил. Но вся остальная информация вполне достоверна.

– Вы ручаетесь?

– Давайте вместе попытаемся это выяснить, я мог что-нибудь и упустить.

– А что тут пытаться? – хмыкнул Кирилл. – По-моему, все прозрачно. Две неуравновешенных псины рано или поздно должны были подраться. И нет здесь никакой тайны или мистики.

– Эта мысль меня тоже посещала, но она не согласуется с другими обстоятельствами.

– Какими обстоятельствами? – директор заинтересованно наклонил голову.

– Тела собак находились на значительном удалении друг от друга, и не было обнаружено никаких следов драки. Да у шума они подняли бы немало. Так что их именно убили, быстро и тихо.

– Откуда вы знаете? Вы же их не видели.

– Я видел место, где их нашли, – на этот раз Евгению было что ответить. – В прошедшие дни стояла сухая погода, и все следы сохранились. На земле остались два темных пятна от впитавшейся крови, и между ними – метров тридцать как минимум. Больше вокруг – ни пятнышка, а на свежих опилках все видно очень хорошо. Собаки умерли мгновенно и остались лежать там, где их застала смерть.

– Почему вы считаете, что их именно загрызли, а не пырнули ножом, например?

– Между перерезанным горлом и горлом перегрызенным, знаете ли, есть некоторая разница. Ее сложно не заметить.

– У страха глаза велики.

– Думайте, что хотите, но лично у меня данный факт никаких сомнений не вызывает. Людям стало страшно как раз после того, как они это увидели.

– Ладно, пусть будет по-вашему, – уступил Кирилл. – Какие есть соображения?

– Местные собаки отпадают, они лесопилку за километр обходили, никто из них не мог тягаться в злобности с той парочкой, – Евгений почесал нос. – Может быть, волк?

– А зачем волку консервы? Что он с ними делать-то будет? – по лицу директора скользнула снисходительная усмешка. – Вы пытаетесь распутать клубок, дергая по очереди за отдельные ниточки, а их нужно расплетать все одновременно. Магазин ограбил человек, сторожевых псов загрыз кто-то другой. Скорее всего, собака. Исходя из этого, и надо строить все предположения. Надо искать пару. Не исключено, что обчищенная касса – лишь отвлекающий маневр, призванный скрыть нечто более важное, кто знает? Требуется проводить полноценное расследование, на которое у меня нет ни времени, ни желания.

– Хорошо, – журналист хлопнул ладонями по коленям, – но давайте разберемся хотя бы с одним частным вопросом.

– Я слушаю.

– Оставим пока человека в покое. Вот вы, как профессиональный кинолог, скажите, какая собака могла проделать подобное?

– Вам интересно мое профессиональное мнение?

– Именно за этим я сюда и приехал!

– Тогда вот оно: такое по силам любой обученной и тренированной собаке сопоставимой весовой категории.

– Любой? – недоверчиво переспросил Евгений. – Сразу двоих?

– Не сразу, – поправил его Кирилл. – Судя по тому, что вы мне рассказали, с жертвами расправились поодиночке. И данный момент только подтверждает мою версию – действовала именно собака, причем весьма грамотно, в точности как вы и сказали – быстро и тихо.

– Но кто же?..

– Не знаю.

– А не мог это быть кто-то из ваших питомцев?

– Уважаемый! – директорский палец вновь нацелился на Евгения. – Вы злоупотребляете моим гостеприимством. Я вижу, в каком направлении движется ваша мысль, и должен заметить, что меня это категорически не устраивает.

– Так в чем вопрос? – развел руками тот. – Если вы абсолютно уверены в том, что я заблуждаюсь, развейте мои опасения и дело с концом!

– Никто из наших клиентов не проживает в здешних краях, даже наездами не бывает, – Кирилл отчеканивал каждое слово, как гвозди, загоняя их Евгению в голову, – кроме того, все они – весьма обеспеченные люди, и им нет нужды грабить захолустный магазинчик.

– Это могла быть собака, убежавшая из вашего питомника…

– Но к чему ей консервы и деньги?

– …или ее могли украсть.

– Украсть? Собаку? У нас?! – пожалуй, впервые за все это время на морщинистом лице проступили какие-то эмоции. Кирилл определенно растерялся, он не знал, то ли ему возмутиться, то ли рассмеяться. – Абсурд!

– Ее мог увести кто-нибудь из ваших сотрудников…

– Все, хватит! – директор помахал рукой, словно отгоняя от себя дурной сон. – Вы меня утомляете! Чтобы положить конец вашим неуемным фантазиям, поясню сразу: каждый из наших воспитанников постоянно носит ошейник с радиомаяком. Я всегда могу узнать, где любой из них сейчас находится и чем занимается. При попытке выйти за территорию система поднимет тревогу, при попытке отключить или снять ошейник система, опять же, поднимет тревогу. Так что ваши инсинуации не имеют под собой никаких оснований. Вот, смотрите, – он пробежал пальцами по клавиатуре и кивнул на монитор, – все на месте.

– Ладно, вы меня убедили, – был вынужден отступиться Евгений. – А вы не знаете кого-нибудь в округе…

– Не знаю, а даже если бы и знал, то все равно не стал бы вам говорить. Я не хочу ронять тень необоснованного подозрения на других людей, и я бы вам советовал… – Кирилл неожиданно умолк, глядя куда-то Евгению за спину, а журналист вдруг почувствовал, как разом заерзали все его позвонки. Он обернулся…

Через приоткрывшуюся дверь в кабинет, неслышно ступая широкими лапами, вошел огромный, нет, гигантский черный с рыжими подпалинами пес. Таких громадных собак Евгений не встречал никогда в жизни, и даже не предполагал, что на свете могут существовать подобные исполины. Если бы этот пес поднялся на задние лапы, то передними он без проблем достал бы до верха дверного косяка. Обычно Евгений собак не боялся, но назвать данный экземпляр обычным не поворачивался язык. На первый взгляд его можно было принять за добермана, но они никогда не вымахивают до таких фантастических размеров. Кроме того, доберманы более утонченные, тогда как массивная фигура этой собаки буквально дышала мощью. Отсутствие признаков купирования на ушах и длинном тонком хвосте намекало на то, что в тот день, когда ветеринар с ножницами подступил к этому псу, тот впервые попробовал человечину на вкус. Он остановился рядом с креслом Евгения и, повернув голову, внимательно изучал журналиста, глядя на него сверху вниз. Журналист подумал, что если когда-нибудь надумают в очередной раз переснимать «Собаку Баскервилей», главная роль наверняка уйдет этому чудовищу вне конкурса.

– Спокойно, Апис, – негромко произнес Кирилл.

Пес отвернулся и неспешно прошествовал к директорскому столу, стараясь, чтобы гость смог как следует разглядеть могучие мускулы, перекатывающиеся под лоснящейся короткой шерстью. Подойдя к Кириллу, он уселся прямо на ковер по левую руку от хозяина.

– Познакомься, Апис, – тот положил ладонь ему на загривок, – это Евгений Полевкин из «Утреннего курьера». Представляешь, он полагал, будто у нас можно что-то украсть. Забавно, правда?

Вместо ответа Апис широко и со вкусом зевнул, продемонстрировав ряды крупных зубов. С такой пастью он мог не только глотку ротвейлеру перегрызть, но и запросто перекусить его всего пополам!

– Что ж, думаю, теперь он понимает, насколько сильно заблуждался.

И тут директор был совершенно прав. Знай Евгений заранее, кто расхаживает здесь по коридорам, десять раз бы подумал, прежде чем приезжать в Вельярово. Не говоря уже о том, чтобы попытаться провернуть что-нибудь недоброе.

– Фантастика! – искренне восхитился он. – Что это за порода? И во сколько может обойтись клиенту такой монстр?

Апис даже не пошевелился. Ни единый мускул не дрогнул на его теле. Только его верхняя губа немного приподнялась, обнажив клыки, и он сказал:

– Р!

