Читать книгу Сад между мирами - Kamila Keler - Страница 1

Пролог

У вас когда-нибудь отбирали мечту? Цель всей вашей жизни? Внезапно, жестоко и безвозвратно, оставляя внутри черную дыру? Вопреки речам мотивационных спикеров, психологов и прочих шарлатанов, такие дыры не затягиваются. Это выжженная земля, кратер после метеорита, могила посреди души. Ее нельзя чем-то заполнить, заменить или залить алкоголем.

Тем не менее в тот вечер я скитался по улицам с бутылкой дешевого виски и обвинял Бога в случившимся. Мне было непонятно, как Он мог допустить такое. Я старался не нарушать Его заповеди и не делал никому зла. Так как мой отец был служителем в протестантской Церкви, мое детство проходило со священной книгой в руках. Я молился перед едой, ходил на воскресные служения и отдавал часть своих доходов на благотворительность. Однако, произошло то, чего я меньше всего ожидал в своей жизни. За одну ночь я превратился в убийцу и сам понес страшное наказание. Неожиданно нагрянуло событие, которое разрушило все…

Глава первая

Да начнется путешествие

Человек в течение своего земного существования переживает множество смертей. Смерть иллюзий, смерть страстей, смерть своих страхов и слабостей. Эти смерти, по сути, и составляют его жизнь. И только прожив их все, умерши и воскреснув тысячу раз, он может не бояться ни жизни, ни смерти.

Лада Лузина

15 мая 2021 год

День первый

Янтарное солнце висело уже высоко, когда его длинные пальцы добрались и до меня. Я очнулся от того, что игривые лучи сильно припекли лицо, чуть было не сделав из глаз яичницу. Еще никогда мне не было так странно просыпаться: на земле, посреди травы и муравьев, под веселую птичью трель. Вдали журчанье ручья. Острый, бодрящий запах почвы. На секунду я даже почувствовал спокойствие и легкое умиротворение, пока не открыл глаза. Мозг активировал страх, панику, непонимание, растерянность. Поднявшись на локти, огляделся по сторонам: вокруг сплошные деревья и кустарники, но судя по отдаленным голосам и лаю собак это какой-то парк. Пытаюсь собраться с мыслями и вспомнить, как меня сюда занесло.

"Дурацкие пьянки! Вот до чего докатился, заснул прямо на улице", – ругаю сам себя и морщусь от резкой боли.

При каждом движении тело будто сжимают звериные лапы. Расстегиваю рубашку и обнаруживаю жуткие синяки на ребрах, животе, спине и ключицах размером с футбольный мяч.

"Откуда это?"

В поисках ответа принялся шарить по карманам: ни телефона, ни кошелька, ни ключей. Похоже, что меня еще и ограбили, забрав все, кроме дешевых наручных часов. Вместо своих вещей в заднем кармане брюк я нащупываю что-то шершавое и достаю оттуда обычный почтовый конверт. Но ни марок, ни адреса на нем нет, только одна надпись, выведенная черной гелевой ручкой:

"Хранить при себе и открыть на седьмой день".

Узнаю свой почерк, но не нахожу во всем этом смысла. Почему именно на седьмой? Отсчет вести с этого утра? Что там такое? Направляя конверт на яркий свет, внутри обнаруживаю набор листов А4, сложенных пополам. Явно с каким-то текстом.

"Письма, но кому они принадлежат?" – спрашиваю сам у себя, но не решаюсь вскрыть его.

Разберусь с этим позже, а пока необходимо выяснить где и я как тут оказался. Подняться на ноги удалось только со второй попытки. Внутренности жутко болят, а суставы не желают подчиняться. Слегка пошатываясь, я направился к ручью, чтобы умыться и утолить дикую жажду. Взглянув на свое отражение в воде, я ужаснулся: взлохмаченная голова, темные круги под заспанными глазами, небрежно сбритая щетина. Ощущение такое, будто провел в лесу не одну ночь, а целую неделю! Я попытался пригладить волосы, плеснул в лицо ледяной водой, чтобы взбодриться, и направился к тому месту, откуда доносились голоса, голыми стопами прикасаясь к сырой земле.

"Черт возьми, и почему я босиком?"

Впрочем, неважно. Я вышел из леска на оживленный холм и глаза разбегались от красок: живописная местность с голубыми прудами, речками и мостами, арками, клумбами и застекленными оранжереями. Все цветет и благоденствует. Даже люди здесь почти вписываются в картину: никто никуда не спешит, пары не кричат друг на друга, а матери не выгуливают орущих детей. Взрослые перемещаются плавно и спокойно, а ребятишки играют по двое или трое между собой или со своими питомцами. Я решаю остановить первого попавшегося человека и все разузнать.

– Простите, мисс! – обратился я к молодой девушке со странной прической в виде розового кренделя. – Не подскажете где мы?

Сначала она не поняла и что-то ответила на английском. Я хорошо знал английский и повторил вопрос уже на ее языке. Тогда она осмотрела меня с босых ног до лохматой головы и ответила:

– Хемингуэевский сад, сэр. Вам чем-то помочь?

– Что? Где… где этот сад находится? В какой части города?

– В Бруклинском Проспект-парке.

– Бруклин? Это же в Нью-Йорке! У меня соревнования в Париже через три недели! Как я тут оказался?

Девушка непонимающе нахмурила разноцветные брови, развернулась и поспешила в другую сторону. Ну ясное дело, подальше от босоногого фрика с похмелья.

"Так что же я натворил? Думай, думай!" – приказываю мозгу и пытаюсь раскурить в голове события, произошедшие накануне.

Удалось вспомнить только то, как вчера вечером мы с Михаэлем, моим лучшим другом, встретились в баре "Ле Балто" в шестом округе Парижа, чтобы отпраздновать его помолвку. При этом изрядно напились и, возможно, влезли в пару драк, судя по свежим побоям. Подобное часто со мной происходило, но каждый раз я чудом просыпался дома. Видимо, вчера чудеса закончились.

