Читать книгу Три королевства для Золушки - Ирина Швед - Страница 1

Глава первая

Троянская лошадка

Королевство Нейлин 1724 год

Осенний лес в окрестностях Елхова был сумрачен и тих. Лёгкий ветерок небрежно взъерошил вершины высоких деревьев; сорвались с вышины и медленно полетели вниз жёлтые листья, засыпали жёлтым ковром крышу небольшой сторожки, притулившейся в тени высокой скалы, и юношу лет семнадцати в белой футболке и джинсах, вышедшего из домика.

Стряхнув с тёмных волнистых волос жёлтый лист, юноша посмотрел вверх, вздохнул:

– Осень.

– Правда? – раздалось за спиной ехидное. И на пороге появился мальчишка – пухлый, круглолицый с длинными каштановыми волосами. На вид мальчишке было лет пятнадцать, может, чуть меньше; одет он был небедно – шерстяной костюм, рубаха и кожаные башмаки с пряжками. Поглядев вверх, мальчишка сказал, обращаясь к кому-то, стоящему за спиной: – Видал? Макс заметил, что осень наступила. Раньше не видел?

Макс покосился на «пухлого», пожал плечами, спросил:

– Март, ты где?

– Иду-иду уже! – донеслось из избушки, и на пороге показался Март – ровесник «пухлого», но одетый очень скромно и просто: в обыкновенные холщовые штаны и рубаху. Волосы мальчишки прикрывала по-пиратски повязанная косынка.

Мальчишка подошёл к Максу, протянул кроссовки, приказал:

– Обувайся.

– Уверен? Ты меня и так вырядил, как бандита.

«Пухлый» засмеялся:

– Самое оно для тебя.

– Там так ходят, – возразил Март, – давай, надевай. Время идёт, – и, поскольку друг не торопился, приказал: – Надевай, кому говорю!

Макс покорно начал обуваться в непривычную обувь, что-то бормоча себе под нос. Младшие друзья смотрели на него, Март сочувственно, а «Пухлый» – с усмешкой, которая становилась всё ехиднее от того, что Макс не мог справиться с длинными шнурками.

Всё же справившись с завязками, Макс встал, посмотрел на мальчишек, сказал строго:

– Март со мной, Эжен – здесь.

«Пухлый», которого, как выяснилось, звали Эженом, недовольно надул губы:

– Ну-у-у…

– Не ну, а останешься.

Нахмурившись, Эжен ушёл в избушку, а Март и Макс пошли по тропинке, петлявшей по лесу.

Вскоре впереди показался королевский тракт. Март поднял руку, призывая к тишине. Ребята притаились за деревом. Предосторожность была не лишней – по дороге проскакал отряд вооружённых людей. Март выглянул из-за дерева, сообщил:

– Королевская стража.

– Что им тут надо? – поинтересовался Макс, выглядывая из кустов, и глядя вслед отряду. Март съязвил:

– Мне догнать, спросить?

– Не надо, – совершенно серьёзно ответил Макс и приказал, – бегом!

Ребята быстро перебежали через королевский тракт, вышли на лесной просёлок и, пройдя по узкой дороге, добрались до большой лесной поляны. Март огляделся, показал рукой вправо:

– Туда.

Подростки обогнули поляну и вышли на узкую еле заметную тропку, которая спускалась вниз по крутому склону к ручью.

Добравшись до ручья, ребята остановились. Март оглядел друга, поправил воротник куртки, довольно кивнул и спросил:

– Не забыл?

– Нет. Нужен антибиотик, желательно пенициллин, желательно в таблетках, а если такого нет, то тогда не забыть купить шприцы, – заученно повторил Макс и посмотрел на друга, а тот недовольно протянул:

– Ты забыл! Ещё нужен витамины С и В6, и ещё – когда будешь входить с той стороны, обязательно назови дату, в которую тебя нужно будет впустить, когда ты пойдёшь в следующий раз. Обязательно! Ты понял?

– Понял, понял! Открывай.

Март хотел что-то сказать, но не успел, спугнул жалобный стон, донёсшийся из-за деревьев:

– Помогите!

Ребята вздрогнули, бросились на зов.

Под деревьями на пожухлой траве лежал мужчина лет сорока, одетый в роскошный камзол. Увидев ребят, он простонал:

– Помогите встать.

Ребята подбежали, начали поднимать мужчину. Март бросил короткий взгляд на бок незнакомца, громко сказал:

– Вы ранены, сударь.

– Я знаю! – резко ответил мужчина и приказал, – ведите к ручью.

Решив не возражать, друзья подхватили раненого под руки, повели, куда было сказано.

Добравшись до ручья, раненый встал у приметного камня, зашептал что-то неразборчиво. Мальчишки переглянулись. Макс дёрнул правой бровью, чуть скосил вправо глаза, его друг кивнул.

Перед странной троицей появилась арка, светящаяся нежно-голубым светом.

– Шевелись, деревня. Чего встали? – рявкнул раненый, – пошли.

Макс быстро перехватил раненого, почти взвалив его на себя, сделал шаг вперёд, а его друг быстро отступил назад.

Где-то в России. 2007 год

Резко ударило в глаза солнце. Макс прикрыл глаза рукой, раненый качнулся, упал на землю, вскрикнул.

– Простите, ваша милость, – быстро произнёс Макс, приседая и подхватывая мужчину под руку, а тот прошипел грозно:

– Убью, скотина. Ей-ей убью! – и, заметив, что они остались вдвоём, добавил: – Сбежал, гадёныш. – Помолчав немного, пережидая боль, мужчина показал рукой на лес: – Веди туда.

Макс вздохнул, взвалив мужчину на себя, поволок в указанном направлении, впрочем, он и сам туда собирался, потому не стал протестовать.

Тропинка, вьющаяся вдоль кладбища, выскочила к железнодорожному переезду. Шлагбаум был опущен, а за деревьями уже свистела, сообщая о своём приближении, электричка. Мужчина поднял голову, смотрел с тоской на пролетающий мимо поезд.

Проехала электричка, скрылась из виду. Поднялся вверх шлагбаум. Макс потащил мужчину к дому, стоящему метрах в ста от переезда.

Макс и раненый уже почти добрались до калитки, когда сзади посигналили, Макс принял вправо, пропуская машину.

Машина проехала мимо, остановилась у калитки. Из машины выскочила девушка лет четырнадцати, довольная и счастливая. Закричала в сторону дома:

– Бабушка! Это мы!

Из дома выбежала седовласая женщина на шестом десятке, всплеснула руками, побежала встречать. Хлопнула калитка, женщина выбежала на улицу, обняв девушку, спросила:

– Ну, как?

– Вот! – девушка довольно повертела рукой, хвастаясь новыми часами.

– Выиграла?

– А как же! Первое место заняла, – доложил водитель, выходя из машины и открывая багажник.

– Умница какая! – бабушка потрепала внучку по голове, оглянулась и, увидев приближающуюся странную пару, спросила с претензией в голосе: – Это что ещё такое?

Подойдя к раненому, она властным жестом убрала руку мужчины, отодвинула полу камзола, пробурчала:

– Ох, уж мне эти реконструкторы! – и, оглянувшись, сказала водителя, – Степан, тащи его в амбулаторию.

Степан беспрекословно начал выполнять указание, а женщина продолжила раздавать указания, сказала девушке:

– Закрой машину, забери вещи. А вы, молодой человек, – она посмотрела на парня, – помогите даме.

Макс с готовностью кивнул, пошёл к чудищу, у разверстой пасти которого стояла девочка и смотрела на незнакомца большими зелёными глазами.

Бабушка Изы вышла из процедурной, подойдя к раковине, начала мыть руки. Степан посмотрел на мать, спросил:

– Выживет?

– От таких ран лет двести тому назад умирали, – мрачно произнесла бабушка, спросила, – в полицию позвонил?

– А надо?

– А как же! У него колото-резаная. Не сам же он себя на вертел насадил. Давай, звони.

Степан тяжело вздохнул, достал из кармана мобильный телефон, покосился на мать:

– Может, Палычу позвонить?

– Позвони.

Раненый, лежавший на кушетке, послушал, о чём говорят за дверью, медленно встал и, открыв окно, вылез в сад. Посерев от боли, раненый прислонился к стене и замер. Дождавшись, пока хоть немного утихнет боль, мужчина медленно пошёл вдоль дома, держась за стену. Впереди показалась веранда, донеслись голоса: подростки вели оживлённую беседу. Раненый подкрался поближе, заглянул на веранду. У стола крутилась Иза, оживлённо тарахтела, рассказывая о своих победах Максу.

Раненый снова прислонился к стене, огляделся по сторонам, замер, глядя на красивую женщину, идущую по улице. Навстречу женщине выбежала темноволосая девушка. Радостно закричала: «Мама», заставив мужчину вздрогнуть:

– Мама? Ах, вот в чём дело!

Совсем рядом послышались голоса. Степан позвал Макса. Раненый выглянул на веранду. Иза была одна.

Раненый быстро расстегнул рубаху, снял с толстой цепи из белого металла подвеску – плоский цилиндр с монограммой и, застегнув рубаху, выглянул из-за угла и позвал девушку:

– Иди сюда! Иди, быстро!

Эльф вскинулся, посмотрел на меня во все глаза:

– А как это?

Я пожала плечами:

– Я откуда знаю? – и я посмотрела экран компьютера. – Как я стала принцессой?

Экран засветился, на нём появилось изображение короля Нейлина Роберта. Ну, и что? Под портретом появилось сообщение: «Король Ройтте Хельмут передал вам ключ от башни, сделав наследницей королевства».

Хельмут? Это же Роберт… А! Блин, я – дура редкостная. Они же близнецы! Вот почему мне казалось, что я Роберта видела раньше. Конечно, видела. Вернее, я его брата видела. Я достала из кармана универсальный ключ, покрутила в руках. М-да, а эта буква-то, как выясняется, не английская «П», а русская «Р» – Ройтте.

Нильс встрепенулся:

– Он тебе ключ от Ройтте передал, но не от всего королевства.

Я вздохнула:

– Ты не поверишь, но у меня не только ключи есть. У меня и корона есть.

– Что? – Нильс снова потерял дар речи, зачирикал что-то на своём эльфьем.

Дождавшись, когда к эльфу вернётся дар речи, я рассказала, как прогулялась по подземельям Нейлина и, стырив корону, повесила её недалеко от входа.

Нильс сжался в комок, прошептал глядя одновременно с ужасом и восторгом:

– С ума сошла?

– Я же не знала.

– А если кто-то уже забрал?

– Даже если забрал, то всё равно ничего не получится. Это не настоящая корона.

– Как?

– Фальшивка. Настоящая корона из золота, а там – позолота. Так что настоящую кто-то уже спёр.

Эльф прищурился, посмотрел на меня подозрительным взглядом и, почесав тыковку, отрицательно покачал головой:

– Нет, не получается. С чего это вдруг к тебе корона пришла в руки? Так не бывает. Должны быть другие причины. Думай.

Я отмахнулась:

– Не забивай мне голову ерундой, и так кружится. Какая разница, как я такое наследство получила? Меня больше волнует вопрос – что теперь с этим делать?

– Ну, не знаю. Как по мне, так и это важно, – возразил эльф. Он помолчал немного, встрепенулся: – Я знаю, почему ты в Ройтте попала. Тебя шар притянул.

– Ну и что? Хочешь сказать, что мне теперь тут пожизненно куковать придётся?

Эльф пожал плечами:

– Тебе плохо? Живи и радуйся. Ты – королева, и это здорово! – Нильс оживился: – Эх, жаль, королевство бедновато.

М-да, где-то я нечто подобное уже слышала. Но эльфа было не остановить. Он тарахтел, как заведённый, радуясь моему новому статусу, вот только мне было не до веселья. Я смотрела на горы, виднеющиеся на горизонте, и понимала, что вляпалась по полной. Теперь придётся ехать в Нейлин. Хочу я или нет, но корону следует вернуть на место.

Узнав всё, что было нужно, я вернулась в свои комнаты. В свете предстоящей поездки не стоило привлекать внимание отсутствием. Мало ли! Его светлость уж слишком часто мною интересуется. Почему-то.

Посидев немного, решила спуститься вниз, но дальше второго этажа не ушла: увидела камердинера нашей светлости. Дядька вышел из комнат Сньёла, нагруженный грязным бельём. А он двери за собой закрыл?.. Рванула в комнаты викинга.

Молодец, камердинер! Дверь не закрыл. Заходите, пользуйтесь. Схватив первые попавшиеся тапки, и наколдовав на замену такие же, помчалась к себе. Закрывшись на все замки, уменьшила тапки сорок последнего размера до тридцать третьего, заставив Нильса заткнуться намертво. А то! Носила тапочки я, а любой маг сказал бы, что тут прошёл викинг! Вот так.

Заполучив алиби, я не стала откладывать побег в долгий ящик, начала собираться в путь. Нильса оставила на хозяйстве. Эльф не хотел, но кто бы его спрашивал? Заставила обуть мои туфли и ходить по комнатам, а если придут, отвечать, что никуда не пойду. Мне нужна была фора. Такая фора, чтобы не успели догнать и вернуть. Нильсу пришлось смириться, тем более что я отдала ему ключ от башни, разрешив играть, сколько влезет, но только после того, как отмажет меня от похода на ужин. Эльф пообещал всё выполнить, кивал, как китайский болванчик, уверяя, что мне не о чем беспокоиться. Да я и не беспокоюсь. Если не справится и подставит, удалю все игры к чёртовой матери и посажу на диету из капусты и морковки. Нильс впечатлился, клятвенно обещал, что всё сделает в точности. Смотрел круглыми глазами, полными беззаветной верности. Вот и проверим, насколько он мне верен.

Выбравшись из дворца на закате, я спустилась к озеру, где на лугах паслись лошади из дворца. Конюхи мышей совсем не ловили – сидели у костра, травили байки, – потому забрать коня в наступивших сумерках было несложно.

Уведя транспорт в лес, наколдовала необходимую сбрую, оседлала коня и, вскочив в седло, рванула в Нейлин.

Эх, да конь мой вороной! Нет, не мой, но всё равно хорош! Прям, конь-огонь. Летел как на крыльях. В горах, конечно, я сбавила обороты, но у лесной избушки спешилась на следующий день к вечеру – результат, достойный лучших гонцов.

В избушке меня ждало разочарование – рюкзак пропал, – и попятили его, судя по слою пыли, не менее месяца назад. Я расстроилась. Обидно. Прямо из-под носа увели! Чёрт меня понёс в сад Тейт. Успела бы забрать. Посыпать голову пеплом можно было, но бесполезно. Вещи бы я всё равно не вернула, потому махнув рукой на всё, отправилась к подземному ходу.

Оставлять коня в лесу не хотелось, но не тащить же его в подземелье? Привязала в кустах, понадеявшись на то, что никто не увидит и не уведёт. Поднялась в сокровищницу, и там меня поджидал ещё один сюрприз: фурнитура, украшавшая канделябр, была золотой. Всё, приехали! И что теперь делать?

Подумав немного, поняла, что оставить всё, как есть, я не могу. Ведь я же не могу предугадать, как поступит Изабелла (почему-то я думала о себе в третьем лице), когда увидит, что украла золото. А если решит вернуть? Последствия предсказать невозможно.

Смирившись с тем, что корону всё-таки придётся забрать, наколдовала на замену обычное кольцо, начала менять фурнитуру, но, к моему великому удивлению, канделябр не упал, не развалился на части. Хм. Так не пойдёт, нужно, чтобы всё было, как год вперёд. И, кстати, надо колдануть немного, чтобы Изабелла точно заинтересовалась кольцом. И я начала создавать капкан для себя самой.

Создав ловушку для Изабеллы, я отошла, оглядела дело рук своих и, удовлетворённо кивнув, принялась делать ревизию, но никаких открытий не сделала. Приговор остался неизменным: никаких особых ценностей в сокровищнице Нейлина не хранилось. Или у Роберта есть ещё одно хранилище, или он не такой богатый, как принято считать. Впрочем, какая мне разница?

