Читать книгу Можешь звать меня Иудой - Колесников Сергей - Страница 1

Если бы не закат, Иуда был бы доволен совершенно. Они подошли к Иерусалиму в конце дня, когда вечерняя прохлада уже разлилась над землёй, а воздух перестал быть вязким, словно виноградное сусло. Близилось время заклания телят, и их страхи перед местным священством быстро растаяли в потоках музыки и пения, которые неслись из-за стен города. Казалось, что сам Яхве плеснул в пыльный сумрак немного вина, и терзающее людей напряжение неожиданно спало. Они заговорили громче, веселее, а Пётр даже стал подшучивать над оседлавшем молодую ослицу Иисусом.

Лишь одно волновало их. До закрытия проходов в город оставалось совсем мало времени, а желающих войти в него не становилось меньше. И если бы кто взглянул в этот час с Нагорных холмов в сторону Иерусалима, то увидел бы он нечто похожее на пчелиный рой, который лёг на землю возле «Овечьих» ворот. Так много паломников собралось возле них, и так сильно гудели они низким тяжёлым гулом, что казалось не люди, а насекомые осадили Великий город. Уже были стёрты в жижу ветви деревьев, которые кидали под ноги пилигримы, и превратились в цветастые лохмотья одежды, что покрывали дорогу, а возгласы «осанна», «осанна» слышались всё реже. Зато всё чаще, словно взвизги плетей, летели над толпой крики отстающих. Начинался праздник Кущей.

И первый телёнок был забит. И отчаяние вкусили нетерпимые, когда вопли радости донеслись до них из-за каменной преграды. Без всякой надежды попасть в город к началу торжества, они бросились ставить шалаши прямо вдоль дороги и быстро вязали принесённые с собой ветви деревьев, чтобы предаться праздничному ритуалу. А над ними, в пропахшем потом, ослиным навозом и растоптанными цитронами мареве кружили грифы. Они летали низко, неспешно, и ничто не мешало им быть и в городе, и вне него.

«Только птицы и Бог видят сейчас всё – усмехнулся Иуда. – Но если первых влечёт мясо и кровь, то на что смотрит Бог?» Он поправил ящик с деньгами и покосился на учителя. Ему показалось, что Иисус осуждающе рассматривает его и Иуда смутился.

Впрочем, вряд ли Иисуса заботили мысли ученика. Он глядел на собравшихся вокруг людей и о чём-то размышлял. Пустыня вымотала апостолов, и хотели они как можно быстрее попасть в Иерусалим. Их непривычные к сырой воде животы болели, а ноги опухли от укусов скорпионов. Не раз бранили они Иуду, что купил он мало вина и уксуса в дорогу, а путь, который выбрал Иисус, ругали за пустынность и неприветливость. Доходило до того, что, когда брёл учитель последним, начинали апостолы роптать, что ни одна Дева не станет ждать столь неспешных женихов.

Матфей однажды даже сказал ему:

–Иисусе! У нас кончается хлеб, а вода выходит из нас, как потоки грязи во время дождя! Если мы и дальше будем идти так медленно, то не сильных духом мужей приведёшь ты в Иерусалим, но плешивых Азазелей!

Тогда Иисус спросил его:

–Разве вино и хлеб делают вас сильными духом?

–Но разве лишения эти, учитель? Разве гнилая вода и чёрствый хлеб дают человеку силы?! – Матфей вскинул руки. – Ждёт Иерусалим тебя, Равви! Ждёт народ его славный и готовит кров и еду для всех нас!

На что Иисус негромко возразил:

–А если бы знал ты, мой честный Матфей, что не сладкий ягнёнок, но крепкий гвоздь зреет в огне сейчас? И не хлеб пекут пекари, а брёвна строгают плотники? Тогда бы тоже стал торопить меня?

Но Матфей не расслышал его. Те же, кто расслышал, сказали, что были они с Иисусом в Иерусалиме не раз, и ничего не случилось. Даст, Бог, не случится и в этот.

И вот всё было позади. Лишь толпа паломников отделяла их от долгожданного отдыха. Посланные вперёд последователи Иисуса уже сделали необходимые приготовления и в нетерпении ждали его. Искать ночлег где-то ещё не было ни сил, ни желания.

Первым не выдержал Пётр. Он набрал полную грудь воздуха, чтобы объявить, что сам Галилейский учитель пришёл на праздник, но Иисус остановил его.

–Постой, Пётр – сказал он. – До кого ты желаешь докричаться?

Пётр шумно выдохнул и с удивлением посмотрел на учителя.

–Или ты думаешь, что Он подобен пастуху, чей баран свалился на дно колодца? —Иисус покачал головой. – Или ты сомневаешься, что на всё Его воля?

Пётр развёл руками. Он оглядел собравшихся вокруг людей и что-то прошептал, словно оправдываясь. Голоса же других апостолов зашуршали, как шуршит трава в жвалах саранчи, и никто больше не говорил громко и весело.

Тогда Иуда решил пустить в ход деньги. В ящике для подношений лежало много разной монеты, и он рассудил, что, если действовать хитро, то есть шанс купить доступ к воротам.

«Может, для того Он и послал нам эти деньги, чтобы мы хотя бы сегодня не ночевали в открытом поле…» – пробормотал апостол.

Иуда уже стал раскрывать свой ковчег, когда некий старик вдруг указал на Иисуса и воскликнул: «Да не пророк ли это из Галилеи с учениками своими?» Старик подошел ближе, внимательно осмотрел Иисуса, посмотрел на руки апостолов и радостно подтвердил, что так оно и есть. Толпа всколыхнулась.

