Читать книгу Lapides vitae. Изумруд Меркурия - Кирилл Шрамов - Страница 1

«Письмо»

Москва. 28 июня 2485 год

Утро наступило совершенно неожиданно.

Звон будильника ударил сразу по нервам, а включившийся телевизор прибавил шума заставкой утренних новостей.

Пытаясь снова заснуть, я положил голову под подушку, но – бесполезно. Назойливый звон продолжал давить на уши. Еще и голос диктора, чья физиономия расплылась в плазменном экране, ворвался в зону комфорта с новостями о собрании политиков.

Выключить спонсоров моего утреннего «замечательного» настроения можно было, лишь встав с кровати, но этого делать, как обычно, не хотелось.

Проклиная изобретателей «Умной кровати» и ругая родителей за столь «удачную» покупку, я встал, и серена, орущая похлеще пожарной сигнализации, стихла. Диктор же продолжал что-то бубнить, но теперь звук телевизора казался гораздо тише.

«Ох уж эти технологии. Только жизнь портят», – подумал я, бросая взгляд на часы, табло которых показывало: 08:02.

Протирая глаза, я поплелся в ванную. Умылся холодной водой, почистил зубы обжигающе-мятной пастой, причесал взлохмаченные волосы. В общем-то, и все утренние процедуры.

Теперь завтрак.

На плиту встала кофейница, и вскоре кухню наполнил горьковатый аромат ее содержимого. Обычно по утрам его готовила мама, а если быть более точным, то мамина кофемашина, которая, будем честны, была собрана скорее для отравления человечества, чем для помощи ему (вкус у этой коричневой жижи был ужасный). Мне больше нравилось варить кофе самому, но мама, считая меня неуклюжим и, видимо, криворуким, не подпускала к готовке и близко. Но сегодня я готовил себе завтрак сам.

Пока жидкость в кофейнице закипала, на сковороде с шипением и щелчками жарилась яичница. Из тостера вылетели ломтики хлеба, на которые я положил колбасу, а в это время подоспел кофе.

Скромный завтрак разместился на белом столике, стоящем на балконе, а рядом – на белый же мягкий пуф сел я.

Что ни говори, а родители выбрали очень удачное место, покупая квартиру. Наш район – одно из тех мест, где администрация ставит в приоритет восстановление природы (после комфортного существования людей). Старые бетонные дома с глубокими подвалами давно были снесены, а новые строились на множественных опорах не больше трех метров в диаметре, так что они сохраняли устойчивость конструкции, но в то же время занимали минимум площади.

Дороги с земли тоже убрали, задействовав воздушное пространство, которое было разделено на три уровня, что обеспечивало комфортное передвижение. Первый уровень дорог – толстые металлические тросы. Они, словно нити паутины, переплетаются почти над самыми деревьями, а по ним туда-сюда снуют вагоны, которые раньше использовались для поднятия людей в горы (я видел это в старых книгах, которые часто приносит домой отец). Второй уровень – летающие машины, экологически чистые, работающие на воде, используемой в качестве топлива. Что происходит у них в двигателях – спросите у физиков. Я в этом не разбираюсь. На третьем уровне дорог летают самолеты. Впрочем, так было еще до того, как произошла дорожная реформа.

Так вот: благодаря переносу дорог в «надземное» пространство, внизу раскинулись самые настоящие сады. Сотни и тысячи деревьев росли между домами и под ними, среди растений бегали животные, а в широких прудах, обнесенных невысокими заборчиками, резвились рыбы. Среди воссоздано-дикого великолепия природы петляли пешеходные дорожки, которые оставили на земле в целях безопасности людей.

Наш балкон находился с той стороны дома, что была обращена окнами на Юго-Восток, а потому, большую часть дня, это было самое светлое место в квартире.

Потягивая кофе, я смотрел вниз на изумрудно-зеленые кроны деревьев, которые шевелил как естественный ветер, так и воздушные толчки от проплывающих сверху вагонов. Иногда из листвы выпархивали серые длиннохвостые птички, но, долетая до второго уровня дорог, бросались обратно, напуганные сильным шумом.

