Читать книгу Две Души - Инна Пастушка - Страница 1

Горе тому, кто любил только тела, формы, видимость!

Смерть отнимет у него всё. Учитесь любить Души

и вы найдёте их вновь.

Виктор Гюго

Воскресенье 27 марта 1977 год

Остров Тенерифе – аэропорт Лос-Родеос

Их совместный отпуск подошёл к концу. Милли обняла сестру:

– Ну, что ты – это же не последняя наша встреча! Алиса, не плачь, не плачь, моя дорогая!

Алиса ловила на себе любопытные взгляды, но ей было всё равно – не известно, когда они ещё встретятся с сестрой:

– Как только прилетишь, сразу отбей телеграмму. – Умоляла она сестру, сморкаясь в платок. Её молочная нежная кожа покрылась румянцем. – И не забывай, я жду тебя в Амстердаме. Ты только приезжай! Ты обещала, – напомнила она. – Ты обязательно полюбишь его – это необыкновенный город!

Милли засмеялась:

– Я обязательно прилечу в Амстердам – и, конечно же, я полюблю его. – Успокоила она сестру. И прижала к себе: – Береги себя. Пиши… – Милли поправила пепельный завиток, выбившийся из-под шляпки сестры.

Алиса продолжала говорить сквозь слёзы, которые то и дело катились из её нежно-голубых глаз:

– И сердце проверь. Твоя аритмия может быть симптомом опасного заболевания. – Зная легкомыслие сестры, она настойчиво потребовала: – Обещай мне, что первое, что ты сделаешь, прилетев в Америку – это посетишь кардиолога.

– Первое, что я сделаю – это отобью тебе телеграмму, – напомнила Милли, щёлкнув сестру по слегка вздёрнутому носику. – А сердце я проверю – обещаю, – криво усмехнулась она.

_________

Оба самолёта, вылетающие из Лас-Пальмас-де-Гран-Канария, практически в одно время, держали направление каждый по своему курсу. Один – до Лос-Анджелеса, второй – до Амстердама. Сёстры последний раз обнялись и отправились к своим самолётам.

Милли заняла своё место в салоне, думая о сестре. Прошёл год, как Алиса вышла замуж и перебралась в Амстердам. Алиса была романтичной, робкой, домашней девочкой. Переезд дался ей нелегко. За этот год она несколько раз навещала отчий дом в Нью-Йорке, каждый раз рыдая при расставании. К сожалению, у Милли не нашлось времени поучаствовать в этих встречах. Дела, разъезды, да, и в конце концов… пора перерезать пуповину! Где это видано, живя с мужем, так убиваться за домом?! Но этот отпуск был великолепен, и Милли нисколько не пожалела, что дала сестре уговорить себя отдохнуть вместе на Канарских островах.

Стюардесса обратилась к пассажирам. Милли не слышала её, перед глазами не исчезало лицо Алисы, её глаза полные слёз… Разве можно так истязать себя, да и Милли заодно – ведь выбор она сделала сама, – рассердилась девушка. Но, как Милли не ругала сестру за её слабость, в душе было неспокойно.

Самолёт пошёл на взлёт. Из окна было видно посадочное поле. В доли секунды непонятно откуда взявшийся ком подошёл к горлу, и сердце Милли затрепетало. Неожиданно раздавшийся взрыв, грохот и нечеловеческие крики пассажиров, стали логическим последствием того страха, который она почувствовала за минуту до катастрофы.

Никто не успел ничего понять. Не только Милли – любой из находящихся здесь, не был готовым видеть своих недавних соседей по салону – мёртвыми. Выжившие пытались выбраться. Самолёт загорелся и времени, чтобы не составить компанию тем, кто уже был призван Богом, становилось всё меньше.

В боку горящего самолёта, несмотря на дым, отчётливо виднелась спасительная пробоина. Люди кинулись к ней, спасая свои жизни. Милли рванула за всеми, вылезая через пробоину наружу, и уже через мгновение очутилась за бортом пылающего самолёта.

Она инстинктивно отбежала дальше, хватая ртом свежий воздух. Ощупала себя. Её руки, ноги, голова.. – всё было здоровым, ни одного перелома, за исключением многочисленных ушибов, которые, к счастью, не представляли опасности для жизни. Она огляделась по сторонам и пришла в ужас.

Вдали, в трестах метров от разбившегося самолёта что-то пылало с такой же силой, как и их самолёт. «Алиса!» – только смогла выкрикнуть Милли и что было сил побежала к месту пожара. Она неслась быстрей птицы. Там сестра, её Алиса… Она приблизилась к пылающему месиву из железа и огня и замерла, не в силах принять страшную действительность.

То, что в том – другом самолёте не было выживших, она поняла сразу. Самолёт, держащий курс из Лас-Пальмас-де-Гран-Канария на Амстердам, догорал на её глазах.

Сердце Милли затрепыхало – так нехорошо, как тогда перед взлётом. Прерывисто, больно отбивая удары по груди. Сжало грудь, не впуская воздух и захрипело. Больно, очень больно. Ещё несколько секунд и оно перестало биться.

Нашла она сестру сразу. Какая-то неведомая сила привела к ней. Та стояла чуть поодаль от пылающего самолёта и смотрела ничего не выражающим взглядом.

– Твоё сердце… – повернулась к ней Алиса. – Я так боялась за твоё сердце…

Милли не могла взять в толк происходящее. Боли в груди больше не было, сестра была рядом – разве это не самое главное? Она подошла обнять её и… прошла сквозь бесплотное тело сестры. Но, удивительно – она не испытывала страха. Были вопросы. Много вопросов… Догадливая Алиса прочитала их на лице сестры:

– Мы умерли, – сказала она. И показала на самолёт: – Я там. Ты здесь, – посмотрела она в сторону, и Милли увидела своё тело, лежащее на лётном поле. Теперь мы вместе, – с любовью посмотрела она на Милли.

Милли смотрела на своё тело. Роковая брюнетка с миндалевидными глазами чайного цвета и стальным характером была повержена. Скорей всего, патологоанатом поставит обширный инфаркт. Не ожог – несовместимый с жизнью, не смерть под обломками разрушенного самолёта… Какая незадача…

– Что с нами будет? – спросила она сестру.