"Михаэль! Он-то все и расскажет!" – вслух продолжал я рассуждать.

Я попытался найти телефон, но все, к кому я обращался с просьбой, отказывали. Разные причины служили предлогом: не взял с собой, батарея разряжена, вообще пользуюсь. Некоторые просто проходили мимо. Поиски человека, обладающего рабочим смартфоном заставили пройти не маленькое расстояние и эту парку не было конца! По дороге мне встретился местный зоопарк, музей-заповедник, миниатюрная статуя Свободы, кучка кафе с едой на вынос, и три бесстрашные белки, выпрашивающие вкусности. Когда ноги покраснели от такой прогулочки, я вышел на Флэтбуш-авеню и направился к выходу из этого места.

"Снаружи найдется телефон и не один".

Вскоре послышался шум моторов, клаксоны и гудение толпы, но в конце дорога оказалась перекрыта. Высокий забор с перекошенной на бок табличкой "ОБХОД" отделял меня от цивилизации и возможности поскорей разобраться в случившимся.

– Выход с другой стороны улицы, друг! – раздался чей-то голос сзади.

Развернувшись, я увидел приближающегося ко мне молодого темнокожего парня в белом халате, как у врача. Широкая улыбка олицетворяла его дружелюбие. Этим-то и нужно воспользоваться.

– Спасибо большое, я здесь в первый раз и уже добрый час хожу кругами.

– Неудивительно. Все новенькие часто теряются. Меня зовут Шим, – парень было протянул ладонь, но в последний момент поднял ее в знак приветствия и тут же опустил.

– Натан, – кратко представился я. – Раз уж такое дело, не одолжишь ли мне ты свой телефон? Всего на пару минут, я заплачу.

– Серьезно? – удивился мой новый знакомый.

– Прямо сейчас нет, но позже обязательно отдам. Переведу на карту или…

– Успокойся, мне не нужны твои деньги. Но и телефона у меня нет. Это не то место, где нужно сидеть за экраном. Люди приходят сюда отдохнуть, подумать, разобраться в своей жизни. Ты не находишь, что мы погрязли в рабстве?

– Да, все вокруг трубят о болезни 21 века, но мне и вправду очень нужно позвонить.

Раздражение и отчаяние охватили меня. Не желая вступать в дебаты, я поблагодарил его и собрался уходить, но парень оказался настойчив.

– Давай лучше покажу как выйти отсюда. С тебя пачка чипсов в следующий раз, договорились?

– Буду благодарен, если проводишь до выхода, но вряд ли я сюда вернусь. Завтра я должен быть Париже и готовиться к очень важным соревнованиям.

– Спортсмен, значит?

– Теннисист! – гордо произнес я, когда мы двинулись вверх по авеню.

У нас завязалась дежурная беседа. Шима явно не удивила моя история, напротив, он не придавал ей особого значения, а расспрашивал про детство, карьеру, хобби и любимые сериалы. Приходилось отвечать на каждый третий вопрос. На остальные просто кивал. Да уж, лучше бы я пообещал чипсы с беконом, чем долгий, бессмысленный разговор с человеком, которого вижу первый и последний раз. Мне нравилось давать интервью журналистам и фанатам, но этот недотепа даже не знал, что настольный теннис – олимпийский вид спорта, а не просто "уличная игра". В свою очередь собеседник делился “удивительными” фактами из своей жизни.

Как и все здесь, он шел медленно, смакуя каждый свой вдох и выдох. А еще непрерывно улыбался оскалом чеширского кота. Человек-оптимист. Все оптимисты – ненормальные. Случись что, они во всем найдут плюсы и постараются вывернуть ситуацию в свою пользу. Даже если чувствуют и думают совершенно иначе. Маска, всего лишь способ защититься от ударов этого мира.

Дойдя до середины дороги, мы остановились.

– Дальше я не могу, – вдруг заявил Шим. – А ты сейчас пройдешь через вот эту оранжерею и выйдешь на Вашингтон-авеню. Оттуда, надеюсь, доберешься до дома.

– Доберусь!

Поблагодарив чересчур жизнерадостного парня, я попрощался и направился к дендрарию.

– И не забудь про чипсы! – прокричал Шим когда я уже открывал стеклянную дверь.

Рефлекторно оборачиваюсь, чтобы ответить, но вижу только припаркованные машины и высоченные деревья, колыхающиеся от ветра. Шим исчез.

Едва переступив порог застекленного здания, мое тело мгновенно обдает жаром. Температура здесь практически как в бане. Но больше этого меня поражает другое. Завораживающая красота, будто открыл дверь в книжку "Таинственный сад". Длинные ряды с сотнями разных растений: необычной раскраски, колючие, гладкие и шершавые, высокие и просто огромные, самых разных форм цветы. На миг мое дыхание останавливается. Никогда прежде не бывав в таких местах, я начинаю медленно передвигаться между рядов и восхищаться атмосферой. Тут есть и пальмы, и бамбук, и громадные папоротники, и кактусы, и лимоны с мандаринами. Названия других растений приходится узнавать по табличкам, ведь садовод из меня так себе. Позже замечаю, что даже по стенам расползаются зеленые стебли с густыми листьями. Лианы свисают с потолка, а под половой стальной решеткой плещется что-то наподобие болотца. Я обошел три зала, пропитанных тропической атмосферой и оказался в четвертом, где уже были посажены деревья. По дороге мне встретилось несколько человек, но в последнем все скамейки оказались пусты. Я рухнул на одну из них и сделал пару глубоких вдохов. Затем закрыл глаза и раздражение на миг испарилось. Тишину разбавляло пение птиц за стеклом и шелест пальмовых листьев. Если посидеть какое-то время неподвижно и сосредоточиться, то можно услышать, как растения шепчутся между собой.

Вдруг из дальнего конца зала раздался вскрик. Я поднялся со скамьи и заметил человека с мешком. Его тело пряталось за деревьями и не просто так. Подойдя ближе, я увидел, что он выкапывает одно из растений и кладет его в холщовую сумку.

