Читать книгу Магическая академия учителей - Катерина Ши - Страница 1

Идя по заснеженной улице, я совсем не обращала внимания на то, как мохнатые снежинки падают на деревья, как оседают на рукавах пуховика. Сегодня стояла чудесная погода, но моя голова была забита мыслями, поэтому я не обращала внимания на творящееся чудо. К сожалению, уже не новогоднее.

В этом году зима редко нас радовала снегом и морозами, больше дождем и слякотью, всего лишь пару раз за эти месяца можно было увидеть небольшие снежные кучи да снеговичков, размером не выше чем обыкновенная лавочка в парке. Эх, а раньше мы в сугробах делали тоннели, строили крепости, а чтобы поставить голову на снежную бабу приходилось звать отца или деда, потому, что своего роста просто не хватало.

Конечно, мне бы поднять голову, да осмотреться, но мысли заняты совсем другим, а именно классом, который собираюсь взять в новом учебном году. В январе ко мне уже записалось двадцать восемь человек, и я не только судорожно раздумывала, где всех усадить, чтобы соответствовало санитарным нормам, но и где взять на этот класс силы.

Выгорание – страшная вещь. Обычно это происходит из-за накопленной усталости, из-за проблем, которые валятся со всех сторон на твои хрупкие плечи. И вообще, мне, по сути, всего двадцать восемь лет, за спиной есть уже один выпуск, пусть и взяла я его не с первого класса… А сил на новых деток нет, и где их взять – тоже не знаю. Поэтому все мои думы направлены на то, как провести урок в школе раннего развития, куда приведут малышей, как сделать так, чтобы улыбка коснулась губ, и как помочь им справиться со всеми трудностями, которые могут возникнуть на уроке.

Школа сегодня встретила тишиной, а все потому, что занятия у старшеклассников в самом разгаре, а мне нужно за двадцать минут успеть спустить с парт стулья, разложить задания, выдохнуть и снова вернуться на первый этаж за будущими первоклассниками.

– Нет, на самом деле все не так плохо, – уговаривала саму себя я, когда прошла в кабинет и открыла окна, чтобы проветрить помещение. Класс очень хорошо отапливался, и в нем от нехватки воздуха можно было сжариться за урок. Поэтому мы постоянно открывали окна, пусть на минимальное проветривание, но хоть какой-никакой воздух в кабинет шел. И дверь старались не закрывать, если, конечно, в спортивном малом зале, который располагался на нашем этаже, никто не занимался. Иначе только и слышно: громкий топот, да как Наталья Ивановна свистит в свисток, призывая к порядку.

Детей много, а класс небольшой – это, конечно, минус. Есть довольно сложные малыши, тоже минус. У них не очень приятные родители – опять минус, но я ведь до этого справлялась, ко всем находила подход, урегулировала любые конфликтные ситуации. Так почему сейчас я это сделать не смогу?

Ответ очевиден. Потому что уже нет сил выяснять, кто чей пиджак утащил домой, почему не выполнено домашнее задание и кто поможет мне убраться в классе перед каникулами.

Ведь, если быть объективными, то помогают одни и те же родители. Они и на мероприятия с классом ходят, в конкурсах от класса участвуют, с чаепитием помогают, накрывая на стол. Их всего лишь человек пять-семь, но они моя опора. Есть те, кто любит отсидеться, но если их попросить что-то сделать – не откажут. Ну и последняя категория, которую лучше всего не трогать, которая вечно недовольна оценками, учителями, программой и классом в целом. Вот, пожалуй, такие люди и вытягивают жизненные силы, ну и если с руководством тебе не все в порядке, то они со своей стороны тоже активно тычут носом в разные мелкие оплошности.

Правда, мне, можно сказать, повезло. Я не люблю ни с кем ругаться, поэтому если просят что-то сделать – делаю. Конечно, бывают ситуации, когда какой-то документ вовремя не сдан, затерялся на столе среди других бумаг, так вот в такие моменты всегда приношу извинения. Прекрасно понимаю – не проследила.

– Ты уже пришла? – в кабинет заглянула напарница, которая точно так же, как и я набрала первый класс. Девушка была старше меня лет на десять. Я ее представляла грузной взрослой женщиной со строгим взглядом из-под очков, но при первом знакомстве она оказалась небольшого росточка, худенькой и с огромным опытом за спиной, увы, не педагогическим. Мы сразу нашли общий язык, потому что ее, как «молодого специалиста» прикрепили за мной. Ну а что, не сложно помочь человеку, с которым параллельно будешь проводить дни.