Кстати, я же еще не представился. Извините. Меня зовут Витя. Полное имя – Васнецов Виктор Игоревич. Мне пятнадцать. Живу с родителями в Экологическом Районе Номер Шесть города Москвы. Правда сейчас, как вы догадались, родственников дома нет, да и появятся они, наверное, недели через три.

После освоения в двадцать втором столетии ближнего космоса, то есть Солнечной системы, безработных людей на Земле почти не осталось, ведь любая пара рук стала нужна для работы на астероидах, планетах и других космических объектах. Мои родители не отставали от прогресса и получили профессии, востребованные в современном мире. Теперь мама работает на одном из спутников Юпитера, а отец сопровождает особо опасных преступников на Плутон в ООМЗ-ПП («Особоохраняемое Место Заключения. Планета Плутон»). Их нет дома уже неделю, но чувство – будто прошел месяц.

Да, конечно, предки доставали меня своей строгостью, излишней озабоченностью моей жизнью и постоянными запретами, когда находились дома, но, когда они улетали, все, что было живо в доме вместе с ними, будто застывало на неопределенный срок – до их возвращения. С каждым разом родители улетали все на больший срок, и, я бы не удивился, если бы однажды они прислали мне на панель сообщение вроде: «Эй, сынок, мы тут остаемся навсегда. Когда подрастешь и получишь профессию, можешь навестить нас, если захочешь».

Покончив с завтраком, я засунул посуду в моечную машину и стал собираться в школу. Переоделся, положил переносной чип в карман, взял пухлый потрепанный томик стихов Пушкина (коллекционное издание еще 2048 года!) и вышел из квартиры.

Стоит сказать, наверное, что тогда я учился в одиннадцатом классе, а потому передвигаться без сопровождения мне можно было лишь в школьных вагонах или же пешком. Общественным транспортом могли пользоваться только ученики четырнадцатого – шестнадцатого класса или люди старше двадцати лет.

Простояв на остановочной платформе несколько минут в ожидании школьного вагона, я взглянул на часы. Так и есть, опоздал на десять минут.

«Ну вот, как обычно», – думал я, спускаясь на землю и отправляясь пешком в сторону школы.

Наша школа была тем учебным заведением, что рассчитано на детей среднего и старшего возраста. До девяти лет, то есть, до пятого класса, я учился в Младшей городской школе, куда добираться было очень трудно и долго. В средние классы я пошел уже в это учебное заведение, которое находилось недалеко от дома. Здесь же мне и предстояло доучиться до шестнадцатого класса, сдать экзамены и жить взрослой никчемной жизнью.

Одно опоздание повлекло за собой и другое – пришел позже на двадцать минут. Вошел в аудиторию, когда миновала треть урока истории. Едва я сделал шаг через порог, как Старик остановил меня возле двери и проскрипел:

– Юноша, почему опаздываем на урок?

– Эм-м-м… – протянул я. – Простите, Эрнест Владимирович… Я опоздал на вагон, пошел пешком…

– Что же, – прервал меня учитель. – Чтобы впредь вы не опаздывали на занятия, Васнецов, думаю, ваши одноклассники согласятся с тем, что место у доски по праву должно принадлежать сегодня вам. Прошу, – Старик приглашающим жестом указал на трибуну, не обращая внимание на смешки сидящих за партами.

Бросив взгляд на одноклассников, я с довольным лицом, по крайней мере, надеюсь, что оно такое было, подошел к тому месту, на которое мне указал преподаватель. Надеялся сделать вид, что смешки меня не задевают, но, кажется, получалось плохо. Впрочем, чего-чего, а ответа перед Стариком я не боялся. Историю я знал так же хорошо, как и литературу – на высший балл.