– Эй, вы кто?

Не ожидая меня увидеть, подозрительный тип перекинул лямку через плечо и пустился наутек. Не знаю, какие силы в тот момент заставили меня это сделать, но я погнался за ним.

– Хей, отсюда нельзя таскать растения! Стой!

Но плевать он хотел на мои приказы. Воришка распахнул дверь и направился в дубовую чащу. Петляя меж высоких стволов, его тело ловко уворачивалось от погони. Спортивная подготовка давала мне большое преимущество и через несколько сотен метров я смог сократить разрыв и бежал в паре дюймов от него, едва не схватил за капюшон серой толстовки. Стопы ног ужасно ныли от мелких камешков, веток и прочего мусора, который впивался в них. Раны просто разрывались от дикой боли, но мои ноги продолжали нестись. В какой-то момент в сознании всплыли сцены из боевиков, где преступник разворачивается и стреляет в преследующего. Но вряд ли у вора растений найдется даже рогатка. Мобилизовав все свои силы, которые иссекали с каждой секундой, я оттолкнулся от земли и совершил прыжок гепарда, сваливая свою жертву наземь, попутно сжимая обеими руками. Копюшон слетает и в мое лицо врезается копна светлых волос. Пищащий вопль окончательно дает понять, что вором оказывается девушка.

Глава вторая

Цветочный вор

Любовь – не тепличный цветок, неохотно распускающий бутоны, а сорняк, который неожиданно вырастает на обочине.

Сара Джио

– Да слезьте же с меня, маньяк! – кричит преступница и изо всех сил пытается меня ударить.

– Я слезу и помогу вам встать, если перестанете сопротивляться, хорошо? – предлагаю я и приподнимаюсь.

Кивком головы она соглашается и позволяет поставить себя на ноги.

– Зачем вы это сделали? – продолжает пищать незнакомка.

– А вы зачем забрали растение из оранжереи? – вступаю я в спор, все еще удерживая две тонкие кисти.

Она поднимает голову, и мое лицо искривляется в нахальной улыбке.

– Да уж, неплохо вы прокатились, мисс…

Правая сторона лица полностью заляпана грязью, как и вся одежда. Широкие штаны разорваны на коленках, а толстовка собрала на себе несколько острых колючек. Светлые волнистые волосы слиплись и стали похожи на мочалку для казанов. В таком виде незнакомка была похожа на чумазого чертенка из детской считалочки.

– Вам смешно? Испортили единственную спортивную одежду, да еще и растение наверняка сломали. Этого вы добивались? – произнося слова, ее рот едва не сыпал землей, а глаза резко повлажнели.

– Извините, что так вышло. Нужно было просто остановиться. – Я отпустил ее и принялся сметать с одежды грязь. – Мне очень жаль. Давайте я провожу вас до такси. Но это все таки заберу и отнесу обратно.

Ярко-голубой цветок, плотно прижатый к ее груди, и вправду оказался практически сломанным. Надеюсь, с местным садовником не возникнет больших проблем. Девушка молча опустилась на землю и начала рыдать, нежно прикасаясь к стеблю и оторванным лепесткам, больше похожим на загогулины. Слезы на ее лице перемешались с земляным налетом, и щеки стали похожи на две лужицы. Я растерялся и не знал, что делать.

– Если мы найдем другое растение, вы перестанете рыдать?

– Такое… Было только одно, – опустив голову на коленки, словно маленький ребенок, девушка плакала, всхлипывала и шмыгала носом.

Ну вот, влип. Уничтожили растение из красной книги. За это точно не полагается медаль "герой страны". Не хватало еще штраф выплачивать. И зачем только ввязался в это дело?

– Так, давайте сейчас успокоимся и сделаем вот что: вы умываетесь, забираете цветок себе, едете домой и ухаживаете за ним. Никто не узнает об этом инциденте. О'кей? – тараторил я, с едва скрываемой злостью и примесью волнения.

Она снова кивнула, размазала слезы и подала руку.

Мы прошли почти километр, прежде чем отыскали невысокий каменный фонтан, который служит поилкой для птиц. Тоненькой струйки воды хватило, чтобы девушка смыла с лица грязевой слой. В качестве полотенца она использовала лист, похожий на лопух, растущий прямо из стены умывальника.

– Выглядите… неплохо, – проронил я, когда незнакомка подняла свое, наконец-таки чистое лицо.

На самом деле хотел сказать совершенно другое, но засмотрелся на платиновую, сияющую от капелек воды кожу, мятно-зеленые глаза, переливающиеся голубизной и аккуратный кошачий носик. Светлые волнистые волосы.

"Симпатичная", – подумал я, но вслух не произнес.

Закончив сметать пыль с одежды, девушка, примерно двадцати трех лет, вытащила из сумки раненое растение и перевязала лейкопластырем стебель в том месте, где он перегнулся пополам.

– Так-то лучше. Думаю, что мне удастся его вылечить, если вы опять не наброситесь, – съязвила она и направилась вниз по аллейке.

– Постойте, можно узнать ваше имя? – я погнался за ней.

– К чему это? Пойдете в полицию?

– Да нет же. Если расскажете, зачем вам понадобился цветок, я так уж и быть сохраню нашу тайну.

– Ну раз у нас теперь есть общая тааайна, то я просто обязана представиться, не так ли?

Ее саркастичный тон передавал дискомфорт и желание поскорей от меня отделаться.

– Амм… да.

– Ну что ж, меня зовут Билли.

– Ого, я ожидал услышать что-то вроде Аврора или Мария. Билли – это мужское имя?

