Читать книгу Зов Убанги - Инна Витальевна Метельская-Шереметьева - Страница 1

Преамбула

Нам кажется, что в течение ближайших десяти – пятидесяти лет, наши современники вряд ли захотят отправиться в путешествие в многомиллионные индустриальные мегаполисы. Чудеса науки и техники, сплошная урбанизация, несвежий воздух промышленных городов утомляют потенциальных путешественников и дома. Наоборот, людские сердца будут рваться в те уцелевшие от современной цивилизации заповедные уголки мира, которые сохранили свою первозданность и натуральность. Очень хотелось бы, чтобы такие «острова живой природы» максимально долго, а лучше всегда, сохраняли свой девственный вид. Ведь разрушить и заново построить здание человек может, а вот разрушить и воссоздать в точности мир диких джунглей, саванн, прерий, лугов, тайги и т.д. – никогда!

Авторы.

Часть первая. «15 мгновений весны»

Глава 1. «Досье на заповедный лес».

Мы сидели в зале отлета аэропорта Шарль-де-Голль в Париже, ожидая рейса на Банги. Мимо нас, бросая призывные, выразительно-кокетливые взгляды то и дело проплывали очаровательные красавицы-негритянки, по всей видимости, студентки, возвращающиеся домой на каникулы. Однако, на заигрывания девушек адекватно (ответным подмигиванием) реагировал только наш гид – камерунец Ричард Око. Остальные были крайне задумчивы и серьезны.

– Я до сих пор не уверен, что мы это затеяли не зря, – наконец нарушил молчание Андрей. – Мне кажется, придётся сильно не сладко…

– Что конкретно ты имеешь в виду, дружище? – Иронично, одними глазами улыбнулся Михаил. – Бандформирования? Эпидемии? Отсутствие дорог? Отсутствие точного маршрута, наконец?

– Но…

– Да, ладно тебе! – Миша встряхнул волосами и порывисто встал. – Я, кстати, тоже думал об этом. Тем не менее, нам просто должно повезти! По–другому и быть не может. Ты только представь: влажный воздух, похожий на пар от чайника, первобытный лес, по которому наш джип мчится, разбрызгивая жидкую грязь, ужасный рев разъяренных горилл или слонов.… Но вот опасность миновала, и мы с тобой сидим у костра, слушая неправдоподобную тишину первобытного леса…

– И жужжание малярийных комаров…, – Андрей потянулся и тоже встал. – Согласен с тобой. Но только в том, что касается романтики. Её мы хлебанем полной горстью. Как думаешь, почему в ЦАРе туристов практически нет? А там, в глуши, куда мы идем их не бывает ВООБЩЕ?…

Алексей, еще не до конца забывший о Москве, работе, ежедневных делах, совсем никак не связанных с Африкой, тихонько толкнул под столом ногу Ричарда:

– Эй! Скажи же им что-нибудь утешительное…

– Это как раз то, что вам надо, Андрэ, – мгновенно включился неунывающий Ричард, – Это самое настоящее дело для мужчин. Как говорил мне мой дед, в жизни каждого мужчины бывают такие минуты, когда твоя жизнь висит буквально на волоске, ты один на один с дикой природой, никто не придет к тебе на помощь и надо рассчитывать только на свои силы. А иначе смерть! НЕМИНУЕМАЯ!

– Отлично сказал! Просто замечательно успокоил, – засмеялся Лёша, а вслед за ним улыбнулись и остальные.

В это время раздался мелодичный и всегда будоражащий воображение «блям-м-м-м» аэропортовского громкоговорителя и мы услышали долгожданное: «Объявляется посадка на рейс AF886, следующий по маршруту Париж – Банги. Просим пассажиров пройти в терминал С…».

Ну вот. Любезное сопрано диспетчера аэропорта отрезало нам пути к отступлению. А ведь еще минуту назад казалось, что можно успеть сдать билеты и отправиться в гостеприимную Дуалу, в Камерун, туда, куда летела остальная часть нашей команды вместе со съемочной группой программы «В мире животных», возглавляемая профессором Николаем Николаевичем Дроздовым. И куда мы, собственно говоря, тоже должны будем прибыть, правда, пятнадцать дней спустя. И при том условии, конечно, что наша авантюра по марш-броску через дикий экваториальный лес, в котором нет даже намека на современную цивилизацию, окончится успешно. До начала приключений оставалось 10 часов полета и еще 637 километров езды от Банги до абсолютной глухомани.

В самолете мы удачно расположились в полупустой хвостовой части и, в предвкушении совсем уже близких приключений, стали делиться теми сведениями о ЦАРе, которые каждый из нас, в силу давней традиции совместных путешествий, должен был подготовить для товарищей. На этот раз улов в сетях интернета и даже в архивах библиотек был скудным. Только Ричард лукаво поблескивал голубоватыми белками хитрющих глаз и нетерпеливо подпрыгивал на кресле, в ожидании очереди своего сольного выступления. Чувствовалось, что он приготовил для нас настоящую «бомбу»…

– Эх, друзья, – наконец начал он свой рассказ, – Как-то приземленно вы мыслите… Ну зачем вам искать племена пигмеев, когда можно было бы совершить фантастическое научное открытие. И именно в ЦАРЕ.

– Что ты имеешь в виду? – скептически улыбнулся Андрей. – Найти следы птеродактиля?

– Ха! – пренебрежительно отмахнулся Ричард так, словно поиск птеродактилей для него рутинная работа. – Кто только не ищет в Африке эти самые древние кости. Тут всё круче. Тут живые птеродактили есть! Вот послушайте…

Легенды центральной Африки полны упоминаниями о загадочных людях-страусах, племена которых до сих пор обитают в непроходимых джунглях ЦАРа, Конго, Зимбабве и других стран. Точнее, не племена, а племя. И называется оно – домà. Имя свое племя получило от холмов Вадомà, расположенных в пустынной местности близ реки Замбези. Говорят, что изначально численность племени была довольно высока, но на сегодняшний день, опасаясь гонений и преследований со стороны других африканских племен, домà вынуждены расселяться небольшими семьями и прятаться в самых непроходимых лесах Центральной Африки. Вряд ли их сейчас больше пяти сотен.

– Так, понятно, – снисходительно улыбнулся Алексей, – Начинаются африканские сказки…

– А вот и нет! – Ричард даже не подумал обидеться и был очень рад тому, что его приятели-скептики, тем не менее, продолжают внимательно прислушиваться к его словам. – Никаких сказок. Скорее всего, речь идет о генетической аномалии, особом отклонении в антропологической ветви, которое привело к появлению двупалых людей. Видели их очень многие. Но доподлинно изучить, сфотографировать долго не удавалось. Таинственные люди–страусы вполне оправдывали свое название: догнать их было весьма трудно, скорость передвижения домà по пересеченной местности джунглей, говорят, была примерно такой, как у резвой птицы.

Если верить свидетельствам очевидцев, первое упоминание о домà можно найти в книге американского путешественника и француза по происхождению – мистера Дю Шайю. В своей книге «Путешествия и приключения в Центральной Африке» (1863 г.) он описывает таинственных двупалых людей, которых тогда называли сапади. Правда, Дю Шайю признается, что сам он их увидеть так и не смог. И лишь столетие спустя, примерно в то время, когда мы с вами все родились, то есть в 60-е годы ХХ века, интерес к племени возник вновь. Корреспонденту английской газеты «Гардиан» удалось побеседовать с жителями заброшенной деревушки в джунглях, которые рассказали о своих странных соседях. Они объяснили, что ступня у этих людей-птиц короче, чем у обычного человека, а пальцы ног (их всего два), наоборот, сильно удлинены и расположены под углом друг к другу. Питаются эти странные люди дикими злаками, грибами, не едят мяса и очень-очень быстро бегают.

После публикации в газете обнаружился и еще один европейский очевидец, некто Бастер Филипс, который сообщил, что однажды неподалеку от небольшого городка Фейра в ветвях дерева он заметил двупалых маленьких людей. Они что-то собирали, но при его приближении проворно спустились с дерева и стремительно убежали. Филипс успел заметить, что рост обоих мужчин вряд ли превышал полтора метра. Расспросив местных жителей, путешественник убедился, что двупалые люди им хорошо знакомы, однако в контакт с ними никто не вступал из-за страшной нелюдимости и дикости этих последних. Аборигены вообще считали двупалых соседей колдунами и боялись их.

Скептики, к которым относилось большое число антропологов, тут же опровергли все эти сенсационные публикации и рассказы, заявив, что никакого генетического отклонения у большой группы людей быть просто не может, а двупалый след оставляют на земле особые сандалии дикарей. Даже снимки, которые прислал в английское научное общество некий фотограф Оллсон сочли фальшивкой.

– Ну да, это примерно как снимки снежного человека, – согласно закивал головой Саша Фетисов, наш бессменный телеоператор. – Вроде их много, но ни одного убедительного. И живьем йетти никто не поймал.

– А вот тут ты ошибаешься! – довольно усмехнулся Ричард, – Поймали. Буквально через три года после публикации первых сенсационных сообщений, одного из членов загадочного племени удалось доставить в Англию для обследования. По заключению врачей, им еще ни разу не приходилось встречаться со столь ярко выраженным проявлением такой аномалии – синдоктилией – двупалостью. Именно тогда и родилось специальное определение: синдром клешни. Кстати, ген, порождающий этот синдром, является доминантным, его достаточно иметь одному из родителей, чтобы ребенок родился с уродством.

– Подумаешь! – Андрей очень не любил мифотворчества, не верил в сказки и поэтому все это время слушал Ричарда, неодобрительно покачивая головой. – Скорее всего, у парня, действительно, была какая-то генная аномалия. Такое случается повсюду. И люди с хвостами рождаются, и даже полностью покрытые шерстью дети…

– Ну, в чём-то ты прав, – Ричард оглянулся, в надежде, что слушатели не утратили интерес к его рассказу. – Но ты не знаешь главного! В 1999 году это племя все-таки нашли! Это была целая международная экспедиция. И в ходе этой экспедиции ученым удалось почти месяц прожить в деревне сапади– домà, хотя старейшина племени был этим фактом крайне недоволен.

– И что, там абсолютно все двупалые? – перебил Алексей.

– Угу. Почти. Кстати, им эта двупалость совершенно не мешает. Они очень ловко лазают по деревьям, быстро бегают и ведут тот образ жизни, о котором раньше рассказывали очевидцы. Представляешь, сапади– домà могут по нескольку дней не спускаться с дерева, собирая фрукты, съедобные листья и личинок насекомых. А еще у них очень специфические ритуалы. Жениха с невестой, например, там оставляют на сутки или на двое (точно не помню) лежать на земле, связав их руки. Пить, есть, шевелиться, оправлять естественные потребности – нельзя. Кто пошевелиться – проиграл. Он больше никогда не сможет жениться.

– Класс! – захохотал Михаил, – Наших бы русских женщин такому обряду подвергнуть… Без воды и еды они бы, конечно, выдержали. Но вот сутки молчать!…

– И ходили бы вы все тогда голодные и холостые, – обиделась за соотечественниц единственная дама в нашем тесном мужском коллективе – Виктория. – И никаких бы детей у вас не было. Даже двупалых!

– А ещё, – с воодушевлением продолжил Ричард, заметив, что интерес к его рассказу снова проснулся, – сапади– домà в новолуние закапывают несколько человек в землю по пояс.

– Зачем?

– Чтобы они всю ночь просили в заклинаниях помощи у духов-защитников. А остальные члены племени жгут костры, отпугивая дымом нечистую силу. Кстати, надо сказать, что в этом племени много долгожителей. Они искусные лекари и иногда исцеляют от таких болезней, которые у нас считаются неизлечимыми.