– Итак, мой юный друг, – протянул Эрнест Владимирович, – домашнее задание у вас спрашивать нет смысла по двум причинам: во-первых – вы, безусловно, подготовились…

– Как всегда, – донеслось с задней парты, и аудитория снова наполнилась ехидным смехом.

– … Во-вторых, – продолжал учитель, будто ничего не заметил, – его мы уже спросили у Воронцова, который, надеюсь, теперь запомнит, как происходило строительство Великих Пирамид.

Я бросил взгляд на Илью Воронцова, который густо покраснел и теперь не выглядел таким крутым, каким хотел казаться. Еще бы! Отпрыск одной из самых богатых семей Москвы!

– Новую тему – не имею права… Что же вам задать?.. – Старик наиграно задумался. Я-то знал, что ответ уже родился в его седой голове. – Что же, Васнецов, сегодня тема нашего урока необычная, внеплановая, так сказать. Она связана с праздником, который нас ждет через несколько дней. Я про День Объединения, если кто-то все еще не понял, – он повернулся к классу. – Но вы, видимо, считаете себя слишком разбирающимся в этой теме, раз опаздываете на занятие, – Старик говорил твердо, но проступала в его старческом голосе доброта. – Что ж, Васнецов, что вы можете сказать нам о Великом Объединении? Я как раз на этом остановился.

Вот что значит быть любимчиком у учителя истории! Тему Великого Объединения я изучил еще в девятом классе, так как писал по ней научную работу, хотя история преподается в школах с одиннадцатого, когда дети перешли в тот возраст, что начинают оценивать мотивы и поступки исторических деятелей объективно, а не ошибаются, начиная ненавидеть современников за дела предков.

Прочистив горло, я начал:

– Процесс Великого Объединения начался в конце двадцать первого века. В две тысячи восемьдесят восьмом году, когда мир встал на порог Третьей Мировой Войны, лидеры семи стран: России, США, Китая, Великобритании, Германии, Франции и Италии на конгрессе, который впоследствии назвали «Спасительным», решили, что все страны Земли должны существовать в согласии и мире. Проведя голосования в своих странах, лидеры посчитали, что создание Верховного Правительства… – я понял, что ошибся, бросив взгляд на Старика, который чуть нахмурил брови. – Простите, создание Единого Мирового Правительства, во главе с независимым правителем и советом из глав государств, способно кардинально решить проблемы так называемого «неравенства стран». В две тысячи сто пятом году, как раз в пятнадцатилетие Объединения в состав «Единого мира» вошли Австралия и страны СНГ, большая часть Океании, Азии, Европы и обеих Америк. К концу двадцать второго столетия все страны мира объединились. Первым Президентом «Единства» был Иуала Бердс, возможно, азиат по происхождению, но дальше президенты воспитывались в полной секретности, чтобы страны не подняли восстаний на фоне расовой и национальной принадлежности правителя.

– А как именно избирается президент сейчас? – спросил кто-то из одноклассников. Я поднял взгляд и с удовольствием заметил, что все, кроме Ильи и его дружков, обратились в слух.

– Нынешняя система выборов напрямую зависит от того, что происходило в правительстве в самом начале. Совет, состав которого держался и держится в полной секретности, выбрал после пятилетия правления Иуалы Бердса сто детей месячного возраста (в большинстве своем неблагополучные семьи отдавали своих детей сами, чтоб только те не умерли с голоду). Им изменили имена, уничтожили все документы, связанные с их личностью и отправили на воспитание в центр на один из островов в Тихом океане.

Незадолго до достижения ими возраста двадцати пяти лет, начали происходить предвыборные дебаты и тому подобные вещи. Миру стали известны их имена (естественно новые), а так же вся биография (включая достижения, увлечения, основные черты характера) за двадцать четыре года и одиннадцать месяцев их жизни на острове. По тому, что было открыто народу, люди и избрали второго Президента «Единства» – Эала Минта.

– А что стало с остальными?– раздался вопрос.