Одного этого звука оказалось достаточно, чтобы Евгений буквально оцепенел. Он чувствовал, как сбегают по его груди капли пота, чувствовал, как вздыбились волосы на затылке, но не мог шевельнуть даже пальцем. Его тело, переполненное вброшенным в кровь адреналином, начисто отказалось ему подчиняться и превратилось в большую ватную скульптуру.

– Ай-яй-яй! – сокрушенно прищелкнул языком Кирилл. – Зачем же вы его оскорбляете?

Директор ласково похлопал Аписа по спине, а у журналиста в голове метался навязчивый и парадоксальный вопрос, вызванный к жизни, по-видимому, неудержимым желанием хоть как-то отвлечься от пробегающих по спине волн дрожи: что, что должен испытывать человек, которого такая собака охраняет? Он даже ощутил нечто, отдаленно напоминающее зависть.

– Апис – член нашей семьи, а своими родственниками мы не торгуем, – Кирилл указал собаке на входную дверь. – Будь так любезен, оставь нас.

Пес нехотя поднялся и побрел к выходу, всем своим видом давая понять, что трясущийся от страха гость ему глубоко безразличен. У двери он обернулся и, смерив на прощание Евгения презрительным взглядом, выскользнул в коридор.

Только сейчас журналист заметил, что все это время не дышал, и с шумом перевел дух.

– Такое… – он запнулся, поскольку во рту у него пересохло, и язык прилип к гортани. Он с тоской заглянул в пустую чашку и продолжил, – такое впечатление, будто он понимает, о чем мы говорим!

– Ваши жесты и интонации более чем выразительны. Для Аписа этого вполне достаточно, чтобы определить, что речь идет о нем, и что вы неуважительно высказались о его персоне. Еще вопросы?

– Я э-э-э… – появление Аписа устроило в голове у Евгения форменный кавардак, и ему никак не удавалось вогнать мыслительный процесс назад в привычную колею.

– В таком случае я не смею вас более задерживать, – Кирилл встал из-за стола и предельно вежливым жестом предложил ему проследовать к выходу. – Дополнительную информацию о нашем питомнике вы можете получить на нашем сайте, там же имеются фотографии, которые можно использовать для статьи.

– То есть вы не против того, что в нашей газете появится заметка о Вельярово?

– Вы же сами сказали, что не в моей власти запретить вам это. Однако у меня будет к вам убедительная просьба – не упоминайте на одной странице с нами о всяких там кровожадных сторожах и бомжах-мутантах.

– Я учту, но, увы, в газете далеко не все зависит от моего желания.

– А вы постарайтесь! – Кирилл взялся за ручку ведущей на крыльцо двери и наклонился к самому уху Евгения. – Среди наших клиентов достаточно влиятельных людей, и мне не составит большого труда отравить вам жизнь. Не вашему изданию, нет, лишний шум нам ни к чему. Вам лично. И не думайте, будто я не догадываюсь о вашем спрятанном диктофоне.

Директор лучезарно улыбнулся и, широко распахнув дверь, выпустил гостя на улицу.

Журналист прикрыл глаза рукой, щурясь от бьющего прямо в лицо солнца. На верхней ступеньке он остановился, выудил из нагрудного кармана бумажник и протянул Кириллу одну из своих визиток.

– Если у вас появятся какие-нибудь новые соображения насчет того, что приключилось в Верховцах, позвоните мне, хорошо?

– Хорошо, – продолжая улыбаться, тот взял у него визитку, хотя оба понимали, что звонка ждать не стоит. – Всего доброго!

– До свидания! Простите за беспокойство!

Провожая взглядом отъезжающую машину, Кирилл почувствовал, как кто-то подошел и остановился у него за спиной.

– Кто это был? – поинтересовался сухой женский голос.

Не оборачиваясь, Кирилл поднял руку и продемонстрировал визитку, зажатую между указательным и средним пальцами.

– «Утренний курьер»?! – этот возглас нес в себе столь обильный заряд брезгливости, словно в руке он держал не кусочек картона, а раздавленного таракана. – Какого лешего ты впустил сюда этого писаку из газетенки, желтой как гепатитный китаец?!

– Ваша с Игорем несдержанность начинает приносить свои плоды, – Кирилл обернулся и смерил взглядом стоящую рядом с ним высокую худощавую женщину. – Я должен был выяснить подробности.

Ее облик больше всего напоминал торопливый карандашный набросок, когда быстрыми штрихами намечаются только основные черты. Художник, создававший образ женщины, словно умышленно избегал использования любых красок, кроме черного и белого. Тонкая линия сжатых губ, узкая полоска носа, две риски бровей на полотне бледной кожи в обрамлении длинных прямых волос, в которых темные пряди перемежались с седыми. Острые высокие скулы вызывали в памяти образы тех красоток прошлого, что выдирали себе коренные зубы, дабы походить на Грету Гарбо. Женщину вполне можно было бы счесть очередной жертвой анорексии, если бы не горящий взгляд слегка прищуренных глаз и горделивая осанка, которые не вытравишь никакими диетами.

– Что ты имеешь в виду? – она вопросительно изогнула бровь.

– Пару дней назад в Верховцах обчистили магазин. При этом были загрызены два свирепых сторожевых пса. Работал профессионал, – Кирилл вопросительно вскинул брови. – Ты сама догадаешься, чьих это рук дело, или тебе подсказать?

– Ты считаешь, что там…

– Я не считаю, я уверен! И это, заметь, еще цветочки.

– Ты сказал, в Верховцах?

– Не суетись, Ирена, след уже давно остыл, – директор направился к входу в дом, – да и тот, наверняка, привел бы в никуда.

– Что ты собираешься предпринять?

– А что я теперь могу поделать? – пожал он плечами. – Подождем, пока созреют ягодки.

Остановившись у стола секретарши, Кирилл помахал перед ее носом визиткой.

– Ленок, чтобы этого прощелыгу я здесь больше никогда не видел и не слышал! Ясно?

– Хорошо, Кирилл Геннадиевич.

– Я буду у себя, скинь мне скорректированный список дел на сегодня.

– Сейчас сделаю!

Войдя в кабинет, Кирилл сел в свое кресло и немного помассировал гудящие виски. Распорядок дня летел к чертям, но что хуже всего, встреча с журналистом начисто убила весь деловой настрой. Бросив взгляд на визитку, которую он продолжал держать в руке, директор недовольно крякнул и, разжав пальцы, уронил ее в корзину для бумаг.

* * *

Выдернутый на поверхность из глубин сна, Евгений долго не мог сообразить, что к чему. За окном ярко светило солнце, и часы на тумбочке показывали, что дело движется к полудню. Что за… хотя, если учесть, во сколько он лег спать вчера, а, точнее, уже сегодня, то все становится на свои места.

За вечер он успел состряпать несколько вариантов статьи, пробуя разные подходы и напирая то на одну версию, то на другую. Информации, имевшейся в распоряжении Евгения, недоставало для полновесного журналистского расследования, да он и не собирался его проводить. Вместо этого следовало на скорую руку слепить из кучи разносортных черепков некое подобие чашки желаемого фасона. Исходные осколки нашлись не все, но зато его никто не ограничивал в использовании посторонних фрагментов, которые Евгений в большинстве своем тут же, на месте высасывал из пальца. И не беда, что некоторые из посудин, выходивших из-под его руки, оказывались пугающе страшны и уродливы (почти как ночной горшок с ручкой вовнутрь) – в «Утренний курьер» как раз такие и требовались.

И все же ни одно из его творений так и не смогло удовлетворить Евгения в полной мере. Чего-то в них явно недоставало, а все те несуществующие подробности, что он выдумывал, были насквозь банальны, фальшивы и даже за километр не походили на правду. Особенно обидно становилось оттого, что имевшиеся на руках факты приятно щекотали воображение, но вот изящно слепить их в единое интригующее целое никак не получалось. Вдохновение взяло пару дней отпуска за свой счет и возвращаться пока не планировало. Не исключено, что его вспугнули обещания Кирилла Вельгера отравить Евгению жизнь, если что. А потому журналист продолжал биться над статьей до тех пор, пока буквы не начали расплываться перед его глазами, а на дворе уже зачирикали проснувшиеся воробьи.