– Некоторое время мы будем вместе, – каким-то образом поняла Алиса. – Потом эфирное тело исчезнет, и наши души вознесутся. Надеюсь, что вознесутся..

– Как бы там ни было, я с тобой! – Милли с опаской оглядела огромное количество душ, которые все, как один, воззрились на горящий самолёт. И она на всякий случай придвинулась к сестре.

В тот день мир узнал о страшной трагедии. На взлётной полосе аэропорта Лос-Родеос столкнулись два авиалайнера. В катастрофе погибли пятьсот восемьдесят три человека. Выжили шестьдесят один человек, к которым сёстры Милли и Алиса, к большому сожалению, себя не относили.

Россия, Подмосковье 2019 год

В комнате стоял дым коромыслом. Некурящей Асе было невмоготу – неужели так трудно курить хотя бы в окно? Но стоит ей только пикнуть, как соседки по комнате напомнят, что такое невыносимая жизнь. Хотя, с любой стороны, как ни крути, её жизнь и так не была конфеткой. Расслаблялась она только ночью, когда соседки, наконец, успокаивались и усыпали. Пьянки после смены стали почти ежедневными. Весь процесс занимал у них около двух-трёх часов, пока бутылка водки не опорожнялась. Они пили, закусывали и отпускали шпильки в адрес Аси.

Поначалу, когда она только подселилась в их комнате, она пыталась найти с ними общий язык. Но куда ей – «колхознице» было угнаться за «москвичками», которые вот уж второй год живут в Москве? И она оставила все попытки сдружиться – всё равно не ровня.

Дрожащими руками она спешила застегнуть кофточку с тысячью мелких пуговичек, уже сто раз пожалев, что остановила выбор на ней. Сигаретный дым не позволял дышать в полную силу и, натащив через ноги юбку, она схватила сумку и выскочила из комнаты.

– Куда так спешим, работяжка хренова? – крикнула ей вслед Дашка, сидя в трусах и лифчике на подоконнике с сигаретой.

– Ну, выпендриться перед начальством надо – вот и спешит, – зевая, подгавкнула всклокоченная после сна Варька.

Ася привыкла к муторным вечерам, когда от склочных соседок хоть на крышу забегай, но такое утро у неё выдалось впервые! После вчерашней вечерней пьянки от тех разило перегаром, который они распыляли по комнате, как огнедышащие драконы. Непонятно, какая неведомая сила подняла подружек чуть свет, часа полтора ещё смело могли бы поваляться…

Ася не стала им отвечать. Не тот характер, чтобы воевать – уж такой слабохарактерной уродилась. «Зачем только и уродилась?!» – чуть не плакала девушка, спускаясь по лестнице вниз.

– Доброе утро, тётя Люба, – поздоровалась она с дежурной по общежитию, проходя мимо вахты.

– Доброе утро, Асечка. Опять в такую рань убегаешь? – Приветливо ответила ей тётя Люба. И вспомнила: – Там я спрашивала у комендантши про свободную комнату – и слушать не стала! – Она вздохнула: – Тяжело тебе с ними?

– Ничего, справлюсь, – улыбнулась Ася, из всех сил стараясь держаться молодцом. Она вышла из общежития и, кинув взгляд на наручные часы, побежала на автобусную остановку.

Ася всегда приезжала на завод значительно раньше положенного времени – где угодно, только не в общежитии! Но, на удивление, в это утро автобус, чего никогда не случалось раннее, пошёл не по расписанию, и девушка опоздала на рейс. Чувство беспокойства охватило Асю, но она его тут же отогнала: – «Ничего особенного, утро как утро – такое невезение со всеми может случиться…».

Наконец, подошёл следующий автобус, она благополучно поднялась по ступенькам в салон и, проехав несколько остановок, услыхала голос диктора: – «Остановка: Ликёро-водочный завод». Девушка вышла из автобуса, и, буквально, через минут пять, уже была на проходной. «Ну вот, обычное утро», – облегчённо вздохнула она и, переодевшись в рабочую спецодежду, направилась в цех.

В коридоре она встретила Ярослава. Вообще-то, с его должностью не помешает и отчества прибавить, но все почему-то называли его просто по имени. Лицо Аси налилось ярким румянцем – вот позорище-то, стоит только его увидеть, как уже сама не своя. И главное, что к ней – белокожей, румянец так и лип. Но, похоже, пронесло! Он прошёл мимо, не обратив на девушку внимания. Вот и хорошо, вот и нечего ей стыд свой показывать.

Вдруг он обернулся и похоже, обратился к ней. Она сразу даже не поняла.

– Да, да, я к вам обращаюсь, – подтвердил он. – Вас не затруднит отдать секретарю папку? – Протянул он пластиковую папку. – Я бы сам, да не успеваю… – Видя, что девушка молчит, он отдёрнул руку: – Извините, я думал… Ладно, я сам.

– Да нет, мне не трудно. Давайте, – опомнилась Ася и протянула руку за папкой.

– Благодарю. Если можно, прям сейчас. – Улыбнулся он, наблюдая густой румянец девушки. – Он отдал ей папку и поспешил по своим делам.

Ася проводила его взглядом и свернула в левое крыло здания. Там она поднялась на лифте на верхний этаж и оказалась в самом офисе ликёро-водочного завода. Здесь ей приходилось бывать всего дважды. Первый, когда устраивалась, и второй – когда оформляла трудовую в отделе кадров.

Она постучала в приёмную к секретарю. Никто не ответил, и она осторожно приоткрыла дверь. В приёмной никого не было. Она положила папку на стол, и уже собралась выйти, как услышала какие-то звуки из кабинета директора. Ей послышалось – там кто-то плачет. Ася растерялась…

Потоптавшись на месте, она слегка приоткрыла дверь. Там в такую рань, когда ещё рабочие не успели прийти на смену, директор драл свою секретаршу. Приняв коленно-локтевую позу, та поскуливала, как теперь поняла Ася, от удовольствия. Директор всё делал молча. Не старый, лет сорока двух, поджарый мужчина был кобелём по факту своей природной недюжинной мужской силы. Его белая незагорелая попа, играя мускулами, двигалась, как заведённая.

