Читать книгу Хранительницы света. Дева и Волк - Ирина Шувалова - Страница 1

Пролог

Молодой человек нервничал, исподлобья разглядывая своего спутника. Он знал, что «хозяин» – так пренебрежительно он звал его, оставаясь наедине с собой, – это чувствует. Но вовсе не думал скрывать свое нетерпение. Скорее наоборот: ему хотелось, чтобы раздражение было замеченным.

Хотя даже если так и было, то ни единым движением стоявший по левую руку от него мужчина этого не показал. Он скользил взглядом по вечернему городу, там и тут вспыхивающему приветливыми теплыми огнями окон. За ними пробуждалась привычная вечерняя жизнь обычных людей, от которой он сам был бесконечно далек.

Со стороны они казались приятелями, решившими устроить прогулку вдали от шума центральных улиц. С той разницей, что даже то укромное место, где они сейчас стояли, было скрыто от человеческих глаз заговором Темной Слепоты. Только бежавшая мимо с деловым видом и костью наперевес собака, приблизившись к ним, ощетинилась, насторожилась – и как можно быстрее рванула дальше.

Тьма была для них родным домом, тканью мира их обитания и самим их существом. Потому что один из них был ее Хранителем, а другой – его помощником, слугой и самым искренним среди его ненавистников.

Хранитель дышал глубоко и с наслаждением. Такие прогулки были его маленькой слабостью и невинным удовольствием, способным вызвать редкую улыбку на всегда беспристрастном, моложавом, не тронутом временем лице. Зато с его взглядом время обошлось грубо и пренебрежительно: в их ледяной синеве покоилась мрачная громада всех прожитых им лет.

Неудивительно, что Хранитель безупречно знал все законы жизни, потому и наслаждался ее прекрасными в своей мимолетной зыбкости проявлениями. Он с восторгом наблюдал, как за горизонт скатывается солнце, как небо меняет цвет с бледно-голубого до пронзительно-фиолетового, а потом и черного. Он улыбнулся этому цвету, как старому знакомому, и прикрыл глаза. Он помнил, что даже могущественные темные не могут жить вечно, поэтому и смаковал эти маленькие радости, никуда не торопясь.

Его помощник же не мог дождаться, когда прекратится этот цирк, и они наконец-то перейдут к конкретным действиям.

– Как долго мы должны таиться? Сейчас лучший момент, чтобы к ним подобраться.

– Я осведомлен об этом лучше, чем кто бы то ни было. – Звучание голоса Хранителя было бархатистым, манящим настолько, что к нему хотелось прикоснуться. И его помощника это раздражало особенно сильно. Потому что такое желание появлялось и у него. В этом виделось что-то рабское, слишком услужливое даже для его должности. – Но пока еще слишком рано. Давай не будем лишать себя уникального шанса насладиться воссоединением семьи.

– Но если напасть на них сейчас, то все, чего вы так долго хотели, получите уже завтра! Не станет Лунной Хранительницы, две других не смогут вам противостоять! Что вас останавливает?

Хранитель медленно повернулся к нему, и парень почувствовал, как его начинает бить дрожь от взгляда, легко способного пробраться даже в самые потаенные уголки души. Хотя ему это не грозило попросту за неимением последней.

– Почему ты так уверен, что точно знаешь, чего я желаю? И как долго я желаю этого? Позволь мне все же самому принимать решения и определять, как будут развиваться события. Ты искусно умеешь воплощать все мои поручения. И мне бы хотелось, чтобы ты продолжал это делать. Если мне понадобится твой совет, то я обязательно сам за ним обращусь.

Он отвернулся, ясно давая понять, что на этом диалог закончен. Помощник поджал губы, развернулся и растворился в воздухе.

Хранитель глубоко вздохнул, взывая к собственному терпению и смирению. Несмотря на горячий характер, его помощник был исполнительным, верным и сообразительным. Его нынешнее негодование вполне можно было понять, но сейчас Хранитель не хотел уделять этому особого внимания.

Он поднял взгляд и залюбовался Луной, к тому моменту уже уютно расположившейся на своем месте. В этот ясный вечер она была особенно притягательна. Полная, умытая прошедшим дождем, она отдавала городу все свое мягкое ласковое свечение, стремясь обнять каждого, кто к нему прикоснется.

На этот молочный свет едва слышным звоном отозвался небольшой кулон в виде полумесяца, надежно спрятанный от чужих глаз под одеждой Хранителя. Он бережно накрыл его ладонью и прошептал:

– Наконец-то я тебя нашел. Совсем скоро мы встретимся, моя дорогая. Пусть все силы тьмы будут на моей стороне, и ты найдешь в себе смелость меня выслушать. Заранее прошу прощения, ведь для этого мне придется воспользоваться твоей слабостью. Но уверен, ты меня поймешь.

Он еще раз окинул город взглядом и слился с темнотой.

Глава 1

В широкие, расположенные под самым потолком окна вливался медовый свет все еще яркого, но уже спокойного сентябрьского солнца. Он подсвечивал стоявшую в воздухе пыль, которой, наверное, было столько же лет, сколько и самой аудитории. Где сейчас 90 первокурсников старательно записывали все, что озвучивал им преподаватель по высшей математике.

Алиса была одной из них. И в данный момент ее терзала головная боль такой силы, словно девушку в лоб каждую секунду ударяли чем-то тупым и тяжелым, не забывая заодно пройтись и по затылку. Одной рукой она записывала лекцию – хотя куда медленнее, чем ее однокурсники, а другой беспрерывно терла висок, надеясь, что это хоть как-то поможет.

Много лет в ее аккуратном серебристом рюкзачке неизменно лежали спасительные таблетки: мигренями Алиса страдала лет с 12. Врачи и обследования объяснения этому не находили, поэтому она смирилась с необходимостью иметь при себе пару белых невзрачных пилюль. Но сейчас их с собой не было: перед началом учебы в универе Алиса купила сумку посерьезнее, с ней и ходила на пары. На прогулки неизменно брала с собой удобный рюкзачок, который, пусть и был потрепанным на вид, но для нее имел личное, очень важное значение. И, конечно же, она время от времени забывала перекладывать вещи. Вот и сегодня второпях не положила маленький контейнер в сумку.

Поэтому она пыталась хоть как-то облегчить свое состояние – но, увы, лучше ей не становилось. Постепенно к боли стала прибавляться еще и тошнота, а вместе с этим звуки вокруг стали терять громкость и резкость, погружаясь в пелену недомогания, превращаясь в назойливый гул. Алиса на секунду оторвала глаза от тетради и посмотрела на лестницу аудитории, на которой там и тут были разлиты солнечные лужи. Тут же скривилась, настолько больно ей было смотреть на свет. Одновременно с ей вспомнились слова мамы: не морщись как куриная жопа, устанешь потом от морщин избавляться. От воспоминания о матери боль только усилилась, и Алиса глубокого задышала, надеясь унять хотя бы тошноту.

Она была бы рада уйти с занятия, но пару лекций назад, когда только начинался первый семестр ответственного, как их заверили, первого курса, седой, наполовину лысый и очень серьезный преподаватель по высшей математике заявил: «Единственное оправдание для вашего отсутствия – если умерли вы или ваш родственник». Алиса уже на полном серьезе думала выдумать смерть какой-нибудь никогда не существовавшей троюродной бабушки двоюродного дяди, лишь бы выйти на свежий воздух.

Воспринимать то, что говорит лектор, было физически невозможно. Из последних сил она сидела и механически записывала лекцию, пытаясь справиться еще и с шумом в ушах. И как только она смирилась с таким небывалым богатством неприятных ощущений, в шуме, звучавшем у нее в голове, она различила отчетливое «Василиса, ты нужна вам. Василиса, найдись, прошу тебя».

Алиса вздрогнула, замерла, вскинула голову и, превозмогая боль, начала вертеться по сторонам, пытаясь понять, кто из однокурсников так над ней пошутил. За что сразу же получила замечание от преподавателя, который саркастически поинтересовался, что в аудитории оказалось интереснее его слов. Алиса смутилась, тихо ответила «ничего», получила щедрую порцию смеха со всех сторон и вжала голову в плечи.

Но это «Василиса» теперь не давало ей соображать еще сильнее, чем головная боль. Кто среди сидящих вместе с ней за партами мог знать ее настоящее имя? Она ведь сменила его всего пару месяцев назад. Всю свою жизнь она мечтала об этом моменте, и только когда выпорхнула из-под опеки матери (которая и была-то на самом деле одним названием), добралась до паспортного стола и исполнила мечту. Вместе с данным при рождении именем она стремилась оставить где-то позади вообще все, что было связано с рождением, взрослением и жизнью в родном городке. Да и само «Василиса» казалось ей дурацким, старомодным, неуместным. А ведь было достаточно всего лишь оторвать несколько букв – и больше не кривиться каждый раз, когда к ней обращаются по имени.

Еле дождавшись конца лекции, она собралась так быстро, как могла, боясь сделать лишнее движение, чтобы не усилить боль. С огромной радостью вышла из здания университета. Здесь боль начала отступать. Алиса не могла вспомнить, когда у нее последний раз был приступ такой силы. Мигренями она мучилась часто, особенно рьяно они донимали ее, когда Луна была похожа не на круглый космический сыр, а на острый серп.

В последний год перед поступлением Алиса свои мигрени уже и не замечала: ей хотелось как можно быстрее уехать из своего небольшого городка, убраться подальше от старых друзей, которых не интересовало ничего, кроме сплетен и возможности выпить чего-то горячительного на лавочке возле подъезда. Поэтому любое недомогание отодвигалось в сторону. Прекрасно понимая, что семья не сможет обеспечить ей платное образование, Алиса делала все, чтобы поступить бесплатно – и добилась своей цели. Равнодушно поцеловала мать на вокзале, схватила свой маленький чемоданчик, пообещав сказать новый телефон и адрес, куда можно будет отправить зимние вещи, и с большим облегчением уехала к своей мечте. И вот сейчас, когда она наконец живет вдали от дома, ее прошлая жизнь каким-то фантастическим образом ее догнала.

Алиса постояла на улице еще 10 минут, вдыхая терпкий осенний воздух. В нем смешались влажность дождя, аромат прелых листьев, доживающих свой век на прохладной земле, и кисловатый запах растворимого кофе из студенческой кофейни на первом этаже. Алисе даже показалось, что в воздухе пахнет гвоздикой и сушеными соцветиями укропа. Стоя с закрытыми глазами, она улыбнулась: так, наверное, сейчас пахнет у бабушки на даче, пока она закатывает любимые огурчики Алисы на зиму.

Это воспоминание и свежий воздух смогли облегчить ее состояние. Не настолько, чтобы она почувствовала себя полноценным человеком, но до той степени, чтобы ей хватило сил добраться домой и до лекарств с кроватью.

Алиса направилась в сторону метро, стараясь двигаться как можно более плавно. Обошла здание, завернула за угол и тут же наткнулась на черную собаку. Хотя она и держалась на достаточном расстоянии, Алиса смогла оценить ее размеры: псина доходила ей как минимум до пояса, почему-то напоминала волка и производила впечатление не самого дружелюбного животного. Алиса отвела взгляд, вспомнив бабушкино наставление не смотреть в глаза собакам, если страшно, и как можно более уверенным шагом продолжила путь до станции. Спустя сотню метров повернулась и с неприятным удивлением обнаружила, что собака увязалась за ней. Не бежала, не проявляла агрессии. Но Алисе показалось, что она обдуманно и целенаправленно идет за ней по пятам. Девушка старалась отогнать ее и шыканьем, и говорила ей «А ну-ка уйди», но собака не реагировала. Алисе стало не по себе, и она ускорила шаг.

Псина шла за ней до самого входа в метро и только там остановилась, не сделав больше ни шага, вероятно, испугавшись шума. Напоследок Алиса обернулась удостовериться, что собака отстала. Но встала как вкопанная: ей померещилось, что собачьи зрачки загорелись красным. Она крепко зажмурилась и снова открыла глаза: животного уже не было.

И если после встречи с неожиданной спутницей Алиса чувствовала странный дискомфорт, то в этот момент внутри нее мотком колючей проволоки разворачивался леденящий ужас. На пару мгновений ей показалось, что и погожий сентябрьский день стал ощутимо холоднее. Она передернула плечами, поежилась и, как могла, быстро, окунулась в теплый воздух станции метро.