Сначала нерешительно, но затем всё громче, зазвучало «осанна», «осанна». Несколько увядших ветвей были брошены под ноги ослицы, и она испуганно шарахнулась в сторону, чуть не сбросив Иисуса. Тогда Иисус стал благодарить паломников за приветствия и попросил больше не оказывать его животному таких почестей. Это развеселило уставших пилигримов. Они захотели узнать, надолго он в Иерусалим и собирается ли творить те чудеса, о которых так много рассказывают. Люди спрашивали его, где именно Иисус будет врачевать страждущих и не боится ли гнева священников, когда станет грешить в субботний день. Были и такие, которые громко кричали, правда ли, что думает он объявить себя царём Иудеи. После таких слов Иисус темнел лицом и переставал улыбаться. Наконец, в дело вступил Пётр.

Он взял ослицу под узды и решительно двинулся вперёд. Одной рукой Пётр раздвигал собравшихся, а другой держал напуганное животное. «Дорогу великому Иисусу» – кричал он. Люди послушно расступались. Казалось, сам Моисей вселился в Петра, чтобы показать иудеям, как вершилось чудо в Крайнем море. Апостолы быстро шли по образовавшемуся проходу, ликуя и поздравляя паломников с праздником. Когда последний из них миновал крепостные своды, ворота натужно заскрипели. Иуда услышал шум давки за спиной, но не стал оборачиваться. Он смотрел на закат.

Розовый и прозрачный, словно недоношенный младенец, лежал он на вершине Голгофы и будоражил в нём какое-то смутное и болезненное предчувствие.

2

«И скажет Иоанн, что Иуда был вор. И Матфей будет порочить Иуду, и Петр! А Лука скажет, что купил Иуда на деньги землю неправедную! И многие люди будут проклинать Иуду в веки веков! И не будет ему покоя!"

Иуда тяжело шевельнулся. Большая и сильная рыба билась у него в груди. Она билась так крепко, что Иуда испугался, не проломит ли рыба грудные кости. "Сначала потроши, потом жарь", – говорил отец. Но Иуда не стал потрошить рыбу. Он кинул её на камни всё целиком, с потрохами и пульсирующим сердцем. Вот она и рвалась, спасаясь от мучительной боли. Тогда Иуда прижал рыбу ладонью и проснулся.

Было время утренней стражи. Иуда некоторое время бессмысленно слушал, как соседские петухи треплют остатки ночи; затем зашёлся в глухом кашле, словно желая помочь встревоженным птицам… и окончательно пришёл в себя. Он посмотрел на ладонь, и гримаса досады смяла его лицо.

– Опять? – услышал он заспанный женский голос.

–Да – после паузы ответил Иуда.

–Надо бы избавиться от тебя поскорее, – пробормотала женщина. – На кой мне сдался больной мужчина? – Она демонстративно отвернулась от Иуды и зевнула.

–Что же ты не попросишь своего учителя, чтобы он вылечил тебя?

–Это не твоё дело, Амира, – пробурчал Иуда. – Я и сам могу справиться с этим.

Он сел на кровать и вытер ладонь об ночную рубаху.

–Можешь выгнать меня, – зло добавил он. – Я даже внесу за тебя деньги в храм!

Женщина резко повернулась и ударила его кулаком в спину.

–Не смей так говорить Иуда. Я не продажная женщина, чтобы платить за свои поступки священникам!

–Ладно, ладно, – примирительно проворчал Иуда. – Знаю, что виноват перед тобой, но ты же слышала, как Иисус настраивает их против себя. Если с нами что-либо случится, я не хочу, чтобы и на тебя пал гнев их, как на жену мою.

–Это всё отговорки, мужчина – прошипела Амира. – Ты прекрасно знаешь, что они не тронут Иисуса, пока народ толпами ходит за ним. – Девушка крепко обвила шею Иуды. – Римляне быстро снесут им головы, если решат, что это может вызвать бунт… Вот так! – Она дернула руки в сторону и засмеялась. – Им плевать, что Он говорит про наших священников. Они и сами не прочь поиздеваться над ними! Главное, чтобы Иисус не порочил Кесаря и его наместников… А Он ведь не порочит? Не так ли? – Амира спрыгнула с кровати, и, не меняя интонации, добавила: – Куплю сегодня трав, раз ты не хочешь, чтобы Он лечил тебя!

–Слишком ты болтлива, женщина – пробурчал Иуда и стал одеваться.

3

Рыба снилась ему впервые… И этот голос. Иуда не помнил слов, но готов был поклясться, что чувствовал, как кто-то щекочет его изнутри влажным и горячим дыханием.

"Это всего лишь дурной сон"– пытался уверить себя Иуда, но тревога не отпускала его. Словно глоток испорченного вина лежала она на дне живота Искариота и время от времени поднималась к горлу кислой отрыжкой. Сначала Иуда хотел расспросить Амиру, к чему снятся рыбы, но затем убедил себя, что не пристало мужчине волноваться о таких пустяках, и оставил эту мысль в покое. Но когда с очередным приступом кашля он выплюнул на ладонь сгусток крови, похожий на рыбью чешую, Иуда не выдержал. Он стал допытывать женщину, не слышала ли она о подобных вещах раньше, но Амира лишь махнула на него рукой.

–Не рыба, а кашель должны волновать тебя, Иуда! Разве не знаешь ты, как быстро Всевышний прибирает тех, кто брызгает кровью, будто сеет рож по весне?

Но Иуда не стал слушать её. Сон таил в себе нечто важное и тревожное. Так и не одевшись до конца, не обращая внимания на косые взгляды Амиры, он стал с жаром просить Сущего, чтобы тот открыл ему глаза на случившееся. Но Господь был нем с Иудой. Он лишь позволил ему перестать дрожать, а тревоге указал оставить сердце несчастного в покое. Тогда Иуда с удовольствием позавтракал бобами, которые Амира поставила на стол и вышел на улицу.