Читать книгу Экзамены по взрослению - Кэтти Спини - Страница 1

– С первой победой в сезоне! – закричала Аличе, как только ее лучшие друзья вышли из раздевалки после матча.

– Спасибо! – радостно ответил Маттиа. Его светло-карие глаза сияли.

– Спасибо, – сдержанно отозвался Эннио, а в синем взгляде отразилась мрачность.

– Спасибо. – Дàвиде пожал плечами. На губах играла довольная улыбка, но создавалось ощущение, что к победе он равнодушен.

Друзья называли себя «quartetto eterno» (с итал.: – вечный квартет), поскольку искренне верили, что никогда не расстанутся. Они действительно были неразлучными друзьями с самого детства, а Аличе и Эннио даже родились в один день, только с разницей в год. Более того – они были молочными братом и сестрой. Их мамы крепко дружили. Мама Аличе долго кормила дочку грудным молоком, а мама Эннио не смогла наладить грудное вскармливание. Однажды у новорожденного малыша поднялась температура, он надрывно кричал, и мама, испугавшись, побежала к подруге: маме Аличе. Та взяла и приложила ребенка к груди. Он успокоился, и даже температура вскоре понизилась. С тех пор мама Аличе подкармливала Эннио сцеженным молоком.

К тому времени, как пришла пора записать детей в школу, вышел документ (прим.автора: DPR n. 89̸2009 – Декрет Президента Итальянской Республики от 2009 года), согласно которому в учебное заведение принимали ребенка в возрасте пять с половиной лет, если ему исполнится шесть до тридцатого апреля первого школьного года. Несмотря на то, что все отговаривали, отец Эннио настаивал на том, чтобы поскорее отдать сына в школу. И настоял.

Самому младшему в классе ученику пришлось очень нелегко. Маленький, щупленький, замкнутый парнишка плохо сходился с другими детьми, не понимал и не принимал, почему должен сидеть за партой так долго и выполнять задания по установленным правилам. Он и с учителями ладил с трудом. Если бы не Аличе, которая носилась с ним, как с младшим братом, наверняка Эннио оставили бы на повторный год обучения. Не потому что учился плохо – он был умнее и сообразительнее многих в классе, – а потому что, как говорили учителя, психологически не дозрел.

В том же классе учились Маттиа и Давиде – единственные, с кем Эннио нашел общий язык. Аличе тоже с ними сдружилась, и с тех пор четверо друзей практически не расставались. Даже когда родители дружно собрались и отвели своих семилетних отпрысков в местную футбольную школу, Аличе бескомпромиссным тоном заявила маме и папе, что тоже будет заниматься футболом. С родителями ей повезло: они не стали вдалбливать дочери, что футбол придумали исключительно для мужчин, – и вскоре она стала звездой команды. Не потому, что была девчонкой, а потому что играла хорошо. А так – никто и не воспринимал ее, как девчонку, и никаких послаблений ей никто не делал.

Отпраздновав тринадцатый день рождения, Аличе перешла в женскую футбольную команду и… через полгода бросила футбол. Она никак не могла привыкнуть к новому исключительно женскому коллективу, но прежде всего к отсутствию своих друзей. В середине сезона Аличе получила травму, из-за которой выпала из спортивной жизни на месяц, и освободившееся время стала проводить на тренировках своих друзей. Тогда она и решила, что так лучше.

С тех пор они снова воссоединились и больше не расставались. Однако парни вскоре очень изменились: выросли, расширились в плечах, натренировали рельефные мышцы и в свои пятнадцать уже выглядели на восемнадцать. А когда достигли совершеннолетия, то превратились в настоящих мужчин. Эннио, самому младшему, так и вовсе можно было дать все двадцать пять: угловатые скулы и подбородок покрыла черная щетина, которую он ленился брить, взгляд пронзительно синих глаз стал жестким, да и вытянулся Эннио почти до метра и девяноста сантиметров. А еще он носил стильную стрижку: очень короткие волосы на затылке и по бокам превращались сверху в удлиненную челку, которая в художественном беспорядке развевалась на ветру. Эннио не был смазливым красавчиком, но девичьи взгляды к себе притягивал.

