Читать книгу Игромания. Сборник - Ирина Владимировна Ильфант - Страница 1

Игромания

Светлана устала от бесконечной нехватки денег на то и на это.

–Что делать? Как мне жить дальше? – эти мысли буравили каждый день голову Светки. Идти и грабить кассы ей не хотелось, да и не умела она этого. Вливаться в криминал тоже, да и знакомых таких не было вовсе. А был только муж и дочь. Дочь училась в школе, и ей требовалось всё больше и больше трат на школу, на одежду, учебники. Времена были дикие, и каждый выплывал как мог. Светка кем только не работала – и продавец, и уборщица в офисе, и разносчица справочников. И вот теперь сидела на кухне, в кошельке было совсем пусто. Единственный постоянный доход – это мизерная пенсия по инвалидности. Да и муж периодически что-то приносил. Но это было всё не то.

– Привет, мамуль! – дочь с порога начала тараторить о школьных новостях и торопилась выложить всё за раз.

– Хорошо, хорошо Анжела, я усвоила, давай мой руки и обедать,– Светка налила в тарелку щи и выключила кипящий чайник.

Глядя в окно, она снова думала о том, что с деньгами совсем худо и скоро не сваришь даже щей и каши.

Анжелка, помыв руки, села за стол и с большим аппетитом улепетывала щи за обе щеки, а затем принялась за котлету с кашей.

– Мам, я сейчас поем, и пойду к подружке решать задачки, а потом потусуемся во дворе в компашке, – с набитым ртом проговорила дочь.

– Хорошо, я тоже пойду прогуляюсь, надо ещё купить продуктов.

И вот она на улице, прохожие брели мимо с озабоченными лицами. У каждого читалась одна и та же мысль: «Что дальше?» Да и погодка не радовала пасмурным небом. На пути возникла вывеска «Игровой клуб». Немного потоптавшись у входа, Светлана толкнула тяжёлую дверь. И вот она вошла в тёмное помещение. Постояв немного, она, привыкнув к темноте, увидела мелькание экранов и сидящих за игровыми автоматами нескольких парней. Только одна толстая и растрёпанная тётка сидела в распахнутом пальто. Светка нерешительно подошла к крайнему автомату. Забравшись на высокий стул, она озадаченно смотрела на кнопки пульта. Что и как тут работает, она совершенно не знала.

– Как же мне начать? Что тут необходимо делать? – проговорила тихо, как бы про себя Светлана.

К ней подошла девушка – администратор и спросила:

–Что вам хотелось бы узнать? Чем вам помочь?

– Да, мне хотелось бы научиться играть в игры на этом автомате, за деньги.

– Хорошо, вот здесь нужно положить купюру, а затем выбрать линии и ставку и крутить барабан. Увидите вот здесь, сколько выпало, и забрать эту сумму или продолжать играть. Можно увеличить ставки – девушка всё показывала шариковой ручкой, и Света постепенно вникала в суть игры.

– Хорошо, я положу пятьдесят рублей и попробую – она шустро всунула в пасть аппарата купюру.

– Можно начинать и с десяти рублей, всё– таки в первый раз играете – девушка посмотрела на Свету – удачи в игре!

Выбрав игру и линии, она начала играть. Сначала сумма убывала, а затем стала увеличиваться в процессе игры. И вот в графе «сумма», появилось сто рублей. Это была такая удача! Светка просто вся взмокла от напряженной игры, от азарта, пульс частил как ненормальный. Это было непередаваемое ощущение! Забрав сто рублей, она бегом помчалась в магазин и накупила всякой снеди. Светке было так легко на душе, что теперь она позволила себе больше, и радость не покидала её весь вечер. Мужу и дочери она решила ничего не рассказывать. Она прекрасно знала, что муж будет её ругать за риск. Ну, а Анжелка покрутит у виска пальчиком.

Спустя несколько дней, Света снова почувствовала, что её тянет в это тёмное помещение с мигающими экранами автоматов. Но теперь денег таких не было, и оставшихся десяти рублей было маловато.

Надо всё – таки рискнуть в игре. Авось, мне опять повезёт, – и, одевшись, она пошла в игровой клуб. Снова сев за крайний автомат, Светка выбрала ту же игру, что и тогда. Сунула в пасть автомата десятку. Ставка была маленькой и ничего крупного сначала не выпадало. И вдруг выпала призовая игра – это был шанс. Ей опять повезло, на этот раз она выиграла двести рублей! Получив деньги, она снова рванула в магазин, но перед этим, решила купить себе новые тапочки и халат. Затем, пошла за продуктами в супермаркет. Ещё и остались деньги на следующую игру.