Уже внизу, сфокусировав взгляд на табло, которое отсчитывало время до прибытия нужного ей поезда – а еще чтобы не раззадорить с новой силой вернувшуюся боль, – Алиса попыталась рационально объяснить то, что увидела. Она всегда старалась мыслить фактами и логикой. Во многом из-за того, что в ней жили гены слишком романтичной и оторванной от реальности женщины. Сейчас она искала более приземленное, чем мистика посреди большого города, объяснение собаке с красными глазами. В итоге списала все на мигрень. Чего только не привидится, когда столько времени твоя голова пытается расколоться на части.

Спустя три станции, 500 метров, три этажа и парочку входных дверей она наконец-то оказалась в своей съемной квартире. С невольной улыбкой вспомнила любимую бабушку. Восстановила в памяти момент, когда та, будто стесняясь, перед отъездом вручила ей пухлый конверт, прошептав: «Пока не встанешь на ноги». Этот конверт ей очень пригодился: пусть и небольшая, но своя квартирка была всяко лучше студенческого общежития, где комнату пришлось бы делить с парой малознакомых девушек. Алиса всегда была замкнутой, а теперь, когда силы и энергия нужны были ей, чтобы «прорасти», закрепиться в новом городе, подобное общение ей было и вовсе не нужно. Поэтому приехав на учебу, она по объявлению нашла действительно хорошую жилплощадь и внесла предоплату на полгода вперед. Оставалось лишь привыкнуть к студенческому расписанию, наладить быт и найти подработку, которую можно было бы совмещать с учебой.

Как раз сегодня она хотела заняться поиском работы, но головная боль пустила все планы коту под хвост. Сейчас Алисе больше всего на свете хотелось избавиться от нее и уже потом заниматься по-настоящему важными делами.

С трудом передвигаясь по квартире, которая показалась ей в несколько раз больше, чем была на самом деле, Алиса переоделась, подошла к письменному столу, нашарила в верхнем ящике обезболивающее, дошла до кухоньки, запила таблетки водой прямо из-под крана. Вернулась в комнату, задернула шторы, с облегчением легла на кровать и провалилась в сон.

Когда несколькими часами позже она проснулась, то не смогла понять, сколько конкретно времени прошло и сколько времени вообще сейчас. Есть совершенно не хотелось, голова, к счастью, уже не болела. Зато губы пересохли, и организм отчаянно требовал воды. Алиса встала и, прежде чем пойти на кухню, решила раздвинуть шторы. В окно приветливо заглядывал тонкий, как серп, месяц, свет которого тут же тонким ручейком растекся по комнате.

Алиса смотрела на него, чувствуя, как он успокаивает, будто погружая в гипноз. Волной нахлынула безмятежность. Повинуясь непонятному желанию, она наступила босой ногой на лунный свет. В тот же момент под ней поплыл пол, а мир начал проваливаться в глухую темноту. Алиса успела схватиться за спинку стула, а потом потеряла сознание, надолго погрузившись то ли в сон, то ли в видение.

Василья смотрела на старшую сестру и не могла перестать ей любоваться. Ясоня, как всегда, распустила на ночь свою богатую косу и теперь медленно, тщательно прочесывала локоны. Золотистой дымкой они рассыпались по ее плечам, и Василье казалось, что они тихонько шелестят, будто пшеничные колосья, пока их перебирают ласковые руки летнего ветра. А как волосы Ясони шли ее изумрудным глазам! Вот уж действительно, настоящая женская сила. Как-то так говорили местные бабушки, завидев Ясоню.

Хотя свои волосы Василья тоже любила, потому что таких не было больше ни у кого из деревенских девочек. Светлые, с необыкновенным оттенком золотисто-розовых сумерек.

Василья перевернулась на кровати, закинула ноги на стену и повисла вниз головой, выжидательно глядя на сестру. Та постаралась посмотреть серьезно, но потом, как всегда, расхохоталась.

– Ну потерпи немного, Васенька. Все я тебе расскажу.

– Ты не только рассказать обещала. Ты говорила, что научишь меня, как можно Чернослава учуять.

– Так-так и говорила?

– Да! Я все запомнила! Вот на 10-й лунный день и обещала. Сегодня он как раз.

– Ну значит, надо исполнять. – Девушка отложила гребень и пересела к младшей сестренке. Та сразу вся подобралась, словно кошка перед прыжком. – Слушай меня, Василья, внимательно. Чтобы защититься от Чернослава, тебе мало только смотреть. Учись слушать и нюхать.

– А это зачем? – Василья слегка поморщилась, представив, как ей нужно будет втыкаться носом в малознакомого дядьку.

– Потому что Чернослава всегда можно почуять. Даже если не слышно ни шагов, ни шороха, не видно теней.

– Ты говорила, что он может обращаться в волка. Значит, он пахнет шерстью и лесом?

– Нет, серебринка моя. Он пахнет вербеной. Прячет она и земляной запах его шерсти, и его тяжелого плаща, насквозь пропитанного ночными морочными снами, видениями из нави, всеми людскими страхами. Чернослав ждет самых темных ночей, чтобы собрать цветки вербены, пока не видят дневные хранители.

– Но я же ночная, я же могу его видеть?

– А вспомни-ка, месяц каждую ночь на небо выходит?

Василья сдвинула брови, сосредоточенно что-то посчитала на пальцах, глубоко вздохнула и разочарованно протянула:

– Нет, Ясонечка. Не каждую.

– Вот то-то и оно. А вербена в такие ночи достигает полной силы.

– Что он потом с ней делает?

– Отдает дочери своей, Маржане. Та еще мастерица с болезнями да беспокойством управляться. Заодно и с зельями и отварами. Вроде того, что Чернослав использует.

Василья опустила глаза, потеребила свое ночное платьице, а потом тихо-тихо спросила:

– Ясоня, а если он вернется…Мы сможем его победить? Как тогда наши сестрицы?

– Конечно, сможем, Васильюшка. Если будем вместе. Будем делать все так, как нас учили. Но ты не думай пока об этом. Учись всему, что должна ведать Хранительница. Чернослав давно уж не объявлялся. Скрылся он после той битвы, когда все силы положил на свою черную цель, а тьму везде поселить так и не смог. Может, он и не появится больше никогда. Или силы копит. Пока о нем нет никаких вестей, но нам надо быть всегда готовыми с ним встретиться.

– Ясонечка, а расскажи мне о той битве.

– И какой это по счету раз будет? – она укоризненно взглянула на сестру, но та смотрела в ответ так открыто и наивно, что Ясоня сдалась, даже не сопротивляясь. – Ладно, но при одном условии. Ты сейчас поудобнее уляжешься и приготовишься засыпать. А если не заснешь, то я тебя защекочу!

Ясоня потянулась к нежной пяточке сестры, и Василья в ответ сразу же громко и заливисто рассмеялась. В их комнатке будто зазвенели тонкой трелью сотни маленьких серебристых колокольчиков. Звук растекся по дому, заполз в каждую щелочку, наполнил ее лунным светом – и, конечно, не прошел мимо самой старшей из сестер сестры. Которая тут же появилась в дверном проеме.

– Так, вы чего здесь устроили! А ну-ка быстро спать обеим! Сами знаете, что нам завтра с утра во дворе родителям помогать, забот перед зимой полно. Или вы тут опять сказки рассказываете?

Девочки в ответ попытались придать своим лицам самое виноватое выражение и в один голос сказали:

– Зоря, мы уже ложимся, не ругайся.

– Смотрите мне! Кроме сказок своих ни о чем думать не хотите! И свечку не гасите, а то с вас станется.

Зоря вышла, а девочки спрятались под одеяло и начали тихонько хихикать.

– Давай, Ясонечка. Ты же знаешь, наша Зоренька сама бы послушала твои красивые истории. Но она уже сильно взрослая, да серьезная. Видишь, как грозно нас ругать пыталась.

– Знаю, Васенька. Зоря сама раньше очень красивые сказки рассказывала, да любила их до дрожи. Но сейчас она вся в хлопотах. К свадьбе вон готовится, сама видела, Митяй к ней наш посватался.

– Ой, Ясонечка, а Хранительницам разве можно замуж?

– Еще как можно! Правда, есть один важный секрет. Но об этом я тебе потом все расскажу, рановато тебе пока про замуж да про любовь думать. Давай, моя милая, устраивайся поудобнее, засыпай, пока я рассказывать буду.

– Все, Ясонечка, я улеглась. Давай же, рассказывай.

– Ну слушай. Очень давно это было. Тогда еще и вера в наших землях была другая, да и люди другие.

– Какие другие? С хвостами? Ой, а может даже с крыльями?

– Василья!

– Молчу-молчу.

– Другие – значит, ко всему относились иначе. Духов почитали, задобрить их старались, природу уважали и берегли. Каждое место, с которым была связана жизнь человека, считалось сакральным.

– Это как?

– Священным значит.

– Для нас теперь разве не так? Мы разве не бережем?

– Бережем, Васенька. Но даже мы, хотя и храним связь с природой, циклы ее чтим, все равно уже не так близки с ней, как те, кто до нас был. Теряем мы с ней связь, да и она это чувствует, говорит с нами меньше. Совсем мало осталось тех, кто ее слышит. Природе нравится с нами разговаривать, шептать добрые напутствия. Но делает она это только тогда, когда ее слушают с трепетом и должным почитанием. Тогда, когда все это случилось, природа и разговаривала, и умела о бедах предупреждать. Но в тот день она уже предупредить не могла, засыпала перед зимой. Важный был день, праздник Обжинки. Когда все благодарят мать-землю за урожай, а она наконец впадает в дрему, чтобы весной расцвести с новой силой. Там и сестры наши были.

– Почему мы зовем их сестрами?

– Так повелось с ранних времен. Все мы друг другу как сестры. От одной девушки к другой передается сила, знания, древние обычаи, рецепты. И умение хранить свет.

Услышав про свет, с хитрой улыбкой Василья махнула в сторону окна своей маленькой ладошкой, и тонкий месяц, глядевший в их окно, приветливо качнулся из стороны в сторону.

– Умничка. Только с этим осторожно, хорошо? Не трать силы так необдуманно и не беспокой Месяц попусту. Давай, ложись ко мне поближе. Ну и вот, был это день Обжинки. Наши сестры вместе со всеми танцевали, праздновали. Жители деревеньки, где гулянье было, радовались и гордились собой. День был пусть и пасмурный, но счастливый. Пока на деревню не налетели облака темные, а на празднике не показался Чернослав со своей свитой. Стоило ему один раз своим крюковатым посохом ударить, как крестьяне все попадали, уснули под его злобный хохот. Ему до того дня покоя не было – так он хотел, чтобы все вокруг во тьму погрузилось. Чтобы люди больше никогда ни света не увидели, ни тепла. Конечно, он знал, что на празднике наши сестрицы будут. Но им-то его морок ни по чем был. И началась тогда та самая битва.

– Бились на мечах? Как богатыри?

– Нет, Васильюшка. Силой заветных слов, что с самого детства учили. Силой света, который они в себе хранили и берегли, мощь которого наполняла каждую минуту их жизней. Умением свои силы сплетать воедино. Ведь только так тьму и можно победить, объединяя добро и свет.

– Ну а дальше, дальше что было?

– Долго битва та длилась. 3 дня и 3 ночи. Ни Месяц, ни Солнце, ни Звезды в это время не показывались. Но и тьма не могла землю накрыть в полную мощь. Все будто в полумрак погрузилось. Час за часом он начал слабеть. Ведь на стороне Чернослава были души неупокоенные, да темное войско. У них каждый сам за себя. Не победить ему сестер было. Поняв, что не сбылось то, чего он так страстно желал, Чернослав посмотрел на Хранительниц злобно и сказал: «Думаете, не справлюсь я с вами? Еще как справлюсь! Дождусь, пока судьба вас разведет-раскидает, и не будет вашей силы общей». Обернулся черной собакой и сбежал, а войско его растаяло. С тех пор и пообещали друг другу наши сестрицы, что всегда будут вместе. Даже заклинание оставили на тот случай, если потеряются в этом мире. Стоит его одной сестре произнести, как другая его почувствует, в какой бы стороне света сейчас не была.

– Ясонечка,у нас тоже такое заклинание есть?

– Конечно, моя крошечка. Ты вот завтра свое будешь изучать: работает оно у тебя только на растущий месяц.

– А мы никогда не расстанемся? Мы же всегда будем вместе, чтобы победить его, если он вернется?