Притихший, было, телефон заскулил снова, уже громче, нетерпеливо ерзая по тумбочке. Если это Кленовский, то придется спешно сочинять объяснения, почему было потрачено столько времени, а результата все еще нет. Главный редактор не нуждался в перфекционистах, он предпочитал послушных ремесленников.

– Алло! – гаркнул Евгений, стараясь, чтобы его охрипший спросонья голос звучал как можно бодрее.

– Евгений Полевкин? – вежливо осведомился у него приятный женский голосок.

– Он самый, – у него отлегло от сердца. – С кем имею честь?

– Меня зовут Лена, – представилась девушка, – я работаю секретаршей у Кирилла Вельгера. Вы встречались с ним вчера у нас в Вельярово.

Остатки сонливости вмиг слетели с Евгения. Судя по всему, намечался крайне интересный поворот. Если бы его собеседница звонила ему от имени своего босса, то она должна была представиться по всей форме. Но сейчас она, похоже, звонила исключительно по собственной инициативе.

– Да, было такое дело, – журналист спустил ноги на пол, нашаривая тапки. – А что, собственно, случилось? У Кирилла Геннадиевича появились новые мысли?

– Нет, просто я нашла вашу визитку в мусорной корзине и хотела бы с вами встретиться, – неожиданно заявила Лена и, не давая Евгению опомниться, продолжила, – я сейчас ухожу на обед и могу быть в городе примерно в полпервого. Знаете, на въезде в Ананьино у дороги есть кафе «Кудесница»?

– Да, знаю.

– Встретимся там.

– В полпервого?

– Да.

– Ладно, я приеду.

Его собеседница повесила трубку.

Вот те раз! И что бы это значило? Судя по тому, как торопливо говорила секретарша, то и дело опускаясь до шепота, ее беспокоило нечто действительно серьезное. Выходит, чутье не подвело Евгения, и Кирилл действительно чего-то недоговаривал. Что ж, сегодня удача сама шла в руки, и от такого подарка судьбы грех отказываться.

Времени оставалось в обрез, а потому журналист вскочил с постели и помчался в ванную.

Немного везения плюс пара обгонов по встречной полосе – и в двенадцать часов двадцать восемь минут Евгений уже сидел за столиком у окна, а его некормленый с утра желудок дразнили доносящиеся с кухни запахи. И ведь прекрасно известно, что еда, подаваемая в подобных заведениях скорее сокращает жизнь, нежели поддерживает, но его пищеварительная система наотрез отказалась внимать голосу разума, и теперь журналист сидел и глотал слюни.

Его информаторша подоспела почти вовремя, на свиданиях девушки обычно заставляют своих кавалеров ждать дольше. А тут имела место почти деловая встреча. Наблюдая за тем, как она вылезает из машины, Евгений в очередной раз подивился, как такие дамские автомобильчики выживают на дорогах российской глубинки. С другой стороны, если все маршруты исчерпываются поездками из Вельярово в Тверь и обратно, то еще ладно. Здесь асфальт вполне приличный. Не иначе, как клиенты питомника позаботились.

Лена быстрым шагом вошла в кафе и стразу же направилась к столику Евгения. Ему даже не пришлось махать рукой, чтобы привлечь ее внимание.

– Здравствуйте! – она присела на стул напротив, положив сумочку себе на колени. Журналист сразу же узнал ее – именно эта девушка встречала их вчера в холле и приносила ему чай. Но тогда она столь умело прикидывалась предметом мебели, что он почти не обратил на нее внимания.

Строгий темно-бордовый деловой костюм с юбкой до колен, собранные в тугой хвост на затылке волосы и минимум косметики на почти детском лице с маленьким вздернутым носиком – Лена представляла собой квинтэссенцию вышколенной секретарши, целиком и полностью сосредоточенной на работе. Единственным элементом декора выступал большой бант на том месте, где мужчины обычно повязывают галстук. Большие, немного навыкате глаза придавали ей слегка удивленный, и даже встревоженный вид, что, впрочем, вполне могло соответствовать действительности.

– Добрый день! – Евгений подозвал официантку. – Что есть будете?

– Ничего, спасибо. Я не голодна.

– Вы же вроде как на обед отправились?

– Но не здесь же! – сия истина представлялась Лене абсолютно очевидной. В любое другое время Евгений был бы с ней полностью солидарен, но сейчас, когда он не успел даже позавтракать, ему пришлось совершить над собой некоторое усилие, чтобы сдержаться и заказать только чай.

– Итак, – он сложил руки на столе перед собой, – вы хотели меня видеть?

– Я могу вам доверять?

Феноменально! Просто потрясающе! Такой поворот представлялся одним из ярчайших примеров женской логики в действии, которые доводилось встречать Евгению. Задать такой вопрос журналисту, работающему в самом известном городском сборнике и распространителе сплетен, казалось верхом гениальности. На секунду он даже ощутил, как оттягивает его карман включенный диктофон. Но лишь на секунду.

– Разумеется! – Евгений, подавив рвущуюся на лицо улыбку, с предельно серьезным видом убрал в сумку заготовленные блокнот и авторучку. – Все останется строго между нами.

В этот момент официантка принесла им заказ. Увидев перед собой полупрозрачный пластиковый стаканчик, от которого поднимался пар, болтающийся сбоку желтый ярлычок и даже с такого расстояния учуяв запах хлорки, Евгений ощутил, как в его душе постепенно восстанавливается внутренняя гармония, слегка повредившаяся после вчерашнего визита в Вельярово. Теперь он снова был в своей тарелке. В отличие от сидящей по ту сторону стола девушке, которая ерзала на стуле точно наэлектризованная.

– Я тороплюсь, – она посмотрела на часы, – поэтому придется обойтись без вступления. Что вам рассказал Кирилл Геннадиевич?

– Почему вы не спросите об этом у него сами? – парировал Евгений.

– По долгу службы мне не положено задавать слишком много вопросов, – Лена озабоченно поджала губы, – но я в курсе того, что произошло в Верховцах. Там дача у одной моей знакомой, я позвонила ей сразу же после вашего отъезда. Меня куда больше интересует, как отреагировал директор на ваш рассказ.

– Собственно, никак, – хмыкнул журналист. – Его речь состояла главным образом из цитат с вашего рекламного буклета и попыток от меня избавиться.

– А вы не задумывались, почему он так быстро согласился с вами встретиться? Ни одному печатному изданию он никогда не давал никаких интервью, а тут – на тебе!

– Я обратил внимание, но ваш босс весьма ловко выкрутился, когда я поинтересовался причинами его необыкновенного радушия.

– В этом деле он мастак! – кивнула девушка. – Но чутье вас не подвело.

– Кириллу есть что скрывать? – оживился Евгений. – Вельярово как-то связано с тем ограблением?

– Наш питомник – весьма уважаемое заведение, и мы стараемся не выносить на публику внутренние разборки. Однако, на сей раз дело зашло слишком далеко.

– Что случилось?

– Утром в четверг случился серьезный хм-м… конфликт между руководством питомника и кое-кем из персонала. В результате которого двое наших сотрудников, Николай и Оксана покинули территорию и скрылись в неизвестном направлении, прихватив с собой одну из собак, Ортею.

– Что за конфликт? Что они с Кириллом не поделили?

– Они повздорили не лично с ним, а подробности мне неизвестны. Ясно только, что бежали они в спешке, без денег, и не взяв с собой ничего из вещей.

– Как же так получается, вещи взять не успели, а на собаку у них время нашлось?

– Николай и Оксана с ней работали, поэтому Ортея почти постоянно находилась при них.

– А дома они не объявлялись?

– Они проживали на территории питомника.

– Ясно, – Евгений чувствовал, что их беседа бродит кругами, не осмеливаясь приблизиться к ключевым вопросам. – И вы полагаете, что они могут быть причастны к ограблению?