– Девяносто девять мужчин и женщин стали представителями Верховного Совета, ставшего выше Совета Глав государств, но ниже Президента. В их обязанности, помимо прочего, входил выбор новой сотни детей, которая через двадцать пять лет стала новым правительством. С тех пор выбор Мировой Власти происходит исключительно по такой системе.

Сейчас миром правит шестнадцатый Президент – Диомит Папро. Через пять лет, в две тысячи четыреста девяностом году пройдут выборы семнадцатого Президента «Единства».

– И что же стало с миром после создания «Единства»? – спросил Старик, убедившись, что вопросов от аудитории больше не будет.

– А что с ним могло стать?! Уже третье столетие мы живем в мире без войн, революций и подобных вещей. Наука прогрессирует, мы покоряем дальний космос. Проблемы с перенаселением планеты решены, так как были созданы колонии на многих планетах Солнечной Системы. Объединение ученых со всего мира позволило создать лекарства от многих болезней, продлить жизнь многим людям. Мир процветает, и, если ничего не нарушится, будет процветать еще ни одно тысячелетие. – Я оторвал взгляд от трибуны, на которую смотрел почти все время своего рассказа.

«Конечно, есть в мире и недовольные тем, что происходит, но, надеюсь, мне не нужно будет рассказывать о них», – подумал я, и Старик будто услышал мои мысли.

– Хорошо, садись. – Учитель незаметно мне подмигнул. – Итак, это был краткий экскурс в историю Великого Объединения, того события, которого мы никогда не должны забывать, и об этом лишний раз напоминает нам День Объединения. А теперь, все же, новая тема: «Древняя Греция».

Весь наш 11-в класс достал переносные чипы, ввел пароли, и в воздухе появилось три десятка экранов. Они были полупрозрачные, и потому учитель всегда мог видеть, чем мы занимаемся в тот или иной отрезок времени. Потому держать открытым на экране что-то помимо документа не представлялось возможным. Все уже привыкли и смирились с такой системой преподавания, но и на тех, кто этого никак не понимал, находилась управа: защитный цифровой купол над школой запрещал доступ на сайты, не касающиеся урока, проходящего в данный момент.

За записью лекции пролетело оставшееся время.

Вторым уроком на сегодня была Русская Классическая Литература.

Многие одноклассники смотрели на меня, как на умалишенного, если я приносил на урок литературы нужное произведение в печатном варианте, ведь все книги давно находились в электронном виде, а печатные издания стали пережитком прошлого, века два или три назад. Исчезли библиотеки с бумажными книгами, но отец умудрялся где-то доставать всю нужную мне на семестр литературу в том виде, который был мне наиболее привлекателен.

Даже учитель редко приносил бумажные варианты (и то, только для того, чтоб дети не забывали, что такое книга и как она выглядит), но я, как говорится, был верен своим принципам.

После замечательной литературы ужасно долго тянулись уроки химии и физики, на которых я то и дело поглядывал на часы, а в четыре часа дня, выйдя из здания школы, побрел домой.

Воздух был свеж, но все же долетал иногда запах дыма от заводов, стоящих в соседних районах.

Я свернул на тропинку, проходящую под переплетенными ветвями деревьев. Ярко светило солнце, пробиваясь сквозь листву, щебетали птицы, будто оркестр, где каждый играл собственную песню. Если бы не лязг вагонов где-то далеко, но так близко, то можно было бы подумать, что находишься в лесу.

– Витёк! – раздался крик позади меня. – Подожди!

Я обернулся и увидел того, кого ожидал увидеть меньше всего.

Ко мне приближался Илья Воронцов. Мой одноклассник, никогда не упускавший случая подчеркнуть свою особенность и похвастать своими богатыми родителями. Во многом благодаря этому он был одним из самых популярных парней в школе. Он был старше меня на несколько месяцев и почти на полголовы выше. Так что, когда Илья стоял слишком близко, я не то что бы пугался, но опасался того, что этому мажористому мальчику придет в голову какая-нибудь бредовая идея.