Я пошла на выход. Стена отошла в сторону, открывая проход. Смартфон осветил пол и стены подземелья… В голове что-то щёлкнуло. Мозг выдал знакомую картинку, в ушах зазвучал знакомый противный козлетон: «Все только командуют!.. А Сташек делай!.. Ищи приключений на свою задницу…». Сташек! Подручный мага? А какой маг в Нейлине?.. А что ещё Сташек говорил?.. Ахты, холера!.. А ведь он говорил о том, что вечно ему по этим лестницам таскаться приходится со всякой дрянью. А! меня здесь заколдовывали!.. Но кто? Кто тут маг? Я прошла по коридору туда, откуда в прошлый раз вышел Сташек. Так, ещё одна комната, кажется. Войти? А если маг как раз там, что я ему скажу? Простите, я дверью ошиблась? Постояв у двери, но так и не решившись войти, я повернула назад. Ладно. Я знаю, где надо искать, а позже подумаю, надо ли искать или нет. Всё, на выход.

Судьба была ко мне благосклонна: коня никто не украл, никто не видел, как я крутилась у входа в подземелье, да и вообще никого поблизости не было. Не желая испытывать судьбу, вернулась к лесному домику. Обследовала округу, но никаких следов, кроме волчьих, не нашла, и махнула рукой, даже на паспорт. Впрочем, я уже давно не собиралась возвращаться домой, но не признавалась себе в этом. Даже в тот день ещё не призналась, переключилась на другие дела.

Достав смартфон, попросила показать дворец, но вместо яркой картинки получила рябь, как на телевизоре, работающем без антенны. Мартинова работа. Сто пудов. Не даёт подглядывать из-за угла. Но хоть новости-то сообщат?

Новости сообщили, но лучше бы я их не читала. Конь-огонь принадлежал викингу. Тот уже знал, что коня стырили, понял, кто был конокрадом, приказал найти живую или мёртвую. Холера!.. Ох, и насижусь я в подвале!

***

Поймаю, вырву ноги наглой малявке, которая не побоялась украсть моего коня. Нет, точно будет в подвале сидеть, и Мартина туда же за компанию. Почему не сохранил следы подков? Теперь – ни малявки, ни жеребца бриттской породы. Ищи-свищи. Мартин сам понимал, что совершил промах, потому искал с утра до ночи, но всё без толку. Я неосторожно поинтересовался, как это так случилось, нарвался на злобный взгляд и больше не спрашивал.

Прошёл день, второй, третий. На этот день у меня была запланирована поездка в Бургис, но я передумал: и коня нет, и погода такая, что нормальные люди дома сидят, у камина греются. Вот я и сидел. Смотрел на струи дождя, стекающие по стёклам, гадал, куда исчезла Маргарита. Зачем? Она же понимает, что найти её – дело только времени.

Около шести вечера, когда я сидел в кабинете, в комнате стало уж очень темно, по стеклу забарабанили капли дождя. Раздался грохот. Гром? Где тогда молнии?

Не поленился подняться и посмотреть в окно. Гвардейцы крутили колесо, поднимая решётку. Кто разрешил? По двору к воротам пробежал Бастиан. И кого ж такого важного к нам чёрт несёт в такую погоду?

Открылись ворота. Бастиан перехватил под уздцы хорошо знакомого коня, повёл к крыльцу. Надо же! Вернулась. Сама.

Когда я вышел на крыльцо, там уже был Мартин, не отрываясь смотрел на Маргариту, скукожившуюся в седле. Колдун протянул мне одеяло, взятое из воздуха. Да, очень кстати.

Бастиан подвёл коня к крыльцу. Мартин сбежал по ступенькам, начал оглядывать копыта Змея, а я стащил Маргариту с седла, понёс во дворец. В спину ударил ехидный смешок:

– Поздравляю, ваша светлость.

С чем? Повернулся, но Мартин ответить не соизволил, наклонившись, начал разглядывать копыта коня.

Всех убью! Дайте только срок. Понёс Маргариту в комнаты. По пути гадал, куда её носило. Где она была? Это стоило того, чтобы промокнуть до нитки? А, чёрт! Её бы переодеть! Я – молодец, во дворце ни одной горничной. Пришлось поднимать с постелей прачек. А кто ещё будет раздевать? Я? Могу, а что потом? Снова за ней бегать?

Передал Маргариту на попечение прачкам, которые увидев, в каком состоянии мадам, заохали, запричитали, хватаясь за голову. Так, это не я её куда-то посылал! Это её личная инициатива. Сам ушёл к себе. Сидел у камина часа два. Думал, зачем девчонке понадобилась эта поездка?

Пришёл Мартин. Не сказав ни слова, сразу прошёл в гардеробную, покопался там, вышел, неся в руках мокасины. И что?

Колдун достал из-за пазухи такую же обувь, только детского размера.

Ах, ты, чёрт!

– Во-во! – фыркнул Мартин, бросил туфли у входа, прошёл, плюхнулся в кресло.

И что же он нарыл, если так устал? Подал колдуну кофе. Мартин кивнул благодарно, в ответ подал мне лист бумаги, сложенный вдвое.

О, как! Ну, полюбопытствуем. Осторожно раскрыл лист, оказавшийся картой, на которой ярко светился извилистый пунктир. Хм. Как интересно. Маргарита была в окрестностях Елхова, а потом – в королевском дворце?.. Посмотрел на Мартина, тот покачал головой:

– Роберт в отъезде.

Да? И зачем тогда она ездила в Нейлин? Мартин пожал плечами. Чёрт! И как узнать?

***

Кто-то кувалдой бил по голове, пытаясь расплющить её в блин. Да что вам надо? Я приоткрыла глаза, посмотрела на часы, тикавшие на комоде. Семь утра! Да они издеваются! Снова раздался стук, болью отозвавшийся в голове. Ой, как же мне хреново-то! Болею я редко, но очень метко. Высокая температура, глаза болят, слезятся, горло болит. Говорить не могу, есть – тоже, только пить. А там за дверью рабовладелец стоит, пытать собирается, как я понимаю.

В дверь снова постучали. Кулаком. Раздался недовольный голос викинга. Ой, ты достал! Мне стало так себя жалко! Всем от меня что-то надо, никто не пожалеет, по голове не погладит. Я закрыла глаза и постаралась представить, что в комнате тихо-тихо. Но кувалда за дверью не унималась.

Ну, что за настырный рабовладелец мне попался! Ведь не открываю, значит, сплю. Что ещё надо? Стук прекратился. Щёлкнул язычок замка. О, даже так? А ты не обнаглел, светлость? Нет, я этого святотатства не вижу и не слышу, мне плохо, я сплю.

Сньёл зашёл в комнату, громко сказал:

– Просыпайтесь, сударыня. Расскажете, куда ездили.

Викинг постоял немного, не дождавшись ответа, начал действовать. Подошёл к окну, распахивая плотные шторы, предупредил:

– Мадам, притворяться, что вы спите, бесполезно. Вам придётся давать объяснения, почему вы уехали, не спросив разрешения, – он повернулся, пригляделся. О, лицо изменилось. Подошёл, присел на корточки рядом с кроватью, положив прохладную ладонь на мой лоб, тут же недовольно прищёлкнул языком и спросил с отеческой укоризной: – Догулялась?

Я поманила его пальцем, а когда он придвинулся поближе, с трудом выдавила, морщась от боли в горле:

– Чтоб вам с похмелья сваи во дворе заколачивали с утра до ночи!

Он улыбнулся, заметил язвительно:

– Молчащая женщина – мечта любого мужчины. Не напрягайте горло, мадам.

Сволочь! Я закрыла глаза, по щекам слёзы покатились. Нет, я не плакала – глаза слезились, – но викингу об этом знать не обязательно.

***

И снова я готов откусить себе язык. Вот зачем я ляпнул? Маргарита посмотрела взглядом умирающего котёнка, закрыла полные слёз глаза. И я сбежал, радуясь, что никто не видит, как я довёл до слёз больного ребёнка.

Приготовив лекарство, поднялся к Маргарите. Испугалась. Да ладно! Я тут уже был! Заставил выпить микстуру, пошёл работать, но не смог – всё время сбивался на мысли о маленькой больной девочке. Работу бросил. Так честнее, чем делать вид. Перешёл в гостиную, пил кофе, думал. Зачем она ездила в Нейлин? Никаких вариантов у меня не было. Нет, был один, но об этом думать не хотелось.

После обеда, приготовив вторую порцию микстуры, поднялся к Маргарите. Так, лекарство действует, ей уже лучше. Встала, но молчит. Горло болит или не хочет со мной разговаривать? Предупредил, что завтра состоится серьёзный разговор. Глянула косо. Увы, мадам, но говорить придётся.

***

Викинг издевается! Таскается ко мне целый день, смотрит волком, обещает пытки и допросы. Заодно поит какой-то очень горькой пакостью, от которой прямо на глазах становится лучше. Перед ужином снова пришёл, принёс лекарство, пригрозил, что завтра будет пытать. Завтра? Да целый день ходит и пытает! Нервы на кулак наматывает!

Нильс, устав прятаться, попросился в башню. Я отпустила эльфа, завидуя, что сама не могу спрятаться на пару дней, пока узурпатор не остынет.

Утром, когда я сидела в гостиной и завтракала, пришёл Валер – тот самый красавец, прибывший с караваном мебели из замка нашей светлости. Мутный товарищ с неясными функциями, не слуга, но и не господин. Что-то вроде адъютанта его превосходительства: вроде, помощник, но в офицерском звании.

Так вот, Валер сказал, что его светлость требует. Ясно, намечаются пытки и допросы. Может, удрать? Ладно, пойду, два раза не убьют.

К моему удивлению викинг программу изменил. Когда я появилась на пороге, сходу спросил:

– Мадам, я обещал вам арест, если вы не будете выполнять обещанные условия?

Обещал, не отказываюсь. И что он мне припас?

– Вы знаете, что в подземелье дворца есть камеры для особо привилегированных заключённых?..

Я кивнула.

– Прекрасно. Три дня ареста, мадам.

Что?? В голове ожила Маргарита, придушенная мною в первые дни моего пребывания в этом мире, и начала возмущаться, но я не стала слушать. Так нельзя? Прекрасно. Значит, так будет. И я выдала:

– Хорошо, только, если можно, без наручников.

Услышав это, викинг удивлённо дёрнул бровью, переспросил:

– Вы согласны с таким решением?

Поскольку по этому вопросу мнения разделились, я отвечать не стала. Попросила, чтобы мне туда вязание дали. А что я ещё три дня на гауптвахте делать буду? Глядишь, носки свяжу.

Сньёл позвал Мартина, приказал отвести меня в подвал, но наручники не надевать. Добавил, чтобы мне мою работу принесли. Пошла, заложив руки за спину, как бывалый арестант.

***

Я не понял! Это что сейчас такое было?

Мартин увёл Маргариту, вернулся примерно через полчаса, спросил, показывая рукой за спину:

– Простите, а это что?

– Я думал, ты мне объяснишь.

Мы переглянулись. Нет, я так не могу! Нужно узнать, что ж такое дивное подсунул мне Великий Магистр. Мартин кивнул:

– Надо, но сейчас не получится, – показал на окно.

А, чёрт! Во двор въезжала карета. Да, этих людей придётся принять. Ладно, потом обсудим.

Но вернуться к прерванному разговору получилось очень нескоро. Переговоры закончились перед самым ужином, пришлось идти в столовую.

***

Нет, я всё понимаю – я провинилась, нарушила запрет, кстати, вполне оправданный! Моя поездка могла закончиться очень печально для меня, а отвечать пришлось бы викингу. И он был прав, когда наказал, но в приговоре только трёхдневный арест был указан, без пыток и допросов. Но нет! Ходят и клюют мозг все, кому не лень.

Сначала Согрейв притащился, осмотрел камеру, в которую меня запихали, минут десять допрашивал, выясняя, насколько мне тут удобно. Нормально, не жалуюсь.

После Бастиана появился Троянски, сразу сообщил, что повар уже готовит тортик и, оглядев камеру, спросил, как мне тут удобно. Удобно, удобно, удобнее не бывает.

Не успел уйти Карл, припёрся Моэр. Оглядел камеру, спросил:

– Вам тут удобно?

Да звездец, какой комфорт. Откинусь, открою тут отель «Палас Рояль». Пять звёзд. Озолочусь.

Моэр расшаркался передо мной за дремучесть его светлости, пообещал всё исправить и ушёл.

На этом визиты завершились, косяками пошли подношения. Кровать, чтобы было мягко. Свечи, чтобы было светло. Меха, чтобы было тепло. Цветы, чтобы было красиво. Шторы, чтобы никто не подглядывал.

Короче, через час после ареста моя камера размерами три на два метра превратилась в помесь будуара с розарием, а в соседней камере лично для меня соорудили туалетную комнату, чтобы далеко не бегать. Лёжа на мягкой кровати, поедая тортик и запивая его чаем, я злорадствовала, представляя, как сейчас пилят викинга, который заточил в подвал бедную маленькую девочку. Нет, он мог сказать, что девочка сама согласилась, но кто ж ему поверит?

***

Пошёл ужинать. В столовой – гробовая тишина. На меня посмотрели, как на убийцу, явившегося на похороны своей жертвы. В чём дело? Троянски объяснил, но я мог и сам догадаться. Как я понял, главным блюдом на этом ужине буду я. Будут грызть все, кому не лень. Я оказался прав.

Мы сели за стол. Троянски начал первым, но его прервали – пришёл Моэр, – извинившись за опоздание, сел за стол, сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Мадам Маргарите еду отнесли. Сидит, вяжет.

Мартин уточнил:

– И ничего не говорит? Не жалуется?

– Мадам разговаривать отказалась.

О, как! Карл вздохнул:

– Довели ребёнка! Бедная девочка.

Ну, начинается. Троянски попытался что-то ещё сказать. Не стал слушать. Спросил, почему она вернулась, если я такой уж изверг? Карл поджал губы, но посмотрел так, как будто завтра я сожгу бедного ребёнка на костре. Я не понял. Кто кого наказал?

Следующий день начался с приятных новостей – приехал Валевски. Я видел в окно, как он спешивался. Улыбался во весь рот. Послал мне воздушный поцелуй, зараза.

Во дворе Берт был радостный, а в кабинет вошёл настороженный. Сказал:

– Мои соболезнования, ваша светлость.

И этот издевается!

– Никто не умер? – удивился Валевски, – тогда к чему траур?

И я не выдержал. Бросил перо на стол, заляпал документ чернилами. Чёрт! Придётся переписывать. Разозлившись ещё больше, рявкнул, показав рукой на дверь:

– Всё это только потому, что Маргарита сидит под арестом за побег.

– Я понимаю, что ситуация необычная, – осторожно заметил Валевски, – но, ваша светлость, почему вы такой нервный?

Нервный? Да нет! Нервный я был ночью, когда бродил по комнатам, как привидение, и жалел бедную девочку. А бедная девочка, между прочим, спала как убитая. Ей, кажется, без разницы, где у неё спальня. Хотя какая там тюрьма?! В подвале настоящий будуар соорудили. Превратили наказание в фарс.

Берт рассмеялся. Спросил, что я буду делать. Да ничего! Выпущу! Это бессмысленно. Попросил сходить за девчонкой. Валевски кивнул, вышел. Минут через десять ввалился в кабинет. Смеялся! Заливался. Слёзы вытирал. Маргарита, скользнув следом, спросила:

– А с ним всё нормально?

– Ой, я не могу!.. Ха-ха-ха… Ваша светлость… хи-хи-хи… заточите меня туда на пару недель… хи-хи-хи!.. Я отосплюсь.

– Вы тут все сбрендили! – Маргарита забилась в дальний угол, смотрела на Берта с опаской, а тот замахал руками:

– Нет, я нормальный! Потому спокойно на это смотреть не могу! Ой, мама! Казематы! Я б в таком пожил!

– Так зачем дело стало? Вы его попросите, – Маргарита ткнула в меня пальцем, – он и вам такую сладкую жизнь устроит.

– Да? – Берт повернулся ко мне: – Ваша светлость, вы будете слать мне меха, чтобы я не замерзал долгими холодными ночами?

А то! Я и больше сделаю. Костёр разведу. На нём и погреется.

– Фу, злой! – Валевски вздохнул, повернулся к Маргарите: – Но что мы всё обо мне. Поговорим о вас, сударыня. Точнее, о вашей удивительной покладистости. Объясните, с какой стати вы решили пожертвовать собой?

Маргарита поманила Берта пальцем, а когда он подошёл, начала что-то нашёптывать ему на ухо, косясь в мою сторону. Я видел, как Валевски удивлённо приподнял брови, как загорелся хитрый огонёк в его глазах. Что ж она ему говорит-то?

