Читать книгу Почти сказка - Ирэн Бург - Страница 1

ИРЭН БУРГ

Часть I

Эд

Было у матери три дочери. Первая умница, вторая – красавица, а младшая, ввиду малолетства, ни то, ни се. Все сестры были от разных отцов. Их мать обожала группу «Абба» и наслаждалась своей жизнью, как могла. Ее дочери были, так сказать, побочным продуктом ее жизни в танцевальном ритме.

Последней ее страстной любовью был швед. В те далекие годы, когда квартет «Абба» еще распевал по всему миру, их городок с населением не более тридцати тысяч, где с двумя своими дочерьми жила зрелая поклонница свободной любви, посетил один любитель быстрой езды. Он прибыл на своем шикарном, но подержанном спортивном автомобиле и остановился в около бистро, где раскладывала сандвичи по тарелкам любвеобильная барменша. Она полюбила заезжего иностранца так же быстро, как тот поглотил свой завтрак, состоящий из омлета с помидорами, бифштекса, сэндвича с сыром и двух чашек эспрессо. В тот же вечер, когда шведский турист решил отдохнуть в местном придорожном мотеле, мать отдала ему свое сердце и в придачу к нему – свое роскошное женское тело. Заезжий удалец не отверг столь щедрых подношений, как мог на пальцах объяснил, что готов жениться, подарил ей колечко с мерцающей стекляшкой и отбыл на своем гоночном автомобиле в неизвестном направлении. По истечении девяти месяцев, так и не дождавшись своего любителя блиц побед, мать родила третью дочь и начала медленно и неуклонно стареть.

Когда младшей дочери исполнилось пять лет, мать вдруг вспыхнула неотразимой красотой бальзаковской женщины. Взяв кредит, она приобрела тур по Атлантике и за оплаченные две недели сумела завлечь в свои жаркие страстные сети седовласого вдовца. И даже умудрилась подвести его к мысли о необходимости регистрации их любовных отношений в мэрии. Брак был оформлен сразу по приезде, как и положено в их почтенном возрасте без лишних гостей и церемоний. Невеста была в скромном платье цвета морской волны в пасмурную погоду, жених – в добротном коричневом, как мокрый песок, двубортном костюме.

Мать трех дочерей и отныне жена своего мужа решила перебраться к супругу, который жил на берегу Атлантического океана в Сиэтле. Дочери же остались в стареньком дощатом домике в своем тихом провинциальном городке. Старшей тогда было двадцать пять, и она работала в местной библиотеке, за младшей из скучной Швеции приехал ее родной отец с бездетной женой. А средняя, которой тогда было восемнадцать, получила свой первый титул «непревзойденной красавицы» на каком–то пляжном конкурсе. На пляжах титулы всегда присуждают за непререкаемые достоинства.

Бетти действительно была сказочно красива. То ли индейская, то ли мексиканская кровь неизвестного отца проявилась в ней узкой талией, округлыми бедрами и громадными, опушенными густыми ресницами глазами цвета свежезаваренного чая. У нее были светло–русые волнистые волосы и до умопомрачения длинные, с тонкими щиколотками прямые ноги. Не ноги, а произведения искусства, которые она и не пыталась скрыть от любопытных взглядов в запасниках спускающихся к пяткам подолов и широких штанин. Бетти носила короткие юбочки и шорты, щедро демонстрирующие красоту ее гладких девичьих ног. Обувь она предпочитала удобную, без уродующих походку высоких каблуков. Даже в самые ненастные дни на ней были милые остроносые ботиночки, а жаркими днями она доставала из стенного шкафчика бережно завернутые в мягкую ткань свои любимые сандалии с длинной шнуровкой. Эту модель, судя по иллюстрациям учебника истории, придумали еще древние греки, а, может быть, и их еще более древние боги. Походка в этих открытых сандалиях со шнуровкой на щиколотке у Бетти была особенно легкой, можно сказать, божественной – казалось, она не ступала по бренной земле, а летела по воздуху, как шалунишка–Гермес в своих сандаликах с крылышками.

И смелой Бетти была, как плутоватый вестник богов. Пуританки–соседки считали ее сумасшедшей, а все мужчины весенне–летнего сезона хотели ее безумно. Ее оптимизм и открытая улыбка не могла оставить никого равнодушным. Она кокетничала с парнями, строила глазки мужчинам и всегда пребывала в отличном настроении.

Если она хотела посмотреть новый блокбастер, то просто подходила к кому–нибудь из знакомых и малознакомых парней, невинно моргала своими вероподобными ресницами, раздвигала в улыбке свежие, как лепестки розы губы и произносила своим ангельским голоском: «Я хочу в кино». Ей всегда покупали билет. Потом приглашали в бар. Она, благосклонно кивая, соглашалась. Ее поили, кормили и предлагали уложить спать. Пряча взгляд, Бетти выслушивала самые пространные предложения, хмурила бровки, потом поднимала свои потемневшие, как омут в преддверии грозы глаза, улыбалась (о, эта ее улыбка!) – и исчезала.

Но в один прекрасный солнечный майский день произошло нечто экстраординарное: кинотеатр, откуда она начинала свои ритуальные развлечения, закрыли на капитальный ремонт. Пришлось Бетти скоординировать свои действия, и, пропустив кинопросмотр, она сразу отправилась в бар, чтобы выпить свой любимый с еле заметной горчинкой коктейль «Лунный свет», съесть порцию мороженого с шоколадной стружкой и найти кавалера, который оплатил бы ей все эти излишества.

1. О, эти чарующие синие глаза

Как только Бетти вошла в прохладное, скудно освещенное синеватыми потолочными лампами помещение, ее взгляд прилип к потрясающе красивому парню, неотразимому, как греческий бог Аполлон. Красавчик сидел на высоком табурете и держал перед собой глянцевый рекламный проспект. Бетти до деталей рассмотрела изображение наклоненной над рюмкой темной пузатой бутылки и опустила взгляд до того места, где начиналась голубая в тонкую полоску рубашка, дорогой кожаный ремень, серые брюки и открытые туфли с белоснежными, будто только что выпавший снег носками. Не поднимая головы, богоподобный красавчик покачал ногой. Бетти восприняла этот жест как приглашение и уселась на высокий табурет рядом.

– Я тоже очень–очень любознательная, – сказала она, кивая на проспект. – Что нам нынче втюхивают?

Незнакомец поднял голову и посмотрел прямо в ее глаза. На одну секунду их зрачки встретились. Произошла какая–то таинственная перекличка в бездонных глубинах глаз. Чтобы не утонуть в глубокой синеве его взгляда, Бетти резко смежила веки и прибегла к постоянному своему маневру: положила ногу на ногу, так что и без того короткий подол ее юбки скользнул вверх, таким образом предоставляя прекрасную возможность рассмотреть в деталях ее луноподобные коленки и гладкие и нежные, как шелк, икры. Ее маневр удался – красавчик вздрогнул, и рекламный проспект, выпав из его рук, лег на барную столешницу.

– Нежнее только ты, – еле шевеля губами пролепетал похожий на древнегреческого бога из иллюстрированного учебника истории юноша, – тыча пальцем в изображение пузатой бутылки темного стекла. – Любишь ликер?

– Я хочу «Лунный свет», – спокойно сказала Бетти и подалась вперед, словно ожидая ответную реплику. Красавчик же отвернулся, вынул из кармана брюк пачку сигарет с зажигалкой, высек огонь, и некоторое время смотрел на пламя, будто стоял перед выбором. Потом все же вытряхнул из пачки сигарету, закурил и, набрав полные легкие дыма, шумно выдохнул. Когда на сигарете образовался тоненький столбик пепла, еле заметным движением указательного пальца он стряхнул его в пепельницу и взглянул на Бетти. Девушка как ни в чем не бывало продолжала улыбаться и качать своей безупречно–соблазнительной ножкой.

– Ну что? Угостишь коктейлем или что? – спросила она беспечно.

Скептическая улыбка пробежала по его губам. Синеглазый красавчик достал из кармана брюк расческу, провел по отливающим платиной волосам. Он уже не выглядел растерянным, наоборот: движения его были уверенными, взгляд холодным. Парень не поддался на ее чары!

– Я люблю «Свет луны», – напомнила Бетти и опустила глаза.

Парень как будто нехотя приподнял свою волосок к волоску бровь, сузил ярко–синие глаза и, выпустив через округленные губы струйку сигаретного дыма в сторону, коротко сказал:

– А я предпочитаю чай со льдом.

Бетти больше повторять свою просьбу не стала, пожала плечами и заказала коктейль сама.

Она влюбилась в синеглазого парня с первого взгляда. Да и кто бы мог устоять?! Парень был безумно красив: осветленные волосы, точеный нос, брови вразлет. Он сидел на высоком табурете и задумчиво смотрел в никуда, будто сочинял музыку. Бетти вдруг страстно захотелось узнать, что творится в его красивой голове. И тогда она протянула руку и дотронулась до его светлых, оказавшихся жесткими волос. Он вдруг рассмеялся. Непринужденно, как–то по–детски чисто и невинно. Его звучащий колокольчиком смех подчинил ее полностью.

