Читать книгу Бусы из лунного камня - Группа авторов - Страница 1

Пролог.

Лиза толкнула дверь и вошла в свою новую комнату, уставшая, сердитая. Исподлобья окинула быстрым взглядом обстановку: сама комнатка небольшая, вроде кажется уютная; мебель, заказанная родителями, новая и даже потолок высокий, навесной. Вот только два небольших окна в деревенском таком стиле и не пластиковые повергли Лизу в шок.

Мама, Елена Петровна, семеня за ней, тоже вошла в комнату и заискивающе спросила:

– Ну как, доча, нравится?

Лиза сначала хотела огрызнуться, но потом посмотрела в мамины уставшие- уставшие глаза и со вздохом, швырнув сумку на кровать, ответила:

– Будем обживаться…

Мама заулыбалась, закивала и хотела занести два Лизиных чемодана с вещами из коридора, но Лиза опередила ее:

– Да сама я справлюсь.

– Ну хорошо, – согласилась Елена Петровна, продолжая улыбаться, отчего все морщинки на ее лице были отчётливо видны, и вышла, прикрыв за собою дверь.

Лиза осталась одна пока еще в совершенно чужой комнате.

Окна выходили на улицу, на солнечную сторону. Но через небольшую асфальтированную дорогу взгляд упирался в высоченный красный забор соседнего коттеджа. Вот и вся картинка. Лиза посмотрела на неширокий проём между окнами и ей подумалось, что тут отлично вписалась бы её овальная фотография под старину, сделанная прошлый год на исторической фотосессии.

Лиза порылась в сумке и достала портрет. Здесь она себе очень нравилась: с завитушками русых локонов в стиле романтичных барышень пушкинской эпохи (помучились они с мамой тогда над прической) и в нежно голубом платье (из перечня предоставляемых фотостудией платье было выбрано в цвет Лизиных глаз, доставшихся ей от бабушки, такие же голубые, лучистые). Выставлять только такое фото никуда нельзя было – в школе девчонки точно засмеяли бы.

– Папа, папа, – закричала Лиза. Родители разом распахнули дверь.

– Папа, вбей гвоздик, – Лиза указала рукой на стенку, – мне фотографию повесить надо. Пожалуйста.

– Что? Прямо сейчас? – Папин голос недовольный и расстроенный. Лиза понимала, что папе, наверное, тяжелее всех, это она может пореветь и покричать, мама может пошуметь на всех, так сказать – выпустить пар, а папе так нельзя – он мужчина.

– Ребенку итак нелегко, надо сделать, Рома. Пусть уют настраивает, – прозвучал мамин голос, строгий и не признающий сопротивлений.

– Молотка не найду сейчас, – согласился папа, подумав, – шуруповерт знаю где вроде, сейчас…

Папа ушел искать шуруповерт и мама, подмигнув, тоже вышла дальше разбирать вещи.

Вскоре папа, пожужжав инструментом, сообщил Лизе:

– Готово. Давай облагораживай новое жилище.

Лиза закрыла за отцом дверь, повесила портрет на стену между окон. Улыбнулась себе – той, сидящей в красивой деревянной рамочке, и направилась было к чемоданам. Только комната неожиданно без внешних тресков и звуков, плавно и практически незаметно как будто расплываясь, преобразилась. Вместо дорогих современных виниловых обоев мягко легли на стены простые в мелкий синий цветочек, кровать и стол из комплекта подростковой мебели преобразились в массивный стол с креслами, вместо ламината – ковёр, вместо жалюзи – массивные тяжелые шторы. Кажется, Лиза закричала или истошно заорала, как это правильнее назвать в данной ситуации, она не знала.

Заглянула мама, приоткрыв дверь, но не заходя в комнату:

– Лизонька, ты что?

– Мама! А ты не видишь? – кричала Лиза, указывая на комнату, – ты не видишь, где я нахожусь; что все это такое?

– Лиза. – Мама продолжала стоять у порога, она была очень уставшая, – нам всем сейчас тяжело, тяжело привыкать на новом месте, но давай возьмем себя в руки. Мы должны это пройти, ради Кирилла.