Девушка нахмурилась, сказала, что оно универсальное и зашагала вперед. Пришлось в очередной раз просить прощения, но эта особа отличалась своей импульсивностью и высокомерностью. Тогда я не выдержал:

– Хей, на самом деле меня здесь быть НЕ должно, понимаешь? Еще вчера я находился в Париже, а сегодня утром проснулся посреди парка в другой стране, весь побитый, как пес. Без малейшего понятия как, почему и зачем. Буду безмерно благодарен, если ты теперь поможешь мне и отыщешь рабочий телефон или хотя бы выход отсюда. У меня совсем нет времени.

Билли молчала несколько секунд с невозмутимым выражением лица. Затем повела бровью, что-то шмыгнула себе под нос и скомандовала "За мной!" Вот так мы перешли на ты.

Она согласилась вывести меня на ту сторону забора, но прежде оставит растение в "надежном месте".

– Опять куда-то топать? Мои ноги просто не выдержат.

– Угнаться за мной смогли и это смогут.

Невыносимо. Мало того, что день начался по-дурацки, так и все люди, с кем ни заговорю, странные и не спешат на помощь.

– А это точно Америка?

В отличие от Шима, она не интересовалась ни моей карьерой, ни личной жизнью, ни уж тем более хобби. Наша молчаливая прогулка заставила погрузиться в мысли о прошлом и тут же испортить самому себе настроение. Перед глазами мелькало лицо Эрики, которая ушла от меня почти месяц назад. С тех пор все пошло кувырком и пьяные барные встречи постепенно входили в привычку.

"Лучше бы не вспоминать ничего!"

К сожалению, волшебного пульта, стирающего память у меня с собой не оказалось. Нужно просто переключиться на что-нибудь другое. Или на кого-нибудь…

– Слушай, Билли, – начал я разговор. – объяснишь зачем ты украла растение?

– Мы с дедушкой собираем особые виды цветов с разных островов. Конкретно этот – цветок изумрудной лозы. Его еще называют Нефритовый цветок – редкий вид древесной лианы из тропических лесов Филиппин. Недавно этот вид появился здесь для культивирования.

– И ты решила, что сама с ним справишься лучше?

– Ты не понимаешь, что оно значит для меня… Нам сюда! – девушка схватила мою руку и резко свернула в чащу, уйдя от разговора.

Мы продирались сквозь густые заросли малины, сплетенные между собой в один длинный, тернистый туннель. Места в нем едва хватало на одного, но так как Билли крепко ухватилась за меня и не отпускала, я сгорбился, сощурил глаза, закрыл большую часть лица рукой и послушно следовал за ней. Вместо того, чтобы выбраться из парка, я уходил все дальше вглубь, минуя стену колючек, булыжники и странных насекомых.

"Ай, оу, можно поосторожней", – вскрикнул я, когда ежевичная ветка вонзила два шипа в левую ладонь, оставив за собой покрасневшую царапину. Но сумасбродная девчонка не ответила и ускорила шаг, будто мы бежали от опасного зверя. И зачем только связался с ней?

"Пришли".

Если по всему парку проходили асфальтированные аллеи, заборчики, а вдоль них скамейки с фонарями, то здесь сформировался кусочек дикой природы. Большую поляну окружали вплотную рассаженные дубы с массивными стволами, изумрудные ели и кедровые сосны непривычно высокого роста. С ветки на ветку перепрыгивали белки и бурундуки, осыпая еловыми иголками все вокруг. А в мшистом пеньке и вовсе прорыла себе норку лисица!

– Где это мы?

– В закрытой части рощи, – вполголоса прошептала она, боясь то ли напугать зверей, то ли привлечь внимание посторонних ушей. – Ты можешь подождать меня здесь. Я только отнесу растение кое-куда и вернусь. Не попадись ворчуну-барсуку.

– Оставляешь меня одного? Здесь?

– Прости, не могу поступить иначе.

С этими словами Билли ринулась за ели и на этот раз не дала себя догнать.

"De plus en plus étrange".

(Все чуднее и странноватей)

Я остался один и попытался сконцентрироваться на текущей ситуации и плане по возвращению домой. Вынул конверт и еще раз осмотрел его. Совсем не помню, как писал это и что за послания внутри. Так, сегодня четырнадцатое…Нет, уже пятнадцатое мая. Значит, открыть я его смогу только двадцать второго. Отец наверняка переживает и уже поставил на уши всю жандармерию города или еще хуже – позвонил матери и взволновал ее понапрасну. А заголовки газет вовсю кричат:

"Знаменитый теннисист пропал перед главными соревнованиями страны! В последний раз его видели пьяным в баре…"

Или еще хуже:

"Натан Леруа боится проиграть Жаку Пьеро – своему противнику номер один?"

Через три недели состоится турнир, где мне предстоит непростая схватка за титул чемпиона Франции. Если все пройдет гладко, то в следующем году отправлюсь на Олимпийские игры в Токио представлять свою страну. Несколько лет назад я чуть было не взял первое место в одиночном разряде, но в последний момент нелепо уступил победу шведу-левше. Звание “Первой ракетки мира” возбуждало и завораживало, приоткрывало занавес в совершенно другую реальность. Я смогу доказать себе и всему миру талант и упорство. Показать себя. Завоевать славу и уважение. Стать вторым Жан-Филиппом Гасьеном или даже лучше.

“Нужно срочно вернуться!”

Навязанная самому себе мотивация подействовала и я начал лучше соображать. Хорошо, пойдем по порядку. Вчера мы с Михаэлем, как обычно, встретились на углу бульвара Монпарнас и Севр, зашли в бар. На входе я поздоровался с приглянувшийся мне официанткой Тиной, а друг как обычно поболтал с барменом. Тот налил четыре шота виски, за ним были какие-то коктейли, а после полуночи задница Тины оказалась в моей руке. После помню песню GRIPSY KINGS, драку Михаэля с каким-то геем, пошел дождь и… Ничего. Что могло случиться после? Самолет из Парижа в Нью-Йорк летел бы часов девять, если не больше, а с учетом разницы во времени. Да и не пустили бы меня (или нас) на борт в таком состоянии. А главное – кто стоит за всем этим? Враги? Конкуренты? Эрика? Бред.

