Читать книгу Мюсли - Кира Лютес - Страница 1

Сначала Сергей Алексеевич метался по пустому вокзалу в поисках поезда, который должен был привезти его в Кёнигсберг. Вокзал был будто построен из серости, но в готическом стиле. На всей территории огромного крытого перрона царил полумрак. И Сергей Алексеевич казался в нём маленькой фигуркой, какая бывает в дорогих инсталляциях-моделях. Он то останавливал каждого встречного незнакомца и с жадностью и нетерпением спрашивал не известно ли им хоть что-то про ближайшие поезда, но каждое это лицо молча смотрело на него и оставляло вопрос без ответа, после чего он снова бегал туда-сюда по вокзалу, который всё так же был пуст. И оба этих состояния повторялись, сменяя друг друга на протяжении какого-то неощутимого срока, а молчащие лица повергали в ступор, почему они молчат? Почему у них такой странный взгляд?

Затем краски сменились, он уже не бегал, он уже стоял и ждал. Вокруг смиренно стоявшего Сергея Алексеевича была летняя погода, на синем небе плыли редкие белые облака, вокруг была тишина. Вдруг мимо начали ехать поезда. Самое удивительное для Сергея Алексеевича было то, что люди двигались так размеренно, будто поняли жизнь и просто были, а вот поезда наоборот спешили, всё куда-то торопились, но куда им торопиться, если их дорога – это рельсы? Некоторые поезда останавливались на вокзале, а некоторые практически не сбавляя скорость мчались мимо, иногда беспокоя стремительным потоком воздуха такие же спокойные, как и сами люди, одежды.

К станции стал приближаться поезд очень странного вида: локомотив его был широкий, какие-то юбки выпирали по бокам, будто поезд был нарисован неким футуристом, а не инженером-конструктором. Дежурный по станции слегка повысив голос объявил: «Поезд с лазерными тормозами. Всем лечь», но никто не шелохнулся. Тогда он закричал во весь голос: «В АТАКУ!». И каждый, кто, как и в чём был, в едином порыве, точно все были марионетками на одной нитке, прыгнули вперёд на свои животы. Резкая смесь звона и скрежета ударила в уши Сергея, но не побеспокоила никого на перроне, поезд начал останавливаться, а из-под его колёс вверх под углом выбились лазерные лучи. Они не доставали даже до высоты крыши самого поезда, и хоть светили под углом, Сергей Алексеевич всё равно понял, что не успей он лечь, его разрубило бы. Когда поезд остановился, он смотрел на локомотив и думал: почему лазеры? Чем они лучше пескоструйного тормоза? Как эти тормоза устроены? Там стоят кристаллы? Если да, то как они там помещаются, как фокусируют луч?

Много ещё вопросов было в мыслях Сергея Алексеевича, но, когда он снова вернулся в действительность, перед ним была его мать, с которой он, не жалея эмоций, ругался. Как ругань началась было не ясно, хотя этот вопрос даже не возникал, но вот тем для обсуждения в такой ситуации было более чем предостаточно. Когда ссора вроде закончилась, а Сергей Алексеевич облегчённо думал, что смог наконец-то донести до матери свои чувства и мысли, что наконец-то настанут какие-то изменения и всё наладиться, его глаза открылись.

Рядом лежало тело, лежавшее каждое утро на протяжении уже года. В комнате был полумрак, а в голове шум. Сергей Алексеевич посмотрел на часы, время было 11:36 утра. Он ощущал себя так же, как и последние несколько лет каждое утро. Это было ощущение похожее на то, как когда приходишь в свою квартиру после погрома, когда всё разбросано, может даже сломано, и вот вроде ты видишь свою собственную квартиру, в которой каждый предмет обладал своим местом, где каждый этот предмет знаком как никто и ничто другое, но это будто не твоё, нападает какое-то оцепенение, пустота, так как не получается понять, что происходило вчера, что планировалось, что сделано. Будто вчера, ложась спать, не ты планировал какие-то действия, обдумывал завтрашний день, а кто-то иной, кто-то, кто потом на словах просто и на скорую руку передал тебе свои мысли и сбежал, а сегодня утром от этого остался только тяжёлый неразборчивый след. Иногда дни так сливались друг с другом, что, смотря на себя в зеркало Сергей Алексеевич думал: «Ведь я стригся буквально несколько недель назад, может две-три недели прошло, как же так быстро волосы растут?» Но потом оказывалось, что последний раз он стригся больше двух с половиной месяцев назад, и так во всём. Не мог он без помощи календаря сам сказать какой день недели или же число месяца. Для него практически и не осталось-то понятий «день», «неделя», и других подобных, жизнь не делилась на суточные отрезки квадратиками календаря, а небрежно размазывалась на неопределённые периоды.

Сергей Алексеевич взглянул на часы – 11:43. Он смотрел то в потолок, то по сторонам и думал, что надо вставать, иначе он снова уснёт. В его голове проснулось воспоминание о сне. «Какого чёрта я вообще рассуждаю о типах тормозов, если я практически ничего не знаю о них, какие ещё лазерные тормоза, пескоструйные, откуда это всё, мозг?! А… Ясно, ссора с матерью была во сне». Лицо Сергея Алексеевича омрачилось. Но вот он моргнул раз, второй, и очень скоро провалился в дремоту, из которой через пару минут вывалился. И именно вывалился, не выпал и даже не вышел, не проснулся, а вывалился, потому что каждый раз как он засыпал его что-то очень неудобное из этой дремоты выбивало. В конце концов, почти в 12 часов он смог себя осилить и, хотя бы сесть на диван. В голове всё ещё шумело и было тяжело, – «наверное, так себя ощущают люди после хорошей попойки», – думал он. «Но я никогда не напивался до такого состояния и не могу этого знать наверняка». Да и зачем ему это было нужно, ведь вместо алкоголя у него была жизнь, которая и обеспечивала его такими прелестными ощущениями.