– Надеюсь, что нет, но не исключаю и такой возможности.

– Сегодня уже вторник. Вы в полицию сообщили?

– Нет, конечно!

– Почему так?

– Я же сказала, мой босс не любит выносить сор из избы! Если Вельярово свяжут с драмой в Верховцах, это станет для питомника настоящей катастрофой.

– Ваш директор, помнится, клятвенно заверял меня, будто увести у вас собаку невозможно! Что все они носят радиомаяки, которые поднимут тревогу при попытке выйти за территорию. Разве не так?

– Так-то оно так, но все сказанное относится только к тем собакам, которых мы готовим по договорам. Они и застрахованы, и ошейники носят, но Ортея не из них.

– А что с ней не так?

– Она является в каком-то смысле сотрудницей питомника, помогает в подготовке молодняка. А наши сотрудники ошейников не носят.

– Так сказать, член семьи? – прищурился Евгений.

– Что-то вроде.

– Как Апис?

Только сейчас, задним числом, он вспомнил, что на шее огромного черного пса, что напугал его вчера до полусмерти, также не наблюдалось никакого ошейника. К немалому удивлению Евгения, Лена отреагировала на его реплику неожиданно бурно.

– Апис – щенок, который любит совать свой нос, куда не следует!

– Щенок?! Апис – щенок?!

– Да рядом с Ортеей он – малолетний вислоухий бездельник!

– А Ортея, стало быть?.. – такой поворот несколько выбил Евгения из колеи. Секунду назад он полагал, что Апис – самое жуткое, что могло с ним приключиться в жизни, как вдруг выяснилось, что тот пес был всего лишь «малолетним бездельником».

– Она – одна из наших лучших собак, – Лена поумерила свой пыл и снова недовольно поджала губы, словно прикидывая, не сболтнула ли она лишнего, – и все мы очень за нее беспокоимся!

– А за людей?

– Пока Ортея с ними, ни Оксане, ни Николаю ничего не грозит, но если сообщить в полицию, то предсказать, как повернутся события, уже невозможно.

– Почему?

– Дело может дойти до стрельбы. Стрелять в безоружных людей никто просто так не станет, но вот в собаку…

– Вы боитесь, что при задержании Ортея может пострадать?

– Что? – Лена поперхнулась и была вынуждена отпить вонючего чая. – Да-да, именно. Поэтому-то я и обратилась к вам.

– А чем тут я могу помочь? – удивился Евгений.

– Я бы хотела использовать все доступные возможности уладить конфликт мирным путем. Вы все равно уже занимаетесь распутыванием этого дела, и у вас есть связи, свои источники информации. Мне не нужно от вас никакого специального содействия. Просто, если у вас вдруг появятся какие-нибудь новые сведения, дайте мне знать.

– Я не против, но и мне самому для этого нужно знать побольше. Вы можете хотя бы примерно описать мне ваших беглецов? Есть ли у них особые приметы, какая одежда была на них в тот день, когда они исчезли?

– Да, конечно! – Лена раскрыла сумочку и извлекла из нее пару фотографий. – Вот. К сожалению, насчет одежды я ничего сказать не могу, меня в тот день не было на работе.

Евгений взял у нее фотографии и повернулся к свету, чтобы получше их рассмотреть.

На первой был изображен ничем особо не примечательный темноволосый молодой человек лет семнадцати-восемнадцати, присевший на корточки и обнимающий за шею большую рыжую собаку, вид которой заставил учащенно забиться сердце журналиста.

– Это, как я понимаю, Ортея? – уточнил он у девушки.

– Верно. А с ней рядом – Николай.

Теперь Евгений постепенно начал понимать, что имела в виду Лена, сказав, что по сравнению с Ортеей Апис – всего лишь щенок. Журналист почувствовал, как покрылся испариной его лоб, и зашевелились волосы на затылке. И это при том, что в руках он держал всего лишь фотографию! Черному псу в кабинете Кирилла Вельгера для достижения аналогичного эффекта потребовалось обнажить клыки.

Ортея также отличалась огромным ростом, но была менее грузной, нежели Апис. То ли дело было в более светлом окрасе, то ли в том, что она была девочкой. Если Апис вызывал ассоциации с тяжелым боевым молотом, то Ортея походила на смертоносную и острую как бритва японскую катану. Фигурой и пропорциями она напоминала немецкого дога, темно-палевого с более светлыми грудью и животом, очень тонким черным обрамлением на морде и не с такими отвислыми щеками. Всем своим видом Ортея демонстрировала спокойную уверенность и невозмутимость, в отличие от Евгения, которому от мысли, что эта элегантная машина убийства бродит где-то неподалеку, становилось немного не по себе. Ни с того ни с сего он вдруг подумал, что бедные ротвейлеры, скорее всего, умерли, даже не успев сообразить, что произошло.

– Такой красавице, наверное, сложно не привлекать к себе внимания, – предположил он. – Вряд ли беглецам удастся долго скрываться вместе с ней.

– Грамотная собака умеет оставаться незаметной, – отрицательно покачала головой Лена, – а Ортея в этом деле – профессионал.

– Ладно, – Евгений взял вторую фотографию.

На ней оказалась запечатлена другая, не менее примечательная сцена. Перед шеренгой здоровенных мужиков в камуфляжной форме, некоторые из которых держали за ошейники крупных немецких овчарок, стояла девушка, казавшаяся в сравнении с ними маленькой и хрупкой. Одетая в футболку цвета хаки и мешковатые камуфляжные штаны, она что-то объясняла выстроившемуся перед ней взводу. У нее были коротко стриженные темно-песочные волосы, и строгое, четко очерченное лицо. Это, пожалуй, и все, что можно было сказать о ее внешности по небольшой и не самой удачной фотографии.

Внимание Евгения привлекло то, с каким вниманием и сосредоточенностью слушали ее мужчины. Разглядеть выражения их лиц также не представлялось возможным, но их позы выглядели весьма красноречивыми. Никакой легкомысленности или расслабленности, не говоря уже о снисходительной насмешке, которую следовало бы ожидать в ситуации, когда симпатичная девчонка распинается перед дюжиной солдафонов. Только собранность, внимание и сконцентрированность на деле.

Добиться такого отношения аудитории к себе возможно, только завоевав ее уважение. Насколько Евгений знал армейские нравы, самым действенным способом сделать это являлась демонстрация своего неоспоримого превосходства. Чтобы ни у кого даже тени сомнений не возникало. И, судя по фотографии, Оксана неким образом все же сумела доказать стоящим перед ней слушателям уровень своей компетенции.

– Что здесь за мероприятие? – журналист развернул фотографию к Лене и постучал по ней пальцем.

– Наш питомник оказывает помощь кинологическим службам МВД и ФСБ в подготовке собак и персонала. Тут Оксана проводит одно из таких занятий.

– Чему же она их учит?

– Не знаю, – девушка пожала плечами. – Я с ней по работе почти не пересекаюсь, а специалисты не любят распространяться о своих профессиональных секретах направо и налево.

Евгений имел более чем достаточный опыт общения с людьми, чтобы понять, что секретарша явно чего-то недоговаривает. Поначалу он хотел немного на нее надавить, чтобы сделать ее более разговорчивой, но потом отказался от этой мысли. В последнее время ему не особо везло на откровенных собеседников. Стоило ему немного подковырнуть участкового в Верховцах, как тот тут же забился как черепаха в свой панцирь и сделал вид, будто никого нет дома. От Кирилла Вельгера все наскоки вообще отлетали как горох от каменной стенки. Неизвестно, как отреагировала бы на провокацию Лена, но, судя по тому, как она нервно ерзала на стуле, дело вполне могло закончиться очередной неудачей и разрывом их «контракта». А Евгений хотел сохранить фотографии при себе – они отлично вписались бы в его статью!

– Что ж, – он убрал фотографии в бумажник, – я посмотрю, что можно придумать. Если вы не хотите привлекать к ситуации чрезмерного внимания, то мне придется действовать осторожно. Я не смогу задавать интересующие меня вопросы в лоб, потребуется искать обходные пути.

