Читать книгу Антология русской осени. Литературный сборник - Коллектив авторов - Страница 1

Бежала собака со скоростью ветра

Дорогой, ведущей на луг;

Бежала без продыха три километра

Прямою дорогой… И вдруг! –

И вдруг пёсий мозг острой спицей пронзило –

Внезапная мысль обожгла! –

Собака опомнилась, затормозила –

И пыль до небес подняла!

Застыла, завыла от мысли отвратной:

«Да как я могла позабыть!..»

Перекувыркнулась, и тропкой обратной

Пустилась во всю свою прыть!

Я просыпаюсь от взмаха ресниц

Сабельно острых – и падаю ниц:

Сколько в зеницах слепого огня!

Прочь, сатана! Не гляди на меня.

Я поднимаюсь и падаю ниц:

Нет у меня боевых колесниц,

Вырваться чтобы живым из огня.

Нет боевых колесниц у меня.

Господи правый! Твоих багряниц

Взором касаясь, я падаю ниц.

Если не выйду живым из огня –

Под багряницей отпойте меня.

Разные бывают гости.

Входит странник. Взор горит.

Словно забивает гвозди,

Дробным басом говорит.

И хозяин спозаранку

Добрых не жалеет слов,

Нараспашку, наизнанку

Душу вывернуть готов.

Побеседовали дружно

О небесном, о родне.

«Поторапливаться нужно, –

Молвит гость. – Идём ко мне».

И пошли. А за плечами –

Крик истошный, слёзный вой…

Сник хозяин и в печали

Повредился головой.

Гость ему: «Да ты не понял,

Что за шум стоит в избе?

Ты третёвадни как помер,

Это воют по тебе».

Погибший вор в законе Дед Хасан

Снискал в преступном мире высший сан,

И по нему досель тоскует зона.

А внешне был похожим на Кобзона.

Если скажу: «Да куда же вы рвётесь?»

Предупрежу: «Вы уже не вернётесь!

Там – полынья изо льда и огня!» –

Разве послушает кто-то меня?

Вот и молю, не надеясь на чудо;

Ратую: не возвращайтесь оттуда!

Не для того я друзей хороню,

Чтобы довериться Судному дню.

А возвратится отступник из рая,

Кровную братию в круг собирая,

В красках опишет чарующий край –

Братия с гоготом ринется в рай.

А про заклятые таинства ада –

Чур, меня! – и заикаться не надо –

В страхе земном существующий мир

В прахе и в язвах покажется мил.

Не торопитесь, не рвитесь на небо,

Съешьте медовую корочку хлеба,

Перекреститесь: «Спаситель воскрес!» –

И за спиною удавится бес.

    Черновики мои не трожь.

    Ревнивица, стихи читая,

    Ты вящей правды не найдёшь –

    В них выдумки и сказки сплошь,

    В них подлинности ни на грош,

    В них скрыта ложь.

    Но ложь – святая!

Похвалялся таракан

Ради вящей славы:

«Я вчера махнул стакан

Бытовой отравы!»

Собеседник пробасил:

«Всем назло засадам

Ту отраву закусил

Я крысиным ядом!»

Третий бросил на ходу,

Поспешая, вроде:

«Извините, я пойду,

Позвоню Володе…»

Когда пожитки собирать

Прикажет время скорбное,

Не надо сразу помирать –

Не всё на ниве собрано.

А если и настигнет срок –

По дедовскому способу

Я с головой зароюсь в стог

И буду спать без просыпу!

 Я сгрёб стихи свои в беремя,

 Развёл костёр и сжёг дотла.

 Во мне остановилось время,

 Мне очи застелила мгла.

Во мне остановилось время

И потеряло стройный счёт –

Не бьёт лучом колючим в темя,

Самозабвенно не течёт.

Я сплю и слышу – рвутся корни

И, упокоиться спеша,

Всё яростней, всё непокорней

На волю просится душа.

Душа, восставшая из пепла,

Строку слагает за строкой,

Пока Россия не ослепла,

Пока не спет «За упокой».

«Душа, даруя озаренье,

Не оставляй меня!» – молю…

Во мне остановилось время,

Отныне равное нолю.

Я видел Ельцина в упор.

Иным мерзавцам не в укор,

Власть уступившим алкашу,

В «Воспоминаниях» пишу:

«Я не в обиде на судьбу –

Я видел Ельцина в гробу!»

Замолкли сладкие лады,

Басы набрали в рот воды.

У гармониста Прошки

В загашнике – ни крошки.

Братва ударила челом,

Братва уселась за столом

У гармониста Прошки,

В избе на курьей ножке.

Вино зелёное горчит,

Гармошка третий день молчит…

Печально и сторожко

В окошко смотрит Прошка.

Тяжёлый взгляд не отводя,

В сознание не приходя,

Побитым смотрит зверем:

Сосед построил терем!

