Читать книгу Дневники Элиаса В. Аргентайла - Иван Владимирович Бервицкий - Страница 1
ОглавлениеИнтервью. Марк Циммерман
Марк – «молот»; Циммерман – «плотник»
– Представьтесь, пожалуйста.
– Я ведь уже сказал свое имя?! – возмутился мужчина.
– Это нужно для интервью, – настаивал журналист.
– Марк Циммерман, – лениво сказал мужчина, – теперь мы можем продолжить?
– Да! – наступила пауза. – Расскажите мне о том вечере. Что вы помните?
– Когда я вспоминаю о том вечере, мои мысли начинают путаться; все было обычным, ничего не вызывало тревоги или волнения. Играла музыка, разливалось шампанское, люди говорили друг с другом. Безумное спокойствие, наверное, даже слишком для такого вечера. Иногда кто-то начинал активно суетиться, но это прекращался также быстро, как в общем-то и начиналось. Когда все это произошло, я был с гостями на втором этаже, там мы обсуждали вопросы бизнеса.
– Деловые вопросы на таком мероприятии? Вам это не кажется странным? – журналист отошел от главной темы разговора.
– Обычное дело, – Марк сделал паузу. – Я так думаю. Для деловых людей обсуждать рост цен на нефть, будущую прибыль, свои успехи, проекты – нормально. Даже подвыпив, бизнесмены все равно говорят о работе. В этом их проклятие: сколько бы денег ты не заработал, они не принесут тебе отдыха и покоя, как кажется изначально.
– Но что было потом?
– Об этом и так все знают. Новости больше полугода не умолкали, что вам хочется узнать нового? – нервно спросил Марк.
– Марк, вам хорошо известно, как работают новости и что они показывают на экране для людей. Я же являюсь представителем иной категории журналистов. Мне нужна правда! Что там произошло? Расскажите, поделитесь своими предположениями?
– У меня закончился мартини, а официант как назло не приходил к нам на второй этаж. Мне пришлось самому спуститься к бару. В тот самый момент в зал забежала девушка, я не знал ее имени, но она вроде была в списках приглашенных гостей…
– Вроде? – перебил журналист.
– Гостями я не занимался, поэтому сказать точно не могу, – Марк сделал паузу, чтобы перевести дух, – руки ее были в крови, она громко истерично кричала. Больше я ничего не могу вспомнить, у меня был шок. Все как в тумане, хотя инстинктивно осознавал, что произошло.
– То есть вы знали, что это случится? – журналист с еще большим напором стал смотреть на Марка и задавать вопрос. – Я сейчас вас правильно понял?
– Нет! Боже, нет! – буквально крича ответил Марк. – Просто последние месяцы в наших отношениях была какая-то недосказанность, будто что-то происходило, но выглядело все как обычно. Мой психолог сказал, что у меня обычная паранойя, на фоне травмы предыдущих моих отношений. Но… – Циммерман не знал, что добавить.
– А вы можете назвать причины или свои предположения о случившемся? Что послужило толчком для этих странных событий?
– Ей Богу, я не знаю. Все правда было идеально. Иногда я думал, что это сон, потому что быть на столько счастливым просто невозможно. Последние месяцы мы много путешествовали после презентации книги. Анонсировали первый трейлер к сериалу. Эл был счастлив.
– Да, я прочитал книгу, которая легла в основу сериала. И все-таки, не было ли чего-то, что послужило причиной тех событий?
– Я же говорю, нет! Отдых, море, горный курорт, прогулки на личной яхте, встреча нового года на круизном лайнере. Мы буквально погружались в умиротворение, никаких психических потрясений! Мир стал казаться удивительным и прекрасным, я открывал его заново. Что в этом может быть странного? – Марк, убежденный в своих словах, не видел причин, не понимал случившегося. – Я подарил ему мир, но этого оказалось мало… – винил себя Циммерман.
– Хорошо, если вы так уверены в идеальности вашей жизни с ним, то как Марк объясните переводы денежных средств на имя Альбы Вайс. Она достаточно дорогой и квалифицированный психолог-психотерапевт?
– Откуда у вас личная информация? Это конфеден… – Марка перебил журналист.
– Это сейчас не важно, кто является моим источником!.. Вернемся к вопросу. Вас не смутили такие переводы средств этому специалисту? – Марк был зол, но решил ответить на вопрос:
– У нас было несколько банковских счетов. Меня мало волновало то, куда уходят и откуда приходят деньги. Их было так много; необходимости следить за мелкими переводами я не видел. Между нами установилось доверие в первые месяцы знакомства. Причин следить за тем, что и где он покупает, куда ходит? Это означало бы недоверие к Элиасу…
– Если у вас все идеально, зачем обращаться к Альбе Вайс?
– Я не знаю, поймите же наконец! – у Марка началась истерика, а на глазах выступили слезы. – Я задаюсь такими же вопросами каждый день, но не получаю ответа ни от кого. Буквально вот он у всех на виду, но никто не видел, что случилось. Я молю Бога о том, чтобы он дал ответы на эти вопросы, но даже Всевышний остается нем к моим молитвам.
– Тогда подведем итог, – хладнокровно сказал журналист, – вам Марк не известна причина произошедшего тем вечером? – интервьюер казался Циммерману суровым.
– Нет! Сколько уже можно. Нет! Так и запишите себе в блокноте, – Марк ткнул в блокнот журналиста.
– Я вас понял, – журналист отключил диктофон, убрал блокнот и ручку в сумку. – Большое спасибо, что уделили мне время Марк.
– Не могу сказать, что этот разговор оказался приятным. Вас – журналистов – ничего не смущает, вы вообще чувствуете боль?
– У нас такая профессия. Отвечая на ваш вопрос, нет, боль для нас – это часть жизни! До свидания.
– Всего доброго! – интервью утомило и разозлило Марка.
Глава 1. Некролог
«Если память о людях, которых уже нет, продолжает жить, то они, наравне с литературными персонажами, становятся в какой-то степени плодом вымысла».
Грэм Грин
автор Руфало Ридель
Элиас Вальтер Аргентайл (17 марта 1997 – 16 августа 2020) – родился в одном из небольших городков Латгалии. Все свои школьные годы он прожил со своей семьей. По словам мальчика, родители постоянно подавляла его интересы и стремления. В учебном заведении о нем отзывались крайне лестно; Элиас являлся гордостью школы.
После окончания школы с отличием, Элиас поступил в Даугавпилсский университет на гуманитарный факультет. Он стал активно посещать кружок литераторов, где уделял много времени чтению мировой классики, проводил различные исследования в области литературы и журналистики. Буквально за полтора года обучения он уже прославился своими критическими статьями о современности, а также резкими высказывания в адрес человеческой природы и общества в целом.
В 2017 году Элиас бросает университет и покидает Латвию. Его решение переехать в Германию, было принято после череды конфликтов со своими родителями. В Штутгарте он начинает писать свою первую книгу. Несколько месяцев он работал в небольшом заведение, где ему посчастливилось познакомиться с самым богатым молодым человеком Европы – Марком Циммерманом. Так началась великая дружба, благодаря которой весь мир смог увидеть работы Элиаса Аргентайла. Молодой человек начал собственную эпоху странной жизненной публицистики, а позже и литературы. Элиас работал долгое время скрывая свою личность. Это привело к тому, что на протяжении двух лет весь мир не мог представить, как на самом деле выглядит автор популярных произведений, критически статей в различных журналах и газетах. Литературные критики говорили о том, что Аргентайла не существует вовсе, а вместо одного человека, все его работы создаются целым рядом писателей, философов, психологов и социологов.
Близкие и друзья отзывались об Элиасе как о добром, справедливом, честном и крайне принципиальном человеке. Его беспокоили проблемы с самооценкой это повлияло на дату выхода последней книги. Но несмотря на то, что родители сыграли крайне отрицательную роль в его жизни, Элиас не забывал о них и материально помогал, когда смог поправить свое финансовое положение.
Из-за большого влияния Элиаса на Циммермана, последний начал активно создавать благотворительные фонды. Их цель развить творческий потенциал одаренных детей; помочь проявить себя; возможность получить финансовую поддержку; пройти стажировку в лучших компаниях Европы.
За пять месяцев до своей смерти, Элиас издал свое детище. Оно крайне волновало его. Буквально каждое интервью с ним не могло пройти без упоминания об этой книге. Из-за трагической смерти писателя, мир смог увидеть лишь первую книгу из цикла романов. Множество черновиков, записей и писем хранится и по сей день у Марка Циммермана.
К сожалению, каким бы добрым, светлым и открытым не был Элиас, сейчас он в лучшем мире. Теперь он уже не с нами, но пока живут его работы, пока живет дело, которое он так активно развивал с Марком, мы будем помнить этого прекрасного и удивительного человека. Элиас покинул нас слишком рано, он ушел навсегда!
Прощание с Элиасом Вальтером Аргентайлом состоится в Даугавпилсском Борисоглебском кафедральном соборе в 16:00.
Интервью. Альба Вайс
Альба – «белый»; Вайс – «weiss» – «белый»
– Добрый день, – вежливо начал диалог журналист, – я – мистер Ридель – вы не против ответить на несколько вопросов?
– Хм, – довольно гордо и проницательно женщина посмотрела на журналиста, – здравствуйте. Да, мне весьма приятно… что у меня берут интервью, – дамочка без всякого смущения ехидно захихикала.
– Тогда для начала представьтесь, пожалуйста!
– Альба Вайс, – твердо и уверенно заявила Альба, – я являюсь практикующим психологом и психиатром. Если вам по карману мои услуги, буду рада помочь, – даже сейчас она старалась прорекламировать себя и заработать. Ее профессия обязует помогать людям, но, как и многие до нее и после нее, она была циничным и меркантильным «доктором души и тела».
