К критике политической экономии знака

Оглавление

Жан Бодрийяр. К критике политической экономии знака

Бодрийяр и симулякры

Функция – знак и классовая логика[1]

I. Социальная функция предмета-знака

Эмпиристическая гипотеза: потребности и потребительная стоимость

Символический обмен: кула и потлач

Демонстративное потребление

Функциональный симулякр

II. Социологические подходы

Чэпин: шкала living-room

Синтаксический анализ и риторика среды

Стратегический анализ практики предметов

Специфичен ли дискурс предметов?

Формальный код и социальная практика

III. Дифференциальная практика предметов

Социальная мобильность и инертность

Домашний порядок и общественный вердикт

Двусмысленная риторика: преуспевание и смирение

Стилистические модальности

Тактика горшка и кашпо

«Вкус» к старине

Блестящее и лакированное

Моральный фантазм домашнего хозяйства

Привилегия «естественного»

Формальное новшество и социальное различение

Прилив и отлив различительных знаков

Роскошь эфемерного

IV. Логика сегрегации

Предметная практика и практика ритуальная: TV-предмет

Демократическое алиби: универсум потребления

«А» и «не-А»

Мораль рабов

Идеологический генезис потребностей[36]

I. Потребление как логика значений

Логический статус предметов

О символической меновой стоимости

От символического обмена к стоимости/знаку

Логика значений

Порядок знаков и социальный порядок

Имя нарицательное, имя собственное и мета

II. Потребление как структура обмена. И дифференциации

О недействительности понятия предмета. И потребности

Потребность и мана

Тавтология власти

Интердисциплинарный неогуманизм или. Психосоциоэкономика

Логика обмена знаков: производство различий

Веблен и статусное различие

Досуг

Закон отличительной ценности и его парадокс

Мода

III. Система потребностей и потребления как система производительных сил

Миф первичных потребностей

Возникновение потребительности. потребность/производительная сила

Направленная десублимация

Обобщенный обмен/знак и сумерки «стомостей»

Фетишизм и идеология: семиологическая редукция[61]

Жест и подпись. Семиургия современного искусства

Аукцион произведения искусства. Обмен/знак и сумптуарная[81]стоимость

I. Другой аспект политической экономии

II. Отличие от экономического обмена

Преобразование стоимости

Социальное отношение

III. Экономическая власть и господство

IV. Символическая стоимость и эстетическая функция

V. Заключение

К общей теории

I

II

III

Общая политическая экономия ⁄ символический обмен

По ту сторону от потребительной. Стоимости

Маркс и Робинзон

К критике политической экономии знака

I. Магическое мышление идеологии

II. Метафизика знака

III. Мираж референта

VI. Денотация и коннотация

V. По ту сторону знака: символическое

Реквием по медиа

Интроит

Энценсбергер: «социалистическая» стратегия

Слово без ответа

Подрывная стратегия и «символическая акция»

Теоретическая модель коммуникации

Кибернетическая иллюзия

Дизайн и среда, или эскалация политической экономии

Операция знака

Кризис функционализма

Среда и кибернетика: конечная стадия политической экономии

Об осуществлении желания в меновой стоимости

Отрывок из книги

Творчество некоторых мыслителей часто ассоциируется с каким-нибудь сюжетом или концептом, который становится в таком случае привычной визитной карточкой или фирменным лейблом, этикеткой или даже торговой маркой. Конечно, не Бодрийяр придумал симулякры – ни в смысле создания, ни в смысле описания, не он первый дал им такое название, не он один пользуется этим термином. Но именно с именем Бодрийяра симулякры теперь неразрывно связаны, поскольку ему удалось не только подробнейшим образом разработать соответствующую теоретическую конструкцию, но, кроме того, наглядно, ясно – и, главное, – понятно показать, как все это действует.

Состоящие из небольших, мозаично смонтированных фрагментов, книги Бодрийяра примыкают друг к другу и вырастают друг из друга, складываясь в причудливый голографический узор. При этом они постоянно остаются открытыми для взаимодействия – продолжания и состязания – с книгами Делеза, Батая, Лиотара, Деррида, Бланшо, Кристевой, Мосса, Леви-Стросса, Лакана, Маклюэна, Маркузе, Бурдье… С двуглавым монстром политэкономии (привет Марксу) сращивается семантически-синтаксический (привет де Соссюру) анализ бессознательного (привет Фрейду), открывая возможность для критического и революционного переосмысления отдельности и отдаленности любых инстанций. Переходы от кибернетических моделей к информационным потокам, от биологических метафор к образам идеологии, от концепций языка к маркетинговым исследованиям, от синкретизма мифологий к валоризации неценного искусством, от циркуляции даров к отсрочке смерти, от метафизики кодов к ускользающему эротизму поверхности, и т. д., и т. п. – такие переходы от чего угодно к чему угодно восстанавливают бесконечные хитросплетения и ризоматическое устройство символического пространства, демонстрируя заодно широкие возможности симуляции. Эволюция и трансформация порождения и превращения символов – от подделки через производство к симуляции, а затем и к фрактальной стадии ценности – ставится Бодрийяром в соответствие модификациям общественного организма, но отображает некоторым образом и восприятие его собственных текстов. Начав с любой книги, с любого сюжета или концепта, мы неизбежно вынуждены сдвигаться ко всем другим, пока не обойдем все размеченное поле и не выйдем – если выйдем – за его пределы.

.....

Известно, что в этих подвижных социальных слоях главной проблемой является рассогласование между предполагаемой мобильностью (стремлениями) и реальной мобильностью (объективными шансами социального продвижения). Известно также, что эти стремления не являются свободными, что они зависят от социальной наследственности и от уже достигнутого положения[16]. Ниже определенного порога мобильности они вообще исчезают – в абсолютном смирении. В общем, они относительно нереалистичны: мы надеемся на большее, чем объективно в состоянии достичь, и, в то же самое время, они относительно реалистичны: мы не даем разыграться нашему излишне честолюбивому воображению (за исключением патологических случаев). Эта сложная психологическая картина сама опирается на неявную интерпретацию социальными агентами объективных социологических данных; индустриальные общества предоставляют средним категориям населения определенные шансы на продвижение, но шансы сравнительно небольшие; социальная траектория, за исключением отдельных случаев, оказывается достаточно короткой, социальная инертность весьма ощутима, всегда остается возможность для регресса. В таких условиях создается впечатление, что

Сам этот компромисс, реализующийся социальными агентами в их проектах на будущее и в планах на детей, выражается также и в их предметах.

.....