Читать книгу Перевоз Дуня держала… Это он – мой мужчина! - Ирма Гринёва - Страница 1
ОглавлениеПредисловие
…Карие глаза встречаются примерно у 50% населения Земли.
Люди с карими глазами, отличаются импульсивностью, безудержной страстью, повышенной активностью. Они – лидеры. Они не терпят поражений и случаев, когда кто-то с ними не согласен: их мнение – единственно правильное, и никак иначе. Сексуальность, чувственность, обаяние – отличные дополнения к их личностным качествам.
Такие люди обладают природной красотой, отличаются умом, неугомонностью. Они не злопамятны, быстро прощают и забывают мелкие обиды. Карие глаза могут означать и некоторую ветреность: такие люди легко влюбляются, но столь же легко могут забыть объект своей любви.
Кареглазые леди необыкновенно быстро сходятся с людьми. Они общительны, не закомплексованы, уверены в себе «на тысячу процентов». Самооценка у них, в большинстве случаев, завышенная. Они этого, как правило, не замечают.
Кареглазые женщины неравнодушны к золоту, богатству, деньгам. Они хитры, умны, изворотливы, находчивы.
От грёз любви не отличим
Сочинение на тему «Как я провел лето»
Ради счастья, ради нашего, если мы хотим его…
Ох, и странные, эти русские! (продолжение рассказа «Кошка, которая гуляла сама по себе» из сборника «Зеленые глаза-1»)
И этим всё сказано
Сразу и навсегда!
Мой ангел смотрит на меня…
Уйти по-английски
От сердца к сердцу мост
Пришвартоваться в тихой гавани
Благодаря и вопреки
Перевоз Дуня держала…
От ненависти до любви и обратно
Свадебный хоровод Созвездий
Одним росчерком пера
Что обещает её лицо или Женя, Женечка и Катюша
Это он – мой Мужчина!
Перевоз Дуня держала…1
1
Ох, не по любови посватался к Дуняше2 Кондратий3 Саввович, ох, не по любови. Она-то это ведала, да разве сердцу прикажешь? Пришёлся Кондратий Саввович Дуняше по душе. Сразу пришёлся. С первого взгляда. Ёкнуло девичье сердечко, и пропала Дуняша. Не вняла она осторожным тетушкиным речам супротив сердешного друга. Своё удумала – яко4 люба она станет своему суженому, когда узреет5 он её любовь.
1 – русская народная песня:
Перевоз Дуня держала,
Держала, держала,
Перевозчика наняла,
Наняла, наняла.
Припев:
В роще калина,
Темно, не видно,
Соловушки не поют.
Пришел к Дуне батюшка,
Батюшка, батюшка:
«Перевези меня, Дунюшка,
Дунюшка, Дунюшка!»
Припев
«А я тебя не ждала,
Не ждала, не ждала,
Перевозчика угнала,
Угнала, угнала».
Припев
Как пришел к Дуне милый друг,
Милый друг, милый друг:
«Перевези меня, Дуня, в луг,
В зелен луг, в зелен луг!»
Припев
«А я тебя, мой дружок,
Все ждала, все ждала,
Перевозчика наняла,
Наняла, наняла».
2 – полное имя – Евдокия или Авдотья. Дуняша растёт прекрасным, спокойным и любознательным ребёнком. Она не очень любит шумные компании и чрезмерно эмоциональных людей, предпочитая спокойную, размеренную жизнь. Евдокия очень любит свой дом, все время обустраивает его, проявляет заботу о близких. Она очень умная и проницательная. Её трудно обхитрить. Она не лишена расчетливости, прежде чем сделать шаг, обязательно обдумывает его. Характер Евдокии отличается большой и искренней добротой, которая, между тем, часто скрыта за самостоятельностью и решительностью этой женщины. Хотя в жизни ей порой бывает очень трудно, она всё же преодолевает сложности, добивается своего и вообще может постоять за себя. Гордая и внешне неприступная, Евдокия на самом деле имеет ранимую натуру. Может простить практически всё, но только не предательство и обман. Если она обнаружит, что ее обманул близкий человек, для нее это будет катастрофой. Понятия справедливости, чести и правдивости у неё гипертрофированы до невероятных размеров. Она создана для любви, но в отношениях часто любит командовать. От отношений ждёт полной гармонии, ей нужно либо всё, либо ничего.
3 – Кондратий полон чувства собственного достоинства и весьма уверен в себе. Он лишён комплексов, ненавидит самокопание. Ему не ведомы внутренние терзания. Для него имеет особое значение дисциплина. Вовсе не простак – честолюбив, серьезен, стремится преуспеть во всём, за что ни возьмётся. Он рано становится самостоятельным, не нуждается в опеке, наоборот, берёт на себя ответственность за близких. Мужчина с таким именем знает себе цену, не суетится, не торопится. Он умеет довести начатое дело до конца. В любви Кондрат верен и постоянен. Пытается избегать неприятных моментов в семейной жизни, хотя нередко омрачает спокойствие критическими замечаниями в адрес близких. Заботливый сын, после женитьбы не оставляет родителей и живёт вместе с ними. Несговорчив, ему трудно угодить, требует беспрекословного подчинения.
4 – как
5 – увидит
2
Кондратий Саввович хоть и был уже давно самостоятельным человеком (36 годков стукнуло, не малец ужо!), хозяином, и жил от тятеньки с маменькой отдельно, но оставался сыном правым, покорным родительской воле, а потому противиться супружеству с Евдокией Лукинишной не стал.
Савва6 Игнатьевич с Ариной7 Микулишной уже не раз подступались к сыну с невестами (очень уж им хотелось с внучками понянькаться), да он всё отнекивался – та стара али мала, тут приданого с алтын8, там росточка с аршин9. А на Евдокии Лукинишне всё сошлось. Годков ей было осьмнадцать: ни стара, ни мала – самый сок, чтобы и деток нарожать, и под него, супружника, прогнуться. Опять же – сирота, значит, за него держаться будет, не на кого из родни оглядываться. Но главное – уж больно лакомый кусок ему достанется вместе с наречённой! Кондратий Саввович уже давно подбирал местечко для расширения своей красильной фабрики, да всё как-то не фартово – то реки нет (куда ж красильне без воды!), то болото по колено, то далеко, то дорого. А тут само в руки приплыло – целая десятина10 заливного луга на высоком берегу звонкой реки в соседней губернии!
6 – от имени Савва буквально веет мягкостью и теплом, которым его обладатель щедро делится не только с близкими людьми, но и со всеми, кто нуждается в добром слове. Но это не бесхарактерный человек, добротой которого пользуются все, кому не лень, а цельная, очень нравственная и чистая натура, чуждая сплетням и интригам. Он знает, что такое верность и преданность, стараясь всю жизнь следовать «правильным» идеалам. Савва растет здоровым, спокойным и добродушным, но в меру рассудительным и осторожным ребенком. Эти качества остаются с ним на всю жизнь. Но без «ложки дегтя» не обходится – такому человеку присуще чересчур развитое, даже обостренное чувство собственного достоинства, а также некоторая вспыльчивость, «взрывоопасность». С возрастом и опытом его характер выравнивается, точнее он уже умеет контролировать себя, чтобы не выдать окружающим свои истинные переживания. Кроме того, этот мужчина немного тщеславен, в глубине души наслаждается общественным признанием и четко осознает свое превосходство над окружающими.