– Да, пришла, – кивнула я, вспоминая, что до нового года все занятия вела одна, второго учителя мне в пару искали долго, но нашли, чему была несказанно рада.

До праздников и каникул детей было мало. Из постоянного состава человек десять, ну и пять приходящих и уходящих. Вести занятия с такой немногочисленной группой – одно удовольствие. Теперь же, когда сформировали предварительные списки, когда родители подали заявления, количество учеников возросло в разы, и одной вести большую группу не то, чтобы сложно – нормально. Но если бы число детей возросло до количества полных двух классов, а второго учителя бы не было – вот где засада.

Светлана, вот уже второе занятие по счету, просилась ко мне в класс, чтобы посмотреть, как работать с малышами. Она боялась оставаться с детьми один на один, хоть к ней и были направлены новички в составе восьми человек.

– А можно мы сегодня опять урок вместе проведем? – спросила она. – Мне нравится смотреть, как у тебя все складно выходит!

– Мне тоже нравится, что у меня так выходит, но если сегодня детей будет больше тридцати, то мы их поделим на группы.

Да, я могу показать и рассказать, как работаю, как придумываю задания на ходу, мне не сложно делиться своим, хоть и небольшим, опытом. Но я не люблю, когда люди наглеют. А Светлана именно этим и занималась. Не сложно понять и заметить, как она садилась за учительский стол и просто за нами наблюдала. Я ей предлагала сразу поделить класс на две части – у первой я бы проверяла правильность выполнения заданий, у второй она. Но инициативы совершенно никакой не было, увы… Может сейчас, за эти несколько занятий, которые она должна будет провести сама, проникнется, поймет, что с детьми нужно работать, разговаривать, постоянно подходить и улавливать малейшее изменение в их мимике. Сидеть за столом – дело простое, а вот работать – это не так-то просто.

Сегодня явно наш день, потому что когда мы спустились в холл на первый этаж, то детей оказалось не так много, всего двадцать пять человек, которые уместились в одном классе.

Как только малыши расселись, приготовили простой и цветные карандаши, я вышла к доске, сделала глубокий вдох и улыбнулась. Эти мальчишки и девчонки хоть и знали меня, но все равно смотрели настороженно. Многие из них до сих пор не помнили, как ко мне правильно обращаться, но на этот случай они могли просто назвать меня «учитель». Кто-то мое сложное имя не мог выговорить и сокращал его, коверкал как душе угодно, но, впрочем, выходило довольно мило.

Я для них была и Вилетой Левной, и Вилоетой Ловной, одним словом, каждый раз дети все интереснее и интереснее пытались меня назвать, а мне каждый раз приходилось их исправлять и подбадривать. Виолетта Львовна – мне и самой сложно выговаривать эти замысловатые буквы, но родители решили назвать любимую дочку так и никак иначе. Красиво, стильно, современно и необычно.

Вообще, здесь у доски, когда на тебя смотрят десятки детских глаз, нужно выбросить из головы все – вот совершенно все, что до этого могло тревожить. Впереди час работы, где я буду и добрым другом, и наставником, и аниматором в одном лице. Детки маленькие, еще совсем не привыкшие работать за партой долгое время, а занятия у нас длятся целый час! Мы и поговорить успеваем, так как шестилетки, а то и пятилетки, просто не могут не выразить свой восторг или рассказать, чему они научились в саду, или куда пойдут после занятия. Приходилось мягко и аккуратно их останавливать, обещать, что после урока они могут мне о себе рассказать, а сейчас мы будем выполнять очень интересное и необычное задание!

Стоит отметить, что сидеть весь урок на одном месте невыносимо даже мне. Каждые десять или пятнадцать минут – здесь все зависит от того, как долго выполняется задание – мы играем, иногда танцуем. Вот тут-то и азарт в глазах, особенно в играх на внимание.

– Сейчас мы с вами будем играть! – сказала я так, словно сама уже долго об этом мечтала, даже похлопала от нетерпения в ладоши, чем еще больше заинтересовала малышей. – Я буду показывать движения и называть слова. Например, если скажу елочки, то наши ручки выпрямляются, словно мы маленькие пушистые елки, если говорю пенечки, то чуть приседаем.

Мы друг за другом показывали одни и те же действия, которые дети довольно быстро запомнили.

Что ж, а вот теперь можно поиграть.

– Слушайте мои слова внимательно, я буду вас путать, – предупредила я и сразу же сказала про пенечки, а показала «елочки».

Дети в восторге! Начали следить за мной, за собой и за соседом, восторженно смеяться, если удалось меня перехитрить, хихикать, когда кто-то повторил неправильное действие и искренно огорчаться, если сами запутались.