– Тебе делать нечего? – спросил он и слегка наклонил голову, отстраняясь от нее.

Повинуясь его гипнотическому взгляду, она кивнула в ответ.

– Ага, угадал. Скучно, аж скулы ломит.

– Уйдем? – Он мотнул подбородком вверх, словно предлагал взлететь.

Она лукаво улыбнулась и спросила:

– Куда ты меня хочешь позвать? В какие дальние дали? К каким сказочным берегам?

– Разве для тебя это важно?

Улыбка соскользнула с ее губ. Он раскусил ее. Ей действительно совсем было не важно куда идти, лишь бы быть с ним рядом. Она подала ему руку. Он взял ее за запястье и принялся рассматривать. Бетти тоже отстраненно посмотрела на свою кисть, будто она уже не принадлежала ей.

– Ты умеешь играть? – спросил он, перебирая ее пальцы.

– Ага, – ответила она. – Если захочу я, может быть, даже стану знаменитой. Говорят, у меня есть талант.

– Кто говорит? Какой талант? Что ты умеешь? – Он подался вперед, весь его вид говорил о заинтересованности. Бетти решила вмиг покорить его своими талантами.

– Мы играли сказку, – сказала она, кокетливо щуря глазки. – Я была принцессой.

Парень выпустил ее руку, вмиг потеряв к ней интерес. Бетти спрятала ладошки между своих колен.

– Ты что–то имеешь против? – осторожно спросила она.

Красавчик элегантно усмехнулся и отрицательно помотал головой.

– Расскажи о своей блистательном выступлении, – предложил он, благосклонно кивая. – Я слушаю.

– Блистательном выступлении?.. – Она рассмеялась. – Ну, ты загнул. Просто я немного станцевала и все. Всем понравилось. Мне хлопали.

Взгляд красавчика подернулся льдом, но Бетти продолжала тараторить, покачивая ногой, стараясь вновь овладеть его вниманием.

– Наш режиссер, он у нас литературу преподавал, придумал очень даже интересный ход. На мне была блузочка с длинными рукавами. – Бетти помахала руками, как борющаяся с потоком ветра птица, – и много–много юбочек вместо подола. – Она поерзала на стуле, отметив про себя, как в его глазах снова появилось любопытство. – Сначала я надевала самую коротенькую юбочку. – Она провела рукой где–то чуть ниже, где заканчивались ее трусики. – Потом подлиннее, потом еще длиннее. – Ее ладонь скользила все ниже и ниже. – Последняя юбка – самая длинная, прямо по полу волочилась.

Парень, как загипнотизированный, не отводил взгляда от ее ног. Бетти потрогала шнуровку на щиколотке. Синеглазый, опомнившись, перевел взгляд на сигарету, на кончике которой вновь образовался тоненький столбик пепла. Он раздавил окурок в пепельнице и развернулся к ней всем корпусом. Взгляд его был вежливо–благожелателен.

– Очень–очень занятно. Продолжай, – милостиво разрешил он и сложил руки на груди. – Я весь – внимание.

Бетти отпила глоток, села поудобнее и оглядела бар с почти осязаемым чувством блаженства оттого, что красавец все же поддался на ее чары.

– На чем я остановилась?

– На тебе была длинная юбка, – напомнил он, и его рука на секунду коснулась ее бедра. От одного только этого прикосновения у нее родилось чудесное ощущение праздника, как в те дни, когда она выступала на сцене.

– Да–да, жуть какая длинная юбка получилась! Мама мне костюм шила, но чуточки с размером не рассчитала, а переделывать уже поздно было. Вот и ходила я из одного конца сцены в другой, и единственное, о чем думала, как бы не наступить на подол да не сковырнуться со сцены.

Бетти хохотнула, но парень даже не улыбнулся.

– И чем все дело закончилось? – спросил он с терпеливым, почти незаметным зевком.

Бетти слегка смутилась, но тут же торопливо продолжила.

– Как и положено в сказке, пришел храбрый рыцарь. Рыцаря парень из выпускного класса играл, долговязый такой, Роби… Так вот… Рыцарь, которого изображал Роби, должен был расколдовать меня, а дети помогали ему в его благородном деле. Он загадывал загадки, а детишки в зале отгадывали. Если правильный ответ – я снимала юбку, еще отгадка – еще юбка. Пока я не осталась в самой короткой.

– Стриптиз для малолетних. Смело. – Синеглазый издал благодушный смешок.

– Нет, вовсе нет, ты не так понял, – затрясла Бетти головой. – На самом деле все вышло очень красиво. Свет гасили, я брала юбку за тесемочки, а когда прожектор направляли на меня, я подбрасывала юбку вверх – и будто облако опускалось.

– И что стало, когда ты сняла с себя последнее? – Подмигнув, спросил красавчик.

– Последнее я не снимала. – Бетти обиженно поджала губы, но тут же улыбнулась. – Когда дети все загадки разгадали, я уже была в блузочке с рукавами и самой коротенькой юбочке. Роби подал мне руку, и мы начали танцевать. И все, кто участвовал в спектакле выбежали на сцену, и тоже закружились и запрыгали. Очень даже получилось весело.

Бетти соскочила с табурета и протянула ему руку.

– Может, хватит стул просиживать? Давай веселиться! Пойдем в соседний зал, потанцуем?

Красавчик скептически растянул губы.

– Ты хочешь исполнить для меня стриптиз? – хмыкнул он.

Ее глаза вспыхнули обидой. Сбросив его руку, Бетти резко развернулась на пятках и поспешила к выходу.

Красавчик догнал ее у самых дверей и пошел вслед, отставая от нее на полшага. Бетти прибавила ходу. Парень тоже ускорил шаг. Она свернула на кленовую аллею и внезапно остановилась. Со всего маха парень налетел на нее, Бетти пошатнулась. Чтобы не дать ей упасть, он прихватил ее за плечи – получилось, что обнял.

Сама не помня себя, она вся подалась к нему, пылающей щекой прильнула к его груди. Его грудь, обтянутая тонкой тканью рубашки, показалась ей холодной, чуть ли не ледяной. Ее сердце трепыхалось запутавшейся в сеть пичужкой, его же стучало ровно, как хорошо настроенный механизм.

Бетти сделала шаг назад, взяла парня за руки и подняла на него свои бархатно–чайные глаза.

– Какое чудо, что мы с тобой встретились, – прошептала она, и восторг искрами брызнул из ее влажных глаз.

Парень улыбнулся. Его улыбка показалась ей даром небес.

– Как тебя зовут? – выдохнула она.

– Эд, – коротко ответил он.

– Что–о?.. Какой ад?! – переспросила она, не понимая.

– Родители дали мне имя Эдуард. Если коротко – Эд.

– Эдуард?

– Эд, просто Эд, никаких Эдуардов, – с нажимом сказал он, и его брови сошлись в переносице.

– Эд так Эд, я запомню, – легко согласилась она. – Эд – «Эдем», райский сад. – Бетти приподняла подбородок и закрыла глаза. – Эд, Эди, – прошептала она, медленно вставая на цыпочки. – Поцелуй меня…

Крылья бабочки опустились на лепестки цветка – это его губы коснулись ее губ.

– И взаправду… как в раю… – обморочно прошептала Бетти.

Его рука скользнула ей под блузку. Упругая грудь уютно уместилась в сжавшей ее ладони, будто там ей было самое место. Бетти не оттолкнула его руку, нет, наоборот – она еще теснее прижалась, ощущая, как огонь наполняет все ее тело: из середины живота, чуть ниже украшенного искусственной жемчужинкой пупка через всю грудь, где разлился пожар, до горла, пересохшего от этого жара. Стоя на цыпочках, она уже сама тянулась к его красиво вырезанным губам.

Его ответный поцелуй был жарким, но коротким.

– Извини, мне пора, – неожиданно для нее сказал он, и его рука вынырнула из–под ее блузки. Бетти стало холодно, словно вместе с рукой он унес часть ее тепла. Она поежилась.

– Может, все же еще куда–нибудь сходим? Сегодня я никуда не тороплюсь, меня никто не ждут рано. Сестренке я сказала, что на ночной сеанс пойду. А кинотеатр, сам знаешь, закрыли. Ну, так сходим куда–нибудь? Или просто покатаемся? У тебя какая машина?

– Вообще–то у меня «ауди». Но сейчас я «безлошадный». Отчим снова разбил свою машину и взял мою. Кстати… – Эд взглянул на запястье, где вероятно были часы. – Уже поздно. Я и так опоздал.

– А завтра? Завтра ты не занятой? Вот, я, например, свободная. А ты? У тебя какие планы? Может быть, встретимся? – с нескрываемой надеждой спросила она.

Эд убрал руки в карманы и закачался на пятках. Ему явно льстило ее внимание.

– Может быть и встретимся, – ответил он неопределенно и вынул из кармана автоматическую шариковую ручку. – Давай я тебе свой номер оставлю. Если хочешь – позвони. Где можно черкнуть?

Бетти с готовностью протянула свою раскрытую ладонь.