Рассказ продолжался еще довольно длительное время. Никто из путешественников не обратил внимания на то, что Михаил тщательно конспектирует в блокнот всё, что сообщил друзьям Ричард. Кто его знает, может быть, когда-нибудь, через пару-тройку лет они и надумают отправиться в гости к сапади.

Кстати, что-то подобное Миша читал много лет назад, когда всерьез увлекался античной философией и историей. И он был прекрасно осведомлен, что люди-страусы появились не сегодня. Еще древнегреческие историки Страбон и Мегасфен писали об апистодактилах, загадочных жителях Центральной Африки, у которых «ступни завернуты назад». Но разочаровывать Ричарда, который был искренне доволен впечатлением, которое произвел его рассказ, Михаилу не хотелось.

А тем временем, небо за иллюминаторами уже совсем посветлело. Самолет начал снижаться, неумолимо приближая московских путешественников к столице африканского «затерянного мира» – городу Банги. Время для составления «досье» на заповедные леса истекло. Совсем скоро наступит та минута, когда все почерпнутые в книжках сведения придется опровергать или подтверждать собственным опытом.

Глава 2. «От имени и по поручению…»

Аэропорт Банги, не смотря на его небольшие размеры и ранее утро, выглядел оживленным и многолюдным. Правда, людей в штатском было значительно меньше, чем парней в военной форме. «Уж не очередной ли переворот?» – мелькнула в голове предательская мыслишка, но тут же растаяла: представители армии вели себя спокойно, доброжелательно и даже несколько расслаблено. Мы с надеждой взглянули на Ричарда. Только он мог оперативно разобраться в этом камуфляжном муравейнике, найти такси до отеля, который мы забронировали еще из Москвы и заняться поисками автомобилей. И, главное, он мог бы найти толковых проводников, которые согласятся нас отвести в заповедные места.

– Народ, смотрите! – Алексей изумленно указал на фигуру приземистого иссиня-черного мужчины, который был одет в белоснежную рубашку и такие же белые кокетливые штаны. Голову его украшала франтоватая панама. Однако не парадно-колониальный костюм вызвал наше удивление. В руке африканец держал табличку, на которой неровными русскими буквами было написано: «Москва, Мишиа, Андрэ и тыпыры…».

– Не по нашу ли душу? – весело спросили путешественники у своего камерунского друга, особенно радуясь новому слову «тыпыры».

– Одну секунду…

Похоже, Ричард был удивлен не меньше нашего, но, тем не менее, он решительно направился в сторону африканца. А тот, легко вычислив нас в толпе приезжих, широко и дружелюбно улыбался, демонстрируя безупречные, чуть желтоватые крупные зубы.

Через несколько минут мы уже сидели в просторном микроавтобусе, который хоть и не имел кондиционера, казался довольно новым, солидным, опрятным и даже слегка пах цитрусовой отдушкой….

Выяснилось, что в местное министерство культуры три дня назад позвонили из Москвы (кто именно, мы так и не поняли) и попросили встретить группу знаменитых путешественников из России, которая прибыла для съемок фильма о пигмеях Центральной Африки. Вероятно, авторитет звонившего был так велик, что министр лично распорядился выделить два самых лучших джипа, которые находились в министерском автопарке, организовать встречу в аэропорту и, вообще, сделать наше пребывание в ЦАРе максимально приятным. Джипы должны были приехать за нами завтра утром, а пока же нам предстояло познакомиться с «красивейшим городом Африки – Банги», отдохнуть и набраться сил перед сложным путешествием.

Похоже, что наши страхи перед поездкой в дикий, казалось бы, мир были сильно преувеличены. Настроение улучшилось, мы расслабились и стали любоваться проплывающими за окнами пейзажами. И лишь Андрей, который воспринял торжественную встречу спокойней всех, по-прежнему был настроен скептически и то и дело повторял свое знаменитое «ну-ну…».

Наш провожатый внимательно и как-то очень требовательно всматривался в наши лица, сохраняя на лице улыбку и затянувшееся до неприличия молчание.

– Ричард, чего он? – не выдержал Алексей.

Последовал короткий обмен фразами на французском языке.

– Он хочет, чтобы я ему вас представил, – перевел, наконец, Ричард.

– Ну и представь, – улыбнулся Миша и по привычке полез в карман за визиткой. Спохватившись, что в походных хлопчатобумажных штанах нет не только визитницы, но и привычного портмоне, Миша смущенно улыбнулся и просто протянул руку:

– Здравствуйте. Я – Михаил.

– Михаил Кравченко, Алексей Семенов, Александр Фетисов, Андрей Шереметьев и … мадам Виктория…, – Ричард никак не мог запомнить Викину фамилию, – Они русские путешественники, но в обычной жизни бизнесмены, журналисты, фотографы и писатели. Их группа ездит в самые отдаленные уголки мира, изучает жизнь небольших племен, затем пишет об этих путешествиях книги и показывает фильмы.

– Ричард! Ты кому сейчас это все рассказывал? – абсолютно серьезно спросил Алескей.

– Так ему… Мсье Сюзерену…

– Тогда почему на русском? Или ты считаешь, что министр культуры не только джип выделил, но еще и обязал сотрудников к нашему приезду русский язык выучить?

Ричард растерянно захлопал неправдоподобно длинными ресницами, а мы оглушительно захохотали. Господин Сюзерен охотно смеялся вместе со всеми, словно и он по достоинству оценил шутку Алексея.

– Одну минуту! – обратился к нам водитель. – Я отмечу документы в полиции. Это нужно для отчета. А вы можете пока покурить или выпить кофе.

Маленькое кафе, где в тени пыльных тентов теснилось около десяти столиков, было полно народа. По телевизору транслировали футбольный матч, и мужчины громкими криками поддерживали неизвестную нам команду чернокожих спортсменов. Мы заказали по чашке кофе и тоже бездумно уставились в телевизор. Но в игре, видимо, был объявлен перерыв, и футбол сменила программа какого-то французского регионального канала о важнейшей для страны проблеме уборки улиц. На экране по безупречной глянцевой плитке мостовой ездила машина, которая мыла ее большой мокрой щеткой с пузырящимся шампунем. Управляла машиной чернокожая красотка с рыжими роскошными кудрями. Четверо местных мужчин, сидевших за соседним столиком, зачарованно следили за перемещениями машины, любуясь ей чуть ли не больше, чем девушкой…

Мы, не сговариваясь, посмотрели на улицу: по разбитой дороге, кружа обрывки пакетов и газет, двигался пыльный вихрь, весело клубясь над красно-рыжим гравием. Он прошел мимо глиняных хижин, пересек канаву канализации и уткнулся в бесхозного осла, грустно жующего какую-то корку. Мы пересеклись взглядами с Сюзереном, пьющим чай вместе с нами. Тот кивнул на телевизор, отвел взгляд в сторону улицы и грустно усмехнулся – …похоже, мы подумали об одном и том же…

Наконец мы снова тронулись в путь. Наш автобус миновал кварталы небольших и очевидно бедных домов, которые первыми попадались навстречу всем путешественникам, въезжающим в Банги. Весело и громко бибикая, он бодро покатил по центральной улице города, казавшейся относительно чистой, вполне современной и очень зеленой. Огромные деревья, которые росли по обочинам дороги, действительно весьма украшали столицу Центрально-Африканской республики. «Авеню Бокасса», – сообщил Ричард.

– Ваш отель находится недалеко от центра, – порадовал нас Сюзерен. – Мы не знали, как вы планируете провести день, поэтому не организовывали вам никаких особенных культурных программ. Возможно, вы захотите отдохнуть после дороги… или перед дорогой, – пошутил он.

– А если не захотим? – уточнил Алексей. – Что вы посоветуете нам посмотреть в вашем замечательном городе?

– Кота Гвата Ти Банги, – заучено начал улыбчивый африканец – основан в конце позапрошлого века французскими колонизаторами. Сегодня это крупный и многонаселенный город, точное число жителей которого колеблется от 500 до 600 тысяч человек. Но еще больше народа живет в непосредственной близости от Банги. А что вы хотите? Жить рядом со столицей очень выгодно. Здесь есть работа, здесь хорошо развит транспорт, медицина и образование. Даже свой университет есть! Название города в переводе означает «пороги», так как наш город расположен на северном берегу реки Убанги, которая и сама получила такое название из-за большого количества труднопреодолимых порогов и перекатов. В нашем городе выходит целый ряд периодических изданий и даже есть целых три ежедневных газеты! Основные достопримечательности, которые любят смотреть туристы, включают в себя музей имени Б. Боганды , дворец Бокассы и собор Нотр-Дам, который очень напоминает своего парижского тёзку.

– А что вы посоветуете нам посмотреть в первую очередь? – поддержал разговор воспитанный Саша Фетисов.

– Рынок! – на полном серьёзе ответил сотрудник министерства и воодушевился. – Хотите, пойдем вместе? Там очень много интересного. Вы сможете купить здесь лучшие сувениры во всей Центральной Африке.

– Спасибо, нет, – вежливо, но твердо отказался Михаил. – Мы обязательно купим сувениры, но как-нибудь позже…

Весь день мы бессовестно проспали. Андрей умудрился заснуть еще в микроавтобусе и разбудить его не смогли даже возле отеля. Водитель оказался понятливым и добродушным мужчиной, который забрал из рук нашего Петровича ноутбук, отдал нам его вместе с фотоаппаратом, достал откуда-то из-под заднего сидения вполне чистый плед и укрыл утомившегося путешественника. Ключи от микроавтобуса он тоже протянул нам, предупредив: «Я приеду завтра утром с водителями джипа. На территории отеля ни с машиной, ни с вашим другом ничего не случится. Вы просто его проведывайте, но не будите. У нас тяжелый климат и очень сложная акклиматизация. Он может проспать часов двенадцать!».

Увы, мы не сдержали слово. Едва дойдя до своих номеров, не успев ни принять душ, ни выпить кофе, ни даже раздеться, словно подкошенные мы попадали в кровати и забылись глубоким, каким-то непреодолимо крепким сном. И только Ричард, азартно вдыхающий воздух родной Африки, словно большая черная пантера всё ходил и ходил по ночным улицам Банги, не забывая периодически наведываться в отель, проверять сон Петровича и выпивать очередную бутылочку легкого золотистого пива «33» местного производства, которое хорошо знакомо всем любителям пива в Африке.

Глава 3. «В гости к родственникам»

Грохот якорных цепей и гул пароходов возвестил, что новый день уже начался. Это же подтвердил и настойчивый стук портье, которого мы просили разбудить нас не позже девяти утра.

Наш отель (вполне современный, правда, не слишком опрятный по европейским стандартам) находился на узком мысе, врезающимся в реку Убанги. И даже носил ее имя.

Часы показывали половину одиннадцатого. Мы, как ужаленные, вскочили с коек, проклиная африканскую необязательность. Быстро оделись и выбежали на улицу. Навстречу нам уже поднимались свежий и улыбающийся Ричард и покачивающийся ото сна Андрей.

– Пойдемте завтракать, – пригласил Ричард, увлекая нас вслед за собой в лифт и оттуда на балкон кафе, расположенного почти под крышей отеля. Мы зачаровано смотрели по сторонам. Отель наш, как корабль, бросил якорь в очень живописном месте, на искусственной насыпи, уходящей прямо в небольшой залив. Его голубовато-зеленые воды были с трех сторон окружены берегами, поросшими буйной тропической растительностью. С балкона можно было различить на берегу стройные кокосовые пальмы с султанами листьев на макушках, а рядом с ними огромные баобабы, раскидистые манговые, широколистные миндальные и стройные дынные деревья. Среди их зеленой листвы виднелись белые стены домов, а на вершине холма, в центре города, высились то ли стены старинной крепости, а то ли какой-то храм.