– Так всегда и будет. Пока не придет наша пора передать знания новым Хранительницам. Они тогда нас сменят. Но мы все равно с тобой сестрами останемся, и я тебя никогда не брошу. Не потому что Чернослав опять может вернуться. Потому что мы семья. Что бы ни случилось, так всегда и будет.

Ясоня договорила и только тогда заметила, что маленькая Василья успела провалиться в сон.

Глава 2

Сестры опять спорили, хотя каждая из них знала, что исход будет все равно один: сделано будет так, как предлагает старшая. И потому что она была главной в их маленькой семье, и потому что оказывалась всегда права. Младшую это отчаянно раздражало, поэтому она считала своей обязанностью хотя бы немного потрепать нервы этой рыжей зазнайке.

– Зарина, вот увидишь, что она в это все не поверит. Ну сама-то пораскинь. Ты бы что подумала, если бы тебе написала какая-то незнакомая тетка?

– Соня! Ты обалдела что ли! — «рыжая зазнайка» готова была запылать во всех смыслах этого слова. Под лежавшей на столе ладонью вспыхнуло едва заметное пламя, которое она тут же потушила.

— Хорошо, не тетка. Но ты бы поверила на ее месте?

Зарина замолчала. Споры с Соней в последнее время выматывали ее все сильнее. Надо было лишь перетерпеть. Переходный возраст скоро закончится, а желание показать непокорность характера в таких стычках было единственным ощутимым его проявлением со стороны Сони.

Зарина чувствовала себя уставшей. Полностью взять воспитание младшей сестры на себя было ее инициативой. Но она была уже не уверена, что способна достойно нести эту обязанность. Ведь воспитывала не просто подростка, а будущую Хранительницу солнечного света. Потому и старалась действовать, говорить и наставлять как можно более мягко. Если собственный свет утренней и вечерней зари давал ей свободу в проявлении эмоций, то Соня, к сожалению, совсем скоро такого позволить себе не сможет. Свет, который она была избрана хранить, оберегать и дарить, требовал сдержанности и силы воли. Просто чтобы не испепелить все вокруг.

Поэтому Зарина всегда старалась сдерживать себя во время подобных небольших ссор, которые случались по самым разным поводам, от бытовых мелочей до учебы. Иногда ей хотелось попросить о помощи родителей, но она понимала, что здесь они бессильны. Они до сих пор так до конца не приняли факт, что их любимым дочерям обычная жизнь не суждена. Зато полная обрядов, ритуалов, заговоров, тяжелой работы и перманентной опасности – очень даже.

Но сейчас Сонино стремление поспорить было как минимум неуместно. Зарина посмотрела на младшую сестру и отрезала короткое:

— Поверит. У нее просто нет выбора.

Соня поднялась с недовольным лицом и начала демонстративно греметь посудой. Зарина закрыла глаза и представила тихое озеро, в котором гаснет огонь подступающего гнева. Ну вот опять она за свое. Еще и Баюн с Артуром, как назло, где-то запропастились. При них Соня обычно старалась себя так не вести.

Кот материализовался рядом с Зариной сразу же, как только она успела о нем подумать. Уставился на Соню, перевел взгляд на Зарину, но та лишь развела руками. Понимающе кивнул, а потом сказал:

— Если она согласится, то я хочу сам ее встретить и сопроводить сюда.

Соня выронила кружку, повернулась и посмотрела на него так, словно его пушистый хвост красовался теперь между его ушей. Баюн никогда не проявлял особой прыти в помощи Хранительницам, делая это скорее из чувства долга, чем благодаря собственному рвению и энтузиазму. Казалось, Зарина думает о том же самом. Но она лишь резонно заметила:

– Баюн, это прекрасное стремление. Которое не может не восхищать. Но не думаю, что ты будешь согласен передвигаться в не самой комфортной переноске. В самолетах, знаешь ли, так принято. И придумана она, между прочим, для обычных котов. Уж никак для бывших сказочников, способных заговорить любую душу до смерти. Так что давай мы оставим эту просьбу для Артура. Кстати, ты не в курсе, где он? Я с самого утра его не видела.

– Вот уж увольте, мне еще за вашим прихвостнем не хватало следить, — фыркнул в ответ Баюн.

Зарина закатила глаза.

– Вы меня сегодня с ума решили свести? Как будто не понимаете, что происходит!

В кухне повисла тишина. Виноватые морда и лицо опустили глаза, а потом на пару жалостливо уставились на Зарину. Все знали, что та делала и для всей семьи, и для их ремесла невероятно много. Помогала Соне освоить силы, следила за домом и городской квартирой, изучала лунную магию, сама не зная, приведет это к успеху или нет. Лишь бы помочь освоиться новой Хранительнице. Сейчас ей особенно важна была поддержка семьи. Поэтому Соня подошла к ней и молча обняла, за что в награду получила лучистую благодарную улыбку.

— Ну что, я несу ноутбук?

— Да, я думаю, что пора.

***

Алиса открыла глаза и рывком села. Размяла затылок, провела рукой по влажным, будто после температуры, и спутанным волосам. Огляделась, чтобы убедиться: она в своей квартире, а не в деревенском доме, где две незнакомых ей барышни несут черт знает что. С удивлением обнаружила, что проснулась в кровати, хотя точно помнила: она стояла у окна, когда потеряла сознание. Все происходящее со вчерашнего дня становилось более и более странным. Вот уж действительно, сказочная героиня с провалами в ямы.

Алиса по привычке, как делала всегда после беспокойных ночей, сняла с руки браслет-оберег и начала считать бусины пальцами. Украшение из амазонита ей подарила бабушка, и каждый раз, когда Алиса волновалась, она перебирала его, словно четки. Сейчас он помог ей окончательно осознать себя в сегодняшней реальности, убедиться, что все было просто сном, а заодно немного присмирить вихрь мыслей, поднимавшийся у нее в голове.

«Ясоня, Василья, Зоря. Что за имена такие. Как вообще так можно было девочек назвать? Им же потом всю жизнь с такими жить. Хотя кто бы говорил, конечно, дорогая Василиса. Твоя маман тоже чем-то руководствовалась, когда тебе имечко подбирала. Чтобы потом всю жизнь закрывать глаза на то, что твою дочь зовут исключительно Васей. Так, ладно. Вася в прошлом. Сейчас у нас есть Алиса, которой приснилась откровенная фигня. Алиса, которой мерещатся собаки с красными глазами и которая потом падает в обморок похлеще какой-нибудь тургеневской барышни. И, кстати, которой не помешало бы умыться и дойти до туалета».

Алиса опустила ноги на пол и почувствовала, как он приятно холодит ступни. Причудливый сон и странное послевкусие от него постепенно уходили вместе с ночью, а вместо них возвращалась привычная ей энергичность. Правда, что-то из сна так и не давало Алисе покоя. Какая-то мелкая деталь. Она мельтешила в сознании, ухватиться за нее не получалось, от этого свербило в душе.

«Да успокойся ты уже. Просто приснилась ерунда. Тебе же никогда почти сны не снятся, а тут целая сказка двухсотлетней выдержки. Любому неуютно станет».

С этой мыслью Алиса направилась в ванную, почистила зубы, умыла лицо и посмотрелась в зеркало. Тут наконец она поняла, что именно не давало ей покоя после пробуждения.

Волосы.

Волосы у девочки с именем Василья, которая требовала рассказа о какой-то битве, были точь-в-точь такого же цвета, как у Алисы. Очень редкий оттенок, покраской такого сложно добиться, повезло вашей Ваське. Так, кажется, сказала любимая мамина парикмахерша, к которой Алису притащили постричься со словами «Приведите ее в порядок, а то уже сил смотреть на эту бесконечную растрепушку нет». Алиса, в свою очередь, при первой возможности цвет изменила: добавила белые, сиреневые, серебристые пряди. Просто потому что ей не хотелось иметь ничего, чем могла бы так глупо гордиться ее мать. Цветовая конструкция на голове, конечно, уже потускнела и требовала обновления, а вот удовлетворение от ситуации осталось.

Алиса тупо уставилась на свое отражение и прокрутила в голове сон от начала до конца. Нет, бессмыслица. Скорее всего, подсознание просто подшутило. Последние несколько месяцев были тяжелыми, и Алиса попросту устала. Вот и намешал воспаленный мозг, еще и вымотанный головной болью, в одну кучу ее волосы, домик, очень похожий на дом ее бабушки в пригороде и всяких других персонажей.

Но на всякий случай Алиса решила обратиться к проверенному собеседнику: интернету. Хотя бы узнать, что за имена такие, которых она никогда не встречала. Это даже ее подсознание вряд ли могло придумать.

Деятельная мысль бегала по кругу в ее голове, пока Алиса наливала крепкий утренний кофе и включала ноутбук. Только в этот момент она заметила, что шторы опять плотно сомкнуты.

«Да что ж такое! Я что, ко всему вдобавок лунатить начала?! Вот маман бы обрадовалась. Действительно что-то выдающееся для ее ординарной дочери».

Широким движением она развела шторы, мельком оглядела улицу и судорожно закрыла их обратно.

«Нет, нет, нет. Такого быть не может. Если только я не тронулась».

Алиса осторожно взглянула в щель между двумя полотнами. Ну, с ума она не сошла, это уже хорошая новость. А вот то, что у нее во дворе стояла вчерашняя черная псина, и теперь совершенно четко было видно, что ее глаза пылают красным, – новость так себе.

Первым порывом было сбежать из квартиры. Неважно куда, просто подальше от этого животного: собака внушала ей неприкрытый ужас. Вторым – позвонить матери или бабушке. Но Алиса тут же себя одернула. Бабушку не хотелось беспокоить: Алиса ее слишком сильно любила и не хотела пугать.

Ну а матери… Наверное, живущая где-то внутри Алисы маленькая девочка, которой так сильно не хватало материнской любви, этого хотела. Но повзрослевшая Алиса так никогда бы не поступила.

Мысли о матери в момент вытеснили возникшую панику. Как всегда. Стоило только подумать о ней, все другие эмоции отступали на задний план. Вместо них приходила тупая ноющая боль. Алиса взрослела, менялась, познавала, училась, но мать за все годы так и не смогла понять.

Что заставило ее так стремительно, будто прыжком в пропасть, развестись с ее отцом и увезти дочь за тысячи километров? Раз и навсегда одним рубящим бессмысленным движением оторвать шестилетнюю Алису от того, кого она бесконечно любила, с кем ощущала себя в безопасности? Возможно, были какие-то предпосылки, ссоры, что-то, вынудившее мать так поступить. Но как Алиса не старалась, она не могла вспомнить: последние два месяца перед отъездом провалились в черноту, и ни одного события оттуда Алиса вытащить так и не смогла.

Из того периода жизни осталась только острая тоска по отцу, их совместным играм и занятиям. По его сказкам перед сном, которые он никогда не читал из книжек, а всегда придумывал сам. О небесном цирке, где выступают только крылатые слоны и полупрозрачные павлины. О девочке, умевшей наколдовать в нужный момент дверь в другой мир и спрятать там надоедливое чудовище. О золотоволосых ведьмах, собиравших солнечный свет, чтобы варить из него варенье и холодной зимой каждый день пить с ним чай. Эти сказки она хранила как драгоценности и доставала время от времени, чтобы об них согреться.

Еще больнее было от того, что отец не пытался ее найти, не писал и не звонил. Хотя она смутно представляла, как у него это получилось бы в огромной стране. Она мечтала всего один раз поговорить с ним, обнять, спросить, почему так вышло. Рассказать об оценках, учебе и мечтах. Ей часто снилась их встреча, и она неизменно просыпалась в слезах. Можно было бы поделиться этим с мамой, если бы спустя пару лет попыток посвятить себя воспитанию ребенка она не признала, что это ей абсолютно не по душе. И скинула девятилетнюю тогда еще Василису на собственную мать, выбрав между ней и мимолетными романами именно их. Ее не волновало, что происходит с Алисой, как она учится, чем она увлекается и что заставляет ее грустить.

Сначала Алисе казалось, что всему виной именно она. Что с ней что-то не так, и поэтому мама ушла от отца, перестала уделять дочери внимание, из-за этого же иногда сидела с бокалом вина, а потом, слегка шатаясь, ложилась спать с неизменным «Вот вырастешь, и до тебя дойдет. Я хотела тебя уберечь».