Вечером, она всё же решила рассказать мужу о том, что начала ходить в игровой клуб. И что уже получилось два раза выиграть. О купленных ею продуктах и обновках.

– Как! Ты, ходишь играть в игровой клуб?! Ты сошла с ума! Ты же спустишь всю свою мизерную пенсию! – муж был вне себя.

– Почему это – спущу? Я два раза выиграла, я ничего не потеряла, а приобрела в три раза больше! – Светка даже расстроилась от криков мужа.

– Сегодня ты выиграла немного, а вот завтра ты можешь спустить всю свою пенсию! – Антон просто негодовал. Его шея стала багровой.

– Но, если бы ты нормально мог обеспечивать нас, то мне не пришлось бы искать возможности увеличить доход. Я ничего не могу купить себе. Даже моя пенсия уходит на коммунальные платежи и пропитание. Что делать – то? Мы же не бандиты, чтобы идти грабить и убивать? – слёзы закипели у Светки на лице, она уже готова была разреветься от того, что Антон не оценил её стремления улучшить положение в семье.

– Ладно, Светка, не плачь. Играй, но только на небольшие суммы. Не рискуй понапрасну, – Антон обнял её, и прекратилась эта перепалка.

Дочери дома ещё не было, и всё это она не слышала. Она, конечно, тоже переживала из-за денежных трудностей в семье. Но как– то быстро привыкла к этому. Даже в магазине, когда Светлана что– то стремилась ей купить вкусненькое, Анжелка говорила:

– Мама, это очень дорого и не трать понапрасну деньги. Купи мне что-нибудь подешевле.

Такая черта в дочери и радовала и смешила Светлану. Она удивлялась, что дочь не по годам рассудительна и прижимиста. Тратить попусту деньги не станет. И в случае с игровым клубом, Анжела осудила бы свою мать за такое транжирство. Света решила ей ничего не говорить, и Антону тоже запретила вести разговоры об этом при дочери. Получив пенсию, Светлана снова с пятидесятью рублями устремилась в клуб. На этот раз ей не повезло. Но в следующий приход с десятью рублями она вернула потерянные пятьдесят. Ей по ночам стали сниться игровые автоматы, комбинации ходов. Она загадывала, чтобы выпадали почаще призовые игры. Но уже три раза подряд проиграла по сто рублей. Денег не осталось. И тут она увидела вывеску, где дают небольшие суммы взаймы. Недолго думая, она схватила паспорт и помчалась занимать деньги в банке. Это было очень рискованно, но Светку уже было не остановить.

– Ну, Светик, как твои успехи в игре? – у Антона было хорошее настроение, и он игриво смотрел на Свету.

– Да никак в этом деле успехи. Я проиграла, но обязательно, всё верну, вот увидишь,– Светка была озабочена и ничего не замечала в настроении Антона.

– Ладно, ладно. Поживём, увидим,– Антон даже не заметил некоторых перемен в поведении Светланы.

На следующий день Света помчалась в игровой клуб, но уже дальше от предыдущего – это было недалеко. Клубы открывались в районе чуть ли не через квартал друг от друга. Этот клуб был новым, там Светка ещё не была. Она зашла в полумрак игрового зала, глаза с трудом привыкали к темноте. В зале сидело несколько молодых людей и дама в шубе. Полная и вся взлохмаченная, женщина смотрела остановившимся взглядом в экран игрового автомата.

Выбрав опять игру, которая всегда её привлекала, Света начала играть с небольшой ставки. Но тут ей снова не везло. Она перешла на другую игру с морской тематикой. Увеличив ставку и вложив крупную купюру, она снова начала играть. На этот раз Светка взяла шестнадцать тысяч рублей, с надеждой удвоить эту сумму и вернуть её банку. Выиграть и купить продукты, а так же обновки дочери и себе. Снова проиграв большую сумму, она остатки денег поставила на кон и выиграла достаточно, чтобы вернуть деньги банку и потраченные ранее рубли. Да ещё на обновки и продукты осталось прилично. Но и этой суммы ей показалось мало. Неведомые, но ощутимые силы приковали Свету к игровому автомату. Это было какое то наваждение. Администратор клуба стоял за спиной Светки и наблюдал её игру. Ей стало совсем жарко от такого прессинга. Сердце глухо стучало в груди, и заболела голова. Но уже игра всё больше её увлекала, и остановиться было невозможно. И вдруг снова удача, на этот раз сумма превышала взятую в банке и намного. Пора было удаляться из клуба. Парень выдал ей 24 тысячи рублей и сказал вдогонку:

– Больше не появляйся здесь никогда! Я не шучу! Накостыляем!

