Читать книгу Путник - Жан Даровский - Страница 1
ОглавлениеВ оформлении обложки использован арт автора Enrique Meseguer с https://pixabay.com/ по лицензии CC0.
Жан Даровский
Путник: легенда о забывчивом попаданце
Глава 1. Жила и нож
Нож это друг, это соратник, это брат. Единственный верный защитник. И если ты можешь убежать или отступить, то нож не сделает этого никогда. Хотя, вся его самоотверженность и твердость – это всего лишь твердость твоей руки.
Нож – наши клыки, наши когти потерянные много лет назад. Холодный и блестящий, безупречный, нож жмется к рукам и порой кажется слабым и нежным, как лепесток цветка или тонкий сверкающий лед. Мы дарим ему жизнь, а он нам – победу. Нож рвет врага, кромсает на куски, бросая к нашим ногам поверженных, менее сильных, менее ловких, менее бойких и стремительных.
Оружие, наверное, единственное, что можно любить. Оно нас не предает даже убивая. Ведь погибель исходит не из гладкой стали, а из теплых человеческих рук…
Так я думал, шагая по лесной дороге и чувствуя, как припрятанный в сапоге нож нагревается о тело, будто становясь живым. Я этот нож совсем недавно приобрел. Мы с ним еще не притерлись до конца, не сошлись.
Я всегда относился к оружию, как к чему-то живому, ведь без него в нашем мире не проживешь, как и, пожалуй, в любом другом из миров. Еще я раздумывал о том, что кроме ножа мне, конечно, не помешал бы еще меч или топор – это бы было совсем хорошо. Но для серьезного оружия нужны приличные деньги, а их у меня пока что не имелось и даже не намечалось, а соответственно не намечалось в ближайшее время ни оружия, ни доспехов, ни коня, ни даже еды.
Я плелся по дороге, петляющей среди ивовых кустов. Стоял жаркий солнечный день. Зной не особо меня пугал, ведь я шел в ближайший Дом, рядом с которым по моим расчетам находился большой водоем. Можно будет искупаться. Только какое купание на голодный желудок….
Я шел долго, пока местность не начала изменяться. Лохматый ивняк сменился соснами, а дорога вывела меня к обрыву, с которого открылся удивительный пейзаж. Внизу, под обрывом находилось огромное озеро, по которому плавали острова. На каждом из них стояли избы, кажущиеся с высоты игрушечными. От острова к острову вели деревянные мостки.
«Пятый Дом» – прочитал я резную надпись на столбе, стоящем в начале бревенчатой лестницы, ведущей вниз с обрыва к жилищам.
Место выглядело тихим и спокойным, поэтому я решил попроситься на постой. Спустившись, прошел по деревянному мостику к ближайшей избе, окруженной невысоким палисадником. У входа на меня накинулась одноухая серая собака, побрехала, потом повиляла хвостом и, толкнув мордой калитку, скрылась за ней. Спустя миг ко мне вышел хозяин и сурово спросил:
– Паломник?
– Нет.
– Воин?
– Нет.
– Путник?
Я кивнул. Пусть знает, что так и есть. Какой из меня паломник, а тем более воин? Нет ни оружия, ни доспехов, ни шрамов на лице…
– Входи, – хозяин проводил меня внутрь.
В доме было тепло, пахло цветами жасмина и березовой корой. Я огляделся и сел на лавку, на всякий случай поближе к окну. Вошла жена хозяина. Принесла корзину с хлебом, потом достала масло и молоко. Я стал есть, так как был голоден. Хозяин сел напротив меня и отрезал себе ломоть белой булки:
– Как тебя зовут, – спросил он не слишком вежливым тоном. Он был из тех больших и грубых мужиков, у которых напрочь отсутствуют две вещи – вежливость и злоба.
– Жила, – ответил я.
Он оглядел меня и ухмыльнулся.
– Вижу. И давно идешь?
– Может день, может два.
Хозяин вздохнул тяжко и продолжил свой допрос:
– Чего по пути видел?
– Змеехваты видел. Два кордона проходил, там солдат видел. И еще видел… Невозвращенца…
Хозяин кивнул хмуро:
– Про невозвращенца не рассказывай. Не надо.
Я согласился, что про невозвращенца говорить не стоит. Недоброе они несут, невозвращенцы эти…. В наших землях стать одним из них – значит пропасть. В наших землях есть Дома и есть пути, по которым можно путешествовать от одного Дома к другому. Дом – это поселение: деревня или село. Дом меньше города, а город – это Дом Изначальный.
Все пути идут через леса и болота, в которых властвуют нежить да нечисть. Если собьешься с пути, сойдешь с него – пиши пропало. Вернуться назад уже не получится, а выжить тем более. Поэтому и нет страшнее для нас, местных, слова, чем «невозвращенец». Невозвращенцы, они с пути сбились и вдоль него бродить продолжают, считая часы до своей гибели. Страшно их повстречать: их глаза полны отчаяния, а губы перекошены от немого крика. Нет им спасенья, оттого и смотреть на них жутко…
Хозяин не спрашивал меня, куда я иду и зачем. Расспрашивать о пути не принято – злые духи могут подслушать, а потом запутать, сбить с дороги. В дверь, толкаясь и крича, вбежали дети. Замерли на секунду, увидев чужака, но тут же успокоились и, не прекращая возню, расселись по лавкам. Две девчонки лет по тринадцать, пара малышей и паренек лет пятнадцати. Хозяин вышел, оставив меня с детьми. Они поели и опять убежали прочь, как стая щебечущих птиц. Со мной остался только самый старший.
– Издалека пришел? – спросил он меня тоном копирующим тон его отца.
– Да.
– А ты, наверное, много где был?
– Был, – ответил я.
– Расскажешь? – паренек донимал меня вопросами.
– Расскажу, – согласился я. – Только как тебя зовут-то?
– Адьяг, – гордо сказал парнишка.
Только сейчас, когда солнце скрылось за тучей, и в комнате воцарился серый сумрак, я заметил желтые огоньки в глазах хозяйского сына.
– Ты Умеющий? – наверное, мой голос дрогнул и этим напугал мальчика.
– Ага, – кивнул он гордо. – Превращаться умею
– Волчище значит? – улыбнулся я, хитро прищуриваясь.
– Вот и нет, – пацан даже подскочил от возмущения, – я же сказал – Адьяг.
– Это же твое имя? – не понял я.
– Не просто имя, – пояснил он, – к нам монах один странствующий приезжал. Он рассказывал про зверя, наподобие волка, который живет у моря и ловит морских черепах. Видал!? – он закатал рукав серой льняной рубахи и показал мне набитую на загорелой, уже начавшей обрастать мускулами руке татуировку в виде звериной головы, сжимающей в пасти черепаший панцирь. – Такой зверь адьягом зовется. Я и есть Адьяг. Но все меня кличут просто Адькой.
– А мне тебя как называть?
– А как хочешь, так и называй.
– Тогда буду называть как все, – кивнул я.
Утром мы с Адькой пошли бродить по окрестностям. Сначала долго шли по деревянным мосткам от одного дома к другому. Народу нам по пути попалось много: мужики, бабы, дети. Почти у каждого двора паслись длинноногие зеленоглазые кони. Они переступали стройными ногами и весело потряхивали гривами, едва нас увидев.
По дороге Адька все болтал без умолку, рассказывая разные байки про своих соседей:
– Тут живет тетка Пятерня. Знаешь, почему Пятерня?
– Почему?
– Потому что у нее всего по пять: пять сыновей, пять кошек, пять собак, пять куриц и овец тоже пять.
– А конь-то один, – я кивнул на привязанного к изгороди черного с подпалинами жеребца, который сидел на заду привалившись спиной к телеге и зевал во всю пасть, усеянную острыми как бритвы квадратиками зубов.
– Твоя правда, один! – изумился Адька, – а нет! У нее еще пара жеребят в сарае стоит и две коровы.
– Ну, ты даешь, – возмутился я, – коня с коровой поравнял.
– А какая разница-то? – невозмутимо ответил Адька, – мы вон в том году корову в телегу запрягали, и в плуг тоже.
– Ясно все с тобой, – отмахнулся я, про себя подумав, что Адькино невежество есть лишь результат его деревенского воспитания.
Наконец мы оказались возле большой реки, и пошли вдоль берега.
– В церковь пойдем, – ни с того ни с сего вдруг заявил Адька.
– Откуда здесь церковь? – поинтересовался я насторожившись.
Церкви обычно строили Механики. Но Механики жили в городах и никогда не заглядывали в подобную глушь. Хотя, если поковыряться в истории, то можно вспомнить, что когда-то, на заре своего могущества, Механики распространяли свою религию повсеместно. Наверное тогда и была построена церковь и в этом Доме.
– Механики построили, – Адька подтвердил мои догадки, – смотреть пойдешь?
– Пойду, – кивнул я.
Я был обрадован предоставленной судьбой возможностью побывать в обители Механиков.
– Тебе понравится, – радостно предупредил меня Адька, – Там чисто и красиво, а под самым потолком всякие шестеренки и колеса виднеются – от Механиков остались. В общем, есть на что поглазеть.
– Ясно. Я смотрю, тихо у вас тут, спокойно.
– Не, – расстроено выдохнул Адька, – это в соседних Домах тихо, а у нас – нет. У нас тут душегуб бродит.
– Кто? – не понял я.
– Душегуб. Людоедище поганое, – глаза Адьки гневно сверкнули, – ходит тут, девок ловит и жрет, только кости остаются…
– Так вот среди бела дня и ходит?
– Нет, что ты. Днем он в ивняке таится, а вот вечером, как только кто из девок или баб за водой на ночь глядя пойдет – он тут. Как тут.
– Так он кто? Человек или нечисть? – уточнил я.
– Какой там человек, – горестно вздохнул Адька если только по виду.
– Так ты что, видел его?
– Нет, рассказывали. А я только следы отыскал. Жаль, что не могу я еще превращаться, а то бы по запаху гада нашел, – Адькины глаза снова загорелись желтым огоньком.
– Ничего, научишься, – успокоил его я, – сначала от страха или боли превратишься, а потом поймешь, как это делается, и научишься по желанию превращаться.
Тем временем мы подошли к церкви. Я не видел раньше ничего подобного даже в больших населенных пунктах, а то, что увидел здесь, меня потрясло. Метрах в ста от берега прямо из воды поднималась белая башня с золоченым куполом-луковицей. Я даже рот открыл от удивления и восхищения. Адька, которому удалось удивить меня второй раз за день, просто сиял.
– А внутрь как попасть? – тут же спросил я.
– Как-как, переплыть! – сказал Адька невозмутимым поучительным тоном и, не раздеваясь, полез в воду. Я сунулся за ним, тоже в одежде. Поплыли. Вода была теплой у берега, а рядом с каменной стеной меня пробрало до костей. Отплевываясь и фыркая, Адька заявил, что тут очень глубоко. Я не спорил. Темная вода уходила вниз многометровой массой.
Мы обплыли стену вокруг и оказались около окна. Высота позволяла подтянуться на руках и оказаться внутри. Так и сделали.
Адька со знанием дела забрался внутрь. Я не доверял этому старому и величественному сооружению, а вот Адьке доверился сразу и полностью. Дружба с первого взгляда, так сказать. Я сам себе улыбнулся.
Внутри церкви оказалось не так темно, как мне показалось сначала. Внизу, прямо под нами, чернела окруженная колодцем стен бездонная бездна мутной воды. Где-то под ней, в невидимой глазу глубине должно быть скрывался алтарь.
Мы находились на подоконнике одного из верхних окон. Над головой возвышался полуразрушенный купол, внутри которого виднелись остатки какого-то механизма. Вот оно – забытое творение рук Механиков. Я заворожено разглядывал огромные, словно висящие в воздухе шестеренки и цепи. Увиденное напоминало механизм гигантских часов.
Все стены под куполом покрывали фрески. Огромные рисунки уходили под воду, заканчиваясь, наверное, где-то у пола: по плечи в воде вокруг нас стояли изображенные на стенах ангелы. Их лица были нарисованы одинаково ровно и безупречно, словно по трафарету. Ангелы смотрели на нас спокойными ясными глазами, словно ждали чего-то. Было в их взглядах что-то требовательное, вопросительное.
Пока я глазел на фрески, Адька вдруг завозился и толкнул меня в бок. С соседнего подоконника в воду ручьем посыпалась пыль. Кто-то нежданно-негаданно решил присоединиться к нашей компании. Отследив Адькин перепуганный взгляд, я потянулся по нему глазами, как по ниточке, пока не натолкнулся на существо, занявшее весь оконный проем соседнего подоконника.
– Смотри, – просипел Адька, рассчитывая, что вновьприбывший нас не услышит, – ангел там, как пить дать, ангел!
– Сам ты ангел. Это – нова, – ответил я многозначительно и со знанием дела.
– Кто?
– Потом расскажу, – прикладывая палец к губам, прошептал я.
Еще не хватало обсуждать эту тему сейчас, когда сама нова стоит на соседнем подоконнике. От этих существ можно ждать чего угодно. В больших населенных пунктах я видел нов – механических ангелов, созданных все теми же Механиками. Конечно, видел издали: в полете или на церковных куполах, а вот деревенщина-Адька, похоже, не видал их отродясь, поэтому перепугался совсем.
Нова, казалось, не замечала нас в упор. Она тяжело бухнулась на колени, положив рядом с собой огромный двуручный меч, в мой рост величиной. Трудно поверить, что эту махину когда-то создали из обычной девушки моего возраста.
Механический ангел – в прошлом человек, точнее девушка, а еще точнее невинная девушка. Когда она попала на службу к Механикам, ее жизнь круто изменилась. Все мирские заботы остались в прошлом. Настоящее для новы – это война. Именно для войны на несформированном еще человеческом теле Механики выращивали огромные крылья, пронизывали кожу проводами усилителей, заставляющих мускулы крепнуть и расти.