Животрепещущий вопрос:

Сквозь воспалённый мозг пророс,

Пронял до жгучей боли:

«Себе построить что ли?..»

Братва ударила челом,

Народ сошёлся всем селом,

Народ возвёл для Прошки

Дворец на курьей ножке!

Ночь напролет – во всей красе –

На выхвалку плясали все!

И подустав немножко,

Скрипела курья ножка…

Как птица вольного полёта

Над суетой сует кружу,

Стучусь в Никитские ворота,

В Бульварное кольцо вхожу.

Иду на зарево столицы,

Туда, где в дождь, и снег, и сушь

Горят последние страницы

Второго тома «Мёртвых душ».

Не искупительны ни вздохи,

Ни запоздалая слеза –

Сгорает Божий дар эпохи

И мёртвый дым слепит глаза.

Спешу на зарево пожара

С водой спасительной в горсти.

Дымок с Никитского бульвара

Плывёт по Млечному пути.

Не потускнели дни

Славы отцовской.

«Боже, Царя храни!» –

Молвил Жуковский.

Гулко в груди стучит

Вещее слово,

Стройно и в лад звучит

Музыка Львова.

Гимну тому в ответ

Вторим поныне:

«Боже, храни от бед

Наши святыни!».

Не избалованный Родиной,

Не зацелованный сын,

Сыт я кутьёй и смородиной,

Русскими сказками сыт.

Сыт я молитвами отчими,

Верой в кержацкий завет,

Щедро тулупами волчьими

Ради Христа обогрет.

Там, где тайга непролазная

Хвойными иглами жжёт

Лихо живет Одноглазое –

Душу мою стережёт.

Там, за крутыми откосами,

За шеломянем еси

Время грядёт куликовское,

Звоны плывут по Руси.

Ни причащенья, ни пострига

Стражду по душу свою –

Стражду последнего подвига

В общем строю.

    В Украине танцы,

    Гопаки и гласы:

    «Газовые сланцы!

    Сланцевые газы!»

В зону интересов

Вашингтонских бесов

Для поездки найден

Джозеф Робин Байден.

Почву унавозив,

Счастлив Байден Джозеф:

В недрах три корыта

Золота зарыто!

Близок Джо к экстазу:

«Срочно дайте газу

Моему сыночку

На сто лет в рассрочку!»

Пляшет Украина,

Скачет диким полем:

«Для бедняжки сына

Кабана заколем!

Кабана опалим,

Байдена похвалим:

Джозеф Робин Байден

Не в помойке найден!

Мы с его одёжки

Все пылинки сдунем,

Погуляем трошки

Да украдкой сплюнем:

– Хватит, подивился

Украинской сказкой.

Чтоб ты подавился

Кровяной колбаской!»

Мне повстречалась на пути

До моря-океана

Девчушка лет пяти-шести –

Царевна Несмеяна.

Она в единственном числе

Три дня была угрюма,

Лежала на её челе

Нешуточная дума.

Она дворцовые дела

По-взрослому судила.

И пасмурная тень с чела

Царевны не сходила.

Скажи ей: нет – она в ответ

Показывала зубки

И вглядывалась в белый свет,

Как рулевой из рубки.

И были все в кругу родни

Спокойны, как удавы.

А что паниковать? – они

По главной сути правы.

Я тоже знаю свой шесток

И глухоту людскую.

Я оглянулся на восток:

«Грядущего взыскую!»

И грянул гром – и вскачь, и вброд

Рванул по зодиакам!

И время ринулось вперёд

На четверть века с гаком!

По пояс в пене и цветах

Из моря-океана

Выходит в женственных летах

Царевна Несмеяна.

Она проходит сквозь народ,

Сквозь травы и дубравы

И в руки белые берёт

Бразды своей державы.

На угловатый кулачок

Наматывает вожжи.

Взахлёб смеётся!..

                      И молчок

О том, что будет позже.

«Сильней глубоких ран

Страшись пустого слова, –

Железный Тамерлан

Напутствовал сурово, –

Когда хвастлив храбрец –

Его словам не верьте.

И старец, и юнец

Равно боятся смерти.

А храбрость наша где ж?

Земным сокрыта прахом,

Она таится меж

Отчаяньем и страхом…»

Сердце зашлось, суматошно забилось,

Захолонуло вконец,

Взмыло над пропастью, остановилось…

В полночь приснился отец.

Будто и не было вовсе погоста,

Не поминали навзрыд –

В полночь приснился: кедрового роста

Златом загара покрыт.

Я подхожу, он как будто не видит –

Обережённый судьбой,

Батя кровинку свою не обидит,

Не уведёт за собой.

Он улыбается! Проблеск улыбки

Ищет на ощупь ответ –

И на прозрения, и на ошибки

Льётся лазоревый свет.

Может быть, может быть, светом оттуда

Мир изначально спасён?

Может быть, это и вовсе не чудо,

Может быть, вовсе не сон?