– Нужно мне больно, я взяла то, что мне надо! То, что я очень хотела! – Светка ликовала и не верила своей большой удаче.

В этот же вечер, она вернула в банк деньги, которые брала на игру. Теперь у неё была приличная сумма. Можно накупить продуктов и новый мобильный телефон себе. И ещё хорошие зимние полусапожки. Анжелке она купила на день её рождения новое платье. На следующий день, она вместе с Антоном поехала в магазин «Прагма» и приобрела дорогой мобильный телефон Nokia. Сапожки для себя она приобрела позже.

Светка решила играть не более трёх раз в месяц, но это у неё не получалось. Она, как прикованная цепями, ходила два-три раза в неделю. Её уже знали в клубе как свою постоянную посетительницу. Когда она ставила по-крупному, то всегда выпадали выигрышные комбинации. А если играла десятью или пятидесятью рублями, то всегда проигрывала. А тот клуб, где на неё накричали, Светлана больше не посещала. В один из дней, она снова пошла в банк и взяла сумму в пять тысяч рублей. Микрозайм – удобная штука, можно вернуть в тот же день или через две недели. И вот снова удача, на этот раз выигрыш был 22 тысячи рублей. Был погашен долг по квартплате и куплены новые сапожки. Светка накрыла даже праздничный стол. Антону она призналась в своих займах, и он схватился за голову и прошептал:

– Ты сошла с ума! Ты просто уже больна! У тебя игромания! Надо просто пойти устроиться на работу!

– Да!? Работать за три копейки? И так всю жизнь живём на гроши! Работали честно! И что??– Светку трясло уже от гнева, она кричала на Антона и махала руками. Через какое то время они оба выдохлись и на этом поставили точку. С каждым днём Света чувствовала, что какая-то неведомая сила уже тянет её в игровой клуб. Но деньги ушли. Она заняла небольшую сумму и всю её проиграла. Теперь пришлось экономить до следующей пенсии. Снова заняв сумму, на этот раз уже 12 тысяч рублей, она пошла в клуб. Её снова страшно колбасило, она боялась проиграть. Но фортуна снова улыбнулась ей. Она вернула все деньги в обычный банк, где брала кредит и микрозайм. Это была её победа. На оставшиеся деньги Света пошла с Антоном в ресторан. Теперь Антон не ругался и молчал на тему денег и игры в клубе. Он смирился с тем, что жена одержима игрой. И Светлана была с ним согласна. Рассказывая о своих ощущениях в клубе, она призналась ему, что сила эта очень затягивает. Эта сила тянет её как в омут. Через некоторое время все клубы стали закрываться. Осталось только несколько магазинов, где можно было поиграть в монеты достоинством пять рублей. Антон был очень рад этому, но Света, напротив, очень огорчалась. Было очень тоскливо, ведь только в клубе можно было выиграть большие деньги. Ставки в магазинах были смехотворны. И больше пяти тысяч невозможно было выиграть. Но с течением времени, и магазины избавились от игровых автоматов. И у Светки больше не было шанса поправить финансовое положение в семье. Не было больше шанса купить себе нужную вещь. Это невозможно было сделать за мизерную пенсию и зарплату, которую она получала в магазине. Это были такие гроши, что было стыдно. Неведомые силы отступили от Светки. Но вскоре она узнала об игровых клубах в интернете. Но играя изредка там, она поняла, что в этом случае крупный выигрыш ей не светит. Повинуясь зову, который иногда просыпается, Света играет в демо-режиме, или на маленькие суммы. Лишь для того, чтобы утихомирить свою тягу к игровым автоматам. Но дремлет в Светке большой игрок. Когда-нибудь, ей повезёт, и она сорвёт большой куш.

Цвет яблони.