Обычно сразу после школы Илья улетал на машине, на которой прибывал за ним водитель отца. Но какой же удивительный узор выстроили звезды и планеты, раз он шагал (о господи!) по земле, да еще и окликнул меня, хотя со времен первого класса перекинулся со мной несколькими словами лишь пару раз.

– Мы сегодня с ребятами идем в «Красного Киборга», – произнес парень, остановившись в двух шагах от меня и не дожидаясь моего вопроса. – Отпраздновать День Объединения, так сказать. Пойдешь с нами? – спросил он без долгих предисловий.

Сначала я потерял дар речи и, чтоб не уронить челюсть, крепко сжал зубы. Илья приглашает меня куда-то с собой и своими дружками? Там галактики местами не поменялись, случайно? Но потом, когда отошел от шока, задумался.

«Красный Киборг» – это развлекательное заведение, как говорили между собой, «без возраста». В него приходили все – от мала до велика, и всех туда пускали. Правоохранительные органы не могли прекратить это безобразие, так как не знали, где находится этот самый «Киборг». Всем, кто побывал там, а это в основном любители выпить и наколоться, что-то подмешивали в питье и еду, отчего никто не помнил местоположение клуба. Почти никто. Расположение его было известно немногим, но этих самых «немногих» полиции тоже найти не удавалось.

– Не знаю, – протянул я. – Если время будет. – Я надеялся, что Илья отвяжется.

Я не хотел оказаться трусом, особенно перед компанией Ильи, которая могла разнести по всей школе, что я «еще не вырос и держусь за мамкину юбку». Потому, мой отказ не был прямым, но скрылся за предположением. Но с Ильёй трюк прошел удачно (кто бы сомневался).

– Отлично, – кивнул Илья. – Если надумаешь – звони. Номер найдешь в заседалке класса.

Воронцов, махнув рукой, удалился, я же пошел домой, думая о неожиданном предложении Ильи. С чего бы ему приглашать меня – того, с кем он общается меньше всех? Нет, тут явно что-то не чисто. А что, если сказать обо всем полицейским? Пусть проследят за Ильей и выйдут на работников «Красного киборга».

«Нет, Илье за это выпишут максимум штраф, а догадаться, кто его вдруг сдал, ему не составит труда. Да и не стукач я, раз уж на то пошло…».

В шесть часов вечера я, наконец, сделал все домашние дела и, взяв рабочую панель, открыл в воздухе светящийся экран.

– Добрый вечер, Виктор. У Вас два новых сообщения,– поприветствовал меня металлически-равнодушный голос женщины.

– Личные сообщения, – произнес я, проведя по экрану пальцем.

– Раздел «Личные сообщения». Одно непрочитанное сообщение от пользователя Илья Воронцов, – выполнила требование женщина-из-компьютера.

Сообщение в точности повторяло слова одноклассника, сказанные мне после уроков в парке, но вот отправлено было во время занятий, что уж очень странно, ведь в здании школы все порты социальных сетей автоматически блокировались.

«Как он обошел новейшую защиту? – промелькнула первая мысль. Вторая не заставила себя долго ждать: – может, все-таки в полицию?»

Откинув навязчивую идею, я снова провел пальцем по экрану.

– Общая рассылка.

– Раздел «Общая рассылка». Одно непрочитанное сообщение. IP-адрес пользователя не обнаружен.

– Хм-м-м, – протянул я. – Вирус? – вопрос был задан воздуху, но тишина в ответ убедила меня, что надо посмотреть, что же находится в сообщении.

Переместив письмо в сдерживающую вирусы программу, я открыл его. Сообщение оказалось совсем небольшим:

«Юноши и девушки от 14 до 18 лет, Общемировой Научный Институт объявляет набор на обучение и тренировку подростков для особой миссии, цель и задачи которой будут открыты лишь отобранным.

Набор ведется последующим направлениям: Физико-химическое; Физио-биологическое; Общественно-историческое; Техническое; Литературно-языковедческое; Социально-психологическое; Математическое      (логическое).