– Мама, – кричала Лиза, – оглянись вокруг! Посмотри на эту комнату…

Мама пробежалась взглядом по комнате, вздохнула:

– Да, не хоромы. Но жить можно; некоторые люди еще в худших условиях живут. Поверь мне. Все делалось по-быстрому, ты же знаешь, – видно было, что у мамы нет сил спорить с Лизой и уговаривать ее, – давай прекращай истерики и разбирай вещи.

Лиза сжалась от необъяснимого страха: мама не видела всё то, что видела она; как такое может быть, как такое получается.

– Мамочка, – взмолилась Лиза, – ну посмотри получше, видишь: кровать пропала? А эти шторы старые – допотопные видишь? – Лиза подбежала к окну и трясла синие вельветовые шторы.

– Лиза, хватит. – Прервала ее мама уже строгим голосом, – через час будет ужин готов. Приходи в себя, успокаивайся и есть будем. А если тебе нечем заняться, давай будешь мне помогать курицу жарить.

Мама ушла. Лиза, не отдавая себе отчета, метнулась по комнате. Жутко и страшно. Рывком распахнула дверь, боясь оставаться тут одной.

Часть 1.

Глава 1.

Переезд семьи Скворцовых из областного города в этот тихий провинциальный, за триста километров городишко случился неожиданно и нерадостно, как и все события для них начавшегося нового две тысячи двадцать второго года. Вдруг обнаружилось, что старший Лизин брат – Кирилл связался с дурной, нет, по словам мамы, "беспредельно" дурной компашкой и как-то враз превратился в мальчика, отбившегося от рук, перестал ходить в институт, куда родители устроили его абсолютно волшебным способом; стал пропадать на сутки, необузданно хамить и клянчить деньги. Родители, как за соломинку, схватились за различных психологов. А врач откровенно посоветовал пройти курс психотерапии. И это при том, что человеку не стукнуло еще и двадцати лет.  Шок родителей зашкаливал, буйство брата доходило до абсурда. А Лиза думала: ей сейчас уже начинать сходить с ума и не готовиться к ЕГЭ или еще немного подождать. О ее репетиторах родители забыли совсем, за прогулы, которые она стала себе устраивать с периодичностью раз в неделю, не ругали. И Лиза в свои шестнадцать с половиной решила, что идти по жизни можно сторонним наблюдателем, сильно не напрягаясь, а школу не посещать и чаще, чем раз в неделю.

Правда длился весь этот балаган недолго. Братец перед самым празднованием нового года разбил чужую машину и приперся домой, похихикивая, сообщил родителям о сумме долга. А следом за ним заявилась и Лизина классная, чтобы родителей в этот день окончательно добить информацией о Лизиных неаттестациях по трем предметам и двухзначной цифрой прогулов.

Этим вечером отец с матерью сидели на кухне почти до утра, и, кажется, только молчали, глядя друг на друга, даже не в силах всыпать отпрыскам. Кирилл отрубился в своей комнате, а Лиза все прислушивалась – чем закончится эта их странная беседа.

И вот утром отец, заперев всех дома, без права покидать квартиру, скомандовал собирать вещи. И, на удивление моментально, в начале января всё семейство было уже в небольшом городишке Кошкине, наскоро купив скорее всего первый попавшийся в объявлениях коттедж.

Здесь жила Елены Петровны мама, поэтому выбор места жительства объясним. А сам отъезд трактовался, как спасение Кирилла от дружков.

Городок Кошкин был спокойный и довольно красивый: летом утопал в черемухе, зимой – в самодельных снежных горках во дворах. Правда из развлечений эти самые горки и были единственным местом, куда ходили гулять, а летом, скорее всего, занимались сиденье на лавочках. Но именно к такому досугу для Кирилла родители и стремились.

Коттедж был небольшой, но довольно уютный и милый; перестроенный из деревянного дома, как часто бывает в такого вида городишках: две-три комнатки оставляют из старого дома, чуть подправив фундамент, а остальные уже пристраивают к ним. Так и быстрее, и менее затратно.

