Читать книгу Сестричка - Jolly Workaholic - Страница 1

-А это грустная песня или веселая?. – Спросил детский голосок, проснувшийся рано в предвкушении интересных дел.

–Лирическая.– Ответил равнодушный женский голос.

– Что это значит ? -Не унималась девочка.

– Ну это как, например, когда ты кого-то любишь, а тебя нет.

Говорила худая, невероятно бледная брюнетка на нижней полке, не отрываясь от книги, раскрытой в планшете. Это было видно с верхней полки .

“Как можно сказать такое ребенку”. Подумала Юлия, или Люля, как называли ее свои домашние. Свои, от которых поезд увозил все дальше, в большой незнакомый город.

На перроне дама с девочкой и небольшим чемоданчиком уверенными быстрыми шагами обогнала тяжело нагруженную Люлю и затерялась в пестрой толпе. Было интересно, как они добираются домой. Сама Люля заказала такси, что бы добраться до снятой через агентство недвижимости квартиры. Цены на все были астрономическими в сравнении с таковыми в городе-стотысячнике , при немиллионнике, из которого она приехала. Но без помощи было не устроиться.

А ехала она не покорять большие города, а просто работать по специальности . Хотя отнимать кусок хлеба у местных было неловко, но другого выхода не было.

” Как она так уверенно, не задумываясь отвечает на такие вопросы? Я бы дня три думала и не смогла так сказать ” Думала Люля в такси, которое тащилось невыносимо медленно по забитым автомобилями улицам. Было не по себе от мысли, что теперь часто придется встречаться с такими уверенными в себе, и своих словах людьми.

Но прошло несколько месяцев и оказалось все не так страшно: днем можно было спрятаться в холодных стенах процедурного кабинета, где она работала, и стала знакомой каждая трещинка на кафеле. А вечером в маленькой квартирке далеко от центра, где разница между большими и маленькими городами тихонько стирается. По дороге можно было зайти в один и тот же продуктовый магазин, где отогреться поглядев, как красивое смуглое лицо узбека-продавца покидает напряженное и заискивающее выражение, если она обращалась к нему вежливо и уважительно, как к пациентам на работе и расцветает самая теплая ” домашняя” улыбка.

А на улице можно было затеряться в толпе по пути, среди таких ” как все”. Люля всегда была как все. В школе ходила с чахлой косичкой и стоптанной обуви , не проявляя особых способностей в учебе и постоянно отводя глаза от взгляда учителей. В медучилище позднее, тоже не особо усердствовала. Все нужное для работы неизменно было под стеклом, и было не понятно рвение некоторых студенток, которые регулярно посещали анатомический кружок, и с ущербом для здоровья и времени изготавливали препараты в формалине. На протяжении всей учебы Люля старательно отводила взгляд, от стоящего прямо возле ее парты, старинного шкафа со стеклянными дверками , где были выставлены образцы типа ” Топография брюшной полости младенца”. По-разному изрезанные, но одинаково жалкие тела младенцев в банках стояли рядами, и не верилось, что такое с ними сотворили шестнадцати-семнадцатилетние девушки. И несмотря на то, что кожа детей имела слегка синеватый оттенок, нельзя было поверить, что они уже не чувствуют боли.

” Нашла чего вспомнить” С досадой подумала Люля ” Будто ничего больше нет”.

Ничего особо и не было: “подружки” трещали о нарядах, а парни были высокомерны, пока трезвы и превращались в безобразие, немного выпив. В большом городе и не встречались такие.

Почему-то редко вспоминалась семья. Странная семья- “не как у всех”. Вот уж в чем никогда нельзя было смешаться с одноклассницами, которые бесконечно трещали о том, что мама купила или купит. Отец Люли давно умер от туберкулеза, от которого почему-то не лечился. Полусумасшедшая мать была жива, но очень занята поисками какого-то своего особенного женского счастья и судьбой детей не интересовалась. Странная семья Люли состояла из брата с ДЦП и раздражительного, но очень понимающего и заботливого дяди , который ухаживал за братом , и поэтому не мог работать. Как-то повелось в семье, что на протяжении многих лет , проклиная свою долю и сильно всех ругая, дядя самоотверженно ухаживал сначала за своими пожилыми родителями: ослепшим отцом и лежачей матерью. А потом сестра на старости лет подкинула ему подарок: маленького Сережу. Дядя не пришедший толком в себя после смерти родителей, безропотно взял на себя и эту ношу, хотя сестру явно недолюбливал и сильно осуждал за образ жизни.

–Вот Люля выучится, будет легче.– Говорил он убежденно, выпив иногда вечером водки. Как у всех мало спящих и сильно устающих людей, глаза его быстро стекленели, а хорошее настроение так и не наступало. Он молча лежал перед телевизором на жестком старом диване , выключив звук. В простом деревенском доме, с очень бедной и старой обстановкой. Работать Люля, конечно, начала, но больших денег это не приносило. И после смерти бабушки , без ее пенсии стало совсем туго. Вот и пришлось искать место в большом городе и в платной клинике. Она понимала, что дядя взял на себя ее крест и лишить его помощи было немыслимо.

–Семья есть? – Глядя в компьютер заполняла анкеты кадровик.

–Нет.– Ответила Люля.

Никогда никто не приходил к ней на родительские собрания во время учебы, и было бы страшно стыдно перед разнаряженными одноклассницами, если бы очень плохо одетый и, преждевременно состарившийся, дядя пришел в своей заношенной очень старомодной одежде и дичился бы там на всех.

Работа медсестры в разных городах и больницах очень похожа: утром большей частью приходят торопливые и на вид здоровые пациенты ” на кровь”, и приходится действовать быстро и точно как автомат. А днем тянутся уже вырванные хворью из жизни, “настоящие” больные. Единственная разница: большом городе они неразговорчивы и не откликаются на ласковое обращение и не понятно, как им ” угодить”. Поначалу это смущало, но со временем Люля поняла, что когда людей вокруг слишком много – лучше стараться не обращать на них внимания и дежурно улыбаться. Клиника, в которой работала Люля, была коммерческая, с большим штатом разных специалистов, но каждый был сам за себя, и все они были чужие и далекие. Только хирург толстяк-весельчак, как его все звали Славик, смешил до слез совсем нехитрыми шутками. Когда он уходил из помещения, все оставались в приподнятом настроении, но никто не мог понять, что было такого веселого, в его словах. Было удивительно, как он умудрялся, выдавая любые известные ему секреты, высмеивая всех и каждого, говоря пошлости и непристойности, быть со всеми окружающими в хороших приятельских отношениях.