Читать книгу Королева орхидей - Инна Балтийская - Страница 1

С самого детства Изабелла знала, что не такая, как все. Она – избранная, ее ангел поцеловал в темечко. Она бережно хранила вырезки из пожелтевших газет: «Чудо-ребенок» «Маленькая принцесса» «Повелительница золотых орхидей» «Строки мне диктуют по ночам.» «В нее вселился дух Ахматовой?» Она действительно слышала по ночам протяжные строки, и записывала, записывала не всегда понятные ей слова…

В семь лет на одном из поэтических вечеров ей подарили живую тигровую орхидею – сорванный цветок в маленькой пластиковой коробочке. Изысканная красота заморского цветка так потрясла девочку, что она разрезала коробочку, положила прекрасный цветок в широкую стеклянную вазу и поставила возле своей кровати. Орхидея скоро погибла, и она поняла – красота недолговечна, ее не удержать. Орхидея с тех пор стала для нее символом ускользающей красоты и разрушенных надежд.

В восемь лет она написала новеллу в стихах «Королева орхидей». В этой сказке она была Принцессой утренней зари. Рядом с ее дворцом цвел роскошный Сад золотых орхидей, управляемый своей королевой – Тигровой орхидеей. И каждое утро Королева орхидей присылала Изабелле самую красивую орхидею в хрустальном бокале. На Новый год в королевство Утренней зари из дальних краев должен был приплыть на корабле с алыми парусами заморский принц. И Принцесса решила, что должна быть самой красивой на новогоднем балу. Она приказала придворным сшить ей платье из золотистых лепестков орхидей, в тон ее золотым волосам. И придворные уничтожили весь прекрасный сад, чтобы хватило лепестков на длинное платье Принцессы.

Обиделась Королева орхидей, и отравила сорванные цветы ядом черной зависти. Но от разлитой отравы золото лепестков заблестело еще сильнее, ослепляя глаза и затуманивая душу. А на балу золотоволосая Изабелла, Принцесса утренней зари, увидела прибывшую из соседнего королевства Принцессу ночного тумана. Ее белое платье было сшито эльфами из пушистых облаков, а в черных, как смоль, волосах бриллиантами сверкали брызги радуги. Изабелла поняла, что не она самая красивая на этом балу, и умерла от горя. И на ее могиле не было ни одного цветка орхидеи – они все были сорваны перед балом…

До самого выпускного класса с Изабеллой носились, как с настоящей Принцессой. Учителя ставили ее в пример, пророчили большое и светлое будущее, и она знала – все сбудется, ведь она – настоящий талант! Поклонение родителей и восхищение мамочек – соседок по двору воспринимала как должное. Она – вундеркинд, она еще прославит свое имя в веках!

По ночам она иногда думала, что умрет молодой, как многие великие Поэты. За талант всегда приходится платить, и часто цена невероятно высока. От этих мыслей ее охватывала глубокая грусть, и она тихо плакала в подушку, а потом садилась и торопливо записывала в тонкую школьную тетрадку все новые строфы. Ее стихи становились все более трагическими, в них чувствовался все более сильный надлом, но настоящего страха перед смертью у нее не было. Ведь это произойдет не завтра. У нее еще есть время, много времени, она еще напишет свои лучшие стихи, которые принесут ей бессмертие.

Она выросла с постоянными мыслями о неизбежном раннем уходе, но теперь понимала, что ей угрожает нечто худшее, чем просто смерть. Лично для нее Это было страшнее. И она отчаянно, из последних сил, пыталась этого избежать.

Изабелла задумчиво повертела в руках черную кружевную открытку с Тигровой орхидеей в центре. На оборотной стороне темными чернилами была выведена надпись: «Ты слишком красива, чтобы жить. Черный принц». Она еще раз прочитала подпись и почувствовала, как тяжелый страх камнем придавил грудь, грозя разорвать сердце. Так страшно ей не было никогда в жизни…

* * *

Утро для меня началось со звонка Митяя Золотухина:

– Ленка, у меня такая тема – закачаешься!

– О Боже, половина девятого утра! – простонала я, с трудом разлепив глаза и поглядев на будильник.

– Просыпайся, соня, самое интересное проспишь! – скомандовал Митяй. – В общем, через полтора часа у меня свидание с юной поэтессой Изабеллой Балязиной. Да ты про нее наверняка наслышана, на ее стихи была написана песня для Ванды. – тут его голос слегка дрогнул, но тут же обрел прежнюю звучность. – Хочешь присутствовать на исторической встрече?

– А чего тебе от нее надо? – спросонья не поняла я.

– Тема для газеты потрясающая! – радостно воскликнул Митяй. – Молодой талантливой девушке угрожает маньяк!