От построения догадок меня отвлекло не дружелюбное животное. Серое, с полосатой мордой, оно приближалось с громким сопением и фырканьем. Что там Билли говорила про барсука? Я запрыгнул на пенек, из которого выбежала худенькая лиса с ярко-бронзовой шерстью и скрылась среди ягодных зарослей. В тот момент длинная заноза вошла мне в пятку.

"Да чтоб тебя, дурацкая природа!”

"А ну кыш! Убирайся отсюда", – вмешалась Билли.

Животное послушно оставило пенек в покое и сбежало, оставив нас наедине. Когда Билли вернулась ее было трудно узнать: мешковатая спортивная одежда сменилась на светло-голубое тканевое платье, волосы аккуратно заплетены в две короткие косички, а обувь и вовсе пропала. На коленке появился самодельный пластырь из подорожника.

– Я и тебе такой взяла! – воскликнула она и подошла ближе.

Делая вид, что не замечает моего удивления, девушка взяла мою руку и приложила кусочек листа к ладони, крепко обвязав лейкопластырем, прямо как то растение.

– Что этому барсуку было нужно?

– Да не обращай внимания, он любит тут всех шугать.

– Всех? Много кого сюда приводишь? – спросил я и вынул деревянную иголку из пятки.

– Заходят иногда туристы или рейнджеры парка. Саймон же всех отсюда гонит, кроме меня.

– В чем же секрет?

– В понимании животного мира.

– Все ясно. А почему ты без обуви?

– Так удобней. Да и решила тебе подыграть.

В конце концов, после всего этого сумбурного приключения, Билли, как и обещала, отвела меня к выходу. Солнце уже стремилось к горизонту, когда мы оказались у той самой оранжереи, где случайно встретились. Но на этот раз входить не стали, а обошли с правой стороны и через узкую тропинку вышли к большому отверстию в каменном заборе.

– А официального входа здесь принципиально нет? – возмущаюсь я и представляю что нужно будет еще как-то пройти через клумбы с розами.

– Так ведь интересней, – пожимает плечами девушка.

Я спешно прощаюсь с ней и выхожу на оживленную Вашингтон-авеню.

После целого дня, проведенного среди ручьев и деревьев, шум города вызывал не что иное, как приступ тошноты. Или это оттого, что за все время я ничего не съел.

"Нужно придумать план!" – говорю сам себе и тут же вспоминаю, что дом моей матери находится в пяти или шести кварталах отсюда. Удачное совпадение! На Роджерс-авеню и Стерлинг Плейс. Решаю отправиться туда как можно скорей и все выяснить.

С ориентацией по этому району возникли трудности, а окружающие настороженно относились к босому парню с подорожником на руке. Но мне все же удалось найти дорогу до нужного дома. Трехэтажный кирпичный кондоминиум, построенный Бог знает сколько времени назад, грузно возник передо мной, а знакомые пейзажи вызвали чувства тоски и смятения.

"Сколько я не видел маму? Три года? Как она меня встретит?"

Эти вопросы волновали все сильнее по мере приближения. Я дождался, пока дверь подъезда кто-нибудь откроет, поднялся на второй этаж, подошел к знакомой двери и, переведя дыхание, постучал. В ответ тишина. Секунды превращались в минуты, а по ту сторону не возникало никакого движения.

"Странно", – подумал я и зачем-то дернул ручку.

Дверь оказалась не заперта. Внизу живота проскользнул холодок смятения и сменился плохим предчувствием.

"Мам, ты дома? Это Натан".

Я вошел внутрь и осторожно нажал выключатель. Узкий коридор загорается тускло-оранжевым светом. Заставленные полки, разбросанная обувь, повсюду пустые коробки из-под пиццы. Поспешно обхожу всю квартиру, но обнаруживаю только безжизненные комнаты с горами мусора, осушенных бутылок вина и пачками из-под сигарет. В квартире держится стойкий запах плесени и просроченных продуктов. Складывается впечатление, будто здесь уже пару месяцев никто не жил.

"Что происходит?"

Глава третья

Не так быстро

Вопрос, который ставит меня в тупик: сумасшедший я или все вокруг меня?

Альберт Эйнштейн

День второй

Вчера мне ничего не оставалось делать, как переночевать в пустой квартире Анны Холмс. На одной из кухонных полок я обнаружил копилку с монетами, ограбил ее и накупил еды: молоко, два сэндвича с тунцом, набор для приготовления китайской лапши и мятную резинку. После ужина немного прибрался, расчистил место в зале и уснул прямо на диване, который все еще слабо пах ванильными духами моей матери.

А на утро отправился в консульство Франции, надев белые женские кроссовки, светлую рубашку оверсайз и черные мужские брюки не своего размера, которые отыскал в шкафах. На оставшиеся деньги я взял карту Нью-Йорка и рассчитал маршрут до места назначения. Посольство, а там же и консульство, находится на Манхэттене, на Пятой авеню, протекающей вдоль Сентрал-парка. В 13 милях отсюда!

“Прекрасно!”

Чтобы добраться как можно скорее и сэкономить силы, я беспардонно останавливал все подряд машины с просьбой подкинуть до Манхэттена. Много раз слышал отказ, но нашлись и отзывчивые самаритяне. С помощью такого автостопа я прибыл на место за один час и сорок минут.

10:35

– Я все правильно поняла: вы, Натан Леруа, гражданин Франции и проживающий по адресу Руе Фальгьер 12 в Париже, проснулись вчера утром в Проспект-Парке в Бруклине, Нью-Йорк и не помните, как там оказались. У вас нет ни документов, ни телефона, ни средств к существованию, верно? – молодая сотрудница в огромных круглых очках и с чересчур вылизанной челкой дотошно задавала вопросы, записывая все в какой-то бланк.

– Да, именно так.

– Родственники, друзья или знакомые в этом городе есть?

– Здесь живет моя мать. Вчера я приехал в ее квартиру, но никого не застал. Может она уехала или… Даже не знаю. Все это странно. А можно мне позвонить?

