Читать книгу Элизиум – мой - Инна Бурная - Страница 1

Глава 1

Я сижу на кушетке в ненавистной мне комнате. Почти белые стены, плотно закупоренные окна напротив, не пропускающие ни малейшего звука с улицы. Окна находятся высоко, так просто не заглянешь, что там. Одинокий стол и стул помогли бы мне залезть повыше, чтобы определить, где я, но это потом… Сейчас я сижу, напряженная, как молодая пантера на ветке, и прислушиваюсь к словам, звучащим из динамика на стене: “Всем сесть на кушетки, руки сложить на коленях ладонями вверх, голову опустить, не смотреть на входящих в комнату, пока это не будет разрешено. За неисполнение указаний незамедлительно последует наказание!” И тут же – несколько заунывный вопль, кажется, мужской. Чёрт побери, что это за место? Где я?

Щёлкает дверной замок – по раскаленным нервным клеткам моего тела словно пронёсся разряд тока. Так, не смотреть, сидеть ровно, дышать тихо…а сердце-то колотится как бешеное! Тихие плавные шаги, по-кошачьи мягкие....такие обманчивые. Быстрый взгляд в сторону – мужчина, худощавый, достаточно высокий для меня. Темные волосы, слегка растрепанные. Острый горящий взгляд практически чёрных глаз. Сиреневая рубашка и свободные горчичные брюки. “Да он красавчик!” – усмехается моя внутренняя мысль. Парфюм древесный, от такого запаха впору растечься у ног… неясно кого.

Он садится рядом на кушетку, кожей чувствую изучающий взгляд. Борюсь с желанием…что? Действительно, мгновенная волна возбуждения и жажды прикосновений мужских рук овладевает мной будто бы против воли… Осталось услышать голос этого таинственного человека с феромонами альфы (ну а как еще себе объяснить явно неуместную сейчас реакцию организма?).

– Ты нарушила приказ, – спокойным тоном констатирует низкий, чуть хрипловатый мужской голос, раздающийся над моей склоненной головой.

От его модуляций моё либидо тут же зашкаливает. Я делаю несколько глубоких вдохов, стараясь спрятать внезапно задрожавшие пальчики в кулаки, упрямо поджимаю губы, чертыхаясь про себя по поводу идиотских приказов.

– Тем не менее ты можешь подчиняться… если захочешь, – задумчиво продолжает голос.

Мужская твердая рука четко выверенным жестом берет меня за подбородок, заставляя поднять голову и посмотреть в глаза собеседнику. Мои глаза жадно вбирают в себя черты лица мужчины, аккуратно присевшего рядом со мной. Он так же внимательно изучает меня, слегка прищурившись и затаив ироничную усмешку. Поневоле мои щёки начинают теплеть от этого откровенного взгляда. Как будто с меня срывают одежду, кожу и заглядывают прямо внутрь моего тела. В глубине темных глаз вспыхивают яркие искорки, взгляд – совсем чуть-чуть! – но на миг теплеет.

– Мне нравится, – с усмешкой заявляет мужчина, – как ты на меня реагируешь. Но в тебе чувствуется строптивость и жажда борьбы. Кем ты была в прошлой жизни?

Я недоуменно моргаю. В смысле – в прошлой?

Мужчина, легко прочитав на моем лице непонимание, нетерпеливо морщится и снисходит до скупого объяснения:

– До того, как ты попала в “Элизиум”. На мою экспериментальную территорию.

Что? Мои глаза еще больше расширяются. Судорожно роюсь в своей памяти, анализируя, почему произнесенное вслух название вызывает у меня паническую волну ужаса и желание бежать, как бегут звери, не разбирая дороги, спасаясь от пожара, и падают в не замеченную ими пропасть. Я уже тут, на краю.

– Ну же, – резко падают слова, рука на моем подбородке угрожающе сжимается, становясь еще тверже и опаснее, как и ее владелец.

– Я… Охотница, – цежу сквозь зубы, понимая, как смешно теперь звучит мой статус. В этой клетке.

Громкий довольный смех раздается в пустой безликой комнате, такой неуместный в безжалостной давящей до сих пор тишине.

– Вот это да, – отсмеявшись, заявляет мой собеседник неожиданно мягким голосом, от которого волоски на коже моей топорщатся, а вслед за этим и я поневоле начинаю дрожать. Такой тон, чувствую я, для меня ничего веселого не несет однозначно. “Бежать!” – по-прежнему вопит во все горло мое подсознание.

– Что ж, теперь твоя роль значительно поменяется…

Голос мужчины меняет модуляции, становится ледяным и равнодушным, как будто это не он только что так веселился от моих слов.

– Твоя жизнь, детка, теперь принадлежит мне, и я твой хозяин, учитель… а может, немножко и мучитель. По крайней мере, предыдущие Жертвы примерно так и говорили… пока еще могли разговаривать. Но ты мне нравишься, что даже удивительно, поэтому, возможно, я разрешу тебе поговорить подольше. До того, как займусь тобой всерьез.

Отпустив мой подбородок, мужчина встает, небрежным жестом засовывает руки в карманы брюк, при этом продолжая пристально наблюдать за мной, за моей реакцией на его слова. Мне страшно до беспамятства, но в то же время ярость начинает бушевать в моей груди так, что проходит и дрожь, и чувство беспомощности.

– Ты будешь Жертва номер Ноль. Запоминай свое новое имя. Я уверен, что ты станешь самой лучшей из всех тех мышек, что побывали здесь раньше. Может быть, я даже смогу осуществить свой давний эксперимент, если немного усилить данные… Посмотрим, – задумчиво проговорил мужчина, рассматривая меня с ног до головы хищным взглядом.

– Итак, Ноль, теперь ты встанешь, разденешься, пройдешь в лабораторный отсек – сделаем парочку тестов и, возможно, сразу опробуем кое-какие генные модификации. Затем тебя выпустят наружу в “коридор жизни”. От того, насколько быстро ты его преодолеешь, будет зависеть твое дальнейшее будущее. Вперед!

Стиснув зубы, остаюсь на месте, усилием воли подавляя ментальное воздействие, вплетенное в приказ мужчины. Поднимаю глаза и с ненавистью говорю:

– Меня зовут Даянира! Не знаю, как зовут вас, ведь, похоже, вежливость здесь присуща только мне одной, поэтому простите за вольное обращение. Вы не учитель, не хозяин и не мучитель, вы всего лишь классический напыщенный павлин со слегка генетически съехавшими фантазиями. Не знаю, что вы конкретно делали со своими жертвами… бывшими, но я не собираюсь закончить так же, как они!

У мужчины стал на секунду такой ошарашенный вид (собственно, на это я втайне и рассчитывала) и растерянная поза, что я не медлила. Пружиной метнулась ему под ноги, нажимая на нужные точки под коленями, и когда он ожидаемо стал падать на меня, змейкой скользнула вбок, всем телом ударившись в дверь. Она была открыта, и я это все время держала в уме, так и не услышав щелчка замка, когда этот садист-экспериментатор вошел в мою камеру.

Дальше мои мышцы превратились в скоростные машины, мозг – в фотографический снимок, секундными вспышками выхватывающий направление для сумасшедшего бега. Темный коридор. Двери. Двери. Поворот налево – пропустить, там голоса. Двери. Двери. Еще поворот – туда!

Ускоряюсь, внутренне ощущая, как лопаются остатки времени, прислушиваясь, как размеренно нарастает позади шум – погоня. Двери. Двери. Окно… Окно? Метнулась, из-за щеки возникает малюсенький, но такой полезный инструмент. Есть! Распахиваю створку. Прыгаю. Вниз, вниз… Удар! Легкие захлебываются на секунду от боли, тело само сворачивается в клубок и катится в сторону.

Пошатываясь, встаю, на ходу соображая, куда теперь. Вдали кромка леса. Защитная стена, придется прыгать в высоту, а ноги так некстати начинают уставать. Я должна вырваться, должна!

В ушах шумит от зашкаливающего пульса, ловлю губами обрывки воздуха, бегу, разгоняюсь, чтобы подпрыгнуть на достаточную высоту, ноги сами пружинят сильнее, еще секунда…

Шквал боли обрушивается на все тело. Падаю, задыхаясь, на влажную землю почти у самой границы стены. В меня впечатывается чье-то тело, жаркое, тяжелое, напряженное как камень. Хриплю, пытаясь вдохнуть, не получается. В глазах стремительно темнеет. “Глупая дикая кошка”, – слышу я бормотание – и ускользаю в беспамятство.

Глава 2

Лениво поднявшись с кресла, я отставил бокал с рубиновым вином. Шелест за спиной дал мне понять, что мой слуга ждет указаний.

– Кто сегодня? – отрывисто бросил я, подходя к окну.

– Мой господин Даррен, девять мужчин от 24 до 49 лет, и… одна девушка.

Высокомерно приподнятая бровь. Моя. Униженный лепет слуги:

– Сопротивлялась при поимке, как дикая кошка, уложила двоих охранников, пришлось ввести дозу элизата, чтобы транспортировка прошла без физических повреждений.

Я позволил себе плотоядно усмехнуться. Давненько мне не попадались… кошки. После смерти моей последней Жертвы, признаюсь, я так заскучал, что ряды моих слуг тоже поредели. Зато родилась новая генетическая формула, которую мне не терпелось на ком-то опробовать. Что ж, спущусь, пожалуй, лично к своей новенькой Жертве.