Наступила долгожданная весна. Жители далёкого, но красивого села Гаврилова поляна, как и в прошлые годы, начали поджидать горожан, желающих отдохнуть летом на природе. Свежий, целительный воздух в этих краях был далеко известен. Село Гаврилова поляна со всех сторон было окружено Жигулёвскими горами. Невдалеке от села находилось красивейшее озеро « Каменное». А рядом с селом протекала величавая река Волга. Наполненный ароматами трав и цветов воздух будоражил горожан. Сами сельчане давно привыкли к этому воздуху и даже не замечали окружающих красот. Жители города были в полном восторге от воздуха и от красоты Жигулей и Волги. Дома в Гавриловой поляне были разные. У одних были справные, крепкие дома, а у других в плохом состоянии. Встречались и совсем покосившиеся избушки. Самый ветхий домишко был у Степаниды Тимофеевны. Она жила совсем одна, и её избушка давно разваливалась без крепкой руки хозяина. Крылечко дома покосилось, и один край держался на нескольких кирпичах, которые не были скреплены между собой. Того и гляди эта сторона крылечка могла запросто рухнуть на землю. Сам домик тоже просил ремонта, и уже давно. У Степаниды Тимофеевны в домике было две комнатки, кухонька и сени. В одной комнате с печкой обитала она, а другую надеялась сдать постояльцам. Но уже, который год, горожане, заходя к ней в дом, боялись снять эту комнатёнку. Дом кричал о своей запущенности и отпугивал городских жителей. Самое главное было то, что окна этой комнатёнки выходили на берег реки Волги. Была видна разрушенная церквушка и садик за оградкой. Яблони за оградкой каждый год цвели, и в конце лета, к Яблочному Спасу давали обильный урожай красивых и вкусных яблок.

Все сельчане весной рассчитывали на отдыхающих, каждый год надеялись подзаработать на сдаче своих комнат и домиков. Желающих было немного, и сдавались комнаты недорого. Вот и Степанида Тимофеевна тоже каждый год, весной, надеялась на жильца и его деньги. Она готова была сдать комнату хоть за 10 рублей на всё лето. Но все приезжающие, побывав у неё, не приходили вновь. Горожане предпочитали снять на лето хорошие комнаты и крепкие домики.

– Вот и на этот раз Господь обойдёт меня стороной, – проговорила Степанида Тимофеевна, завидев идущего от причала немолодого мужчину.

– Кажись, немолод человек, вон как тяжко идёт, – снова сказала старушка, глянув из-под руки на идущего.

Мужчина перекинул на другое плечо треногу и поправил рюкзак за плечами. Он тоже глядел из-под руки на домик Степаниды Тимофеевны. Но вот он направился к крыльцу дома и поставил на землю свой тяжёлый рюкзак.

– За сколько сдашь комнатёнку на лето бабушка? – спросил Степаниду Тимофеевну мужчина.

– Ой, милок, я дёшево сдам, за тридцать рубликов – забеспокоилась старушка.

– Мне нужно до самой осени, а может, и сентябрь прихвачу,– мужчина стал оглядывать окрестности.

– Какой прекрасный вид на церквушку и яблони,– промолвил он, – я остаюсь, и деньги плачу вперёд.

– Милости просим, мил человек, с удовольствием. Идёмте, я покажу комнатёнку, – Степанида Тимофеевна засеменила к крылечку, и на радостях смахнула слезинку со щеки. Мужчина вошёл в комнату и тут же распахнул окно.

– Как красиво здесь, а рыба водиться в озере? – спросил он.

– Конечно, мил человек, всё есть. И птица в лесу, и рыба в воде.

– Хорошо. Меня зовут Пётр Иванович. Я художник, и эта тренога для моего этюдника. А как с кормёжкой? Я готов оплачивать и стол.

– Хорошо, Пётр Иванович, я могу, что то приготовить, но не обессудь, я уже стара, готовить разносолы – Степанида Тимофеевна посмотрела на постояльца. « Вдруг он уйдёт от того, что я готовить, не особо могу?»– испугалась Тимофеевна появившейся мысли.

– Ничего бабушка, я и сам могу, что то приготовить себе.

– Ну, тогда обживайся, мил человек.

Вечером Пётр Иванович пошагал к озеру с удочками на плече. Когда он вернулся, то вручил старушке связку окуньков:

– Сварите ушицы бабушка, я сейчас с удовольствием бы полакомился рыбкой и выпил бы чаю.