Малявка закончила шептать. Заговорщицки глянула на Берта, кивнула: «Ага, ага», и Валевски засмеялся. Весело так, беззаботно. Ах ты, чёрт! Кажется, Маргарита меня крупно подставила. А что она могла сделать? А, чёрт! Она согласилась на подвал! Но ни у кого, кроме Берта, и мысли не возникло, что такое возможно. Теперь она – бедная и несчастная девочка, которую тиранит изверг – я. Красиво как! А, может, она действительно Кински? Это у них мозги извилистые, как лабиринт.

Отпустил Маргариту. Что тут говорить? Она выиграла. Как только за девчонкой закрылась дверь, Берт отвесил церемонный поклон, сказал:

– Поздравляю, ваша светлость. Вас очень элегантно подставили. Вы готовьтесь, дальше будет ещё хлеще.

Да уж не сомневаюсь. Интересно, что она ещё вытворит?

– Согласен, – Валевски кивнул, спросил задумчиво: – Кого ж вам подсунули?

Не понял?..

– Ах, ваша светлость, вам не идёт строить из себя дурака. Вы прекрасно знаете, что эта девочка – не Кински и, думаю, даже не Маргарита.

– Я не знаю, а лишь догадываюсь, а вот ты знаешь, но молчишь.

– Я не молчу! – возмутился Берт, – я доказательства собираю.

Много набрал?

– Мне хватит. Вам – не знаю.

Ну?

– Маргариты Кински нет.

Не понял.

– Сам не понял. О том, что существуют люди без имени, я знал, но, чтобы имя без человека… Имя есть, а человека нет. Нет, и никогда не было никакой Маргариты Кински. И Хельмут был женат всего один раз.

О, как!

– Да. Не было никаких мезальянсов. Но, чтобы вы окончательно запутались, – Валевски подошёл поближе и, хотя его и так никто не мог слышать, всё-таки перешёл на шёпот, – Маргарита была в оранжерее! Но как она оттуда вышла, я понятия не имею.

Даже так?

***

Во-о-о-от! Я всего лишь одну ночь в камере провела, а меня встретили, как будто я отсидела в тюрьме лет десять, причём исключительно по прихоти узурпатора. На обеде вокруг меня скакали, пытаясь угодить, и в этом безумстве не участвовали только двое: викинг и аристократ. Викинг сидел мрачный как ворон на погосте, недовольно смотрел на всеобщее безумие, а Валевски посмеивался, но не знаю точно над кем: то ли над викингом, то ли над сорвавшимися с цепи кавалерами.

Обед закончился. Я вернулась к себе. Прошла в башню, вызволила Нильса, наигравшегося вусмерть. Угостив эльфа плюшками с вареньем в награду за прикрытие, начала искать тайник для настоящей короны. Не придумав ничего лучше, спрятала настоящую корону на полке с посудой, поставив на неё щербатую фарфоровую тарелку.

Закончив, села на диван, посмотрела на компьютер. И что делать дальше? Я не рассчитывала на такое развитие событий, и пребывала в полной растерянности. Впрочем, в спину никто не гнал, и я отложила принятие решения на потом. Надо подумать.

***

Поздний вечер. Я бы превеликим удовольствием лёг спать, но не могу. Жду Мартина. И где он ходит?

Скрипнула дверь. Вскинул голову. Нет, не Мартин, Валер. Кофе хочу. Валер кивнул, исчез. Минут через десять лакей принёс кофе, ушёл. Хлопнула дверь, появился Валевски. Не дом, а проходной двор.

Берт прошёл к столу, бесцеремонно налил себе кофе, сел в кресло, сказал, по-хозяйски закидывая ногу на ногу:

– Ну, ваша светлость, вы узнали, кого вам подарили?

Да! Я же ясновидящий. Всех насквозь вижу.

– Но вы думали?

– Думал. Ничего хорошего не придумал. Тут надо долго разбираться, а у меня времени нет.

– Что так? – с притворным участием спросил Берт.

На подзатыльник напрашивается. Валевски обиделся. Ладно. Могу на дуэль вызвать.

– Не надо. Я вам ещё живой пригожусь. Так что у вас со временем?

– Нет у меня времени. Завтра еду в Бургис.

Валевски вскинулся, спросил, что мне там понадобилось. Что-что. Дорогу запускать будем.

– Дорогу? Уже? – Берт вскочил, облив себя кофе. Начал отряхиваться, быстро говоря, – я с вами! Я хочу это видеть.

Как он засуетился. О Маргарите уже забыл? Валевски бросил на меня недовольный взгляд:

– Нет, не забыл. А вы?

– Отчего же, помню. Помню, и что-то у меня перебор получается.

– Поясните.

Поясню. Она умеет плавать. Умеет скакать верхом. И хорошо. В Нейлин и обратно за три дня – не каждый мужчина сможет. Ещё она умеет выбираться из закрытых помещений. И это не всё. Рассказал, как Маргарита Росси к одиннадцати туз пожелала, а потом не дала достать карту из рукава. Берт выслушал, возмутился:

– И вы молчали?

– Когда я тебе это мог сказать?

Валевски хотел возразить, но, подумав, согласился:

– Да. Вы правы. Надо искать. Это уже действительно как-то много.

И тут на пороге очень вовремя появился Мартин. Прошёл, плюхнулся в кресло, посмотрел устало. Ну? Колдун покачал головой:

– Следов нет.

Сколько времени нужно, чтобы проверить всё? Мартин подумал немного, сказал, что не меньше месяца. Значит, закрываем тему. Он мне здесь нужен, а не где-то там. Валевски ахнул:

– И всё так оставите? Но если она…

Не дал договорить. Нам это выгодно в любом случае, кем бы она ни была. Пока она здесь, нам не будут вставлять палки в колёса. Валевски хлопнул себя рукой по лбу:

– Да, я забыл!

Вот и всё. Закрываем ассамблею. А тайны… рано или поздно находятся ответы на все вопросы. И я даже не догадывался, что ответ на один из вопросов получу уже очень скоро.

На следующий день мы с Бертом уехали в Бургис, где готовился к запуску первый поезд. Я был уверен, что всё пройдёт нормально, но всё равно волновался. От результата зависело слишком много.

Когда мы приехали на станцию, поезд уже стоял у платформы, готовый отправиться в первый, ещё порожний рейс. Мастер, сидевший в кабине, запустил турбину. Колёса медленно закрутились. Поезд, набирая ход, покатил на запад, к соседнему городку, где уже успели восстановить заброшенную десятилетие назад станцию. Впереди показался тот самый злосчастный поворот, на котором в первый раз поезд сошёл с полос. Рулевой слегка сбавил ход. Берт напрягся, схватил меня за руку. Да нет, всё будет нормально.

Ну, я же говорил! Поезд даже не накренился! легко проскочил изгиб дороги и, резко набирая скорость, пошёл вперёд. Мы поехали следом, но вскоре безнадёжно отстали.

Мы приехали в соседний городок только через час. Мастера похвастались, что добрались за двадцать минут. Так?.. Значит, от Бургиса до Ниша можно добраться за двенадцать часов, если не останавливаться?

– Надо же! Я не верил до последнего, думал, что получится, как у Хельмута, – Берт погладил турбину по чугунному боку, спросил: – Куда дальше потянем?

О! Кто-то говорил, что я размахнулся. А сам? Да это ещё надо наладить.

– А это только вопрос времени. Так куда?

Пока некуда. Подумаем. Не стоит торопиться.

***

Всё больше чувствую себя лишней на этом празднике жизни. Сньёл и Валевски вернулись из Бургиса, где запустили первый поезд. Событие космического по местным меркам масштаба было отмечено грандиозной пьянкой, где не место маленькой девочке Маргарите Кински. Можно подумать, я пьяных мужиков не видела.

На следующий день королевский дворец гробовой тишиной встретил очередной праздник: День Великого Бодуна. Я прошлась по пустым, притихшим коридорам, думая о превратностях судьбы. Полный дом холостых мужиков, я в этом доме единственная женщина, но на меня никто не обращает внимания. И всё почему? Я для этих мужиков – малолетка, которой ещё и семнадцати не исполнилось. Увы.

Надо сказать, что в тот момент я действительно обиделась, напрочь забыв о том, что буквально на днях использовала для описания ситуации другое слово из трёх букв, начинающееся на букву «у» и радостно приговаривала: «Ура, я – ребёнок».

Так вот, в тот момент я расстроилась и обиделась. Я вспомнила о том, что мне в этом году исполнится двадцать. Местные дамы в этом возрасте порой уже глубоко замужем, воспитывают детей, а я?.. Торт-безе в пивной. Расстроившись, чуть не до слёз, решила исправить дело, пошла на кухню. Карл в последнее время неожиданно подобрел. Вдруг прикажет сварганить что-нибудь вкусненькое?

Троянски на кухне не было, но был повар – здоровый такой красномордый дядька. Увидев, что у меня глаза на мокром месте, дядька встрепенулся, пообещал: «Щаз» и, треснув по затылку поварёнка, погнал его за куриными яйцами для крема, а сам начал замешивать тесто, приговаривая, что вафельки будут готовы минут через пятнадцать. О! Вот это человеки! Не то, что некоторые.

Пятнадцать минут – это очень мало, потому я никуда не ушла. Сидя за столом, следила за поваром, готовившим вафельки, облизывалась, как лиса на птицеферме.

Повар не обманул. Первые вафли появились в тарелке в указанный срок, но пока без крема, чтобы не таял. Впрочем, я и так справилась: макала вафли в крем, лопала, аж за ушами трещало. И только я подправила испорченное настроение, в посудную лавку вломился слон: появился викинг в компании Троянски.

Карл моему появлению в собственной вотчине не обрадовался, но ничего не сказал, а Сньёл, увидев, как я трескаю вафли с кремом, заявил, что это сейчас я тонкая и звонкая, а к восемнадцати годам разнесёт, как бочку. Сволочь! Ладно, я тебе сейчас устрою. Спросила повара:

– А вы умеете готовить бобовую похлёбку? Дивной вкусноты блюдо!

– Конечно, мадам.

Троянски оживился:

– Мадам желает сделать заказ на обед?

– Да, хочу порадовать мужчин в ответ за доброту.

– Хорошо, будет им дивной вкусноты блюдо.

– Карл! – предостерегающе рыкнул викинг.

– Желание дамы для меня закон, ваша светлость, – доложил Карл.

Странно. Шенк на дух меня не выносил, всегда гонял из своей вотчины, а тут неожиданно встал на мою сторону. Очень он вовремя это сделал, викинг надулся как мышь на крупу.

Ах, месть такое сладкое чувство! А я на обед не пойду!

Позднее глядя, как моя прекрасная няня копается в тарелке с бобовой похлёбкой и недовольно кривится, я подумала, что надо благодарить Великое Небо за то, что меня отправили на воспитание к викингу в лапы. Можно сказать, посадили в ядерный бункер, в котором никакая война не страшна. У Сньёла строгие понятия о том, что можно, а что – нельзя; он и сам не полезет, и другим не даст, а если ему пожаловаться, обидчику мало не покажется. С другой стороны, немного обидно. На меня этот шикарный мужик обращает внимания не больше, чем на домашнюю собаку, которая бегает по дому, лает, но её никто не слушает. А если сказать ему, что я – соплеменница?

– О чём мечтаешь?

Вопрос Нильса застал врасплох. Я отложила смартфон, взялась за чашку с чаем. Не буду же я рассказывать эльфу, о чём думаю. Ответила лишь:

– Да, никто меня тут за человека не держит.

– Что ты привередничаешь? Живи, да радуйся.

Я покосилась на эльфа. В чём-то Нильс был прав. Были в моём положении не только минусы, но и плюсы. Прав у меня не густо, а с другой стороны, – какие обязанности? На обеды и ужины ходить? Так я что ли, у мартена еду готовила? И посуду мыть не надо. Нет, есть в этом всё-таки что-то хорошее. Нильс бухнул:

– А я тебе давно говорил!

– И уговорил! Делим по-братски: мне – права, мужикам – обязанности.

Встав, пошла к двери. Нильс спросил, куда я. Спокойно! Тут недалеко.

Выйдя из комнат, подошла к перилам, перегнувшись, крикнула:

– Эй, есть кто-нибудь?

Вскоре в вестибюле появился Валер. Задрав голову, спросил, что случилось. Ничего не случилось. Хочу знать, остались ли ещё те прекрасные вафельки. Валер пообещал узнать. Ушёл.

Я вернулась в комнаты. Сказала Нильсу, что сейчас поедим вкуснятины. Специально для меня готовили. Эльф довольно потёр руки.

Но недолго музыка играла. Валер, не поленившись подняться на третий этаж, сообщил, что его светлость запретил таскать еду в мои комнаты на обеды и ужины. Только завтрак. Фу, какая мелочная месть! Здоровенный взрослый дядька отыгрывается на маленькой девочке.

– Что передать его светлости? – спросил Валер.

– Вот это и передайте.

Валер вышел. Эльф вылез из-под стола, показал мне язык:

– Получила? Так тебе и надо!

Да? Готова поспорить, что через десять минут мы будем пить чай с вафлями. Нильс не поверил. Мы с ним зарубились, что проигравший будет кукарекать, стоя на столе. Я выиграла.

Когда слуга, поставив на стол блюдо с вафлями, вышел из комнаты, Нильс выбрался из-под стола, печально посмотрел на сладости, тяжело вздохнул. Жалобно прокукарекал, и я, решив надавить на больную мозоль, взяла в руки вафлю, смачно надкусила и, громко чавкая, сказала:

– Халтура! Давай, как договаривались. Или всё сама съем.

Шли дни, складывались в недели. Мужчины работали. Я бездельничала. Гуляла в парке. Вязала. Испытывала мужчин на прочность, выдвигая разнообразные требования. Короче, всё было прекрасно. Я не скучала, ни вообще, ни о прошлой жизни. О работе и речи не заходило. Я даже как-то забыла о своём статусе в этом мире, наслаждаясь жизнью. Не знаю, сколько бы ещё длилась эта идиллия, если бы не один визит, который в корне изменил всю мою жизнь.

Всё началось с того, что Валевски отправился проверять ход расчистки железной дороги. После трёх дней отсутствия Норберт вернулся во дворец, но не один, а в компании женщины, вогнавшей меня в глубокую депрессию.

Во время обеда, когда все сидели за столом, в комнату вошёл слуга, открыл рот, чтобы доложить, но его бесцеремонно отодвинули в сторону, в комнате появился Валевски, доложил лично:

– Мадам Ингрид.

Сньёл вскочил, пошёл к дверям. Интересно, что это за мадам такая, что наш викинг так психанул? Впрочем, остальные тоже встрепенулись, как глухари на току.

Ну, и что ж за чудо к нам прикатило? О, холера!.. В столовую вошла такая дама!.. Ну, откуда тут берутся такие красавицы? Ведь глаз не оторвать. Я такую красоту видела в каком-то старом итальянском кино. Классический овал лица, высокие скулы, большие миндалевидные глаза, тонкий нос и пухлые розовые губы. И ко всему этому фигура, как у секс-бомбы – те самые пресловутые 90-60-90. А тётке, на минуточку, около сорока.

Войдя в столовую, и увидев Сньёла, дама удивлённо покачала головой, сказала, что мальчик всё растёт и растёт. Кто тут мальчик? Викинг? Увидев, как эти двое смотрят друг на друга и как разговаривают, испытала чувство потери. Да нет, мне тут ничего не светит и даже Маргарите Кински ничего не обломится, а о серой мыши Коро и говорить не стоит. Чёртов Берт! Где ты выкопал эту секс-бомбу?

Ингрид села за стол по правую руку от Сньёла (Мартин быстренько место освободил) и взяла в свои руки бразды правления. Мужчины во главе с викингом сдались без единого выстрела. Меня, кстати, мадам не сразу заметила, а увидев, приподняла бровь, требовательно посмотрела на Сньёла. К моему великому удивлению, викинг смутился и тихо сказал, что всё позже объяснит. Фига се! А он и так может? Я-то думала, его ничем не проймёшь. Но я и сама была готова под землю провалиться, поскольку по сравнению с этой мадам выглядела нищей крестьянкой.

После обеда я сразу ушла к себе. Со всей дури хлопнула дверью. Нильс, развалившийся на каминной полке, испугался, хотел подскочить, но потерял равновесие и шлёпнулся на пол.

Встав и потирая пятую точку, эльф поинтересовался, что произошло. Ничего не произошло.

– Заметно! – съязвил Нильс. Перебрался на диван.

Я создала коробку с мороженым, ложку. Сев к столу, начала есть, выговаривая обиды:

– Представь, наш аристократ притащил в дом какую-то красотку, так все сразу лапки кверху, и слушают её, как оракула.