– Я не хочу создавать вам дополнительных проблем! – воскликнула Лена. – Не надо ничего выяснять специально, не копайтесь в чужом грязном белье, какая вам с того радость? Вы просто много мотаетесь по окрестностям, вдруг что увидите или услышите. Позвоните мне и все, этого будет более чем достаточно!

– Я все понял, не беспокойтесь, – заверил ее Евгений, – перенапрягаться я не буду. Все равно я постоянно держу в голове целую ораву слухов и сплетен, которые требуют уточнения или проверки. Одним больше, одним меньше – погоды это не сделает. Если что подвернется – я вам звякну.

– Спасибо! – у девушки прямо камень с души свалился. – Я вам очень признательна!

– Пока еще не за что, – отмахнулся журналист, и его рука замерла на середине жеста, – но, быть может, я могу вас чем-нибудь угостить?

– Нет-нет, что вы! – секретарша взглянула на часы и поспешно вскочила на ноги. – Я и так уже опаздываю! Мне надо бежать!

– Жаль. Но все равно, я был рад с вами пообщаться!

– До свидания!

Лена выпорхнула из кафе и, просеменив по тротуару, юркнула в свою машинку. Дождавшись, когда она отъедет, Евгений вынул из кармана диктофон и остановил запись. Он никак не мог прийти к решению – полученная им сегодня новая информация облегчает задачу, сужая круг его поисков, или же наоборот, еще больше расширяет горизонт возможностей, все глубже погружая его в пучину проблем, с которыми лучше дела не иметь? Получалось, что теперь он знал, кого искать, но понятия не имел, где и как к этой задаче подступиться.

Ну и бог с ним, дело может малость и обождать, никуда не денется! Сейчас самого пристального внимания к себе требовали две других проблемы: пропущенный завтрак и подоспевшее время обеда. Поскольку дама отказалась составить ему компанию, Евгений с полным правом мог потратить сэкономленные средства на себя, любимого и голодного.

Он вскинул руку, подзывая официантку…

* * *

Майор Акулов бросил трубку на телефон. Из-за охватившего его раздражения движение получилось резким, а потому он промахнулся, и трубка загремела по столу. Пришлось ее ловить и класть снова, но уже аккуратнее. Полученную от начальства взбучку требовалось как можно скорее нейтрализовать, причем самым надежным и проверенным способом – передав ее по эстафете сверху вниз кому-нибудь из собственных подчиненных, а потому майор набрал в грудь воздуха и заорал:

– Левченко!!!

Спустя несколько секунд в коридоре послышался топот и в кабинет вбежал растрепанный молодой капитан, на воротнике которого еще виднелись крошки от недоеденной булки.

– Звали, товарищ майор?

– А как ты догадался? – сварливо отозвался Акулов. – Кто дежурил в ночь с субботы на воскресенье?

– В субботу? Я и Венский, а что?

– Почему я узнаю о том, что здесь у вас произошло, от районного руководства, а не из ваших рапортов?

– Вы о чем? – капитан никак не мог сообразить, чего от него хотят.

– Оказывается, Прикупова и Саенко собака искусала, да так, что Вовчик теперь на койке валяется, а в ваших писульках об этом нет ни слова. Как так получилось?

– Но откуда?… – Левченко хлопнул себя по бокам. – Вот ведь стерва!!!

– Ага! Еще немного соображаешь, значит? – майор погрозил ему толстым пальцем. – Его мамаша, если надо, ради сыночка и до Президента дойдет.

– Но я не думал, что Егорьевна…

– Не думал он, значит, да? А у меня теперь от твоего недуманья зад ноет! Где рапорт? Где протокол?

– Товарищ майор! – взмолился несчастный полицейский. – Эти двое в тот вечер в таком непотребном состоянии находились, что от них никаких внятных показаний добиться было совершенно невозможно! Я хотел составить протокол задним числом, когда они немного в себя придут.

– Ну и когда твое заднее число настанет? Уже два дня прошло!

– Я… я…

– Через час чтобы все бумажки лежали у меня на столе! Понял?

– Да, но…

– Что «но»?

– Мы с Венским так и не смогли разобраться, что же там произошло!

– И в чем же проблема?

– Я не знаю, что они там курили, но из того сумбура, который из них удалось вытрясти, ничего связного не получается.

– Неужели так сложно выяснить, почему их собака покусала? И какой умник вообще догадался привести ее с собой на дискотеку?

– Понятия не имею.

– А свидетелей, что, ни одного не нашлось?

– Нет, другие уже потом сбежались, только услыхав их вопли.

– Где их нашли?

– В туалете.

– Где?! – майор удивленно приподнял брови. – Ты хочешь сказать, что псина их обоих прямо в сортире покусала?!

– Получается так, – обреченно кивнул капитан.

– Как интересно! Ладно, давай разбираться, – Акулов указал на стул сбоку от стола. – Садись, рассказывай все по порядку.

– Я же говорю, у них в мозгах сумбур полный, – Левченко тяжело осел на стул.

– Ты можешь не комментировать, а просто пересказать?

– Ну, – капитан почесал нос, – в их изложении все началось после того как они там, на дискотеке, познакомились с какой-то девчонкой.

– Не из местных, значит, – заметил майор. – Имя?

– То ли Олеся, то ли Ксения. Ни тот, ни другой так и не смогли вспомнить точно.

– Думаю, про приметы спрашивать бесполезно?

– «Клевая», «классная», «конкретная» – это все, что у нас есть.

– Что дальше?

– Потом они пошли в туалет.

– Обрати внимание, какая стройная и логичная последовательность действий! – Акулов одобрительно покивал головой. – Познакомились – и айда в сортир! Они туда всей компанией ломанулись, что ли? Втроем? Или вдвоем?

– Какая разница?

– Кабинка там, насколько я помню, небольшая, и для того, чтобы в ней уместились два, а тем более три человека, надо очень сильно захотеть. Вопрос в том, чего именно они захотели.

– У двух здоровых бугаев, познакомившихся со смазливой девкой, желания могут быть только одного рода.

– Это я прекрасно понимаю, чай уже не маленький, – майор постучал пальцем по столу, – но я сейчас о другом толкую.

– Простите, не уловил, – капитан нахмурился и подался вперед. – О чем вы?

– Предположим, что они забились в кабинку вместе с девчонкой. Тогда, если Егорьевна будет и дальше усердствовать и попытается довести дело до суда, эта Олеся-Ксения вполне может подвести ее сынка под статью. Достаточно будет произнести перед судьями правильные слова, и суд почти наверняка примет ее сторону, – Акулов откинулся назад. – Это я так, чтобы ты лучше понимал, как следует себя с этой мымрой вести, когда она сюда в очередной раз заявится.

– А если девчонка ни при чем?

– Тогда следует поинтересоваться сексуальной ориентацией наших пострадавших. С чего бы им в клозете уединяться? Или в тихих Омулях геи водятся?

– Ничего такого я про них не слышал, – капитан скептически выпятил губу. – Типичные деревенские мачо.

– Не имеет значения. Просто задай их соседям пару наводящих вопросов – и дело в шляпе. Вовкина мамаша сама будет умолять нас, чтобы мы все замяли.

– Понял, – Левченко буквально просиял. Перспектива вколоть хорошую шпильку с детства ненавидимой Егорьевне озарила его будущее ласковым теплым светом. – Я могу идти?

– Погоди. Сначала дорасскажи, коли уж начал. Что дальше-то случилось?

– А потом их собака покусала.

– …а потом мы отравились печеньем, – пробормотал Акулов. – Вот так сразу?

– Не могу сказать, дальше в их показаниях царит полная каша.

– Как их угораздило с собой в туалет еще и собаку затащить?! Сколько их всего в кабинку набилось?! Они там что, Ноев Ковчег организовать решили?

– Понятия не имею, – развел руками капитан.