– Что из последнего вы помните в ночь с 14 на 15 мая? – проигнорировав просьбу, девушка продолжала сыпать вопросами.

Пришлось пересказать историю похода в бар.

– Понимаете, мэм, я не мог самостоятельно попасть в эту страну, потому-что вчера вечером изрядно выпивал. Также не исключаю акта преступления в отношении себя и требую, чтобы вы немедленно связались с моим отцом! Он подтвердит мою личность и вышлет деньги на обратный билет. У меня на носу национальные соревнования, позвоните моему агенту и…

– Полагаете, вас похитили? – вновь бесцеремонно перебив мою речь, она скептически ухмыльнулась и всучила направление на медицинский осмотр, дабы проверить целостность органов.

“Вот еще, думает, что меня продавцы людей украли, тайно перевезли в США и оставили в одном из боро Нью-Йорка, так и не вырезав ничего?”

Голова пухнет от дурацкой бюрократии, протоколов и бесконечных вопросов. Неужели нельзя просто ПОЗВОНИТЬ? Но если я хочу попасть домой как можно скорей, то придется подчиняться этим правилам.

Тщательный медицинский осмотр не показал никаких следов от разрезов или внутренних проникновений. Врач зафиксировал пурпурно-красные гематомы пока еще неизвестного происхождения и направил обратно к “вежливой” сотруднице. Та в свою очередь приняла заявление и записала на встречу с начальником отдела, Марком Корнелли – еще одним невольным слушателем моей странной истории. Спустя час я подробно объяснил этому суровому дядьке с уставшим выражением лица, которое, казалось, закостенело у него навсегда, всю ситуацию и настоял на том, чтобы он связался с кем-нибудь из дома. К счастью, Марк оказался сговорчив и один из первых воспринял меня всерьез.

– Я видел вас однажды по новостям. Вы тот теннисист, о котором все говорят, верно? – узнав меня, что-то поменялось в его тусклых глазах. Они сделались печальными, отчего лицо казалось еще более измотанным. – Сочувствую вашей трагедии.

– Благодарю вас и надеюсь на то, что вы сможете быстро разрешить этот вопрос с перелетами и так далее. Произошло какое-то недоразумение или вовсе преступление.

“Но трагедией я бы это не назвал”.

– Да-да, конечно! Не волнуйтесь, месье Леруа. Мы сделаем все возможное, чтобы вернуть вас домой в целости и сохранности.

Первые обнадеживающие слова с того момента, как я проснулся за несколько тысяч миль от дома. Вот он – момент, когда ко мне развернулась удача и упускать ее было нельзя.

– Да, и еще мне срочно нужен телефон для того, чтобы позвонить моему другу во Францию и убедиться, что с ним все хорошо, – уверенным голосом я попытался выманить у Марка средство связи.

– Звоните, без проблем! – он протянул мне свой мобильник.

“Вот так просто?”

Я поблагодарил его и вышел из кабинета на балкон, набирая на ходу номер друга. Протяжные гудки создавали во мне напряжение и в попытыках успокоиться я уставился на вид, который открывался с одиннадцатого этажа здания консульства: западная часть Лонг-Айленда в самом разгаре цветения. Огромный разноцветный конструктор из домиков и разнообразных зданий складывался в единую панораму. Между бетонных построек полыхали персиковые, лиловые, желтовато-розовые, пурпурные и уже ярко-зеленые пятна. С этого ракурсы было отчетливо видно, как природа пытается втиснуться в современные города и хоть как-то вернуть себе прежнюю вольность и обширность. Но каменные коробки разных геометрических форм, наполненные самыми жестокими существами на земле, отчаянно заполоняли все вокруг, разрастались и устанавливали свои правила.

“Давай, возьми трубку!”

Я уже практически потерял надежду, когда на другом конце линии последовал ответ на мои мольбы.

– Bonjour?

– Михаэль, это я! Произошло черт знает что! Представляешь, после нашей вчерашней гулянки я проснулся в Нью-Йорке! С тобой все хорошо? – затараторил я на французском.

– Кто это?

Он меня не узнал и ясное дело почему: номер, с которого совершен звонок – с американским кодом +1347.

– Это Натан!

Последовала тишина.

– Вы издеваетесь? Больше сюда не звоните!

Едва я расслышал последнее предложение, разговор оборвался. Странно. Я еще раз проверил набранные цифры и они совпадали с номером друга, как и его голос. Это точно был Михаэль, но почему-то не узнал меня. На второй раз трубку никто не взял.

“Главное, что он ответил, а значит – жив. Уже хорошо. Вернусь домой и все разъяснится”, – подумал я и покинул “смотровую площадку”.

Марк что-то набирал на своем стационарном компьютере, когда я вернулся в его кабинет. Рослый мужчина под метр девяносто сидел, сгорбившись, над монитором и двумя пальцами громко стучал по клавишам, будто они сделаны из стали. Ему было за сорок и с техникой он так и не подружился. Словно прочитав мои мысли, начальник отдела по защите прав французских граждан стукнул кулаком по столу:

– На том свете видал я эту цифровизацию! Дурацкий интернет захватил мир.

Я невольно вспомнил вчерашний разговор с тем парнем из парка и флешмобом против техники. Марку бы там наверняка понравилось. Извинившись, он тучно поднялся из-за стола, отхлебнул кофе из своей огромной кружки “Старбакс” и проводил меня на следующие процедуры. Выходя из кабинета, я заметил надпись, вытатуированную на его шее: “Vivre est nocif”.

После пяти часов беготни по этажам, разговоров с разными людьми, литра кофе и муторного ожидания я получаю хорошую новость с родины: отец оплатил билет на самолет фирмы “Эир Франс”, и уже СЕГОДНЯ вечером я смогу вылететь из страны с бланком от консульства вместо паспорта. А там разобраться в случившимся, поговорить с Михаэлем и узнать, куда пропала моя мать.