– Хорошо, милой, сейчас всё быстренько приготовлю,– Степанида Тимофеевна уж и не знала, как угодить своему постояльцу, который так неожиданно свалился в эту весну. Ведь она и не особо-то рассчитывала на удачу, на такое счастье. Невелики деньги, но хоть живая душа рядышком. Есть теперь ей с кем слово молвить.

На следующий день, с утра, Пётр Иванович поставил свою треногу невдалеке от дома, на возвышении, и стал прилаживать свой этюдник.

– Какая у вас тут красотища! Какие необыкновенные цветущие яблони за оградой разрушенной церквушки! – воскликнул художник.

– Да, церквушка давно разрушена, и колокол тоже переплавили. Но вот яблоньки цветут каждую весну. – Степанида Тимофеевна перекрестилась, гладя на разрушенный купол церкви.

– Ну, вот я и начну писать это необыкновенное утро, цветущие яблони и разрушенную церквушку, – с восторгом произнёс Пётр Иванович.

Он разложил кисти, достал тюбики красок, приладил небольшой подрамник, и начал создавать рисунок будущей картины.

Степанида Тимофеевна вернулась в свой дом и принялась готовить нехитрый обед.

– Теперь у меня жилец и надо готовить покушать и соблюдать чистоту в доме. Надо, чтобы хватило сил на всё это, – проговорила про себя старушка.

Каждое утро, художник приступал к своей картине, а ближе к вечеру уходил на озеро ловить рыбу. Иногда, он брал палку, корзинку, и шёл в горы, в лес.

– Какая всё таки, у вас тут красотень! – в один из вечеров он пил со Степанидой Тимофеевной чай и восхищался своим походом в горы, – прекрасная местность, изумительные горы и леса! А какой чистый и упоительный воздух здесь! Так и «пьёшь» этот восхитительный аромат.

– Да, Пётр Иванович, здесь красиво, но я уже привыкла за свою жизнь и давно перестала это видеть и чувствовать. Перестала восхищаться, другие у меня заботы,– старушка подперла щеку рукой и задумчиво посмотрела в окно.

Так и потекли весенние майские деньки. Степанида Тимофеевна была очень рада, что у неё появился постоялец, да ещё художник. Она хвалила его своим соседкам по селу. Она чувствовала родственную душу и оттаяла от одиночества. С удовольствием стряпала обеды и ужины в меру своих возможностей. Степанида Тимофеевна каждое утро смотрела, как художник кропотливо пишет картину. Уже появились горы, оградка, утреннее небо, и лучи солнца освещали ветки цветущей яблони. Всё получалось как живое. Но Пётр Иванович, каждый раз был недоволен тем, как получались у него ветки цветущей яблони:

– Опять я не поймал тот чистый белый цвет, снова не то.

Он, сокрушённо, вновь и вновь переписывал ветки яблони. Два раза Пётр Иванович уплывал на пароходике в город, и, возвращаясь к вечеру, привозил печенья, и карамельки Степаниде Тимофеевне к чаю. Старушка очень была рада такому вниманию. Ей было приятно, что о ней помнят и хотят порадовать. Если художник не шёл в лес или на рыбалку, то брался за топорик, рубанок и чинил крылечко дома. Также он смастерил калиточку в палисадник. Степанида Тимофеевна была довольна, что домик приобретал более приличный вид, и уже не выглядел таким кособоким. Даже крышу поправил Пётр Иванович.

В один из дней художник уехал в город по делам, а к старушке наведался местный тунеядец и пьянчужка Тимошка:

– Что– то у тебя Степанида, крыша никак новая? И крылечко с калиткой? Работничка и денежки нашла? С каких таких доходов – то? – Тимошка хитро сощурил свой глаз.

– Ты, не мели чепуху-то! Денег у меня таких нет, чтобы нанимать работников-то. Постоялец у меня, он и починил всё по доброте душевной. Не то, что ты. Не работаешь, а только пьёшь незнамо на что, – старушка сердито посмотрела на Тимошку.

– Эй, Тимофеевна! Ты меня не трогай! Чего это вдруг, за так, человек надрываться должен? Небось, потом потребует с тебя за починку крыши и крыльца. Или в милицию заявит, что ты его сама эксплуатируешь, а платить за работу не хочешь ни копейки! – Тимошка шмыгнул носом и вытерся грязным рукавом.