– Знаешь что, ты на досуге прижми Кольку где-нибудь в уголке, ладно? Быть может он кроме травы еще какие вещества на наших дискотеках толкать начал, более сильнодействующие? Иначе откуда столько дури, да еще в двух головах сразу?

– Попробую.

– Дай ему понять, что проблемы со зрением и слухом мы можем испытывать только до определенного предела. И где этот предел находится, я ему уже объяснял.

– Я понял.

Акулов рассеянно поскреб начинающий лысеть затылок.

– А что если их девка и покусала? – вернулся он к обсуждаемой теме. – А им признаться стыдно?

– Да нет, не похоже, – отверг такой вариант Левченко. – Я же видел след от укуса на руке у Саенко! Да и врач сказал, что это собака. Причем крупная.

– Тогда, очевидно, их покусала собака той девчонки, но я никак в толк не возьму, как она там оказалась? Окон в том туалете нет. Или они забыли за собой дверь запереть? Ты замок на кабинке проверял? Он исправен?

– Не обратил внимания.

– Да что ты там вообще делал? – деланно возмутился майор. – Ты ни на один мой вопрос внятно ответить не можешь!

– Я же говорю – сумбур!

– Ты и в протоколе так напишешь, да? – Акулов вздохнул. – Сильно хоть покусала?

– Не очень, но на прививки от бешенства они заработали.

– Почему же тогда Вовчик на койке оказался?

– Но так его же…

– Что?

– Разве я не сказал? – удивился капитан. – Его же собака укусила за… это… – он помахал рукой ниже пояса.

– Как? Прямо за?…

– Ну да, – кивнул Левченко. – Когда народ на крики сбежался, Саенко прыгал, схватившись за прокушенную руку, а Вовчик без штанов сидел на толчке и держался обеими руками за свои драгоценности.

– Вот как? – Акулов неторопливо положил ладони на стол, словно хотел покрепче ухватиться за реальность, так и норовящую ускользнуть под напором фактов, что с каждой минутой становились все безумнее.

Он медленно набрал полную грудь воздуха и с шумом выдохнул, потом повторил процедуру. Левченко оставалось лишь молчать и терпеливо ждать вынесения вердикта.

– Я тут сижу и представляю себе эту сцену, – прошептал его начальник, наконец, – картина маслом! В рамочку – и на стену!

– Грешно, конечно, над чужой бедой смеяться, – согласился капитан, – но согласен, удержаться было очень сложно.

– Ну и как он там? Жить будет?

– Врач сказал, что ничего страшного, только до конца месяца придется воздержаться от общения с женщинами, и пи́сать осторожнее.

– Прямо как в анекдоте: «Чудо распухло и мешало ходить», – хмыкнул Акулов.

– Ну, не настолько, конечно…

– И, все-таки, я по-прежнему не понимаю, чего добивается Егорьевна. Она хочет раструбить об этом на весь мир? Нет проблем! Но из нее же тогда ходячую кунсткамеру сделают, причем бесплатную! Туристам показывать будут! – майор перевернул ладонь и принялся загибать пальцы. – Два здоровых парня, собака, туалетная кабинка, спущенные штаны… ты точно уверен насчет их ориентации?

– Теперь уже и не знаю, – Левченко аж раскраснелся от с трудом сдерживаемого смеха.

– Интересно, а чего они ожидали? Будь я на месте той дворняги – поступил бы точно так же.

* * *

Евгений расстелил перед собой на столе старую потрепанную карту Тверской области, поскольку экран компьютера не позволял охватить одним взглядом всю требуемую территорию. Впрочем, от одного этого взгляда на раскинувшийся простор журналист сразу же впал в уныние. Разве возможно в одиночку отыскать двух беглецов, затерявшихся среди десятков и сотен квадратных километров лесов, полей и болот? Не переоценил ли он свои силы?

Да, теперь в его распоряжении имелось больше сведений, нежели ранее, но все они отличались редкостной расплывчатостью и неконкретностью. Даже фотографии – и те паршивенькие.

Журналист достал их из бумажника, чтобы рассмотреть еще разок. Интересно, что связывает Оксану и Николая? Парню на вид было не более двадцати лет, и его насупленный взгляд из-под густых темных бровей отдавал юношеским максимализмом, когда все вокруг либо черное, либо белое. На данном этапе жизни Николая окружающий мир, очевидно, рисовался ему исключительно в мрачных тонах, если только такое выражение лица не являлось следствием особенностей строения его черепа.

Оксана же выглядела заметно старше, хотя судить по внешнему виду о женском возрасте – неблагодарное занятие. Тем не менее, третий десяток она явно разменяла, это точно. Невозможно поверить, чтобы совсем юная девчонка могла так уверенно верховодить здоровыми мужиками. Так что, скорее всего, руководящая роль в их дуэте почти наверняка принадлежала ей, но какое место занимал при ней Николай?

Сообщники? Любовники? Брат и сестра? Хотя, будь они в родстве, Лена бы непременно об этом упомянула, а так остается только гадать.

Чтобы хоть с чего-то начать, журналист взял в руку карандаш и отметил на карте Вельярово и Верховцы. Потом приложил линейку и прикинул, куда могли бы попасть двое беглецов, если после ограбления магазина продолжали двигаться с такой же скоростью. Получалось, что к сегодняшнему дню они вполне могли уже плескаться в холодных водах Тверцы или даже Волги. М-да, неудачная попытка.

Надо попытаться для начала более-менее внятно сформулировать те исходные данные, которые есть в наличии. Что известно об отправной точке? Что между этими двумя и руководством питомника случился конфликт. Причем, конфликт достаточно серьезный, чтобы заставить их пуститься в бега и даже спровоцировать на откровенное преступление. Разбой в Верховцах определенно свидетельствовал о том, что возвращаться в ближайшее время в родные пенаты ни Оксана, ни Николай не намерены. Теперь у них есть деньги и продукты в количестве, вполне достаточном для автономного плавания.

Какие соображения есть о направлении их движения? Никаких. Знай Евгений хоть что-то о природе раздора, он мог бы предположить, куда направятся беглецы, где находится конечная цель их пути. Но Лена на сей счет ничего не сообщила, и журналист мог только гадать, есть ли у них хоть какая-то цель вообще.

Кстати, о движении! До Верховцов они, похоже, добирались своим ходом, но потом, имея деньги, вполне могли воспользоваться каким-нибудь транспортом. Тогда круг поисков расширяется до такой степени, что только Интерпол поможет. Хотя, если честно, Евгений с очень большим трудом мог представить себе человека, который согласился бы подвезти двух незнакомцев, сопровождаемых такой собакой. Лично он, лишь завидев столь колоритную компанию на обочине, только поддал бы газу.

Поскольку искать пропажу там, где она потерялась, не позволяла скудность имеющейся информации, то почему бы не поискать ее там, где светлее? Надо отсеять те варианты, которые представляются наименее вероятными, путь даже критерии их отсева будут исключительно умозрительными. Других-то все равно нет.

Начнем с того, что исключим из рассмотрения версию с пойманной попуткой. Подсаживать к себе в салон такого монстра, да еще и без намордника – чистое безумие. А пустить его в один из рейсовых автобусов не позволили бы остальные пассажиры. Это как пить дать.

В принципе, машину можно и угнать, тем более что одна статья на людях уже висит, и терять им нечего. Но это легко проверить.

Евгений протянул руку к телефону, и после пары звонков выяснил, что за последние несколько дней в районе была угнана лишь одна старая «Газель», да и та – по пьяни. Еще в Погорелово местная шпана решила прокатиться на косилке, да так лихо прокатилась, что скосила кусок кладбищенской ограды. В другое время Евгений, возможно, и отвлекся бы на этот инцидент, как-нибудь половчее увязав в заголовке «Смерть» и «газонокосилку», но сейчас его больше интересовали другие вещи.

Таким образом, если отбросить и вариант угона, то путешественники продолжили двигаться на своих двоих. А так они особо далеко уйти не могли. Не исключено, что они и не ставили перед собой такой задачи, быть может, им было достаточно просто затаиться и некоторое время переждать? Очередное распутье потребовало от Евгения еще одного волюнтаристского решения.