7 – внутренний мир Арины всегда закрыт для окружающих, она настоящая женщина-загадка. Житейская мудрость и умение располагать к себе людей сочетаются в ней с целеустремленностью, трудолюбием и эмоциональным равновесием. В ней совершенно отсутствует снобизм, зазнайство, стремление ради своих интересов жертвовать интересами других людей. Все Арины – милые и трепетные. Взвешенность и последовательность во всем – это основная характеристика Арины. Она не терпит суеты и спешки, всегда все тщательно продумывает и доводит до логического конца. Муж Арины может не сомневаться в верности своей жены, она чрезвычайно преданный и порядочный человек. Арина будет хорошей, но немного ленивой хозяйкой и заботливой матерью, двери ее дома всегда будут открыты для друзей. Своей семье Арина подарит столько любви и заботы, что все ее недостатки меркнут на фоне ее достоинств. Смыслом жизни для Арины станут ее дети – им она посвятит всю себя без остатка.
8 – монета в 3 копейки
9 – русская мера длины, равна примерно 0,711м
10 – старорусская мера площади, равная 1,093га
3
Свадьбу отгуляли яко положено – три дня пир горой, водка на березовых почках да бражка на смородиновых листочках морем разливанным, песни до соплей, пляски до упаду, мордобой до первой крови.
Всего этого Дуняша почти не помнила. А запомнила только три ночи с супружником, хотя и помнить там особливо было нечего: больно было, студно11 было, а боле – ни крошечки, ни капелюшечки. Ни ласкового слова не сказал Дуняше Кондратий Саввович, ни приголубил, ни приласкал, ни убаюкал. Удостоверился, что супружница ему нетронутая досталася, да на бок от неё и завалился – к лесу передом, к Дуняше задом. А она всю ночь до денницы12 сухие очи в потолок пялила. А сразу после свадьбы укатил мил дружочек на свою фабрику, только его и видали.
Не успела Дуняша забедовать13 по мужу, яко новая напасть – тётушка любимая, единственная родная кровинушка, в дорогу собралась. Далеко-далече. В Киев на богомолье. Это ж больше тьмы14 да ещё шести легионов15 шажочков только в одну сторону!
Побаяли16 оне меж собою сердешно, да деять15 нечего – стали прощаться. Напоследок тётушка Дуняше наказ дала:
– Не любимый муж плохо, но ещё горше, коли не любящий. Красной дорожкой под супружника не стелись, себя блюди, достоинство не роняй. Но и кочергой по череслам18 не бей, на выю19 пилу не точи, из бороды да с главы волосёнки не выдёргивай. А там – как Бог пошлёт!
Перекрестили друг дружку, да и разошлись в разные стороны. Тётушка – в путь-дорожку, а Дуняша – в свой новый дом хозяйкой становиться.
11 – стыдно
12 – утренняя звезда
13 – поплакать
14 – миллион
15 – сто тысяч
16 – поговорили
17 – делать
18 – поясница
19 – шея
4
Хозяйничать по дому для Дуняши дело было не хитрое, привычное. В родном гнезде оне с тётушкой, не чинясь, воеводили вместе. Только в мужнином дому что-то у Дуняши не задалось. Челядь20 суетилась, да всё без толку. В дому прибираются – мусор из одного угла в другой гоняют. На столе – то недосол, то пересол. В доме дохлой мышью воняет, а источник запаха найти не получается. Дуняша недоумевала: Домовик што ли проказничает? В игры с ней играет, али хозяйкой признавать не хочет?
Не только Дуняше было не уютно в новом доме, но и Стеша – девка её дворовая, что прибыла вместе с хозяйкой, не смотря на свой весёлый склад, ходила смурная, глаза от хозяйки прятала долу. Дуняша пытала свою подружку по детским забавам – што да почему? Но та отнекивалась – мол, по родному дому скучаю.
Один светлый лучик был в тумане для Дуняши – тятенька Савва Игнатьевич и маменька Арина Микулишна приняли ея яко родную дочь. В их уютном, светлом, чистом, покойном доме оттаивала, отогревалась неспокойная Дуняшина душа.
Пелена морока окончательно спала с очей Дуняши с возвращением мил-дружка, супружника законного, Кондратия Саввовича. Ох, и зараделась21 Дуняша мужу! Но, помня тётушкин наказ, себя блюла и с порога жаловаться не стала.
А в доме, с приездом хозяина, как по ведовству, вдруг всё наладилось – ни тебе подгорелой корочки на столе, ни пылинки в углу. А запахи, запахи! Туточки и хлебом с пылу с жару пахнет, и пряными разносолами, и свежей зеленью! Поневоле решишь, что Домовик хозяину рад, потому и осаду снял. Но Дуняша ужо не девочка несмышлёная, она хоть на Домовика и грешила, а по сторонам-то поглядывала. Была у неё думка, кто в доме вертепом верховодит. И с возвращением Кондратия Саввовича подтвердилась. Лушка22! Вот кто был источником всех бед Дуняши.
Как ни чиста и неискушённа была Дуняшина душа, но взгляды, коими обменивались Лушка с Кондратием Саввовичем, заметила. Она на него не яко на хозяина смотрела, а яко хозяйка! С блазнью23, озорством, обещанием! И он на неё то и дело зыркал. Не то, что на Дуняшу! Лушке гривна24 доставалась, а законной супружнице полушка. И тут Дуняшу яко обухом по голове стукнуло – ох, не только взгляды связывали этих двоих, ох, не только! Полюбовничками оне были, вот оно што! «Были да сплыли! Больше не допущу!», – решила Дуняша.
В постели с мужем Дуняше уже было не больно, но и не сладко. Хладно было, одиноко. Кондратий Саввович трубно храпел на боку, а Дуняша пялилась в потолок. Одна мысль не давала ей покоя – чем она хуже Лушки?
Запалила Дуняша свечу да и вышла в горницу. Села супротив зерцала, стала свой лик рассматривать. Вроде всё на месте. Власы стремниной к полу льются, ланиты25 багряны, уста сахарны, очи темны, что ночь гарипская26… Темны-то они – темны, яко и у Лушки, только вот у этой змеи подколодной27 блещут, яко спелые вишни, налитые соком на красно солнышке, а у Дуняши што?
Стала Дуняша вспоминать, яко Лушка на Кондратия Саввовича давеча зыркала, да на себя примерять. И так рожи корчила, и этак, да ничего у неё не вышло. Вздохнула, задула свечу и возвернулась в хладну супружеску постель.
20 – прислуга
21 – обрадовалась
22 – полное имя Лукерья или Гликерия. Сильная личность, способная постоять за себя и даже проявить некоторую жесткость. Если в детстве она привыкла к тому, что все достается ей благодаря капризам, то в более зрелые годы девушка находит другие пути заполучить желаемое. Кроме того, из взбалмошной и эмоциональной девочки Гликерия вырастает в практичного, прагматичного человека. Как правило, под именем Гликерии скрывается очень красивая, действительно «сладкая» особа. И обладательница данного имени прекрасно об этом знает. Она умело манипулирует толпами поклонников, которые ее окружают. Любит флиртовать, оказываться в центре мужского внимания, никогда не будет отделять чувства от страсти.
23 – соблазнение, обольщение
24 – денежная и весовая единица, серебряный или золотой слиток весом около фунта; украшение, носимое на шее
25 – щёки
26 – иноземная
27 – колодой раньше называли бревно, из которого вырезали середину и делали что-то наподобие корыта. Из него кормили и поили скотину. Есть предположение, что во время наступления холодов змеи лезли в теплый хлев и прятались под колодой в надежде перезимовать там. Во время зимовки яд змеи особенно опасен, поэтому если разбуженное пресмыкающееся кусало человека, то последствия были куда худшими, чем во время летнего нападения – вот и приписали подколодной змее подлость характера.