15:40

– У вас есть возможность добраться до аэропорта? – поинтересовался Марк Корнелли, догнавший меня у выхода.

– На самом деле нет, но я что-нибудь придумаю.

– Не нужно тут думать. Я сам отвезу вас по поручению консульства. Ваш вылет в 21:50. Мы встретимся здесь в 19:30. – отчеканил самый отзывчивый сотрудник этого места.

– Хорошо! Даже не знаю, как вас отблагодарить…

– Это моя работа месье. До встречи!

Он вернулся обратно, а мне ничего не оставалось делать, как еще четыре часа где-то проваландаться. На улице царила угнетающая жара. Казалось, асфальт вот-вот расплавится и растечется по городу, а соседние здания обрушатся, словно кусочки расплавленного шоколада. Мозг и без того закипал и бурлил от недавних событий. Единственным спасением в округе оказался Сентрал-парк – один из крупнейших и известнейших парков в мире. Ровно вырезанный прямоугольник между 59-й и 110-й улицей протяженностью четыре километра – оазис посреди душного Нью-Йорка и “зеленые легкие” Манхэттена. Я перешел дорогу и сразу оказался в самом парке, у одного из искусственных озер. Духота постепенно улетучивалась и волнение отступало. На оживленных улицах я всегда чувствовал себя жертвой. Вечно спешащий поток, шум сирен, рев мотоциклов, лай собак, клаксоны машин и велосипедов, плач детей, агрессия со стороны – все это заставляло меня вздрагивать и волноваться, чаще всего беспричинно. Долгие годы, проведенные в одних и тех же местах родного городка Во-ле-Пениль, я держался подальше от реального мира, не любил путешествовать и первым заводить разговоры с незнакомцами. Моим мирком были спортивные залы с беговыми дорожками и теннисными столами. Но после ряда выигранных соревнований меня все чаще узнавали и приглашали на разные турниры. Мы с семьей стали ездить по стране, а с 2016 года и вовсе переезжали в города, с каждым разом все крупнее и крупнее. Мой мир расширился до собственной команды, спонсоров, огромных спортивных залов с профессиональным оборудованием, автобусов, перевозивших толпы таких же спортсменов, гостиниц и отелей, наполненных фотографами и журналистами. Рейтинг FFTT непрерывно рос. Параллельно мне открывался новый, неизвестный до этого мир развлечений, новых открытий, богатства, известности и, конечно, девушек.

Сам того не заметив, я обогнул озеро и вышел на Бридл Пат, где образовались масштабные серо-зеленые корты. Только это был ненавистный мною большой теннис. Незнающие люди постоянно путают его с пинг-понгом, ставя второй вид спорта ниже. Как будто он легче! Сами бы попробовали отбивать мячик, летящий со скоростью 200 километров в час. И не просто отбить, а плавно подхватить его ракеткой, умело закрутить и передать на ту сторону сетки так, чтобы соперник облажался. Помимо этой простой схемы есть еще тысячи нюансов: какой прием использовал соперник, в какой угол стола полетит мяч, крученый он или нет, какой удар использовать, какой стороной ракетки бить, куда поставить пальцы и так далее. Со временем я научился не спорить с людьми, а говорить одну волшебную фразу: “Давай каждый останется при своем мнении”. Этот метод оказался эффективным против споров всяких недотеп. Не опускаться же до их уровня!

Быстрым шагом я направился по Запад Драйв, обошел двенадцать бейсбольных полей и вышел к Ист Мидоу, где вовсю загорали отдыхающие. Полуголые девушки в ярких купальниках с логотипом какой-то неизвестной марки бесплатно раздавали пиво желающим и предлагали продегустировать их другие товары. Отбросив стеснение, я направился к промоутерам и отведал сушеной рыбки, бобов, кальмаров и запеченных водорослей. Когда корзинки с морскими лакомствами почти опустели, девушка начала что-то лепетать на ломаном английском, размахивая руками. Тогда я прихватил с собой банку холодного пива, извинился и сделал ноги. Оно оказалось безалкогольным.

“Ну хоть чем-то наполнил желудок”.

19:07

Больше трех часов я болтался по Сентрал-парку, то там, то здесь находя бесплатную еду. В зоопарке ее было полно! Лоточки с попкорном и сладкой ватой устаревали и на смену им приходили новые вкусности: жареное мороженое, карамельные хот-доги, японское желе, печенье с насекомыми внутри (китайские изощренности давно расползлись по разным уголкам мира). Многие продавцы давали на пробу свои “шедевры”, чем я и воспользовался. Только вот жареного кузнечика зря попробовал. После него в животе все будто свернулось и ужин из разношерстных блюд просился наружу.

Когда стрелка часов на входе перевалила за семь, я отправился обратно к консульству Франции, где должен встретится с Марком. Так как зоопарк находился на другом конце парка, я вышел на Пятую авеню, поймал машину, вкратце описал ситуацию и заставил водителя довезти меня до 91-ой улицы. В это время на дорогах творится настоящий ад! Жуткие пробки окутывают город, неся за собой тонны напряжения, недовольства и ядовитого газа. Я знал, что водители чаще страдают неврологическими заболеваниями, остеохондрозом, сколиозом, болезнями сердца и глаз. Адские железные создания портят жизни не только окружающим, но и своим же хозяевам. Поэтому старался реже водить, несмотря на то, что в моем гараже стоял новенький красный “Ягуар”, купленный от нечего делать.

Через полчаса нам удалось продраться сквозь автомобильное стадо. Я вышел за несколько улиц до места встречи и трусцой побежал вверх, опаздывая уже на десять минут. К счастью, Марк Корнелли ждал меня на парковке, опираясь на белый “Ауди”, явно не моложе 2005 года.

– Я уж подумал, что ты пешком отправился! – поприветствовал меня новый знакомый, беспардонно перейдя на ты.

Но у нас с ним как-то сразу заладилось и я не обратил на это внимания.

– Пробки у вас тут дикие. Легче пешком передвигаться.