Час спустя.

Бешено ругаясь сквозь зубы, я несся в лабораторию с этой глупой остервеневшей Охотницей на руках, Элизий ее забери! На ходу отдал несколько команд главному хранителю об усилении периметра и приказал своим помощникам подготовить препарат с формулой. Только бы успеть, пока эта бешеная кошка не пришла в себя – тогда есть шанс не испортить мой новый эксперимент в зародыше.

И ведь тихоня тихоней! Когда я зашел в указанный блок для только что доставленных Жертв, быстро осматривая фигурку на кушетке, я был, мягко говоря, разочарован. Весьма хрупкое тело, тонкие запястья и щиколотки, беззащитно выглядывающие из-под бесформенной лабораторной туники. “Да уж, материал на один эксперимент, и то, если повезет”, скептически хмыкнул я про себя.

Присев на кушетку, невольно потянул носом – сказывались инстинкты, внедренные после спецкурса у Обращающих. Вкусная девочка, смесь древесного и мандаринового, свежесть горной воды… Весьма бодрящее сочетание, да и слуги не могли ошибиться в описании ее сопротивления. Машинально отметил хаотичное свечение вокруг своей Жертвы, которое, казалось бы, стало усиливаться именно после того, как я оказался совсем близко.

Задавая вопросы, я наблюдал и считывал все, чем полна сущность бывшей Охотницы. Столько энергии, несмотря на обманчивую хрупкость, столько жажды свободы, борьбы. Попытка сбежать не замедлила осуществиться, ради чего пришлось даже пожертвовать своей новой рубашкой. Охотница так ловко попыталась меня обезвредить, что я решил на минутку поддаться.

Спеша к выходу, отдавая команды охране периметра усилить напряжение на стенах, я мысленно отсчитывал тикающие секунды. Поразительно, как она быстра! Судя по всему, в экстренных ситуациях этой Охотнице цены не было – хладнокровная, юркая, быстро извлекающая максимальные преимущества из ситуации. Нет, все же улов отличный сегодня, хорошо, что я не поддался первому впечатлению при осмотре.

Но увидев, что творит эта маленькая бестия, вихрем несущаяся прямо к стене, я снова передумал. Ненормальная кошка! Думала, что сможет одним махом перелететь через стену? Конечно, ее обучали, может быть, она и правда смогла бы, но…

Мои инстинкты заставили броситься Охотнице наперерез. Разматывая ментальную плеть, чтобы угомонить сумасшедшую сопротивляющуюся кошку, я сбил девушку с ног уже в прыжке. Плотный контакт с ее кожей. Хриплое дыхание. Мгновенное погружение в хаотичные волны ее энергетики. Моя ментальная защита не срабатывает, отказываясь блокировать нахлынувший на меня ураган чужих эмоций. Вот черт!

Подбегаю к лаборатории, сгружаю Жертву на стол. Слуги в панике разбегаются передо мной. Еще бы, хозяин не то чтобы недоволен, хозяин просто в бешенстве. А когда он такой, приходит его любимая подружка Тьма – и просит особой жестокости. Ноль, Ноль, глупенькая бывшая Охотница, лучше было бы тебе не пережить мой эксперимент, иначе я столько с тобой буду готов сделать! А не дай Элизий, привязка завершится – тогда придется тебя убивать быстро, чтобы ты избежала нечеловеческих мучений. Ведь моя Тьма спешить не любит…

Прошел еще один час…

Тихо застонав от волн боли, скручивавших мое тело ритмичными приливами, я разлепила тяжелые веки, силясь осмотреться. Спастись не удалось, это я помнила – перед вспышкой адской боли, отправившей меня в бессознательное состояние, я успела почувствовать, как меня схватил хозяин Элизиума. Вокруг меня очень мало света, и холодно – судя по ощущениям, я лежу полностью обнаженная на неприятно гладкой поверхности. Неужели я уже изменена? Почему тогда я ощущаю себя… по-прежнему собой?

– Ааа, Ноль, ты уже восстановилась? Поразительно! Моя формула сработала даже лучше, чем я планировал, – с исследовательской жадностью в голосе пробормотал этот сумасшедший гений.

– Что… Что вы со мной сделали? – хрипло до невозможности проговорила я.

– Как и обещал – сделал тебя почти совершенством, – с неуместной в такой обстановке игривостью в голосе промурлыкал мой…хозяин, чтоб его! – Теперь, Ноль, ты станешь настоящей гордостью моего Элизиума. Но над тобой нужно, конечно, еще немного потрудиться, проверить пределы твоих новых умений.

– А что я умею теперь? – скептически отозвалась я, совершенно не ощущая себя “почти совершенством”.

Красавец-ученый только мягко, завораживающе рассмеялся. Я смотрела на него во все глаза, жадно отмечая, как разительно поменялась его аура – жаркие оранжевые языки пламени теперь так же игриво, в тон настроению хозяина, закрутились фиолетовыми спиральками, дружески протягиваясь в сторону моей ауры. Стоп! ЧТО? Аура? Я вижу ауры???

Ошеломленно хлопая глазами, я неприлично резво плюхнулась на кушетку, с которой успела неосознанно подняться. Экспериментатор-хозяин с высокомерным удивлением поднял бровь.

– Ноль, ты что, уже успела забыть правила?

– К чертям ваши дурацкие правила, – запальчиво рявкнула я. – Я вижу вокруг вас ауру! Цветную такую, а еще она живая и шевелится!

– Правда? – жадно ухватив меня за голову, хозяин заглянул мне в глаза, прищурившись и видя что-то такое, что мне недоступно. Надо полагать, пока недоступно. – Но-оль, ты все больше меня радуешь, малышка! Пожалуй, я не буду тебя сегодня ночью долго терзать в честь такой новости.

Я непонимающе расширила глаза, пытаясь освободиться из железного захвата. Застыла, охваченная волной боли, как я ясно видела теперь, направленной мысленным приказом мужчины. Один из завитков его ауры, холодного мятного цвета, впился в мое горло, причиняя мучения на грани выносимого.

– Что? – плотоядно ухмыльнулся мужчина. – Обязанности моих Жертв чрезвычайно широки, ты не в курсе? Ах да, я же немного подправил твои воспоминания, – мерзко захохотал он, напрочь убив этим все мое восхищение его внешностью.

– Два часа на тесты, потом тебя проводят в мои комнаты. И да, Ноль – я жду полного подчинения! Иначе придется поискать тебе более сговорчивую замену, а ты… сама знаешь, что тебя ждет, если я буду недоволен! Завывания твоих сокамерников покажутся тебе музыкой по сравнению с тем, что я буду делать с тобой.

Отшвырнув меня в сторону, как тряпку, этот гений-садист, насвистывая, вышел из лаборатории, всем своим видом окатывая меня волной презрения. Только в ауре на миг промелькнул и спрятался странный нежно-разноцветный всполох. Я бессильно опустилась на пол и с какой-то тихой обреченностью наконец позволила себе заплакать.

Глава 3

За пару суток я в полной мере осознала, что Элизиум – действительно рай для сумасшедших гениев, которым ученый разум с детства не давал покоя. Меня оттестировали и проанализировали на все, что может прийти в голову самому извращенному разуму. Порой казалось, что меня заживо разобрали на атомы и снова собрали – и так раз двести.

Наверное, единственный плюс в моем изменении – теперь я стала выносливее настолько, что даже эта двухдневная лабораторная пытка воспринималась организмом как обычная Охота, только на пределе возможностей. Кстати, как выяснилось, у моих новых возможностей предела как раз теперь и не будет. Как хорошо, что ТА ночь прошла совсем не по плану “господина” Даррена.

Тогда после ухода хозяина поплакать мне особо не дали: набежали его многочисленные помощники и слуги, быстренько скрутили и потащили на экзекуцию. К их чести, управились они часа за полтора максимум, сразу видно, что хозяин вымуштровал их по самое не хочу.

А дальше я пережила унизительное омовение, когда несколько пар рук профессионально меня облапали, убрали всю лишнюю, на их взгляд, растительность, вымыли, растерли, и – не выдали ничего из одежды! “Гарем отдыхает!” – со злостью фыркнула я, дрожа от прохлады. Меня с двух сторон взяли под руки и решительно проводили в покои “господина”. Такого подобострастного тона я давно не слышала.

“Чем своих людей этот “господин” награждает, интересно”, – думала я мрачно по дороге, с тоской ожидая очередного садистского времяпрепровождения. Бежать снова? Об этом я думать пока не осмеливалась – слишком хорошо мое тело усвоило те жуткие волны боли, которые мой теперешний хозяин так умело насылал.

“Нужно затаиться, показать, что я смирилась, немножко потерпеть – и ждать удачного случая”, – уговаривала я себя мысленно, стараясь, чтобы коленки не сильно дрожали от страха неизвестности, ожидающей меня впереди.

Массивные резные двери были гостеприимно распахнуты, прямо лицом к дверям в роскошном кресле сидел гений-ученый в расслабленной позе и наблюдал, как его помощники вводят меня. Против воли лицо мое заполыхало от осознания своей полной обнаженности, а значит – и беззащитности. Глаза хозяина торжествующе вспыхнули – он явно считывал мое настроение.

– Итак, Ноль, я обещал, что буду сегодня не так жесток к тебе, как обычно к своим Жертвам, – довольно протянул он, жестом указывая мне подойти к нему ближе и одновременно испаряя за двери своих приспешников.