5
Не долго тешил Дуняшу Кондратий Саввович. Един день да ночь всего, а наутро, чуть свет, укатил на фабрику. Дуняша тому не расстроилась. Ей не терпелось в дому прибраться, свой порядок навесть. Только к этому с умом надобно было подойти, с оглядкой. А посему пошла она совет держать с тятенькой Саввой Игнатьевичем и маменькой Ариной Микулишной. Так, мол, и так – яко мне сподручнее с нерадивой челядью справляться? Что присоветуете? Только не стали родители в хозяйство сына вникать, отослали Дуняшу за мужниным словом.
Думала-думала Дуняша, и так и этак рядила – яко же то слово добыть?, да и написала супружнику епистолию28. Так, мол, и так – присоветуйте, батюшка, яко мне поступать с той челядью, што работает спустя рукава?
Через седмицу29 обратную епистолию получила. Мол, ты – хозяйка в дому, так и поступай соответственно. Хошь – словом уму-разуму учи, хошь – плёточкой, а хошь – за ворота выстави, да и дело с концом! Только помни – у благой30 хозяйки всегда челядь справная, а у нужной31 – нерадивая.
Последнее обидное слово Дуняша челяди зачитывать не стала, а вот про своё полновластное над ними положение и плёточку – прочла, а напоследок сказала:
– Пороть не буду. Слово своё хозяйское я вам ужо рекла. Кто не внемлет – вот вам Бог, а вот – порог!
И оглядела всех тако внимательно, строго. Стеша стояла прямо и зрила куда-то вдаль, впервые за последнее время на её лице блукала улыбка. Поломойка Настасья была бледна что первый снег, того и гляди в обморок брякнется. Змеюка Лушка зрила зло, с прищуром. Кухарка Агриппина багровела лицом и нервно теребила край фартука. Дворник Варлам вытянулся во фрунт и таращил на хозяйку зенки, явно не уразумевая, за что огрёб выволочку. Конюх Степан32 дерзил взглядом, блазнью хозяйку обволакивал, но на прямой Дуняшин взгляд не выдержал – очи отвёл. И то – ладно! С охальником потом разберёмся. Сначала надоть Лушку окоротить.
С Саввой Игнатьевичем и Ариной Микулишной Дуняша больше совет держать не стала. Вызвала к себе стряпчего из судейского приказа и всё у него вызнала. И, понеже33 Лушка была в полной хозяйской власти, решила Дуняша отослать её в свою деревеньку Рассказовку, чтобы Кондратию Саввовичу не с руки было туда наведываться. Снарядила к ней в дозор конюха Степана, сопроводив епистолией к старосте с наказом отрядить Лушку на скотный двор – пусть там свою змеиную натуру выказывает курям да хавроньям.
С отъездом Лушки установилась в доме тишь да благодать. Настасья где-то по углам от хозяйки пряталась, но работу свою делала справно – во всём дому ни пылинки, ни соринки не было. Стеша от полноты чувствований пела и только что под потолком не летала. Агриппина вняла увещеванью и над столом витали запахи, ничуть не хуже, чем при хозяине.
Про Лушку Савве Игнатьевичу и Арине Микулишне Дуняша поведала походя, между делом, ужо когда возвернуть оглобли вспять нельзя было. По тому, яко крякнул Савва Игнатьевич и опустила очи долу Арина Микулишна, Дуняша поняла, что про Лушкино особливое положение при Кондратии Саввовиче оне знали.
28 – письмо
29 – неделя
30 – хорошая
31 – плохая
32 – люди чуть-чуть побаиваются Степана: у него наблюдательный глаз и острый язык, он подмечает их недостатки и смешно копирует их. Среди Стёп часто встречаются творчески одарённые люди, многие работают художниками, артистами, закройщиками, модельерами. У Степана много друзей и знакомых. Создаётся такое впечатление, что все его знают и любят, нет, кажется, такого дома, куда он не был бы вхож. В незнакомом обществе он уже через несколько минут со многими на «ты». Мужское общество Степану быстро надоедает, а вот женское – никогда. В присутствии дам он весел и предупредителен, кстати расскажет смешную историю, найдёт для каждой женщины комплимент.
33 – поскольку
6
Не успела Дуняша усладиться благодатью, яко случилась новая напасть…
Пошли оне как-то со Стешей по лавкам торговым, чтобы побаловать себя лентами разноцветными да тканями заморскими. Стоит Дуняша, дланью багряницу34 оглаживает и думку думает – к лицу ли ей будет наряд из ней? И чувствует, яко зрит кто на неё. Обернулась – служивый человек, то ли поручик, то ли ротмистр (не разбиралась в чинах Дуняша доподлинно), зрит на неё и лыбится, ласково так, с восхищением в очах.
Пошли оне в другу лавку, и он за ними. И всё ближе подбирается, по шажочку, по два. Уж Дуняша и со строгостью во взоре на него зрила, и мимо, как-будто его и нету вовсе, а он всё не отстаёт. Подобрался совсем близёхонько и речи повёл:
– Сударыня! Разрешите выразить своё восхищение Вашей неземной красой!
– Сударь! – отвечала Дуняша со строгостью в голосе, – Я женщина замужняя, мне таки дерзки речи слышать невместно!
Служивый поклонился Дуняше и отошёл. Но не ушёл! И только на улице ужо его след простыл. Дуняша вздохнула с облегчением, да рано зараделась. Выглянула в окошко, а он под воротами стоит, в дому её высматривает. Испужалась Дуняша – вдруг кто из соседей узреет да тятеньке с маменькой донесут? Ввек от зазора35 не отмоешься!
Позвала Дуняша Варлама и наказала ему мести улицу за воротами, да ни на чьи расспросы речи не вести. Челядь после Дуняшиных наущений и отбытия Лушки работала ревностно36. Ох, и поглумились37 оне со Стешей, яко служивый пыль глотал и от Варламовой метлы ристал38, точно козел младой!
Но упрямец оказался! Кажный божий день стал приходить. То с денницей явится, то вечером. Только под воротами ужо не маячил, другу сторону улицы шагами мерил. Дуняша серчала, а сама то и дело в окошко поглядывала – там ли охальник, не ушёл ещё? Там! И таяло девичье сердечко – от законного супружника ни любви, ни ласки не достаётся, так хоть на любовь чужака издалече позрить!
Только страх Дуняшу брал за горло – а ну, яко супружник, Кондратий Саввович, про то вызнает? И порешила она уехать на время, может, отстанет тогда пришлый охальник? А куды уехать-то? Да и без спросу мужниного не уедешь. Думала-думала Дуняша, и так и этак рядила, да и написала супружнику опять епистолию. Так, мол, и так – очень мне, батюшка, хотится фабрику Вашу узрети.
Через седмицу обратную епистолию получила. Мол, раз хотится, приезжай, матушка. Зараделась Дуняша! Тут на удачу и Степан возвернулся из Рассказовки. Перепряг коня, да и отправилась Дуняша к мужу.