Аличе тоже выросла, обрела аппетитные формы, но это ничего не изменило во взаимоотношениях друзей: они оставались неразлучными и не делали половых различий. Ребята, похоже, не принимали Аличе за девушку: болтали с ней обо всем на свете, на равных играли в torello (прим.автора: игра с мячом, а также важный элемент футбольных тренировок: игроки встают вокруг 1-2 других игроков и перепасовывают мяч так, чтобы его не перехватили в центре. Если мяч перехватят, то игрок из центра встает в круг, а тот, кто ошибся в пасе, встает в центр) и даже не стеснялись переодеваться в ее присутствии, оголяясь до трусов.

А что Аличе?

Аличе ни в чем от парней не отставала, разве что не раздевалась до трусов в их присутствии. Но было еще кое-что. В шестнадцать лет Маттиа впервые влюбился, и, слушая его откровения, Аличе вдруг впала в необъяснимую тоску. С тех пор прошло два года, и все это время она тщательно прятала свои чувства, а ночами рыдала в подушку. Когда Маттиа расстался со своей пассией, Аличе была счастлива, но в конце весны у него закрутился роман с девчонкой из параллельной группы, и Аличе снова загрустила. Только в этот раз все было куда хуже: им уже исполнилось по восемнадцать, и отношения не ограничивались только поцелуями.

Сандра была новенькой француженкой из 5C и считалась самой красивой девушкой в лицее. По факту она правда оказалась вовсе не француженкой, а всего лишь жила в Марселе шесть лет, но она прекрасно говорила на французском и, казалось, впитала в себя всю возможную французскую романтичность, которая кружила голову мужскому населению лицея. Маттиа сходил от нее с ума.

Вот и теперь, обменявшись с Аличе дружескими объятиями, он принялся озираться по сторонам, будто ища кого-то. Сандру, очевидно, которой до футбола не было никакого дела. Аличе с болью смотрела на своего кареглазого друга с черными вьющимися волосами.

– Маттиа, какой красивый гол! – восхищенно похвалила Аличе.

– Спасибо. Жаль, Эннио не забил, его гол тоже мог бы быть шикарным. И хорошо, что не получил красную карточку. – Маттиа многозначительно посмотрел на друга. – Когда ты, наконец, прекратишь так агрессивно реагировать?

– Я не переношу придурков, – мрачно сдвинув свои черные кустистые брови, огрызнулся Эннио.

– Что он сделал?

– Провоцировал меня весь матч. И по ногам бил! Жестко! – запальчиво сказал Эннио.

– Игровой момент, – пожал плечами Маттиа. – Не повод скатываться до обзывательств и потасовок.

– Игровой момент?! Когда он намеренно бьет по ногам? И что, по-твоему, я должен делать? Обворожительно улыбаться и строить из себя джентльмена?

– Это позволило бы избежать конфликта, – поучительно сказал Маттиа. – В любом случае, надо всегда оставаться воспитанным.

– Хорошие манеры на футбольном поле никому не нужны, – пробурчал Эннио.

– Воспитание нигде не бывает лишним, – меланхолично заметил Давиде, до сих пор молчавший. Он из них троих был самой утонченной натурой.

Давиде играл на позиции вратаря и играл надежно, но глядя на него, возникало необъяснимое чувство, что в ворота он попал случайно. Он обладал спокойным добродушным нравом, лучезарной улыбкой, носил рубашки на выпуск, часто с абстрактной расцветкой, и неизменную шляпку с узкими полями – образ рассеянного музыканта, наполовину погруженного в свой творческий мир. Впрочем, он действительно страстно любил музыку и восхитительно играл на пианино, только родители об этом ничего не знали.

– Ты стоишь в своих воротах неприкосновенный, тебе легко оставаться воспитанным, – парировал Эннио.

– При чем тут это? – возразил Маттиа. – Я играю в центре поля, у меня ничуть не меньше контактов с противником, но я еще ни одной красной карточки за грубость не получил. Ты напротив…

Эннио одарил его тяжелым взглядом, но лишь плотнее сжал зубы и промолчал. Его скулы были покрыты щетиной, но это не мешало увидеть, как он стиснул челюсти, чтобы не сорваться и не наговорить того, о чем потом мог бы пожалеть.

