Читать книгу 2070 - Группа авторов - Страница 1

Нам обещали светлое будущее, в котором будут полёты в космос к далёким планетам, а про войны, бедность, голод и болезни мы будем знать лишь из уроков истории да старых фильмов. Нам говорили, что для идеального мира нужно всего двадцать лет. Мы слышали длинные вдохновляющие речи, верили и ждали, что наступит это прекрасное время, что осталось потерпеть ещё немного. Молодые радовались, что именно им уготовано построить новую жизнь из руин старой. Двадцать лет – не так много, как кажется. Ещё вчерашние школьники мечтали, как их дети родятся уже совсем в другом мире, они уже не узнают и не поймут, зачем люди убивают друг друга, почему бывает голодно, что такое нищета, боль, страх. В 2040 году всё человечество, обессиленное страшнейшей пандемией, унёсшей половину населения планеты, непрерывными военными конфликтами, угрожающими уничтожить экологию, и крахом экономики, начало готовиться к перерождению.

Прошло двадцать лет. И мы получили обещанный Рай. Не было больше ни катастроф, ни войн, ни эпидемий. Всё шло так, как планировалось, и даже лучше. Но в какой-то момент появились они.

Их назвали Иными, хоть они и были похожи на нас как две капли воды. Иные пришли из ниоткуда, и забрали наш Рай. Мы и не заметили, как лишились всего.

Всё началось с Европы. Иные, прилетевшие на кораблях, без проблем заняли Италию, Германию, Францию и Швейцарию, а после двинулись на восток и запад, разделившись на две армии. Мы тридцать лет не брали в руки оружие, а они оказались умелыми воинами с продвинутыми технологиями. За считанные дни Земля оказалась захвачена. Мы прятались в своих домах, не зная чего ожидать от пришельцев, две недели. Иные всё пребывали, и небо над нашими головами давно скрылось за кораблями – огромными дисками, которые в высоту достигали десяти метров, а в диаметре одного километра. От них постоянно отлетали и возвращались небольшие шлюпы, в которых помещалось до десяти Иных.

Мы, застрявшие в Санкт-Петербурге, не знали, что происходит в других городах, что уж там говорить про страны. Казалось, что город вымер, и только стройные ряды марширующих Иных нарушали спокойствие и безмолвие.

К концу второй недели Иные наконец обратили на нас внимание. Нас стали выгонять на улицы, угрожая шокерами и странными небольшими шариками, крепящимися к тонким палкам (потом мы уже узнали, что с помощью них Иные могли на небольшие промежутки времени лишать зрения, слуха и голоса). Иные не издавали ни звука, и мы с трудом понимали из их жестов, чего они от наc хотят. На улицах нам велели построиться в шеренги в три ряда: впереди дети, за ними женщины, а позади мужчины. В тот день ярко светило солнце, чьи лучи пробивались сквозь строй кораблей, а день выдался на удивление жаркий. Мы, привыкшие к прохладному лету с дождями и пасмурной погодой, не в силах были радоваться чудесному дню.

Минуты тянулись медленно, словно тягучий мёд с ложки, и казалось, что мы стоим уже целую вечность. Дети плакали и просили воды, женщины тщетно пытались их успокоить, а Иные не реагировали на просьбы напоить хотя бы детей. Одетые в тёмно-серые комбинезоны и тяжёлые ботинки, они ходили вдоль рядов людей. Иногда кто-то из Иных останавливался и жестом приказывал стоящему перед ним человеку покрутиться вокруг своей оси, поднять руки, присесть или наклониться.

К вечеру погода ухудшилась. Солнце скрылось, поднялся сильный ветер. Иные заметно оживились, их движения стали более дёрганными, а выражения лиц озлобленными. Тогда же мы узнали, что общаются они с помощью свиста и цоканья, дополняя эти звуки движениями пальцев.

В тот момент я впервые обрадовался тому, что слишком молод для создания семьи. Я смотрел, как мужчины и женщины чуть с ума не сходят, глядя на беззащитных детей, стоящих на виду, как они порываются обнять, заслонить собой дочерей и сыновей, как вытягивают шеи и закусывают костяшки пальцев от волнения. Мне же не за кого было волноваться, некого было защищать и заслонять своим телом.

Я родился в тот чудесный 2040 год, когда человечество, словно феникс, начало перерождаться. Я своими глазами видел, как строится новый мир, рос и взрослел вместе с ним, оставляя смутные воспоминания о руинах старой жизни где-то глубоко в памяти, словно страшный сон. Десять лет я прожил в Раю, ровно десять лет, а потом меня резко столкнули в Ад.