Чтобы подать заявку – заполните анкету, прейдя по ссылке».

Далее прилагалась ссылка на страницу с анкетой.

Я не мог поверить своим глазам. Общемировой Научный Институт, тот самый, что был основан учеными разных стран еще в конце двадцать первого века, вел набор на профильное обучение в направлениях языкознания и истории. Поступив туда, я бы уже не хватал нули по физике или химии – эти уроки просто не преподавались бы.

Вообще, поступление в любой из ВУЗов ОНИ после окончания школы было практически невозможно, даже если все шестнадцать лет только и делал, что учился, хватал отличные баллы и каждый день побеждал в научных конференциях, а обучение там еще до окончания школы – это что-то вообще из разряда сверхъестественного!

Сам я не смог бы поступить туда, даже если бы захотел. Эпоха космической жизни отразилась на всем, в том числе и на востребованных профессиях. В наши дни, для того, чтоб поступить в один из многочисленных институтов, нужно было сдать ряд экзаменов, в перечень которых в обязательном порядке входили и физика с химией.

Если честно, то тогда я не обратил внимания на то, что обучающиеся должны были стать участниками некой будущей миссии. Да и если бы обратил, то меня это не сильно бы и напугало, ведь в эти минуты решалась моя судьба: я мог стать кем-то, кто нужен этому миру, а не отбросом общества, который не поступил ни в один из передовых институтов и к концу жизни загнулся в архивах, разгребая древние бумаги по типу «Договоров Путина В.В. и Трампа Д.».

Недолго думая, я перешел по ссылке и начал заполнять анкету.

«Что же, поставлю родителей перед фактом», – подумал я тогда.

Пальцы забегали по сенсорному экрану, на котором появлялись пункты анкеты:

«ПОЛНОЕ ИМЯ: Васнецов Виктор Игоревич

ВОЗРАСТ: 15 лет

ДЕНЬ И МЕСЯЦ РОЖДЕНИЯ:30 ноября

ПОЛ: мужской

ПРОФИЛЬ: …»

Тут я задумался. Профиль можно было выбрать только один, а я метался между двумя: история или литература?

Подумав с полчаса, я пришел к выводу, что литературой я занимаюсь дольше и больше, чем историей. Последнюю вообще только в этом году начал изучать, пусть и увлекался ей раньше. Пусть исторический профиль забирает кто-нибудь постарше, а мне и литературы хватит.

Я нажал несколько кнопок:

«ПРОФИЛЬ: Литературно-языковедческий»

В пункте «ФОТО» я выбрал снимок, который делали в школе для личных дел. Все строго: пиджак, галстук, рубашка; не слишком длинные волосы зачесаны набок, серьёзные голубые глаза смотрят точно в камеру, а тонкие губы стали еще тоньше, вытянувшись в ровную линию.

Довольный тем, что заполнил все пункты, я перешел на следующую страницу регистрации, и мое сердце будто превратилось в камень, упав в пятки.

Я несколько раз моргнул, надеясь, что буквы в пункте перестроятся во что-то вроде «вы приняты на обучение в ОНИ», но этого не произошло. На экране все так же горели слова:

«РАЗРЕШЕНИЕ ОТ РОДИТЕЛЕЙ/ОФИЦИАЛЬНЫХ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ (ПРИЛОЖЕННЫЙ ДОКУМЕНТ)».

«Видимо, оставить все в тайне не получится», – подумал я и стал ходить по дому, не в силах усидеть на одном месте. Я ожидал ежедневного видеозвонка от родителей и постоянно поглядывал на часы, которые уж очень медленно меняли цифры на своем табло.

Через три часа, наконец, в видео-разговоре с мамой, смог рассказать все, что произошло, и получил жесткое «нет».

– Ну, мам, – я округлил глаза в недоумении. – Почему?

– У нас нет такого количества денег. – Ее голос стал таким же металлическим, как у женщины-в-компьютере.