Нильс перебрался поближе, требовательно протянул руку. Что?

– А мне ложку? И побольше.

На тебе ложку. Создала эльфу ложку, подвинула коробку с мороженым. А, нет, кое-чего не хватает. Щёлкнула пальцами. Сверху посыпалась шоколадная крошка. Вот, и побольше, побольше. Загребла порцию мороженого, начала есть, рассказывая Нильсу о том, что знаю. Эльф кивал, не забывая орудовать ложкой. Вдвоём мы мороженое быстро прикончили. Пришлось создавать вторую порцию.

Кило мороженого подсластило пилюлю, но залечить душевную рану ему было не под силу. Нет, надо что-то делать. А что?

Новый удар настиг меня вечером. Проходя мимо малой гостиной, увидела в приоткрытую дверь, как викинг, преклонив колено, стоял у дивана, на котором сидит мадам, а та, гладя Сньёла по волосам, что-то тихо говорила ему на ухо. Холера!.. Желание идти в столовую пропало, и я потащилась назад.

Придя к себе, заперлась на все замки, пришедшему чуть позже Валеру заявила, что у меня голова болит, а сама пошла в башню.

Сидя перед экраном компьютера и читая последние новости, думала о том, что совсем выпала из этой жизни, а ведь Ройтте – это моя собственность, но я и пальцем о палец не ударила, чтобы вытащить этого бегемота из болота. Нет, хватит бездельничать. Пора приниматься за работу.

***

Ингрид не стала задерживаться. Уехала на следующий день, после полудня. Проводив долгим взглядом карету, Моэр вздохнул, не скрывая зависти в голосе, простонал:

– Ах, какая женщина! Ну, почему тебе так везёт?

И не говори. Сам себе завидую. Моэр усмехнулся:

– Ярл в курсе?

Я как-то не интересовался. Впрочем, Эжен может и сам узнать, если ему так интересно.

– Мне, что, жить надоело? – возмутился Моэр.

Карета выехала со двора, я пошёл во дворец. Дел полно. О, кстати, о делах.

Прошёл в кабинет, пригласил Валера. Спросил, как там мадам Маргарита. Валер ответил, что мадам сказалась больной, но на самом деле он ничего такого особенного не заметил.

Опять врёт. Она хоть во дворце?

– Да, завтракала с большим аппетитом.

Как-то подозрительно всё это. Попросил пригласить на обед, но не говорить, что я просил. Посмотрим, что будет делать.

***

Моя жизнь в Ройтте была весьма сбалансирована: отсутствие обязанностей уравновешивалось отсутствием прав на самодеятельность, по личному желанию я могла лишь в своих комнатах тусоваться, причём после известных событий туда не входил никто, кроме уборщиц и викинга, ну, ещё Валера, и то по предварительной записи. Сознавая, что в своих апартаментах могу на ушах стоять, я решила реализовать право на труд.

Вот кто бы мне в Москве сказал, что я буду мечтать о работе, и даже делать её тайком, украдкой!.. Правда, тут была разница. Качество моей жизни никак не зависело от результатов моего труда.

Свою трудовую деятельность я начала с похода в башню. Поскольку Мартин каким-то образом вычислял моё отсутствие, отправилась к компьютеру перед рассветом, полагая, что и колдунам спать надо.

Дожидаясь подходящего времени, я составила план действий, в котором первым пунктом стояло: создать защиту. За основу я взяла прикрытие, используемое магами, и слегка его модифицировала, поскольку скрыть всё королевство от чужих глаз можно, но рано или поздно кто-нибудь обязательно поинтересуется, куда это Ройтте подевалось. Гореть мне тогда синим пламенем, причём, сначала в переносном, а потом и в прямом смысле слова. Потому я создала немного другой вариант и долго конструировала формулу заклинания, в которой нужно было обязательно учесть все обстоятельства и условия.

Под утро, когда, надеюсь, все видели двадцатый сон, ушла в башню и всё устроила в лучшем виде. Ещё и удалила из реестра отчёт о последних действиях, ни к чему посторонним знать, чем я тут занимаюсь. И, даже если защита обнаружится, я всегда смогу хлопнуть глазками и сказать, что я понятия не имею, кто это сделал.

Завалившись спать после бессонной ночи, я так заспалась, что ничего не слышала. Проснувшись на закате и выйдя из комнат, узнала от Нильса, что ко мне приходили, причём дважды: сначала Валер, потом – их светлость. А ему-то что у меня понадобилось? Эльф пожал плечами:

– Я не спрашивал.

– Да? А мог бы! А я теперь гадать буду, что ему от меня надо было.

Гадать не пришлось. Его светлость появился перед ужином, лично пригласил к столу. Что это с ним, переквалифицировался из управляющего в слуги?

Его светлость усмехнулся:

– Осчастливьте наше сугубо мужское общество своим присутствием.

Мама дорогая! Я этот день красным в календаре обведу.

***

Интересно, что Маргарита делала ночью? Мартин сказал, что никуда не уходила. Но она весь день спала. Значит, ночью что-то делала? Хоть убейте, но что-то эта малявка задумала!

Услышав приглашение к столу, хлопнула глазками, поинтересовалась, надо ли переодеваться к столу, раз так приглашают.

Надо. Конечно, в мужских штанах она очень хорошо выглядит, но всё же пора взрослеть. Маргарита пронзила странным взглядом. Кивнула:

– Я постараюсь. Вы подождёте?

Я подожду. Малявка кивнула, ушла. Прошёлся по комнатам, ничего необычного не заметил. Хм. Надо будет попросить Валера, пусть последит. Хочу знать, будет ли она ночью спать или нет.

***

Выспавшись днём, после ужина занялась делами. Первый этап: создание защиты, я успешно прошла, пришла пора приниматься за второй этап. Теперь нужно было придумать, как донести до местной публики ценные сведения, а самой остаться в стороне.

Как мне было известно, местные использовали лишь тайд – зубы чистили, да бельё стирали вручную. Я же знала, как создать стиральную машину, движимую турбиной на бензине. Знала, как использовать пластин для изготовления банок, бутылок и оконных стёкол. Могла изобрести велосипед, и даже колёсный пароход. А ещё телеграф! Как у Дюма в романе о графе Монте-Кристо!

Когда я рассказала Нильсу, что можно сделать, Нильс начал возмущаться как бабка на стриптизе:

– С ума сошла? Это же золотые россыпи. А ты хочешь отдать всё этому! Просто так!?

Я напомнила Нильсу, что я – королева этого бардака, а «этот» – управляющий моего бардака, вот пусть и занимается развитием моего государства. Эльф помолчал, оценивая мои доводы, видимо, не нашёл, что возразить, и промолчал. Вот и славно.

Первым делом я начала составлять список вещей, которые можно было создать. Я думала закончить за ночь, а провозилась два дня! Постоянно возникали новые и новые идеи, и я никак не могла впихнуть в список из тридцати трёх пунктов всё, что можно было сделать. Я возилась три дня и в конце концов создала роскошную азбуку, за которую местная Академия наук должна была выдать мне Нобелевскую премию. Нет, две – по литературе и химии. А что? Создать азбуку из тридцати трёх букв, равномерно распределить по буквам все известные мне местные ценности и собственные знания и ни разу не повториться?.. Ювелирная работа.

Старательно напихав в переплёт пыли, а кое-где даже паутины, пошла к викингу. Интересно, как он отреагирует?..

Мартин, сидевший в приёмной, настороженно посмотрел на огромную книгу, но спрашивать ничего не стал. Открыл дверь кабинета, громко сказал:

– Ваша светлость, к вам мадам Маргарита с азбукой.

– И кто кого привёл? – В дверях появился Сньёл, смерил меня оценивающим взглядом и спросил, – а что случилось в этом мире? Мадам, вы решили учиться грамоте?

Не дождётесь! Я прошла в кабинет, бухнула книгу прямо на бумаги, лежащие на столе. Открыв, показала на картинку под буквой «В» и спросила, наивно хлопнув глазками:

– Что это?

Сньёл открыл, было, рот, чтобы ответить, замер, глядя на рисунок. Помолчав, покосился на меня, спросил:

– Где вы это взяли?

На чердаке, где же ещё? Так что это?

Мартин подошёл, глянул в книгу, сказал небрежным тоном:

– Это – самоходная тележка, мадам, но, думаю, вам это не надо. Это для крестьян. У меня есть более интересная книга.

Да что ты? Секретарь взял меня под руку, повёл в библиотеку, забивая голову болтовнёй. Приведя в книгохранилище, достал с одной из полок увесистый том. И, что там? Посмотрела. Фасоны платьев? О, какая скука.

***

– А вам не интересно, что сказала Маргарита, когда я отдал ей книгу с фасонами платьев? – спросил Мартин, разглядывая старинную азбуку, где-то найденную Маргаритой.

Берт задумчиво протянул, изучая страницу, посвящённую букве «Т»:

– Да-да. Конечно.

Мартин хмыкнул, громко сказал:

– Мадам Маргарита послала меня к чёрту.

– Ты сходил? – спросил Валевски, не отрываясь от своего занятия.

Хорошо, мне интересно, что сказала мадам. Мартин скривился, протянул жеманно:

– Фу! И ушла.

Очень интересно.

***

Что я могу сказать? Мою азбуку я больше не видела, книга осела в лапах Сньёла. Флибустьер, легко разобравшись в том, что видел первый раз в жизни, принялся действовать.

Каждое утро смартфон просто взрывался от обилия новостей об открытии новых производств, и я задумалась: какой местный Ротшильд стоит за викингом? Откуда у него столько денег, что он ими сорит, как дурак фантиками? Но, увы, все попытки выяснить, какой инвестор стоит за флибустьером, окончились неудачей. Всё, что мне было известно: периодически его светлость исчезал из дворца, пропадая где-то или всю ночь, или пару дней. Куда ездил? Кто такой богатый, что смог превратить королевство в ударную комсомольскую стройку? Всё-таки орден? Но какой? Пиратский, воровской или магический? Вопросы были, ответов не было.

Медленно садилось солнце. Большой замок, сложенный из чёрного гранита, нависал над долиной. Горели в лучах закатах окна, бросали блики на лес, уже накрытый сумеречным одеялом.

Над сонной долиной пролетел ветерок, донёс стук копыт, скрип колёс. На опушку леса выехала карета, запряжённая четвёркой лошадей, остановилась. Качнулась занавеска; кто-то рассматривал замок, старательно держась в тени, впрочем, предосторожность была тщетной. Обитатели замка с лёгкостью могли выяснить, кто сидит в карете, и для этого им не нужно было смотреть в окно.

Великий магистр сидел в кресле у камина, следил за тем, как слуга тщательно укутывает ему ноги тёплым пледом. Закончив, слуга выпрямился, прошёл к окну и, легко подняв небольшой столик, перенёс его к камину, поставил на стол поднос с графином и бокалом. Взяв графин, налил магистру глинтвейна.

– Иди, – еле слышно прошелестел магистр.

Слуга поклонился, но не ушёл.

– Ваше магичество, придворный маг Кастелро хочет говорить с вами.

Великий Магистр тяжело вздохнул:

– Хорошо, зови.

Слуга снова поклонился, вышел.

Из-за двери донеслись тихие голоса, какой-то стук, шорохи и снова стук – на этот раз в дверь. Магистр молчал. Створка медленно приоткрылась. На пороге появился Дитрих Гейнц.

Поклонившись, Гейнц прошёл в комнату, закрыл дверь и, снова поклонившись, заговорил:

– Я весьма благодарен вашему магичеству за то, что вы…

– Зачем пришёл? – перебил Магистр, глядя в огонь.

– Ваше магичество, представители Ройтте жалуются на управляющего…

Великий Магистр снова не дал договорить:

– Ну, и где ты и где Ройтте?

Дитрих опустил глаза, смутился. Великий магистр не стал ждать ответа, продолжил:

– Называй вещи своими именами. Воры жалуются на то, что их поймали за руку. Так?

– Ваше магичество! Это уважаемые люди!

– Не сомневаюсь, – Великий Магистр усмехнулся, – на королевской каторге таких уважаемых людей – каждый второй, и кого ни спроси, все там ни за что.

Глава ордена повернулся, посмотрел на Дитриха. Гейнц поёжился, а Великий Магистр, усмехнувшись, произнёс:

– Хотите справедливости, я решу по справедливости. Всё, что люди управляющего выиграли в честных спорах, остаётся управляющему. Всё, что отобрали, – возвращается хозяевам. Все, кто был замечен в мародёрстве – идут на каторгу.

Гейнц кашлянул. Видимо, такое решение его не очень обрадовало. По губам Великого Магистра скользнула тень улыбки:

– Передай представителям Ройтте, что у них есть два варианта: либо всё остаётся, как есть, либо я решу по закону, – Великий Магистр небрежно повёл рукой, – оставь меня.

Дитрих поклонился, вышел. Великий Магистр посмотрел в огонь:

– Ах, люди. Суетитесь, бегаете. Всё заканчивается. Всё.

На лес упала ночная мгла. Замок слился с горой, растворился в темноте. Карета всё так же стояла у опушки, переступали ногами кони, кучер подрёмывал на козлах.

Раздался тихий звон, звук шагов. К карете подошёл Гейнц, пихнул кучера кулаком в бок:

– Хорош спать, кулёма!

Кучер встрепенулся:

– А кто спит? Я не сплю.

– Вижу! – огрызнулся Дитрих, сел в карету, крикнув на ходу, – трогай.

Хлопнув дверцей, Гейнц сел на диван, посмотрел на Росси, развёл руками:

– Ничего не получилось.

– Что сказал?

– Всех на каторгу, сказал, – Дитрих приподнял центральную часть дивана, достал бутылку вина, бокалы.

– И его?

– Нет, – нервно поморщился Гейнц, – вот его-то там как раз и не будет.

Росси почесал подбородок:

– Странно, что это старик так ему благоволит?

Дитрих пожал плечами. Разлил вино по бокалам. Протянул один бокал Росси, свою порцию выпил, жадно глотая вино как воду. Вытирая рот рукой, сказал:

– Есть у меня идея.

– Не пугай.

– Надо зайти не через врагов, а через друзей.

Росси посмотрел на Дитриха оценивающе, хмыкнул:

– А вот это интересно. Только, ты знаешь, я бы внёс поправку – через бывших друзей.

– Согласен, – и Дитрих налил себе ещё вина.

Гейнц и Росси чокнулись, выпили, и Дитрих добавил:

– И ещё, через подруг.

– Бывших или нынешних?

– Через всех

Глава вторая

Дежа вю

Не перестаю удивляться тому, с какой стремительностью в этом мире обделываются все дела. Над новыми проектами начинают работать сразу после изучения и выяснения уровня полезности. Никаких долгих согласований, уговоров, переговоров. Хотя, с кем Сньёлу переговариваться? С Мартином или Бастианом? Первый только кивает, а второй сразу под козырёк: да, ваша светлость, как скажете, и – бегом выполнять.

Мартину хватило часа на то, чтобы разобраться в устройстве стиральной машины и составить заказ для мастерской на создание барабана для стирки.

Согрейв, получив проект телеграфа, сначала чуть не помер от инфаркта, а уже через час, да, через час, на лесопилку отправились телеги за материалом для строительства первой башни. Теперь у меня вся лента новостей забита сообщениями о строительстве дозорных башен на границах королевства.

Сегодня же в королевстве был великий праздник: День прачки, точнее, День Великой стирки. На ручье, что течёт у подножия холма, поставили барабаны для стирки, и ранним утром туда укатила телега с грязным бельём, тайдом и прачками. Наша светлость и Мартин отправились туда верхом.

Я не особо удивилась тому, что за два часа в барабане была перестирана дневная норма белья, но прачки смотрели на нашу светлость, как на бога. Ай, здесь Бога нет! Как на посланника Великого Неба. Думаю, они бы его и до дворца на руках донесли, если бы Сньёл согласился, но наша светлость покивал и ушёл, по пути во дворец дав Мартину указание создавать прачечные по всей стране.

Вернувшись во дворец, Сньёл позавтракал, приказал седлать лошадей и позвать меня. Я сначала испугалась, потом, дура, подумала, что лошадей седлают и для меня тоже, но меня крупно обломали.

Викинг сказал, что уезжает, и потребовал вести себя прилично в его отсутствие. А когда я решила уточнить границы приличий, объяснил, что, желательно не выходить за ограду дворца, а если я ухожу в парк, то следует предупреждать Мартина.