– Если завтра будет жарко, позагораем вместе. Ты как, не против? – Он нажал на кнопку, прищурившись, вывел на ее ладони череду цифр и снова, убрав ручку в карман, пристально посмотрел в ее доверчиво распахнутые глаза.

– Обязательно позвоню, – прошептала она и постаралась улыбнуться. Под его прямым взглядом она чувствовала себя неуютно. Такого с ней еще никогда не было.

Эд же, казалось, наслаждался ее замешательством. Короткая юбка, голые коленки, светлая кофточка с мелким узором из розочек. Расстегнутые верхние пуговки приоткрывали ложбинку меж ее упругих и нежных грудей. В этом одеянии она казалась трогательной, как Белоснежка.

Эд притянул ее к себе. Бетти, доверчиво прижавшись к нему, слушала биение его сердца. Тук–тук, тук–тук, тук–тук – как будто мягкие теплые лапки невидимого зверька касаются барабанчика. Эд осторожно отстранил ее.

– Мне действительно надо поторопиться. Отчим не любит, когда я задерживаюсь. Да и мать у меня довольно строгих правил. – Он осторожно отодвинул ее от себя. – Но ведь мы завтра встретимся? Позвонишь?

– Всенепременно! Не сомневайся! – Она помахала перед собой ладошкой, где был выведен ряд цифр. – Обязательно позвоню. Я так рада, что мы с тобой встретились. А ты? Ты счастлив?

Она потянулась к нему. Он потрепал ее по теплой щеке.

– Безумно. Ну, я пошел?..

Бетти взглядом проводила растворяющийся в ночном мраке тонкий силуэт, и сердце ее разрывалась от предчувствия счастья. Только когда стройная фигура юноши скрылась за поворотом, она разжала ладошку и, взмахнув рукой, подпрыгнула на месте.

– И–и–и! – завизжала она, не в силах сдержать рвущегося из ее груди восторга, крутанулась вокруг себя и сорвалась с места.

Широко размахивая руками, Бетти вихрем мчалась по улице. Теплый ветерок ласково обдувал ее разгоряченную кожу. Она влюбилась! По–настоящему! С поцелуями и… Кажется, она была совсем безрассудной, ну и пусть! Взгляд его синих глаз околдовал ее, его теплые губы заставили забыть обо всем на свете.

Вытянутые вдоль тротуара в шеренгу клены неодобрительно качали руками–ветками, а Бетти все бежала и бежала, не замечая ничего вокруг. Радость переполняла ее, казалось, еще немного и она взлетит!

2. Кружащие бабочки

Около своего дома Бетти чуть не сшибла с ног соседку. С таксой на поводке та шла ей навстречу. Собачка тонко и пронзительно залаяла.

– Ну, тебя! Сто лет меня знаешь, все равно лаешь. – Бетти отмахнулась от глупого пса ладошкой с выведенными шариковой ручкой драгоценными цифрами.

– Вот неугомонная. Носится тут по ночам, собачек пугает. Нет, чтоб дома сидеть, уроки учить, – проворчала соседка.

– Сейчас каникулы, – парировала Бетти и в два шага была на крыльце. Она надавила на рычажок ручки входной двери и очутилась в полутемной передней. Из единственного окошка, расчерченного на четыре квадрата тонкими рейками, струился тусклый свет придорожного фонаря.

Дом, в которой Бетти жила со старшей сестрой, был старым, с тонкими перегородками, скрипучим полом и прохудившимися от дождевых потоков косяками. Он никогда не был шедевром архитектурного искусства, а простояв без ремонта несколько десятилетий, походил скорее на сарай, куда складывают негодную рухлядь, нежели на обитель юных дев.

Бетти шаркнула ногами о коврик и направилась было на кухню, но вдруг остановилась. Какие–то странные звуки доносились из комнаты, которая одновременно служила им гостиной и была спальней ее старшей сестры Нэнси.

Бетти толкнула дверь и… не поверила своим глазам.

На широкой тахте, на розовых с бабочками простынях лежал обнаженный, незнакомый ей мужчина. На нем сверху, спиной к ней, сидела женщина. Женщина плавно опускалась и поднималась, ритмично захватывая ртом воздух и хрипло выдыхая. Мужчина протяжно стонал, его руки лежали на женских бедрах, пальцы прижимали кожу. На обнаженной спине «наездницы» в такт движениям волнами колыхались волосы.

Кто это?.. Неужели это ее строгая и чинная пуританка–сестра!? Бетти не сразу узнала ее…

– Ну, ты даешь! – выпалила Бетти от неожиданности.

Нэнси обернулась. Бетти показалось, что никогда ее сестра не была так хороша: широко открытые глаза, туманно блуждающий, рассеянный взгляд, разрумянившееся лицо, полуоткрытые губы… Воплощение женственности и соблазнительности. Как это Бетти раньше не замечала, что у ее сестры такая красивая стройная спина, плавные округлые плечи и красивая грудь – упругая, большая, с торчащими в разные стороны розовыми пуговками–сосками.

– Бетти–и–и, – вдруг опомнившись, протянула Нэнси и, птицей взмахнув руками, рухнула на распростертого под ней мужчину. Тот замер и не шевелился все то время, пока длилась немая сцена.

– Пппросттттите, – пролепетала Бетти, от неожиданности начиная заикаться, – добрррый вечер. Ой, какая я дурища! Ой, извиняйте. Ну и ну… Ну, я вам мешать не стану. Развлекайтесь.

Она метнулась вон из дома. Выскользнув за дверь, Бетти снова нос к носу столкнулась с соседкой.

– Не прошло и полгода, а я снова тут как тут, – вместо приветствия крикнула Бетти.

От ее громкого голоса такса рванула поводок и с визгливым лаем рванула куда–то в сторону.

– Ну что ты носишься, как смерч и кричишь как черт! – проворчала соседка. – Вот снова испугала мою малышку. Малышка! Малышка! – прокричала она в темноту, и тут же заметила, что хитрая, как у лисы мордочка собачки, выглядывает из–за соседнего куста чайной розы.

Соседка наклонилась, подняла с земли петлю и осторожно потянула поводок. Такса смиренно поджала хвост и засеменила к хозяйке, настороженно поглядывая на Бетти своими черными глазками–пуговками.

– Ох, придется мне доложить в попечительный совет, раз сестра с тобой не справляется, – погрозила соседка, хватая свою собаку в охапку. – Да не хочется мне Нэнси доставлять неприятности. Она и так много на себя взяла. Кормит тебя, поит, воспитывает. Ей бы о своей судьбе подумать, а приходится с тобой возиться. Да… Нэнси у очень порядочная девушка. Бедняжка, намаялась за день, наверное, уже спит от усталости, а ты и пользуешься.

– Ага, спит… В самую точку. – Бетти фыркнула и вихрем побежала по переулку.

Остановившись на углу, она некоторое время раздумывала, куда бы направиться, затем пошла по направлению к детской площадке.

Ночь, опустившись над кварталом, накрыла плотным покрывалом все вокруг, приглушила звуки. Детскую площадку окружали с четырех сторон одноэтажные дома, сверкающие желтыми глазами–окнами. Поправив подол, она села на качели, поднесла к глазам ладонь. Теперь она никогда не забудет эту магическую цепочку цифр, сулящую, как ей казалось, сказочное счастье.

Сиденье под ней качнулось, и весь мир поплыл перед ее глазами, неустойчив в своем великолепии. Крепко схватившись за металлические дуги качелей, Бетти оторвала ступни от земли, запрокинула голову и начала раскачиваться. Мах ногами – и она взмыла к небу, разгоряченным лицом ловя порыв ветра. Еще мах – и звездное небо с круглой луной мотнулось ей за спину.

– Привет, – услышала она позади себя.

Не переставая раскачиваться, Бетти обернулась. Роби! Надо же – помянула рыцаря из новогодней сказки, и вот он, собственной персоной.

– А–а–а, это ты, – протянула она, соскакивая с сиденья. – Привет–привет. Как ты здесь очутился? Ты же в университет, говорят, поступил. О тебе в местной газете писали. Ты снова какие–то конкурсы выигрываешь, так? Ну, ты и башка!

– Да ладно тебе… – смутился Роберт. – Я на каникулы к родителям приехал. Если помнишь, мы там живем. – Роберт махнул рукой в сторону соседнего дома. Бетти проследила за его пальцем, указывающим на сверкающий золотом блин луны.

– А я вон там. – Бетти указала в сторону своего дома и, как будто дожидаясь ее сигнала, ярко–желтым светом вдруг зажглось кухонное окно. – А–а–ах, кажется, мне пора! – без перехода сказала она, соскакивая с сиденья качелей.

– Пора?.. – переспросил Роби. – Так быстро. А то… может, поболтаем? Немножко… Так давно не виделись!

Бетти отрицательно замотала головой, чувствуя, как усталость давит на ее плечи.

– Не–не–не, поздно уже. Да и утомилась я сегодня. Такой день у меня был…

– Какой?

– Волшебный, – мечтательно произнесла она, вспоминая яркую синеву глаз Эда.