Вот они эмоции! Не фальшивые, не наигранные и выдавленные на лицо! Тут все по-настоящему! И мне даже на какое-то мгновение становится хорошо, забываюсь, отвлекаюсь! Стараюсь не думать о том, что на этом мой рабочий день еще не закончился, что дома меня ждет две стопки тетрадей, да материал, который нужно напечатать для будущих занятий.

У нас в городе после череды жалоб в департамент образования, администрация школ запретила детям покупать рабочие тетради к учебникам за счет средств родителей. При этом сами образовательные учреждения обеспечить детей ими тоже не могут. Что они делают? Правильно, ничего. Работайте так! А так – это как? На пальцах и в воздухе показывать наглядный материал? Вот и приходилось все эти нужные и важные страницы из тетрадей сканировать и копировать на количество учеников. Конечно, сделать на весь класс это было проблематично. Поэтому я чередовала уроки, иногда мы занимались по учебнику, иногда нам были нужны распечатки. Помочь в этом нелегком труде было некому. Родительский комитет первое время помогал, потом бросил. А мне работать же как-то надо…

Завершив наше занятие и раздав детям небольшие задания, которые больше заключались в том, что нужно продолжить рисунок или раскрасить картинку, я проводила своих учеников на первый этаж, проследила, чтобы дети нашли своих родителей и… Сбежать не получилось.

Мама Оли – очень своеобразная женщина, которой явно было скучно – решила завести со мной беседу. К слову сказать, такие люди никогда и никуда не торопились, они не умели ценить свое и чужое время и могли начать разговор о глупостях любого масштаба. Отбрехаться от женщины было проблематично, но сегодня я ее нахально прервала и извинилась.

– У меня дела, – сказала я. – С радостью бы с вами поговорила, но времени совсем нет.

Да, нужно же еще при всем своем негодовании оставаться человеком, человеком с большой буквы. Конечно, мой отказ вести дальше разговор, женщину сильно огорчил, но пожелав удачного дня, она направилась к дочери, которая все это время бестактно бегала по холлу, сбросив туфельки у стены.

Когда я вернулась в класс, то напарницы и след простыл, словно ее и не было. Листочки с заданиями, стулья, исписанная доска – все осталось на своих местах. Ладно, сегодня ей однозначно повезло, но через неделю я больше на уговоры не поддамся.

Быстро собрав вещи и поставив стулья, еще раз осмотрела кабинет и покачала головой. Нет, явно нужно что-то менять, иначе хандра меня совсем с ног свалит.

Накинув на плечи пуховик и взяв в руки шапку, на всякий случай зашла в учительскую, где у нас на столе была тетрадь «добрых дел». На самом деле это была обыкновенная тетрадь, куда руководство в лице завучей и директора, записывало нам послание в виде заданий и каких-то просьб. Вот вчера этого списка из десяти пунктов не было, а сегодня он неожиданно появился!

Сфотографировав страницу, поспешила уйти домой, потому что оставаться и дальше в школе было себе дороже. Работа всегда может поджидать тебя за углом, а я как-то от нее устала. Даже стало возникать желание переучиться на кого-то другого или просто уйти на вольные хлеба.

Выйдя на крыльцо школы, невольно поежилась и поплелась в сторону дома, где меня ждали только фиалки на подоконнике, да каким-то чудом прижившаяся орхидея, которой мои скромные хоромы пришлись по вкусу, и она с радостью скрашивала скудный интерьер ярко-розовыми цветами. Кстати их с каждым разом становилось все больше и больше.

Дома, как и всегда, было довольно прохладно, потому что батареи работали в неполную силу, да и окна я забыла закрыть. Проветривать особо сильно не планировалось, но как вышло, так вышло. Зябко поежившись, я разулась и, повесив куртку на крючок, быстро прошла в комнату, переживая за фиалки, которые уже к выходкам хозяйки привыкли и стоически терпели все издевательства.

– Извините, мои хорошие, – запричитала я, как самая настоящая бабушка. – Больше такого не повторится.

И, собственно, на этом наша любезность закончилась, потому что взгляд зацепился за стол, а там горы тетрадей, а в кармане сумки лежит еще и телефон с новым задание, которое нужно успеть выполнить до понедельника.

Так мои выходные и прошли.

Всю субботу просидела за тетрадями и подборкой заданий, а в воскресенье все же приготовила кастрюлю супа, отварила макарон и сходила в магазин за сосисками и хлебом. Отчет я тоже сделала, успев сообщить о нем своим коллегам по начальной школе, которые в очередной раз вспомнили всю дирекцию не совсем добрым словом. Ну и ладно, главное я всех предупредила, а дальше не моя забота – сделают, отлично. Нет, значит, нет.

