Читать книгу Порхание в небытие - Jenny Merrik - Страница 1

ПЕРВАЯ ЧАСТЬ

I

Несмотря на то, что бабочке дан лишь один день на жизнь, она, не сокрушаясь о превратностях судьбы, тратит его на поиски самого красивого цветка, где, предавшись всецело секундному блаженству, возможно в последний раз взмахнет крыльями.

Во все времена существовали личности недовольные тем что имели, будь то это их семья, фамильный дом, городок, страна, национальность и в конце концов целая эпоха. К этому, столь неблагодарному отношению их подталкивали разнообразные причины, перечислять которые не имеет смысла ведь объединяло их одно – недовольство собственной личностью. Провинциальный лежебока надеется, что в столице станет большим человеком, мигрант же верит, что чужая земля окажется приветливей родины, а выходец из далеких дебрей Нигерии считает, что родись он с иным цветом кожи всё было бы иначе. Такой тип людей по большей своей части безобиден, ведь в своих неудачах обвиняют они не других людей, а обстоятельства и время. Да, именно время Адриана винила в том, что оно не распорядилось "дать ей жизнь" раньше. Нет, раньше ни на день, ни на год и не на десятилетие – на целые века! Понять столь странное желание нетрудно, девушка с раннего возраста росла на трудах писателей и поэтов викторианской эпохи, знакомым многим из нас лишь из школьной литературы и тем немногим произведениям, которые нынче модно читать. И если по обыкновению люди, закрыв подобные книги, оставляли или не оставляли в своей душе частичку истории героев, то Адриана сохраняла непременно окружающие пейзажи, дома, атмосферу, быт, манеру поведений и жизненные стремления.

Неправильным было бы сказать, что выбор литературы единственная причина. В самой девушке, выросшей в семье консерваторов, было нечто такое, что возникает при столкновении поколений, их взглядов и моралей. Если мы поставим родителей на одну часть каньона, а прогрессивных детей на другую, то результат раскола, та самая бурлящая под их ногами река поглотит тех, кто хоть немного колеблется. В этой реке уже давно потонула девушка, но даже сидя на самом ее дне она не переставала задаваться: "А что есть истина?", ведь как нам твердит литература истина есть всегда, и она то неоспорима. Но, будем честны, проблема потонувших в пучине реки раздора одна – они слишком много думают. Истина для каждого своя, и тот, кто это понял сейчас наслаждается жизнью на своей стороне каньона.

Оставим философию для более опытных личностей и вернемся на левый Эшампле, точнее на последний этаж старинного дома, в личной библиотеке которого сидит наша героиня. Как уже было сказано, оказавшись в ситуации, когда реальность не удовлетворяет и порой угнетает, она всецело придавалась мечтам. Нет, назовем их не мечтами, а, как говорила Луиза Мей Олкотт – воздушными замками. Так вот, по спиральным, словно ватным лестницам, именно такого замка ежедневно взбиралась Адриана, открывая лёгким движением руки громадные витражные двери своих ожиданий. В её "королевстве", обросшим вьющими плющом и покрытым чайными розами, царило умиротворение, гармония и.... простое семейное счастье. В наше время отнюдь не этим заполняют свои воздушные замки молодые 22- летние девушки, но разъяснить и эту странность Адрианы сможет снова читаемая ею литература. Как удивительно, сколько влияния на наши мысли и поступки оказывают эти "трупики деревьев"! В конце каждой прочитанной девушкой книги непременно была крепкая семья в большом доме. Такое наблюдается обычно в романах, и вы будет правы, если предполагали что именно ими она и зачитывалась.

Как-то раз заботливая тетя даже намекнула родителям, мол ненормально девочке с раннего возраста постоянно читать об амурных чувствах. Были разборки, многочисленные нотации и попытки заинтересовать ребёнка иным жанром, но всё тщетно, в конечном итоге Адриана опять доставала излюбленные книги из предпоследней полки в шкафу.

Как и в далеком детстве, так и сейчас взобраться на эти самые полки громадного шкафа, находящегося в личной библиотеке Кастильо, помогала шаткая деревянная лестница на рельсах, которую, если оттолкнуть ступней, ударяло со звуком об стенку. После, с выбранной книгой, девушкой усаживалась на полукруглый диван с бирюзовой обивкой у широких полукруглых окон. Этот ритуал, вызывавший раздражение родителей, совершала и десятилетняя Адриана, узнав в один ужасный день, что её "краш" предпочел ей лучшую подругу, и в восемнадцать лет, когда никто не пришёл на её день рождение, и теперь, в двадцать с лишним, после трудного дня.

"Граф Монте-Кристо" мирно лежал на её коленях, когда девушка, задумавшись о своём, глядела в окно. На улицах уже зажглись сотни огней, а мысли Адрианы были поглощены необузданной Каталонией девятнадцатого века и героями, которые с молоком матери перенимали патриотизм и отвагу, умирая с достоинством и честью, пронесенных сквозь всю свою жизнь. Одним словом, её занимали совсем не те люди, заполнившие собой сейчас левый Эшампле– испанский Манхэттен. Она смотрела на эти лица, лениво расхаживающие мимо дорогих бутиков, клубов, баров и люксовых ресторанов так, как смотрит тонущий на человека у берега. Их не мучили те же мысли, что её, ведь это было их время, повсюду пропагандировались и поощрялись их взгляды, а не её – старушечьи и старомодные. В какие-то моменты своей жизни Адриана была готова принять и их позицию, если бы её внутренняя мораль не восставала против, и тогда снова всё начиналась по новой, и она заново падала в реку раскола. Возможно её проблемой было и то, что она искала между двумя каньонами шаткий мостик, которого просто не существовало.

" Мы подобно пустым сосудам, становимся тем чем себя заполняем" – сказал один философ и был прав. Если говорить об Адриане с такой точки зрения, то представьте сосуд, заполненный песнями поп и rnb исполнителей не позднее 2000-х годов, легкими шифоновыми платьями, мелодрамами, бескрайними зелёными долинами, идеями уютного интерьера, еще не распустившимися пионами, солнечным балкончиком с плетенным креслом, старинными шотландскими замками, пристрастием к острому и латинским танцам. Согласитесь, старушечьего здесь не так уж много, но и на шаблон современной девушки смахивает мало.

Завибрировал телефон, и маленький значок призрака уведомлял о трёх новых снапах. Думаю, вы не будете сильно удивлены, узнав, что Адриана, несмотря на свои предрассудки, была втянута в виртуальный мир. Соц. Сети стали не просто привилегией, а необходимой платформой для поддержания своего статуса в обществе. Отсутствие их влечет более неприятные последствия чем присутствие. К примеру, стать аутсайдером.

Взяв смартфон в руки, девушка брезгливо оглядела свои пальцы- ей они всегда казались полноватыми, поэтому колец вы на ней вряд ли бы увидели.

От: Люсинда"Как ты Эдри? Не поверишь, я только вышла от этого повернутого на порталах мистера Хоффмана. Голова раскалывается от монотонной пытки. Ты не против, если встретимся завтра?"

Встретиться завтра звучало намного лучше, ведь сейчас наступало священное время для семьи Кастильо – время ужина, и пропускать его было категорически нельзя.

Девушка устало вздохнула, погладив старого пса по морде. Ей почему-то вспомнилось её последнее неудачное свидание вслепую, организованное друзьями.

– Такие странные существа- парни. Первый шаг ожидается от девушки, как и все остальные действия, а зачем тогда он? Чтобы не стыдно было одной сидеть за столиком?

Собака никак не отреагировала. Лоу-лоу уже крепко спал.

Капризная весенняя погода, словно избалованное дитя, то радовало людей солнцем, то не щадило ливнями. Адриана покинула кафе, когда ещё набегали тучи, а через пару минут уже промокла до ниток. В голове она раскинула примерный график работы: нужно было запастись учебником по введению в СМИ, забежать в электронную библиотеку университета и, конечно, закончить школьное эссе для своей кузины. От изящных локонов не осталось ничего, и длинные черные волосы немного распушились. Девушка обошла фонтан и вышла к Старому Городу. В какой-то момент она остановилась, направив свои светло-зеленые глаза вверх. Небо снова прояснялось и солнечные лучи местами пробивались сквозь облака. Отовсюду слышался шелест листьев оливковых деревьев и платанов, особенно распространенных на юге Испании.

Усевшись на скамейку в вагоне метро, девушка заткнула в уши Airpods, разблокировывая телефон. На экран всплыла часть книги, которую она начала читать онлайн.

"Мэделин имела стройный стан, голубые глаза, которые были обрамлены длинными ресницами, кукольный носик и пухлые губы, прекрасно гармонирующими с аристократической бледностью её идеально овального лица."– вот как начиналось описание главной героини, после которого Адриана недовольно свернула приложение.

"Идеальное тело, лицо, манеры, речь, происхождение- и этого мало, эти авторы ещё и нещадно одаряют своих героинь высокими нравственными качествами, преследующие исключительно благородные цели"– Адриана облокотилась на холодный поручень, не заметив, как в раздумьях пялится на синеволосого подростка, который расценил это как осуждение и теперь злобно глядел в ответ. "Для того, чтобы пережить подобное тому что в этих романах, мне тоже нужно быть бледной англичанкой, разрезающей еду на мелкие кусочки и сострадать прислуге?".

– Эрнесто, пожалуйста подай мне ту лопаточку, я чувствую, что пережарила, – женщина недовольно вдыхала запах горелого. Не обжигай пар недавнюю рану на запястье, она обошлась бы без лопатки.

– Дорогая, она прямо сзади тебя, возле плитки, —седовласый мужчина с римским носом откинулся на плетеную спинку деревянного стула. Он оглядел кухонную зону в просторной студии, прикинув в голове, что неплохо бы отполировать многочисленные тёмно-деревянные шкафчики. Да и бежевый кафель лучше заменить на цвета слоновой кости.

– Тебе лень и шагу сделать! – женщина принялась с жаром перемешивать содержимое сковородки, – Ты набрал пять килограмм за последние полгода.

– Мам, – вмешалась Адриана, оторвавшись от экрана компьютера. Это эссе занимало её мысли уже третий день, хотя должно было занять ветреную голову Лоренцы, – папа и вправду старается их сбросить.

– Эдри, возьми этот поднос и много не заступайся.

Семья дружно уселась за круглым столом, каждый заняв отведенные им места. Глава дома всегда сидел возле окна, часто выглядывая на улицу- ему хотелось всё держать под контролем. Мать же не отходила далеко от плиты, чтобы в случае чего могла быстро подать соус или перец. Адриане нравилось место по правую руку от отца, отсюда была хорошо видна стена "почета". На ней красовались многочисленные спортивные и академические награды Серхио, старшего брата девушки, и в контраст этому стояли рядом её неудачные попытки художества, гончарного дела, сертификат об окончании музыкальной школы, которую она люто ненавидела и пластмассовая медаль за тридцать пятое место в школьном забеге. Несмотря на то, что Адриана с удовольствием сожгла бы всё свои "достижения", родители были горды обоими детьми одинаково, пусть даже в школьном забеге участвовало всего тридцать шесть человек.

– Что ты там строчишь уже который день? – осведомился Эрнесто, когда дочь опять с недовольным вздохом стерла написанное.

– Лоренца попросила написать за неё эссе на тему " Что такое счастье? ". Она думает раз я училась один семестр на журналиста, значит я превосходный писака. – девушка нервно стучала пальцами по клавиатуре.

– Ну в этом она не ошибается. – мужчина проглотил кусочек лазаньи, показав жестом руки жене, что это было очень вкусно, – Эдри, ты ведь любишь философствовать на подобные темы, так и сделай то же самое на бумаге.

– Дорогая, прочти нам что ты уже написала, а мы постараемся помочь. – произнесла Летисия, отпив сок.

– Так, – Адриана глубоко вздохнула, – Существуют множество видов счастья, и у каждого человека своё видение его. Для кого-то счастье обладать огромным счетом в банке, а для кого-то стоять на ногах. Это видение никогда не стоит на месте, оно изменяется в соответствии с нашим взрослением. К примеру, в детстве самым большим счастьем было съесть мороженное, к тринадцати годам счастлив тот, у кого покруче гаджет, а к старости счастье сам факт того что ты дышишь и ходишь. Возвращаясь к видам, я могу разделить их на: семейное, карьерное, финансовое. Не считая маленьких подгрупп 90% людей стремятся к одному из этих трех, а некоторые ко всем одновременно.

– Так, неплохо. – перебил Эрнесто, задумавшись, – Мы понимаем, что из себя представляет карьерное и финансовое счастье, но семейное… Это очень тонкая тема, Эдри.

– Ладно, перейду сразу к нему. – девушка прокрутила документ до нужного абзаца, – Теперь поговорим о людях в приоритете у которых сохранить домашний уют и создать крепкую семью, к примеру, мои тетя и дядя Эрнесто и Летисия. – родители не смогли скрыть свою самодовольную улыбку, – Для того чтобы создать нечто похожее, как у них, необходимо отыскать человека, соответствующего всем твоим ожиданиям, разделяющим твои взгляды и цели, иными словами отыскать своего соулмейта. Только отыскав такого человека, с кем вы будете чувствовать себя на одной волне, вы сможете надеяться на создание крепких отношений. Некоторые люди совершают грубейшие ошибки, вступая в брак по дружеским чувствам. Когда розовая аура послесвадебной атмосферы отступит, они с огорчением поймут, что перед ними стоит человек, не оправдавший их надежд.

– Стоп, стоп, стоп. – снова перебил мужчина, – Я немного запутался, дорогая. По твоим суждениям семья- это союз с человеком твоих грёз?

– Ну, в принципе да. – спокойно ответила девушка, не понимая вопрос отца.

Летисия хотела что-то сказать, но муж опередил её:

– Опиши-ка мне человека твоих грёз, милая.

– Ну, – Адриана закрыла крышку ноутбука, протянув руку к воде, – Во-первых он должен быть высоким, голубоглазым и блондином. Да, особенно блондином. Ему должны нравиться книги и фильмы такие же, что мне. Не все, конечно, но хотя бы большинство. Помимо этого, было бы прекрасно будь он сдержан и неразговорчив. Мужчин красит это.

Эрнесто расхохотался.

– Эдри, ты не можешь ожидать от серьезного и неразговорчивого мужчины зачитываться твоими романами. А если говорить серьезно, то тебе подойдет лишь двадцатый герцог Кардонский, который заперся в своём замке, притворяясь принцессой.

– Папа! – обидчиво произнесла девушка.

– Послушай, – обратилась к ней мать, – Семья – это не союз с человеком твоих грёз. Я тоже в твоем возрасте мечтала о светловолосом принце, как ты, но посмотри, ваш отец совсем не такой.

– Дочка, того что ты написала в этом эссе хватит для отличной оценки твоей кузины, но жизнь не такая, как тебе представляется. Цвет волос, глаз, кожи не имеют никакого отношения к способности человека создать семью. Осуждать тебя за эти ожидания глупо, ведь ты руководствуешься недолгими прошлыми отношениями, – мужчина недовольно вспомнил трех блондинов, которые поочередно разбивали его дочери сердце, – и небольшим житейским опытом. В один день к тебе придет настоящее представление о счастье, тогда ты и поймешь насколько сильно заблуждалась сейчас.

" Господи, они могут из любой мелочи устроить поучительный разговор " – Адриана наконец-то принялась за еду, не желая менять образ будущего суженного. Высокий блондин будет прекрасно гармонировать и на свадебной фотке, и играя в гостиной с детьми.

Подобные дискуссии не редкость для семьи Кастильо- они не умеют тихо сидеть за столом. Обсуждают и политику, и экономику, и философию, и вечерние разборки молодой пары через стенку.

– Он ей точно изменяет. – заключила Летисия, когда после женских визгов послышался звук разбитой посуды.

Глава семейства решил переменить тему.

– На днях наткнулся в дисковом магазине на этот фильм… как его там? – мужчина нахмурился, пощелкивая пальцами, – Скажи, дорогая, про испанского Робин Гуда.

– Зорро? – Летисия убирала со стола посуду.

– Да! – Эрнесто облегченно выдохнул, – Так вот взял в руки коробку и говорю рядом проходившей женщине, видимо северянка- такая хмурая, —последние слова он произнес тихо, склонившись к дочери, – Говорю: ", Наверное, этому фильму уже лет десять есть, как быстро время летит! ". А она мне строго: "Ему больше двадцати точно". Я было не лишился дара речи. – мужчина эмоционально развел руками.

– Не говори, будто вчера ходили смотреть в кино. —женщина кому-то печатала в телефоне, —Да, время не стоит на месте. —протянула она.

Адриане же вспомнился момент из фильма, где молодой Зорро крутит в танце Элену на глазах у всего дворянства. Что-то в этом обычном фильме было для нее таким притягательным: то ли драматические саундтреки, то ли атмосфера дикого запада, а может красивая и простая любовная линия? Скорей всего последнее, ведь сидя за столом, пока родители обсуждали разницу в возрасте между Кетрин Зета-Джонсон и её мужем (двадцать пять лет!) и их возможный роман с Бандэросом, девушка мечтательно представляла себе какого это быть возлюбленной знаменитого героя-бандита. Чем была любовь в то время? Явно непримитивными переписками и обменом обнаженкой– нечто более возвышенным: чувственные письма, редкие встречи на раутах и баллах, где возможно лишь недолгое пересечение взглядами. И всё же чтобы ни говорили родители, а ведь счастливы были эти персонажи, потому что дополняли друг друга и соответствовали ожиданиям партнера.

– Жаль, что я не живу в то время. – протянула она мечтательно.

Эрнесто вышел на балкон закурить. Вместе с открытой дверцей в комнату ворвались посторонние звуки: бибиканья машин и несмолкающие голоса. Мужчина хотел по привычке, пока жена не видит, стряхнуть пепел в один из горшков с цветами, как вдруг его что-то остановило.

– Так странно. – сказал он изумленно.

– Что там? – Адриане наскучило сидеть одной, Летисия говорила уже пятую минуту по телефону.

Сквозь шторы комнатный свет практически не освещал левый угол балкона, поэтому девушке пришлось наклониться и прищуриться к тому месту, на которое указывал Эрнесто. "Восхитительно" произнес мужчина ещё раз, прежде чем она наконец заметила притаившуюся в листве синюю бабочку с белыми крапинками.

– Сто лет не видел в городе этих насекомых. – сказал он, отстранившись и выдохнув дым.

– Красивая. – девушка немного отдалилась, дабы не спугнуть нежданную гостью.

– Что ты сказала, Эдри? Хочешь пожить в то время? – резко спросил Эрнесто, улыбаясь дочери, на что та лишь кивнула, – В Китае верят, что бабочки доносят в небеса желания человека. Кто знает, может она донесет сегодня твою?

– Боже, отец, мне не пять лет. – Адриана повернулась к нему лицом, закатив глаза. В это время гостья выпорхнула из-под сплетенных листьев, покинув семью Кастильо также внезапно, как и появилась.

– Вот видишь. – сказал мужчина в своё оправдание.

– Думаешь я не заметила, как ты дернул рукой?

Эрнесто засмеялся, как обычно, своим заразительным и раскатистым смехом, прижав дочку к себе.

– Эх Эдри, Эдри. – проговорил он над её макушкой, вспоминая недавний разговор, – Ты ведь совсем ещё не выросла.

Адриана не сразу обратила на его слова внимания, так приятно было быть в объятиях и вдыхать знакомый запах духов вперемешку с дымом, который не менялся с самого её детства. В такие моменты ни о чем другом не думалось– пока pare[1] обнимает тебя проблем не существует.

– Ну разве что чуть-чуть. – засмеялась она.

– De casi no se muere nadie[2]– послышался голос матери за спиной, – Уже поздно.

Дочитав еще пару глав, девушка закрыла книгу и выключила свет. Завтра будет новый день полный событий, но так не хотелось о них думать. Можно она еще немного помечтает о несбыточном?

––

[1]– Каталан. Отец

[2]– испан. чуть-чуть не считается.

II

Адриана проснулась от какого-то тяжелого грохота. Все тело ныло от жесткой постели и, едва открыв глаза, девушка увидела перед собой низкую полноватую женщину. На полу валялся какой-то сверток. Стоп, а почему нет коврика? Она быстро оглядела знакомые стены своей комнаты, но не могла узнать: вместо бежевых узорчатых обоев были какие-то желтоватые, местами запачканные и поблекшие. На месте шифоньера стоял какой-то непонятный деревянный комод, даже кровать была ниже и тоже из дешевого, местами потертого и поломанного, дерева. Огромные старинные часы заняли место плаката Шакиры. Простыни выцвели и пожелтели от грязи, подушка и вовсе была совсем серая. Вместо пластиковых окон стояли стекла и, Господи, из окна были видны одни деревья. В самой комнате стоял удушливый запах… старья?

– Кто ты такая?– визгнула полноватая женщина. Она была одета в льняное платье французской длины грязновато оранжевого цвета. Черные короткие локоны небрежно выбивались из-под чепчика.

Адриана быстро вскочила на ноги. Девушка была в одной шелковой пижаме, от чего незнакомка ахнула.

"Что здесь происходит? Где мама?"

—Мам! —крикнула девушка, но ответа не последовало.

—Что за негодница! —полная женщина еще больше разозлилась и подошла вплотную к Адриане, —Это тебе публичный дом какой-то? Как ты сюда попала? Мама Мия, что на тебе надето? Почему ты спишь в кровати моего сына? Отвечай! Я с кем говорю?

Она дергала за руку шокированную девушку и еще больше злилась, не получая ответа.

—Кто тебя впустил в дом? Отвечай! Ты язык проглотила? Ни капли совести! Пошла вон!

Схватив бедняжку за локоть, женщина вывела ее прочь из комнаты. Остальная часть квартиры Кастильо также резко "состарилась": вместо знакомого интерьера в средиземноморском стиле стояла потрепанная, будто бы обшарпанная мебель. Студия, где ещё вчера велись оживленные беседы, разделена на две маленькие комнатки, из каждой которых выглядывали удивленные лица. Грязь, удушливый запах, отсутствие семейных фотографий и картин на заляпанных стенах– вот во что превратился семейный угол Кастильо. Когда взбесившаяся незнакомка потащила её к месту, где должна была быть входная дверь и выход в подъезд, девушка вырвалась, ухватившись за угол. Адриана была шокирована окончательно, увидев на этом месте коридорчик, связывающий квартиру напротив воедино с общей лестницей, спускавшейся сразу к выходу. Иными словами, частный дом, который в середине двадцатого века разделили на несколько маленьких квартир, предстал перед ней в своем первозданном виде.

– Что вы сделали с моим домом? Мой дом… мой дом… – лепетала она невнятно.

– Ненормальная! – тучная хозяйка, не пощадив труды работников Victoria's secret, схватила Адриану за шкирку, попутно спускаясь по лестнице. В холле, у самого выхода, собралась толпа из незнакомых людей. Лица их расплывались в сознании шокированной девушки. Её презрительно швырнули на пол, а рядом стоящие отпрыгнули от неё, как от прокаженной. Какой-то молодой парень внезапно выкрикнул:

– Мама, клянусь всеми святыми, я не знаю эту женщину!

—Мерзавец! Сколько тебе говорила не тащить домой всякую дрянь?

Полетела ваза, но молодой повеса ловко увернулся. Часть присутствующих рванулись успокаивать покрасневшую женщину, выкрикивающую многочисленные проклятья в адрес парня и этой "падшей женщины", другие же уводили хозяйского сына. Когда полетела вторая ваза, Адриана уже испуганно выскочила за дверь.

Дверь громкого захлопнулась, и девушка услышала позади себя цокот копыт. Она несмело обернулась и её взору открылась совсем незнакомая улица. Дорога не была заасфальтирована, и ехали по ней не машины, а кареты, повозки и различные коляски. Десятки лошадей мчались и тормозили, издавая протяженное ржание. Были слышны многочисленные звуки ударов кнутов и каждый кучер так и норовился крикнуть громче другого "Уууу" своим коням. Люди, одетые в плащи и в какой-то, смешной для Адрианы, обуви деловито ходили по улицам. Из-под женских пальто выбивались различные кружева, а на голове у них непременно была не то соломенная, не то фетровая шляпка. Волосы у большинства были собраны в косы и элегантно убраны наверх. Мужчины, в классических брюках и сюртуках, различались либо по цвету, либо по качеству материала– модель была едина. Деревья стали как-то выше, и листва на них была намного гуще. Поначалу Адриане казалось трудно дышать, однако это скорее было из-за чистого воздуха, наполненного кислородом, к которому совсем не привыкли жители мегаполисов, нежели из-за растерянности. Стадия шока и ступора прошла и пришло время паники. "Как? Где? Когда? Почему?"– в суматохе перебирала она в голове варианты и не могла найти ответа. О том, что это мог быть сон не было и вероятности, все было реально, вплоть до дуновения ветра. Босые ноги быстро замерзли на влажной каменной плитке. Скорей всего вчера ночью или под утро лил дождь. Прохожие люди смотрели на нее совсем не добро, с осуждением и неловкостью. Некоторые молодые дамы даже отворачивались или прикрывались веером, другие же, поджав губы, покачивали неодобрительно головой.

– В такой-то час! —услышала она откуда-то.