– Ах ты, пьянчужка! Иди ты отсюда поскорее, и не наговаривай напрасно на хорошего человека! Если ты, такой гнилой, то не все такие вокруг! – Степанида Тимофеевна махнула на Тимошку рукой.

Тимошка снова вытер рукавом свой нос и слюнявый рот, и поковылял нетвёрдой походкой прочь. После разговора с пьянчужкой, старушка задумалась. В голову полезли всякие чёрные мысли:

– А вдруг, и впрямь, художник потребует у меня плату за работу? Или из этих тридцати рублей вычтет стоимость починки крыши и крылечка? Но, вроде он добрый, душевный человек. Он всё сделал для меня просто так, как для родного человека, – Степанида Тимофеевна перекрестилась и пошла в дом стряпать нехитрый ужин. Она твёрдо решила, что такие нехорошие мысли, ей только во вред, и не надо очернять человека за его хорошие и добрые дела. Когда художник вернулся из города, то он снова привёз конфет и печенья для Тимофеевны.

– Знаете, Степанида Тимофеевна, я своим знакомым в городе, рассказал про ваше село. И какие тут красивые места, лес, горы, Волга и озеро. Как много рыбы водиться. Этим летом к вам в село приедут много городских. Вот увидите, у меня рука лёгкая,– Пётр Иванович отхлебнул из чашки чай и откусил кусок пирога.

Утром художник начал снова писать цветы яблони, и заканчивать детали пейзажа.

– Ну вот! Наконец-то получилось всё, как я хотел! – Пётр Иванович удовлетворённо потёр ладони.

– Идите, посмотрите мою работу Степанида Тимофеевна! – крикнул он в сторону открытых дверей дома.

Тимофеевна не спеша подошла к картине, и долго смотрела на пейзаж:

–Как душевно! Как вы всё хорошо нарисовали! – она даже прослезилась, глядя на работу художника.

И действительно, на картине было всё, как живое. Чувствовалась душа художника, мысли, которые он хотел передать в этом пейзаже.

Была видна в картине светлая душа художника, восхищение красотой природы, цветущих яблонь, гор и реки. Пётр Иванович бережно поставил картину в свою комнату, и, взяв удочки, отправился на озеро. Степанида Тимофеевна долго глядела ему вслед, стоя на крылечке своего дома:

– Какой душевный человек! Как он хорошо ко мне относиться, как родной человек и близкая душа, – она достала платочек и вытерла слёзы.

Вернувшись с рыбалки, постоялец и хозяйка снова сели пить чай с баранками и конфетами. И вновь, они говорили о своих делах и заботах. Как и обещал художник, в село стали наезжать желающие, снять домик на лето. Цены подскочили до небес. Те, кто сдал ранее комнаты и домики горожанам дешевле, уже не чаяли, как избавиться от постояльцев и пустить других за более высокую плату. Некоторые нагло, предлагали, уже поселившимся постояльцам, накинуть сверху ещё ранее обговоренной суммы. Все в село словно с цепи сорвались в жажде наживы. За лето просили от 70 до 130 рублей. Это было неслыханно. Ведь раньше, когда было немного отдыхающих, то выше 50 рублей никто и не помышлял сдавать комнаты и дома на лето или на месяц. Так было уже заведено много лет. Но сейчас творилось нечто невообразимое. Степанида Тимофеевна видела всё это и начала подумывать о том, что слишком дешево сдала комнатёнку художнику. Ей и в голову не приходило, что ведь раньше, у неё вообще никто не поселялся. Но теперь, когда Пётр Иванович подправил крыльцо и перекрыл крышу, сделал калиточку, дом стал намного краше и уже более привлекательным для отдыха летом. Она ещё начала бояться, что если надбавит цену, то художник вполне справедливо укажет ей на то, что починил ей многое в доме, и это тоже стоит денег. Но ещё она понимала, что он никогда не потребует денег за работу, потому, что делал это по доброте душевной, считая её родным человеком. И всё это делал от души.

«Что же мне делать?» – сокрушалась старуха, она даже переменилась в душе, ей уже не было так легко и счастливо с Петром Ивановичем. В очередной раз, когда художник привёз ей из города конфет и печенья к чаю, она уже не радовалась этому подарку, а шипела про себя:

– Вот, откупаешься грошовыми конфетами, понимаешь, что я тебе дёшево комнату сдала.

Она уже и позабыла, что дом столько времени обходили стороной.