– Вам знаком этот человек на фото? – Ридель не обращал внимания на всю поверхностную напыщенность женщины.
– Врачебная этика не дает мне права рассказывать об этом человеке, – Альба сказала это, но тут же начала похихикать в ее обычной манере. Она всячески давала понять, что нужно лишь немного ее поуговаривать, позадавать вопросы. В конце концов она случайно проболтается.
– Я понимаю, – журналист сохранял спокойствие, – но сейчас этот человек мертв, и мне хорошо известно, что вы давали показания при расследовании этого дела. Мне не нужно знать всего, что находится в документах дела; мне как журналисту, ищущему правду, нужно одно – причина трагедии 16 августа. Так вы поможете Альба?
Теперь Ридель стал грациозно-надменным. Он взял верх в диалоге. Альба принялась медленно изучать его лицо. Молчание. Ей никогда не нравилось начинать диалог после паузы, особенно с мужчиной.
– Хм, – сделав серьезное лицо дама прищурилась и внимательно стала рассматривать журналиста: одежду, обувь, руки, волосы, лицо и особенно глаза. И наконец она сказала: «Я вам скажу не больше, чем говорила на допросах в полиции. Никаких отклонений я не наблюдала у Элиаса; суицидальных наклонностей у моего пациента нет. Наши встречи с ним касались исключительно его славы. Как только Аргентайл получил известность на весь мир, многое тут же свалилось ему на голову. Мои услуги были нужны лишь для того, чтобы решить вопросы славы, звездной болезни, а иногда просто поговорить о жизни. Обмен опытом…
– Вы серьезно считаете, что я поверю в эту ложь? – с насмешкой сказал Ридель. Уж кому-кому, а журналисту известно, когда ему лгут.
– Верить или нет, дело ваше.
– Мы не на допросе, – заметил Ридель, – я не осуждать пришел ни вас ни его. Мне нужны ответы на простые вопросы.
– Аргентайл лишь хотел остаться человеком, справится с тем, что обрушилось на него. И это…
– Да, а потом он вдруг феерично умирает на презентации собственной книги, а вопросов у полиции не меньше чем у всех, кто был на том вечере. Так может вы скажете то, что запамятовали сказать полиции? – Ридель был упертым и агрессивным.
– Это дело, этот судебный процесс, все эти разбирательства – мне кажется, что тут вряд ли найти ответы на все вопросы. А причин так и вообще не сыскать. Это невозможно! Лишь сам Аргентайл может дать ответ, но он как вы помните, умер.
– Дело было закрыто из-за того, что у следствия не хватило доказательств его убийства. Значит вы, как психолог-психотерапевт Аргентайла уверяете меня сейчас что это суицид? – надежда что-то узнать у Риделя начала угасать.
– Будь по-вашему, – вульгарно заявила Альба и бросила перчатки на столик. Она уже не казалась той игривой и насмешливой дамой. Вайс в один момент превратилась в агрессивную и бессердечную женщину. Ни одежда, ни ее украшения не делали из нее даму, теперь перед журналистом сидела хлебнувшая горя женщина, жаждущая исповеди.
– Слушаю, – сказал Ридель. Альба выдохнула и рассказала то, чего вряд ли ожидал журналист.
– Если кто-то считает, что он знал Аргентайла – этот человек глупец! Элиас воспевал в себе добродетель, весь мир был убежден, в его доброте и отзывчивости. Аргентайл стал кумиром, эталоном для целых поколений. Но я всегда знала кто он; лицемерный, хитрый, жестокий фанатик. Он упивался тем, что люди на него равнялись, говорил о том, насколько каждый из них никчемен и ущербен; для него каждый человек был рабом и лишь он один – Аргентайл – мог знать, как миру правильно жить, кому нужно жить и уж тем более, кому лучше не рождаться.
Когда мы только начинали наше общение, тогда может он еще действительно был наивным глупым мальчиком, верил в мир и добро, но в нем что-то сломалось. Починить это не мог ни Циммерман, ни я, ни его окружение. То, что в нем надломилось целиком и полностью превратило Аргентайла в монстра, тирана и диктатора. Видит Бог я не хотела это говорить; я безумно рада что его не стало.
Журналист просто сидел и не мог ничего сказать. Ему довелось говорить со многими, но эта правда сломала его.
– Вы уверены? – спросил Ридель. – Вы уверены, что мы говорим про Аргентайла? – страх обуял его.
– Ридель, – назвав его впервые по фамилии, – если бы ошибалась… если бы я только ошибалась…
– Альба, вам ведь известно, что я не могу такое написать? – женщина понимающе кивнула. – Аргентайл, если и был таким, то людям лучше не знать. Ни к чему разрушать еще один идол.
– Да… – женщина взяла перчатки и надела на руки. Вновь Альба превратилась в надменную стервозную ехидную даму, коей она являлась изначально. – Мне не удобно это признавать, но да, это скорее всего суицид. Но, – и дама сделала измученное лицо, посмотрев в глаза Риделя, она закусила губу и продолжила, – но мое мнение как матери, как женщины прожившей достаточно, могу сказать одно Элиас был влюблен в жизнь. Совершить суицид он не мог.
Альба умело лавировала между откровенным диалогом и тем, где можно врать, храня свои секреты от людей. Аргентайл казался идолом. Но в словах Вайс им он не был.
– Было приятно с вами побеседовать Альба, – журналист сделал вид, будто части разговора не было, он довольно мило улыбнулся и сказал: «Всего хорошего!»
– И вам… и вам… – женщина шептала это еще несколько минут, пока Ридель не скрылся из виду.
Глава 2. Эл и Эн
«Говорят, что чувства сильно переоценены. Чушь это. Чувства – это все, что у нас есть».
«Молодость» Паоло Соррентино
Вера является важной частью любой культуры. Встретить ее можно на любом континенте, у любой цивилизации, жившей до нас, у любого народа, существующего или существовавшего на Земле. За долгие годы пребывания людей на планете – вера – она не утратила своего влияния. От нее уходят, к ней возвращаются, ей исцеляют сердца и наоборот разбивают их в пух и прах. Четыре буквы, но силы больше чем в тонне ядерного оружия.
Я не буду пускаться в перечисления того, что натворила вера с нашей цивилизацией – это вовсе ни к чему. Просто скажу: ради веры люди творили ужасные вещи. В нашем повествовании это важно, в свое время это сыграет огромную роль. Запомните мои слова!..
А теперь вернемся к самому началу. Прежде чем случилось все то, о чем мы говорили ранее, задолго до всех этих трагических событий – Элиас Аргентайл был жив и здоров. Он не стал писателем или публицистом; не являлся идолом нескольких поколений; он был простым парней собиравшим свои вещи в чемодан для бегства в Германию. Элиас грезил об этом давно, но повлияли на его решительность последние скандалы в семье.
Вы думаете Аргентайла заботили трудности, ожидающие в Германии? Задумывался ли он о том, что его семья будет искать его, объявит в розыск? Могли Элиас представить, как обернется его жизнь, если он уедет? Нет… нет… нет… Определенно нет!..
Побег – это идеально спланированное «самоубийство» – не в прямом смысле этого слова конечно. Я скорее хочу сказать, что оба эти предприятия требуют тщательной подготовки и выбора момента. Элиас был тем гением, умевшим планировать в этой жизни ровно все, что запланировать возможно. К тому же богатый опыт полученный из литературных произведений в совокупности с газетными статьями из преступной хроники способствовали подготовке побега.
В тот день родители уехали на ужин к своим друзьям взяв с собой младшего брата Элиаса, с которым последний мало общался. Это послужило идеальным шансом для реализации плана побега, который Аргентайл вынашивал уже несколько месяцев. Вам интересно почему он сбегает? Что легло в основу такого опасного и радикального плана?
– Эн, привет! – сказал Элиас, когда его подруга взяла трубку. – Слушай, не подбросишь меня до вокзала? – на другом конце было ленивое дыхание; девушка не спешила отвечать. Хотя слово «вокзал» ее растормошил.
– Эл, ты что сваливаешь? Решился-таки? – удивилась девушка, но все также продолжала лениво дышать в трубку подавляя волнение в себе.
– Да, как и планировал, все на мази. Мои родичи уехали с братом к друзьям, идеальней случая не будет, – Аргентайл был возбужден, тяжело дышал, постоянно ходил по комнате в полной готовности выскочить из дому. Терпение было на исходе.
– Зачем ты уезжаешь вот, скажи? Ну?! Ты вообще понимаешь, что тебе придется как-то обеспечивать себя; снимать квартиру; покупать продукты; одеваться… Это безумие, я ведь уже говорила тебе в прошлую нашу встречу! – девушка помолчала. Не выдержав молчание Эл, Эн сказала: «Это сумасшествие! Не молчи Эл, скажи что-нибудь!»
– Я устал от семьи! – завопил парень в трубку. – Они душат меня, город душит, тут все – буквально все – меня подавляет, мои интересы, взгляды, стремления. Каждый ждет в моем доме, что я замуруюсь в своей комнате и больше не выйду оттуда. Мать вечно упрекает меня за все; отец разочаровался, что я не стал военным; брат – маленький гаденыш; лучше страдать одному, чем жить с семьей и страдать из-за семьи. Иначе это станет полным разочарованием в жизни!
Эн молчала. В трубку доносилось ее учащенное дыхание. Она сильно переживала, не хотела терять своего друга, но все же согласилась помочь. Через полчаса машина ждала Элиаса у дома; они вместе поехали на вокзал. Почему Эн помогала сбежать Эл? Она любила его, была другом и не могла предать. Ей оставалось лишь помочь. Бред? Границы бреда у каждого человека свои, поэтому не судите ее; я не сужу…
– Нервничаешь? – спросила Эн. А у самой голос подрагивал, а глаза от давления наливались кровью. Но Эн сдерживала слезы, не выказывая слабости.
