Оглавление
Клаус-Михаэл Богдаль. Европа изобретает цыган. История увлечения и презрения
Пролог
Часть I. От позднего Средневековья до восемнадцатого века
1. Прибытие «паломников из Египта»
Фрагменты: хроники, историографии, памятники права
Легенды: из Библии в историю
Кочевники из несуществующей страны
2. Чужаки, которые остаются
«Бесстыдные люди»: презрение и изоляция
Территориальность как террор: преследование и изгнание
Тайны происхождения
3. Спутники сатаны
Безбожники: язычники, еретики, сатанисты
Египетские маги: предсказание и раскрытие истины
Вредоносное и огненное колдовство
4. Что остается в памяти
Прекрасная цыганка: Ла гитанилла Сервантеса и ее двойники в Европе
«Братство бродяг»: цыганские империи
«Оборванный сброд»: банды разбойников и цыган
«Лесные люди»: дикари, которых не приручить
5. Привести в порядок дом человечества. Цыгане и антропология просвещения
Толкующее насилие: популяризация знаний о цыганах
В союзе презренных народов
Открытие «цыганского языка» и его индийского происхождения
Антропологические иерархии: цыгане и европейский «культурный человек»
Часть II. Девятнадцатый век
1. Вознесение на небо и низвержение в ад. Цыганская романтика в Европе
Национальный миф о возвращении: «Изабелла Египетская» Ахима фон Арнима
Спасители традиций: «Гай Мэннееринг, или Астролог» Вальтера Скотта
Отработка навыков свободы: Александр Пушкин «Цыганы»
«Нам, цыганкам, нужно немного – вольный воздух да любовь»: «Собор Парижской Богоматери» Виктора Гюго
Укоренение в народной жизни: Стен Стенсен Бликер «Жизнь келтрингов»
2. «Прочь в цыганскую страну». Тривиализация и инфляция
Европейский беспорядок после революции: прорицатели, заклинатели, похитители детей, торговцы девочками
«Дикий танец и песня родная»: Венгерский патриотизм и цыганская музыка
«Последние из могикан» Европы: Джордж Борроу и другие доверители цыган
«Африка начинается в Пиренеях»: «Кармен» Проспера Мериме и ориентализация
3. «Они люди, но не такие люди, как мы». Цыгане и этнография
Естественный народ посреди цивилизации
«Подобно кафрам, индейцам, восточным людям»: деевропеизация цыган
4. Тайны чужого племени
Рискованный обмен: встречи на окраине общества
Жизнь с испытательным сроком: интеграция и ассимиляция
Часть III. От исхода девятнадцатого века до наших дней
1. Банда «асоциальных элементов». Расистский взгляд
«Пария умер, ария победил»: «Чандала» Стриндберга
Среди тварей: инстинкты, бескультурье, насилие
Смешения: любовь без последствий
Криминальная биология и расовое учение: цыгане и «смертельные науки»
2. Люди – братья. Фигуры сближения в Германии, Испании и Советском Союзе
В Лиге безродных: цыгане как жертва социального обнищания
«Канте хондо»: народная культура и авангард в Испании
Цыгане, один из народов Советского Союза
3. «Товарищ цыган». Освобождение и принудительное расселение в литературе социалистических стран
Боевое крещение у партизан
Исчезнуть в народных массах, всплыть в нищете
4. Кочевники-привидения – призрачная жизнь. Цыгане в европейской литературе после 1945 года
По-прежнему воры и асоциальные элементы
Кто отмечает, тот забывает: Сент-Мари-де-ла-Мер и цыганский фольклор
Замещенные воспоминания о преследованиях и уничтожении
5. Собственным голосом. Мемориальная литература синти и рома
Освенцим, Равенсбрюк, Лакенбах: свидетельства выживших
«Time of the Gypsies»: рассказать о собственной истории
Эпилог
Благодарность
Литература
Серия научных трудов
Отрывок из книги
Идею написать европейскую историю дискриминации народов рома, уничижительно прозываемых по-немецки «цыганами», так или иначе спровоцировал случай. Она восходит к тем волнующим и взволнованным годам после того, как в начале девяностых рухнула социалистическая система и пал железный занавес. Поскольку я давно уже занимался темой своих и чужих в литературе, мне пришлось на одном мероприятии, в ситуации, когда внезапная эпидемия насилия, основанная на враждебности к иностранцам, прокатившись по всей Германии, пробудила былые страхи перед тем прошлым, которое казалось уже преодоленным, – короче, мне тогда пришлось привести пару поясняющих соображений, которые в гуманитарных науках того времени имели неоспоримый вес. При изучении погромов в Ростоке-Лихтенхагене, масштабы и сопутствующие обстоятельства которых небезосновательно напомнили председателю Центрального совета евреев в Германии, Игнацу Бубису, страшные бесчинства 9 ноября 1938 г., так вот, я наткнулся тогда на высказывание шестнадцатилетней школьницы, которая активно участвовала в акциях насилия, и поэтому – чуть ли не в награду за участие – у нее взяли интервью: «Если бы жгли цыган, я бы ничего не имела против. Вьетнамцев – нет, а на синти и рома – наплевать»[1]. Это торжествующее презрение и полную отключку человеческого восприятия, прозвучавшую в холодно брошенном «наплевать», я долго не мог забыть. Преступница оправдывает свое желание убивать причислением жертвы к другой ступени иерархии. Чужаков, неважно, какого происхождения, она заведомо мнит гораздо ниже себя. Но «цыгане» котируются вообще как «отбросы общества»[2], по ту сторону любой границы человечности.