В один из дней к её дому подошёл пьяненький Тимошка. Подперев щеку рукой, а другой рукой держась за калитку, он ехидно сказал:

– Что, Тимофеевна, прогадала ты? Хотя, что говорить, домик твой стал лучше, красивше, с калиткой– то. Теперича, можно, как твои соседки, сдать комнату за семьдесят рублей. Вон, один ищет комнатку, и твой домик ему приглянулся. Хочешь, я его к тебе пришлю завтра? А ты мне за услугу, два пузыря поставишь? Гляди, семьдесят рублей на дороге не валяются. А то, вон, сдала за тридцать рублей на всё лето. Это слишком дёшево.

– Уйди отсюда, и не погань мне душу. Я сама теперь жалею, что так дёшево сдала – у Степаниды Тимофеевны лицо покрылось тёмными пятнами и стало мрачным. Губы побледнели и затряслись руки. Она, как то сразу, вдруг постарела ещё больше.

– А хочешь, я тебе помогу в этом неблагодарном деле? А? – Тимошка придвинулся поближе,– Твой художник простак, и к тебе по – родственному относится. Он ничего не видит от тебя плохого, не ждёт от тебя пакости. И починил тебе много чего в доме, и денег не просит за это. Хотя, другой бы содрал бы с тебя три шкуры, за свой труд. Тимошка подмигнул Степаниде, и улыбнулся ехидно:

– Но, мы то знаем, что тебя грызёт зависть к соседкам и денежки тебе очень нужны.

– Да, милок! Что мне делать, я просто и не знаю, – старушка ещё туже завязала концы платка под подбородком. Глаза её горели сухим блеском. Она хотела перекреститься, но осеклась.

– Да, я иду на чёрное дело, – произнесла она тихо.

Тимошка подмигнул ей снова и сказал:

– Давай Степанида Тимофеевна, дуй-ка ты к вечеру в соседнее село, якобы к своей дочери, а я всё сам сделаю в лучшем виде. Твой постоялец уйдёт завтра утром и даже не возьмёт свои тридцать рублей обратно. И деньги за ремонт твоей калитки и крыльца. Он не такой человек, он просто очередной раз разочаруется в людях. Но, тебе – то деньги важнее? Правда, ведь, старуха?

– Да, Тимоша, сама не знаю, что со мной. Чёрт меня дёрнул так поступать подло, всё это треклятые деньги.

Она накинула чёрную шаль и, схватив посох, пошла по дороге. А в это время, по другой дороге с рыбалки возвращался художник и предвкушал мирную беседу и чай с пряниками и конфетами.

***

На другое утро вернулась Степанида в свой домишко. Ни треноги, ни удочки в сенях не было. Осиротела изба. Старушка прошла в бывшую комнату художника и обомлела: на столе стояла та самая картина. Из-под простой, но аккуратно сбитой рамы торчал листок. Трясущимися руками она расправила бумагу. Буквы были крупные, печатные, специально для старческих глаз:

“Дорогая Степанида Тимофеевна! Не корите себя понапрасну. Знаю я, что злые языки с душой человеческой делают. И вас неплохо узнал, во время наших посиделок. Незачем вам на старости лет муки совести испытывать. Так что будьте спокойны, зла я на вас не держу. А картина – это вам подарок, на добрую память”.

–Эх, что же ты наделала, дура-то старая! – всхлипнула Степанида.

А на картине, как совсем недавно весной в саду, полыхали бело-розовой кипенью яблони.

Другая жизнь

С раннего детства Ирина любила рисовать. Сначала это были цветные карандаши, которыми она раскрашивала в альбоме героев сказок, а затем появились и рисунки акварельными красками. Жила она с родителями в небольшом городке Бологое, возле железнодорожной станции. Места вокруг были очень живописные. Учась в школе, Ирина любила уходить на целый день из дома и бродить по полям, лугам и перелескам, делать зарисовки.

Родители частенько ругали её за такие дальние отлучки.

– Иринка, ты опять сегодня уходила так далеко? Разве тебе не страшны такие одинокие прогулки? Взяла бы с собой подружек – волновалась мать.

– Что ты мама, я совершенно не боюсь леса, для меня этот лес, как родной дом. А люди плохие мне не встречаются.

– Пока не встречались, но могут и встретиться, обидеть. Да мало ли что! – мама укоризненно смотрела на дочь.