* * *

Выходные дни никак не изменили мою обыденную и однообразную жизнь. Еще и погода вновь стала слякотной, а значит очередная порция простудных заболеваний, которыми щедро поделятся дети, не заставит себя долго ждать.

На работу в этот раз я шла как на каторгу, даже Полина Григорьевна, наш вахтер и душа любой компании, заметила мое плохое настроение.

– Что-то ты совсем замученная, Виолетта, – покачала головой она, а я виновато улыбнулась.

В классе сегодня ученики словно с ума посходили. За первую перемену успели опрокинуть вазу, которая просто каким-то чудом не разбилась, но сильно треснула и эксплуатации больше не подлежала. За второй пятнадцатиминутный перерыв смогли разбить горшок с неизменной фиалкой внутри, в итоге мое терпение довольно быстро закончилось, и между нами состоялся серьезный разговор, который опустошил меня полностью, словно все силы вмиг выжили, даже слабость появилась.

Но на этом страдания не прекратились, в заветной тетрадке появилось масса новых заданий, которые нужно было сделать, не просто срочно, а очень срочно и желательно до конца дня. Так что уйти пораньше не получилось, вместо этого приходилось скрупулезно составлять очередной отчет, который вряд ли кто будет смотреть.

Сказать, что конца этого рабочего дня я ждала как никогда ранее, ничего не сказать. Из-за рассеянности сделала одну ошибку, а выговор получила такой, словно всегда и каждый раз выполняла свою работу недобросовестно. Эх, вот ничего человеческого и душевного в нас не осталось. Все только требуют, орут и ругаются! Ну неужели нет такого места, где учитель – это почетно и престижно, где его уважают как личность? Есть, точно знаю, что есть страны, в которых учитель – это звучит гордо!

В итоге, я просто плюнула на всех и вся, раскрыла пакет и быстро сложила пачку тетрадей по русскому языку и, словно боясь передумать, поспешила к шкафу за сменной обувью и верхней одеждой. Школу покинула минут через пять.

Перейдя улицу, я подняла голову, рассматривая темные тучи, которые нависли над городом. Эх, а бабушка всегда мечтала, что я буду учителем, говорила даже, что престижнее этой профессии нет… угу, как же. Я ей поверила, поступила, выучилась, а как пошла работать в школу, все оказалось совсем не так уж и радужно. Ладно, воздушные замки я строила сама, нас и в ВУЗе предупреждали, при приеме на работу тоже. Однако до последнего думала, что войду в класс и все как меня увидят – обрадуются.

Но когда я пришла в школу, то была еще «зеленой» – это если рассматривать вопрос со стороны моего стажа работы, то есть мгновенно становилась молодым специалистом, которому доверили на обучение и воспитание детей. Будь у меня собственный ребенок, то увидев «малолетку», которая должна будет заниматься с моим любимым дитятком, разволновалась бы. Вот и родители в моем классе поступили точно так же, но я их нисколько не осуждаю, даже прекрасно понимаю. Но на тот момент многие вещи было слышать неприятно. Естественно, начиная с первых месяцев нашего тесного общения, старалась всеми силами исправить ошибочное мнение. И даже довольно быстро получилось.

Эх, а сейчас ко мне выстраивается очередь, рабочие телефоны директора и завуча обрываются, а я тут вдруг решила опустить руки.

Приплелась домой только через сорок минут, поставила пакет на пол и, разувшись, медленно направилась в комнату. Ощущать себя никчемной развалиной в неполные тридцать лет – довольно неприятно, еще больше обидно понимать, что с таким ритмом жизни я так и останусь одинокой, печальной и вечно куда-то спешащей училкой. Нет, я так не хочу!

У людей после тридцати жизнь только начинается, а я чувствую, что моя заканчивается. Нужно срочно что-то менять, заводить традицию, где, например, в субботу я буду просто девушкой, которая станет ходить по магазинам, встречаться с друзьями и, ни в коем случае, не станет вспоминать про тетради, что дожидаются ее у порога.

Покосившись в сторону входной дверь, я вытащила несчастные тетради и водрузила на стол.

– Проверю и пойду гулять, – пообещала сама себе. – Зайду в кафе и выпью вкусный кофе с ореховым пирожным. Или закажу салат!

Первая тетрадь была довольно быстро проверена, за ней вторая и третья, только при этом с каждый разом все больше и больше хотелось спать. Так постепенно глаза стали закрываться все чаще, строчки с буквами сливались в единую сине-красную полосу, а голова неожиданно пригибалась к столу.