Несколько секунд Ася, как загипнотизированная, смотрела на совокупление начальника с секретаршей. Но любопытство тут же сменилось страхом, и девушка дала дёру. Убегая, она невзначай грохнула дверью. Директор остановил свои толчки и в доли секунды успел выскочить из кабинета. Там уже никого не было. Он выглянул из приёмной в коридор, на ходу придерживая брюки. Но только увидел, как к лестнице, минуя лифты, убегает женщина. В спецодежде, в платке на голове, она со спины была одной из той многочисленной безликой челяди, которая обслуживала его завод. Если бы не брюки, которые он вынужден был держать, работница уже трепыхалась бы в его руках, как птичка в силках.

Он застегнул ширинку и вернулся в кабинет. На немой вопрос секретарши ответил:

– Одевайся. – И стал разбирать бумаги.

Оставшись неудовлетворённой, секретарша всего лишь покорно улыбнулась, и, выйдя из кабинета, прямиком направилась в лабораторию. Поцеловав замок, она обкрутилась, сетуя на неудачное утро, как тут же попала в руки Ярослава. Тот возник, как из-под земли. Прижал её к двери, чуть приподняв пальцами подбородок:

– Зачем пришла?

Она не ответила. Облизнула губы, впившись в него затуманенным, сладострастным взглядом.

– Нимфоманка хренова, – процедил он. Приблизив лицо – слегка прикусил её губу.

Она застонала.

– Рассказывай, зачем ты здесь? – спросил он. – Что твой кобель тебя не отдрюкал?

– Нам кто-то помешал, – пожаловалась она.

– Кто?

– Не знаю. Кто-то попал в кабинет и увидел нас, – сказал она и прижала его торс к своему животу.

Ярослав, прищурясь, качнул головой, едва скрывая улыбку:

– Это была женщина? – спросил он.

– Не знаю, я не видела. – Она заметила его прищур и спросила: – Что, есть соображения?

– Нет. Откуда мне знать? – пожал он плечами. И, отперев дверь начальника лаборатории, втолкнул девушку в кабинет: – На чём вы остановились?

Без лишних объяснений, Жанна сняла трусики и приняла ту же позу, в которой стояла минутами раньше в кабинете директора.

Через полчаса завод загудел, как улей. Рабочие, переодевшись в спецодежду, заняли свои места. Ася села за термопресс, где она работала стикеровщицей, выполняя нудную работу по наклеиванию фирменного знака на уже готовую этикетку на бутылке водки. Она отправляла бутылку по ленте, где её соседка наклеивала надпись, удаляя лишнюю плёночку.

Самым неприятным было то, что этой соседкой была Дашка. Хотя, по большому счёту, они не пересекались. Иногда только во время перерыва они могли столкнуться в раздевалке или заводской столовой. Варька – так та вообще перешла в другой цех, уступив своё место подруге, которая до этого мучилась на разливе.

Вспомни про… нехорошего человека, он и появится! Варька неожиданно нарисовалась и, похоже, шуровала прямо к ней. Прохлаждаться во время работы им не приходилось, управляющий, да и контролёр крепко смотрели за дисциплиной. Поэтому виляние бёдрами Варьки в чужом цехе сразу не понравилось Асе. Она почувствовала что-то недоброе. Даже ладошки вспотели.

– Ну, как работается? – спросила подошедшая к ней Варька.

Ася ничего не ответила, продолжая тщательно накладывать оловянную фигурку крылатого льва на середину верхнего края этикетки.

– Язык проглотила?! – закипала Варька.

Ася положила бутылку под термостат и достала её оттуда, уже украшенную фирменным знаком.

– А ну, смотреть на меня! – развернула её за плечо Варька. Её глаза пылали ненавистью. – Теперь ты под моим контролем! – зашипела она.

Ася отвернулась к столу, на котором стоял термопресс, и взяла следующую бутылку.

– Поставь бутылку и слушай! Поставь и слушай! – шипела на неё Варька. Она приблизилась к её лицу, сорвала с девушки косынку и, схватив за волосы, притянула её лицо к себе, продолжая шипеть в самое ухо: – С сегодняшнего дня я здесь звеньевая! Думала, хорошо пристроилась – сидеть, ничего не делать и деньги загребать? Нет уж – пойдёшь на Дашкино место, а ей своё отдашь. У неё ноги, чай, не казённые. Посидела и хватит, теперь постоишь! – Она больно оттягивала ухо Аси, но ещё больней обжигали её слова.

Работа Аси была чуть ли не единственной в цехе, где можно было сидеть. Остальную работу выполняли стоя на ногах. И Асино место давно не давало покоя её соседкам по комнате.

Та, наконец, бросила ухо, и Ася инстинктивно потянулась загладить боль. Она ненавидела свою жизнь. Лучше умереть, чем такие мучения. Прям здесь сейчас, не сходя с этого места! Её руки слегка подрагивали. Девушка не поняла, как это получилось, но бутылка, которую она держала, выскользнула из потной ладошки, расплескав дорогую жидкость, привлекая своим звоном рабочих цеха.

Варька о таком счастье не могла и мечтать. Она тут же сгоняла за управляющим, демонстрируя тому безрукость Аси:

– Предлагаю поменять её местами с Дашей! Даша очень старательная, у неё руки с правильного места растут, – тут же подмяла ситуацию под себя Варька.

– Ты звеньевая, ты и решай, – отмахнулся управляющий, для которого главное – порядок в цехе. – И спиши эту бутылку, – разрешил он, видя, как растерянная, покрывшаяся густым румянцем Ася, скрывая слёзы, боролась с косынкой, которая никак не хотела завязываться на её голове.

Как только управляющий ушёл, Варька позвала подругу:

– Иди, садись – теперь это твоё место!

Дашка подошла к столу, вперившись в Асю выжидательным взглядом, и девушке ничего не оставалось, как уступить ей место. Дашка тут же плюхнулась на стул, благодарная подруге за заботу.

Ася потопала к ленте, где до этого работала Дашка, но проходящий мимо управляющий, сказал:

– Иди, приведи себя в порядок. Умойся и косынку нормально завяжи.

Ася ушла, а Дашка потянулась к подруге с обнимашками:

– С меня бутылка. Не этой, конечно, – мотнула она головой в сторону фирменной заводской водки, – а той нашей, – уточнила она.