– Ты просто не знаешь лазейки, – уверенно проговорил Марк и мы отправились в путь.

Да, в отличие от меня, этот великан знал тут каждый клочок земли. Старенький “Ауди” повез нас вдоль пролива Ист-Ривер, затем по тоннелю Куинс Мидтаун, который соединял собой Манхэттен и Куинс, проходящий под проливом. Тоннель разделён на две секции, в каждой из которых имеется по две полосы движения. Оттого, что мы ехали над водой почти два километра становилось не по себе.

– Да не дрейфь! – заметил мою нервозность Марк. – Скоро окажемся снова на материке. Когда ты еще прокатишься по этим дорогам? В Нью-Йорке не часто ведь бываешь?

– Только по делам. Я никогда не стремился жить в Штатах. Несмотря на то, что здесь больше места и плотность населения не такая большая, Франция остается для меня родным уголком.

– Понимаю. Как там сейчас?

– Не так как раньше. Переехав в столицу, я надеялся увидеть картинку из фильмов: дружелюбные французы в беретах и с багетами подмышку, художники вдоль мостов, красивые дамы в платьях, на каждом углу булочные и винные магазинчики, повсюду уютные тематические кофе и кондитерские…

– Но?

– Но все оказалось не так. Прошлый Париж, город любви, куда-то подевался. Многочисленные пекарни сменились на табачные забегаловки, каждая вторая девушка – псевдо-феминистка или переодетый мужчина, окружные районы заполонили маргиналы и беженцы, которые теперь яростно отстаивают свои права. Культурные мероприятия сменяются ежедневными забастовками и демонстрациями. Люди акцентируют внимание только на плохом. Я бы не отправился туда на медовый месяц.

– А я бы вовсе не женился! – твердо заявил Марк. – Сейчас уже не найти нормальную, достойную женщину. У всех в головах ерунда какая-то. Что во Франции, что здесь. Все они падки на деньги и роскошную жизнь. Или вовсе отстаивают позицию свободных отношений, сами зарабатывают миллионы и втаптывают мужчин в грязь. Куда это годиться?

“Именно поэтому пришлось расстаться с Эрикой”, – подумал я, но не произнес вслух.

За полтора часа, что мы провели в дороге, я узнал о Марке почти всю его биографию:

Уроженец Тулузы – столицы региона Пиренеи на юге Франции, разделенная пополам рекой Гаронна и расположенная близ границы с Испанией, выходец семьи виноделов. В 19 лет бросил семейное ремесло и переехал в Лимож, где поступил в полицейскую академию и впоследствии работал в сыскной полиции. Был женат и даже успел завести ребенка. К тридцати годам он получил место в жандармерии Лиможа. Вместе с этим схлопотал три ранения. После чего ушел из полиции и продолжил строить карьеру в посольстве Франции. Год назад развелся и был переведен в Нью-Йорк по собственному желанию. Теперь же Марк из-за своей неудавшиеся семьи осуждает женщин и всех вокруг за одно. Работа стала для него единственным смыслом жизни, но только вот она не вечна.

Ровно в девять мы были у воздушной гавани Джона Кеннеди. Оставалось несколько минут до конца регистрации. Мы успели, после чего Марк вызвался подождать посадку со мной.

Кофейни в зоне ожидания были переполнены, как и всегда. Марк взял два стаканчика капучино на вынос и присел рядом со мной на железный стул. Как вдруг послышались крики. Молодой парень хипстерской внешности устроил драку с охранниками и пытался прорваться на посадку. Отчаянное сопротивление, горящие глаза, слюни во все стороны.

“Отпустите меня! Вы не понимаете!”

“Меня там ждут!”

“Еще рано! Еще рано…”

Последнюю фразу я так и не смог понять. Рано для чего? Посадка в Бостон уже закончилась. Ни сотрудники аэропорта, ни пассажиры, никто из присутствующих не обращал внимания на инцидент. Два охранника, скорей похожие на два специально обученных буйвола, в черных костюмах и очках, скрутили бедолагу и потащили в другой терминал.

“Не обращай внимания. Не могут смириться со своей судьбой”, – равнодушно прокомментировал мой сопровождающий.

21:20

Посадка на рейс Нью-Йорк – Париж. Марк дошел со мной до пункта контроля и помог решить все вопросы, объяснил ситуацию и предоставил необходимые документы. Когда все уладилось, он с чистой совестью отправил меня домой.

21:40

Аэробус подъехал к бортовому трапу и толпа пассажиров ринулась в железную птицу гигантских размеров. Людишки щемились так, будто сейчас им предстоит бойня за место. Мое же спряталось почти в самом конце, рядом с туалетами.

“Ну спасибо и на том, папа!”

Усталое тело рухнуло на мягкое кресло в фирменных темно-синих цветах авиалиний. Я и раньше летал в этих самолетах, но всегда занимал бизнес-класс. Сон надвигался с невероятной скоростью и через пятнадцать минут после вылета самолета полностью одолел мой разум. К счастью, соседи оказались тихие – пожилая американская парочка общалась только жестами и читала слова друг друга по губам. Сквозь дремоту я видел обрывки разных событий из жизни, из сериалов, мрачные картины будущего и вдруг в подсознании всплыло лицо той загадочной девушки. Билли…

Глава четвертая

Первое письмо

Любопытство – извечный грех человека.

Чарлз Тодд

День третий

Шум ручья. Перешептывание листьев. Заливная птичья трель. Острый запах сырой земли. Крошечные лапки насекомых на теле. Я открываю глаза и тут же изрыгаю куда придется вчерашний обед. Голова забивается свинцом, виски пульсируют, а к горлу подступает очередной тошнотный ком. Тело онемело от неестественной позы, в которой я находился черт знает сколько времени. Спустя пол минуты я прихожу в сознание, разглядываю себя и место, в котором очнулся. Надо мной нависают столетние деревья. Те же, что были здесь день назад. То же самое место, тот же парк.