Мужчины смотрели, не отрывая глаз. Может кто-то из них и глядел с упреком, но большинство рассматривало её без стеснения, скорее, как голодная собака кусок мяса. Адриана быстро постаралась прикрыться руками, но сколько было возможно прикрыть? Стадия паники переросла в неловкость. Она обернулась снова к дому, но, услышав истерические вопли и визги, передумала. "Так нужно что-то делать, куда-то пойти. Этому всему есть объяснение. Нормальное, научное объяснение."—девушка засмеялась, —"Не могла же я попасть в прошлое. Смешно. Отец бы сейчас, увидев меня, точно бы хохотал." Она не осознала того, как ноги повели ее к тротуару. В суматохе глаза ее искали чего-то родного, какого-то уголка, однако хоть проспект и был знакомым, но все здесь как-то по-другому. Некоторых домов просто не было, некоторые строились. Улицы не были перегружены: никаких рекламных стендов, остановок, сувенирных лавок, магазинов и витрин, никаких урн. Все было так непривычно глазу, так просто. Стоило ли вообще отмечать, что ни у кого в руках не было телефона.

"Хватит, хватит, хватит на меня так смотреть! Хоть бы земля раскололась, и я провалилась сквозь нее!" —чувство стыда переполняло девушку. Кареты проносились мимо, и даже из них кто-то умудрялся ей свистнуть. Адриана зашагала быстрей и увидела, как какая-то материя валялась у дороги, под уличным фонарем. Ухватившись за этот шанс, девушка быстро подняла черный плащ с какими-то вышивками на спине и надела его. Плащ сел как раз, прикрыв почти все ее тело, кроме голых лодыжек. Хоть обуви у нее до сих пор не было и холод пробирал все ее тело, девушке стало комфортней от той мысли, что ее не будут так бестактно разглядывать. Хорошо завернувшись в "обновку", Адриана стремительно прошла эту улицу и вышла на проспект Арагона. Плащ всё же не смог спасти от осуждающих взглядов. "Волосы то какие растрепанные, хоть постыдилась бы так. Еще и без обуви, в одном плаще, Бог знает откуда вылезла после ночи. При детях еще разгуливает. А как смотрит еще! Что за взгляд, опустила бы глаза!", —слышались со всех сторон различные голоса, что женские, что мужские. Адриана продолжала изумленно рассматривать прохожих, их лица были такими…натуральными! Все недостатки вплоть до прыщей, покраснений и высыпаний не были ничем замаскированы. Никто не рисовал себе скулы и не увеличивал визуально глаза, да что уж там, брови не у всех были выщипаны хорошо. Стоит ли вообще упоминать о том, как непривычно видеть так много, не имеющих пухлых губ "от природы" и кукольных носиков девушек.

"Как это возможно? В каком я могла очутиться веке? Восемнадцатом? Девятнадцатом? Двадцатом? Нет-нет. Это нереально. Все объяснимо" – продолжала размышлять девушка.

Где-то издалека кто-то закричал ей вслед. Адриана не заметила этого и в изумленном состоянии продолжала бродить по тротуару. Тут послышались шаги за спиной, звук их увеличивался, и вот кто-то хватает ее за плечо, резко поворачивая к себе.

– Корнеллия! Ах, милая Корнеллия! – запыхавшаяся дама в возрасте с такой искренней радостью в глазах глядела на нее.

Женщина провела рукою по лицу девушки, по волосам, по ладоням, словно пытаясь убедиться, что с ней всё в порядке. Слегка поседевшие корни были видны из-под фетровой шляпки тёмно-лилового цвета с шелковой отделкой. Лицо не было старым, ей можно было дать не более сорока, однако кожа сильно потускнела и морщины начали безжалостно подступать. Ее лицо, как и лица прохожих женщин, нельзя было назвать подходящим к иконам двадцать первого века, уж слишком оно было простое: без ботокса, золотых нитей, увлажняющих кремов, массажей, инъекций и всего прочего. Однако это лицо источало такую искреннюю доброту и тепло, что нельзя было назвать его некрасивым.

—Девочка моя, – вздохнула волнительно незнакомка, – мы так все перепугались. Ах! Я так боялась, чтобы не случилось ничего дурного, – женщина отмахнула рукой эти мысли, – Все так быстро произошло, ты только сошла и тут эти выстрелы, крики, суматоха и вот я вижу он хватает тебя и насильно тащит. Ах, ах! Ты в порядке, милая?

– Да, но… —не успела Адриана договорить, как приятная женщина притянула ее к себе, приобняв.

—Я даже твоего лица не рассмотрела, дорогая. Как я испугалась, как я испугалась! Что за человек такой? Как ты спаслась, девочка? – женщина со слезами на глазах опустила взгляд на ее ноги, —Ты так отчаянно отбивалась, что потеряла обувь? Или… о Господи! Не говори, что он…нет-нет! Быстрее пройдем в карету, нельзя так на улице. Схватив девушку за руку, незнакомка запрыгнула легко в дилижанс. Дверка закрылась, и кучер поинтересовался:

—Домой, синьора Долорес?

—Да, скорее! —и, обернувшись к девушке, женщина продолжила, – Скажи мне правду, что с тобой сделали. Он прикасался к тебе? —последнее предложение она сказала так медленно и с такой опаской.

Адриана поняла, что ее сейчас принимают за другого человека. Нужно было решать быстро, как поступать дальше. "Я могу сказать, что она ошиблась и снова окажусь выброшенной на улице, неизвестно где и как проведу эту ночь, но, если я совру и переночую под крышей, в безопасности, одну ночь, во всем разберусь и решу, как действовать. А что если эта бедняжка Корнеллия сейчас в опасности? Но я ведь на утро напишу записку и ее непременно найдут. Всего на одну ночь, на одну."

– Ты так притихла, Корнеллия, тебе страшно это говорить? Ах, меня так пугает твое молчание! Скажи хоть слово.

– Ничего такого не случилось, эм, синьора Долорес, —непривычно ответила девушка, —Я отбилась от него, но он приставал…

—Ах! Ах! —женщина схватилась за сердце.

– Но все закончилось хорошо, я была вынуждена снять свое изорванное платье и бежать без обуви, —не понимая, как искусно она врет, продолжала Адриана.

Синьора Долорес сперва побледнела, после, перекрутив всё в своей голове, тяжело вздохнула и наконец успокоилась.

—Корнеллия, – еще раз вздохнув, начала она, когда они огибали площадь с фонтанами, – Послушай, я не знаю стоит ли мне упомянуть об этом случае в письме вашей матери. Вы же понимаете, —она запнулась, —Ваша мать очень волнуется и… – Адриана со страстью начала ей приводить разумные доводы, почему не стоит говорить об этом ее матери. Она еще десяток раз убедила синьору, что этот инцидент прошел без каких-либо травм для нее, ну кроме разве моральной. Через минут пятнадцать было твердо решено оставить эту между Адрианой-Корнеллией и семьей Долорес.

Занявшись уговорами, Адриана и не заметила какой вид ей открывался из окна дилижанса, да и сам дилижанс она толком не разглядывала. Нельзя было не заметить разность в комфортабельности современного авто с десятком лошадиных сил и то, в чем передвигалась на данный момент она. Во-первых, дороги были неровные и постоянно трясло, во-вторых, кожаные сиденья оказались ужасно жесткими, нередко в ноги впивались шапки гвоздей– одним словом девятнадцатый век, мадам. Город казался ей чем-то наподобие дежавю. Она вроде и помнила эти места, здания, проспекты, и в то же время они были другими, атмосфера была иная. Немаловажно, что наполнен этот город был совсем другими людьми, людьми еще не избалованными удобствами нашего времени. Внезапно ей в голову пришла неприятная мысль:

"А что если с Корнеллией что-то страшное случилось? Если она прямо сейчас ждет чьей-то помощи, а я лишаю ее этого. Ладно" –успокаивала она себя, –"Я оденусь подобающе, узнаю в каком я времени и уйду. Я уйду, и они найдут несчастную".

– Не считая этого…казуса мы очень рады твоему приезду! Я видела тебя в последний раз, когда тебе было пять лет, ты была наимилейшим ребенком. Я так долго уговаривала твою маму выслать тебя в город. Разве это дело такой красивой девушке, как ты, пропадать в этом селе?

"Так значит она сельчанка"– отметила для себя девушка.

– Расскажи, как там твоя мама, как у вас в Сантильяно-дель-Мар?

Понимая, что обман быстро вскроется Адриана решила схитрить.

– Все хорошо-хорошо, но я так истощена, синьора. Сначала долгая утомительная дорога, а потом это. Дайте мне время.

Когда приходится выживать, человек, ни разу не солгавший, перещеголяет даже самого искусного лгуна. Тем не менее, муки совести все больше сгущались в сердце юной девушки. Многие вопросы так и оставались без ответа. То, что она чувствовала можно описать, как чувство, которое испытывает человек выигрывающий огромное состояние в азартной игре, и окрыленный своей удачей, не ощущая под собой земли, он продолжает повышать и повышать ставки. Все события происходили для Адрианы слишком быстро, она толком и не поняла во что ввязалась. Так прошло добрых два с половиной часа прежде чем дилижанс заехал на побережье Коста-Браво в провинцию Льорет-де-Мар. По обе стороны дороги раскинулись лавровые рощи, местами смешиваясь с виноградниками и оливковыми деревьями. Чем ближе приближались они к береговой линии, на которой располагались роскошные виллы в стиле неоклассицизма и электики, тем больше открывался вид на скалистую местность, которой так славится этот город в наше время. Адриана никогда прежде не была здесь, но по многочисленным туристическим отзывом знала, что визитной карточкой Льорета был средневековый замок, возвышавшийся над самой бухтой. Однако величественной постройки не было видно, ведь на самом деле она не имела никакого отношения к средневековью. Замок был построен в сороковые года девятнадцатого века, после гражданской войны. Тем не менее девушке удалось проехать мимо церкви Святого Романа– другой популярной достопримечательности, чьи боковые капеллы, фрески и заалтарный образ главного алтаря ещё не были обременены толпами ненасытных туристов.

Адриана поняла, что они приехали, когда небольшие железные ворота со скрипом открылись, впустив их на вытоптанную тропу. Кучер открыл им дверь у самого входа в небольшое белое двухэтажное здание, а лакей подбежал, ожидая помочь с багажом, которого не было. Снаружи дом Долоресов не мог похвастаться особой помпезностью, вроде копытообразных арок и античных колонн, фасад был сделан как можно проще. Внутри, однако, чувствовался уют: скрипучие деревянные полы, тлеющий камин и многочисленные картины на стенах. Фисташковые занавески были раскрыты нараспашку, пропуская последние лучи садящегося солнца на кресла-гондолы с ножками в виде лебедей или дельфинов. Большинство интерьера было сделано из красного дерева с резными позолоченными украшениями вместо накладок золоченой бронзы. Взрослая женщина, скорей всего экономка, любезно осведомилась о багаже сеньориты и, получив резкий жест от хозяйки, удалилась в дальнюю комнату за лестницей. Мария Долорес решила не застревать с гостьей на первом этаже, где помимо парадной, кухни, комнаты для прислуг и веранды больше ничего не было, и повела девушку наверх, прямиков в её будуар[1].

В отведенной для Адрианы комнате был такой же скромный стиль, присущий остальному дому. Помимо письменного столика, кровати и шифоньера был разве что маленький балкончик с прекрасным видом на море, которое находилось прямо под скалистой пропастью. Такой взор завораживал и пугал одновременно, поэтому девушка перевела взгляд на изумрудные газоны, простирающиеся на запад и преграждённые лишь в одном месте невысокой деревянной изгородью, которая, видимо, свидетельствовала о границе территорий.

– Милая Корнеллия, —защебетала хозяйка, —Вы устали и измотаны– отдохните. Я прикажу принести вам подходящую одежду.

Адриана ещё раз осмотрела свои покои и взгляд её упал на бамбуковую ширму, загораживающую угол комнаты. Девушка раздвинула её, и взору показалась сидячая ванна из цинка, и умывальник с миской и кувшином, на котором расположилась подставка с мылом. Чуть дальше, на фарфоровом подносе находились зубные щётки и две губки разных размеров. Сама ванна стояла у стены, не оборудованная какими-либо трубами, в том числе и краном.

– Ааа… как? – удивленно промямлила она, обращаясь к женщине. Мария обернулась, не уяснив сперва, о чем спрашивает подопечная, а после, понимающе улыбнувшись, ответила:

– Не переживайте, я сейчас пришлю кого-нибудь из прислуги.

Когда до девушки наконец дошёл принцип использования сего резервуара, она принялась отнекиваться, поставив себя ещё раз в неловкое положение. Дверь закрылась, и через некоторое время вернулась высокая девушка в окружении нескольких служанок. Сама девушка была лет двадцати пяти с каштановыми волосами, тоненькими губами и веснушчатым круглым лицом. На её фигуре прекрасно сидело скромное бело-голубое фланелевое платье с квадратным вырезом. Это оказалась Алисия– дочь синьоры Долорес. Страхи Адрианы, относительно близкого знакомства Корнеллии с ней понемногу улетучивались, в соответствии с задаваемыми ей вопросами.

– Мама сказала мне, что с вами приключилось– мне очень жаль, – Алисия приблизилась, взяв девушку за руки, а после взглянула на вид из балкона, —Прекрасно, не так ли? Иногда я могу часами наблюдать за прибоем.

После обмена любезностями и, убедившись, что гостья в состоянии о себе позаботиться, Алисия оставила её.

"Хорошее место. Как жаль, что завтра придется его покинуть" – грустно подумала Адриана, рассматривая принесенные ей ситцевые платья.

Понадобилась немало усилий, чтобы влезть в это старомодное платье с двойным подъюбником, прежде чем Адриана наконец вышла из своей комнаты. На улице уже смеркалось и, не найдя никого внутри дома, она вышла через боковую дверь на улицу. Мимо неё прошла молодая девушка, которая в ответ на неуверенное "Привет" немного поклонилась, осведомившись не желает ли чего-нибудь госпожа. Сам факт того, что один человек пожизненно прислуживал перед другим показался Адриане диким и неприятными, и она попросила девушку не называть её больше так, за что получила удивленный взгляд. Пройдя несколько метров вверх, сквозь небольшой сад с цветником, она наткнулась на полукруглую беседку, окруженную еще не распустившейся камелией. Помимо этого, остальные владения Долоресов казались абсолютно непримечательны в сумерках. Из этого она сделала вывод, что скорей всего они относятся к мелкому дворянству.

Пришло время ужина, и девушка наконец встретила хозяина дома, который был невысоким мужчиной с выпирающим животом и густой растительностью на лице. Создавал он впечатление начитанного и умного человека, в меру сдержанного, но очень громкого. Синьор Долорес был лично знаком с усопшим отцом Корнеллии, который, как оказалось, был обедневшим дворянином. Сам же он относился к числу тех каталонцев, которые первыми подались осваивать торговлю в Южной Америке. В народе их прозвали "Индианос", а основной заработок состоял в том, чтобы перевезти туда такие товары, как вина, масло, ткани, соль, мука, а вернуться в Каталонию с хлопком, благородными породами древесины, кожей, сахаром, табаком, кофе, ромом, копченым мясом «тасахо» и другими товарами.

– Я многим обязан вашему отцу, сеньорита, – мужчина отпил немного вина, с минут молча глядел на тарелку, а после громко заговорил, – Поэтому чувствуйте себя как дома и проведите как можно приятнее свое время в наших краях.

– Знал бы ты Бернард, что произошло! – Марии не терпелось поведать мужу о том, что она уже с десяток раз рассказала дочери, – Ах, я поседела пока мчалась за ней по всему городу. Я было уже совсем отчаялась, прежде чем увидела знакомую розу…

Эта тема долго мусолилась на ужине. Все жалели бедняжку. Синьор грозился тем, что найдет и накажет негодяя. Как он посмел так поступить с несчастной? Алисия бледнела от новых подробностей, которую добавляла при каждом пересказе синьора Долорес. А Адриана, напуганная тем, что не сможет правильно держаться за столом при таком обществе, быстро расслабилась, понимая, что к её еде сейчас мало внимания.

– Скажите, Корнеллия, – чуть успокоившись спросила Мария, – Каково состояние вашей матери?

– Что? – ножик едва не упал из её рук от неожиданности.

– El meu amor, – обратился синьор Долорес к жене, – придержите ваши расспросы до завтра. Не видите девушка измотана?

– Ах, синьор, – театрально помахивая веером ответила женщина, – вам лишь бы меня задеть, закрыть мне рот.

– Ну что вы, дорогая. Боюсь на это сам Господь всемогущий не способен.

– Шутите, шутите. – произнесла Мария обидчивым тоном, силой выдавливая слезу, – Посмотрю, как вы будете также шутить, когда я умру!

– Не сомневаюсь, что вы ещё меня переживёте. – спокойно завершил эмоциональную сценку Бернард, после чего обратился к Адриане, – Лишиться зрение– самое страшное, что можно пожелать человеку. Надеюсь мучения вашей матушки не тяжки?

– Хммм… Ну, – Адриана суетливо отпила, чтобы собраться с мыслями, – Ей помогают. Я, иногда, а так… прислуга.

– У вас есть возможность содержать прислугу? Я думала, кроме престарелой Карен больше никого нет. – искреннее удивилась Мария, забыв свои глубокие обиды на мужа. Все сидящие за столом также озадаченно ждали её ответа.

– Ну… да, я именно её и хотела назвать. – Адриана чувствовала, что начинает нервничать, от чего без остановки "ломала" пальцы.

– Это хорошо. – многозначительно заключил синьор, и все вернулись к еде.

Находясь в таком же непонятном состоянии, когда всё говорится и делается машинально, Адриана наконец-то ночью присела на кровать и серьезно задумалась. Терзания относительно Корнеллии ушли на второй план, по сравнению с осознанием своего бессилия перед поворотом судьбы. Где сейчас ее родители? Думают ли они о ней? Ищут ли ее? Девушка долго мучилась, никак не могла усидеться на одном месте, тревога, словно маленький снежок, который, катясь вниз, превращается в огромный снежный ком, душила её. Понимая, что еще чуть-чуть до того, чтобы сойти с ума, она решила выйти из комнаты за водой. Адриана спускалась, как вдруг услышала чей-то разговор:

– Я же тебе говорила, что она приедет и не упустит такой шанс, а ты сбежит, сбежит, —говорил тихо один женский голос.

– Вся Сантильяна гудела о том, что любит сеньорита Гонзалес бедного Энрике, сына рыбака, —отвечал голос служанки, поклонившейся ей сегодня, —у них может и спланирован был этот случай на вокзале. Они не один раз пытались сбежать. Говорят, именно поэтому сеньора Гонзалес и отослала ее подальше.

– Не верю. Зачем же ей тогда, бедняжке, в таком состоянии сбегать от него? Люби она несчастного– сбежала бы с ним. —Здесь ты права. Незачем.

Подслушанный разговор прислуги снял, словно рукой, головную боль Адрианы, и она на цыпочках вернулась в свою комнату, где еще долго переваривала информацию.

—–

[1]– часть комнаты, принадлежащей женщине, для купания, одевания и/или сна.

III

Бывало ли у вас когда-либо такое чувство по утрам, когда вы рады любой мелочи и в вас столько позитивной энергии, что вы готовы делиться ею со всем миром? Этому не способствуют какие-то определенные события, такое-либо случается, либо нет.

Примерно такое произошло и с Адрианой. Кровать ей показалась на редкость удобной, покрывала и простыни веяли свежестью, и из окна дул приятный ветерок. Она встала достаточно поздно по меркам девятнадцатого века- в десять часов утра и, заправив постель, решила полюбоваться прекрасным видом. Вместо горестного отчаяния от того, что ей не удалось вернуться обратно к семье, девушка нашла плюсы в том, чтобы остаться здесь. Во-первых, сельчанка Корнеллия благополучно сбежала со своим любовником и живет счастливо в какой-нибудь глуши, следовательно, если принять меры предосторожности, то ее обман не вскроется, по крайне мере в скором времени. Во-вторых, не она ли так жаждала вернуться в прошлое? Чтож судьба магическим образом дала ей такой шанс и грех было им не воспользоваться.

Адриана вздохнула полной грудью и уставилась на пейзаж.

Сейчас при дневном свете она могла подробнее рассмотреть округу. Это место воистину было изумительным. Солнце окрашивало ландшафт в некий золотой цвет, тем самым придавая зеленым холмам атмосферу сказочности и умиротворения. Море, цвета бирюзы, было спокойным, слышались чириканья чаек, круживших над скалами. Где-то поодаль плыл небольшой корабль. Пару раз из густой травы девушка заметила заячьи ушки, которые невольно спугнули целое поселение синих бабочек, взлетевших словно волшебный ковёр. Виноградники гармонично смотрелись с изредка растущими оливами и высокими пальмами. Взглянув налево, Адриана заметила вдалеке большой каменный дом, часть которого была огорожена густым садом. Территория данного поместья была настолько обширна, что не было видно той самой маленькой изгороди, свидетельствующей о границе. Рядом с величественным особняком располагалась деревянная пристройка, которую девушка приняла за конюшню, и маленький пруд. Немного нагнувшись за перила, Адриана решила осмотреть земли справа, где холм, сплошь покрытый гацанией, плавно переходил в склон, на котором расположилась небольшая церковь, утопающая в лучах желтеньких цветков. Неподалёку от неё, стоя по колено в лаванде, паслись несколько гнедых лошадей.

"Как прекрасно жить в мире, где не добывают нефть, не производят пластик и не пользуются поголовно машинами. Если бы эти люди знали, с чем столкнуться их потомки-они бы ужаснулись".

Стук в дверь отвлек ее- это была Алисия.

– Корнеллия, вам пошло это платье, – искренне проговорила девушка.

На смуглой коже Адрианы и на ее подтянутой фигуре платья и вправду сидели отлично.

– Благодарю, я так засмотрелась на этот вид, что потеряла счет времени, —испугавшись, как бы не показаться невоспитанной, ответила она.

– Мы так к нему привыкли, что и не замечаем, —простодушно ответила Алисия, —Если желаете, мы могли прогуляться немного после завтрака.

– Прекрасная идея.

Как бы все не казалось радужно, перейти резко на уровень двухвековой давности не так-то легко. За столом Адриана постоянно забывала добавлять: "синьор, синьора", и вообще произношение ее слегка отличалась от того, нетронутого новомодными иностранными словами, каталонского. Ей везло, так как эти мелочи скидывали на происхождение Корнеллии. Еда так же сильно отличалась от современной, отсутствие добавок и небольшой, по нынешним меркам, ассортимент продуктов делали вкус блюда каким-то пресным. Ко всему этому со временем можно привыкнуть, но свечи вместо электричества было самым тяжелым испытанием. Поэтому до поздна здесь редко засиживались, ведь при столь тусклом освещении нельзя сделать и половины того, что делается днём. Ей недоставало и своего мобильника, с которым она могла проводить долгие часы, и теперь это время надо было проводить как-то иначе, нежели листая ленты в соц. сетях и переписываясь с друзьями. Небольшие трудности возникали и в плане гигиенических вопросов. Но что тяжелее и муторнее всего – одевание. Только представьте: каждый день Адриана надевала сорочку, две нижние юбки, корсет, накладные карманы и уже сам основной наряд, обычно из муслина, фланели или льна. Усложняли процесс и многочисленные аксессуары – чулки, подкладки, ленты. Такая процедура могла занимать от сорока минут до часу, в зависимости от того собиралась ли девушка куда-либо или просто сидела дома. Первое время Адриане было неудобно, что в таком личном и может даже интимном процессе могли присутствовать посторонние лица – прислуга и отказывалась от помощи, но после неудачных попыток сдалась. Не удивительно что встреченные ею сеньориты такие хиленькие здесь – они практически ничего не делают самостоятельно.

Адриана примерно понимала, что очутилась в девятнадцатом веке, но ей необходимо было знать точно. История в школе ей давалось не трудно, но точные даты запомнить она не могла. Девятнадцатый век предвещал революции и крупные перемены для страны. Началась ли Франко-Португальская война? Вспыхнуло ли Мадридское восстание? Свергнут ли уже Наполеон во Франции? Необходимо было быть подготовленной.

Особое внимание было бы не лишним уделить самому городу, вернее тому его прибрежному региону, где проживали владельцы окружающих со всех сторон впечатляющих поместий. Льорет де Мар сам по себе совсем маленький, и из-за отсутствия стратегически важных географических объектов, которые могли бы привлечь военных и политиков, или природных источников, что послужили бы приманкой для всех богатых стариков королевства, он практически ничем не выделялся от всех остальных провинций побережья Коста Брава. Проживающее здесь население знало друг друга если не лично, то заочно точно, особенно это касалось немногих представителей аристократии. Как и свойственно подобным провинциям не богатых на публичные развлечения, одним из самых занимательных видов досуга по праву считалось сплетничество. Этим здесь не гнушались на любом уровне социальной иерархии: под лестницей у плиты перемывали косточки камеристки с горничными, а этажом выше, сидя на бархатистых кушетках, тем же занимались достопочтенные синьоры. Исходя из вышесказанного, глупо было бы не утверждать, что слухи расползались в городе со скоростью света, и ничто не ускользало от внимательного глаза соседа.

После завтрака синьора Долорес осведомила воспитанницу о том, что благополучно отправила письмо ее матери, где уверяла её, что все с Корнеллией в порядке. Еще раз убедившись, что их маленькая тайна так и останется между ними, женщина отпустила девушек прогуляться.

Они вышли из дома, прошлись вдоль беседки и вышли на относительно некрутую тропинку, ведущую к песчаному берегу.

