Оглавление
Ирина Паперно. «Кто, что я?» Толстой в своих дневниках, письмах, воспоминаниях, трактатах
Предисловие
Введение
Глава 1 «Чтобы сам бы легко читал себя…»: ранние дневники Толстого
Толстой начал вести дневник
Нравственный порядок и временная последовательность
Что же такое время? Культурные прецеденты
«История вчерашнего дня» (1851)
Время и повествование
Сон
«Что я такое? <…> Посмотрим, что такое моя личность»
Что я такое? Культурные прецеденты
Интерлюдия: Документальное письмо или художественная литература?
Толстой переходит от дневника к литературе (1852)
«И, кажется, больше никогда писать не буду» (1859): Толстой отрекается от литературы
«О проклятой лит-т-тературе и лит-т-тераторах, слава Богу, не думаю» (1870): Толстой снова и снова (1875) отказывается от литературы
Глава 2 «Сказать свою веру нельзя… Как сказать то, чем я живу <…> Я все-таки скажу»: Толстой в переписке с Н.Н. Страховым (1875–1879)
«Что есть моя жизнь, что я такое»: философский диалог между Толстым и Страховым
«Чтобы вам, вместо того, чтобы читать Анну Каренину, кончить ее…»
В катехизической форме, в форме беседы
Расскажите, чем вы жили и живете
Экскурс: Руссо и его Profession de foi
Толстой пишет «Исповедь», Страхов продолжает исповедоваться Толстому
Глава 3. «Исповедь» Толстого: «Что я?»
Толстой отдает свою исповедь в печать (1882)
Экскурс о жанре: повествование о религиозном обращении
«Исповедь» Толстого как повествование об обращении
Толстой, Августин, Руссо
После «Исповеди»: «Теперь мне пришлось, как что-то новое, открывать закон Христа»
Влияние «Исповеди»
Глава 4 «Писать „свою жизнь“»: Толстой пытается написать автобиографию или мемуары
Первые попытки: биография писателя (1878)
«Моя жизнь»: «из своих воспоминаний и впечатлений» (1878)
«Воспоминания»: «полезнее для людей, чем вся та художественная болтовня, которой наполнены мои 12 томов сочинений» (1903–1906)
«Воспоминания»: «Связно описывать события и свои душевные состояния я не могу»
«Зеленая палочка»: «Où suis-je? Pourquoi suis-je? Que suis-je?»
Место опытов Толстого в автобиографической традиции
Глава 5. «Так что же нам делать?» (1882–1889): проблема «Я и другой»
«Зачем ты – человек из другого мира – остановился тут подле нас? Кто ты?»
Господин и Раб: Толстой переписывает Гегеля
Толстой и прачка
«Если это уж раз заведено»: государство, церковь, промышленность, науки и искусство
«Хозяин и работник»
Кода: неучастие в зле
Глава 6 «Почувствовал совершенно новое освобождение от личности»: поздние дневники
Толстой возвращается к дневнику
Временная последовательность дневника: последний день
«О жизни и смерти »
Дневник как духовное упражнение
«Да, я – тело – это такой отвратительный нужник»
«Сознавал, что я сознаю себя сознающим сознающего себя»
«Я потерял память всего, почти всего прошедшего <…> Как же не радоваться потере памяти?»
«Смерть похожа на сон, на засыпание <…> Но смерть еще более похожа на пробуждение»
Сны Толстого
Сон: мир вне времени и представления
Книга жизни: «она только написана на времени»
«Круг чтения»: «сознание Льва Толстого заменить сознанием всего человечества»
Смерть Сократа
Смерть Толстого
Указатель имен
Предметный указатель
Отрывок из книги
Предлагаемая вниманию русскоязычного читателя книга была напечатана по-английски: «Who, What am I?»: Tolstoy Struggles to Narrate the Self. Ithaca: Cornell University Press, 2014. В этом издании были использованы следующие, ранее опубликованные статьи: «Who, What is I?»: Tolstoy in his Diaries. Tolstoy Studies Journal. 1999. № 11, а также Tolstoy’s Diaries: The Inaccessible Self // Self and Story in Russian History / Laura Engelstein and Stephanie Sandler, eds. Ithaca: Cornell University Press, 2000; русский перевод: «Если бы можно было рассказать себя…»: дневники Л. Н. Толстого // Новое литературное обозрение. 2003. № 61; Leo Tolstoy’s Correspondence with Nikolai Strakhov: The Dialogue on Faith // Anniversary Essays on Tolstoy / Ed. by Donna Tussing Orwin. Cambridge: Cambridge University Press, 2010; What, Then, Shall We Do: Tolstoy’s Way // Slavic and East European Journal. Fall 2012. Vol. 56. № 3.
В русском переводе книги, выполненном автором, сделаны некоторые исправления, улучшения и сокращения.
.....
«История вчерашнего дня» заканчивается пересказом, вернее, репрезентацией сна – пограничного пространства между днями. Мы находим героя-повествователя в постели: он наблюдает за угасанием своего сознания: «я» укладывает себя спать и продолжает писать как бы под диктовку, занимаясь как самонаблюдением, так и наблюдением за процессом описания. Такого рода повествование кажется невозможным, и все же Толстой берется за него. (Если же оно осуществимо, то представляется возможным оставить рассказ о собственной смерти – и в старости, в своих поздних дневниках, Толстой не исключает такой возможности.) В «Истории вчерашнего дня» описание сна продолжает экспериментальное исследование течения времени и психического процесса, обращая особое внимание на связь между внешним и внутренним, телом и сознанием (а также подсознанием):
Пересказ сна дает Толстому возможность освободить повествование от последовательности и подразумеваемой причинности: текстом управляет принцип ассоциативной связи между словами, воспоминаниями и телесными ощущениями. Исходной точкой служит фраза, вводящая тему сновидения: «Морфей, прими меня в свои объятия». Повествование развивается далее как ассоциативный ряд, начатый идиоматическим выражением dans les bras. Затем инициатива переходит от вербального сознания к телу: следующий ход – это непроизвольное движение («я потянулся»), которое вызывает детское воспоминание об указаниях гувернера («Saint Thomas не велел вытягиваться»). Здесь вступает и тема катания верхом с ее эротическими ассоциациями, которая переходит в тему охоты (в этом эротически окрашенном контексте появляется образ сестры Маши и образ Saint Thomas).
.....