– Немного… легкий тремор… ничего особенного – это нормально, так и должно быть, – Эл видел, как напряжена его подруга. Руки буквально впились в руль, а она то и дело пошмыгивала носом. Ему нужно быть уверенным, не поддаваться страху, иначе ничего не выйдет.
– Все взял? Одежду, деньги, паспорт, ноутбук, телефон? Самое главное лекарства, они дорогие, если заболеешь не сможешь себе их купить! – нервно говорила Эн.
– Вроде да… если что куплю там, как появятся деньги. Сама мне не звони, иначе будут лишние вопросы к тебе. Я сам свяжусь с тобой. Ты меня поняла?! – Эл и Эн посмотрели друг на друга. Подруга кивнула.
– Как же университет? Тебе нравилось там…
– К черту этот университет, лишь трата времени и сил на то, что я могу освоить за полгода сидя в интернете, не выходя из дома, – голос Элиаса наполнился раздражением и злобой, когда тема зашла о его учебе. Он посмотрел на свою подругу и возмущенно сказал: «Стоп! Ты пытаешься меня отговорить сейчас?»
– Так! – буркнула девушка. – Все, успокойся. Я просто немного переживаю, – щеки Эн порозовели, но она сдерживала свои эмоции как могла. Это случается с друзьями: один страстно любит другого, но в силу обстоятельств приходится держать все в себе иначе дружбе конец.
– Все это такое пустое и бесполезное, – глядя в окно говорил Элиас. Ему все казалось иллюзорным, уставшим, глупым и старым. Он не радовался жизни, здесь его утомляло все, что окружало. Прошлое было якорем, тащившим парня на дно. Эн не понимала почему он уезжает; она совсем перестала понимать Эл уже несколько месяцев, но всегда была рядом, потому что любила.
Непонимание Эн объяснялось еще и тем, что ее жизнь во многом считалась идеальной. Обеспеченные родители, не треплющие нервы, поддерживающие любую идею своей дочери. С Эн сдували пылинки, она стала центром мира для родителей. Поэтому да, понять, что испытывает человек – например Аргентайл – она не могла в силу обстоятельств своей жизни.
– Мы приехали, твой поезд отходит через 15 минут, – спокойно сказала Эн – смирилась – посмотрела на Элиаса, занятого поиском билета и паспорта в сумке.
– Да …, да … мы успеем, – словно старик бормотал молодой человек.
Друзья вышли из машины и направились на вокзал, оттуда на перрон. У Элиаса в руках была сумка и чемодан, набитый вещами, документами и прочими безделушками, сбегающие с ним в Германию. Эн смотрела на него как на человека, которого больше никогда не увидит, она тоскливо провожала его взглядом. При любом удобном моменте она касалась Эл, но тот будто не замечал.
– Как приеду на место, устроюсь немного, свяжусь с тобой! – сказал Элиас поднимаясь в вагон поезда. – Главное делай вид, что ты сама удивлена и ничего не знаешь. Все будет хорошо! Мои родители ненадолго поднимут шумиху. А может вообще решат не искать меня. Ты поняла? —вопрос Эл задал довольно строго, чтобы Эн не натворила глупостей.
– Да… хорошо, – сдержанно ответила Эн; нежно помахала рукой Эл; поезд тронулся. Девушка смотрела вдаль уходящему составу, затем достала телефон и написала: «Элиас, – впервые она использовала полное имя, – не смогла сказать тебе лично… (точек было куда больше). Я люблю тебя! И уже очень давно!»
В ответ на такое странное сообщение Элиас написал два слова: «Я знаю!» – в конце он поставил смайлик в виде сердечка.
Друзья расстались на перроне. Это означало новую жизнь для Элиаса; старую жизнь для Эн, но уже без Аргентайла; Неизвестное будущее. Эл и Эн оказались по разные стороны баррикад, но их все равно связывала дружба.
Интервью. Энни Спрукуле
Энни – «польза, изящество»; Спрукуле – «бежать, внезапно убегать»
– Привет, – в этот раз журналист начал диалог менее официально, – я, Руфало Ридель… мы с тобой договаривались о встрече.
– А! – воскликнула девушка толи от неожиданности, толи от радости. – Добрый день, – Энни мило улыбнулась, – мое имя Энни Спрукуле. Рада нашей встрече.
– Да, мне тоже очень приятно, что ты согласилась встретиться, – Ридель сел за стол напротив девушки, – значит именно так выглядит та самая подруга Элиаса Аргентайла! – журналист восхищался девушкой.
– Да, все верно, та самая оказавшая подруга содействие в побеге Эл, – засмеялась девушка, но тут же перестала, посчитав это глупым.
– Кофе, пожалуйста! – сказал Ридель официанту, проходившему мимо столика. – И так, – теперь он уже обратился к Энни, – приступим? – девушка кивнула. – Расскажи о вас с Элиасом?
– О «нас»? – переспросила девушка. – Не было никаких «нас»; были лишь дружба с детства и неразделенная любовь, – она странно говорила, словно отчеканивала каждое слово. Видимо вопрос журналиста ее задел.
– Ты его любила? – Ридель понимал, что вопрос был бестактен, но ничего не мог поделать.
– Мягко сказано, – грустно ответила Энни. – Элиас долго казался для меня идеальным, лучшим парнем на свете. Но он не жил реальностью, ему хотелось свободы, жизни, чего-то такого, что нельзя было получить – он получал! Сколько себя помню, ни разу не видела его с девушкой… парнем… ну в общем хоть с кем-то в отношениях. Даже странно, что мы так долго дружили.
– Почему? У него были сложности в личной жизни?
– Эл всегда был затворником, скрытным и мнительным, весьма осторожным и подпускать к себе кого-то так близко не хотел. Да и зачем? Я позже узнала, что он думал о побеге очень давно.
– из-за чего он был таким осмотрительным? – Ридель задавал вопросы; ему стало интересно как Аргентайл жил в молодости, до Германии.
– Я думаю, это связано с его родителями. Они всегда ни во что не ставили Эл, не поддерживали, а отец в детстве бил постоянно. Бывало он даже ночевал меня, боясь возвращаться к себе домой, – девушка сделала паузу, – до сих пор непонятно куда смотрела опека! Они не вмешивались. Видимо связи его отца этому способствовали.
– Впервые слышу о таких подробностях его детства, – тут Ридель не солгал, – а ты давно знала о планах переехать в Германию? Я имею в виду на тот момент, а не вообще.
– Нет! – резко ответила девушка. По ее лицу было видно, что эта тема до сих пор вызывает у нее негодование. Но немного помолчав, продолжила: «Элиас сказал лишь за пару недель до того, как он сбежал. Я сильно переживала за него: бегство в другую страну, где ты никого не знаешь, не имеешь работы, диплома об образовании, проблемы с языком – это сомнительно, тебе так не кажется?»
Ридель проигнорировал вопрос девушки. Он задал ей свой: «Но все же, ты его поддержала?»
– А на что, по-твоему, нужны друзья? – Энни снова засмеялась. – Друзья либо всю жизнь тебя осуждают и отговаривают – затягивают в болото – либо поддерживают все самые безумные идеи и планы, которые ты только можешь придумать. Эл повезло со мной, я – не болотница1.
– Кто тебе сообщил о смерти Элиаса? – теперь Ридель подошел к главной теме их разговора.
– Хм, – девушка задумалась и начала пристально смотреть на стол перед собой; нервно дергать пакетик чая, – мне позвонил Марк, буквально через несколько часов как все случилось.
– Ты знакома с Марком? – это было глупо спрашивать, но у Риделя вырвалось, само собой.
– Да, – Энни была удивлена вопросом, – они вместе приезжали ко мне на рождественский ужин, тогда я и познакомилась с Марком. Помню тот звонок: Циммерман несвязно говорил, но я поняла, что что-то случилось. За одну минуту перед глазами пронеслась вся жизнь, что связывала меня и Эл. Дружба, подготовительная группа, школа, каникулы, лето, первые секреты, алкоголь, вечеринки… – Эн сделала продолжительную паузу, – и тут мне говорят, что Элиас покончил жизнь самоубийством или умер.
– По-твоему Энни, он мог это сделать – я имею в виду самоубийство?
– Сам? – девушка снова задумалась, ее лицо вдруг стало таким уставшим и измученным. – Не думаю. Мне кажется его что-то беспокоило. Суицид – это нездоровая тема. Мы с ним не так много общались в последние месяцы – объективно судить о его состоянии я не могу. Хотя порой… я допускаю… возможно, он просто устал, либо внутренние демоны сожрали его… правда… я не знаю.
– Ты считаешь, что у Элиаса была идеальная жизнь? – Ридель решил переформулировать вопрос и попытаться зайти с другой стороны.
– Идеальная? – девушка усмехнулась. – Он получил все, что может хотеть человек: любимая работа, семья, дом, деньги, карьера, власть – сколотил целую империю, стал одним из влиятельнейших людей современности. Это все настолько невероятно, что вполне может быть идеальным для него. Меня бы это сводило с ума, терзало бы, но его… не знаю! Очевидно лишь то, что это изменило Элиаса, сделало непредсказуемым и опасным, даже для самого себя.
– Судя по тому, как ты о нем отзываешься, тебе не кажется, что было все в порядке у него. Энни у богатых свои причуды и проблемы, – пояснил Ридель.
– У всех у нас проблемы, но Элиас был не таким. Его работа, его творчество наполнено жизнью и надеждами; так работать невозможно, если тебя терзают мысли о суициде. Хотя я не психолог, чтобы так утверждать.