– Будьте осторожны, шляпку может унести ветром, —порекомендовала Алисия, умело наступая на более устойчивые камни и ведя свою спутницу.

– Видно, что вы часто здесь бываете. – Адриана, держа одной рукой свой головной убор, раздумывала о том, как легко было бы спускаться, будь на ней кроссовки.

– Это, фактически, единственное место, где я могу побывать помимо дома. – дамы наконец-то достигли берега.

Вблизи пляж оказался намного красивей, чем представляла Адриана с балкона. Небольшие волны бились о боковые скалистые склоны, которые образовывали собой полукруг, будто бы отделяя эту маленькую бухту от Средиземного Моря. Сам песок был до того чист и белоснежен, что его могли выдать за мальдивский и вряд ли обман бы вскрылся. Нигде не валялись окурки, пластиковые бутылки и другой мусор. Адриана вообще сомневалась, что кто-либо приходит сюда купаться; женщинам было запрещено, а из мужчин разве что рыбаки.

– Почему единственное? —оторвавшись от вида, она вспомнила последние слова Алисии, – Вы не посещаете балов, раутов?

– Я не так часто выезжаю. Отец не любит светские заморочки. —Алисия опустила свои небесного цвета глаза, —Но вы обязательно попадете на них, ведь сезон только начался.

Они обошли берег вдоль и поперек и, не найдя больше тем для разговора, вернулись.

Дома их ожидал небольшой сюрприз – прибыл Альваро де Лавера. Это был высокий, стройный мужчина приятной наружности, лет пятидесяти. Седые густые волосы все также красиво смотрелись на его смуглой коже, как выглядели возможно в дни его молодости. Светло-серые, немного мутноватые глаза сразу же привлекали внимание.

Всем своим видом он вызывал тихое восхищение, ровная осанка и грациозная походка лишь дополняли картину презентабельности. Манеры его оказались на столь же высоком уровне и говорили о его положении больше, чем могли сказать слова. Впрочем, не будь всего выше перечисленного, его неприкрыто надменный взгляд, словно четко прорисовывающий социальную границу, так или иначе выдал бы в нем истинного аристократа.

Причиной его визита была отнюдь не соседская любезность, а необходимость легализировать совершенную им покупку товаров, и теперь, когда кабинет Бернарда оставался позади, мужчина спешил поскорее уйти из этого дома, где его всегда так настойчиво просили остаться на чай. Появившиеся на пороге девушки ничуть не привлекли его внимание, и только из холодной учтивости он на секунду остановился возле них, слегка кивнув головой. Алисия лихорадочно сделала книксен, Адриана же сперва кивнула в ответ, а после сконфуженно и неуклюже повторила за девушкой. Мужчину это мало волновало, хотя придирчивый взгляд сразу приметил отсутствие манер и аристократической женской бледности у незнакомки. Ему не терпелось поскорее уйти, и поменять сюртук перед действительно важной встречей, однако хозяйка дома чуть ли не прикрыла собой путь, взяв под руку Адриану.

– Ох, ваша светлость, —энергично защебетала Мария, – это моя подопечная Корнеллия. Она приехала…

– Да, очень приятно. – бесстрастно ответил он, не взглянув на них и сделав шаг к выходу, но женщина последовала за ним, и в мыслях Альваро пожалел, что не отправил поручика к Долоресам вместо себя.

– Ваша светлость, Корнеллия из благороднейшего рода… – вводя в краску мужа и Адриану, неугомонно продолжала Мария, словно позабыв всякий этикет.

– Да, – рассеянно буркнул он, подсчитывая какие убытки может понести если опоздает на встречу, – Приходите к нам как-нибудь завтра.

Альваро вышел беспрепятственно, напрочь забыв последнюю брошенную фразу и вспомнив только в холле своего дома, коря себя остаток дня за это. Мария же осталась довольна своим ходом, повторяя себе под нос что нужно поскорее готовиться к завтрашнему рауту, как она любила подчеркивать, и отправилась давать прислуге поручения. Бернард же чувствовал стыд и недовольство, о чем объявлял своей жене громкими упрёками, но она была к ним глуха, да и он это знал. Усевшись на кресло и уткнувшись в газету, хозяин дома время от времени недовольно покачивал головой, словно высказывая в своей голове то, чего не мог в реальности.

Адриана была шокирована. Всё произошло так быстро, что чувства и эмоции смешались воедино. За последние три минуты она испытала неудобство за свою неуклюжесть, призрение к высокомерности этого человека и ужасный стыд за неприкрытую навязчивость Марии. Задаваться вопросом к чему такая манипуляция ей долго не пришлось – странным гостем оказался богатый маркиз.

К завтрашнему дню Адриана приоделась, поменяв домашнее платье на парадное из муслина небесного цвета. Роскошные черные волосы она закрутила с двух сторон и распустила. Мария дотошно наблюдала за каждой деталью туалета своей подопечной, но ещё более за своим, твёрдо решив, что этим вечером они должны блистать ярче всех в гостевой маркиза. Девушка неохотно собиралась, понимая, что, во-первых, избежать ужина никак не получится – она уже попробовала. Во-вторых, этот вечер принесет ей унижение как минимум от взгляда маркиза. И в-третьих, её заставят сыграть на фортепиано, так как Мария хорошо помнит: "как малютка Корнеллия брынкала по клавишам у них дома". Адриана сотню раз благодарила Бога, что брала уроки музыки и не дала почву сомнениям уже сейчас.

Поместье Жардинс де Таронья произвело неизгладимое впечатление на девушку ещё издалека. Вблизи же сама постройка воистину представляла нечто среднее между моделью непозволительной роскоши и непринужденной элегантности. Создавалось впечатление, будто его строили с целью воссоздать средневековый замок в современном стиле. У парадного входа располагался небольшой фонтан, состоявший из каменных статуй, принимающих ещё более причудливый вид с последними лучами солнца. Колонны в форме громадных цветочных горшков были установлены вдоль ведущей к крыльцу дорожки, покрытой мелкой галькой и соседствующей с произраставшими под боком люпинами и гиацинтами. Фасад трёхэтажного дома был украшен натуральными камнями и штукатуркой фисташкового цвета, прекрасно гармонирующей с раздольем кипарисов, окружавших семейное лоно маркизов. Одна из боковых просторных веранд, выложенной фаянсовой плиткой, выходила прямо на роскошный сад, протягивающий свои длинные щупальца, в виде платановых аллей к задней части дома своими разнообразными клумбами и цветниками. Крыша была выполнена в конусной форме, к которой прорастали многочисленные плющи с небольшого балкончика, относившегося, по-видимому к чьим-то покоям. Одинокие пальмы, посаженные по периметру, заглядывали во внутрь хозяйских комнат через широкие форточки из белой древесины. К северу, в радиусе двух ста метров протягивался безупречный газон, лишь изредка прерывающий свою монотонность виноградником или россыпью переливающихся, словно драгоценные камни, полевых цветов. На юге же, пересекая сад внушительных размеров и изобилия, можно было заметить, как равнина резко переходила в холмистую поверхность, усеянную близко произраставшими деревьями.

Внутри, под громоздкой межкомнатной аркой, их встретил престарелый дворецкий, который провёл гостей мимо многочисленных настенных росписей и изысканных витражей. Первым что бросалось в глаза при входе – это изысканная мраморная лестница, возвышающаяся полукругом над просторным холлом. Вся внутренняя отделка была в светлых тонах: те же картины, гобелены, балясины и портьеры. Гости, продолжая своё шествие, завороженно наблюдали за собственными отражениями, смотревшими на них с увешанных повсюду зеркал в позолоченной оправе. Сверкающе-серебристые бра, расположенные с внушительной частотой вдоль помещения, совместно с небольшими огоньками пламени ярко освещали каждый уголок, а подтаявший со свечей воск не успевал и капнуть на пол, как приноровившаяся рука прислуги моментально сметала его. Комнаты не отделялись друг от друга дверьми– нет, лишь пара маленьких ступенек и арка, увешанная тяжелыми бархатными портьерами лазурных оттенков, вроде тех, что дворецкий так любезно отодвигал для них. Наконец Адриана вошла в залу. Её взгляд не могли не приковать люстры, выполненные из чистейшего хрусталя, что позволял себе играть светом отражавшихся в него сотен и сотен свечей. Дальше взгляд переключался на лепные карнизы из белого золота, обрамлявший белоснежный потолок, а на стенах красовались выпирающие прямоугольные пилястры. Хотя по её наблюдениям остальные комнаты на этом этаже также предназначались для приема гостей, эта однозначно была самой парадной. Посередине залы расположились несколько колонн в античном стиле, по углам стояли бархатные софы, на которых устало о чем-то говорили другие гости. Стеклянные двери, выходившие на балконы, были открыты нараспашку, впуская потоки свежего воздуха в душное помещение. Стол из древесины ореха крупных пропорций, также, как и остальные предметы интерьера в похожем стиле не привлекли внимание девушки так, как это сделал очаровательный глянцевый рояль, стоявший на возвышенности.

– А вот и дона. – прошептала ей на ухо Мария, в то время как к ним из пучины гостей выплыла хозяйка дома.

Маркиза выглядела отнюдь неплохо для своих годов. Не считая лишнего веса, лицо её, такое же неэмоциональное и сдержанное, какое было в дни ее молодости, сохранило нотки стервозности и высокомерия, отчего уголки её глаз не опустились от морщин, а губы не лишились своей хитрой ухмылки. Холодный и осуждающий взгляд скользнул по Долоресам и Адриане. Да, эта женщина не забыла, что из-за невнимательности супруга она вынуждена делить этот вечер с индианосами, не переставая корить их за наглость. Маркиза готовила этот приём долго и трепетно, созывала знакомых из Барселоны и Мадрида, а тут эта Мария полезла со своей деревенской родственницей. Небось, она решит, что эту роскошь в честь неё устроили. До чего же они всё-таки недалёкий народ, прибравший, однако, неплохое состояние. В своем бордовом батистовом платье с огромным рубином на шее, женщина сухо поприветствовала их, не высказав и половины того, что говорилось остальным, и снова вернулась к даме с двойной юбкой, с кем разговор был прерван несколькими минутами ранее.

– Эта женщина мне совсем не понравила… – не успела она прошептать рядом стоящей Алисии, как та её перебила своим "Тише".

– А вы должно быть сеньорита Гонзалес? – раздался голос сзади.

Девушки одновременно обернулись, встретившись со смеющимися зелёными глазами. Перед ними стоял коренастый блондин среднего роста, играющий с содержимым своего бокала.

– Антонио, – улыбнулся он, протянув руку, – Антонио де Лавера.

Он мог не произносить свою фамилию, много черт его лица были схожими с матерью, вроде прямых бровей и больших круглых глаз, как и манера говорить. Алисия незаметно исчезла из-под её руки, и Адриане пришлось самой продолжать с ним диалог.

– Приятно познакомиться, дон Антонио, – она пожала ему руку в ответ, и, кажется, не совсем правильно, потому что он странно посмотрел, – Ваш дом сделан с большим вкусом.

– Хмм. Спасибо, – Антонио ненадолго задумался, – Вы правы, сеньорита, здесь от всего блещет изысканностью, просто я уже привык. К примеру, вот эти ножи, – он провел её к стеклянной дверце шкафа, – Я перекупил их у турецких мореплавателей вдвое дешевле, чем они того стоили. Видите, эти камни в рукоятке? – он тыкал пальцем по стеклу, – Это самый настоящий изумруд, я знаю. У меня нюх на драгоценные камни.

– Надо же, – искренне восхитилась девушка, разглядывая тонкую работу восточных мастеров.

– А, как думаете, откуда эта картина? – Антонио обернулся к противоположной стене.

– Сами нарисовали? – предположила Адриана, рассматривая ничем не примечательный букет цветов, гордо повешенный в позолоченную раму.

– Нет, – ему понравился этот комплимент, – Это… – в него чуть не врезался слуга с посудой, когда выходил из-за колонны, – Осторожней! Смотри под ноги!

– Простите, граф. – мужчина виновато опустил голову.

" Почему "граф"?" – подумала девушка, – " Ах да, он же старший сын маркиза. Боже, это так трудно запомнить ".

– Уйди с глаз моих! – он снова повернулся к Адриане, – Так, о чем я? Ах да, я купил её, когда путешествовал в Париже. Она нарисована одним известным художником. К нему не попасть запросто, очень важный человек, но я смог.

Девушка задумчиво прошлась по комнате, остановившись возле спущенной сине- желтой материи, подобную которой заметила еще при входе в дом. Сама материя условно разделена на четыре части, на каждой из которых были изображения, как алый бутон розы, подобие волка, меч и конь.

– Это наш фамильный герб. – ответил Антонио на незаданный вопрос, – Шипы розы символизируют непокорность, как в принципе и волк. Конь и меч свидетельствуют о готовности обороняться.

Примерно в таком духе – расхваливания домашнего декора, проходила их беседы еще минут двадцать до ужина. Затем, за столом, парень щедро делился с ней своими опытами и переживаниями во время путешествия по Европе. Он говорил обо всём: и об англичанах, не переносивших иностранцев, и о немцах слишком чопорных, по его мнению, и о русских княгинях, встреченных по дороге из Бельгии. К удивлению Адрианы, к его речи прислушивались лишь она и Алисия, остальные же беседовали меж собой. Кобреро, Фернандесы, престарелые Альдаресы окружили хозяина дома, который и не замечал приглашенных им гостей и сердито слушал чьи-то размышления о политике короля и событиях в колониях. Брови его нахмурились – он был недоволен, и дослушав собеседника изверг на него дюжину аргументов, поддержанных сразу же парочкой других синьоров. Адриана видела за его повадками лишь чистое высокомерие и чувство собственного превосходства. В реальности же, перед ней сидел сложный бескомпромиссный человек, твёрдо уверенный в правоте своих мыслей и действий, и не допускающий сомнений и противоречий на этот счет. На этой черте характера строилось всё остальное, будь то сугубо деловая сделка или семейные неурядицы – он прав и точка, а значит и сделано будет как хочет он. Знай она это, то пожалела бы окружающих его людей, поступив правильно.

– Довольно, Антонио. – произнес маркиз де Лавера, когда жужжание сына сбило его с невероятно остроумной мысли.

– Ах, этому вечеру не хватает живости. – вяло произнесла одна дама, словно какая-то живость могла изменить мертвецки-бледный цвет её лица.

– Ох, Корнеллия может сыграть нам! – словно поджидая этого момента, произнесла Мария, болтавшая о чем-то с синьорой Кобреро.

Испытующие взгляды направились на девушку, хоть никто и не знал её имени – просто других Корнеллий в комнате не было. Маркиза недовольно поджала губы и фыркнула бы, не будь она так благовоспитанна.

– В этих стенах давно никто не играл на старичке "Бехштейн". – отозвался охотно Антонио.

Хозяева дома не оставалась ничего, как принять эту безвыходность и надеяться, что хоть хорошая игра (если она таковой будет), хоть как-то окупит их настырный визит в этот вечер. Домработница сразу же убрала ткань, которой был накрыт великолепный инструмент. Со стола все плавно перенеслись на мягкие софы и кресла. От маленьких деток Кобреро до престарелых Фернандесов – все молчаливо следили взглядом за юной девушкой. Адриана, поправив кружевные рукава, без которых нельзя было претендовать на роль стильной леди в нынешнее время по словам Марии, осторожно уселась на мягкое сиденье. Тонкими пальцами она открыла крышку рояля и потихоньку осваивала инструмент. Взгляд ее упал на тетрадь с нотами. Моцарт, Симфония номер сорок один. Неспешно из-под ее рук заиграла плавная мелодия. Девушке вспомнились уроки в музыкальной школе, которую она была рада закончить с превеликим удовольствием. Престарелая французская учительница всегда громко хлопала по фортепиано в знак недовольства, будто желая это сделать по «кривым» пальцам ученицы. От каждого удара или подавленного «оханья» Адриана вздрагивала, желая, чтобы эти нескончаемые уроки наконец прекратились, даже несмотря на то, что родные твердили о наличии таланта. В её голове снова появился образ мадам Шатталь, гневно стукнувшей в тридцати сантиметрах от неё, и пальцы ошибочно нажали на ложные клавиши. Удовлетворенные лица присутствующих резко исказились, маркиза недовольно хмыкнула под нос, словно сказав всем вокруг: "Чего ещё стоило ожидать?".

– Простите. – пробормотала она, быстро доиграв мелодию.

Знакомство с гостями проходило не совсем гладко, если это вообще можно назвать знакомством. Люди общались, смеялись и беседовали меж собой, словно не замечая их присутствия. Единственная Мария вертелась от одной группы к другой, подбирая ловко темы. Адриана так не умела и не хотела. Холодное высокомерие присутствующих ей претило, девушка желала поскорее уйти. Приятную компанию ей составила синьора Кобреро, которая весь вечер пыталась усмотреть за своими чадами. Как сказала ей Мария Долорес, эта женщина никогда не выходит из дома одна, не прихватив хотя бы одного из четырех детей. Несмотря на то, что сказано это было с неким осуждением, девушка не находила сегодня присутствие двух младших Кобреро обременительным для кого-либо. Восьмилетний Коррадо, который весь вечер не мог усидеть на месте, наконец-то притих, осыпая девушку многочисленными вопросами после ее игры.

– А я не хочу уметь играть на пианино! – заявил мальчишка, – Это так по-девчачьи.

– Что в этом женского, маленький синьор? – рассмеялась девушка в ответ.

– Это не то, – Коррадо задумчиво осматривал подошву своей обуви. По его лицу читалось то, что у него имеются веские причины так думать, – Вот гитара совсем другое дело!

– Ох уж этот мальчишка, – улыбнулась его мать, – Извел бедного учителя. То на скрипке захотел, то на арфе, то на пианино, а вот теперь это.

– Это нормально. – Адриана взлохматила ребёнку волосы, – Я тоже много чего перепробовала в детстве.

– Правда, Корнеллия? – искренне удивилась Мария, – Ваша матушка упоминала лишь о музыке.

– Ну… – замялась девушка, понимая, что в следующий раз нужно внимательней следить за словами, – Остальные увлечения длились совсем недолго, не было смысла и говорить о них.

Лицо Марии ненадолго застыло в недоумении, а после снова приняло свой беззаботный облик.

Перед уходом к девушке снова подошел молодой хозяин дома. Антонио осведомился о её планах и любезно предложил свою помощь в ознакомлении со скромными развлечениями в их городке. Адриана ответила с неким энтузиазмом, этот граф казался интересным малым, чего, однако, не могла разделить ее новая знакомая. Алисия вообще была тише обычного на ужине.

" Бедняжка и вправду редко выбирается из дома, и это видно" – заключила она.

—–

[1]– с каталон. друзья

IV

Настоятельно рекомендуется прослушать "Lara Fabian– Adagio",во время прочтения части главы с песней.

Вся последующая неделя прошла очень насыщенно – не было и дня, когда Адриана сидела дома или скучала. Мария не упускала возможности вывезти подопечную в театр, сады, пикники и даже в Галере. По ужасной случайности, как каждый раз щебетала синьора Долорес, они постоянно сталкивались с маркизами де Лавера, к величайшему недовольству последних.

– Они вздумали меня преследовать! – сердито проворчала маркиза своему сыну, отъезжая на карете от массивных ворот Фернандесов, где она вынужденно слушала болтовню Марии.

Антонио хмыкнул – ему же Адриана казалось интересным способом времяпровождения. Она так впитывала всё им сказанное, что он ораторствовал пуще прежнего, подпитывая и без того раздутое тщеславие. Со своей стороны, он учтиво сопровождал девушку повсюду, где бы они не встретились, не оставляя ни при каких обстоятельствах одну. Светское общество он знал ещё лучше интерьера своего дома, следовательно, и упоминал об этом чаще. А знает ли Корнеллия какие у де Лавера связи в Барселоне и Мадриде? А слышала ли она в каких домах их принимают? А какие семьи гостят у них? А может ей интересно какой скандал произошел с некой графиней прошлой осенью? Не считая злых сплетен, Адриана узнала от него, о том, что на дворе 1827 год и у Испании начинаются проблемы с колониями за океаном, взяла небольшой урок современных светских танцев, если уроком можно назвать разглагольствование собственных талантов.

Для девушки не было открытием, что Корнеллию с той целью и отправили сюда, для поиска выгодной партии. На что ещё могла рассчитывать девушка из благородной и обедневшей семьи в пору своей молодости? Адриана относилась к этим планам несколько легкомысленно, в ней была твёрдая уверенность что её это не коснется. Говоря о тайне, она всё меньше и меньше стала заботиться о ней. Со второго дня после приезда, девушка полностью убедила свою опекуншу, что сама одна будет писать письма матери, тем самым, не отправляя той вообще ничего.

Несмотря на столь плотный график, чаще всего Адриана гостила у семьи Кобреро. Синьоре Кобреро льстило столь трепетное отношение к её детям, и она с удовольствием принимала у себя девушку. В доме не помешал бы человек, способный заинтересовать и развлечь четырех непосед. Адриане же не приходилось ухитряться дабы добиться их расположения, в ход пошли пересказы диснеевских мультфильмов вплоть до озвучивания саундтреков с последующими постановками в домашнем "театре". Малыши приходили в дикий восторг от такого количества внимания к ним. Отныне их любимым занятием было под вечер, около камина, вокруг мягкой юбки сеньориты Гонзалес, слушать о волшебных мирах и необычных историях, которые случались то с восточной принцессой, то с пятнистыми собаками, то с маленьким слоненком. Для самой девушки этот дом стал единственным местом, где можно было не входить в свой образ Корнеллии и вести себя более раскрепощенно, чего не могла себе позволить у Долоресов. Синьора Кобреро всерьез решила для себя – если девушке не удастся сделать хорошую партию, став замужней женщиной, она не позволит ей вернуться и предложит ей место гувернантки с самыми выгодными условиями.

– Видите вон ту даму с несуразно большими ладонями? – спросил Антонио, указывая пальцем на женщину за соседним столом, во время просмотра фламенко. Молодой граф с матерью и Долоресами сидели в небольшом кантантесе, в единственном месте где демонстрировался данный танец. На сей раз Антонио сам пригласил соседей, вызвав негодование матери, но, как обычно, был быстро прощён. В те времена фламенко ещё не был визитной карточкой Испании, и зарекомендовал себя как нечто цыганское. Тем не менее, даже высшее общество не могло не принять его нарастающую популярность, втихую посещая такие заведения, чтобы потом уверенно заявлять о переоцененности танца.

– Да. – Адриана неохотно оторвалась от представления: невысокая цыганка в пышном платье до пола в горошек ритмично постукивала каблучками, эмоционально двигая руками, в которых держала веера.

– Так вот это баронесса, не будем называть фамилий. – он заговорщицки улыбнулся, в то время как танцовщица начала кружиться быстрее и быстрее, параллельно играя с подолом своего платья. – Эта ужасно некрасивая женщина предложила мне посещать её загородный дом дважды в неделю. Мама Миа, я едва сдержался тогда чтобы не рассмеяться ей в лицо.

Адриана удивленно осмотрела незнакомку, а после убедившись, что никто их не слушает, ответила:

– Вот так просто подошла и предложила? Зная кто вы такой?

– Нет, конечно, – он переключил внимание на сцену, жадно всматриваясь в уже не юную танцовщицу, – Она понятия не имела кто я, а когда поняла, что перед ней граф, то начала жалко оправдываться. И все же в наше время некоторые женщины совсем потеряли свойственную им христианскую скромность и целомудрие.

Адриана никак не отреагировала на последнее предложение, Антонио часто высказывался подобным образом за время их знакомства. Танец окончился под взрыв аплодисментов и вялое похлопывание маркизы. Девушка обернулась, дабы поделиться эмоциями с Алисией, но та, словно статуя, не излучала ничего. За последнюю неделю отношения между девушками пошли на упадок. Алисия все холоднее относилась к своей гостье, реже заводила разговор и неохотно отвечала, когда с ней заговаривали. До того, как Адриане было сшито на заказ восемь новых платьев, она была вынуждена изредка заглядывать к ней, дабы принести что-нибудь из своего, но теперь и этого нет. Хоть девушка и здоровалась с ней и интересовалась ее состоянием, видно было, что делалось это лишь из вежливости. На каких-либо мероприятиях она вела себя особенно отчужденно, едва выдавливая улыбку.

По дороге домой бурно обсуждалась тема предстоящего бала-маскарада, который давали де Лавера. Мария, Алисия и Адриана ютились в узкой коляске, но это не мешало синьоре Долорес во всю перечислять возможных гостей со всеми их титулами: " … третий герцог Риваский, Хосе, седьмой граф Торенский …". Почему ей не радоваться? Какое неслыханное счастье – сам Антонио де Лавера пригласил их! Среди смешения шума города и болтовни, Адриана вспоминала речь Антонио о том, с каким трудом он достал настоящие рыцарские доспехи одиннадцатого века. Парень, не скупясь на высокопарные фразы, описывал прочность и качество металла и о вероятности того, что носил их никто иной как сам Родриго Диас де Бевиар[1], а после, тихим голосом, рассказал девушкам как один уважаемый синьор умолял продать ему эти великие доспехи за баснословную цену. Выговорившись, он отчужденно поинтересовался костюмами собеседниц. Алисия ответила коротко и сухо, давая понять, что больше не рассчитывает раскрывать рта до приезда, а вот Адриана радостно поделилась подробностями своего образа, несмотря на то, что рассказ её вскоре был перебит громким приветствием Антонио своего знакомого из фаэтона, когда они вышли из кантантеса.

