Оглавление
Катриона Келли. Петербург. Тени прошлого
Предисловие и слова благодарности
Предисловие к русскому изданию
Введение. Городская панорама
Глава 1. Московский вокзал и Дворцовый мост
По воздуху и по земле
«Касса справок не дает»
«А я иду назад, назад, назад!»
Переправы через реку
Храмы, НЛО и борьба с плывунами
«Ленинградский трамвай»
Поездка на жестяной «газели»
«Этот город построен не для автомобилей»
Обогнать секундомер
Глава 2. Дом построить на Неве
Границы частной жизни: коммуналка
Массовое строительство, стандартные дома
Жизнь в закуточке
«Семейные реликвии»
Постсоветские дома
Глава 3 «Эрмитаж и родной подъезд»: городские пространства
На подступах к дому
Задние и проходные дворы
От Охты до Купчина
Жилые районы
Глава 4. Посвящение в рабочие
Направлять, поддерживать, отмечать
«Несанкционированный вынос заводской продукции»
Чиновники и ученые
«Дикий капитализм» и мир труда
Как «сделать бизнес» в условиях нового мира
Новые рабочие места, новая трудовая этика?
Глава 5. Елисеевский и Апрашка
«Достать» и «выбросить»
От синтетики до джинсов
«Визитки» и дикий капитализм
Отборные товары и шопинг ради престижа
Опасность неограниченного выбора
Глава 6. Театральная улица
Территории мастерства
История режиссера
Актеры больших и малых театров
«Это было просто принято»
Альтернативное искусство
Причуды ленинградского вкуса
Перестройка приходит в кино
Глава 7. От «Севера» до «Сайгона»
«Кофе с огнем»
«Негативная свобода»
Разговоры на свежем воздухе
Шампанское и «гниль»
Ретро и кооперативы
«Аристократическая кухня с 1874 г.»
Кафе «Ше Жюль» и «Ржавая подкова»
«Отличный внешний вид»
Глава 8. Двадцать седьмой километр
Внешние границы
Глубинка
Летние гости
«Когда созревает клубника»
Финские дома и бандитский шик
Новая топография
Дальние дома
Жизнь в провинции: «примечание 3»
Глава 9. Последний путь
Пантеоны и «отдельные могилы»
Кладбищенские культы и медленный упадок
Послесловие
Источники и принципы их использования
Неопубликованные источники
Опубликованные источники
Фильмография
Аудио
Веб-сайты
Список иллюстраций[1611]
Отрывок из книги
Позднесоветский Ленинград был городом непростым. Он отталкивал чужаков, но был относительно открыт для международных связей; он исповедовал аскетическую мораль, художественная и интеллектуальная жизнь била в нем ключом; политическое руководство города сочетало отеческую заботу с черствостью. Спустя двадцать лет после возвращения прежнего имени Санкт-Петербург стал другим городом, гораздо более разнообразным, но не лишенным собственных противоречий. От наплевательского отношения к нуждам и безопасности людей порой наворачивались слезы. Идея о том, что Россия остается средоточием духовных ценностей, даже если с материальной стороны все плохо, разбивалась о корысть и предприимчивую хитрость некоторых членов местной элиты. Если Москва, как говорят, слезам не верит, то Ленинград / Петербург никогда их не замечал.
Чрезмерная красота пугает, рядом с ней трудно жить. Петербургу свойственен слегка неодобрительный, тревожный нарциссизм места, жители которого сравнивают представления других о важном со своими собственными историческими трагедиями. Тем не менее местные жители весьма охочи до новых впечатлений и обладают способностью ничто не воспринимать как должное и тонким чувством умной иронии. Какой бы неприкрашенной, а временами вдохновляюще однообразной ни была жизнь в городе, она почти никогда не бывает скучной. Эта книга – попытка запечатлеть все это: сущность места, обладающего комплексом жертвы в общегородском масштабе, но относящегося к своему невыносимому прошлому с иронией.
.....
Вопрос, сколько должна вмещать память, всегда остается открытым. Мало кто хочет жить в «музее», даже там, где история связана с местной идентичностью так тесно, как в Петербурге. Как писал О. Памук в замечательной книге «Стамбул. Город воспоминаний» о бывшей столице с достаточно гнетущей атмосферой, люди больше всего боятся даже не старости, а всего лишь «старомодности». Если вопрос, можно ли называть Петербург «мировой столицей», остается спорным, учитывая политику сдерживания миграции, которую город проводил на протяжении своей истории, то после 1991 года превращение его в подобие мирового города на два с лишним десятилетия стало стремлением значительной части его политической и деловой элиты[80]. Уже в 1996 году А. А. Собчак мечтал превратить промышленные зоны в новые с иголочки жилые кварталы, а Обводный канал – в «автобан» (sic). «Петербург, – заключал Собчак, – еще ждет своего Османа или нового Леблона, способного не просто добавить отдельные штрихи к его портрету, но придать по существу новый облик целым районам города» [Собчак 1999: 7–8][81].
В то же время даже радикальные модернизаторы часто поддерживали «петербургский идеал» только на словах. После 1992 года прошлое начинает становиться краеугольным камнем легитимности нового политического руководства: старые коммунистические праздники 7 ноября и 1 мая были заменены на «День города», празднование предполагаемой даты основания Санкт-Петербурга 27 мая 1703 года. Ни один городской праздник не обходился без полчищ персонажей в костюмах XVIII века, высокие усатые копии самого Петра маячили на каждом углу[82].
.....