– У меня есть имя, – сквозь зубы процедила я, пытаясь за дерзостью скрыть тот ужас, что нахлынул на меня при виде хищных багровых завитков, которыми была сейчас раскрашена аура мужчины. Багровый – цвет жестокости и мучений, перевела я для себя, и стала внутренне паниковать.

– Но-о-оль, девочка моя, что я слышу? Не поумнела за пару часов, да? – холодно протянул мужчина.

– Не судите по себе! – отпарировала я. – У меня есть имя – Даянира, и я не собираюсь следовать вашим идиотским требованиям, если того не желаю!

– Ммм, дерзишь, значит. Прелестно, прелестно… но тем хуже для тебя, – с притворным сожалением проговорил ученый, обманчиво мягко поднимаясь с кресла.

Только теперь я обратила внимание на полное отсутствие рубашки у моего мучителя, обнаженный торс был неожиданно скульптурно подтянутым и полным шрамов, как будто его обладатель проводил в боях столько же времени, сколько в своих лабораториях.

– Смотрите, как бы в итоге не стало хуже вам… господин, – мило улыбнулась я, вкладывая в последнее слово презрительные модуляции типа “гад ползучий”.

Мужчина усмехнулся, резко схватил меня за плечи, толкнул к стене, крепко вдавив в нее своим телом, твердым и напряженным, как сталь. Выбив из меня на секунду воздух, хозяин не спеша провел рукой сверху вниз по моему дрожащему телу, почти болезненно нажимая на все чувствительные участки кожи.

– Не зли меня, Ноль, иначе придется немного попортить твою нежную кожу, а мне бы пока этого не хотелось. Поэтому лучше открой свой дерзкий ротик и скажи: “Слушаю и повинуюсь, мой господин”.

– Меня… зовут… Да-я-ни-ра! – прохрипела упрямо я, прижатая к стене так, что больно было дышать.

– Да что ж ты такая упрямая, – печально вздохнул мужчина, выпуская из ауры уже знакомый мне мятный лепесток Боли. Увидев его, я забилась как птица, но бесполезно – слишком крепко меня держал этот сумасшедший садист.

– Потому что… – сорвался мой голос от отчаяния, – потому что я – это я, я не безликая цифра, не сгусток мышц и крови, мое имя – это я сама. И я не сдамся, пока дышу! Лучше убейте меня сразу, потому что я – не подчинюсь!

Гениальный ученый задумчиво усмехнулся, выслушав меня на удивление внимательно, одновременно подушечками пальцев мягко обводя мои щеки, по которым уже поползли непрошенные слезинки. Ну да, бывшая Охотница – все-таки женщина, и сейчас особенно сильно прочувствовавшая свою слабость и хрупкость.

– Что ж, в смелости тебе не откажешь, этого я не учел, и моя формула никак не повлияла на твое сознание, маленькая упрямая кошка. Я подумаю, как это исправить в будущих модификациях. Но это я сделаю завтра, а сейчас – сейчас я желаю, чтобы ты сказала: “Мой господин Даррен, я подчиняюсь”. Ну же, детка, это же такая малость – зато мы избежим сегодня ненужных мучений.

Вторя словам хозяина, лепесток Боли, который едва заметно касался сейчас кожи на моем голом животе, вызывая болезненное, но вполне терпимое покалывание, заострился, всей своей формой показывая, что готов растерзать мое тело в любой момент.

– Скажи это – и я, так уж и быть, выдам тебе авансом небольшую награду. Ты будешь не Жертва №0, а, скажем… Нира – в честь моего удачного эксперимента. В конце концов, ты в чем-то права – у гениев действительно должно быть все уникально, даже имена Жертв.

Давление его ауры усилилось, заставив меня закусить губу и зажмуриться, смаргивая слезы. О боги, как же невыносимо больно!

– М… мой…

– Ну же, кошечка, я жду! – подстегнул меня голос хозяина.

– Мой… господин… – я набрала сколько могла воздуха, собирая по капле остатки внутренней решимости. – Мой господин… я… НЕНАВИЖУ тебя!

Отчаянный рывок, и как в замедленной съемке, моя рука несется к его щеке. Звонкий звук пощечины. Да, типично женская реакция – моя, и побелевшее и страшное лицо ученого. Черная, мертвенно-черная аура. Мне конец. Стоп! Что это? Снова тот странный неуловимый разноцветный лепесток, на секунду мелькнувший из темноты. Такой хрупкий, такой манящий, и почему-то такой… родной?

– Знаешь, Нира, тебя сейчас спасло только то, что мне оч-чень интересно знать, что ты такого увидела в моей ауре, – стальной голос заставил меня очнуться от странного полутранса, в который я сама себя погрузила на доли секунд.

Я сжалась у стены в комок, малодушно мечтая о невидимости.

– Стоять! Куда это ты? – разъяренно рявкнул Даррен, дергая меня за руки на себя.

– Н… никуда… – растерянно пролепетала я, в непонимании глядя ему в глаза.

– А это тогда как называется, тоже “никуда”? – ткнул мне под нос мою же руку ученый.

Мои глаза чуть не вылезли из орбит – по коже бежали блики, быстро-быстро, так, что зарябило в глазах, и… они делали мою кожу полупрозрачной и удивительно похожей на ту самую стенку, у которой я стояла!

– Невозможно… – потрясенно прошептала я, бесцеремонно отпихнув мужчину и жадно осматривая себя с головы до ног. – Я хотела исчезнуть – и моя кожа замаскировала меня под стену! Невероятно!

Забыв обо всем, я стала метаться по комнате ученого, поднося руки к разным предметам, и с восторгом наблюдая за тем, как моя кожа, словно хамелеон, начинает менять свой цвет и структурируется под гардины, бархат кресла и даже под металлический блеск подноса на столе.

Наконец мой хаотичный исследовательский дух грубо прервали в самом разгаре веселья: мой хозяин, о котором я от потрясения на минуточку забыла, схватил меня, закинул на плечо и потащил, смачно шлепнув пару раз по моей оголенной пятой точке.

– Не смей дергаться, кошка дикая, – пробормотал он наставительно, но вроде как не слишком зло. – Идем-ка продолжать эксперименты, моя генетическая жертва, мне очень нравится твой энтузиазм.

Удивительно, но в голосе мужчины я уловила искреннюю усмешку, что тут же подтвердил веселый желтый лепесток его ауры, шаловливо пощекотавший меня по спине, невольно заставив выгнуться.

– Нира! – предупреждающий окрик, уже совсем не смешной.

Покорно обвисла, но тут же снова взвилась. Как он меня назвал? По имени? Серьёзно?

– Да что ж такое! – бешено прорычал Даррен, чуть не уронивший мою резвую тушку.

Пинком распахнув какую-то дверь, мужчина швырнул меня на что-то мягкое и большое. Мой нос уткнулся в… подушку. Еще раз взвиться от удивления мне уже не дали: несколько быстрых характерных щелчков, и мои руки и ноги надежно прикованы – к очень большой кровати. Вот черт!

– Ну вот, моя кошечка, а теперь нас ждет очень долгая, вдумчивая и увлекательная беседа, – вкрадчиво шепнул позади меня мужчина, излучая свирепость и жажду.

Я жалобно замычала в подушку, но, конечно, это мне ничем не помогло. Даррен только зловеще хохотнул, еще раз шлепнув меня по месту пониже спины. Вот же больной!

– Потерпи, кошка, сейчас я вернусь и мы с тобой приступим. Не смей засыпать, дорогуша, – я обещаю, что после нашей…хм, беседы, дам тебе отдохнуть. До следующей ночи!

Угроза в голосе была нешуточная, ауру я спиной еще не научилась рассматривать, поэтому против воли задрожала, пытаясь снова мимикрировать под обстановку.

Глава 4

Предвкушение бурлило в его крови, заставляя против воли усмехаться. Слуги в ужасе разбегались в стороны, низко опустив головы – никогда они еще не видели хозяина таким странным. Не иначе, как он замыслил нечто за пределами разума, раз улыбается! Такой жизнерадостной улыбки на лице господина никто и никогда не видел

Даррен довольным взглядом провожал улепетыващих людей, быстро двигаясь по коридору. В руках у него была черная коробка. Аккуратно закрыв за собой дверь, мужчина тихо подошел к кровати, жадно рассматривая напряженную спину прикованной девушки.

– Ну что, моя кошечка, вот теперь ты точно вся в моей власти, – промурлыкал ученый, добавив в голос зловещих модуляций.

Мужчина небрежно присел на кровать, при этом аккуратно поставив коробку на пол. Если бы девушка повернула голову, она бы заметила странный взгляд ученого, но в этот момент она напряженно закусывала губу, пытаясь сдержать всхлип. Она очень боялась, как бы ни хорохорилась и не пыталась показывать мужчине свою силу.

Даррен практически невесомо коснулся трогательно выступающих позвонков под нежной тонкой кожей, провел рукой сверху вниз, как будто бы пересчитывал каждую косточку. Нира окаменела, боясь даже вздохнуть.