В экипаже де Лавера тоже велась жаркая дискуссия, но только маркизы с сыном. Женщина со всей свойственной ей холодной строгостью отчитывала Антонио за данное им приглашение Долоресам.

– Что за глупости, мальчик мой? Ты же знаешь, как этот вечер важен для нас, сколько я к нему готовилась… – она придерживала рукой элегантную широкополую шляпку.

– Мама, – недовольно протянул парень, изрядно подуставший от этих нотаций, – гостем больше, гостем меньше. Ты их даже не заметишь.

В один из вечеров, после визита к Кобреро, Адриана прогуливалась вместе с молодым графом по поместью де Лавера. Погода стояла ясная и парень увлеченно рассказывал о своих последних охотничьих трофеях. Девушка с трудом сдерживалась при подробностях о том, как пойнтеры разрывали на кусочки олененка, поэтому быстро переменила тему при виде того, как выгуливались кони. Они особенно привлекли её внимание и потому, что в отличии от лошадей в упряжках, не выглядели дохлыми и изнеможёнными. Девушка может и не разбиралась в мастях, но длинные ноги, блестящая шерсть, густая грива, стройное и подтянутое туловище говорили о многом.

– Дон Антонио, это ваши лошади? – спросила она заинтересованно.

– Конечно, – гордо заявил парень, – Пройдемте и взгляните на них поближе.

Они обошли лужайку с конюшней и наконец приблизились к этим грациозным животным. Грумы расступились, попутно отвечая на неуместные вопросы графа о состоянии коней. Адриана же поглаживала морду то пятнистому жеребцу, то гнедому, то чалому, то буланому, не переставая восхищаться превосходным уходом за ними и говорила комплименты об их работе второму груму, подносившему лошадей к ней.

– Вы так прекрасно за ними следите, только поглядите как шерсть блестит! Даже у моей домашней со…, – она запнулась, чуть не упомянув о своем псе Лоу-Лоу. Грум удивленно уставился на неё, а после понимающе улыбнулся.

– Не хвалите их так, сеньорита, – присоединился Антонио, – Внешний вид лошади во многом зависит от её масти и родословной. – он похлопал жеребца по боку.

Адриана оглянулась вокруг, чтобы убедиться, что ознакомилась со всеми, как вдруг взгляд её упал на вороного коня, за которым гнался первый грум. Черное животное, которое по размерам превышало всех остальных, непослушно вырывало поводья из рук бедного парня, напрасно пытавшегося успокоить его.

– Такое благородное существо. – искренне проговорила девушка.

Антонио несколько раз переводил взгляд с неё на коня, и наконец крикнул:

– Эй, приведи Ареса ко мне!

" И кличка под стать!" – подумала она.

Взгляд мужчины сказал: " Неужели ты не видишь, что он итак мне не подчиняется? ", но он повиновался и с помощью второго грума притащил, в прямом смысле, Ареса. Антонио приблизился, осторожно поглаживая брюхо животного. Взглядом он показал Адриане, что и она может сделать это. Девушка несмело потрогала его гриву, но побоялась прикоснуться еще раз после того, как конь гневно заржал.

– Опять! – процедил Антонио, выхватив поводья и дернув за них со всей мощи, от чего девушка невольно отпрянула. Арес громко заржал в знак протеста, встав на задние ноги. Он едва не вырвался, если бы не подоспели грумы.

– Этот конь, видимо, не оседлан. – робко предположила Адриана и пожалела о сказанном, так как это вызвало ещё большее раздражение у молодого графа.

– Не оседлан. – нервно повторил он, – Дайте мне обратно его поводья!

– Не стоит, дон Антонио, – осмелился произнести один из мужчин, прежде чем он все-таки забрал своё.

– Смотрите, сеньорита Гонзалес, как это животное сейчас будет повиноваться каждому моему движению! – с этими словами Антонио решительно шагнул, потянув за собой коня. Арес упрямо противился сдвинуться и на дюйм. Парень потянул сильнее, но снова безрезультатно. Терпение его заканчивалось, и граф выхватил тяжелый кнут, который со свистом нещадно обрушился на бока несчастного коня.

– Не надо. – пролепетала от шока Адриана, наблюдая за тем как простая прогулка перешла в свирепое избиение животного, которое, в свою очередь, гордо держалось, не издав и звука. Переминания с ноги на ногу- единственное, что свидетельствовало о том, что он что-то чувствует. Большие добрые глаза наполнились бы слезами, если бы не бились из стороны в сторону в поисках помощи.

Антонио краснел сильнее, одной рукой тянув поводья, а другой совершая одни удары за другими. Звуки кнута, рассекавшего воздух с пронзительным свистом, учащались. На лицах грумов читался немой страх. Наконец чаша терпения девушки переполнилась, вырвавшись в крик:

– Хватит! Довольно! – граф удивленно оглянулся на неё, – Прекратите это ради всех святых! – лицо Адрианы пылало от гнева, а рука невольно зажалась в кулак, – Мне пора, дон Антонио. – с этими словами девушка обернулась, поспешив домой. Её не остановили ни его вялые попытки позвать её, ни здравый смысл, подсказывавший, что невоспитанно вот так накричать и уйти. Она уже обходила лужайку, как снова услышала знакомый свист и последовавший удар, от чего вздрогнула, поежившись.

Когда девушка вернулась домой её, ещё трясло от увиденного. Такой неприкрытой жестокости она никак не ожидала от Антонио. Почему он так обозлился на несчастного коня? Ей вспомнилось его покрасневшее лицо, преисполненное внутренней яростью, внезапно вылившейся в наружу. Адриана уселась у окна, нервно ломая пальцы, когда в комнату вошла экономка Агнес.

– Как вы, сеньорита? – женщина недоуменно вглядывалась в озабоченное лицо девушки.

– Скажите мне, Агнес, дорогая, – моментально обратилась к ней Адриана, указывая на место рядом с собой, – Это нормально избивать лошадь до полусмерти?

Женщина сильно удивилась заданному вопросу.

– Лошадь- это животное и его нужно наказывать, чтобы он знал кто есть хозяин и подчинялся ему.

Адриана вздохнула и взглянула из окна.

" Почему ты так сильно себя накручиваешь? В это время так обращаются не то что с животными- с людьми! Где-то до сих пор продают и покупают рабов, а ты готова разрыдаться из-за одной лошади" – попыталась она сама себя разубедить – " Но он так сильно его бил!" – сострадание взяло верх, и девушка грустно опустила голову.

– Не расстраивайтесь так, сеньорита. – до экономки наконец дошел смысл произошедшего, – У графа с детства были такие … – она попыталась подобрать подходящее слово, – наклонности.

– С детства? Вы знаете его с детства? – удивилась она.

– Я добрые тридцать лет нахожусь на служении у синьора Долорес, – старые добрые глаза остановились на фарфоровой вазе, в то время как женщина унеслась в далекие воспоминания, слегка улыбнувшись, – На моих руках росли маленькие синьоры и сеньорита.

Адриане хотелось задать женщине ещё вопросы, разузнать большее о прошлом этих семей, но голос Марии прервал их разговор, и Агнес пришлось удалиться на зов госпожи.

Прошло некоторое время, прежде чем неприятное впечатление перестало всецело поглощать мысли девушки. Все мы совершаем ошибки, и возможно Антонио тоже совершил одну по отношению к коню. Было бы неправильно осуждать его за один поступок, позабыв об остальных. Адриана второй час прогуливалась по песчаному пляжу, впервые ощутив прилив позитива. Сняв неудобную обувь, она дала прохладной воде омывать её ступни. Где-то на другом конце берега на неё несколько раз оборачивались рыбаки, но девушке было всё равно. Вдыхая морской бриз, Адриана расправила руки на встречу ветру, как героиня фильмов. А чем она не Элизабет из "Гордость и Предубеждения" или Кэтрин из "Нортенгерского аббатства"? Она так же приятно проводит время, крутится в высшем обществе и живет в похожем месте, единственное– нет того самого главного героя, но и без него всё прекрасно. Он по сути и не нужен.

Синьор Долорес долго ждал прибытие своего судна, которое задерживалось вот уже четвёртый день. Вероятности того, что он попал в шторм не было, ведь другие корабли, отплывшие в те же даты, уже причалили к берегам Каталонии. Мужчина так долго всматривался вдаль, что, казалось, почти ослеп. Решив, что торчать здесь больше смысла нет, синьор давал поручения своему секретарю, когда услышал радостный крик:

– Вижу! Плывут!

Выхватив у юнца подзорную трубу, мужчина облегченно вздохнул, разглядев вдали знакомый бушприт. Наконец-то Аврора причалила, опустив трап, по которому полноватый мужчина взобрался по-юношески резво. Синьор Долорес пожал руки капитану корабля, вкратце наметив справки о положении дел, прошелся по палубе, знакомясь с новыми членами экипажа, помог поднять матросам тяжелый груз, несмотря на боли в спине, опускал с остальными паруса- одним словом вспомнил свои молодые годы, когда жил в открытом море, не зная ни дома, ни семьи. Отряхнув ладони, мужчина уже готов был спуститься обратно, как капитан задержал его.

– Вы видели того синьора, который представился вашим знакомым?

– Кого? – изумился мужчина, оглядывая присутствующих.

– Он заплатил немаленькую сумму чтобы вернуться именно на Авроре, согласившись ночевать в трюме, – капитан указал на человека, поднимавшегося с кормы.

Синьор Долорес недоверчиво приблизился к высокому незнакомцу, пока наконец не увидел знакомые черты лица. Настороженное лицо мужчины моментально приняло радостный вид, и он крепко сжал парня в объятиях.

– Фернандо, негодник! Что это за фокусы?

Мужчина отступил на шаг, чтобы лучше рассмотреть изменившуюся фигуру парня. Он вырос на 5 дюймов, плечи, казалось, стали ещё шире при и таком узком тазе. Белая свободная рубашка местами оборвалась, оголяя упругие мышцы рук. Кожа загорела и лоснилась под солнцем. А черные волосы за долгие месяцы плавания взлохматились, из-за чего были небрежно откинуты назад. Ну чем не пират! Казалось в нем изменилось всё, синьор Долорес так считал, пока не взглянул в эти отрешенные серые глаза. Он возмужал телом и духом, но в глубине его глаз всё ещё читались столь жестоко подавленные юношеские амбиции и мечты.

– Неужели нельзя было по-человечески сесть в пассажирское судно, а не тесниться здесь?

Фернандо обворожительно улыбнулся, подступая к трапу. Мужчины не спеша спустились на землю.

– Не могу поверить, что твердо стою на ногах, – парень осмотрелся вокруг, – Как много изменилось в моё отсутствие, синьор?

– Не так много, сынок, но не смей идти домой в таком виде, – мужчина указал на щетину, – И какого это прожить вдали от цивилизации четыре года? – спросил он неловко, когда они подходили к дилижансу.

– Жить в страхе за свою жизнь не самое приятное чувство, – он обернулся, словно желая попрощаться с Авророй, – но оно многому может научить.

Бернард взглянул в направленные к солнцу глаза юноши и казалось почувствовал холодок вдоль спины, хоть день и был невероятно жарким. На молодом и загорелом лице не было никаких признаков бушующей в 28-летних парнях жизни. Опустошенный и тяжелый взгляд в пару с чертами лица, омраченными неким грузом, который словно таился в легких, а отнюдь не возрастных морщинках вокруг глаз. Да, мыслями Фернандо не здесь, его мятежная душа всё ещё в тех же влажных непроходимых лесах. Что его тянет назад, что его толкнуло сюда – можно лишь догадываться.

Бернард Долорес стоял у крыльца своего дома, смотря вслед удаляющейся фигуре парня. Фернандо шел не спеша, свойственной ему пружинистой походкой, держа за спиной мешок с тем немногим, что у него осталось после двух экспедиций по руинам и развалинам. Кто-то из прислуги увидел синьора из далека, поспешив сообщить хозяевам, поэтому, войдя во внутрь, парень сразу же встретился с наполненными слезами глазами матери и младшим братом. Маркиза де Лавера могла бы, как любая другая мать, кинуться к сыну, прижав к себе, и лепетать кучу несвязных между собой слов, но это не входило в её понятии о материнстве. Вся её радость выразилась в приподнятых в улыбке уголках губ и сверкающих глазах. Женщина слегка коснулась руки сына и постояв пару секунд, словно убедившись, что он жив и здоров, вернулась в свое кресло. Лицо Антонио же выражало не более чем удивление с примесью горечи. Они сухо пожали друг другу руки, желая поскорее избавить другого от своего общества. Так уж получилось, что между единственными сыновьями не возродилась сильная связь ни в далеком детстве, ни сейчас. Ответив на банальные вопросы, парень оглянулся, а после вопросительно посмотрел на мать.

– Он сейчас придет. – прошептала она, нервно поджав губы.

Маркиз не заставил себя долго ждать. Мужчина, поправлял свои накрахмаленные рукава и неторопливо спускался по бежевой лестнице, не одаряя никого своим взглядом. Когда нога его опустилась на пол, он, вместо того, чтобы направиться к вернувшемуся ребёнку, прошагал к излюбленному креслу, аккуратно усевшись. Дона хотела вымолвить что-то, но слова застыли на её губах. Она не вправе указывать мужу. Антонио самодовольно хмыкнул, выпрямив корпус. Фернандо наблюдал за тем, как отец с той же дотошной медлительностью раскрыл газету, разглядывая заголовки. Нет, парень не ожидал ни тёплого приёма, ни радостных возгласов, но столь холодное равнодушие вывело его из равновесия.

– Добрый день, дорогой отец! – крикнул он на весь дом, несмотря на то что в помещении находились слуги и дворецкий. Мать дернула его за руку, желая предостеречь, когда старый маркиз поднял свои мутноватые глаза на парня.

– Фернандо, ты здесь? – мужчина сложил бумагу, недовольно вздернув бровью, – По твоим манерам я принял тебя за дикаря.

Маркиза снова уныло опустилась на близстоящую софу, понимая к чему приведет очередная стычка между отцом и сыном, а Антонио удовлетворенно прислонился к окну, откуда было прекрасно видно сразу двоих оппонентов. Фернандо ухмыльнулся, бросив в сторону свои пожитки, в серых глазах его промелькнула искра и, к всеобщему удивлению, парень решительно направился к лестнице. "Держи себя в руках. Не поддавайся." – повторял он себе. Не поднялся он на несколько ступенек, как смешок со спины остановил его. Фернандо остановился, бесшумно обернувшись.

– Прости отец, что не погиб в кораблекрушении, что не скрючился от неизвестных болезней, что не был зарезан туземцами. Так уж получилось, что твоей нелюбимый сын снова здесь, в не своем доме. Дай мне время, и я исчезну от вас навсегда.

– Фернандо! – жалобно раздался крик матери в тишине, когда парень исчез в верхнем этаже, оставив старого маркиза нервно листать газету.

Адриана листала "Айвенго", постоянно отвлекаясь на разговоры Марии о том, какие должно быть ткани приехали на сегодняшнем судне. Алисия равнодушно вышивала на дальнем кресле, не разделяя трепета матери, когда дверь раскрылась, и на пороге появился синьор Долорес, давая указания слугам относительно выгрузки. Жена сразу же подскочила к нему, осыпая вопросами, которые были моментально удовлетворены.

– А шелк? В этот раз надеюсь привезли побольше? – не унималась женщина.

– Шелк, батист, бархат! – вскрикнул мужчина, – Лучше спроси, кого привез мой корабль.

Мария немного отступилась, нахмурив тонкие брови, а Алисия с Адрианой невольно оторвались от своих занятий, прислушавшись.

– Надеюсь, не какого-нибудь пигмея?

– Пигмеи живут в Африке, el meu amor [2]. Так вот, я поднимаюсь на палубу и вижу там знакомое лицо, присматриваюсь, а это дон Фернандо!

– Фернандо! – ахнула женщина, а после, немного успокоившись, добавила, – Прошло столько времени, я и не ожидала, что он вообще жив! Ах, он же даже письма не отправил за столько времени…

Поток её речи не скоро прекратился, когда Адриана наконец осмелилась спросить у девушки:

– Кто такой этот дон Фернандо?

Алисия, также ошеломленная этим событием, как её родители, не сразу расслышала вопрос. Наконец она, как обычно негромко и медленно, произнесла:

– Это старший брат дона Антонио.

Адриана немного удивилась этой новости, ведь за столько времени никто ни разу не упомянул о существовании этого парня, даже его родной брат.

– Ох, Корнеллия, – переключилась Мария, – Не удивляйтесь почему вы раньше о нём не слышали от маркизов. Парень четыре года скитался с английскими и французскими учёными по дебрям Южной Америки.

– Дон жив? – внезапно спросила, из ниоткуда появившаяся Агнес. Женщина от радости зажала в руках тряпку.

– Жив, Агнес. – улыбнулась синьора Долорес, указав рукой на то, что работа женщины не окончена.

– Я ужасно извиняюсь, – сказала сконфуженно Адриана после недолгих раздумий, – но если этот Фернандо старший сын, то почему тогда графом именуют Антонио?

– Дон Антонио. – исправила её Алисия, вернувшаяся к своей угрюмой вышивке.

Мария была слегка обескуражена подобными вопросом, но быстро овладела собой, в то время как Агнес опечаленно покачала головой, скрывшись в смежной комнате.

– Это семейные перипетия, дорогая. – с этими словами Мария сделал попытку над собой не продолжать тему, но проиграла своей нетерпеливости, – Маркиз лишил старшего сына наследства и титула. Неслыханно, не правда ли?

– Мама, вам не кажется, что говорить о подобных вещах со всеми подряд неразумно? – недовольно вставила Алисия, бросив укоризненный взгляд на женщину.

– Знаешь, что неразумно? Упрекать родную мать. – синьора обидчиво посмотрела на дочь, еле сдерживая слёзы от жалости к себе, – Вот когда я умру, будешь жалеть, что так упрекала меня. Ах, Корнеллия! – мгновенное переключилась Мария, вспомнив о более приятных заботах: новых товарах и материях, и о том, какие она закажет себе фасоны платьев, если дорогой Бернард не будет так скуп на средства.

Наступил долгожданный вечер и в своей комнатушке девушка расчесывала длинные волосы. Адриана не хотела делать странные модные прически нынешнего века и лишь закрепила жемчужным гребнем локоны. Она надела свое нежное платье и обмотала шелковый шлейф на талии. Синьор Долорес подарил двум девушкам маски и необычные мантильи. Кружевная накидка как нельзя лучше дополнила образ, а маска придала необходимую загадочность. К сожалению, нечем было надушиться, кроме лавандовой воды, которая никак не могла сравниться с современными ароматами. Хотелось также слегка придать губам яркость и зафиксировать ресницы, но увы. Тем не менее девушка была так взволнована первым в ее жизни настоящим балом, что все эти пробелы казались ей такими незначительными.

Из своего окна Адриана наблюдала как одна за другой кареты подъезжают к поместью де Лавера. В это время раздался стук и вошла Алисия.

– Вы готовы? – равнодушно спросила она, —Мы ожидаем вас внизу. – с этими словами девушка развернулась и вышла, не сказав ни единого слова о туалете гостьи.

"И всё же домашнее заточение не идет на пользу этой барышне"– промелькнуло у неё в голове.

Вот их экипаж подъехала к особняку, и Долоресы быстро прошли ко входу. Глава семьи решил не заморачиваться и надел прошлогодний костюм крокодила с длинным хвостом, Мария Долорес решила косить под китайских гейш и выглядела очень комично в подобии кимоно и с тонной пудры. Алисия же предстала ангелом во плоти, заплетя свои густые волосы в две косы, и добавив к белому платью золотистый нимф.

Войдя в дом, Адриана поняла, что гости, как и ее друзья, очень креативно подходили к выбору костюма. В огромной толпе можно было заметить и османских шейхов, и восточных танцовщиц, и непонятных клоунов. Девушку задел случайно римский воин, а Афродита чуть не разлила на нее вино.

Глаза буквально разбегались при виде стольких различных ярких красок. Главная зала была немного приукрашена и открылась дверь в комнату для игры в карты. Вся атмосфера была так проста и непринужденна, ничто не сковывало, особенно расслабляло сознание того, что никто не знает кто ты. Долоресы сразу же разбрелись по разным углам, лишь изредка Адриана видела крокодилий хвост или позолоченный нимб. Девушка решила найти своего соседа, но случайно наткнулась на его мать. Богиня Гера была чем-то очень серьезно обеспокоена и металась из стороны в сторону, расталкивая прохожих. Внезапно Адриану окружили два маленьких козленка и два зайчика– это были дети Кобреро. Им не представилось труда отыскать среди всего сумбура свою любимицу.

– Корнеллия, Корнеллия, – дергал ее за руку Коррадо, – Можно потрогать твою маску?

– Да, конечно, – девушка присела к мальчику и прошептала, – Только не говори мое имя, хорошо? Никто не должен знать, кто прячется за маской.

Ребенок кивнул и стал маленькими пальчиками проводить по маске. К нему подошел его брат и шепнул ему на ухо, так что Адриана тоже услышала:

– Тот демон меня пугает.

Девушка встала и обернулась к тому месту, куда смотрел ребенок, и увидела некого высокого человека в бордовом атласном фраке с красными рогами на голове и маской. Он стоял, облокотившись об стену и наблюдал за ними. Заметив её, он круто повернулся.

– Вот видишь он ушел, – она поцеловала козленка щечку, – Это всего лишь костюм, не стоит бояться.

Девушка оглянулась на присутствующих. Образ таинственного брата Антонио занимал её мысли ещё два дня спустя с того странного разговора. Глупо было надеяться отыскать незнакомого человека на балу-маскараде, но её глаза метались из стороны в сторону в поисках более взрослой версии графа. Она не сомневалась в том, что он не может выглядеть иначе, как таким же зеленоглазым блондином. Однако вместо этого девушка встретилась с самим Антонио. Он, как и ожидалось, был в образе благородного рыцаря, поэтому каждое его движение сопровождалось металлическими позвякиваньями.

– Я так рад, что отыскал вас. – говорил он, запыхавшись от тяжелого костюма, – Наша последняя встреча прошла достаточно странно, – он бегло рассмотрел её платье, – надеюсь вы не держите на меня зла из-за этого?

– Нет, дон Антонио, – ответила она, стараясь не вспоминать фрагменты той ужасной прогулки.

– В таком случае, не наградите меня одним танцем? Всего одним, я и не способен на большее, – он снова поправил свой шлем.

Предложение было принято и выйдя к центру залы, нимфа и рыцарь закружились в танце. Не представляйте себе нежный и легкий танец, движения партнера были слишком скованы из-за его костюма, а постоянные звяканья не давали насладиться игрой оркестра. Вальс прошел бы ещё куда сносно, не упоминай граф с такой постоянностью о начищенных до блеска доспехах, восхищаясь каждый раз прекрасной работой мастера, и воображая о том, что сам Родриго в этом снаряжении приклонял колено королю. Не успели они закончить танец, как из толпы выпорхнула гейша и увела нимфу к роялю.

– Ах, милая я всем уже рассказала, как ты прекрасно играешь, и мы все горим желанием послушать. Давай, дорогая, садись и готовься. Я сейчас всех соберу.

Синьора Долорес быстро собрала всех людей вокруг музыкального инструмента, и вот вся эта гремучая смесь персонажей стояла в ожидании. Адриана аккуратно уселась за рояль, ее платье красиво облегало стройный стан, а густые волосы рассыпались по оголенным плечам. Она обвела взглядом комнату и увидела, как все ее знакомые внимательно ожидают начала. Немного взволнованно она сыграла первые ноты, а после более и более уверенно начала петь.

I don't know where to find you

(Я не знаю где найти тебя)

I don't know how to reach you

(Я не знаю, как достать до тебя)

I hear your voice in the wind

(Я слышу твой голос во время ветра)

I feel you under my skin

(Я чувствую тебя под своей кожей)

Within my heart and my soul

(И сердцем и душой)

I wait for you

(Я жду тебя)

В этот момент она подняла голову и встретилась с холодными серыми глазами, глядевшими на нее из-под красной маски. Незнакомец стоял возле сеньоры де Лавера. От этого взгляда ей стало не по себе, однако она, не отрывая глаз, допела:

Adagio

Закончив песню, Адриана была окутана морем аплодисментов и несметным количеством комплиментов. Каждый второй желал ей выразить свое восхищение и поинтересоваться значением песни, некоторым незнакомым девушкам она даже пообещала написать сам текст. Козлики и зайчики сразу же обвились вокруг нее, требуя к себе внимание.

– Пожалуйста, припожалуйста, – умоляюще говорила маленькая Пенелопа, – пошли к нам сейчас и спой еще раз.

– Нет, дети, – вступилась сеньора Кобреро, – Сеньорита Гонзалес не может бегать к вам, когда вам вздумается. Если она найдет завтра время, то навестит нас, —женщина вопросительно взглянула на Адриану.

– Да, да. —смутившись, ответила девушка, – Я приду и расскажу вам новые истории.

