Оглавление
Иван Губарь. Однажды в детстве, после Войны
Предисловие
Глава первая. Про нашу глухомань, «сморкачки» и моего родственника Васю Алабона
Глава вторая. Чем хороши ношенные вещи, как обзавестись валенками, голодный 47-й
Глава третья. Деревенские клички. Маршал и «Депутатка». Важнейшие из искусств – кино, танцы и спорт
Глава четвертая. Игры и не игрушки, или Вооружен и очень опасен
Глава пятая. «Анискин» и наган. Трудовые будни и запрещенный ныне детский труд
Глава шестая. Сады и соблазны. Школа… и снова соблазны
Глава седьмая. Придуха – это не пир духа, смерть Сталина, хвосты самолетов и детали тракторов
Глава восьмая. «Вьется дорога длинная, здравствуй, земля целинная!»
Глава девятая. Трудовые будни колхозного механизатора
Глава десятая. О моем отношении к религии
Глава одиннадцатая. Несколько фраз о войне…
Глава двенадцатая. Наш дом
Глава тринадцатая. Деревенский двор и инвентарь
Глава четырнадцатая. Хлеб и яблоки
Глава пятнадцатая. Конопля и заготовки
Глава шестнадцатая. Жизнь женщины в деревне
Глава семнадцатая. Труд женщины в деревне (продолжение)
Глава восемнадцатая. Культурная жизнь в деревне
Глава девятнадцатая. Служба в Советской армии
Глава двадцатая. Ах, Одесса!, или Учеба в военном училище
Глава двадцать первая. Здравствуй, взрослая жизнь!
Отрывок из книги
В последнее время лет этак пять, если не более, мне часто снится один и тот же сон. Осень. Послевоенная белорусская деревня. Убранное картофельное поле и по нему бегает босоногий мальчишка лет пяти или шести. В руках у него тонкий ивовый прут, на заостренный конец которого он надевает зеленые картофельные "бублики", широко размахивается и запускает свою примитивную катапульту. Он искренне рад и безумно счастлив от каждого удачного выстрела, неудачные попытки его тоже особенно не огорчают. Зачем расстраиваться "снарядов" вполне достаточно только не ленись нагибаться. Просыпаясь, я долго не могу понять – где в каком времени и месте я нахожусь. Лежу, боясь пошевелиться, ибо любое движение возвращает из детства. А так хочется подольше побыть там. Там, где нет текущих забот и повседневных обязанностей. Там, где каждый день как сказка. Правда сказка иногда омрачается – особенно когда хочется кушать, но это дело преходящее и почти всегда разрешимое, особенно летом и осенью.
Место, где происходят описываемые события по современным меркам можно охарактеризовать одним словом – глухомань. Конечно, это не какая то там Тмутаракань, но и центром цивилизации назвать трудно. До ближайшей железнодорожной станции от нашей деревни, которая называется Селец – двадцать пять километров. До районного центра – поселка городского типа Брагин всего семь километров. Ближайший город – областной центр Мозырь в семидесяти пяти километрах.
.....
Зимний наряд тоже был не богат. Льняное домашней выработки белье, брюки-ватники или из домотканого сукна, ватная телогрейка (она же фуфайка), шапка-треух, на ноги надевал бурки в резиновых бахилах (склеенные из камеры автомобиля). Бурки шила мама. Брала старый поношенный суконный андарак[2], кроила, вкладывала между двумя деталями материала ровным слоем вату и затем на ручной машинке марки "Зингер" прострачивала каждую. Затем они сшивались вместе, сверху обрамлялись оборкой и обувка готова.
[2] Андарак или андрак – славянская женская поясная одежда типа юбки. В России андараки носили в основном в Рязанской, Тульской и Курской областях, также были распространены в Белоруссии и на Украине. Андараки шили из шерстяной домотканой ткани в пять-семь полос, верхний край собирался в складку и обшивался основной тканью или холстом. Застегивался спереди или сбоку на пуговицу, крючок или продетый в пояс шнур.
.....