Неожиданно мужчина спросил:

– Чего ты настолько боишься? Я еще даже не начал свое традиционное веселье, а ты уже готова, похоже, снова раствориться в воздухе? Да вот беда, Нира…

Он наклонился к самому уху девушки и интимно шепнул:

– Не получится! Эти наручники особые, я сам их создал, – обойдя кровать и встав в изголовье, с гордостью произнес ученый, – они блокируют любые ментальные волны, так что…

Во время паузы мужчина ласкающе прошелся своей ладонью по незащищенной шейке девушки, такой тонкой, с нежной кожей. Почему-то ему не хотелось быть сейчас грубым сразу, словил себя Даррен на странной мысли. Он привык брать всех своих жертв так жестко, как ему хотелось, проверять, насколько они выносливы для его нужд, сколько они могут вытерпеть… И как сильно они будут умолять его о пощаде.

Но с этой девушкой изначально все пошло не так, как было всегда, и это, пожалуй, его волновало. Хотелось раскрыть тайну этого странного притяжения, разгадать секрет, скрытый в этой хрупкой фигурке, не то чтобы красивой, совсем не идеальной, но чем-то неуловимо цепляющей. И то, как необычно подействовал его экспериментальный препарат на способности бывшей маленькой Охотницы, также заставляло притормозить, подавить на время свою жестокость, которой Даррен прославился в определенных кругах.

Медленно обойдя по кругу прикованную к кровати Охотницу, Даррен ласкающими осторожными движениями стал массировать тонкие лодыжки девушки, практически незаметно поднимаясь все выше и выше, остро подмечая дрожь, волной пробегающую по стройному женскому телу.

– Так что, Нира, расскажешь о своих страхах? Чего ты боишься больше всего?

Девушка напряглась еще больше, инстинктивно пытаясь вжаться в простынь, помотала головой, закусывая губу. Эти прикосновения, такие непохожие на все то, что для нее сейчас воплощал этот странный ученый, будоражили, заставляли кровь вскипать от возбуждения. Но как это совместить с его жестокостью, экспериментами и ролью самой Ниры в этом пугающем месте?

– Ну же, Нира, смелее! Мне казалось, что Охотницы не такие пугливые мышки.

– Мы не пугливые, мы осторожные, – не сдержавшись, язвительно пробурчала в подушку девушка, тут же замерев от ощущения его пальцев на внутренней поверхности бедер.

Нежно выводимые узоры по ее чувствительной коже как будто током прошибали, заставляя невольно выгибаться в ожидании дальнейших движений.

– Ага, вот и зубки, – весело проговорил ученый с предвкушением в голосе. – Я понял, моя кошечка. Ты просто жаждешь, чтобы тебя почаще наказывали, ммм? Я предполагал, что твои желания меня приятно удивят, поэтому на всякий случай подготовился.

***

Что он еще задумал? Я нервно кусала губы, изо всех сил прислушиваясь к таинственному позвякиванию со стороны моих прикованных лодыжек. Неужели мой мучитель оправдает свой статус самого жестокого человека на континенте? О да, за время, проведенное в лаборатории, я успела тайком подслушать из бормотания слуг достаточно многое, чтобы понять, как отзываются о характере и привычках моего… хозяина.

Внезапно наступила тишина, прерываемая только моим громким и прерывистым от волнения дыханием. Тело само напряглось, предчувствуя какую-то неясную опасность. Тем контрастнее было еле уловимое, невесомое, как пушинка, прикосновение к самой чувствительной точке между ног. Я невольно выгнулась и заерзала бедрами, стараясь сдвинуть их покрепче.

– Ни-и-ра, – игриво прошептал позади меня Даррен. – Ты такая влажная, моя кошечка. Я знаю, что тебе нравится то, что сейчас с тобой происходит – твоя аура от меня ничего не скроет. Но… Я. Хочу. Больше.

Его движения возобновились, пальцы стали нежно обводить мои складочки, заставляя их еще больше увлажниться. Я была в отчаянии. Как, как мое тело может меня предавать сейчас, когда я беспомощная, в руках самого опасного человека в радиусе нескольких тысяч километров? Но эти прикосновения меня дурманили, заставляли терять страх, заставляли жаждать… и вправду большего.

По телу прошелся легкий ветерок, рука мужчины оставила в покое вход в мое лоно и переместилась на ягодицы. Искушающе нежные, тягучие поглаживания перемежались еле уловимыми нажатиями на запретное тугое колечко между ягодиц, заставляя мое сердце бешено колотиться от страха.

Периодически его рука соскальзывала, как бы невзначай, снова вниз, к средоточию влаги, задевая сверхчувствительный клитор, дразня и неумолимо заставляя изгибаться в самых бесстыдных положениях, насколько это возможно в прикованном виде. Подушка заглушила мой невольный протяжный стон, но Даррен, конечно же, его услышал.

– Хорошо-о, Нира? – властно спросил он, лаская мою спину, периодически наклоняясь, чтобы провести по коже губами, лениво, но до дикости чувственно и жарко.

– Д-да-а… – покорно прошептала я, бесстыдно толкаясь бедрами под его руки, все больше погружаясь в водоворот страсти.

– Скажи мне… Чего ты боишься сейчас больше всего?

Я хрипло выдохнула, не в силах больше противиться власти этого мужчины:

– Боль…

Даррен на секунду остановился, как будто в удивлении, но разве он не считывает мои эмоции? Да, какая женщина не боится всепоглощающей боли? Я вынослива и обучена, но то, что я уже успела испытать, не могло меня приучить к покорности и терпению, когда дело касалось захлебывающихся болезненных ощущений. Как те, что приносил мне мятный лепесток Боли ученого при попытке побега, да и сегодня тоже.

– Ты лжешь, Нира, – мягко проговорил ученый, возобновляя свое сладкое и чувственное исследование каждого сантиметра моего распростертого на кровати тела. – Знаешь, почему?

– Н-нет, я не… – испуганно пробормотала я.

– Тш-ш, молчи, моя кошка, сейчас буду говорить только я, поняла? И только когда я разрешу, ты сможешь ответить, – жестко возразил мужчина, подкрепив свои слова сильными, на грани боли, движениями, ворвавшись сразу несколькими пальцами в мое лоно. От острых ощущений я захлебнулась криком, сжав зубами подушку изо всех сил.

– Посмотри, Нира, как твое тело реагирует на то, что я делаю. Я знаю, что на самом деле, в глубине твоего подсознания, ты жаждешь подчинения, и только твое обучение на Охотницу, вбитые в тебя с детства истины мешают осознать этот непреложный факт. Но ты не веришь мне, глупая кошечка, поэтому я просто тебе покажу сегодня, на что способна ты и какое количество боли ты… хочешь, именно хочешь сама получить.

Мой мозг отчаянно хотел хлопнуться в глубокий обморок от услышанного, но мое протестующее мычание в подушку навряд ли могло этому поспособствовать.

– Тих-хо, Нира, – жестко схватил меня за шею Даррен, сдавливая горло вполне ощутимо, и это заставило меня еще больше запаниковать. Я невольно дернулась, пытаясь освободиться от захвата, но тут же замерла, потому что ягодицы обжег удар чем-то тонким, жестким и упругим.

– Пошевелишься – будет удар, поняла? Отвечай только “да” или “нет”, любой лишний звук – еще плюс один удар, – сурово заявил мой мучитель. – Понятно?

– Д…да, – подавив всхлип, прошептала я, с тоской думая о том, что эта ночь станет для меня еще ужаснее, чем та, в которую я здесь оказалась.

Глава 5

Даррен успокоился: вот теперь спектакль на кровати стал совершенно таким же, как и всегда. Подчинение, наказание и свое удовольствие всегда и везде – то, что мужчина всегда ставил в приоритет, работая с Жертвами не в стенах лаборатории.

И только вздрагивающая от неожиданного удара девушка, и крохотная слезинка, скатившаяся из-под длинных ресниц, чем-то раздражала Даррена, не давая погрузиться в традиционную садистскую симфонию похоти. Недовольно хмурясь, ученый покачал головой и попытался снова поймать волну. Поглаживания, бесстыдная ласка манящих его влажных складок, ритмичное надавливание…

Четко поймав волну возбуждения Ниры, Даррен со свистом ударил девушку стеком поперек ягодиц. Услышал приглушенный вскрик и тут же без замаха ударил снова, уже по бедрам. Ударил болезненно, но не так, как всегда. Почему-то ему хотелось пощадить нежную кожу, не оставляя на ней кровавых следов. На первый раз.

Сосредоточившись на своих движениях, ученый неумолимо ловил каждый судорожный стон своей жертвы. Что ж, вот теперь, когда ее кожа покраснела от ударов, можно и расслабиться.

– Больно, Нира? – участливо прошептал на ушко мужчина, одновременно неслышно избавляясь от своей одежды.

– Д…да, – еле слышно всхлипнула его жертва, закусывая губу.

– Уверена?

– Н…нет, – тоскливо ответила девушка и вздернулась от очередного удара.

Она и вправду не могла четко обозначить, как ощущает себя. Кожа от ударов горит, сами удары весьма ощутимы, но вот эти откровенные ласки, успокаивающие, филигранно подчеркивающие силу возбуждения, заставляли боль стираться, вплетаться в желание, немыслимым образом еще больше подогревая и дурманя.

– Не бойся, доверься мне, – пробормотал нетерпеливо ученый, отбросив стек и становясь на колени на кровати. – Твоя боль – у тебя в голове. У меня нет цели заставить тебя сейчас страдать, я покажу тебе, что ты способна на то, чего хочу я. Чем быстрее ты привыкнешь, тем лучше будет в итоге нам обоим, детка.