Наверное, в своей людской жизни эта нова была прехорошенькой. Теперь же ее тело представляло собой гору мышц, которые раздувались под стальным нагрудником, поножами и наручами. Особенно сильно выделялись грудные мышцы держащие крылья и широкий загривок. Под кожей поблескивали тоненькие проводки – усилители. В некоторых местах они прорвали кожу, и сверкающий металл распустил по стенам церкви солнечных зайчиков.
Нова посидела на подоконнике с минуту, метнула в нас быстрый мутный взгляд и, рванув крыльями воздух, улетела прочь. Ветер от ее могучих крыльев ударил по нам с Адькой, и мы повалились с окна наружу, в воду, как перезревшие яблоки с ветки…
Полные впечатлений от увиденного, вылезли на берег и легли на солнце, надеясь поскорее высохнуть и отправиться домой.
– Ух, и какая же она здоровенная! – поделился восторгами Адька, – и где они только таких девок берут, Механики эти. Вон, у нас девки-то не хилые, но чтоб такими быть…. Даже у тетки Пятерни дочь Иванка, ух и здоровущая, а все равно с этой новой не сравнится.
– Их специально такими делают. Это у Механиков магия такая, или, как там они говорят, наука, технология, – зевнув, ответил я.
– Жуткая какая-то наука, – покачал головой Адька.
Мы еще какое-то время беседовали, но потом нас сморило, и мы уснули прямо на песке.
Я очнулся, когда стало темнеть. Запад окрасился красным маревом, отовсюду потянулись темные тени. Я чуть приоткрыл глаза. Мой взгляд упал на хрупкую девичью фигурку, склонившеюся над водой в паре десятков шагов от нас. Спросонья я чуть не принял незнакомку за русалку, но вскоре понял, что это просто кто-то из местных девчонок полощет белье.
– Вот Милка глупая! Притащилась одна среди темноты со своим бельем – дома ей не сидится, – пробурчал проснувшийся Адька. – Говоришь этим бабам, говоришь: не ходите на реку под закат, а они не слушают.
– Да не одна она, – заступился я за селянку, – вон с ней кто-то пришел, – я указал пальцем на тропу, ведущую от жилищ к реке.
Со стороны ивовых кустов к девчонке двигалась одинокая фигура. Здоровенный мужик, крадучись, подходил все ближе. В его руке я разглядел дубину, а в глазах недобрые красные огни. Тут меня как громом ударило:
– Беги! – заорал я девчонке, понимая, что до ближайших изб добежать ей скорее всего не светит.
Незадачливая селянка, похоже, не заметила нашего с Адькой присутствия и подпрыгнула от моего выкрика, уронив в воду бельевую корзину.
– Беги к нам! Душегуб идет! – поняв ужас сложившейся ситуации, заорал Адька, и бросился к ней навстречу. Я, недолго думая, поспешил за ним.
Услышав про душегуба, девчонка оглянулась медленно и, вздрогнув всем телом, понеслась что есть духу к нам. Мужик тоже повернул голову на крики, заметив ненужных свидетелей, получше перехватил свою дубину и двинулся за убегающей жертвой. Похоже, наше с Адькой присутствие его мало беспокоило. Надо сказать, что на его месте я тоже волновался бы мало – габариты у этого детины действительно оказались внушительные. Огромный, лохматый, с криво торчащими из-под губ зубами, душегуб вдвое превосходил среднего человека. В его силе тоже сомневаться не стоило – полутораметровую дубину он держал легко, как прутик.
Я обогнал Адьку и, поравнявшись с девчонкой, на бегу отшвырнул ее за спину. Моментально настигнув нас, душегуб размахнулся своей дубинищей, надеясь сходу снести мне голову. Он все сделал правильно, за исключением того, что ударил горизонтально, а не сверху вниз. Это спасло мне жизнь. Я присел на корточки и не попал под окованный металлом шипастый наконечник. Выхватив из-за пояса нож, ударил врага простым прямым ударом в грудь, потом выдернул нож и наотмашь полоснул по горлу. Душегуб захрипел, но не упал и, отмахнувшись дубиной, вскользь задел меня по спине. Удар оказался невероятно сильным, и я полетел на землю. Где-то наверху свистнула дубина, похоже, снова нацеленная мне в голову. Потом раздалось свирепое рычание и сильный удар тела о тело.
Я попытался встать, но в этот момент меня накрыло что-то огромное и вонючее. Шипящий и булькающий душегуб повалился прямо на меня. Его огромное тело сотрясалось и ерзало, втирая меня в землю – это кто-то свирепо рычащий и невероятно сильный терзал людоеда, вцепившись тому в горло.
Под огромной тушей не было воздуха, я задыхался, в агонии скреб землю руками, но ничего поделать не мог. Сознание начало отключаться, и я вырубился….
Глава 2. Бегущий во тьме
Адькино испуганное лицо – первое, что увидел, очнувшись… Я лежал на кровати в том самом жилище, куда пришел утром.
– Ты как, живой? – Адька заботливо протянул мне стакан воды, – я уж испугался, что ты не проснешься. Душегуб хорошо тебя своей тушей придавил.
– Вроде живой, – пробормотал я, пытаясь изловить непослушной рукой выскальзывающий из пальцев стакан: перед глазами все прыгало и двоилось, потолок, слегка покачиваясь из стороны в сторону, то поднимался вверх, то наползал на кровать, – вырубился я… а потом-то что было?
– А как ты сказал, так и было, – прошептал Адька серьезно и торжественно, – я перекинулся, впервые, от страха наверное.
– Или от злости, – предположил я.
– Да не, какая злость, точно от страха, – честно признался Адька.
– Ну, может и от страха, – не стал спорить я.
Мы помолчали несколько минут. Я слушал, как кудахчут под окном куры и нетерпеливо фыркает конь, сотрясая землю ударами тяжелого стального башмака-усилителя, укрывающего лошадиную ногу от копыта до колена.
– Теперь уйдешь? – спросил наконец Адька с толикой грусти и надежды на мой отрицательный ответ, но я его не обнадежил:
– Уйду.
– В другой Дом уйдешь?
– На дорогу, а там, как выведет.
– Отец велел тебе коня дать, – показательно вздохнув, заявил Адька и кивнул на двор….
Итак, хозяин Дома щедро одарил меня за помощь в борьбе с душегубом. Мне выделили коня, потертую уздечку и старое седло, усилители на ногах скакуна оказались старыми, но добротными, такими можно много дорог истоптать.
Лихо вскочив в седло сначала, на первых шагах я быстро растерял свой пыл – давно не ездил верхом, совсем разучился. Первое время от трясучей рыси у меня внутри все подпрыгивало, но потом я привык, приноровившись и вспомнив, как привставать на «облегченке».
Пятый Дом исчез за поворотом. Дорога сузилась, сосняк сменился густым ельником с темным подлапьем, в котором то и дело мелькали электрические разряды шкварников – мелких сухопутных тварей, наподобие электрических скатов, способных одним разрядом изжарить в угли зайца или куропатку.
Я ехал шагом. Дорога сузилась до тропы. Конь натягивал повод, желая пробежаться, но мы никуда не спешили, а сбиться с дороги из-за собственной беспечности, было недопустимо. Я задумчиво вглядывался в лес за обочиной. Лес вечен и бесконечен. Лес опасен…
Приходилось неустанно следить за ногами коня, чтобы тот не шагнул мимо выложенной черным камнем тропы. Широкая ли, узкая, тропа ли, тракт ли, дорога ли – все они неизменно ведут от Дома к Дому и непременно через смертоносный безжалостный лес. Я не знал, кто и как создал все эти неподвластные лесу дороги, но, как и любой другой местный житель, точно знал все меры предосторожности при передвижении по ним. Главное и неотменное правило всех путников гласило: сошел с дороги – значит все, пропал. Стал невозвращенцем. Дорога тебя обратно не пустит, а лес убьет в течении ближайших двадцати четырех часов. Поэтому и мало дураков разгуливать по свету без особой надобности. Лучше сидеть в Доме и уж если выходить – то на большую широкую дорогу, по которой пять всадников вряд проедут и еще место останется.
Тропа сузилась сильнее, вплотную подступили к обочинам зловещие ели, потянулись лохматыми лапами – того гляди хватят коня за бока. Совсем тесно. Двоим не разъехаться. Если сейчас будет кто-то встречный, придется несладко: кто-то должен будет развернуться и двинуть назад, до широкого места. Хотя, этот страх, только страх: за все путешествия мне редко кто-либо попадался навстречу, видать, везло, а может, как думалось мне не раз, у дороги был собственный механизм регулирования и избегания нежеланных встреч.
Я слегка тронул коня пятками, тот увереннее застучал башмаками, высекая искры из камней. Шаг за шагом я успокоился, да и дорога стала чуть шире. Обошлось, подумал я прежде времени и успокоился.
Лес затих, будто море перед грозой, и меня совсем разморило. Да уж, всегда ведь знал, что нельзя доверять тишине и покою…
Я никогда не видел Воинов Пути, зато слышал о них ни раз, правда думал, что все это сказки, наподобие всякой ерунды о загадывающих загадки сфинксах или сторожащих башни с сокровищами драконах. Воины Пути – существа нелюдимые и жуткие. Кажется, по легенде их четверо: Перепадаль, Бегущий во Тьме и еще двое, не помню, как их имена. Да и какая, впрочем, разница? Нет их, не существует, или…. Похоже, в один прекрасный момент Воины Пути решили сами доказать мне, разэтакому неверующему Фоме, свое существование….
Лес притих, словно зверь, изготовившийся к прыжку. Тишина стала невыносимой, дорога напряглась, натянулась струной, стала выравниваться и заблестела всеми своими камнями, будто ее построили день назад. Я прислушался – тихо. Спустя миг в лицо подул ветер – кто-то двигался навстречу, разгоняя воздушные массы все сильнее. Я натянул повод, и конь встал как вкопанный. Передо мной была прямая, будто начерченная линейкой, тропа, что уходила вдаль насколько хватало взгляда. Лес волновался и радостно гудел, и в гуле этом чувствовалось кровожадное злорадство.
Метнув взглядом по сторонам, я снова вгляделся вперед: что-то двигалось мне навстречу в облаке полумрака, что-то стремительное и беспощадное. Я напрягся, вынимая нож и властно натягивая повод запаниковавшего коня. Теперь я уже мог ясно разглядеть то, что неслось мне навстречу. Это был всадник. Он гнал своего черного скакуна во весь опор, не боясь соскочить с тропы, а за ним двигалась тьма. Лес мрачнел на глазах, обрастал мраком и перечеркивал тропу густыми тенями, Дорожные камни издали утробный тягучий звук, сменившийся пронзительным скрипом, а потом тяжелым галопом скакуна.
Воин Пути был уже рядом. Угольно-черный полуконь-полуволк раздувал ноздри и скалил желтые, покрытые розовой пеной клыки. Мощную голову чудовища защищала зеркальная броня, она укрывала и огромные башмаки, с выглядывающими с боков гидравлическими усилителями. Сам всадник, закутанный в черный плащ, казался неприметным, как тень. Я попытался заглянуть ему в лицо – из-под черного капюшона на меня зыркнули неразличимые глаза и повеяло злым безразличием.
Я затаил дыхание. «Сейчас всадник сметет меня, скинет меня с дороги – и тогда все» – мелькнуло в голове….
Черный скакун приближался все быстрее. Всадник словно не видел меня, только приблизившись вплотную, оказавшись перед самой мордой моего коня, он воткнул шпоры в бока своего оскалившегося монстра, и черная лошадь взвилась в воздух. На секунду я увидел светло-серое брюхо перетянутое подпругой и бока, испещренные кровавыми шрамами. Черный зверь перепрыгнул меня с легкостью, словно я был бревном или пнем. Сметая хвостом клочья расползшейся кругом тьмы, он помчался дальше, быстро исчезнув из вида.
Удача редко дает второй шанс, поэтому я со всей силы хлестнул своего коня поводом и, забыв напрочь про осторожность, помчался вперед, не оглядываясь.
Я долго скакал галопом, пока не добрался до развилки. Дорога в этом месте здорово походила на след куриной лапы, а в самой середине этого «следа» находился блокпост. Блокпост представлял собой деревянную будку со шпилем наверху. На шпиле торчали в разные стороны стрелообразные указатели дорог.
Увидев несущегося во весь опор всадника, из будки повыскакивали охранники и замахали мне, требуя остановиться. Я натянул повод, и разгоряченный конь завертелся на месте волчком.
–Ты что, невозвращенца встретил? – спросил один из охранников, ловя коня за повод.
– Хуже, – выдохнул я, – Воина Пути!
– Которого из них? – на охранника мои слова не произвели, казалось бы, никакого впечатления.
– Кажется, это был Бегущий во Тьме.
– Он что, пропустил тебя? – недоверчиво поинтересовался охранник.
– Нет, перепрыгнул.
– Бывает. Куда теперь направишься? – охранник перешел к делу, интересовавшему его сильнее, чем моя встреча с Воином Пути.
– А куда можно? – ответил я вопросом на вопрос.
– Там, – охранник кивнул в левую сторону, – платная дорога, ведет в Широкие Дома, но тебе, путник, вряд ли хватит на нее денег…
– Ты мои деньги не считай, – сердито бросил я, прекрасно понимая весь резон предупреждения, – но в Ширь мне на надо. Делать мне там нечего.
– Направо не советую ходить, там Дурнодомье, туда никто не ходит, и дорогу мы скоро закроем, так что пути назад не будет. Прямо – Тракт Изменений, сейчас он ведет в Зеленый Дом, а куда будет вести завтра – одним Механикам известно.
Я ничего не ответил, но решение принял быстро. Вперед и только вперед, прямо на Тракт Изменений.
На широкой дороге я почувствовал себя уверенно и легко. Здесь можно было спокойно разъехаться нескольким всадникам. Никакие Воины Дорог не вздумают больше скакать через меня, словно я какой-нибудь забор. Но моя радость скоро улетучилась. Я огляделся, и моментально стер улыбку с лица: в траве у обочины среди веток кустарника мелькнул яркий цветок змеехвата.