– Про эту никто и не говорит, – согласилась Варька: – Попробуй ещё вынести…

– Кстати, – вспомнила Дашка, тыкнув на своё прежнее место работы: – надо бы ей сказать – там кусок провода оголённый. Двести двадцать и поминай нашу дурочку, как звали.

– Не надо, не наше это дело о проводах предупреждать. На заводе электрик есть, вот пусть он и думает, – закрыла ей рот Варька.

Ася зашла в туалет, высморкалась, умылась, задержав взгляд на своём лице. Из зеркала на неё испуганно смотрели нежно-голубые, как безоблачное небо глаза. Девушка не пользовалась косметикой. Её густые чёрные ресницы и так выглядели, как накладные. Губы естественного розового цвета с натуральной каймой и небольшой детской припухлостью не нуждались в помаде. Её маленький, аккуратный носик был слегка вздёрнут, игриво оживляя её милое лицо. Брови с соломенной рыжинкой подчёркивали естественность, по которой обычно легко определялись натуральные блондинки. Но особым украшением её внешности были волосы. Длинные по пояс, с природными пепельными завитками, они у неё были всегда стянуты в тугой хвост, как будто девушка боялась своей красотой привлечь излишнее внимание.

Она успокоилась, завязала косынку и, потупив глаза, пошла на своё новое рабочее место. Но, только выйдя за дверь, она столкнулась с Ярославом. Тот вышел из мужского туалета и сразу перехватил Асю:

– Простите, вы отдали папку?

– Папку…? – Заволновалась девушка. – Да… Да, конечно…

– Лично в руки? – Пристально смотрел на неё парень.

– Да… То есть, нет… – залепетала она.

– Вот как…? – стараясь сдержать волнение, выдохнул он. И взял девушку за руку: – Вы были там?

– Где «там»? – совсем испугалась девушка.

– Вы понимаете о чём я, – не сводя с неё глаз и продолжая удерживать руку, сказал Ярослав.

– Нет, не понимаю… – пролепетала она, вырвала руку и побежала работать.

Варька, завидя бегущую к ленте Асю, ухмыльнулась:

– Гля, как на новое место бежит! Лань наша трепетная! – И они обе заржали, травя её своим смехом.

_________

В накинутом поверх шёлковой пижамы пеньюаре Милена спустилась вниз. Из кухни доносился запах сырников, которые у Веры получались отменными. Милена накидала себе в тарелку с пяток сырников, налила в пиалочку сливочный сладкий соус и, сев за стойку, приговорила их все одним махом.

– Ещё подбавить, моя девочка? – спросила Вера, поднеся ей миску с сырниками.

– Парочку и хватит, – с полным ртом ответила Милена, – прихлёбывая кофе, который ей успела подать Вера.

После вкусного завтрака девушка пошлёпала в ванную, которая примыкала к её спальне. Там она приняла душ, намазала тело увлажняющим кремом и с полотенцем на голове вышла на зов Веры, свесившись с перил.

– Миленочка, там к тебе парикмахер! – снизу крикнула материна сестра, которая по совместительству была и поваром, и домработницей в одном лице.

Парикмахер уложила волосы, гладко вытянув их по длине, делая красавицу-брюнетку похожей на пантеру. Чёрные шелковистые волосы с длинной прямой чёлкой только подчёркивали красоту глаз чайного цвета, которые девушке достались от матери. Та критически оценила себя в зеркале и, не найдя изъянов, крикнула Вере:

– Вера, проводи девушку!

Милена давно пользовалась услугами этого парикмахера и никогда не задумывалась над тем, что не знала её имени. Между собой, они её просто называли «парикмахер» – несмотря на то, что её услугами пользовалась вся семья, включая отца. Платила парикмахеру, маникюрше, массажистке и другому приходящему обслуживающему персоналу всегда Вера. Милена не заморачивалась прайсом на их услуги – для этого у них, опять-таки, была Вера.

Милена надела тонкое французское бельё, которое купила в Париже во время последнего путешествия с Ромкой по Европе. Этот маменькин сынок ей изрядно надоел. Но перспектива остаться без отцовских денег её не прельщала. Хорошо, хоть любит! А значит, будет ценить. Милена привыкла чувствовать себя бесценной.

Мать, отец, Вера, Ромка… – они все души в ней не чаяли. И выдать её замуж за этого долговязого, во всём послушного идиота, родители решили ради её же блага – ещё со школьной скамьи, когда записали их в одну элитную школу. Спасибо хоть не поженили, как это случается в некоторых восточных странах. Узнай они, что она именно с ним потеряла девственность, пожалуй, были бы на седьмом небе от счастья! Но это случилось уже позже – во время учёбы в университете, куда опять-таки, их всунули на один курс, ну и, само собой разумеется, в одну группу. Чтобы мальчик присматривал за их любимой доченькой и оберегал от всевозможных превратностей этого грязного мира.

Их семьи тесно сдружились, как рассказывала Вера, ещё до рождения детей. И, пожалуй, рождение однополых детей было бы трагедией всей их жизни. Но всё шло, как по заказу. И никто из тех, кто знал эти семьи, не сомневался, что свадьбе быть!

Она влезла в узкие голубые джинсы, которые отец всем по паре привёз из Техаса. Надела красную футболку, купленную в спортивном бутике, голубые с серыми полосками спортивные туфли, прихватила объёмную сумочку. На каждый сгиб локотка и в область ложбинки на груди брызнула по капельке «Хлое», окутав комнату нежным мускусным ароматом с еле уловимым оттенком цветка хлопка.

Её утренний сбор не занял более двух часов, включая душ и укладку. Она сбежала по лестнице вниз, заглянула на кухню, где, готовя обед, хлопотала Вера.

– Не опаздывай к обеду! – попросила она. – Мать заказала домашнюю лапшу. Посмотри, какая курочка жирная, – показала она на стол, где лежала готовая к варке курица.

– Ладно, как получится! – Отмахнулась Милена. Поцеловала Веру в щёку и выскочила из дому.

Веру она любила всем сердцем. И похожа на неё была, больше чем на мать. Природа их всех троих наделила миндалевидными глазами чайного цвета и бархатистой кожей. А вот бойкий характер достался только Милене и матери. Вера по природе была скромной, домашней, не умеющей ценить свою красоту женщиной.