34 – драгоценная ткань насыщенного красного цвета
35 – позор
36 – усердно
37 – повеселились
38 – скакал
7
С трапезы до вечера водил Кондратий Саввович Дуняшу по фабрике. Оне и в варне побывали, где стоял густой, тяжелый запах, от которого ажно дышать было невмочь, там булькало варево разных цветов. И в красильне, где в огромных чанах рулоны тканей и мотки ниток цветом насыщались. И в сушильне, где под потолком на крюках оне же висели. Но больше всего Дуняше понравилось на складе готовой мануфактуры – уж больно весело было зреть сие многоцветное поле. И недаром ей на ум разнотравье русского луга в погожий летний денёк пришло – ведь краски-то все из энтих самых трав и деялись! Об ентом ей Кондратий Саввович в лаборатории сказывал да показывал. Красная али красно-коричневая краска получалась из высушенных и растертых корешков марены39. Синяя – из вайды40. В качестве желтой краски использовали шафран. Из него же можно было сделать розовую али даже красную краску. Краска, именуемая шижгель, изготовлялась из крушины. Зеленую краску получали из багульника.
А яко любо было Дуняше зрети смагу41 в очах Кондратия Саввовича, когда он ей речи вёл о своем любимом деле! Ей, ей едной! Уж, она внимала ему со тщанием42, охала да ахала. Оне и во время вечерней трапезы всё об том же речи вели. Кондратий Саввович хотел на том лугу, что из Дуняшиного приданого, кожевенную красильню сделати. Вода – рядом. Шафран, вайда, марена, бузина – тут же в поле да в лесочке. А уж сажи для чёрной краски – хошь весь обмажься! А кожа – это обувь и перчатки, обивка мебели и карет, переплеты книг и много чего ещё. Красотища! Дуняшу ажно гордость взяла – вот кака польза от неё для Кондратия Саввовича!
Когда она в спальню мужнину входила, сердечко её таяло, а плоть звенела бубенцами – днесь43 всё у них с мил-дружком по-другому будет! Не со стыдом и хладом, а ладно да трепетно, со смагой и любовью. А яко дошла до мужниной постели, так и застыла соляным столбом44. Постель вся смята, друга подушка вдавлена, на ней длинный чернявый волос тонкой змейкой вьётся. Люди добрые, да што ж это деется?!? Ужо ли у Кондратия Саввовича в кажном углу полюбовница имеется? Только Лушку извела, так теперь друга напасть?!?
Гнев застил разум Дуняши. Скинула она калое45 бельё на пол и позвала грозно девку убраться да свежее бельё застелить. Испужалась девка нову строгу хозяйку, в охапку бельишко с полу собрала да к дверям кинулась, а Дуняша ей вдогонку ещё и подушку полюбовницы мужниной кинула. Тут, яко на грех, в дверях Кондратий Саввович нарисовался. Девка на него со всего маху и наскочила. Будто об скалу ударилась да и шмякнулась на пол. Испужалась ещё боле, забедовала, кой-как бельишко с полу собрала, да бочком из комнаты выскочила.
– Пошто лютуешь, матушка? – обратился к супружнице Кондратий Саввович.
– Хозяйствую, батюшка! – в тон мужу и с дерзостью во взоре ответствовала Дуняша.
И продолжила, сложив руки на груди, яко царица кака:
– Неужто права такова у меня нетути? Неужто не законная я Вам супружница пред Богом и людьми? Семья у нас али Бог весть што?
Весь за днесь благой настрой Кондратия Саввовича вмиг улетучился – енто что ещё за речи вольные? И он, зыркнув очами, сказал:
– Яка семья без деток-то?
Дуняша ажно руками всплеснула:
– Откудава же деткам взяться, коли я Вас, батюшка, всего несколько разочков-то и зрила? Перстов на одной длани больше, чем мы с Вами любилися. Разве што на непорочное зачатие уповать? Не люба я Вам, ведаю про то! Десятина приданого ко двору пришлась, вот и взяли меня за себя. За то сварити46 не буду – сердцу-то ведь не прикажешь! Но ведь и я же тварь божья, а не оглобля бездушна кака. И у меня чувствования имеются. Лушку-змеюку только со двора вымела, и тут на тебе, сразу друга нарисовалась! От неё ещё постелька не остыла, яко и меня, супружницу законную, туда же укладываете?! Не бывать тому! – гневно закончила Дуняша, только что ножкой не
топнула.
Ох, зря Дуняша про Лушку напомнила, ох, зря! Да и остальны речи уж больно дерзки были. Разозлился Кондратий Саввович, набычился, да и грохнул кулаком по двери, ажно пылюка посыпалась:
– Не желаешь мужнину постель, так и поди прочь!
Вскинула Дуняша гордо главу и прошествовала мимо Кондратия Саввовича вон из комнаты. А за порогом брызнули из её очей горючи слёзы. Добежала она до гостиной, села на диван да и разрыдалась в думочку.
Долго ли так продолжалось, про то не ведала. За окошками давно стемнело, дом стих. Пора и Дуняше было как-то на ночь укладываться. Угнездилась она на узеньком диванчике, главу свою непокорну на мокрую от слёз думочку примостила, а сон всё не шёл. Тут раздались грузные шаги, и чья-то добрая душа укрыла Дуняшу теплым одеялом. Только не Кондратий Саввович то был, не он свою младу супружницу пожалел. С другой стороны шажки-то были. И опять, ужо было высохшие, слёзы брызнули из Дуняшиных очей. Но пригревшись, и она заснула.
39 – растение средиземноморской флоры, встречается на юге России по берегам рек и оросительных каналов, среди кустарников.
40 – двухлетнее растение, встречающееся по берегам Дона, Сосны и Оки.
41 – огонь, пламя
42 – старание, забота, внимание
43 – сегодня
44 – словосочетание соляной столб пришло из Библии. На побережье Мёртвого моря находится гора Содом, которая является символом одноимённого города, уничтоженного Господом несколько тысяч лет назад за грехи его горожан. На этой горе очень много столбов из каменноугольной соли. Один из них напоминает женскую фигуру, облачённую в плащ. Этот столб называется Жена Лота. Лот – единственный праведник из Содома, семью которого Господь решил спасти. Им было велено покинуть город и, уходя, не оборачиваться. Но жена Лота не выдержала, обернулась, и тут же превратилась в соляной столб. Почему? Она оглянулась, выходит, испытывала сочувствие. Спрашивается – к кому? К развращенным людям, погрязшим в собственных грехах? Где сочувствие – там привязанность. Душа жены Лота оставалась в городе, она была привязана к Содому. Даже сейчас, в наши дни, мы говорим: не оглядывайся назад. Почему? Потому что прошлое мешает настоящему. Оно мешает двигаться вперед, притягивая человека к себе. И человек остается привязан к тому, что прошло. Живет, по сути, иллюзиями. А этого делать нельзя. Где есть привязка к прошлому, там нет развития и трезвого ощущения себя здесь и сейчас. У верующего человека не должно быть прошлого и будущего. В монашествующих кругах говорят, что вчера прошло, а завтра еще не наступило. Есть сегодня – вот и живи сегодняшним днем.
45 – грязное
46 – укорять
8
А вот Кондратию Саввовичу не спалось. Не так он надеялся провесть днесь ночь, ох, не так! Первый раз хотелось ему приголубить да приласкать младу супружницу не по любопытству али
обязанности. А оно вона яко вышло!
Крутится Кондратий Саввович в одинокой постели, с боку на бок подушку сбивает, а пред веждами47 всё Дуняшины чёрны очи горят – то угольями с багряными искрами жгутся, енто когда словами горькими в него в колготе48 бросалась, то льнут с блажнью49, енто когда внимала его речам о фабрике. И ведь никто никогда его любимым делом до Дуняши не интересовался – ни тятенька с маменькой, ни Фиска50.