– Даже психологи не в силах ответить на эти вопросы, – Ридель вздохнул, – ладно, можно еще один вопрос?
– Ты уже столько вопросов задал неприличных, что спрашивать меня о том, можешь ли ты задать вопрос – некрасиво! – Энни засмеялась то ли от радости, то ли от истерики, спровоцированной разговором и журналистом.
– Ты права, – смутился Ридель, – если бы Элиас оказался жив, чтобы ты ему сказала? – но этот вопрос был через чур личный для девушки.
– Я!..
Глава 3. Руф&Алвар
«Если думать, что все в жизни не случайно, то тогда голова начинает болеть от всех хитросплетений, уготованных нам судьбой. Страшно, однако…»
Джон Э.У. Персиваль
Путешествие – это неизведанное, не устающее удивлять нас торжество жизни. Куда бы мы не поехали, какая цель не стала бы причиной для этого – мир после кардинально меняется. Может меняемся мы… Тут все относительно.
Но главное, что мне всегда хочется сделать: закрыть глаза, вытянуться, расправить руки и дышать, дышать, смеяться, еще дышать. Мурашки пробегают по телу, сердце начинает учащенно биться, то ли от страха, то ли от волнения, то ли от чувства свободы. Путешествие возвращает нам тонус, и желание жить.
«Дорогой дневник, – писал Элиас в поезде, – начался первый день моей новой жизни, где я уже буду совсем другим Элиасом Аргентайлом, где не будет меня прежнего, – парень посмотрел в окно, – я стану обновленным. Мой путь лежит из Даугавпилс (Латвия) – Вильнюс (Литва) – Варшава (Польша) – Штутгарт (Германия). 1414 км. И новая глава в моей жизни начнется», – не успел Элиас поставить точку, как его потревожили.
– Не хочу отвлекать, – тихий робкий голос обратился к Элиасу, – вы не против, я присяду? – Аргентайл увидел мужчину, стоявшего около него и зачарованно смотревшего, как Элиас пишет.
– Нет конечно, присаживайтесь, – Аргентайл не отказал, решив отдастся случайностям судьбы.
– О чем таком пишете удивительном, из-за чего впали в негу грез и блаженства? – возможно такой вопрос бы смутил Элиаса, будь он от кого-то на улице. Но в поезде принципы меняются, и здесь спрашивать такое было в пределах обычного. Так думал парень, и такой логики придерживался.
– Да так, ерунду. Делаю пометки… записываю мысли, чтоб немного разгрузиться…
– Куда направляетесь? – спросил незнакомец. Элиас немного замялся, тогда мужчина продолжил: «Если я вас смущаю, так и скажите!»
– Нет, что вы, – теперь Элиас засмущался, – я вспоминал название города – Штутгарт. Именно туда и еду.
– Не близко, – задумчиво пробормотал незнакомец, – где мои манеры! – воскликнул тут же мужчина. – Я Руфало, Руфало Ридель.
– Элиас Аргентайл, – с улыбкой сказал парень, – а у вас странное имя.
– Оно смешное, так и говорите. Я уже привык. Мои родители считали это красивым – соединить два имени в одно. Руф – в честь древнеримского поэта, писателя и переводчика, а вторая часть – Алвар – что значит «армия эльфов», если память не подводит. Вот и вышло – Руфало.
– У вас веселые родители. Но зато Руфало – уникальное имя, этим надо гордиться! – воскликнул Элиас и засмеялся. На самом деле он не видел ничего смешного в имени Руфало, но раз все смеются, он посчитал должным тоже это сделать.
– Зачем вы так далеко едете?
– Буду банален – начать новую жизнь. Хочу стать самим собой, начать делать то, что никогда не делал.
– И впрямь банально, – заметил Руфало, – а я вот еду домой. Меня позвали работать журналистом в Берлинской газете.
– Ого, поздравляю! Это довольно интересное занятие, особенно если дадут вам интересную колонку вести, – Элиас пожал Руфало руку, – теперь могу хвастаться, что знаю одного из журналистов крупной газеты, – они оба засмеялись.
– А вы, Элиас, учитесь или уже закончили?
– Застали меня врасплох. Я два года изучал литературу в университете пока не бросил ради новой жизни. Сейчас хочу посвятить себя написанию книги. У меня есть пара заметок и черновиков. Приступлю к работе как приеду. Иначе я с ума сойду!
– Так мы с вами коллеги?! Журналист и писатель… это ведь почти близко…
– Если бы, – заулыбался Элиас. Он не имел в виду, что люди этих специальностей не могут считаться коллегами, он просто так смеялся над самим собой. Ему слабо верилось в успех своей задумки. – Вряд ли я смогу осуществить то, что задумал. Скорее стану сотрудником офиса. Писать в стол как многие до меня и после. Ничего не поделать, – вздохнул Аргентайл.
– Самокритично, – заметил Руфало, – но если гореть писательским ремеслом, то придет время, и рукописи увидят свет. Кто знает… Поэтому не нужно так отчаиваться, все возможно! – Руфало похлопал Элиаса по плечу и добавил: «Возможно потом не вы, а я буду хвастать тем, что знаю знаменитого писателя!»
– Это не сильно ободряет, – обижено промычал Элиас, явно не разделяя оптимизма Риделя, – но пишу я и так для себя. Никто еще не видел моих работ.
– Почему?
– Я стесняюсь…, слишком личное…, я не знаю почему… – он помотал головой и опустил глаза.
– Вы не похожи на стеснительного человека, вот прям совсем не кажетесь таким. К тому же это нормально, испытывать неловкость и волнение, когда кто-то чужой читает ваши труды. Это как открыть душу всем людям на обозрение. Сложно!.. Тут я понимаю вас.
– Я стеснительный. Просто у меня хорошо выходит играть нужные мне социальные роли.
– Так вы еще и актер? – Ридель засмеялся, но Элиас не понял его юмора. Скупая улыбка появилась на его лице и тут же исчезла.
– Очень смешно, но… нет.
– Да ладно вам, я не умею шутить, простите. Ваше стеснение о многом говорит. Например, вы точно не гордец, а это уже хорошо и крайне важно в писательском ремесле.
– Спасибо хоть на этом, – впервые за всю беседу взгляды Элиаса и Руфало пересеклись и на какое-то мгновение остановились друг на друге.
Между двумя пассажирами вагона возникал тишина. Руфало ощутил холод, исходивший от Элиаса, он почувствовал себя уставшим и сонным, будто бы лишенным воли.
– Я лучше пойду…, устал…, надо выспаться… – с трудом связывая слова, пробормотал Ридель.
– Все в порядке? – испугался Элиас и подхватил Руфало, когда тот начал вставать, чтобы пойти на свое место. Журналист не смотрел на парня, а старался как можно быстрее уйти.
– Доброй ночи.
– Доброй ночи, Элиас, – Ридель сбежал. Тогда он не понимал, что происходит, но смог во всем разобраться лишь через много-много лет, но об этом мы поговорим немного позднее.
Оказавшись в своем купе, Ридель не лег спать; силы вернулись, он снова ощутил бодрость и подъем духа. Достав из сумки рабочую тетрадь с ручкой, он сел записывать историю, приключившуюся с ним несколькими минутами ранее. Журналист в мельчайших подробностях описывал встречу с Аргентайлом.
«Сегодня ночью мне довелось познакомиться с удивительным молодым человеком. Возможно он будущий писатель. Не знаю, зачем я это пишу. Просто… кажется это важным. Имя его – Элиас».
Элиас Аргентайл представлял собой молодого человека среднего роста (от 178 до 182 см); светлые золотисто-пшеничного цвета волосы, хаотично уложенные на голове; с синими как вода в океане глазами; черными как уголь бровями. Когда Элиас улыбался, становились заметней ярко выраженные скулы, делающие его по-особенному красивым и обаятельным парнем. Этакий ангел. Многие девушки, да и парни, когда он еще учился в школе, сходили по его улыбке с ума, но никому не достался этот лакомый кусочек. В свои двадцать лет, Элиас был весьма красив, хотя для этого он ничего не делал. Одевался в самых обычных магазинах; ходил в мятых рубашках и потертых джинсах; свои волосы он никогда не укладывал – расчесывал и то редко.
Но помимо природной обаятельности и привлекательности природа дала Элиасу голос. У него был слегка низковатый бархатный тембр, который хотелось слушать, не останавливаясь; это делало парня незабываемым для всех, кому посчастливилось его слышат. Люди влюблялись в него. Голос Аргентайла – нега для ушей.
Но при всем шарме, Элиас не подозревал ни половины, о чем судачили окружающие при встрече с ним. Он никогда не слушал толпу, а потому не знал, что о нем думают люди на самом деле. В школе буквально каждая девушка мечтала пойти с ним на свидание. Но это еще ничего. Некоторые парни открывали на него охоту – от школьных зубрил до капитанов спортивных команд. Но ничего… Элиас оставался один, закрыв дверь для всех желавших.
Из друзей у него была лишь Энни. Она оставалась с ним до последнего, и то лишь потому, что Элиас сам это ей позволял. Аргентайл был тихоней, скрытным и мнительным, не подпускал людей, да и вообще думал вовсе не о типичных школьных проблемах учащихся. Мысли о вечном вырывали Элиаса из привычного для нас социума.
Как правило, если верить статистике, то именно такие, как Элиас, становятся причиной чего-то невероятного и взрывного, неоднозначного и опасного, дикого и сумасшедшего. Тихони – бомбы социального общества!..
Интервью. Элен де Махара
Элен – «светла, солнечная»; Махара – «войн»
– Здравствуйте.
– Ох, – рассеяно воскликнула женщина, – это вы, привет! – весело начала Элен.