Она снова попыталась найти того странного незнакомца, но его уже не было на том месте, зато синьор Долорес изъявил желание поскорее вернуться домой, светские мероприятия быстро утомляли мужчину. Доводы его жены о том, что после её смерти его будет мучить совесть, что он не позволял ей как следует развлекаться на балах – не сработали. Было приказано закладывать карету. Мария и Алисия стояли рядом в ожидании: первой оно давалось мучительно, а вот вторая была не прочь уехать, молча поддакивая на любые комментарии матери. В голове девушки зародилась подозрительная мысль, но у неё не было время на обдумывания- они быстро двинулись домой. Она уселась на положенное место, бросив мимолетный взгляд на шумный особняк, увидев на террасе второго этажа знакомый силуэт. Незнакомец, грациозно облокотившись на локти, продолжал наблюдать за ними.

Перед сном в доме Долоресов была не свойственная им неразбериха: Мария не могла найти свою пару перчаток, загнав всех слуг до смерти, а Алисия с каменным лицом вышивала в тусклом освещении канделябра. Адриана также не могла почему-то обрести покой, как Долоресы. Возможно, причиной этому служило то, что сознание людей не отошло от атмосферы шумной вечеринки. Девушка обошла пустую кухню и приоткрыла боковую дверь, выглянув. На улице было темно, казалось, тишина поглотила даже маленьких сверчков, ведь не было слышно и звука. Она повернула голову влево, увидев чью-то фигуру, мирно сидевшую на ступеньках. Женщина обернулась, и в проблесках лунного света Адриана разглядела пожилую экономку.

– Что вы здесь делаете, Агнес? – поинтересовалась она, усевшись рядом.

– Я люблю иногда побыть наедине с ночью, сеньорита. – женщина поправила опущенные рукава запачканного платья.

Они молчали с минуту, подняв глаза на усыпанное звёздами небо. Адриана пыталась тоже "побыть наедине с ночью", но мучившее её любопытство взяло верх.

– Агнес, скажите. – начала она, повернув к женщине корпус, – В тот день я задала вопрос о титулах дона Антонио и Фернандо. – она увидела, как лицо экономки приняло серьезный вид, – Вы ведь знаете почему старшего брата не именуют графом?

– С чего вы это взяли, сеньорита? – мягко ответила Агнес.

– Я видела, как вы покачали головой. К тому же в прошлый раз вы упоминали, что вырастили синьоров на своих руках.

– Зря вы так интересуетесь этими делами. – проговорила женщина, немного помолчав, – Негоже молодой сеньорите расспрашивать о таком.

Адриана поджала колени, задумавшись.

– То есть маркиз просто не возлюбил второго ребёнка?

– Я не говорила этого, сеньорита. – опасливо ответила Агнес, – Следите за своей речью: неправильно брошенная фраза многого стоит. К тому же, дон Фернандо во многом похож на отца. – последнее предложение было сказано пятью минутами позже и сопровождалось оно таким выражением лица, словно экономка вернулась в те далекие времена.

– А мне казалось, что он копия своего брата. – простодушно предположила девушка, рассматривая морщинистые руки женщины.

– Вы не встречались с ним, сеньорита? – искренне удивилась Агнес. Её представление, относительно причины этого допроса оказались ложными.

– Нет, ни разу. На балу я искала кого-то зеленоглазого со светлыми волосами, но кроме самого Антонио таких практически не было.

Её слова рассмешили экономку, и впервые на лице женщины появилась улыбка, сопровождающаяся трескучим смехом.

– Дон Фернандо выше своего брата, темноволос и сероглаз, сеньорита.

Навязчивое предположение с момента встречи с тем демоном наконец оправдалось. У девушки не оставалось сомнений более, и она наконец оставила экономку одну наедине с ночью.

Вполне ожидаемой оказалось реакция Льорет де Мара на возвращение таинственного блудного сына маркиза де Лавера. Каждый приходящий и уходящий к Марии не замедлил выразить своё потрясение на сей счёт. Мол они совсем не ожидали, что он вернётся: кто-то его похоронил, кто-то обанкротил, кто-то записал в изменники родины. Люди расходились во мнениях и относительно того, зачем он вернулся. Ни для единой души не были секретом напряженные отношений отца и сына. Они также не могли договориться относительно того, какие шаги дон Фернандо предпримет дальше. Выскажет ли он свои законные права на титул и наследство? Станет ли причиной очередного скандала? А может снова исчезнет внезапно, а после пошлёт записку из каких-то глубин Африки? Однако в одном каждый из представителей знати, пьющих чай в гостевой Долоресов был схож: они не будут принимать его у себя. Да, прошло немало лет, но из их памяти не стерлось скандальное и распущенное прошлое молодого дона. Он натворил немало глупостей, высказал немало неуместных и оскорбительных речей в своё время. "По его вине разрушались крепкие браки. Дон Фернандо соблазнял несчастных женщин, давая им невозможные надежды." – с умным видом поговаривали одни." Он настолько неуёмный и агрессивный, что стрелялся семь дней две недели подряд на дуэлях" – в вперемешку с восторгом и порицанием говорили другие. "Мой племянник слышал, что он подрабатывал пиратством у берегов Неаполя. Я в этом ни капли не сомневаюсь, не зря его Бог наградил внешностью и манерами черта." – покачивая своей седой головой, причитали в один голос матроны. Да, все кивали как по волшебству, пока они не услышат извинений – быть бойкоту. Одни из единственных, кто не брался кидать такие смелые фразы были сами Долоресы и Кобреро.

Именно к последним по воле судьбы, запасшись зонтиком, Адриана ближе к вечеру направилась. Хоть они и располагались неподалёку от Долоресов, сгустившиеся тучи сгущались сильно озадачивали девушку. К счастью, она вошла в дом сухая и ее, как всегда, встретили очень радушно, каждый из детей так и норовил показать ей что-нибудь. С четырех сторон слышалось: "Смотри как я умею! Корнеллия, смотри что я сделала! Смотри, смотри, что у меня!". Немного их успокоив, девушка устроилась в гостиной и услышала, как за окном пошел проливной ливень вместе со штормом.

– Ах, как вы во время пришли, Корнеллия, – говорила синьора Кобреро.

– Но как я смогу вернуться? – встревожилась Адриана.

– Я думаю через часок, другой всё утихнет. В крайнем случае я могу вам выделить гостевую комнату. Вы для нас не чужая.

Дети еще больше обрадовались новостью, что гостья может остаться на ночь. В их голове рисовались столько вариаций веселого времяпровождения.

Выпив чаю, Адриана уселась ближе к камину и выслушав, что дети успели сделать за сегодняшний день, решила, по традиции, рассказать им очередную историю.

– Вы когда-нибудь слышали о русалке Ариэль?

– Нет! —восемь глазок сразу засверкали.

В этот момент послышался стук в парадной двери, и хозяйка была вынуждена оставить их. Решив, что это вернулся синьор Кобреро, девушка спокойно продолжила.

– На дне океана существует подводное царство, где правит король семи морей– Тристан. У него было семь дочерей, но самой младшей и самой любимой была Ариэль....

… И вот она пришла к злой Урсуле просить обменять свой хвост на человеческие ноги. Подводная ведьма сказала, что исполнит ее желание в обмен на чудный голос Ариэль.

– И она согласилась? – недоумевающе спросил Коррадо.

– Она очень любила принца и готова была на всё.

За спиной она услышала чей-то смешок и обернулась. В проёме двери стоял высокий статный молодой человек с черными промокшими волосами и с проницательными серыми глазами. Он все так же смотрел на нее, только теперь еще и смеялся.

– Мораль любой женщины, – сказал он своим приглушенным бархатным голосом, – лишиться всего ради мужчины, о котором сама себе намечтала.

Адриана в первую минуту была шокирована столь внезапным появлением и таким издевательством над ее любимой сказкой. Она уже открыла рот, чтобы поставить наглеца на место, как дети стремглав побежали к нему.

– Фернандо! Фернандо! – окружили они его.

Он лёгким движением поднял на руки девочек, а после и мальчиков.

– Вы меня вчера не узнали? —спросил он у детей, —Совсем не узнали своего друга.

Вскоре же вошла синьора Кобреро и взяла на себя обязанность представить двух своих гостей.

– Дон Фернандо, не знаю знакомы ли вы, но это сеньорита Гонзалес. Она наша частая гостья и любимица детей, – затем она обратилась к девушке, – дон Фернандо старший сын многоуважаемого маркиза де Лавера, Корнеллия.

– Нам не выпал случай познакомиться, синьора, – Фернандо, не отрываясь, смотрел на девушку. Обуревающие его воспоминания словно мягким паром обволакивали голову, унося в далекие тропики, где, также, как и сейчас, свирепствовали ливни.

Тут хозяйка дома принялась рассказывать, как бедный парень попал в самый шторм, благо синьор Кобреро уговорил его войти к ним и переждать непогоду. Сам синьор обещал присоединиться к ним, как только поменяет одежду.

– Прошу вас, присядем. Дети, поиграйтесь пока сами, сейчас сеньорита Гонзалес вернется, – хозяйка села между своими гостями и говорила, обернувшись к молодому человеку, —У Корнеллии такая богатая фантазия, иногда даже я заслушиваюсь ее сказками!

– Имел честь послушать одну и не совсем в восторге от ее морали, – холодно ответил он, откинув мокрую шевелюру со лба, но продолжая исследовать каждую черту её лица.

Синьора Кобреро недоумевающе взглянула на девушку. Чаша терпения Адрианы переполнилась. Не так она представляла своё первое знакомство с братом Антонио, далеко не так, но если этот дон желает язвить, то она не останется в долгу.

– Просто дон не понимает, что такое самопожертвование во имя чего-то. Ему, видимо, всё достается легкой ценой, поэтому и непонятен поступок главной героини.

Снова блеск серых глаз промелькнул из-под выразительных бровей, острые скулы его будто напряглись.

"Всё достается лёгкой ценой" – повторил он про себя— "Да что она знает о том, как мне все доставалось!".

Раздался гром и синьора Кобреро вздрогнула, а Пенелопа– самая младшая девочка, расплакалась.

– Ах, не плачь, – вскочила мать, – Простите, я должна уделить этому время.

Оставшись один на один, Фернандо быстро заговорил, облокотившись об спинку дивана.

– За что заплатила ваша героиня? За любовь? – особенно небрежно он проговорил последнее слово.

—Нечто большее – свою мечту, – подправила его она.

– Глупо мечтать о мужчине, который даже не помнит твоего лица.

– Глупо не проехать ещё сотню метров до своего дома из-за какого-то дождя, – не желая продолжать эту тему, Адриана встала и направилась к детям. Вскоре к ним присоединился и хозяин дома, тем самым заняв молодого гостя.

"Кто мог подумать, что этот таинственный дон Фернандо окажется таким занудой?" – мелькнуло в мыслях у девушки.

Ближе к восьми часам ливень и шторм прекратились. Фернандо, немного высушившись, немедленно уехал. Чуть позже повозка Кобреро доставила домой и Адриану.

—–

[1]– (1043-1099) испанский рыцарь, который прославился сражениями за независимость своей страны. В Испании он является настоящим воплощением рыцарства, и воспевается в балладах.

[2] – каталон. любовь моя.

V

С того вечера прошло вот уже несколько дней. Погода была на удивление прекрасна, солнце еще не жгло, а только приятно согревало. Антонио же перестал наведываться к соседям с той постоянностью, как прежде. Именно в эти дни Адриана и познала всю мучительно скучную женскую долю в повседневной жизни. Ей некуда было себя деть: хозяйством занималась прислуга, выйти куда-то одной было совсем не дело, да и выходить было некуда, оставалось либо вышивать, что у нее получалось отнюдь не хорошо, либо читать. Стоит отметить, что такого разнообразия литературы в то время не было и приходилось довольствоваться тем, что имелось дома. По правде говоря, эти книги давались девушке тяжело и не производили какого-то особого впечатления.

С этими мыслями Адриана сидела под большим деревом поодаль от дома. На ней было легкое лиловое платье из жакона и эта неудобная обувь. К счастью, находясь вдали от глаз, она могла позволить себе разуться и, подтянув ноги под себя, как совсем не подобало леди тех времен, пыталась наслаждаться книгой. Герои ей осточертели, и девушка принялась получше рассматривать окрестности, которые были словно на ладони. Вот лужайка де Лавера, их пальмы, сад, розарий и… что это? О нет! Кто-то ведет черного коня. Адриана захлопнула книгу и прищурилась. Внутренний голос твердил, что это тот самый Фернандо на Аресе, и он ее не подвел. Нет нет, она совсем не хочет с ним сталкиваться.

"Надо же, в другое время он поскакать не мог!"

Лошадь немного сопротивлялась, выскочив из конюшни, она то подпрыгивала, то пыталась скинуть седока, но вскоре успокоилась. Фернандо погладил животное по шее, затянул поводья. Парень провел рукой по морде и посмотрел в эти добрые глаза. Из памяти ещё не стерлось утренняя сцена.

– Где моя лошадь? – рявкнул он, войдя в парадную в костюме для верховой езды.

За столом сидела лишь маркиза с Антонио, которого тон брата сильно задел, на что парень дерзко ответил, оторвавшись от завтрака:

– Я продал этого упрямого осла!

Лицо Фернандо ожесточилось пуще прежнего, он отбросил кожаные уздцы в сторону, решительно направившись к брату. Мать вскочила с места, чтобы предотвратить стычку, но было поздно, Антонио, сильно оттолкнув стул, со звуком поднялся.

– Здесь я гр… – не успел договорить он, как брат схватил его за накрахмаленный воротник, приподняв, и резко притянул к себе.

– Да что ты о себе возомнил! – свирепо закричал на него Фернандо, – Этот конь содержался за мой счет! За мои заработанные деньги, черт побери твой изнеженный зад! – с этими словами он оттолкнул с отвращением Антонио.

– Довольно, Фернандо! – влезла между ними женщина, – Каждая ваша ссора словно нож по моему больному сердцу.

Антонио, покраснев от гнева, не промолвил и слова, пока его брат пытался совладеть с собой. Наконец, утихомирившись, он поднял отброшенные уздцы, спросив:

– Кому?

– Что кому? – удивился блондин.

– Кому продал Ареса?

– Синьору Ромеро. – гнусно проговорил его брат, понимая, что выкупить обратно коня у этого картежника, давно положившего на него глаз, практически нереально, – Не старайся напрасно, брат мой. Он утроит цену, а ты и изначальную заплатить не в состоянии.

Глаза Фернандо яростно сверкнули, но маркиза успела дернуть младшего сына со словами:

– Антонио!

И вот теперь, спустя час не самых лицеприятных переговоров и выписанного чека с пятизначными цифрами, он снова гладит это преданное животное, которому не важно ни его общественное положение, ни состояние. Парень осмотрелся по сторонам, раздумывая куда лучше поскакать. Было два варианта: либо они поскачут налево, через лужайку в сторону поместья Альдарес, либо направо, через сад в сторону Долоресов.

"Хоть бы налево. Давай сверни налево" – молилась Адриана, продолжая наблюдать за ним. Девушка не желала нарушения своего покоя.

Но Фернандо уверенно повел коня через сад и галопом помчался прямо к ее мирной обители. Она мигом вскочила и быстро надела обувь. Нет, его компании она не желает! Платья были далеко не самым удобным предметом гардероба, и на это ушло немало времени, пока она, обутая, решила спускаться по другую сторону холма. С книгой в руках девушка решительно побежала, нельзя было терять времени, в открытом пространстве он ее быстро заметит. Адриана уверенно сделала четыре шага, и тут ее небольшой каблук предательски попал в кроличью нору. Так человек, не падавший последние пять лет, успешно вывихнул лодыжку, обняв траву. Сначала она почувствовала боль, потом неудобство, а когда услышала позади лошадиный цокот- то и чувство стыда. Ее щеки покрылись краской и, медленно вставая, она не желала поворачиваться к нему лицом. Может ей еще удастся скрыться? Немного опиравшись на ногу, девушка поняла, что не то что бежать, она и дойти нормально не сможет.

– Сеньорита Гонзалес, я не принц Эрик. Не стоит лишаться своих ног ради меня. – послышался насмешливый голос.

Адриана встала с большим трудом на обе ноги, стряхнула свое платье, поправила шляпку, с не менее большим трудом подняла книгу – и это все не обернувшись. Понимая, что диалог неизбежен, девушка убрала волосы с лица и укоризненно посмотрела на виновника ее бед.

– А вы почти не испачкались. – заметил он, прекрасно гарцуя на своем коне.

При свете дня девушка лучше разглядела этого зануду Фернандо. Он был хорошо сложен: высок и широкоплеч. Имея атлетическое телосложение, парень не был перекачен, как большинство мужчин в двадцать первом веке, отметила она про себя. Черные волосы упали на лоб из-за быстрой скачки, но он их грациозно закинул назад. Правильные черты лица искажала на данный момент ухмылка, оголявшая белоснежные ровные зубы. В движениях его чувствовалась сила и уверенность. Сейчас Адриана удивленно осознала, что он похож, как две капли воды, на своего отца.

– И вам добрый день, дон. – девушка осторожно повернулась в сторону дома, показав всем своим видом, что не намерена продолжать разговор.

– Вы сможете идти?

Хромая намного сильнее, чем она того ожидала, Адриана едва не упала через два шажка. Лодыжка очень сильно ныла, а жесткая обувь лишь усиливала боль.

– Господи помилуй. – пробормотал себе под нос Фернандо, ловко соскочив с коня. На нем был кофейный жилет с серебряными пуговицами, прекрасно подчеркивающим его осанку.

Заметя его приближение, Адриана поспешила заверить:

– Я в полном порядке и в состоянии сама дойти до дома. Нет нужды предлагать мне вашу руку помощи.

Парень остановился и, завидев еще раз жалкие попытки шагнуть, не выдержал:

– Я ее вам и не предлагаю, но вы выглядите просто смешно. Позвольте мне…

– Нет! – перебила она его.

Фернандо круто развернулся и, пока она ползла дальше, глубоко вдохнул, успокаивая себя, а затем проведя пальцем по переносице носа, словно глубоко задумавшись, он снова повернулся к Адриане, и на этот раз решительно к ней приблизился.

– Что вы… – не успела она договорить, как он легким движением поднял ее на руки и понес, – Отпустите меня! Это не лезет ни в какие рамки!

– Мое воспитание не позволяет мне оставить девушку в таком состоянии вдали от дома. Другое дело подверни вы ногу у себя в саду – я бы и не взглянул.

Недовольство и чувство стыда переполнили девушку, и она еще сильнее покраснела. Он взглянул на нее из-под своих выразительных бровей и усмехнулся. Дежавю пронеслось перед его глазами и казалась сцепило своим цепкими руками горло. А может это было не дежавю вовсе?

– Надеюсь вы залились румянцем не из-за того, что намечтали сейчас обо мне? – произнес он, придя в себя.

– Вы на редкость гадкий тип, Фернандо! – подняв указательный палец, возразила Адриана, – Где ваши манеры? Ужасный, бесцеремонный и невоспитанный!

Прижав девушку еще сильнее, он разразился раскатистым смехом.

– Я никогда не слышал столько упреков в свой адрес от человека на моих руках.

– Попробуйте не поднимать всех подряд может и не услышите.

Адриана отвернулась от него и с ужасом смотрела на дом, к которому они приближались. Она заметила женский силуэт из окна – это конец. Ей бы влетело от родителей и в двадцать первом веке, принеси её незнакомец на руках. Его самодовольное лицо ещё больше выводило девушку из себя, и она прервала затянувшееся молчание:

– Знаете, дон, – дождавшись, когда он взглянул ей в лицо, она продолжила, – Вам не стоило надевать тот костюм на балу, вы итак просто зловредность во плоти: пугаете детей, досаждаете дев… – не успела Адриана договорить, как он расслабил руки, чуть не уронив её, потом резко подхватил снова.

– Pardon, mademoiselle [1] – насмешливо произнёс Фернандо, прижав девушку сильней.

– Давайте, отшучивайтесь по-французски. – негодующе произнесла девушка, – Вы только этим фразочкам научились во время работы с англичанами и французами в джунглях? Или может переведёте мне " Смотри, макака!".

Лицо парня приняло серьезный облик, было заметно что слова её сильно подействовали на него. Адриана уже начала жалеть о сказанном, не понимая, как лучше выбраться из ситуации. К счастью, они уже дошли до дома, где их встретила Агнес. После оханий и аханий Фернандо донес ее до самой гостевой и положил на диван. Выслушав уйму благодарностей от Марии Долорес, он поспешил незамедлительно уйти. Хозяйка дома торопилась послать за доктором, в то время как с больной осталась экономка, помогая ей поудобней расположить ногу.

– Вы заметили, как был раздосадован дон Фернандо, Агнес? – не замедлила воспользоваться случаем девушка.

– Да, сеньорита. – удивленно пробормотала женщина, не понимая к чему ведется разговор.

– Это потому что я в шутливой форме упомянула про его экспедицию в Южной Америке. – внимательно наблюдая за реакцией экономки, проговорила она.

Агнес тяжело вздохнула, покачав головой.

– Зря вы так, сеньорита. – женщина помогла ей встать, чтобы дойти до комнаты.

– Почему? Что в этой поездке такого? – не унималась Адриана, пока они поднимались под руку на верх.

Агнес не отвечала до самого прихода в комнату и, лишь усадив девушку на кровать, проговорила:

– Вы задаете слишком много вопросов, сеньорита. Такого рода вещи лучше узнать не от меня.

Адриана удрученно вздохнула, переведя взгляд на вид из балкона. Там она увидела Фернандо, который свистком позвал своего могучего коня, легко вскочив на него, и рысцой поскакал в противоположную сторону.

" Так вот почему это животное больше никому не подчиняется – у него только один хозяин" – подумала она.

" У этой девушки не язык, а колючка" – подумал он.

Внезапно появилась Алисия и проявила, удивительное для себя, искреннее сострадание и даже предложила свою помощь. Вскоре Адриану осмотрел сам доктор и не нашел ничего лучше, как постельный режим.

– Может стоит перевязать? – несмело предложила она.

– Ни в коем случае. – решительно ответил врач, возмутившись таким заявлением от необразованной дамочки.

Как-то, в один из долгих вечеров, Алисия сделала робкую попытку заговорить о новом соседе и о случившемся.

– Вы просто упали, и он вас донес, не так ли?

– Вы намекаете, что могло быть что-то ещё? – возмутилась Адриана.

Девушка сразу же начала отнекиваться, быстро переменив тему. Похожая ситуация произошла и с синьором Долорес.

Антонио ни единожды посещал больную. Его, конечно, не могли пустить в личные покои девушки, но зато его теплые пожелания проникали туда беспрепятственно. От брата его не было и духу.

Не прошло и двух недель, как Адриана твердо стояла на своих двух. В одно утром неожиданный визит нанёс синьор Кобреро. В бледно-коричневом сюртуке, запачканном местами брызгами от езды, мужчина запыхавшись ворвался в мирную гостевую, прося у Марии позволения отмыться у них. Его жена терпеть не может когда он говорит о скачках, а когда уж едет наблюдать вживую и подавно. Нет, нельзя ей дать увидеть его в таком виде. С понимающим выражением синьора Долорес выполнила просьбу гостя, отдав приказ прислуге. Немного отдышавшись, синьор Кобреро обратился к читающему новостные заголовки Бернарду:

– Чем вы занимаетесь, друг мой? Не видно, чтобы вы спешили к маркизам.

– С чего это мне идти с маркизами? – искренне недоумевал мужчина, поглядывая на опустившиеся кончики усов друга.

– С того же зачем и каждому из нас ежегодно. Вы уж забыли, что по случаю окончания страстной недели [2] де Лавера приглашают всех на обед.

От этой новости Мария пришла в неописуемый восторг. И как только такая возможность могла вылететь из её головы? Она многозначительно посмотрела на нахмурившегося мужа.

– Ежегодная благотворительность. – презрительно бросил он, уткнувшись снова в свои бумаги, – Они нас в людей не ставят, а когда подходит время очищения совести перед Богом вдруг вспоминают.

– Не неси глупостей, Бернард! – вскликнула женщина насколько это возможно с её тонким голосом, а после кинулась его уговаривать. – Ну подумайте, синьор, мы итак умираем со скуки сегодня. Не ради себя, ради сеньорит согласитесь уж. Им полезен свежий воздух и общество благовоспитанных людей.

После продолжительных колебаний мужчина был вынужден уступить, и чуть ли, не подпрыгнув от радости, Мария известила дочь с Адрианой что у них есть двадцать минут на сборы, а сама подпевала от приятного волнения. Девушка не совсем однозначно восприняла этот визит: с одной стороны, ей хотелось немного загладить свою опрометчивость, хоть за это время ей никто так и не объяснил почему эта тема болезненна для него, с другой же Фернандо внушал ей недоверие, и эти его язвительные высказывания были Адриане совсем не по душе. Будь у неё выбор, она осталась бы дома, не встретившись с этим самодовольным типом еще раз. Но приглашение было принято, и вот в нежном крепдешиновом платье молочного цвета, она гордо стояла на пороге особняка через два часа.

