Читать книгу Мой сияющий тиран - Катерина Сергеевна Снежная - Страница 1

"Вокруг тутовника вприпрыжку

Гонялась за хорьком мартышка.

И чуть не падала от смеха:

Вот так игра!

Ну и потеха!

Но – прыг да скок -

Удрал хорек…" (с)

Сидни Шелдон «Расколотые сны».

Она. Поликлиника

Каждое мое утро начинается с глубокой четырехчасовой медитации, в которой не последнее место занимает иглоукалывание.

Я встаю у зеркала в полный рост, придирчиво оглядываю себя, внимательно рассматриваю тело. У меня рядовая фигура, с обычными пропорциями и внешностью. Я шатенка. Глаза карие с золотистыми вкраплениями. Именно за них мама назвала меня, Златой. Но разбираю я себя не на предмет красоты, а на предмет энергетических точек.

Очень медленно с глубоким вздохом и терпением, я втыкаю в себя мелкие стерилизованные иголки. Крошечные, размером с булавку, а иногда и того меньше. Я ввожу их легким привычным движением, размещая по времени, по меридианам и каналам, проникая в места, которые нужны именно сегодня с учетом сделанного вчера и ранее.

Иногда практикую прижигания, иногда каменные иглы, такие необычные и древние, что, кажется, подобными только пускать по воде блины. Но нет. Они нужны для важной задачи. Защитить меня, сделать энергетически невидимой и таким образом обезопасить жизнь. Так как я все еще переживаю, что нас могут найти.

Когда дело сделано, я приступаю ко второй части утреннего ритуала, я начинаю практиковать. Ряд трехчасовых движений, за которыми обычный человек ничего не увидит и не почувствует, но тот кто потратил на практику с Ци годы и имеет внутреннее зрение, ему видно многое.

Затем я снимаю с себя иголки, обрабатываю мелкие ранки, и завтракаю, приготовленным мамой завтраком. Собираюсь на работу с чувством внутреннего напряжения до тех пор, пока снова не окажусь в безопасных стенах дома, что мы снимаем. Маленькая двухкомнатная квартирка, в старом панельном доме. Большего без привлечения внимания мы позволить не можем.

Я предпочитаю идти на работу пешком, завернувшись в шарф по самые глаза, и всегда одеваю темные очки, так, чтобы уличная видеокамера или беспилотные модули не смогли занести мое лицо в базу данных, отследить маршрут. Никогда не езжу без острой необходимости на общественном транспорте, тем более в метро. К тому же это единственная возможность, когда я могу собраться с мыслями перед долгим и тяжелым днем, а может быть и последующим вечерним дежурством.

Утро в больнице начинается с обхода. Я иду по больничным палатам, осматриваю пациенток и обдумываю, чем могу помочь беднягам. У каждой из них глубокое биполярное расстройство так или иначе связанное с личностными особенностями. У каждой из них тоска и меланхолия перемежающаяся с затяжной депрессией. И почти все, без сторонней помощи, умрут. Каждую из них жаль.

Они слоняются, смотрят на мир пустыми глазами или в одну точку, и все их разговоры лишь об одном. О сексе. Все они побывали в постели арктиков. И что самое странное, почти все они девственницы.

Когда арктики появились в нашем мире, случился экономический коллапс. Их было много. Они пришли к нам, через открытый нами же портал. Тогда появилась технология раскопок во льдах, и мы сами откопали для них, растопили льды, где стоит до сих пор единственная и ни чем не разрушаемая портальная арка в мир Арктиков. Куда они по их словам совершили переход тысячелетия назад, чтобы обрести бессмертие.

Не готовы мы были к вторжению чужих, объявивших себя нашими предками. И хуже того, настолько хорошо владеющими необычными способностями, типа телепатии, телекинеза, и многими другими, да к тому бессмертные. Их технологии были настолько совершенней наших… Война окончилась за пять дней. Попробуй воевать, когда собственные же снаряды разворачиваются в твою сторону, а убийцы убивают сами себя. Это случилось много лет назад. И с тех пор, свободные от арктиков люди живут в Австралии. На последнем материке планеты, где нам разрешили жить, и где мир под контролем людей.

Трудно сказать люди ли теперь арктики, хотя внешне они на нас очень похожи. Но только выглядят они совершенными. Двухметровые, атлетические, они вечно молодые, с идеальными пропорциями лиц и фигур, не могут не вызывать эстетического восхищения.

И хотя они проповедуют, что прибыли с миром, а мир и в самом деле наступил на их территориях, исчезла бедность и голод. И самое главное войны. Они стали неофициальными новыми Богами. Я никогда не поверю, что жесткая иерархия и страх могут стать залогом мира. К тому же я каждый божий день смотрю в лица практически девочкам, которые зачастую младше меня, и вижу в них бездонную пропасть. В их юных глазах из глубины на меня смотрит смерть. И думаю о том, что на месте каждой могла бы оказаться я.

Человечество предпочитает не замечать этих несчастных жертв. Всегда же были жертвы девственниц богам. В мифах и легендах, всегда были те, кому нужны чистые души. И мне страшно. Страшно за свою жизнь, за жизнь моей мамы.

Арктики прибыли без своих жен и детей. Их попросту у них нет. Нам не известны причины, но известен факт, арктики очень любят земных женщин. Только вот мы не совместимы.

– Злата, там, в приемной девушка, срочно, – окликнула меня Татьяна Савская, пробегая мимо в том же направлении.

Ой, ненавижу я, эти привозки. Сами сначала лезут в пекло, идут в клубы, рестораны, где может подвернуться арктик, а затем, когда те замечают их и устраивают обнимашки, остановится не могут. Мы называем их «обнимашки». С незнакомыми женщинами, арктики обычно страшно нежные, внимательные, обнимают дурех, тискают. А те балдеют от этого, словно от бутылки шампанского натощак. Ловят легкие галлюцинации прекрасной любви, напрашиваются в постель, а затем оказываются у нас. В неотложке. И так по пять десять раз за сутки. Арктик не возьмет незнакомку ни в дом, ни в постель, но вот до этого, оторвется по полной. И ведь предъявить нечего. Ни секса, ни насилия, ничего.

Привезенная девушка лежала на каталке в прострации. Взгляд расфокусированный, зрачки сужены.

– Повреждений нет, это по твоей части, – сообщила Татьяна, меряя пульс, давление, на ходу беря в оперативную лабораторию анализы крови и слюны. – Будь она не ладна, с утра! Поди, всю ночь по клубам таскалась, негодная, да не с одним. Дура.

Она ругается не злобно, скорее по-матерински, с жалостью. Нам то, что? Пульс приведем в норму, давление тоже, кто вот Ци приведет в порядок?

– Ну, что? – спросила она, отступая.

Я подошла к каталке, начала ощупывать ее, разглядывая на ходу вены, сухожилия, сочленения сгибов рук и ног. Меня интересовали меридианы ду-май и жэнь-май.

– Меридиан легких, вот тут и тут, – указала точки, на сгибе левой руки.

– Так, ты по человечески, – она таки вплеснула руками, готовая, меня убить за косноязычие.

– В нем много Ци и мало крови, поврежден. Будут проблемы с легкими. Сразу ставь ИВЛ. Белая Ци не повреждена, да и синей не много. Так что к концу месяца очухается.

– Везите в реанимацию, – велела Татьяна санитарам, улыбнулась с благодарностью. – Займешься ею?

Я кивнула, продолжив обход, и понимая, что месяц иголок этой девушке обеспечен. И о чем она думала? Девушка конечно красивая, но у артиков целые гаремы своих жен. Они называли их Таухуа. И свозились туда красавицы со всего света.

Конечно, таухуа пополнялись и зависели от положения и чина арктика. Чем старше ранг, тем больше девушек. Прямо отряды смертниц в контрационных лагерях. Каждый раз, когда я думала об этом, меня непроизвольно передергивало.

К обеду я раскидалась с рутиной, расположившись в столовой для персонала и апатично потягивала чай. Ко мне подсела Татьяна. Она прекрасный реаниматолог, но вот с обнимашками, что делать, терялась. Привезут дуреху, вроде в норме, только не в себе, а она через день-два раз и обернется отказом органа, который с виду и целый и здоровый. Мы с ней сработались за последние месяцы. Наш главный, нам даже премию обещал.

Она села и протянула открытый контейнер с салатом.

– Ешь, давай. Знаю ведь, что экономишь на всем.

Татьяне повезло, она не симпатичная и ее персона кажется не интересной арктикам. Она вполне устроилась в новом мире, не то что я. Вышла замуж, но вот детей не хотела. И я ей откровенно завидовала.

– Много вам еще, – спросила она, наблюдая, как я взяла вилку и начала есть.

– Много, – солгала я, не признаваясь, что мы и в самом деле экономим, но вовсе не на билет до Австралии.

– Красивая ты Злата, просто чудо, что тебя стороной обошли. Видно бог тебя любит…

Я соглашаясь кивнула, только слегка потупила глаза, чтобы Таня не заметила, как изменился мой взгляд.

– Потому своих не хочешь?– перевела тему в более спокойное русло.

– Да, куда? Надеяться только, что пацан будет. А если девчонка? Горя не оберешься. Знаешь, что стряслось с нашим рентгенологом?

Я покачала головой, продолжая жевать салат.