Алиса росла, но до нее не доходил «глубокий» смысл этих действий. Зато приходило безразличие, чего нельзя было сказать о матери. Которая постепенно то ли мудрела, то ли осознавала, что жизнь – штука, конечно, интересная, но вечно ее жить не получится. В конце концов, стакан – ну или бокал, – кто-то ей в старости приносить должен. Поэтому ближе к совершеннолетию дочери стала настойчиво набиваться ей в подруги. Писать, звонить, звать куда-то прогуляться вместе.

Алисе же это стало не интересно. Момент, когда мать ей была нужна, давно прошел. Трещина в ее душе каждый день становилась все шире, а потом с грохотом отвалилась та бесконечно важная часть, где жила безусловная любовь к родительнице. Поэтому все попытки матери пообщаться Алиса старательно игнорировала, сосредоточившись на своих целях.

Еще в 14 она приняла решение сменить имя. Усиленно училась, много читала, не отвлекалась на невинные развлечения вроде прогулок с подругами. Да и подруг у нее особенно не было. Ее одноклассницы были сплошь из благополучных полных семей и всегда с усмешкой косились на Алису.

Но ей было плевать. У нее была цель, конкретные и измеримые планы, в которые общение с матерью никак не входило. Та, в свою очередь, регулярно плакала, вопрошая «Когда я тебя упустила» и «Что я сделала не так». Что именно «не так», Алиса могла бы рассказать в самых ярких подробностях. Заодно назвать конкретный день и время, когда за мамой закрылась дверь, а бабушка обняла девочку своими теплыми руками и тихо прошептала: «Будем теперь вдвоем с тобой. Надеюсь, хоть в этот раз я ошибок не наделаю». Но она лишь окатывала мать волной презрения и молча отворачивалась или бросала трубку.

Поэтому звонить матери, с которой Алису связывала теперь только фамилия, было просто сиюминутным порывом. Зато она вновь сразу же успокоилась. К своим восемнадцати она в полной мере ощутила, насколько эффективным лекарством от других любых эмоций, даже самых сильных, могут быть призрачные воспоминания из детства.

Кофе еще не успел остыть, и девушка сделала несколько обжигающих глотков, чтобы окончательно прийти в чувство. Собака с красными глазами? Замечательно, выясним, что это за экстравагантное воплощение странных фантазий заводчика-селекционера, и будем воспринимать ее как факт.

Ясоня, Василья и Зоря? Еще лучше! Посмотрим, что значат эти имена и найдем десяток подтверждений тому, что никогда в жизни не стоит так называть собственную дочь.

Их она и вбила в поисковую строку. Страница ответила шустро, и девушка погрузилась в чтение. Но через несколько минут смотрела в экран с тем же выражением, с каким графиня из прошлого взирала бы на интерьеры фастфуд-забегаловки: с колоритной смесью недоумения, брезгливости и некоторого интереса.

– Да уж… Вот мультики по славянской мифологии я во сне-то и не смотрела. Откуда ж вы взялись в голове моей, красавицы?

Алиса сказала это таким тоном, словно надеялась на разумный ответ от ноутбука. Месяц, солнце, зори, роса, звезды, божества, ритуалы. Чушь какая-то. Эта тема ее не просто никогда не интересовала, а вызывала даже беспросветную скуку. Кроме уроков истории, с мифами славян она столкнулась всего раз: когда папа зачем-то на пятилетие подарил ей огромную энциклопедию, где было множество небольших статей как раз о светилах и божествах, значении предметов мебели и каждого из месяцев. Алису хватило только на содержание и первые 50 страниц. Теперь же эти самые мифы в лице трех неизвестных девушек не просто напомнили о себе, а проникли на максимально приватную территорию – в ее сны.

– Какая же все-таки фигня, – протянула Алиса и откинулась на спинку кресла. В универ идти сегодня не было никакого желания. Во-первых, ей требовался отдых. А во-вторых, ей не хотелось сталкиваться с собакой, как и проверять, до сих пор ли она ошивается во дворе. Зато хотелось второй чашки кофе, за которой Алиса и собралась идти на кухню. На месте ее оставил звук входящего сообщения. Источником его был открытый на том же ноутбуке Телеграм.

Алиса развернула вкладку. Там светилось уведомление от незнакомого ей номера. В качестве контакта значилась некая Зарина Светлая. Имя Алиса слышала впервые, но подумала, что мог написать кто-то из одногруппников: к стыду своему, она до сих пор не всех запомнила.

«Василиса, здравствуйте»

– А, ну тут у нас явно кто-то из прошлой жизни. Этого мне сегодня и не хватало. Ладно, спросим, что нужно, – пробормотала Алиса и быстро напечатала ответное сообщение.

«Здравствуйте. Чем я могу вам помочь? Правда, мне было бы куда приятнее, если бы вы обращались ко мне Алиса. Теперь и всегда меня зовут так»

«Хорошо. Значит, Алиса. Я могу обращаться к вам на «ты»?»

«Да, без проблем. Но мне хотелось бы узнать, кто ты такая, Зарина Светлая? Которая каким-то боком знает мое старое имя»

«Та, которой ты сейчас должна поверить. Всему, что я скажу. И та, кто вместе с сестрой очень в тебе нуждается. Ты нужна нам. Тебе срочно нужно улететь из города. Мы отправим к тебе нашего помощника, он займется и билетами, и поможет тебе к нам добраться. Лучше всего сделать это прямо сегодня»

«Кому вам? Секретной государственной службе? Ордену борцов за справедливость?»

«Алиса, я понимаю. Все, что я говорю, может казаться тебе бредом. Но Хранитель Тьмы Чернослав вернулся. Сейчас ты нужна нам с сестрой, чтобы защитить Свет»

Прочитав это, Алиса расхохоталась. Одно из двух: либо это был совершенно нелепый розыгрыш, либо у кого-то случилось осеннее обострение. Больше всего происходящее было похоже на гармоничное сочетание обоих пунктов.

«Зарина, ты забавный собеседник. И я весьма рада за Чернослава, хоть и впервые о нем слышу. Надеюсь, его поездка была удачной. Или прогулка. Я ведь понятия не имею, откуда и куда он там вернулся. Но больше я продолжать этот увлекательный диалог не намерена. Всего доброго и хорошего дня»

Алиса уже приготовилась заблокировать собеседницу, но рука замерла на полпути. Глаза выхватили из диалога имя Чернослав. Сначала Алиса восприняла его как набор букв. Но именно это имя она слышала во сне. Так звали кого-то, от кого девочки в комнате должны были защищаться.

– Бред, бред, бред! – с этими словами Алиса приготовилось наконец-то отправить в бан странную Зарину, но та успела прислать еще одно сообщение, которое заставило ее изменить свое мнение.

«Ты видела в последнее время большую черную собаку с красными глазами?»

Алису передернуло. Если это и был розыгрыш, то его идейный вдохновитель должен был быть весьма изощренным психопатом, чтобы еще и на четвероногого нацепить красные линзы. Среди ее знакомых, даже среди не особо блиставших интеллектом одноклассников, таких не водилось. Повинуясь скорее инстинкту и интуиции, чем здравому смыслу, она ответила:

«Видела. И сейчас этот хвостатый кошмар прогуливается у меня под окнами»

«Алиса, тебе надо уехать! И чем быстрее, тем лучше! Пока ты одна, ты в опасности. Тем более, пока ты ничего не знаешь о своей силе, тебе с Чернославом не управиться»

«Да что, черт возьми, происходит? Кто ты вообще такая? Кто такой Чернослав, и о какой силе я ничего не знаю?»

«Алиса, ты одна из Хранительниц Света. Поэтому твоя мама увезла тебя от отца. Так она хотела тебя спасти»

Алиса замерла. Если это был розыгрыш, то он переходил все границы. Даже она сама не знала («не помнила», гаденько шептало подсознание), по какой причине мать развелась с отцом и в спешке увезла ее. Алиса чувствовала, как выходит из себя.

«Слушай, ты откуда вообще взялась? Ты не можешь знать ничего ни обо мне, ни о моей семье. Так что катись куда подальше со своими Чернославами, Хранительницами и другими бредовыми историями. Оставь меня в покое!»

«Алиса, подожди. Дочитай то, что я скажу. Ты росла рядом с нами. И мы знаем тебя, как Василису. Постарайся мне поверить, умоляю. Если бы я тебя не знала, то откуда мне может быть известно, что на левом предплечье у тебя россыпь родинок, похожая на полумесяц? Поверь мне. И тому, что я говорю. Ты пока не представляешь, насколько это важно»

Алиса почувствовала, что ее бьет мелкой дрожью от злобы и удивления. Прямо сейчас у нее в ноутбуке висела какая-то Зарина, несущая откровенную чепуху – но при этом знающая и о собаке, и о ее родителях, и даже о родинках, наличие коих было неизвестно никому за пределами семьи. Внезапно в ее голове зазвучал мягкий глубокий голос отца. Он говорил те же слова, что сказал и незадолго до их отъезда. Он тогда старался проводить с дочкой как можно больше времени: то ли чувствовал, что скоро им придется расстаться, то ли точно знал, но не хотел подавать виду. Алиса запомнила их на всю жизнь. Когда придет время, доверься.

Надежда на то, что интернет-собеседница знает больше, чем она сама, о ее семье, о тех нескольких месяцах перед побегом ее матери, слова отца в конце концов подтолкнули ее ответить:

«Слушай, я не знаю, кто ты такая. Но вижу, что ты знаешь обо мне отвратительно много. Я не совсем понимаю, что ты пишешь о каких-то там Хранительницах. Чего ты сейчас от меня хочешь? Если я все-таки решусь тебе поверить»

«Я уже говорила. Тебе нужно отправиться к нам. Доверься, мы обо всем позаботимся»

«И далеко мне нужно отправиться? Не в пеший путь, надеюсь?»

«Нет)) Всего два часа на самолете до Среброгорска. И столько же на машине»

«Как-как?»

Алиса скрестила руки и уставилась в монитор. Статус «печатает…» висел подозрительно долго. Спустя пару минут в чате отобразилось новое сообщение.

«Алиса, ты знаешь, что это за город?»

«За то время, пока ты набирала, успела загуглить. Примерно представляю, где. Озеро у вас там еще известное рядом»

«Так, ладно. Об этом потом. Главное, ты согласна. Об остальном пока позаботится Артур»

«Это еще кто такой?»

«Наш помощник. Уверена, он будет рад с тобой познакомиться. Чуть позже он тебе напишет, а пока начни, пожалуйста, собирать вещи»

«Ок. Слушай, ну допустим я хранительница. А чего, собственно? В смысле, я поняла, что ты написала про свет. Конкретно чего?»

«Месяца. Луны. Лунного света. Все, я убегаю, Артур скоро напишет. Спасибо тебе. Ты пока не представляешь, насколько важно твое согласие. До встречи!»

– Лунного света? Вы шутите? – эти слова Алиса уже сказала в пространство квартиры. – То есть я всю жизнь мучаюсь от головной боли, когда он растет и худеет себе туда-сюда, а оказывается, мне его где-то там хранить надо? Я сошла с ума. Нет, все-таки я тронулась. Меньше надо было сидеть за учебниками. Или сплю. До сих пор. Вот окончательно проснусь, и все будет как раньше. Без этого всего.

Алиса встала, снова подошла к окну, убедилась, что собаки снаружи больше нет. Прижалась лбом к стеклу, будучи твердо уверенной, что никуда не полетит. Поступка большей абсурдности трудно было представить.

Но было в разговоре с Зариной нечто, что не давало ей покоя. Заставило сомневаться, размышлять и оценивать оба варианта. С одной стороны, проще всего было проигнорировать и саму Зарину, и ее помощника. Сделать вид, что никогда ничего этого с Алисой не происходило.

С другой, ее собеседнице были известны вещи, которые могли внести хоть какую-то ясность в жизнь Алисы, вернуть на место огромный ее фрагмент. Может быть, именно Зарина сможет ответить на главный, беспокоивший Алису всю жизнь, вопрос: почему мама ушла от отца?

В конце концов, Среброгорск был не так уж далеко, не в глуши – выбраться оттуда можно быстро и любым доступным способом. Полицию в случае чего тоже можно будет без проблем вызвать, если Зарина окажется ненормальной маньячкой.

С этими мыслями Алиса и отправилась собирать вещи.