О’кей, пускай беглецы решили залечь на дно, но где и как они могли это сделать? Погода покамест стоит теплая, но сентябрь есть сентябрь, и по ночам стало уже заметно прохладнее, со дня на день дожди начнутся. В стогу особо не поночуешь. Можно, конечно, укрыться в одном из заброшенных домов, коих в округе – пруд пруди, но долго оставаться там незамеченными не получится. Да и выбитые стекла от холода защищают неважно.

Как ни парадоксально, но наилучшим выбором представлялся съем дома или квартиры. Двое молодых людей имеют право на недельку отвлечься от городской суеты и от родительской опеки? Почему бы и нет. Сейчас, с началом осени, спрос на съемное загородное жилье упал, и привередничать или задавать лишние вопросы никто не будет. Тем более, если клиент платит вперед. Остается соблюдать чистоту, вести себя тихо, и о тебе вообще скоро позабудут.

Хорошо, теперь осталось еще немного сузить круг поисков и исключить те населенные пункты, куда соваться не имеет смысла. Поскольку человеку легче всего затеряться в толпе себе подобных, то и искать конспиративную квартиру лучше в поселке побольше, где люди, живущие на одном его конце, не знакомы с обитателями конца противоположного. Там на тебя будут меньше обращать внимания. И будем надеяться, что до Твери Оксана и Николай добраться не успели, иначе все предыдущие рассуждения Евгения летели насмарку.

Ну что ж, теперь можно перейти к конкретике. Евгений выписал на бумажку наименования всех населенных пунктов в окрестностях Вельярово, которые показались ему подходящими под заданный критерий. Вероятность напасть на след по-прежнему представлялась исчезающе малой, но стоило попытаться. Кленовский пока не объявлялся, и можно было потратить один-два дня на поиски следов. Потом редактор непременно опомнится и сделает ему накачку за растрату времени на всякие пустяки, но если Евгению вдруг очень сильно повезет, тогда победители вполне смогут насладиться заслуженным шампанским. А стоит ли оно того – покажет время.

Журналист сунул карту с отмеченными поселками в карман, взял с полки ключи от машины и вышел из дома. За оставшееся до вечера время вполне можно успеть обработать парочку адресов.

* * *

Неторопливое сентябрьское солнце только-только начинало раскочегариваться, намереваясь подарить еще один теплый денек, когда большой черный пикап вывернул из-за угла и затормозил перед самым входом в здание Омульского ОВД. Рядом с его сверкающими боками несколько покрытых пылью и кое-где уже проржавевших полицейских «уазиков» выглядели детскими педальными машинками. Оставив водителя дожидаться, из кабины вышел высокий темноволосый мужчина, прячущий глаза за темными стеклами очков.

При взгляде на него на язык так и просилось слово «щеголь». Аккуратно подстриженная небольшая черная бородка и дорогой костюм куда уместнее смотрелись бы в офисе крупного банка или в юридической конторе, чем на запыленной улице провинциального городка. Он быстрой походкой взбежал по ступеням и распахнул входную дверь, причем сделал это так, что становилось очевидно – он не открыл ее ногой лишь потому, что она открывалась наружу.

Услыхав в коридоре торопливый топот, Акулов спешно придал своему лицу максимально строгое выражение. Подчиненных следовало держать в страхе.

– Товарищ майор! – выпалил ввалившийся в кабинет Левченко. – Тут к вам…

Вежливо, но решительно отстранив капитана в сторону, посетитель шагнул к столу и отработанным движением распахнул перед носом слегка опешившего Акулова свое удостоверение.

– Полковник Игорь Сванссен. Кинологическая служба ФСБ России, – он спрятал корочку обратно в карман. – Меня прислали из Районного Управления, чтобы я на месте разобрался, что тут у вас творится.

– А что такого у нас творится? – вынужденный отступать, Акулов попытался нащупать рубеж, на котором он мог бы закрепиться.

– Говорят, у вас в Омулях собаки ни за что, ни про что на людей набрасываются, – посетитель подошел к окну и машинально провел пальцем по запыленному подоконнику, после чего ему пришлось лезть в брюки за носовым платком. – Нехорошо!

– Вот зараза! – вполголоса выругался майор. Вчера, после нагоняя от начальства, он полагал, что лечебные клизмы с патефонными иголками на этом и закончатся, однако, как выяснилось, забираться под сукно дело отнюдь не торопилось.

Подобную манеру разговора Акулов успел изучить очень хорошо. Он и сам часто практиковал ее, провоцируя подозреваемых и, иногда, собственных сотрудников, заставляя их занять оборонительную позицию и начать оправдываться. Незваный гость великолепно владел этим умением, майор с трудом удержался, чтобы не ляпнуть какую-нибудь глупость.

– Это наша забота, и мы справимся с ней своими силами, – решительно заявил он. – Нет абсолютно никакой необходимости привлекать к делу людей из района.

– Я бы и рад с вами согласиться, Андрей Сергеевич, – Сванссен изобразил сожаление, одновременно продемонстрировав, что прекрасно осведомлен о том, кто здесь кто, – но мать одного из потерпевших подняла такой шум…

– Я же говорю – стерва! – повторил свой диагноз переминающийся в дверях Левченко.

– Не стану спорить, – кивнул посетитель. – Она потребовала засадить за решетку владельца собаки, а само несчастное животное – пристрелить. Именно поэтому я здесь.

– Вы хотите убить собаку? – удивился Акулов. – Вот так, без суда и следствия?

– Разумеется, нет! – Сванссен даже немного оскорбился. – Я, как профессиональный кинолог, не испытываю ни малейших сомнений в том, что собака невиновна, и хочу в этом убедиться.

– Ради чего?

– Если выяснится, что хозяин или хозяйка умышленно натравили ее на людей, тогда виноват человек, и его, действительно, стоит упечь за решетку. Иначе подобные эксцессы будут повторяться снова и снова. А в случае, если собаку спровоцировали, или она действовала в рамках самозащиты, тогда нашим потерпевшим можно выкатить встречный иск по 245-й статье УК.

– Что за статья? – поинтересовался капитан.

– «Жестокое обращение с животными», – разъяснил полковник. – Что-либо доказать будет сложно, но такой поворот вполне способен заставить госпожу Прикупову пойти на мировое соглашение.

– Мне кажется, в этом нет необходимости, – заметил Акулов. – Некоторые обстоятельства произошедшего столь нелицеприятны, что Егорьевна скоро сама даст обратный ход.

– Этого, боюсь, может оказаться недостаточно. Она зашвырнула мячик столь высоко, что вернуть его обратно так просто уже не получится. Придется готовить аргументированный ответ, а для этого я должен повидать ту собаку.

– Что это вам даст?

– Я составлю экспертное заключение, где обосную невозможность проявления ею немотивированной агрессии, что снимет с собачки голословные обвинения и спасет от усыпления.

– Но, коли вы и так прекрасно знаете, что надобно написать, – удивился майор, – то зачем вам общаться с собакой?

– Процессуальных вопросов никто не отменял, – пожал плечами Сванссен. – В деле обязательно должна присутствовать ее фотография, потребуется снять слепок с ее челюстей, чтобы быть уверенными, что укусила именно она и так далее. Меня все эти свалившиеся на голову хлопоты не радуют точно так же, как и вас, но тут уж ничего не поделаешь. Чем раньше начнем – тем скорее закончим, и помочь мне – в ваших интересах.

– Чем именно мы можем подсобить?

– У вас уже есть соображения, чья именно собака натворила бед?

– Мы уверены, что ее хозяйка – не из местных.

– Хозяйка? – удивился полковник, озадаченно выпятив губу. – Вот уж не думал… ладно, неважно. Откуда же она тогда?

– Эта девчонка, скорее всего, приезжала в город на выходные, либо снимала здесь дом, – Акулов скептически скривился. – На ее месте я бы уже в воскресенье свалил отсюда куда подальше. Боюсь, что в Омулях искать ее уже поздно.

