Оглавление
Иван Карасёв. Кипение страстей сердечных
Закат. Стол с чаем. Вместе поскучаем
Страдания души. Зато дела все хороши
Визит к французу и картина семейного союза
Приезд соседа приносит беды
Противники знакомы, когда теперь ударят громы?
Скандал, развязка, поединок, пока достаточно картинок
Француза излеченье и в Чурилове желанное явленье
Комета. Смерть. Война. Финал. Читатель, верно, не такого ждал
Отрывок из книги
Дом Михайло Семёновичем выстроен был, годов за тридцать до появленья в нём Фабьена. Тогда Кобылкин в отставку вышел по раненью, был обречён на мирное в глуши сиденье. В эпоху ту с подачи императрицы Катерины строить стали по античным образцам, российское барокко уж быстро затухало там. Помещик Кобылкин, бывая в столице, архитектурные новшества не оставлял без должного вниманья, придерживался в стиле он тогдашних мнений и воплощать старался их в именьи. Стеснённость скудных, однако, средств не позволяла развернуться, хоть отставной поручик и желал за модою тянуться. Лишь украшенные капителями колонны определяли, без сомненья, классические стили построенья. На них держалась крыша террасы перед входом, где любовалась Машенька заходом, а на крышу был выход делан из мансарды и ограждён решёткой от беды. Сотворились две террасы – нижняя и верхняя. И бо̀льших примечательностей оный барский дом чуриловский не числил. Первый этаж с широкой залой и задним флигельком-людской для слуг отличался одним пространством да и только, а небольшой второй посередине, со стеночкою тонкой, увенчан был зелёной треугольной крышей. Такой вот дом у барина чуриловского вышел.
Там, на мансардном этаже, Фабьен располагался на ночь в одной из гостевых. Их было две, светёлки для случайных визитёров, окошки выходили на фасад, а промеж ими для видов деревенских аматёров – широкая, стеклянная по верху, дверь, через неё в террасу проникали, что верхнею именовали. И вот, прошло уже немало часу Фабьен, уснуть не мог в ту ночь, смежить глаза было не в мочь. Лежал и размышлял, события не доставляли ведь покоя. Мысли ломились в голове изгоя. Родина, Франция, куда она движется в сей год, всё дальше от него иль наоборот? И долго ль ему изгнанником жить одиноким под небом не своим, далёким? Иль думать о женитьбе в чужой ему отчизне? По Франции тогда придётся справить тризну. Пусть и в чужом краю, но хоть не одному влачить существованье, уже не молод он, не долго ль длится ожиданье? Пора бы, пора, но это сон. Мечта. Фабьен мечтал с открытыми глазами. И представлял себе жену, детей, свой дом. Сказать легко жениться, но вот на ком? Кто взор свой остановит на таком? Он чужеземец здесь, в России, и пару затруднительно найти ему, французу-дворянину без земель. А посему … так долго ждать достойной доли! Да и к тому же он католик! Мещанку взять, придётся что ли? А он мечтал не о такой. Закрыл глаза и вновь Мари увидел: её десницу нежную, головку милую под шапкой золотых волос и взор очей глубинных, что взволновать сумел бы всякого мужчину. Дыханье стало учащённым, он был Марией восхищённым. «Ах, мне бы как Мари, пусть без достатка, без дорогих камений, я сам прожить смогу без нужд и без лишений!» Фабьен поднялся с ложа, накинул на плечи халат и, дом уснувший не тревожа, прошёл на воздух, на террасу, на полночный хлад.
.....
– Да, новости что надо, давно я ждал сего расклада, но только б не побило градом. Ну что ж, свезём в Смоленск, а может и в Москву, там подороже выйдет. Хотя тут надобно предвидеть! – Кобылкин потёр свои большие руки. – Ну будет, что за новые докуки? Рассказывай теперь, какая там история со старостою приключилась. Всегда мужик ведь был исправный, в деревне сила, услужливый да верный мне подавно.
Де Бомонт принялся повествовать о том, как староста клянётся животом, а безобразия цветут роскошным, пышным цветом: прижимки и мздоимство, злоупотребленья, воровство. Кобылкин морщился – да там на каторгу тянуло, от этого бесчинного разгула, но сора из избы он выносить терпеть не мог, хотя и был всечастно строг, но тут решил коротко:
.....