– А завтра? –Роби смотрел на Бетти пристально, не мигая, и только яркие точки отражающейся луны подрагивали в стеклах его очков. – Может, завтра встретимся?

Бетти отрицательно помотала головой.

– Неа, не могу, хоть режь меня на кусочки.

– А что такое с тобой случилось? Ты прямо светишься.

– Ага, я сегодня такая счастливая, как сто принцесс.

Бетти блаженно улыбнулась. Роби тоже улыбнулся. Но его улыбка показалась ей грустной.

– У тебя что–то случилось? – спросила Бетти, вдруг насторожившись.

Роберт вздохнул.

– Да нет, ничего особенного. Просто немного соскучился.

– Ах, ты, наверное, здорово скучаешь по родителям? Бывает… Как моя мама уехала к своему мужу, я тоже скучала, а теперь ну нисколечки. Наоборот, нам с сестренкой очень даже хорошо. Никто не нудит: «учись да учись», никто не контролирует каждый шаг. Хотя, если честно, мать тоже не больно за нами следила. Нэнси, наверное, даже больше в мои дела вникает. Ладно, я пойду. Сестренка будет волноваться.

– Погоди немного.

Своими тонкими и длинными пальцами Роби схватил Бетти за руку и начал говорить быстро, отрывисто, будто боялся, что она не даст ему выговориться.

– Бетти, я хотел тебе сказать… Я вспоминал тебя не один раз. Помнишь, как мы с тобой играли в спектакле пред ребятишками? Ты, наверное, думала, зачем нужно мне было рядиться в картонные доспехи, учить какие–то глупые слова? Из меня, я знаю, актер никудышный. А мне просто хотелось быть рядом с тобой. Когда я держал тебя за руку – я чувствовал себя по–настоящему счастливым. Странно, конечно, но это правда. Только твоя ладошка в моей руке – и я на седьмом небе.

Бетти было неловко слышать его сбивчивое признание, и она сделала вид, что не понимает о чем он хочет сказать.

– Есть такой аттракцион «Седьмое небо», – подхватила она с невинным видом. – Это такое большое–большое колесо. Садишься в кабинку, и тебя тащит вверх. Я жуть, как визжала, когда оказалась на самой верхотуре.

Роби вздохнул. Он понял, что она хоть и слушала его, ничего не слышала. Или не хотела услышать?

– Небо какое звездное… – выдохнул он, отводя глаза, где предательски скапливалась влага.

– Завтра, наверняка, будет жарко, – подхватила она, не замечая его волнения.

– Может, встретимся, а? Завтра с утра? – Он запнулся и робко взглянул на нее поверх очков. – Ты такая красивая, Бетти, – выдохнул он и смущенно потупился. – Еще красивей стала.

– А я влюбилась, – вдруг неожиданно для самой себя выпалила она. – Я даже не знала, как это здорово, когда влюбляешься.

Счастливая улыбка раздвинула ее губы.

– Он такой замечательный, просто супер, и красавец – о–о–о. – Она вздохнула и закатила глаза. – И он тоже от меня без ума. Мы сегодня так здорово целовались!

– Счастливый, – еле слышно прошелестели его вдруг похолодевшие губы.

– А ты, Роби, когда–нибудь влюблялся? Ты целовался с девушками?

Он ничего не ответил и, опустив голову, начал ковырять носком ботинка землю.

Как малыш, ей богу! – думала Бетти, глядя на его неловкие движения. Не то, что Эд. От одного взгляда в его синие глаза, сердце заходится… А какое счастье чувствовать его губы на своих губах, его руку на своей груди! Жар волной накрыл ее, губы мгновенно потяжелели, рот пересох. Вот было бы здорово остаться с ним наедине… на разложенном диване, на розовых в бабочках простынях… Как Нэнси со своим парнем. Интересно, где она его откопала? Надо бы расспросить сестренку…

Бетти невольно глянула вдаль, где уже ярким светом горели оба окна их маленького, как сарайчик дома. Любопытно, а какой из себя у Нэнси любовник? Она его совсем не разглядела. А вдруг тоже блондин с васильковыми глазами?.. Бетти разобрало любопытство.

– Сестренка, наверное, заждалась меня. Мне надо идти. Пока, Роби – громко выпалила она и, легко перешагнув ограждение, побежала к дому.

– Погоди! Мне надо тебе сказать… – только и успел крикнуть ей вслед Роби.

Бетти приостановилась только на секунду. Что он мог ей сказать? Что она ему нравится? Да не ему одному, ей это не в диковинку. Теперь она не нуждается ни в чьих знаках внимания. Теперь нее есть ее единственный – Эд, обитатель рая…

– Пока, Роби. –Плавный взмах руки в прощальном жесте, и ее хрупкая фигурка скрылась в темноте ночи.

На этот раз она позвонила. Дверь открылась. Вновь преобразившаяся в пай–девочку на пороге стояла ее сестра. На ней снова были поблекшие от многократных стирок брюки, а шикарная грудь спряталась в бесформенных складках старенькой кофточки. Ее губы опухли, а яркий блеск в ее когда–то серо–зеленых, а сейчас волшебным образом поголубевших глазах, говорил о кардинальных переменах в ее жизни.

– Все нормально, сестренка? – почему–то шепотом спросила Бетти, снимая сандалии.

Сестра молча отвела взгляд и отступила в комнату. Бетти – уже босиком – двинулась следом. Из кресла навстречу ей поднялся мужчина. Открытое лицо с гладко выбритыми щеками, глубоко посаженные глаза, большой, выдающийся вперед нос. Лицо его не было красивым, но излучало такое обаяние, что, невольно подчиняясь инстинкту, Бетти кокетливо повела плечами.

– Здравствуйте, – сказал длинноносый, протягивая ей руку. – Позвольте представиться, Френсис Колрой.

Голос у мужчины был приятным: глубокий, с легкой хрипотцой.

– Френсис Колрой? – повторила Бетти. – Можно просто Фрэнк?

– Нельзя, – твердо сказала Нэнси, сверкнув на сестру аквамариновыми глазами, в которых еще не улеглись волны.

– Можно и просто Фрэнк, – мягко оттеснил возлюбленную мужчина.

– А меня зовут Беатрис. Но можно просто Бетти, – сказала она, упала в кресло, вытянула вперед ноги и разгладила на бедрах подол своей короткой юбочки.

– Бетти! – прикрикнула на нее сестра. – Веди себя, как подобает. Мистер Колрой не твой приятель, а преподаватель университета!

– От жены что ль гуляет? – Бетти хотелось дерзить. Она наклонилась и почесала под коленками.

– Прекрати свои дурацкие штучки! – возмутилась Нэнси.

Фрэнк примиряющее погладил ее по плечу и, пододвинув пуф, сел напротив Бетти, поймал ее взгляд.

– Позвольте мне кое–что рассказать вам о себе, красавица.

Красавица? Обращение ей понравилось. Бетти благосклонно наклонила голову, показывая всем своим видом, что готова выслушать все, что ему вздумается наврать.

– Я, действительно, как заметила ваша старшая сестра, преподаю высшую математику в нашем университете и параллельно занимаюсь научной работой.

– Ну и не только научной, – хмыкнула Бетти и подмигнула. – Параллельно…

Нисколько не смутившись, Фрэнк продолжал.

– Не буду отпираться, милая девушка. Я не только занимаюсь высшей математикой, но и… хм…– указательным пальцем он почесал свой выдающийся нос. – Хм… хм… ухаживаю за вашей сестрой. Нда… да… Вот уже около двух месяцев.

Бетти присвистнула.

– А я ни ухом, ни рылом.

– Выбирай выражения, – передернула плечами Нэнси, и ее, не закованные в панцирь бюстгальтера груди, плавно качнулись под тонкой тканью кофточки.

– У меня совершенно серьезные намерения, – продолжил Фрэнк, снова переводя взгляд с волнующей груди Нэнси на голые коленки ее младшей сестры.

– А жена то знает об этих… как там?.. ваших серьезных намерениях? – Бетти положила ногу на ногу и подол юбки задрался на запланировано неприличную высоту. Фрэнк почесал свой затылок и блуждающим взглядом оглядел потолок. Нэнси шумно выдохнула и поджала свои пунцовые от страстных поцелуев губы, всем своим видом показывая, что не только не одобряет поведения сестры, но и устала от всех ее выходок.

– Милая Бетти, я понимаю ваше беспокойство по поводу наших с Нэнси отношений. И хотел бы вас заверить, что у меня самые серьезные намерения. Я не женат. А если точнее – разведен. Детей нет. Республиканец. – Фрэнк встал, подошел к Нэнси и обнял ее за талию. В его глазах вспыхнуло по фитилю. – А Нэнси, мою ненаглядную, люблю больше жизни. Да и как такую красавицу не любить?

Бетти с интересом взглянула на сестру. Фрэнк одним движением руки, вынул нечто из ее волос, и иссиня–черных волна накрыла обтянутую застиранным трикотажем спину.

– Нда… – Бетти покачала головой. – Сеструха, если ты перестанешь носить свои дурацкие култышки на голове и не будешь одеваться, как монашка, все мужское население нашей богом забытой дыры будет твоим.