Антонио, так не свойственно ему, несколько угрюмо принял гостей. За последнее время девушка замечала настигающие его перемены, вроде чрезвычайной нервозности и отчужденности, но не думала, что это настолько серьезно, пока он впервые не стал пересказывать им лекцию о происхождении новой вазы, о которой спросила Мария. В маркизе и его жене тоже произошли некоторые изменения, и если у доны это были положительные, вроде излишней улыбчивости, то для дона не очень. Мужчина был неразговорчивей обычного. Длинные столы, заполненные преимущественно десертами, располагались посреди просторного зала, ставни и двери которого были настежь открыты, позволяя присутствующим прогуливаться из помещения сразу в сад. Собралось уже знакомое Адриане общество заскучавших соседей, которые лениво валялись на кушетках или попивали чай, озирая окружавших с едва скрываемым оценивающим взглядом. Женщины главным образом норовили втиснуться в дискуссию, которую прямая как палка маркиза вела с синьорой Альдарес. Что-то в её сдержанной и неторопливой манере произношения слов, давали неосязаемый знак остальным, свидетельствующим о том, что она позволяет толпиться возле неё и ловить каждое слово, но встревать.... Мужчинам же скорее было приятно общество спиртного, понемногу подливаемого каждого из них, нежели хозяина дома. Нет, быть в хороших отношениях с доном Альваро де Лавера большая честь, но, зная упрямый характер этого человека, лучше было не рисковать. Он стоял у одной из колонн, грозно возвышаясь над окружавшей его компанией. По его сморщившемуся кончику носа можно было обнаружить, что через секунду на собеседника обрушиться шквал аргументов, и если он не согласится принять точку зрения маркиза, то будет обречён на мучительный спор, оппонентом в котором ему будет эгоцентричный и бескомпромиссный человек.

Самого Фернандо не было видно нигде. Адриана хоть и не придавала этому значения, всё же исследовала лица проходивших мимо синьоров. Мария, как обычно, исчезла в одной из пучин, щебечущих подобной ей женщин, а Алисия с отцом расположились недалеко от ставней, слушая как изрядно поседевшая дона Фернандес повествует о пагубности курения. Старший сын запоздало спустился, отвесив несколько поклонов почти с издевательским видом людям, клявшихся никогда не принимать его у себя. На удивление, никто не посмел высказать вслух или хотя бы подать вид что ему хоть сколько-то неприятно общество этого распутного юноши. Фернандо демонстративно прошёл мимо неё, спросив о самочувствии стоявшей в нескольких метрах девушки, а после исчез в толпе гостей. Как бы "случайно" Адриана не пыталась встретиться с его взглядом – всё было тщетно.

" Пусть лучше вообще не смотрит " – обидчиво заключила она про себя.

После того как предлагаемые яства были практически опустошены, женщины и мужчины расползлись по разным частям комнаты. В левом углу бурно обсуждались последние писки моды: шляпки, кружева. В правом же горячо разбирали политические темы. Адриана стояла, облокотившись о дверной косяк, не зная куда ей лучше податься и умирая от скуки.

– Я на днях читал в газете, как этот Симон Боливар назначил себя президентом Верхнего Перу. – рассказывал синьор Долорес.

– От Великой Колумбии к Верхнему Перу. – подхватил маркиз со знающим видом.

В этот момент из бокового прохода появился Фернандо, остановившись в двух шагах от неё. Девушка сделала вид, что не замечает его.

– Я слышал, что Перу был переименован в честь него. Правда никак не могу вспомнить как. – напрягая свою память, высказался Антонио.

– Что-то вроде Республика Болентина. – безапелляционно заключил Альваро де Лавера, словно сам лично присутствовал при церемонии.

Несколько рядом находившихся мужчин поспешно закивали в знак соглашения, лишь синьор Долорес покачал головой, но не подал голоса. Антонио также чувствовал, что произнесённый отцом ответ неверный, но ещё лучше он знал, что бывает, когда оспариваешь его волю. На лице Фернандо мелькнула саркастическая ухмылка, а во взгляде читалось открытое осуждение всех молчащих. Парень выпрямился, словно ленивый кот, соединив руки за спиной.

– Разве не Боливия? – неожиданно вырвалось у девушки, и она быстро отвернулась, когда мужчины перевели в её сторону удивленные взгляды.

– Кто там что-то высказал? – пренебрежительно бросил маркиз.

Адриана зажмурила глаза, предвидя неприятную сцену, как услышала мгновенно раздавшийся за спиной голос:

– Я. – без колебаний ответил Фернандо, окинув оценивающим взглядом девушку, – Не путайте Аргентину с Боливией, дорогой отец.

Маркизу не понравилось нанесенное ему публичное оскорбление в виде посягательства на нерушимость его правоты. Как и свойственно людям тяжёлого характера, коим чужды уступки и компромиссы, Альваро де Лавера выпятил грудь и заявил требовательным и жёстким тоном:

– Ты спорить со мной будешь? Значит, в свои года я знаю меньше тебя? Не неси ерунды, если я говорю, что республика называется так, значит так оно и есть.

– Ну что вы, ваше сиятельство, – продолжал в издевательском тоне сын, – просто памяти свойственно терять светлость с годами.

Закипая от гнева, но не в силах перейти через церемониал и выругать его при всех, маркиз испепеляющим взглядом проделал дыру на лице Фернандо, добавив ледяным тоном:

– Пройдись немного, подальше от меня.

Фернандо своими размашистыми шагами прошёл в противоположную часть комнаты, а Адриана осталась наблюдать как после напряженной до накала обстановке мужчины пытались продолжить потерявший всякий смысл беседу. Ей стало несколько неудобно продолжать пребывать в том же месте, и она незаметно выскользнула через террасу в сад.

Было грехом посетить поместье де Лавера и ни разу не полюбоваться их садами. Поговаривали, что то, сколько приходилось раскошеливаться на садоводов, не тратилось и вполовину на остальную прислугу. Как бы там не было, а многочисленные руки, вспахивавшие плодородную землю, тем самым придав ей тот тёмно-коричневый оттенок, каким она красовалась сейчас, заслуживали всяких похвал. За аккуратно выстриженными кустами произрастали бесчисленные гелиотропы сочно-сливового цвета, над которыми отплясывали воздушный вальс рой крылатых, вроде серебристо-голубых стрекоз или пчёл. Аромат ванили исходивший от них и от расположенных под самой кроной старинного дуба гортензий приятно опьянял, служа дополнением к непрекращающемуся пению мелких птиц, неугомонно перелетавших с ветки на ветку. В лучах солнца раскидистые ветви принимали бледно-оранжевый оттенок, который создавал на сердце ощущение душевного тепла и покоя. Когда вытоптанная тропинка переходила в вымощенную камнями неправильных форм, взору открывался небольшой пруд, в котором отражались по-волшебному фиолетовые стебли редкого дерева – жакаранды, что плавно покачивались на ветру. При внимательном наблюдении можно было заметить, как оторвавшиеся невольно от неё мелкие цветки, кружились в подобии реверанса, прежде чем опуститься на поверхность воды.

Прошло около десяти минут прежде чем Адриана отошла от неприятного осадка, оставленного спором отца и сын. Хоть было сказано не так много, а за обменивающимися взглядами скрывалось столько потаенного гнева. Ещё она винила себя в неосторожности. Стоило четко подбирать слова, и уж тем более не выкрикивать первое что приходит в голову. Девушка отвлеклась, с интересом разглядывая кустарники и цветы, пока не услышала приближающиеся шаги. Краем глаза она увидела Фернандо, но продолжала делать вид, будто его не замечает. Поставив руки в карманы, он молча наблюдал за ней. Ее терпение не выдержало.

– Что вы здесь делаете? – спросила Адриана, уходя в глубь сада. Девушка настолько же живо рассматривала многочисленные бегуньи, насколько не проявляла интереса к силуэту мужчины, уверенно следующего за ней.

– Подрабатываю официантом, не видно? – бесстрастно ответил он, приподняв уголки губ.

На его колкость она лишь фыркнула, продолжая свою импровизированную экскурсию.

– Не хотите поблагодарить за спасение? – продолжил Фернандо, следуя за ней.

– Нет, спасибо. Как-нибудь в другой раз. – пародируя его манеру разговора, парировала девушка.

– Владение в совершенстве английским, талант в музыке и похвальная осведомленность о ситуации в мире. – задумчиво проговорил Фернандо, когда они дошли до пруда. Адриана, склонившаяся, чтобы разглядеть парочку плавающих рыб, словно окаменела после его слов на месте. Протянутая рука её застыла в воздухе в миллиметре от мутной воды. – Это поставит вас на, как принято говорить в Англии- "Ярмарке невест" в один ряд с городскими барышнями.

Немного облегченно от того, что он не стал развивать первую часть своей речи, тем самым не раскрыв её, Адриана поднялась и, обернувшись, побрела к задней веранде. Фернандо же, не получив ожидаемого, снова последовал за ней, говоря в спину:

– И все же англичане молодцы- так точно дать название. По сути каждая девушка пытается показаться краше другой, переплюнув в умении рисовать или танцевать, в надежде заполучить удачную партию и жить в праздности до конца дней. – когда он договорил это, она уселась на стуле возле стеклянных дверей, весело улыбнувшись. Солнечные лучи, пробираясь сквозь листву, осветили лишь её глаза, оставив остальную часть лица в тени. Парень, стоя к ней лицом, облокотился спиной на перила, внимательно осматривая эту странную девушку.

– Дон Фернандо, я не знаю почему вас задела в тот раз моя неудачная шутка про вашу поездку. Как бы там не было мне жаль, если я затронула нечто личное. – её речь была прервана пролетевшей мимо синей бабочкой с белыми крапинками, которая закружилась прям перед лицом парня. Девушке вспомнился последний вечер с семьей, странный разговор на балконе. Улыбка сошла с её лица, уступив место опустошенному взгляду.

– Что случилось? – Фернандо несколько удивился, наблюдая за изменениями в ней, – Не беспокойтесь из-за того случая, я вас великодушно прощаю. Так уж и быть. – попытался он снова задеть девушку.

Адриана словно очнулась от его слов. Выражение её лица снова сделалось поддразнивающим, и она встала, последовав вглубь сада за той бабочкой, продолжая вести их спор.

– Раз вы меня простили, но не оставили попыток оскорбить, то я не останусь в долгу. Сегодня мы играем в экстрасенсов, дон, и вы уже попробовали себя в этой роли, пытаясь указать мне на мои корыстные планы, теперь мой черед, – по дорожке из бледно-жёлтого кирпича Адриана прошла прямиком к кусту ярко-алой гвоздики, нагнувшись к ней, а он продолжал следовать за девушкой, внимательно слушая, хотя и не знал значения слова "экстрасенс", – Вы, Фернандо, относитесь к тем людям, которые приносят в любое общество некий шок. Поначалу вы поражаете своей наружностью, а после давите собеседников своими остроумными и порой саркастичными фразами. Мужчины проявляют к вам уважение, по большей части из-за вашего происхождения и по меньшей из-за острого языка. Женщины же, скорей всего, тают от цвета ваших зрачков либо манер, с помощью которых вы пускаете им пыль в глаза. Не получив от меня ни того ни другого- я не стала пленницей вашего взгляда и не оскорблена вашими высокопарными фразами, вы решили задеть меня самой больной для любой женщины темой. Но и этого у вас не вышло, – она поднялась, медленными шагами приближаясь к нему, – ведь если я и есть товар на этой ярмарке, то вы на ней бедняк, не в состоянии чего-либо приобрести.

С минуту Фернандо стоял неподвижно, глаза его бегали в по лицу этой девушки: по вздернутым бровям и поджатым в легкой ухмылке губах. Она, не скрывая этого, торжествовала своей победе в словесной перепалке. Несмотря на то, что большинство ею сказанного оказались неправдой, он решил не оспаривать эти факты. Пусть считает его избалованным аристократом, так даже лучше. Парень глубоко вздохнул, тихо проронив:

– Неплохо.

Адриана, переполненная чувством собственного превосходства, невольно озарилась улыбкой, когда стеклянные двери тяжело открылись и за последовавшими шагами появился Антонио.

– Вас все обыскались. – он удивленно переводил взгляд с брата на девушку. Встретить их вдвоем было неожиданно.

Девушка почти вприпрыжку вошла в дом – наконец она смогла поставить на место этого зануду.

Адриана мучилась, смешивая кипяченную воду, принесенную прислугой, с холодной, пытаясь принять ванну. Она проделывала этот моцион трижды в неделю, так как пользоваться такой роскошью чаще было бы невоспитанно, её итак с трудом понимали здесь. Кувшин едва не выпал из её рук, когда послышался стук в дверь.

– Корнеллия, дорогая. – донесся голос Марии, – Я думаю вам стоит поторопиться, к нам пришли гости.

– Да, конечно! – девушка чуть не спросила кто именно, но вовремя сдержалась.

Адриана принялась выбираться из этого ужасно неудобного резервуара. Одной ногой она уже ступила на пол и, опиравшись на фарфоровый поднос, хотела ступить и второй, как это хрупкое изделие предательски потеряло равновесие, попутно задев рядом стоящий кувшин с мылом, и с оглушительным звуком обрушилось на пол. И если сам поднос, разбившись вдребезги, больше не двигался, то кувшин катился дальше, издавая протяжные громыханья. Завернувшись в полотенце, девушка побежала мокрыми ногами за источником шума, но злосчастный кувшин уже выкатился на балкончик. Радостно подняв его на руки, Адриана облегченно вздохнула, но уверенно шагнуть на пятку было большой ошибкой и, поскользнувшись, она выронила сосуд из рук, сама едва спасшись от падения из-за перил. Кувшин разбился у заднего входа не менее шумно, чем катался по её покоям. Прикрыв от шока рот, девушка взглянула вниз на осколки. Дверь открылась и, ожидая, что скорее всего это будет кто-то из прислуги, так как в основном они пользовались эти выходом, она замерла, прислонившись к стене. Внизу послышались шаги, но Адриана не решалась показаться, ожидая услышать, как кто-то будет собирать остатки её оплошности, но прислуга медлила.

" Ты посмотришь кто это, чтобы потом извиниться. Не бойся, они все женщины. Не мог же кучер там оказаться." – уговаривала саму себя девушка и, наконец-то отважившись, обогнула перила, моментально отпрянув назад, словно от укуса змеи. Нет, внизу стояла не престарелая Агнес, ни молодые служанки и даже не кучер – Фернандо де Лавера собственной персоной переводил взгляд с осколков на балкон, случайно встретившись с виновницей разгрома.

" Ну и что он здесь потерял?" – сгорая от стыда, спрашивала она саму себя, залетев в комнату.

– Сеньорита, у вас всё в порядке? – раздался голос экономки за дверью.

– Да. – ответила она, договорив про себя: " Было бы если бы вы сейчас сидели на своём месте".

Наконец одевшись и приведя себя в порядок, Адриана спустилась вниз. К её величайшему удивлению гости, вместо залы, расположились в небольшой гостевой, которая находилась прямо под её покоями. Помимо дона Фернандо присутствовали все дети Кобреро с матерью, маркиза и старик Альдарес. Удивленные взгляды были моментально обращены на неё, из чего девушка поняла, что весь шум, вплоть до её беготни, был прекрасно слышим здесь. Дети едва сдерживали смех, Мария смущенно покачала головой, а Фернандо, который облокотился на дверной проём, не скрывал своей насмешливой ухмылки.

" Ну и гад!" – сердито заключила она, пройдя в противоположную сторону.

– Как ты, Пенелопа? – девушка склонилась над девочкой, пытаясь скрыться от осуждающих взглядов, когда синьора Кобреро оставила её, присоединившись к остальным женщинам.

– Несчастный ребёнок, – послышался знакомый голос сзади, – она думала сверху пробежался слон.

Пенелопа итак едва сдерживала улыбку, а после его слов ещё больше смутилась, убежав к братьям. Адриана не спеша обернулась к парню, щеки её пылали от негодования.

– Опять вы? – процедила она.

– Да, а вы разве не увидели сверху? – он оголил свои белоснежные зубы.

Адриана готова была провалиться сквозь землю от неловкости, но вместо этого проскользнула мимо него в ту самую дверь, но Фернандо не оставил попытки отыграться за вчерашнее.

– Я вот хотел спросить значение фразы- " Как бык в посудной лавке" . – он последовал за ней, перепрыгнув две ступеньки. Девушка круто развернулась под самым окном, оказавшись лицом к лицу с негодяем.

– Закройте свой рот. – подняв указательный палец, прошептала она, не желая быть услышанной посторонними. В глазах же её читалось яростное осуждение.

Фернандо театрально провел рукой возле своих губ, в знак того, что он нем, как рыба. Серые глаза, однако искрились, готовые вот-вот исказиться в улыбке.

– Вам больше нечего мне сказать? – намекнула Адриана на то, чтобы он оставил её наконец одну.

– Ещё одно. Я не часто наведывался к Долоресам, но если мне каждый раз будут открываться такие виды…

Последовавший за этим взрыв смеха был прерван смачной пощечиной. Адриана сразу же отдернула руку, жалея, что поддалась секундному побуждению. Она оглянулась по сторонам, заметив, как в окне за ними наблюдали Алисия с синьорой Кобреро, чьи лица были не менее шокированы её собственного. Фернандо осторожно потер щеку ладонью, медленно повернувшись обратно. Черты его лица приняли такое непривычное серьезное выражение, от смешинок в глазах ничего не осталось, напротив, теперь взгляд был холоднее льда. Она заметила пульсирующую жилку у него на лбу и напряженные мышцы скул. В этот момент ею завладел лютый страх быть ударенной в ответ, но вскоре Фернандо снова принял более спокойный вид, тяжело вздохнув. Адриана уже повернулась, чтобы скрыться за углом, как он резко схватил её за руку.

– Я был груб. – произнес он совсем другим голосом- бархатным, – Прошу прощения, сеньорита Гонзалес. – не дождавшись её ответа, парень развернулся, уходя обратно.

От неожиданного перехода в его поведении, Адриана снова взглянула в окно, где Алисия и синьора Кобреро моментально перевели взгляд друг на друга.

– Стойте, Фернандо! – окликнула она его, – То есть дон Фернандо. – приблизившись она осмотрела красный след от ладони, еще пылавший на его лице. – Мне очень жаль, что так вышло. – её зелёные глаза округлились в знак жалости, – Вы же не выйдете так ко всем?

Вместо ответа он продолжал смотреть на неё.

– Давайте я приложу лёд?

– У вас есть лёд? – удивился он.

– То есть … – проклинала свою оплошность она, – Мокрую тряпку.

– Это поможет?

– Скорей всего нет, но попытаться стоит.

На лице Фернандо снова появилась улыбка, и жестом руки он показал ей, что пропускает вперед. Дав ему поручения зайти с боковой двери прямо в кухню, сама Адриана прошла мимо гостей, боясь пересекаться с кем-либо взглядами. Когда они наконец добрались разными путями к цели, встала ещё одна проблема- найти ту самую тряпку. После недолгих поисков она наконец обмочила материю в теплой воде, холодную они также не нашли, приложив к месту удара.

– Вы же знаете, что ставите нас обоих в очень компрометирующее положение? – сказал он, сидя на шаткой табуретке, пока она пыталась снять покраснение постоянными потираниями, – Если нас сейчас застанут, меня вынудят на вас жениться.

– Упаси Боже, дон Фернандо! Постучите по дереву три раза. – Адриана принялась ещё раз окунать материю в воду.

– А вам бы не хотелось? – спросил он, ухмыльнувшись.

Девушка приложила тряпку чуть грубее, практически ударив его во второй раз.

– Я сказала это ещё вчера – вы не тот человек, за которым я, как вы выразились, "охочусь".

– И что для вас, в таком случае, в приоритете? Титулованность или богатство?

– Вы знаете, – девушка убрала руку, взглянув на уменьшенное покраснение, – Я смотрю на то и другое.

Фернандо ненадолго задумался после её слов.

– Мой брат идеальный вариант для вас. – несколько равнодушно произнес парень.

– Что? Нет! – изумилась она, впервые рассмотрев Антонио с такого ракурса.

– Как на счет того, чтобы я был вашим проводником в мир холостяков? – внезапно предложил он, выпрямившись, едва не задевая низкий потолок.

Адриана оглядела его боковым зрением, с трудом сдержав смешок.

– И почему я должна вам довериться? – пара зеленых глаз весело устремились на парня.

– Потому, что в отличии от домоседки сеньориты Долорес и немного ветреной синьоры, я знаю наш свет как пять пальцев. И давайте честно, Корнеллия, сами вы не отыщите богатого, молодого и знатного жениха.

– Вы слишком плохого мнения обо мне. – не желая поддаваться ему, парировала девушка.

– К примеру, вы знали, что на маскараде был герцог де Тордера? Конечно нет, он не афиширует свои действия, поэтому и ваша опекунша не намекнула вам быть излишне хохотливой возле человека в костюме римского воина. А со мной он в близких отношениях, как и многие другие. – Фернандо победно улыбнулся, потирая влажную щеку, – Признайте, вам нужна моя помощь.

– Возможно. – промямлила она, вспоминая как этого герцога Мария сравнила с Аполлоном.

– На следующей неделе дадут роскошный бал в Барселоне. Старики Альдаресы не упустят возможности навестить детей, так что вероятней всего Долоресам будет предложено ехать вместе. Вы об этом узнаете дня через три, не раньше. – он открыл боковую дверь, оглянувшись по сторонам, – Так что накрутитесь хорошенько щипцами, припудрите носик, а всё остальное оставьте на меня.

– Вы идёте на ба… – девушка быстро осеклась, не успев дать волю любопытству, – Вы не пройдете в гостевую? Не попрощаетесь со всеми? – переменила тему она.

– Да, моя через чур откровенная подруга, – подтрунил он, намереваясь уйти, – Меня всё же приглашают куда-то, хоть и не здешняя закостенелая знать. И я разве не сказал? Я попросил разрешения удалиться ещё до вашего прихода. – он улыбнулся, выйдя на улицу.

– То есть я могла не мучиться с этим? – Адриана недоумевающе подняла тряпку.

– Готовьтесь сразить наповал герцога, сеньорита! – послышался его удаляющийся крик.

"Посмотрим, какая из тебя сваха" – подумала она, смотря на табуретку, где он сидел минуту назад.

– – – – – – – – – – – – – – – – —

[1] – франц. Простите, мадемуазель.

[2] – нац. Праздник в регионе Каталонии, сопровождающийся неделей местных и религиозных фестивалей. Во время неё омечают страсть Олесы и Эспаррегера.

VI

Роскошный бал на 800 человек давал некто очень важный из представителей высшего класса, так как собрал он воистину лишь сливки общества. Описать его не малогабаритный дом практически в центре Барселоны трудно, не употребляя через слово "дорогой" и " блестящий". Прежде чем войти в залу размером с первый этаж Долоресов, Адриана со своими опекунами подъехала ко главному входу в фаэтоне Альдаресов. Одни за другими выходили под ручку из лакированных экипажей с различными серебряными и позолоченными гербами дамы в перчатках и джентльмены в цилиндрах.

Фернандо оказался прав: через несколько дней приглашение было получено, и Мария долго уговаривала упрямого мужа. Бернард никак не мог уразуметь к чему так тратиться и ехать два с лишним часа в город ради очередных "танцулек". Даже утверждения, что это невероятно важное событие, возможно, за весь этот год не убедило его. Жена его, однако, не теряла надежды и вскоре добилась согласия, намекнув на то, что последующий месяц больше и шагу из дома не сделает.

Лето было не за горами, и молодые модницы все быстрее сбрасывали с себя плащи и накидки. Появление Адрианы в одной лишь мантилье[1] на атласное платье персикового цвета вызвало немало завистливых взглядов женщин с двойными юбками, платьями с каркасами, нелепыми кружевами и аксессуарами. Но то в чем она мало могла с ними соревноваться так это в блеске бриллиантов, которые носила фактически каждая вторая. Другие же, решившие выделиться, размахивали руками с изумрудными кольцами размером с перепелиное яйцо или же не стеснялись заправить за ухо локон, озарив всех свечением своих сапфировых серёжек. Да, от этих людей веяло состоятельностью. По мраморному полу шелестели подолы шелковых и батистовых платьев. Атласные перчатки красовались на кистях практически каждой присутствующей, придавая плавным движениям руки ещё большую невесомость. Кто-то нервно щелкнул спичкой и в выходившем на веранду проходе поднялись клубки дыма. Басистый голос старого генерала почти перекрывал приятное слуху позвякивание жемчужных браслетов. Официанты торопливо разносили бокалы с шампанским, пока уважаемые синьоры нещадно опустошали их, поднимая себе настроение перед предстоящими танцами. Среди всех этих звуков, перешептываний, цоканий и вульгарного смеха одной дамочки Адриана восторженно обернулась к Алисии, девушка была в не меньшем изумлении.

– Смотрите, – опекунша указала на выстроившихся в ряд девушек лет шестнадцати-семнадцати возле широкой лестницы посреди помещения, – это дебютантки.

Логически девушка понимала, что должна стоять с ними, но в тоже время внутреннее чувство подсказывало что у Корнеллии недостаточно возможностей для этого.

Адриана, оставив опекунов наедине, решила пройтись вдоль бархатных портьеров, разглядывая бюст некого полководца, к которому подходил чуть ли не каждый второй гость. За её спиной кто-то только что представил свою дочь какому-то капитану, под мраморной лестницей скрылась молодая пара, женщина в красном продолжала вызывающе хохотать отчего шампанское немного вылилось из её бокала, а девушка не спеша рассматривала неживые глаза полководца, о котором было известно лишь то, что его звали Альфонсо, по крайней мере так твердила запись на табличке.

– Я смотрю вы уже кого-то присмотрели, но, увы, глазки сможете построить ему лишь на кладбище. – послышался тихий голос сзади.

Обернувшись, она встретилась с Фернандо, который, усмехнувшись, переводил взгляд со статуи на неё. Шелковый белый жакет прекрасно гармонировал с изумрудным фраком и перламутровыми запонками, и теперь образ хозяина дома, которому она пять минут назад отдала звание самого стильного джентльмена вечера, померк в её сознании.

