Оглавление
Жинетт Парис. Мудрость психики. Глубинная психология в век нейронаук
Предисловие к российскому изданию
Предисловие
Благодарности
Глава 1. Как я пробила свой толстый череп
Глава 2. Сказка мама, папа и я, я, я
Мудрости можно научиться
Действующие лица
Глава 3. Терапия как лекарство: медицинская модель
Нормальных семей не существует
Глава 4. Терапия как инвестиция: экономическая модель
Глава 5. Терапия как судебное разбирательство: правовая модель
Глава 6. Терапия как искупление грехов
Жизнь абсурдно, восхитительно безобразна и прекрасна одновременно
Чудовища, таящиеся в психике, не нуждаются в отпущении грехов
Чудовище может быть заразным
Нарцисс без надежды на искупление
Глава 7. Проблема границ: естественные науки, гуманитарные науки
Запутанное определение глубинной психологии
Школы, ярлыки, эго, авторские права, деньги
Что есть глубина, когда речь идет о психике?
Глава 8. Философия – брат, психология – сестра
Полезные раны
Глава 9. Архетип матери
Великая мать: колыбель и клетка
Я люблю тебя или нуждаюсь в тебе?
Избегая невротических контрактов
«Мягкость» не значит «инфантильность»
Слезай с креста, нам нужны дрова!
Вот мать твоя. Не погуби ее!
Плач – действие активное
Материнское качество страны, дома, сада
Глава 10. Архетип отца
Злой следователь/добрый следователь: искаженная реальность
Отцовский принцип в терапии
Абсолютно взрослых людей не существует
Алхимия психологического созревания
Терапия как алхимия
Прости, Эдип
Сбалансированный подход в терапии
Ты наконец-то любишь меня? Слишком поздно!
Разговаривать с детьми, как философ
Глава 11. Незримость души
Цинизм не ведет к ясности, критика – к оскорблению
Глава 12. Игры с виртуальной реальностью
Беллетризация неизбежна
Создание мифа, разоблачение лжи
Психологическая жизнь как драма
Сценарий состоит из слов, жестов, костюмов, декораций
Миф – это метафорическая история
Кто рассказывает историю?
Ханжество под маской компетентности
Почему психологию можно считать мифологией?
Глава 13. Радость: лекарство от тревоги
Тревога: боязнь неизвестно чего
Депрессия: уплощенное воображение
Я потеряла свою вишенку
Приложение. Научные школы глубинной психологии, библиография как их генеалогическое древо
Литература
Примечания
Отрывок из книги
У меня сохранилось очень живое воспоминание о том, как однажды, когда мне было двенадцать лет, наша учительница истории пришла в ярость из-за невежества своих учеников. Она попросила нас письменно ответить на вопрос о том, кто спас мир от фашистской чумы. Все как один написали: «Американцы!»
«Что же мне делать с этой компанией невежд!?» – воскликнула она, глядя на нас так, как будто стала свидетелем катастрофы. «Вы все ошибаетесь, это русские победили нацистов, русские, а не американцы, вы меня слышите? Именно русские сполна заплатили трагическую цену за победу над Гитлером. Конечно, американцы тоже внесли свою лепту, но она ничтожна в сравнении с жизнями миллионов, погибших в борьбе против нацистов. Мы многим обязаны мужеству, стойкости и силе русского народа. История все расставит по местам, запомните мои слова!» С тех пор я наблюдала, как история неохотно «расставляла по местам» то, что касалось заслуг России, и очень расстраивалась, потому что я восхищалась своей учительницей истории и доверяла ей. Я сделала вывод, что она была права, но истории было необходимо больше времени, чтобы расставить все по местам, и в конце концов так оно и случилось.
.....
Парадоксально, но после возвращения к исполнению своего профессионального долга я утратила веру почти во все психологические теории. Тридцать лет обучения обратились в прах. Все эти, вычитанные в книгах блестящие идеи, законспектированные и репродуцированные в учебных курсах и статьях, – все теперь казалось бесполезным. Глубинная психология была моей большой интеллектуальной страстью. Теперь я чувствовала себя так, будто мне очистили жесткий диск, стерли все мои файлы. Было некое противоречие в том, что, утратив веру в психологические теории, я больше, чем когда-либо в жизни, ощущала потребность в психологическом инсайте. Я начала размышлять над тем, что именно изменилось для меня в теоретическом аспекте и в аспекте конкретного индивида. Я переосмыслила все, что, как мне казалось, я знала о психоанализе и психотерапии, о сердечных делах, о взрослении, о человеческой природе и любви.
Поэтому моя книга говорит двумя голосами. Один принадлежит терапевту, критически анализирующему свое поле деятельности и с теоретической точки зрения рассматривающему эволюцию своей отрасли. После 30 лет преподавания и практических занятий психологией с позиции разных подходов я оцениваю, какие идеи до сих пор кажутся полезными, а какие – мертвы. Какое будущее ждет глубинную психологию с учетом завоеваний нейронаук и фармакологии? Какие еще направления психологии могут возникнуть?
.....