– Это бюджетное обучение,– сказал, лелея надежду, что так оно и есть.

– У нас нет возможности доставлять тебя туда, – мама привела еще один аргумент.

– Они сами доставляют… – начал, было, я, но меня перебили:

– Ты же сам прочитал, что все обучающиеся будут участвовать в «особой миссии»?! Может, вы будете подопытными?! Или того хуже…

– Они будут обучать нас, чтобы ставить на нас эксперименты? Ты серьезно так думаешь? – я поразился маминой логике.

– Все возможно, – она пригладила свои волосы, закрыв лицо руками, в то время как я зло выдохнул.

– Ну и что? Все равно меня ни один ВУЗ не возьмет из-за моих оценок по физике и химии, – привел я, как думал, свой самый веский аргумент. – А там ведется профильное обучение и…

– Я все сказала. – Даже не думал, что голос мамы может стать настолько похожим на звучание робота. – Подтягивай лучше уроки, а не мечтай о глупостях. Учись так, что бы тебя принял хотя бы один ВУЗ…

– Спасибо, мама! Ты так в меня веришь! – бросил я с неожиданной злостью и закрыл окно видео-звонка.

Я лег на кровать и уткнулся лицом в подушку, отбросив панель.

«Учи уроки! Подтягивай оценки! Не мечтай о глупостях! Конечно, легко тебе говорить, человеку, которого бабушка в физике и химии натаскала. Прилетела бы со своего Юпитера и объяснила бы мне все, что я не понимаю!» – во мне клокотала злоба. Нужен был срочный выброс энергии, пока я не взорвался изнутри.

Неожиданно для себя я вспомнил о предложении Ильи. Схватив панель, я зашел в заседалку класса (так мы называли наш чат), и через пять минут в воздухе появилось лицо Воронцова.

– Ну? – произнес он. Тон мне показался резким.

– Илья, я сегодня иду с вами, если можно, конечно, – выпалил я и понял, какую глупость совершаю. Я прикусил язык, но было поздно.

– Хорошо. Подходи к Центральному пруду к десяти часам, – голос парня стал чуть мягче.

«Комендантский час», – предупредило подсознание.

«А ни все ли равно?» – ответила злость.

– Хорошо, я буду, – ответил я и отключил звонок.

Я был зол: на себя, на маму, на все проклятые институты – на весь мир.

В десять я был на месте.

Ночь полностью поглотила город, который выставил в свою защиту фонари. Лязг вагонов и шум машин утихли, как и птицы, уснувшие на ветвях деревьев. Ветер перестал дуть, будто прилег отдохнуть в траве. Запахов заводов тоже не было слышно – предприятия закрылись до завтрашнего утра. Люди погружались в сон, гася свет в окнах домов.

Я стоял в тени деревьев, скрываясь как мог – даже дышал через раз, но, тем не менее, подошедший Илья сразу заметил меня.

– Пошли, Витек, – сказал он, посмотрев на меня через плечо, – остальные уже ждут нас там.

Как по мне, Илья вел себя очень неосторожно, учитывая наш возраст и комендантский час. Ему-то ничего не будет, папочка позаботится, а вот моим родителям здорово достанется. Они и так оставляют меня на свой страх и риск, зная, что их могут лишить родительских прав, докопавшись до того, что ребенок в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет остается один в доме больше, чем на неделю.

– Илья, – произнес я, следуя за одноклассником, – тебе не кажется, что мы должны хотя бы в тени идти? – мое тело сжималось, чувствуя себя в свете фонарей, как на сцене под прожекторами.

Парень лишь посмотрел на меня, как на сумасшедшего, каким я себя и считал, раз согласился идти с ним, и хмыкнул:

– Да брось, – он почесал лоб. – Если бы комендантский час действительно был столь серьёзным законом, то нас бы выловили уже на выходе из дома. Пойми, наконец, что полицейские тоже люди, и они не могут бодрствовать двадцать четыре часа триста шестьдесят пять дней в году.