– Дочь забрали. Он в долги влез, продал все что мог. Думал, выкупит или украдет, – она замолчала, тяжело вздохнув, отодвинула свою порцию.

По громкоговорителю раздался сигнал 934.

– Еще привезли, – встала, собираясь в приемник. – Ты ешь. Приму, посмотришь позже.

– Так и что, – спросила я, понимая, что не видела его уже недели три.

– Повесился, – бросила Таня, и вышла из столовой.

Есть расхотелось.

Проклятые арктики. Я не по слухам знаю, как родители влезают в долги. О каком билете в свободную землю может идти речь, когда нам выжить бы до ближайшей зарплаты. Моя мама в свое время, точно также влезала. Продали все и даже больше. И теперь мы эти самые долги отдаем.

Она. Предложение от ламы, долг платежами красен.

День прошел, вечером ничего не образовалось, и мне нужно было успеть еще на одну важную встречу. Раз в месяц я стабильно, где бы ни жила, приезжала в местный аэропорт, старомодный и грязный. Отсюда летали в Австралию. И самое существенное он был безопасным. Это не огромный аэровокзал, откуда уходят новые шаттлы не только на другие континенты, но и на орбиту. Арктикам он не интересен, потому нет в нем современной системы слежения.

Моими связными водились самые разные люди. Всегда мужчины. И чаще буддийские монахи. Бритые парни в оранжевых и малиновых тканях. Они молча брали очередной транш за кредит, и уходили. Мне так даже легче.

В этот раз образовался сюрприз. Меня дожидался европеец в спортивном костюме и кедах, с цветными очками на кончике носа. Молодой парень, уж больно крученный. Важничающий. Оглядел меня с ног до головы. Ну, да вся закутанная в одежду и шарф. Оценил мою книгу по иглоукалыванию и поднявшись с корточек, вальяжно подошел.

–Пс, малая, ты-гэй, топой. Бойчее.

Я растерялась. Обычно, такого не было. Сомневаясь, идти или не идти. В сумке лежала крупная сумма денег. Но парень уже дошел до угла, притормозил, метнул недовольный взгляд через плечо и исчез.

Я последовала следом. Через несколько поворотов, мы оказались в глухом тупике, где и света-то едва хватало, от одной жалкой тусклой полосы неона.

– Вот деньги, – я полезла в сумку.

Но так и не вытащила, к нам подошел старик с необычными четками. Человек, которого я не думала уже когда-либо увидеть. А четки так вообще раритет, в них каждая бусина была не круглой.

От неожиданности я открыла рот, понимая, вышколенное тело само уже кланяется в стойке ученика дацана (Гэцула). Он поклонился в ответ. На вид ему под 90, и никто не знал, сколько наверняка.

Подобная встреча могла означать что угодно, и это тревожило.

– Деньга больше не потребнэ, – бросил парень, разглядывая меня бесцеремонно, нагло, отошел в сторону и встал на страже, пока я, начав заметно нервничать, не могла придумать ни одной причины для подобной встречи.

– Нужно твое сердце, – сообщил Жуан-Ди, отчего оно у меня забилось резко, быстро переходя в сумасшедший ритм.

– Для кого?

А что я могла еще спросить. Зачем ему мое сердце? Мое сердце давно мне не принадлежит.

Окинул взглядом меня, как умел смотреть только он проницательно, зорко, а ты в ответ ничего не можешь прочесть.

– Велигор Янчжун.

Голова закружилась от этого имени и фамилии. Господи, только не этот арктик. Только не он. Я тяжело и очень глубоко потянула в себя неподвижный воздух закутка. Облизнула губы.

– Это больше, чем мой долг, – очень не хотелось торговаться, но когда на кону собственная жизнь, приходится.

Человек, стоящий передо мной был моим учителем, но никак не тем, кто борется с арктиками. До нас до всех доходили слухи о том, что группы людей, в основном из бывшей элиты, не смирились со своим положением в новом мире. Они мечтали изгнать врагов и боролись с ними, как могли. На мой взгляд, борьба шла не равная и потому бессмысленная. Как говорит моя мама «Тараканы на тапок войной не ходят».

– Трохи все пройдет добренько, тоды получишь билет, малая, для себя и для мамки.

Встрял парень.

– Что от меня требуется, – только и спросила я, понимая, что такой шанс выпадает только один раз в жизни.

– Торгуешь малая? Если хотя бы один из них усохнет, чуешь, какая волна пойдет?

Я выкатила глаза. Парень вообще в курсе, что арктики бессмертные?

– Я похоже на камикадзе?

– Так тебе не вилы в руки сую. Встретиться с одним перцем сподобься, макулатуру скинь. Без возмущения полей. Так, чтобы ни один бес трохи, не за мог от волнения. Даже ряби в уме не набачил. И вали. Че ломаешься? – похоже, у парня терпение было на исходе.

– А если он меня узнает?

Я посмотрела на молчавшего ламу, но говорил только парень.

– Тогда твоя мамка укатит в Австралию. А ты бороться за правое дело.

– Ты можешь заткнуть свой рот, хоть на минуту, – этот парень уже бесил.

– Че залупаешься, спящий агент. Так что просыпайся детка!

Спасибо, хоть сукой не назвал. Мое сердце! Мое сердце! Потерла нервничая руками лицо. Мое сердце означало мою жизненную белую Ци. У всех людей, при их зачатии, красная Ци матери сливается с синей отца. В результате рождается белая Ци будущего человека. Белый росток, носимый в сердце до самой смерти.

Ци людей смешиваются через жидкости, а у арктиков все иначе. Им не интересен секс, они почему-то передавали свою синию Ци, в народе ее называли «сиянием», напрямую. Насколько мне известно, передавали изредка и сексуальным способом, но результат оставался тем же. Наша красная Ци не сливалась с их синей, и вместо этого шла в обход, в слияние с белой Ци сердца. Та от этого становилась голубоватой. Этим опасны обнимашки. Именно так девчонки умирали.

– Билеты и документы вперед. Я хочу иметь гарантии, – решилась я, понимая, все безумие затеи.

Мне воодушевленно кивнули и подробно посветили в планы передачи посылки. Задумка оказалась простой. Моя задача с виду плевым делом.

Через неделю в большом концентром зале состоится конференция по вопросам экологии и энергетики. На ней будет выступать и Велигор Янчжун. Он куратор специального ведомства безопасности. Военные часто участвуют в различного рода экологических расчистках загрязнённых объектов и пространств, где требовалось сохранять секретность. Газеты об этом писали стабильно.

Как любой крупный чиновник, он таскает свой таухуа за собой. А это много охраны, оцепленные этажи гостиницы и вип-сервис для его наложниц. Все что требуется, заменить девушку-массажистку и пронести письмо с инструкцией, как сбежать бедолаге. Даже если поздно и она ничего не захочет.

И так как арктики проверяют весь персонал не только на чтение мыслей и намерений, но и на все объекты вносимые и выносимые с их зоны контроля, то только подобные мне люди способны пройти туда незамеченными и выйти тоже.

Если он меня не узнает, я передам посылку и мы с мамой уедим. Конец бедности, конец долгу, ура свободе. Я смогу выйти замуж, заиметь детей. Прожить жизнь без страха.

А если нет, то только сбежать. Убить арктиков еще ни у кого не вышло. Зато я сумела сбежать. И может быть я единственная, за всю 100 летнюю историю пребывания арктиков ныне, кто это смог сделать. И значит, в случае провала будет шанс, повторить свой первый успех. Ничтожный такой шанс.

Она. Прошлое, отбор.

Изначально арктики отбирали девочек по базам данных. Но потом выяснилось, что такой отбор не годится. Не все девушки в реальности отвечали их критериям красоты. Стали отбирать по учебным заведениям.

Подобные практики теперь торжественные события. Выпускной бал, считай, что подготовка к свадьбе. Нет никаких проблем, когда девушка приглянувшаяся арктику «выходит замуж» месяц спустя после окончания школы. Все официально. Родители получают богатый выкуп. Очень часто это знак того, что карьеры у них пойдут вверх. На не согласных никто не обращал внимания.

И только позже, стало ясно, что у арктиков нет детей, а их «жены» ведут себя как-то потерянно. Они возвращались в родительские семьи спустя 8-10 месяцев. В гости, пожить, просто так, только вот через несколько лет умирали. Информацию об этом запрещали писать в СМИ, зато агрессивно пропагандировались ценности роскошной, сытой жизни. Было много интервью со счастливыми избранницами блистающими драгоценностями и красотой. Быть женой арктика, значит не думать ни о чем кроме веселья.

Так что во всех учебных заведениях скоро произошло разделение на мужские и женские, а в занятиях появились светские прогулки. Один день, когда с тобой гуляет арктик, возит тебя в парк, кормит мороженным, ведет беседы и выставляет оценку. Если девушка красива, таких дней может быть очень много.

В тот день мы оказались у кабинета директора и сплетничали. Тут же стояли старшеклассницы. Они нервно прихорашивались, розовели от собственных фантазий и грызли ногти. Мы пришли поглазеть на них. Было любопытно, что ждет нас через несколько лет по окончанию школы.

– Господи, хоть бы выбрали меня, – Настя в молитвенном жесте свела вместе руки и закатила глаза.

– Девочки, а сегодня там один, – кто-то спросил из старших, пытаясь протиснуться к замочной скважине, которую директор держал только из большой любви к антиквариату. Так-то кругом давно уже стояли замки на магнитах.