– Руфало, – журналист сделал паузу, – а вы я так понимаю Элен! – Ридель кротко улыбнулся. – Рад знакомству.
– Да-да, Элен де Махара, – глаза женщины сверкали, – мне крайне приятно с вами познакомится. Ваши статьи в интернете завораживают меня. Такой талант освещать щепетильные истории.
– Право, вы меня смущаете Элен, перестаньте, – Ридель подыгрывал женщине, чтобы расположить ее к беседе. – Я лишь делаю свою работу с любовью. Но, – Руфало сразу же решил перейти к главной теме их разговора, – я попросил вас о встрече не мои статьи обсуждать, а, чтобы поговорить о…
– Элиасе Аргентайле! – не дала договорить Элен. – Да-да, я прекрасно это понимаю. Этот засранец стал самой главной темой для обсуждений в обществе. Подруги все мозги мне вынесли расспросами о нем.
– Откуда вы знаете его? Как познакомились? – Ридель был готов завалить Элен вопросами.
– Многих это удивляет, но я была одной из самых близких к нему людей. Познакомились мы в Штутгарте в один из вечеров в той забегаловке, где он работал тогда. Я была зареванной девчонкой, сидевшей в ночном ресторане и горько плакавшей у него в объятиях. Моя свадьба сорвалась, – женщина на удивление довольна оказалась произошедшей трагедии.
– Вы рады сорванной свадьбе? – удивился Ридель.
– Конечно! – не раздумывая ответила женщина. – Тот еще был козел, хорошо, что мы не сыграли свадьбы, – Элен замолчала, – так, о чем это я. Ах, да! Элиас. Аргентайл в тот вечер подошел ко мне и стал успокаивать, приводить в чувства. Кто бы мог подумать, что этот парнишка окажется таким сентиментальным и внимательным к чужим горестям. В тот момент жизни я потеряла много друзей, но нашла абсолютно новых. Элиас был потрясающим парнем: умным, прекрасным, златовласым, чутким и нежным. Для меня он стал лучиком света во мраке нашей жестокой реальности. Так началось наше общение, плавно превратившееся в дружбу.
– О вас не упоминается в светских хрониках, посвященных Элиасу. Как вам – такой обворожительной даме – удалось остаться незамеченной? – Ридель мастерский льстил, но журналист не знал того, что Элен могла распознать лесть. Этому она научилась у Аргентайла.
– Очень просто Руфало, – Элен хитро прищурилась, – близких Элиас скрывал от мира. Такое было правило у Аргентайла. О его бурной личной жизни мир узнал недавно, хотя мы, – акцент был на слово «мы», – самые дорогие ему люди, знали обо всем с самого начала.
– Как по-вашему, Аргентайла можно назвать счастливым человеком?
– Счастья для каждого свое, а уж для Элиаса вообще что-то непонятное, – Элен достала из сумочки портсигар и пока только положила его на стол перед собой. – Когда мы познакомились с Аргентайлом, он казался странным типом. Такие, как он, не бывают одинокими или нелюдимыми, парни с его внешностью пользуются определенным успехом у девушек и чего греха таить – у мужчин. Но Элиас – тихоня; буквально хранитель целомудрия. Однажды он упомянул очень интересное слово на букву «а», что-то с сексуальностью в общем.
– Асексуальность2?
– О, точно! – Элен схватила портсигар и достала одну сигарильо. – Удивлена тому как вы сразу догадались! – воскликнула женщина. – Именно это слово. Позже я решила почитать об этом в интернете. Но дальнейшие события, произошедшие в личной жизни Элиаса дают понять одно – асексуальность это не его. Мой вердикт таков, Аргентайл, до того момента как мы с ним познакомились, никогда не любил. Те потаскушки, что сохли по нему – недостойны Элиаса. Что касается мужиков – озабоченные кабели и только!..
– А вы любили его, Элен? – Руфало ходил по лезвию ножа, задавая подобные вопросы.
– Какой отвратительный вопросик! – женщина поднесла зажигалку к сигарилле и выдохнула дым в сторону Руфало.
– Курить вредно…
– Курить не вредно! – тут же перебила журналиста Элен. – Вредно указывать что делать, а курить – это нормально. Мне не пятнадцать лет, чтобы кто-то отчитывал меня и учил жить.
– Простите… – стараясь исправить ситуацию, извинился Ридель.
– Прощаю, – Элен снова перебила Руфало. – А вот что касается отношений, сложившиеся между мной и Элиасом могу сказать лишь одно – ничего не было. Мы были как брат и сестра друг другу. Он помог мне оклематься после разрыва отношений и расторжения свадьбы, а я помогла ему найти себя в этой жизни.
– И как именно вы помогли ему?
– Я стала тем человеком, одобрившим тот путь, ту любовь, выбранную Элиасом. Частенько людям нужен кто-то, кто скажет им «да». Как бы разрешит им действовать. Я стала тем человеком для Аргентайла.
– Хорошо, тогда ответьте мне на такой вопрос. Вам известно, почему Аргентайл совершил самоубийство?
– Самоубийство?! – женщина подавилась дымом от сигарет. – Руфало, – обратилась она по имени к журналисту, слегка покашливая, – это не было самоубийство, это – убийство! – уверенно заявила Элен.
– И почему вы считаете это убийством? Следствие установило…
– Те, кто занимался этим делом, тупые козлы, – женщина не на шутку разозлилась, – Элиас не самоубийца. У него была семья, друзья, любимое дело и столько незавершенных дел, проектов. Зачем обрывать свою жизнь, если ты стремишься жить? Ради внимания? – Элен потушила сигарильо. – Боже, это глупо. Элиаса спровоцировали, заставили умереть. Я хорошо знаю; в его окружении находились люди, готовые лично застрелить его, так сильно он раздражал их.
– Чем он заслужил такое отношение?
– Зависть портит людей! Многие спать спокойно не могли, завидуя тому, как он всего легко добивается и получает, – женщина сделала паузу, – конечно, это не было легко, но откуда знать это людям. Завидовать и сидеть дома проще.
– Тут вы правы. Но вы сказали, что на него давили. Кто на него оказывал такое влияние?
– На него оказывалось психологическое давление со стороны родителей, из-за чего в последние месяцы – перед смертью – он с ними почти никак не поддерживал связь. Общество, слава, светская жизнь – это все и раздавило парня. Марк всячески ему пытался помочь, но увы…
– Неужели слава, может довести тебя до смерти? Как это понимать вообще? – Ридель не совсем улавливал мысль, которую ему пыталась донести Элен.
– Изначально, весь мир не знал в лицо парня с именем Элиас Вальтер Аргентайл. Его работа покорила общество, они обезумевшие пыталась найти автора, но Аргентайл скрывал свою личность. Потом приперлись эти агенты из издательства и начали давить на него. Видите ли, на них оказывали влияние критики, считавшие, что под псевдонимом Элиас Аргентайл трудится несколько авторов. К тому же, если автор будет сам лично представлять свои работы, это принесет больше выручки и популярности.
– Жадность издательств давняя проблема… – Ридель знал, о чем говорил. – Порой это и впрямь губит…
– Элиаса убили все те, кто дергал парня, пытался им управлять, завидовал ему, старался заработать на нем. Тут самоубийством даже не пахнет, нет, его довели до самоубийства путем всяких психологических манипуляций и принуждений… а может и физических тоже…
– Элен, может быть Элиас упоминал что-то неординарное, странное, что могло вызвать у вас подозрение, настороженность?
– Руфало, вся жизнь Аргентайла сплошная странная история; ее понять на трезвую голову нельзя. Элиас был человеком, но настолько неземным, на столько удивительным. Мне его не хватает, – Элен посмотрела на Риделя своими карими глазами, – нам всем его не хватает, особенно Марку. Смерть Аргентайла – трагедия, и ее допустило все наше общество, его кровь на руках каждого, кто хоть как-то надавил на него, посодействовал его кончине, – женщина убрала портсигар в сумочку.
– И в завершение хочу спросить. Элиас мог спланировать свое убийство? – вопрос Риделю пришел в самый последний момент на ум.
– Бред! – женщина отреагировала резко на такой вопрос. – Элиас никогда бы не пошел на это. Все, кто считает, что он совершил самоубийство – тупые никчемные людишки! – Элен выдохнула. – Мне пора, рада была пообщаться!
Ридель не успел с ней попрощаться. Женщина быстро ушла вон из ресторана. Журналист остался один за столом со своим диктофоном и блокнотом. Полностью погруженный в услышанное об Элиасе В. Аргентайле.
Глава 4. Штутгартские будни
«Жизнь состоит не из времени, а из моментов»,
Агацарский
Элиас Аргентайл прибыл в Штутгарт глубокой ночью. Шел дождь. Все сильнее ощущалась осень, бравшая бразды правления в свои руки. Листья желтели, лужи становились больше и плохо высыхали. Небо хмурилось и все сильнее наполнялось серыми тонами, превращая жизнь людей в черно-белое кино, которое наблюдал каждый в Штутгарте. Осень – логическое завершение пути, а впереди чистый лист белой бумаги.
Аргентайл видел в этом знамение. Сама природа старалась смыть его следы, смыть прошлое, в которое Элиас не желал возвращаться. Молодой человек был беженцем в чужой стране. Прозвучит странно, но именно сейчас Аргентайл чувствовал себя собой, предоставленный на благосклонность судьбы; получил возможность строить свою жизнь осознано.
Что в тот момент он испытывал? Возможно отчаяние. Эмоции переполняли его, захлестывали, не давая спокойно дышать. Элиас чувствовал ответственность, игнорируемую всю жизнь. Самостоятельность меняет человека, формирует в нем активную социальную позицию.