Я насторожилась. Что-то случилось? Сньёл отрицательно покачал головой:

– Пока – ничего, и я выражаю надежду, что и не случится, особенно, если вы будете выполнять указания.

Ну, выполню. Ещё бы знать, сколько будет продолжаться очередной домашний арест? Когда он вернётся?

Сньёл пожал плечами, пробурчал: «На днях или раньше», и сказал, что больше меня не задерживает, то есть, просто выставил из кабинета, и приказал позвать Валера. Валер явился тут же, как будто за дверью стоял, и викинг сообщил ему, что они уезжают, на что Валер кивнул и ушёл.

Мне вот даже интересно стало, почему окружающие викинга люди так ему доверяют? Валер даже не спросил: куда поедут, надолго ли. Сказали – пошёл собираться, и всё, никакой полемики. Почему? За какие заслуги они так викинга слушаются? Боятся или есть другие причины?

Примерно через полчаса викинг и Валер вымелись со двора, вихрем промчались по королевству, на закате поднялись в горы, проехали Проклятый перевал и тут разделились. Куда делся Валер, не знаю, а его светлость направился к Кастелро и уже поздней ночью появился у ворот усадьбы, которая по сведениям компьютера, принадлежала некой Анжелине Ливен.

Узнав, к кому прикатил викинг, я сразу отключилась. Не хочу знать, видеть, слышать. Я даже компьютер выключила. Нет, честно! Я только подумала, что это за мадам такая, а комп сам включился и справку выдал, я не хотела. Не хотела, но увидела и портрет очередной красавицы, и справку мельком прочитала: Анжелина Ливен, 29 лет, не замужем.

Так, всё. Достаточно. Вот больше точно ничего знать не хочу! И я ушла из башни.

Занимался рассвет. У избушки, что пряталась в лесу недалеко от Елхова, появился Рихтер. Спешившись, он привязал коня к дереву рядом с крупным гнедым и зашёл в домик.

В избушке было тихо. На соломе в дальнем углу кто-то спал, завернувшись в плащ. Ганс усмехнулся, громко сказал:

– Ну, и здоров ты спать! Тебя грабанут, ты и не заметишь.

Зашуршала солома, из-под плаща донеслось приглушённое:

– Что ты орёшь? Я всё слышу. Минут пять тому назад по дороге проехала карета.

Ганс удивлённо хмыкнул:

– Ух, ты! Но всё равно вставай. Поговорить надо.

– Чтобы говорить, стоять не обязательно.

Рихтер усмехнулся, прошёл к очагу. Ломая и складывая шалашиком хворост, поинтересовался:

– Ты чего такой?

– Скакал полночи, – донеслось из-под плаща.

– На коне или халяву выпрашивал?

– Землетрясение в Нурланде.

Ганс фыркнул:

– Порой даже я не понимаю, когда ты шутишь, а когда говоришь серьёзно, – Рихтер пошарил рукой за камнями и, достав спичечный коробок, поджёг сухой мох, заложенный в основание пирамидки из хвороста.

Дождавшись, пока разгорится огонь, Рихтер подвесил на крюк котелок с водой, прошёл к соломе, по-хозяйски взяв чужой седельный мешок, вернулся к столу. Развязав тесёмки, Ганс заглянул внутрь, присвистнул:

– Богато! Что ж, хороший завтрак никому не вредил ещё, – и начал выкладывать на стол продукты: банку с кофе, пачку сахара-рафинада, хлеб и мясо, зелень и овощи. Расставив всё на столе, Рихтер громко сказал: – Всё, хватит валяться, вставай. Завтракать будем.

В дальнем углу зашелестело, зашуршало. Взлетел в воздух плащ. Линц сел на соломе, пошарил под плащом, достав тёмные очки, нацепил на нос. Встав, прошёл к столу, на ходу шлёпнув по подставленной Рихтером ладони.

– Здоров, – усмехнулся Рихтер, снимая котелок с бурлящей водой.

Линц кивнул:

– Здоров, – начал накладывать в кружки кофе, сахар. Рихтер подошёл, разлил кипяток. Отставив котелок, сел и, размешивая кофе деревянной ложечкой, усмехнулся:

– Слыхал, наподдали тебе знатно?

Линц молча кивнул.

– Прально! – захохотал Ганс, – нечего лезть, куда не просят.

Макс покосился на товарища, ничего не сказал, принялся делать себе бутерброд из хлеба, мяса и овощей. Ганс, последовав примеру Линца, сказал многозначительным тоном:

– Ты мне обещал…

– Что?

– Забыл! – Ганс всерьёз обиделся, – зажигу ты мне обещал.

– А! Да, хорошо. Кстати, на что я буду тебе зажигалку покупать?

Рихтер хлопнул себя рукой по лбу, полез за пазуху. Достав бархатный кисет на длинном кожаном шнурке, передал Линцу, сказав:

– Золото, рубины, изумруды. Варварское великолепие.

Открыв кисет, Линц осторожно высыпал на стол содержимое: комплект золотых украшений, состоящий из серёжек, браслета и колье. Засверкали гранями драгоценные камни, тускло сверкнуло золото. Рихтер был прав. Украшения делал варвар. Огромные красные точки и зелёные капли в золоте должны были изображать цветы, но у ювелира не хватило вкуса, и украшения выглядели аляповато.

Линц

крутил в руках драгоценности и, задумчиво чесал щёку. Рихтер сказал, явно опрадываясь:

– Я же говорил: дорого-богато. А что? Там такое не носят? У меня другого нет.

– Да всё там носят, но надо знать, кому предложить, чтобы за эту красоту хорошо заплатили, – Линц сложил драгоценности назад в кисет и, отложив в сторону, встал.

С хрустом потянувшись, Макс нырнул под лежанку, вылез обратно уже с небольшим рюкзаком в руках и, достав из рюкзака одежду, начал переодеваться, меняя привычный колет и кожаные штаны на джинсы, футболку и кроссовки.

Рихтер, попивая кофе, следил за другом, и ему явно было не по себе. Особое недовольство Ганса вызвали кроссовки. Когда Линц, обувшись, начал завязывать шнурки, Рихтер передёрнулся брезгливо, встал и пошёл к очагу за котелком, чтобы не смотреть на это безобразие.

Пока Ганс делал себе новую порцию кофе, Линц надел на шею кисет с драгоценностями, спрятал под футболку и, накинув на плечи флисовую толстовку, надел на запястье наручные часы. Застёгивая ремешок, Линц сказал Гансу:

– Нет, я кофе не буду, и ты не будешь. Пошли, время.

– Чего это я не буду? – удивился Ганс, быстро положив в кружку сахар, пошёл к дверям, на ходу помешивая кофе.

Линц усмехнулся. Подхватил рюкзак и котелок. Пройдя к очагу, быстро залил угли водой и, отставив котелок, двинулся вслед за Гансом.

Выйдя из избушки, мужчины отправились к лесному ручью. Быстро перебежали королевский тракт, скрылись в лесу, пошли по тропинке к лесному ручью.

Линц на ходу сказал, что идёт ненадолго. Ганс кивнул:

– Да понял я, понял. Иди. Вон, тебе уже открыли.

Рихтер показал на светящийся нежно-голубым светом проём. Линц кивнул. Хлопнув Ганса по плечу, быстро сказал:

– Увидимся. Жди, – и прошёл в проём.

Мужики разъехались кто куда. Рихтера выгнали. Линца отправили от греха подальше. Валевски укатил по делам, Бастиан – на границу, Моэр – домой, викинг – по бабам. Во дворце пустынно и очень тихо, настолько тихо, что мне на третьем этаже слышно, как на первом гвардия шпорами звенит. Кстати, порой жутковато. Ночь не спала, поскольку постоянно где-то что-то звякало, топало, грюкало. Устав подпрыгивать на кровати от каждого шороха, встала, пошла в башню к большому компьютеру.

Посмотрела, что творится в королевстве. Одна новость меня особенно удивила: расчистка дороги шла полным ходом, рабочие всё ближе подбирались к дворцу. Скоро поезда пойдут. Я внимательно посмотрела на карту, и тут меня осенило: берег дворцового озера идеальное место для строительства города!

Я засуетилась, чуть не свалилась со стула. Нильс, валявшийся на диване, оторвался от смартфона, спросил:

– Ты чего?

Ничего. Всё нормально! Ну-ка, где там файл «город»? Компьютер услужливо выдал запрошенное.

Хм, если чуть-чуть подправить, будет прям идеально! И я занялась делом. Начала подгонять своё конкурсное произведение к местным реалиям. Я соскочила со стула, тут же села обратно. Нильс, не отрываясь от игры, пробурчал:

– И кто-то говорит, что ничего не происходит.

Ворчит, как старая бабка! Да, ничего особенного не происходит, к сожалению. Вот кто меня за язык тянул, когда я викингу обещала быть хорошей девочкой? Промолчала бы, можно было бы съездить, глянуть на месте. А, может, всё-таки сбегать по-быстрому? Подумав немного, решила отказаться от походов. Нет, посижу дома, не горит.

Открыв созданный план на большом экране, начала разглядывать своё произведение. Нет, кое-что нужно подправить. Во-первых: сделать нормальные сточные канавы, во-вторых: нужен рынок, большой и крытый, тут без него никуда, а ещё… и ещё… Короче, работы непочатый край! И я начала переделывать свой план под местные реалии, создавая новую столицу королевства. Да, это не шутка.

Столицу Ройтте кто-то очень умный запихал в узкую долину, зажатую между крутым склоном холма и болотистым берегом реки. Главный город королевства напоминал помойку, а улицы – сточные канавы. О какой-то приличной планировке и говорить не приходилось. Улицы кривые и узкие, без тротуаров и парковок. Ни пройти нормально, ни проехать. Но это бы ладно, улицы можно и вычистить. Хуже было то, что протянуть к столице железную дорогу было почти невозможно или очень дорого. Проще новый город построить, чем дорогу протянуть. Вот я и начала создавать план города, раз всё равно было нечем заняться.

Где-то в России. Осень 2010 года

Не по-осеннему жаркое солнце заливало ярким светом железнодорожный переезд, длинную очередь машин, собравшуюся у закрытого шлагбаума и маневровый тепловоз с коротким хвостом вагонов, неспешно ползущий по железной дороге. Водители машин, скопившихся у переезда, внимательно следили за действиями тепловоза, а тот, выехав на переезд, свистнул и застыл, намертво перегородив дорогу.

Водители крайних в очереди машин, оглядевшись, начали разворачиваться, отправляться на поиск другого пути. Первые в очереди, наоборот, начали выходить из машин, разминать затёкшие ноги.

Из чёрного джипа, стоящего недалеко от шлагбаума, вышли двое: водитель – бритоголовый мужчина под сорок и пассажир – коренастый мужчина лет тридцати пяти. Облокотившись о капот машины, они дружно сложили руки на груди, посмотрели на небо, на тепловоз. Водитель вздохнул:

– Каждый день такая петрушка.

Пассажир пожал плечами:

– Отдыхай. Ты куда-то торопишься?

– Я бы предпочёл отдыхать в бане с кружкой холодного пива.

– Успеется, – сказал коренастый, оглядываясь по сторонам. Увидев, как из леса выходит молодой человек, он насторожился, быстро прошёл к двери и, открыв, начал рыться в карманах куртки. Звякнуло железо наручников.

– Ты чего? – удивился бритоголовый.

– Глянь, кто идёт, – коренастый повёл головой в сторону леса.

Бритоголовый оглянулся, приподнял брови.

– Да ну!

– Пакуем, – коротко бросил коренастый, открывая заднюю дверцу машины.

Водитель быстро схватил куртку, пошёл вокруг машины, следя за Линцем, идущим к дороге.

Маневровый коротко свистнул, потащился к станции, освобождая проезд. Водители засуетились, начали садиться в машины.

Линц перебежал дорогу, свернул за большой чёрный джип. Шух, кто-то набросил ему на голову что-то тёмное, на руках защёлкнулось железо. Линца толкнули в машину. Хлопнули дверцы, взревел мотор. Машина покатила через переезд. Несмотря на опасную ситуацию, Линц сидел спокойно, не дёргался, ничего не спрашивал. Ждал, когда остановится машина.

Путешествие было коротким. Машина проехала прямо, свернула направо, остановилась, проехала немного, снова остановилась. Что-то грохнуло, стукнуло. Открылась дверца машины.

Линц громко сказал:

– Не наигрались? – ответа не последовало, и Линц добавил, – Лёша, хватит дурака валять.

Кто-то громко сказал:

– Сука.

– Догадливый, падла, – согласился второй.

С головы Линца сняли куртку. Максимилиан поправил очки, протянул руки коренастому:

– Снимай.

Коренастый повернулся к бритоголовому:

– Видал? Он и это просёк, – коренастый достал из кармана ключи, открыл наручники: – Выходи, Нострадамус.

Линц встряхнул руками.

– Хорошо на свободе-то? – засмеялся коренастый и, облапив Линца, радостно сказал: – Здоров, бродяга!

– Здоров! – кивнул Линц, подал руку бритоголовому, – здоров.

– Ну, что? – коренастый довольно потёр руки, – пошли, допрашивать тебя будем.

Линц глянул настороженно. Коренастый удивлённо приподнял брови:

– Что? Ты просто обязан рассказать, что ты делал в лесу у кладбища. Добровольно не скажешь, пытать будем.

Вечерело. На посёлок медленно опускалась вечерняя прохлада. Бабки, сидевшие на скамейке у одного из домов, следили за тем, что творится во дворе дома напротив, недовольно кривили носы и судачили, обсуждая хозяина усадьбы:

– Опять Гусаров гуляет.

– Дружков из города понатащил, пока жена в отъезде.

– Всю ночь спать не даст, жулик.

– Наворовал денег, мент поганый.

– Да все они там взяточники!

И бабки начали вспоминать все милицейские грешки, где-то действительно вспоминая, но больше – откровенно придумывая истории на ходу.

Сплетницы были не правы. Служить-то Виктор в полиции служил, но взяток не брал. Правда, не от честности, а потому, что сначала не давали – слишком мелкими и незначительными делами занимался поначалу опер Гусаров, – а потом он ушёл, благо за плечами было высшее юридическое.

Первое время Гусаров работал в частной фирме, а через пару лет, набравшись опыта, ушёл на вольные хлеба – открыл собственную фирму. Конечно, Гусаров жульничал, а кто без греха? От налогов уходил, крутил разные серые схемы, но не наглел, потому не попадался. К тому же Витька был хлебосолен, и всегда приглашал в гости бывших сослуживцев, потому в городских полицейских кругах имел хорошую репутацию.

Впрочем, Витька приглашал к себе гостей не просто так; он до смерти, до дрожи в руках любил похвастаться; ему безумно нравилось быть в центре внимания. Он балдел, видя зависть в чужих глазах, слыша за спиной упрёки, сродни «Нагиева из себя корчит». Да, Витька рано начал лысеть, потому брился наголо и, чего уж там говорить, он действительно копировал манеры известного актёра, тщательно отрабатывая взгляды и жесты у зеркала.

Надевая кожаную куртку, Гусаров втягивал живот и смотрел в зеркало с фирменным прищуром, чувствуя себя звездой, причём, театра. Играть Витька любил, и сейчас играл, представляя из себя щедрого хлебосольного хозяина дома, пригласившего друзей на шашлыки.

О Линце нам известно, потому сразу опишу третьего члена компании.

Алексей Лисовский – капитан полиции, в отличие от Гусарова, был неместным – родился в Мурманске. Оттуда ушёл в армию, туда же вернулся, поступил в школу милиции, и начинал служить тоже там, но, когда младшая сестра Алексея, отучившись в Вагановском, поступила на службу в Мариинку, уехал из Мурманска. Сдав родительскую квартиру, тогда ещё лейтенант перебрался на юг, женился, прожив с женой пять лет, развёлся, но от одиночества не страдал, всегда находились девушки, желающие утешить одинокого мужчину. Правда, Алексей больше никого замуж не звал. С Гусаровым Алексей дружил, о слабостях друга знал, но не видел большой беды в том, что кто-то любит побахвалиться.

Кстати, именно Алексей познакомился с Линцем и притащил его в гости к Гусарову, где, перемежая речь взрывами хохота, рассказывал, как их замели в ментуру за драку в баре. Комичность ситуации была в том, что начали драку совсем другие люди, как всегда и бывает в таких случаях, скрывшиеся с места преступления первыми. Линц же, только вошёл в бар, и вообще не понял, за что его повязали.