«Это Нотр-Дам. Местная достопримечательность. Говорят, вблизи собор выглядит очень красиво»,– Ричард не зря не спал ночь. Видимо, успел познакомиться с кем-то из местных.

– Что еще тебе удалось узнать, дружище? – Миша зевнул, сделал глоток антрацитово-черного кофе и отломил кусок воздушного круассана. – Что говорят местные? Найдём мы проводника?

– Да. Но сделаем это не в Банги, а несколько дальше. Там, где начинаются блок-посты и кончаются дороги. Пока мы, наверное, сможем обойтись только водителями. Как говорят здешние жители, трудности кроются не только в недоступности территории, куда мы отправляемся, и в дикости животных, которые там живут, но и в том, что в тех местах теперь не очень спокойно. Мы, конечно, вряд ли встретимся с племенами, которые еще не видели белых людей. Скорее (что еще хуже), мы столкнемся с теми, кто вынужден был уйти в глубину джунглей, спасаясь от преследований других африканцев, которые часто эксплуатируют рабский труд пигмеев. Поэтому нас могут встретить не очень гостеприимно.

– Да, ладно тебе… – Алексей был настроен оптимистично. – Сколько мы не читали в интернете об этих местах, нигде не встречали сведений о воинственности здешних обитателей.

– Ага! – Ричард начал закипать. – Мне сегодня бармен рассказывал… Пигмеи, живущие у границы с Камеруном, как раз и опасны. Несмотря на то, что они самые низкорослые люди в мире, любой из них может повалить отравленной стрелой слона. Идешь ты, к примеру, через джунгли, казалось бы, лишенные всяких следов человеческой жизни, как вдруг над тобой просвистит стрела, пущенная с ближайшего дерева… Достаточно, чтобы она тебя царапнула и… прощай, милый свет… Бармен бывал в тех местах и даже видел скелеты слонов, валяющиеся в траве так же буднично, как у нас валяются на улицах пластиковые бутылки из-под колы.

– Но альтернативы-то нет, – резонно заявил Андрей. – Мы же не можем попросить проводников, чтобы они нас отвели в племя, которое живет скрытно, но при этом именно к нашей группе проявит искреннее радушие.

– Вот и есть альтернатива! – Ричард со стуком опустил чашку на стол, пролив на клетчатую скатерть небольшую лужицу смоляного напитка. – Я специально выяснял. Можно доехать почти до самого Камеруна (только придется сделать большой крюк, чтобы по приличной дороге ехать) и попасть в заповедник Дзанга-Ндоки с камерунской стороны. Собственно, там и находятся основные научно-исследовательские базы ученых. И пигмеи там вполне цивильные. Ученые их не обижают. Да и туристы, которые туда приезжают, тоже все привозят подарки. А со стороны ЦАР Дзанга-Ндоки – полная глухомань, хоть и считается территориально тем же заповедником. Какая разница, какой пигмей будет на фото? Их же в лицо никто не знает…

– Потемкинские деревни… – фыркнул Андрей.

– Что? – не понял Ричард.

– Послушай, дружище! – Миша успокоительно положил руку на плечо нашего африканского товарища.– В России когда-то строили образцово-показательные деревни, которые демонстрировали иностранцам, как у нас в стране всё прекрасно. Они назывались «потёмкинскими». Это фикция, понимаешь? Мы уже много раз сталкивались с тем, что многие путешественники выбирают именно тот путь, о котором говорил ты. Они едут за тысячи километров в Новую Гвинею к папуасам, в Латинскую Америку к индейцам, сюда к пигмеям…. Живут в цивильных местах, ходят на организованные театральные экскурсии, фотографируют ряженых аборигенов. А потом привозят «документальное» фото и видео своих выдающихся подвигов. Ведь те люди, которые в России смотрят эти передачи и читают книги, даже не подозревают о том, что наш «герой» до своих «диких» племен ехал два квартала от отеля на удобном автомобиле. Со стороны такие подвиги кажутся вполне убедительными. И дикари голые, и копья вроде настоящие, и боевая раскраска присутствует. А уж когда начинаются страшилки про людоедов и невероятные трудности – мне становится вообще противно. Я против такого карнавала. Во-первых, потому, что основная наша цель – стать очевидцем настоящей жизни первобытного племени. Фото и видео вторичны. Даже если у нас забрать все камеры, нам будет достаточно того, что мы это видели своими глазами. Ну а во-вторых, нам просто противно геройствовать перед друзьями и знакомыми, зная, что ты им откровенно врешь. Поэтому, вариант с театральными плясками у костра, который ты предлагаешь, без обсуждений отклоняется.

Ричард пожал плечами и сказал:

– Горилла перегрызает зубами ружейный ствол с такой легкостью, с какой вы ломаете спичку. А пигмеи готовят такой яд, что одной его капли хватит, чтобы отправиться к праотцам. Вы, безусловно, идете на большой риск.

– Мы не будем легкомысленно подвергать себя опасности, но мы намерены полностью выполнить наш план,– твердо заявил Михаил.– Подтверждаешь ли ты свое согласие участвовать в нашей экспедиции?

Ричард внимательно окинул взором четырех мужчин. В зеленых глазах Андрея отражались рассудительность и самообладание. Выражение лица и даже фигура Саши Фетисова свидетельствовали о его твердой вере в свои силы, которую можно приобрести только путем преодоления опасностей. Таким образом, и Саша, в качестве товарища будущих приключений, вызывал доверие.

Блеск нетерпения, горящий в глазах Алексея, говорил сам за себя.

Когда Ричард взглянул на сложенного как Геркулес Михаила, он

встретил его насмешливый взгляд. Ему показалось, что этот крепкий, словно суковатый ствол дерева русский путешественник смеется над его осторожностью. На лице африканца непостижимым образом вспыхнул румянец.

– Дураки… настоящие сумасшедшие!– пробормотал он,– Но, в самом деле, похоже на то, что с вами можно идти в огонь и в воду!

– Вот и ладно! – подвела итог «мужского» разговора Виктория, – Пока вы спорили, я все время думала, что же такое особенное купить в подарок пигмеям? Может, бусики? И еще мне самой хочется побродить по лавочкам и поискать сувениры.…

И Вика хитро улыбнулась, понимая, что мужчины сейчас мгновенно забудут о своих разногласиях в единодушном порыве уличить женщину в том, что она вечно «думает о всякой ерунде».

Во дворе отеля нас уже ожидали два больших белых джипа, возле которых стояла довольно живописная группа: мсье Сюзерен и водитель микроавтобуса, одетые в деловые льняные костюмы, два стройных парня в камуфляже и еще два худощавых африканца с испуганными и какими-то виноватыми лицами. Господин Сюзерен, увидев нас, приветственно поднял вверх широкую ладонь.

– Доброе утро. Ваш транспорт готов. Водители проинструктированы. Наше министерство дает вам свои лучшие машины и самых хороших водителей. Очень надеюсь, что путешествие по нашей стране будет для вас приятным и оставит наилучшие впечатления.

– Ваша щедрость безгранична! – перевел Мишины слова Ричард.

Сюзерен потупился:

– Не сочтите за неучтивость, но не могли бы вы прямо сейчас оплатить транспортные расходы, чтобы я мог отдать водителям и охране зарплату и выделить им командировочные и средства на бензин.

Что ж, никто и не рассчитывал на то, что щедрость министерства будет безграничной и безвозмездной. Деньги на транспорт и сопровождение мы в любом случае отложили, зато сейчас получили их без хлопот и быстро. Да и машины выглядят вполне прилично. В России, конечно, гостеприимство понимают несколько иначе. Но мы с радостью оплатим труд наших помощников, ибо прекрасно знаем (Ричард просветил), что зарплата даже хорошего работника в ЦАРе редко превышает 50 долларов в месяц, а семьи у всех большие, да и цены на продукты питания и прочие товары ощутимо кусаются. Михаил оглянулся на Викторию, которая по предварительной договоренности команды, была нашим общим казначеем, и Вика отошла в сторону с министерским служащим, чтобы произвести финансовые расчеты.

Перед стартом было решено провести небольшой брифинг прямо в уличном кафе. Сюзерен, достав из пластиковой папочки ксерокопию автомобильной карты, розовым фломастером нарисовал на ней наш маршрут, рассказал о тех пунктах, в которых нам следует останавливаться для ночлега, посоветовал, что купить в подарок пигмеям и сообщил, как в случае экстраординарной ситуации, держать с ним связь. Этот последний пункт был самым коротким: никак! Нет в тех местах связи. Точнее, ее не будет на том отрезке, где мы оставим машины и углубимся в джунгли. То есть, примерно через 471 километр. До границы заповедника Дзанга-Ндоки чуть больше – 630 километров. Но Сюзерен очень сомневался, что джипы в такую распутицу, в сезон дождей смогут подобраться вплотную к границе заповедных лесов и потому, вполне вероятно, почти сто километров нам придется идти пешком.

В свою очередь он тоже захотел узнать, насколько мы подготовлены к таким серьезным испытаниям, что мы знаем о пигмеях, что мы знаем о джунглях и насколько мы отдаем себе отчет в сложности маршрута. Понятно, что ответственность за группу российских авантюристов осторожному министерскому сотруднику нести не хотелось. Доказывать нашу «квалификацию» пришлось Алексею, конечно же, не без помощи Ричарда:

– Мы предполагаем, что Ричард, как коренной африканец, будет нести ответственность за нашу безопасность,– сообщил Леша.– Михаил и Андрей – люди опытные. Они уже несколько раз путешествовали по Африке. Саша тоже не новичок в этом деле, был в Танзании и Кении, и много слышал о Центральной Африке. Но вот Вика и я приехали сюда впервые. Правда, что касается меня, то я не плохо знаком с историей Африки и много читал о ее коренном населении.

Алексей говорил все это почти равнодушным тоном, но хитрый огонек в его глазах выдавал, что он давно предвидел возможность удивить друзей своими знаниями. Поэтому вопросы Сюзерена пришлись очень кстати.

– Гм-м, вы утверждаете, что знаете кое-что о наших народах?– удивленно сказал Сюзерен. – В таком случае, может быть, вы поделитесь со мной своими знаниями? Потому что даже я, специалист министерства культуры, не могу сказать, что в нашей стране часто можно встретить того, кто действительно разбирается в африканских этносах.

Алексей уселся поудобнее, знаком подозвал к себе официанта, заказал холодную колу, затем небрежно положил руку на плечо Александра, сидевшего рядом с ним, и, зажмурив глаза, словно вспоминая, произнес:

– В Центральной Африке насчитывается около десятка основных племен пигмеев. Правда, если мы возьмем в расчет не крупные племенные образования, а то, как осознают себя сами пигмеи, то, боюсь, цифра может сразу подскочить до ста, а то и трехсот названий. Но для нас это не столь важно. Потому как здесь, на маршруте, мы можем увидеть представителей одного из трех основных этносов.

Так, например, есть шанс, что в тех местах живут пигмеи бабонго. Хотя, если я не ошибаюсь, изучать бабонго все-таки лучше в Габоне.

– Да нет, у нас тоже встречаются представители этого племени. – подтвердил Сюзерен. – А вы знаете, чем они отличаются от остальных пигмеев?