Милена выгнала из гаража свой жёлтый Ниссан, изумительно гармонирующий с её чёрными волосами. И поехала к отцу. Наконец, в свои двадцать три года она дала согласие поработать. Причём, не просто поработать, а по специальности. Профессия лаборанта ликёро-водочного производства мало прельщала Милену, но лиха беда начало. Как утверждал отец, начинать надо с низов. Со временем займёт его кресло, но до этого надо «дорасти». Частые командировки по Европе и Америке наложили на Болотова Олега Борисовича – то есть, отца Милены, свой отпечаток. Благодаря перенятому зарубежному опыту, он пришёл к твёрдому утверждению, что обучать дочь надо с азов.

_________

Милена припарковала Ниссан на стоянке завода, рядом с отцовским Субару, вышла из машины и прошла через проходную. Она поднялась на лифте на самый верхний этаж, открыла нараспашку дверь приёмной и замерла.

За столом сидела Жанка.

– Вот так встреча! – наконец, отошла от шока Милена.

– Привет… – только и сказала, обескураженная её появлением Жанна.

– Давно здесь? – поинтересовалась Милена.

Опёршись о стол, она пристально заглянула в глаза секретарше. Милена была редкой гостьей на заводе отца и понятия не имела о его штате. Но, учитывая, что их город не такой уж огромный, она, впрочем, ожидала увидеть здесь кого угодно из знакомых, но только не Жанку. Эта сволочь ещё в универе подкатывала к Ромке. Конечно, тот отбрил её, но эта наглая приспособленка всё равно не давала проходу сынку банкира. Тогда пришлось вмешаться матери Милены, после чего Жанна перевелась в другой универ – кажется, в Москве.

Не получив ответа, Милена приблизилась к ней вплотную и ядовито спросила:

– Ты же не могла не знать, чей это завод…?!

И этот вопрос бывшей одногруппницы Жанна оставила без ответа. Она решила не нервировать Милену, зная о её проблемах с сердцем. На курсе поговаривали, что у той врождённый порок сердца или что-то в этом роде. Хотя, по виду – здоровая такая кобылка, и характер не приведи Господи. А взгляд-то какой! Воинственный, жёсткий, просверливающий насквозь безжалостный взгляд! Она всегда такой была – госпожа Милена, как называли её на курсе.

– Подыскивай новую работу! – злорадно процедила госпожа Милена и открыла дверь, ведущую в кабинет отца.

Директор завода поднялся навстречу дочери, не скрывая радости от её появления:

– Дочь! – Обнял он её. – Ты знаешь, а ведь думал, что не придёшь, – признался он.

– Как видишь, пришла. Настала и моя пора семейный бизнес постигать, – ещё больше обрадовала его дочь. – Кстати, девушка – что в приёмной, это кто?

– Секретарша новая. Толковая такая, – похвалил Жанну директор.

– Толковая? – Вспыхнула Милена. Рассказала бы она в чём та толковая, но говорить об этом с отцом было неловко. Да и не одного дня это дело, дойдёт и до неё очередь.

– По крайней мере, своё дело знает, – отчеканил отец, ставя точку в этой теме. И, взяв дочь за руку, повёл из кабинета: – Пойдём, с начальником лаборатории тебя познакомлю. Найдём тебе там место.

_________

Ярослав от неожиданности подпрыгнул со стула. Визит директора завода в его лабораторию без предупреждения вызвал у него нешуточное беспокойство.

– Доброе утро, Олег Борисович! – на нервах чуть громче, чем положено, поздоровался парень. И про себя успел подумать, а точно ли утро, сместив взгляд на часы, стрелки которых приближались к двенадцати дня.

– Добрый день, Ярослав, – поймав взгляд парня, ответил директор. – Знакомься – Милена, – представил он девушку.

– Ярослав, – представился ей парень с лёгким поклоном. Он понятия не имел, зачем ему представляют эту брендовую красотку. Но, если сам директор пожаловал в его владения, значит, это для него важно.

– Милена будет работать лаборантом. Пойдём, подыщем для неё удобное место, – сказал директор и повёл всех за собой в лабораторию. Ярослав, задержавшись в дверях, по-джентльменски пропустил девушку вперёд.

В лаборатории не было ни одного свободного стола. За всеми сидели лаборанты в белых халатах и шапочках из спанбонда. При виде этих шапочек Милене стало плохо. Терпеть ежедневную укладку, чтобы потом всё примять этими блинами? – про себя вздрогнула она, но, естественно, промолчала.

– Выбирайте стол, который вам нравится, – предложил ей начальник лаборатории.

«Неплохо начал!» – директор внимательно посмотрел на Ярослава. – «Интересно, знает, что это моя дочь, или услужлив по своей натуре»? – просчитывал он парня. – «В любом случае, не глуп».

Лаборанты воззрились на Милену, как на громовержца, в силах которого решить судьбу любого из них: помиловать или выкинуть на улицу. Она выбрала место ближе к окну, тыкнув на понравившийся стол пальцем.

– Собирайтесь, – только и сказал Ярослав немолодой женщине, которая сидела за этим столом. Та, поднявшись, закрутилась по сторонам в поисках хоть какого-нибудь выхода. Но нельзя же вот так по мановению пальчика хорошенькой девушки выставить её за дверь лаборатории, где она проработала не один десяток лет.

– Вот ваше место, – обратился к Милене Ярослав, повторив такой же поклон, как при знакомстве.

– А мне куда? – сдерживая тяжёлое дыхание, спросила только что уволенная женщина.

– Пройдите в отдел кадров, возможно, вам что-то подыщут… – скорей посоветовал, чем распорядился начальник лаборатории.

Директор подал знак дочери следовать за ним, и вышел из лаборатории. Ярослав тоже не стал задерживаться – вышел следом. Вышел и как раз успел на семейную сцену. Болотов обнимал девушку:

– Ну вот, ты и в бизнесе, дочь. Поздравляю!

«Не фига себе!» – чуть не присвистнул Ярослав, сообразив, как здорово он сейчас сыграл в свою пользу. Эта красотка оказалась дочерью директора, а насколько был осведомлён парень, и главного акционера завода в одном лице.