Нира застыла. Что ее ждет? Она знала, что не избежит тесного знакомства с этим чертовым садистом, и отчаянно понимала, что большая часть ее души жаждет поскорее ощутить внутри себя кое-что получше, чем умелые пальцы. Но при этом увязать свою страсть с болью, вызывающей необъяснимо приятные ощущения, было очень непросто.

Жадные пальцы снова проникли в нее, собирая обильную влагу, двигаясь по кругу, дразня и искушая. Через минуту девушка отчаянно вскрикнула “Не надо!”, почувствовав сильное давление между ягодиц.

– Ты ни разу не пробовала такой вид любви? – скептически уточнил мужчина.

– Нет! Это… это же… нельзя…

Ученый улыбнулся, как довольный кот, и пробормотал:

– Нира, ты просто настоящий подарок. Расслабься, слышишь? Я все равно сделаю то, что хочу, и только от тебя зависит, разделишь ли ты со мной приятные ощущения или предпочтешь сильную боль и унижение.

– А разве то, что вы сейчас делаете, не унизительно? – прошептала девушка, бессильно уронив голову.

– Да я бы сказал, сейчас ласковее меня нет больше человека на всей территории Элизиума, – весело рассмеялся ученый. – Обычно мои жертвы сначала были выпороты мной лично до крови, закованные в цепи, а потом я трахал их по-всякому, стоя, у стены, размазывая по холодной поверхности их сладкую кровь… А потом ждал, когда они немного регенерируют благодаря моим формулам – и повторял все заново. И еще, и еще. Хочешь так?

– Н-нет, – с ужасом прошептала девушка, вообразив себе картину мучений.

– Тогда расслабься, детка, потому что я уже на грани. Не дай мне повод переступить ее, – с металлом в голосе посоветовал Даррен.

Нира стиснула зубы, но покорно постаралась расслабить тело, насколько это получалось. Всё равно сейчас она уже ничего не изменит, а новая порция мучительной боли, которую мог подарить ей ученый, в данный момент уж точно не привлекала. Мужчина потянул на себя девичьи бедра, снова возобновив свои откровенные ласки, и одновременно надавливая на нетронутое колечко.

– Расслабься, вдохни глубже. Ты такая тугая, – отчего-то сорвалось дыхание у мужчины.

Миг – и Нира ощутила чужеродную заполненность там, где была для нее полностью запретная зона. Даррен замер, позволяя ей привыкнуть к немного болезненному, тянущему дискомфорту. Погладил по спине, слегка надавил на поясницу, молчаливо приказывая прогнуться.

– Сейчас я буду двигаться, – предупредил ученый, хрипло дыша ей на ухо. – Приподнимись и стань на четвереньки.

Нира осторожно пошевелилась, неожиданно ощутив, как нежно поддержал ее развращенный донельзя хозяин. С его помощью девушка приняла нужное положение и удивилась тому, что дискомфорт стал меньше. Привычнее.

Мужчина осторожно стал двигаться, медленно, плавно, давая прочувствовать длину своего внушительного члена. Саднящие ощущения смешивались с нежностью от запретных проникновений, вскоре рука ученого скользнула к другому, более привычному, входу.

Нира часто задышала, против воли ей начали нравиться эти неспешные движения, особенно когда мужчина стал одновременно ласкать ее лоно чуткими, умелыми пальцами. Девушка инстинктивно прогнулась в пояснице еще сильнее, невольно напрягая все мышцы. Позади нее послышалось сдавленное чертыхание.

– Кошечка моя, ты схватываешь все на лету, – слегка прикусив ее шею, пробормотал мужчина, начиная двигаться быстрее и сильнее. Его пальцы погрузились во влагалище, бесстыдно вторя движениям выше, большой палец ритмично обводил клитор.

Нира жалобно застонала, чувствуя себя порочной донельзя, но наплывающие волны неконтролируемого возбуждения были сильнее остатков морали.

– Еще… пожалуйста! – пугаясь самой себя и своих желаний, тихо прошептала она и взвизгнула, получив неожиданный шлепок по ягодице.

– Я разве разрешил тебе говорить, моя страстная кошечка, а? – сурово, но со скрытым удовлетворением в голосе спросил Даррен. Он быстро вышел из нее, заставив девушку всхлипнуть от неожиданной смены ощущений. – Не шевелись и не болтай, не то накажу так, что…

Нира закусила губу, пытаясь обуздать жажду, возившуюся в ней. Низ живота пылал, как и местечко между ягодиц, но ей было все равно. Она отчаянно хотела получить разрядку и наконец успокоиться, чтобы начать здраво соображать.

Прислушавшись к звукам позади себя, она рискнула повернуть голову назад и посмотреть. Глаза ее встретились с горящим взглядом ученого, испуганно опустились вниз и расширились, когда девушка увидела размер мужского достоинства.

Даррен порочно улыбнулся, оценив реакцию своей неопытной жертвы, быстро подтянул девушку к себе и резко ворвался в нее – теперь уже туда, куда предполагалось природой. Нира вскрикнула, и тут же ее попку обжег шлепок, от которого мышцы внизу живота неожиданно сладко сжались.

Охотница погрузилась в дурман мужской страсти, ощущая глубокие резкие движения на грани боли. Как только она не могла сдержать крик или стон, ее ожидал очередной шлепок, не столько по-настоящему болезненный, сколько очень чувственно ощутимый.

Это было так порочно-сладко и волнующе, так… сильно, на грани потери сознания. Нира сама не ожидала такой реакции от себя. Ей хотелось еще больше мужской силы, страсти, чтобы все было еще острее, жарче. Она задыхалась, зажмурившись и запрокинув голову назад, ловя сухими губами воздух.

Даррен будто почувствовал ее желание и ускорился, хрипло дыша, вбиваясь сзади, несдержанно, как дикий самец. Лихорадочно приласкал рукой ее грудь, чувствительно перекатывая между пальцами горошины сосков. Спустился ниже, ощутив самопроизвольно поджавшийся женский животик и стал терзать набухший клитор.

Нира сжала внутренние мышцы и, бессвязно крича, наконец кончила, бурно, долго, метаясь по кровати. Ее судороги моментально увлекли Даррена следом, и он яростно излился в нее. Последнее сокращение мышц, Нира, выгибающаяся в его руках дугой, и тут сверхпрочные наручники – лопнули!

Даррена отбросило на край кровати, он успел только вдохнуть, как на него налетел целый ураган в виде освободившейся Жертвы. Она запрыгнула на ученого, повалив его на спину и впилась в его губы жадным поцелуем, задыхаясь, кусая, посасывая, вливая в поцелуй все только что пережитое ею. Нога ученого непроизвольно вклинилась между ее ног, и девушка одуряюще страстно задвигала промежностью, сжимая его ногу бедрами и откровенно ластясь.

Глава 6

Ошалев от такого напора, Даррен крепко схватил Охотницу за бедра, притормаживая бешеный танец ее тела. Мозг отстраненно анализировал явно перевозбужденное состояние девушки, пытаясь увязать его с фактом немыслимого повреждения ментального блокиратора, его личной разработки.

Железная хватка чуть ослабела, когда ученый уловил изменение в эмоциональном коктейле Ниры. Девушка стала обмякать, вместе с покидавшей ее волной сильнейшего восторга и бурлящей энергии.

– Вот так, детка, – неожиданно для самого себя ласковым тоном шепнул ей на ухо ученый, – дыши глубже, контролируй себя.

Девушка покорно прикрыла глаза и уронила голову на мускулистую мужскую грудь, быстро-быстро дыша и пытаясь поскорее прийти в себя, чтобы понять, почему она ощущает в своей крови невероятную силу и мощь, почему ей кажется, что она сейчас чуть не улетела в соседнюю Вселенную.

В этот момент Даррен замер, ощутив мысленный вызов Дорка, своего главного помощника по периметру: “Хозяин… кое-что случилось… странное. Вам надо на это взглянуть”.

Мужчине очень не понравилась волна тревоги, переданная вместе со словами. Периметр – это то, что делало Элизиум и его владельца непобедимым в глазах многочисленных недоброжелателей.

Бесцеремонно приподняв девушку за плечи, Даррен пересадил ее на скомканную простынь, быстро натянул брюки и отрывисто бросил: “Закутайся – и марш за мной!”. Усмехнулся, проследив за желто-зеленым всполохом недовольства и строптивости, высунувшимся на секунду из ауры девушки. Дерзкий всполох как будто бы показывал мужчине язык. “Забавная у меня завелась кошка, скучать точно не придется”, – подумал ученый.

Быстрым шагом двигаясь по коридору, спиной чувствуя неслышную, как тень, спешащую за ним девушку, Даррен мысленно отмечал, на месте ли охранники периметра. У всех его слуг была одна и та же раздражающая реакция: шок, недоумение с привкусом страха.

– Дорк, – сухо обронил мужчина, приближаясь к серебристо-матовым внушительным дверям.

Стоявший возле выхода широкоплечий охранник уважительно склонил голову и бросился открывать, бормоча при этом:

– Господин Даррен, все произошло так внезапно, буквально 5 минут назад. Мы не знаем, что это… Мы… Никто не виноват, хозяин!

– М-да-а… – грозно протянул Даррен, замерев на пороге и осматривая периметр Элизиума. Точнее, его частичное отсутствие.