– По-моему, – Лёша наморщил лоб, – ничем особо и не отличаются. Так же занимаются охотой, собирательством…. Вот разве что деревни их устроены по-другому. Поселения бабонго состоят из 6 – 8 хижин, каждая из которых может вместить до 20 человек. Эти жилища строятся из грязи – способ, который бабонго переняли у своих оседлых соседей пигмеев митсого. Центральным сооружением в поселении является хижина мужчин, это важный элемент верований бабонго. Структура хижины копирует части человеческого тела, а завешенная задняя часть хижины вообще сакральна. Сюда могут входить только посвящённые люди – баанзи. Вход в хижину намеренно низок, так что каждому входящему приходится склонять голову…

Мы отвлеклись от собственных разговоров и с интересом прислушивались к рассказу Алексея, делая вид, что совсем не замечаем того, что информацию эту Леша зачитывал со своего ай-пада. Сюзерен, похоже, на электронную записную книжку не реагировал и не догадывался, зачем Алексей водит пальцем по экрану маленького плоского монитора. Даже в России ай-пады в то время были редкостью. В ЦАРе их, думается, еще и в глаза не видели. Тем временем, Алексей продолжал:

– Бабонго живут почти исключительно за счёт леса. Охота идёт круглый год, хотя в сезон дождей, как сейчас, задача облегчается, так как передвижения животных становятся более предсказуемыми. В основном охотой занимаются мужчины, и тактика охоты в различных деревнях и семьях может различаться. Мелкая дичь ловится с помощью силков. Лук и стрелы чаще используются для крупных животных, наконечники стрел традиционно смазываются ядовитой пастой из семян каких-то стручков. Но сегодня бабонго часто используют ружья, заимствуемые (вместе с пулями) у соседних бантуязычных племён в обмен на часть ценной лесной дичи. Это может быть даже горилла или слон, если удастся их найти, конечно…. Особенно меня заинтересовали традиционные верования бабонго. И в этом смысле я даже жалею о том, что мы вряд ли сами сможем с ней познакомиться.

– А что там такого? – перебил Алексея Саша, любовно погладив свою видеокамеру и представив, как он будет снимать какой-то уникальный ритуал.

– Бабонго, Сань, – носители религии бвити. Это такая особая система верований, аналог которой мы с тобой наблюдали в Латинской Америки у индейцев. Их вера основана на приёме коры растения ибога, обладающей мощным психотропным компонентом – алкалоидом ибогаином. Было замечено, что употребление ибогаина способно избавлять человека от алкогольной, кокаиновой, героиновой и амфитаминовой зависимости, однако из-за галлюциногенных свойств его использование было запрещено в США и в ряде других стран. В двенадцати других странах мира, в том числе в Канаде, Мексике и здесь, в Африке его клиническое использование разрешено.

Приём ибоги сопровождается длительными ритуалами с танцами, пениями и омовением тела. Именно прошедший обряд инициации бвити становится настоящим мужчиной – баанзи («тем, кто видел другое») с правом пребывания в хижине мужчин. Как ты понимаешь, дамы в ритуале не участвуют. Видения духов предков и получение от них указаний является важной частью опыта инициируемого. Бабонго верят, что они были первыми людьми на земле. Их лес – это также и место, где обитают Макои – духи леса, могущие быть злыми и милостивыми одновременно. Их можно вызывать из лесу барабанным боем, и их нужно ублажать на каждом шагу: для каждого действия есть свой ритуал и бесчисленные формы церемоний.

Например, когда кто-то умирает, его дух, по верованиям бабонго, будет оставаться в деревне и тревожить жителей, поэтому деревня нуждается в очищении. Это делается посредством барабанного боя, танцев и пения. Женщины омывают тело в хижине умершего и заворачивают его в его же прижизненную одежду. Затем мужчины несут покойника в лес для захоронения. Женщины разрисовывают лица белой глиной, и танцами и пениями умиротворяют дух умершего. После трёх дней и трёх ночей плача похороны завершаются. Бабонго имеют репутацию сильных колдунов, и своим знанием леса внушают уважение даже народам банту.

Пораженный знаниями Алексея, Сюзерен приподнялся со стула:

– Что ж, я полностью удовлетворен. Правда, в нашей стране, особенно в той части ее, куда отправляетесь вы, живет совсем иное племя.

– Акка? – уточнил Леша.

– Скорее, байакка… Так, во всяком случае, они сами себя называют. Но я уверен, что и о них вы тоже знаете достаточно, поэтому больше не смею отнимать у вас время. Вам пора в путь, ну а мне на работу.

Алексей остался сидеть за столиком, остальные поднялись и тепло попрощались с улыбчивым Сюзереном.

– Ну, ты даешь! – рассмеялся Михаил, вернувшись к Леше. Сразил дядьку наповал!

– А самое смешное, знаешь что, Миш?

– Что, товарищ этнограф?

– Что про акка я как раз ничего и не знаю. – Алексей грустно улыбнулся. – Вот про других пигмеев в интернете материал есть, а про акка – кот наплакал. Даже как это слово правильно пишется – с одной или двумя буквами «к» – общего мнения у этнографов нет. Так что мы, по-прежнему, отправляемся в путь с завязанными глазами…

–Ну, что-то же ты все-таки узнал?

– Говорю же: с гулькин хвост. И все эти знания нам вряд ли пригодятся. Так, например, я знаю, что акка – кочевые африканские пигмеи, которые живут охотясь. Хотя акка и называют себя байакка (как сказал Сюзерен), они также известны как бэбинзили на западе ЦАР и северо-западе Конго. Они родственны, но внешне не похожи на людей из этнической группы бака в Камеруне, Габоне, северном Конго и юго-западной ЦАР. Маленькая группа акка (известная, как мбути из леса Итури) остаётся в восточном Конго, и найдены сходства акка с племенем мангбету.

–Ничего не понял! – Миша рассмеялся, – Ты мне скажи, теоретик, к кому мы в результате идем? К бакам, к акам, мбутям или мангебтутям?

– Издеваешься? – Леша постарался не обидеться.– А я в Москве чуть голову не сломал, пытаясь понять, с кем же мы познакомимся. Правда, самое прикольное знаешь, что?

– Что?

– Что в течение межледникового потепления пустыня Сахара, будучи еще зелёной, позволяла свободно мигрировать вдоль её южной границы. Следовательно, в течение этого периода состоялась миграция раннего человека, первопредка пигмеев и всей негрильской расы. А европейцы, как говорят, потомки как раз негриллов, а не негроидов (то есть большинства африканцев). Байака, или акка, следовательно, представляют одних из старейших существующих сегодня современных людей. И это значит, что у нас есть шансы встретить нашего с тобой родственника по какому-нибудь стотысячному колену общих прадедушек.

– Так это же здорово! Значит, мы едем не просто к пигмеям. Мы едем на каникулы к родственникам!

Глава четвертая «Реальная Африка»

Наши джипы бодро катили по рыжеватому асфальту, взяв курс на городок Мбаики. Оттуда мы должны будем попасть поочередно в Боду, Бунджоко и Бамбио. Возле поселка Бамбио мы переправимся на пароме через реку Мбаэре, пешком спустимся вниз примерно на сто километров до реки Момбаре (тут-то как раз и находятся самые заповедные места), и выйдем через джунгли к поселку контрабандистов Нола. Оттуда поднимемся вверх уже по другой реке Кадэи до городка Гамбула, где и пересечем границу ЦАРа и Камеруна. В Камеруне, в Йокодуме, если все пойдет по плану, через четырнадцать дней нас будут ждать наши друзья.

– Он шел на Одессу, а вышел к Херсону… – распевал во всё горло Михаил, рассматривая карту с заковыристыми названиями местных деревень. – Это же нормальному человеку просто невозможно выучить и запомнить! Ладно, разберемся. Главное, друзья, чтобы мы не вышли к Херсону… Итак. Пункт первый Мбаики: 03°52'00'' Северной Широты, 18°00'00'' Восточной Долготы. Въезжаем!

Городок, в котором мы предполагали приобрести необходимую амуницию, продукты, подарки и прочее, а так же встретиться с гидом, которого очень рекомендовал мсье Сюзерен, был не просто маленьким. Он был крошечным. И, тем не менее, даже здесь, на двух или трех его улицах было очень заметно социальное расслоение африканского общества. Квартал для «знати», квартал для середнячков и квартал для бедняков. Правда, для того, чтобы эту разницу увидеть, нужно побывать в десятке подобных городов. Неискушенному взгляду все дома кажутся на одно лицо, просто одни чуть новее, а другие – совсем хибарки.

Судя по адресу, который был записан на бумажке одного из водителей, наш гид жил где-то возле центральной площади. Сероватые, в запылившейся побелке домики-коттеджи утопали тут в зелени деревьев и цветущих

кустарников. То здесь, то там виднелись столетние, огромные баобабы –

премьер-министры растительного государства. Сотни пальм кивали зелеными веерами листьев, раскинувшихся на самом верху стройных стволов. Основная торговая жизнь тоже протекала именно здесь. В тени балконов или навесных тентов, перед лавками, сидели на корточках местные торговцы. Судя по лицам, здесь были не только африканцы, но и арабы, и даже индусы. Они не зазывали нас в свои лавки, как это делают торговцы в других, более посещаемых туристами странах Африки, но, завидев наше приближение, спокойно и важно поднимались навстречу. Вдоль узких, кривых улочек наши джипы ехали очень медленно. Мы внимательно рассматривал выставленные товары. Здесь было немало изделий из эбенового дерева, слоновой кости, страусовых перьев, каких-то цветных камней; были здесь и оригинальные африканские ткани – главный предмет местной торговли. Большое внимание всех мужчин нашей команды привлекли к себе темнокожие женщины с необыкновенно правильными чертами лица, красивыми, серьезными глазами, одетые в разноцветные платья и узкие штанишки. На шее, руках, ногах, в ушах и даже в носу они носили разнообразные серебряные или золотые кольца, иногда представляющие большую художественную ценность. Женщины держались подчеркнуто достойно, не стеснялись наших взглядов, но и не проявляли особого интереса.

Дом нашего гида, похоже, стоял на границе престижного района и более бедных кварталов. Во всяком случае, торговцы, у которых водители джипа безостановочно спрашивали дорогу, показывая им бумажку, постоянно махали рукой все дальше и дальше от сувенирных лавок. Им на смену пришли более простые магазинчики, где торговали уже товарами не для приезжих, а для себя: продуктами, одеждой, обувью, всякой хозяйственной утварью. Двухэтажные дома сменили низенькие хижины с маленькими оконцами и кровлями из пальмовых листьев. Небеленые стены этих хижин были сплетены из ветвей и кое-как облеплены кизяком. Горбатые коровы, пасущиеся между домами, напомнили нам Танзанию, где эти удивительно красивые буренки очень распространены.

Поняв, что городок уже почти закончился, а мы так и не нашли нужного адреса, водители повернули обратно, правда, уже по другой улице. Мы попросили их притормозить, чтобы прогуляться пешком и размять затекшие ноги. Нас мгновенно окружила пестрая толпа взрослых и детей всевозможных рас и национальностей с кожей от светло-коричневого до совершенно черного цвета.

Где-то впереди отчаянно загудели наши автомобили, а оставшийся с водителями Ричард, взобравшись на крышу одного из джипов, звал нас, размахивая руками. Следом за ним на крышу взобрался невысокий паренек, лет двадцати пяти, в джинсах и белой футболке с рекламой чего-то культурно-туристического.

– Знакомьтесь. Это Пьер. Пьер – именно тот человек, о котором нам говорили в столице. Правда, есть одна небольшая накладка. Пьер говорит, что ни разу не водил экскурсии дальше Бамбио и что он не очень хорошо понимает пигмейскую речь. Однако у Пьера в Бамбио есть хороший приятель, который торгует с пигмеями и который, скорее всего, согласиться пойти с нами в джунгли переводчиком. Кстати, портеров (носильщиков) здесь тоже не нужно брать. Это дорого.