Я знал об этом растении не понаслышке. Красно-рыжий с черными круглыми пятнами цветок рос в лесах у обочин, поднимая хищную цветастую голову на жирном зеленом стебле. Внутри соцветия прятались зубастые челюсти, способные мертвой хваткой вцепляться в намеченную жертву, и гибкий жалящий язык с ядовитыми щетинками, парализующий добычу.
Змеехваты приноровились преодолевать защиту обочины, выползать на дорогу и нападать на проходящих. Молодые растения могли нанести серьезные увечья, а старые запросто стягивали с дороги всадника вместе с конем. Одно радовало – яркий цветок виден издалека, и не заметить его трудно.
Я спешился и достал из ботинка нож. Некрупный цветок учуял меня и медленно потянулся на дорогу. Я вышел вперед, отстранив за себя коня, чтобы змеехват не цапнул его за брюхо или ногу над коленом, и поравнялся с растением. Толстый стебель резко выпрямился – змеехват рванулся вперед, распахнув челюсти и выпустив из середины соцветия тонкий жалящий язык. Хорошо, что цветок оказался молодым и неопытным, он вцепился зубами мне в ботинок и зашарил языком по твердой коже, которую тщетно пытался прокусить.
Я не первый раз встречался со змеехватом и знал его слабое место: там, где цветок пересекает границу дороги, стебель становится мягким и податливым, сила пути словно разжижает его.
Нож проделал требуемую от него работу с удовольствием, и поверженный змеехват тут же из ярко-оранжевого стал бледно-пепельным. Я закинул его на седло – даже мелкий цветочек можно продать за хорошие деньги какому-нибудь аптекарю. Яд змеехвата используется для изготовления обезболивающего и других лекарств. Если покупателей не найдется, волокнистый стебель можно будет зажарить и съесть.
Дальше я шел пешком, боясь не сколько за себя, сколько за своего коня. Змеехваты больше не попадались, хоть это и было странным – хищные цветы обычно охотились стаей, по очереди затягивая в лес общую добычу. Я вглядывался в лес: деревья стояли редко, под ними пушился губчатый фиолетовый мох. То и дело в стороны от основной дороги отходили мелкие тропы. Выглядели они весьма заманчиво, но сворачивать я пока не планировал. Убедившись, что опасность миновала, я вскочил на коня и рысью поехал вперед.
За поворотом между стволами маячил округлый горб каменного моста. Я въехал на него, глянул за перила: под толстыми опорами струился тонкий сверкающий ручей. Я присмотрелся: уж очень сильно сверкали черные камешки на его дне. Дорожный камень всегда один и тот же и не узнать его невозможно. Я мог поклясться, что там, внизу, прямо под водой находилась дорога и, не раздумывая, направил коня вниз.
Ручей оказался неглубокий – едва по колено человеку. Сначала дорога шла по его дну. Вода журчала, закручиваясь водоворотами вокруг конских башмаков. По обоим берегам рос густой еловый лес, влажный, мшистый, пахнущий грибами. Конь осторожно переступал ногами в воде. Я прислушивался и приглядывался к окружающей природе, но ничего подозрительного в ней не находил.
Постепенно дорога вышла из ручья и углубилась в заросли кипариса. Местность изменилась: на обочинах появились какие-то незнакомые, широколистные растения, из которых глядели белые пустоглазые статуи. То и дело над дорогой поднимались арки и металлические перголы, увитые цветами.
Мне в лицо дунул ветер, заставив вздрогнуть от воспоминаний последней встречи. Неужели опять кто-то едет навстречу? Нет, еще одного дорожного Воина я не выдержу… Поворот, еще поворот. Каждый миг я ожидал увидеть всадника или пешехода, но тот все не появлялся. Решив, что ошибся, я пришпорил коня, желая прибавить хода, но за следующим поворотом ветер чуть не сбросил меня на землю.
На дороге лежала нова, половина тела которой уже находилась в лесу, за обочиной. Нова изо всех сил цеплялась за сверкающие дорожные камни руками и крыльями. Я слышал о мощи нов раньше, но не мог представить, насколько сильны эти удивительные создания. Даже всемогущая дорога не могла скинуть это могучее, уже отмеченное ядовитыми соками леса существо со своей тверди. Нова изо всех сил пыталась вырваться, но даже ее силы не хватало, чтобы одолеть и дорогу и лес одновременно.
Я узнал эту нову. Она напугала Адьку в утонувшей церкви. Я не знал, что мне делать, но что-то делать было более чем нужно – необходимо.
Я спешился и подошел осторожно к распростертому на пути существу. В голове мелькнула опасная мысль: если в приступе паники нова вцепится в меня, вырваться вряд ли получится, и мы вместе станем невозвращенцами.
– Ты меня слышишь? – спросил я, отступая на пару шагов, – я хочу помочь.
– Тяжело… – голос новы был едва слышен, наверное, она держалась из последних сил.
– Ты в сознании? Понимаешь, что я говорю?
Нова подняла на меня измученные глаза. Из них стекали по щекам кровавые ручейки. Тонкая струйка сочилась и изо рта.
– Тяжело… – повторила она еще тише.
Выдохнув, я вернулся к коню. Снял с седла веревку из кожуры своего первого змеехвата. Я сделал ее сам давным-давно, когда только начал бродить по дорогам, и никогда не проверял на деле. Теперь этот момент мне представился…
Нову пришлось привязать за руки и крылья, она уже больше не говорила, только инстинктивно напрягала мускулы, продолжая вцепляться в камни. Один конец веревки я привязал к коню, за другой ухватился сам. Мы разом потянули. Ничего. Ни полсантиметра. Дернули снова – опять ничего, лишь веревка предательски затрещала. Я остановил коня, вытер рукой пот со лба. Ничего не выходило. Лес и дорога не терпели ослушаний и брали свое.
– Жила! – раздалось из-за спины.
Я обернулся на голос. Позади стоял волк с вещевым мешком на спине. Вернее не волк, а адьяг.
– Адька! Ты-то что здесь делаешь? – искренне удивился я, не чая встретить знакомца в таком глухом и злокозненном месте.
– Я из дома ушел, за тобой следом, – виновато прижав уши и опустив хвост, он встал подле коня, – Я тебе потом все подробно расскажу, а сейчас, привязывай! Привязывай скорее – я вам подсоблю!
Мощная звериная шея подставилась к моим рукам. Я снял с себя широкий кожаный пояс и надел Адьке вместо хомута, потом приспособил веревку. Конь и зверь встали плечом к плечу, я вцепился в крыло новы руками, и мы потянули.
Потом потянули еще раз, и лес ослабил хватку, выпуская плененную нову. От того, что сопротивление неожиданно исчезло, я полетел на камни и чуть не сшиб Адьку. Нова выползла на середину дороги и замерла, не подавая более признаков жизни.
– Здесь не стоит оставаться, – сказал я Умеющему, глядя, как по ветвям окрестных деревьев пошли волны сердитого ропота, – надо уходить, и нову как-то забрать надо…
– Как же мы ее потащим? – спросил Адька, глядя на распростертое по всей дороге крылатое тело, – тежелючая она, наверное, ужас какая!
– На коня погрузим, – решил я.
Конь смерил меня обиженным взглядом и злобно оскалил острые зубы. Я ухватил его за повод и подвел к нове. Адька, тяжко вздохнув, перекинулся в человека. Процесс этот занял пару минут и выглядел не слишком приятно: хрустели кости, щелкали суставы и позвонки, провисала и стягивалась кожа, уходил в нее, словно рос обратно, мех.
Когда преобразование закончилось, Адька достал из вещевого мешка одежду и поскорее натянул ее, не желая торчать голышом посреди неизвестной и полной опасностей дороги. Вдвоем мы подошли к недвижной нове, но не смогли поднять ее с земли, как ни пытались.
– Нет, – выдохнул, наконец, Адька, – нам не поднять, да и коню не увезти. А знаешь что, давай, снимем с нее доспехи! – осенило его в конце.
– Хорошая мысль, – согласился я.
Мы сняли с новы поножи и наручи: они были невероятно тяжелы, но еще тяжелее оказалась неподъемная кираса, которую мы вообще с трудом отстегнули. Доспех новы пришлось бросить на дороге – унести его возможности не было. Только огромный меч, спрятанный в расписные увешанные кистями ножны, мы бросать не стали.
Теперь наше путешествие тянулось медленно. Конь, весь в мыле, словно после долгой скачки, приседал на задние ноги и устало дышал. Мы с Адькой по очереди волокли огромный меч. Понимая, что долго такая прогулка продолжаться не может, я изо всех сил прислушивался и принюхивался, старательно пытаясь уловить ветер от какого-нибудь близлежащего Дома…
– Похоже, заплутали, – подумал я вслух.
– Не должны бы, – помотал головой Адька и высунул язык.
Я посмотрел на него – интересно, каков его лик? Вряд ли слишком высокий. Чудо, что в такой небогатой деревне вообще оказался Умеющий…
Я припоминал, что все Умеющие бывают трех ликов: Зверь, Полузверь и Великий Зверь. Зверь – самый низкий лик, позволяет обладателю перекидываться в хищника – обычно волка или пса, Полузверь сильнее и возможностей у него больше – этот обладает утроенной силой, может наводить морок и обладает некоторой магией, а вот Великий Зверь, самый высокий лик, дает обладателю и вовсе невиданные возможности: умение летать, перемещаться в пространстве и дышать под водой, не говоря уже о прочих магических мелочах. Вряд ли Адькин отец мог купить сыну даже лик Полуволка. На Волка то они наверняка всей деревней копили деньги, а этот дурак убежал на поиски приключений. А ведь должен был защищать жителей от всяких маньяков…
Отрывая меня от мыслей, громко заржал конь – нова на его спине пошевелилась и тяжко застонала.
– Эй, ты в порядке? – Адька бросил гигантский меч на камни и поспешил к раненой.
Тяжелые веки новы открылись, по спрятанным под кожей усилителям пробежали искры. Она дернулась, как от удара током, и непонимающе подняла голову.
– Кто вы? – иссохшие, растрескавшиеся кровавыми щелками губы с трудом разомкнулись. – Где мое оружие?
– Оружие здесь, а броню, уж извини, пришлось бросить, – отчитался я и кивнул на лежащий у ног коня меч.
– Главное – меч, в нем вся сила… – прошептала нова, склоняя тяжелую голову к лошадиной холке. – Кто вы?
– Я – Жила, – представился я, – а это – Адька.
Мы почувствовали, как странное, неземное существо осматривает нас своими глазами-рентгенами, просвечивает до самых костей, до дальних, потаенных глубин сознания.
– И правда – Умеющий, – нова спокойно посмотрела на Адьку, – но для того, чтобы полностью овладеть умением, тебе придется еще многому научиться, – потом обернулась на меня.
– А ты нездешний.
Я вздрогнул от неожиданности и тут же выпалил, не понимая, в чем таком подозревает меня нова:
– Я просто путник, хожу по дорогам от Дома к Дому – это всякий подтвердит!
– Ты не тот, кем себя считаешь, – фраза, прозвучавшая в мою сторону, заставила вздрогнуть от неожиданности.
– Я же сказал, что просто путник, – еще раз убедительно повторил я, но нова лишь нахмурилась.
– И откуда же ты начал свой путь? Где родился? Где вырос и куда отправился?
– Я родился… – раньше меня как-то не особо волновал этот вопрос, поэтому я замялся и почесал в затылке, – в одном из Домов, как и все.
– В каком из Домов? – нова прожгла меня глазами, вглядываясь требовательно и строго.
– Какая разница, да мало ли в каком? – я переглянулся с Адькой, который выглядел крайне удивленным.
– Ты правда не помнишь? – сказал он с укоризной. – Серьезно? Все помнят свой Дом, ведь Дом – это самое главное. Как ходить по дорогам, не зная, где твой Дом? Тут что-то не так, Жила.
Я уже и сам понял, что что-то не так… Чем сильнее я ворошил воспоминания, тем яснее осознавал, что они выглядели примерно одинаково: дорога или чужой Дом, в который я зашел мимоходом. Монотонные отрывки, похожие друг на друга, как близнецы и больше ничего.
– Ох, Жила, ну и темный ты оказывается человек! – подметил Адька и на всякий случай обнюхал меня. – Пахнешь ты, вроде, как местный. Но ведь не помнишь ничего! Наверное, тебе кто-то память отшиб.
– Как это так – отшиб? – возмутился я, но на всякий случай ощупал голову, надеясь отыскать там следы сокрушительного удара. – Нет, никто мне память не отшибал.
– Тогда вспоминай все, что произошло с тобой.
Я напряг память – снова дорога, путь, змеехваты, Дома…. А потом на миг, словно из другой, параллельной памяти мне явилась картинка.
Глава 3. Дурь
Начало лета я привык проводить в компании друзей.
Лето для меня обычно начиналось в июле, именно тогда я получал долгожданный отпуск на работе и сдавал сессию в универе. Июнь приходилось проводить в праведных трудах: экзамены, практика, отчеты на учебе и параллельно жуткий завал на работе. Но каждый раз кажущиеся непреодолимыми трудности чудесным образом заканчивались, и начинался долгожданный отдых.
Итак, начало июля, первый день, а вернее вечер, свободный от забот и осточертевшего компа; покосившаяся остановка, а также Пашка, Витек и Влад – мои боевые товарищи, тобишь одногруппники.
Затарившись в городе мясом для шашлыка, кетчупом, пивом, чипсами и сушеной рыбой мы отправились на дачу Сеньки Зорина, нашего старосты, так сказать духовного лидера и зачинщика всевозможных тусовок и пьянок. Сообщив нам координаты нужной остановки, на которой мы добросовестно выгрузились некоторое время назад, Сенька велел ожидать его у дороги, но сам почему-то не появлялся. Не помогали даже ежеминутные звонки на мобилу – монотонный женский голос доходчиво объяснял, что абонент, дескать, находится в зоне и далее по тексту…
– Ну, Зорька! – выругался в молчащую трубку Влад. – Вечно от тебя одни проблемы! Организатор хренов.