Крякнул от досады Кондратий Саввович, когда на ум пришла его жена пред людьми – Фиска, встал с постели, зажёг свечу да и пошёл зрети, како устроилась на ночь его жена Дуняша. Дуняшу Кондратий Саввович обнаружил на диване в гостиной свернувшейся калачиком. Чья-то добрая душа укрыла её теплым одеялом. Но и под ним она вздрагивала и всхлипывала во сне. Постоял, постоял над Дуняшей Кондратий Саввович да и пошёл к себе.
Вот ведь яко оно получается – ни Богу свечка, ни чёрту кочерга51! Куда не повернись, кругом, пред всеми виноват оказывается Кондратий Саввович. И пред чистой, яко слеза, душой Евдокии Лукинишны. И пред верной полюбовницей Анфисой Григорьевной, каку сдеял хозяйкою в дому и выставил супружницей пред людьми. А боле всего пред детками своими. Оне-то чем виновны, што не в браке пред Богом народились? Не холопы, но и не вольны люди. Бастарды – едно слово. И зачем оне с Фиской стольких зачали? Ну, ладно, Епифаний – тот от великой любови народился. А остальные? Ведь давно ужо нетути любви, так, докука52 една.
47 – веки
48 – ссора
49 – обожание, восхваление
50 – полное имя – Анфиса. Красивая, нежная, чувственная личность. При первой встрече она кажется настоящим ангелом. Привлекает к себе не только изящной внешностью, но и энергичным характером, остроумной беседой, манерами. Она непредсказуема, поэтому разгадать ее планы и намерения почти невозможно. Своих воздыхателей Анфиса использует для решения личных и рабочих проблем. Знает себе цену и умеет ее получить в любых условиях. У нее отсутствует самокритика, а недостатки характера преподносятся как личное достоинство. Она никогда не признает себя виноватой в чем-то, жизненную неудачу воспринимает как временное неудобство. Анфиса умудряется подчинить посторонних людей личным планам и желаниям. Никогда не поступается собственной выгодой, ее мало интересует мнение других людей.
51 – чёрту нужна кочерга, поскольку на ней он зажигает для освещения лучину у себя в аду, ну а Бог пользуется для освещения свечой, также как в церкви.
52 – надоедливое, скучное дело
9
Пялила в потолок сухи очи в енту ночь и Анфиса. Ох, не к добру заявилась мужнина супружница к ним в дом, ох, не к добру! Что же теперича с ней и детками будет то? И зачем она стольких на бел свет народила? Епифанушка с Наденькой, те хоть от великой любови, от страстей зачалися, а остальные – по уму-разуму. Да и был ли тот ум с разумом? Сейчас, по всему раскладу получается, что и не было…
Родители Кондратия Саввовича не приняли Анфису невестой, не дали на брак родительского благословления. Послушный сын перечить родительской воли не посмел. Но молодые тако любили друг дружку, что не посмотрели на студ пред людьми, на грех пред Богом, сошлися, и стали жить яко супруг с супружницей. Только вот при ентом Кондратий Саввович остался примерным сыном и уважаемым человеком, а Анфиса – без семьи, без поддержки, без уважения света. Из вольной птицы в челядь перешла – ключницей в мужнином дому. И того, что кажну ночку с хозяином постель делила, ужо никого не касалося.
А родители Кондратия Саввовича не изменили свово решения, даже когда Анфиса на сносях ихним первенцем, Епифанушкой, оказалась. Но она от беспроторицы53 челом в стенку не билася, унынию не поддавалася, ведь с Кондратием Саввовичем жили оне душа в душу.
Когда же вошла в тягость другой раз, Анфиса зараделась и сильно уверовала, что тятенька с маменькой смилостивятся, поймут, яка крепка меж ихним сыном и ею любовь, захотят с внучками понянькаться. Потому и дочурку Наденькой решила наречь.
Но надеждам сбыться не довелось. Ужо на последних месяцах тягости к ним в дом тятенька Савва Игнатьевич и маменька Арина Микулишна в гости пожаловали. Анфиса вообразила, что с нею мириться хотят да с двухлетним Епифанушкой знакомство свесть, а потому мужниного наказа тихо посидеть в уголочке не послушалась. Тако с животом и ковыляющим за ручку сыночком в гостиную и явилася, яко хозяйка в дому себя держала. Белым полотном сдеялся Кондратий Саввович, плотно поджал уста Савва Игнатьевич, а Арина Микулишна побагровела ликом и опустила очи долу. Пришлось Анфисе убираться из гостиной по добру, по здорову.
До самых родов Кондратий Саввович, яко уехал вместе с родителями, тако и нос дому не казал. Но потом вышла на бел свет Наденька, и всё между супружниками наладилось.
Годочков седмь-осемь жили Кондратий Саввович с Анфисой справно. Жили – не тужили. Кондратий Саввович фабрикой своей красильной занимался, Анфиса с детьми да по хозяйству хлопотала. Только почала54 она замечать, что ужо больно часто Кондратий Саввович отлучаться из дому стал, да не по часу-два, а по два-три дни. Расспросила окольными путями челядь, что при муженьке в дороге была, да и вызнала – зазнобушка у Кондратия Саввовича в городском дому появилась. Лушка – змеюка подколодная, что с младости в дому прислуживала, в самый сок вошла. И почалась у них с хозяином страстна любовь.
Испужалась Анфиса, но колготу устраивать не стала, поумнела чуток. Приветливым словом да лаской Кондратия Саввовича до дому завлекала. А там и в тягость вошла. Третьего ребятёночка, Андрейку, Кондратию Саввовичу в подоле принесла. И то ли в городском дому страсти поутихли, то ли дитё к совести родителя воззвало, только Кондратий Саввович к Анфисе душой возвернулся, енто она точно своим женским нутром учуяла. Израду55-то продолжал творить, куды ж без ентова, но ужо по-тихому, с оглядкой.
Не успела Анфиса зарадеться, яко новая напасть на её бедну головушку – решил Кондратий Саввович жениться, законной супружницей обзавесть. Поначалу Анфиса не горевала, ужо не раз родители-то с невестами к Кондратию Саввовичу подкатывали, да он всё отнекивался. А яко поняла, что дело-то слаживается, опять решила лаской да ребёночком к себе возвернуть. Дитё-то зачать получилось, а свадьбу расстроить – нет. Только того и вышло, что выдернула на роды Кондратия Саввовича из постели с молодухой на четвёрту ночь после свадьбы. А он яко до свадьбы цельный год в дому почти не показывался, тако и после появления Софьюшки не сильно радовал своим присутствием. Едно только усмиряло Анфису – смага в очах Кондратия Саввовича не от новой любови горела, а от дела нового – организации красильной фабрики на землях, что вместе с законной женой досталися. И потому она енто доподлинно ведала, что голодный к ней под бочок Кондратий Саввович подкатывался, што кот блудливый, проталенный56. Ибо голод его не по её верной душе, не по её любящему сердцу, не по её светлому лику был, а только лишь по плоти её горячей. Не любил ужо Кондратий Саввович Анфису, ох, не любил! Да и её сердечко ужо по нему не таяло. Не было в нём любови, так, докука една.