– А закупать необходимые вещи мы тоже будем в Бамбио? – уточнил Андрей.

– Нет. Покупки сделаем здесь. Сегодня должно быть сухо, и мы сможем правильно упаковать багаж. Боюсь, что по мере приближения к Бамбио, дожди будут идти не переставая, а упаковывать продукты под проливным дождем – гиблое дело.

Мы остановились у дверей небольшого магазина, где нас любезно встретил сам хозяин, стройный и сосредоточенный пожилой африканец, похожий на столичного банковского клерка, как оказалось, родной дядя Пьера. Сделав нам знак следовать за ним, мужчина обошел здание и ввел нас во двор дома, более бедный, но более обжитой, чем стандартный фасад.

– Пьер, угости гостей джагой.

– Рич, кес кё сэ джага? – испугались мы. Ричард только пожал плечами. Попробовать напиток рискнул Михаил.

– Ну как? Что это?

– Джага, она и в Африке джага, – рассмеялся Миша.

Пристроенный сзади здания ангар был доверху заполнен грудами различных товаров. Здесь можно было купить все, начиная с иголки и кончая превосходным оружием.

Покупки отняли у нас почти два часа. Мы выбрали одну большую нейлоновую палатку себе и две палатки поменьше нашим охранникам и портерам. Кроме того, мы приобрели несколько туристических ковриков, москитную ткань, складной столик и складной умывальник из непромокаемого брезента. Вместительные рюкзаки были предусмотрительно взяты из Москвы. По совету Пьера и Ричарда мы выбрали товары, которые будут служить «деньгами» при общении с лесными пигмеями и жителями «цивильных» деревень, которых мы наймем на работу: это было несколько рулонов ярких национальных тканей, стеклянные цветные бусы, называемые туземцами "самэ-самэ" и несколько мотков латунной и медной проволоки. Как сказал Пьер, в отдаленных деревнях всё это очень дефицитный и востребованный товар.

Кроме этого мы купили еще запас одежды, медикаменты, продукты питания, соль, табак и несколько мешков риса и сахара, а так же пару сотен коробков спичек, которые тут же заботливо упаковали в целлофан.

Андрей с Ричардом выбирали товары, Михаил все это упаковывал в рюкзаки и сумки, а Вика аккуратно записывала, куда и что мы положили, чтобы потом, в случае надобности, всё можно было легко найти. Алексей очень приглянулся владельцу лавки, которому сообщили, что Леша в Москве тоже занимается торговлей. И теперь он был вынужден согласиться на приглашение хозяина выпить по чашке кофе в соседней кафешке, дабы обсудить перспективы развития торговых комплексов в условиях мирового кризиса.

Все рюкзаки и ящики упаковали в огромные водонепроницаемые красные герметичные пакеты, закрепили их на крышах джипа и, еле живые от усталости, отправились на ночлег в небольшой мотельчик.

Поспать, увы, не удалось. Оказалось, что постели кишмя-кишат кровожадными клопами!

– Репелленты, блин! – хлопнул себя по лбу покусанный и отчаянно чешущийся Ричард. – Нужно достать репелленты!

– Мешок под номером четыре. На дне… – невозмутимо прочирикала Вика и, не дожидаясь спутников, ушла ночевать в джип.

Ругая собственную рассеянность, её примеру последовали и остальные. Ричард решил провести еще одну ночь в баре. Благо теперь он мог совершенно спокойно спать днем, доверив руководство экипажами машин Пьеру.

Глава 5. «Точка невозврата»

Едва огромный оранжевый диск солнца медленно выполз из-за горизонта и стал лениво, словно сонная негритянка, разливать вокруг себя белесое молоко рассвета, наши джипы рванули в путь. Рыча и расплевывая вокруг колес комочки красноватого песка, которым был присыпан асфальт, машины уносили нас все дальше и дальше от Мбаики. Ночью опять шел дождь, и деревья у обочины дороги выглядели умытыми и свежими.

– Это был даже не дождь, – прокричал с крыши джипа Пьер, – так… дождик!

– Ты не простудишься там, наверху?

– Что ты, Ричард! Это внутри у вас холодно, а здесь вот-вот начнет припекать. Сейчас уже половина девятого!

– Как половина девятого? Мы же выехали на рассвете… – не поверил Михаил, который, собственно говоря, и просил Ричарда побеспокоиться о проводнике. Ведь тот, возможно, оседлал джип сверху, боясь потеснить путешественников.

– Так у нас тут светает-то поздно. И закат наступает рано. Это, кстати, сильно усложнит наши планы. Ведь на всё про всё у нас с вами будет часов восемь светового дня. А без света в джунглях много не попутешествуешь… Темно, как в могиле.

– Да уж… Нам это хорошо знакомо. И на Амазонке с этим сталкивались, и в Папуасии.

– Боюсь, что такой темноты вам видеть не доводилось. Впрочем, скоро вы в этом убедитесь сами.

Время текло незаметно. Мы ехали вперед, минуя небольшие деревеньки, приютившиеся у обочины дороги, отмечая на карте те городки, о которых говорил Сюзерен, и которые были как две капли похожи на Мбаики. Примерно часам к четырем дня Пьер, барабаня босой пяткой по лобовому стеклу джипа, попросил остановиться.

– Идите ко мне все! – позвал он с крыши.

Мы выбрались из машины, разминая затекшие ноги и втягивая шеи в воротники, за которые так и норовили пробраться струйки теплого дождя. Завернутый в целлофан и напоминающий египетскую мумию Пьер, пританцовывал на крыше джипа. В руках у него поблескивала хромом старинная подзорная труба. И где он только умудрился достать такой раритет.

– Гляньте-ка, мсье, и вы сразу повеселеете,– воскликнул Пьер,

вручая нам свою подзорную трубу, через которую минуту назад сам осматривал окружающую местность.

Михаил первым взобрался на крышу и посмотрел в указанном направлении. Вдали он увидел серебряную гладь небольшого озера, а, может быть, и реки. Над лесом, буйно разросшимся на его берегу, виднелись столбы дыма. Не было сомнения, что там находилась какая-то безымянная негритянская деревушка. По ущелью, ведущему к подножию холма, на вершине которого стояли наши машины, шагали шесть человек с карабинами на плечах. Их одежда свидетельствовала о принадлежности к военной службе.

– Что там, внизу?– не отрывая глаз от окуляра поинтересовался Миша.

– Последний блок-пост после Бамбио. Собственно говоря, это всё еще Бамбио, точнее, его окраины. Здесь мы на пароме переправимся через Мбаэре. Пойду, почирикаю с офицерами. Если паром на той стороне реки, ждать его мы можем сутки. Расписания здесь нет. Можно попросить, чтобы они пальнули пару раз из карабина и тогда паромщики обязательно среагируют. Но чтобы просить – нужно отблагодарить. Это понятно?

– Сколько? – выглянула из окна джипа Виктория.

– А сколько не жалко… И еще.. Здесь я с вами тоже попрощаюсь. Буду на попутках возвращаться домой. Дальше вы уже сами.

Вика протянула африканцу деньги. Его глаза радостно вспыхнули, как только тонкая пачка купюр была пересчитана, но хитрюга тут же скорчил скорбную мину:

– Это очень и очень мало, буана (госпожа)… Это смешно, как мало… Солдатам – да. Туда-сюда сойдет. И то, я сильно сомневаюсь…. Но мне надо платить отдельно.

Ричард, который был вынужден всё это переводить, покраснел от досады, забрал у Пьера деньги и решительно отправился к военным. Расстроенный проводник, опасливо поглядывая на мощную спину Ричарда, предпочел остаться у джипа.

Возвратился наш африканский приятель уже буквально через пять минут:

– Есть две новости: хорошая и плохая. С какой начать?

– С хорошей, естественно!

– Этих двухсот долларов хватит, чтобы купить себе в помощь все население Бамбио. Солдаты от денег отказались, взяли только 10 долларов за переправу двух машин и даже выписали билеты. Кстати, Пьера они прекрасно знают. Он приезжал сюда несколько раз с англичанами и французами. Это были какие-то ученые и съемочная группа БиБиСи. Лейтенант клянется, что обычная такса за услуги нашего приятеля – 10 долларов за трансфер от Мбаика. Так что решайте сами, сколько мы ему заплатим?

– Отдай пятьдесят, – отмахнулся Михаил. – Не пожадничал бы, получил бы всю сумму.

– Если эта новость хорошая, то какая плохая? – Андрей принципиально игнорировал всё, что касалось денег.

– А плохая заключается в том, что паром находится на том берегу и у него оборвались тросы. Ремонт идёт уже два часа. Закончится он – вот-вот. Но это предварительная информация. Зная моих земляков, могу предположить, что и ночевать нам придется в Бамбио.

– Если бы у нас было больше времени, ничего плохого в том, что мы познакомимся еще с одним городом не было бы… – вздохнул Алексей. – А так, из пятнадцати дней уже три вычеркнуты…

– Да ладно, хорош киснуть! – Мишино хорошее настроение ничего не могло испортить. – Бамбио, так Бамбио. Вот вернемся домой, будет хоть что вспомнить. И книга очередная получится интересней.

– А название уже придумал? – Андрей забросил на плечо ремешки сразу от трех фотоаппаратов.

– А чего тут думать? «Пятнадцать мгновений весны». Ведь сегодня у нас 28 мая, не так ли?

– И что? Плагиат это, брат….

– Тогда как-нибудь по названию здешних прерий…. На какой реке стоял наш отель?

– Убанги

– Классно! «Зов Убанги»… Пойдет?

– Спрашиваешь!

Бамбио – рыболовецкий поселок, и главный товар на городском рынке здесь, конечно же, рыба. Названия у рыбы странные – ни до, ни после мы подобных не слыхали. Хотя по виду некоторые рыбёхи напоминали небольших сомиков, а другие – знаменитую доррадо. Но самой вкусной рыбкой здесь считают нильского окуня. Рыба эта вкусная, ароматная, с плотным белым мясом и небольшим количеством косточек.

Благодаря своему особому «пограничному» положению внутри страны, Бамбио превратился в город-рынок, где встречаются торговцы сразу трех областей Центрально-Африканской республики. С юга и с северо-запада сюда приезжают те, кто стремиться выгоднее продать местные товары и приобрести то, что доставляет столичное купечество. Непрерывный товарообмен происходит почти круглосуточно. Сюда из Банги везут дефицитную соль, а так же просо, сорго, рис и сахар. Из прибрежных селений – рыбу, батат, лук, ямс и сосуды-калебасы, сделанные из тыквы. Нередко здесь можно встретить и запрещенный товар – диких птиц и редких экзотических зверушек. Ну и, конечно, здесь полным полно текстиля. Откуда он поступает и куда направляется – мы так и не разобрались. Ткани не залеживаются. Из них в швейных мастерских, расположенных прямо на берегах реки, местные «кутюрье» с легкостью создают традиционные одеяния – разноцветные платья и рубахи. Смотрятся они очень нарядно. Да и как показало время, служат довольно долго. Во всяком случае, у каждого из нас дома до сих пор есть африканские наряды, в которых так здорово принимать гостей…

Исходя из сказанного, понятно, что самая многолюдная часть города – это большой рынок, почти вплотную примыкающий к реке и начинающийся где-то в центре поселка. Здесь одни торгуют, другие покупают, третьи заняты лодкостроением, четвертые стирают, моют посуду, купают детей. Местные дамы вполне доброжелательно отнеслись к нашим попыткам запечатлеть на фотокамеру их банно-прачечные процедуры, они грациозно позировали, потрясая мокрым бельем.