– Все население меня не интересует, – повернув лицо к распоясавшейся сестре, строго заметила Нэнси. – Тем более, что наш городок – вполне комфортное место для проживания, а не богом забытая дыра.

– Да ладно тебе, – махнула рукой Бетти и вскочила. – Слушайте, голубки, а поесть у нас что–нибудь найдется? Я голодная, как сто чертей.

Она кинулась на кухню. Открыв холодильник, достала из морозильника картонную коробку с полуфабрикатом.

– Пиццу будете?

Она выглянула из кухни. Нэнси, как малолетка, стесняющаяся первого поцелуя, отпрянула от Фрэнка.

– Миллион калорий в твоей пицце! – вспыхнула она.

– А я б не отказался, – весело воскликнул Фрэнк и потер ладошки. – Честно сказать, я проголодался.

– Руки мыть и за стол, – приказала Бетти и снова скрылась на кухне. Загудела микроволновая печь.

Фрэнк и Нэнси дружно потянулись на кухню.

– Значит, сестренка, ты отказываешься от ужина? – спросила Бетти, ставя перед мужчиной большую тарелку с куском пиццы, щедро обсыпанной крошками сыра.

– Нет, на ночь мне не стоит есть, – сглатывая слюну, сказала сестра.

– Или все же передумаешь?.. – снисходительно улыбнулась Бетти. – Немножко, а? По ранжиру. Фрэнку – самый большой кусок, мне поменьше, а тебе самый маленький. С гулькин нос… – Ее личико продолжало светиться улыбкой.

– Умеешь ты уговаривать! Возьму грех на талию, – махнула рукой сестра.

Все дружно рассмеялись. Волна напряжения отхлынула, уступив место обычному разговору, какие ведут за столом родственники: о сортах сыра, о петрушке, которая очень полезна организму, о теплой летней погоде, о простых числах, делящихся сами на себя…

Пока ужинали, Бетти все время поглядывала то на Фрэнка, то на сестру. Выглядели они, как настоящие влюбленные: исполненные счастья взгляды, полуулыбки, нежные прикосновения. То он заправит ей за ухо прядь волос, упавшую на лицо, то она стряхнет несуществующую крошку с его колен. Он поправит очки – она тоже тянется к своей переносице.

– Ладно, голубки, вы как хотите, а я пошла, – сказала Бетти, вставая. – Как говорится, утро вечера мудренее. Воркуйте тут, сколько хотите, я все равно ничего не услышу. Жуть как спать хочется.

3. Заводная девчонка

Заснула Бетти сразу, как только ее голова коснулась подушки. А когда проснулась – в окно уже вовсю светило солнце. Нэнси, одетая в светло–серый льняной костюм, была готова к выходу. Бетти рывком села на постели.

– Сегодня когда вернешься? – осторожно, будто стесняясь, спросила Нэнси. – Как вчера? Или как всегда около двенадцати?

– Это ты уходишь, – проворчала Бетти, качаясь из стороны в сторону. – Я пока дома.

Нэнси поджала губы.

– Какие планы на день?

– Погода пляжная?

– Вполне, днем совсем будет жарко.

– Красота–то какая, красотища! У–ух. – Раскинув руки, Бетти потянулась. – Надеюсь, что сегодня–то я вам не помешаю, – сказала она, опуская руки на одеяло. – В любом случае, теперь без стука врываться в твою комнату не буду. – Бетти соскочила с кровати, подбежала к столу, где лежал ее сотовый телефон. – Ну, ты уходишь или… что? – спросила она, отсоединяя трубку от зарядного устройства.

Нэнси повесила на плечо сумку и еще раз испытующе глянула на сестру.

– Надо, чтоб Фрэнк с тобой серьезно поговорил. Тебе скоро восемнадцать, а в голове ветер. Ты хотела вроде на курсы записаться, чтобы после школа уже была профессия…

– Я раздумала. Не мне быть портнихой. Я решила – после школы в университет подамся. – Бетти оперлась спиной о стенку и скрестила руки на груди. – Вдруг у меня кое–какие таланты проклюнутся. Вон какая у меня сеструха умная. Да и жених у нее – явно не дурак.

– Если за учебу возьмешься всерьез, у тебя есть шансы, хоть и совсем небольшие, – поджав губы, резко ответила сестра. – А сейчас у тебя по большинству предметов твердый ноль.

– Вовсе у меня не ноль, а вполне удовлетворительные оценки.

– Я то знаю, как ты свои «удовлетворительные оценки» получаешь.

– Мир не без добрых людей. И твой Фрэнк тоже ничего, кажется добреньким дяденькой. Сколько ему лет? Чему он учит молодежь в своем университете?

– Мистер Колрой преподает высшую математику.

– Может, и в математики подамся, – протянула с задумчивым видом Бетти. – А то, говорят, в математике одни мужчины. Надо бы разнообразить контингент.

– Дуреха ты, – покачала головой сестра. – Ты хоть таблицу умножения помнишь?

– А калькулятор на что? – хохотнула Бетти.

– Значит, не сможешь сказать, сколько будет семнадцать умножить на сто двадцать три?

– А мне и не интересно. – Бетти отошла от стенки и провела рукой по бедрам. – Мне умножать да вычитать не понадобится. С такими, как у меня ногами, не надо быть семи пядей во лбу.

– Ты ошибаешься. – Глаза сестры заволокло туманом. – Глупость – синоним зла. Ты даже не представляешь, сколько по своей пустоголовости можешь ошибок наделать.

– Да хватит меня воспитывать, сеструха. Я и без тебя науку жизни изучу, как надо. – Бетти почесала свой голый живот. – Кстати, вы хоть предохраняетесь? – она внимательно посмотрела на выпуклый животик Нэнси. Та, поймав ее взгляд, выпрямила спину, животик исчез. – Будь начеку, сестренка, чтоб не залететь. – Бетти подмигнула ей и вдруг рассмеялась.

– Какая ты у меня все же маленькая дурочка. – Нэнси посмотрела на Бетти с умилением: босоногая, в белых кружевных трусиках, жемчужинка в пупке, маленькие тугие грудки. Не то ребенок, не то маленькая женщина…

– Одевайся. – Сдвинув брови, Нэнси поправила на плече ремешок сумки и пошла к двери.

– Пока, сестренка. Счастливого, как говорится, пути. – Как только дверь за сестрой захлопнулась, ту тже начала нажимать на телефонные кнопочки, трубка протяжно загудела. После десятого гудка, Бетти услышала:

– Это кто?

– Это я – Бетти, – ответила она, узнав голос Эда. – Ты сказал, если солнце будет – пойдем на пляж.

– Сколько сейчас?

– Да жарко, не сомневайся.

– Времени сколько?

Бетти глянула на циферблат будильника, стоящего на комоде рядом с телефонным аппаратом.

– Девять часов двадцать три минуты.

Эд застонал.

– Такая рань.

Трубка зачастила гудками.

Позвонить второй раз Бетти осмелилась только после одиннадцати. Бесстрастный голос возвестил, что абонент недоступен и предложил перезвонить позже. Она перезвонила в половине двенадцатого. Эффект был тот же. Потом в двенадцать. Наконец, когда она, измученная ожиданием, полезла под душ, раздался звонок. Как была, голая, она выбежала из душевой, мокрой рукой схватила трубку.

– Алло!

– Чем занимаешься?

Черт! Нэнси… И что ей неймется?..

– Бисер плету, – проворчала Бетти и, придерживая подбородком трубку, выдвинула ящик комода, достала полотенце, обернула вокруг тела.

– Я забыла сказать, – продолжала Нэнси, – нужно полить перед домом газон. Потом в магазин сходи, рису, пасты, йогурта купи, арахисового масла. И еще….

– Крупу перебери, прополи грядки и пересади кусты роз. Я тебе кто, Золушка?

– Это ты–то Золушка?! – возмутилась сестра. – Да на тебе где сядешь, там и слезешь.

– Иго–го!

– Дурочка…

– От такой и слышу!

Бетти бросила трубку. Но успела только сделать шаг, как телефон снова затрезвонил. Поскользнувшись на мокром полу, она затормозила. Взять? Не взять? Небось, снова Нэнси с нравоучениями…

– Ну что тебе? – проворчала она в трубку.

– Готова? – спросил ее приятный баритон.

– Эд! Как здорово, что позвонил! – ее голос сорвался на крик, потом на смех. – А я тут… ха–ха–ха… Я думала, что снова сестра звонит!

– Эй, ты, потише. Пощади мои нежные уши.

– Эд, – прошептала она и погладила трубку. – Хороший мой, у тебя на мобильнике мой телефон записался? Я так и подумала.

– Да, номер твоего телефона я теперь знаю. Так когда ты будешь готова?

Бетти передернула влажными плечами и переступила босыми ногами. На полу от стекающих с ее волос воды осталась лужица.

– Я голову мою.

– Давай так. Через час будь в баре, где мы вчера встречались. Нормально?

– Будь спок, буду.

Эд отключился. Бетти припрыгнула на месте:

– И–и–и, – опять завизжала она от переполнявших ее чувств и, разматывая полотенце, бросилась в ванную – смывать мыльную пену.