– Ты уже стал обычным криминальным обозревателем, – вздохнула я, медленно просыпаясь.

– Не совсем обычным, к примеру, бытовухой я не занимаюсь. Прикинь, как классно в «Синем понедельнике» смотрелась бы статья: «Двое бомжей устроили дуэль на кухонных ножах из-за одной прекрасной бутылки технического спирта?»

Корреспондент «Желтых новостей» Митяй Золотухин считался самым талантливым журналистом на весь Город. Точнее, он сам себя искренне считал таковым, и потому сумел убедить в этом редактора. Поэтому он вел в газете еженедельную рубрику «Синий понедельник», где описывал все необычное, что произошло в городе за прошедшую неделю – от прилета очередной летающей тарелки до интервью с верхолазом, забравшимся на опору Южного моста и требовавшего от спасателей пятнадцать пирожных «Эклер», угрожая в противном случае броситься головой вниз в реку. В последнее время он специализировался на историях про маньяков, безжалостно душивших и вырезавших самых красивых девушек города.

– Ленка, проснись! – взывал из трубки Золотухин. – Так придешь на встречу?

– Приду, куда денусь. – сообщила я, прикидывая, что бы мне одеть. – А где встреча?

– В «Дубль кафе» в Старом городе.

Через полтора часа я уже сидела в кафе рядом с Митяем. Изабелла опаздывала, и Золотухин вкратце рассказал мне суть проблемы.

Два дня назад молодая поэтесса получила по почте белый конверт без обратного адреса. В конверте оказалась черная открытка с Тигровой орхидеей, а на оборотной стороне красовалась надпись: «Ты слишком красива, чтобы жить. Черный принц». Изабелла обратилась в милицию, но там ей от души посочувствовали и посоветовали не обращать на психов внимания. Увы, не обращать внимания на угрозы девушка не могла.

– Ты понимаешь, они, эти поэты, немного не от мира сего. – доверительно сообщил мне Митяй. – Чувствительные, как дети малые, от любого резкого звука вздрагивают и в обморок падают. Была у меня знакомая поэтесса, так я с ней по улице пройти не мог: где-то хлопушку пацаны рванули – она вцепляется в мой рукав и начинает визжать! Увидела, как кошка треплет полузадушенного голубя – кинулась выручать птичку. Но кошка, разумеется, оказалась проворнее, и забралась вместе с добычей на крышу дома. Так моя поэтесса начала рыдать, заламывать руки и требовать, чтобы я немедленно лез крышу и без птицы не возвращался! Стыдно признаться, но я сделал вид, что собираюсь вылезти на крышу через чердачное окно, зашел в подъезд, вышел через задний вход и дал стрекача. А вечером мне ее мама позвонила: поэтесса ждала меня перед подъездом до глубокой ночи, затем вернулась домой и прямо на глазах изумленной матери вскрыла себе вены перочинным ножиком!

– И что, она умерла? – с ужасом спросила я.

– Да брось ты, отвезли в травмпункт, руки зашили, она даже не сильно пострадала. Но я с тех пор на само слово поэтесса болезненно реагирую. Неприятно, знаешь ли, чувствовать себя толстокожим подонком.

– А зачем ты мне это все рассказываешь?

– Да чтобы ты представляла, с кем придется дело иметь. Она нашего редактора так напугала: пришла и бросилась в ноги – милиция меня не хочет защищать, только на вас вся надежда! Может, они одумаются, если ваша газета напишет, что я в опасности! Вот он и поручил мне с ней встретиться, и дать разгромный материал – молодому таланту грозит мучительная смерть, а никто и не почешется!

– И что же тебя смущает?

– А то, что дело может оказаться совершенно безобидным: отказала наша поэтесса какому-то хахалю, он и решил ее попугать немного. А ей много и не надо – можно и одной открыткой до психушки довести.

– Так надо найти этого хахаля и набить ему морду! – предложила я.

– Какая же ты агрессивная! – покачал головой Митяй. – Впрочем, наверное, я выполню твой совет. Осталось только узнать, как найти обидчика.

В этот момент дверь кафе открылась, и на пороге возникло очаровательное создание: невысокая хрупкая девушка лет двадцати, закутанная в пушистый серебристый мех. Ее длинные золотистые локоны, рассыпанные по меховому воротнику, подчеркивали фарфоровую белизну лица и оттеняли неправдоподобно синие большие глаза. Девушка робко остановила у дверей и растерянно оглядела зал. Митяй вскочил со своего места и бросился ей навстречу:

– Вы Изабелла? Проходите, садитесь вот сюда, мы с коллегой Миленой Ленской к вашим услугам!