Вот в одной такой из перестроенных комнат и оказалась Лиза. Две другие, сохранившиеся от старого дома, стали ванной и большим коридором, весь остальной дом был к ним подстроен.

Распахнув дверь, Лиза выскочила в коридор и оглянулась. Нет, комната как комната: все как прежде. Что за чертовщина: усталость или нервы? Хотя ни то, ни то объяснением не назвать. Лиза осторожно переступила порог – ничего не меняется. Мелькнула мысль о том, что на столе надо будет поставить светильник, который стоял в ее прежней комнате, чтобы создать больше света. Прошла к шкафу – изменений нет. Хорошо. Лиза стала доставать из чемодана вещи и раскладывать на полки, сначала неуверенно, оглядываясь, потом всё бойчее, быстрее. Когда справилась с вещами, задвинула чемоданы в угол и стала застилать кровать (белье предусмотрительно подготовила бабушка). Бабушка Мария Константиновна была очень рада, что дочкино семейство перебирается обратно в родной городок. Всеми подробностями бабушку не расстраивали, сообщив только, что Кирюша заболел и ему нужен чистый воздух, тишина и покой. Бабуля встрепенулась, отложив на время свое увлечение новомодной ходьбой с палками, и приняла активнейшее участие в подготовке нового места жительства внучат: натащила в дом банки с медом, нагладила белье и даже двор разгребла от снега.

Лиза расстелила простынь и зачихалась, бабушка не любила магазинский кондиционер и стирала бельё своим доисторическим способом, отчего оно пахло то ли нафталином, то ли крахмалом, то ли полынью, неизвестно чем, но точно чем-то из позапрошлого века. Лиза расчихалась, плюхнулась на кровать и тут же подскочила обратно – вместо кровати она встала уже с кресла, обтянутого темным драпом, с лакированными подлокотниками. Застыла на секунду, обводя взглядом все вокруг.  Да что за чертовщина? Опять та же старинная комната: тот же стол, и шторы, и эти дурацкие кресла. Сердце в груди стучало неимоверно, как римские трибуны на гладиаторских боях, но кричать уже Лиза не стала. Она прошлась по мягкому узорчатому ковру, приятно, ощущения вполне реальные. В углу стоял громоздкий черный рояль, Лиза погладила его крышку рукой, мелькнула мысль: как он уместился, ее комнатка очень даже небольшая, в ней обычный синтезатор – это и то будет перебор для свободного пространства, а тут такая громадина. Хотя…действительно, отметила она, помещение стало больше, намного больше.

На стенах висели портреты дам в шикарных платьях и мужчина в орденах. Все красивые, серьезные. В углу высоченный шкаф с книгами под стеклом. Лиза наклонилась, чуть не впечатавшись носом в стекло, прочитала на корешках книг: В.И. Семевский. Крестьянский вопросъ в России. Том первый. И год внизу – одна тысяча восемьсот восемьдесят восьмой. Перевела взгляд на рядом стоявшую книгу – Сводъ законовъ Российской Империи, и год тоже далекий-далекий – одна тысяча восемьсот девяносто второй.

Скучное, наверное, чтиво; Лиза больше не стала рассматривать книги. Прошлась. Странно, а окошечки остались такими же, как в ее комнате: небольшие с деревянными, окрашенными белой краской, рамами и двойными стеклами. Между окнами на стене, почти там же, куда Лиза поместила свой, висел овальный портрет, девушка очень походила на Лизу, только платье яркая бирюза да красивая шляпка на голове. А глаза такие же – голубизна с искорками озорства и носик тоненький вздернут.

– Ощущение, что я просто схожу с ума, – прошептала себе Лиза, рассматривая девушку, – что за загадки....

Потом, как будто что-то вспомнив, рывком приподняла тяжелую штору, всматриваясь на улицу. Лизе вдруг подумалось: это в ее новой комнате происходят чертовые чудеса или во всем мире. За окном растянулось огромное поле, покрытое снегом, дальше крутые берега реки, никаких соседних коттеджей и высоченных заборов не было.

