Читать книгу Вакцина против человечества - Кирилл Олегович Августовский - Страница 1

Глава I «Возвращение»

«Хабаровский процесс» – суд над группой бывших японских военнослужащих, обвинявшихся в создании и применении бактериологического оружия в период второй мировой войны. Процесс проходил в Хабаровске с 25 по 30 декабря 1949 года. Обвиняемым вменялось в вину создание специальных подразделений, отряда 100 и отряда 731, занимавшихся производством бактерий, способных вызвать эпидемию чумы, холеры, сибирской язвы, и заражение людей во время жестоких экспериментов.

Такие слова доносились диктором до Валеры Самсонова по прозвищу Самсон из теряющего день за днем передовую новизну телевизора «Samsung». Несколько лет назад Самсон отвалил за него целое состояние, желая похвастаться перед друзьями, которые собирались у него с завидной регулярностью. Еще бы не похвастаться, огроменная диагональ в 85 дюймов занимала почти всю стену в спальне, плюс новая линейка процессора, которая позволяла смотреть фильмы в качестве UHD 4К. В общем мечта, а не телик, правда пришлось ехать за ним в Москву, так как в провинции его еще не продавали, но оно того стоило. Тогда, три года тому назад, Самсон получил премию в 200 тысяч рублей за свою находчивость и сообразительность в опасной ситуации. По правде сказать, кроме телевизора хвастаться было особо и не чем. Подержанная черная БМВ Х3 2007 года, к тому же постоянно ломавшаяся, и обветшалая однушка на окраине города, руки никак не доходили сделать ремонт, правда не съемная, вот и все имущество, что удалось скопить Самсону за 28 лет своего существования на земле. Да и однушка досталась по наследству от отца Аркадия Соломоновича Самсонова – его прародитель происходил из древнееврейского и куда-то скоропостижно утратившегося рода. Правда, что бы получить ее пришлось хорошенько покрутиться и потрудиться, как говориться, но к этому повествованию еще вернемся. В принципе, вся его жизнь как казалось Самсону досталась ему по наследству от отца. Матери он не помнил, самые ранние воспоминания, которые врезались в его тогда еще не окрепшую память были крики, ругань каких то людей, выстрелы и бегство отца с ним под мышкой из прекрасного купеческого города Куйбышев, к слову сказать где и располагалась его однушка, в промозглый от сырости и отсутствия солнечного света город Владивосток присоединенный к Российской империи в результате в результате подписания Тяньцзиньского и Пекинского трактатов, находящийся почти на границе аж с самим Китаем. Во Владивостоке жила единственная на свете родственная душа отца, его родной брат Герман Соломонович, непонятно каким образом оказавшийся, за все время своего пребывания Самсон так и не смог выведать, в столь далеком от Поволжья месте.

В общем пришлось Самсону все детство, отрочество и небольшую часть юности, вплоть до получения полного среднего образования жить на выселках матушки России. Хотя, если вдуматься ничего дурного в этом и не было, ходил Самсон в 63 школу на улице Бородинская, после уроков в ней же постигал основы самооборонительной борьбы, в чем кстати преуспел и доборолся до звания мастера спорта, а по выходным ходил с китайскими моряками за крабом, осьминогами, морскими ежами и прочей морской живностью.

Китайские моряки ему нравились больше чем японские. Во-первых, они были щедрыми, себе оставляли немногим больше чем отдавали ему, а во-вторых там были двое ребят с которыми он успел подружиться. Их звали Гуожи и Кианфан. Они были лет на десять старше, но оба неплохо говорили по-русски, так что с ними можно было поболтать в долгих плаваниях к крабьим тропам, располагавшимся у маленьких островков в Амурском заливе, настолько маленьких, что об их существовании не упоминалось ни на одних картах.