Когда начали опускаться сумерки, Иные стали загонять нас обратно в дома. Люди, обессиленные долгим стоянием на одном месте и отсутствием еды и воды, даже не сопротивлялись и не кричали, только крепче сбивались в кучки. На первых этажах парадных уже дежурили Иные.

В моём доме были просторные парадные, но сейчас они были забиты до отказа. Когда я зашёл одним из последним, то увидел, что люди выстроились в очередь, а возле лестницы за небольшим столиком сидит девушка. Совсем юная, лет двадцати, с рыжими волосами, которые крупными локонами спадали до лопаток, ярко-зелёными глазами, бледной кожей и плотно сжатыми губами. Она хмуро смотрела на столпившихся людей, переговаривающихся друг с другом. Неожиданно девушка громко стукнула ладонью по поверхности стола, и тотчас же наступила тишина.

– Подходите семьями и говорите, в какой квартире живёте, – раздался равнодушный голос.

Сначала я подумал, что она одна из нас, но потом заметил на левом виске девушки маленькую, в сантиметр диаметром, колонку, прикреплённую к коже. Несмотря на дикую усталость и жажду, мне стало интересно, как работает данное устройство.

Очередь пришла в движение. Первым к столу, с опаской глядя на девушку, подошёл старик, Александр Петрович, живший на втором этаже.

– Квартира 4, – сказал он и начал кашлять.

Девушка кивнула, что-то отметила в планшете, а затем достала откуда-то из-под стола толстый металлический браслет. С того места, где я стоял, трудно было его разглядеть. Я смог увидеть лишь то, как девушка обернула браслет вокруг запястья Александра Петровича, а затем услышал громкий крик боли. Александр Петрович покачнулся и упал на колени. Девушка злобно посмотрела на него, а из колонки раздался окрик:

– Встать! – Александр Петрович, опираясь на стол, медленно

поднялся. – Иди в свою квартиру. Покидать её запрещено. Следующий!

Люди перестали переговариваться между собой, и следующие пятнадцать минут всё было тихо, не считая тихих голосов жильцов, говорящих номера своих квартир, и их же криков боли, когда девушка надевала на них браслеты. Дети громко плакали, а некоторые садились на пол, и их родителям приходилось брать их на руки, чтобы отнести домой.

Когда подошла моя очередь, я смог получше рассмотреть браслеты. С одной стороны на них были выгравированы непонятные мне символы, а с другой находились короткие тонкие шипы, занимавшие почти всю площадь браслета.

– Зачем это? – спросил я у девушки, когда она поднесла браслет к моему запястью.

Та с лёгким удивлением взглянула на меня, а затем раздался сухой ответ:

– Никаких вопросов. Всю необходимую информацию вы получите в ближайшее время.

Я никогда не любил боль. Ещё будучи маленьким ребёнком я впадал в дикие истерики, если мне нужно было сделать прививку или сходить к зубному. Любое падение сопровождалось моими слезами и криками, и никакие увещевания родителей, что нужно уметь терпеть, не помогали. К четырнадцати годам я прослыл во дворе и школе трусом, которого чуть ли не силком приходилось тащить к врачам. Мама, озабоченная таким поведением, решила отвести меня к психологу. Тот долго работал со мной, и лишь через два года я сумел побороть страх перед болью.

Но в тот момент, когда браслет коснулся моей кожи, я вновь ощутил себя маленьким мальчиком, до ужаса боящимся боли. Мне захотелось закричать и убежать подальше от этой жуткой вещи, которая, как я уже понял, причиняла сильнейшую боль. Первое касание оказалось почти нежным, и я успел удивиться и расслабиться, но через секунду шипы вонзились в тело, и вся рука словно оказалась в огне. Я закричал и вырвал руку из тонких пальцев девушки. Не дожидаясь приказа, я направился в свою квартиру, опираясь на перила и прижимая к груди правую руку.

Первым делом я бросился на кухню и, открыв на полную мощь кран с холодной водой, начал жадно пить, захлёбываясь и кашляя. Когда же жажда была утолена, я осмотрел руку. Казалось, что на руке обычный браслет, и только пульсирующая боль, доходящая до плеча, свидетельствовала о том, что на запястье было отнюдь не украшение. Я осторожно провёл подушечками пальцев вдоль кромки браслета и слегка поморщился, когда от прикосновения боль усилилась. Не решаясь обработать руку мазью, я выпил обезболивающее и лёг спать. В ту ночь мне снился лес, я шёл по тропинке, а за правую руку меня держала девушка, заклеймившая меня.