Глава 3

Ночь переливалась характерными звуками: песнями сверчков, далеким уханьем совы, мягким шелестом листьев. Она была волшебной. Особенно после вечерней грозы, в исступлении смывшей душный день.

Но маленькая Василья этого не замечала. Она почти хныкала от усталости, холода и разочарования. Сестры говорили ей, что учиться заговору Призыва сложно и с первого раза может ничего не выйти. Но никто не говорил, что для этого придется две ночи подряд стоять босиком на траве – сегодня к тому же отвратительно мокрой и холодной. Василья растерянно оглядывалась по сторонам, силясь понять: зачем именно сегодня надо было снова выходить в ночной двор, если сейчас можно было лежать в теплой уютной кровати и давно видеть десятый сон?

– Зоря, ну ты сама видишь, что у меня не получается! Пойдем домой, я замерзла. Я хочу под одеяло.

– Василья! Подберись! – голос Зори звучал строго, но сочувственно. – Ты знаешь, насколько важен этот заговор. И знаешь, что работает он только на растущий месяц. Сама наверх-то глянь, сколько дней до полной луны осталось? Вот то-то же. Поэтому постарайся, пожалуйста. Каждой из нас было нелегко с ним справиться. Теперь настал твой черед.

– Да вам-то что было! Солнышко, рассвет и звезды, тепло и красота!

– Это со стороны так видится. Ясоня, когда заговор учила, несколько дней на солнцепеке провела. Потому что именно там он лучше всего работает. Обгорела страшно, почти неделю ее настоем от ожогов мазали. Я простыла, пока по утренним туманам гуляла. Так что легко не было никому.

Василья надулась и замолчала. Она-то надеялась, что с первого раза все сладится. Ведь про нее же всегда говорили, что она умница! Значит, и призвать, кого положено, могла бы и с первого раза. Но заговор никак не хотел получаться. Зоря, видя ее грустное и обиженное лицо, подошла, взяла маленькие ладошки в свои руки и прошептала:

– Давай еще разок? Я знаю, у тебя все выйдет как должно. Только услышь свою силу и силу месяца, она тебе поможет. Она сейчас везде, куда бы ты ни посмотрела: от травинки до мерцания звезд. Чтобы все получилось, тебе нужно это почувствовать. Так, будто весь лунный свет мира сейчас будет проходить через тебя, словно ты сама им станешь. Давай, наша лунная девочка, я в тебя в верю.

После чего Зоря отошла, посмотрела на дом, убедилась, что Ясоня уже погасила свет и не может их услышать, и кивнула сестренке. Василья закрыла глаза еще раз (в который уж за эту звездную ночь!) и начала шептать:

Месяц тонкий, месяц острый,

Путь способный указать,

Помоги найти сестренку,

Помоги ее позвать

И…Ничего не изменилось. Зоря говорила: когда заговор начинает работать, это всегда ощущается. Но единственное, что сейчас ощущала Василья – мокрый холод опротивевшей ночи. Тут она разозлилась: по-детски рьяно, как ученик, который вновь и вновь переделывает задание, лишь бы доказать учителю, что не так он уж и глуп, как могло показаться.

Второй, третий, седьмой раз: вновь и вновь она шептала заговорные слова. Уже готовая сдаться не то что сегодня, а раз и навсегда, маленькая Василья услышала тихий перезвон. Будто множество крохотных колокольчиков начали качаться на ветру. Трель звучала повсюду: рядом с Васильей, вокруг нее, вверху, внизу, а самое главное – внутри. Следом Василья почувствовала легкое щекотание в ладонях, с большим усилием удержалась от того, чтобы открыть глаза, и продолжила шептать заговор. Только услышав восторженное Зорино «Васильюшка, у тебя получилось!», она решилась взглянуть на руки.

На каждой ее ладони проступили очертания месяца. Словно небесное светило поцеловало их и оставило след. От ладоней струился мерцающий умиротворяющий блеск. Василья сразу забыла обо всем, что пришлось вытерпеть ради того, чтобы заговор удался. Она хотела любоваться и любоваться этим светом, но в дверях дома появилась заспанная Ясоня, не до конца понимающая, что она тут делает. Но потом огляделась по сторонам, увидела довольную собой Василью, пристально вгляделась в ее ручки, встрепенулась, рассмеялась, подбежала к сестре и закружила ее в объятиях:

– Василечек, у тебя получилось! Я-то думаю, куда меня сквозь сон понесло! А это наша Василья заговор освоила! Ну какая же ты молодец!

Василья рассмеялась в ответ, втроем они стали кружиться в радостном танце и в конце концов упали на траву. Василья залюбовалась звездами, рассыпанными по небосводу, повернулась к Зоре и спросила:

– Получается, я самый главный заговор освоила? Остальное будет уже полегче?

И Ясоня, и Зоря сразу стали серьезнее. Зоря подтянула к себе сестренку, крепко обняла и ответила:

– Моя маленькая Василья. Остальные заговоры, обычаи, все то волшебство, что тебе предстоит освоить, может показаться тебе не таким важным. Но в нашем ремесле у всего огромная ценность. Мы не только оберегаем свет и всегда готовы защитить его от Чернослава. Свет – это не только то, что даруют нам светила. Это еще и добро, любовь, забота о других. Мы тоже их оберегаем и храним. Мы должны знать, как и когда прийти на помощь к тем, кому она нужна. Кто потерял драгоценные светлые чувства или настолько погрузился в беду, горе, что не может найти к ним путь. Этому тебе тоже предстоит научиться. Еще делать настои и снадобья, разговаривать с миром вокруг себя: каждой волной в нашей реченьке, каждым листиком на деревьях, с ветром и дождем, туманом и морозом. Ты будешь изучать, какой цветок и какая травинка зависят от полной луны, какие – от тонкого месяца, а значит, от твоих сил и знаний. Тебе предстоит напоминать людям, что у всего вокруг есть определенная сила, которую нужно уважать, чтить. Что во всем, созданном не человеком, есть особый смысл, который ни в коем случае нельзя уничтожать людскими руками. Впереди у тебя долгий, долгий путь. Но он тебе точно по плечу. И вся его магия.

Обычно шаловливая Василья смотрела на сестру сосредоточенно и не перебивала. Потом прижалась к ее плечу своим крошечным личиком, а Ясоню крепко взяла за руку. Так сестры и лежали, ощущая свою принадлежность этому миру и друг другу, пока не начала светлеть кромка горизонта.

Глава 4

Алиса поставила чемодан на ленту, прошла досмотр на входе и подошла к табло с расписанием рейсов. Вечером предыдущего дня Артур, тот самый помощник, скинул ей короткий список вещей, которые надо взять с собой, время вылета, название компании и номер рейса. Предупредил, что приехать она должна заранее. Прочитав это, Алиса фыркнула и ответила «Что бы я без тебя делала, о великий капитан очевидность».

Артур ей заранее не нравился. Во-первых, что даже не удосужился поздороваться, когда прислал ей короткое «На сегодня билетов не было, вылет завтра. Напишу позже». Во-вторых, потому что проигнорировал ее «Что, даже магия оказалась бессильна?». Что для Алисы приравнивалось к скуке: она любила саркастичные словесные перепалки и проникалась уважением к собеседнику, способному их поддержать. В данном случае таковым и не пахло. Но Алиса старательно напоминала себе о базовом воспитании и правилах приличия. Ей нужно было как минимум проявить элементарную вежливость: бок о бок с этим самым Артуром ей предстояло провести как минимум пять часов.

Изучение табло на предмет поиска нужной стойки регистрации прервал вопрос, заданный прямо в ухо:

– Соня и З-з-зарина сказали, что сейчас ты Алиса. Возможно, я все же м-м-могу звать тебя Василисой?

Вопрос прозвучал так неожиданно, что Алиса испуганно отскочила от его источника и неуклюже крутанулась на месте, из-за чего задела и опрокинула чемодан. Артур – то, что перед ней стоял именно он, было очевидно, – с едва заметной усмешкой поднял ее багаж. Эти несколько секунд Алиса потратила, чтобы быстро окинуть парня взглядом.

Он не понравился ей в общении, а на вид еще меньше. Растрепанный и невзрачный, похожий на взъерошенного воробья, одетого на манер какого-то американского то ли ковбоя, то ли фермера. Легкое заикание вписывалось в этот образ как нельзя лучше.

Артур будто почувствовал, что она пристально его разглядывает, и посмотрел ей прямо в глаза. Алиса тут же отвела взгляд, одновременно закипая от раздражения: прошло всего несколько минут, а она уже второй раз чувствовала себя из-за него идиоткой. Поэтому она натянула как можно более неприветливую ухмылку и наконец-то ответила:

– Конечно, можешь. Если есть острое желание проверить, можно ли выжить, когда тебя выкидывают из самолета.

– Мне тоже очень п-п-приятно с тобой познакомиться. Теперь н-а-нам пора на регистрацию. И я прошу, п-п-по дороге не испепели меня взглядом. Мне уж-ж-же мерещится, что у меня д-д-дым из ушей пошел.

Артур взял ее чемодан и уверенным шагом пошел в нужную им сторону. Алиса сначала опешила, но в итоге последовала за ним, стараясь при этом соорудить из своего лица гримасу максимального недовольства. В принципе, примерно это она сейчас и испытывала, так что особых трудов процесс не составил.

Уже получив на руки посадочные талоны, она наконец задала вопрос, который вертелся у нее на языке последние полчаса.

– Послушай, а как ты меня узнал? Ты же меня никогда не видел.

– Воспользовался своим д-д-даром ясновидения. Жаль, девочки не сказали тебе, что я давно известный в т-т-темном мире маг-прорицатель, способный залезть в любую голову.

Алиса отпрянула от него и инстинктивно протянула руку к голове. Артур же негромко хохотнул и продолжил:

– Я пошутил. Т-т-ты единственная во всем этом балагане явно не понимала, куда тебе н-н-нужно и выглядела растерянной.

Алиса глянула на него исподлобья, пробурчала себе под нос «стендапер, блин», подхватила сумку и бодрым шагом отправилась на пункт досмотра. Да, Артур ей не нравился. Он ее бесил. Все, что он говорил, произносилось с самодовольным и слегка уставшим выражением лица. Как будто он разговаривает с каким-то малышом, который никак не может понять, почему ложку с кашей надо отправлять в рот, а не в лоб. Вот Артуру-то она точно бы сейчас с большим удовольствием что-то в этот лоб и запустила.

Несмотря на то, что шла она быстро, Артур нагнал ее через пару секунд.

– Почему-то мне кажется, это не все, о чем ты х-х-хотела спросить.

Он произнес это, когда они уже начали проходить досмотр, и к разговору Алиса смогла вернуться только расположившись в зале ожидания. Она повертелась по сторонам, чтобы убедиться, что их никто не слышит. Но за это можно было не переживать: аэропорт жил своей шумной, ни на секунду не замирающей жизнью. В воздухе витали обрывки разговоров, смесь ароматов из дьюти-фри, терпкие пары от тех, кто успел «пролечить» аэрофобию в местном баре, детский плач, звуки видео из соцсетей и бормотание диспетчера. Никому не было дела до того, о чем говорят двое молодых людей.

– Зарина. Откуда она знает, что случилось с моей семьей?

Артур прищурился, слегка наклонил голову, словно оценивая, отвечать на этот вопрос или нет, а потом слегка мотнул головой.

– Об этом ты п-п-поговоришь с ней и Соней, когда мы доберемся. Я не самый лучший рассказчик.

Алиса хотела поинтересоваться, кто такая Соня, чье имя она слышала уже третий раз, но Артур уткнулся в экран своего смартфона с выражением лица «Не влезай, убьет». Алиса тоже достала телефон, сделала вид, что сосредоточенно в нем копается, но сама украдкой разглядывала Артура с головы до ног. В сумбуре предполетных процедур она не могла рассмотреть его в деталях, а именно они и интересовали ее больше всего.

Джинсовая рубашка, черные джинсы и сапоги-казаки. Конечно же, черная кожаная куртка, которую до этого он нес в руках, а сейчас положил на соседнее сидение. Пара затейливых кулонов на шнурках. Слегка вьющиеся рыжевато-русые волосы, живущие отдельной жизнью и сами принимающие решение, куда им торчать. Заостренный нос, небольшая лопоухость, изящные пальцы. На одном из них серебрилось кольцо с замысловатой надписью.