– Basta! – вмешалась Аличе. – Вы выиграли первый матч сезона и решили по этому поводу поссориться?! – грозно спросила она, глядя на парней снизу вверх. Ее синие глаза возмущенно сверкали. Непослушная прядь волнистых каштановых волос непокорно упала на лоб, и Аличе нервно откинула ее рукой.

Маттиа отвел глаза и произнес, глядя вдаль:

– Я должен поприветствовать родителей, потом сходим куда-нибудь.

– Я тоже подойду к своим, – отозвался Давиде. – Встретимся у выхода.

Ребята направились к трибунам, возле которых толпились фанаты – друзья, родители и прочие родственники игроков, – а Аличе повернулась к Эннио:

– Твои не пришли болеть?

– Пришли, наверное, – ответил он с равнодушным видом.

– Эннио! – раздался тут же возглас сзади. – Опять ты не забил! Кто же у ворот бьет на силу?! Когда ты напротив вратаря, нужно бить технично! Ты видел, какой красивый гол забил Маттиа! Когда же ты так научишься?

Эннио медленно развернулся и сердито посмотрел на отца. Тот вечно был недоволен его игрой, вечно сравнивал с кем-то, кто всегда играл лучше.

– И что ты не поделил с тем пареньком? – продолжал отец. – Когда же ты научишься вести себя? Почему Маттиа должен вечно тебя усмирять? Чао, Аличе.

– Buongiorno, signor Barneschi, – поздоровалась она, а у самой сердце сжалось от сочувствия к другу. Не хотела бы она, чтобы родители ее так отчитывали да еще в присутствии друзей. Да и, откровенно говоря, без повода. Разве что конфликт с соперником заслуживал порицания, но вряд ли стоило это делать здесь и сейчас, считала она. – Как поживаете? – спросила Аличе, чтобы переключить внимание отца Эннио с матча на что-то другое.

– Как поживаю, как поживаю, – пробурчал тот, всплеснув руками. – Что ни матч – сплошные расстройства!

– Ну и не приходил бы смотреть! – колюче отозвался Эннио.

– Как же не приходить?! Ты же мой сын, будущий футболист!

Ситуация накалялась. Аличе поняла, что Эннио вот-вот сорвется.

– А мне понравилось, как Эннио играл! Просто в любом голе есть высокая доля удачи, – заявила она со знанием дела. Ей ли не знать, она ведь играла на позиции нападающего!

– И она улыбается чаще тем, кто лучше играет, – скептически заявил отец.

– Vaffanculo! – сквозь зубы прорычал Эннио и, резко развернувшись, бросился к выходу с ареала.

– Эннио, постой! Что ты психуешь! Надо уметь выслушивать критику! Без критики ты не сможешь развиваться! – закричал вслед отец.

– Я пойду, синьор! Счастливо оставаться, – попрощалась Аличе и бросилась за другом. – Эннио, постой! – Она, догнав, схватила его за руку.

– Что тебе от меня надо? – довольно грубо сказал он, обернувшись. Лицо его было искажено, взгляд пылал, и Аличе чутко уловила, что внутри Эннио все клокочет от обиды.

– Не принимай близко к сердцу… – сказала она примирительно, не капельки не обидевшись.

– Не принимай?! – буквально взревел Эннио. – Я выслушиваю это каждый день по десять раз!

– Бедный… – пробормотала Аличе, в который раз ужасаясь. Она уже не впервые становилась свидетелем подобных неприятных высказываний не только от отца, но и от матери Эннио, и ей всегда было неимоверно жаль друга.

– Ты все равно самый лучший! – внезапно раздалось за их спинами.

Аличе с Эннио буквально подпрыгнули и синхронно обернулись. Перед ними стояла чумазая девочка лет шести в испачканной светлой футболке, джинсовых шортах и миниатюрных кроссовках. Темные волосы растрепанными мелкими кудряшками обрамляли милое личико, на котором особенно выделялись большие карие глаза. Девочка смотрела на ребят исподлобья, сдвинув брови, будто была рассержена.

Эннио не на шутку смутился, а в груди еще продолжала клокотать обида и злость. Все эти чувства вместе взятые не позволили ему даже улыбку подарить девчушке. Он ничего не сказал, а лишь развернулся и торопливо направился прочь.

– Спасибо, – поблагодарила и улыбнулась вместо него Аличе, потрепав девочку по кудрявой голове. Потом кинулась догонять Эннио. – Кто это такая? – спросила она, поравнявшись с ним.