Мой слух сильно резануло слово «коллега», и я уже с меньшей симпатией посматривала на прелестную поэтессу. Изабелла скинула на руки Золотухину пушистую шубку, и осталась в облегающем синем платье из тонкого трикотажа, подчеркивающем точеную фигурку и синеву глаз. Ее короткие серые сапожки не скрывали длинных стройных ног. Митяй еще больше засуетился, протянул девушке руку и осторожно, как фарфоровую вазу, усадил на кожаное кресло рядом с собой.

– Может, хотите что-то выпить? Мартини, коктейльчик? Я угощаю! – по-гусарски лихо спросил журналист.

Я с подозрением посмотрела на него. Обычно Митяй вовсе не отличался повышенной щедростью, меня чаще всего угощал кофе и, по большим праздникам, блинчиками с сыром. А тут, надо же, мартини предлагает!

– Соглашайтесь, Изабелла! – помурлыкала я. – Выпьем с вами по «Клубничному дайкири», под него и беседа лучше пойдет. А на закуску, дорогой, мы с Изабеллой хотим вот эти салатики из морепродуктов.

Изабелла рассеянно кивнула, похоже, думая совсем о другом. Лицо Митяя слегка вытянулось, но спорить со мной при красотке он не стал. Зато себе взял только чай, видимо, решив хоть на чем-то сэкономить. Ничего, злорадно подумала я, ему похудеть не мешает. Зато перестанет перед Изабеллой хвост распускать.

Официантка приняла заказ и удалилась, а Митяй заботливо, как отец родной, поправил салфеточку перед Изабеллой и, слегка наклонившись к ней, ласково спросил:

– Ну, так что у вас случилось?

Вместо ответа поэтесса вытащила из маленькой серебристой меховой сумочки черную открытку и протянула ее журналисту. Он покрутил в руках открытку и передал мне. Я внимательно посмотрела на тисненный рисунок: коричневая тигровая орхидея, с покрытыми золотой пудрой лепестками ярко блестела, радуя глаз. Вообще-то, открытка была самой обычной, хотя и довольно дорогой. Купить ее можно было в любом рижском киоске. Я развернула открытку: да, вот надпись стандартной не назовешь, хотя… Возможно, какой-то глупый мальчишка, пересмотревшись ужастиков, решил напугать девушку. Похоже, Митяй был в этом уверен, поскольку заговорил еще ласковее:

– Изабелла… Можно на «Ты»? – он дождался неуверенного кивка девушки и продолжил. – Ты такая красивая… Наверное, поклонники к ногам штабелями падают?

– Ну, не такими уж и штабелями… – слабо улыбнулась девушка. – Я, вообще-то, не очень влюбчивая. Было пару романов, вот и все.

– И кто разрывал отношения?

– Я, наверное… – девушка ненадолго задумалась. – Да, так и было в последние два раза. А все остальные – не помню, это было слишком давно.

– Ваши кавалеры, должно быть, очень сердились на вас?

– Да, сердились. А вы на что намекаете? – встревожилась Изабелла. – Думаете, это кто-то из моих отставных поклонников открытку прислал?

– Отвергнутый мужчина – страшное дело! – на полном серьезе выдал Митяй. – Страшнее него – только отвергнутая женщина!

Изабелла только поглядела на него своими широко раскрытыми синими глазами, и улыбка журналиста слегка увяла.

– Изабелла, но разве это так уж невероятно? – мягко спросил он. – Один из твоих поклонников решил вас напугать. Зная твою повышенную впечатлительность, прислал тебе открытку с угрозой, и видишь – добился же своего!

– Вы серьезно считаете, что кто-то вот так… пошутил? – как будто не веря своим ушам, спросила девушка. – Пугая меня мучительной смертью?

– У людей бывает очень странное чувство юмора. – развел руками Митяй. – Я их тоже не всегда понимаю.

Официантка принесла дайкири, я тут же взяла бокал и начала тянуть через трубочку вкусный напиток. Изабелла сидела неподвижно, глядя перед собой остановившимся взглядом. Я решила поддержать разговор.

– Скажи, твой последний парень – он мог такое написать?

– Не думаю. – Изабелла пожала плечами. – Дэн немного похож на меня – такой же впечатлительный и утонченный. Мне он очень понравился сначала.

– А потом? – поторопила я, поскольку она опять собралась умолкнуть.

– Думаю, ты меня поймешь. – ко мне, в отличие от Митяя, она сразу обратилась «на ты», – Он мной как будто все время хвастался. Прямо при мне звонил другу и спрашивал: «Давай я к тебе в гости со своей девушкой приду? О, ты закачаешься! Она красавица и, кроме того, известная поэтесса!». Я себя чувствовала как будто какой-то редкой вещью на витрине… Или товаром, который он по случае купил задешево.