Да и откудаво той любови взяться, коли порубил Анфисино сердечко Кондратий Саввович на чурбачки, на мелкие щепочки? Первая зарубка была, когда пред родителями своими не защитил. Вторая – што деток своих бастардами оставил. Третью зарубку израдой с Лушкой нанёс. Четвёртую – когда в их дом, её дом, няньку свою старую притащил, Матрёну57 Поликарповну. И вроде с благой целью – помочь Анфисе с тремя детками управляться. Только Матрёна деток холила и лелеяла, а Анфису невзлюбила, хозяйкой признавать отказывалась. Анфиса за помощью к мужу кинулась, а он: «Пошто на стару няньку напраслину возводишь?» Пришлось Анфисе смириться, терпеть занозу.
Не успела Анфиса к четвёртой зарубке приноровиться, яко тут же и пятая приспела – женитьба мил-дружка. Да не на ней, Анфисе, верной супружницы ужо не малого четырнадцать годков, а на молодухе, Евдокии Лукинишне.
Но млада жена в их дому не появлялась. Жизнь текла своим чередом. Кондратий Саввович продолжал фабрикой своей красильной заниматься, Анфиса в дому хозяйствовала. И только Анфиса уверовала, что тако и дале продолжаться будет – она здеся супружницей, а Евдокия в городе, яко эта самая Евдокия возьми и явись, куды её не ждали. И тут нанёс Кондратий Саввович сердцу Анфисы самую обидную зарубку – велел в три дни из дому вместе с детьми вон убраться! Нет, не на улицу прочь, в домик на выселках. Но из родного дому да в чужой, енто всё равно, что и на улицу. Только и успела Анфиса дворовой девке наказ дать, яко подпортить ночку младой супружнице: волос подбросить и подушку да одеяло сбить тако, штоб поняла змеюка – не одна она тута под бочком у мужа веется. Узрети только вот сию картину маслом не довелося…
Пялила в чужом дому в потолок сухи очи Анфиса и думала: «Ох, не к добру заявилась мужнина супружница к нам в дом, ох, не к добру! И што же теперича со мной и детками будет то?»
53 – безысходность
54 – начала
55 – измена
56 – мартовский
57 – имя Матрена принадлежит уравновешенной, спокойной, мягкосердечной и терпеливой женщине с флегматичным, но очень хорошим характером. Она хоть и не любит конфликтные ситуации, но всегда готова отстаивать свое личное мнение. Может проявить сильную волю и твердость, которую, наверное, никто от нее не ожидает. У представительницы этого имени есть твердые нравственно-духовные принципы. Она живет, в точности следуя им. В зависимости от морально-этических установок Матрена подбирает круг знакомых и близких друзей, становясь чутким, внимательным и коммуникабельным собеседником, умеющим выслушать и понять, а также обладающим феноменальной интуицией и способностью вникать вглубь вещей. В некоторых ситуациях Матрена бывает деспотичной.
10
Дуняша проснулась ни свет, ни заря. Лежала с закрытыми очами и думу думала. Ту же, что и когда засыпала – яко же мне дале жить то? Так же как и вечером, ничего на ум не шло. Очень хотелося забедовать кому-нибудь в жилетку али совет у кого спросить, чтоб научил уму-разуму, да не у кого. Тётушка на богомолье ужо какой месяц. Да и вернётся ли – Бог весть. Тятеньке Савве Игнатьевичу и маменьке Арине Микулишне жаловаться на сына несподручно.
Думала-думала Дуняша, так и этак прикидывала, ничего не удумала и, деять нечего, поднялась с дивана. Не успела едного шагу от него отойти, яко дверь отворилася, раздались грузные шаги, и в гостиную вошла небольшого росточка пожилая женщина. Вошла, поклонилась и сказала:
– Матушка, Евдокия Лукинишна, самовар поспел ужо, хлеб на столе. Извольте откушать, чем Бог послал.
– Мне бы умыться со сна то, – ответила Дуняша.
– А пойдёмте, я Вас провожу, матушка!
И повела Дуняшу в сени. Пока шли, Дуняша искосу разглядывала провожатую – уж, не она ли та добрая душа, што укрыла вечером Дуняшу? Может, станется, она ещё в чём помочь сможет?
– Тебя яко звать-величать, добрая женщина? – спросила Дуняша, усевшись за стол, на который Бог послал: каравай ржаного хлеба только из печи, пшённую кашу с мясом, заправленную сливочным маслом, тарелку с горкой блинов с пылу-жару, вяленую рыбку, пареную репу, маринованные грибочки, узвар из сухих фруктов и ягод с медом, крынку молока, хмельной квас, а на сладкое – густой и плотный кисель.
– Матреной Поликарповной меня кличут.
– Может, присядешь за стол, Матрёна Поликарповна? Такой пир горой мне едной не одолеть. Потрапезничаем вместе. Кондратий Саввович ужо по делам чуть свет хлопочет?
– Благодарствуйте, матушка! Не откажусь, – не стала чиниться Матрёна Поликарповна, – А Кондратий Саввович завсегда в красильню до зари отправляется.
Оченно Дуняше хотелося разведати у старой женщины про житьё-бытьё в дому мужа, да несподручно было у невесть кого выспрашивать, а потому спросила напрямик:
– А ты какого званья будешь, Матрёна Поликарповна?
– Нянька я. Ещё со младенчества Кондратия Саввовича в дому Саввы Игнатьевича и Арины Микулишны обретаюся. А теперича вот самому Кондратию Саввовичу пригодилася.
– Енто на каком же поприще?
– Так нянькой и состою.
Застыла Дуняша, не донеся краюху хлеба до рта:
– Да разве… Да разве в дому Кондратия Саввовича детишки имеются? Чьи же оне будут?
– Тако его же, сердешного, и будут! Ажно четыре, мал мала меньше.
– Че-еты-ыре-е? – протянула Дуняша, пытаясь собрать разум до кучи, понеже до ентова никто ей про детишек мужа речи не вёл, – Не ведала я, что вдовый он.
– Господь с Вами, матушка! Жива их матерь! Младшенькую, Софьюшку, три месяца яко родила.
У Дуняши тако ум за разум и заскочил. Люди добрые, да што ж это деется?!? Три месяца!!! Енто значится, што, когда оне с Кондратием Саввовичем на свадебном пиру молодыми восседали, полюбовница родами маялась?!? А когда он сватов к ней, Дуняше, засылал, зрел ужо, што четвёртого она под сердцем носит?!? Да што же он за изверг такой гарипский?!? Она, Дуняша, любовь да ласку мужнину ищет, а тута днесь со смагой почтения не дождёшься, кои положены уложением Божьим мужа к жене! Она, супружница законная, значится, в дому по нём кручинится една-единёшенька, а он тута с семьёй нежится?!? А яко же его родители, Савва Игнатьевич да Арина Микулишна, неужто не о чём не ведали? Яко же оне зазор этакий допустили? Чем пред Богом и ними она, Дуняша, виновна?
– Яко же так, нянюшка? Разве можно так-то? Разве дозволено при едной супружнице к другой свататься? Студ-то какой пред людьми!
– Э-э-э, матушка! Гнева Божьего не побоялись, што ужо на людей оглядываться! Не венчаны оне. Не дали свово благословления ни родители Кондратия Саввовича, ни Фискины родители.
– Да яко же так? А когда детки народилися, неужто родители не смирилися? Неужто не захотели с внучками понянькаться? Чем пред ними детки-то виновны?
– Детки – ангелы Божьи, только вот зачаты от страстей бесовских, в беззаконии, в строптивости, в зазоре. С Кондратия Саввовича да с Фиски спрос. Особенно с Фиски. Волю родительскую ослушалась, свою девичью честь не соблюла. А мужик он, что ж, кобель и есть кобель. А кобель, яко известно, не вскочит, коли сучка не захочет.