– Понятия не имею, я ее впервые вижу, – пробурчал он.

– Я, напротив, вижу ее каждый раз, когда вы играете… – задумчиво проговорила Аличе. Они уже достигли ворот стадиона, и Эннио, не сбавляя шаг, вышел в калитку. – Куда ты собрался? – окликнула Аличе. – Ребята просили подождать.

Эннио нехотя остановился.

– Чао, Аличе! – Их весело поприветствовала блондинка с длинными, как у фламинго, ногами.

– Чао, Сандра, – отозвалась Аличе, стараясь удержать на губах приветливую улыбку.

– Матч уже закончился? – с искренним удивлением уточнила она, посмотрев на Эннио, будто только что его заметила. – Чао, – поздоровалась с ним Сандра.

– Чао, – отозвался Эннио угрюмо, не глядя на нее, а у самого в груди все затрепетало.

– Да, уже закончился, – подтвердила Аличе.

– Как жаль! – Сандра театрально сложила руки, будто полагала, что этот жест придаст ей больше убедительности. – Кажется, я провожу перед зеркалом слишком много времени, – хихикнула она. – Где Маттиа?

Больше всего на свете Аличе хотела бы ответить, что Маттиа уже ушел. Если бы Эннио не стоял рядом, она наверняка так и сделала бы. Аличе ведь не догадывалась, что Эннио тоже хотел бы, чтобы она так ответила.

– Они с Давиде еще на трибунах.

– Тогда я подожду с вами. Хочу пригласить Маттиа на романтический ужин в одно потрясающее место! – доверительно поведала Сандра.

– Мы собирались все вместе отметить победу, – с недовольными нотками сообщила Аличе.

– Оооо, это место только для двоих. – Сандра сделала невинные глаза.

– Ясно, – кисло прокомментировала Аличе, поняв, что вечер предстоит только в компании Давиде и Эннио.

– Сандра! – раздался сзади восторженный крик, и та, развернувшись, бросилась на шею Маттиа, прильнув к его губам жарким поцелуем.

Аличе отвернулась, чувствуя, как горько сжалось сердце. Эннио тоже отвернулся, до боли стиснув челюсти.

– Кажется, нас ожидает вечер втроем, – вполголоса произнес Давиде.

– Вдвоем, – хмуро поправил Эннио. – У меня кое-какие дела запланированы на вечер, и я уже опаздываю. Чао, увидимся завтра в лицее! – внезапно попрощался он и, сорвавшись с места, бегом бросился к своему мопеду.

Аличе с Давиде озадаченно смотрели ему вслед, и даже Маттиа, оторвавшись от своей красотки, проводил друга удивленным взглядом.

– Случилось что-то? – спросил он у Аличе.

Та внимательно посмотрела на него, потом пожала плечами.

– Какие-то дела. – Ей совсем не хотелось рассказывать о стычке Эннио с отцом в присутствии Сандры. – Полагаю, вы тоже уходите?

– Да-да, я уже сказала Аличе, что собираюсь пригласить тебя на романтический ужин. Отметить последний день каникул, – заявила Сандра, влюбленно глядя на Маттиа..

– Оооо! – не смог он скрыть своей радости. Потом виновато посмотрел на друзей.

– Чао! – не дав ему и рта раскрыть, сказала Аличе и, схватив за руку Давиде, потащила его прочь. Тот не сопротивлялся и послушно пошел за подругой.

– Сбавь темпы, Али, я ведь после матча! – взмолился Давиде, поправляя сползающую лямку спортивной сумки. Потом водрузил на голову свою шляпу, которую держал в руках.

– Ты в воротах стоишь, не стони, – бросила Аличе через плечо.

– Но куда ты так торопишься?!

Аличе выдохнула и убавила шаг.

– Да никуда. Просто не хочу оправдания слушать.

– Чьи? Маттиа?!

– Ну, не Сандры же!

– В чем он провинился? – искренне изумился Давиде.

– Честно говоря, меня дико раздражает, что в последнее время мы что-то планируем вместе, но приходит Сандра, и Маттиа тут же меняет планы!

– Это объяснимо. Куда интереснее провести время в объятиях такой красотки, чем с друзьями, с которыми и так постоянно таскаешься, – добродушно хмыкнул Давиде.

