Общество потребления

Оглавление

Жан Бодрийяр. Общество потребления

Часть первая. Торжество предметных форм

Изобилие

Изобилие и коллекция

Дрогстор [2]

Парли-2

Чудотворный статус потребления

Миф о Карго

Головокружительное потребление катастрофы

Баланс изобилия

Коллективные расходы и перераспределение

Вредоносность

Подсчет роста, или Мистика ВНП4

Расточительство

Часть вторая. Теория потребления

Общественная логика потребления

Эгалитарная идеология благосостояния

Индустриальная система и бедность

Новые сегрегации

Классовый институт

Аспект спасения

Дифференциация и общество роста

Палеолит, или Первое общество изобилия

К теории потребления

Анализ homo economicus

Движение объектов – движение потребностей

Отказ от наслаждения

Структурный анализ?

Le Fun-System[33], или Принуждение к наслаждению

Потребление как возникновение новых производительных сил и контроль над ними

Функция индивида по обслуживанию производства

Потребляющее Эго

Персонализация, или Наименьшее маргинальное различие (НМР)

То be or not to be myself[36]

Индустриальное производство различий

Метапотребление

Различие или соответствие?

Кодекс и Революция

Структурные модели

Мужская и женская модели

Часть третья. СМИ, секс и досуг

Массово-информационная культура

Нео- или обновление анахронизма

Культурная переподготовка

Tirlipot 29и компьютер, или Наименьшая общая культура (НОК)

Наименьшие общие кратные (НОК)

Китч

Гаджет и игровое поведение

Поп-арт: искусство общества потребления?

Организация посланий

Медиум – это послание

Рекламный медиум

Псевдособытие и неореальность

По ту сторону истинного и ложного

Тело – самый прекрасный объект потребления

Тайные ключи вашего тела

Функциональная красота

Функциональный эротизм

Принцип удовольствия и производительная сила

Современная идеология тела

Является ли тело женским?

Медицинский культ: «форма»

Навязчивость худощавости: «линия»

Секс. Обмен. Стандарт

Символы и фантазмы в рекламе

Сексуализованная кукла

Драма досуга, или невозможность убить свое время

Мистика заботы

Социальный и материнский трансферты

Пафос улыбки

Playtime[88], или Пародия услуг

Реклама и идеология дара

Витрина

Терапевтическое общество

Двусмысленность и терроризм заботы

Социометрическое соответствие

Испытание и одобрение (Werbung und Bewdärung)

Культ искренности и функциональная терпимость

Аномия в обществе изобилия

Насилие

Субкультура ненасилия

Усталость

Заключение. О современном отчуждении, или Конец сделки с дьяволом

Студент из Праги

Конец трансцендентного

От одного призрака к другому

Потребление потребления

Библиография

Примечания

Отрывок из книги

Существует сегодня вокруг нас своего рода фантастическая очевидность потребления и изобилия, основанная на умножении богатств, услуг, материальных благ и составляющая род глубокой мутации в экологии человеческого рода. Собственно говоря, люди в обществе изобилия окружены не столько, как это было во все времена, другими людьми, сколько объектами потребления. Их повседневное общение состоит не в общении с себе подобными, а в получении, в соответствии с растущей статистической кривой, благ и посланий и в манипуляции с ними, начиная с очень сложного домашнего хозяйства и десятков его технических рабов вплоть до «городского оборудования» и всей материальной машинерии коммуникаций и профессиональных служб, вплоть до постоянного зрелища прославления объекта в рекламе и в сотнях повседневных посланий, исходящих от СМИ, заполненных бессмысленным кишением неопределенно навязчивых гаджетов и символическими психодрамами, которые предлагают ночные темы, преследующие нас даже в наших мечтаниях. Понятия «окружения», «среды» имеют, вероятно, такую популярность только с тех пор, как мы живем, по существу, не столько в близости к другим людям, не в присутствии их самих и их размышлений, сколько под немым взглядом послушных и заставляющих галлюцинировать предметов, которые повторяют нам все время одну и ту же речь о нашем ошеломляющем могуществе, потенциальном изобилии, о нашем отсутствии друг для друга. Как ребенок становится волком в результате жизни вместе с хищниками, так и мы сами постепенно становимся функциональными. Мы переживаем время вещей: я хочу сказать, что мы живем в их ритме и в соответствии с их непрерывной последовательностью. Сегодня мы видим, как они рождаются, совершенствуются и умирают, тогда как во всех предшествующих цивилизациях именно вещи, инструменты или долговечные Монументы жили дольше, чем поколения людей.

Вещи не составляют ни флоры, ни фауны. Однако они создают явное впечатление размножающейся растительности или джунглей, где новый дикий человек современности с трудом отыскивает вновь проявления цивилизации. Эти фауна и флора созданы человеком и появляются, чтобы окружить его и проникнуть в него, как в дурных научно-фантастических романах; нужно попытаться скорее описать, какими мы их видим, и переживаем, никогда не забывая, что при всей их пышности и изобилии они являются продуктом человеческой деятельности и что они подчинены не естественным экологическим законам, а закону меновой стоимости.

.....

В связи со сказанным мы можем определить и место потребления: это повседневная жизнь. Последняя не является просто суммой повседневных фактов и действий, проявлением банальности и повторения; она есть система интерпретации. Повседневность – разлагает тотальный праксис на сферу трансцендентную, автономную и абстрактную (политика, социум, культура) и на сферу имманентную, замкнутую и абстрактную, область «частной жизни». Труд, досуг, семья, отношения – индивид, пользуясь инволютивным методом, реорганизует всё это по ту сторону мира и истории в связную систему, основанную на замкнутости частного, на формальной свободе индивида, на успокоительном присвоении среды и на незнании. Повседневность является с объективной точки зрения тотальности бедной и остаточной, но в другом смысле она является торжествующей и эйфорической в ее стремлении к тотальной автономизации и переинтерпретации мира «для внутреннего потребления». Именно здесь находится внутренняя, органическая связь между частной сферой повседневности и массовыми коммуникациями.

Повседневность как Verborgenheit[3] была бы невыносима без подобия мира, без видимости участия в мире. Ей нужно питаться образами и умноженными знаками этого трансцендентного мира. Душевный покой в сфере повседневности имеет, как мы видели, потребность в головокружении от действительности и истории. Он сохраняется при постоянном потреблении насилия. Это навязчивость повседневности. Она любит лакомиться событиями и силой, лишь бы эта сила служила ей, находясь взаперти. Карикатурно, что телезритель расслабляется перед картинами войны во Вьетнаме. Телевизионный образ как перевернутое окно выходит сначала на комнату, и в этой комнате жестокая внешность мира становится интимной и порочной теплотой.

.....