– Точно, хреновый организатор. Староста, блин! – согласился с ним Витек.
Естественно, Пашка тоже добавил свое веское слово. Промолчал я один. У меня с Зориным были не самые лучшие отношения. Старый раздор хоть и утратил давно свою актуальность, но, как говорится в одном бородатом анекдоте, – «Осадок-то остался!»
Поссорились мы с Зорькой еще на первом курсе, как водится из-за девушки. Ленка Скоробогатова была в нашей группе первой красавицей. Зорин, с присущим ему энтузиазмом, взялся охмурять ее с первого дня учебы. Ленка, оказавшаяся весьма прагматичной и расчетливой особой, стала встречаться с новоизбранным старостой, что весьма благожелательно отразилось на ее успеваемости. Через полгода Зорька ей надоел, и они поссорились. И надо было так случиться, что мы с этой самой Ленкой пересеклись в одной компании…
Провстречались мы дня четыре, но оскорбленный староста это подметил и запомнил. Я не параноик, но с тех пор мне казалось, что Сенька затаил на меня глубокую обиду. Периодически я ловил на себе его взгляд, мутный и недобрый. Прошло время, и разногласия забылись, да и Ленка, ведь, того не стоила – уже на втором курсе она нашла себе богатого папика и бросила универ.
Я вздохнул, выбрасывая из головы неприятные воспоминания.
– Я примерно помню, где Зорькина дача находится. Пошли! – закинул на плечо рюкзак с мясом и кетчупом.
Развернувшись спиной к остановке, я собрался идти на тропу, ведущую вдоль внешнего забора дачного кооператива «Огородник-3», но, бросив взгляд под ноги, увидел черный камень. Такие мне никогда не попадались: на фоне белесо-серой пыльной гальки, этот камень оказался первозданно чистым, блестящим и гладким, будто зеркальным. Невероятный, неземной, он пригвоздил взгляд, затянул в свою бездонную, живую черноту. Завороженный, я наклонился, чтобы разглядеть находку внимательнее, и почувствовал легкое головокружение, потом в глазах потемнело и все пошло кругами…
Наваждение исчезло – я очнулся. Б-р-р-р. Влад, Зорька, Ленка… Прокрутил в мыслях незнакомые имена. Зорька… два других имени уже не вспомнил – память стремительно уничтожала странные воспоминания или фантазии. Имена… Какие имена? Ничего уже не помню – только камень.
Я посмотрел под ноги. Да вот они – камни дороги, и ничего в них нет необычного. Все, как один, гладкие и черные. Какими они еще могут быть?
- Эй, Жила! Ты чего отстал? – окликнул меня Адька.
– Иду, – ответил я, нагоняя и обгоняя попутчиков. – Надо спешить, не нравится мне эта дорога….
Дальше мы с Адькой шли впереди, а нова ехала верхом, слегка отстав. Под ее тяжестью конь сбавил ход до медленного шага. Нова еще не пришла в себя окончательно, поэтому идти пешком не могла. Правда, чувствовать себя она стала существенно лучше: выпрямилась в седле, подняла голову, а огромные крылья, как плащ, накрыли проседающий лошадиный круп.
Путь начал петлять. Каждый новый поворот таил опасность – деревья подступали к обочинам вплотную – еще дюйм, и выйдут прямо на дорогу. Пришлось останавливаться и по очереди отправляться в разведку. Сначала вперед, вновь перекинувшись зверюгой, убежал Адька, после пошел я.
Дорога снова круто вильнула, и моему взгляду открылась большая деревня – огромный Дом, в котором, должно быть, обитало не менее сотни семей. Только нехороший это был Дом, недобрый и негостеприимный, такие здесь обычно называют Дурью.
Когда дорога влилась в главную улицу, нас сразу окружил холод. Осенний промозглый ветер метался между покосившихся черных заборов и уходящих в землю мрачных хибар. Нигде не нашлось ни души. Однако за некоторыми из черных окон я уловил движение. Похоже, местные жители прятались, не желая встречаться нос к носу с незваными гостями.
– Ох, и место! Дурь, а не место! – проворчал Адька, настороженно оглядываясь по сторонам. – Точно, Дурь. Надо поскорее уходить отсюда.
– Я это поселение знаю, – тут же отозвалась нова, – раньше оно таким не было.
Сказав это, она спешилась. Конь сразу встрепенулся, с великой радостью избавившись от нелегкого груза. Нова подхватила его за повод и медленно двинулась в сторону одного из жилищ.
– Собираешься зайти в гости? – недоверчиво поинтересовался я. – Думаешь, нас тут ждут?
– Вас нет, а меня ждут, – уклончиво ответила нова, прикладываясь ухом к дубовой двери, обитой стальными полосами.
– Нам от этого не легче, – вздохнул Адька, скидывая на землю свой вещмешок. – Вы б, ребята, отвернулись. Мне перекинуться надо и одеться.
Я уже видел процесс перевоплощения человека в зверя и обратно однажды, поэтому, если честно, не горел особым желанием наблюдать подобное снова.
Дождавшись, пока Адька закончит свои сборы, наша спасенная тихо постучала в дверь. Стук получился едва уловимым, но его все же услышали. Дверь медленно отворилась – в темном проеме застыла девушка. Она стояла, не двигаясь ни одним мускулом, нереальная, жилистая, вся увитая мышцами, но какая-то обескровленная, болезненная, вся иссохшаяся, будто чернослив. Светлые волосы, падающие на лоб густой челкой искрили сединой, под глазами стояли черные круги, а в лице стояла такая тоска, что сперва я решил, что у нее что-то случилось, или какая-то неизлечимая хворь донимает ее… В руке у девушки был меч, опущенный лезвием вниз – напади кто сейчас, она не успеет его даже поднять.
– Стефания, – наша спутница склонила голову в коротком приветствии.
– Здравствуй Азия-нова, – прозвучало в ответ, – какой тайной дорогой привело тебя сюда?
– Дорогой судьбы. Как видишь, я не одна. Впусти нас.
– Входите, – голос изморенной девушки был ровным и беспристрастным. Она отстранилась во мрак помещения, и мы прошли внутрь темного коридора. Я снова взглянул на странную незнакомку и кое-что понял. Она оказалась новой, лишенной крыльев. Ошибиться невозможно: слишком явно выделяются загривок и грудные мышцы, а также блестят под кожей проводки усилителей…. Так вот что случается с этими ангелами, когда их лишают возможности летать.
В бесконечно длинном, неосвещенном коридоре стоял затхлый воздух. Пахло трухлявой древесиной, плесенью и копченым мясом. Приглядевшись, я увидел подвешенные на крюках куски свиной туши. Пока мы брели в этом неприветливом сумраке, я поинтересовался:
– Значит, твое имя – Азия?
– Азия-нова, – прозвучало в ответ.
– Я запомню.
В конце коридора обнаружилась комната, совсем небольшая, с темными стенами, по которым размытыми узорами расходились подтеки воды.
В дальнем углу у зарешеченного окна стояло плетеное кресло, в котором сидела старуха, укрытая пледом. Ее седые, тонкие волосы выбивались из-под кружевного чепца, а костлявые узловатые пальцы перебирали деревянные четки. У ног старухи на овечьей шкуре сидела девушка, совсем юная зеленоглазая с длинной русой косой. Перед ней были разложены карты.
– Давно у нас не было гостей, – улыбнулась старуха, показав ровный ряд золотых зубов с узорчатыми гравировками. Друзья Азии – мои друзья. Я – Рябина, а это, – она кивнула на девочку, – Люта, моя внучка.
– Адьяг, Умеющий, – важно и медленно произнес Адька.
– Жила, путник, – привычно представился я, но Стефания тут же метнула в меня всепроникающий взгляд, похоже, она, как и Азия, видела людей насквозь.
– Здравствуй, бабка Рябина, – почтительно склонилась Азия, – давненько я не была в этих местах. Уж больно сильно они помрачнели.
– Такие времена, – тяжело вздохнула старуха. – Садитесь за стол. Не пристало держать гостей голодными с дороги.
Она поднялась с кресла и чуть не уперлась головой в потолок. Старуха оказалась невероятно высокой и широкоплечей. Да что там говорить – она обладала просто богатырской фигурой. Неужели тоже бескрылая нова? Я пригляделся, пытаясь рассмотреть усилители, но руки Рябины были скрыты рукавами длинного платья. Поймав мой любопытный взгляд, хозяйка мрачного жилища строго взглянула на меня и, указав на дверь, сказала:
– Заведи коня в дом, здесь никого не оставляют за дверью.
Конь уселся на полу в коридоре и принялся вылизывать шкуру длинным синим языком. Его изумрудные обычно глаза светились в темноте алыми огоньками, и в мои размышления стали закрадываться очередные сомнения. Как будто бы где-то я видел и других коней – они не сидели на заду и не вылизывались подобно кошкам. Боррр…. Я замотал головой, стряхивая остатки наваждения.
Тем временем Рябина усадила нас за стол и выставила на него нехитрые угощения. Пара газовых фонарей осветила черный крепкий чай, разлитый по стальным кружкам, миску с кубиками сахара и большую корзину со свежеиспеченным хлебом. Аппетитный аромат теплой сдобы тут же заполнил небольшое помещение.
– Что у вас тут происходит?– Азия обвела присутствующих серьезным взглядом. – Дом Дурью стал, скверной зарос, а вы по хибарам сидите, будто темноты боитесь?
– Нет, – бабка Рябина вздохнула, – не темноты. Сияния. Стало там и тут по нашему Дому странное зарево появляться. Сначала вроде как точка или огонек над землей забрезжит, потом разрастется до размеров двери, ярким светом исполнится, а из этого света всякие чудища лезут: демоны, черти, нечисть. Они людей утаскивают, прямо в это свое сияние. И никто не знает, что с теми людьми потом приключается.
– Прямо-таки демоны? Настоящие? – искренне удивился Адька.
– Демоны, – без тени улыбки подтвердила Рябина, а молчаливая Люта часто закивала, – самые что ни на есть. Мы к нашему Управителю обратились, а он сперва только отмахивался – мерещится, мол, вам все. Только потом демоны в открытую ходить стали, и Управитель придумал народное ополчение собрать. Нас же туда и организовал, велел в дозор ходить и с нечистью воевать. Мы все здесь бойцы хорошие, но только разве народное это дело? У Управителя целый рыцарский отряд есть, но своих людей он в дозор не отсылает.
– Да, дела… – я не верил ушам, что же это за место такое, дурное. Одно слово – Дурь….
– Демоны, они из сияния выходят, – повторилась Рябина, – и в сияние прячутся. Сияние – это будто портал. С ним чудища неуловимы.
– Понятно, – Азия поджала губы, – только зачем они людей таскают?
– Самим бы знать, – пожала плечами Рябина, а молчавшая все это время мрачная Стефания тихо добавила:
– Они души забирают…
От ее жуткого, шипящего шепота я поежился. Души забирают. Не слишком приятная перспектива. Но кто сказал, что мы так вот запросто отдадим им свои души.
– Если у них порталы, значит, где-то есть и Дом, – предположил Адька.
– Есть, – медленно произнесла Стефания, наклоняя голову, отчего глаза ее скрылись в темных провалах, – но он чужд нашему лесу, нашим дорогам и нашей земле. Дороги, что идут к демоническому Дому, созданы из белого матового камня….
– Молчи, Стефания, – вдруг резко оборвала ее Рябина, – нечего болтать лишнее. Твои домыслы уже лишили тебя крыльев. Не обрекай на это других?
Все замолчали, недоверчиво глядя друг на друга. Адька по-собачьи склонил голову набок, я задумался, о каких шахтах шла речь, Азия тоже напряглась, промолчала некоторое время, но потом приняла решение не продолжать поднятую тему.
Демоны. Существа из старых легенд, согласно которым, Высший Механик, создавший этот мир, собрал из дорожной пыли людей и дал им веру. Он всегда любил людей и благоволил им, а они, неблагодарные вдруг перестали верить в него. И тогда Высший Механик обиделся и ушел, и тут же появились демоны, которые стали досаждать людям. Наблюдая за страданиями собственных созданий, Высший Механик сжалился и сделал механических ангелов – нов. Новы сразились с демонами и повергли тех в невозвращение…
От мыслей меня оторвал голос Азии, решительный и приглушенный:
– Моя миссия – сражаться с демонами, значит, я останусь с вами и выйду на битву, когда это потребуется.
– Какой толк в битвах, – Стефания дернула плечами, хотела по старой памяти повести крыльями, – ночь за ночью мы уничтожаем прибывающих тварей, но они всегда возвращаются.
– Надо найти их Дом, – предположил я, Стефания кивнула.
– Что верно, то верно, – поддержала идею бабка Рябина, – но Управитель заставляет нас отправляться в дозор каждую ночь и все время проверяет, чтобы никто не ушел отсюда. Он закрыл дороги, словно решил похоронить нас в этом проклятом месте.
– Что же вы не надавали ему по загривку за подобное самоуправство? – возмутился Адька, ударив кулаком по столу, отчего со звоном подпрыгнула лежащая рядом вилка.
– Он слишком силен – Умеющий высокого лика, плюс армия с магами и воинами. Мы – простые селяне, что противопоставим ему?
– Он – Великий Зверь? – полюбопытствовал я.
– Нет, пока Полузверь, но денег у него куры не клюют. Он должность свою купил, лик, так что и за Великим дело не станет, – подвела итог Рябина, переглядываясь с Лютой и Стефанией, – а еще, Управитель обещал мешок золота тому, кто сумеет одолеть Воина Дорог.
– Неужто Бегущего во Тьме? – удивился я.