– Один, но какой. Ох, вы бы видели его, – Россана, девушка из параллельного класса, такая нежная, красивая, мечтательно покраснела.

– А вы, знаете, он уже приходил, смотрел младшие классы, – забияка Крис, поправила очки на веснушчатом носу и улыбнулась щербатыми зубами.

– Так, девочки, идите по своим делам. К вам приедут через два года, так что разойдитесь по классом, – пригрозилась проходящая мимо завуч, которой самой хотелось посмотреть, а что тут делается.

–Да, врешь ты все, – это кто-то из старшеклассниц.– Завидуешь!

Дверь отворилась и вышел он. Очень высокий мужчина. Девчонки разом ахнули. В его необычных глазах лежал синий лед, такой, что я отшатнулась, как от удара. Арктик был хорош собой. Красавиц с гармоничными чертами лица, высокими скулами. Черно кудрявый волос стрижен и уложен в идеальную прическу. Я подумала, от своих кудрей, хотя у меня и не так четко вьются, я никогда не могу добиться такой дисциплинированности. Деловой костюм на его широких плечах сидел как влитой. Но самое главное это движения и мимика. То, что сразу не уловить, но впитывается и передается мгновенно.

Его захватывающий взгляд сканировал собрание школьниц около себя, словно считывая. Вокруг арктиков всегда царит атмосфера возбуждения. Им заискивающе улыбаются, при них семенят и просят. Девчонки расступались.

– Девочки, идите в класс. Сейчас же! – голос завуча от волнения сел.

– Стой.

Как-то разом одновременно все поняли, кому он это сказал. Я застыла на месте. Обернулась. Голос директора звучал где-то в стороне, приглушенно.

– Она вам не подойдет, господин Янчжун.

Глаза мужчины впились в меня, оценивающе рассматривая, так пристально, что он даже слегка наклонился ко мне всем телом.

Тело мое напряглось, я смотрела в пол, теребя пальцами поясок за спиной школьной формы.

– Сколько тебе лет?

– Тринадцать.

Арктик склонил голову в бок, разглядывая меня снизу вверх, слегка щурясь.

– У девочки больное сердце, – директор достал платок и вытер вспотевшую шею.

Мужчина ничего не ответил. Двинулся дальше по прямой, рассекая толпу свободными уверенными движениями.

Крис фыркнула, передернув плечами.

– И вовсе нет. Приходил. Скажи Злат, смотрел же наш класс!

–Я болела в тот день, – тихо отозвалась я, чувствуя, как схлынуло внутреннее напряжение и дышать стало легче. Но снаружи не свободнее. Тревожно. Так словно случилось что-то ужасное, не поправимое.

В тот день, он пришел в класс старшеклассниц, познакомился с ними. Сказал речь и никого не выбрал.

В тот день я узнала о существовании Велигора Янчжуна, бессмертного, отвечающего за безопасность всех пяти континентов принадлежащих арктикам. Его пост никак не согласовывался с его юной внешностью. А статус с тем посещением в школе.

Но именно тот день решил мою дальнейшую судьбу.

Она. Лея и зеркало

Люди Янчжуна пришли неожиданно на день рождение мамы. Два адвоката и два телохранителя. Самого арктика с ними не было.

Мы как раз собирались резать торт, когда папа открыл внезапным гостям дверь и те прошли молча, словно так и нужно.

У мамы от ужаса выпала посуда из рук. Грохнулось на пол старинное бабушкино блюдо для десертов. Разбилось на несколько крупных кусков.

– Не отдам, – прошипела она, глядя, как те спокойно убирают мешающий со стола чайный сервиз и кладут на него толстый договор. Договор передачи прав на меня. Словно я какая-то вещь.

– Вы не имеете права.

Даже если бы она заголосила во всю глотку, это ничего бы не изменило. Таковы условия проживания в мире арктиков. Либо ты соглашаешься, либо тебя ждут такие трудности, что ты согласишься.

–Камелия, – отец уговаривающее, посмотрел на нее, потом на меня.

Мама часто задышала, выпучив глаза, зло испепелила папу в ответ, затем гостей.

–Уходите!

Этим четверым все давно порядком приелось, вероятно, мы были не первой семьей, куда они приходили забирать дочерей. И к подобным сценам они привыкли.

– Ваша подпись, – сообщил один из адвокатов ей, раскрыл заднюю страницу, и мы обе увидели, там подпись отца.

Уютный мирок, в котором, звучал смех, вилась радость, вечера у телевизора и воскресные прогулки. Мой мир, состоящий из мамы, папы, кошки Мышки затрещал по швам. В планах были сборы денег на билеты в Австралию и надежды на второго ребенка. Рухнуло все от одного росчерка.

– Собирай вещи, – обратился ко мне второй адвокат.

Один из абмалов встал в дверях квартиры, а второй пошел за мной следом.

Когда я вернулась на кухню с сумкой в руках, мама сидела за столом, спрятав лицо в ладонях, отец на углу стула поодаль. Лицо его было серым, перекошенным от вины.

– Возьми таблетки, – напомнил один из адвокатов, явно осведомлённый о моих проблемах со здоровьем.

Взяла пачку на кухонной полке, замерла на миг возле мамы. Она порывисто поднявшись, прижалась ко мне. Обняла с силой до хруста. Схватила круто мое лицо в ладони, врезавшись в него своим взглядом.

– Помни, что я тебе говорила. Помни!

– Злата…

Меня силой оторвали от нее, завывшей в истерике, и выволокли в подъезд. Оглушительно хлопнула входная дверь. Закрывая за мной прежнюю жизнь и открывая новую.

После перелета и гостиниц, я оказалась в доме арктика.

Не дом, а дворцовый ансамбль с многоуровневой охраной, большим парком, зверинцем и спортивным клубом.

Средний возраст девушек таухуа оказался от семнадцати до тридцати лет. Все очень красивые, с всякими характерами. Они занимали женскую половину дворца, имея различные покои по статусу. Мне досталась самая дальняя комната. Всего двенадцать квадратных метров. Насколько маленькая, что временами меня принимали за прислугу и никто не воспринимал всерьез, недоумевая, для чего я здесь.

В один из первых дней, я обнаружила у себя одну из таухуа. Она бесцеремонно шарилась по моим полкам, рассматривала книги и трогала одежду.

– Я Лея, – представилась она, оглядывая меня полным пренебрежения взглядом.

На вид девушке было не меньше двадцати. А мне всего тринадцать. Я, с едва начавшей расти грудью, вся угловатая, смотрелась в сравнении с ней, как облезлая табуретка против дворцового кресла в стиле барокко.

– Ну, ты и трусиха, – рассмеялась она, наблюдая, как я топчусь на месте, не зная, куда деть свои руки и что сказать.

Она взяла в руки банку с таблетками и вопросительно осмотрела ее.

– Ты болеешь?

– Сердце, – больше всего хотелось, чтобы она поставила пузырек на место и ушла.

Та поджала губы, покачала осуждающе головой.

– Первый раз вижу, чтобы к нам привозили калеку.

– Я не калека.

– Будем, надеется до инвалидов дело не дойдет, – поставила пузырек назад и вышла.

Позже я узнала, что Лея слыла среди девушек большой неудачницей. Она уже три года жила во дворце, но Велигор так ни разу ее к себе и не призвал. Я слышала, как девушки подсмеивались над ней, шутили. Мол, это от того, что она слишком много проводит времени в качалке и скоро станет выглядеть, как еще один арктик.

За два месяца прожитых во дворце, стало ясно, что хозяин редко бывает дома.

Он возит с собой некоторых девушек, но не всех. Вероятно, меньшое количество статусных вещей, а мы для арктиков именно вещи, охранять легче. Во вторых, среди самих девушек царило соперничество.

Мне ужасно хотелось узнать, чем он так хорош, раз девушки готовы драться друг с другом, лишь за возможность выглядеть более выигрышно, чем другие.

Дом существовал в двух режимах. Режим без хозяина и с ним. Когда Велигор Янчжун прибывал, стены дворца наполнялись энергией от беготни персонала, натуженным ожиданием и светскими вечерами с приезжающими гостями. Для них ставились различные шоу и развлечения, гремели салюты. Дворец бурлил днем хозяевами и их встречами с другими повелителями мира, а ночью кряхтел от усердия слуг, выдраивающих такую махину в идеальную чистоту.

Дни текли своим чередом в пустом безделье и знакомстве с окружением. Обо мне как будто забыли.

Я познакомилась со смотрителем зверинца До-Мином, и постепенно он разрешил мне помогать ему, сжалившись над моей скукой. Зоопарк лучше, чем четыре стены маленькой комнаты. И хотя уборка и починка вольеров, кормление животных не всегда приятное дело, с некоторыми можно было играть. Зверинец был большим, в нем содержались редкие породы животных, такие как летигры, амурские тигры, красные волк, кенгуру, и много разных других. Временами они напоминали девушек, и я в шутку давала им имена. Вепрь Ирина, змея Света, тигрица Лея, крокодил Машенька. Но самое главное, пребывание в зверинце дало мне возможность хорошо изучить расположение запасных, не броских входов на территорию дворца. Все что требовалось, это получить доступ к магнитному ключу от ворот и тогда там, за высоким забором меня ждала свобода. Но стащить ключи у До-Мина никак не получалось. Он был слишком бдительным, хотя и добродушным человеком.