– Так-то оно так, Матрёна Поликарповна, да только раз уж тако вышло, раз ужо така неземная любовь меж ними приключилася…
– Да кака така любовь! – перебила Дуняшу старая нянька, – Может и была когда любовь, да только вся вышла, нетути её, докука една. Родители-то в корень зрили. Ежели бы смирились пред родительской волей, перемогли беса, взбаламутившего плоть, зришь, оба бы днесь были счастливы.
– Всё равно! – заупрямилась Дуняша, – Не по-людски, не по-Божески с детками-то так!
Позрила Матрёна Поликарповна на светлый чистый лик Дуняши, на её праведные очи, слезой затуманенные, да и сказала, крякнув:
– Пошто, матушка, сварити старшим? Не хорошо енто, не по уложению! А дозвольте старой няньке сказочку Вам едну речь? Жил да был в дальнем лесу гордый Сокол. И полюбил тот Сокол красну Орлицу. И так меж ними всё было складно да гладко, што дело шло к свадебке. Да на беду появился в том лесу Ястреб. И летал он выше, и перьев было богаче, чем у Сокола. Переметнулась к нему Орлица. Да ещё и ославила Сокола, поглумилася над ним. Гордый был Сокол, но не стал мстить бывшей возлюбленной. Улетел в другой лес, а сердце его поросло коростой обиды. Долго ли коротко, но сосватали родители Соколу нежну Голубку. Не сразу, но полюбил свою суженую Сокол. За нрав её кроткий, за сердце доброе, за терпение да ласку. За то, што сына ему родила – ясна Кречета58. Долго ли коротко, вырос Кречет и полюбил красну Подорлицу. И так меж ними всё было складно да гладко, што решили молодые к родителям за благословлением на брак кинуться. Только яко узрели родные из какой семьи те вышли, дали полный своим чадам отлуп. Не желали родниться. Ястребу зависть глаза застила – ведь повыше теперича летали Сокол с Кречетом, да и перьев было побогаче. Злоба раздирала душу Орлицы, понеже прогадала она, ох, прогадала, с замужеством-то. Стародавняя обида всколыхнулась в сердце Сокола, а у Голубки ревность проснулась. Не стали старшие объясняться с младыми – нету вам нашего родительского благословления и точка. Не смирились Кречет с Подорлицей, не послушались родителей, улетели подале, свили гнездо, деток народили. Только вылупились у них не соколята и не орлята, не голубки, не ястребки, а так, неизвестной породы птенчики. Так и чья в том вина? У каждого грешного, матушка, своя правда имеется. На такой случай Бог и дал Заветы и уложения, штобы им следовать яко за путеводной звездой во мраке к свету. Так-то!
Задумалась Дуняша. Мыслей много бродило, но не одной путной.
– А што же мне-то деять, Матрёна Поликарповна? Присоветуй!
– А што положено Вам, матушка, Божьим уложением, яко законной пред ним и людьми супружницей, так и соответствуйте. На выю мужу пилу не точите, но и себя не роняйте. Коли любите Кондратия Саввовича, так и не скрывайте того. Зришь, и его сердечко на любовь да ласку откликнется. А с Фиской и детишками ихними пусть сами разбираются. Их зазор – ихнее и тщание.
58 – вид хищной птицы из семейства соколиных
11
Вот уж кого не ожидала узрети на своих именинах Дуняша, так енто супружника свово, Кондратия Саввовича. За те два месяца, что прошли с поездки Дуняши на красильню, окончившейся сердешной раной и непониманием, он в городском дому носу не казал. Дуняша понимала, што рассердила мужа, и тем, што колготу учинила, и тем, што сбежала домой без позволения, без разговора по душам, яко положено меж супругами…
Всю обратну дорогу бедовала Дуняша. Тако всех жалко было, тако жалко! И не только деток. Но и Савву Игнатьевича, и Арину Микулишну, и Кондратия Саввовича, и даже Фиску. Не было бы деток – вымела бы её поганой метлой Дуняша, яко Лушку, да и дело с концом. А тута… И катилась горюча слеза из Дуняшиных очей чрез ланиты, бо себя то было больше всех жальче.
По-своему уразумел слёзы хозяйки Степан. Остановил коней, слез с облучка, снял шапку с главы
и обратился к Дуняше с такой речью:
– Дозвольте, матушка, слово молвить?
Дуняша удивилась, но, понеже зрил Степан без дерзости и блажнья, позволила.
– Нетути у меня сил зрить, яко Вы, матушка, убиваетесь, слезами горючими умываетесь. Велите сдеять мне што. Любой грех за Вас на свою душу возьму.
– Што ты! Бог с тобой! – испужалась Дуняша, – Ишь, што удумал! Ты это брось!
Эх, давно надо было, сразу после Лушки, отправить куда подале и Степана, а то доведёт он со своей любовью да тщанием до греха. Да жалко его было. Нету его вины в его чувствованиях. И спросила Дуняша напрямик:
– Ты лучше скажи мне, Степан, яко ты свою судьбу дале понимаешь?
– Служить Вам, матушка, верой и правдой!
– Енто-то понятно! А вот есть ли у тебя каки мечтания? Чем тебе любо на покое заниматься?
Задумался Степан, а потом, помявшись, рёк:
– Любо мне, матушка, сбрую конску размалёвывать, всяки разны узоры на ей выводить.
Ничего не ответила на то Дуняша, лишь главой кивнула и велела ехать домой, а про себя подумала – конска сбруя ведь тоже из кожи деется, надо будет об ентом Кондратию Саввовичу подсказать.
А воротяся в город, пристроила Степана в саму ладну кожевенну мастерскую. Себе же в конюхи взяла, испросив совета у тятеньки Саввы Игнатьевича и маменьки Арины Микулишны, людину в летах, семейного, сноровистого и степенного, с коим за ворота без студа и опаски можно выйти.
Эх, чужую судьбу то быстро разрешила, а вот со своей никак не получалось управиться. Ох, сколько дум Дуняша за енто время передумала, ох, сколько! То от беспроторицы чуть ли не челом в стенку билася, то унынию поддавалася. Но придумала-таки яко ей дале жить, на што уповати. Дитё ей надо родить, вот што! В родной кровинушке раствориться, туда любовь свою нерастраченну направити, коли мужу она не надобна. Только для ентова Кондратий Саввович должон под бочком быть. Так и этак прикидывала Дуняша, яко же ей с супружником свидеться? А тута он сам пожаловал!
Кондратий Саввович, уж, и не ведал, какой приём его ожидает в родном дому – то ли кочергой по череслам, то ли колотушкой по главе. А когда узрел, яко заблестели очи Дуняши, яко багрец раскрасил её ланиты, яко она то с блазнью зыркает на него, то сладкий кусок в тарелку ему подкладывает, то медовой чарочкой привечает, расправил плечи-то, гордо главу вскинул: ну-ну, жёнушка, чем ещё муженька зарадеешь?
А Дуняша меж тем металася душой – яко и любовь свою супружнику показать, и достоинство своё не уронить. Только когда уселась за клавикорд59 поняла, яко и себя соблюсти, и любовь свою донесть. И полился из самого сердца Дуняши её чистый, высокий голос:
Вам не понять моей печали,
Когда растерзаны тоской,
Надолго вдаль не провожали
Того, кто властвует душой.