– А что же тут плохого – парень хотел со всеми своей удачей поделиться? – встрял Митяй.

– Я приходила в гости к его другу, там обычно еще кто-то гостил, и меня долго рассматривали, расспрашивали, я каждый раз как будто экзамен сдавала. Правда, сдавала хорошо, по отзывам моего парня, мне всякий раз ставили «отлично». Но через пару месяцев мне эта постоянная сессия так надоела… И мы с ним рассталась друзьями.

– Он не угрожал при расставании?

– Нет, мы договорились, что будем поддерживать отношения. У Дэна, кстати, уже новая подружка появилась, они вместе обещали ко мне на Новый год приехать.

– Куда?

– У моего отца небольшой деревянный домик за городом, у реки, он в этом году праздновать Новый год в Эстонии будет, у друзей, а мне разрешил воспользоваться домиком.

– Отец живет с тобой? – уточнил Митяй.

– Нет, у него другая семья.

– А кто еще, кроме бывшего с подругой, приедет к тебе за город?

– Еще лучшая подруга Рита со своим новым знакомым – у них такая романтическая история я его еще даже не видела ни разу, только на Новый год и познакомимся. Потом еще две девочки, мои подружки… Кажется, все.

– А твой новый бой-френд? – заинтересовался Митяй.

– Нового у меня пока нет. – девушка снова улыбнулась. – Я же говорила, что не очень влюбчивая.

– Давай сделаем так. – загорелся Митяй. – Я тоже приеду в твой загородный домик, и прослежу за твоими знакомыми. Если кто-то из них послал открытку, я его выведу на чистую воду!

– Думаете, это кто-то из них? – снова усомнилась поэтесса. – Я в это не очень верю, но, если вы так считаете… Хорошо, приезжайте.

– А я? – вырвалось у меня.

– Да, конечно-конечно, ты тоже приезжай! – обрадовалась Изабелла.

Я поблагодарила гостеприимную поэтессу. На подлого Митяя я даже не смотрела: очень уж сильно было подозрение, что он и не собирается вычислять гада, пославшего открытку, а попросту намерен приударить за красивой девушкой. А еще говорил, что больше с поэтессами никогда не свяжется! Ничего, я лично займусь тем мудаком, который угрожает Изабелле.

– Но был еще и предпоследний поклонник? – на всякий случай спросила я. – С ним вы как расстались?

– Влад тоже был поэтом. – вздохнула Изабелла. – Я ведь не со всяким могу найти общий язык. Но он хотел, чтобы я бросила писать стихи. Уверял, что второй Ахматовой из меня не получится, так что нечего зря бумагу марать.

– А он сам что, был вторым Пастернаком или Блоком? – поразилась я.

– Нет, его стихи даже за деньги в местных альманахах печатать не хотели. Но он уверял, что люди просто не доросли до его поэзии, все еще впереди. У него даже прозвище было: «непечатный поэт». Зато он очень любил декламировать свои поэмы на любых вечеринках.

– О, я тоже люблю декламировать, и знаю отличные стихи! – оживился Митяй. – Вот, послушайте:

Выразительное лицо Изабеллы замерло в немом негодовании, но на толстокожего Митяя это не подействовало. Он явно собирался вспомнить весь студенческий фольклор, который слышал в своей жизни, поэтому я поспешно перебила:

– А он не мог вам отомстить после расставания? Или вы тоже расстались друзьями?

– С Владом? Нет, мы здорово разругались в последний раз, опять же, из-за поэзии. Мне так надоели его придирки, что я сказала, что он – обычный бездарь, просто много про себя мнит. А он заявил, что простил бы мне что угодно, но только не осквернение его дара.

– Ну вот, наверняка он и прислал орхидею с угрозой. – сказала я.

– Вряд ли, это слишком уж утонченно для него. – но мне показалось, что Изабелла заколебалась. – Хотя… Он мог посчитать это достаточно поэтичным. Так ты думаешь, что опасности никакой?

– Как же никакой? – всполошился Митяй. – А если он посчитает достаточно поэтичным выполнить свою угрозу? Нет, в удаленном от цивилизации загородном домике я должен тебя охранять!

Вот же свин, с негодованием подумала я. Наверняка ведь уверен, что открытку послал один из отвергнутых ухажеров, и что выполнить свою угрозу они никогда в жизни не решатся: кишка тонка у этих поэтов. Так что в охране Изабелла вовсе не нуждается – ни в моей, ни в его. Но раз едет Митяй, поеду и я.