В один из дней, ко мне пришла Лея и пригласила на массаж.

–Ты конечно, совсем ребенок. Но массаж тебе делать давно можно. И в целом, когда-нибудь перестанешь быть замухрышой. Пошли. Цюй Гу делает его очень здорово.

Сначала я отказывалась, но затем подумала, а что если это человек от мамы. Так звали ее гинеколога, к которому она ходила, когда была нужда избавиться от нежелательной беременности.

Так все и получилось. Она делала мне массаж, и тихонько всучила в руку ключ. Я не замолкая болтала о зверинце. Нужно было только реализовать намеченный план.

Она. Согласие

Прошло двенадцать лет с момента, когда судьба милостиво даровала мне жизнь без грез. И хотя мы жили в постоянных бегах и напряжении, особенно первые месяцы пути. Она все-таки была нашей.

Мы поехали в горный Тибет. Там в глубоких ущельях жили старцы. Моей маме удалось не возможное. Не только вывезти нас, но и найти людей способных вылечить мое сердце. Плата оказалась дорогостоящей. Кроме денег, которые мы возвращали и еще будем возвращать лет пятьдесят. Сами лекари поставили условие – сердце не будет мне принадлежать. Отныне не мое. Но зато я смогу жить и смогу помогать людям.

Все десять лет я проходила обучение у местных учителей, а последующие годы мы вернулись к цивилизацию, так как нам нужно было отдавать долги.

Мы с радостью затерялись бы в обширном Китае, но незнание языка ставило наше существование под угрозу разоблачения.

Мне не было известно, что происходило после побега.

Янчжоу слишком большой человек. О таких не пишут в СМИ и не показывают на экранах. Незаметность их оружие. Впрочем, как и мое.

Год назад мы смотрели по телевизору парад в честь дня рождения генерала Гуй-Ли, великого и известного бессмертного. Лицо Велигора промелькнуло среди чинов на трибуне. Я выхватила взгляд не специально, само вышло. Тут же охнула, закрываясь ментально от любого эмоционального беспокойства внутри. И хотя шансы, что арктик до сих пор, сканировал пространство в поисках меня были невелики. Страх прошил все мое тело.

Теперь, когда я знала очень много об их воздействии на нас, я боялась даже собственной тени. Домой после встречи с учителем и посредником я вернулась, в весьма разбитом состоянии. Деньги так и остались лежать на дне сумки. Маме я не решилась признаться в случившемся.

Судьба брала свое. И она же снова сталкивала меня с Янчжоу. Я надеюсь, что беда минует. А удача улыбнется нам снова. Теперь по-настоящему. В Австралии нет арктиков. А со змеями и рептилиями, я точно договорюсь.

Так то оно так, но тревога с души так и не ушла. Мне слишком хорошо помнилась наша последняя с ним встреча в ночь перед побегом.

Она. Побег.

В ту ночь перед побегом, я вся извелась, чувствуя себя словно на иголках. Беда, не удачно вернулся Янчжун. Весь дворец загудел приготовлениями к светскому рауту, назначенному на вечер.

Неожиданно, ко мне как всегда без стука и без приглашения зашла Лея. Она горела от счастья. Вообще Лея, красивая, но внешность ее экзотическая. У нее латиноамериканские гены с примесью индийских. Так что красота ее гляделась своеобразной и на большого любителя.

– Сегодня, – сообщила она, развалившись на моей кровати, мурлыкая от удовольствия словно кошка.

Я чуть не подпрыгнула. Сегодня бегу. Причем тут она?

–Что сегодня?

Она сладко, с большим удовлетворением вздохнула.

– Я иду в спальню мужа.

– Не муж он вовсе. Ты разве не считаешь, – промямлила я, не видя причины для радости. Та порывисто приподнялась, окинула взглядом весь мой кислый вид.

– Ты попросту ничего не понимаешь. Я хочу этого, потому что это изменит мой статус. Я наконец стану женщиной. Его женщиной.

– А не боишься, что потом станет все равно?

На прошлой неделе одной из фавориток совсем взгрустнулось. Она перестала есть, выходить из своих покоев. Девушку отправили к родителям.

– Знаешь, сколько я таких видела. Это все от ревности. Либо симулируют, – Лея снова откинулась назад. – У нас с ним все будет иначе. Я сердцем чую, он столько ждал, потому что хотел, чтобы я по-настоящему его полюбила и когда я полюбила, он позвал.

Мысленно я обмеряла свой ключ свободы глазами. Маленькая пластиковая карточка с кодом доступа домой.

– Да, а еще всех нас, – буркнула, проигрывая в голове последовательность действий побега.

– Ну, не всех, – Лея скривилась, настроение у нее испортилось. – Вот не можешь ты, как и все другие порадоваться за меня. Я думала, что хотя бы ты скажешь, что рада за меня.

Я облизнула губы, вернулась к разговору.

– Что? Ну, конечно, я рада за тебя.

– Не сильно верится.

– Расскажешь, наконец, что на самом деле происходит. А то все приходят, улыбаются как дуры, светятся и ничего не говорят.

Я имела в виду то легкое сияние от кожи, которое некоторое время сохранялось у девушки поле ночи проведенной с хозяином.

– Ой, а ты не знаешь, что бывает между людьми в постели, – настроение Леи вернулось в привычное русло.

Я покраснела. Ну, не особо этим как-то интересовалась.

– Ну, конечно, я представляю, – к лицу прилила кровь. – Сначала люди целуются и потом мужчины достают свой этот и засовывают в нас, и все такое.

Лея расхохоталась, счастливая и довольная событиями.

– А хочешь посмотреть? – вдруг спросила она, хитро оскалившись на мои вытаращенные глаза.

– Нет, не хочу.

– Да, хочешь, хочешь, я же вижу. Ты жутко хочешь узнать, чем арктики отличаются от обычных мужиков. Всем интересно, – она хихикнула, наблюдая, как от смущения мне хочется уйти из комнаты, и я поглядываю на дверь.

Она встала, и схватила меня за руку.

– Пойдем.

– Куда? – от страха ноги подкосились.

– Мне дали ключ, от его покоев. Так сказать познакомиться, посмотреть, велели там ждать. Я спрячу тебя.

– Нет, не нужно, – я только что не заплакала, ощущая, как сильная накаченная рука Леи не ослабила ни на секунду хватку.

Ну, что за бес в нее вселился. Какие подглядывания? Мне спать нужно лечь, и ждать ночи.

–А иначе, решу, что задумала побег, – пошутила та.

– Нас накажут за это? Это не прилично.

– За что? И кто сказал, что нельзя?

Казалось ей море по колено.

– Ну, зачем тебе? Это личное. Никто не должен видеть. Потом расскажешь.

Лея остановилась, перестав меня тащить у двери. Сощурилась, загадочно улыбаясь.

– Злата, или ты идешь со мной, или я подумаю, что ты не рада. А потом все равно приду к тебе, сразу же, как он отпустит.

Я сдалась. Не нужна она мне тут посредине ночи. Вдруг и правда, отпустит.

– А как я выйду?

–Я дам тебе ключ. Тихонько выйдешь, когда уснет. Я его утомлю, точно. Знаешь, для чего я столько времени в зале торчу? Чтобы быть выносливой.

Все это дикость, да и только. Вот о чем я думала, разглядывая спустя минуту белые апартаменты. Коридор, комната для приема гостей, кабинет, большая спальня и ванная. Все в минималистичном стиле. Создавалось впечатление, что он уставал от внешнего мира. И приходя сюда, нуждался в светлых, безликих тонах.

Спальня, огромная кровать с прикроватными тумбами, вход в ванную. Окно вдоль всей стены в полный рост. За вертикальными жалюзи зверинец. Любопытно, он часто смотрит на зверей? Хотя логично, звери не переносили арктиков на дух. Будто сама планета отказывалась принимать их. Хорошо, хоть растения не вяли в их присутствии.

– Тут и прятаться негде.

– Как негде, смотри, – Лея щелкнула по панели и в стене напротив отъехала ширма, обнаруживая гардеробную. – Здесь все технологии, дуреха.

Может я и дуреха, но моя комната самая простая.

– Тут вот запрись, я сделаю щелку, вечером, все сама увидишь, – велела она.

– Мне кажется это не нормально. Я не буду смотреть, как вы с ним это делаете, – мой последний вопль к глухому.

– Тогда не узнаешь, что и как, – засмеялась Лея и заперла меня.

Хотя бы свет оставила. А так кромешная тьма. Я почувствовала себя последней дурой, и зачем вообще сюда пришла. Не хочу я ни на что такое смотреть. Буду тихо сидеть, спрятавшись в дальней нише с рубашками. Это все, что я успела рассмотреть. Может быть Лея извращенка? Зачем ей в ее первую ночь с арктиком свидетели? Зачем ей знать, что их видят? От чувства ловушки, хотелось разрыдаться.

Вместо этого я взяла себя в руки, обдумывая подробно план побега. Рано или поздно, он уснет. Возможно, это будет последняя ночь.

Прошло несколько часов, прежде чем я проснулась от едва слышного звука. Ширма дернулась и в гардеробную пробилась лунная полоска света. Без часов сложно определить, сколько прошло времени, но показалось вечность. Инстинктивно я прислушалась. Из спальни ни звука. Вообще тишина. Послушав еще некоторое время, на цыпочках я прокралась к щели, надеясь услышать сопение или храп. Что угодно, означающее, что путь свободен.