Здесь же, на берегу Мбаэры, мы простились со своей светлой мечтой – искупаться в африканской реке. Запах исходящий от воды, её цвет и то, что в ней в изобилии плавало, напрочь избавили нас от этой блажи.

Движение на дорогах оказалось оживленным. А что вы хотите? Самый разгар торгового дня. Население, в основном, передвигалось на велосипедах и стареньких мопедах, заглушая керосиновыми выхлопами естественные запахи города.

А запах – это, конечно, нечто! Канализация в Бамбио открытая – стекает к реке по желобам вдоль улиц. Козы, бараны, ослики – полноправные городские жители. Продуктами их жизнедеятельности щедро удобрены улицы. Как можно догадаться, пахло повсюду не фиалками… Но, местных жителей это ничуть не смущало. Более того, навоз – продукт ценный, используемый, как одна из составляющих, при производстве кирпича.

Необожженный, высушенный на воздухе кирпич – саман изготавливают из глины с добавлением соломы, мякины и навоза. Здания, построенные из такого кирпича, в странах с сухим климатом стоят сотни лет. Но здесь, где девять месяцев в году идут дожди, – кирпичу не устоять: стены оплывают, и ремонт дома становится, как в Советском Союзе – перманентным и бесконечным. А потому – кирпича нужно много и делают его прямо на городских улицах. И, конечно же, строят из такого кирпича лишь общественные здания и дома для самых состоятельных горожан. Помимо канализации, в Бамбио есть еще один источник тошнотворного запаха – это упомянутый выше продуктовый рынок, а точнее – мясные и рыбные его ряды. Вид местного мяса поверг нас в ужас – пожелтевшие, усаженные мухами останки, комья жира, горки внутренностей лежали на палящем солнце и отчаянно воняли. Тут же потрошили рыбу, продавали овощи, приготовляли в огромных чанах какие-то нехитрые блюда.

Понятно, что предложение присмиревшего Пьера, предложившего перекусить в местной кафешке под открытым небом мы отвергли. Кстати, наш хитрюга-проводник, получив свой полтинник, совсем не расстроился. Наоборот, увидев, что никто его особенно и не ругает, Пьер приободрился и даже не вспоминал, что собирался в обратный путь. Он даже выразил желание добраться с нами до самой границы заповедника Дзанга-Ндоко (понятное дело, чтобы защитить нас от всех врагов и напастей) и на наших же джипах вернуться обратно, в то время как мы будем штурмовать дикие джунгли.

Решив, что от добра добра не ищут, мы приняли предложение. Между тем, городок продолжал жить своей повседневной жизнью и, казалось, даже не обращал на нас ни малейшего внимания. Подумаешь, европейцы – мало ли таких здесь поперебывало во времена французской колонизации. Разве что дети, для которых белые люди были все-таки в новинку, радостно сопровождали наши машины, да торговцы, бросаясь почти под колеса активно старались продать нам свой товар – связку бус, браслетов или деревянные фигурки. Были среди них и такие, которых впору снимать в кино, в каком-нибудь блокбастере о контрабандистах. Они таинственно подмигивали нам, затравленно оглядывались по сторонам и, приложив палец к губам, начинали копошиться в складках своего рубища, продолжая озираться, пока не извлекали на свет божий замызганную тряпицу. Все, мы уже в нетерпении! Заинтригованы! Что же там? Алмаз размером с голубиное яйцо (ведь ЦАР – страна алмазных копей)? А может доселе невиданный артефакт невероятной ценности? Медленно, очень медленно разворачивается тряпица. «Что, что там у тебя???!!!! Мы уже это хотим!» – чутко откликается любопытство. Покровы спадают, и на грязной ладошке торговца поблескивает очередной браслетик, каких вокруг тысячи.

Улочки в городе узенькие, не мощеные. Железобетонные конструкции встречаются редко. За последние тридцать-сорок лет – ничего не изменилось. Только добавились провода и кое-где – тарелки спутниковых антенн. Дома в основном одноэтажные, редко – двухэтажные, застройка тесная – стена к стене. Даже мэрия и небольшая церквушка стоят не на площади, а окружены домами.

На улицах города, как мы уже говорили, в этот час полно народу. Большая часть жизни местного населения проходит под открытым небом. Пылища кругом неописуемая. Это сейчас, когда нет дождя. Ночью и утром дороги превратятся в каток: местная глина очень жирная и скользкая. Стоит ее намочить и без сноровки уже не пройти. Но все эти неудобства меркнут перед колоритом невероятных персонажей, попадавшихся нам на каждом шагу: высокие, статные мужчины в пестрых свободных одеждах – длинных широких рубахах, как правило, голубого или зеленого цвета, часто с вышивкой у ворота и на кармане, широких шароварах с манжетами внизу. Симпатичные чумазые ребятишки с гиканьем бегают по улицам в основном голышом. Стройные красивые женщины щеголяют в ярких нарядах, с невероятными прическами, потрясающей осанкой и прямой, как струнка, спиной. А какие лица!! Глаз не оторвать.

Если жизнь вокруг порта и базара бьет ключом, то в остальных частях города все гораздо спокойнее. Районы, удаленные от центра города, это, по сути – сплошные трущобы.

После прогулки по центру, мы возвратились к джипам, скучающим на берегу реки. Здесь, в ожидании нашего возвращения, столпились самые предприимчивые торговцы. Не задумываясь о том, нужно ли нам это, продавцы бесхитростно притащили буквально всё: утиль, ветошь, посуду, керосин, овощи, сетки с арбузами и апельсинами, огромные связки бананов, корзины, тазы и прочий нужный скарб, даже колдовские причиндалы – коренья, травы, порошки, амулеты и так далее. Ожидая нас, они развели прямо на дороге небольшой костерок и кипятили на нем чай в старом алюминиевом ковшике. Народ чувствовал себя совершенно расслаблено – кто-то ел, кто-то сидел в придорожной пыли, кто-то сладко спал. Крепкий запах и жаркое солнце никого не смущали. Происходящее вокруг уже нас не удивляло и даже начало нравиться.

Чтобы ожидания торговцев не оказались совсем уж напрасными, мы закупили у них ящик минеральной воды и попросили Пьера отвезти нас в какое-нибудь цивильное место пообедать. Пить и есть хотелось неимоверно!

Обеда мы ждали долго. Неспешный образ жизни здешних обитателей распространялся на все сферы деятельности. Обслуживание в ресторанах и кафе – не исключение. Неблагоразумно отказавшись от знаменитой рыбы-капитана, нам пришлось вгрызаться в железобетонную говядину с картошкой фри, стараясь не вспоминать про рыночные мясные ряды… Эх, знать бы, что нас дальше ждет – уплетали бы за обе щеки!

– Паром готов! – словно тени из-за белой занавески кафе выскользнули давешние паромные стражи. И как они только нас нашли?

– Отлично! – Ричард взглянул на часы. – Еще примерно два часа до заката. Тридцать минут на переправу и полтора часа на то, чтобы добраться до какой-нибудь деревушки по ту сторону реки.

– Кстати, сегодня день, когда мы должны пить лариам! – вклинился Леша. – А жаль. Так бы хорошо тяпнуть виски, по поводу прощания с цивилизацией.

– Так в чем проблема? – быстро принял решение Михаил. – Сегодня выпьем джин. Тоже ведь средство от малярии… А лариам – уже завтра. И вообще, он страшно вреден для печени.

– Ага! А джин, соответственно, полезен… – Андрей не пил совсем, поэтому ему было всё равно. Впрочем, к таблеткам он относился так же неприязненно как и к спиртному.

– Не порть настроения, трезвенник, – Миша открутил пробку у небольшой походной фляжки. – По тридцать капель и на закуску легкий душ из репеллентов.

– Репелленты… Мешок под номером четыре. На дне… – на автомате проинформировала приятелей Вика, допивая банановый шейк.

Рассмеялись все, включая Пьера, который удивительно быстро учил русский язык и уже вовсю вставлял в беглую французскую речь слова «брат», «Петрович», «ё-моё» и «Сашья, сними это»…

Глава 6. «Ударим автопробегом по бездорожью и разгильдяйству!»

—Гони! Быстро! – заорал Пьер водителю первого джипа, едва наши машины выехали с шатких досок парома. – У нас в запасе всего час светового времени и примерно два часа до ливня.

– Сколько до места?

Мы с тревогой всматривались в узкую просеку, уходящую в лес, мгновенно, сразу же после переправы превратившийся из разрозненных красивых деревьев в сплошную стену непроходимой чащи.

– Сто с лишним километров.– Ричард с тревогой поглядывал на Пьера, и мы подозревали, что он переводит нам далеко не всё, что слышит от земляка.

– Да сто раз успеем…– Андрей, опытный водитель, виртуозно владеющий техникой прохождения даже самых сложных трасс, был совершенно спокоен.

– Странная дорога какая-то… – Алексей, высунувшись из окна джипа почти наполовину, рассматривал плотную паутину лиан и лиственной поросли, которые опутывали стволы величественных деревьев, превращая обочину в монолитную стену. – Двум машинам здесь точно не разъехаться. А что будет, если мы с каким-нибудь грузовиком встретимся?

– Будет плохо. – Ричард закурил, чего он прежде в автомобиле никогда не делал. – Это, по сути, не дорога, а вырубка. Во времена французской колонизации здесь велись лесозаготовки. В Европу вывозили самые ценные сорта древесины, которые ценятся почти на вес золота. Джунгли прорубались просеками, которые вели к лагерям лесозаготовителей и основных складов. Понятно, что рассчитывались просеки так, чтобы пройти могло от силы два автомобиля. То есть, разъехаться. Но вот уже пятьдесят лет как французы отсюда ушли, джунгли постепенно наступают, а дороги не ремонтируются. Думаю, что еще тридцать-сорок лет и проходимыми станут только центральные трассы страны. Остальные поселки и деревушки останутся в полной изоляции…

Джипы подпрыгивали на ухабах и, словно пьяные, шатались из стороны в сторону, хотя, на первый взгляд дорога казалась относительно ровной.

– Это обманчивое впечатление, – авторитетно заявил наш проводник.– Это мимикрия. У меня большой опыт общения с коварными африканскими дорогами и я уверен, что стоит пойти дождю, как это ровное, казалось бы, красное покрытие из глины и песка превратится в изрытое провалами и трещинами ущелье.

Глина – это, вообще, пожалуй, самое сложное и непредсказуемое покрытие из всех существующих. Дело не только в том, что ровный покров смеси из пыли и глины скрадывает рельеф и маскирует бугры и канавы, основная его опасность в другом. Французские ученые, плотно занимающиеся изучением свойств глины, насчитали в Африке около семидесяти(!) её разновидностей. В зависимости от температуры и плотности такое дорожное покрытие способно менять свои свойства до противоположных. Так, например, в период дождей, особенно через два-три месяца после начала ливней, глина очень липкая и тяжелая, при этом ее коэффициент сопротивления качению настолько высок, что не уступает рыхлому сухому песку. Пока дожди идут нерегулярно (утром сухо и жарко, ночью холодно и дождь) – то такая чехарда превращает дорогу в «манную крупу», глина спекается в небольшие гранулы и становится серьезным препятствием, машины буксуют на ровном месте – им не за что зацепиться. В сухие периоды, когда нещадно палит солнце, влага испаряется, а глина снова меняет свои свойства: теперь это мельчайшая дисперсная пыль. В отсутствии ветра она выглядит как настоящее шоссе, взрослый человек легко передвигается по ней, даже не оставляя следов. Но кажущаяся твердость обманчива, стоит только провернуть колесо, как пыль разлетается и машина, провалившись, оказывается обездвижена, практически без шансов выбраться самостоятельно. Но это еще не все сюрпризы которые может преподнести глина. Мы попали в самый плохой момент. Сейчас глина образовала наст. Чем чаще перепады температур и чередование дождей и жары, тем больше слоев наста формируется на дороге. Получается настоящий слоеный пирог. Обычно наст не настолько толст, чтобы выдержать вес грузового автомобиля, поэтому он легко подламывается, автомобиль оказывается в ситуации парохода скованного льдами. Единственная возможность выбраться из такой западни – продалбливать наст вокруг машины и вытаскивать ее обратно на твердое место.