Рассматривая его, Алиса пришла к выводу: встреться они где бы то ни было за пределами аэропорта и при любых других обстоятельствах, она никогда не обратила бы на него внимания. Алиса питала слабость к элегантным блондинам, которые могли и о литературе с ней поговорить, и шарф на свою шею красиво накинуть. Другими словами, к интеллектуалам «с породой», как говорила бабушка. Артур же был полной противоположностью этому типажу парней. Ему пошел бы не шарф, а ретро-машина и жизнь лет примерно сорок назад. И не в этой стране.

В нем не было ничего, что могло бы привлечь внимание. Разве что глаза: холодная серая сталь дождливого дня. Но их красоту с успехом сводила на нет нахальная манера общения, уютно существующая рядом с его общей несуразностью.

Удовлетворив любопытство, Алиса полностью потеряла интерес к Артуру. Она решила вернуться к всемогущему Гуглу и продолжить поиски по запросу «хранительницы света». Вчерашний серфинг не дал ей ничего, кроме сухих выжимок из пары научных статей. Их можно было читать в качестве снотворного и непременно заунывным голосом.

Она снова и снова открывала страницу за страницей – и тут же разочарованно закрывала. Герои игр, видео о ведьмах и ясновидящих, отрывки романов. Ничего, что могло бы дать ей более полное понимание происходящего.

Алиса настолько погрузилась в чтение, что не сразу заметила, как перед ней в полный рост материализовался Артур. Появление его было таким же внезапным, как и при первой встрече. «Как из-под земли вырос», мелькнуло у Алисы. Она воткнулась в него недовольным взглядом, но Артур этого даже не заметил:

– Прости, что от-т-твлекаю тебя от чего-то, несомненно, очень важного. Но у н-н-нас заканчивается посадка. П-п-пора.

Алиса послушно встала и пошла к указанному на билете выходу. Что-то вновь ей показалось странным. Если посадка уже заканчивается, то почему она ни разу не услышала объявления? Так увлеклась интернет-поисками? И как Артуру удалось приблизиться к ней вплотную так, чтобы она этого не заметила? Для этого нужно быть тенью и двигаться как тень.

С этими мыслями Алиса садилась в автобус, поднималась по трапу и занимала место в самолете. С Артуром они не переговаривались, и Алису это устраивало. Единственной их коммуникацией стала пара кивков головой, когда Алиса показала, что хочет сидеть у иллюминатора, а Артур с полулыбкой слегка поклонился ей и пропустил на нужное сиденье.

Устроившись, Алиса по привычке повертелась по сторонам и обратила внимание на еще одну странность: спереди и позади них было свободно по два ряда мест, в то время как все остальные были полностью заняты. Она повернулась к Артуру. Тот выглядел невероятно довольным собой. Равнодушное выражение лица сменилось ребяческим восторгом и он разве что не искрился от гордости.

– Твоя работа?

– Есть н-н-немного.

– И как? Выкупил все места?

– Ну что ты, Алиса. Я всего лишь молодной этнограф. И так, для Хранительниц волонтерю п-п-понемногу. Откуда у меня такой бюджет на путешествие. С-с-счастливая случайность.

Натолкнувшись на скептический взгляд Алисы, он развел руками и продолжил:

– Понял, понял. Так и б-б-быть, признаюсь. Пара вовремя сказанных ф-ф-фраз, и мы с тобой летим с б-б-большим комфортом.

– Никто не заметит этих мест, не пересядет?

– Не-а. Для всех в с-с-салоне, кроме нас, этих мест вроде как и нет. Легкий заговор создания дымки. Его могли бы обойти д-д-дети, потому что видят побольше, чем ост-т-тальные. Но к счастью, з-з-здесь я их не заметил.

– А стюардессы?

– Д-д-достаточно того, что они встретили нас на борту. До нашего в-в-выхода из самолета они о нас и не вспомнят.

– Ну а если я захочу поесть?

– Алиса, нам лететь п-п-пару часов. В сумке у меня есть вода, несколько бутербродов и пара яблок. До приземления хватит, а потом выпьешь кофе. Д-д-доберемся до места, а там точно можешь не п-п-переживать о собственном желудке: уж кто-кто, а хранительницы любят и поесть, и н-н-накормить.

– По тебе не слишком заметно.

– Не в коня овес.

Алиса улыбнулась. Так всегда говорила ее бабушка о самой Алисе. Она хотела поделиться своим воспоминанием с Артуром, в котором неожиданно обнаружилось хоть что-то похожее на нормальность, – но к ее изумлению, тот уже спал в невесть откуда взявшейся маске на глазах, сложив руки крест-накрест. Алиса опешила: как вообще можно уснуть за пару секунд?! Но решила его не беспокоить. Пока общения с ним ей было предостаточно.

Алиса еще раз окинула его взглядом и остановилась на браслете. До этого его закрывала рубашка, но спящий Артур принял несуразную почти зигзагообразную позу, и рукав задрался, оголив украшение. Очень похожее на оберег самой Алисы. Но его кардинально отличал цвет.

Браслет Алисы переливался оттенками голубого и зеленого: морской воды в залитой солнцем бухте и предрассветного неба, бирюзовой глазурью и нежностью лепестка гортензии, мятным и изумрудным. Каждая бусина была похожа на маленькую планету, аккуратно нанизанную на шнурок. Браслет Артура же был пронзительно-черным. Такой бывает ночь, когда на ней нет звезд. Эта тьма завораживала, интриговала, затягивала.

Алиса тряхнула головой, чтобы отвести наваждение, и посмотрела на собственный браслет. С неприятным удивлением обнаружила, что одна из бусин потемнела.

«Надо же, камень испортился. Интересно, можно ли его заменить? Приземлимся, надо обязательно проверить».

Алиса записала это в телефонные заметки, достала из рюкзачка наушники и в первые же мгновения почувствовала, как реальность растворяется в звуках ее плейлиста. Там, в ритмах норвежской музыки, фрагментах акустического концерта любимой рок-группы, любительских песнях, в которые из-за качества записи надо было внимательно вслушиваться, она и провела полет. Наушники вытащила только когда почувствовала, как шасси с характерным толчком соприкоснулись с землей.

Выходя в зону прилета, Алиса вертелась по сторонам, разглядывая аэропорт Среброгорска. Ничего необычного. Толпа таксистов на выходе, готовых схватить тебя за любую свободную конечность, лишь бы получить пару сотен за заказ. Плачущие дети, мужчины с цветами, очередь на выдачу багажа. Алису начало мутить от ощущения, будто она все это уже видела. Но это было не пресловутое дежавю, а нечто тяжелее. Словно два промежутка времени наслоились друг на друга, а Алиса застряла между ними. Ей стало не хватать воздуха. Оставив Артура дожидаться ее чемодан, она помчалась в туалет и там щедро плеснула себе в лицо ледяной воды. Стало легче. Только успокоившись, она вернулась к Артуру, который уже ждал Алису возле выхода.

С момента приземления они не сказали друг другу ни слова. «Нам туда» было первым, что бросил ей Артур, махнув рукой в сторону парковки, когда они вышли из здания аэропорта.

Алиса последовала за ним, озираясь по сторонам и рассматривая людей, дома и машины. Перед вылетом она успела прочитать, что в Среброгорске есть примечательного. В целом ответ можно было свести к одному слову: ничего. Серый город, такое же серое небо, множившееся в стеклах зданий, бесцветные люди. Бесконечная хмарь, способная высосать радость профессиональнее любого дементора. Единственное, что здесь могло заинтересовать (да и то не в самом городе) – знаменитое озеро, к которому стремились туристы со всех уголков мира. «Ну хотя бы на него посмотрю, уже что-то», ворчала Алиса, листая фотографии.

В данный момент ей больше всего хотелось убраться подальше от аэропорта и забыть то странное чувство потери во времени, которое она там испытала. К счастью, они с Артуром уже подошли к компактной белой машине. Алиса перевела взгляд с нее на Артура и обратно. Смешное пузатое транспортное средство было одним из последних мест, где она могла его представить. И уж тем более не могла понять, каким образом он упакует туда свои длинные ноги.

– Это…Твое?

– Нет, это машина З-з-зарины. У меня нет нужды в авто. Эт-т-того чуда техники вполне хватит, чтобы д-д-добраться до Устейки.

Он открыл переднюю пассажирскую дверь, в ответ на что Алиса демонстративно открыла заднюю и уселась позади водительского кресла. Артур лишь пожал плечами, занял свое место и завел двигатель. Не глядя на Алису, произнес «Тебе там понравится» и выехал со стоянки.

То, что Алисе там понравится, она начала сомневаться примерно через 40 минут пути. Когда машина скатилась с ровного асфальта на гравийную дорогу, та вызвала у Алисы стойкие ассоциации со старой стиральной доской, лежавшей у бабушки в кладовке. На каждой из многочисленных ямок она вслушивалась: идет ли этот грохот от камней под колесами, или с таким звуком ее позвонки ссыпаются на сиденье. Через 20 минут такой дороги она трижды прокляла ландшафт этой местности, свою глупость, Артура, даже не старавшегося вести машину аккуратнее, японский автопром, а заодно и Зарину с ее дурацким сообщением.

Еще через 15 разом забыла обо всех своих проклятиях и неудобствах. После указателя «Устейка» за ближайшим резким поворотом перед ее глазами развернулась картина, от которой захватывало дух. Впереди простиралась водная гладь огромного озера. Вода уходила так далеко, что невозможно было понять, где кончается она, а где начинается горизонт. Поэтому казалось, что одно перетекает в другое. Десятки солнц преломлялись и растекались по поверхности, превращая ее в зыбкое золото. Озеро лежало, будто в ладонях, в окружении холмов и гор. Ближе к деревне – плюшевых, но чем дальше – тем более суровых, мрачных, строгих.

Алиса открыла окно, и в машину тут же ворвался поток воздуха, насквозь пропитанного вековым величием огромной толщи воды, пережившей тысячи человеческих лет и не потерявшей своей магической красоты. От нее хотелось улыбаться и плакать, радостно кричать и благоговейно молчать одновременно.

С детским восторгом Алиса высунулась из машины по плечи и стала вертеться по сторонам, чтобы во всех деталях рассмотреть Устейку и ее обитателей. Деревянные домики с резными наличниками здесь соседствовали с аккуратными коттеджами. Тут и там паслись коровы и лошади, через заборы переругивались курицы, слышались звуки топора и бензопилы. Уголок обычной деревенской жизни на фоне одного из главных чудес природы.

У Алисы мелькнула мысль: даже если все окажется идиотской выдумкой, а ей самой придется бежать обратно в город пешком наперевес с чемоданом, оно того стоило. Возникало здесь волшебное чувство, словно каждый квадратный сантиметр был пропитан историей и магией («Энергетикой», сказала бы мама) — и это завораживало. Хотелось целовать пейзаж глазами.

Тем временем машина подкатилась к одноэтажному голубому дому. Она ждала чего угодно: избушки на курьих ножках, теремка, да хоть домика из соломы. Но нет: похоже, что дом был совсем недавно отремонтирован, выглядел стильно, сверкал свежей краской. В садике рядом с ним горели полными жизни красками последние осенние цветы: астры, гладиолусы, георгины. Тут же — беседка, просторный навес для машины, пара плетеных кресел. Картину замечательно дополняли трое снующих туда-сюда кроликов, подобранных в лучших цветовых традициях: белый, серый и черный.

Не успела Алиса рассмотреть место, где ей предстояло провести невесть сколько ближайшего времени, как из дома с шумом вылетело яркое нечто, налетело на нее и радостно возопило:

– Они приехали! Зарина, иди скорее сюда!

Алиса отстранилась, сделала пару шагов назад и оглядела НЕЧТО с ног до головы. Перед ней стояла девчушка лет 15 в удобных синих джинсах, футболке в желто-синюю полоску и вязаной шапке в виде лисицы на голове. За спиной этого немного странного создания показалась высокая, морковно-рыжая девушка в льняном сарафане цвета охры и красном вязаном кардигане.

Разглядев их обеих, Алиса приоткрыла рот от удивления. Рыжая мелодично рассмеялась.

– Дай угадаю. Ты ждала увидеть кого-то в кокошниках? Ну или как минимум в платочках, а заодно и в платьях в цветочек? Ну чтобы хоть как-то соответствовать образу сумасшедших, способных прислать максимально странное сообщение.

Алиса кивнула.