Там на кровати в полутьме, лежала Лея, а сверху на ней арктик. Она выгнулась, задирая голову назад. Его руки держали девушку и губы не отрывались от ее затылка. И хотя таз девушки был прижат им, они не занимались сексом, не было слышно характерных шлепков. Раздался стон Леи. Мерещилось, он удерживает ее и только.

Свет в спальне вспыхнул и ширма отъехала в сторону. Ярко ударил в лицо. Я захлопала ресницами. В следующую секунду, на меня уже смотрели прищуренные синие глаза.

Мой взгляд виновато метнулся вниз по мускулистой груди, на литой пресс с кубиками, а затем ниже на пах, где из кустистых темных зарослей торчал восставший член. Голый!

Дышать стало нечем. Дистанция оказалась неприлично близкой. Мой рот приоткрылся в изумлении. В его позе ощущалась некая неподвижность, даже напряженность. Подняла на него испуганный взгляд, чувствуя, как от стыда полыхаю и кусаю губы.

– Любопытная, вьяна, – голос звучал металлом, словно я совершила преступление.

Жесткие мужские губы изогнулись в усмешке. Кивком головы, приказал выйти на свет. Я шагнула.

Там на кровати животом и лицом вниз лежала Лея. Ее темный волос волной рассылался по белоснежной простыне, и смуглая кожа приобрела восхитительные карамельные оттенки. Руки ее были вытянуты вперед под подушку. Колени разведены в стороны, пятки соединены. У меня возникло стойкое ощущение, что она занимается йогой, если бы под упругими ягодицами не проглядывались розоватые половые губы. Они блестели от струящейся смазки. И она страстно постанывала, как в кайфе, будто мужчина до сих пор на ней.

По быстрее шагнула к двери, надеясь, что он выгонит меня, но арктик произнес:

– Не туда. Ко мне, – его пальцы подхватили за локоть и притянули к нему, развернули побледневшим лицом к зеркалу. Вся стена напротив окна стояла зеркальной.

Крупная мужская ладонь легла на живот, интимно скользнула ниже, точным движением прижала к себе. Не почувствовать большой, загнутый подобно банану с блестящей мясистой головкой, горячий орган через трусики и ткань было невозможно. Сердце забилось как ненормальное.

Велигор предпочитал одевать своих таухуа в легкие туники, на манер индийских, расшитых бисером и драгоценными камнями, буквально золотой нитью. Так что от его скольжения, красная ткань натянулась на моей позорной груди, сверкая вышивкой. Мужской подбородок над головой упирался в мою макушку. Я дернулась и на шею опустилась вторая властная ладонь. Глаза встретились в отражении.

– Что ты видишь, девочка?

А что я должна видеть? Двух людей? Насильника и жертву? Мужчину и подростка? Любовников? Арктика и человека? Закусила губу.

– Я не знаю.

Его рука оторвалась от шеи, и спустилась по солнечному сплетению под левую грудь, туда, где сердце трепыхалось в нездоровом ритме.

– Знаешь, насколько тебя хватит, при твоем сердце?

Я выдохнула, мотнула головой.

– На один раз.

Это было так не понятно слышать. Ведь я точно знала, что врач разрешал мне спортивные нагрузки. Чем они собственно отличаются от других?

– Я лишь хотела узнать, – запнулась, краснея еще сильнее.

Ситуация представилась невыносимо грязной. Я как маленькая похотливая дрянь устроила засаду в гардеробной арктика, чтобы посмотреть, как он трахнется? И все из-за Леи, которая продолжала лежать на кровати, даже не пошевельнувшись, похотливо постанывая.

– Скотоложство у нас не приветствуется, – произнес он, в кривой усмешке.

Это он про нас, про людей, когда сам каждый день смотрит на зверинец под своим окном? Выходит мы для них скот? Такие коровы с сиськами, нужные для чего-то иного. Это позже я узнала для чего, а пока же я задыхалась от только что обретенного унизительного статуса.

– От скотины слышу.

Осталось только язык показать. Столько красивых женщин под одной крышей и все скот? Для арктиков все люди животные. Эта простая истина открылась мне в увы самом приватном месте, в спальне под скулеж подставившей меня суки.

– Разве, смотри, – мужчина поддался вперед и прикоснулся к моему запястью.

Тут же реальность окрасилась перламутрово-ежевичными цветами. На душе отпустило. Внутрь потекла защищенность с чувством комфорта. Расслабились все зажимы на теле, уходило напряжение.

Враг сжимающий меня в бездушной хватке, больше не казался таковым. Не холодным, ни могучим. Он был безопасным и притягательным. Не знаю, как так вышло, но через минуту я уже стояла прижатая к стене, поверхностно дыша, в одних трусиках и кружевном лифчике. Кончиками его пальцы поглаживали мой плоский живот от пупка до до мокрого низа, волнуя интимностью прикосновений.

Но вот лицо. Его лицо оставалось критически спокойным. С таким гладят кошку, разглядывая нечто вдалеке туманно-философское.

– Вы никого не любите! Вы все трусы, не способные на чувства.

Все эти глупые слова лились из меня от оскорбления, побуждения уйти от контакта. Мужчина перевел на меня взгляд, остановил ласку.

– Ты спящая, – произнес не громко, скорее довольно, чем удивленно.

Отстранился. Расслабленные уголки рта слегка приподнялись, пока он прищурившись лишь одним глазом, смотрел на меня.

– Она так и будет скулить, – спросила я, реагируя на жалобный стон Леи.

Велигор ухмыльнулся, отстраняясь.

– Не знал, что мне так повезло.

– В чем? Иметь гарем и относиться к нам как рабовладелиц?

– Обижайся, сколько хочешь, но ты моя собственность. Как твое имя?

Даже имени не знает. Я захлебнулась воздухом.

– Спящая скотина, ви-ди-мо.

Взгляд его превратился в камень. Он дернулся ко мне, вероятно, чтобы скрутить или наказать. От страха я в инстинктивном порыве защитить себя выставила руки вперед.

Нет! Не надо!

Случайно попала пальцами в район его головы, глаз. Надавила…

Реальность вновь окрасилась перламутрово-ежевичными цветами, но за ней возникла еще реальность… словно яркое воспоминание.

Мир вокруг сделанный из известняка. Цвета мягкие, пастельные. Флора без листьев. Стволы со необычными наростами похожими на шелестящие пленки от блеклых до черных оттенков зелени. Небо над головой высокое с семью солнцами. Отчего в пространстве все время возникают солнечные блики и гало. Очевидно, здесь никогда не бывает ночи. Неизменно один вечный день. Он такой же трехмерный, как и Земля. Воздушный. Не живой.

Четверо детей и взрослый мужчина стоят у большого каньона.

Тот глубокий, как горное ущелье. Обрывистый. Издалека пленки и растительность напоминают горы разбитого стекла и на солнцах, оно ослепляет собравшихся.

Мужчина молод, красив, как все бессмертные. Группу я разглядываю более внимательно, так как до этого не видела детей арктиков. На вид им лет по десять. Они немного младше меня. Одеты все в легкие свободные одежды, закрывающие все кроме конечностей и головы. Ноги их босы. Волосы у всех длинные и распущенные. Три мальчика и одна девочка. Легко узнать Велигора. Только лица нежные, черты гладкие и немного пухлые, как и положено у детей.

– Учитель, – голос девочки тонкий, похожий на колокольчик, подхватываемый ветром. – Зачем мы здесь?

– Это последний переход, Кида. За ним свобода.

Кида красивая. У нее веснушчатое лицо, рыжий кудрявый волос и глаза, чем-то похожие на глаза Велигора. Она смотрит на мальчишек свободно улыбаясь, прочти кокетливо. Те отвечают тем же. Велигор берет ее за руку и дергает. Она тут же перестает улыбаться, прячет недовольный взгляд от всех, надувает губы.

– Вы должны ответить на вопрос Вечности.

Они перестают отвлекаться и смотрят на учителя удивленно, с некоторым недовольством.

– Если вы скажете правду, то сорветесь в самый низ, если вы скажите не правду, то сгорите в огне тут же на месте. Погибните. Найдите дети, ответ и ваше обучение закончено.

Молчат. Дружно вглядываются в глубокое зеркало пропасти.

– Ты первая Кида. Время у тебя есть. Думай.

Девочка пожимает плечами, вытаскивает пальцы из рук Велигора. Оборачивается.

– Какой вопрос?

– Зачем ты идешь в Вечность?

Она делает шаг над пропастью, и не падает. Шагает по воздуху, будто под ногами твердая поверхность, доходит до середины. Останавливается, стоит.

Дети застыли, сжимая плечи вперед и наружу, втягивая головы. Переминаясь с ноги на ногу. Играя пальцами в медленном-задумчивом движении. И Велигор напряженно смотрит только на нее.

Кида не оборачивается к ним, застыв в воздухе, только кивает головой так словно кому-то, вскидывает ее, трет ладонями щеки. Думает. Затем опускает руки вдоль тела, наклоняет голову. В следующий миг слышен удаляющийся детский выкрик в ветре.

Тело девочки лежит на дне пропасти, полном трупов, разной степени разложения. Зрелище шокирует. Бьет под дых, наповал.