– Нет, другого – Перепадаля. Того, что по кривым тропам бродит и пути узлами завязывает, – пояснила Рябина, снижая голос до шепота и бросая тревожные взгляды на окна.
– Для чего ему это нужно? – я тоже стал говорить тише и даже перегнулся через стол.
– Никто не знает, но последнее время в наших краях творятся странные вещи…
Наверное, Рябина хотела рассказать что-то еще, но Стефания вдруг резко вскинулась и уставилась на дверь…
Гости ввалились через минуту, без стука и приглашения. Двое рослых, закованных в стальную броню охранников и какой-то расфуфыренный, богато одетый господин. На его холеном и сытом лице читалось выражение высокомерного самодовольства и неуемного властолюбия. Мы для него были всего лишь подданными, слугами, на которых он с ходу начал орать:
– Почему не в дозоре? – взгляд пришельца сфокусировался на морщинистом лице старухи Рябины, потом переметнулся на Люту, девушка тут же испуганно спряталась за бабушкину спину.
– Некому идти, – бабка Рябина спокойно посмотрела на незваного гостя, – Люта не умеет сражаться, а Стефания нездорова.
– А эти? Пусть идут они, – грубый незнакомец недовольно оглядел меня и остальных.
– А ты сам-то кто? – как назло ляпнул ему Адька.
Лицо гостя помрачнело, губы сжались в тонкую нитку и нервно задергались. Охранники недвусмысленно положили руки на притороченные у бедер мечи, но, совладав с гневом, их предводитель сдержанно представился:
– Я Управитель этого Дома и еще трех Домов в округе – Клиффорд Смелый, – пафосная речь явно доставляла говорящему удовольствие. – В моем Доме для военных действий мобилизуются все.
– Но тут живут старушка, молодая девица и покалеченная нова. Несправедливо заставлять их сражаться с чудищами… – снова встрял Адька, и Управитель грубо прервал его:
– Молчать. Таков мой приказ – трое из этой хибары должны отправиться в дозор этой ночью.
– Мы пойдем, – холодным и спокойным голосом ответила Азия, поднимаясь из-за стола и демонстрируя Управителю и его охране внушительность своей фигуры и огромных крыльев. – Можете отдыхать спокойно.
Услышав в голосе новы нотки злого сарказма, Клиффорд поспешил удалиться, решив далее не накалять обстановку.
Глава 4. Сияние
Когда на Дом опустилась ночь, мы вышли из жилища Рябины. Я, Азия, Адька и Люта, вызвавшаяся проводить нас до места.
Проходя мимо угрюмых, покосившихся строений, я спиной почувствовал тревожные взгляды тех, кто скрывался в непроглядном мраке за немытыми окнами, крест-накрест оклеенными бумажными лентами.
– Мутный он, этот Клиффорд ваш, – обращаясь к Люте, выдал вдруг Адька. – Если Дом Дурью стал, зачем его беречь? Бежать надо – мало ли других Домов кругом?
От неожиданно громкой фразы девушка вздрогнула и тут же шикнула на него – не шуми, мол. Потом, решив все же пояснить ситуацию, зашептала:
– Кто ж нас в другие Дома пустит? Народ сейчас ушлый пошел – никто нахлебников к себе не возьмет, хоть и на родне родня приедет. Места всем мало.
Адька, который еще при выходе перекинулся зверем, болтал без умолку. Люту это явно беспокоило, но втолковать начинающему Умеющему о тот, что следует вести себя потише, она не могла.
– Так толку-то с демонюгами бодаться, если все у вас тут хилые да убогие, – не стесняясь в выражениях, продолжил размышления Адька, – а рыцарей своих этот ваш Управитель бережет. Разве справятся с нечистью местные инвалиды?
– А что остается? – вмешался в беседу я. – Беженцев из Дури никто в свои Дома не пустит – побоятся. Вот и сражаются, бедолаги, как могут.
– Непонятно все с этим Клиффордом, – Азия присоединилась к общему разговору последней, – Стефания сказала, что демоны приходят из собственного Дома по белым дорогам. Так зачем этот бессмысленный дозор? Не проще ли разрушить вражеские дороги, а потом добить остатки чудищ?
Логичное предложение, как я сам не додумался до подобного. Я с уважением взглянул на нову, потом перевел взгляд на Люту – что скажет в ответ? Та пояснила:
– Управитель считает, что ломать дороги нецелесообразно, а новые пути и Дома необходимы всем. Он говорит, что, одолев демонов, мы сможем занять их территорию, и тогда у нас будет два Дома, а, значит, будет в два раза больше земли.
Ясно – сделал я мысленный вывод. Перенаселение – вот главное зло этого мира, представляющего собой паутину дорог с нанизанными на нее горошинами-Домами, разнообразными по размеру участками обитаемой и безопасной земли, вырванной древними Механиками у беспощадного, смертоносного леса и дарованной немногочисленному когда-то человечеству.
Внутреннему взгляду предстала карта, виденная мной лишь однажды, во время пребывания в одном из Домов Изначальных, тех, где до сих пор еще сохранились высокие башни Механиков, на улицах горели газовые фонари, а паровые эскалаторы поднимали людей на оторванные от земли улицы второго яруса.
В Изначальном Доме я был давно. Последнее время жизненная хронология постоянно сбивалась в моей памяти, но я не сильно из-за этого переживал – настойчивый внутренний голос уверял в том, что забывать давнее и несущественное прошлое – это нормально. К тому же я прекрасно помнил, точно знал, что хождение по дорогам – это моя жизнь, ведь я путник.
Цель любого путника – выискивать и проверять новые пути и незаселенные Дома, которых в наше время почти не осталось. Судьба любого путника – вечное движение по удивительным дорогам из черного камня, послушного человеку и недоступного хищным тварям леса. Эти слова придумал не я – так мне говорили в Изначальном Доме, где на огромной площади Великий Управитель Плего собирал всех путников и благословлял на бесконечное путешествие…
И зачем я об этом думаю, размышляю, вспоминаю и раскладываю все по полочкам? Зачем пытаюсь выстроить в голове утерянную хронологию прошлых событий? Ответ напросился сам собой – Азия и ее нелепое заявление о моей «нездешности». Что она имела в виду? Нездешний! Каждого можно называть нездешним, когда он из своего Дома ушел и в другой попал.
Вон, Адька, например, если попадет в какой-нибудь из Изначальных Домов, так и его тоже нездешним назовут. При такой логике, все мы, где-то нездешние, а где-то свои. По-другому никак.
А память! Ну что память? В Изначальном Доме говорили, что память путнику не нужна. Где-то я родился, как-то вырос, родители у меня есть, уверен, что есть…
Вот тут-то мое почти утихомиренное душевное спокойствие и взволновалось новым вопросом. Семья. Родители. Я точно помнил, что они имеются, на миг даже четко представил их лица, вспомнил во всех деталях. Словно изображенные на картине, передо мной предстали мужчина и женщина. Их одежда не очень-то походила на ту, которую я привык видеть вокруг себя. Память напряглась, вписывая родные фигуры в странный интерьер, тоже знакомый, но, как и одежда, никак не состыковывающийся с привычным.
Потом, как ластик по карандашу, по мимолетным всполохам вновь прошла волна забвения. И, будто сон, который помнил, только что проснувшись, через минуту становится тусклой тенью, а потом и вовсе исчезает, стерлись из моей памяти скудные воспоминания о прошлом.
– Жила, глянь! Видел когда-нибудь подобное? – Адька удивленно приподнялся.
Это выглядело комично – здоровенный клыкастый зверь замер в позе суслика, встав на задние лапы и вытянув передние по швам. Поймав его взгляд, я и сам мгновенно замер, пораженный увиденным.
На самом краю Дома, там, где убогие жилища заканчивались, словно заслон, поднималась узкая полоса фруктовых деревьев, за которыми до кромки обступившего жилую территорию леса простирался луг с высокой травой. На границе травы и леса, извиваясь цветными световыми лентами, полыхало зарево. Его свет пульсировал, расходился и сжимался, вздрагивая яркими всполохами и покрываясь рябью.
– Оно! Сияние! – восхитился Адька, не в силах оторваться от невероятного зрелища.
Люта снова одернула его за излишний шум. Повернулась к нам с Азией, прижала палец к губам – ни звука, потом кивнула на сияние.
– Уходи, дальше мы сами справимся, – едва слышно произнесла нова, обращаясь к рябининой внучке.
Послушно кивнув, Люта пустилась в обратный путь, а мы залегли под большой яблоней, наблюдая за происходящим.
Перед дозором Рябина и Стефания снабдили нас кое-какими доспехами и оружием. Азии достались стальные поножи и наручи – старая кираса Стефании на нее не налезла. Мне отдали чью-то кольчугу и копье бескрылой новы, которое оказалось на удивление легким и удобным.
Таких копий я не видел никогда – оно было цельное, отлитое из какого-то невероятно легкого и прочного материала, по внешнему виду напоминающего алюминий. При касании это оружие будто прирастало к рукам и будто бы даже пульсировало, как живое…
Для Адьки нашелся кожаный собачий нагрудник, принадлежавший по-видимому какому-то боевому псу. Откуда он взялся в хозяйстве Рябины, оставалось только гадать.
Перед выходом бабка Рябина дала нам напутствие – надо продержаться час с полуночи. Час, что называют «часом чудовищ».
Мы ждали. Темнота скрывала все вокруг, а мы осторожно и напряженно вглядывались в сияние, которое переливалось всеми цветами радуги и слабо вибрировало. К обозначенному времени оно сменило цвет, став кроваво-красным, переходящим в огненно-оранжевый. Внутри задвигались темные тени.
– Будьте внимательны, – прошептала Азия, чуть приподнимаясь из травы, – как только выйдет первый – наносим удар, нельзя дать им разбрестись по округе.
Когда сияние в очередной раз ярко полыхнуло и выпустило наружу темный пульсирующий ком, Азия резко поднялась во весь рост и перехватила свой огромный меч поудобнее. Из зарева ей навстречу двинулось нечто. Я узнал существо сразу – таких рисовали Механики в своих храмах – бесы. Это и вправду оказался бес, самый настоящий, размером с крупную овчарку. Он напоминал своим видом странную помесь обезьяны и свиньи, с увесистыми бараньими рогами.
Пока я с удивлением таращился на монстра, меч Азии успел со свистом описать круг. Рогатая голова полетела в траву. В тот же миг сияние словно прорвалось, и целая толпа бесов полезла из него, ворча и хрюкая. Следом за новой мы с Адькой бросились навстречу врагам.
Засвистело оружие, рассекая воздух. Ближайший бес попер на меня, как танк, я ударил копьем и попал точно между глаз. Рядом по земле покатился клубок тел, в котором я сумел разглядеть рычащего Адьку. Почувствовав движение у своих ног, я ткнул копьем в траву и оттуда раздался истошный визг.
От Азии бесы разбегались, как от огня, но ее меч настигал их везде. Среди тварей началась суматоха и паника. Половина из них ринулась обратно в сияние. Остальным уйти не удалось…
Мы стояли, тяжело дыша, и выжидающе вглядывались перед собой. Вскоре сияние плюнулось новой порцией бойцов, но это были уже не бесы. Мы даже опомниться не успели, как одна здоровенная похожая на собаку тварь выпрыгнула прямо на нову, а вторая с ревом кинулась на меня, но встретила Адькины клыки раньше моего копья. Следом появились еще две и обе кинулись к нове. Сначала адским псам удалось свалить ее, но уже через секунду Азия поднялась снова, стряхивая с себя оскаленных чудовищ. Я выхватил нож и воткнул его в холку самой первой твари. Двух других Азия расплющила ударом крыльев. Последнюю свалил и загрыз Адька.
Вновь стало тихо. Я напряженно вгляделся в угасающие алые всполохи.
– Похоже, на сегодня все, – уверенно кивнула мне нова, стряхивая с крыльев бурые ошметки.
– Вот это да! – восхитился Адька, склонившись над кровавым блином, который остался от одной из адских собак. – Какая же силища! Мне бы такие крылышки.
– К сожалению, здесь одними крылышками не обойтись, – Азия почему-то не разделяла радости Умеющего.
– Что ты имеешь в виду? – Адька на всякий случай отошел подальше от собачьих останков.
– Все это – так, игрушки. Собаки, бесы – просто мелочь. Не верю, что этими тварями можно было запугать целый Дом. Думаю, главная сила сегодня нам не соизволила показаться…
Мы вернулись в жилище Рябины. Никто не спал. Нам тоже спать не хотелось, в крови еще бродил азарт боя. Почистив оружие и сняв доспехи, наскоро перекусили ржаными лепешками, которые испекла Люта, и ударились в расспросы.
– Какие еще твари выходят из сияния? – поинтересовалась Азия.
– Всякие выходят, – бабка Рябина краем глаза покосилась на Стефанию, – бесы и псы у них так, для отвода глаз, страшнее воины-демоны – адские верховики.
– Конные рыцари – это тебе не бесы. Они сильны и проворны, – устало кивнула Стефания.
Закончив с поздней трапезой, все разбрелись по углам, желая хоть немного выспаться к утру.
В следующий дозор мы собрались только через несколько дней, когда вновь пришла наша очередь. Эта вылазка прошла без эксцессов – те же бесы и адские псы. Конечно, в этот раз тварей набралось голов на двадцать больше, но нас это мало встревожило. Перебив основную толпу, мы загнали остальных в сияние.
Приближалось полнолуние, в преддверии которого сияние начало угасать. Рябина объяснила нам, что так происходит каждый месяц, и в разгар полной луны демоны предпочитают не показывать сюда носа. Зато таинственные жители Дома тут же оживились – начали выбираться из хибар, и я наконец-то увидел их воочию.
Среди селян пошли слухи, что с нашим приходом демонские вылазки из сияния приутихли, и к нам с Адькой, а в особенности к Азии относились хорошо. Адька радовался и ел за троих пироги, которыми его угощали местные. Удивительно, как за несколько дней этот Дом из пугающей Дури превратился в место приветливое и радостное. Правда крылась в этой радости какая-то обреченность, мимолетность. Лица людей таили печать вечной скорби и тревоги.