Вам не понять, Вам не понять,
Вам не понять моей печали.
Вам не понять моей печали,
Когда в очах Вам дорогих
Холодности Вы не читали,
Презренья не видали в них.
Вам не понять, Вам не понять,
Вам не понять моей печали.
Вам не понять моей печали,
Когда Вы ревности вулкан
В своей груди не ощущали,
И не тревожил Вас обман.
Вам не понять, Вам не понять,
Вам не понять моей печали…
А в постели Дуняша заробела. Кондратий Саввович за всё время ни едного слова ей не сказал. И сейчас, яко лёг в кровать, уставился в потолок и молчит. Ни едного шажочка в Дуняшину сторону не сдеял. А у неё в главе да на сердце только и билося – с кем супружник енти два месяца любился-миловался? Ведати с кем…
А ни с кем Кондратий Саввович и не миловался. Един, яко бобыль60 какой в хладну постельку укладывался. А чуть смежит вежды, пред ним Дуняша – грозно брови хмурит, чёрны очи смагой горят, искры в разны стороны разбрасывают. От горшка два вершка, а вот, подишь ты, словно царевна кака, вот-вот ножкой топнет.
На заре проснёшься – тут Фиска губы дует, обижается. А очи-то багряные, ночной слезой затуманенные. А тут ещё нянька, Матрёна Поликарповна, взялась учить взрослого детину уму-разуму. Ужо он на неё и серчал, и бычился, и деял позу, што не слышит ничего, а она по слухам61 цельный день пилой вжик-вжик, вжик-вжик. И допилила. Собрался с духом Кондратий Саввович и объяснился с Анфисой Григорьевной. Так, мол, и так – прошла любовь, не держи за то зла, отпусти, я ни тебя, ни деток вовек не забуду. Победовали вместе да и разошлися.
Купил Кондратий Саввович Анфисе Григорьевне с детками справный дом в соседней губернии, достойное содержание назначил и перевёз семейство на новое место. С ними и нянушка отправилась. Без принуждения, по доброй воле. Кондратий Саввович уговаривал её с ним остаться, жить в его дому на полном довольствии, хошь здеся, на фабрике, хошь в городе, но Матрёна Поликарповна отказалась: «Я, батюшка, не привычная в приживалках-то прохлаждаться. Яко понадоблюсь Вам для деток малых – сразу кличьте, а теперича я здеся нужнее!» Анфиса не возражала, в последнее время меж ею и нянюшкой мир да лад был. Матрёна Поликарповна в Анфисе Григорьевне хозяйку признала, а та на неё за прошлое зла не держала.
Тако в хлопотах прошли два месяца Кондратия Саввовича, а там и повод образовался в городском дому нарисоваться – именины законной супружницы Дуняши. Почалися оне справно, а потом што-то разладилось. Лежит млада жена в постели колода-колодой, очи в потолок вперила. А где ж обещанное – «восторг любви нас ждёт с тобою», «тебя я лаской огневою и обожгу и утомлю»62? Эх, Дуняша-Дуняша! Кажется, и заснула ужо. Крякнул с досады Кондратий Саввович да на бок и завалился – к лесу передом, к Дуняше задом.
И только было задремал, яко легла на его плечи горячая девичья ладошка. А это Дуняша решила, что заснул мил-друг, можно беспрепятственно приласкать, приголубить. Нежно проводит Дуняша пальчиками по бугрящейся мышцами спине, по сильным мужниным рукам, и тает её плоть, яко Снегурочка под вешним солнышком, право слово. Эх, кабы подхватили те руки Дуняшу, да крепко-крепко сжали в объятиях – совсем бы растаяла…
А оне взяли да и подхватили, вознесли Дуняшу на мужнину плоть, крепко-крепко к груди прижали. И тако ладно Дуняша к Кондратию Саввовичу припала, что кажный его бугорок нашёл свою ложбиночку на её плоти. Дуняша запустила персты в мужнины власа и почала покрывать своими сахарными устами его очи, чело, ланиты. А когда его ключик гладко вошёл в её замочну скважину, их уста тоже соединились. И совсем то было не студно, а оченно даже горячо и сладко! Ох, яко сладко было!
59 – клавишный струнный ударно-зажимной музыкальный инструмент, один из предшественников современного фортепиано. Время его изобретения неизвестно. Впервые название клавикорд упоминается в документах 1396 года, а самый старый сохранившийся инструмент был создан в 1543 году Домеником Пизанским и находится сейчас в Лейпцигском музее музыкальных инструментов.
60 – слово бобыль дошло до наших дней неизменным и равнозначно оно слову вдовец. Со временем бобыль стало означать ещё и просто одинокого человека, холостяка, человека без семьи, бездомного, крестьянина, не имеющего своей земли. Слово бобыль возникло из слияния двух слов – Бог и был. При быстром произношении этих двух слов – Бог был, звук г теряется, и получается бобыл или, несколько мягче, бобыль.
61 – ушам
62 – из старинного русского романса «Не уходи, побудь со мною»
Не уходи, побудь со мною,
Здесь так отрадно и светло.
Я поцелуями покрою
Уста и очи, и чело.
Я поцелуями покрою
Уста и очи, и чело.
Не уходи, побудь со мною,
Я так давно тебя люблю,
Тебя я лаской огневою
И обожгу, и утомлю.
Тебя я лаской огневою
И обожгу, и утомлю.
Не уходи, побудь со мною,
Пылает страсть в моей груди.
Восторг любви нас ждет с тобою,
Не уходи, не уходи.
Восторг любви нас ждет с тобою,
Не уходи, не уходи.
Побудь со мной, побудь со мной.
декабрь 2019
Это он – мой мужчина!
25 декабря 1913 года, четверг
1. Дворцовая площадь. Санкт-Петербург
Рождественская ёлка1, установленная на Дворцовой площади Санкт-Петербурга в 1913 году2, была чудо как хороша. Чего-чего, а елей в России сколько хочешь. Высоких стройных красавиц, расправивших свои пушистые лапы, не то что чахлых тычинок, как заграницей! Украшена была ёлка на площади бусами, восковыми свечами, снегом и амурами из невоспламеняющейся ваты, сусальным золотом, стеклянными шарами, бонбоньерками, диамант-пудрой, нитями серебряного и золотого дождя, клееными из картона фигурками, игрушками из проволоки и бумаги, из ваты и варёного крахмала, то есть вполне себе красивыми, но не съедобными украшениями в отличие от рождественских домашних ёлок, которые притягивали взор и руки, особенно ребятишек, пряничными, миндальными и мятными фигурами, пастилой, драже, мармеладом, бусами из конфет3.
Ёлка на Дворцовой, действительно, была хороша, но назначать встречу под ней было ошибкой. На площади была тьма народу. Зеваки, пришедшие полюбоваться на красоту, застывали, открыв рот, на том месте, где их заставал особенно красивый вид, трогающий именно их сердце. На них непременно наезжал любитель катания на коньках (а Дворцовая площадь, как и многие другие площади и каналы города, зимой превращалась в каток), не успевший среагировать на нежданно-негаданно возникшее препятствие. Там, где было двое лежащих на льду, быстро становилось трое, четверо и так далее. Но, даже, если бы горожан без коньков на лёд не пускали, толчеи и неразберихи было бы не меньше, поскольку и среди катающихся непременно находились те, кто не желал кататься в одну сторону вместе со всеми, а непременно шёл против течения, лавировал между мчащимися ему навстречу, рассчитывая на свою ловкость и умение.