В чем-то Илья был прав, и я, немного расслабившись, прибавил шагу. Мы двигались по аллее в северную сторону района – а дальше… Пустота.

Холодно… Очень холодно. Господи, где же это паршивое одеяло!? Я пощупал рукой вокруг себя, открыл глаза, в которые тут же ударил яркий свет из окна. Черт. Слишком ярко.

Я дал привыкнуть своим зрительным органам к свету и поднял голову, которая тут же закружилась, а к горлу тут же подступил ком. Я дополз из коридора, где я лежал на полу, до ванной и меня вывернуло. Хоть пред глазами и плясали круги, стало легче, но ненадолго. Через минуту живот снова свело, и я понял, что здесь засел надолго.

Пытался вспомнить вчерашний день – пусто. В памяти всплыли лишь последние слова Ильи о комендантском часе и то, как мы с ним шли по аллее.

Господи, ну конечно! «Красный киборг». Ага, дали бы они мне запомнить их местоположение. Наивный малый.

Я попытался встать, чтоб посмотреть на себя в зеркало, но меня тут же снова вырвало. Ужасно плохо. Ужасно…

В этот день не пошел в школу, а до самого вечера передвигался по маршруту кровать – ванная в одну и другую сторону. К восьми часам вечера в голове немного прояснилось, а тело перестало реагировать на свет, как организм вампира.

Я зашел в электронную почту и открыл сообщения, морщась от слишком громкого голоса женщины-из-машины. Их, сообщений, было около двадцати, и все как на подбор: «Почему не было в школе?», «что случилось, почему ты не в школе?» и список домашних заданий.

Лишь одно сообщение отличалось от других.

Оно было от Ильи.

«Ну, как ты?»

Илья был онлайн, и я ответил:

«Бывало и лучше. А ты как?»

«Привык уже)))»

«Ага, опытный ты наш», – подумал я с некоторым отвращением.

«Что вчера было?» – задал я вопрос в надежде, что он хоть что-то помнить из событий вчерашнего вечера.

«Я не помню ни один из таких вечеров. Да, кстати, Влад просил передать тебе, чтобы ты заглянул под дверь»

«В смысле?»

Кто такой Влад?! И откуда он знает мой адрес? Вопросы множились в геометрической прогрессии.

«Не знаю, просто проверь и все. Ладно, выздоравливай»

Значок присутствия одноклассника в сети пропал, а я, превозмогая себя, медленно пошел к двери, возле которой на лестничной площадке лежал запечатанный конверт с надписью: «ТО, ЧТО ТЫ ПРОСИЛ»

– Что я просил? – вырвалось у меня. – И кто такой Влад? – В который раз задал этот вопрос, но на этот раз вслух.

Видимо, вчера в «Киборге» я рассказал этому самому Владу о своей проблеме с родителями, потому что, когда открыл конверт, в нем оказалось… Разрешение от родителей в ОНИ и чип с электронной копией этого документа. Конечно, они были подделкой, но выглядели, как настоящие.

«А стоит ли?» – спросил я себя, смотря на то, что могло в данный момент кардинально изменить мою жизнь.

Прислушался к своим внутренним ощущениям: одна часть меня рвалась к панели, чтобы заполнить анкету до конца, другая же пыталась вразумить первую, говоря что-то о законах и обмане. В какой-то момент даже стало страшно, но тут я вспомнил вчерашний разговор с мамой. Во мне снова вскипела злость, и уже ни секунды не задумываясь, я открыл панель, загрузил разрешение и отправил анкету, ухмыляясь то ли от злости, то ли от счастья.

Через несколько дней в школу пришло испытательное задание, состоящее из теста и нескольких письменных заданий повышенного уровня. Кроме меня анкету заполнили, видимо, еще человек десять, потому что вместе со мной ребята из параллельных классов решали свои тесты.

Через неделю моя жизнь изменилась.

Теперь уже не знаю, как к этому относиться – как к подарку судьбы, или как к наказанию…