Алексей был без удостоверения, потому его никто слушать не стал, звонить никуда не разрешил, и от ночлега в камере Лисовского спасло только наличие денег у собрата по несчастью. Линц заплатил взятку тогда ещё милиционерам, и мужчин отпустили на все четыре стороны.

Освобождение и знакомство были весело отмечены в ближайшем баре, оттуда Линц и Лисовский переместились в квартиру Алексея, а далее весёлое гульбище перекочевало к Гусарову, где уже сидел сосед Витьки – Степан Коробкин.

Веселье вспыхнуло с новой силой, но продлилось недолго – тёплую компанию выгнала из дома жена Гусарова. Хозяин дома, выставленный вместе с остальными, всё же успел урвать пару бутылок из бара и, догнав собутыльников на улице, предложил отправиться к Кольке Матвееву:

– Он-то, умный! Один живёт! Там не выгонят.

И мужики отправились к Кольке – Николаю Матвееву. По пути, правда, компания лишилась одного из бойцов – Коробкина перехватила мать и увела домой, несмотря на рьяное сопротивление сына. Степан только руками разводил и мямлил:

– Простите, мужики. Вот такая арагупега! В другой раз.

А мать толкала его в спину, приговаривая: «Давай, давай, иди домой, пока Изочка не видит, какой ты красивый».

У Матвеевых Алексей и Линц пробыли ещё пару дней, а потом веселье кончилось – у Лёхи закончился отпуск. Компания распалась, но лишь на время. Собутыльники встречались достаточно часто. Несмотря на разницу в возрасте, мужчинам было о чём поговорить, правда, Линц не очень любил Гусарова, предпочитая компанию Лисовского и Коробкина, потому и сейчас предложил позвать Степана.

Витька и Лёха нахмурились. Витька начал ковыряться с шампурами, а Лёха крутил в руках бутылку с вином, изучая этикетку.

– Что? – насторожился Линц.

– Нет Степана, – мрачно произнёс Лёха, – год назад погиб. Как раз мы тогда гульнули хорошо. Помнишь? А через пару дней он и погиб. Эх, надо было его не отпускать. Ещё бы посидели, может, жив бы остался.

– А дочь? – насторожился Линц, и Лёха отмахнулся:

– Она с ними не поехала.

Витька кивнул:

– Молодец, девка. Я своей её всегда в пример ставлю. И школу закончила, и в институт поступила.

– В какой институт? – Линц явно испугался, чем вызвал удивление у своих знакомых. Витька хмыкнул:

– Что ты всполошился? Не на панель же пошла. На архитектурный она поступила. Кстати, хороший выбор. Люди строятся, проекты нужны. Ландшафтный дизайн, то, сё. Хорошие бабки можно делать, – и, подхватив шампуры, Витька перешёл к столу: – Всё, давай, налетай.

В процессе создания плана города мне открылся потаённый смысл выражения «сделать на шару», и попутно я поняла, почему Хельмут строил всё сразу. Да и чего бы и не построить, если он имел доступ к волшебному шару и львиную долю работы сделал с помощью магии!

Да и я сама, не проводя геодезических работ, не измеряя и не высчитывая, создала план города, причём за два дня! Всё, что я делала, это лишь отмечала на карте, где будет улица, где жилой район, станция, склады, рынок. Остальное делал компьютер. Он считал, измерял, подгонял. Бам, и готово! Я бы могла и за час справиться, но растягивала удовольствие, кое-что перестроила, кое-что добавила. А ещё создала галерею рисунков, чтобы те, кто найдут план, сразу поняли, что это такое, и как должно выглядеть.

Закончив, я приказала распечатать проект. И снова – слава магии. Ни тебе принтера, ни бумаги, ни чернил. Бум! И на столе лежит кипа листов. Всё, что лично мне нужно сделать – это незаметно подложить папку с проектом в библиотеку, а потом делать большие глаза и удивлённо ахать.

Гульбище в доме Гусарова закончилось через два дня, когда из поездки вернулись жена и дочь Витьки, но выгнала гостей не хозяйка дома, как можно было ожидать, а сам хозяин.

Всё началось с того, что Линц, устав пить, решил принять душ. На выходе из душевой его и подкараулила хозяйка дома – красивая женщина, совсем не выглядящая на свой возраст. Подойдя к полуголому Линцу, дама положила руку на пояс мужчины, повела ладонью вниз. Тут от дверей раздалось злобное:

– Сука! – на пороге ванной комнаты возник Витька.

Дальнейший ход событий был вполне предсказуем. Линц собрался и ушёл. Следом за ним ушёл и Лисовский. Выйдя на улицу, они отошли чуть в сторону, встали за деревьями, прислушиваясь к разгорающемуся скандалу. Лёха вздохнул:

– Эх, не пивать мне больше элитных коньяков.

– Прости, – повинился Линц.

– Ты-то причём? – удивился Лёха.

Раздались шаркающие шаги, стукнула калитка. Лёха оттащил Линца в тень кустов. Послышались женские голоса. Соседки обсуждали бушующий в доме Гусарова скандал:

– Витька опять свою с мужиком застукал.

– Да рази это застукал? Вот Колян свою застукал. Лет через десять выйдет. А этот! Рази только фингал поставит. Будем завтра байки слушать, какие у них в доме двери рукастые.

Женщины рассмеялись. Лёха и Линц переглянулись, Лёха развёл руками.

Из дома Гусаровых донёсся звон посуды и крики. Хлопнула входная дверь. Из дома выскочил Гусаров, прикрывая расцарапанное лицо рукой, быстро пошёл по улице к дому Матвеева. Всё стихло. Бабки, поняв, что представление кончилось, разошлись.

Лёха и Линц выбрались из кустов. Пошли к автобусной станции. Линц на ходу спросил, где можно продать драгоценности.

– Тебе зачем? – поинтересовался Лёха.

– Деньги нужны.

– Зачем деньги?

Линц вздохнул:

– Я Степану денег должен. Ему уже ни к чему, а дочери пригодятся. Я хотел Матвееву предложить или Витьке.

– Нашёл, кому! Нет, тут нормальных денег не дадут. Надо в город ехать.

– Так мы туда и едем. Или нет?

– Едем, – Лёха посмотрел на часы и заорал: – Автобус! Бежим!

На автобус друзья успели буквально в последний момент. До города добрались без приключений, но показать драгоценности Линц решился только, зайдя в квартиру Лисовского.

Осмотрев украшения, Лёха спросил милицейским тоном:

– Где взял?

Линц не стал юлить, честно ответил, что это его друг выиграл в карты. Лёха ещё с пару секунд посмотрел в глаза Линца, кивнул и, достав из кармана мобильный, набрал номер.

Даже Максимилиан слышал, как ругался матом тот, кому позвонил Алексей, и был прав – часы показывали час ночи. Впрочем, Лисовского смутить было сложно.

– Не ори. Ты сына женишь? Женишь. Что невесте дарить будешь?

– Не твоё дело! – донеслось раздражённое из трубки.

– Как я знаю, твой сват твоему сыну машинку дарить собрался. Хорошую такую, – интриговал Лёха, – а ты чем отдаришь?

– А ты обо мне позаботился. Подарок нашёл?

– А то! Такой подарок, вах! – Лёха поцеловал кончики пальцев. Послушал, что ему ответили, фыркнул: – Гадом буду.

Через час приехал мужчина явно южных кровей. Посмотрел на драгоценности, ахнул. Заплатил, не торгуясь и, сказав Лёхе, что с него причитается, укатил. Линц, готовившийся к долгим уговорам и торгам, удивлённо протянул:

– Однако.

– Вот! – наставительно заметил Лёха, – а ты Матвееву предлагать собирался. Он бы столько ни в жисть не заплатил, и, заметь, не потому что у него нет, а потому, что жаден, собака. Как ты насчёт пожрать?

Линц кивнул. Лисовский пошёл на кухню, взяв пульт, включил телевизор, пощёлкал кнопками, переключая каналы и, выбрав тот, на котором показывали «Терминатор-2», взялся готовить.

Под фильм Лёха жарил готовую картошку-фри, а Линц, сидя в углу, с интересом смотрел кино.

Хозяин дома, заметив интерес гостя, кивнул понимающе:

– Мне тоже это старьё нравится. Умели раньше делать, не то, что сейчас, какие-то комиксы ваяют.

После запоздалого ужина Лёха приказал ложиться спать, сказав, что выходные кончились, и завтра ему на работу.

Утром, договорившись о том, когда встретятся в следующий раз, друзья разъехались каждый по своим делам: Лёха – на службу, а Линц – за покупками в аптеку и магазины. Купив всё нужное по длинному списку, Максимилиан отправился на автобусную станцию.

В посёлок Линц приехал уже на закате, чему был несказанно рад. Ему нужно было пройти мимо дома Гусарова, и Максимилиан надеялся проскользнуть незамеченным. Но, всё же прятаться пришлось. Нырнуть в кусты Линца заставили всё те же бабки, обсуждавшие соседские дела и вчерашний скандал у Гусаровых, а потом появился новый объект.

Линц уже собирался поворачивать и искать другой путь, когда послышались быстрые шаги. Нежный девичий голосок бодро поздоровался:

– Здрасте!

– Куда бежишь, оглашенная?

– Ужин приготовила, а хлеба нет, – доложила девушка.

Снова послышался топот. Мимо кустов, в которых прятался Линц, пробежала Изабелла. Подпрыгнула, коснулась веток рукой, побежала дальше.

Девушка скрылась из виду. Бабки дружно закудахтали, споря друг с другом:

– Ужин, ага! Откуда ужин-то, коли на хлеб еле наскребает?

– Учится девка, молодец, не то, что нынешние.

– Учится! Да смех один. Города она строить будет! Какие там города. Вона на станции в кафешке официантка требуется. Всяко на хлеб с маслом заработала бы.

– Вот она радость-то девке молодой халдействовать! За алкашнёй грязь подбирать

Линц выглянул из убежища. Изабелла быстро удалялась. Максимилиан набрал воздуха в грудь, шагнул на дорогу, быстро пошёл по улице, старательно делая вид, что никого не видит и не слышит. Бабки не успели среагировать на появление незнакомца, зашипели в спину, как потревоженный клубок змей.

Линц дошёл до дома Коробкиных, зайдя в калитку, прошёл к крыльцу. Достав из кармана белый конверт, подсунул под дверь и, выйдя со двора, отправился к переезду.

Дойдя до приметной берёзы, поставил пакеты на землю и, попросив открыть, произнёс:

– Открыть для Максимилиана Линца десятого ноября 2010 года.

Мигнул свет. Линц подхватил пакеты, зашёл в арку.

Когда Линц скрылся в проёме, Ганс поёжился, громко сказал:

– Да никогда в жизни! – и тут же услышал в ответ:

– Что так?

Линц появился на поляне. Посмотрел на Рихтера, тот вздрогнул, отмахнулся:

– Да чтоб тебя! – и, приглядевшись, спросил настороженно, – ты туда спать ходишь, что ли?

– В это раз – нет, а вообще – бывает.

– Понятно, – кивнул Ганс, посмотрел на пакеты, – купил?

– Купил, купил.

– Ты чего такой мрачный?

– Неважно.

Рихтер знал Линца давно, потому не стал задавать никаких вопросов, забрал пакеты из рук Макса, пошёл к лесной избушке.

Пока Линц и Ганс шли к избушке, полил дождь. Мужчины прибавили шагу, но всё равно успели основательно промокнуть.

Отряхивая плащ и развешивая промокшие вещи у очага, Рихтер сказал:

– Ненавижу осень. Самое пакостное время.

Линц согласно кивнул, шурша пакетами. Достав из одного курицу, бухнул на стол, добавил соль с приправами. Рихтер расцвёл:

– Красава! – подойдя к столу, он облизнулся, спросил, – это какая-то специальная порода?

– Нет. Просто так растят, – пояснил Линц, показал на соль, – натирай, жарить будем.

– Сейчас?

– А ты предпочитаешь скакать верхом в такую погоду?

– Нет, – быстро ответил Ганс и, достав курицу из пакета, начал натирать её солью. Покосившись на Линца, он всё же спросил: – Чего такой мрачный? Случилось чего?

– Да нет. Просто думаю, как так можно жить? Муж на юных девчонок облизывается, жена – чужих мужчин лапает.

– А ты чужой? – он покосился на Линца, тут же отказался от своих слов, – да ладно, я ж понял! – и, вздохнув, сказал мечтательно: – Представляю, женщина в коротком платье… кстати, насколько коротком? – он показал на лодыжку.

Линц отрицательно покачал головой. Ганс показал на колено, Линц снова покачал головой:

– Выше.

Ганс поднял руку выше колена, ещё и ещё. Линц усмехнулся:

– Но можно и ещё выше.

Рихтер посмотрел на Линца во все глаза, перевёл взгляд на курицу, покрутил куриные ноги и спросил у тушки:

– И зачем тогда вообще юбка? – очнувшись, поднял взгляд на Линца, спросил, не скрывая ужаса в голосе: – И ты отказался?

Линц кивнул.

– Герой, чё тут скажешь. Чем дело кончилось?

– На улицу выставили.

– Повезло, – фыркнул Ганс. Натирая курицу солью, начал упрекать Линца: – Ты знаешь, когда в будущем меня спросят, а где же ваш друг? Почему так рано умер? У меня будет только один ответ: он не любил женщин, – Рихтер насадил курицу на вертел, понёс к огню.

– Что так? – спросил Линц.

– Ты слишком категоричен. Так нельзя. Допросишься на яд в бокале, – Ганс несколько раз кивнул, – Ага-ага. Женщины – существа нежные, а ты – бац! Невозможно, – Рихтер подошёл к столу, – я тоже не прекрасный принц, но помечтать-то я могу, что в меня неземная красавица влюбится.

– Давай, ты потом помечтаешь. Сейчас у нас другие дела.

Ганс ткнул Линца пальцем в плечо:

– Вот! Вот! Запомни это. И не удивляйся, когда тебя траванут.

Как же я хочу съездить к озеру! Но нельзя. Нет, можно, конечно, но, если узнают, что я сделала это без разрешения, больше никуда не пустят, а я не согласна снова сидеть под домашним арестом. Где викинг? Всё у этой красавицы зависает?

Нормальный такой! Я тут бьюсь, как вобла об стол, чтобы королевство процвело, а он по бабам шляется!

Занимался рассвет. По пустому ещё двору роскошной усадьбы прошлёпала гремя пустым ведром доярка. Но в этот день обычная ранняя пташка не была единственной, кто поднялся в такую рань.

Гость госпожи Ливен тоже встал ни свет, ни заря, и брился, готовясь отправиться в путь. Неожиданно замерев, мужчина прислушался. В коридоре раздался шорох, тихий шелест, скрипнула дверь и на пороге комнаты появилась Анжелина, одетая в длинный халат, из-под которого выглядывала роскошная кружевная сорочка. Увидев пустую постель, женщина недовольно нахмурилась. Прошла в туалетную, подошла к гостю, провела рукой по затейливому шраму на правом плече.

– С добрым утром.

– С добрым, – согласился мужчина, продолжил бриться.

– Ты рано.

– Дела.

– Когда у тебя не было дел?

Мужчина пожал плечами. Стерев с лица остатки пены, надел рубаху, начал застёгивать пуговицы, говоря на ходу:

– Мужчина всегда должен быть занят делом, чтобы не было времени на глупости.

– И потому ты живёшь на ходу, не слезая с седла?

Хм, интересный взгляд на мою жизнь. Да, может быть, я так и живу, но у меня не так и много времени в запасе, нужно успеть.

– Тот, кто всегда хочет успеть, постоянно опаздывает, – сказала Анжелина.

Может быть. Но я знаю, чего хочу, знаю, куда иду и чего хочу добиться. Это немало.

– Может быть, – передразнила Анжелина, – но ты рвёшься к какой-то неясной цели, к мечте, иллюзии, не замечая того, что находится рядом. Думаешь, это правильно?

Жить иллюзиями? Нет, неправильно. Мечтать? Вполне нормальное желание. Все мечтают, я – не исключение.

– О, да! Ты мечтаешь, но не даёшь мечтать другим.

Что-то не нравится мне, в какую сторону сворачивает этот разговор. И что теперь сказать? Она всё знает сама. Анжелина кивнула как-то слишком обречённо:

– Знаю. Ты же не умеешь юлить, прямо говоришь, убивая чужие мечты.

Позднее я не раз жалел о том, что не смог сдержаться, но тогда я напомнил, что об этом мы уже говорили и нет смысла начинать заново.

