Читать книгу Миль пардон, месье - Женя Декина - Страница 1

Катька не знала, о чем с ними говорить. Когда-то в детстве они дружили, по-настоящему дружили. Сначала они играли перед ее домом в футбол, поднимая гигантские клубы пыли, потом познакомились с ее младшим братом и стали брать его покурить с ними в кустах, а после стояли толпой у ее калитки, свистели на все лады и ждали, пока она выйдет. Она выходила с ковшиком ледяной воды, предупреждая их обычное: «Попить вынеси».

Но перед этим было так же. Тоже не знала. Растерянная девочка в ситцевом халатике посреди улицы и толпа обступивших мальчишек. И эти же заинтересованные взгляды. Мало того, что Катька была старше, она была «с Тыргана». И не важно, что там со второго по седьмой класс она проходила в одной и той же юбке, которая сначала была почти до пола, а к восьмому классу уже неприлично оголяла круглые коленки. Не важно, что там, «на Тыргане», в ее элитной школе одноклассники шпыняли за то, что сумку она себе сшила сама. А вместо только появившегося «Лего» принесла на урок труда советский стальной конструктор с болтами и гайками, которые нужно было закручивать отверткой. И жвачку «Турбо» она, выйдя из школы, аккуратно заворачивала в кусочек полиэтиленового мешочка, а перед школой снова доставала – будто бы родители каждый раз покупали ей новую, здесь она была «с Тыргана».

А значит, она знала о мире что-то особенное, недоступное этим мальчишкам, гонявшим проколотый мяч на стадионе и ездившим на ржавых велосипедах без шин. Просто на ободах. Велики мальчишки собирали сами, годами выменивая детали и собирая недостающее по свалкам. Ее прежние одноклассники учили английский и немецкий, собирались в Израиль или Германию на ПМЖ, а эти мечтали стать разводящими на районе или, если очень повезет, устроиться когда-нибудь на шахту. Но в них было то, чего не было в тех, «элитных». Они Катьку слушали. Слушали жадно и внимательно, когда она пересказывала им приключенческие романы, выдумывала каждый раз новые игры – не только ведь в футбол можно, можно еще в пиратов, шпионов, разбойников или даже ковбоев. В кого угодно можно. Это дома или в школе ты бестолочь, лодырь или дебил, а тут, с Катькой, ты храбрый рыцарь, ковбой или отважный капитан. Ты открываешь новые земли, перебираясь через бурелом на свалке. Ты похищаешь сокровища у дракона, а не, как обычно, воруешь яблочки у Левушкиной бабушки. Ты спасаешь прекрасную принцессу, а не отпрашиваешь Ирку погулять. Твой отряд выигрывает холодную войну, пока ты во имя страны отвлекаешь на себя вооруженную до зубов охрану, а не просто выкрадываешь случайно залетевший мячик из огорода злобной бабки Зингера. Катька из всего умела сделать игру и приключение, а потому лучше к Катьке.

Катька своей властью пользовалась, быстро отучив эту бешеную ватагу материться, – даже говорить не пришлось. Катька просто морщилась, и пацаны понимали – не модно. Так разговаривают гопники с соседних улиц, а не храбрые рыцари из сказок. А хотелось непременно рыцарем. Или, если не рыцарем, то хотя бы не как те, соседние. А по-мужски, по-взрослому, красиво.

А как-то Катька даже отвезла их на Тырган – все вместе ездили к Катьке на дачу, прихватив с собой девять литров самогона на десять человек и несколько девчонок. Девчонки, к слову, вернулись настолько же невинными, насколько и уехали. И это после девяти литров. Было там, правда, у Ксюшки с Мишкой – целовались особенно страстно, ну и пришлось потом Мишке штаны в ручье отстирывать. Пацанам сказал, что в грязь упал, и только Катьке – правду.

Катька тогда быстро организовала трудовую коммуну, распределив, кто за дровами, кто на ручей, а кто палатки ставить. Не так, конечно, а как она умела – играли на этот раз в индейцев, скрывавшихся от отряда преследовавших их рейнджеров. И пока они занимались делами, Катька закопала самогон в огороде. Все девять литров – шесть полных полторашек из-под газировки. И ради того, чтобы вечером выпить, пацанам пришлось собирать грибы на скорость, читать стихи наизусть, бегать по полям, взявшись за руки, и орать во всю глотку: «Пусть всегда будет солнце». Катьку материли, угрожали, психовали, но она не сдалась. Самогон откопали только после культ-просветконкурсов. И именно эти конкурсы пацаны с хохотом вспоминали Катьке спустя годы, встречая ее в редкие приезды к маме.

После школы Катька, конечно же, уехала. Отучилась в областном центре, а потом и оттуда уехала.

– Как кусок тела с мясом вырвала, – говорила она, вернувшись. И чувствовала, физически чувствовала, что каждый раз врастает обратно. Как дерево, которое только и успело по весне пустить первые корни, поднять листики к небу, которое здесь видно во все стороны, до самого горизонта, а его снова пересадили. Как-то, впервые оказавшись за границей, Катька увидела страшный сон. Она была деревом, огромным дубом, который медленно шагал по жирному густому чернозему, корни его при каждом соприкосновении с землей врастали, и их приходилось выдирать. Это было так больно, что по широкому стволу сочились слезы.