На месте одной из прочных стен зияла дымящаяся брешь в два человеческих роста высотой, как будто кто-то подложил снизу точечный заряд взрывчатки. Контур бреши был весь оплавленный и почерневший, куски сплава причудливыми каплями застыли на рваных краях. Одна неувязочка – материал, из которого был в свое время построен периметр Элизиума, был еще одной разработкой гениального ученого, и до сих пор являлся таким же сверхпрочным, как…

Мужчина окаменел. Наручники! Ну конечно, они были сделаны из того же сплава, а его Жертва умудрилась их как-то повредить! То же самое произошло и со стеной. Подумаешь, удвоенная толщина блоков, подумаешь, ни одна известная миру взрывчатка не брала этот сплав как на испытаниях, так и в реальных боях.

Мужчина медленно развернулся к молчаливой, дрожащей от ночного холода девушке, заложил руки за спину (от греха подальше, потому что ему ну очень хотелось сейчас кого-то дрожащего придушить!) и нарочито ласковым голосом произнес:

– А теперь, детка – шагом марш в лабораторию! В ближайшие часы нас ждут не менее увлекательные мероприятия, чем те, что были только что в волшебной комнате.

– За что? Я ничего не делала! – возмущенно огрызнулась Нира.

– От этого твоего “ничего”, как видишь, стены рушатся. Нехорошо, детка. Придется тебе поработать и восстановить все как было.

– Но КАК? Я не знаю, что произошло, чтобы такое… – девушка махнула рукой в сторону зияющей чернотой дыры. – И вообще… Да не буду я ничего восстанавливать! Я не знаю, как!

Даррен досадливо закатил глаза. Элизий ее забери, почему именно эта Жертва такая строптивая и упрямая? Сущее наказание! Похоже, его жажда пожестче обходиться с женщинами будет благодаря Нире как никогда удовлетворенной.

– Дорк, выставить утроенную охрану! Поставить временный заслон на месте бреши! Поднять всех – и чтобы через час все было сделано! Если об этом кто-то прознает, гостей ждать долго не придется, а я в ближайшие пару часиков оч-чень не хотел бы отвлекаться, – хищно глядя на опустившую голову Ниру, закончил давать указания ученый.

– Идём! – отрывисто бросил девушке Даррен и стремительно направился вниз, на подземный уровень, в самую удаленную лабораторию с экранированными стенами. То, что нужно для нового эксперимента!

Глава 7

Я обессиленно прислонилась к холодной серебристой стене и уныло огляделась. Ученый сновал между лабораторным столом и кушеткой, возясь с настройкой своей хитроумной аппаратуры. Судя по тому, как любовно он обходился с техникой, и здесь не обошлось без экспериментальных разработок собственно хозяина лаборатории.

“Забавный хозяин мне достался – с фантазией, извращениями, склонностью к садизму и невероятной маниакальной жаждой всяческих идейных экспериментов”, – вяло усмехнулась я про себя.

Глаза почему-то слипались, колени сами так и норовили подогнуться, и даже холод стены не бодрил меня. Хотя что-то, а холод я ненавидела всей душой. “Холод и стерильная чистота разума” – выскочило из моих заторможенных мыслей определение Даррена-ученого. Странно, почему он становится таким… живеньким, если его хорошенько разозлить? “Действительно, почему?” – язвительно отозвался мой внутренний голос.

Да, глупый вопрос, все мы живые. Вот и нашлась на его подтянутую задницу хитрая гайка с неправильной резьбой – то есть я и мое невероятное упрямство и умение довести любое живое существо до невменяемости.

Мой Учитель частенько поговаривал во время наших уроков, что Охотница из меня никакая – во мне слишком много эмоций, которые берут верх надо мной. Заставляя меня лежать в снегу под вой метели много часов подряд, Учитель наставлял меня:

– Даянира, будь выше своих чувств, они только мешают выполнению задания! Убери прочь все, что отвлекает, забудь о себе как о человеке. Ты – машина для выслеживания добычи, ты принадлежишь элитному классу Охотников, не позорь свое звание! Испытание не за горами, и если ты его провалишь – ты знаешь, что тебя ждет.

Да, я знала: я стану не просто изгоем, не просто лишусь приюта, общения (дом, семью и друзей у меня отобрали еще тогда, когда за мной пришли Охотники, уловив всплеск моего проснувшегося дара) – я стану жертвой, ведь Охоту откроют в тот же час, когда мы все пройдем Испытание. Охоту на тех, кто его провалит. И на меня.

И я стискивала зубы, и лежала, окоченевая, терпеливо и неслышно карауля, чтобы спустя много часов пружиной выскочить из налипшего сугроба и тенью стелиться над землей, ускоряя и ускоряя бег, как только услышу условный сигнал. Это потом, ближе к ночи, успешно сдав выполненное задание Учителю и укрывшись в тесной душевой кабинке, можно пустить воду погромче и скулить, отогревая заледеневшие пальцы, шипеть сквозь зубы и ненавидеть еще больше тот день, когда меня взяли в ученики, сломав мою юность.

И именно эти бурлящие, незамерзшие чувства – ненависть и жажда свободы – и были тем двигателем, который помог мне не стать в конечном итоге жертвой моих собратьев по Охоте.

Негромкий звук мужского голоса заставил меня очнуться от воспоминаний.

– Ты устала, – лаконично констатировал мое состояние хозяин Элизиума. – Очень странно, почему моя формула не подпитывает твою выносливость после выброса энергии.

– Наверное, потому, что кто-то не настолько всесилен, как себе думает, – пробубнила из последних сил я, повинуясь жесту ученого и укладываясь на лабораторную кушетку. Невежливо, конечно, но после такого недвусмысленного общения на кровати как-то не тянуло соблюдать дистанцию.

– Язвим, значит, – многообещающе протянул ученый, осматривая лежащую меня. – Отлично, тогда не отключайся, кошка упрямая, и я тебя еще разочек с удовольствием отшлепаю. Мне, знаешь ли, очень понравилось, как ты громко и сладко умеешь стонать.

– Еще чего не хватало! Меня и первый разочек не слишком впечатлил, – сонно фыркнула я, пытаясь бороться с желанием свернуться в клубочек и наконец отрубиться. Вру, конечно, а что делать, не признаваться же, что я до сих пор в шоке. И шок, кажется, больше приятный, чем наоборот.

Рука ученого опустилась на мой рот, пальцы погладили мою нижнюю губу.

– А если тебе чего-то не хватило, детка, я позже проверю, хорошо ли ты умеешь работать ротиком несколько в другом плане, чем отпускание колкостей. Спасибо тебе за прекрасную идею!

Я предпочла благоразумно заткнуться, прикусив язык и мысленно ругая себя: “Ну вот надо оно тебе, а? Прекрати же ты его провоцировать, в конце концов!”

– Если мы пока закончили дискуссию, ложись на спину и дай мне свою правую руку, – приказал мужчина, прожигая меня потемневшими глазами.

Я притихла, из-под ресниц бросая короткие взгляды на сосредоточенное лицо Даррена и терпеливо пережидая неприятные ощущения, пока он брал у меня кровь и подсоединял к запястью датчики.

Пока анализатор проверял, что же изменилось в моем составе крови, ученый внимательно исследовал другие показатели, попеременно подключая датчики к разным частям тела. Его работоспособности и умению аналитически мыслить можно было только позавидовать – цены бы ему как Охотнику не было бы, если бы он был из этого класса.

Усиленно борясь с апатичной вялостью, я наблюдала за Дарреном, ненароком отмечая, какая великолепная физическая форма у гения мысли и жестокости. Уверенные точные движения, ни единого лишнего вздрагивания мускула.

“Он как смертоносное лезвие меча”, подумалось мне вдруг, и невольная ассоциация заставила меня внезапно вспомнить многочисленные шрамы на его теле. Почему он от них не избавился, ведь, судя по оснащению его Элизиума и профессионализму его слуг, возможности Даррена весьма широки в разных сферах. Откуда вообще эти шрамы взялись? Его когда-то предали и сильно изранили, поэтому он теперь возвращает жестокость, отыгрываясь на заведомо слабых Жертвах?

Мысли мои вдруг перескочили на то, как я кожей спины чувствовала шероховатость его отметин в тот момент, когда Даррен так собственнически жадно брал меня сзади, с каждым толчком вжимаясь сверху в мое тело, повторяя изгибы, придавливая своей мужской силой. Никогда еще я такого не испытывала, какое-то чувственное сумасшествие, переданное им, заставило меня потерять голову.

Вспомнив свои стоны и то, как я отчаянно жаждала этой смеси боли и наслаждения, как не могла успокоиться потом, чуть было откровенно не изнасиловав его ногу, я густо покраснела и зажмурилась, совсем забыв, что я как бы сейчас не одна.

– Ага, так я и думал! – самодовольный голос мужчины вернул меня в реальность.

Даррен вскочил из-за приборов, в экраны которых так внимательно всматривался до того, хищно прищурился и подошел ко мне.

– Что? – тут же ощетинилась я, потому что мне жутко не понравилось это плотоядное выражение лица, с которым мое обнаженное тело стали осматривать сверху донизу.

– Я бы сказал, кто, – широко улыбнулся гений-экспериментатор, неуловимо быстро избавляясь от белого халата, в котором он работал, а затем и от брюк.

– А… – я захлебнулась вопросом, увидев мужчину в полной, так сказать, боевой готовности.

– Садись, – бесцеремонно пихнул меня в бок Даррен, начиная улыбаться еще шире.

Согнав меня на край кушетки, он мигом вытянулся на спине, заложив одну руку за голову, а второй приглашающе подтягивая меня поближе к своим бедрам.