– Чёртов Линц, – не выдержала Анжелина.

Я промолчал. Если ей проще жить, свалив вину на другого, то пусть так и будет. Завтракать не стал, не желал слушать предположения о том, как хорошо бы всё могло бы быть, если бы не… Сославшись на дела, уехал. И я не врал. У меня очень много дел.

По пути посмотрел, как идёт расчистка дороги. Настроение улучшилось. А жизнь-то налаживается!

***

Сньёл где-то шлялся три дня. Хотя, что я говорю «где-то». Знаю я, где он был. У этой Ливен он был. Тусил с дорогой подружкой, холера скандинавская. Вернулся довольный, как слон африканский.

Едва он появился и засел в кабинете, пошла отпрашиваться. Всё же решилась съездить, глянуть на местности и, может быть, внести изменения в свой план.

Моя Мэри Поппинс сидела за столом, заваленная бумагами по самую маковку, и, когда я сказала, что хочу съездить до столицы и обратно, кивнула головой, не отрываясь от документов. И вот не подумала я, что надо было взять письменное разрешение или пригласить кого-нибудь в свидетели!

Мне оседлали коня, помогли сесть в седло, хотя я и сама могла, но не стала – понравилось, что ухаживают, как за стеклянной вазой. Выехав из дворца, отправилась на разведку. Сколько я там ездила? Часа два? Я и в столицу не поехала. Что я там не видела? Покрутилась на берегу озера, посмотрела, как идёт расчистка дороги и вернулась во дворец.

Валер встретил меня на крыльце. Помогая слезть с коня, сообщил:

– Мадам, его светлость зовёт, – и добавил шёпотом: – Будьте осторожны, он очень злой.

А это ещё с чего вдруг? Пошла к викингу. Тот сидел за столом надутый как хомяк в амбаре. Едва я появилась на пороге, наехал:

– Мадам, кто вам разрешил покинуть дворец? Вы снова посмели нарушить мой запрет? Вы когда-нибудь повзрослеете и начнёте реально оценивать последствия своих действий?

Может быть, если бы Сньёл не стал упрекать меня в детской безалаберности, я бы просто напомнила, как заходила и отпрашивалась, но напоминание о маргаритином возрасте сыграло свою пагубную роль, я сорвалась. Сходу перейдя на «ты», возмутилась:

– Ты офигел? Ты сам отпустил!

– Что? – голос викинга не предвещал ничего хорошего, – мадам, не переходите границы. Или их перейду я! И учтите, в этот раз простым арестом вы не отделаетесь!

– Лечи склероз!

Я грохнула рукой по столу. Викинг пообещал отправить в подвал. Ах, так? Тормоза сорвало окончательно, и меня понесло. Всё высказала, используя исключительно непарламентские выражения. Но только словами не ограничилась. В дело пошла ваза, которую я запустила в голову склеротику. Увернулся, собака. Я начала громить кабинет. Сньёл подхватился с места, попытался меня поймать. Щаз! Успела кинуть ему под ноги стул, обежала вокруг стола для совещаний, запустив в узурпатора стопку бумаг, которые полетели-закружились по комнате. Следом отправилось пресс-папье. Сньёл метнул в меня кофейной чашкой, крикнув, что когда поймает, ноги вырвет.

Не знаю, чем бы дело кончилось, если бы на поле боя не появился Валевски. Он встал между нами, выставив в разные стороны руки, как судья на ринге, только что полотенце на пол не бросил, ехидно заметил:

– Какая дивная музыка доносится из кабинета его светлости. Слушатели рукоплещут и просят исполнить на «бис».

– Наручники на неё и в подвал. И никаких будуаров и сладостей! – рявкнул викинг. Пошёл на своё место, по пути отбросив в сторону стул.

Да делайте вы, что хотите!

Но отправить меня под арест не успели. В кабинет вошёл Мартин, который, кажется, всё слышал?.. Положив перед викингом огромную книгу, открыл, ткнул пальцем в одну из строчек, доложил:

– Десять тридцать две. Мадам Маргарита Кински. Пробыла в кабинете минуту. Вышла, приказала седлать коня.

Ай, какая прелесть! Сньёл остановился на полном скаку, как в бетонную стену врезался. Ну, и лицо у него было! Какое счастье, что на свете существуют такие дотошные и скрупулёзные люди, как Мартин. Послала ему воздушный поцелуй, а склеротику предложила ставить зарубки на память. Всё, все в сад!

Маргарита вышла из кабинета управляющего. Захлопнулась дверь. Управляющий посмотрел на Валевски, на Мартина, рявкнул:

– Где мой кофе?

Мартин за шиворот вытащил Валевски из кабинета управляющего. Закрыл дверь. Бам! Что-то тяжёлое ударилось в створки.

Секретарь управляющего зашёл в кабинет, обойдя обломки стула, лежащие на полу, поставил на стол поднос с кофейником и чашками, поклонился и тихо сказал:

– Вы просили напомнить, ваша светлость…

– О чём? – рыкнул Сньёл, беря кофейник и наливая кофе в чашку.

– Вы хотели поговорить с мадам Маргаритой о её гардеробе.

Сньёл бросил испепеляющий взгляд на секретаря:

– Очень вовремя напомнил!

Секретарь выскочил из кабинета. Дверь закрыть не успел. Мимо пролетел кофейник, упал на пол приёмной. Полетели во все стороны коричневые брызги. Из кабинета донеслось нервное:

– Достали!

Великий магистр отодвинулся от шара, не поднимая головы спросил:

– И что?

Секретарь ордена – непримечательный мужчина непонятного возраста, поклонился, прошелестел:

– Как можно доверять такому несдержанному, вспыльчивому человеку целое королевство?

– Вы ставите под сомнение моё умение разбираться в людях? – поинтересовался Великий Магистр.

– Ни в коем случае, но вас могли ввести в заблуждение… – произнёс секретарь, тут же осёкся, склонился в поклоне, понимая, что говорит ерунду.

Великий магистр повёл рукой:

– Идите. И не отвлекайте меня по пустякам.

Секретарь вышел. Великий Магистр снова посмотрел на волшебный шар:

– Что, зашевелились? То ли ещё будет!

Не знаю, каким образом компьютер учитывал мой профессиональный рост как человека, наделённого магическими способностями, но вскоре компьютер открыл для меня новый уровень. Данный факт меня порадовал, я расслабилась и совершила очередную глупость.

Князь Лисницки, да пошлёт ему Небо здоровья, так разозлился на Линца и викинга, что решил отомстить. И княжеская месть оказалась страшной!.. Добыв где-то клубни картофеля, который в этом мире называли потатами и считали страшным ядом, князь на радость мне засадил целое поле картошкой.

К сожалению, я узнала о жестокой княжеской мести только осенью, когда пришла пора копать потаты, о чём мне и сообщил компьютер. Я чуть со стула не грохнулась, когда узнала, что тут есть! Жалея, что не узнала раньше, я начала собираться на полевые работы.

Дело осложнялось тем, что пойти в открытую и накопать было нельзя. Местные считали картофельные клубни отравой, к которой и прикасаться-то опасно, а если увидят, что я копаю, сразу ярлык отравительницы пришпандорят, а мне только такой славы в жизни не хватало. Потому я отправилась на поле поздним вечером, прихватив небольшую лопатку, которую, судя по слою ржавчины, не брали в руки лет десять, не меньше.

Я выбралась в парк через ход в башне, спустилась к озеру, перелезла через дыру в парковой ограде и помчалась к полю. Нильс летел над головой, расставив руки, как крылья самолёта и ухая, как полицейская сирена.

Пробегая под деревьями, я подпрыгивала, била рукой по листьям от избытка чувств и сил. Как же давно я не тренировалась! Может, начать? Нет, надо начать, а то ещё превращусь в такую же местную клушу, которая еле-еле на третий этаж вскарабкивается.

Стих топот и голоса. Зашелестели кусты. На аллею выбрался управляющий Ройтте, посмотрев вслед странной парочке, только что промчавшейся мимо, тихо сказал:

– Ох, ни хрена себе!

Посмотрев в тёмную аллею, Сньёл тряхнул головой, произнёс: «Да не может этого быть!» и пошёл в сторону дворца, ускоряя шаг.

На террасе за столом сидели Валевски, Моэр и шенк и обсуждали светские новости.

Открылось окно библиотеки. В проёме появился встревоженный Мартин, стоял, вглядываясь в тёмную аллею. Из темноты появился Сньёл. Он шёл очень быстро, почти бежал. Подходя к террасе, заметил Моэра, кивнул на ходу:

– Привет! Давно не видел, – взбежал по ступеням, махнул рукой: – Норберт!

Валевски отложил салфетку, встал:

– Простите, господа!

Пошёл к Сньёлу, но тот, пройдя к библиотеке, влез в окно, тут же закрылись створки, задёрнулись шторы.

Валевски резко свернул, скрылся в дверях. Шенк брезгливо поджал губы:

– Бардак!

– Лучше не будет, Карл, – предупредил Моэр.

– Понимаю, – шенк вздохнул, – но где найти настоящего короля?

Моэр наклонился к шенку, произнёс тихо:

– К примеру, в Кастелро.

– Ах, оставьте! Ну, какая Ядвига королева?

– Я не о ней.

– О Гизеле? – в ужасе воскликнул шенк.

– Ну, зачем же так? Фон Майер чем вам плох?

Оглядев огромное поле, засаженное картошкой, я довольно облизнулась, выдохнула:

– Красота какая!

Нильс возмутился. Как можно называть отраву красотой? Я не выдержала:

– Ну, ладно, Лисницки – дурак дураком – пробы негде ставить! Но ты! Ты же декларируешь, что ты – умный. Уж будь любезен, соответствуй.

– Ты о чём? Это же яд!

– Яд!.. Надо правильно есть. Начинать не сверху, а снизу. Болван.

– Я – болван?

– А кто? Не пробовал, а говоришь.

– А ты пробовала?

– Конечно. Вкуснятина! Ням-ням-ням.

– Так этому расскажи! – предложил Нильс.

– Сдурел? Да я только заикнусь, меня пинком под зад выставят… в лучшем случае. О худшем и думать не хочу! Нет, буду травиться в гордом одиночестве. А наша светлость – мужик здоровый. Захочет – сам накопает, чай, не барин.

– Вот он-то, как раз, барин, как ты говоришь.

– Тем более. Полный дворец прислуги. Копателя не найдёт?

Я создала огромный светлячок вместо фонарика и, заставив его кружить на одном месте, принялась подкапывать первый куст. Нильс сидел на меже, бухтел, что я – фея, а ерундой занимаюсь. Можно же наколдовать.

– Конечно, я могу наколдовать, но натуральное вкуснее.

– Тогда я снова не понимаю, почему ты делаешь это ночью, как вор. Почему не скажешь?

Сволочь крылатая.

– Вот чтоб тебе всю оставшуюся жизнь пешком ходить! Ты сам говорил, что меня ничего хорошего за оградой не ждёт. Сказать? Скажу. Выставят за ворота, и пойдём мы с тобой, солнцем палимы, ветром гонимы. Хочешь? Я завтра Сньёлу скажу, что ты решил власть узурпировать. Пусть он тебя выставит пинком под хвост.

Выслушав угрозу, Нильс захохотал. Смешно? Смейся. Завтра тебе не до смеха будет. А эта пакость заявила, что скорее выставят меня, а не его. А вот его могут и оставить, он же эльф приличный, не то, что некоторые.

Вот ведь паразит! Не найдя аргументов, я переключилась на работу. Обойдя поле, я нашла ещё и помидоры, нарвала томатов, накопала картошки и потопала назад во дворец.

***

Пройдя через библиотеку в кабинет и, дождавшись пока появится Валевски и Мартин закроет двери, спросил, что будет, если у меня во дворце появится ручной эльф.

Мартин и Валевски переглянулись, уставились на меня во все глаза. Колдун заговорил:

– Я не спрашиваю, с каких радостей тебе привалит такое счастье, но зачем тебе лишние проблемы?

Проблемы? Какого рода?

– Все умрут от зависти, ваша светлость, – пояснил Валевски.

Все – это кто, враги или друзья?

Норберт обиделся:

– Ох, вы и сволочь, ваша светлость.

Да, это есть. Не спорю.

***

Вы никогда не варили картошку в камине? Интересный опыт. Эдакий поход вокруг стола с ночёвкой. Я уже и сосисочки над огнём пожарила, и картошечку маслицем полила, собиралась садиться за стол, но тут в дверь постучали. Сначала вежливо, потом требовательно. Я не стала ждать, когда дверь откроют принудительно. Попрятав еду, пошла открывать, старательно взъерошив волосы и зевая во весь рот, вроде, как спала.

Викинг, отодвинув меня в сторону, как мебель, пошёл обыскивать комнаты. Даже в спальню заглянуть не постеснялся. Выйдя в гостиную, принюхался. Что? Викинг повёл плечищами:

– Ничего.

Вышел. Я не поняла. Это что было?

Анжелина сидела за столом, завтракала. Вошёл слуга, доложил, что приехал барон Росси.

– Проводите его в малую гостиную, – приказала Анжелина, – и попросите подождать.

Слуга откланялся, ушёл. Закрылась дверь. Мадам Ливен тут же отложила вилку и нож, встала, прошлась по столовой. Остановившись у стола, отщипнула небольшую кисточку винограда, начала медленно есть ягоды, глядя в окно. Так ничего и не придумав, Анжелина села за стол. Надо было подкрепиться перед разговором.

Барон Росси догадывался, что его специально маринуют в пустой комнате, потому сел на диван, закинул ногу на ногу и приготовился ждать не менее часа. К удивлению гостя, хозяйка дома появилась в гостиной минут через двадцать.

Росси вскочил, поклонился:

– Простите, мадам, что я так рано, но дело не терпит отлагательств. Впрочем, если бы я знал, как вы ослепительны в лучах утреннего солнца, стоял бы у вашего дома ещё с рассвета.

– Уверяю вас, в лучах заката я выгляжу не хуже, – усмехнулась Анжелина, спросила: – Так чем обязана столь неожиданному визиту, – она прошла к креслу, села, повела рукой, разрешая гостю сесть.

Росси снова поклонился, садиться не стал, сказал:

– У нас есть общие знакомые, которым мы оба обязаны некими неприятными событиями в нашей жизни, – барон помолчал, ожидая реакции. Анжелина промолчала и Росси продолжил: – Мы можем помочь друг другу.

Мадам Ливен удивлённо вскинула брови:

– Каким образом?

– Неужели вам не хочется отомстить за чужую несдержанность?

– Что вы имеете в виду?

– Я думаю, вы не хуже меня знаете, что в доме Валевски поговаривают, что вы были женой Линца, – Росси посмотрел в глаза Анжелине, добавил, – однодневной женой.

– Жена Линца умерла, – невозмутимо ответила хозяйка дома.

– От чахотки, – подхватил Росси, – очень печальная история.

Анжелина не выдержала, встав, прошлась по комнате. Остановившись у окна, повернулась к Росси, спросила:

– Вам это зачем?

– Ваш отец, мадам, сказал бы, что я с этого буду иметь?

– Вы знали моего отца?

– Нет, только слышал, но я так же слышал, что вы пошли в него.

Анжелина помолчала, глядя в окно, снова повернувшись к Росси, спросила:

– Хорошо, что с этого буду иметь я?

– Завтра в Кастелро прибудут послы из Риома. Среди них будет один очень знатный и очень красивый молодой человек.

– Насколько молодой?

– Двадцать девять.

– Дальше.

Росси еле заметно улыбнулся:

– Я устрою так, что этот молодой человек заинтересуется вами. Остальное в ваших руках.

– Что я получу?

– Княжеский титул. Флот из пяти кораблей. Два замка.

– Что нужно от меня?

—Вы должны рассказывать, что происходит в доме наших друзей.

– Хорошо.

– Можете начинать прямо сейчас.

Анжелина покачала головой, ответила жёстко:

– Завтра, после встречи с гостями из Риома.

Росси поклонился:

– Вы – достойная дочь своего отца.

Вечером я снова отправилась на поле за картошкой, но – увы. Всё было выкопано! Несолоно хлебавши вернулась во дворец, а на следующий день узнала, кто постарался. Хотя могла долго и не гадать, и так понятно, кто у нас самый работящий. Сньёл приказал, холера скандинавская.

Выкопанную картошку привезли во дворец, сложили на заднем дворе под навесом на просушку. Местные обходили навес стороной, косились, поглядывая на небо и явно вознося молитвы Отцу Небесному.