Аличе прикусила язык, чтобы не ответить что-нибудь язвительное, и вместо этого лишь горестно вздохнула.

– Мамма мия, Али, неужели ты ревнуешь?!

– Я?! – У Аличе сердце замерло. – При чем тут ревность?! Это элементарное неуважение к друзьям!

– Да брось! – Давиде дружески обнял ее за плечи. – Вот влюбишься и поймешь, что к чему.

Аличе нахмурилась, потом все же съязвила:

– Ты-то откуда знаешь? Я не слышала, чтобы у тебя хоть раз девушка была. Или я что-то пропустила?

– Так, однодневки, пока отдыхал в кемпинге на море.

– Это не считается. Серьезные длительные отношения у тебя были? – Аличе пытливо заглянула другу в глаза.

– Нет, кроме тебя у меня никого нет.

Аличе испуганно расширила глаза, и Давиде заразительно расхохотался.

– Не подумай ничего неприличного. Я в тебя не влюблен! – Давиде поднял вверх ладони. – Но самые длительные отношения у меня только с тобой.

– Cretino. – Аличе по-доброму пихнула его в бок.

– Ладно, куда пойдем?

– Не знаю. – Аличе обессиленно вздохнула. – Можем в баре посидеть, можем ко мне домой.

– Пойдем к тебе. Мне полежать охота… Жаль, Маттиа не с нами, лучше бы к нему, конечно, пойти.

– Почему?

– У него пианино… – Глаза Давиде мечтательно засветились.

– Никогда не пойму твоих родителей: почему они не купят тебе пианино?

– Аааа… – махнул рукой Давиде, и улыбка тут же сменилась гримасой досады. – Да не нужно мне пианино. Синтезатора достаточно…

– Тем более.

– Раньше они говорили, что пианино нам ставить некуда. Я верил, как дурак, пока не догадался, что они считают это пустой тратой денег.

– Не понимаю. Нравится ребенку играть – пусть играет, в чем проблема? – искренне удивлялась Аличе.

– Они говорят, что не мужское это дело и вообще не дело – играть на пианино. Я как-то заикнулся, что хотел бы стать музыкантом, основать свою группу, так они напустились на меня, мол что это за профессия? Это для бедняков и бездельников…. В общем, я пожалел, что сказал.

Аличе потрясенно уставилась на друга. Она даже остановилась.

– Неужели так и сказали?!

– Представь себе… – Давиде горестно вздохнул.

– Вот это да… Ты так классно играешь на пианино, что я всегда думала, ты специально этому учился, хотя ни разу и не слышала от тебя, чтобы ты ходил в музыкальную школу.

– Это меня брат Маттиа научил. Я часто и подолгу у них зависал, когда не было тренировок. Риккардо всегда с удовольствием делился со мной знаниями, ты разве не помнишь?

– Помню, вы всегда пропадали с ним в гостинной, пока мы играли в карты или гоняли мяч перед домом. Хотя сам Риккардо вроде не музыкант, – не очень уверенно проговорила Аличе.

– Он в детстве ходил в музыкальную школу, – возразил Давиде. – И этого достаточно: он дал мне азы, а остальное я сам выучил.

– Ты крут! – оценила Аличе и откинула со лба прядь. Потом достала из кармана резинку и собрала волосы в хвост. Давиде с увлечением следил за ее манипуляциями.

– Спасибо, – сказал он наконец. – Только не вздумай все это рассказать моим родителям, иначе они устроят мне веселую жизнь… – Давиде кисло улыбнулся.

– Какие-то странные у вас с Эннио родители, прости, что я тебе это говорю, – произнесла Аличе без нотки извинения. Они медленно брели в сторону ее дома.

– У нас с Эннио вообще-то разные родители, – сделав самое серьезное лицо, сказал Давиде.

– Cretino! – Аличе весело улыбнулась.

– Он из-за отца что ли психанул?

– Ага. Я уж и сама чуть не психанула, пока синьор Барнески выдавал свою тираду. Вообще, неприятно все это слушать. Эннио и так не в восторге, что не смог забить…

– Согласен… Я вообще его родителей всю жизнь побаивался, – признался Давиде. – Какие-то они… суровые слишком.