Блестящие солнечные лучи с вышины хлынули в комнату, утопив ковер в трепещущих ярких дорожках света. Лиза зажмурилась и опустила портьеру. Чудеса и чертовщина. И кому об этом рассказывать? Мама ничего не увидела и не поверила. Бабушке такое не расскажешь, ее от сегодняшних то событий берегли. Папа с братом – это вообще не вариант, брат итак немного с кукушкой не дружит, а папе и без этого проблем хватает. Надо разбираться во всем самой.

Так, думаем. Вроде угрозы жизни нет, никакие монстры и вампиры не угрожают. Плохого ничего не случается. В свой мир возвращаться возможно. Значит, уже не так страшно. Сейчас нужно понять: как и почему, по каким законам происходит изменение комнаты. И какая это эпоха. На книгах восьмидесятые – девяностые годы девятнадцатого века.... Хотя, книги ведь могут тут стоять и десятилетия… Лиза рассуждала и тихонько курсировала по комнате, мимоходом осматривая статуэтки на столе и полках, беленый потолок, подсвечники, вкрученные в стены, какие-то корзины с тканями в углу.

Дверь в коридор из ее комнаты никуда не исчезла, и на противоположной стороне тоже была дверь, но резная двустворчатая. Конечно, чтобы начать разбираться в ситуации её нужно открыть. Только немного страшно. Поэтому Лиза решила поступить следующим образом: открыла дверь своей комнаты в коридор – из кухни доносился звон посуды, из гостиной слышался гул телевизора, видимо папа успел уже его подключить. Привычные звуки успокаивали. Лиза неторопливо подошла к резной двери, потрогала холодное крашеное дерево, причудливо выпиленные, тоже деревянные ручки.

– Лиза! – Мамин голос напугал.

Лиза вздрогнула и отпрянула от двери. Мама с тревогой, уловив её взгляд и дрожь, спросила:

– Всё в порядке?

– Да, да, – Лиза даже засмеялась, – просто бабушка опять простыни со своими травами-приправами держала, противный запах…

Мама вытерла руки о передник и сгребла с кровати Лизино белье:

– Сейчас другое принесу, перестелешь и на ужин.

Мама вышла, а комната, как на медленно листающемся слайде, вновь обрела современный облик.

– Я так долго не продержусь, – тряхнула головой Лиза и поплелась к маме за постельным.

На ужин собрались все, пришла бабушка такая радостная, говорливая, притащив с собой целую сумке с банками маринованных огурцов в стиле "как любит Кирюша". Лиза внутри скривилась: бесят, переезд во благо Кирюши, огурчики для Кирюши, а то, что ей в этом году экзамены надо сдавать никто даже не заикается, а поступать куда – тоже похоже никого не волнует, бесят… Поэтому за столом Лиза сидела надутая и сердитая, а Кирилл развязанный и хамски отвечающий, только кажется этого взрослые не замечали. Лизу бесило даже то, что брату мама положила курицу, а Лизу сначала спросила, будет ли она. Как же всё это бесит…Конечно, Лиза понимала, что родители любят их одинаково, и что сейчас к Кирюхе такое внимание, потому что непутевых оберегают и обласкивают больше, но все равно понимать – это одно, а принимать – совершенно другая история.

Мама достала из холодильника большой красиво украшенный торт.

– Оппа, – заголосил Кирилл, с детства будучи заядлым сладкоежкой, – вот это я понимаю…

– Это я заказала в честь вашего приезда, – заулыбалась бабушка, – подсластить, как говорится, на новом месте.

– Угодила, бабуля, – чмокнул ее Кирюха в щёчку.

Лизе мама сложила ножом все розочки с поверхности торта в тарелочку, как обычно. Кирилл попытался протестовать этому, но мама строго прикрикнула:

– Лизе! Пусть ребенок есть.

И вроде все сразу как-то повеселели, оттаяли что ли; папа засуетился с большой тарелкой, он тоже, как и сын был очень охоч до сладкого; мама, смеясь, перемазалась разноцветным кремом, бабушка забегала с чайником, высматривая, кому еще подлить. И Лиза вроде даже посмеялась пару раз над папиными шутками по-поводу бабушкиной беготни. Но потом опять на неё нахлынула тревога.