– Примерно этого я и ожидала. Простите. Ни с чем другим пока хранительницы, кем бы вы там ни были, у меня ассоциаций не вызывают.

– Мы. Ты тоже Хранительница, и тебе придется к этому привыкнуть. Но об этом мы поговорим позднее. Тебе надо отдохнуть, а мне закончить с ужином. Ты, наверное, поняла, что я Зарина. А она, – Зарина кивнула в сторону не прекращающей улыбаться девочки-шапки, – Соня. Она покажет твою комнату и наряд для ужина.

– Наряд? Какой еще наряд? – Алиса машинально окинула взглядом свой удобный трикотажный костюм. Наряжаться она никогда не любила, и то, что это надо будет сделать в первый же вечер, оптимизма не придавало.

– Сама увидишь. Для особого вечера нужно и выглядеть особенно. Сегодняшний именно такой. Артур, – обратилась она уже к спутнику Алисы, – чемодан мы занесем сами. Ты тоже отдохни перед ужином. Не тяжело, кстати, было терпеть столько времени?

– Не поняла, терпеть что? Не меня случайно? – возмутилась Алиса.

Зарина вновь рассмеялась.

– Нет, конечно же! Посмотри сама.

Алиса повернулась к Артуру и увидела, как он начинает растворяться в пространстве. Несколько секунд – и его уже и след простыл!

– Это что сейчас такое было?!

– Одна из его способностей. Поверь, ему было сложно удержаться, чтобы не проделать это, пока он должен был довезти тебя к нам.

– Да-да, он постоянно так делает. Часто меня пугает. И даже Баюна, – подхватила Соня, успевшая взять Алису под руку и уверенно заводившая ее в дом.

– Кто такой Баюн?

– Наш кот. Сейчас ходит снова не пойми где. Наверное, опять в лесу песни заводит. Но к ужину точно вернется, он его никогда не пропускает.

Вдруг Алиса остановилась, глубоко вдохнула и задала вопрос, который беспокоил ее второй день.

– Соня, Зарина. Откуда вам знакомы я и моя семья? Зарина, ты писала такие вещи…Их никто не мог знать, кроме самых близких родственников. Рассказать вам тоже никто не мог.

– Алиса, неужели ты настолько ничего не помнишь? – Зарина удивленно вскинула брови. – Я поняла, что ты забыла Среброгорск. Но что и все остальное, я не предполагала.

– Что именно? Почему я должна помнить Среброгорск? Зарина, ответь, пожалуйста, иначе я прямо сейчас развернусь и уеду.

– Не знаю, почему, но из твоей памяти стерся один очень важный для нас всех факт. Ты – наша двоюродная сестра. И здесь ты не в первый раз.

Глава 5

Василья, подбоченившись, стояла над ростками сон-травы и едва слышно ворчала:

– Да что ж с вами такое-то, а! Вы сколько еще планируете расти? Неделя уже прошла, а вы как черепашата, ну честное слово! Мне как из вас отвар делать, если вы в полную силу вылезать отказываетесь? Издевательство сплошное, а не трава. Вот пущу на сено, будете знать!

Тонкие ростки, на которых уже показывались крошечные бутоны – им предстояло распуститься в пушистые фиалковые цветы с пряно-сладким ароматом, – смотрели на Василью без малейших угрызений совести. Ни один, даже самый молоденький, не опустил виновато свою макушку. Они-то прекрасно знали, что правы: для того, чтобы зацвести, должен был настать свой срок, до которого было еще далеко. И Василья обязана была это понять.

Но она никогда не отличалась терпеливым нравом, ей все время нужно было куда-то спешить. Зоря потому и дала ей такое задание: не сорвать, а вырастить самой, аккуратно срезать цветки, засушить листья, бережно выкорчевать корни. Прочитать над травой все нужные заговоры, приготовить настои, зашить засушенные цветы в холщовые мешочки. Старательно разложить в нужные ящички, чтобы потом помогать людям в деревне лечить бессонницу, отгонять ночные кошмары, успокаивать мечущееся сердце. Заодно и для сестер отдельный настой сделать, он может им пригодиться, чтобы в будущее заглядывать.

И ладно бы просто сказала вырастить: так нет же, каждый день приходила и проверяла, не торопит ли Василья ростки, не использует ли здесь лунную силу, чтобы те поскорее вытянулись. Нет, она, конечно, говорила, что приходит их просто полить – легко взмахнув тонкой рукой, осыпала их жемчужинками росы, – но Василья-то знала, зачем Зоря является. Ведь полить она и сама могла, без помощи сестры, пусть даже старшей и самой умной.

Это и злило Василью больше всего. Она ведь уже не маленькая девочка, сколько можно ее поучать и наставлять! Как будто и без того мало Зоря с Ясоней ее проверяют. Вечно они так. То заставляют несколько раз заговоры повторять, то сборы ее по травинке перебирают, то вопросы всякие о камнях задают. Только она-то про камни побольше некоторых знает, но где уж там этим наставницам такое понять. Если бы они только ее лунник видели, вот бы удивились! Но ни за что его Василья бы им не показала. Именно потому что они такими противными стали с возрастом.

Хотели бы научить и поддержать, сейчас были бы с ней дома. Сами ушли сейчас Пролетье праздновать, а ей рядом с цветками куковать. Хоть Дворовому жалуйся, пусть подшутит над ними и ворота запрет!

Василья от недовольства топнула ногой. Ей тоже хотелось сейчас на берегу водить хоровод, плясать и песни петь. Там и Прохор точно будет со своими гуслями. Василья всегда слушала его, будто завороженная: даром, что инструмент не волшебный, зато как мелодично переливается, словно струны из лунного света!

Она глянула на ростки, потом на свою ладонь и нарочито громко, будто надеясь, что сестры ее услышат, сказала:

– Ну знаете, хватит с меня. Я не для того этой силой управлять стала, чтобы теперь ей не воспользоваться.

И только она занесла руку над сон-травой, как откуда ни возьмись, на стол запрыгнул Баюн. Внимательно посмотрел на Василью своими янтарными глазами, удобно разлегся на столе, зевнул, а потом укоризненно сказал:

– Пожалеешь ты об этом, Василья. Вот тебе крест, пожалеешь. Сестер не слушаешь, так хоть кота послушай, уж я-то поумнее вас буду.

– Да неужели? Кого из сарая вытаскивали недавно, когда он за мышью погнался, да ширину щели в полу не рассчитал?

– Ну я на то и мудрый кот, чтобы меня было много. Не меня, так ты бы Зорю послушала. Она тебе сон-траву зачем доверила? Чтобы ты урок важный вынесла. Ну а ты опять торопишься куда-то. Используешь силу – значит, урок зря был.

– Что ж. Давай, мудрый кот, просвети меня. Какой такой урок я должна понять? Кроме того, что на меня можно мелкую работу свалить, а самим веселиться?

– У природы, Василья, есть свои законы. Какой бы сильной не была магия, но и она обязана этим законам подчиняться. Рождение, взросление, старение, смерть. Эти циклы неизменны. Для каждого из них свой срок. Влиять на них, менять местами, ускорять, замедлять – значит, идти против законов, не тобой придуманных. И быть уверенной, что ты стоишь выше них. Но так не бывает, Василья. Выше законов природы не встанет ни одна Хранительница, ни один даже самый сильный маг. Вы можете обращаться к природным силам за помощью, жить с ними в гармонии. Но ни в коем случае не пытаться беспрекословно подчинить их себе. Ускоряя жизнь этой сон-траве, ты нарушаешь неписанные правила. И не можешь знать, когда и как тебе это аукнется.

– Никогда и никак, – отрезала Василья. – Теперь давай, шагай-ка отсюда, мудрец хвостатый, не мешай мне. Разберусь как-нибудь и с законами, и с силами.

– Как знаешь. Мое дело маленькое, просто предостеречь.

Баюн мурлукнул, спрыгнул на пол и через секунду исчез. Василья же вновь занесла руку над ростками, прикрыла глаза и стала считать от 1 до 29. Каждый раз, когда счет доходил до 29, под ее пальцами начинал светиться небольшой бледно-желтый шар. Она проводила им по кругу, сжимала ладонь, чтобы шар исчез, и начинала считать заново.

Закончив счет в третий раз, она открыла глаза. Да, она все сделала верно, трех лунных циклов оказалось достаточно. Ростки превратились в сильные, полные жизни цветы с крепкими стеблями, на конце которых качались распустившиеся во всей красе бутоны. Остается лишь подождать до утра, а там и зелья из них готовить можно.

Довольная собой Василья побежала к реке, всего на несколько минут разминувшись с Зорей. Та вернулась в очередной раз окропить водой ростки. Глядя на выросшие под влиянием лунной магии цветы, она лишь покачала головой. Никак Василье уроки терпения не давались, и Зоря решила в конце концов оставить сестру в покое. Ничего тут не попишешь, значит, суждено ей будет понять его ценность только на собственной шкуре.

Глава 6

Жизнерадостной Соне понадобилось 15 минут, чтобы показать Алисе комнату, где той предстояло теперь обосноваться, рассказать об общем устройстве дома, порассуждать о погоде в последние дни и попытаться обнять Алису примерно 128 раз. Та, в свою очередь, успела познать все грани недоумения, удивления, смирения, а потом признать, что Соня ей нравится. В ней было столько радости и любви к жизни, что не сдаться на милость этого бурного потока было невозможно.

Комната оказалась тоже славной. Пытаясь представить это место, Алиса рисовала в голове картинки чего-то аскетичного, с характерным деревенским колоритом, но ее встретила уютная спаленка с широким окном. По убранству с первого взгляда было ясно, что все, от широкой белой кровати с кованой спинкой до штор сиреневого цвета, похожего на последние всполохи закатного неба, подбиралось с большой любовью и трепетной заботой. Алису тут точно ждали.

В комнате кроме кровати, кресла рядом с ней и маленькой тумбочки расположились вместительный шкаф, туалетный столик с кучей маленьких баночек и тюбиков на нем, необычные подставки под украшения в виде маленьких оленей, лоскутный ковер и полка с книгами. Алиса здесь сразу же почувствовала себя как дома.

Не только и не столько из-за обстановки. Но потому что здесь были сестры, хотя Алиса и попросила себя сильно к ним не привязываться. Для Алисы привязанность к кому бы то ни было, кроме бабушки, стояла в одном ряду с болью от потери любимого человека. Поэтому она могла испытывать к другим теплые чувства, но никогда не допускала, чтобы они накрыли ее с головой.

Так или иначе, они были частью семьи, о которой она ничего не помнила. Но они ее знали, и Алиса, как выяснилось, уже бывала в этот доме. Значит, у нее появилась крепкая путеводная нить, способная привести к нужным ответам о потерянном прошлом. Хотя и знакомства в данный момент ей было достаточно: Зарина лучилась мудрым спокойствием, а Соня – восторгом от всего происходящего.

В том числе и от наряда, приготовленного Алисе для ужина. Бережно, будто ей доверили все самые хрупкие драгоценности мира разом, Соня достала из шкафа платье, чей цвет Алиса и описать-то не смогла бы с первого раза. Не будучи блестящим, оно неведомым образом переливалось молочным, бледно-голубым, светло-серым цветами. Юбка до пола, аккуратный треугольный вырез, пышные рукава с манжетами, призванные подчеркнуть хрупкие запястья молодой худенькой девочки. Алиса такой стиль не любила и покупала вещи более практичные и удобные. Но сейчас она даже немного поняла однокурсниц, с восторгом щебетавших об увиденном в магазине наряде. Ведь Алиса сама готова была сейчас вздыхать, причитать и говорить, что «это любовь». Платье было тонким, невесомым, по подолу там и тут были рассыпаны звезды и множество вышитых полумесяцев. Казалось, стоит провести ладонью по воздушной ткани, и звезды со звоном ударятся о пол, а потом прыгнут на небосвод. Алиса с большим трудом могла представить себя в подобном одеянии, но взгляд от него отвести все же не могла.

Соня, видя ее реакцию, стала еще – хотя казалось бы, куда? – счастливее. В очередной раз она крепко обняла Алису, напомнила, где та может принять душ и взять все необходимое, чтобы привести себя в порядок, пообещала за ней вечером зайти и выпорхнула из комнаты.

Алисе, к ее искреннему изумлению, тут же стало тихо и скучно.