– Это ее выбор, дети, – произносит Учитель, разглядывая разбившегося ребенка.

Мне самой смотреть на это не возможно. Я дергаюсь. Хочется разжать пальцы, оттолкнуть чужое воспоминание. Но я зажата между большим мужским телом и зеркалом. Оно точно не мое! Не мое!

– Следующий.

Шагает мальчик. Он проходит туже самую процедуру, только оборачивается. Смотрит на них. Кажется, что он тоже слушает кого-то, а потом думает. Это видно потому как он морщит лоб, как сосредоточен его взгляд. Затем он произносит ответ. И тут же его поглотил огонь, наполняя страдальческими криками каньон. Быстро, жестоко, Звучно.

Хватит, хватит! Я слышу свой же шепот.

– Твоя очередь, – мужчина оборачивается к нему.

Велигор кивает, смотрит на другого русоволосого. Шепчет:

– Увидимся в Вечности.

Он ступает над пропастью, достигает места гибели двух детей и оборачивается к ним. Видно, как он волнуется. Часто, порывисто дышит. Слушает вопрос…

Я не могу смотреть! Слишком больно. Боль!

Вынырнула.

Глаза расширены от шока, по спине бежит пот. Я была в его воспоминаниях меньше минуты. Секунды.

Оторвалась, потрясенно смотря на мужчину. Там в том воспоминании было очень много детей. Сразу их не было видно, и только после падения девочки, я увидела их.

Вероятно, это очень древнее воспоминание. Давно уже пережитое, зажившее для него. Его взгляд остался совершенно холодным, равнодушным, как всегда. И ему уже давно не было больно. Сейчас его интересовало другое.

– Кида, сестра?

Он отрицательно мотнул головой.

– Иди к себе, – велел он, отворачиваясь, решив завершить встречу.

Долго меня упрашивать не пришлось. Мигом подхватив из под ног платье, я выбежала из спальни ненавистного арктика. Что ж в тот вечер я достаточно повидала.

Много позже я узнала, что «спящими» арктики называли тех, кто был способен различать иллюзии и реальность. Кто плохо поддавался телепатическим внушениям. Редкий дар, по их мнению, имелся всего у 5 процентов населения. И в целом, мог приравниваться к психическим отклонениям. Так как именно столько в популяции отводится на брак и генетические ошибки.

Произошедшее яростно подстегнуло меня. Сна ни в одном глазу. Мне крупно повезло. После случившегося, о побеге я не думала совсем, перед глазами стояло лицо Велигора. А от его чувственных прикосновений, казалось, половые губы опухли. Оставаясь в онемевшем состоянии. Едва дождалась глубокой ночи, и в четыре часа, когда пьяные гости расходились по гостевым комнатам, а усталый персонал сменялся на свежую смену, спустилась в зверинец и открыла клетки.

Все, до единой.

Сигнализация сработала четко, громко будя округу, звоном ревущего вибратора.

Оказалось, забавно подмечать, как звери, а это тебе не люди, не поддаются внушениям арктиков. Рычат поскуливая. Не пускают на свою территорию. Люди же боялись к ним подходить. И только тот, кто кормил их два месяца, прошел по территории без препятствий. И это была я, потому что До-Мин взял выходной.

Мне всего-то добраться до заветной двери. И я сделала это. Ощущая кожей, как из спальни на третьем этаже меня утюжит бесчувственный твердый взгляд, одновременно сужающийся мерзлотой. Арктикам нельзя бросать вызов. Они сметут любого, кто осмелится это сделать.

Может быть, он и думал, что далеко мне не удастся уйти, но все случилось иначе. Там за стеной, меня ждала моя мама.

Он. Его воспоминания о прошлом.

Велигор прибыл в гостиницу перед самой конференцией. В офисном крыле он встретил Ниршана Линя, собственного заместителя, который тоже был здесь, но по иным делам.

Они поприветствовали друг друга обмениваясь мыслями, пока шли по коридору.

– Террористы уничижены.

– Очередные, не согласные?

– Доклад на столе.

– После конференции.

– Вопрос по одной из твоих таухуа открытый.

Мимолетный взгляд на Ниршана.

– Генерал Жуан-Ди, хотел бы, чтобы ты отпустил девушку. По его словам это личная просьба.

Велигор поморщился. С тех пор как они прибыли на землю, ему не давал покоя этот арктик. Словно чувствовал, силы слабеют и скоро произойдет смена власти. Жадный гурман, набрался столько Инь, что свой собственный Ян теперь генерирует с трудом. Как комар напившийся крови и готовый лопнуть от нее же.

Арктиков давно не волновали богатства, их волновала власть. Абсолютное господство в любом виде. Только важный нюанс. Без перемен, все становилось монотонным. Жизнь без женщин превращалась в сплошную линию без пунктира, без ритма, без перерывов. Пресную, элементарную, предсказуемую. Женский Инь, энергия свойственная только им, нужна мужскому Ян, бессмертный ты или нет.

Они неспроста вернулись на Землю. Не ожидали только увидеть здесь вполне гармоничное общество, дикое, но функциональное. Обмен Ци закрутил в жилах арктиках кровь с новой силой. Порождая желания, охоту, новый цикл к существованию. Истребить мужское население оказалось не возможным, из-за угрозы уничтожения популяции, а местные самки не соответствовали уровню их женщин. По развитию они могли только отдавать свой Инь. По крайней мере, годились для баланса и получения Ци.

– Обойдется, – бросил он Ниршану, и ухмыльнулся в ответ на понимающий кивок.

– Наверное, особенная, – посмеялся тот, глядя как босс уходит на личную территорию.

Велигор же перестал улыбаться. Вместо этого, он прошел в женскую часть и встретив Лею с вечно просящим взглядом. За двенадцать прошедших лет, девушка превратилась в роскошную элитную львицу. Она всегда сопровождала его на вечерах. Периодически он брал новеньких девушек, но оказалось, что с ней проще. Влюбленная, покладистая, удобная. Не смотря отдал ей пиджак, подал галстук.

– Россана ждет, – сообщила деловито Лея, покорно склоняясь перед господином.

Он прошел в спальню, с безразличием осматривая лежащую на животе голую блондинку с разведенными по-лягушачьи ногами. Ей столько же сколько сейчас Злате. Они вместе учились.

Встал у подножия кровати, равнодушно изучая плавные эротические изгибы. Монотонно обнажился сам. Насыщенно вдохнул воздух в лёгкие, отжимая плечи назад, разминая шею.

Он их всех выкупил. Всех, кто с ней учился. Выкупил и выпил. Как пьют бокал вина, следя за стекающими по прозрачной стенке каплями последней Ци. Наблюдая, как красивая вещь становиться безжизненной. Пустой.

Велигор не мог не думать о ней. Об угловатом прыщавом подростке, с едва нарастающей грудью, пухлым ртом и карими глазами. Никто его так никогда не унижал. Никто не бросал вызов. Но больше всего злило даже не это, а то что он так ее и не нашел.

Он ступил на кровать, лег на девушку. Вытянулся вдоль на ней, яростно прижимая, впечатываюсь губами в затылок, руками перехватил запястья.

Закрыл глаза.

«Ты будешь Златой».

Несколько секунд и под ним послушались стоны. Сначала безмятежные, робкие, затем все громче и сильнее, и затем совсем грудные низкие.

«Я доберусь до тебя».

По его телу потекла быстрее кровь, обновляясь новой иньской энергией, вытесняя лишнюю янскую. Пенясь в венах ненасытными желаниями получить больше, глубже, сильнее.

«Злата. Я заберу у тебя все, что есть».

Слишком много он забирал, излишне сильно давил погружаясь в психические пространства лежавшей под ним девушки. Внутри бессознательных фантазий той, происходили темные мистерии. Она сходила с ума, не способная вынырнуть из эротического сумрака, разрывающего ее нервные окончания.

«Я выпью тебя до дна».

Эмоциональная система выжигалась крепчайшими сладкими страданиями, и блондинка скулила под ним не милосердно, временами переходя в блеяние. Ей обреталось блаженно.

«Из под земли достану».

Когда Велигор поднялся с кровати, она осталась лежать неподвижная, обессиленная, с глупой улыбкой на лице. Недовольно потер свое, он подошел к окну, распахивая раму настежь. Легче не стало. Только девушку сгубил. И хотя той было сейчас хорошо, он испытывал отупляющее чувство неудовлетворенности. Теперь можно было вернуть ее родне. Пусть делают с ней, что хотят.

Мыслями он снова вернулся к тому дню в школе.

Девчонка не подходила ему. Больное сердце говорило о серьезных нарушения Ци в организме. Чем он руководствовался, когда принял решение взять малышку в таухуа, он не мог объяснить до сих пор. К тому же она была слишком маленькой. Ци вызревает окончательно к шестнадцати-восемнадцати годам. Так что брать ее раньше не было смысла.

Он забыл о ней в скором времени, пока однажды утром не увидел в зверинце. Девчонка забралась на крышу каменного укрытия в центре вольера, натянула на тонкую жердь ленту с бубенчиком украшенным бриллиантами, очевидно оторванном от своего же платья и с хитрющим видом дразнила животных.

То, подманивая звуком, то, хлестала их по копчику.

Звяк! Звяк!