Гуожи принадлежал к роду последней китайской династии Цин, павшей в 1911 году после объявления эдикта об отречении малолетнего императора Пу И, и ознаменовавшей конец 2000-летней истории императорского Китая. Поскольку он относил себя к рядам аристократии, то все время пытался учить Самсона различным китайским традициям и наукам в том числе и китайскому языку, который давался ученику с большим трудом. Иероглифическая система записи не давалась вовсе и вскоре, осознав всю безнадежность и попросту улетавшее в небытие время, Гуожи прекратил занятия по постижению Самсоном китайской письменности. Зато разговорным языком получилось овладеть довольно неплохо, можно даже было сказать хорошо. К моменту окончания средней школы Самсон с легкостью изъяснялся с коллегами по промыслу на их родном языке.

У Кианфана же наоборот была совершенно противоположная родословная. Он происходил из рода моряков, вплотную с семнадцатого столетия. Даже имя у него имело перевод как «тысяча парусов», чем он необычайно гордился. Кианфан в отличии от своего аристократичного собрата старался преподать маленькому Сам-сину, как он называл русского мальчика, как можно больше практики хождения по морю, ориентированию, рассказывал про мореходные качества судов, про рангоут и такелаж и остальные премудрости морского дела. Кианфан унаследовал от своих предков просто фантастические способности ориентирования среди морских просторов. Даже беззвездной ночью по возвращению с островов Самсон был абсолютно спокоен, знал, что их не большое суденышко с величественным названием Гун-Гун нареченное в честь китайского Бога воды, с намеченного курса не собьётся.

Оно само собой так и получилось, что практика Кианфана пригодилась Самсону гораздо раньше, уже когда по распределению он попал служить в отдельную бригаду морской пехоты дислоцирующуюся в составе Тихоокеанского флота. После года службы он вернулся домой в звании первостатейного старшины, и твердо решил идти по пути военного моряка. К неожиданной радости Самсона оказалось, что у дяди Германа есть связи в Военном учебно-научном центре Военно-Морского Флота «Военно-морская академия имени Адмирала Флота Советского Союза Н.Г. Кузнецова». Какой-то старинный, школьный дядин друг Николай Иванович Лурчаев, немного помог «советами» с поступлением, и уже в начале нового учебного 2009 года Валерий Аркадьевич Самсонов с гордостью принимал присягу – «заставили принять второй раз, после Морфлота», в новеньком флотском костюме с отглаженным матросским воротником на котором красовались три белых полосы, с начищенной до блеска пряжкой на ремне и в сияющих от блеска уставных ботинках выполненные из юфти, на толстой подошве, которые на флотском жаргоне еще именуют прогарами. Так и началась у Самсона служба о которой он мечтал. На самом деле мечтал, перед самым поступлением ему даже сны стали снится, что идет он по необъятным просторам океана, весь такой в парадном мундире, в чине Вице-адмирала, на эскадренном миноносце, а за ним вся Краснознаменная Тихоокеанская флотилия.

Одно плохо, факультет на который смог пристроить его Николай Иванович, на других уже был полный набор, специализировался на изучении радиационной, химической и биологической защите, и столь сложные науки никак не хотели поддаваться Самсону. Его резвый и неудержимый ум никак не желал концентрироваться на изучении абортивных инфекций, авторадиографии, внутреннем излучении органов и тканей и тому подобном. В общем не хватило терпения и усидчивости несостоявшемуся специалисту в области радиационной, химической и биологической защиты, и к концу второго курса, не дожидаясь летней сессии он подал рапорт об отчислении. Пройдя долгую и утомительную процедуру расспросов и воспитательных бесед со всеми своими командирами, он забрал документы, собрал вещи и в последний раз захлопнул за собой калитку контрольно-пропускного пункта альма-матер.

Домой не поехал, как-то постыдно стало перед отцом и дядей, получается подвел он их, не оправдал ожиданий. А ведь помнил, как они через всю Россию приехали к нему на присягу, еще бы, единственный наследник рода Самсоновых вступает во взрослую жизнь, – «это надо было задокументировать», как шутя выражался папа. Тогда после торжественного парада тех, к кому приехали родители отпустили в увольнение, и они до семи часов вечера восторженно вздыхая изучали достопримечательности Петербурга. Нужно сказать, что по натуре Самсон никак не походил на своего отца и дядю, какой-то он был совсем не творческий. Он грустно переводил глаза с одного объекта культуры на другой, не понимая, что может так восхищать в устаревших постройках, которые и наверняка скоро будут снесены, а вместо них выстроят многометровые высотки элитного жилья. Зато в увольнительной он наелся до отвала. Пообедав и поужинав в трех кафе, он был доволен и сыт как мартовский кот, еще и в казарму прихватил пол мешка конфет. Вот это было дело.