Ровно через пятьдесят минут она была рядом с помещением бара. Прячась за стойкой с рекламным баннером, стала наблюдать за входом. Минуты ожидания тянулись, как часы. А вдруг Эд пришел раньше и уже ждет меня? – подумала она и тут же пулей выскочила из–за своего укрытия и вбежала в помещение с крутящимся под потолком пропеллером вентиллятора. За стойкой бара спиной к ней, сидел блондин в полосатой тенниске.

– Привет, Эд! – Она осторожно дотронулась до его плеча.

Блондин медленно развернулся к ней лицом. Выражение недоумения сменила ухмылка. Это был не Эд. Небольшие, широко посаженные темные глаза смотрели на нее с восторгом, тонкие губы улыбались.

– Привет, привет, красавица, – сказал незнакомец и похлопал ладонью по сиденью стоящего рядом табурета. – Садись, угощу.

Бетти поправила на плече украшенную стразами сумочку и оглянулась на дверь.

– Присаживайся, – снова пригласил темноглазый. – Я тоже вот жду. Эд как всегда опаздывает. Жутко меня раздражает его постоянная непунктуальность. – Блондин снова похлопал по сиденью табурета. – Хочешь «Свет луны»?

Бетти кивнула. Он сделал знак бармену. Она присела, положила ногу на ногу.

– Ух, ты, какая роскошь! Где такие берут? – искренне восхитился тонкогубый, глядя на ее ноги. – Неужто настоящие? Не обман зрения? Можно потрогать?

Бетти остановила движение его руки в дюйме от своего колена.

– Не мешай наслаждаться жизнью.

Она обхватила свое колено сплетенными пальцами, наклонилась над стойкой и взяла губами трубочку. Коктейль, как всегда был великолепен: чуть с горчинкой, обжигающе холодный.

– Ты случайно не играешь на рояле? – спросил кареглазый, когда она, опустошив бокал, положила ладони на стойку бара.

– Случайно нет, – ответила она, играя пальцами. – А почему ты спрашиваешь?

– Руки у тебя красивые, и пальцы длинные. Вчера Эд с Клариссой круто поцапались. Клара обиделась на сто лет вперед. Эд обещал другую пианистку найти. Раз ты его ждешь, вот я и подумал…

– Индюк думал да в суп попал. А эта ваша Кларисса красивая?

– Как тебе сказать. – Блондин оценивающе глянул на Бетти сверху вниз. Бетти, поигрывая пальцами, ждала его отчета. – Если тебя брать за сто, Кларисса, пожалуй, на пятерочку потянет. В Клариссе, к сожалению, ни капли, от чего мужики заводятся. Она, конечно, асс, ей по зубам шоколадка с любой начинкой. В столицах гастролировала, славы куснула. Обещала, что если мы будем стараться, устроит выступления в клубах Лос–Анджелеса.

– Обещанного, говорят, три года ждут.

– Вот и Кларисса, говорит, что мы еще не готовы. А тут, говорят, один музыкальный продюсер к нам в город приехал. Мы ей – нельзя не использовать шанс. А она – рано, говорит, еще зеленые. Вот Эд ее и послал… подальше. – Он вздохнул и снова уставился на ее ноги. – Жаль, что ты не пианистка.

Бетти пожала плечами и покосилась на дверь. У блондина зазвонил мобильник. Он приложил к уху трубку и внимательно выслушал информацию.

– Нас ждут. Пойдем. – Он подал ей руку. – Кстати, меня Пьецо зовут.

– Пьецо? Уж не итальянец ли ты? – Опершись о его протянутую руку, Бетти, соскочила с табурета.

– Дед был родом из Корсики, а мои родители – настоящие американцы. Но если ты хочешь, я стану для тебя хоть корсиканцем, ради твоих красивейших в мире ног даже с мафтози подружусь.

– Неа, не надо. – Она на секунду задумалась и снова взобралась на табурет. – Я никуда не пойду. Мне Эд сказал его тут ждать.

– Дислокация изменилась. Эд только что звонил, он с остальными ждет нас на городском пляже.

Бетти подозрительно посмотрела на Пьецо.

– Дай позвонить, – сказала она и протянула руку.

– Не доверяешь, что ли? – Он хмыкнул и вложил в ее руку свой мобильник.

– Как говорит моя сестра, доверяй, но проверяй, – серьезно ответила Бетти и начала набирать врезавшиеся ей в память цифры. После трех гудков она услышала знакомый голос.

– Что за прикол, Эд? – сердито сказала она. – Я тебя жду, тебя нет. Ты где?

– Так получилось. Были дела. – Спокойно ответил он. – Жду тебя на пляже. Пьецо угостил тебя «Луной»?

– Да, спасибо.

– Так вы идете?

– Куда?

– Пьецо знает. Отбой.

Они сели в автомобиль, доехали до набережной, по ступенькам спустились на пляж. На пляже было столько народу, что пришлось буквально переступать через разморенные на солнцепеке тела. Бетти скинула топ и осталась в еле прикрывающем ее тугие грудки лифчике и юбке. Пьецо одобрительно подмигнул ей. Вскоре они миновали зону пляжа и пошли по узкой полоске берега, сплошь взрытого ледяными ручейками родников. Наконец, они ступили на сухой, теплый песок. На пригорке росли деревья, в их тени живописными группками расположились полуобнаженные тела.

– Уф! – Пьецо упал на покрывало рядом с довольно упитанным и до голубизны бледнокожим парнем в матерчатой ярко–алой панаме. Упитанный, махнув покрытой рыжеватыми волосками рукой, приподнял свой яркий головной убор.

– Ну, ты даешь, – не спуская с Бетти глаз, сказал он и сел. – Билл, – пробасил он и почесал свой рыхлый живот, – контрабас.

– Привет, контрабас, – хихикнула Бетти. – Эй, Эд. Я пришла, – крикнула она в сторону кабинки для раздевания.

Эд вышел из укрытия. На нем были туго обтягивающие его бедра голубые плавки. Бетти невольно смутилась.

– Располагайся. – Эд указал ей на место рядом с Биллом. Сам же опустился чуть поодаль на махровое полотенце. Бетти, бросила под дерево сумочку, стянула с себя юбку, наклонилась и почувствовала, как взгляды всех, находящихся в радиусе по крайней мере мили, прилипли к ее голой попке. На ней были стринги.

– Это что за Барби? Кто такая? – услышала она женский голос.

Бетти оглянулась и уставилась на девушку, похожую на рыбу: выпуклые белесые глаза, прилизанные цвета пыли волосы. Серо–коричневый мокрый купальник обтягивал ее плоскую фигуру. Восемьдесят, семьдесят пять, восемьдесят, невольно сделала заключение Бетти, оценивая ее грудь, талию, бедра.

– Тебя Кларисса зовут, – догадалась она. – Ты играешь на пианино. Вы помирились.

– Нам что, нужна подтанцовка? – Кларисса состроила брезгливую гримасу.

– Почему бы и нет? – в один голос воскликнули Пьецо и Билл.

– Я что? Я могу. Включай музыку, – сказала Бетти и сделала движение бедром.

Билл пошарил в сумке и вытащил плеер. Зазвучало нечто ритмичное. Бетти еще быстрее задвигала бедрами.

Проходящий мимо старик в бейсболке выронил из рук полотенце.

– Круто, – резюмировал Билл, глядя на Бетти снизу вверх. – Может, ребятки, в попсу перекинемся?

С лихостью, неожиданной для его тучного тела, он вскочил на ноги и обхватил Бетти за талию.

– И твои глаза напротив, говорят, что ты не против, – запел он приятным баритоном.

Кларисса хмыкнула и скрылась в кабинке. Вернулась она в длинном, до полу, платье в мелкий цветочек.

– Давайте все обсудим. Я постараюсь все же устроить прослушивание, – строго сказала она, присаживаясь справа от Эда.

Билл, как загипнотизированный, тут же выпустил Бетти из своих объятий и сел напротив Клариссы, Пьецо опустился справа. Все парни, как по мановению волшебной палочки, сделали строгие лица. Нахмурив белесые брови, Кларисса заговорила.

– Эй, мальчишки, пошли плавать, – напомнила о себе Бетти.

Никто не прореагировал.

Бетти пожала плечами и пошла к воде. Побродив по мелководью, она нашла большой теплый камень и, взобравшись на него, как на пьедестал, встала в картинной позе – хоть для журнала снимай. В одиночестве она оставалась недолго. За полчаса с ней захотели познакомиться: пахнущий виски дядечка лет пятидесяти, два юнца отроческого возраста, интеллигент в шортах и культурист в трусах цвета хаки. Всем она улыбалась, но ответ был один:

– Спасибо за внимание. Я не одна. Видите блондина с синими глазами. – Она кивала в сторону, где расположился живописный круг оживленно беседующих молодых людей. – У нас любовь такая сильная, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Так что не теряйте времени даром, меня с моим милым ничто не разлучит. И вообще, я еще несовершеннолетняя, – добавляла она, если кто–либо задерживался дольше, чем ей хотелось.