Те выгибали мощные спины, хищно растопыривая лапы, точили когти о ближайшую корягу. И под звонкий смех оглушающий весь зверинец, два здоровенных лигра задрав хвосты носились за дорогим бубенчиком, будто кошек не было во дворце.

Арктики всегда с удивлением отмечали, насколько в детях особая Ци. Растущая, сияющая, неугомонная. В той Злате было еще столько всего от детства. Уголки рта Велигора слегка дрогнули от воспоминания в едва заметной усмешке.

Гостиничное окно выходило на городскую площадь с фонтаном. Среди людей идущих мимо, гуляющих и встречающихся у прохладных струй воды, на миг ему показалась, что он выхватил лицо молодой женщины.

Как от удара под хлыстом. Звяк! Он весь подобрался.

Даже не лицо, а только глаза. Все остальное было укутано шарфом.

Он качнулся вперед, выдвинув голову и подбородок, всматриваясь в энергетический фон площади. Живые токи гуляли по ней. Цвет настроения и сила побуждения людей отражались в нем, как в локаторе. Велигор пропускал их через себя, фильтровал, надеясь ощутить отзыв. То на что его собственное естество откликнется, укажет, что есть связь.

Она. Посылка

Мне было приятно увидится с Цюй Гу спустя столько лет. Ее до сих пор привлекал Янчжун, если приезжал в город. Так как это случалось регулярно, она была одним из самых проверенных приходящих специалистов. Наверняка он знал о ее связи с мамой, но они не виделись много лет. Так что никто видимо ее, после моего побега, подозревать не стал.

После получения документов подтверждающих, что я высококлассный специалист, мне оставалось только ее подробно расспросить.

– Не стоит доверять Леи. Она стала без меры высокомерной, с ней трудно работать, – жаловалась массажистка на капризы наложниц.

– Как она столько лет продержалась? Может она слепая?

И в самом деле. Девчонки теряли Ци за семь-десять раз общения с Велигором, Лея же ныне царствовала при дворе, процветая.

– Говорят, она была у него всего один раз, когда только приехала и больше он ее не призывал. Может, любит?

Я недоверчиво покосилась на женщину. Любовь и арктики вещи не совместимые.

– Чем-то она полезна.

За исключением этого, ничего не изменилось со времен нашей последней встречи. Меня могли узнать только Лея и Велигор. Время мы спланировали так, чтобы они оба были на конференции, поэтому приход специалиста в спа-салон, где девочки могли расслабиться никого не должен был удивить.

Будь я простой девчонкой, Велигор чувствовал бы меня, каждый раз, когда приезжал в город. Мне не было известно, как далеко они умеют сканировать пространство, порой казалось всю планету разом, поэтому я стабильно практиковала на свой психический фон, убирая его, искажая таким образом, чтобы найти меня без первоначального моего желания было не возможно. Более того, простые люди могли меня даже в упор не замечать в помещении. Слабый ум видел пустое место. Конечно, с арктиком такой фокус не прокатил бы.

В обед назначенного дня, я прошла через черный вход, предъявила документы и пропуск. Затем преодолела несколько сканирующих устройств, и была просвечена несколько раз. Из вещей разрешалось пронести халат и пропуск.

Досматривающий меня яркий огромный блондин, не сводил своих небесно-голубых глаз с моего лица, пытливо рассматривая каждую черточку и каждое мимическое движение. Наверняка прочитал мои мысли и цвет настроения несколько раз. Только вот побуждения мои были от него скрыты.

– Как тебя такую пропустили? – он облизнул губы, явно намекая вовсе не на нынешнюю ситуацию.

Пришлось сделать вид, как приятно внимание. Эмоциональный фон подернуть розовым воспоминанием плющевых медведей с идиотскими розочками по всему животу. Пусть читает бред в голове. По моим ощущениям, он был не слабым арктиком. Хотя и занимался с виду работой не по рангу. Можно узнать больше, прикоснись я к нему. Ци сказала бы очень многое. Но тогда бы и он меня почувствовал. Мне было страшно. Моя же задача простая, пройти, отдать и выйти. А потом исчезнуть в Вечности.

На бейдже было написано Ниршан Линь. Он неохотно пропустил меня. Смотрел в спину, поедая заинтересованным взглядом, пока я одевала халат и брала пропуск. Обычно арктики так бурно не реагируют на мое присутствие. Но сегодня я сама на взводе и держать себя в руках, контролируя фон, обманывая бессмертного мне было невыносимо сложно. У этих хищников все сложно. Зайти в клетку трудно, а выйти еще труднее.

– Что это?

Взгляд упал на краешек, всего четверть миллиметра бумажки, который я впихнула в файл с пропуском. И как он только оттуда высунулся.

На секунду, сжала вмиг пересохшие губы, пока мужчина вертел пропуск, пытаясь открыть большими пальцами, и проскальзывал.

Внутри все рухнуло. Если он сейчас увидит этот клочок, все пропало. Ни билетов, ни документов, ни свободы.

Медленно взяла его за запястье и проникновенно заглянула в глаза, сливаясь с чужеродной Ци, так что на секунду поток мужской жизненной силы хлынул по моим меридианам. Ударил разом по всем центрам мощным Ян. Секундное замешательство в собственном взгляде. Проскользнула в его подсознание.

– Нет тут никакой бумажки. Только пропуск, – прошептала едва слышно, зная, что миную критическое мышление, барьер у него стоял, ого, какой приличный.

Ци внутри арктика текла крайне упорядочено. Она резко пульсировала слишком жестким отбойным тактом. Чтобы выровнять такт, требовалась иньская энергия. Смягчение. Тогда ритм сбалансировался бы и стал идеально ровным.

Отпустила чужое запястье. Сама в шоке от того, что все легко вышло.

В моих представлениях, я привыкла воспринимать арктиков, как нечто нерушимо опасное. Такое, отчего навсегда приобретаешь выученную беспомощность, подчиняешься или бежишь и боишься. Приятное чувство власти, обласкало меня изнутри, убивая давным-давно укоренившийся страх. Я сильнее их, могучее. Зря я не верила мастерам.

Прошла мимо него, забрав пропуск, пока тот моргал.

В спа-салоне меня ждали девушки. Это была первая группа на сегодня. Десять утонченных, выхоленных красавиц. Среди них я сразу нашла Россану. Одноклассница сидела в кресле и смотрела в одну точку. Взгляд специфический и очень знакомый.

– Ты, – показала на нее. – Идем за мной.

Велела я, не обращая внимания, на возмущённый шёпот о грубости прислуги. Настроение была приподнятым. Таким, будто я гору только что сдвинула с места.

Девушка послушно разделась и легла.

Я вытянула клочок с инструкцией и положила перед ее расфокусированным взглядом. Та не отреагировала.

– Россана, ты меня слышишь, – позвала ее, пытаясь понять, что делать дальше.

Девушка молчала. Я шумно вздохнула, выталкивая воздух из легких. Передо мной практически лежит труп. Вот не знала бы я ее, и дел нет. А так? Бросить?

– Черт тебя дери.

Пошла руками по роскошной фигуре, переключаясь на внутреннее видение. Тонкий защитный фон растерзан. Все центры и меридианы расширены, как дыры в решете. Мне бы сюда иголки. Смотреть больно. Так словно на тело, представляющее одну большую освещенную улицу, кто-то сбросил шрапнель и та разлетевшись на тысячи осколков разбила почти все фонари, повредила провода.

– Что же мне с тобой делать?

У нее не было почти иньской Ци и огромное количество янской. Белая Ци в области сердца уже окрасилась голубой Ци арктика, а красной Ци никак не дотянуться до них.

– Ве-ли-гор, – протянула она, чуть простонав.

Нужно было уходить. Я свое дело сделала. Шагнула к двери. Остановилась. Нет, не могу уйти. Не смогла, вернулась.

Два часа я работала над ее медианами, связывая все в единую погасшую сеть. Не было инструментов восстановить циркуляцию в каналах. Вместо этого сбросила часть энергии взятой у блондинистого арктика смешанной с собственным укрепленным Инь, в море Ци ниже пупка. Такое питание не даст отказывать органам. Этот метод мы разработали вместе с Татьяной. А потом со временем, когда Ци начнет понемногу копиться в теле, появиться призрачный шанс на жизнь. Инвалидную, с депрессиями, но жизнь.

Уходила я из гостиницы с чувством горечи и счастья. Все я свободна. Посылку я доставила. Из логова выбралась живой. И даже немного смелой.

Он. Волнение, тело Росанны после массажа

На конференции, в 14-42 у Велигора в груди что-то щелкнуло и не у него одного. Он поймал взгляд других присутствовавших арктиков, внутренне ощущая вторжение. Возможно, не будь он в общем рабочем фоне, когда сознания объединяются в единую сеть, он бы ничего не почувствовал. Будто кто на краткое мгновение качнул из общей сети энергию. Как вспышка или короткое замыкание. И тут же все ушло в обычное русло.

Вернувшись в местное управление, он ощутил на себе вполне конкретное чувство дежавю. Новая рыженькая девушка, которую он приказал привести, с последнего выпуска из школы Златы, сбежала.

Девчонку схватили и привезли обратно. Та рыдала, клянясь, что всего лишь хотела увидеть родителей, а коды к замкам нашла у Россаны. Боясь гнева нового хозяина, трясущимися руками, таухуа отдала смятый клочок бумаги. Отчего брови Ниршана сомкнулись в одну линию, а губы поджались.