Особенно трудно ехать в дождь. Видимость падает до нескольких метров, что делает передвижение на скорости (требуемое для прохождения провалов) невозможным. Но останавливаться тоже нельзя – стоящая машина моментально оказывается затянутой в жирное болото глины. Африканцы обычно и не дергаются, если попадают в подобную западню. Они останавливаются и ждут помощи. Теоретически, если они выехали из одного пункта и не добрались до другого, значит засели. И рано или поздно помощь придет. Правда, при местной связи и расторопности, ждать иногда приходится неделями и даже месяцами.

– Класс! – Алексей искренне возмутился. – Ты сам говорил, что от деревни до деревни тут сто, ну, пускай даже двести километров. Чего ждать у моря погоды? А самому смотаться за помощью – слабо?

Ричард грустно улыбнулся:

– Ни в коем случае не следует отправляться в путь в одиночку. Это опасно для жизни. Тут полным полно диких зверей, встреча с которыми, как правило, кончается их победой. Если только у тебя нет с собой пяти карабинов с полными магазинами. Ну и, кроме того, как бросишь машину? Да ее же моментально разворуют.

Словно подтверждая страшную рассказку, которую мы только что услышали от Ричарда, небеса разверзлись и на землю стеной полил дождь. Световой день окончился в одну секунду, словно кто-то там, над нами, в облаках, просто щёлкнул выключателем. Видимость не превышала 10 метров, как сказали бы пилоты: – «видимость ноль – идем по приборам»… Мы где-то читали, что человек в диком лесу переживает две радостные минуты. Первую – когда понимает, что его мечты сбылись, и он попал в мир не тронутый цивилизацией, а вторую – когда, выдержав борьбу с жестокой природой, с насекомыми, малярией и собственной слабостью, возвращается в лоно опостылевших (вот глупость-то!) городов.

Что касается нас, то пока мы всё еще находились в состоянии эйфории первооткрывателей. Дождик шумел за окном, в джипе стоял аромат хороших сигар, которые так любил Михаил и янтарных груш, купленных на рынке.

Но уже через несколько секунд наша машина подпрыгнула, тяжело шмякнулась об землю, взревела всеми колесами, разбрызгивая вокруг себя фонтаны жидкой грязи и прочно встала. Почти уткнувшись в наш задний бампер, остановился и второй джип, в котором ехали охранники и Саша с видеокамерой.

– Доездились! – Михаил беззлобно матернулся, рефреном раздались синхронные ругательства Пьера и Ричарда.

– Сколько мы успели пройти? – поинтересовался Андрей, пытаясь разглядеть в чернильной темноте хоть что-то.

– Километров сорок…

– Значит, осталось столько же?

–Да, наверное. Или чуть больше…

– Может быть, есть смысл заночевать в лесу, а утром, когда подсохнет, добраться до деревни?

– Стоять ни в коем случае нельзя! – Ричард, кряхтя, выбрался под дождь. – Засосет по самую крышу. Впрочем, может ты и прав. Выбраться – без шансов…

Наш приятель не спеша обошел джип, пару раз пнул колеса, которые почти наполовину скрылись в жирной жиже и снова влез в автомобиль.

– Какая-то идиотская ситуация! – Михаил начал закипать – Стоять нельзя. Ехать – невозможно. Ведём себя как блондинки, чудом зарулившие на Ламборджини в кукурузное поле…. Это же вездеходы. Джипы! Давайте выбираться…

Мы горохом посыпались на улицу. В машинах остались водители, Вика и Пьер с Ричардом.

Андрей закатал штанины выше колен и присел в грязь, оглядывая колесо:

– Миш! У них полный привод отключен! Ерунда какая-то. Ричард! Спроси у водилы, зачем он это сделал?

– Андрэ! Он говорит, что хозяин ему разрешает включать полный привод только в самой крайней ситуации!

– А здесь у нас что? Курорт на пляжах Лазурного берега? Какой он еще крайней ситуации ждет? Сейчас переключу, и пусть газует помаленьку, мы сзади толканем. Кстати, на всякий случай, пусть достанет топор и лебедку. Возможно, они нам пригодятся…

В джипе повисло неловкое молчание, которое затем сменилось темпераментной французской бранью. Михаил не выдержал:

– Что у вас там?

– У нас тут нет никаких тросов, лебедок и топоров.– Ричард выглянул в окно. – Они об этом не подумали… Топоры им дают только в самом крайнем случае…

– Твою мать…

– Ладно! Андрюха, Леша, давайте толканем…

Мы обошли джип и встали сзади.

– Ричард, а вы с Пьером не соизволите выйти и помочь? – Михаил мгновенно вымок под проливным дождем, впрочем, как и все мы, что никак способствовало проявлению добродушия.

– А надо?

– Вышли быстро из машины! – теперь завелся и Алексей. – И охранников разбудите. Пусть тоже помогут. Нам еще и их джип выталкивать!

– Миш, послушай…– Андрей замер, подняв вверх указательный палец и повернув голову с налобным фонариком в сторону плотной стены леса. Сквозь ровный шум дождя прорывались знакомые и одновременно будоражащие воображение звуки. Темнота окутывала душным, мокрым и колючим одеялом, а где-то, казалось, всего в нескольких сантиметрах от нас начался оглушительный концерт. Жабы и лягушки, сверчки и москиты, квакая, треща и жужжа, составляли мощный многоголосый хор. Время от времени раздавался пронзительный визг дикой кошки, то тут, то там слышался тревожный писк птиц, спугнутых с места ночными мародерами джунглей.

– Чегой-то они так возбудились? – Алексей прижался спиной к автомобилю.– Проголодались?

– Еще бы! – Миша оглушительно захохотал. – Мало того, что целых две машины готовой еды, так еще и перепуганная дичь в нашем лице по непролазной грязи далеко не убежит…

– Иди на фиг, – беззлобно ругнулся Алексей и уперся плечом в джип.– Мы будем толкать или как? Я, что, самый сильный тут?

– А почему нет? – Андрей был настроен философски. – Это, смотря в чем силу мерять. В размере бицепсов или в кубических сантиметрах серого вещества…

Африканцы, поеживаясь под дождем и обреченно оглядываясь, вышли из теплого нутра машин. Уверенней всех держался Ричард. Он как-то сразу дистанцировался от своих земляков и доверительно прошептал Мише на ухо:

– Вы с ними построже будьте. Африканцы не очень любят работать.

Мы облепили передний джип словно муравьи, водитель завел двигатель, холодная жидкая глина брызнула из-под колес прямо на нас. Джип, воя и плюясь, прочно сидел в грязи.

– Стоп машина! – Закричал Миша – Петрович, как ты думаешь, получится у Ричарда перевести нашим африканским друзьям басню про лебедя, рака и щуку?

И действительно, наше взаимодействие по выталкиванию автомобиля напоминало знаменитый ритм синкопы. Сначала мы втроем, скользя по земле, ударным ритмом толкали машину. Затем, вразнобой, не заботясь ничуть о синхронности действий, в партию вступали Пьер и охранники, каждый со своим самостоятельным «тыком».

– Они же в армии служат! Или их деды не гоняют? – возмутился Алексей. – Эй, салаги, как там будет, по-вашему? Ан, дё, труа, алле! Раз, два, три, взяли!

С пятой попытки действия стали более согласованы. Однако, джип, всячески противясь освобождению, всё глубже и глубже всасывался в грязь. Глина была такой скользкой, что ходить по ней можно было только в раскоряку, аккуратно и внимательно переставляя ноги.

– Нужно освободить салон и найти валежник, чтобы накидать его под колеса…

Сонная Вика, медленно, словно сомнамбула, стала вынимать из машин вещи и складывать их у обочины. Водители полезли на крыши стаскивать тяжелый багаж, закрепленный там. Мы, тем временем, отошли в сторону, пытаясь отыскать какие-нибудь палки или наломать веток. Последнее оказалось совершенно глупой затеей. Изящные ветви лиан (чуть тоньше детской руки) гнулись, изворачивались, но никак не ломались. Под ногами мы нащупывали опавшую листву и какие-то мельчайшие прутики, которые никак не годились для наших целей. Думать о том, чтобы взобраться на дерево и отломить более крупные ветви не приходилось. Во-первых, ветви начинались метров за семь-восемь от земли. Во-вторых, влажную и прочную древесину своими силами сломать бы не удалось ни за что. В лучшем случае, мы бы просто попрыгали на ветвях, как на батуте, в худшем – скатились по ним, прогнувшимся, прямо на землю.

– Надо идти вперед и искать. Вдруг в этой глухомани отыщется поваленное дерево, или что-то более или менее подходящее.

Михаил был настроен решительно. Сдаваться наши люди не привыкли.

– Ха! – Хмыкнул Ричард громовым басом.– Да тут мы никогда ничего не найдем! Это дикие места!

– Знаешь, дружище, это и в твоих интересах тоже, чтобы нам повезло, – тон Андрея не предвещал ничего хорошего. – Ладно, мы лопухнулись, не проверили наличие топоров и лебедок… Но ты же вырос в этих краях. Кому, как ни тебе должно было прийти в голову, что здесь в порядке вещей не беспокоиться об элементарной безопасности? Сам знаешь, в России, особенно в районах с плохими дорогами, водилы укомплектованы под завязку. Они, если что, и себя спасут и еще других.

– Тут всегда страхуются только в самом крайнем случае…

– А у нас, что? Пикник на обочине? Какого еще крайнего случая нам нужно ждать?

– Андрюха, брось…. Ты же понимаешь…. Это – Африка. Давай-ка сходим вперед. Посмотрим на дорогу, а заодно глянем, может, всё-таки найдем что-нибудь.

Миша повернул регулятор фонарика на дальний свет, натянул на голову полиэтиленовый пакет и, стараясь держать равновесие, заскользил вперед.

Мы потянулись за ним.

Правы те, кто утверждает «ищущий да обрящет»… Не успели мы отойти от застрявших машин, как в неровном свете налобного фонарика на обочине мелькнуло нечто, столь неожиданное, что мы даже не сразу поверили в удачу… Это был брошенный и полуразрушенный блок-пост, которых по дороге мы уже встречали довольно много.

Мы еще не рассказали вам о золотом правиле (или праве) «сидящего на бревне»? Нет? Тогда слушайте.

Тысячи гектаров дикого леса в ЦАРе, как и в соседних Конго и Камеруне, чаще всего бесхозны. Однако, с момента появления колонизаторов, когда были проложены дороги, местные жители стали воспринимать участки вокруг этих дорог как нечто, весьма ценное. Во-первых, там изредка можно было поднять упавшие с проезжающих машин коробки и свертки. Без разницы, что в них находилось. Это – добыча! Во-вторых, аборигены очень быстро поняли основной принцип шлагбаума на дороге – пропускать за вознаграждение. Поэтому, как только французы ушли из джунглей, участки вокруг дорог были поделены между отдельными племенами и даже семьями. Те, кто был побогаче, строили для своих «таможенников» на обочине хижины. Более бедные просто перегораживали дорогу поваленным деревом и усаживались на него. При приближении машин бревно приподнимали и оттаскивали в сторону. За плату, естественно. Правда, бизнесмены из аборигенов вышли некудышние. Частенько, утомившись сидеть на бревне, они уходили в свои деревни и освободившееся бревно тут же занимали соседи. При возвращении конфликтов не возникало. Ведь правило едино для всех: кто сидит на бревне – тот и начальник. И вот уже бывшие владельцы пропускного пункта были вынуждены доставать кошельки за проход и проезд по «чужой» дороге. Правда, никто не оставался в накладе. Прошляпивший хлебное место уходил дальше и основывал новый блок-пост.