Я испуганно сглотнула, поежившись от накатившего чувства опасности. Он же не собирается вот прямо сейчас, здесь, заставить меня делать то, о чем я думаю?

Глава 8

– Да, Нира, да, – этаким издевательски отеческим жестом похлопав меня по руке, весело заявил Даррен. – Ты мне нагрубила – это раз, ты усомнилась в моих мужских талантах – это два, ты развалила мне часть периметра и заодно сломала мои самые крепкие наручники – это три, ты меня застала врасплох – это четыре, ты, в конце концов, посмела от меня убежать – это…

– Пять, – мрачно закончила я, лихорадочно осматриваясь в поисках чего-нибудь тяжелого. – А еще, не сомневаюсь, есть и шесть, и семь, и так далее – потому что я почти совершенство и все надо валить именно на меня, чего уж тут скромничать.

– Спокойно, дикая кошка, – молниеносно заломив мне за спину руки, как только я собралась удрать с кушетки за большой колбой, пробормотал мужчина. – Тебя еще учить и учить, а еще ты опять забыла, что аура выдает все твои мысли. Со мной тебе не тягаться. По крайней мере, пока.

Довольно жестко обхватив меня сзади за шею, мужчина стал пригибать меня к своему воинственно возвышающемуся свидетельству мужской силы. Да, с оценками вслух я переборщила, теперь этот маньяк-ученый явно жаждет отомстить. “А все потому, что ты никогда, никогда не можешь вовремя замолчать!”, наставительно произнес мой внутренний голос.

Упираясь и отворачиваясь, я попыталась вывернуться из захвата. Щёки мои полыхали, сердце стучало как бешеное, страх… Снова этот страх.

– Мне тебя заставить, Нира? Ты знаешь, я могу, – нарочито равнодушно произнес мужчина, но я видела по его ауре, что он взбешен. Снова. Опять я постаралась. Нажимая мне на шею сильнее, Даррен снова заставил меня склониться.

– Я… Я не могу это делать! – в панике выкрикнула я, но это только усугубило дело.

– Ты сделаешь то, что я скажу, иначе я пожалею, что допустил недавно с тобой излишнюю мягкость. А я не люблю, когда меня заставляют о чем-то жалеть. – ледяным тоном сообщил ученый, сильнее сжимая мою шею. – А теперь работай, детка!

Жесткий болезненный захват не давал мне возможности вывернуться. Я задыхалась от накатывающего страха, повинуясь силе и угрожающе покачивающемуся мятному лепестку Боли. Нагибаясь все ниже, превозмогая отвращение от такого унизительного для меня требования, я сглатывала слезы.

– Открывай рот! – скомандовал Даррен. – Да смотри, без глупостей.

“Я не смогу, не смогу! И тогда он меня убьет, но перед этим будет долго-долго мучить, унижать и растаптывать”, вопило мое сознание.

– Быстрее, Нира! – его приказ бьет по нервам наотмашь.

Я покорно размыкаю дрожащие губы, беру в рот внушительных размеров член, пытаясь отрешиться от всего происходящего. Воспоминания накатывают – все в моей жизни повторяется. Я так долго бежала от насилия – и попала в итоге в еще худшее. Мужская рука резко пригибает мою голову еще ниже, заставляя взять в рот еще глубже. Я не готова к этому, мне страшно, накатывает тошнота. Пытаюсь сглотнуть, отстраниться, чтобы набрать хоть немного воздуха.

– Да что с тобой? – зло спрашивает ученый, вздергивая меня за волосы и заставляя посмотреть на него. У него почти черные зрачки, его аура говорит, что он близок к жестокости, она ему нравится, но что-то мешает ей сейчас проявиться в полную силу.

Он бросает взгляд на мониторы приборов и хмурится еще больше.

– Ты опять теряешь силу, хотя совсем недавно она снова начала расти. Я уверен, что все дело в сексе. Нира, старайся активнее, иначе, клянусь Элизием, твое тщедушное тельце будет вмуровано живьем в мой периметр!

– Я не могу! Неужели непонятно – не мо-гу! – со слезами кричу я, пытаясь снова вырваться из железной хватки, но у меня и правда как будто бы иссяк весь поток энергии.

– Да в чем дело? Ты ни разу не пробовала и так тоже? – издевательски цедит Даррен, унижая этим вопросом мое самолюбие еще сильнее.

– Пробовала…

– Так что тогда не так? – разъяренно кричит мужчина.

– Ты не понимаешь… Я не могу ТАК… Принуждение – оно убивает все чувства, оно убивает… меня, неужели тебе не ясно? – шепчу я, всматриваясь в его почти черные глаза, в надежде найти хоть какой-то живой отклик.

Оттолкнув меня на край кушетки, ученый злобно схватил халат, накинул, вскакивая. Взъерошив волосы на голове, пинком отбросил стул, покружил по лаборатории и снова сел на кушетку, грубо вытаскивая меня из уголка, где кушетка примыкала к стене. Оказывается, я неосознанно съежилась и попыталась спрятаться. Аура Даррена бушевала алым и черным.

– Хватит трястись! – рявкнул он. – Где твоя хваленая строптивость? Вот теперь она бы тебе не помешала. Я тебе сейчас кратко, очень кратко изложу факты, и если ты не приведешь мне хоть один внятный аргумент в пользу своего поведения, клянусь богами, Нира, тебя ждут долгие дни и ночи адских мучений!

Подтащив поближе один из мониторов, стоящих на столе, Даррен на миг прикрыл глаза и сухо продолжил:

– Итак, вот показатели по твоим анализам. Моя формула сработала как надо, но в тебе оказалось что-то, что может подавлять и изменять ее действие. Анализатор вычленит несоответствия, но на это уйдет какое-то время, а мне нужно решить проблему с периметром сейчас.

– Моя версия: секс и те химические процессы, которые запускает половая связь – катализатор для изменения потоков энергии. Он многократно усилил твой природный дар – да, и можешь не мотать головой, ты забыла, кто я? То, что я увидел за последние часы – это стопроцентное усиление твоих изначальных данных. Плюс к этому еще и тех, что начали активизироваться вместе с моим новым препаратом.

– Значит, именно накопление этой новой энергии ведет к последующему выбросу – наручники и стена тому показатели. Когда ты овладеешь полным контролем, ты сможешь направлять энергию туда, куда нужно. Но для этого нужно восполнить ее запас – тогда ты восстановишь периметр. Вывод – мы занимаемся сексом, энергия накапливается – ты работаешь над заделкой бреши. Но твое странное нежелание блокирует весь процесс наполнения энергией. Нира, тебе надо мыслить только разумом. Отключи лишние эмоции, они для секса абсолютно не нужны.

Мужчина замолчал, пытливо глядя мне прямо в глаза, будто хотел там увидеть и вправду показательное отключение всех моих эмоций. Ага, только кнопочку мне забыли продемонстрировать.

– Да что ты говоришь? – язвительно возразила я, кипя гневом от его тирады. – А ты знаешь, что как раз мои чувства и сделали меня Охотницей? Ты понимаешь, что если это действительно я все тебе тут поломала, то уж явно не потому, что отключила эмоции, а наоборот!

– Это невозможно, – отчеканил Даррен, бесстрастно глядя на меня. – Посмотри на меня: разве я к тебе что-то чувствую? Я любуюсь твоим телом, оно меня возбуждает, но мой разум чист и ясен. Всегда. Как сейчас, так и несколько часов назад. Но, как видишь, – мужчина кивнул на прикрытую халатом выпуклость, – это абсолютно не мешает мне хотеть получить от тебя физическое удовольствие. Чувства – это банальная химия организма, забудь о них, они только мешают работать. Странно, что тебя не учили этому Охотники.

– Учили, – стиснув зубы, сказала я, кипя от злости, – да не доучили, как видишь. Ты можешь не верить – твой чистейший из чистейших разум, – передразнила я, не сдержавшись, – все равно слишком самонадеян, чтобы логически смотреть на непонятные ему вещи.

– Да я сама объективность, – возразил Даррен.

– Да ты самовлюбленный павлин! – бросила я в сердцах. – Не видишь дальше своего носа! Ты на ауру свою посмотри внимательно, если уж на то пошло.

Я потыкала пальцем прямо в завитки алого, заставив их каким-то образом отпрянуть подальше.

– И что я должен там увидеть? – снисходительно пожал плечами ученый. – Да, я в курсе, что мое свечение не такое, как у других, и однородность цвета – не мой вариант, но это знак усиленности моих природных способностей.

– Какое свечение? У тебя полно вот этих вот всяких завитушек, лепесточков и прочей ерунды, и их цвета – это именно твои чувства, то, чего ты сейчас жаждешь больше всего!

Разгоряченные неожиданным спором, тяжело дыша, мы оба внезапно уставились друг на друга.

– Ты не видишь? – в унисон озвучили мы свою догадку.

– Так, стоп, – еще раз взъерошил волосы гений. – Ты считаешь, что аура – это завитушки и лепесточки? Тогда как всему миру известно, что это однородный ореол, свечение разных цветов, которые могут комбинироваться? Я не беру в расчет твою неправильную ауру, она вся состоит из рваных всполохов, но это потому, что в введенной в твой организм формуле есть часть моей крови. Смешение генных ключей могло дать такую реакцию.