– Пройдись по заводу, если хочешь. Посмотри, сколько цехов, какая там ведётся работа. В общем, начинай с азов, – отправил её отец в путешествие по бизнесу, который приносил их семье огромные деньги.

– Если вы не против, я могу вас сопроводить, – предложил себя в качестве проводника начальник лаборатории.

Директор одобрительно кивнул: «Не глуп, парень, не глуп».

_______

Милена без малейшего любопытства ходила по цехам. Её желание участвовать в бизнесе отца как-то постепенно скомкалось при виде рутинной, неинтересной работы, где все в этой своей робе – как в инкубаторе, были похожи друг на друга. Оставались последних пару цехов, куда ещё намеривался сводить её Ярослав. Девушка явно устала, и неглупый Ярослав это заметил:

– Мы можем на сегодня завершить экскурсию. Давайте на всякий случай я покажу вам, где туалеты и лифты. У рабочих, кстати, лифты в другом крыле. Вам ни в коем случае туда нельзя, – услужливо побеспокоился он.

Девушка довольно засмеялась.

– С плебеями вам не место, – подобострастно шепнул ей Ярослав.

– Проводите меня к директору, – потребовала она, уже и не пытаясь скрывать свою усталость от этой утомившей её экскурсии по заводу.

– Конечно! Если хотите, мы можем укоротить путь, пройдя через цех в левое крыло. А там на лифте наверх.

– Давайте, – согласилась девушка, хотя от этих цехов её уже воротило.

Они пошли в противоположном от двигающейся ленты с готовыми бутылками направлении. Ярослав заметил Асю, которая наклеивала буквы на бутылки. Стоя за высоким столом, девушка не отрывала глаз от бутылок, которые штамповала фирменными буквами. Он непроизвольно кивнул ей, и этот кивок не ускользнул от директорской дочки.

Милена по инерции окинула девушку взглядом и мгновенно почувствовала нарастающую аритмию. Такое с ней уже бывало не раз. Это было предвестником приступа. В сумочке было лекарство, но сумочка осталась в кабинете у отца. Она схватилась за сердце и покачнулась. Спазм перехватил горло, девушка издала хрип.

Ася вся похолодела. Она не знала, кто эта девушка, что она делает возле её стола, почему рядом с ней парень, который ей давно нравится… Она шагнула к девушке, пытаясь той помочь, и вдруг, заглянув ей в глаза, она почувствовала слабость. В её груди что-то застучало, забилось, как птичка, которая пытается вырваться на волю. Она не видела своих собственных слёз, она вообще перестала чувствовать себя. Её сознание было устремлено на девушку, которой требовалась срочная помощь. Она взяла девушку за руку и, поймав её взгляд, мягко, но настоятельно потребовала:

– Дыши. Смотри на меня и дыши вместе со мной. – Она говорила спокойно, начав медленно дышать и так же выдыхать. Милена повторяла за ней – они дышали в унисон. Медленный вдох – медленный выдох, спокойный, уверенный взгляд девушки в платке, которая, казалось, стала с ней одним целым. Её спокойствие передавалось ей, она нашла её – свою родную душу, не понимая, как это можно объяснить.

Милена пришла в себя без своих таблеток. Это был первый случай, когда её приступ купировался без лекарств. Но ещё слабая после приступа она слегка покачивалась.

– Идёмте, Милена Олеговна, – позвал её Ярослав, аккуратно придержав девушку за руку.

Но она задержалась, обращаясь к Асе:

– Как тебя зовут?

– Ася.

– Я – Милена, – она обняла эту девушку, и сама не поняла, почему это сделала. – Оставь мне свой телефон. – Тут Милена вспомнила, что мобильный бросила всё в той же сумочке и попросила Ярослава: – Запиши номер.

Парень бросил руку Милены, чтобы записать номер, и девушка, покачнувшись от слабости, схватилась за нижний край металлической ленты.

Электрический разряд оторвал Милену от земли, отбросив её в сторону. В момент падения девушки, Ася успела схватить её за руку. В долю секунды, в мгновение выскочившая мысль, что последний в цепи принимает электрический разряд на себя, толкнула девушку на спасение родной души.

Пострадавших от электрического тока девушек доставили в реанимацию. Обе пациентки были в крайне тяжёлом состоянии. Реаниматоры по настоянию отца одной из девушек запросили из столицы подмогу. Но приехавшие медики только развели руками. Сколько продлится кома, выйдут ли из неё пострадавшие, что будет с ними потом – никто не давал никаких прогнозов. Обеих девушек подключили к аппарату жизнеобеспечения, ни на секунду не оставляя их без внимания.

_________

Их души встретились. И снова возле своих тел. Казалось, этой разлуки не было, времени в их измерении не существовало. Изменилась только страна, имена, социальный статус обеих девушек – по факту рождения в разных семьях.

Но всё остальное осталось прежним. Даже внешность та же. И причина смерти – в этот раз они умерли одинаковой смертью. Хотя… умерли ли? Вот лежат их тела, за них дышит какой-то прибор, поддерживает сердцебиение – живёт за них…

А они здесь. Смотрят друг на друга и вспоминают, вспоминают… вспоминают.

– Если они умрут, – показала на тела Милена, – мы вознесёмся?

– Скорей всего, – ответила Ася. – Но это будет не так быстро. Пока ещё живы наши физические тела, мы будем здесь. Потом мы будем существовать в эфирном теле, потом…

Ася осеклась. Они обе услышали какой-то шорох. К кровати молодого парня, которая стояла здесь же за шторкой, подлетел Ангел. По всей видимости, парень ждал Его. Это его мать надрывно кричала за окном, приводя в трепет персонал реанимационного отделения. Не имея доступа в палату к сыну, она звала Его, звала Его Мать – умоляла на весь больничный двор, на весь город, на всю вселенную! «Матушка, Мать Господа нашего, держи моего Алёшеньку за ручку, не оставь, не дай испугаться, возьми его за ручку, веди – не бросай! Теперь Ты его Мать по праву!». Женщину пытались прогнать – не место здесь под окнами смуту наводить. А рядом и отец, такой же поседевший, беспомощный, не в силах остановить смерть, которая приближалась к сыну. В палату их так и не впустили. Пока сын ещё был тёплый, прикоснуться к нему не дали. От окон тоже отогнали. Но это Земля… Это просто люди… У каждого своя доля злости, жестокости, равнодушия. А там Небо. И Там услышали. За парнем отправили Ангела – Белого, сильного Ангела-победителя. Он подал парню руку, и Алёшенька пошёл с ним, вознёсся к Господу на глазах у остолбеневших девушек.