– Оставим Альфонсо в качестве запасного варианта, если ваши советы не принесут мне удачи. – девушка пробежалась глазами по присутствующим.

– Отсюда вы не увидите ни одного достойного кандидата. – парень оглянулся по сторонам, – Если мы встанем подле тех гобеленов, то сможем без опаски наблюдать за всеми.

Хоть поначалу Адриана и отнекивалась, не поверив его словам, после же вынуждена была признать, что он оказался прав. По обе стороны открывался прекрасный вид и на вход в дом, где дворецкий поочередно выкрикивал имена и титула только прибывших, и на выход к заднему двору. От их взора не могла даже скрыться парочка, мило воркующая под той самой лестницей.

Приличия ради они осматривали минуты три старинный гобелен, концы которого было бы неплохо подшить, ведь нити торчали в разные стороны, а сам рисунок настолько поблек, что с трудом можно было различить личико младенца на нем. После же Фернандо склонившись, так как с трудом различал её шепот из-за постороннего шума, рассказывал девушке о выбранных ею объектах.

– А как насчет того? – она жестом указала на высокого блондина в кругу военных.

– Роберто Санчез. – он сморщил нос, – Если вы хотите делить его с десятком любовниц, то в самый раз.

Адриана вздохнула, а взгляд её метнулся к другому, но и тот, и последующий, и даже те, на которых они смотрели с веранды на втором этаже, те, которые только приехали из Франции, те, что громко смеялись у фонтана на улице, и даже тот, кто с ними учтиво поздоровался – все они имели ужасные недостатки. "Курит, как паровоз, от одного его дыхания вам расхочется жить. Этот? Да он же не может поесть без помощи прислуги. У этого на первом месте охота и рыбалка. Вас не смутит спать под головами оленей? Тот? Да он ужасный игроман. Бога ради, я думал у вас вкус лучше"– и ещё много чего подобного она слушала, перемещаясь с ним по залу. Его шея уже немного затекла, склонившись на левый бок, но он терпел, идя под руку с ней вдоль стеклянных дверей. Она остановилась, и так же, как делала весь этот вечер, опиравшись на его руку, приподнялась на носки, чтобы прошептать на ухо:

– Фернандо, смотрите на того шатена. Вот он идет между вашим братом и той женщиной. Да, тот самый.

– Вам не кажется, что вы уже достаточно навыбирали себе павлинов? – он недовольно осмотрел женоподобные руки джентльмена, – Я же сказал, что представлю вас самому герцогу.

– Я уже начинаю сомневаться в его существовании. – девушка устало оглянулась и, заметив, как группа женщин беспрестанно наблюдает за ними, выпустила руку парня, отстранившись.

Фернандо быстро смекнул почему она сделала это, бросив испепеляющий взгляд на свиту синьоры Мартинес.

– Герцог де Тордера никогда не появляется с самого начала. Он приходит к тому моменту, когда синьоры усядутся в комнате для игры, опьянев настолько, что перестанут различать количество нулей на выписанных чеках.

– Так он картежник! – воскликнула девушка, удивленная тем, что этой причины было для него достаточно, чтобы свести со счетов многих других, – Таким образом он заработал своё состояние?

– Ну-ну, я бы сказал увеличил его. Дон Хавьер не проигрывал ещё по-крупному ни разу в моей памяти, не считая конечно… – Фернандо взял с подноса два бокала, протянув один ей.

– Не считая чего?

– Того что проиграл однажды мне. – каменное лицо его исказилось улыбкой.

– Ах, и вы туда же, Фернандо! – взгляд девушки упал на Антонио, развалившегося на коленях двух близняшек, которые без конца хохотали над его репликами.

– Не судите строго, сеньорита. Так мы с герцогом и познакомились. – он опустил тот факт, что в карты они играли не в столь приличном месте. – Как бы там не было, запомните два правила, если хотите заинтересовать его – не жеманьтесь и не кокетничайте.

– К счастью, я не делаю ни того, ни другого. – облегченно вздохнула она.

– Нет. – уверенно опроверг он, – Вы можете иногда похлопать ресницами, как сейчас, или же заигрывающе улыбнуться.

– Порой вы такой зануда, дон Фернандо.

– Будьте так добры, – парень облокотился на колонну, взяв с подноса бокал с шипучим напитком, – расскажите мне какого вы себе представляете идеального кандидата?

Адриана на мгновение замерла, задумчиво рассматривая внушительных размеров канделябры, по которым стекали восковые капли.

– Вам следовало задать этот вопрос с самого начала, – зелёные глаза немного сощурились в испытующем взгляде, – но так уж и быть, сделаю одолжение. Во-первых, идеальный мужчина должен быть очарователен.

Фернандо едва не подавился от смеха, чем навлёк тихое порицание дам преклонного возраста.

– Очарователен? – повторил он, заливаясь негромким смехом, – Вам нужен котёнок?

Адриана обидчиво скрестила руки, повернувшись к нему полубоком.

– Ладно, простите, я буду сдержан. – пытаясь придать лицу серьёзное выражение, просил парень, – Что ещё?

– Ну, ещё он должен разделять мои взгляды на жизнь, искусство, музыку. Конечно он должен быть выше меня, и блондин. Желательно голубоглазый. Знаете, – девушка щёлкала пальцем в попытке подобрать подходящее слово, – в нём должно быть нечто романтичное. Может он является поэтом или драматургом, или художником…

– Я ошеломлен. – в его голосе звучал сарказм, – И как столько глупости вмещается в вашу маленькую головку, Корнеллия?

– Я не ожидала от вас другой реакции. – Адриана закатила глаза, повернувшись к залу полному людей в пёстрых нарядах.

Фернандо протянул ей второй бокал, оставаясь стоять чуть позади и наблюдая за этим странным существом с шелковистыми локонами и магически очарованными глазами.

Прошло не менее получаса, прежде чем ожидаемый гость явился. В это время Адриана с Алисией слушали болтовню Марии о том, какие кружева теперь в моде, по мнению одной графини из Валенсии. Его имя прозвенело громче и четче остальных, так как за небольшой перерыв связки дворецкого смягчились. Обернулись на него многие, считая и тех, кто был занят на танцполе. Уверенной походкой прошел мимо гостей герцог Хавьер де Тордера, одарив своим вниманием лишь некоторых из них. Высокий голубоглазый блондин с прической Леонардо Дикаприо из девяностых сразил Адриану наповал. "Как Фернандо мог умолчать о его внешности?" – шокировано рассуждала она. Парень уверенно продвигался центру комнаты, как неожиданно свернул в сторону.

– Не правда ли сам Аполлон? – пролепетала Мария двум онемевшим девушкам.

Адриана, глубоко вздохнув, переключила внимание на женщину с пластичными движениями, которую приняла за какую-нибудь знаменитую балерину, когда и не без того бледное лицо Алисии побелело пуще прежнего. Девушка осторожно коснулась знакомую пальцем, прошептав:

– Они приближаются.

Адриане стоило немалых усилий обернуться, не подав при этом виду своей взволнованности. Красавец герцог весело смеялся над словами Фернандо, который наконец подвёл его к группе женщин.

– Синьоры, хочу представить вам хорошего знакомого – герцога де Тордера. – вежливо начал парень и после того как Хавьер почтительно склонил голову, продолжил, – Это синьора и сеньорита Долорес, друзья нашей семьи. – когда они пожали друг другу руки, он немного сдержал паузу, заметив, как глаза герцога остановились на третьей девушке, – А это сеньорита Гонзалес.

– Очень приятно, сеньорита. – блондин озарил её своей лучезарной улыбкой, так сильно разившейся от немного циничной улыбки его товарища.

Прежде чем между ними нависла бы неловкая пауза, Фернандо, воспользовавшись моментом начала мазурки, предложил:

– Алисия, не окажете мне в удовольствии станцевать?

Несмотря на то что девушка не смогла скрыть своего потрясения, она дала согласие, удалившись с партнером. Герцог оглянулся по сторонам, а Адриана сгорала от неловкости, так как ничего не приходило ей в голову для продолжения беседы.

– Так понимаю вы никому не обещали этот танец? – нарушил он лихорадочные метания её мыслей.

– Нет, ваша светлость. – обольстительно улыбнулась она, но вспомнив наставления Фернандо быстро сделалась серьезной.

Таким образом прошествовала она к центру залы с тем, кого десятью минутами раннее готова была сравнить с древнегреческим божеством.

Пока пары кружились в весёлом танце, не спуская друг с друга глаз, наблюдающие не замедлили воспользоваться случаем перешептаться. Особенно оживленная беседа велась вокруг синьоры Мартинес, тучной и неуклюжей женщины, имеющей нездоровое пристрастие к красному. Она не стесняла себя ни в своем смехе, ни в своих выражениях, отчего развлекала окружающих её молодых дам.

– А наш солнечный принц пригласил далеко не вас, сеньорита Санчес, хоть и наряжались вы ради него с прошлой ночи. – синьора издевательски усмехнулась.

Девушка недовольно хмыкнула, не отрывая взгляд от фигуры герцога, а после язвительно добавила:

– Эта, Бог весть кто, полвечера флиртовала с графом де Лавера, а теперь ещё отхватила и его светлость.

– Граф де Лавера? – переспросила другая, рядом стоящая дама, – Уж не о Фернандо вы говорите?

– Да, о старшем сыне маркиза. – удивилась первая.

– Так он не граф, милочка. – вмешалась синьора Мартинес, зная, что Санчес совсем недавно вышла в свет. – Этот красавец лишен всего, к чему прикасался хоть один де Лавера. – и, заметив открывающийся большой рот девушки, не замедлила продолжить, – Не будем мусолить эту тему, скажу лишь то, что четыре года назад он слыл беспросветным повесой. Ни одна юбка не оставалась им незамеченной. Не так ли, синьора Родригез? – женщина лукаво взглянула на бывшую любовницу Фернандо, которая наивно надеялась, что он на ней женится, но не дождалась и вышла за старца. Синьора Родригез вспыхнула, покинув эту шайку.

– А что не говори, даже без титула и наследства дон Фернандо состоятелен не менее чем герцог де Тордера. – произнесла одна из девушек, глядя в след удаляющейся фигуре Родригез.

– И уж точно посимпатичнее графа де Лавера. – подхватила со смешком только присоединившаяся дебютантка.

– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовалась первым утверждением синьора Мартинес, – Поподробнее, душка.

– А вы не знали? Эти экспедиции лишь повод вести знакомство с англичанами и французами, – повторяла она слова мужа, – У него как минимум пять судов, рассекающих атлантический океан, которые сотрудничают не только с нашими колониями, но и с сильными мира сего. – последняя реплика была не самой подходящей, но девушке захотелось выделиться высокопарным выражением, услышанным где-то.

– Вот оно как. – задумчиво протянула синьора Мартинес, с помощью лорнета следуя глазами за величественной фигурой объекта их обсуждений. В женщине зародилась горькая досада. Ах, будь она лет на пятнадцать моложе, то точно бы завладела этим притягательным юнцом.

– Сказать по правде, – прервала их молчание сеньорита Санчес, – предложи мне дон Антонио руку и сердце, а его брат неизвестность и бедность, то я бы выбрала второго.

– Но вам не предлагают ни то, ни другое. – воспользовавшись неопытностью молодой девушки, не умеющей как следует держать язык за зубами, подкольнула её синьора.

– Вы сказали он повеса? Так почему же дон сегодня перекинулся словами лишь с двумя девушками? – заметила другая женщина в возрасте.

– Это временно, милочка. Он может и пообещал себе встать на путь истинный или выделиться перед этой гусыней, – так она прозвала Адриану, – но такие как он долго не продержатся. Ещё один светский раут, и в окружении красивых женщин всё быстро вернется на круги своя. – надменная улыбка свидетельствовала о том, что этот самый раут она собирается дать сама.

Танец наконец завершился и, покрасневшая от быстрых движений, Адриана с широкой улыбкой шагала в сторону Марии, которая вся светилась от такого поворота событий. Подумать только – и дочь и подопечная танцевали чуть ли не с самыми завидными женихами! В этот момент девушку слегка задел плечом Фернандо, незаметно прошептав на ухо: "Следующий танец мой" .

Началась кадрилья. В сравнении с предшествующим ему элегантным и неторопливым вальсом, мелодия этого танца заиграла энергичная, вынуждая танцующих двигаться с непривычно быстрой скоростью. Герцог отдалился в комнату с картами, ускользнув из поля зрения Адрианы, и девушке пришлось довольствоваться протягивающим ей руку Фернандо, попеременно передающим её другим партнёрам.

– И как вам герцог? Подходит под описание сказочного принца? – тихо спросил он, когда они приблизились, протянув соединенные ладони к верху.

– Достаточно приятный. – лукаво улыбнулась она, сдерживаясь чтобы не вывалить на него переполнявшие её эмоции.

Правила кадрильи разделили их на пару минут, а потом они снова сошлись, проходя вместе под соединёнными в форме арки руками.

– Вы у меня в долгу. – прошептал Фернандо.

– Как же мне расплатиться? – последовал шутливый ответ.

– Ещё один танец.

Неделя пролетела незаметно за многочисленными розовыми грёзами, от которых не отвлек даже французский роман с религиозным посылом, что мирно лежал подле белого подола платья Адрианы. На своём знаменательном холме девушка улеглась, подложив под голову соломенную шляпу с широкими полями. Изумрудные глаза были направлены на крон дерева, листья которого шелестели от морского бриза. Море было на редкость неспокойным, и слышался шум прибоя, услаждавшего слух. Благородный образ герцога де Тордера не тускнел в её сознании, наоборот, голубые глаза представлялись ещё более большими и добрыми. Она воображала, как спадали бы его светлые волосы с лица, наклонись он к ней прямо сейчас. Да, он посмотрел бы на неё совсем также как глядел во время танца, и слово "сеньорита" его голосом прозвучало бы даже лучше, чем у Шона Мендеса. Девушка наклонила в бок голову, улыбнувшись, и ей показалось, что де Тордера и вправду сейчас говорит ей что-то, склонившись. Его губы двигаются, но до неё не доходят сказанные слова.

– Хавьер. – приглушенно произнесла она, но моргнув ещё раз Адриана обнаружила нависшего над ней Фернандо. Лицо его выражало ни ту ангельскую безмятежность, какую она себе намечтала, скорее удивление и замешательство.

– Господи, да вам напекло голову, Корнеллия. – он продолжал ещё минуту осматривать своими ледяными глазами её моментально изменившееся выражение. Она однозначно не из-за него расплывалась в улыбке секундой ранее.

– Вы поставили себе цель нарушать мой покой? – девушка разочарованно оперлась на локти, привстав.

– Разве так благодарят человека, который желает вам помочь? – Фернандо уселся рядом, вынеся свои золотые часы из кармана. – К тому же вы ведь знаете, что я на своей земле?

– Надо же. – включила дурочку Адриана, – Я никогда не замечаю границ между Жардинс де Таронья и домом Долоресов.

– Жардинс… – задумчиво протянул парень, окинув взглядом зеленую долину, – Апельсиновые сады – дурацкое название для места, где сто лет назад росло от силы два таких дерева.

– А как бы вы назвали? – повернулась к нему она. Что-то в голосе парня указывало на старые обиды, хотя ни одна мышца на его лице не шевельнулась.

– Espinosos Jardins [1] . – немного погодя ответил Фернандо. Понимая, что разговор идет не в правильное направление, он наконец повернулся к ней лицом, – Вы довольны тем, как я провернул всё на балу?

– Да, благодарю вас. – ветер быстро пролистал страницы открытой книги. Взгляд его метнулся к книге.

– Что это вы читаете?

– Ничего особенного, – устало протянула Адриана, – очередная история чистой и непорочной женщины с ангельскими побуждениями и светского щеголя. Скукотень. Далеко до хорошего романа.

– А такие существует? – усмехнулся он, задав риторический вопрос.

– Да, – принялась она яро отстаивать своё, – в них героини не страдают инфантильностью, боясь проронить неподходящее слово, и не вешаются на шею при первой встрече.

– Всё равно редкая гадость, эти книжонки для женщин. – брезгливо бросил Фернандо, – Сопли и слюни, а в вашем случае это просто сказки для более взрослых детей.

– Что это значит "в моём случае"? – не на шутку рассердилась девушка.

– Я имел в виду, что в детстве вы верили вымыслу, вроде вашей русалочки, а немного подрастя решили отыскать не менее сказочный вымысел, только вот с более жизненно похожими действиями. – он делал вид будто не замечал искрящегося от неё возмущения, – Скажите, я не прав? Уверен вы ждёте на берегу морском не менее сказочного принца, чем ваша Ариэль.

– Замолчите. Я с вами не разговариваю. – нахмурилась Адриана, уткнувшись обратно в книгу, не в силах спорить с этим несносным соседом.

– Корнеллия, дорогая, – обратился он к ней по-издевательски вежливо, – не читайте эту гадость. Так и прождёте ведь всю жизнь прекрасного принца.

– Лучше всю жизнь прождать прекрасного принца, чем связаться со свинопасом. – безапелляционно заявила девушка, не поднимая глаз.

– Ох уж этот сладостный обман. – по-философски заключил Фернандо, окидывая взглядом гнущуюся от ветра бледно-зелёную траву, – Думаете бежите от реальности, а на самом деле от себя.

– Какой вы у нас умный. – издевательски парировала она, – Знаете что правильно и неправильно. Не поделитесь знаниями?

– Раз вы так интересуетесь, – ответил он в подобном ею тоне, отстегнув пуговицу на рубашке, – то я конченный реалист и не способен тратить энергию попусту на несбыточные фантазии. По мне, они не приносят людям ничего кроме заблуждений, ведущих к завышенным ожиданиям и неспособностью принимать естественность.

– Типичные слова человека лишенного способности мечтать. – протянула Адриана, закрыв книгу и вспомнив схожие высказывания отца, – Если у нас не будет способности надеяться на лучшее, откуда нам брать силы для дальнейшей жизни? Вы слишком сильно недооцениваете силу мотивации, а именно её можно главным образом получить из жизнеутверждающих художественных произведений.

Фернандо готов был возразить в не менее скептическом тоне, чем он говорил прежде, но внезапно перед глазами возникли очертания лица, переместив его за тысячи километров к влажным тропикам. Он несколько растерялся, не зная, как правильно выкарабкаться из воцарившегося между ними напряженного молчания. Единственное что пришло ему в голову на тот момент:

– Раз этот роман не вашем вкусе, почему не займётесь другими женскими делами? Вышивка там или вязание.

– Вышивать или вязать мне хочется ещё меньше, как и зачитываться канонами. – она постаралась подавить смешок, вспомнив как это делает часами Алисия.

Фернандо попытался не улыбнуться, изумленно заметив, как деревенская девушка не питает фаталистического страха перед высшими силами.

– А чем бы вы тогда хотели заняться?

– Много чем. Может ездить верхом, как все здесь и, наверное, сражаться на мечах. – Адриана вспомнила как докучала в детстве брату своими желаниями, и как нечаянно разбила ему нос своей деревянной веткой. Серхио был слишком правильным, чтобы пожаловаться родителям, однако, мама итак узнала, и больше в рыцарей дети не играли.

– Жаль, конечно. Вот родись вы мужчиной умели бы одно из двух точно. – в этот момент ветер подхватил соломенную шляпку, едва не отправив её вниз по склону, но ловкая рука парня быстро среагировала, протянув обратно хозяйке. В этот момент Адриану осенило.

– А не могли бы вы сделать мне милость, дон Фернандо? – она заговорщицки улыбнулась.

– Вам никогда не расплатиться за мои услуги, сеньорита. – усмехнулся он, – Вы итак у меня в долгу.

– Ох, не будьте занудой! Что вам стоит обучить несчастную девушку езде. У вас ведь столько лошадей. И, я уверена, как подобает высокородному синьору, вы и шпагой владеете.

– Что? – удивился парень, поняв к чему ведется дело, – Мне обучать вас? Ха! Да это не входит ни в какие рамки. Вы хоть понимаете, о чем просите меня?

– Я не прошу вас на мне жениться, успокойтесь. – она закатила глаза, – В моем желании нет ничего аморального и непозволительного.

Фернандо задумался, потерев переносицу.

" Нет ничего непозволительного. Откуда эта женщина свалилась?" – размышлял парень, – " Брось, Фернандо, если для неё это нормально почему же тебя должно смущать?"

– Допустим, я согласен, – не спеша начал он, – как вы объясните это всем?

– Ну Мария вряд ли поймет, конечно, – начала рассуждать девушка, – а вот синьор Долорес думаю не будет против.

– Никто этого не поймет, как следует, – перебил он.

С минуту оба задумчиво молчали. Лицо Адрианы переменилось, так неприятно было потерять возможность внести разнообразие в эту рутинную жизнь.

– Есть один вариант, но тогда вам придется лгать. – лицо его исказила ухмылка.

– Не впервой. – с грустью заметила она, вспомнив что выдает себя за другого человека.

– Вам придется отыскать причину и место, где вас не будут искать в течение двух часов. – пытаясь скрыть изумление от её столь прямого ответа, сказал он, – Мы же с вами будем тренироваться в западной части поместья.

– Отлично! – она чуть не вспрыгнула на месте от радости, – Когда же начнем?

– Вам придется подождать, пока я найду женское седло.

– К чему мне женское? – удивилась она, на этот раз он не смог сдержать смеха. – Не смейтесь- это не полноценная езда.

– Я понимал, что в селах женщины берут порой на себя мужские обязанности, но вы должны осознавать, что в этом платье, – парень оглядел воздушное белое платье, на столько мягкое, что мялось при малейшем движении, – не подобает сидеть на лошади.

– Так дайте мне брюки.

– Мои?

– Ну не вашей мамы точно. – Адриана оперлась на его плечо, спускаясь с холма.

Фернандо широко улыбнулся, последовав за ней.

– Это вызовет нежелательные сплетни, Корнеллия, а в Льорет де Мар они расходятся очень быстро.

– Вы их боитесь? – резко обернулась девушка.

– Нисколько.

– Как и я.

Они прошагали в тишине к самому обрыву. Волны бушевали ещё больше, почти свирепо, даже надоедливый крик чаек не был слышен из-за них.

– Есть один вариант, – парень повернул к ней своё загоревшее лицо, – я найду вам рубашку, брюки и котелок. Если кто увидит, то скажу, что тренирую соседского парнишку – есть один.

– Это совсем другое дело. – она весело пнула его в руку, но серьезное лицо парня заставило девушку пожалеть о содеянном, – Значит до завтра?

Возвращаясь обратно, Адриана тихо отворила шаткую калитку, проходя вдоль обросшей камелией беседки. Женская часть прислуги, которая по сути была её основной частью, расположилась на заднем дворе, где хозяева никогда не прогуливались. С ближайшей фермы было привезено молоко, с которого теперь они дружно снимали сливки, сопровождая сей процесс приглушенным пением. Приблизившись, девушка лучше расслышала слова, принадлежавшие старинной балладе.

По каким законами Божьим

вы томите нас разлукой?

Только раз в году ко мне вы

Отпускаете супруга,

А когда уж отпустили,

Вид его внушает ужас.

Потому что по колени

Конь его измазан кровью.

Дальнейшие строки были ещё угрюмее предыдущих, но женщины пели так усердно, словно проносили сквозь себя каждую строчку, при этом не забывая слаженно работать руками. В какой-то момент одна из них взглянула на Адриану, словно очнувшись от какого-то транса, поприветствовав её. После этих слов остальные служанки также прервали своё пение, повернувшись к сеньорите.

– Не останавливайтесь ради меня. – поспешила она заверить их, но никто не осмелился снова запеть – Как продвигаются дела? – сменила девушка тему, усевшись на ступеньки подле них.

– Всё хорошо, сеньорита. – произнесла одна девушка. Наступила затяжное молчание, которое снова прервало любопытство девушки.

– Агнес, – обратилась она к единственной кого знала по имени, – почему в такой день вы пели столь унылую песню?

– Это старинная баллада, сеньорита, – женщина поправила локтем выбившийся из-под чепчика седой локон, – она повествует о письме Химены королю. – сама экономка была достаточно удивлена тем, что сельская девушка не знакома со столь знаменитой поэзией, ещё больше женщину удивило утверждение об унынии. Для людей тех времён было нормальным делом распевать подобного характера вещи, которые по настроению скорее загнали бы человека в депрессию, нежели вывели из неё.

– К тому же это любимая баллада Кармен. – поспешила влезть другая служанка. Адриана взглянула на новую девушку, которую не видела прежде.

– Кармен, вы только поступили на службу к Долоресам? – спросила она.

– Нет, она была беременна, сеньорита. – снова влезла та девушка.

– Ох, поздравляю! – девушка широко улыбнулась, разглядывая новоиспеченную маму. Вопрос о поле ребенка замер на устах, когда в разговор снова вмешалась экономка.

– Он умер при родах, сеньорита.

Неизвестно что поразило в тот момент Адриану больше: то с каким спокойствием были сказаны эти слова или то как безмятежно вела себя сама Кармен. Никто из присутствующих не изменился в лице, не поспешил успокоить несчастную недомать, будто умерло не человеческое дитя, а цыплёнок с курятника. Девушка была единственной чье лицо побледнело, а на глаза подступила влага.

– Первые дети часто умирают. – абсолютно спокойно проговорила другая служанка, не замечая, как сеньорита поспешила войти в дом.