Наконец, и сам Эд подошел к ней.

– Пить хочешь? – спросил он, не отводя взгляда от ее словно налитой груди, едва прикрытой треугольниками полупрозрачной ткани.

Бетти кивнула. Он взял ее за руку и повел за собой. Ей дали алюминиевую банку. Кола уже не было холодной, но она все же сделала несколько глотков. Пьецо улегся на спину и, зажав ступнями банку, попытался попасть пенящейся струей в свой широко разинутый рот. У него не получилось. Бетти повторила его трюк. Кола пролилась ей на грудь. Билл извернулся и слизнул с нее пену.

– Шикарно, божественно, потрясно, – блаженно щурясь, констатировал он с блудливой усмешкой.

– Дай попробовать, – оттолкнул его Пьецо.

– Хватит дурачиться, – Эд отпихнул приятелей и схватил Бетти за руку. Она с готовностью вскочила на ноги.

Они побежали к реке и с размаху бросились в воду. Бетти взвизгнула от продирающего до костей холода и хотела было повернуть назад, но Эд увлек ее за собой.

Они бежали по мелководью, разбрызгивая воду. Капли блестящими жемчужинами летели во все стороны. Бетти звонко смеялась – обжигаясь кажущейся ей ледяной водой и острым чувством сбывшейся надежды. Вот он, ее принц, ее мечта, ее первая любовь! Она держит его за руку, она видит его улыбку, его искрящиеся счастьем глаза!

Они бежали вдоль полосы пляжа, пока не достигли зарослей кустов, где на берегу уже не было никого.

Провалившись ногой в незаметную ямку, Бетти неожиданно упала. Эд со смехом повалился на нее сверху. Они барахтались в воде, поднимая кучу брызг и мелкого речного песка. От возни тонкая бретелька ее купальника съехала с плеча, обнажив ее по–девичьи нежную грудь. Эд тут же припал к ней губами. Бетти застонала и откинулась назад. Эд оторвался и посмотрел на Бетти долгим взглядом. Их глаза встретились. Бетти молча обхватила мокрые бронзовые плечи Эда и ответила на его поцелуй.

– Откуда ты такая крутая взялась? Обжигаешь! – прошептал Эд.

– Ниоткуда. Это ты сводишь меня с ума.

– О, моя принцесса. – Эд провел пальцем по ее груди. Бетти не торопилась набрасывать бретельку, заходясь от прикосновения его пальцев. Принцесса? Что ж, в сказках всем принцессам – по принцу. Вот он ее принц, прямо перед ней.

– Ты очень красивая, – сказал Эд, глядя прямо в ее посветлевшие то ли от холода, то ли от счастья глаза. – Самая красивая девчонка, каких я встречал.

– Это ты самый красивый.

– А давай удерем от всех подальше? Или ты боишься?

– Ничего я не боюсь, – сверкая глазами, ответила Бетти.

Они выбежали на берег и вернулись к месту, где расположились.

Бетти, дрожа от холода, потянулась за одеждой, сгребла рукой пеструю кучку и исчезла за стенкой пляжной кабинки.

– Я готова, – сказала она через пару секунд, выходя из кабинки и поправляя на плече сумочку.

Все разом посмотрели на нее. На ней были топ и юбка. В кулаке она что–то сжимала, на песок скатывались капли воды. Открыв сумочку, Бетти запихнула внутрь мокрый комок.

Эд поймал ее руку и потянул Бетти за собой. Ветви плакучей ивы скрыли их от любопытных глаз. Его рука бесцеремонно скользнула ей между ног. Шелковистые волоски щекотнули его ладонь. Бетти обмерла, не зная, как реагировать от неожиданного то ли восторга, то ли ужаса.

– На тебе ничего нет, – сглотнув, констатировал Эд.

– Купальник мокрый, – обморочно шевельнула губами Бетти. – Мне… – она нервно прокашлялась. – Я запасные трусики забыла, а сестра не велит простужаться.

– Какая у тебя предусмотрительная сестра. Ты всегда ее слушаешься, малышка?

Бетти подняла голову. Взгляд его ярко–синих с кратером темных зрачков глаз, казалось, просвечивал ее насквозь.

– И вовсе я не малышка, – с вызовом сказала она, справившись с волнением. – Я давным–давно уже взрослая.

– Да? Это очень кстати. Тогда вперед! Не стоит откладывать…

Его озаренное улыбкой лицо приблизилось к ней. У нее подкосились ноги, и в животе образовалась дрожащая пустота. Дышать стало тяжело, ладони вспотели. Путь к отступлению был отрезан.

Эд быстро натянул на себя джинсы, накинул рубашку и, схватив ее за руку, потянул за собой. По высокому склону песчаного берега они стали подниматься вверх. Бетти впереди, Эд сзади. Махнув рукой, он остановил такси.

Бетти тихо закрыла за собой дверь. Они были в мотеле. Она ни разу не была в таком месте, тем более с парнем, и ей явно было не по себе. Бетти было страшно и в то же время, она чувствовала, что сейчас должно произойти нечто важное в ее жизни. Может, самое важное…

Не оглядываясь на тихо ступающего следом Эда, она остановилась у большой, заправленной вылинявшим покрывалом кровати. Несколько секунд они молчали, как будто прислушиваясь к окружавшей их тишине, затем Эд подошел к ней вплотную, присел перед ней на корточки и обнял ее за колени. Бетти наклонилась, и ее руки, повинуясь собственной воле, обвили его шею, лицо утонуло в его волосах. Эд поднялся, и она прижала свои губы к его губам. В ответ он распахнул рот, и она почувствовала влажность его языка. И тут все поплыло перед ее глазами, ноги подкосились. Она рухнула поперек кровати, потянув Эда за собой. Бетти почувствовала, как его рука скользнула ей под юбку.

– Погоди, – еле переводя дыхание, сказала она. – Я… я…

– Скидывай свои шмотки быстрее. Я хочу увидеть тебя всю… во всей красе… моя принцесса.

Его глаза полыхали огнем, и она, повинуясь этому гипнотическому взгляду, скинула с себя и топ, и юбку.

Она лежала перед ним обнаженная и уже не испытывала страха, только решимость. Она даже не закрыла глаз, когда он, раздевшись, накрыл ее своим телом. Его потускневшие глаза под полуприкрытыми веками, отразили ее смелый взгляд. Бетти напряглась всем телом, и тут же обмякла…

Эд подошел к окну, чиркнув зажигалкой, закурил. Его темный силуэт четко вырисовывался на фоне приподнятых жалюзи.

– И все же… Неожиданно, – проговорил он наконец. – Очень неожиданно. У меня такого еще не было. Ну, ты даешь… Даже бы не подумал про тебя такое. Ес ли б я знал…

– И что?

– Не знаю. Могла бы сказать, предупредить.

– Да ты у меня первый. Что с того? Ты меня любишь, я тебя люблю, и что произошло – нормально. Теперь мы вместе, так? – будто убеждая саму себя, говорила она. – Мы можем даже съехаться. Пусть не сегодня, через некоторое время. Но теперь мы связаны навсегда. Я уверена, мы созданы друг для друга.

– Нда… Конечно, – пробормотал он.

4. Превращение

Бетти снился сад с цветущими кустами роз и пестрыми бабочками. Бабочки порхали и садились на ее плечи, на плечи Эда, их было много, и они были разноцветными, как елочные игрушки. Голову наполнил звон колокольчиков…

Она открыла глаза – в сумочке, брошенной у порога, дребезжала телефонная трубка.

Соскочив с кровати, она с удовольствием ощутила во всем своем теле легкость. Снова раздалась трель телефонного звонка. Бетти одним прыжком очутилась у двери, дернув за язычок «молнии», раскрыла сумку. Нажав кнопку приема, поднесла мобильник к уху.

– Доброе утро, принцесса, – мягко шепнула трубка голосом Эда. Ее сердце зашлось от радости.

– Доброе, – выдохнула она, – Привет, дорогой. Милый. Родной. Зайчик мой. – Крепко держа трубку в побелевших от напряжения пальцах, она запрыгала на месте. – Как здорово, что ты позвонил! Как я рада! Как я рада, что мы все из маскарада!

– При чем тут маскарад?

– Просто так. Рад–рад, маскарад, ла–ла–ла, трям–там, там. Я так и думала, что все будет хорошо. Я знала! Ты хочешь, чтобы мы встретились?

– Ну.

– Когда?

– Вечером. Ты как? Свободна?

– Ты еще спрашиваешь? Я свободная, как… Как рыбка в океане, – ответила Бетти, глядя на стеклянный аквариум, в котором с тех пор, как кошка съела всех их рыбок, располагалась семейка кактусов.

– Мы тут с ребятами посоветовались… – Эд на секунду замялся, потом продолжил бодрым голосом. – Мы хотим тебя попробовать… Помнишь, ты говорила про танец с раздеванием? У нас есть один джайв.

– Что–что?

– Неважно, музыкальная композиция. Тут Билл предложение внес. В общем, сегодня к девяти сможешь? Концертный костюм у тебя сохранился?