_________

– Я тоже так хочу, – вышла из оцепенения Милена.

– Да, подняться с Белым Ангелом это мечта всех душ, – вздохнула Ася. – Но разве за тебя может так кто-то просить?

Милена призадумалась. Мать любит её, но больше занята своей личной жизнью. Отец тоже любит, но на первом месте у него бизнес. Может, Вера…?

– Мне кажется, может… – Сначала с сомнением, а потом с глубокой верой она ответила: – Да, есть такой человек! – И выглянула в коридор. Там доктор как раз беседовал с её родителями.

– Вам нет смысла здесь находиться. Если будут изменения в её состоянии, я лично вам сразу же позвоню, – уверял он их.

Они добавили ему денег, которые он сразу же спрятал в карман, и покинули больницу, на прощание кинув Вере:

– Поехали с нами. Всё равно она в коме. Чем мы можем помочь…?

– Езжайте, я побуду здесь, – ответила Вера, не переставая сморкаться в платок.

Душа Милены вернулась в палату, и убедительно заявила:

– Да, за меня есть кому так просить! А за тебя?

– Нет. За меня некому. – Отрезала Ася. – Мать не должна знать, что со мной случилось. Даст Бог, сама выкарабкаюсь…

Вопросительный взгляд Милены не ускользнул от Аси. И она объяснила:

– Мать одна воспитывает мою младшую сестру. Отец умер. Производств в нашем городке нет. Мать работает нянечкой в детском саду, получает копейки. Поэтому я и приехала сюда на заработки. Зарплата хоть не ахти какая, но матери помочь могу. Общежитие бесплатное, обед на заводе тоже за счёт производства. Единственное, это люди… – Запнулась она. – Но я умею терпеть.

– Да, разбросала нас жизнь, – вздохнула Милена. – Выживем, одну не брошу, – пообещала она. И попыталась обнять Асю, да только прошла сквозь её бестелесное тело.

_________

Ярослав чувствовал себя удручённо. Место начальника лаборатории досталось ему совершенно случайно и неожиданно легко. Когда бывшего начальника, который был уже в годах, дети забрали в Москву, молодой, пронырливый лаборант просто пошёл на поклон к директору завода. Выразил там обеспокоенность по поводу будущего качества продукции и предложил временно взять под свой контроль лабораторные пробы. Уход начальника лаборатории для директора тоже стал неожиданностью, и Болотов одобрил инициативу Ярослава с большим облегчением. Спустя пару месяцев, он утвердил его кандидатуру, поставив парня управлять всей лабораторией.

Как легко попал, так может легко и выпасть, – понимал Ярослав. Болотов пока не вспоминал ему тот день, когда парень не углядел за директорской дочкой. Но тень увольнения висела над ним денно и нощно. Наверное, он должен появиться пред его директорские очи и покаяться, мол не досмотрел, не оправдал…? Или выждать, куда выведет кривая? С правильного решения его сбил частый, но негромкий стук в дверь. Как будто кто-то барабанными палочками отбивал игривый перебор.

Он не успел ответить, как в кабинет заглянула Жанна. С папкой в руках, она с разбегу запрыгнула ему на руки и, вцепившись в ушко зубками, захватила ртом его мочку. Он почувствовал, как по телу разлилось приятное тепло. Запустил руку под блузку девушки, предварительно расстегнув верхние пуговички. Добрался до упругой груди и помял её, придавив пальцами сосок. Девушка издала слабый стон, выгнулась и стала двигать телом с нарастающим по мере возбуждения темпом. Потом, спохватившись, вскочила на ноги, застёгивая блузку:

– Ой, он на минуту всего отпустил! Вот, подпиши, – подала она ему документы, которые достала из папки.

– Для тебя хоть звезду с неба! – выдохнул он, борясь с не покидающим его возбуждением. Подписал бумаги, встал и открыл перед девушкой дверь: – Давай, беги! И только попробуй в следующий раз довести меня и… вот так бросить!

– Ох, прости… – замурчала Жанна. – Я сама уже…

– «Сама она»! – по-настоящему рассердился Ярослав. – Тебя сейчас Болотов оприходует. А мне что делать?

– Ну, хочешь, он и тебя оприходует, – нашлась Жанна.

– Пошла отсюда! – подтолкнул её в спину начальник лаборатории. Закрыл изнутри дверь на ключ и, облокотившись на ту же дверь, спустил штаны. – Нужно замену на такие случаи искать… – про себя процедил он, вынужденный самоудовлетворяться.

_________

Вера зашла к заведующей отделением реанимации. Та поднялась навстречу женщине, зная какого роду-племени сия дама.

– Прошу, присаживайтесь, – проводила она её к своему столу и села напротив.

– Я на счёт племянницы…

– Пока всё без изменений, – развела руками Галина Васильевна. – К сожалению, очень серьёзная травма.

– Я хочу попросить вас перевести её в другую палату. Чтобы я могла находиться с ней рядом.

Завотделением знала таких людей, им хоть кол на голове теши, а они, знай, сидят рядом с родственниками и никакими страшилками их не отогнать. И будут вот так настаивать на своём, спорить, просить, а потом бессмысленно надеяться и уповать на чудо. Но, по своему опыту она так же знала, что люди делятся ещё на другие категории – на бедных и богатых. И эта женщина относилась к богатым, поэтому её просьбу, она, конечно же, удовлетворит. Не за бесплатно, конечно.

Догадливая женщина, поняв паузу правильно, достала триста долларов и положила на стол врачу.

– Спасибо, – подтянула купюры к краю стола завотделением и скинула их в открытый верхний ящик стола. – Ваша родня меня уже и так щедро отблагодарила… – чтобы окончательно не терять человеческий облик, начала она.

– Не нужно! – Вера замахала руками. – Спасибо вам. Я выйду, пообедаю, – довела она до её сведения, – а потом я немножко отдохну уже в новой палате рядом с Миленочкой. – И ещё раз поблагодарив, вышла из кабинета.