В общем отогнав от себя приятные воспоминания и окунувшись в суровую действительность, Самсон долго не раздумывая взял билет на поезд Санкт-Петербург – Самара, до Москвы и направился на Московский вокзал для продолжения своего жизненного пути в столице родины…, но последующие обстоятельства развернули в первый раз его линию судьбы с назначенного курса.

Глава II «Взлет по карьерной лестнице»

Какое-то неприятное наитие посетило Самсона уже перед самым подъездом к дому шефа. Не то чтобы он владел безошибочной интуицией, да он и вовсе не верил в это, но всё же что-то непрерывно кололо и словно когтями царапало околосердечную сумку, так называемый перикард. Ещё вдобавок ко всему и погода была не радостной, дождливый сентябрьский день с нависающими над тобой антрацитовыми облаками так и вгоняли в депрессию. Да и вообще последние полтора года у Самсона была какая-то апатия как будто бы он утратил или лучше сказать разочаровался в жизни, в той жизни которая всегда казалась ему такой радужной, полной приключений, вспомнить только его морские прогулки во Владивостоке и интересную службу в морфлоте, всё это как-то само собой угасло в один миг причем без особых на то причин, и винить в этом было никого. Хотя если говорить откровенно Самсон никого и не винил, ни себя, ни окружение, ни даже со всех сторон охаянное правительство, просто плыл по течению жизни в каком-то долгом, непрекращающемся сне. А начиная с конца июня он и вовсе расклеился, бросил тренировки по боксу, решил сменить борцовскую технику на ударную, и начал потягивать пивко чего с ним до этого момента в жизни никогда не случалось. Самсон чувствовал, что катится вниз с горы в тартаре подобно камню сизифа и был сумрачно этому рад, как будто бы сам хотел побыстрее посмотреть, чем всё это закончится.

Юра уже ждал на улице, необычайно встревоженный, как будто бы весь на шарнирах, курил уткнувшись в телефон, непрерывно шагая вокруг скамейки.

Здесь, наверное, нужно остановиться и пояснить кто такой Юра. Шефом он приходился Самсону чисто формально и то только из-за того, что был племянником одного из первых лиц в их непростой корпорации. Фактически же Самсон уже давно перерос Юру и его мнение по некоторым вопросам учитывалось вышестоящими «ребятами», да и получал он от них указания напрямую без посредников. На самом же деле Юра оказался теми самыми поворотными обстоятельствами, которые не дали доехать несостоявшемуся командиру Тихоокеанской флотилии до Москвы, а если еще точнее, то заставили его не сойти на указанной станции, а проследовать прямо до конечной. А случилось это так. Едва отчисленный морпех успел застелить свое койко-место в плацкартном вагоне номер 12, и уселся разгадывать сканворд купленный на вокзале в киоске «Роспечать» как вдруг в тамбуре вагона заметил мечущиеся по нему тени и жалобные крики. Вернее, жалобным был лишь один крик, двое других же звучали угрожающе или устрашающе, было не понятно. Поразмыслив несколько секунд, однако решив для успокоения своей совести проверить не происходит ли там смертоубийства Самсон спрыгнул со своей верхней койки и направился к тамбуру.

Зайдя в прокуренное и все выцветшее от едкого табачного дыма помещение, он увидел картину, которую до сих пор видел разве только что в кино, вернее не в кино, а в мультфильмах, а если точнее в мультфильме «Приключения Буратино». Один поистине исполинских размеров амбал держал за ноги вниз головой щупленького паренька, который надо отдать ему должное, намертво одной рукой вцепился в дверной поручень, наверное, чтобы его не выволокли из тамбура, а другой рукой с еще более смертельной хваткой, аж кисть руки стала вся белая от напряжения, в небольшую сумку чем-то напоминающую детский школьный портфель.

