Отрывок из книги
С такой глубочайшей радостью. С такой аллилуйей. Аллилуйя, кричу я, и моя аллилуйя сливается со скорбным воем самой беспросветной человеческой боли, боли расставания, но при этом я чертовски счастлива. Ведь меня больше никто не держит. Я всё еще способна рассуждать: не зря изучала математику – это помешательство рассудка, – но сейчас мне нужна плазма, хочу питаться непосредственно от плаценты. Мне немного страшно: страшусь следующего мига, ведь он – неизвестность. Но я ли создаю следующий миг или он возникает сам? Мы творим его дыханием. Так же легко и непринужденно, как ходит по арене тореро.
Говорю тебе: я пытаюсь ухватить четвертое измерение ныне-мига, но он такой мимолетный, что вот его уже и нет, ведь он обернулся следующим ныне-мигом, да и того уже нет. У каждой вещи бывает миг, в который она есть. Я хочу овладеть этим есть каждой вещи. Этими мгновениями, скользящими в воздухе, который я вдыхаю, этими бесшумными фейерверками, взрывающимися в пустоте. Я хочу владеть атомами времени. Я хочу поймать настоящее, недоступное мне по природе своей: настоящее бежит от меня, нынешнее от меня ускользает, а ведь настоящее – это я, ведь я всегда – сейчас. Только в любви – из-за прозрачно-чистой и звездной отвлеченности того, что переживаешь, – можно уловить тайну мгновения, твердую, как вибрирующий в воздухе кристалл, а ведь жизнь и есть то самое неописуемое мгновение, которое больше, чем само событие: мы предаемся любви и в это время блещет в воздухе драгоценный миг, лишенный очертаний, необычайное телесное блаженство, материя, взбудораженная ознобом мгновений, – и то, что ты чувствуешь, – нематериально, но в то же время настолько предметно, что совершается как бы вне тела, искрится где-то в высоте; радость, радость – вот что такое ткань времени, вот что воистину и есть мгновение. И в мгновении заключено есть этого мгновения.
.....
Да, мне требуется последнее слово, и оно же приэтом настолько первое, что его можно принять за сокровенную часть реальности. Я всё еще боюсь отойти от логики, потому что проваливаюсь в инстинктивное, и в прямоту, и в будущее: выдумывание нынешнего – мой единственный способ учредить будущее. Отсюда и впредь – будущее, и всякий час в нем – урочный. А что же плохого в том, чтобы отойти от логики? Я имею дело с первоматерией. Я – за тем, что за рассудком. Меня бесполезно классифицировать, я ускользаю: ни жанры, ни виды ко мне больше не применимы. Я в небывало новом и истинном состоянии, оно любопытно само по себе, я в таком притягательном и таком личном состоянии, что его не нарисуешь, не опишешь. Это похоже на мгновения, которые случались у нас с тобой, когда я тебя любила; на мгновения, за чьи пределы я никак не могла выйти, потому что слишком погружалась в них. Это миг подключения к энергии окружающего, и я содрогаюсь. Что-то вроде сумасшедшей, совершенно сумасшедшей гармонии. Знаю, что мой взгляд, скорее всего, – взгляд человека примитивного, безраздельно отдающего себя миру, примитивного, как боги, которые признают только добро и зло и не желают знать о добре, будто бы запутавшемся в волосах зла, такого зла, которое как бы и добро.
Я отмечаю внезапные мгновения, несущие в себе собственную гибель, и другие, которые тут же рождаются, – отмечаю миг метаморфозы, и это до жути красиво, эта их очередность и одновременность.
.....