Элиас, наш милый и еще совсем юный Элиас. Его решение сбежать – как запретный плод, сорванный в саду Эдема. Что принесет он ему? Нам знать – пока – не дано…
Вызвав такси на железнодорожную станцию, Аргентайл поехал в свою квартиру. Он смог снять ее через интернет еще находясь в Латвии. Район оказался уютным, но далеко от центра города, что могло доставить неудобство в будущем. Хотя Элиасу было все равно.
Такси подъехало к дому. На улице уже ждал хозяин квартиры. Договор был подписан; ключи переданы Аргентайлу. Молодой человек оказался на пороге своей комнаты, где было сухо и тепло. Этого вполне достаточно, чтобы в ту ночь ощущать себя счастливым человеком.
Помимо самого Элиаса в квартире жило еще два постояльца снимавшие, как и он, комнаты. Его соседями оказались весьма странные люди, по началу сильно смущавшие Аргентайла. К ним нужно было просто привыкнуть. В самой дальней комнате на двери висела табличка «Пошел нахер, мудила!». Там жила девушка-нимфоманка. Первые недели стоны, доносившиеся оттуда, не давали Элиасу спать, а сама девушка то и дело старалась совратить парня. Аргентайл уже через пару дней сбился со счета сколько девушек и парней бывают у его соседки в гостях.
Первая встреча Элиаса и нимфоманки произошла той же ночью, когда парень въехал в свою комнату. Он увидел девушку среднего роста, худенькую, с ярко-красными губами. Все время, что Аргентайл жил там, цвет помады не менялся. Девушка считала это привлекательным и возбуждающим. Ее имя – Хельга Крюгер – не самое романтичное и ей мало подходило. Последние четыре месяца она находилась в академическом отпуске. Ей пришлось взять его из-за своей интрижки с тремя преподавателями кафедры, где она училась. Тот еще скандальчик…
Вторым соседом в этой чудаковатой квартире оказался молодой парень, отчисленный из университета почти год назад, но до сих пор не сообщивший об этом своим родителям. Он увлекался компьютерными играми и старался на этом зарабатывать. За месяц проживание в этой квартире, Элиас видел его лишь раза два. Связано это с тем, что парень не покидал свою комнату, постоянно играя. Еду ему привозили курьеры. Им открывала дверь Хельга. Деньги отсылали парню родители. С улицы Элиас видел, как окно в его комнате было завешано черной непроницаемой тканью.
В ту ночь, когда Аргентайл заселился, он почувствовал неприятный запах, доносившийся со стороны комнаты геймера. Его имя Ори Гиллиан. Парень полностью ушел в виртуальный мир и не хотел из него выходить. Элиас, впервые столкнувшись с ним в квартире, увидел высокого, худого, с сальными волосами парня, от которого разило потом. Ори не мылся больше двух раз в месяц. На улицу выходил исключительно 15 числа каждого месяца, чтобы сделать свои дела в реальном мире. О том, чем он был занят никто не знал. Остальное время он проводил в играх, а периодически отвлекаясь на сон.
Вот в такое место попал Элиас. Парень находился откровенно говоря в шоке. Хотя соседи казались мирными и проблем доставлять не должны. Однако происходящее в квартире для Аргентайла было дикостью. Хозяин квартиры ничего не мог с этим поделать; ему платили хорошие деньги, закрывавшие глаза на происходящее там.
Аргентайл заперся в своей комнате и рухнул на матрас уснув прямо в одежде. Ночь пронеслась незаметно.
Ранним утром Элиас проснулся от того, что кто-то бегал по квартире, но парень решил не узнавать, что происходит, а продолжил спать. Ближе к обеду, когда лучи солнца залили комнату светом, Аргентайл проснулся. Первое что он сделал – приступил наводить порядок в комнате. Днем она не казалось такой уж уютной: голые стены, кровать без постельного, пыль, заляпанные окна, а на полу куски земли.
«Кто умудрился так загадить комнату?» – подумал Аргентайл.
Элиас насобирал целый мешок мусора. После приступил к самому сложному и опасному, как ему казалось – помывка окон и пола. Для этого ему пришлось выйти из комнаты, а заодно захватить мусор и вынести его в бак, находившийся на улице. В квартире стояла тишина. Ори скорее всего спал, а Хельга с утра куда-то ушла.
Уборка закончилась ближе к вечеру. Аргентайл смог сесть и спокойно перевести дух. Чувство голода одолевало его, но сил куда-то идти у него не осталось. Элиас принял решение поголодать.
Усталость забрала все мысли. Элиас ощущал себя абсолютно отреченным от этого мира. Что становится с человеком, после длительного пребывания в таком состоянии? Я думаю, он начинает мыслить свободно, словно его мозг полностью был перезагружен. Теперь Элиас перестал ощущать и голод, и усталость – он находился в «фазе3». Аргентайл открыл свой ноутбук и начал перечитывать все свои записи, сделанные еще во времена студенчества и его активного участия в литературных кружках.
Что-то подвергалось удалению; что-то молодой парень помечал как «для дальнейшего использования»; но самое главное, что произошло в тот вечер, он создал новый документ и приступил к написанию чего-то несвязанного и неопределенного. Элиас пока не представлял, о чем он пишет, с какой целью, на какую тему – он лишь писал о том, что казалось ему знакомым, словно это было в его голове. Черновое название, данное документу – «Дневник».
Заснув за ноутбуком, Элиас проснулся лишь под утро. Шея болела, парень не чувствовал себя отдохнувшим, день начинался тяжело. Утром в квартире тишина сводила с ума. Будильник заиграл на телефоне, оповещая Элиаса что уже восемь утра. Аргентайл отключил его, убрал ноутбук и собрался идти в душ.
В планах на сегодня у него поиски работы. Денег у него не так много; бездельничать было нельзя. Живот сильно болел, голова кружилась, прохладный душ не помогал.
Собрался Аргентайл очень быстро. Голод подгонял его лучше плетки. На улице стояла прохладная погода; воздух трезвил; ветер обдувал влажные волосы. Золотые локоны купались в лучах утреннего солнца. Недалеко от своего дома он нашел ресторан с бессмысленным – на первый взгляд – названием MMA (Morgen; Mittagessen; Abendessen).
Этот случайно обнаруженное заведение кардинально изменит жизнь Элиаса, будьте к этому готовы.
– Доброе утро, – войдя в ресторан, сказал Элиас работавшему персоналу. Он тут же нашел свободный столик в дальнем углу зала (в то утро было мало посетителей, зал пустовал).
Внутри ресторан выглядел достаточно уютно, но больше напоминал обычную столовую с красивым интерьером. Скромная обстановка, тихая музыка, одним словом – безмятежность. Скорее всего играл джаз из 70-х или 80-х годов, плавно сменявшийся современными композициями. Стены заведения украшены картинами и цветами, а на окнах висели занавески с бахромой и кружевом. Это было нелепо. Но зато Элиас сразу понял, что тут правит женщина. Видимо у нее были проблемы со вкусом и стилем.
– Доброе утро; наше меню; я к вам подойду как будете готовы сделать заказ, – мило пропела официантка. Элиас ей приглянулся, как и прочим людям, находившимся в помещении.
Элиас пристально стал изучать меню, одновременно посматривая на работников ресторана. Они все казались милыми и улыбчивыми. Видимо работа их устраивала и была в удовольствие. Тут взгляд Аргентайла упал на творожную запеканку и рисовую кашу. Эти блюда он просто обожал.
Не успел Элиас определится с выбором; официантка ждала уже около его столика держа в руках блокнот и ручку:
– Определились? – спросила девушка.
– Да, – уверенно ответил Элиас предвкушая завтрак, – запеканка и рисовая каша с чаем без молока и сахара, желательно с лимоном.
– Хорошо, ожидайте, – официантка побежала на кухню передавать заказ.
Тем временем Элиас поймал себя на мысли, что ему невероятно комфортно в Штутгарте. Его одолевало чувство словно он всю жизнь прожил в этом районе и всех местных жителей знал.
Рассматривая стену с почетными грамотами ресторана, он увидел объявление. Молодой человек встал и подошел к нему, чтобы прочитать.
– Девушки, – обратился Элиас к официанткам, – а вам еще требуется официант? – громко через весь зал спросил Аргентайл. Ему повезло, что в заведении было почти пусто и говорить можно громко, особо никому не мешая и не привлекая внимания.
– Да, – робко ответила одна из девушек, – но вам нужно поговорить с нашей начальницей. Она должна скоро подъехать. Можете ее подождать.
– Как здорово! – удача улыбалась Элиасу. – Я подожду, – Аргентайл вернулся за свой столик.
В этот момент его завтрак был готов, и официантка уже несла его Элиасу.
– Ваш завтрак. Запеканка творожная, рисовая каша и чай с лимоном, – перечислила девушка, – если что-то понадобится, дайте знать. Приятного аппетита! – Элиас кивнул в сторону девушки, таким образом поблагодарив ее.
Еда поглощалась Аргентайлом с безумной скоростью, как это бывает, когда долго не ешь. А он был без еды больше двое суток. Но даже при таком темпе поедания своего завтрака он понимал насколько вкусно тут готовят. Дело даже не в голоде тут. Еда очаровательно пахла, а на вкус лучше всего, что он ел дома или в гостях.
Через несколько минут в ресторан зашла женщина, достаточно строгой и утонченной внешности. Казалось она была из другого мира, и забрела сюда случайно. Величественно она проследовала к барной стойки. Там она начала шептаться с официанткой, обслуживающей Элиаса. Далее Аргентайл увидел женщину около себя.
– Здравствуйте, – женщина сказала это хладнокровно. По коже у Аргентайла пробежали мурашки. – Мне сказали, вы интересовались работой официанта?
– Да, здравствуйте, – пережевывая еду ответил Элиас, – прошу прощения, я доем, а то с набитым ртом неудобно разговаривать.