" Какая бессердечность! "– подумала про себя Адриана, проходя мимо кабинета синьора Долореса. Мужчина внезапно подозвал её, со свойственным ему чрезмерно громким голосом.

– Пройдите сюда, Корнеллия. – он отодвинул стул, открывая ей вид на беспорядочно разбросанные бумаги на столе, – Мне нужен взгляд со стороны, а до моей дочери и жены не дозовешься.

Немного испуганная его тоном и голосом (да за это время она могла привыкнуть к бесконечной болтовне его жены, даже к неудобному санузлу, но резкие возгласы хозяина дома также ставили Адриану в некое замешательство) она приблизилась. Синьор держал в руке какие-то листы бумаги, по-видимому документы, а после резко отбросил их, подойдя к окну.

– Я понимаю, что вы- женщины мало смыслите в вещах практичных и расчётливых, – начал он, – но как по-вашему стоит ли тратить средства на постройку розария, которого так жаждет моя жена?

– Синьор, – она попыталась не показать насколько её оскорбили слова о недалекости женщин, – вы правы в том, что в садоводстве я мало смыслю, но, при всём уважении, на вашей территории нет ни одного настолько солнечного места пригодного для этого.

– У меня достаточно широколиственных деревьев, отбрасывающих … – мужчина говорил, не вняв её словам, но после резко запнулся, обернувшись, – Хотите сказать они не любят тень?

– Это светолюбивые растения, синьор. – спокойно ответила девушка, вспоминая как однажды Летисия не на шутку увлеклась садоводством, пытаясь вырастить три розы на балконе. Несмотря на то, что попытки эти не увенчались успехом, за столом в те дни было сказано достаточно об этих цветах.

– Вот как. – мужчина не смог скрыть торжества, осознавая какая сумма будет сэкономлена. Он оглядел свою подопечную снова, словно встретил её в первый раз и, желая исправить свою неученность перед ней, указал с неприязнью на знакомый роман в её руках, – И как вам это?

– При всей моей любви к этому жанру – это не более чем мыльная опера.

– Мыльная опера? – переспросил мужчина удивленно.

– Так мы зовём подобного рода истории в, – вспоминала она родину Корнеллии, – Сантильяно де Мар. Это подразумевает чрезмерную драматичность каждого эпизода и раздражающую сентиментальность героев.

– Мыльная опера, – задумчиво повторил мужчина, а затем резко рассмеялся, проходя под руку с девушкой к выходу, – а вы мне нравитесь, Корнеллия. В вашей деревушке оказывается больше здравого смысла, чем в крупных городах. Хотел бы я поглядеть на женщин, не читающих такие французские мыльные оперы. – синьор повторил последнюю фразу особенным тоном, словно желая ещё больше задеть словами ненавистных ему авторов.

Фернандо устало вытянулся на софе, разминая шею. За эти годы он совсем отвык от долгой езды в карете, в которой из правил приличия необходимо поджать под себя ноги, пока твой собеседник говорит о чем-то важном. Один из нанятых им клерков, не жалея своих голосовых связок, дотошно распирался о состоянии судов синьора после долгих плаваний. Мужчина вдавался в каждую мелкую деталь, ему оставалось разве что рассказать о полученных царапинах, но Фернандо был вынужден слушать это, так как перед встречей, на которую они ехали, обязан быть проинформированным. Теперь же, когда дело почти завершено, все его цели устремлялись в Барселону. Только из этого крупного портового города было возможно осуществлять дальнейшее развитие своих трудов. Ему вообще не стоило заезжать в Льорет, он хорошо понимал это, ещё когда запрыгнул в торговое судно в Рио, и в долгом и тяжелом плавании, но что-то вело его сюда. Неужели это жалкие семейные чувства? При этих мыслях парень поморщился. Да, чем скорее он покинет это токсичное место, пропитанное лицемерием, тем лучше будет ему, да и остальным. Мысли, посвященные поиску наиболее подходящей даты отъезда, были прерваны приходом камердинера.

– Дон Фернандо, я отыскал всё что вы просили. – седой мужчина показал аккуратно сложенные брюки и рубашку для верховой езды.

" Ах, это. " – вздохнул он, ход мыслей его мгновенно переменился. Ощущение пропитанного тропической влажностью бриза берегов Атлантического океана внезапно поглотило его с головой, на какое-то мгновение выбив из реальности.

– Отнесите ко мне в комнату. – после этих слов парень прошагал к открытой двери на террасу. На каменном лице появилась едва заметная улыбка.

"К чему так торопиться? Барселона может и подождать немного".

– – – – – – – – – —

[1] – каталан. Тернистые сады

VII

Адриана сидела в беседке со своей опекуншей, делая вид что очень заинтересована лежавшей на коленях вышивкой. Мария увлеченно рассказывала последние слухи, которые донесла до неё синьора Кобреро о некой светской даме синьоре Родригез. Желая перевести не самую интересную тему, девушка отвлеклась на прекрасно ухоженный сад, делая щедрые комплименты садоводу. Женщина не могла скрыть удовлетворения от услышанного и, заметив это, девушка продолжала ещё больше. Будет неправильным сказать, что она лгала или льстила – участок и вправду был отделан со вкусом, а благоухание цветов чувствовалось в доме, но в данный момент Адриана желала задобрить женщину, чтобы та отпустила её от себя хотя бы на полтора часа. С того дня как Мария опрометчиво пообещала не покидать стен дома месяц, она воистину изнывала от скуки и любопытства. Для человека, любящего находиться в центре событий, ей было невыносимо проводить время в окружении дочери, которая сама в свою очередь спасалась от маминых разговоров чтением канонов и походов в церковь (ну слишком частых кстати), и вот теперь женщина переключилась на свою подопечную. Они уже обговорили какие модели платьев будут в моде в следующем сезоне и решили, что сошьют себе, обсудили тех немногих авторов которых читала женщина, сделали прогнозы погоды на ближайшую неделю, восхитились мудростью нынешнего короля, выбрали подходящие к сервизу льняные салфетки, а ведь на часах ещё не пробило и десяти! Исчерпав тему садоводства, Адриана взглянула на выходящую с тяжелыми бидонами экономку.

– Ах, Агнес следовало бы помочь. – девушка с радостью отложила свой неудачный труд, направляясь к выходу.

– Корнеллия, дорогая, мне совсем не нравится, как фамильярничаете вы со слугами. Такой девушке … – Мария снова начала тираду о разностях сословий и о благородном и очень сомнительном роду Гонзалес.

– Синьора, – взмолилась девушка, осознавая, что непростительно опаздывает, – мне ничего не стоит помочь ей донести молоко, а после прогуляться вдоль побережья.

– Ну что за мысли! Там ведь эти, совсем не обтесанные, – синьоре, видимо, стало плохо при воспоминании о простых рыбаках, не блюдущих светские формальности.

– Поверьте, в это время их уже нет там. Я пройдусь через Жардинс де Таронья и спущусь никем не замеченной.

– Ну, – Мария задумалась, вспомнив молодого графа по соседству, когда Адриана уже отдалялась от неё, – прогуляйся, дорогая! – крикнула она ей вслед, а после, вспомнив о более выгодной партии в лице герцога, опомнилась, – Только не долго!

Агнес не очень удивилась желанию помочь девушки, также, как и тем, что побрела та по тропе вовсе не ведущей к спуску на побережье. Адриана же бежала изо всех сил. Не жалея ног, она рассекала воздух, давая ему возможность развивать выбившиеся из кос пряди. При их последней и очень короткой встрече Фернандо сказал, что оставит необходимую одежду в примыкающем к конюшне сарае, а сам будет дожидаться неподалеку. Девушка оббежала незаметно сад, притаилась возле ряда клумб, дожидаясь, когда Антонио войдет в дом, и наконец-то дошла до пункта назначения.

Фернандо ни на шутку нервничал, дергая время от времени поводья старой кобылы, которую счел самой подходящей для начинающего ездока. Он оглянулся на окруженную тенистыми деревьями поляну, где, по его мнению, никто не мог наблюдать за ними с самого дома и откуда было достаточно далеко до обрыва, на случай если она сможет вывести из себя даже эту рухлую лошадь. Тем не менее лошади мирно щипали траву, а спокойствие покидало лишь его. Фернандо истоптал вдоль и поперек эти четыре квадратных метра земли, растянулся некоторое время на солнце, пересчитал количество пуговиц на своём жакете, заметил, что у второй лошади проблемы с подковой, и наконец не выдержал.

"Я в конце концов занятой человек!" – сказал он себе, направляясь к дому, как заметил стремительно приближающуюся к нему фигуру парня. Ах, какой это мог быть парень с такой узкой талией, на которую были затянуты широкие мужские брюки. Адриана держала одной рукой шляпку, из которой выбивались непослушные волосы, словно заявляя о себе как об неотъемлемой части её образа. Щеки её покрылись румянцем от бега, и девушка, запыхавшись, извиняюще улыбнулась, приблизившись к парню. Она могла поклясться, что в этот момент он был краснее томата от гнева. Каменные черты лица расплылись в циничной ухмылке.

– Как вы вовремя, сеньорита, я как раз ухожу. – Фернандо прошел мимо неё.

– Мама Мия! – отчаянно возвела она руки к верху, следуя за ним, – Не включайте режим зануды, дон Фернандо, не так уж долго вы меня и ждали.

Парень резко обернулся, вынеся из внутреннего кармана часы.

– Ровно два часа, Корнеллия.

– Это ни мало, – она виновато отвела взгляд, – но я уверена за это время вы успели размять мышцы, свои и лошадей.

– Размять что? – он устало потер переносицу, – Боже, вы ведь встречались с этими животными раньше?

– Конечно. – уверенно ответила Адриана, вспомнив как гладила в шесть лет морду коням в зоопарке.

На секунду парень колебался, думая как поступить разумнее. Нет, такое неуважение не лезло ни в какие рамки. Прочитав на его лице желание удалиться, девушка снова заговорила:

– Ладно, я вижу по вашему выражению вы хотите это услышать, – она подняла на него голову, – простите за мое опоздание, многоуважаемый дон Фернандо де Лавера. – его имя Адриана нарочно проговорила с неким пафосом.

– Вы ведь сможете забраться на седло? – сдался он.

Она не смогла, и следующие пятнадцать минут Фернандо повторял ей элементарные правила для взбирание на животное. Однако девушка не только не могла перекинуть вторую ногу через лошадь, она еще и побаивалась эту дряхлую кобылу.

– Ей Богу, будто впервые их видите! – недовольно буркнул он в очередной раз.

Наконец, не без посторонней помощи, она оказалась в седле, и, черт возьми, не знала куда деть ноги.

– Перед движением нужно сжать ногами бока лошади, Корнеллия, и потуже натянуть поводья. – указывал парень, мысленно задавая вопросы, как выросшая в деревне девушка ни разу не то что ни трогала коней, ещё и не видела, как это делали другие. Неужели её отец ни разу не проезжал мимо неё верхом?

Прошло не менее получаса, прежде чем Адриана наконец смогла совладать с животным, и, как в сотый раз повторял Фернандо, двигала корпусом синхронно с его движениями. Сам недоинструктор все это время шел рядом, придерживая узды кобылы, когда та немного противилась незнакомому ездоку. Обрадовавшись столь незначительному успеху, как пятиминутная ровная езда, девушка похлопала животное по шее, отчего то снова попыталось вырваться.

– Эта кобыла еще во времена моего детства терпела неусидчивого Антонио, но вы умудрились взбесить её. – заметил Фернандо, в очередной раз придерживая седло, чтобы неумелая девушка не упала. Её итак шатало при каждом малейшем движении.

– Да вы сегодня щедры на комплименты, дон. – хмыкнула она в ответ.

– Вы так спокойно чувствуете себя в этом. – он указал на мужскую одежду.

– Ну да, – выпалила Адриана и быстро поправила, – У нас многие девушки так одеваются в Сантильяно дель Мар.

– Серьезно? – изумился парень.

– Не так часто, но порой мы можем себе такое позволить. – лгала она, смотря вниз с двухметровой высоты, от которой, казалось, кружится голова.

– То есть вы одевались как мужчина, но понятие не имеете как держатся верхом?

"Как мужчина" – насмешливо повторила она про себя, тоскливо вспоминая удобные леггинсы и джинсы, не сковывающие движений.

– У нас очень своеобразная деревушка, дон. – отмазалась девушка, желая переключиться на более интересную тему. – Вы виделись с герцогом де Тордера?

– Нет, пока. – он повел лошадь под самой веткой, и Адриана чудом увернулась от удара. От упреков девушки его спас внезапный шум с севера, где на открытом пространстве была заметна фигура Антонио и нескольких слуг.

– Посыпался Родриго Диас де Бевиар? – едва сдержав смешок спросила она, выглядывая через листву.

– Собственной персоной. – ехидно ответил он, наблюдая как брат заставляет несчастных слуг собирать ржавые части своего маскарадного костюма, которые, по наставлению графа, ежедневно должны были проветриваться на солнце.

– По мне – пустая трата денег. – озвучила она давно назревшую мысль. Нет, сколько бы Мария не восхваляла сыночка соседей, но некоторые его поступки были глупы и полны тщеславия.

– Полностью согласен, – скрывая смешок, подхватил парень, развернув лошадь в противоположную сторону, – как и те кинжалы.

– Там хотя бы есть драгоценные камни, а это хорошее вложение.

– Стекляшки- вот что это. Они теплеют в руках быстрее металла. – заметив, что девушке это ничего не говорит, он продолжил, – В Перу местные жители различают подделки подобным образом.

– Перу – прекрасное место. Вы побывали на горе Мачу-Пикчу? – спросила она, воспользовавшись возможностью поговорить о его странной ссылке.

– Имел честь. – несколько сухо ответил парень, смотря себе под ноги.

– А природа? Должно быть она прекрасна, пока ещё… – слова " не тронута прогрессом" замерли на её губах.

– Она прекрасна для туземцев, а для нас – европейцев губительна. – он снизил голос, вспоминая скольких друзей похоронил из-за чертовой лихорадки.

– Вы преувеличиваете. – девушка вспомнила семейную поездку на карнавал в Рио-де- Жанейро и белоснежный песок.

– Нам, португальцам и итальянцам в каком-то смысле легче, нежели бледнолицым англичанам и лягушатникам, но… – Фернандо запнулся, осознавая, что излишне отчитывается, – Почему вы вообще утверждаете так, словно бывали дальше своей деревни?

Она ничего не ответила, но в её лице прочитался неприкрытый упрёк. Адриана отвернулась, делая вид, что разглядывает птичник, который прежде не замечала в этой части поместья.

– Пардон, сеньорита. Я не люблю обсуждать эту тему. – в его голосе звучала горечь, и девушка решила не теребить эту рану.

– Мы не могли бы направиться туда? – она указала на объект непрерывных чириканий. – И зачем вам столько птиц? – удивилась Адриана, когда вблизи рассмотрела бессчетное количество соловьев, попугаев, канареек, щеглов.

– Понятия не имею, – признался Фернандо, – в этой части редко кто бывает. В основном их любят показывать приезжим гостям.

– Ну так отпустите их, если они вам не нужны. – девушка соскочила с его помощью с лошади, оглядывая грязные, наполненные перьями клетки, – За ними даже не смотрят как следует.

И вправду, в отведенном под навесом месте не было ответственного человека. Девушка оглянулась на спутника, но его, как одного из членов семьи хозяев, мало волновало халатное отношение прислуги. Складывалось ощущение будто он на посторонней территории, и к делам хозяйским не имеет отношения.

– Отпустить. – задумчиво повторил парень, постукивая пальцем по клетке, – Они не выживут сами и вскоре вернутся сюда.

– Глупости, – возразила она, словно поучая маленького ребёнка, который не хочет развидеть в живом существе игрушку, – здесь полно деревьев, а значит и кормежки для них.

– Так выпустите. – равнодушно произнес он, облокотившись на деревянную балку.

После некоторых колебаний, Адриана неуверенно отворила одну клетку с канарейками. Птицы, почувствовав свободу, одна за другой вылетели, исчезнув кто куда в кроне деревьев.

– Вы посчитали сколько их было, чтобы ответить на том свете за их жизни? – саркастически произнес он, когда девушка потянулась ко второй клетке.

– Вот увидите, никто из них не вернется. – уверяла она больше себя чем его.

– Конечно, они ведь умрут.

Адриана осталась стоять возле десятка голосистых заключенных, наблюдавших за тем как некоторых из них выпустили на свободу. Что-то в его словах унесло мигом её позитивный настрой, и она грустно обвела глазами пустую клетку. Фернандо наблюдал за ней в безмолвии, а после спросил резко, тоном человека, встречающего её впервые:

– Корнеллия, вы не испугались переодеться и сбежать из дома чтобы человек, которого вы едва знаете обучил вас тому, что может ни разу вам не понадобиться? – серые глаза испытующе устремились на неё.

– Я бы никогда не осмелилась на такое раньше, – в её голосе прозвучала непривычная для неё меланхолия, – но сейчас моя жизнь в таком положении, что я должна пробовать всё пока есть время.

– Вы ведь слышали, что обо мне говорят? Вас это не тревожит?

– Это бы тревожило меня, окручивайся вы возле моей молодой и глупой дочери. – прямо ответила девушка, слегка улыбнувшись, – Я не питала на счёт вас иллюзий, чтобы в них разбиваться. К тому же, – она вопросительно подняла взгляд на парня, – не всё о чём говорят правда?

– Смотря о чём именно. – Фернандо выпрямился, сделав шаг к ней, – Назовите слух, и я отвечу правда ли это.

– Вы уводили чужих жён?

– Кто виноват, что они сами жаждут отделаться от своих толстопузых мужей? – на его точенном лице появилась ухмылка, от которой Адриане стало немного не по себе.

– Вы стрелялись на дуэли семь дней подряд в течение двух недель?

– В тот раз я слишком откровенно позволил себе высказаться в клубе роялистов и благородные синьоры в спешке, словно женщины перед балами, побросались снимать перчатки. Пришлось удовлетворять честь каждого из них, если я не хотел быть похороненным в том же заплесневелом клубе.

Она стояла ошеломленная. Этот человек с самого начала представлялся ей со скелетами в шкафах, но кто мог подумать, что у него их так много?

– Ей-богу, – протянул он, наблюдая за её неприкрытым удивлением, – вы выбрали самые неинтересные. Поговаривают, что я пират. Вот это я понимаю сплетня, которую охотно принимаю, несмотря на то, что она-неправда. Ну согласитесь, мне подойдёт абордажная сабля и кольцо на ухо?

– Скорее деревянная нога и попугай на плече. – отшутилась Адриана.

Подобным образом Фернандо не гнушался подшучивать над своей ученицей последующие две недели, осваивай она навыки езды или фехтования. К её опозданиям, ни столь долгим как в первый раз, он стал относиться терпимее, как и к её неудачам с лошадьми. Дома никто не брал с него отчета где он был и чем занимался, так что подобные занятия безпоследственно разбавляли его рутинные дни. Действительно горячие образовывались споры, когда Адриана решалась упоминать свои романы. Да, ей с большим трудом удавалось заставить его дослушать и не бросить колкий комментарий. Против своей воли, Фернандо знал наизусть сюжет её любимых книг, как и объяснения почему эти самые лучшие и почему ему не помешало бы поменять своё мнения о них. Схватки склада ума мечтательного и расчётливого хоть и проходили бурно, но длиться долго не могли. Не то чтобы кто-то кому-то уступал, или, упаси Боже, принимал точку зрения оппонента. Просто в конечно итоге тема умело переводилась в другое направление, наименее взрывоопасное.

Порой иная брошенная девушкой фраза могла ввести Фернандо либо в ступор, либо довести до смеха, который он отчаянно пытался сдержать, а рассказы о порядках в Сантильяно дель Мар вообще шокировали парня. Вот к примеру, Корнеллия твердила что в этой деревне и к мужчинам, и к женщинам одинаковое отношение во всём, будь то это желание развестись, домашние обязанности (подумать только синьор сам стирает свои вещи!), устройство на работу и много чего другое. Да там к тому же большинство женщин имеют рабочие места и не занимаются домом! Конечно, разве стоило удивляться поведению этой девушки: её порой громкому и недамскому смеху, умению прекрасно передвигаться в брюках, отношению к прислуге и людям в целом, учитывая, что она родом из такого чудного местечка? Сказать, что Адриана лгала подобным образом из-за глупости было бы неправильно, девушка прекрасно всё осознавала. Это сопоставимо с тем, что делают обычно иностранцы, приезжая на долгое время в чужую страну и сравнивая здешние нравы, порядки и обычаи со своими. Так и она, желая высказаться, сравнивала двадцать первый век (в лице деревушки) с веком девятнадцатым. Ещё одним примером может послужить встреча с раненной собакой.

– Бедное животное. – Адриана принялась рассматривать поджатую к животу лапу пса.

– Это у фермерских отпрысков такое развлечение швырять камнями в уличных собак. – заметил Фернандо, слегка склонившись, а после добавил тише, – Маленькие изверги.

– У нас за такое существуют серьезные наказания, вплоть до тюремных заключений. – девушку переполняло негодование за измучанное существо.

– Надо же! – удивился он, – Это достойно уважения. К тому же, – парень присел на корточки рядом с ней, рассматривая брюхо собаки, – она беременна.

– И что же мы будем делать? – спохватилась она, будто собака сейчас начнет рожать.

– А что мы можем? – равнодушно ответил Фернандо. – Это жизнь – кто-то рождается, а кто-то умирает.

– Вы должны забрать её к себе, – Адриана погладила грязную мордочку, – хотя бы до родов.

– Почему я? Заберите вы, у меня нет времени возиться с ней. – возмутился он.

– Не будьте так жестоки. Взгляните на эти глаза. – собака и вправду сейчас смотрела таким умоляющим взглядом, что Фернандо немного смягчился в лице, – Потом я всего лишь гостья у Долоресов, а вы можете приказать слугам поместить её в конюшню и подкармливать. Ну сжальтесь!

Он колебался, его никогда не волновали собаки, даже породистые и охотничьи, и эта дворняжка не выделялась чем-то особенным, но девушка так искренне просила и глаза у животного были так печальны. Правильно ли он поступил, Фернандо думал, несся на руках беременную собаку в конюшню. Она пыталась пару раз лизнуть его в знак благодарности, но он увернулся – она здесь лишь до родов, чтобы Корнеллия больше не мучала его разговорами о совести.

Иногда, после долгих упражнений, Фернандо провожал девушку к Долоресам, прогуливаясь вдоль обрыва, проходя исключительно под деревьями. Это не делалось специально, с определенной целью, просто их разговоры не умещались в те недолгие два часа, и приходилось продлевать их таким незатейливым образом. Адриана не единожды замечала, что в те моменты, когда сосед " не включал режим зануды" он был очень даже неплохим собеседником. Между темами астрономии и минусах капитализма женское любопытство бывало брало вверх, заговаривая о его прошлом и Латинской Америке, но он оставался неприступен. Как странно, что такая вещь как ссылка была для него более личной, чем дела сердечные! Да-да, стоило девушке пару раз упомянуть ту грациозную балерину с последнего балла, как парень согласился признать её очаровательной. Знает Бог, попадая в подобные темы, любая дама сможет выпытать у мужчины о его мыслях и чувствах к другой представительнице прекрасного пола, а после и подкрасить их, направив в нужное русло. К тому же ясное дело, что вызваны эти намеки были отнюдь не ревностью, нет, герцог де Тордера появлялся в их беседе также часто, то была женская солидарность – столь хрупкая и благородная вещь, присущая далеко не всем женщинам. Говоря о герцоге, не забудем упомянуть, что он надумывает приехать в Льорет де Мар "поохотиться" и собирается остановиться у своего хорошего друга. Описать эмоции Адрианы после этой новости из уст Фернандо трудно, ведь по правде у неё сияли глаза, светилось лицо, даже голос задрожал на мгновение, а улыбка не сходила до самого сна.

Несмотря на то, что отношение между молодыми людьми шло на потепление, а в диалогах не так часто мелькали саркастические фразочки, в один день эта гармония была нарушена. Это было облачное утро после изнурительного урока по фехтованию, когда оба оппонента устало плюхнулись под дерево.

– Фернандо, когда вы в последний раз виделись с Соландж? – (так звали ту французскую балерину) спросила Адриана.

– Не помню точно. – он поморщил лоб, ковыряясь в памяти, – По-моему это было дней пять назад в театре.

– Жаль добровольное заключение синьоры ещё не прошло. – грустно протянула девушка, думая о театре, – И что же вы с ней не заговорили? – она повернулась к нему.

– Конечно говорил. – он рассматривал сгущающиеся тучи.

– И о чем же? – девушка улыбнулась, подставив руки под лицо и ожидая рассказа, как маленький ребёнок сказки.

– Я сделал комплимент её платью.

– И всё? – удивилась она.

– Да.

– Ох! – Адриана перекатилась на спину, ударив по лбу, – И как после такого можно ожидать что она согласится выйти за вас?

– Что? – на этот раз он впервые выказал интерес к разговору, повернув к ней лицо, – Неужто вы женить меня надумали?

– Но вы ведь любите Соландж. – искренне недоумевала она его вопросу.

– И что? Я любил многих женщин и без брака. – он снова откинулся, разглядывая небо.

– Так нельзя, – возмутилась она, – любят лишь один раз, а всё остальное симпатии.

– Ха! – расхохотался он, – Это в вашей деревне такую чушь сказали?