– Возможно, вы и правы, но попробовать стоит. Она не могла не оставить следов, ниточек, по которым до нее можно добраться. Имя, фамилия, адрес или номер телефона – сгодится что угодно. Тем более что скрываться ей от нас не имеет смысла, в данной ситуации мы всецело на ее стороне.

– Поступайте как считаете нужным, – майор взмахнул рукой, словно предоставляя в распоряжение Сванссена весь свой городок.

– Отправьте с нами кого-нибудь из своих людей.

– Зачем?

– Глупо ходить по улице от дома к дому и стучаться в каждую дверь. Вы же прекрасно знаете, кто из ваших односельчан сдает внаем дома и квартиры, к кому родственники или друзья в гости приезжают – зачем работать вслепую, давайте вместе ускорим процесс.

– Ладно, – согласился майор, ему и вправду не терпелось поскорее избавиться от назойливого посетителя, который всем своим видом подрывал его, Акулова, авторитет. – Левченко, возьми кого-нибудь из дежурной смены и покатайтесь немного. Ты же знаешь, что, да как…

* * *

К середине дня Евгением все сильней начала овладевать мысль, что он занимается ерундой. Во вторник он мотался по областным городкам до самого вечера, но так ничего и не нащупал. Выехав сегодня из дома с утра пораньше, он уже «обработал» четыре адреса, но по-прежнему впустую. Омули стояли у него пятым номером на сегодня, и журналист всерьез начинал подумывать о том, чтобы на этом и завязать.

Сам поселок оказался довольно крупным. Из Твери несколько раз в день сюда ходил рейсовый автобус, а на проходящей через самый его центр дороге даже имелся один светофор. До того, чтобы считаться полноценным городом Омулям недоставало сущей малости – чтобы этот светофор еще и работал.

Свернув на центральную улицу, Евгений неторопливо покатил вперед, поглядывая по сторонам в поисках подходящих информаторов.

Искомое обнаружилось на пятачке перед большим аляповатым зданием в духе соцклассицизма, на фасаде которого еще угадывались следы от букв «КЛУБ». Неподалеку от входа, в тени густой акации стояла скамейка, на которой от солнца укрывались три старушки, своей невозмутимой неподвижностью смахивающие на аксакалов из «Белого солнца пустыни». Под их взглядами, сопровождающими вылезающего из машины Евгения, он чувствовал себя точно в рентгеновском кабинете. Будь у него с собой дозиметр – он наверняка бы зафиксировал исходящее от них всепроникающее и все замечающее излучение.

Старушенции почти наверняка уже в уме разобрали его по косточкам – кто он такой, зачем пожаловал и сколько у него за душой деньжат, причем с точностью, которой позавидовал бы даже иной налоговый инспектор. Они представлялись абсолютно неприступными. На любой заданный им вопрос они вполне могли ответить: «давно здесь сидим», но Евгений умел находить бреши даже в такой серьезной обороне. Самым их уязвимым местом являлись уши. А когда ты знаешь, что сидящего перед тобой человека ты видишь в первый и последний раз, можно нести любую ахинею, и угрызения совести потом не замучают.

– День добрый, почтенные дамы! – журналист широко улыбнулся, подходя ближе и доставая из кармана фотографии. – Вы мне не поможете?

* * *

Капитану Левченко щеголеватый полковник сразу не приглянулся. Он не любил мужчин, подчеркнуто трепетно относящихся к своему внешнему виду и всячески демонстрирующих окружающим свой статус. А Сванссен буквально излучал надменность, да вел он себя несколько странновато.

Выйдя из здания Управления, он послюнявил палец и поднял его вверх, определяя направление ветра, после чего объявил, что обход необходимо начинать с западной окраины города. Чего он опасался, интересно? Что собака может учуять запах полиции? Или кинологи все со странностями?

После, во время шатаний по Омулям, причуды полковника продолжились. Подъезжая к очередному указанному адресу, он останавливался на некотором расстоянии от дома, высовывался из кабины и то ли прислушивался, то ли принюхивался к чему-то. Потом давал знак двигаться дальше. От разговоров с людьми он вообще полностью устранился, предоставив Левченко и Венскому самим задавать вопросы, и даже не слушал, что им отвечали. Создавалось полное впечатление, что он занимается этим исключительно «для галочки».

Капитан предполагал, что Сванссен проявит хоть какой-то интерес к собакам, что встречались им во время обхода, но он и на них не обращал ровным счетом никакого внимания. Как будто их и не было вовсе. Сами же собаки при встрече с полковником почему-то испуганно съеживались и старались поскорее куда-нибудь улизнуть. Кинологическая братия определенно пользовалась у них дурной славой.

Левченко уже давно собирался заявить полковнику, что они лишь маются дурью и напрасно тратят время, тем более, что его желудок все настойчивей напоминал об обеденном перерыве, но каждый раз, когда капитан уже открывал рот, чтобы сказать все, что думает, слова словно застревали у него в глотке, и ему ничего не оставалось, кроме как послушно кивать и отправляться на следующий адрес.

Но, как только они подъехали к двухэтажному дому, часть которого иногда сдавала родная тетка Левченко, все вдруг резко переменилось.

Сванссен выскочил из машины и замахал руками на ехавших следом за его пикапом полицейских, призывая их остановиться и вести себя тихо.

– Что случилось? – обеспокоено поинтересовался капитан, подбежав к нему. – Вы что-то увидели?

– У меня предчувствие, – полковник откинул полу пиджака и вынул из висящей на боку кобуры черный пистолет с длинным толстым стволом. – Сколько выходов в этом доме?

– Два – парадное крыльцо и задний выход на огород, – Левченко кивнул на пистолет. – Вы же вроде как собирались только поговорить?

– С собакой лучше разговаривать, когда она связана и спит, – Сванссен махнул рукой вперед. – Давайте, один к заднему входу, а другой со мной на крыльцо. Антон, – обратился он к своему коллеге, – оставайся в машине и жди меня.

Пригнувшись, чтобы их не увидели из-за забора, все трое направились к калитке. Левченко не мог не отметить, сколь разительная перемена произошла с полковником. От его прежней рассеянной вальяжности не осталось и следа. Сванссен подобрался, словно сжатая пружина, взгляд его стал сосредоточенным и цепким, движения приобрели немного пугающую лаконичность. Высокий и худой, в черном костюме, он превратился в живое продолжение своего длинного пистолета.

Нырнув в приоткрытую калитку, Венский потрусил за дом, а Левченко с полковником поднялись на крыльцо, заняв позиции по разные стороны от входа. Немного обождав, Сванссен кивнул на дверь, дав понять, чтобы капитан сначала поговорил с жильцами сам. Тот, немного обеспокоенный развитием событий, опустил руку и расстегнул кобуру на поясе, но кинолог яростно зашипел на него.

– Ты что, с ума сошел?! Мы же только поговорить хотим! Не пугай людей попусту!

– А как же вы? – черный пистолет не давал полицейскому покоя.

– Это на тот случай, если собака окажется действительно буйной, но я надеюсь, что обойдется, – Сванссен снова кивнул на дверь. – Давай, стучи уже!

Левченко постучал по косяку костяшками пальцев, и спустя несколько секунд в доме послышались шаркающие шаги.

– Кто там? – недовольно осведомился юношеский голос.

– Полиция. Капитан Андрей Левченко.

– А что случилось?

– Мы хотим задать вам несколько вопросов. Вы не возражаете?

– Одну минутку, – было слышно, как голос метнулся вглубь дома, – я только что-нибудь одену…

– Черта с два! – Сванссен внезапно прыгнул к двери и мощным ударом ноги вынес ее вместе с замком. – Держи его!!!

Левченко бросился внутрь, даже не успев задуматься, как будут трактоваться их действия, дойди дело до суда. Впереди он увидел спину убегающего к заднему выходу молодого парня с большой сумкой в руке, выглядевшего, вопреки его собственным словам, вполне одетым. Полковник, похоже, прекрасно знал, с кем имеет дело.