– Массажистка, – произнес он, глядя на возмущенного Велигора. – Сегодня приходила новенькая. Она сделала массаж, только ей одной и ушла.

Велигор гневно развернулся и вышел из комнаты для допросов.

– Проверить все на взрывчатку, и в первую очередь тело, – приказывал он на ходу, направляясь в гостиницу.

Отмахнулся от Леи орущей на всех таухуа разом, и двинулся в комнату Россаны. Зная, что за время пока он ехал, все не проверили.

На постели лежала девушка, что любопытно розовая. Обычно такие белыми простынями страдали от бессонницы вперемешку с навязчивыми фантазиями. А это спала.

– Это бомба? – спросил Велтгор, пару секунд сканируя тело изнутри, разглядывая связанные каналы, сгусток энергии в море Ци.

– Вижу такое впервые, – признался Киф Ли, специализирующийся на оружии. – Тут больше по твоей части. Так тонко в их Ци я не понимаю.

Великор прикоснулся к девушке, осмотрел ее.

– Это ты сделал? – обернулся к Ниршану, что вошел за ним следом.

– Я?

От удивления у блондина глаза полезли на лоб.

– Это твоя Ци.

Тот прикоснулся к животу девушки, получил отзвук голубой Ци.

– Ничего не понимаю, – произнес растерянно.

– Твоя и еще чья-та. Смотри, – Велигор подхватил двумя пальцами, казалось бы воздух. Но всем троим был виден мерцающий хвост, тончайшей энергии. Багряный отрез, поднялся на пару сантиметров из живота девушки и как резиновый тут же отскочил обратно.

– Ты видел когда-нибудь такое?

– Нет, – в голос ответили двое.

– С кем ты контактировал?

Велигор оставил девушку в покое. Ниршан призадумался, вспоминая.

– Та девушка, массажистка. Кажется и все. Не помню, – от удивления Ниршан отшатнулся, пораженный самим фактом. Он не помнил.

– В 14-42, покажи все видео камеры.

Ли тут же через планшет отправил запрос, получил разрешения, найдя нужный отрезок на видео, развернул его к ним.

Велигор не поверил глазам.

Ведь он отчаялся, потерял надежду. Но запомнил тот дерзкий бойкий взгляд в зверинце.

Вьяна прошла величественным шагом между хищников. Как живое напоминание о том, что природа не принимает арктиков. А перед малышкой преклонилась.

Она ступала подобно акробатке на натянутом проводе, держа в руках жердь с бубенчиком, которым дразнила лигров. Легко прошла балансируя над водоемом с крокодилами.

А за ним у самой двери, обернулась. Сверкнула глазами так, что Велигор из комнаты ощутил золотистое сияние победы над ним. Над ним!

Специально бросила вызов. Ему великому, могущественному, беспредельно далекому от людишек, бессмертному.

Посмеялась.

Затем вскинула голову назад, посмотрела на всех подстегивающим взглядом и юркнула за дверь.

Он усмехнулся, щедро даря ей пять минут форы. Пусть поиграет, потешит самолюбие ребенок.

Спустя три минуты, Злата исчезла из пространства. Чего не бывает даже с мертвыми. Те, фонят по сорок дней спустя. Затем Ци уходит навсегда в Вечность.

Несколько лет он искал ее как безумный. Переворачивал квадрат за квадратом планеты, нанимал лучших из лучших следопытов. Сам сканировал. Не было ничего. Бестия исчезла в мире. Дразнила, убивала мыслью о том, что простая девчонка с больным сердцем может бросить вызов и победить.

Швырнуть в лицо дерзкие слова, о том, что они монстры неспособные любить и спокойно исчезнуть. Возможно, живет себе где-нибудь. Вышла замуж, нарожала детей.

Не хотелось об этом думать. Не верилось. Слишком люди боялись арктиков. Слишком сильно надеялись, что они снова уйдут.

Только десять лет спустя он смирился. Ослабил поиск. Понимая, что до конца не может остановиться. Потому что это уже смахивало на одержимость. Просыпаться и засыпать, каждую свободную минуту сканировать пространство. Выбирать девушек с карими глазами обязательно с вкраплением золота в радужке. Обязательно похожих внешне. Он даже оставил Лею, как напоминание о той ночи. Его мало интересовало, что та думает. Но она не давала ему забыть о Злате, раздражала напоминанием проигрыша. Того, что не специально, он показал ей одно из своих воспоминаний.

– Камера не передает, того, что произошло на самом деле, – признался Ли, разглядывая картинку.

Красивая брюнетка смотрела на него с экрана планшета. Один раз, она мазнула взглядом по камере, на вопрос о том, что в пропуске. Затем прикоснулась к Ниршану, и Велигора передернуло от этого жеста. Такого интимного, чувственного. Сука, очень близко склонилась к арктику и неслышно что-то шепнула. В его груди вскипело желание схватить ее за руку в ответ.

А потом случилось странное, Ниршан остался стоять на месте, а она пошла в спа-салон.

– Найти. Достать из под земли!

Она. Сбор вещей

Мое сердце теперь принадлежало только мне, мне одной и больше никому.

Вечером я пришла в закуток на аэровокзале. Улыбка озаряла лицо. Сама забыла пьянящее чувство легкости от того, что все. Все. Больше не нужно бояться, не нужно прятаться, или каждую минуту следить все ли в порядке.

Когда я вышла за пределы дворца Янчжуна, то боялась только одного, что меня не встретят.

Зря боялась. Меня ждали мама и два монаха. Они укутали мое тело в непонятную сеть и машина рванула с места. Монахи читали молитвы. Я сама удивилась, когда поняла, что большую часть пути проспала.

Затем пришел страх. Постоянный бег, переезды с места на место, тяжелая дорога, все выматывало нас. Мне запрещено было думать о прошлом, от слова совсем. И я изо всех сил не думала.

В Тибете, когда я выучила более-менее разговорный, я осознала, что есть еще территории в этом мире не подчиненные арктикам. И эти территории были монастырями. Странно, правда. Старцев владели сиддхи. Такие супер способности, похожие на чудеса. Арктики боялись только святых. Их силы были равны. Но разве старики, да еще верящие в неизбежное пойдут воевать с иноземцами. Нет, не пойдут. Как сидели в медитациях, и молитвах, так там до сих пор и сидят. Борьба удел молодых.

– Ну, что, малая?

Встретил меня мой прошлый провожатый.

– Передала?

Я кивнула.

–Че передать-то?

– Если они смогут забрать, а ее должны отдать, пусть везут ее в первую наркологическую, там есть реаниматолог Татьяна Савская. Она сможет им частично помочь. Сама девушка уже не выберется.

Парень цокнул, показывая всем видом, что именно так и думал. Полез в цветастую куртку и достал оттуда два билета и паспорта. Протянул.

– Держи, удачи в новой жизни.

Мне захотелось броситься ему на шею и расцеловать. Спрятала все в сумку и зашагала прочь. До сих пор не веря своей удаче.

После того, как адвокаты забрали меня из дому, мама ушла от папы. Ушла раз и навсегда. Даже не обернулась. Он завел новую семью, растил двух дочерей. И иногда, я заходила на его страничку в сети, рассматривая счастливые лица сводных сестер вероятно не догадывающихся о нашем существовании. Это предательство такое холодное, равнодушное равняло его с арктиками. Ранило меня до сих пор. Чем лучше родители, отдающие дочерей в лапы этих вампиров? Чем? Ведь всем ясно, что не просто так девочки возвращаются больными старухами со сломанными душами, выпитые до дна.

Так что то, что сделала мама, значило для меня очень многое. Билеты говорили, что все было не напрасно. Слезы, боль, отчаяние и эта бесконечная борьба. У меня есть в жизни человек готовый лечь костьми за меня и мою жизнь. А те, кто поступают иначе, чужаки, не достойные даже памяти.

Дома я выложила нежданное богатство на стол.

– Откуда ты это взяла?

Мама от изумления села на табурет, рассматривая наши фотографии в паспортах, новые имена и фамилии.

– Где взяла, там не отберут, – пошутила я.

– Что ж пошли собирать вещи, – сказала она, торопливо вставая.

Жизнь научила нас, если что-то хорошее попало в руки. Хватай и беги. Потерять все это можно в тот час. Хотелось устроить праздник, и хотелось окончательно отпустить ситуацию, но никак нельзя.

Он. Дело Златы (Вьяна)

В короткий срок, они выяснили, где она живет и чем занимается, как зовут. Дом взяли под наблюдение. И это все. Информация о ней была нереально малосодержательной. Чистое досье, без записей, ни прошлого, ни настоящего.

Все что можно было найти, о передвижениях Златы за последние сутки, с момента попадания ее личика под видеокамеру, они нашли. Тонкая папка легла на стол Велигора и он просмотрев ее, уже несколько минут сверлил фотографию девушки взглядом.

Киф Ли принес им выпить и ушел мониторить ситуацию, дополнять досье.

– Видел, какая осторожная. Нигде нет лица, даже в магазинах. Сразу видно умеет прятаться. Ни транзакций, ни счетов. На работе расчет по старинке, через бухгалтерию. Представляешь. Наличными. Все опрошенные в один голос утверждают, что она ангел, – усмехнулся Ниршан. – А как известно, ангелов не бывает. Так кто она?