– Конечно, – теперь голос женщины прозвучал мягко, – как вам наша кухня?
– Божественно, – вырвалось у Аргентайла, – вкуснее ничего не ел в своей жизни, – и он не соврал. Элиас посмотрел на хозяйку заведения. Внешне не больше тридцати лет, строго одетая. Ее черные локоны спускались ниже плеч и лежали на ее груди, а зеленые глаза лишь изредка поглядывали на Элиаса. Все остальное время она смотрела как бы сквозь него. Это пугало.
– Тогда я жду вас в своем кабинете, – она развернулась и пошла по залу в сторону коридора, – девочки покажут дорогу, – женщина ушла, а Элиас остался доедать свой завтрак.
Время подходило к десяти, посетителей становилось все больше и больше. Теперь уже музыку почти не было слышно, ее заглушали разговоры людей; официантки начали активно бегать по залу разнося заказы, а у барной стойки появились завсегдатаи, любившие выпить с утра пораньше.
Доев свой завтрак, Элиас расплатился за него и прошел в сторону коридора, а дальше ему помогла дойти прямиком до кабинета одна из официанток. Аргентайл осторожно постучал в дверь и вошел.
– А я вас уже заждалась! Решила, что передумали… – сказала женщина, заполняя какие-то бумаги. – Проходите, присаживайтесь.
– Спасибо.
– И так, – женщина отвлеклась от дел. Она смотрела пристально на Элиаса. – Мое имя Карэн Брайнович. Вас как звать?
– Элиас Вальтер Аргентайл. Но моим вторым именем меня никто не зовет, – парень был немного смущен. Не удивительно, это его первое собеседование на работу. – Прошу прощения, Брайнович – вы случайно не из России приехали?
– Мои дед и бабушка родом оттуда, но в девяностых они перебрались сюда, мои родители вместе с ними. Пару лет назад открыла этот ресторан, устала от немецкой кухни. Я считаю, что немцы не умеют готовить, питаются хуже бедняков в России. Поэтому у меня весь персонал либо из России, либо из ближайших русскоговорящих стран. А вы собственно откуда Элиас?
– Я приехал сюда буквально два дня назад. Родом я из Латвии, но я сбежал оттуда, чтобы строить свою жизнь здесь, в Германии.
– В России есть родственники? – поинтересовалась женщина.
– У меня много родни в России, а также в Польше. Я поэтому и удивился, когда услышал вашу фамилию. Показалось знакомой, – Карэн этот ответ удовлетворил.
– Значит вы ищете работу? – тут женщина перешла к делу.
– Да. И мне она очень нужна. Денег у меня не так много сейчас. Живу в пяти минутах от вашего… – Элиас замялся, – ресторанчика. Я готов стараться, учиться и работать, – Аргентайл словно оправдывался перед Карэн за проступок.
– Это удобно, – заметила Карэн, – что вы живете рядом. Мне бы хотелось иметь работника, который смог бы открывать ресторан по утрам. К тому же вы еще и латыш, а к ним я питаю слабость, – ее щеки впервые порозовели, но через мгновение вновь стали белыми и холодными.
– Мне повезет, если вы возьмете меня на работу. Я не боюсь трудностей, я… я…
– Ну хватит! – остановила Элиаса Карэн. – Я вас поняла. Вы подходите мне, но есть ряд условий. Во-первых, открывать заведение вам надо быть в пол шестого утра, без опозданий. Это важно, чтобы мои сотрудники не ждали вас на улице и успели подготовить свое рабочее место. Во-вторых, больничные не просить. Ресторан не такой больше, у меня не так много денег, чтобы держать в своем штате лишних официантов. В-третьих, рабочий день у вас будет до шести вечера. В дни праздников сверхурочные будут оплачиваться. Плюс чаевые – приятный бонус. В-четвертых, выходные сможете получить после того, как пройдет испытательный срок – один месяц. Если вас устраивает такой жесткий график, вы готовы работать, учиться и стать частью нашего милого ресторана, то вот договор и добро пожаловать!
– Условия у вас жесткие, – испугался Элиас, но взял себя в руки. Он понимал; ему нужна эта работа, но боялся того, что не справится с ней. – Я согласен. Какие документы вам нужно предоставить?
– Перечень документов на этом листе, чего нет с собой можете донести в течение дня или завтра, – Элиас взял бумагу, а также договор, врученный ему Карэн, – вопросы?
– Я смогу сейчас вам принести все документы.
– Тогда завтра выходите на работу, а сегодня после обеда можете подойти, девочки покажут здесь все, расскажут о ресторане. Думаю, вам будет несложно влиться в коллектив, девушкам вы уже понравились, – Элиас раскраснелся.
– Огромное спасибо за доверие! Я вас не подведу!
– Идите уже, – засмеялась впервые за все время Карэн. Элиас вышел из кабинета и пошел домой.
Его переполняли чувства, он бежал в свою съемную комнату с такой скоростью, что казалось, будто за ним гонятся гончие. Его волосы перепутались, футболка слегка задралась под курткой, а на лбу выступили капельки пота.
В своей комнате он достал чемодан и собрал все необходимые документы, требуемые на его новой работе. Долго не раздумывая, Элиас пошел обратно в ресторан. Теперь он уже не бежал, а скорее плыл от счастья. Все выходило складно.
Оказавшись в ресторане, он услышал знакомую композицию, игравшую в колонках. Песня называлась — Anyone who knows what love is4 – в исполнении Irma Thomas. Аргентайл был похож на ребенка, устроившегося на свою первую работу, для заработка своих первых денег. Он чувствовал себя самостоятельным, свободным, взрослым и уверенным. Энергия переполняла парня.
Документы были приняты Карэн. Договор подписан Элиасом. Остаток дня Аргентайл провел в ресторане изучая свое рабочее место. Запоминал номера столиков, меню, знакомился с персоналом, наблюдал за тем как они работают. Присматривался ко всем мелочам, волнующим его.
Ближе к вечеру девушки предложили ему принять свой первый заказ. Элиас не раздумывая согласился. Он был по-настоящему счастлив работе официанта. Карэн наблюдала за ним из коридора. Ей он казался странным, но она не могла отрицать того, что Аргентайл идеально вписался в ее ресторан.
Тот вечер можно назвать особенным. В Штутгарте сел самолет. Его пассажиром был Марк Циммерман. В тот день Элиас Аргентайл смог найти работу. Все это было предзнаменованием – пазлом в большой игре. Механизм дьявольской машины оказался запущенным; время ожило, заставляя стрелки часов идти вперед.
Интервью. Карэн Брайнович
Карэн – «щедрый, великодушный»; Брайнович – «высокий, благородный»
– Добрый вечер Карэн, – обратился журналист к женщине, сидевшей за столиком.
– Здравствуйте, Руфало, – тихим, сиплым голосом ответила женщина.
– Вы, наверное, догадываетесь зачем я договорился с вами о встрече?
– Безусловно, – ухмыльнулась женщина, – я иногда читаю новости, – Карэн была хладнокровна, не позволяла себе лишних эмоций.
– Давно вы знакомы с Элиасом Аргентайлом? – Ридель перешел сразу к делу.
– Пару месяцев, – ответила женщина, – работал у меня в ресторане, пока не уехал.
– Вы так говорите… неужели вы его ненавидите? – журналиста смущал тон его собеседницы.
– Ридель, вы это не всерьез ведь? – удивилась Карэн такому вопросу. – Мне понравился Элиас в первую встречу. Хороший работник, добрый и отзывчивый человек, клиенты его любили, персонал им восхищался. Нет! Я не ненавижу его. У меня сложная жизнь, поэтому я могу казаться грубой и хладнокровной женщиной.
– Простите, я вас не так понял. Мне неловко, очень жаль, правда! – начал оправдываться Ридель.
– Хватит! – скомандовала Карэн. – Все хорошо. Ни к чему эти оправдания… Может лучше продолжим наш разговор?
– Да-да, вы правы, – затараторил Ридель. – Расскажите мне про Элиаса, что на ваш взгляд кажется важным.
– Элиас, Элиас, Элиас… Его имя превратилось в мантру в новостях. Какая ирония судьбы не правда ли? Я знала его не слишком долго, но застала то время, когда он был обычным пареньком, приехавшим из другой страны. Он нуждался в деньгах и работе; ему нужна была уверенность в завтрашнем дне. И я дала ему это…, даже больше.
– Устроили к себе на работу, – уточнил больше для себя нежели чем для интервью в целом Ридель.
– У Аргентайла была особая черта, про которую я не упоминала в полиции на допросах, – эти слова привлекли журналиста. Он ожидал услышать сенсацию. – Элиас всегда казался добрым человеком, но в нем было губительное качество для современного человека, про которое все забывают в этой истории – самопожертвование. Одержимость идеей сделать всех людей счастливыми и не важно, чем нужно придется пожертвовать ради этого; Аргентайл был готов на все. Это проявлялось в нем еще в те дни, когда он работал у меня в ресторане. Временами у него не было за спиной ни гроша, но Элиас отдавал последнее и не задумывался о себе.
Он отдал приличную сумму денег своей соседке по квартире, страдающей от нимфомании, для прохождения курс лечения; помог Ори – это его сосед, страдающий от игромании. В декабре он подкармливал бездомных, покупая еду на свои деньги в магазине и раздавал ее нуждающимся.
Я знала, что есть неравнодушные люди, но Аргентайл все делал с фанатизмом. Это наносило существенный вред ему и не шло на пользу.
– Вы считаете, что всему виной – самопожертвование? – такое умозаключение Риделя удивляло Карэн. Женщина решила пояснить свою точку зрения.