Отрывать себя от стопки тетрадей, к которой прилип лоб, было довольно проблематично, но совесть настойчиво твердила, что если я помяла хоть одну страничку, опять буду горевать недели две, не меньше.

Увы, но такое часто случается, когда силы просто заканчиваются, и ты засыпаешь над рабочим столом и горой невыполненных дел. Этот раз получилось точно так же, зато двух с половиной часов хватило для того, чтобы почувствовать себя человеком.

Отложив в сторону многострадальную тетрадь, я встала на ноги и размяла затекшую спину и шею. За окном было уже не так светло, а вот желание пройтись хотя бы до парка или труда, снова возникло. Голову надо проветрить, однозначно. Хватит уже на себе крест ставить! Мои заслуги видят лишь несколько человек, остальным, по большому счету, плевать. Так за что я себя гроблю?

Собравшись для прогулки, выключила в квартире свет и закрыла дверь. И ведь сегодня нигде не екнуло, что на столе остались непроверенные тетради, что на электронной почте, скорее всего, висит очередное послание от завуча, которая явно является вампиром, если может в первом часу ночи прислать таблицу, которую нужно заполнить к утру. Я, как бы, в это время уже сплю, но женщину совершенно не устраивает такой ответ:

– Как спите? Я, например, не сплю, а вы спите!

Логикой тут и не пахло, каждый просто думал лишь о себе.

Погода была, действительно, хорошей, сильного мороза не наблюдалось, щеки от холода не горели, да и в спортивной лыжном костюме, купленном для прогулок, было просто комфортно.

Ноги медленно вынесли меня в сторону парка, где часто в это время можно увидеть катающихся на горке жителей нашего города. Они с громким смехом и гоготом неслись вниз со склона на ватрушках и санках, а потом с какой-то легкостью поднимались в гору. Я бы так резво точно не смогла!

Обойдя шумную компанию, пошла вдоль берега по дорожке. Она тут была столько, сколько я себя помню, правда только два года назад власти города решили проблему и жалобы, регулярно поступающие на темное и небезопасное место, – установили фонари и даже уложили асфальтированные тропки. Не везде, но вот та, по которой я сейчас шла, была именно такой – ровной, даже несмотря на то, что под ногами было много снега.

Мое внимание привлек детский смех, доносившийся откуда-то снизу. Остановившись, подошла к краю дороги, за которым был спуск к водоему, и заметила двух мальчиков, играющих на льду. Нет, они не просто играли, они пытались этот самый лед пробить палками.

– Так! – я тут же повысила голос и начала спускаться. – Немедленно сойдите со льда! Это небезопасно!

Морозов уже давно не было. Буквально несколько дней назад температура резко поднялась с минус десяти, до плюс одного градуса. Поэтому на счет прочности льда у меня были явные сомнения.

Дети заволновались. Один из мальчиков даже кинул палку и поспешил в сторону берега, а вот второй сделал последний и решающий удар.

Смотреть, как на твоих глазах маленький ребенок уходит под воду – страшно и жутко. Воздух замер в горле, послышался дикий визг второго ребенка, который мгновенно стал звать на помощь, а я рванула вперед, упала на живот и проехала до того места, куда угодил мальчик.

Выловить малыша было не так-то просто, я сама нырнула в воду, каким-то чудом нащупала рукой край куртки ребенка и, что есть силы, дернула на себя. Легкие горели огнем, руки немели, но ребенок был вытолкан на лед, а я краем глаза заметила, что к нам уже спешат на помощь другие люди. Вот только успела сделать последний неглубокий вход, прежде чем ледяная вода сомкнулась над моей головой.

Сколько я барахталась в воде, стараясь всплыть – сказать невозможно, но когда что-то неведомое потянула меня наверх, была только рада. Главное выжить!

Правда, мои радужные мечты были не такими. Выловил меня мужчина в довольно непривычной для нашего времени одежде, с хмурым выражением на лице, с поджатыми губами. Он смотрел на меня, как на какую-то заморскую диковинку, только не очень хорошего качества. А вот его слова вообще повергли меня в полный и неконтролируемый шок:

– И почему всех ко мне?!

Действительно! Мне вот тоже интересно, почему всех к нему, а главное куда именно? Обстановка вокруг была для меня новой и совершенно неузнаваемой. Еще бы, утонуть зимой в пруду, а выплыть летом в бассейне! Я все правильно понимаю, я где-то в другом месте? Я… я…

– Леди, – тяжело вздохнул мужчина, который успел вытащить меня на берег и щелчком пальцев высушить вещи. – Добро пожаловать в Радомир. Только в обморок не падайте!

Поздно! Раньше надо было предупреждать про обморок.