– Юбки? Конечно сохранились! – звонко ответила она, присаживаясь перед комодом на корточки. – Куда подкатиться? – спросила она, выдвигая нижний ящик.

– Знаешь одноэтажный дом рядом с охотничьим магазином? Бар «Ночной полет». Охраннику скажи, что на репетицию, и спускайся в подвал.

– А ты не сможешь… за мной подъехать? – Ответом ей стали короткие гудки. – Значит, не сможешь…

Бетти бросила трубку в сумочку и начала перебирать в ящике комода наваленные как попало трусики, лифчики, юбочки, футболки, майки, топы… Она пересмотрела все еще раз, еще… Шифоновых юбок и блузки с широкими, как крылья рукавами не было. Бетти поднялась, в сердцах двинула пяткой по ящику. Телефон зазвонил снова. Она включила громкую вязь.

– Ты полила траву перед домом? – услышала она спокойный голос сестры.

– Куда делся мой театральный костюм? – отмахнувшись от вопроса, обрадовалась Бетти. У Нэнси феноменальная память, она точно помнит, где что лежит!

– Куча юбок и блузка? – уточнила Нэнси. – Мама тебе еще для школьного спектакля шила?

– Е–е! Ё–о!

– Что кричишь, как осел?

В другое время Бетти огрызнулась бы на это сравнение, но сейчас только рассмеялась. Осел? – да хоть целое стадо ослов, ослиц и ослят!

– Где, где мой костюм? Говори скорей!

– Открой встроенный шкаф. Там сбоку, в картонной коробке найдешь свой костюм, – не задумываясь, словно повторяя таблицу умножения ответила Нэнси. – Только все не вороши, коробка на верхней полке, ближе к стенке. И все же, ты полила траву? Ты еще вчера обещала.

– Прям сейчас бегу! – Бетти громко зашлепала босыми ступнями по гладкому линолеуму. – Вот я делаю крутой вираж, выхожу на прямую, и о! Вот он кран, вода, трава…

– Ладно придуриваться, – хмыкнула Нэнси. – Делай дело, а не дури.

– Кстати, можешь радоваться – сегодня я поздно вернусь. Так что… кувыркайтесь на здоровье, птенчики…

– Ну, ты у меня дождешься… – возмутилась было Нэнси, но Бетти ее не дослушала и, хихикнув, отключила связь.

Вышла Бетти на лужайку только к вечеру. Солнце уже не палило, но было по–прежнему жарко. Она повертела головой: вправо, влево, не спеша вдыхая запах нагретой земли, воскрешая то блаженное ощущение счастья, которое она испытала вчера, когда Эд обнимал ее.

Как здорово быть влюбленной. Интересно, а как у них с Эдом сложится? – думала Бетти, разматывая шланг. – Конечно, они не останутся в этом городке, а будут путешествовать по всему миру. Он будет играть на своем саксофоне, она танцевать. Нью–Йорк, Вашингтон, Лондон, Париж, Берлин, Москва… Они будут выступать на сценах всего мира. Она будет любить его, он ее…

Бетти задрала голову кверху. Небо представилось ей громадной синей чашей, перевернутой вверх дном, из которой текло тепло и свет. Хотелось распахнуть руки, обнять, расцеловать весь мир.

– Помочь сестре надумала? Надо, надо травку полить, а то вот уж какой день солнце палит нещадно. Зеленая трава хорошо нервы успокаивает, – донеслись до нее причитания соседки. Она стояла около низкого штакетника ограждения и делала вид, что любуется своим чахлым кустом бегонии.

– Да что такое! Неужто вас никто не учил чтить право на частную жизнь? – возмутилась Бетти. – Занимайтесь своими веточками и в чужую жизнь не лезьте!

Соседка обиженно поджала губы и отвернулась.

Бетти решительно открыла кран. Водная струя забила фонтаном. Она направила струю вверх, залюбовалась жемчужными брызгами. Ей вспомнилось вчерашнее купание вместе с Эдом… Какой он красивый… Кожа у него гладкая, шелковистая…

Она наклонилась, чтобы поправить шланг.

– Срам то какой – попа голая! Разве можно вот так на люди выходить?

Бетти отключила воду и повернулась к соседке лицом.

– Ну что привязалась! В стрингах, я. – Бетти подняла подол юбки. – Удостоверилась, полиция нравов? А теперь не мешайте мне совершать общественно полезное дело. Ну… А не то окачу с головой холодной водой. – Бетти, уперев в бока руки, сделала решительный шаг в ее сторону.

– Ох, накличешь ты беду на свою голую задницу!

Бетти открыла кран, и соседка тут же бросилась бегом и скрылась в своем доме.

Когда Бетти закончила поливать траву, было уже почти восемь. Наскоро перекусив, она нашла свой старый театральный костюм, села на автобус и направилась к месту, где располагался клуб. Она вышла на конечной остановке и, преодолев препятствия в виде широченного шоссе со снующими туда–сюда машинами, десятка щербатых ступеней, стеклянных дверей и неулыбчивой охранника, спустилась по бетонной лестнице в сумрачное помещение. Стены здесь были окрашены черной краской. Пахло пылью и мышами. Бетти скользнула взглядом вокруг. Плотно стоящие друг к другу ряды стульев, портьеры грязно–серого цвета, стопки книг и штабеля коробок. Кругом – под стульями, на портьерах, на книгах и коробках – толстый слой пыли. Лязг, гудение и бряцание доносились из–за серой портьеры. Бетти зажала уши руками, и некоторое время постояла у входа, привыкая к избытку шума и недостатку света. Наконец она опустила руки. Словно подчинившись этому ее движению, шум смолк.

Бетти протиснулась сквозь узкое пространство между стоящих в ряд стульев, отодвинула край портьеры. Перед ней предстала скупо освещенная софитом площадка, куда уместились пианино с Клариссой, контрабас с Биллом, ударная установка с Пьецо и Эд с саксофоном. Бетти отдернула портьеру. В носу засвербело.

– Пчхи, – не удержалась она.

– А, привет, – махнул ей палочкой Пьецо. Медные тарелки приветственно звякнули.

– Добрый вечер, мадемуазель. – Билл дернул за струны. Контрабас радушно пробурчал.

– Проходи. – Эд снял с саксофона мундштук и потряс, будто стряхивая пепел.

– Тра–та–та–там. – Прозвучало пианино. – А–а–а, интеллектуалка нас навестила. – Кларисса, крутанувшись на табурете, повернулась к Бетти лицом. На этот раз одета она была со всем возможным тщанием: бирюзовый брючный костюм, волосы в живописном беспорядке – почти красавица, вынуждена была признать Бетти. Очки в пластмассовой оправе красивой формы придавали ее лицу утонченную изысканность. Конкурентка? Еще чего не хватало! Бетти вдруг жутко захотелось ей нахамить.

– Классно лупишь по батонам, – выпалила Бетти, глядя в ее бликующие от света софита очки. – Что за репу варите?

– Говори по–человечески, – проворчал Эд.

Бетти подошла к Эду, хотела было его обнять, но тот остановил ее взглядом.

– Надень костюм и жди сигнала.

– Я вмиг. Где можно переодеться? – Бетти прошуршала пакетом.

– Там. – Эд махнул куда–то в сторону.

Бетти скрылась за пыльными портьерами, скинула с себя футболку, надела блузку и – одну за другой – юбки и начала протискиваться между рядами стульев, чтобы пройти на освещенную площадку. Кларисса, высоко приподняв еле заметные дуги бровей, взглянула на Бетти сверху вниз, хмыкнула и повернулась к инструменту. Ее руки, сделав полукруг, плавно опустились на клавиши и… невероятно красивая мелодия наполнила пространство. У Бетти подкосились ноги, и она шлепнулась на первый попавшийся стул. Она перестала замечать, что блузка жмет ей подмышками и пуговицы с трудом сдерживают раздвигающиеся полы, она забыла, что у нее кружится голова и что вообще у нее есть голова, руки, ноги. Все ее представление о самой себе вдруг растворилось, исчезло в потоке божественных звуков. Слезы заструились из ее глаз. Она их не замечала, и они все текли и текли по ее полыхающим щекам. Когда Кларисса оторвала руки от клавиш, Бетти не могла сдержаться, завизжала от восторга и захлопала в ладоши.

– А теперь ты, – вдруг сказала Кларисса. Она сняла свои модные очки, потерла веки, такие же бледные, как и скулы. Ее светлые круглые глаза смотрели на Бетти неподвижно, словно оценивая, одарить или уничтожить.

Кларисса вдруг напомнила Бетти золотую рыбку, которую как–то в детстве мать подарила ей на день рождения. Это была незатейливая аквариумная рыбешка, жившая в стеклянном круглом аквариуме и питавшаяся хлебными крошками, пока ее вместе с другими рыбками не съела бесхвостая кошка Мисси, – ее жалостливая Нэнси случайно подобрала на улице. Кошка в один жевок проглотила золотую рыбку и, будто обретя волшебные крылья, тут же вскочила на подоконник и выскочила в окно. В тот мартовский день в голос рыдали и Бетти, и Нэнси. С тех пор в аквариуме водились только колючие кактусы.