– В современном мире если ты не эгоист, то тебя непременно растопчут. Эту истину я уяснила еще, будучи молодой наивной девчонкой. Эгоизм спасает нас от потери всего, чего мы добились и заработали упорным трудом. Двадцать первый век – век жестокий; люди как Аргентайл редко выживают, если не меняют свой подход к жизни, приоритеты и ценности.
– Всем людям, с которыми мне довелось беседовать ранее, я задавал вопрос: «Совершал ли Аргентайл самоубийство?»
– Ответы разнообразные получаете? Или они все похожи? – Карэн попыталась пошутить, но вышло у нее это плохо.
– Это не тот вопрос, где я прошу людей ответить «да» или «нет». Мне интересна точка зрения каждого человека, касаемо Аргентайла. Поэтому я ищу тех, кто готов ею со мной поделится.
– За то время, что я не видела Элиаса, он изменился. Но Аргентайл точно не накладывал на себя руки. Он был неравнодушным человеком, а такие ценят жизнь. Тут скорее другое… – женщина призадумалась.
– Что за другое? – напряженно спросил Ридель.
– Я имею в виду, что его скорее всего убили люди, – журналист мало удивился. – Люди погубили Элиаса своими проблемами, он взвалил на себя огромную ношу, но не рассчитал собственных сил, что привело к последствиям.
– То есть вы хотите сказать, что влияние людей привело к его смерти? Но это все равно самоубийство.
– Для меня это не самоубийство. Проблемы людей заставили его уйти из жизни… Вам не понять… – мало кому доводилось разобраться в логике Карэн, но ее не волновал этот факт.
– Я никогда не думал о том, что самопожертвование, меценатство и добродетель способны погубить человека, подтолкнув его к смерти.
– Теперь у вас есть время подумать над этим Ридель, – сказала женщина, начиная собираться, – а сейчас мне пора бежать. Знаете, бизнес сам собой не будет развиваться и приносить мне деньги, если я буду часами сидеть и вести светские беседы.
– Спасибо за то, что нашли для меня время Карэн, – вставая из-за стола, сказал Ридель.
– Вам спасибо, было приятно познакомиться!
Глава 5. Жизненное счастье
«Когда приходит любовь, неведомые возможности твоей судьбы просыпаются, цветут и взрастают. Возможности – это тайная сердцевина времени и творчества».
«Anam Cara», John O'Donohue
6 октября. В Штутгарте, как в общем-то и по всей Германии, проходил особый для их культуры праздник – «Erntedankfest5». Ярмарки, концерты, раздача овощей и фруктов, благодарения природы за ее дары – всем этим был наполнен город на протяжении нескольких дней.
Это событие не обошло ресторан, где работал Элиас Аргентайл. С самого открытия все сотрудники во главе с Карэн суетились и украшали зал и крыльцо. На улице стояли стога из пшеницы, связанные красной, белой и желтой лентами. Над входом висели специально прибитые серп и подкова, давно пылившиеся в кладовой ресторана.
Внутри помещения на подоконниках разложены яблоки и помидоры, гроздья винограда и лимоны, оранжевые тыквы и морковь, головки лука и чеснока, картофель и много чего еще. Для аромата, Карэн за неделю до праздника приобрела мешочки с сушеными травами. Там были такие смеси как: куркума и имбирь, корень плая и шалфей, лаванда и пачули, ромашка и лемонграсс, каффир-лайм и камфора, имбирь и корица и еще целый список трав и корений.
На каждом столике стояли ароматические свечи и небольшие букетики из полевых цветов (в основном ромашку, ведь ее было легко раздобыть). Барную стойку решили украсить подсолнухами и початками кукурузы, в вазочку поставлен небольшой букетик из колосьев пшеницы. В честь праздника Карэн разрешила вынести держатель для винных бутылок из красного дерева, хранившиеся у нее в кабинете.
Только одну неделю, начиная с шестого октября, можно было приобрести в ресторане бутылку вина от местных виноделов, сотрудничающие с Карэн уже несколько лет. Из-за праздника меню подверглось изменению. Появились такие блюда как: отварная кукуруза в початках, яблочный штрудель (его не было в меню, потому что Карэн терпеть не могла яблоки); запеченная тыква, свежеиспеченный хлеб (весь остальной год, кроме праздника урожая, ресторан покупал мучные изделия у местных хлебопекарен); свежевыжатые соки из овощей и фруктов (в обычном меню продавались морсы); глинтвейн и лодочки из кабачков с мясом индейки; отварные куриные яйца; салат из свеклы с мясом и другие блюда. Перечислять все изменения нет смысла – это жестоко, особенно если в данный момент времени вы голодны и читаете эту книгу.
Всех девушек Карэн обязала надеть венки из цветов на голову и заплести косы, а не ходить с убогими хвостиками. Если волосы были короткими, она умудрилась достать им парики (удивительная женщина). Костюмы она подобрала соответствующие празднику: молодые люди надели белые свободные рубашки и джинсовые комбинезоны (другие Карэн просто не успела раздобыть); девушки надели яркие сарафаны, украшенные желтыми кленовыми листьями. Для Брайнович было крайне важно, чтобы ее сотрудники и посетители окунулись в атмосферу праздника. Женщина считала это полезным.
Элиас был поражен масштабностью подготовки к празднику урожая. В Латвии он никогда не посещал ярмарок, считая их скучным пережитком прошлого. Но сейчас дух захватывало. Аргентайл чувствовал себя частью чего-то особенного, важного, но главное – он ощущал себя своим тут. Стоило приобщиться к культурным традициям Германии, и вот Элиас уже не сомневался в правильности своего побега из Латвии.
Начиная с одиннадцати часов утра по улицам шли шествия, даже тут на окраинах Штутгарта. Играл оркестр, ездили тракторы с телегами, на которых сидели дети и молодые девушки. За ним шла молодежь, одетая в национальные костюмы. Двое мужчин несли корзину с урожаем. Весь город в будний день выходил на улицы и праздновал.
– У нас так день города не отмечают, – подметил Элиас, проходя мимо Марго, – а тут люди радуются урожаю как сотни лет назад.
– В этом году особенно фанатично, – для Марго это был не первый праздник урожая, – в том году мы не наряжались, в этом же Карэн прям превзошла себя.
– Уж точно… – подметила другая официантка Ирма, услышавшая разговор Элиаса и Марго.
Но если все работники думали, что приготовления на этом закончились, то они ошибались. К трем часам дня Карэн завалилась – по-другому больше это никак не назвать – с пакетами, наполненными подсвечниками-фонарями. У всех людей свои фетиши: главным фетишем Брайнович оказались и подсвечники, которые она порывалась купить уже как полгода, но все не подворачивалось случая.
Официанты с трудом успевали обслуживать клиентов, а в свободное время развешивали подсвечники-фонари по всему ресторану. Карэн ликовала. Несмотря на подобную фанатичность, праздник урожая сделал ресторан уютнее. Мешочки с травами наполняли помещение дивными запахами и успокаивали нервную систему; подсвечники делали зал уютным и романтичным, а овощи, фрукты – в общем урожай – завершали композицию.
Все посетители были сегодня по-особенному счастливы и преисполнены хорошим настроением. Некоторые туристы фотографировались с персоналом другие на входе у крыльца около стогов сена. Коренных немцев было меньше. Они участвовали в ярмарках, иногда заходя перекусить.
Из-за праздника, весь персонал сегодня работал до закрытия. Нагрузка оказалась большой, дел невпроворот. Официанты иногда даже помогали на кухне, пока кто-то из поваров отлучался в туалет. Даже пачка сигарет у Ирмы сегодня осталась нетронутой. Карэн осуждала пристрастия к курению своих сотрудников, но ничего с этим поделать не могла.
– Еще один штрудель с яблоком, – запыхавшись, закричал Элиас врываясь на кухню, – сколько сегодня работы, – это был первый день, когда парень устал по-настоящему.
– Они едят как не в себя, – возмутился кто-то из поваров, но Аргентайл не понял кто именно из-за шума.
– У кого-нибудь есть лейкопластырь? – стиснув зубы от боли, спросила Катрина, заходя на кухню прихрамывая. – Иначе я не доработаю…
– Где-то был, сейчас поищу, – тут же на помощь пришел Джакоб (один из поваров).
Пока Катрина заклеивала ногу; Элиас ждал овощи на пару и морковный сок (это уже другой заказ, помимо штруделя); Ирма бегала, разнося хлеб, сахарные булки и чай; повара готовили, лишь стук ножей и хлопанье дверцами духовок раздавались на кухне; Карэн как одержимая проверяла подсвечники, чтобы вовремя заменить сгоревшие свечи; ресторан был переполнен жизнью, суетой и мозолями из-за неудобной обуви, надетую всеми по приказу Карэн.
– Катрина! – завопила Карэн. – Перестань хромать! Выпрямись, кому говорю! – подобные замечания сегодня начальница делала почти всем, даже поварам доставалось, если она вдруг видела, как кто-то из них пытался выйти на улицу покурить. – Оставлю без премии, а черный вход запру на ключ! – бесилась Брайнович.
– Сегодня у кого-то будет нервный срыв, – от усталости сотрудники начали уже подшучивать над своей начальницей.
Элиас замечал, как в одном месте существует два параллельных мира. Ресторан разделился на два лагеря: первые не замечали времени, не торопились и наслаждались жизнью, другие, не могли догнать это время, опаздывали и были утомлены жизнью. Посетителей Элиас называл первыми, работников – другими. Суета находилась в балансе с размеренностью. Это невозможно было заметить, но Аргентайл находил время, чтобы примечать неуловимое. Другие не обращали на это внимания, не могли увидеть очевидного без подсказки.
Час за часом и наконец наступил долгожданный вечер, означавший для работников одно – скоро они могут пойти домой, принять душ и отдохнуть.