Вера забросила все дела по дому, больше её там ничего не держало. Её девочка, её Миленочка была здесь. значит, и она должна быть здесь. Сестра ей говорила, что, вроде, приняла домработницу – надо же, нашла волю позаботиться о доме… «Откуда только и силы берёт?» – рассуждала она.

После обеда Вера заняла свободную кровать в отдельной палате рядом со своей девочкой. И только прикоснувшись к её руке, она, наконец, впервые за эти дни смогла задремать.

_________

Жанна зашла к директору, скрывая смущение. Ещё не прошло и месяца, как она устроилась у него секретаршей. В первую же неделю она нащупала его слабые места. Одним из его слабых мест была женская грудь, габаритами которой природа, к счастью, не обидела девушку. Ещё одним слабым местом был сам завод, которым Болотов гордился, как своим детищем. Но, чего никогда не слышала от него Жанна – это упоминаний про семью.

И появление здесь Милены стало для неё настоящим шоком. Неизвестно, устроилась бы сюда Жанна, знай, что Милена и Болотов – это звенья одной цепи, плюс еще её пришибленная мамаша, которая испортила судьбу Жанны, разлучив их с Ромкой. Не имевшая абсолютно никакой защиты Жанна, полетела, как миленькая, из универа. И это на четвёртом курсе!

Но, похоже, хоть и с опозданием, но судьба вступилась за неё! Её защитница-судьбинушка уложила эту чёрную пантеру на больничную койку и, кажется, надолго, если не навсегда.

Итак, скрывая смущение, она приблизилась к боссу, стараясь не смотреть в глаза. Он не любил нахальных, готовых на всё девиц. Для него особенным лакомством было взять самому, не спрашиваясь, захватить, как птицу в силки и отыметь.

– Разрешите подписать у вас документы, – боясь поднять глаза, обратилась к нему секретарша.

– Что там у тебя за документы? – с плохо скрываемой улыбкой, спросил босс. Ему нравился сам подход. Документы, право подписи на которые имел он единственный, ему подносили с преклонённой головой.

Жанна ответила ему улыбкой, на расстоянии вытянутой руки придвинув к Болотову бумаги. Он знал, что девушка крайне робка, и её смущение заставило шевелиться орган в его штанах. Не сдерживая дыхания, он, не глядя, подписал документы, и, захватив левой рукой девушку за талию, привлёк к себе. Его правая рука освободилась как раз вовремя. Он провёл рукой по девичей ножке, поднимаясь всё выше, наблюдая, как девушка, закусив губу, терпит его ласки.

Он любил терпеливых. Не отрывая глаз от её смущённого взгляда, он встал со стула, той же правой рукой снял с девушки трусики, посадил на край стола и, спустивши брюки, стал удовлетворять свою похоть. По мере возбуждения, девушка, закрыв глаза, откликалась на его телодвижения, больше не в силах скрывать желание. Он видел, до какого страстного состояния довёл девушку, приписав заслугу своей мужской силе, отнюдь не подозревая, что перед ним форменная нимфоманка.

Как только всё закончилось, босс провёл рукой по волосам девушки и ушёл в личную душевую комнату, пройдя через дверь в кабинете. Девушке тоже хотелось принять душ, но директор завода оказался не таким щедрым на внимание, и той осталось только собрать со стола нужные документы и удалиться.

_________

Душа Милены заглянула в общую палату, где по-прежнему, находилось тело Аси:

– Почему не заходишь? – обеспокоенно спросила она. – До сих пор дуешься?

– Нет, совсем не дуюсь, – не скрывая обиды, отвернулась Душа Аси. – Просто мы теперь из разных миров. Ты – мажорка, твоё тело оценили дороже! А я… – она с грустью посмотрела на своё одинокое тело, к которому из медперсонала больше никто не спешил подходить.

– Ну ты должна понимать, что в этом мире у всех разные возможности! Зачем-то же я родилась в этой семье?! – пыталась объяснить Милена.

– Ты считаешь это твоей заслугой? Похоже, ты не слышала про испытание богатством…

Нет, Ася сегодня точно не в духе, – решила Милена и уже собралась выйти из палаты, как Ася продолжила:

– Ты правда думаешь, что заслужила всё это? Пойдём со мной! – позвала она. И прям сквозь стену пошагала в новую палату Милены.

«Ну, наконец-то, – обрадовалась Милены. – Похоже, её попустило». Но Милена ошиблась, Ася совсем не собиралась сдаваться. Она тыкнула на тело Милены:

– Посмотри на себя! Чем ты отличаешься от той девушки, которая лежит в общей палате? Просто тело… – Она сделала паузу. – Тело без души мало привлекательно, правда? Но некоторые так и живут всю жизнь! – казалось, она кинула обвинение Милене.

– Ты обижаешься, – вздохнула Милена. – Но, что я могу сделать?

– Конечно, ты не при чём! Это всё твоя тётя! – не узнавала себя Ася. Может хоть сейчас – находясь вне тела, она сможет высказать обиды – наболевшие за двадцать лет её безрадостной жизни. – Посмотри на неё! – Кивнула она на Веру: – Сидит над твоим телом, убивается… Врачи туда-сюда бегают, показатели на приборе проверяют, расшаркиваются перед ней! Нашлась добродетелька! А я… я… А ведь мы с тобой когда-то были сёстрами… – вдруг заплакала Асина Душа.

– Ты и сейчас моя сестра, – утирая слёзы, ответила Милена. – Моя маленькая Алиса… – И вдруг тоже расплакалась – навзрыд.

Они обе примостились на краешке Вериной кровати и плакали. До тех пор, пока Вера, разлёгшись на кровати, не положила на них ноги.

– Этого ещё не хватало! – Подскочила Милена. – Вера! – Окрикнула она материну сестру. И незаметно для себя впала в несвойственную её уверенному характеру истерику: – Вера, Верочка, неужели ты правда не видишь меня?! Что с тобой…? Ты же всегда была такой внимательной ко мне! – Укоряла она свою тётку. – И вообще, хватит тут права качать – или возвращай меня в общую палату, или переводи сюда Асю! – завершила истерику Милена и, от усталости, легла поверх своего тела, в который раз наивно полагая, что её засосёт туда обратно.