Когда миновало полнолуние, снова начались дозоры. Поначалу было тихо. За первую вылазку мы встретили лишь пару мелких бесов, которые сунулись из сияния, а потом, заметив дозорных, с визгом ужаса кинулись обратно. Больше никого.
Два следующих дозора прошли еще спокойнее. Мы пролежали в траве, не дождавшись ни одной адской твари. Похоже, враги притаились, задумывая что-то. В этом никто не сомневался, никто не тешил себя иллюзией, будто демоны решили отступиться от этих мест.
Вернувшись из очередного спокойного дозора, я завалился спать на узкой лавке в углу кухни. Сон сморил меня в тот же миг, заставив реальность обернуться темным провалом, в котором моментально исчезло все – и Дом, и дорога, и демоны, и сияние. Чернота сгустилась, растеклась в памяти, а потом сжалась, уменьшаясь до размеров дорожного камня…
Я смотрел на этот странный черный камень, ощущая тревожное чувство какого-то наваждения или опьянения.
– Эй, ты чего уселся, следопыт? – ткнул меня в спину Витек. – Сказал же, что знаешь, где Зорькина дача.
– Знаю. Сейчас вдоль забора по тропе, потом перелесок, магазин, а там пара улиц и на месте.
Поднимаясь, я почувствовал легкое головокружение. Сначала хотел захватить чудной камень с собой, но потом подумал, что трогать его лучше не стоит, уж больно он странный. Вдруг излучает чего?
Прошагав знакомым, правда, слегка подзабытым маршрутом до магазина, наша дружная компания наткнулась на Сеньку, который не спеша брел навстречу.
– Я вас уже заждался, – протянул он и поправил огромные нелепые очки, делающие его глаза по-стрекозиному несоразмерными с лицом.
– Здорова, человек-стрекоза, – хохотнул Витек, – где отрыл такой антиквариат?
– Свои вчера разбил, пришлось дедовы надеть, – заявил Сенька, привычным жестом поправляя очки на переносице.
– Ты чего нас не встретил? – возмущенно спросил Влад.
– А чего встречать-то? Сами же дошли, не заблудились.
– Это Жилин-следопыт, вывел нас, как Сусанин, – пробасил Пашка, на что Зорин тут же пояснил ему строго:
– Если бы, как Сусанин, то вы бы вообще никуда не дошли. Шел я за вами, шел, просто сразу выйти не мог – ключ от дачи потерял.
– Эх, Зорька, вечно у тебя все не как у людей, – добродушно усмехнулся Витек и, подхватив один из пакетов с продуктами, кивнул на магазин. – Еще затариваться будем?
– Хватит пока, – отговорил его от необдуманных трат экономный Пашка.
Неспешным шагом, болтая, мы потихоньку добрели до Зорькиной дачи. Небольшой фанерный домик советских времен грустно выглядывал из зарослей сирени. За ветхим забором, едва ли достающим до колена, тянулась через ряды крыжовенных кустов выложенная старым линолеумом дорожка.
– Вот мы и дома, – радостно предупредил всех Сенька, лишь на меня одного взглянув как-то не по-доброму, – пора встаааааваааать, хватит дрыхнууууть….
Зоринские глаза засветились по-волчьи, а рот растянулся жутким оскалом.
Я подскочил на кровати, вцепился руками в страшную рожу, которая оказалась не чьей-то, а Адькиной.
– Ты чего? – удивился он, пятясь и поджимая хвост.
– Ничего, – буркнул я, садясь на кровати и обнимая ладонями виски, – ты бы почаще человеком перекидывался, а то увидишь твою морду спросонья, так кондратий и хватит.
– Сразу уж и морду! – оскорбился Адька. – Как в бою подсобить – так не морда, а тут сразу в крик.
– Ладно, прости, не ожидал просто, – постарался оправдаться я, – к тому же сон дурной приснился.
– Какой? Расскажи-ка. У нас в Доме все снам верили и по сонникам читали. И я читал. Вот я те точно скажу, что если ты коня во сне увидел – то это к побоям, а если девушку – то к пьянке. Ну, что видел-то?
– Забыл.
– Да ну?
– Честно забыл, – я напряг память, ведь сон точно был, и имелось в нем что-то важное, особенное, но нет – опять в голове пустота.
– Ладно, вспомнишь – скажешь, – отстал от меня наконец Адька, – да, кстати, я тут подумал кое о чем. Помнишь, Стефания и Рябина говорили про белую дорогу, по которой демоны в дома приходят.
– Ну, помню.
– Я вот думаю, взглянуть нам на нее надо.
– Мысль хорошая, – согласился я, – отчего ж не посмотреть….
Вдвоем с Адькой мы покинули жилище Рябины и, прикрытые рассветной дымкой, отправились на поиски. Отошли от хижин, прошлись по лугу до самой кромки леса и двинули вдоль границы Дома.
– Надо было расспросить, кто и где эту белую дорогу видел, – сокрушался Адька, обнюхивая землю и чутко прислушиваясь к звукам, идущим из леса.
В кронах деревьев, увенчанных темно-зеленой, почти черной листвой возились какие-то твари, понизу у корней светилась белесыми огоньками гниль.
– Не расскажет тебе никто. Помнишь, как Рябина на Стефанию цыкнула? Боятся они, понимаешь.
– Понимаю, как не понять? Тогда мы сами дорогу найдем и во всем разберемся.
Глава 5. Заговорщики
Дорога, вернее не дорога, а узенькая тропка, отыскалась на дальнем краю дурного Дома. Укрытая папоротниками, она уходила во тьму леса, едва заметная среди пышных клубов подступившего со всех сторон дымчатого мха.
– Она, похоже, – насторожился Адька, – наша дорожка. Вернее не наша, а ихняя – демонская.
– Не очень-то она на демонскую похожа, – усомнился я, рассматривая непримечательные тусклые камушки, – сложно поверить, что по ней толпы демонов приходят.
Я присел, внимательно вглядываясь в тропу. Странная она какая-то. Дорожный камень должен блестеть, а эти матовые, и цвет у них неживой, словно их…. Пораженный догадкой, я провел по камням пальцем – на коже остался слабый налет. Недолго думая, поцарапал поверхность ногтем – белое покрытие сошло, из-под него проглянул знакомый черный блеск.
– Смотри, – кивнул я Адьке, – дорогу-то нашу покрасили!
– И впрямь покрасили, – Умеющий сел, обернув хвостом лапы, и удивлено уставился на фальшивые камни, потом, вдруг, навострил уши и прошипел, – тихо, к нам кто-то идет.
Не заставив повторять дважды, я замолчал, отступая в траву и прячась в ней. Адька последовал за мной, лег рядом, вжавшись в землю. Наши взгляды были прикованы к фальшивой демонической тропе. Я уже и сам отчетливо различал звук шагов. Интересно, кто это еще идет к нам? Очередной демон? Или все же человек? Похоже, человек!
Незнакомец, укрытый бурым плащом с глубоким, скрывающим лицо капюшоном выбрался из леса и принялся воровато озираться по сторонам. Не обнаружив нашего с Адькой убежища, он осторожно ступил на землю Дома и двинулся в обход жилищ, держась кромки леса. Когда загадочный гость отдалился на приличное расстояние, мы с Адькой двинули за ним следом.
Прислушиваясь, останавливаясь то и дело, чужак прошел до ведущей к дому дороги. Обернувшись назад, он долго всматривался и слушал, видимо, спиной почувствовал, что за ним следят. Мы, желая остаться незамеченными, замерли, прячась в тени фруктовых деревьев. Пришлось дать гостю фору и немного отстать, слишком велик был риск себя обнаружить.
– Смотри, из Дома прочь пошел, – шепнул Адька, внимательно отслеживая передвижение нашей цели, – Рябина говорила, что Клиффорд дорогу закрыл, интересно, куда это наш «плащ» намылился?
– Посмотрим куда, – отозвался я, не отрываясь от бурой фигуры.
Когда человек скрылся за поворотом, мы продолжили преследование. Прокравшись по дороге, остановились, прислушиваясь. Потом, сделав знак Умеющему, я прошел вперед в одиночку. Выглянув из-за наползающих на дорогу кустов, я разглядел двоих воинов Клиффорда, похоже, они стояли на пути неспроста, а точнее, для того, чтобы не выпускать никого из дурного Дома. Интересно, что будет делать наш таинственный гость? Ответ ждать не пришлось. Увидав человека, воины кивнули ему, как старому знакомому, и пропустили.
– Все, упустили, – разочарованно рыкнул Адька, – нас они следом не пропустят.
– Ничего, – произнес я, – провожая взглядом удаляющуюся невзрачную фигуру, – то, что мы его заметили, тоже говорит о многом, например о том, что этот тип как-то связан с Клиффордом.
– Похоже на то, – согласился Умеющий, – иначе через охрану он не прошел бы.
Разочарованные тем, что не удалось продолжить слежку, мы вернулись обратно в дом Рябины. Там нас ждал ужин – вареная картошка и грибы, которые Люта растила в подвале. Последние дни проходили мирно, и мы ужинали все вместе. Однако вечера без дозоров и демонских нападений выглядели непривычно и странно. В душе все сильнее назревало ощущение тревоги – что-то ждало нас впереди.
За едой я рассказал остальным про визит «плаща» и про то, как дорожная охрана беспрекословно выпустила его из Дома.
– Он пришел по белой дороге? – уточнила Рябина, хмуря брови.
– Не по белой, а по крашенной, – тут же поправил Адька, – обычные черные камни, а сверху краска.
– Та тропа, что на краю Дома, – всплеснула руками Люта, – ее все боялись, считали проклятой.
– Видимо кто-то именно этого и добивался, – задумалась Азия, – чтобы от дороги все держались подальше. Кто-то пустил слух, что белый камень – зло…
– Клиффорд пустил, – перебила ее молчавшая все предыдущее время Стефания, – он запретил касаться тех камней, запугивал проклятиями и болезнями.
– Опять Клиффорд, – сердито проворчал Адька, – куда ни сунься, везде к нему ниточки тянутся.
Последнее время Умеющий большую часть времени проводил в зверином обличье, но за ужином Рябина требовала от него человеческий вид. Адька ленился, принимал людской облик нехотя. Конечно, человеком-то быть труднее – и руки надо вымыть, и одежду иногда постирать, и вообще.
– Да уж, – согласился я, – этот Управитель в свои игры играет, и мы в них явно не на первых ролях.
– Ролях-полях, – передразнил меня Адька, – чего толку болтать-то? Придумывать что-то надо!
– Пока нет дозоров, будем следить за белой дорогой по очереди, – недолго думая решила Азия, – можно, конечно, захватить нашего таинственного гостя и расспросить обо всем лично, но сперва стоит попробовать выследить того, к кому он наведывался. Жила, Адька, идемте – покажете мне тайный путь.
Собрались. Вышли. Добравшись до границы Дома, а там без труда отыскали нужную тропу.
– Нет дозоров, а мы все равно в карауле, – проворчал Адька-зверь, сворачиваясь в траве и закрывая хвостом глаза, – пока этот хмырь не появится, меня советую не будить.
– Ладно, спи, – отозвался я, раздумывая, успели ли мы вовремя, ведь, возможно, тайный посетитель Дури уже проскользнул обратно.
Мои подозрения оправдались. Сменяя друг друга на сон и по-очереди отправляясь за едой, мы просидели в засаде почти двое суток – все было тщетно, «плащ» так и не появился. На четвертые сутки меня осенила неприятная догадка:
– С чего мы вообще взяли, что белая дорога одна?
– В этом Доме одна. Так Люта сказала. Стефания с бабкой Рябиной подтвердили, – догадалась о моих подозрениях Азия, – но про другие Дома они не в курсе, а наш визитер ушел к соседям.
– Ну вот, – расстроился Адька, – я все бока себе уже отлежал и зад отморозил, выходит зря?
– Выходит, – кивнул я, полностью разделяя его разочарование.
– Ладно, больше караулить смысла нет, – приняла решение нова, – сегодня возвращаемся домой.
Мы вернулись под вечер, раздосадованные неудачей. Покинув остальных, я завалился спать, не поужинав, и всю ночь не мог заснуть. В голове роился сонм спутанных мыслей. Среди них мелькали обрывки из прошлого и настоящего. Я пытался собрать их, словно куски мозаики, но общей картины не выходило. Не хватало множества важных частей. Что бы ни говорил Управитель Плего об особенностях памяти путников, слишком многое я за последнее время запамятовал. Слишком многое и слишком важное. Например, сны. Последнее время я их постоянно забывал, чувствуя при этом, что именно в них кроется нечто особенное, нечто такое, что, возможно, способно дать ответы на все мои вопросы.
Я заснул, надеясь, что сон, который должен был прийти под утро, я не забуду. Провалялся на скамье, слушая, как сопит на соседней лавке Адька, а в кресле едва слышно дышит Азия. Сон так и не пришел.
На рассвете в дверь постучали, дав нам время вскочить с лежанок и одеться. Спустя минуту в комнату вошли люди Клиффорда. Два война и герольд, одетый в алую накидку с золотым волком на груди. Вынув из широкого рукава свернутый в трубку лист бумаги, он раскрутил его и, растянув двумя руками, зачитал:
– Приказ Управителя Клиффорда! Сегодня все жители и гости Дома обязаны явиться в дозор, ибо Управителю удалось узнать о грядущем массовом нашествии демонов.
– Интересно от кого это, – пробубнил себе под нос Адька, но вышло у него это не слишком тихо – подоспевшая с завтраком Люта тут же пихнула его в бок, да так, что Умеющий чуть не свалился со скамьи.
Я мысленно поддержал девушку – в присутствии людей Клиффорда не стоит даже намекать на нашу осведомленность.
– Значит, явиться должны все? – нахмурилась Рябина.
Взгляд старой женщины не предвещал ничего хорошего, и герольд, благоразумно попятился к выходу, на ходу сворачивая свиток.
– Все! – выкрикнул он уже из коридора.
– Ага! – крикнул ему вслед неуемный Адька, – может ваш хозяин сам поучаствует хоть в одном сражении, или кишки тонки?
– Управитель Клиффорд лично прибудет на битву в сопровождении своих лучших воинов, – оскорблено ответил из коридора герольд.
Потом раздалось топанье стражников и нарочито громкий хлопок входной двери. Глашатаи покинули нас, направившись к соседям. Черт! Новость, которую они принесли, пришлась здорово некстати. Это массовое сражение рушило все планы по выслеживанию и отлову «плаща».
– Дурная весть, – тихо произнесла Стефания, гладя за окно, – смотрите, какое мрачное небо, серое, ледяное. Небо не может ошибаться – ничего доброго нас не ждет.
– Погоди причитать, Стефания, – рябина положила тяжелую руку на плечо бескрылой новее, – у нас есть доспехи, оружие и руки, чтобы его держать. Может и выстоим.
– А как же Люта? Она ведь драться не умеет! – взволнованно спросил Адька.
– Люта останется, и никакие Управители не заставят меня отправить внучку воевать!
Азия молча кивнула, я тоже полностью разделял мнение хозяйки жилища.
– Смотрите! – жуткий голос Стефании прозвучал от окна. – Смотрите скорее!
Подбежав к маленькому, завешанному непроглядными шторами окошку, я увидел, как полыхают над крышами жилищ цветные всполохи сияния.
– Какое оно огромное, – с ужасом выдохнула Люта, – такого еще не бывало…
Клиффорд и впрямь явился в Дурной Дом лично. Он ехал верхом на коне тигровой масти, укрытом алой бархатной попоной с уже знакомым золотым волком на боку. Следом за управителем шли закованные в броню воины и, надо сказать, было их весьма немного.
– Это что, вся его элитная армия? – спросил я у Рябины.
– Не вся, и далеко не элитная, – разочарованно ответила та, – своих лучших солдат он отправил на поиски Воина Дорог. Честно сказать, я надеялась, что Управитель явится вместе с ними, но он, похоже, не слишком-то беспокоится о грядущем сражении.
– Не беспокоится, значит, не боится, – подумал я вслух, а потом переглянулся с Азией, которая кивнула, соглашаясь.
– Если не боится, значит, в победе уверен, – предположил я.
– Или в собственной безопасности и неприкосновенности, – добавила нова.
Азия озвучила мою мысль, и я еще больше уверился в том, что Клиффорд замешан в происходящих здесь бедствиях. Однако в тот момент меня больше волновала грядущая битва. Масштаб сияния здорово тревожил. Интересно, что за монстры оттуда вылезут? И еще интереснее – что собирается предпринять Клиффорд? Серьезных сил он с собой не привел, зато жителей согнал всех до одного – в каждую хибару явился с проверкой лично – никто, по его мнению, не должен был избежать боя.
Когда настала очередь жилища Рябины, мы встретили Управителя сидя за столом с каменными лицами. Окинув взглядом присутствующих, Клиффорд поправил перевязь меча, скрытого украшенными золотом и кистями ножнами, а потом медленно и с расстановкой произнес.
– Вижу, тут все готовы. Только почему девчонка без доспехов? Она что, особенная?
– Она никуда не идет, – холодно ответила Рябина.
– Кто сказал? – метнув в старуху свирепый взгляд, ухмыльнулся Управитель. – Здесь я решаю – кто, когда и куда пойдет.
– Допустим, – нахмурила брови Рябина, ее светло-голубые, выцветшие с возрастом глаза уверенно смерили собеседника, – тогда я не буду сражаться в полную силу и займусь охраной своей внучки.
– И я, – подтвердил ее слова Адька.
– Мы все, – грозно поднялась из-за стола Азия, расправляя крылья так, что в комнате почти не осталось свободного места, – мы все будем защищать девочку.
Мысленно смерив размах крыльев новы, Клиффорд отступил. Исказив лицо гримасой досады, он все же кивнул, позволяя Люте остаться дома. Потом бегло оглядел остальных. С вызовом ловя его взгляд, я напрягся невольно. В тот момент на меня смотрел не человек – зверь, в глубине зрачков которого плясали алые искры скрытой ненависти.
– И только попробуйте меня подвести – спрятаться, скрыться, струсить, сбежать, – произнес Управитель, покидая комнату.
– Смотри, сам не сбеги! – проворчал вслед неугомонный Адька, но его фраза не достигла ушей Клиффорда, растворившись в громогласном хлопке входной двери.
Времени на сборы понадобилось немного. Надев приготовленные заранее доспехи и взяв оружие, мы вышли из жилища. На этот раз вместо копья я взял клинок и перед уходом отдал Люте повод коня, которого сначала собирался взять с собой.
– Пешком пойдешь? – удивилась девушка.
– Да. Коня оставляю. Если что, у тебя будет возможность быстро покинуть Дурной Дом.
– Эй, Жила! Что за пессимизм в голосе? – тут же упрекнул меня Адька. – Ты собрался проиграть битву, даже ее не начав? Вот уж не ожидал от тебя!
– Нет, но мой конь не боевой, ты это сам прекрасно знаешь. В сражении он будет только мешать, – слукавил я, переводя тему.
На самом деле предчувствия меня терзали не самые хорошие. Не нравилась мне эта массовость. Зачем сгонять на битву всех? Откуда Управитель узнал о масштабах грядущего сражения? Неужели от «плаща»?
– Все будет хорошо, – прогремел голос Азии, отрывая меня от мыслей, – мы вместе, а значит, выстоим перед любым врагом.
Заразительная уверенность новы подняла настроение. Решительным шагом мы направились в сторону сияния. Топая вниз по улице, я видел, как из соседних строений выходят вооруженные и облаченные в доспехи люди и присоединяются к бредущей среди темных лачуг толпе.
Явившись на луг, к самой окраине Дома, мы не узнали местность. Разросшееся до невообразимых размеров сияние исказило пространство, заставив лес отступить и превратив небольшой луг в огромное поле.
Когда все явились, Клиффорд отдал приказ построиться в несколько рядов, а сам отъехал назад.
Люди стояли и, не мигая, смотрели в сияние. Ждали молча. Никто не произносил ни звука. Даже оружие не бряцало, даже дыхания слышно не было. Жутко. Молчаливые люди-тени, застывшие перед радужным заревом, таким же безмолвным и нереальным.
Осторожный Клиффорд поставил ополченцев вперед, прикрывшись людьми, словно живым щитом. Сам встал позади, на приличном расстоянии, оставив подле себя свое скудное воинство. Да уж, воевать бок о бок с нами он точно не собирался. Тигровый конь уныло чесал задней ногой широкое брюхо, скрытое под алой попоной. Воины Управителя позевывали лениво и безразлично, словно происходящее вовсе их не касалось.
Глядя на Клиффорда и прикидывая в уме варианты причин его спокойствия, я случайно наступил на хвост Адьке, который сердито рыкнул:
– Эй, Жила, хватит ворон считать и по сторонам глазеть. Я чую – твари уже на подходе!
Умеющий не ошибся. Дружной толпой из сияния полезли бесы. Целая лавина мелких тварей налетела на первый ряд ополченцев. Самые наглые получили по рогам сходу – на землю полетели оскаленные головы и пробитые насквозь туши. Однако врагов было слишком много, и вскоре твари прорвались в центр строя.
Началась суматоха, я потерял из вида друзей. Рядом со мной оказалась Рябина. Мы встали с ней спиной к спине, прикрывая друг друга, но старуху быстро оттеснили куда-то в сторону.
После бесов пошли собаки. Похоже, для этой битвы их подготовили. Теперь у каждой твари имелись кожаные доспехи с наружными усилителями. В мою сторону пробились три огромных адских пса. Следом шел какой-то новый монстр. Я разглядел его, когда остался с ним один на один. Это был чудовищный кентавр с собачьим телом и мускулистым торсом, увенчанным рогатой головой. В могучих руках кентавр держал меч и щит. Длинный изогнутый клинок со свистом рассекал воздух, и мне пришлось приложить все усилия, чтобы увернуться от него.
Песокентавр наступал как гора, но был слишком неуклюж и медлителен. Я, чудом проскочив под его мечом, зашел чудищу за спину и воткнул клинок туда, где заканчивалась человекоподобная спина и начиналась собачья. Прямо в хребет. Оглушительно взревев, демон рухнул.
Теперь у меня появился щит, ничего, что не слишком удобный, зато, как оказалось, прочный. Мне под ноги упала раненная девушка, похожая на сказочную валькирию, и я прикрыл ее щитом от удара булавы. Демон, держащий булаву, опешил, открыв мне прекрасную возможность проткнуть его насквозь.
Если раньше, во время дозоров, враги отступали, чувствуя, что не могут пробить оборону, то теперь первая порция адских бойцов стояла до конца, пока все бесы, псы и кентавры не полегли в бою.
На поле стало тихо. Слышно было, как тяжело дышат ополченцы – людей стало заметно меньше, чем до начала сражения. Никто не рассчитывал, что на этом все закончится. Сияние пылало, переливаясь зелеными, оранжевыми и фиолетовыми огнями. Никто не сомневался – первая партия врагов – лишь разминка, проверка наших сил, так сказать «проба грунта» для дальнейших действий.
Спустя несколько минут сияние издало странный звук, похожий на раскат далекого грома, а потом разошлось в стороны, занимая всю ширину поля. Оно дрогнуло, пошло волнами и заискрилось. Среди языков задвигались здоровенные черные тени. Они пульсировали, материализуясь из яркого света, принимая очертания всадников. На поле выехала демоническая конница.
Стоя в первом ряду, я невольно обернулся. Никто из ополченцев не сделал назад и шагу, зато Клиффорд со своей командой невозмутимо повернул коня и под шумок двинулся прочь.
«Трус!» – заорал я ему вслед, но мой отчаянный выкрик утонул в грохоте лошадиных башмаков из вороненой стали. Я чувствовал, как вибрирует под ногами почва. На меня надвигались гигантские фигуры, ощетинившиеся длинными пиками, пронзающие меня ненавидящими взглядами из-под глухих черных забрал.
– Теперь мой черед, – раздалось над ухом.
Повернувшись, я встретился взглядом с Азией, которая решительно двинулась вперед.
Черные рыцари ехали клином. Увидев нову, рысящий впереди демон оскалился, направил копье прямо ей в сердце и пустил коня галопом, разгоняясь для сокрушительного удара, за миг до которого Азия присела, замахиваясь мечом, и подрубила ноги черному скакуну. Адский рыцарь полетел на землю. Жеребец идущего следом споткнулся об упавшую лошадь и тоже рухнул наземь. Третий враг налетел на Азию, приняв грудью могучий удар ангельского меча.
Бесстрашная нова навела беспорядок в первых рядах демонов, и это дало ополченцам минутную передышку. Вдохновившись действиями Азии, люди с новыми силами подняли мечи. Словно в замедленной съемке я видел, как прыгает, целясь в глотку черному коню, Адька, как уворачивается от демонского меча Стефания, а потом пронзает клинком корпус адского всадника, как рубит врагов могучая не по годам Рябина.
Потеряв две трети от числа, рыцари-демоны отступили. Поле боя наполнилось радостными криками и победным звоном мечей о щиты. Никто не заметил отсутствия Управителя.
Порадовавшись вволю, ополченцы вглядывались в сияние, ожидая, кто появится из него на этот раз. По частоте и силе всполохов можно было определить, явятся ли из портала новые вражеские силы, или вскоре бой окончится. В тот момент сияние полыхало ярче яркого, разливалось волнами цветных огней, пестрело радужной рябью. Это значило, что главные силы еще не вышли нам навстречу.
Оглядевшись по сторонам, я понял – число защитников Дома сократилось почти вдвое. Окинув взглядом траву, я не увидел ни одного убитого человека – поверженные воины просто исчезали, растворялись в воздухе или…. На миг я разглядел лежащего в поле человека. Он был еще жив и тщетно пытался отползти от сияния, но оно протянуло к бедолаге длинные световые щупальца и утянуло его в себя.
«Теперь понятно, куда пропали наши поверженные бойцы – сияние засосало их» – догадался я. В голове начала складываться предположительная картина происходящего. Я не мог сказать наверняка, но все вело к тому, что демонам нужен вовсе не Дом, а его жители. И все эти сражения и дозоры были для монстров хорошей возможностью подобраться к селянам поближе и утащить их с собой. Теперь сговор Клиффорда с врагом выглядел очевидным: он согнал всех на массовую битву, а сам смотался, предоставив демонюгам прекрасную возможность пополнить свои запасы…
Тем временем наступившую тишину заполнили топот, визг и хрюканье. Сияние прорвалось толпой разномастных бесов. Обычно эти твари нападали хаотично, строй не держали и, вообще, казалось бы, в момент атаки не обращали внимания друг на друга. В этот раз они вели себя по-другому. Вывалив из сияния, встали тремя ровными линиями, растянувшись по всей длине поля. Из-за спин стоящих в первой линии протиснулась высокая тощая фигура, полностью скрытая широким черным плащом. Оставалось лишь гадать, что за существо под ним прячется, однако, внешние очертания новичка выглядели вполне человеческими.
Незнакомец присел, из широкого рукава показалась костлявая кисть, которой он зачерпнул горсть земли и поднес к лицу, скрытому от посторонних глаз глубоким капюшоном. Затем «тощий» пробормотал что-то и швырнул землю в нашу сторону.
– Это еще что за хрен? – шепотом поинтересовался у меня Адька. – Гляди, Жила, он землей зачем-то кидается…
– В первый раз такого вижу, – пожал плечами я, неотрывно наблюдая за невнятным типом.
Из-под узловатых пальцев в почву потянулись световые нити. Земля содрогнулась, пошла волнами, завибрировала.
– Некромант, – раздался позади меня возглас Рябины.
– Да ну! – не поверил Адька. – Что ему здесь делать-то? Лично я здесь погостов не видел.
– Этому погосты не нужны. Все мертвые тела – они земле принадлежат. Он их из любой точки мира притягивать может.
– Жесть, – я скрипнул зубами, отслеживая движения врага.
Тем временем некромант вскинул руки над головой и отступил назад. Земля перед ним задрожала, скорчилась в страшных судорогах. Почва разошлась, выпуская наружу тех, кому не посчастливилось найти последнее пристанище в месте, досягаемом для тощих рук некроманта.
Увидев нежить, ополченцы с возгласами ужаса попятились. Мертвецы, ожившие в одночасье, бросились в свою последнюю битву, уж им-то точно терять было нечего. Они заставляли отступать даже самых отважных воинов. И снова пошло-поехало. Лязг стали, скрежет доспехов, крики, хрипы и рык, человеческий и не только.
Когда передо мной возник огромный скелет в тяжелой броне, я содрогнулся от омерзения. На меня в упор таращились покрытые белой слизью глаза, выпученные из гнилых глазниц. Провалившийся нос тянул воздух, принюхиваясь к потенциальной жертве, которой я для него был. Скелет осклабился и ринулся вперед. Наши мечи скрестились высекая искры. Я прыгал, рубил, уворачивался, словно заведенный, но усталость давала о себе знать. Старинный меч противника бил с прежней силой, а мои руки уже налились свинцовой тяжестью.
Еще один удар и он меня перерубит пополам, мелькнуло в голове, но мертвец вдруг замер и закрутился на месте как пес, услышавший свист хозяина. Я оглянулся. Неподалеку от меня на коленях стояла Стефания, опустив лицо и раскинув руки перед собой. Она что-то кричала, в шуме битвы я не мог разобрать что…
Мертвецы, оказавшиеся вокруг бескрылой новы, перестали драться и повернули свои полуразложившиеся головы к ней. Их пустые глаза неотрывно смотрели на подрагивающие вытянутые пальцы Стефании. Словно завороженная, нежить двинулась к нове. Кольцо врагов сомкнулось вокруг нее, мертвецы замерли около коленопреклоненной фигуры. Потом Стефания выкрикнула что-то громко, и мертвые войны хлынули от нее в стороны, словно взрывная волна, сметая на своем пути тех, с кем недавно восстали и дрались плечом к плечу против нас. Мертвые словно взбесились, набросились друг на друга, остервенело разрывая на куски прогнившие тела.
Я видел, как Стефания выбралась из этого месива невредимой. Подбежав к нове, я схватил ее за руку и отволок подальше от рычащих и клацающих зубами трупов.
– Вот молодцы! Сами себя победили! – раздался рядом довольный голос Адьки.
Умеющий восторженно наблюдал за происходящей грызней. Затем перевел взгляд на Стефанию:
– Круто ты их, как тебе удалось провернуть подобное?
– Это воля новы, – вместо Стефании ему ответила подоспевшая к нам Азия, – внутренняя энергия, сила, которая копится долгое время, а потом выплескивается наружу, позволяя творить невероятные вещи.
– Ты тоже так можешь? – поинтересовался Адька с нескрываемой завистью.
– Не могу, – честно призналась Азия, – не каждая нова способна проявлять волю.
– Жалко, а то бы мы живо с этими сиятельными демонами разобрались! – протянул Умеющий с нескрываемым разочарованием.
Тем временем мертвецы изорвали друг друга на куски, и костлявый некромант остался один под прикрытием кучки бесов. Поняв, что силы неравны, он быстро отступил в сияние, которое тут же помутнело и потеряло яркость.
– Похоже, на сегодня все, – предположил я, вглядываясь в блеклые всполохи утихшего сияния. – Одно меня волнует, куда делись все погибшие?
Я обвел взглядом поле боя – от ополчения осталась треть, многие были тяжело ранены, но ни одного погибшего поблизости не оказалось.
– Вы говорили, что демоны уносят в сияние живых, – нахмурилась Азия, вопросительно глядя на Рябину и Стефанию, – но сегодня не осталось и мертвых.
– Это так, – тихо ответила Рябина, отводя глаза.
– Бабка Рябина, ты ведь что-то знаешь? – глаза Азии требовательно сверкнули. – Если знаешь – расскажи.
– Наверняка не знаю, но предположения кое-какие имеются, – понизив голос до шепота, ответила старуха. – Но об этом не здесь…
Покинув поле битвы, мы отправились восвояси. Оставшиеся ополченцы тоже поспешили разойтись по домам. Победа ни у кого не вызвала особого энтузиазма и радости. Люди выглядели еще более испуганными, чем прежде. Понять их было несложно – наш отряд здорово измотался. Я еле волочил ноги, Адька перевоплотился в человека – устал держать звериный лик, даже Азия выглядела утомленной. Хотелось только одного – поскорее добраться до дома, поесть и выспаться, но об этом речи пока не шло – нас ждал серьезный разговор.
Пропустив всех в темный коридор, Рябина заперла дверь, а потом проводила в комнату. Там, усадив кругом у стола, села в свое неизменное кресло и знаком призвала к тишине.
– Я не знаю истинной причины похищений людей, но есть у меня одно предположение, – она переглянулась со Стефанией, получая от нее молчаливое согласие на продолжение разговора, – когда-то давно в Изначальном Доме, где я несла караульную службу в рядах личной гвардии Плего, начали ходить слухи, будто можно особым образом изготавливать дорожные камни. Любой здравомыслящий человек усмехнулся бы, услышав такое, но мы, охранники, приближенные к Совету Управителей, знали наверняка, что слухи эти пошли неспроста…
– Ничего себе! – восхищенно воскликнул Адька, как обычно не дослушав и не удержавшись от комментария. – Изготовив камни, можно построить новые дороги и отыскать новые Дома. Тот, кто владеет подобной технологией, мог бы озолотиться…
– Не все так просто, – осадила его Рябина, поднимаясь из своего кресла и подходя к столу, – ведь способ добычи камней весьма непрост. Именно поэтому Совет пресек распространение слухов и стер все упоминания об этом способе.
– Что же в нем такого? – спросила Азия, задумчиво блуждая взглядом по кружевам на скатерти.
– Каждый дорожный камень – человеческая жизнь.
– В смысле? – воскликнули мы с Адькой хором, как уже часто бывало до этого.
– Дорожный камень получают из людей, – сказала Рябина еле слышно и в тот же миг тревожно вскинула голову – палец к губам, взгляд бегает от коридора к окну. – Это ты, Люта?
Я искренне позавидовал слуху старухи. Сам-то ничего не услышал подозрительного, а седьмое чувство у меня никогда особо не проявлялось…
Из коридора и вправду крадучись вышла Люта. По ее округленным глазам, исполненным тревоги, я понял, что случилось что-то нехорошее. Хотя, после последней битвы моя фантазия отказывалась рисовать нечто новое, кроме бесконечного потока разномастных демонов и нежити. Неужто, опять сияние? Я не угадал…
– Я вам сейчас такое расскажу! – пробормотала девушка нестройным, заикающимся от волнения голосом. – Я видела его, «плаща» вашего. Пока вы там дрались, он возле брошенного сарая, что на краю улицы стоит, с Клиффордом разговаривал.
– Ага, – радостно воскликнул Адька, но все тут же шикнули на него – не шуми, мол. – Так я и знал. Так мы все и знали.
– Да подожди ты, – перебила Умеющего Люта. – То, что Управитель наш в какие-то свои игры играет, давно ясно было. Я их разговор подслушала. Они про похищения говорили. «Плащ» просил у Клиффорда еще людей и ссылался на одного Управителя из Совета – дескать, ему больше нужно. А Клиффорд сетовал, что ополчение собралось сильное, и демоны уже не справляются – тяжело им людей в сияние таскать.
– Значит, люди им нужны, а вовсе не Дом, – задумчиво произнесла Азия, щурясь на огонь свечи, почти полностью оплывшей, превратившейся в восковую лужу с тонкой нитью фитиля в центре, – вот для чего сговорились. Слушай, Люта, о каком именно Управителе из Совета они говорили?
– Имени я не расслышала, «плащ» произнес его беззвучно, одними губами. Видать, знал, что могут подслушать.
– Видели тебя? – чутко прислушиваясь к тому, что происходит за стенами жилья, спросила Стефания.
– Не думаю, – ловя пристальный взгляд новы, помотала головой девушка, но ответ ее прозвучал не слишком убедительно.
– Сюда идут, – сверкнула глазами Азия, сжимая кулаки и глядя на дверь, ведущую из коридора в комнату. Призвав всех к тишине, нова встала и подошла к стене, припала ухом к выцветшим узорчатым обоям. – Уже окружили.
– Значит, черным ходом уйти не получится, – пристально взглянув на входную дверь, произнесла Стефания, – выходит…
Договорить она не успела, и случилось это не с привычного молчаливого запрета Рябины. Дверь, распахнутая ударом ноги, сорвалась с петель и рухнула под ноги ввалившимся внутрь людям Клиффорда во главе с самим Управителем.
– Всем оставаться на месте, – прорычал он, тыча пальцем в нашу сторону, – вы все подозреваетесь в шпионаже и сговоре с демонами.
Я едва успел наступить на ногу Адьке, который, как всегда, собирался высказать вслух все, что он думает по поводу сложившейся ситуации. Представляя, что он скажет, я и сам разделял подобное мнение – «Это кто еще с демонами сговорился!»
Увидав Клиффорда, Люта испуганно шмыгнула за спину бабке Рябине, а Стефания с Азией как по команде поднялись и выступили вперед. Две новы заставили Управителя отступить, но за спиной его топтался целый вооруженный отряд – не чета тому, что явился на последнюю битву с визитерами из сияния. Похоже с охоты на Воина Дорог прибыли, наконец, основные силы. Разглядев теснящихся в коридоре тяжеловооруженных воинов с мечами и короткими пиками, я подумал, что связываться с ними сейчас совершенно не в наших интересах. Хотя, дома, ведь, и стены помогают?
– Сложить оружие и руки на стены, всем! Больше повторять не буду! – выкрикнул Клиффорд, пропуская стоящих позади него бойцов.
Те, толкаясь, вывалили вперед, заполняя небольшое пространство комнаты. Я переглянулся с Азией и Адькой. В глазах товарищей застыла решительная уверенность.
Сдаваться на милость Управителя никто не собирался и Клиффорд, похоже, понял это не хуже меня. В одно мгновение он растолкал своих людей, перекидываясь на ходу в зверя. Защелкал трансформирующийся позвоночник, с хрустом растянулась кожа, изменяя натяжение, с мерзким хрустом вытянулись челюсти, обращая человеческое лицо в хищную морду. Краем глаза я заметил, что Адька тоже начал перевоплощение, но куда ему с его двумя минутами, против нескольких секунд Полузверя.
Я выхватил меч, краем глаза заметил, как взмахнула крыльями Азия и, швыряя о стены воинов Клиффорда, прикрыла Люту. Стефания и Рябина тоже схватились за оружие. Решив выиграть время для нашего Умеющего, я кинулся на огромную оскаленную зверюгу. Полузверь клацнул зубами у меня перед носом. Я едва успел отскочить назад. Из–за спины выпрыгнул Адька и, рыча, сцепился с Клиффордом.
Два зверя устроили яростную грызню, растолкав остальных бойцов с обеих сторон. К удаче Адьки, Клиффорд, похоже, еще не набрал полную силу Умеющего, в противном случае Полузверь одолел бы противника сходу. Однако силы и так были неравные. Изловчившись, Клиффорд ухватил Адьку за ухом, а потом, по-бульдожьи пережевав складки кожи, передвинулся на горло. Рык нашего Умеющего сменился сдавленным хрипом.
Мощь челюстей Полузверя не оставляла Зверю шансов. Нужно было что-то делать. Срочно. Я остановился на секунду, а потом, будто в трансе, ринулся к сцепившимся в смертельной схватке хищникам. Алгоритм действий пришел из головы, прорвался откуда-то из глубины подсознания. Экстренная память – моментальная реакция организма на критическую ситуацию.
Как в замедленной съемке я подскочил к Клиффорду. Руки действовали сами, подчиняясь воле неосознанных воспоминаний туманного, нездешнего прошлого. На мгновение время остановилось вовсе, в застывшем кадре показывая мне инструкцию того, что необходимо сделать….
Глава 6. Побег
Часа через пол Сенькина дача ожила. Заплясал под железным навесом послушный костерок, заскрипели ставни, позволяя закрытому еще с зимы гостевому домику, построенному в качестве кухни задолго до основного, наконец взглянуть на свет божий.
– Жрать охота, – заявил Пашка, самый вечноголодный в нашей компании человек. Это неудивительно, при Пашкиных-то габаритах – здоровее всех в группе, да, пожалуй, и в потоке.
– Пива попей, – весело отозвался Витек, заботливо придвигая к себе мясо, замаринованное в уксусе, – шашлык спешку не любит.
– А я бы лучше поспешил, – взволнованно подметил Влад, кивнув на забор.. – А то тут уже мобы окрестные на наше мясо агрятся.
Я повернул голову туда, куда он показывал. Через дыру в заборе на зоринский участок просунулась рыжая собачья башка. Черный нос сосредоточенно нюхал воздух, пока, наконец, не нацелился на шампуры с сырым еще шашлыком. Незваный гость был среднего размера, его уши торчали над головой двумя острыми треугольниками. Судя по внешности – метис карело-финской лайки. Пес выбрался из проема и, осторожно косясь на нас, медленно пошел к мясу.
Стоило незнакомоцу сделать несколько робких шажков по Сенькиной территории, как из дома донесся жуткий отрывистый рев, какое-то хриплое надрывное уханье.
Витек, который до ужаса боялся собак, побелел при виде приблудного пса, но, услышав звуки, побледнел еще сильнее и, заикаясь, спросил:
Конец ознакомительного фрагмента. Купить книгу