«Интересненько все заворачивается», подумала она и отправилась в ванную. После контрастного душа усталость как рукой сняло, а по возвращении в комнату Алису ждал сюрприз: неизвестно откуда появившаяся прялка. Она монотонно отматывала бледно-желтую искрящуюся пряжу на повисшее в воздухе веретено. Нить с него постепенно собиралась на полу в такие же светящиеся клубки.

– Так. Ну или у меня окончательно отъехала крыша, или я в самом странном и офигенном месте в своей жизни, – Алиса произнесла это вслух, само собой, ни от кого не ожидая ответа. Даже от магической прялки.

Но ответ все же раздался. Не от прядильной принадлежности, а от огромного, упитанного и невероятно пушистого черного кота, беспардонно захватившего своим телом добрую половину кровати.

– Мадемуазель, вы же Хранительница. Не стоит выражаться так, словно вы какая-то рядовая, не при Велесе будет сказано, нечисть.

Алиса опешила. Кроме кота, говорить было некому.

– Ты чего, говорящий? – Алиса позабыла об элементарной вежливости и необходимости поздороваться. Хотя кто его знает, как там в первый раз нужно обращаться к животным, прекрасно владеющим разговорной речью. Поэтому она озвучила то, что думала.

– Ну если вы меня можете слышать и понимать, то стоит сделать однозначно положительный вывод.

– Офигеть.

– Ну вот, опять. – Кот едва заметно сверкнул глазами-плошками, как ей показалось, даже строго. – Настоятельно советую задуматься о чистоте вашей речи. От нее, знаете ли, зависит и чистота вашего сознания. Она в ближайшее время вам понадобится.

– Я приму это во внимание, Мистер Кот. – Алиса решила подыграть и начать общаться в похожей на его манере. – Но позвольте, как я могу к вам обращаться? Смею предположить, что вы тот самый Баюн, которого мне не смогли представить днем?

– Алиса, не ерничай. – Баюн без предупреждения перешел на «ты» и сел на кровати, дав в полной мере оценить его размеры. – Я здесь не для красоты, шуток и уж тем более не мышей ловить. Я давно помогаю Хранительницам и сейчас должен стать твоим наставником. Мое кошачье чутье подсказывает, что к моей помощи ты будешь прибегать довольно часто. Например, сейчас, когда я тебе напомню, что пора собираться на ужин.

Алиса посмотрела на часы: ну надо же! Она и не заметила, как пролетело время, а Соня должна была зайти за ней уже через 20 минут. Алисе при этом хотелось не только одеться, но и привести в порядок лицо. Начать она решила именно с него. Подошла к туалетному столику и поняла, что по поводу помощи Баюн был более, чем прав. Она не понимала, как ей выбрать из всех стоящих на столике пузырьков нужный? Что из этого крем, тоник, сыворотка – и нет ли здесь жидкости, способной превратить ее в жабу? «Туман после дождя», «Сияние росы», «Лед на рассвете», «Лавандовое чудо»: названия были изящными, но ясность не вносили.

– Да кто так вообще косметику называет? – с негодованием воскликнула Алиса. – Можно же было подписать, что это за средство!

– Возьми «Лунную березу». Это крем. Думаю, его будет вполне достаточно.

– Что он делает?

– Увидишь. Намажь, а потом иди одеваться. Готов поспорить на все сокровища с самим Кощеем, отражение тебя порадует.

Алиса, пусть и с долей недоверия, решила последовать совету. Нанесла крем и сразу отошла от столика, чтобы одеться, а заодно избежать соблазна поминутно поглядывать в зеркало. Тем более ей не терпелось облачиться в платье. Хоть она и не любила подобную одежду, оно манило ее с первой же секунды. Оказалось, что оно не только выглядит волшебно. Надевать его было – словно нырять с головой в лунный свет. Ткань невесомо и мягко соприкасалась с кожей, оставляя легкое чувство ночной прохлады.

Алиса вернулась к зеркалу.

«Действительно, порадовало», – мелькнуло у нее, но все мысли сразу же улетучились. Та, кого она сейчас видела в отражении, была абсолютно не похожа на обычную Алису.

Ее всегда светло-зеленые, прозрачно-травянистые глаза приобрели глубокий малахитовый оттенок. В них искрились отблески звезд с платья, при каждом, даже самом маленьком движении, начинающие переливаться. Само лицо выглядело невероятно свежим, на щеках лежал нежно-розовый румянец. Алиса будто светилась изнутри. Взгляд, осанка, выражение лица: все стало более торжественным, статным, взрослым. При этом у Алисы не было чувства, что она надела чужой костюм или вообще, как в детстве, стянула из шкафа мамино платье. Нет, она была уверена: это платье только ее и ждало, и вдвоем они были созданы друг для друга.

Так, любуясь собой, она могла бы простоять долго, но за ее спиной раздалось восхищенное присвистывание. На пороге стояла Соня.

– Какая красота! – выдохнула Алиса.

– Я полностью с тобой согласна. Ты выглядишь невероятно.

– Мне, конечно, приятно, – Алиса рассмеялась. – Но я говорю о тебе.

Алиса не лукавила. Сейчас на Соне не было ее смешной шапки, и золотистые локоны струились по плечам. На ней были блузка и пышная юбка, сшитые из шелка необычного оттенка: желтый перетекал в голубой и обратно. Пояс юбки был расшит множеством солнц, и глядя на это, Алиса поняла, что даже не спросила, какой Хранительницей была Соня. Хотя по ее наряду стало очевидно: солнечного света.

Алиса подошла к ней, взяла за руку, и они отправились в гостиную. Баюн, лениво потянувшись, спрыгнул с кровати и пошел следом.

За круглым белым столом их уже ждали Зарина и Артур. Алиса не без удовлетворения заметила, что он разглядывает ее с неприкрытым любопытством. Хотя и сам он выглядел гораздо интереснее, чем в аэропорту: по крайней мере, к черным джинсами сейчас прилагалась не джинсовая, а строгая черная рубашка и менее взлохмаченная прическа.

Но куда больше внимания привлекала Зарина. Она выглядела завораживающе. огненно-рыжие волосы она собрала в высокий хвост, став еще изящнее. На шее у нее было многоярусное ожерелье, где белые и коралловые бусины хитро переплетались с тонкими металлическими цепями. Полотно ее платья было собрано из огромного количества нитей разного цвета. Зеленые, серебристые, бордовые, сиреневые, персиковые, оранжевые. Платье играло разными оттенками, как…

– Заря… – выдохнула Алиса.

Зарина, услышав это, широко улыбнулась.

– Все верно. Я – Хранительница силы рассветов и закатов. Ну что же. Мы все в сборе, можно начинать.

Она хлопнула в ладоши, свет в комнате погас, но в ту же секунду в руках Сони заискрился большой шар. Она легонько подтолкнула его, и он плавно поднялся к потолку, взяв на себя почетную роль люстры. Момент был сказочным, но его слегка подпортила трель, радостно озвученная животом Алисы, уловившим близость еды. Девушка покраснела, но поделать ничего не могла – проголодаться она успела сильно. За всеми событиями дня голод был незаметен, но сейчас Алиса была намерена съесть все, до чего только дотянется, и постараться больше ничему сегодня не удивляться. Поэтому, когда к ней по воздуху подплыл хрустальный бокал, она лишь взяла его в руки и вежливо кивнула в пустоту. В конце концов, если на тебя сваливается столько чудес одновременно, не разумнее ли ими просто наслаждаться?

Этим Алиса и занималась на протяжении всего ужина, успевая подробно отвечать на расспросы сестер о том, как проходило ее детство, как чувствует себя бабушка, как обстоят дела в универе. Вопросы, что могут задать родственники на любом ужине. В том числе и том, где собрался способный исчезать парень (весь ужин сидевший настолько неподвижно, что Алисе то и дело хотелось потыкать его вилкой), три хранительницы и говорящий кот, а над столом парит соляр, сотворенный жизнерадостным подростком.

Магия царила в каждом сантиметре этого уютного домика в спрятанной от всего мира Устейке. Возможно, поэтому в конце вечера у Алисы пробежала мысль, что по всем принципам волшебства скатерть сейчас должна обернуться самобранкой и поглотить в себе всю вечернюю сервировку. По крайней мере, именно такой гаджет казался максимально логичным и уместным.

Но и ужин завершился так, как он мог бы завершиться в обычной семье. Соню, как самую младшую, отправили спать. Она, в свою очередь, так крепко обняла Алису, что у той хрустнуло в шее. Со стола начали убирать Зарина и Артур, а Баюн развалился на стуле пузом кверху, опасно свесил лапы по разные его стороны и довольно замурчал.

Алиса не знала, подходящий ли момент, но ждать с вопросами больше не могла.

– Зарина, теперь ты можешь рассказать о моей семье? И о силах. Я хочу знать об этом. Как вы будете учить меня колдовству?

Зарина обернулась, посмотрела на Алису с мягкой улыбкой, кивнула Артуру. Он отвесил легкий вежливый поклон, сопровождавшийся, как показалось Алисе, издевательской улыбкой и вновь растворился в воздухе.

– Конечно. Только давай я сначала закончу убираться.

Алиса хоть и не могла уже терпеть, все-таки постаралась, как могла, спокойно дождаться того момента, когда они уселись на кровати в ее комнате, и Зарина заговорила.

– О чем ты хочешь узнать в первую очередь?

– Кто такие Хранительницы, и как они появились? – Алиса ответила без малейших раздумий и выжидательно уставилась на Зарину.

– Волшебницы, ведьмы, колдуньи. Можно назвать нас так. Слово значения не имеет. Правильнее сказать, что мы наследницы магического ремесла, которому неприлично много лет. Это дар Перуна. Он решил так отблагодарить одного из своих земных воинов за честь и доблесть, а заодно сделать его своим верным помощником в людском мире. Наделил силой, связанной со всеми светилами. И позволяющей черпать из них магию. Тот, в свою очередь, решил наделить даром своих дочерей, отдав каждой лишь часть силы.

– Зачем?

– Когда в одних руках собрана такая мощь, появляется сильный соблазн использовать ее не по назначению. Ну, я так думаю. Для этого наш далекий и мудрый предок и разделил светлый дар. Это и можно считать моментом, когда появились Хранительницы. С тех пор они всегда росли и жили рядом друг с другом. Не всегда были родными сестрами, но в большинстве случаев – родственницами. Наверное, так было проще передавать знания, обучать основам магии. А сила традиционно наследуется. Обычно старшие сами определяют, кому именно они хотят ее оставить. Так было и у нас. Предыдущие Хранительницы были нашими бабушками и выбрали нас.

– Почему они не оставили дар своим детям?

– Хотя бы потому, что у одной из них был сын. Твой отец. Дар же наследуют только девочки.

– Подожди. То есть у меня есть еще одна бабушка? И даже не одна? Я ничего о них не помню! Как их звали?

– Ясоня, Василья, Зоря.

– То есть…

– Нас зовут в их честь. Имена, конечно, слегка изменились. Традиции это хорошо, но в семье понимали, что девочкам с такими именами будет не слишком-то комфортно жить среди других детей. Тебе, как я поняла, и Василиса не так чтобы нравилось, да?

Алиса опустила глаза, а Зарина накрыла ее ладонь своей.

– Если честно, я не удивилась твоему поступку. Возможно, принять такое решение тебе помогла интуиция.

– В каком смысле?

– Из-за Васильи. То, что с ней произошло, и вынудило твою маму увезти тебя. И тебя заставило оторваться от своих корней. Думаю, это объясняет и факт, что ты забыла Устейку и Среброгорск. Хотя вы с родителями приезжали сюда каждое лето с тех пор, как тебе исполнилось два года.

– Не тяни, Зарина. Я очень долго ни черта не знала о своей семье по папиной линии. От мамы ничего не добьешься, бабушка, с которой я жила, уж тем более не в курсе. Все, что я могла вспомнить, просто испарилось из головы, будто и не было тникогда. Так хотя бы ты помоги мне. Скажи, что произошло?

– Прости. Василья погибла. Ее убили. Мы сами не уверены, был ли это Чернослав или кто-то из его слуг. Хотя я склоняюсь к первому варианту. Это произошло буквально за пару месяцев до того, как она должна была начать обучать тебя лунной магии.

Алиса закрыла глаза, чтобы сдержать подступившие слезы. Еще один фрагмент ее жизни только что разбился на множество осколков в момент, когда она к едва нему прикоснулась. Еще одна частичка полной картины ускользнула полупрозрачной тенью.