– Знаешь, я не ученое светило, конечно, но я говорю правду! Я вижу все именно так, как описала – твоя аура такая же рваная и причудливая, как и моя, судя по всему, – как могла спокойно сказала я, хотя внутренне просто закипала. Такой ученый мозг – и такой дурак!

– Черт, и почему я не проверил свою формулу повторно перед тем, как ввести ее тебе, – пробормотал ученый, бросаясь к столу и выводя на экраны какие-то расчеты. – Опять отбраковка результатов, а мне нужен чистый эксперимент, без побочки. Ну ничего, Нира, я упорный, сейчас тебя еще раз протестируют, снимут по новой данные. Я пока быстро доработаю препарат – и новая инъекция должна будет убрать все твои несоответствия.

– Да какие несоответствия? Почему я должна видеть все так, как и ты? Ты не допускаешь мысли, что твоя ученая картинка может быть неидеальна? – снова сорвалась я на крик. О боги, и это я упрямая? Да тут есть идеально непрошибаемый упрямый экземпляр – впору поучиться!

– Нира, в МОЕЙ картинке нет места никаким чувствам, никаким аномалиям и прочей лабуде – и в тебе я это тоже искореню, не переживай. Ты станешь лучшей из лучших, моей идеальной защитницей! – Даррен лихорадочно выписывал данные, одновременно вызывая слуг.

– Уведите ее в верхний сектор, программу исследований я сейчас отправлю, – бросил Даррен через плечо. – Меня не беспокоить, пока не закончите с ней. Тело не повреждать.

Я окаменела. Тело… Вот так, значит. Просто тело. Кусок живого мяса для исследований. И этот туда же.

Ярость и тяжелые воспоминания полыхнули во мне волной, и одновременно прямо перед носом этого садиста лопнула парочка колб. Осколки брызнули во все стороны. Слуги бросились к хозяину. На меня обратилось застывшее и оттого очень страшное лицо ученого. Лоб был рассечен, по щеке стекала струйка крови.

– Я же говорил: контроль, тебе нужен полный контроль! – прошипел он, отмахиваясь от слуг и буравя меня взглядом.

– Да к чертям твой контроль! – заорала я. – Ты не понял? Да я просто в дикой ярости! И это я разбила тебе сейчас твои несчастные колбы! Просто силой, силой своих чувств, и я сама только что видела это, как и все здесь присутствующие!

Даррен медленно покачал головой. Слуги опустили глаза в пол. Все. Приговор мне вынесен и обжалованию не подлежит.

– Да признайся же ты самому себе, что у тебя тоже есть эмоции, бесконтрольные, вот и все! И они не могут быть просто так уничтожены твоим чистейшим разумом! – сделала я последнюю попытку. – Ты же мог сделать со мной все то, о чем рассказывал недавно. Как ты мучил своих предыдущих Жертв. Ты же не сделал этого – задумайся, почему! Все дело в этом, в том, что ты чувствуешь, без планирования, без стратегии, и даже без всякой порой логики!

Мужчина отвернулся и глухо сказал:

– Уведите ее. Она нужна мне живой.

Меня крепко схватили за руки и потащили к выходу из лаборатории. Крошево стекла больно впилось в мои голые ступни, но мне было все равно – волна дикой усталости снова накатила на меня, и я безвольно обвисла на руках слуг, позволяя себе соскользнуть в беспамятство…

Глава 9

Прошло больше недели. Процесс моего разбирания на атомы подошел к концу. Все данные были собраны и отправлены хозяину, который за это время практически не приближался ко мне, хотя внимательно ежедневно наблюдал за мной. Издали. Но это было и к лучшему. Зато я ожила, освоилась и была просто-таки переполнена роем мыслей по поводу своей дальнейшей судьбы.

Параллельно с исследованиями в лаборатории меня стали обучать. Ежедневно я шла в учебный блок в сопровождении слуг, где должна была проходить тестирования по различным областям наук. Результаты обрабатывались и выдавались тут же, и были они не очень чтобы утешительными.

Если можно было бы составить карту моих знаний, на ней получилось бы непростительно много белых пятен. Впервые я стала задумываться над тем, почему меня вообще взяли в обучение Охотники и почему сведения, вкладываемые мне в голову Учителем, были такими странно избирательными.

После тестирования мне выдавали целую серию уроков на планшете, которые я должна была прилежно заучивать до самой ночи, в перерывах между лабораторными опытами надо мной и приемами пищи. Не представившиеся мне экзаменаторы наблюдали за моими занятиями, периодически могли задавать вопросы, проверяя, насколько быстро я усваиваю информацию. А её было так много, что в первый день мне показалось, что это не под силу ни одному живому человеку – запомнить и уложить в голове такой объем сведений. Но, как оказалось, формула моего хозяина-экспериментатора и здесь сработала более чем удовлетворительно.

Сам Даррен каждый вечер являлся на занятия, стоял у дверей и слушал, как я отвечаю на вопросы экзаменаторов. Периодически через них он передавал свои вопросы, но сам напрямую ни разу таки не обратился. Я терялась в догадках, почему он так странно стал себя вести. Но его горящий мрачный взгляд стал преследовать меня везде. Казалось, даже во снах мне не было от него покоя, хотя ночью я была вынуждена сражаться ещё и с тяжестью прошлого.

Сегодня меня впервые оставили на ночь не в лаборатории, где я привыкла кое-как спать на кушетке, а в одной из жилых комнат, причем, судя по всему, хозяйской. Как сказал, не выдержав моих упрямых монотонных расспросов, один из слуг, “утром вас ожидает сложная операция… неизвестно, как пройдет, так что есть шанс уже больше никогда не выспаться”. Прекрасная новость. Зачем тогда я столько времени мучилась с обучением и тестами? Неужели мое прилежание, как я втайне рассчитывала, не произвело должного впечатления, и Даррен не изменил своего ужасного приговора мне?

В бешенстве я раскидала все подушки, красивой горкой украшавшие большую кровать с резной спинкой. Попинала как следует мягкий матрас. Ну что ж, значит, остается только одно. Неужели я не найду способ выбраться отсюда?

Молчаливое появление слуги, пришедшего на шум, внезапно подало мне идею.

– Раз уж есть шанс, как вы сказали, что я лишусь обычных земных радостей, хочу напоследок красиво поужинать. За накрытым и полностью сервированным столом! – мстительно заявила я.

– Думаю, в вашем желании есть рациональное зерно, госпожа, – бесстрастно поклонился слуга.

Закатив глаза (да они тут все свихнулись на рациональном, разумном и так далее!), я сухо кивнула. В глубине души я ликовала – вот теперь у меня есть крохотный шанс покинуть это негостеприимное к живым душам место.

Полная сервировка – это значит не просто красивый стол, это значит, что там будет несколько видов вилок, и самое главное – нож! О боги, только бы все получилось!

За время, пока слуги сновали по комнате, убирая царивший на полу беспорядок, носили стол, расставляли тарелки, я успела немного освежиться в душе и успокоиться. Вот теперь мне лишенный эмоций мозг явно не помешал бы.

– Все готово, госпожа, – последовало вскоре приглашение за красиво убранный стол.

– Благодарю, – холодно ответила я, медленно садясь. Есть! Мои расчеты оправдались более чем, и на выбор меня ожидала целая коллекция острых предметов.

Слуги тут же бросились ухаживать за мной. Э нет, так дело не пойдет, сейчас мне не нужны посторонние. Нетерпеливо указав на мясное блюдо, я дождалась, пока один из слуг начнет отрезать мне ломтики, и остановила его, стараясь говорить уверенно и властно:

– Достаточно, дальше я справлюсь сама. Вы можете идти.

Внутренне готовясь к возражениям, я совсем не ожидала услышать покорное:

– Да, госпожа, пригласите нас, когда закончите ужин.

Сработало! Лишь только за слугами закрылась дверь, я вскочила с места. Одновременно жуя первое, что удалось схватить с тарелки, я смотала предусмотрительно оставленное слугой полотенце в кулек, складывая в него все столовые приборы, что могут мне помочь успешно сбежать.

– Так и знал, что ты что-то в этом духе вытворишь, – неожиданно раздавшийся за спиной голос заставил меня подпрыгнуть и выронить из рук вожделенные ножи. Звон от падения на пол – и тишина, плотная и мрачная.

Медленно повернувшись, я с вызовом посмотрела на беззвучно вошедшего в комнату Даррена. Он стоял, небрежно засунув руки в карманы светлых брюк, в расстегнутой на несколько пуговиц светло-голубой рубашке мелькал один из длинных шрамов, нанесенный по касательной.

Глаза сверкали чернотой, взъерошенные темные волосы придавали общему облику мужчины воинственный и очень волнующий вид. Аромат его туалетной воды заставил меня затрепетать и неосознанно качнуться вперед, навстречу. С трудом подавив свой глупый в данной ситуации порыв, я осторожно стала отступать назад.

– Руки, Нира, – мягко, но с непререкаемой властностью приказал Даррен, делая шаг вперед.

Закусив губу, я хмуро посмотрела на пол. Вот и все, я снова проиграла. Из моего рукава плавно выскользнул десертный нож и громким звоном обозначил свое место на полу.

– Сядь. Прежде чем мы продолжим твой поздний ужин, я хочу кое-что обсудить.

Молча бреду к кровати, тихо сажусь, складывая руки лодочкой и зажимая их коленями. Не хочу, чтобы он видел мое разочарование и наслаждался легкой победой над глупой Жертвой.