Забегая вперед нужно сказать, что в портфельчике находилась очень ценная вещь.

От этого явно театрального действия Самсон застыл на месте как вкопанный, да еще и с дурацкой полуулыбкой на лице. Он не испугался нет, ему просто стало жутко интересно вытрясет ли этот Карабас-Барабас из Буратино золотые монетки. Однако сказка закончилась неожиданно быстро, щупленький мальчишка извернулся и укусил амбала чуть выше колена да с такой силой что было видно, как на его зубах проступают потеки крови. Ошарашенный детина заорал матное слово так громко, что с ним не сравнился бы даже слон, который начинает приветствовать ливень своем истошным гудением после долгой засухи в джунглях Индии. Еще бы секунда оцепенения Самсона могла бы стоить парнишке жизни, ну или как минимум здоровья потому что лишь в последний момент Самсон смог ухватить правую ногу, занесенную амбалом для удара по столь наглой головешке. Поскольку внимание спортсменов, так Самсон их окрестил, потому что оба мужчины были одеты в одинаковые спортивные костюмы фирмы «Nike», мгновенно переключилась на него и оба смотрели на него с явной агрессией стало понятно разговоров и объяснений не предвидится. Не теряя ни секунды, он неожиданно произвел свой любимый удар, которым пользовался все юные годы в уличных драках и на школьных дискотеках, лбом в сплетение септального хряща и носовой кости оппоненту, тому что был пониже, до лица амбала он бы не дотянулся, и после этого шансы исхода поединка уровнялись. К слову он немного перестарался, ну то есть не рассчитал силы потому как спортсмен номер два ничком разлегся на полу тамбура и с хрипением вурдалака пытался выхаркать сгустившуюся в носоглотке кровь. С амбалом пришлось серьезно повозиться, в начале и вовсе показалось, что сил чтобы совладать с этим монстром у Самсона не хватит, но после неудавшегося прохода в ноги и пропущенного хоть не очень сильного но хлесткого удара по всему правому ряду ребер, сумел таки выбить подсечкой шагнувшую вперед левую ногу исполина, рванул двумя руками в заваливавшуюся сторону корпус за отворот спортивного костюма и переведя противника в партер произвёл приём под названием обратный узел, а проще говоря выкрутил плечевой сустав внутрь при согнутом локтевом суставе до максимально возможного положения, так что амбал весь затрясся от болевого шока.

Затрястись то затрясся, а вот сдаваться явно не собирался. Ладонью правой руки, которая по величине была почти как пудовая гиря, он дотянулся до шеи Самсона и сжал ее с такой силой, что у того потемнело в глазах. Ладно, значит без увечий не обойтись решил воспитанник школы САМБО и рвану на себя локтевой сустав противника до характерного звука, и рука сразу обмякла, а изо рта амбала начали вместе с непрерывающемся воем вылетать очень оскорбительные ругательства. Немного очухавшись от схватки Самсон поднял голову и к своему изумлению увидел перед собой охреневшего от зрелища доблестного сержанта транспортной милиции, который шел на платформу перекурить перед отправкой поезда, да так и замер с не прикуренной сигаретой в зубах.

Пришло время переключить мозг и задействовать разум вместо инстинктов. Надо же теперь как-то было объяснить произошедшее служителю закона, а то чего доброго можно было и за причинение тяжких телесных загреметь. К счастью парнишка из-за которого произошёл весь сыр-бор уже пришел в себя и достаточно ловко вытянул за рукав Самсона из тамбура в сторону начала состава. Сержанту лишь кивнул и показал какие-то неоднозначные жесты, означающие что-то вроде, сейчас приду и поясню ситуацию. Пройдя два вагона и оказавшись в купейном, парнишка остановился, а потом без представления и положенной благодарности спросил: «ты с вещами ми?». Самсон, даже немножко смутившись, начал пояснять что он с вещами, вещи его в двенадцатом плацкартном вагоне, что надо что-то придумать что они будут говорить сержанту, но тот только отмахнулся, сейчас мол спортсменов ссадят и всё решим. Так и вышло, через несколько минут провели рекогносцировку и застали на месте только милиционера, который так и не успел выкурить свою сигарету. Ты иди возьми свои вещи и приходи, я пока тут дам…показания. Сказано было так, что Самсон как послушный вол пошёл за своими вещами собрал все в тюк и вернулся в тамбур. Милиционер уже куда-то делся, в тамбуре его ждал только улыбающейся парнишка, который протянул ему руку и представился: «Юра».