Если оглянуться назад, на историю народов рома за шесть столетий их присутствия в Европе, то вновь и вновь наталкиваешься на факты, говорящие о том, что против преследования и уничтожения цыган большинство населения «ничего не имело» – точно так же, как обыватели Ростока не были против их сожжения, когда подростки поджигали приюты для беженцев. Но из каких источников подпитывается инстинктивное презрение к абсолютно незнакомым им людям? Разве не в тех же временных рамках мы наблюдали, как фламенко завоевывал танцевальные студии и открывались все новые курсы фламенко при народных университетах, а музыкальные группы вроде Джипси Кингс купались в лучах всемирной славы? И разве не могли их бодрые песенки, не особо бросаясь в глаза участникам мероприятий, исполняться в качестве аккомпанемента к вечернему барбекю, во время охоты на людей в Лихтенхагене – просто для разогрева и подъема настроения? Быстрого и простого объяснения этому сочетанию восхищения и презрения мне найти не удалось: ни с помощью социологических и психологических теорий о чужих и чуждости, ни с помощью очевидной на первый взгляд аналогии с антисемитизмом. Если не пускаться окольным путем в изучение истории отношений народов рома с другими народами Европы начиная со времени их переселения сюда в XIV–XV вв., не пытаться осветить эту темную страницу истории Европы вплоть до современности, любое объяснение неизбежно останется недостаточным – в особенности учитывая то, что случилось затем в Румынии, Италии, Франции, Венгрии, Словакии и Косове. Очень быстро выяснилось, насколько отрывочно, неточно, насколько отягощено предрассудками было на тот момент то немногое, что мы знаем о прошлом народов рома. Хочешь не хочешь, а пришлось стряхивать архивную и библиотечную пыль, чтобы в конце долгого путешествия во времени вновь добраться до поселений, деревень и стоянок сегодняшних рома. Вместе с тем мне постепенно становилось все яснее, что после конца коммунистической системы в Восточной и Юго-Восточной Европе эта тема из второстепенной станет центральной, учитывая политическую, социальную и культурную специфику нашего континента, хотя бы потому, что речь идет о немалой группе людей – ведь их более десяти миллионов человек. И не исключено, что жизнеспособность духовного конструкта по имени Европа придется не в последнюю очередь измерять тем, как мы обходимся с народами рома.
.....
Дополнительно к церковному благословению на строительство вплоть до начала XIX в. при постройке дома в определенных местах «в качестве защиты от пожара»[297] закапывали или ставили так называемые огневые шары, которые продавали бродячие цыгане. Похоже, что в их воздействие верили. «В 1729 году сгорела большая часть города Мюнхберга. Один домишко устоял. Разумеется, благодарить за это надо цыган; они когда-то этот дом “благословили”»[298]. То же относится и к огненному корню «из Малого Египта, расти такой корень должен на высокой горе»[299]. Согласно сообщению из Верхней Штирии, отцу одного дворянина «один цыганский начальник подарил такой корень, и, когда у него загорелась мельница, он бросил корень над огнем, и огонь мгновенно потух»[300]. Подобные представления в те времена, когда народная магия предлагала микстуру из менструальной крови девственницы, из ласточкиных гнезд и прочего малоаппетитного материала в качестве действенного рецепта против пожара, которого боялись неслучайно, – короче говоря, в те времена в них не было ничего необычного[301].
Иногда и власти убеждены в том, что цыгане могут противостоять даже ружейному огню. Поэтому один вюртембергский патруль применяет против цыган для надежности и с успехом обычные, устоявшиеся методы умерщвления:
.....