Однажды, гуляя, она попала в очень сильную грозу. Небо вдруг потемнело, черные тучи заволокли всё вокруг, раскаты грома и молнии сильно напугали её. Укрыться было негде, и она добежала до близлежащей раскидистой ели. Ведь капли дождя не проникают через крону, а стекают по веткам. Она села на опавшую хвою и прислонилась к стволу дерева. Незаметно для себя она заснула под шум капель дождя, и ей приснился необычный сон. Ей приснился Париж, Лувр, Елисейские поля, Монмартр. Когда она проснулась, то гроза уже прошла, и стало темнеть. Скорее надо бежать домой, а то мама будет волноваться, – опомнилась Иринка и припустила что было сил по дороге.

Конечно, дома уже все переполошились, но когда она пришла, родители облегчённо вздохнули.

– Иришка, ты больше не уходи так далеко и надолго, – мама так обрадовалась, что всё обошлось, что не стала её сильно ругать за столь долгое отсутствие.

* * *

Годы мелькнули как молния, и вот уже выпускной бал в школе. Конечно же, она мечтала поступить в художественное училище, а затем в Академию им. Репина. Выбор был прост – сесть на поезд «Красная стрела» и умчаться в Ленинград. Родители проводили Ирину на перроне станции Бологое.

Ленинград 70-х годов встретил её радушно и гостеприимно. Ирина приходила в восторг от проспектов и улиц, дворцов и фонтанов. Её восхищали белые ночи и развод мостов, музеи и театры. На Невском проспекте продавали сахарные трубочки за 15 копеек – любимое мороженое гостей и жителей Ленинграда. На набережной Васильевского острова часто пахло свежими огурцами – это рыбаки продавали свежевыловленную корюшку. Ирина успешно сдала вступительные экзамены и была зачислена на первый курс. После экзаменов она поехала в Бологое, а к 1 сентября вернулась в Ленинград и началась новая студенческая жизнь. Тусовки, песни под гитару известных бардов – Высоцкого, Окуджавы, Визбора, Галича и многих других. Иногда она сидела возле Казанского собора на Невском, а рядом кучковались хиппи. Дешёвый портвейн, питерская колбаса в нарезку, сыр, в провинции такого не продавали. Студенты часто посещали знаменитые пригороды – Пушкин, Павловск, Петергоф, Гатчину, Ломоносов и много других замечательных мест.

И вот три года пролетели незаметно. Ирина блестяще защитила дипломную работу и получила диплом с отличием. Закончив учёбу, вернулась к родителям в Бологое, где снова продолжились прогулки по знакомым местам и этюды. Портреты писать ей не нравилось, только несколько работ по обязательной программе. И причина была одна, ей казалось, что в 19 веке были лица, а теперь только одни морды. Очень редко стали встречаться одухотворённые и выразительные лица.

Но единение с природой снова закончилось, нужно было продолжать образование – ехать в Ленинград и подавать документы в Академию имени Репина. Здесь её приняли без вступительных экзаменов. Академия живописи находилась в красивейшем месте – на набережной Невы.

И вот новый коллектив, но на этот раз всё гораздо серьёзней. Здесь, в стенах Академии она встретила свою первую любовь.

Это был очень симпатичный и стройный юноша, как и она, начинающий художник. Их любимым занятием стало посещение музеев и художественных галерей, коих в Ленинграде немало. Вернисажи тоже посещали вместе. Ирина и Костя, так звали юношу, часто бывали в сквере театра имени Пушкина. Там художники выставляли свои работы и у них можно было заказать свой портрет. В любимом ими Эрмитаже был огромный зал авангарда, импрессионистов. Здесь были работы Ренуара, Матисса, Ван Гога, Сальвадора Дали, Пикассо и других художников. Но самым привлекательным для них был первый русский импрессионист Константин Коровин. Ирина решила познакомиться с биографией великого художника, тем более, что и её друга тоже зовут, как и художника – Костя Коровин. Она узнала, что Константин Коровин в 14 лет поступил на архитектурное отделение Московского училища живописи ваяния и зодчества. Через год перешёл на отделение живописи, учился у Саврасова и Поленова. В 1888 и 1892 году он поехал в путешествие в Париж, где осваивает новый стиль в живописи – импрессионизм.

Начиная с 1900 года, Коровин много времени отдаёт театральным декорациям и костюмам.

Его ученик Н. М. Чернышев вспоминал слова мастера: