Читать книгу На окраинах миров. Сборник рассказов - Жанна Лебедева - Страница 1

В оформлении обложки использован арт автора Pexels с https: //pixabay. com/ по лицензии CC0.

На окраинах миров (сборник рассказов)

Ненаучный подход

Утопали в снегу тяжелые мохногривые кедры, усыпанные серебристыми снежинками. Под ними, переминаясь с одной плешивой озябшей лапы на другую, большой пестрый зверь тоненько подвывал охрипшим сиплым голосом. На пупырчатых от мороза проплешинах, беззащитная кожа краснела и шелушилась. Из приоткрытой пасти свешивался на кровавой ниточке вывалившийся зуб. Вторая В не успела преобразиться до холодов. И пусть от человека в ней осталось мало, шерсть еще полностью не наросла, а передние лапы не окрепли для того, чтобы ходить на них уверенно, ведь недавно они были руками и служили совсем для другого.       Холодно, грустно, обидно. Сестрицы Второй В преобразились быстро, словно сговорились с природой, а она отстала, поэтому уходила из дома последней…

Тайга укрыла Арарат на три четверти, сделав планету лакомым куском для алчущих наживы магнатов деревообрабатывающей промышленности. Однако Межпланетный Фонд Дикой Природы объявил местность заповедной, и туда потянулись исследователи. К удивлению прибывших, планета оказалась населена выходцами с Земли. Помимо людей, проживающих на юге в единственном крошечном государстве, там нашлись адаптировавшиеся к местным условиям земные растения и животные. Ученые установили примерную дату заселения Арарата землянами – 2103 год до нашей эры (согласно библейскому преданию, год выхода Ноя из Ковчега, окончание Всемирного Потопа).

Попытка объявить планету земной колонией, в связи с отсутствием на ней коренного населения не удалась. Группа этнографов и космографов Русского Географического Общества, под руководством профессора Арсеньева, обнаружила в тайге поселения аборигенов.

Такова краткая историческая справка о планете Арарат, но история, рассказанная здесь, произошла задолго до прибытия арсеньевской экспедиции в тех местах, где об этнографии, космографии и других подобных науках слыхом не слыхивали, там, где в глухой тайге жили существа нелюдимые и скрытные.

В тот год снег выпал рано. Природа отыгрывалась за два прошлых сезона, когда ранней осенью теплело так, что вторым урожаем созревала лесная клубника. Теперь о ягодах и подумать было нелепо – всюду белели пуховые сугробы. Копай их, греби, разрывай, а от клубники и листа не найдешь. Все померзло, до снегопада ударили заморозки.

Дом, собранный из массивных неотесанных бревен, стоял посреди тайги, укрытый от взгляда мохнатыми кедровыми лапами. В этом спрятанном от чужого глаза жилище уже много сезонов ютилась вместе с сестрами Вторая В. Обитательниц дома звали согласно тому, на кого они походили. Старшую сестру – Гиеной, трех погодок – Собакой, Лисицей и Волчицей, а Второй В такого имени не досталось. Пусть она и походила на волка, именем уже владела сестра. От рождения Вторая В звалась Второй Волчицей, но потом от "звериного" слова осталась только буква.

Все лето сестры "ходили" людьми и жили по-человечьи. Гиена и Собака раз в сезон отправлялись в Город На Окраине. Погрузив в тюки шкуры набитого за зиму и выделанного весной зверя, они пешком уходили на запад, туда, где начиналась большая вырубка. Город строился и от сезона к сезону становился все больше. Каждый раз, оставляя за спиной темную хвойную стену леса, сестры замирали от страха перед открытым освещенным пространством. За вырубкой начинались улицы одноэтажных деревянных домов, лабиринтом уходящие к центру. Когда сестры, продав товар, возвращались, столы в таежном жилище ломились от фруктов, крупы и сухарей – такие деликатесы было невозможно добыть в лесу, если только выменять на что-нибудь полезное у отдаленных соседей.

С приходом холодов уютная сытая жизнь заканчивалась. В такое время все становились угрюмыми и злыми. Близилось зимнее преображение. Каждый раз Вторая В ждала его с трепетом и страхом, а потом начинались мучения: спину сутулило так, что невозможным оказывалось поднять голову и приходилось смотреть исподлобья, во время еды шатались и выпадали зубы, зудела кожа, через нее жесткой щетиной лезла шерсть. Ходить прямо становилось тяжело, получалось передвигаться только с палкой или цепляясь за стены и мебель, а то и вовсе на четвереньках.

Потом приходила зима. С наступлением холодов в тайге появлялись чигунцы. Они безошибочно отыскивали любые источники тепла, пожирая все, что его порождает. Из-за чигунцов сестрам приходилось преображаться и коротать зиму в лесу. Зверь может жить без огня и теплого жилища, а человек нет. Но где огонь – там чигунцы, а где чигунцы – там погибель. До Города На Окраине эти прожорливые существа не добирались, то ли, как и сестры Второй В, опасаясь открытой местности, то ли из-за того, что городские жители, готовясь к холодам, начинали окуривать таежные границы отвратным вонючим дымом и опрыскивать почву едкой отравой…

Оставшись в одиночестве, Вторая В обошла дом и заглянула в темное окно. На подоконнике замерзали цветы, темнела по углам нехитрая мебель, прикрытая тряпками от пыли, на столе догрызала забытый сухарик мышь. Та из сестер, которая преображалась последней, от дома далеко не отходила, следя, чтобы все с ним было в порядке. Поэтому, поцарапав закрытую на большой засов дверь, Вторая В убедилась, что без рук ее не отпереть, так что не проберутся в жилище ни росомаха, ни медведь, ни лиса.

Снег во дворе был притоптан лапами сестер. Вокруг, насколько хватало глаз, мрачными исполинами стояли кедры. Вторая В ткнулась носом в следы, которые цепочками уходили в тайгу. Поймав запах Гиены, пошла к обледенелым шершавым стволам. Под ними в обсыпанном хвоей снегу виднелись ямки, оставленные лапами старшей.

Знакомый запах манил в чащу, мешаясь с застоявшимся ароматом смолы, хвои и холодного мяса. Чуть в стороне внимательные звериные глаза рассмотрели убитую Гиеной лису. Подойдя и обнюхав добычу, Вторая В насторожилась. Перевернула лапой тушку, под ней белыми крупинками копошились в изобилии личинки чигунцов. Беда! Пропала лиса! Вторая В отбросила ее в сторону и принялась топтать блестящие жирненькие комочки. Расправившись с личинками, она осмотрелась осторожно: с ветки ухнул водопад снега, среди пестрых золотисто-рыжих стволов что-то двигалось и трепетало. Чигунцы возились совсем рядом, наверное, напали на мышиную нору в снегу или отыскали еще один сестрин трофей. Им, чигунцам, все равно, кого есть – хоть мышь, хоть лося – если нашли, то уже не упустят.

Вглубь леса Вторая В не пошла, вернулась к дому. Покрутившись по привычке на месте, она свернулась на пороге родного жилья и провалилась в тревожный сон.

Отдохнув, потянулась, зевая во всю пасть, где только что прорезались и еще кровоточили новые зубы. Над головой со свистом пролетела серебряная звезда. Эти блестящие маленькие искры появлялись часто, они проносились по небосводу и исчезали за кудлатыми верхушками деревьев. Сестры, посещавшие город, говорили, что на таких неболетах издалека прилетают люди.

В этот раз звезда двигалась низко и уже не казалась блестящей точкой. Вторая В разглядела в сиянии большой округлый предмет, наполнивший гулом лесную тишину и пригнувший верхушки могучих кедров. Лавина горячего воздуха накрыла дом с прижавшимся к крыльцу зверем. Через пару секунд земля сотряслась от удара, а темная непроглядная чаща озарилась белым светом.

Вторая В заметалась, визжа от ужаса в полный голос. Тепло! Всепроникающее тепло привлечет чигунцов и тогда – все. Нет от них спасенья! Пропал дом, пропали запасы, пропали набитые на лето лисы и белки, запрятанные сестрами в снегу, пропала Вторая В! Скуля и припадая от страха на задние ноги, она все-таки побежала в сторону источника бедствия. По брюхо проваливаясь в глубокий снег, полезла без тропы в чащу, откуда светило белым. Там, на двух, подломленных от удара при падении, кедрах лежало огромное серебряное "яйцо" – чудесный неболет.

Подавшись всем корпусом вперед и подняв уши "кокошником", Вторая В напряженно рассматривала незнакомый предмет, бесшумно приподнимая и опуская верхнюю губу. Немного погодя из открывшегося в борту черного проема показался человек. Вторая В громко тявкнула от неожиданности, а пришелец, испуганный звуком мгновенно нырнул обратно в "яйцо". Через минуту он снова показался с ружьем в руках. Увидав оружие, Вторая В прижала уши за голову и со всех ног бросилась наутек, увязая лапами в сугробах, от чего ужас ее становился все больше и невыносимее.

Оказавшись у дверей дома, она села и отдышалась. Человек из неболета не бросился следом и стрелять тоже не стал. Похоже, ему не было дела до облезлого, пугливого зверя, сбежавшего прочь, едва завидев громоздкий объектив зеркального фотоаппарата. Положив камеру на колени, человек присел и принялся разглядывать необъятные кедровые стволы обступающей его тайги.

– Ну что там, Матвей Иванович, – спросил он с напускной бодростью, – опять навигатор нашкодил?

– И навигатор, Вася, и аккумулятор, – еще один пришелец, высокий и седой, высунул голову из люка и зажмурил подслеповатые глаза, увидав блестящий чистый снег, – так что веселого мало.

– А я вам, Матвей Иванович, говорил, что пора отправить на свалку это допотопное аккумуляторное барахло. Это же дешевка китайская, да еще и старая как мир. "Синдаи" автомобили не научились делать, а уже на космолеты замахнулись!

Вася в сердцах пнул серебряный бок типового "Синдаи-Колибри", старенького, латаного-перелатаного. Честно говоря, подобные машины редко доживали до десятилетнего возраста, так что этот пятнадцатилетний ветеран с нежным именем "Омела" совершенно не заслуживал подобного обращения.

– Тебе, Вася, не понять, – Матвей Иванович печально качнул головой, – как же так можно, это все равно, что пристрелить старую собаку. Я, ведь, "Омелу" на премию купил, за научные труды. Первая серьезная покупка. С моей работой я за долгие годы жизни каждую копейку беречь научился…

– Так зачем вы вообще в науку пошли, Матвей Иванович? – не дослушал своего спутника неугомонный Вася, – знали же, что много не заработаете? Открыли бы свой бизнес и жили припеваючи. Я, вот, тоже аспирантуру бросить думаю, неблагодарное дело, если в столице научному работнику еще можно что-то добыть, то в провинции шансов мало. Нам проректор по науке прямым текстом сказал: "Никакого финансирования! Все на учебные планы, а вы за свой счет давайте, публикуйтесь и по конфам гоняйте!". А мне оно надо, Матвей Иванович? Я лучше на завод пойду, который "Синдаи" через полгода в области отстроит, на "Колибрях" гайки крутить.

– Эх, Вася, тебе лишь бы гайки крутить, – приседая рядом с молодым человеком, грустно покачал головой седой ученый, – без науки, Вася, не было бы, как ты выразился, ни "Колибрей", ни заводов, ни гаек.

– Я может, вообще, жениться хочу! – вдруг встрепенулся Вася и посмотрел на Матвея Ивановича так, словно сказал что-то постыдное, – а у меня ни кола ни двора. На стипендию аспиранта в наше время не разживешься.

– Да и в мое время аспиранты в золоте не ходили, – примирительно кивнул тот, – и с кем же, Вася, ты решил, наконец, связать свою судьбу?

– Да хоть с кем, кто за меня пойдет, на той и женюсь, мне выбирать не приходится.

– Нет, Вася, это же ненаучный подход! – строго покачал головой Матвей Иванович, зябко кутаясь в термокуртку, – надо бы костер разжечь, в корабле отопление отключилось, эх, и дверь в жилой отсек заклинило…

Пока оба пришельца рассматривали незнакомый угрюмый лес и вели свою не слишком уместную в столь бедственной ситуации беседу, Вторую В терзали сомнения. Мысли прыгали в голове, как взбеленившиеся зайцы. А если придут и застрелят? А если пролезут в дом и ограбят? Унесут ковер из росомашьих шкур или, не дай бог, украдут крупу, сухари и портрет бабушки? А если придумают снова воздух нагревать и привлекут чигунцов? А если....

Не вынеся более мучительных мыслей, она решительно шагнула с заиндевелого крыльца. Под лапами морозно захрустел снег. Далеко в чаще пронзительно треснула надломленная ветка. Решив не оставлять незнакомцев без присмотра, Вторая В, пригибаясь, потрусила к месту падения неболета.

Несмотря на термокостюмы, Матвей Иванович и Вася сильно замерзли. Лес, показавшийся сначала приветливым и сказочным, изменился, потемнел. Между стволами проглядывали тени, ложились на снегу полосами. Кедры укоризненно покачивали мохнатыми головами, с их пышных зеленых шевелюр водопадами сыпался снег. Поднимался ветер

Костер занялся быстро, обледенелые ветви, облитые бензином для заправки зажигалок, лежавшим в кабине с незапамятных времен, полыхнули алыми язычками. Люди придвинулись ближе к огню, сняв рукавицы, принялись потирать озябшие руки.

Едва под костром начал плавиться снег, тихое спокойствие тайги нарушилось. Примятый ботинками плотный снежный настил пошел рябью, что-то задвигалось под ним, полосатые тени, перечеркивающие пространство под кедрами пришли в движение.

Почуяв неладное, Вторая В, забыв о прежней робости, бросилась бежать со всех ног. Выскочив на поляну перед упавшим неболетом, она пришла в ужас от увиденного. Раскаляя и пуская рябью искрящийся микроскопическими снежинками воздух, плясал огонь, а к нему уже ползли из-под земли чуткие и стремительные личинки чигунцов. Да и сами чигунцы были рядом, где-то за соседними деревьями, судя по осыпающимся с ветвей белым водопадам.

Взъерошенным визжащим клубком Вторая В, не помня себя от ужаса, принялась расшвыривать лапами ветки из костра. В воздухе замельтешили оранжевые искры, зашипело злобно утопающее в снегу пламя. Оторопевшие люди замерли на полуслове с открытыми ртами.

– Эй, ты что! А ну брысь! Брысь! – замахнулся на клокастого оскаленного зверя Вася. Однако, тот открыл пасть полную кровоточащих мелких зубов и истошно затявкал, ероша ежиком жесткую шерсть на костлявом загривке. Потом метнулся к разоренному костру и, продолжая визжать и тявкать, принялся выкидывать из углей и топтать упругие лоснящиеся шарики.

"Глупые! Глупые люди! Бестолковые, безмозглые! Как только додумались развести костер! Ведь, чигунцы же! Чигунцы!" – от гнева Вторая В трясла головой так, что хлопали по воздуху большие остроконечные уши.

– Вот зараза! Чего наделала! – Вася снова попробовал отогнать животное, но Матвей Иванович остановил его.

– Подожди, Вася, смотри, – он указал на растоптанные круглые предметы, – это личинки.

Один из отлетевших в сторону шариков развернулся, став похожим на жирную белесую мокрицу, поднял от земли слепую безглазую головку с костяными острыми жвалами, задвигал ею, присматриваясь или принюхиваясь, а затем в одно мгновение скрылся под снегом.

– Что это, Матвей Иванович? – Вася перевел изумленный взгляд на своего спутника.

– Снежная саранча. Про нее рассказывали исследователи, те, что в тайгу ходили. Так что костер, Вася, развести нам не придется…

Пришлось без костра. Термокостюмы надежно хранили последние остатки тепла, однако о еде не шло и речи. Вася попытался открыть дверь в жилой отсек, но все попытки оказались тщетными. На их с Матвеем Ивановичем счастье в кабине нашлось немного чипсов и пара пакетиков с сухарями. Еду разделили поровну и решили расходовать экономно. По допотопной рации, "времен очаковских и покоренья Крыма", как любил выражаться Матвей Иванович, большой поклонник всяческого старья, отправили сигнал "SОS". Электроника корабля не работала.

В свою очередь, Вторая В, обиженная и разозленная на глупых пришельцев сперва решила больше к ним не возвращаться. Разведут костер – пойдут на корм чигунцам! Ну и бог с ними. Меньше непонятливых чужаков в лесу – меньше проблем. Решительно подняв уши и шерсть на загривке, она несла свою одинокую вахту на крыльце, представляя, как отважно погонит прочь незадачливых пришельцев-грабителей, если они рискнут сунуться на порог дома.

Прошло трое суток. Грабители не шли, а ветер крепчал. Опасными змейками пересыпалась по утоптанному снегу поземка, водопадами ухало с веток. Уныло и тоскливо подала голос тайга, наполнилась гнетущими скрипами и стонами кедров, заждавшихся метели. Заплясали на ветру первые снежинки, а небо посерело, замутилось, прижалось к лесным вершинам, словно прося защиты от грядущей бури.

Для Второй В метель не была в диковинку. Приятного мало, но и не страшно. Можно свернуться за стеной дома, не с подветренной стороны и переждать. Можно забиться под крыльцо, только придется откапываться, ведь его наверняка занесет. Можно залечь в тайге под деревьями и стать сугробом незаметным снаружи и уютным изнутри. "А что же пришельцы?" – Вторую В даже передернуло от этой мысли. Зачем о них думать? Зачем? От них проблемы, пусть замерзают или прячутся в свой неболет. Пусть, вообще, улетают отсюда. Эти пришельцы такие гадкие и опасные. Наверняка злодеи и поделом им.... Только, вот, врать себе не получалось. Перед глазами возникли люди, сиротливо притулившиеся около окоченевшей холодной машины. И седой печальный старичок не казался опасным, а кудрявый веснушчатый парень был скорее глуповатым, чем злым.

Вторая В в раздумьях потерла лапой голову. "Что же делать? Как поступить?" Она тревожно посмотрела на темнеющее грузное небо, затем, поскуливая, оглядела дом. Вздохнула и в третий раз направилась к месту крушения.

Люди сидели на поляне, уйти, собственно, им было некуда. На исхудавших и осунувшихся лицах наигранная непринужденность сменилась обреченной, мертвенной тоской. Люди ждали. Что им еще оставалось?

Вторая В неспешно вышла на поляну. Встала боком, чтобы пришельцы могли разглядеть ее позу и взгляд, многозначительно повернулась всем корпусом к лесу.

– Опять пришла, – тихо отметил Вася, тронув задремавшего от голода и усталости Матвея Ивановича, – чего ей надо?

– Людей не боится, значит, видела уже, значит, хозяйская, – предположил старик и закашлялся, выдыхая в холодный искрящийся воздух белый пар.

Вторая В, в свою очередь, подошла совсем близко, потом развернулась и отбежала к краю поляны. Снова приблизилась и снова отбежала. Так и бегала, пока люди не поняли, что нужно последовать за ней.

Пытаясь не упустить из вида мелькающего среди стволов зверя, Вася брел, проваливаясь в снег. На плечо молодого человека, кряхтя, опирался седой ученый.

От деревьев пахло свежей пряной смолой. Запах одурманивал, усыплял. Укачивало от монотонных, утопленных в снежной вате шагов. А зверь все бежал вперед, сливаясь пестрой обтрепанной шкурой с разноцветными, рыже-бежево-коричневыми стволами.

Лес казался бесконечным. Дом, тяжелой монолитной громадой проглянувший из-за кедров, показался мороком, невменяемой фантазией бредящего кровом и пищей измученного ума. Но он был, дом.

Вторая В картинно поцарапала лапами дверь. Увидав массивные засовы снаружи, Вася удивился, а Матвей Иванович предположил, что запоры не от грабителей, а, скорее, от зверья. Перед тем как войти, ученый тщательно отряхнул от снега ботинки, Васе велел сделать то же самое.

Внутри было темно. Маленькие окна почти не пропускали свет, так что ослепленные блистающим снегом глаза мало чего различили: широкую лавку в углу и большой грубый стол. По углам в коробках и мешках лежали продукты.

Гости поели всухомятку, утомленные уснули сидя за столом. Вторая В прилегла у порога, тревожась, как бы пришельцы не подчистили все запасы. В таком случае весенние возвращение сестер будут сильно омрачено отсутствием вожделенных человечьих деликатесов. Она очень переживала за дом. Вдруг все-таки возьмут что-нибудь или сломают, или испортят. Может, не стоило приводить? Но люди в тайге, без крова, в неуместных серебристых одеждах, похожих на рыбью чешую, выглядели столь беззащитно, что сердце Второй В сжималось от сострадания. Ведь нельзя никого бросать, даже если этот кто-то чужак, совсем не привлекательный на вид.