Так и закорешились. Поездку продолжили, то есть правильнее было бы сказать провели в вагоне повышенной комфортности, в двухместной каюте, как ее обозвал Самсон, в таких правда ездить ему еще не доводилось. Юра оказался славным малым, начитанным, образованным, одно слово – экономист. Однако беседу он вел простыми словами, такими близкими Русской душе. Даже самые непонятные экономические теории и описания он доносил так, что Самсону было понятно и интересно. Словом, походил он на преподавателя университета, только очень молодого, недавно закончившего аспирантуру.

По приезду в его родной, по праву рождения город, на первое время приютился у Юры. Хотя слово приютился сюда не подходит. Самсону выделили огромные апартаменты, метров сто не меньше, с шикарным видом на реку Волгу, в выстроенном в готическом стиле, немного отдающим эпохой романизма замке. Назвать данное строение коттеджем у Самсона язык не поворачивался. Здесь Юра жил со своей матерью, а отец у него бесследно исчез в конце 96 года. Где его только не искал его родной брат, а по совместительству и Юрин дядя Алексей Иванович Гиршенев больше известный как «Гиря», кому он только не заряжал поиски, но все без толку. «И главное даже и предположить никто не мог откуда прилетело», – как выражался Гиря. В общем поделили наследство и стали жить дальше.

Через некоторое время, когда Самсон уже был пристроен к делам, правда по началу совсем незначительным, Юра преподнес ему еще одну благодарность. Отыскал квартиру, в которой он с семьей когда-то проживал, да это было и не сложно. Немного покрутив фамилию по кадастровым палатам и иным регистрирующим учреждениям, человек отвечавший в их конторе за связи с государственными учреждениями, выдал адрес обрадованному Самсону. Поселок Мехзавод, улица Банная, подъезжая к адресу все повторял и повторял Самсон. Постучал, позвонил, за дверью была тишина. Пришлось устроить опрос соседей, выяснилось, что квартира стоит пустая уже лет семь. Дальше просто, не стали заморачиваться взломали дверь, поменяли замок, и квартира вновь обрела хозяина. Со временем Самсон и ремонтик какой никакой сделал, а официально владельцем он стал только два с половиной года назад, когда с папиного мобильника поступил звонок и незнакомый голос сотрудника полиции сообщил что двое граждан Аркадий Соломонович и Герман Соломонович скоропостижно скончались в результате дорожно- транспортного происшествия которое, произошло на золотом мосту вчера в одиннадцатом часу вечера. Возможно именно с этого момента у Самсона постепенно начало проявляться минорное настроение.

Тут небольшое пояснение, в 2015 году Самсон все-таки переломил себя и съездил к отцу с дядей, после долгих и поучительных речей баланс силы все-таки был восстановлен и семейные отношения воскресли.

Подъезжая к высотному офисному центру, который весь принадлежал фармацевтической корпорации «Meloden» Самсон рассуждал над вопросом, зачем же его вызвал Кощей, по сути являвшийся лидером конторы. Что бы было понятно, корпорация «Meloden» занималась не только фармацевтикой, в былые времена им принадлежали куски чуть ли не всего криминального пирога, от крышевания небольших рынков до нефтяных врезок и перепродажи машин с АвтоВАЗа. Однако в начале нулевых Кощей с Гирей увидели Клондайк в производстве и продаже лекарственных препаратов, и перевели активы в легалку, что в принципе давно пора было сделать. Однако обнальные операции и контрабанда драгоценных камней и металлов никак не хотели отпускать легализовавшихся бизнесменов.