Но случалось и так, что по каким-то дорогам транспорт переставал ездить вообще или проезжал крайне редко, поэтому таможенные терминалы считались нерентабельными и их оставляли, чтобы найди более оживленную трассу.

Вот на такую оставленную и разрушенную хижину мы и наткнулись. Палки, из которых она была сложена, рассыпались при легком толчке. Поэтому материала для сооружения наста под колеса у нас оказалось предостаточно. Мы раз восемь ходили туда-сюда, перенося охапки довольно длинных и тяжелых палок.

Дальше дело пошло веселее. Как вытаскивать машину из грязи при помощи таких нехитрых приспособлений все в России знают прекрасно. Не прошло и десяти минут, как оба джипа были освобождены. К тому времени мы уже были до ушей перепачканы в грязи, но это как-то не портило общего бодрого настроя. Поклажа была возвращена на место и автомобили тронулись в путь.

Почти километр мы ехали без приключений. И вдруг… Ну, конечно же, новая яма, новая остановка и новые «ласковые» слова в адрес небесной канцелярии, так не вовремя разверзшей свои хляби. Процедура полной выгрузки багажа и коллективного выталкивания повторилась снова. В этот раз мы почти сразу же отправились на поиски валежника, прихватив (для увеличения радиуса поисков) двух водителей. Брошенной хижины не нашли, зато наткнулись на полусгнившее поваленное дерево, от которого легко отделились крупные ветви.

На третий раз, и опять метров через пятьсот, наши нервы не выдержали.

– Мы проехали всего ничего. С такими темпами мы все четырнадцать дней проторчим в этом болоте! – Леша нервничал, вытаскивая на обочину капитально испачканные красной глиной вещи и даже не особо выбирая место, кидал их прямо в грязь.

– Миша, глянь!

Петрович присел у колеса джипа.

– Что за хрень?

– Они опять отключили полный привод…

– Какого лешего?

–Ричард! Пьер! Кто это сделал?

– Водитель сказал, что в инструкции написано «отключать после использования. Использовать полный привод в крайних случаях»…

– Андрюха, ты давно слышал, как я матом ругаюсь? Потерпишь?

– Да ладно… отведи душу…

Плюнув на сопротивление Ричарда и особенно Пьера, быстро провели рекогносцировку. После того, как автомобили были в очередной раз освобождены из топкого плена, за руль первого джипа сел Андрей, а Михаил сменил водителя во второй машине. Алексей взгромоздился на подножку передней дверцы справа от Андрея, чтобы стоя высматривать возможные «засады» на дороге, Саша Фетисов проделал то же самое, но уже в Мишином экипаже.

Дело пошло веселее. Большой опыт езды по нашим отечественным дорогам (точнее, бездорожью) еще в советское время, виртуозное владение техникой вождения позволили нам, благодаря смене шоферов и штурманов, проскочить за ночь почти девяноста километров. Конечно, совсем без эксцессов не обошлось. Минимум три раза еще машины попадали в патовые ситуации, и мы их выносили буквально на руках. Но ведь и паузы безостановочной езды удлинились аж до тридцати километров. И это была достойная победа русской автомобильной школы. Во всяком случае, наши африканские друзья, которые успевали сладко вздремнуть между остановками, долго аплодировали Мише и Андрею, когда на заре, по почти просохшей дороге мы с ветерком вкатились в крохотную деревеньку – конечному пункту нашего цивильного пути….

Глава 7. «Шельма Пьер и первые уроки колдовства».

Едва на горизонте показались первые деревянные строения, мы съехали к обочине, вышли из машин и осмотрели наши экипажи. Зрелище, конечно, было впечатляющее. Если сами джипы еще кое-где, ну, хотя бы в районе крыши, сохранили свой первозданно-белый цвет, то все их пассажиры, включая Вику, которая вроде и не участвовала в спасательных работах, превратились в красно-серо-черных идолов с ослепительными белоснежными улыбками. Нас можно было запросто демонстрировать на выставке боди-арта – заняли бы первое место! Ведь раскрашивать себя целиком, вместе с футболками, ботинками и джинсами, наверное, еще никто не догадался. Такими же симпатичными, на манер лисьей норы, вырытой в красноземе, были и салоны джипов.

– Ну, и что будем делать? – расстроено спросила Вика, пытаясь разглядеть себя в зеркале заднего вида.– Как-то неудобно в таком «макияже» к людям выходить…

– Есть предложение ликвидировать пару-тройку баллонов питьевой воды и хотя бы лица отмыть… Мы переоденемся во всё чистое, а одежду отстираем потом. Зато появимся в деревне как белые люди….

Чернокожий красавец Ричард, похоже, был расстроен не меньше Вики. К этому времени мы уже успели выяснить, что для нашего приятеля крайне важно выглядеть солидно и безупречно. Любой африканец, который его увидит, просто обязан был мгновенно почувствовать значимость персоны господина Ричарда Око и проникнуться почти священным благоговением. И тут такой конфуз! Поэтому Рич был готов пойти даже на преступление (а зряшный расход питьевой воды в здешних местах – преступление), но не ударить в грязь лицом.

– Разводите костёр и снимайте одежду, – засуетился Пьер. – Я покажу вам, как надо поступать в подобной ситуации.

Развести во влажных тропиках костер из совершенно мокрого валежника – задача совсем не простая. Забегая вперед, уточним, что до конца освоить эту процедуру нам удалось только лишь под конец африканских приключений. И это при богатейшем опыте путешествий в разные страны и климатические пояса, в том числе, и в экваториальные леса. Вероятно, каждый лес и каждая местность уникальны настолько, что говорить о некоем «обобщенном опыте» не приходится. У папуасов мы учились их премудростям, пигмеи нам подарили свои собственные секреты.

Тем не менее, минут через сорок костер весело полыхал. Правда, мы предпочли «не заметить», как наши проводники, по-партизански прячась в высокой траве, сбегали на окраину деревни и притащили оттуда штук пять довольно больших и сухих досок.

– Ставьте котелок и кипятите воду, – весело командовал Пьер, раскладывая нашу грязную одежду рядом с костром в виде большого креста, чередуя вещи и некрупные камни. – Сейчас вы будете выглядеть как именинники. Даже лучше. У вас есть мясо?

– Есть несколько банок тушенки. А зачем они тебе? – поинтересовалась Вика, в очередной раз сверяясь со своим списком.

– Это такой ритуал очищения. Лучше, конечно, свежее мясо… Ну, ладно. Давай сюда! И еще сорго … Или… Какую вы крупу покупали? И еще нужен самый большой нож…

Ричард, который без особого желания переводил вопросы Пьера, дал нам понять, что будет сам держать ритуал под контролем. Забрав у Виктории блокнот с записями провианта, он стал собственноручно помогать нашему провожатому колдовать у булькающего котелка.

Не желая мешать «волшебству», мы решили сходить на разведку. Но не в деревню, куда было бы правильно отправиться после гигиенических процедур, а в джунгли, простирающиеся буквально в двух шагах от джипов и которые мы, если не считать ночных вылазок, толком еще и не видели. Два охранника неохотно поднялись с земли, взвалили на плечи карабины и потрусили за нами.

Утренний лес оглушал тишиной. Иначе не скажешь. Стоило сделать буквально с десяток шагов от дороги и дать сомкнуться за спиной вековым деревьям-гигантам, как стало казаться, что мы вошли в огромный колокол. Треск веток под ногами просто раскалывал тишину, влажные кроссовки, трущиеся при ходьбе друг об друга и о коряги, скрипели и взвизгивали с децибелами циркулярки, даже собственное дыхание казалось таким же шумным, как звуковые спецэффекты в голливудских фильмах ужасов.

– Что за хрень? Мне одному кажется, или тут какое-то странное эхо?

«Эхо-хо-хо-хо….», – разнеслось по округе.

– Прикольно! – Миша рассмеялся, – Никогда подобного не слышал. Эх, надо было взять видеокамеру и попробовать записать этот звук.

– Я заметил, что мы спустились в котловину…, – Саша, который редко расставался с навигатором, опять уткнулся в прибор. – Может поэтому такое эхо. «Эхо—хо—хо—хо….»

Осмотревшись, мы решили подсобрать еще валежника, помня о том, как много мокрой одежды нам предстоит пересушить и о том, как быстро прогорят ворованные доски.

Лучшая пища для костра (это знают все туристы) – большие пни-коряги, которых в старом лесу всегда встречается предостаточно. Особенно на небольших полянах и холмиках. Они подсыхают на солнце, поэтому даже в дождливый период есть шанс разжечь их быстрее обычного валежника. К тому же, они смолисты, а значит, лучше горят.

Но пни, оказывается, облюбовали не только мы. Первым на подходящую метровую корягу, скрытую под одеялом палой листвы натолкнулся Алексей. Он разгреб многослойный и разноцветный ворох листьев и тут же увидел, что прямо ему в лицо выпуклыми глазами уставилась огромная, с человеческую голову светло-коричневая жаба. Это был, без сомнения Голиаф. Большущий жабий мешок из складок кожи под грязно-красным горлом так и раздуло от возмущения. Это что еще за бесцеремонность? Какого лешего непрошенный гость разломал крышу ее избушки?

Леша вздохнул и сгреб листву обратно. Эх, мы так долго мечтали встретить в Африке Голиафа, а теперь, словно назло, не взяли с собой фотоаппараты. Кстати, эта гигантская лягушка стала известна ученым только в начале нашего столетия, когда ее обнаружили на побережье Гвинейского залива. Стремнины и водопады рек и ручьев, протекающих по густым лесам Камеруна, ЦАРа и Экваториальной Гвинеи,– излюбленные места обитания Голиафа. В основном, Голиаф живет в непосредственной близости от воды, прыгая туда при малейшей опасности. Вот так как сейчас, довольно далеко от водной поверхности, Голиаф обнаруживается только во время «дремы», хорошенько подкрепившись.

Питается Голиаф в основном насекомыми и пауками, поедает мелких лягушек, рачков, червей и другую живность, схватывая ее быстрыми движениями головы или совершая резкие прыжки. Как и другие лягушки, голиаф захватывает добычу языком и челюстями, слегка сдавливает ее и проглатывает целиком.

Взрослые голиафы очень осторожны и пугливы, подобраться к ним трудно, они обладают хорошим зрением и быстро замечают все, что передвигается вокруг на расстоянии 40—50 метров и более.

Внешне голиаф очень похож на нашу обыкновенную озерную лягушку. Если вы мысленно увеличите ее в три, три с половиной раза, то как раз и «получится» голиаф, весящий добрых два килограмма. Прыгающий гусь, не иначе…

Михаил прошел чуть дальше и вместе с охранником попытался вывернуть из земли почти метровый пень, завалившийся на бок, и чьи паучьи корни, вывернутые наружу, походили на небольшую беседку. Но стоило чуть разворошить пожухлые корневища, как из-под естественного навеса выскочила крупная лесная мышь, бросив на произвол судьбы с десяток голых, с прозрачной розовой кожей мышат. Они жалобно попискивали, рассчитывая на мамину помощь. Увы, и этот пень оказался чьим-то родовым поместьем.