В отличие от слуг, Карл молчать не стал и орал как резаный, что в дом яд притащили. Викинг крики шенка слушать не стал, приказал почистить, порезать, пожарить, подать на обед. Троянски осуждающе смотрел на это святотатство, но возражать не осмелился и в отставку тоже не подал, только бурчал себе под нос что-то не предназначенное для женских ушей.

Шенк не сменил гнев на милость даже, когда викинг с Мартином за обедом сожрали всё, что нажарил повар – килограмма три ценного продукта – и заставили жарить вторую порцию.

А я подумала, что всё-таки Сньёл из наших краёв. Но как выяснить? И как сказать?.. Но, прежде чем я собралась взять интервью у викинга, начали трясти меня.

Перед ужином пришёл Валер, сказал, что его светлость вызывает. Ой, что-то не нравится мне это! Сложив два и два, поняла, что всё дело в картошке. Захотелось убежать на поле и закопаться поглубже, чтобы не нашли подольше, но Валер стоял, никуда не уходил, ждал, холера. Ну, всё, хана мне.

Пошла в кабинет викинга, прикидывая, куда удирать, если что. Валер запустил меня в пустую приёмную, сам вышел. Я огляделась, прислушалась. Из кабинета доносились мужские голоса, но о чём говорили, было не разобрать. Ну, и зачем я глянула на стол? Посмотрела, а там лист бумаги лежит – письмо недописанное. Прочитала кусок, чуть в обморок не грохнулась! В письме говорилось обо мне. Меня собирались вернуть родственникам. Как посылку!

Выглянула в коридор. А! Валер ушёл! Пока никто не увидел, сбежала к себе и закрылась на все замки, но не тут-то было! Через час, сразу после ужина в коридоре загрохотало железо. В дверь постучали. Викинг пришёл, в компании двух стражников!

Охрана встала у дверей. Его светлость бесцеремонно прошёл в гостиную, встал как вышибала в кабаке и, глядя волчьим взглядом, выдал:

– Мадам, не знаю, как вас… Я пришёл получить объяснения.

Какие?

– Кто вы? То, что не Маргарита Кински, я точно знаю. Вы пользуетесь чужим именем и чужим лицом. Или вы рассказываете мне или великому магистру.

Ох, ничего себе, какой песец ко мне в гости пришёл.

Глава третья

Тяготы светской жизни

После моих слов Маргарита побледнела, сползла по стене на пол. Я – молодец, что скажешь? Теперь придётся ждать до утра. Раньше она вряд ли очнётся. Феи – натуры тонкие.

Из спальни донёсся шорох. Кое-кто подглядывал за мной через узкую щель в двери. Понимая, что ходить вокруг да около уже поздно, громко сказал:

– Лети сюда, любитель потатов и сосисок. Разбираться будем.

Из спальни донеслось возмущённое чириканье. На пороге комнаты появился эльф. Смотрел нагло, что-то возмущённо говорил. Но что? Ох, долгий же нам предстоит разговор. Эльф так и стоял на пороге. Боится. Видимо, там окно открыто, и он надеется удрать в случае опасности.

Подняв Маргариту, перенёс в спальню. Да, действительно, окно приоткрыто. Эльф следил за мной с подоконника, каждую секунду был готов улететь в сад. Да не трону! Я же сказал!

Вернулся в гостиную. Эльф выглянул из спальни. Сколько можно в прятки играть?

– Давай, лети сюда, не трону. Давай, давай. Да, я знаю, что она – лесная фея, – я сел к столу, посмотрел на эльфа, – и это удивительно, что только я об этом знаю. Она ведёт себя настолько опрометчиво, что уже вся бывшая империя должна быть в курсе.

Эльф зачирикал. Кажется, он со мной согласен.

– Вот, и я о том. Женщина. Что с неё взять?

Эльф снова зачирикал. Точно согласен. Поддакивает. Прекрасно.

– Давай-ка мы с тобой чайку попьём, поговорим, – я встал, эльф сделал шаг назад. – Да успокойся, не трону. Я же обещал. И вообще, мы – мужчины, между собой всегда договоримся. У нас-то в голове мозги, а не солома.

Эти слова были встречены радостным чириканьем, довольным потиранием рук. Ну, всё ясно. С этим любителем покушать я легко договорюсь.

Вышел из комнат, отпустил охрану. Попросил принести кофе и что-нибудь сладкое. И побольше. Если я правильно всё запомнил, эльфы любят сладости.

Кухня обернулась быстро. Через десять минут лакей принёс поднос с кофе и сладостями, поставил на стол и вышел. Эльф тут же вылез из укрытия, забрался на стул, оглядел поднос, что-то зачирикал. Не нравится. Мало? Ну, уж извините. Сегодня перебьётся, а дальше – как договоримся.

За кофе я узнал многое. Задавая эльфу вопросы и получая на них однозначные ответы «да» и «нет», я смог выяснить, что Маргарита действительно была лесной феей, но начинающей, до встречи с эльфом понятия не имела о том, что она фея и колдовать училась с помощью эльфа.

Не скажу, что эта новость меня сильно порадовала. Ничего не зная и не умея Маргарита додумалась удрать в моей обуви. Куда нам придётся бежать, когда она научится колдовать более-менее сносно?

Понадеявшись, что до этого ещё далеко, перешёл к главному: что там с Ядвигой, Великим магистром и Робертом?

И тут эльф меня удивил, нет, даже не так, ошарашил: ни королева Кастелро, ни великий магистр не знали, что подсунули мне лесную фею! То есть, она – сама по себе и потому боится, что я её выгоню? Ну, понятно, почему она в обморок грохнулась. Дурочка. Да уж нет. Наоборот, должен благодарить Великое Небо за такой щедрый подарок. И что ж мне так везёт в последнее время? Но это потом. Что с поездкой в Нейлин и Робертом? И снова эльф меня удивил.

Маргарита с Робертом не только не встречалась, но даже не планировала. И вообще ездила в Нейлин по каким-то своим делам, если я правильно понял, чтобы забрать какие-то свои вещи, что-то, что женщины носят на голове. Поскольку женщины на голове такое носят, что никакими словами не опишешь, даже не попытался угадать. Перешёл к другим вопросам. Как я понял, идти ей некуда, а строить дома она ещё не умеет. А что с родными и близкими? Нет никого? Жених? Эльф зачирикал насмешливо. Но, кто-то же должен быть или нет? Нет. Что ж, всё очень даже неплохо. Как-то на редкость хорошо всё складывается.

С эльфом, страдающим манией величия, я договорился быстро. Он пообещал вести нужную мне линию, и докладывать, если случится что-то важное. Теперь осталось только прижать Маргариту, но, если она – фея, ждать, когда очнётся, буду очень долго, уж очень сильно она перепугалась.

Эльф перелетел на окно, зачирикал. Ясно, на волю просится. Хорошо, но сначала надо договориться. Эльф глянул озадаченно. Я объяснил, что нужно сделать, если он хочет остаться во дворце. Эльф кивнул, показал рукой на окно.

Я открыл окно, выпустил эльфа, посмотрел в сад. М-да. Жить с каждым днём становится всё интереснее.

***

Я проснулась утром. Сразу поняла, что сплю в одежде, сначала не сообразила, в чём дело, но тут из гостиной донеслось:

– Принеси мне кофе.

Ой, мама! Викинг. Распоряжается, как у себя дома. И что делать? Бежать в башню? Стараясь двигаться бесшумно, выбралась из кровати, скользнула в гардеробную. Сейчас быстренько оденусь и удеру.

От двери донеслось:

– Мадам, у меня прекрасный слух, я знаю, что вы встали.

Холера! Я запуталась в рукавах свитера.

– Мадам?! – голос приблизился, его обладатель явно стоял у двери в спальню.

Натянув свитер, осторожно выглянула из гардеробной. Ну, так и есть: в полосе света, льющейся из приоткрытой двери, маячила большая тень. Караулит.

Холера! Придётся сдаваться. Ответила:

– Я слышу. Надеюсь, вы не будете вламываться?

– Нет, не буду, – обнадёжил викинг, но выставил условие, – если вы пообещаете, что не будете пытаться удрать через окно.

А это поможет? Могу поспорить, что под окнами Мартин дежурит.

Викинг совершенно серьёзно ответил:

– Нет, зачем же так расточительно. На это есть гвардия.

Зараза скандинавская! Ладно, я сейчас выйду. Надеюсь, он не будет стоять под дверью и сторожить?

– Не буду.

Судя по звукам, доносившимся из гостиной, викинг вернулся к столу, но обольщаться не стоит: удрать не дадут, а раскрывать последнюю карту я не готова. Ладно, придётся сдаваться.

Одевшись и приведя себя в порядок, вышла в гостиную. Его светлость сидел за столом, что-то писал. Наглый, как бронепоезд, устроил из моей гостиной кабинет.

Когда я появилась в гостиной, Сньёл отложил в сторону перо, хлебнул кофе и спросил:

– Кто вы, мадам?

Дед Пихто-Ёшкин кот. Вообще-то, это мои комнаты. Викинг кивнул:

– Да, мадам. Это комнаты Маргариты Кински, переданной на воспитание некому Сньёлу. А у него достаточно широкие полномочия. Он может и под арест посадить.

– О, здрасте. Сейчас-то за что?

– Как зовут вашего эльфа?

– Нильс…

Холера-а-а! подловил. Сньёл облокотился на стол, подперев рукой щёку, смотрел безмятежно. Снова спросил, как меня зовут. Вот же чёрт! Ну почему я решила, что у мага восьмидесятого уровня в голове опилки? А что теперь? Сказать, что меня зовут Изабелла Степановна Коробкина и я – наследница Трёх королевств или соврать? А что соврать? Пошла самым простым путём:

– Маргарита Кински.

– Значит, правду говорить не хотите? – викинг облил меня насмешливым взглядом, доложил, – Хельмут был женат всего один раз, побочных детей не имел.

И что? Хельмут – не единственный Кински в этом мире.

– Мадам, – Сньёл усмехнулся, – Маргариты Кински не существует. Кто вы?

– Маргарита Кински, – я продолжила стоять на своём, понимая, что больше мне ничего не остаётся. К тому же это правда! Сньёл кивнул, соглашаясь с данным утверждением, но тут же развеял всю мою уверенность в том, что ему можно что-то просто так впарить:

– Мадам, давайте по-взрослому: кто вы на самом деле и кто вам дал это имя?

Кто? Да хрен его знает. Может, и фея Эмилия. Но нет, о ней я говорить не буду. Тогда придётся колоться до основания, а я пока к этому не готова. Я ещё не знаю, кто он сам такой. И я пошла самым простым путём, сказала, что не знаю, не помню. Знаю только одно имя – Сташек.

– И даже своего не помните?

Поёжившись под пронизывающим взглядом синих глаз, отрицательно покачала головой, но решила разбавить пилюлю, и слегка разоткровенничалась:

– Я очнулась в карете, уже в Кастелро. Меня называли Маргаритой Кински, и это не возмущало. Только когда горничная сказала, что Ядвига – моя тётка, я поняла, что это – не так, но как по-настоящему, я не знаю.

Пока я говорила, викинг смотрел оценивающе, с задумчивым прищуром. Попросил повторить и, оценив мои слова по каким-то только ему известным критериям, подвёл итог:

– Мадам, я был бы готов согласиться с тем, что вы сказали, если бы не знал, что вы врёте. Если вы не хотите говорить правду, я буду искать сам.

Это угроза?

***

Вот же малявка упорная! Всё приходится клещами тянуть. Говорить не хочет ни в какую. Лишь одно имя и вытянул. Придётся искать самому. Ну, посмотрим, кому будет от этого хуже. Но, это не все вопросы. Мне интересно, как она стала феей? Спросил, и пожалел. У неё такое лицо было, думал, снова в обморок упадёт. Пришлось объяснять, что знаю я это не так и давно. Буквально на днях узнал, когда кое-кто бегал по окрестностям и орал на весь лес о том, какие ценности откопал. А она меня не видела? Странно. Ведь мимо промчалась, чуть лопатой не зацепила. Девчонка отреагировала мгновенно. Только что была белее скатерти. Ра-а-аз, и свекольного цвета. Казалось, сейчас заплачет. А что я могу сделать? Не я бегал, и пусть скажет «спасибо», что там не было других зрителей. Надеюсь.

Повторил вопрос. Маргарита снова вздохнула, доложила:

– Одна злобная фея подарок сделала, я не просила.

Судя по тому, как расслабилась, говорит правду. И за что же тебя так невзлюбила какая-то фея?

– Она думала, что возлюбила, и одаривает щедро.

Так, значит, это она помнит? Девчонка посмотрела таким несчастным взглядом, что решил не пытать. Пусть будет так. Хотя нет, одно знать хочу. Почему она молчит? И тут Маргарита начала говорить, явно подыскивая приличные слова:

– Я ничего не знаю и ничего не понимаю!.. Я просто подвернулась под руку в нужный момент. Вы когда-нибудь в горный поток попадали?.. Дальше надо объяснять? Меня потащило по камням, не выбраться… Я сама не понимаю, что происходит, и вы хотите, чтобы я откровенничала? Вы сами упрекали меня в детской безалаберности, а теперь требуете правды?

Сколько чувств вложила! Как её всё это расстраивает и пугает. А Маргарита, заканчивая свою пламенную речь, сказала с горечью:

– Я пытаюсь выжить в существующих обстоятельствах и из двух зол: ваша светлость и орден, выбираю вас, поскольку вы калёным железом не пытаете и в казематы сажаете редко.

Что? Я – зло? Она фыркнула:

– А кто? Добро с кулаками? Сюда не ходи. Этого не делай. То не говори. Три дня ареста, пять дней ареста, неделя. Доброе утро, мадам. Добрый вечер, мадам. Идите к чёрту, мадам!

Последнего я никогда не говорил.

– Ну, да. Зато раз сто подумали.

Не надо на меня наговаривать! Я думал совсем о другом. Так что там с горным потоком? Спросил и пожалел. Не желая рассказывать о собственной жизни, Маргарита пошла в атаку, сходу перейдя на «ты»:

– А ты кто такой? Сидит тут, выспрашивает! Ты ещё скажи, что Сньёл – твоё настоящее имя, и я заплачу! Аферист! Что уставился? – и она продолжила нараспев: – Теперь оправдываться поздно, посмотри на эти звёзды, посмотри на это небо, ты видишь это всё в последний раз!

Ох, ни хрена себе! А девчонка зло добавила:

– Бинго!

Откуда она всё это знает?

– Оттуда же, откуда и ты!

Я эту песню услышал первый раз в портовом шалмане в Бургисе, лет десять тому назад. Маргарита, ни мало не смутившись, посмотрела пытливо, сказала:

– А я услышала от соседа. Как напивался, так и начинал орать.

Могу поверить, но ни одна приличная девушка не произнесёт вслух эти слова, даже, если знает. Девчонка пожала плечами:

– Так ведь вы уже давно постановили, что я – неприличная. Мне-то чего стесняться?

Что ж, логично, но я надеюсь, она не будет петь эту песню при всех.

– Надежда – прекрасное чувство.

О, у нас кроме логики и язвительность имеется. Неплохо. А кто учил её грамоте? Маргарита пожала плечами:

– Кто-то учил. Я не знаю.

Снова врёт, но разбираться не очень хочется. Ладно, оставим на потом.

Готовясь к допросу малявки, я составил список вопросов, поделив его на главную часть и второстепенную. В ходе допроса я свои планы изменил, отложив выяснение менее важных вещей на потом. Пока же я сообщил Маргарите, что выгонять её не собираюсь, Великому магистру отдавать не буду, и в казематах не закрою, если, конечно, она будет соблюдать правила игры.

– Какие правила?

Да я уже сто раз повторил, что нужно делать! А, и насчёт эльфа. Сказал, что завтра подарю некой девочке сказочное существо. Предупредил, что всё же нужно вести себя осторожно и не трещать при посторонних.

– А вам, значит, эльфов держать можно?

– Конечно. Меня сложно заподозрить в том, что я – фея. К тому же в наших местах такие существа водятся, если вы не забыли.

Маргарита посмотрела удивлённо. Хм, кажется, она не знает, где водятся эльфы. Очень интересно. Ладно, потом подумаю. Пока же повторил, что завтра при всех она получит своего Нильса назад, как подарок. И предупредил, что если она не будет вести себя прилично, будет сидеть под охраной. Девчонка фыркнула: