Читать книгу [RE]волюция. Акт 1 - Группа авторов - Страница 1

что есть Бог?

…Вы его когда-нибудь видели?

…может, слышали?

…Нет?

…так почему же вы так уверены, что он существует?…

Пролог

11 октября, 1962 год. Республика, зона S (столица), 11 район.

Над входом тонко взвизгнул колокольчик. Дверь издала протяжный скрип и, под легкий порыв ветра в книжную лавку вошел мальчик лет пяти, чьи кожа и волосы были белы как снег, а светящиеся золотистые радужки глаз в обрамлении черных ресниц сходу бросились с интересом разглядывать книжные полки. Несмотря на милые пухлые щечки, худенькое тельце ребенка не могли скрыть даже широкий дафлкот и строгие брюки прямого кроя. Двигался он неуверенно, мелкими шажками семеня вдоль стеллажей и стеснительно скрещивая или загибая пальчики в области между грудью и животом. Покупатели, кто как мог, вытягивали шеи, украдкой посматривая на необычного покупателя – уж больно велико желание понять, что за чудо такое пожаловало.

Побродив между рядами, мальчик остановился. Сторонние наблюдатели поспешили сделать вид, будто заняты чтением, пролистыванием журналов, мыслями или чем-то еще, но никак не наблюдением, а тот, даже если заметил, виду не подал, осматриваясь по сторонам, что-то или кого-то выискивая. И, видимо, найдя то, что ему было необходимо, он двинулся в другой конец зала.

– Добрый день! – нерешительно здоровается ребенок, подходя к женщине, укладывающей книги на полки с детской литературой. – Вы можете мне помочь?

– Да, конечно! – вежливо отозвалась та.

– Мне нужно, – он достает из кармана брошюру и показывает ей, – вот это.

На развороте красовалась фотография белой книжной обложки, без единого рисунка и горизонтально напечатанным названием «Поймать облако» в центре. Над изображением – имя автора и кричащее крупным ярким шрифтом слово «Бестселлер».

– Мда, – задумчиво протянула та. – В последнее время чуть ли не каждый о ней спрашивает. В начале недели нам завезли партию в пятьсот копий, но их, кажется, уже все раскупили. Сегодня ведь пятница? Книги этого автора расходятся как горячие булочки и долго на полках не залеживаются.

– Вот как, – раздосадовался мальчик, прижимая брошюру ладонями к груди.

У женщины, впрочем, как и у всех посетителей, жалостливо дрогнуло сердце, стоило ей увидеть неподдельное разочарование на белом личике, которое ещё минуту назад пылало надеждой найти искомую книгу. В магазин за ней приходили всякие фанаты литературы – от стандартных любителей классики до начинающих философов с четким намерением познать душу автора, как они выражаются, «через строки к самому сердцу» – но в глазах мальчика прослеживалось нечто другое. Словно в этих страницах заключено всё его счастье, к сожалению, утраченное со словами о мгновенной распродаже всего тиража.

– Хм, что же делать? – озадачилась женщина. – Так, погоди-ка. Эй, Номи! – обратилась она к девушке, стоявшей у кассы. – У нас на складе не осталось парочки экземпляров «Поймать облако»?

– Нет. Последний купили ещё в среду, – ответила кассирша.

– Ты уверена?

– Абсолютно.

Мальчик грустно посмотрел на брошюрку. В зале повисла тишина – жалость присутствующих обрушилась на женщину шквалом укоризненных взглядов, выводя её на мысль, что она просто обязана сделать хоть что-то, только бы ребенок не ушел из лавки с пустыми руками.

– Я всё-таки проверю склад, – выпалила продавщица и мигом зашагала к двери с табличкой «служебное помещение».

В предвкушении мальчик молча уставился на проход, вслушиваясь в каждый шорох, доносившийся с той стороны. Остальных не меньше интересовал исход поиска – все надеялись на завершение без слёз и детских обид, если книга-таки не найдется.

Стремительно меркла надежда в детских глазах – с момента похода за искомым романом прошло уже чуть больше десяти минут. Люди потихоньку начали ворчать. Даже кассирша, единственная, кого не особо задела вся ситуация, нервно поглядывала то на часы, то на дверь, за которой скрылась её напарница.

Язычок колокольчика вновь ударился о металлические стенки. Дуновение ветра из приоткрытой двери прошлось шелестом страниц по ближайшим полкам с журналами. В магазин вошел статный рыжеволосый мужчина с гладко выбритым лицом, в расстегнутом пальто цвета бургунди, смокинге, черных кожаных перчатках, до блеска вычищенных туфлях и с белым шарфом на шее, ниспадающим двумя концами с плеч.

– Добрый день, – вежливо поздоровался он с женщиной на входе.

От приятного бархатистого голоса, фиалковых очей и загадочной ауры посетителя у кассирши участилось сердцебиение, ноги предательски подкосились. Пока она приходила в себя, расплываясь в довольной улыбке и кое-как пытаясь связать слова приветствия, мужчина прошёл вдоль стеллажей, вплотную подходя к мальчику и касаясь ладонью его белоснежной макушки.

– Китэ, мы опаздываем, – оповещает мужчина.

– Хозяин, можно ещё чуть-чуть подождать? – спрашивает разрешения ребенок.

Посетители громко зашушукались.

«Хозяин?»

«Почему хозяин?»

«Боже! Он же ему отчим?»

«…как со зверьком?»

– Мы и так прилично ждем. Ты нашёл эту книгу? – игнорируя людей, мужчина кивнул на брошюру.

– Госпожа на кассе сказала, что все экземпляры были распроданы спустя два дня после привоза. Но одна из сотрудниц решила пройти на склад, чтобы лично убедиться, не осталось ли ещё копий.

Хозяин, как выразился мальчик, посмотрел на кассиршу и та, поймав на себе взгляд цвета крийской фиалки, невольно вздрогнула. Должно быть, она понимала, как нелепо выглядит со стороны, но ничего не могла с собой поделать – незнакомец очаровал всех, и даже старушку, что зачем-то ему кивала, при этом улыбаясь. Однако клиента внимание никоим образом не взволновало – в данный момент он направлялся к кассе. Мальчик шёл следом.

– Госпожа, – мужчина вгляделся в бейдж на груди девушки, – Номи, верно?

Кассирша кивнула.

– Послушайте. Я не фанат этого автора, но мне прекрасно известна популярность его романов. Поэтому, смею предположить, что лично у Вас, определенно, имеется один экземпляр, который Вы бережно храните для себя. Не может быть, что из девяноста процентов населения мира, знающих эти произведения, среди сотрудников книжного магазина найдется тот, кто ими не интересуется.

Он неотрывно смотрел ей прямо в глаза. Его твёрдая и четкая речь заставила зал замолкнуть, а девушку от внезапного напора судорожно сглотнуть.

– Мы побывали в одиннадцати книжных магазинах, и как Вы уже поняли, ни в одном из них не нашлось нужной книги. Даже у сотрудников. Хоть Вы, госпожа Номи, не разочаруйте нас. Пожалуйста, – мужчина улыбнулся.

– Но ведь Вы можете подождать до следующей недели и… – робко начала было она, но её прервал жест указательным пальцем, призывающий к молчанию.

– Нет. До следующей недели мы ждать не будем, потому что Вы сейчас продадите нам свой экземпляр. И да, обращаю Ваше внимание, что он будет оплачен ровно в том же ценовом размере, плюс проценты как компенсация за моральное давления с моей стороны.

Недолго думая, девушка громко выдохнула и позже с неохотой вытащила из-за стойки книжку, ту самую в белой обложке с вертикально напечатанным «Поймать облако» в центре. Матовый переплет перетягивала прозрачная заводская упаковка, из которой девушка, видимо, не успела его вытащить.

Публика замолкла – мальчик просиял, принимая так горячо желанный роман в руки.

Мужчина изящно выудил из внутреннего кармана пальто бумажник, затем протянул девушке пару аккуратно сложенных купюр. Та, не сумев подобрать слов, чтобы хоть как-то еще побороться за книгу, с натянутой улыбкой приняла оплату, совсем не обратив внимания, сколько он ей дал.

– Сдачу оставьте себе. Будем считать, что это проценты, – сказал незнакомец, после обращаясь к подростку. – Идём, Китэ. Нам пора.

Отвлекшись от любования своим сокровищем, мальчик кивнул и, подарив кассирше детскую невинную улыбку со словами «Большое спасибо!», поспешил вслед за хозяином. Не ожидавшая благодарности в свой адрес, девушка опешила и всё, что она могла, так это улыбнуться в ответ и сказать «Пожалуйста».

Колокольчик снова прозвенел, ветер в очередной раз прошелся по страничкам журналов. Кассирша глянула в окно – оба садятся в черный на вид дорогой автомобиль с затемненными задними стеклами. За рулем – ещё один мужчина в солнечных очках, очевидно, тоже в смокинге и перчатках. Не прошло и пяти секунд, как железо на колесах тронулось с места, скрываясь в веренице других машин.

Отмахнувшись от мыслей о забранной книге, девушка обнаружила, что до сих пор не положила деньги в кассу. Но стоило ей внимательнее к ним присмотреться, она буквально потеряла дар речи – в ладонях лежали две купюры номиналом по десять тысяч сильверов каждая.

Столько же она зарабатывала в месяц.

– Я все перерыла. Это бесполезно, – вдруг в зале появилась та самая женщина, что всё это время пропадала в поисках книги. – А где…

– Ушел. Я отдала ему свою, – задумчиво ответила кассирша, все еще держа деньги в руках.

У напарницы округлились глаза от суммы сильверов.

– Это…

– Моя компенсация. Ну, – девушка прошелестела купюрами, – без трехсот, конечно.

– Какая компенсация? – недоуменно спросила та, не понимая, что вообще здесь происходит.

Тем временем, в автомобиле, сидя в обнимку с приобретенной книгой, Китэ смотрел на мелькающие здания, людей по ту сторону окна, как белоснежные кусочки ваты дружно плывут по голубому небу, как стайки птиц пролетают над крышами – низко летают, а, значит, быть дождю.

– Должно быть, та госпожа сильно удивилась, когда Вы заплатили такие большие деньги, – проговорил Китэ.

– Несомненно. Я бы удивился, – ответил мужчина.

– Хозяин, в других магазинах мы не спрашивали у сотрудников, есть ли у них свои книги. Как Вы догадались, что именно у госпожи, – мальчик сделал паузу, вспоминая её имя, – Номи, да? Как Вы узнали, что у неё припрятан экземпляр?

– Я не знал. Лишь подперчил блеф щепоткой известных мне фактов. Разве не ты говорил, что его романы читает весь мир?

– Её. Её романы, – поправил Китэ. – Автор книги – женщина.

– Извини. Её, – мужчина подчинился замечанию, сопроводив ответ легким смешком.

Китэ слегка отстранил от себя книгу, чтобы вновь полюбоваться на долгожданный трофей. Руки так и чесались, жаждая содрать пленку и пройтись подушечками пальцев по еще нетронутой слегка шершавой обложке. Он уже ловил носом фантомный аромат новой шелестящей бумаги, от которой по телу проходилась приятная дрожь. А после – первая страница с, уже ставшей фишкой романов автора, вертикально напечатанным именем, таким простым и незамысловатым, но легко запоминающимся и вертевшемся практически у каждого на слуху…

…Азаги Брау.

Глава первая

11 октября, 1962 год. Республика, зона S (столица), 25 район.

На город опускалась сумеречная пора. Зажигающиеся фонари проливали желтый свет на продрогшие от осеннего ветра улицы. Опавшие листья кружили в вихре октябрьских страстей, играючи ускользая из-под ног и стремясь куда-то вдаль. В разноцветной палитре настроений люди торопились домой – пятничный день, наконец, подходил к концу.

– Ты не идёшь? – спросил Лике, нависнув над столом.

Трудящийся за кипой бумаг невозмутимый брюнет поднял на него свои светло-голубые глаза.

– Мне ещё нужно поработать, – ответил молодой человек и вернулся к разбору документов.

– Эй, смотри не перенапрягайся. Будь у меня гипс, я бы ещё парочку недель отлежался, а ты, как из больницы вышел, с головой в эту муть. Или вернулся, потому что сломал левую руку, а не правую? Ах да, забыл. Бин Нефира же у нас рабочая пчелка.

Лике Терра – тот тип людей, мелящих больше языком, чем занимающихся действительно полезным делом. Вся его работа существует исключительно на словах, а по факту трудовой день сводился к протиранию штанов за компьютером, пусканию времени на игры, частые выходы то в туалет, то за кофе и где-то между прочими ненужными занятиями подбиванию клиньев к одной особе, известной Бину лишь по мечтательным описаниям горе-коллеги. Кажется, её звали Кали Патрем.

Отношения с Лике у Нефира далеко не дружеские, скорее рабочие, при всём при том первый делал вид, будто они самые что ни на есть напарники (очень смешно). Из-за цвета волос, привычки хитро ухмыляться, даже когда оно не в тему, и недалекой фантазии коллектива в полиции его прозвали «лисом». Привыкший дистанцироваться от социума, Бин сводил контакты с Лике к минимуму – начать хотя бы с того, что лисы по природе хищники.

– Слушай, дружище, – начал рыжий, подойдя со спины и хлопнув коллегу по плечу.

«Дружище» и якобы товарищеский жест вызвали у Бина нервное подёргивание в левом глазу.

– Может, сходим в бар и хлопнем по одной, а? Как ты на это смотришь? Твои дела никуда не убегут, а вот хороший алкоголь имеет привычку быстро заканчиваться.

– Не пью, – сухо ответил Нефира.

– Да ладно тебе! В двадцать два и не пить? Не смеши меня!

– Можешь не уговаривать – зря только время потеряешь, – вставил мимо проходящий лейтенант.

Лике изобразил изумление:

– Одуреть! Я-то думал алкогольные девственники, кому за двадцать, давно вымерли.

Бин жалел, что не ушел раньше.

– Обидно, но ставлю тысячу сильверов, что к концу следующего года ты точно начнешь выпивать! Это ж полиция – тут рутина косит всех, безжалостно, и твои принципы, рано или поздно, полетят ко всем чертям, – Лике театрально вздохнул и, ещё раз хлопнув Бина по плечу, пошёл к выходу. – Помяни мое слово. Точно не идёшь?

– Точно.

– Ну, смотри.

Лис ушел, и в помещении стало проще дышаться. В полумраке полицейского участка, рассеиваемом светом фонарей из окон и настольных ламп, теперь остались лишь начальник отдела Зестре Д`Аккордо, дежурная группа из четырех человек и Бин, который не мог оставить дела без должного внимания. Так или иначе, дома ему заняться нечем (и вообще кроме преступлений нечем!). Последние семь лет полиция – вот вся жизнь, в которой ничто не радует, но, к счастью, ничто и не раздражает.

К слову, о сломанной руке. Всё началось три недели назад, когда в отдел полиции по делам 25 района поступило дело о похищении ребенка (уже не первое в этом году). Расследование складывалось, с точки зрения общей статистики, идеально. Одна улика цеплялась за другую, выстраивая цепь событий так, что конец хода дела показался на горизонте спустя почти две недели расследования. Отследив похитителей, которыми оказались торговцы крови с черного рынка, группа захвата, в том числе и Бин, как детектив ведший это дело, отправились на предполагаемое место сбора всей преступной шайки. И всё бы могло закончиться феерично, с отметкой «превосходно», но, собственно, почему Нефира вспоминал этот случай снова и снова, криминальный боевик закончился больничной койкой. После успешного задержания, на Бина напал скрывавшийся подельник виновников преступления, вдобавок оказавшийся магом – призванный им, пусть неполноценный доспех разбил полицейскому локтевую кость. Благо, что у Нефира высокий болевой порог и отличная меткость в стрельбе.

– Бин, зайди ко мне! – подзывает к себе старик Зестре из пределов своего кабинета.

Редкое явление, когда в Республике встречаешь результат совмещения эльфийской и людской крови. На первый взгляд начальнику больше тридцати-тридцати пяти не дашь, да и в процессе становления новых поколений потомки этого союза утратили характерные черты древней расы (остроконечность ушей, перламутровый отлив кожи, удлинённые конечности и тому подобное). Зестре выглядел как обычный человек лишь с парочкой намеков на предков: серебристые (шелковистые) волосы, магия (даже без света в глазах) и способность говорить с деревьями. В последнее Бин не очень верит, ввиду того, что этот слушок подкинул Лике.

Персональное помещение начальства наполовину застеклено – прозрачная стена разграничивала личную и общую территории. На противоположной поверхности от двери стену украсили сертификаты, вырезки из газет со статьями о выдающихся достижениях отдела, фотографии разных лет и прочая ерунда, до которой Бину, честно говоря, вообще нет дела. На рабочем столе творился полнейший хаос из бумаг, канцелярии, компьютера, двух стаканчиков кофе и, зоркий глаз Нефира просто не мог этого не заметить, нескольких мелких крошек, видимо, оставшихся от обеда (начальник – любитель поесть за рабочим местом). От наблюдаемого кошмара внутренний любитель порядка Бина только что упал в обморок.

– Вид у тебя какой-то бледный, даже, я бы сказал, болезненный, – подметил Зестре, оценив взглядом подчиненного. – Может, тебе действительно не стоило возвращаться на работу раньше срока? Имеешь право оставаться дома, пока больничный отпуск не закончится.

Замечание по поводу наружности показалось Бину нелепым. Он светлый с рождения, возможно, лишь смотрится бледным в контрасте с голубыми глазами и вороным цветом вьющихся волос. Удивительно, как два года Зестре этого не замечал и вдруг сейчас, без видимых поводов, тот стал выглядеть нездоровым.

– Не знаю, как на это ответить, – холодно ответил парень.

Зестре поджал губы, растянувшись в неестественной улыбке, и парень почуял подвох. Оттянув время ответа, первый быстро встал со своего места, обошел стол и закрыл дверь, а за ней и жалюзи. Нефира, конечно, не психолог, но много ли надо ума, чтобы заметить на чужом лице откровенное сожаление?

– То дело, из-за которого ты оказался в больнице, – мужчина вернулся на свое место, – передали в центральный штаб, практически сразу после суда. И по итогам пересмотра… в общем, его аннулировали.

Нахмурившись, Бин продолжил говорить в том же бесстрастном тоне:

– На каком основании?

– Ты же знаешь, моя роль в полиции по сравнению с теми, кто руководит всем из Управления, ничто. Я требовал объяснений, почему они приняли такое решение, но в итоге чуть не вылетел с работы. Сам знаешь, у меня семья – я не мог рисковать. Кроме того, они поставили вопрос и о твоём увольнении, якобы, ты не достаточно компетентен для роли полицейского. Обвинил ни в чем неповинных людей…

– Неповинных, значит?

– Бин…

– Верно, виноват я, – перебил Бин, – Надо было сразу целиться в голову.

Нефира не устраивает истерики или скандалы для разрешения конфликтов, только лишняя трата нервных клеток. Безразличие Бина (лишь видимое), очевидно, пугало Зестре, поскольку с каждым новым ответом подчинённого он нервничал сильнее прежнего.

– Я не ожидал, что ты вернешься раньше времени, – мужчина помолчал секунды две, поправляя галстук, – Никто не ожидал. Они надеялись на твое возвращение минимум через две недели и тогда бы без всяких смогли тебя уволить. Приказ только готовится, так что… Я хотел поговорить с тобой ещё утром, но ты так увлеченно работал, что мне не захотелось портить тебе день. Ох, о чём я вообще…

– Вам это удалось.

– Бин, не заставляй меня чувствовать себя последним мерзавцем! – мужчина с опаской глянул на дверь, сбавляя тон. – Послушай. Формально, ты ещё при своём месте, по крайней мере, до окончания больничного отпуска. Проще говоря, у тебя срок до 25 октября.

Мужчина многозначительно посмотрел в глаза Бину – парню даже показалось, что тот едва заметно кивнул.

– Кто разберется с материалами, которые я не успею завершить в установленный срок?

– Мелкие дела можешь занести мне, я решу, кому их передать. Лучше займись наиболее значимыми, – Зестре акцентировал на двух последних словах.

Теперь Бина беспокоил вопрос: в какое болото он влез, чтобы заступник всего отдела Зестре и тот решил пойти на попятную. Намёк начальства парень вроде уловил, но каким образом он будет действовать и вообще с чего должен начать? Видимо, связанные с этим делом люди, в том числе, кто его пустил под аннуляцию, имеют достаточно влияния, чтобы заставить молчать даже самых ярых бойцов за справедливость.

– Я могу идти? – спросил Бин.

– Да, иди. И береги себя. Здоровье – прежде всего, – Зестре постарался ободряюще улыбнуться, но вышло как-то не очень.

С флегматичным видом парень удалился из кабинета, проклиная день, когда взялся за расследование, нависшее гигантским мечом, подвешенным на тонких нитях. Одна нить – один день и чем ближе мгновение карьерной казни, тем ближе к макушке острие клинка.

А вообще стоит ли оно таких усилий?.. Надо поесть…

***

11 октября, 1962 год. Республика, зона S (столица), 27 район.

Неторопливая мелодия пианиста, обводившего задумчивым взглядом клавиши рояля, терпкий и тонкий аромат виски привносили в атмосферу бара расслабленности и своеобразного душевного спокойствия. Мягкий полумрак, минималистичные картины в золотых рамках на стеновых дубовых панелях, роскошная мебель из кожи и дорогих пород дерева, чистейший звон хрусталя, бульканье алкоголя в бутылках – что могло быть лучше, чем пятничный вечер в месте, где тебе хорошо?

Сидя за барной стойкой и болтая ногами, Китэ, которого плесканье горючего в стаканах совсем не расслабляло, скучающе оглядывался по сторонам. Его не оставляло желание погрузиться с головой в сюжет, побуждая беспорядочно постукивать детскими пальчиками по лежащей на столешнице книге. Он с надеждой поглядывал на хозяина, Палатема, который, облокотившись на барную стойку, медленно втягивал виски, звеня кубиками льда в стакане. С наступлением вечера хозяин позволил себе освободиться от пиджака, расслабить стягивающий ворот галстук, расстегнуть верхнюю пуговицу рубашки и засучить рукава. Однако перчатки оставил. Мальчик не понимал, почему людей так манит горечь алкоголя. В носу всегда неприятно свербело и покалывало от резкой вони – пожалуй, это единственное слово, которым он мог описать этот запах. Запах алкоголя.

Китэ втянул носом воздух и, к собственному несчастью, ничего, кроме местных запахов не учуял, от чего настроение только ухудшилось. Время ожидания затягивалось.

– Хозяин, никого нет поблизости. Как долго мы должны его ждать? – он беспокойно ёрзал, не зная, куда деться от нетерпения.

– Спокойнее. Сейчас, – мужчина бросил взгляд на циферблат наручных часов, – только семь сорок три. Он, конечно, не самый приятный гость, но цену времени знает. Придёт в ровно оговоренный срок – ни минутой раньше, ни минутой позже.

Китэ обладал уникальным мироосязанием – каждое существо для него имело свой уникальный аромат, правда, сам он не мог точно объяснить, чем именно один отличается от другого. Например, парень за роялем, Бернт, и бармен, Бранд, пахли практически одинаково. Это то же самое, если сравнивать два вида шоколада, к примеру, молочный с орехами и темный с изюмом – они разные и в то же время, несмотря на отличие в сортах, шоколад остается шоколадом. Обычно, в случае схожести запахов, их носители близкие родственники. Вот как, например, те же Бернт и Бранд – родные братья с разницей в возрасте в два года (второй старше). Бывают случаи, когда от двух существ исходят почти неотличимые друг от друга ароматы, порой кажется, что один и тот же – такая особенность присуща близнецам.

– А кто этот человек, тот, кого мы ждем? – поинтересовался Китэ, надеясь, что разговор его хоть как-то отвлечет.

– Очень важная персона, – придав сказанному загадочный тон, опережает хозяина Бранд.

– Настолько важная, что здесь только мы, – даже сквозь звуки рояля, острый слух мальчика смог уловить тихий комментарий Бернта.

Внешне братья во многом были похожи: оба блондины с зелеными глазами, только у младшего, по разумению принадлежности к магам, они источали свет; точеные светлые лица с крупными острыми носами, тонкими губами и одинаковыми малозаметными ямочками на подбородках. Бранд выше Бернта на полголовы, вдобавок шире в плечах, из-за чего второй на фоне первого не производил должным образом впечатления физически крепкого человека – исключительный интеллигент, которого всколыхнуть способно лишь искусство. Старший же из братьев, наоборот, вёл себя более развязно и не сковывал рамками природное очарование, иногда давая волю дурному словарному запасу.

– Узкому кругу людей он знаком как Канги, для остальных – Хугин, – ответил Палатем.

Это имя Китэ слышал впервые.

– А почему он «важная персона»? – осведомился мальчик.

– Канги – наёмник, занимающийся поиском древних артефактов, реликвий и прочих редких ценностей. Уникальное сочетание образования историка и жадного на деньги проныры делает свое дело. Определенная сумма и он весь твой, – говорит хозяин, – за исключением жизненного принципа, по которому информация о заказчиках между заказчиками из его уст не продаётся. Ни за какие деньги. Может, только это и даёт ему статус «важной персоны» – Канги знает своё дело.

– Тогда для чего ему второе имя?

– Если Канги – профессиональный наёмник, то Хугин – обычный музейный реставратор. Был им, по крайней мере. В последний раз лицом к лицу мы встречались лет этак одиннадцать назад. Поэтому не удивляйся, что прежде его не видел.

Когда кто-то появится поблизости, Китэ не сомневался, что это будет именно Канги. Дело в том, что гостей бара по запахам мальчик знал всех, да и запоминать-то особо не приходилось – сюда редко захаживают новые лица.

Китэ поморщился, видя, как Палатем допивает остатки виски из стакана. В следующую секунду мысль о таинственном охотнике за реликвиями отошла на задний план – неосознанно сделав глубокий вдох, Китэ поспешил заткнуть нос и рот. Где-то в пазухах зазудело. Пристрастия взрослых выходили за рамки всякого понимания, и это уже не говоря об остальных вредных привычках.

– Похоже, время действия заклинания кончилось, – вздохнул Бранд, заметив, как мальчика накрыла тошнота.

– Почему Вы это пьёте? – держа ладони у лица, ответил вопросом Китэ и перевел внимание на хозяина. – Это же мерзко.

– Человек легко искушаем. Если что-то приносит ему хотя бы мимолетное удовольствие, он готов травить себя чем угодно, – усмехнулся Палатем. – Вред этих вещей мало кого волнует.

Палатем звонко щелкнул пальцами, и воздух вновь утратил запах алкоголя. Магия на мальчика потрясающим образом не действовала (совсем), зато хозяин мог применять заклинание сокрытия на самом напитке.

– Мой запас праны практически иссяк, так что на сегодня центр помощи в лице меня официально закрывается, – хозяин развел руками. – Потом придется терпеть, – его большая ладонь коснулась мягкой детской щеки.

– Немного неразумная трата сил, не считаете? – спросил Бранд.

– Дана возможность – пользуйся.

Для одаренного (да, не мага) он обладал весьма своеобразной способностью, которая в природе встречается далеко не часто. Палатем – абсорбер. Одно касание позволяло ему выкачивать из магов прану и использовать её в своих целях. Чем дольше контакт, тем больше объём поглощенной магии, но, как и положено, любой сосуд рано или поздно опустошается и тогда энергию приходится пополнять заново.

Пока легкие мальчика в ускоренном режиме набирали свежий запас воздуха, нос учуял неизвестный запах, с каждой последующей секундой становящийся более ярким. Ветер, скользя меж узких кварталов, перебивал обоняние и слух, но даже сквозь порывы Китэ смог ощутить чье-то присутствие. Чем ближе источник, тем яснее слышался стук металлических набоек ботинок по каменной брусчатке. Только вот темп был какой-то неравномерный – идущий то ли запинался, то ли ускорял свой шаг.

Обратив внимание на сосредоточенный вид мальчика и вздергивающийся носик, Палатем цокнул костяшкой указательного пальца по столешнице и показал три пальца – Бранд кратко кивнул, оставив протирку стеклянных ёмкостей, которой занимался весь последний час, и выставил перед собой три чистых стакана.

– Их двое, – заключает Китэ. – Он придет с другом?

Отвлекшись на гостей, что вот-вот переступят порог бара, мальчик не понял, чему усмехнулся Бранд, смешивающий в стаканах очередной ядовитый коктейль, запах которого, исключительно благодаря заклинанию Палатема, не ощущался вовсе.

– Китэ, пересядь к Бернту, – не ответив на вопрос, попросил хозяин.

Мальчик, держа в руках «Поймать облако», спрыгнул со стула и послушно побежал к примостившемуся за роялем пианисту. Длинные пальцы молодого человека грациозно перескакивали с одной клавиши на другую и, казалось, что даже самые сложные пассажи для него были проще гамм. Китэ даже на пару секунд завис на изящных манипуляциях рук Бернта, но тут же одернул себя, подтянув рядом стоящий стул, и приземлился сверху. Книгу, как самое ценное и хрупкое, он уложил на колени.

Входная дверь открылась. В баре повеяло напряжением, даже мажорный лад произведения, исполняемого на рояле, плавно перешел в минор, став громче и непривычно мрачнее. Через считанные секунды в зал вошли двое темноволосых мужчин. У одного из них на носу сидели необычные очки, левое стекло которых прозрачное, а правое – красное. Сравнивая по возрасту с хозяином, сложно определить, сколько тому лет, ведь Палатем выглядел намного моложе своих сорока трех. Наверняка, ему почти столько же, только ссадины, сальные волосы и потрепанный вид портят итоговую оценку.

– Не скажу, что рад тебя видеть, – спокойно, даже как-то безразлично заявил хозяин, сидя спиной к пришедшим.

Он приглашающе кивнул на стул рядом. Кто из них Канги, Китэ понял, когда гость в разноцветных очках, застилающих светящиеся изнутри карие глаза (свет свойственен всем магам), сел за барную стойку. Второй мужчина, похожий на огромную жабу, тяжело опустился за столик, стоящий позади. Казалось, что смокинг на большом теле вот-вот лопнет по швам. Маленькие черные глазки, как бусинки, вшитые в складки морщин лица, подозрительно таращились на Китэ, попутно выхватывая взглядом и Бернта.

По спине мальчика пробежался холодок.

– Почему он на нас так смотрит? – почти шепотом спросил ребенок.

– Следит или чего-то выжидает, – ответил пианист, не отвлекаясь от клавиатуры.

– Ты думаешь, он телохранитель?

– Канги с охраной? Я бы поглядел на это.

Пока пугающий громила непрерывно сверлил глазами Китэ и Бернта, Канги трясущимися руками потягивал из стакана очередное горькое месиво Бранда. Он морщился, но, судя по всему, не из-за вкуса, а из-за жжения в разбитых в кровь губах. За все те минуты, сколько охотник здесь находится, он еще не проронил ни слова.

– Зачем просил о встрече? – спросил хозяин.

Канги боязливо глянул на своего спутника, словно хотел убедиться, смотрит ли тот на них. Поймав страх в глазах молчуна, Палатем быстро уловил мысль, что сидящий сзади далеко не товарищ очкарика.

Ну, что-то подобное он предвидел – хозяин всегда знает все наперед.

– А как насчет твоего друга? Не желает ли он к нам присоединиться? – непринужденно вопросил Палатем.

Третий наполненный алкоголем стакан по-прежнему покоился на столешнице.

– Спасибо, откажусь, – не отводя взгляда от парочки за инструментом, ответил мужчина позади. – Хугин, должно быть, предупредив о моей компании, забыл упомянуть о негативном отношении к алкоголю своего товарища.

– Совсем из памяти вылетело, – Канги нервно хихикнул.

– Ах, вот оно что, – пробормотал Палатем и, развернувшись лицом к незнакомцу, уже в привычном спокойном тоне продолжил: – Я так полагаю, Хугин, – выделил он, – просветил тебя касательно моей скромной персоны. Думаю, было бы логично и, в первую очередь, тактично нам узнать имя гостя.

– В этом нет необходимости. Это наша первая и последняя встреча.

Китэ чуть не сорвался с места, когда хозяин отошёл от барной стойки и сел на диванчик напротив дерзкого гостя. Мальчику жаба с черными глазенками не понравилась, особенно запах, исходивший от неё – от чужака несло чем-то гадким.

– Буду говорить прямо, – Палатем не глядя махнул Бранду, – Хугин не из тех, кто заводит друзей, уж мне это известно. Так кто же перед нами?

– Никогда бы не подумал, что буду сидеть вот так, в баре, рядом с человеком, чьё имя, говорят, писано кровавыми чернилами, а путь проложен костями тысячи отобранных им жизней. Земля полнится легендами, несмотря на то, что глава, так называемой, семьи Ласерта, самый обычный человек из той же крови и плоти. Не более, – последние слова он произнес с особенным наслаждением.

Палатем на услышанное лишь зловеще усмехнулся. Бранд и Бернт эмоций не выказали, а вот Китэ уже не знал, куда себя деть, только бы не начать кричать от обиды за хозяина – тот никогда не убивал людей! Мальчик яростно вцепился в книгу, ногтями сдирая пленку и оставляя на ни в чём неповинной обложке глубокие порезы.

– Эй, – тихо окликнул его Бернт, подняв глаза. – Ты чего?

– Хозяин – не убийца, – разразился Китэ.

Пианист смутился, не зная, что ответить.

– Не обращай внимания. Он провоцирует босса, вот и несет, что попало. Успокойся, – Бернт вновь приковал взгляд к клавиатуре. – Лучше посмотри на свою книгу. Продолжишь в том же духе, и кроме клочков от неё ничего не останется.

Не сразу поняв, о чём тот говорит, Китэ опустил взор на колени и от увиденного зрелища в ужасе едва не вскрикнул. К глазам подступили слёзы. Тщетно пытаясь разгладить торчащие в разные стороны лохмотья обложки, мальчик был готов разрыдаться. Теперь помимо обиды за хозяина, он испытывал обиду за книгу, которую собственноручно испортил, не нарочно, но испортил.

Бранд подсуетился и вскоре на столе оказался очередной стакан виски.

– Можно было обойтись без красивых вступлений. Раз это наша первая и последняя встреча, то к чему юлить – раскрываем карты, а дальше уж как партия пойдет, – сказал Палатем, метнув колючий взгляд в спину Канги, что в страхе вжимался в барную стойку.

Упирающийся уголками в обвисшие щёки маленький рот громилы растянулся в жутком оскале.

– Бернт, как насчет того, чтобы сыграть что-то из классики? – обратился Палатем к пианисту, не сводя глаз с оппонента, – Вечер обещает быть интересным, так почему бы не сопроводить его отличной музыкой?

Китэ был настолько поглощен страданиями по книге, что не успел вовремя среагировать на воткнувшуюся иголку в предплечье. Воспользовавшись особым началом мелодии, где требовалась лишь левая рука, правой Бернт что-то ему вколол. И, судя по тому, как ампула на игле стремительно опустошалась, мальчик понял, что сейчас произойдет нечто неприятное.

– Что это? – одёргивая руку, непонимающе спросил Китэ.

Он воззрился на пианиста мокрыми от слёз глазами.

– Лекарство. Прости, так надо, – виновато произнес Бернт.

Не прошло и минуты, как по телу с неимоверной скоростью стала расходиться слабость. Всё вокруг потеряло четкие очертания. Мальчик всеми силами пытался противиться сонному состоянию, но оно как мягкое и необъятное одеяло обволакивало его, продолжая всё дальше уводить от реальности.

Последним, что Китэ почувствовал перед тем, как совсем отключиться, было чувство невесомости…

Глава вторая

11 октября, 1962 год. Республика, зона S, район 24

– Давненько ты не захаживал, – протягивая пакет с продуктами, сказала продавщица. – Я уже начала переживать, не случилось ли чего.

– Случилось, – задумчиво ответил Бин.

Продавщица или, как её звали местные, бабуля Цэрин славилась в районе двумя вещами: своим магазинчиком, куда Нефира заглядывал через каждые два дня и покупал редкие для столицы чаи, и изумительной памятью на лица. Вдобавок ко второй особенности полной старушке требовалось от силы недели, чтобы разузнать всю подноготную клиента, начиная от работы и заканчивая самыми сокровенными тайнами. Нет, она не работала на спецслужбы. Просто умелое забалтывание, отработанное за много лет, укоренилось в её повседневных привычках.

– Неудачное дело, да? – спросила Цэрин, ткнув носом на гипс.

– С какой стороны посмотреть, – не меняясь в лице, проговорил парень.

– Ох, – вздохнула старушка, – не стоило тебе так рано выходить из больницы. Полежал бы недельку одну – другую.

Сегодня весь мир готов был сплавить Бина куда подальше.

Подцепив здоровой рукой пакет, парень ещё раз прошёлся глазами по полкам, убеждаясь, что ничего не забыл. Молоко, сиреневый чай, сыр, фасоль, макароны, соус, хлеб, специи, зелень… Между стеллажей взгляд остановился на девочке-подростке с косичкой на затылке, в движениях которой Бин узнал соседку из квартиры этажом ниже. Та внимательно разглядывала ценники, на ходу делая какие-то пометки в потрепанном блокнотике.

Недолго думая, парень поставил пакет на пол, вытащил из грудного кармана кожанки кредитку и протянул её Цэрин. Старушка покачала головой, всем своим видом показывая, что действия Бина ни к чему хорошему не приведут, хотя карту всё-таки взяла.

– Я зайду за ней позже, – бросил парень и, схватив пакет с продуктами, вышел из магазина.

Не оглядываясь и ёжась от холода, Бин пошагал по шумной улице в направлении к дому. Безжалостный ветер терзал кожу, гоняя кровь по суженным сосудам. Кроны почти облысевших деревьев покачивались в такт порывам, кучки шуршащих листьев под метлами дворников разлетались в стороны, поддаваясь хаотичным потокам циклона. Под общий уличный концерт гудящих машин, оживленных бесед прохожих и мелодий из местных магазинчиков парень размышлял о работе – спасать положение или смириться.

Несколько мгновений и осенняя прохлада сменяется теплой квартирой-студией, единственным местом, где беспорядок не показатель лени хозяина, а необходимая часть интерьера. Голые кирпичные стены, ламинат, висячие светильники без всяких изяществ в дизайне, десяток растений (это они создавали эффект захламленности) в горшках на окнах, на полу, на полках, о которых Бин старается заботиться с не меньшей частотой, чем их прежний владелец. В общей картине быта квартира была достаточно уютной, особенно хорошо это ощущалось зимой, когда за окном температура -30.С, снег и пробирающий до костей мороз.

Водрузив пакет на тумбу у входной двери, парень удрученно вздохнул – одеваться куда проще, чем раздеваться. Не без усилий и скрежета зубов ему-таки удалось выудить правую кисть из рукава куртки. Дальше дело шло за левой. Парень потянулся пальцами к застежке фиксатора и с щелчком сняв бандаж, чувствуя при этом неприятное покалывание в травмированной области, осторожно стянул рукав.

Бин удовлетворенно прикрыл глаза, прислоняясь макушкой к косяку двери. Перелом руки из всего своего диапазона травм костей, тем более в случае Нефира, проблема временная, но даже эта проблема ему действовала на нервы, наводя на мысль, что сюжеты фильмов о всяких машинах будущего, домашних роботах не такие уж и бредовые. Ему, как вечному одиночке в квартире, впрочем, и в жизни, не помешал бы какой-нибудь искусственный разум в качестве помощника под рукой.

Надевать легче, обратные манипуляции дались ему без особого труда. Меньше минуты и фиксатор снова свисает с шеи Бина, придерживая многострадальную руку. Еще раз вздохнув, парень хватает продуктовый набор и проходит вглубь студии прямиком к холодильнику.

В дверь постучали. Не успев приступить к приготовлению ужина, о необходимости которого уже вовсю кричал желудок, Бин поплёлся встречать непрошенных гостей. Он не стал смотреть в глазок и сразу открыл дверь, про себя отмечая, что не следует поступать так легкомысленно (всякое может случиться). На пороге стояла Эйт Пенетра, та самая соседка с третьего этажа, протягивающая перед собой знакомую кредитку.

– Пожалуйста, заберите. Я ведь просила Вас так больше не делать, – робко вымолвила девочка. – Вы и так слишком часто нам помогаете.

– Не так уж часто, – в свойственной ему бесстрастной манере проговорил Бин.

– В восьмой раз, но сегодня я ей не воспользовалась. Мама разозлилась, когда узнала, что я принимала помощь от соседа. Она считает это унизительным. И папа… тоже…

Потянувшись за картой, на её кисти в тени рукава школьного пиджака, он заметил тёмно-фиолетовое пятно, похожее на синяк. Ловким движением, держа при этом карту между указательным и средним, Бин заключил руку девочки в кольцо оставшихся пальцев. Эйт взвизгнула от неожиданного захвата.

– Давно он начал распускать руки? – отодвинув ткань пиджака большим пальцем, спросил парень.

Эйт стыдливо поджала губы. Тёмные припухлости оказались не просто синяком, а гематомой, начинающейся от запястья и уходящей вверх к области лучевой кости, остальную же часть руки скрывал рукав. Возможно, что поражение тканей куда масштабнее.

– Это вышло случайно, я сама виновата. Отпустите, пожалуйста.

Бин выполнил просьбу, позволяя кисти девочки выскользнуть из цепких пальцев.

– В чём мог провиниться четырнадцатилетний ребенок, чтобы получить такое? – Нефира попытался заглянуть в глаза Эйт.

Девочка, как вкопанная стояла на месте с опущенной головой. Вообще беседы такого рода предпочтительно бы проводить в квартире, а не на общей лестничной площадке, где повсюду глаза и уши. Семья Пенетра давно известна в этом доме и, наверное, только новоселы могли не знать, насколько печальна её судьба. Бин никогда не действовал в открытую, оставляя кредитку Цэрин с ориентиром на примерное расписание Эйт (в магазине она оказывалась почти в одно и то же время). Семь раз это срабатывало, пока однажды бабуля не сболтнула имя «рыцаря из тени» и девочка не оказалась ровно как сегодня на пороге его квартиры, так же держа кредитку в руках.

– Он часто злится на Аст, – после продолжительного молчания робко ответила Эйт. – Я не хочу, чтобы ей было больно, вот и всё. Пожалуйста, никому не говорите об этом.

– Я могу с этим разобраться.

– Нет, – оборвала она. – Тогда он навредит и Аст, и маме. Мы пытались и…

Девочка вздрогнула, услышав звук открывающихся дверей лифта на первом этаже. Голова её вжалась в плечи, глаза округлились, краснея в уголках, дыхание участилось – Бин впервые видел соседку такой напуганной.

– Я… – насторожилась она, осматриваясь, – я должна идти. С-спасибо Вам за помощь, господин Нефира, но не помогайте нам больше.

В панике Эйт помчалась по лестнице, громко шурша полупустым пакетом, в котором Бин успел заметить бутылку молока, пачку макарон, хлеб и пару пластиковых упаковок, этикетки которых прочитать не удалось. Парень невольно вспомнил о своём детстве, когда он также возвращался домой, но не в школьной форме, а в сношенных до дыр штанах и старой отцовской футболке. На тот момент совсем истощавший от голода мальчишка вместо пакета с едой приносил одну единственную булочку, которой так любезно делилась женщина из местной пекарни.

Дверь этажом ниже захлопнулась. Бин ещё с минуту стоял в проеме. Из воспоминаний его вытянул звонок мобильного телефона, донесшийся из квартиры. Достав из кармана куртки трезвонивший идиотской мелодией гаджет, левый глаз в очередной раз нервно дёрнулся, стоило ему увидеть имя на дисплее.

– О, дружище! – раздался радостный возглас на том конце провода. – Чем занят?

Бин хотел было ответить, что собирается, наконец, поужинать, но передумал – вдруг Лике решит наведаться в гости. К большому сожалению, он осведомлен о месте жительства Нефира.

– Ничем.

– Я думал, что ты тухнешь только на работе. Что ж, видать, ошибся – ты и дома бревно.

– Чего я ещё не знаю о себе? – вздыхая, спросил Бин.

– Эй-эй, без обид, – засмеялся Лике.

На заднем плане Нефира услышал чьи-то вопли и падение, как ему показалось, чего-то громоздкого.

– Вообще-то я звоню как раз для того, чтобы скрасить твой вечер. Конечно, я рассчитывал, что ты всё-таки будешь занят какой-нибудь ерундой, но так даже лучше, – сменив смех на серьезный тон.

– Ты не в клубе.

– А, догадался? Да я тут недалеко от нашего отдела. Буквально на рубеже двадцать пятого и двадцать седьмого районов, в пару шагах от набережной в общем. Хотел встретиться с Кали, ну, ты понимаешь, а тут…

Голос Лике стал глуше и, судя по еле улавливаемым словам неизвестной женщины на фоне, вроде «Посмотрите… не отключайтесь… всё в порядке…», с коллегой был ещё кто-то. Вскоре, после непонятного шума в трубке, выкриков, возгласов незнакомка проговорила «только быстро».

– Слушай, ты хоть и индигнус, но ведь хорошо разбираешься в демонологии, правда же? Меня, как бы сказать, задело и я, возможно, скоро отключусь, потому что эта очаровательная госпожа вколола мне какую-то хрень. Если завтра не выйду на работу, передай Зестре, что я взял внеплановый больничный.

С этих слов связь оборвалась. Бин вроде услышал каждую фразу, но внятности в ситуацию это нисколько не вносило. Интуиция подсказывала, что возвращение просто необходимо. Его никто не обязывал, но… интуиция же!

– Прощай, ужин, – буркнул Нефира, вновь расстегивая фиксатор.

***

11 октября, 1962 год. Республика, зона S (столица), 27 район.

Некогда грозный кабан, что надеялся на свою удачу вот уже полчаса, лежит на полу и бьется в конвульсиях от пронизывающего каждую клетку тела тока. Изо рта сочилась пена вперемешку с багровыми выделениями, и означало это лишь то, что в ближайшие минуты гость отдаст последние концы.

Палатем склонился над еле живой тушей, опираясь обеими руками на навершие трехгранного клинка с непропорционально длинной рукояткой и коротким по сравнению с другими мечами лезвием. Вместо классической гарды – металлический красный ликорис. Цветок выглядел изумительно реалистично, словно из сияющего лезвия произрастает жизнь.

На самом деле, прежде, чем оказаться в таком несколько грустном положении, незваный наглец боролся довольно неплохо, пуская в ход все призывающие заклинания, начиная доспехом и заканчивая тенями. Однако с его стороны было ошибочно выбрать себе в противники Палатема. Так крупный бедняга превратился в инвалида, утратив с рассеченными сухожилиями способность пошевелить нижними конечностями.

– Твоё молчание достойно уважения. Кто бы тебя ни подослал, он хорошо разбирается в людях. Правда, толка в этом нет.

– Ты не в силах защитить то, чем так сильно дорожишь, – захлебываясь, прошипел громила.

Незнакомец прокашлялся, выплевывая кровь на туфли своего палача – рыжеволосый босс даже не поморщился. Чуть дальше от них, с выставленной вперед ладонью, стоял Бернт, собственно, благодаря которому гость сейчас проходил электротерапию. Выражение лица пианиста не выдавало каких-либо эмоций, зато по блондинистым вискам уже стекали капельки пота, очерчивая вниз выступившие на шее венки.

– «Чем дорожу?» – задумчиво повторил Палатем, – Неужели, мы, наконец, сдвинулись с мертвой точки?

Он махнул Бернту и тот с облегчением опустил руку. Стараясь как можно увереннее держаться на ногах, парень отошел к барной стойке в целях найти опору. Бранд похлопал младшего брата по спине, беззвучно хваля за хорошую работу.

– Веришь ли ты в судьбу, Палатем? – спросил громила, харкнув сгустком крови на без того испачканный мраморный пол.

– Разумеется.

– Все мы заложники одной истории, где каждый шаг подчиняется определенным обстоятельствам.

Говорил он с паузами, пытаясь восстановить дыхание, но сочившаяся широкими полосами кровь изо рта и надрезов в икроножных мышцах всё быстрее отнимали у него силы. То, что он вскоре пополнит список павших смертью храбрых, Палатем не сомневался, вот только появление здоровяка всё же покачнуло его равновесие.

– Зачастую эти обстоятельства кажутся нам чем-то невероятным. Преждевременное рождение, столкновение на дороге, выигрыш в лотерее, подвернувшийся случай, внезапная кончина… Суть в том, что мы, люди – верующие и всему происходящему наш разум дает одно единственное объяснение. «На всё воля Фортуны»… но так ли это?

– Глупо тратить драгоценные мгновения угасающего бытия на пустые философские изречения, – между делом вставляет Палатем.

– Мы ищем оправдание всему в обстоятельствах, называемых судьбой или, вернее, божественным замыслом, – продолжал незнакомец. – И я снова позволю себе вернуться к вопросу: веришь ли ты в судьбу и Бога, по чьей воле она пишется?

Палатем выпрямился, отрывая клинок от пола. Легким движением руки мужчина сделал неполный взмах оружием, и меч растворился в воздухе чёрной дымкой.

– Вера, как наследственность в тридцать три поколения, неискоренима, – ответил Палатем.

– Истинно. Человечество неизменно верует в судьбу.

Позади стоящий Бранд окликнул босса и постучал пальцем по запястью, напоминая о времени.

– Удариться в размышления – заманчивое занятие на досуге, но, как ни печально, часы не останавливают ход. Ответь, что привело тебя и каким образом то, что мне дорого, связано со всей этой божественной комедией?

Незнакомец мерзко захихикал, обнажая окровавленные зубы в отвратительной улыбке.

– Этот ребенок… – начал он.

От сжавшихся кулаков кожаная ткань перчаток Палатема угрожающе скрипнула.

– … он так невинен. Ты пытаешься его уберечь от всей грязи, в которой добровольно тонешь и тянешь за собой других, но ведь сам понимаешь, что рано или поздно мальчишка погрязнет в крови не меньше вас. Быть с тобой равнозначно становлению грешником.

– Заткнись, – тихо скомандовал Палатем.

– История помнит своих палачей, срамя их жизнь в летописях клеймом разрушителей. Но разве не им ли, великим и внушающим страх в сердца тысяч, мы обязаны очищением, строем нового уклада на руинах павшей эпохи? Война – двигатель прогресса. А ведь каждый угнетатель, как и мы с тобой, когда-то был невинным дитя, мечтавшим усовершенствовать этот грешный, ни на что негодный мирок.

Бернт и Бранд заметили образовывающуюся дымку в руке босса.

– Подумай. Разве может быть прекраснее каратель, чем юное и нежное создание? Совсем скоро человечество узрит, как казнь покажется ему слаще, чем сахар. Признаюсь честно, я завидую им, ведь миру доведется стать свидетелем грандиозного падения. Разве только во имя светлого будущего… но я могу ему помочь…

Вновь образовавшийся клинок с ликорисом разрезает еще не рассеявшуюся дымку и молниеносно входит в кадык громилы. Палатем без тени жалости давит на меч, слыша звук дробящихся шейных позвонков и, когда пространство вокруг, в том числе ботинки и штаны Палатема, окропляет новая порция крови, он удовлетворенно вынимает оружие из бездыханного тела. Тёмные шарики глаз незнакомца остекленели, а багровевшие губы застыли так, словно хотели что-то сказать, но так и не успели.

– На всё воля Фортуны, – сухо вымолвил Палатем.

Бранд и всё еще восстанавливающийся Бернт переглянулись – сколько бы босс не убивал, каждая расправа в его исполнении наводила ужас.

Между тем Палатем с верным оружием в руках не спеша направлялся к Канги, забившемуся в угол за барной стойкой. Нет, о нём никто не забыл – просто мафиозная троица была уверена, что он никуда не сбежит, а потому бесполезно стараться его удерживать насильно.

На глазах братьев, словно избитый в конец жизнью охотник в страхе цеплялся то за одну, то за другую полку, пытаясь встать на ноги. Так он, вероятно, надеялся расширить расстояние между собой и Палатемом, от которого, несмотря на бесстрастную холодность в лице, исходил дьявольский гнев. Тщетные попытки Канги прилипнуть к торцу столешницы, до боли упёршейся в спину, в итоге ни к чему не привели.

Одним движением руки Палатем схватил за ворот зажмурившегося в испуге очкарика и прижал его к полкам с выпивкой. Стеклянные стеллажи задребезжали, а буквально в нескольких сантиметрах разбилось две бутылки, между прочим, с дорогим Люмениским вином пятидесятилетней выдержки.

– Ах, почему от тебя всегда столько проблем? – вздохнул Палатем, сжимая пальцами горло охотника.

– П-подожди! Я з-знаю, ты злишься, но п-позволь мне всё расставить по своим м-местам! – умолял Канги.

Ему не хватало сил не то, что одной, обеих рук, чтобы хоть на миллиметр отдалиться от мёртвой хватки.

– Назначил встречу, предупредил, что явишься не один. Я согласился. Но потрудись-ка объяснить, почему твой, как ты выразился в письме, «помощник» оказался мерзотой с извращенной философией?

– Не мог бы ты отпустить, а то…

Палатем только сжал пальцы сильнее.

– Хорошо-хорошо, я так скажу! Он появился два дня назад, как гром среди ясного неба. Сказал, что у него есть предложение, от которого невозможно отказаться, – говорил Канги, – Но я вот уже одиннадцать лет ничем подобным не занимаюсь, с того самого дня, когда нашёл мальчишку. Если бы в тот момент ответил согласием, может, избежал бы… В общем, получил я сполна, как видишь.

– Что за предложение?

– Этот урод втирал мне о судьбе, божественном летописании, о перерождениях – я так и не понял, к чему всё это. Но потом он вдруг припомнил мне день нахождения твоего мальца, будто ребенок – последний, оставшийся в живых сосуд крови северного титана. Что его судьба карать грешников.

Канги, не ожидая, что его отпустят, едва ли не падает обратно на пол, когда Палатем, наконец, высвобождает его из захвата. Скривившись, очкарик трёт алеющий ореол на шее. Из глотки вырывался хрип с неровным дыханием и периодическим сухим кашлем.

– И ты привёл его, надеясь, что тот получит своё, а твоя жалкая жизнь будет спасена? – спросил рыжеволосый босс, не сводя с него глаз.

– Какие бы слухи о тебе ни ходили в здешних кругах, ты в сто раз страшнее всех легенд. Я знал – заманив сюда, живым его ты точно не выпустишь.

Приняв ответ Канги, пусть и до конца не проливающий свет на произошедшее, Палатем на время успокоился. Избавившись от клинка, мужчина посмотрел на часы, затем развернулся к помощникам, в полной готовности ожидающим дальнейших указаний.

– Босс, мы обо всём позаботимся, – идёт на опережение Бранд.

Бернт, окончательно придя в себя, согласился с братом, также добавляя, что Китэ, спящий в машине, вот-вот проснется.

– Не сомневаюсь, – сдержанно улыбнулся Палатем, переводя взгляд на труп. – Весьма занимателен один факт. Откуда бы ему знать столько подробностей о Китэ? Канги, ответь мне. И если хочешь, чтобы твой язык остался на месте, а не торчал из распоротой глотки, советую не лукавить.

– Не надо вешать всех собак на меня. Не появись он тогда, я бы ни за какие деньги с тобой не связался. Мне моя шкура дорога и, как-то, знаешь, без надобности знать, что там в твоей жизни творится. Да, я не всегда добывал нужную вещь честным путем, но еще не докатился до того, чтобы продавать чужие тайны. Особенно твои.

Уголки губ Палатема слегка приподнялись, придавая молодому для своих лет лицу мрачно-загадочный вид. Фиалковые очи вроде не сводили взора с мертвеца и, в то же время, глядели куда-то сквозь него. О чём сейчас подумал босс, присутствующие могли только догадываться.

Придя мысленно к известному лишь ему выводу, Палатем, ступая по осколкам разбитого стекла, обогнул барную стойку и склонился над лежачей тушей. Убедившись, что тот отошел на безопасное расстояние, страдающий от ломоты в теле Канги позволил себе встать и ухватиться за столешницу. Бернт и Бранд пренебрежительно смерили взглядом охотника и сразу же отошли к телу здоровяка.

– В семье не без паршивой овцы, – задумчиво проговорил Палатем, осматривая лицо убитого.

– Крыса, – процедил сквозь зубы Бранд.

– И знает эта крыса уж больно много, – босс встал в полной рост.

Будоражащие до жути глаза босса уставились на братьев-подручных. Канги, ведомый своими умозаключениями, инстинктивно приник к опорной поверхности, во избежание попадания под горячую руку.

– Вы нас подозреваете? – удивленно подал голос Бранд.

Бернт смотрел на труп, ушами улавливая вопрос, но из-за того, что ответ не последовал моментально, напрягся и поднял глаза на босса. Тот умел навести страха своим неоднозначным молчанием, но, к счастью, для братьев-подручных он вскоре заговорил и заговорил не о них:

– Вместо того, чтобы задавать странные вопросы, лучше займитесь делом. Прошерстите членов семьи от самых верхов до единого соучастника. Раз на крысу еще никто не донес, она либо хорошо скрывается, либо под нами целый крысиный рой. Кто бы в этом ни принимал участия, приведите их ко мне. Живыми, разумеется.

Рыжеволосый босс направился к выходу. Подручные, как и Канги, хотели было расслабиться, как вдруг Палатем остановился между братьями.

– И всё же, если вдруг выяснится, что вы в этом как-то замешаны… – его слова отозвались у подручных быстро нарастающим ритмом пульса.

– Мы всё сделаем, – твердо ответил Бранд.

– Вот и отлично.

Все четверо замерли, ощутив толчок, исходивший откуда-то с поверхности (бар находился под землей). С колебаниями раздался мелкий звон стекла, что еще не пострадал во время боя.

– Землетрясение? – испугался Канги, осматривая потолок.

– Какое-то неестественное землетрясение, – отозвался Бернт, всё с такой же неприязнью посмотрев на охотника.

Еще один толчок, на этот раз достаточно сильный, чтобы повалить оставшиеся бутылки со стеллажей и разбить их с оглушительным треском об пол. Пока напуганный до чёртиков Канги жался в столешницу, накрывая голову ладонями, Палатем, а за ним подручные, в срочном порядке рванули к выходу.

Бар находился в пределах небольшого переулка, что соединял с одной стороны зону старой фабрики, а с другой – набережную, разграничивающую 25 и 27 районы. Именно на набережной находилась машина, в которой под наблюдением телохранителей спал Китэ.

Вокруг заведения стало как-то подозрительно темно, горела только вывеска, зато с проема переулка брезжило беспокойное свечение. Стремительно поднявшись по лестнице, Палатем наперебой хлеставшим лицо порывам ветра побежал в сторону автомобиля. В нос ударил запах гари. Оказавшись где-то в пяти метрах от цели, с бега он постепенно перешел на шаг – из смятой в хлам машины свисала половина окровавленного мужчины, а перед ним, на земле, сидел потерявший дар речи Китэ. На белоснежном лице поблескивали красные капли, в золотистых глазах танцевало пламя, губы слегка разомкнуты, не в силах произнести и слова. Руки прижимали книгу.

– Китэ! – падая на колени, выдал Палатем и крепко его обнял. – Ты в порядке?

Он не мог унять дрожь в теле, бессильно упавшем в сильные объятия. Мальчик пребывал в дичайшем шоке, чтобы понять, кто перед ним и только спустя секунд десять, ощутив родное тепло, обмяк.

– Что же здесь произошло? – ошарашенно спросил Бранд, щурясь и прикрывая нос от витающих запахов.

– Г-господин Лавтис… – тихо произнес ребенок. – И господин Эки… они все погибли… Все…

Именно упомянутый Лавтис повис между сплюснутыми частями автомобиля, а вот от второго остались лишь воспоминания и рука с торчащими наружу костями – остальная часть же была настолько обезображена под прогнувшейся крышей, что понять, где голова или туловище, попросту невозможно. Представив возможный исход, Палатем с шумным выдохом коснулся губами белоснежной макушки. Какое же он испытывал сейчас облегчение, слыша каждый стук в детской груди.

Китэ жив. Этого достаточно.

Кое-как проглотив комок в горле, мальчик почти неслышно заплакал, вжимаясь всем телом в хозяина. Придя постепенно к адекватному восприятию, мужчина, не отпуская ребенка, успел окинуть взглядом окружающее пространство: искореженные, сияющие огнем автомобили, в большинстве которых принадлежат полиции, поваленные на землю фонари и столбы, а также десятки людских тел, как обычных граждан, так и служителей закона, разбросанных по близлежащему периметру.

Откуда-то послышались стоны. Бранд выжидающе посмотрел на босса и, получив согласный кивок, пошёл на голос, доносившийся из-за груды железа, что когда-то называлось машиной. Всё залито кровью, бензином и горящей плотью – проще говоря, вонь в воздухе стояла неимоверная. По воле ветра едкие пары разносило по округе, вгоняя их во все возможные повороты и щели.

Осторожно подхватив мальчика на руки и шепнув тому «Всё будет хорошо», Палатем поравнялся с Бернтом, уставившимся на тело молодой девушки. Ребенок по-прежнему всхлипывал, не решаясь поднять глаза.

Они стояли перед хаотично покоившимися трупами с обширными рваными ранами на шеях, туловищах, ногах, кому-то вовсе отсекли некоторые конечности. Среди жертв живых по видимому не осталось, лишь застывшие в ужасе лица, однако Бернта привлекло не количество, а конкретно то, что могло бы заинтересовать именно Палатема. Через разрез на животе обезображенной девушки сочился ихор – сияющая, будто заряженная изнутри плазмой, синяя кровь.

– Как думаете, их смерть как-то связана с появлением чужака? – спросил пианист.

– В отсутствие доказательств не исключай вероятность, – спокойно ответил Палатем. – Тем не менее, принимай логику за основу и среди множества путей найдешь правильный. Потому скажу, что меня берет сомнение в отношении участия нашего гостя в этом…беспорядке.

– Демон… – едва различимо вымолвил Китэ. – Их всех убил демон…

Чтобы установить зрительный контакт, хозяин слегка отстранил его от себя. Мальчик потупил глаза в грудь мужчины, судорожно дыша и шмыгая носом.

– Китэ, – обратился к нему Палатем, ласково вытирая тыльной стороной ладони мокрые щечки, а заодно подсохшие капли крови, – Как выглядел этот демон?

– Большой, очень худой и темный. С рогами, – ребенок робко приставил указательные пальчики к голове, – вот такими. Как у оленя.

– Вот как.

В фиалковых очах Палатема взыграл зловещий огонек, правда, предвестником чего он выступал, Бернт не имел никаких представлений. К моменту, как первый вышел из своих дум, к ним подошёл Бранд с кровью на ладонях.

– Там был ребенок, – парень сделал паузу, – С такими ранами он бы не выжил.

– Очевидно, демон крупногабаритный, – отметил Бернт, чем вызвал недоумение на лице брата и тогда первый кивнул на Китэ.

– Мда, – протянул Бранд, – Есть ли повод беспокоиться?

Палатем усмехнулся в висок Китэ, при этом смотря на тело под ногами.

– Вероятно, да. Знать бы только, откуда дует ветер. Наш гость явно не одинок в своих взглядах и мотивах. Однако, слишком опрометчиво считать его настолько достойным, как и тех, кто стоит за ним. Факт очевиден – демон пожаловал по чьей-то милости. Вопрос – кому под силу выписать ему билет на эту сторону?

– А как же инцепторы? – Бернт качнул головой на сочащийся ихором труп.

– Инцепторы – всего лишь новорожденные души в человеческой оболочке, а большой запас праны еще не означает осознанное владение ею. Глупцов на всякий век хватает, – ответил Палатем.

– Инцепторы носят в себе столько энергии, о которой маги только грезят, а в итоге пускают её на бессмысленные нужды, – пианист цокнул, – Расточительство.

Бернт презрительно смотрел на девушку, распластавшуюся на земле.

– Люди часто недовольны своей природой. Нам вечно чего-то не хватает, а зависть в любых проявлениях становится бессменным спутником жизни. Процент же счастливых, кого всё устраивает, к сожалению, ничтожно мал, – говорил Палатем, между делом что-то шепнув Китэ.

Тот, покрепче ухватился за шею хозяина и, не выпуская книгу из рук, уткнулся лицом в твердое плечо. Мужчина же, поддерживая ребенка, присел рядом с мертвым телом, стянул перчатку зубами со свободной кисти и, скинув её на согнутое колено, опустил ладонь прямо в искрящуюся кровь.

Ихор тускнел на глазах, постепенно превращаясь в ничем не отличающуюся от других багровую жижу. Когда последняя капля энергии была впитана, Палатем с глубоким вдохом поднял руку и размял пальцы, будто разгоняя по венам прилив магии. Подчинившись отголоскам любопытства, Китэ слегка отклонил голову, чтобы краем глаза глянуть на действия хозяина, но, увидев окровавленную ладонь, в ужасе зажмурился.

– Хозяин, я хочу домой, – умолял мальчик. – Пожалуйста, поехали домой.

Недолго помолчав, хозяин ответил:

– Китэ, боюсь, нам придется кое с чем разобраться прежде, чем отправляться домой.

– Босс, но… – уже воспротивился бармен и сразу же был прерван указательным пальцем Палатема, призывающего жестом к тишине.

Мальчик поджал губы, изо всех сил стараясь сдержать рвущийся наружу рев. На детском лице отразилось ни то негодование, ни то обида вперемешку со страхом перед окружающей действительностью.

– Или ты не веришь, что я могу тебя защитить?

– Верю, – шепчет Китэ, опустив глаза и беспорядочно теребя воротник его рубашки. – Всегда.

Прозвучало это не совсем убедительно, но Палатема ответ вполне устроил – мужчина поцеловал белую макушку и, сменив мягкую улыбку на зловещую таинственность, перевел взор на подручных.

– Передайте Комитету, что завтра состоится совет. Будем надеяться, это всё совпадение. И да, – хозяин развернулся к разбитой машине, в которой еще несколько минут назад находился Китэ, – мне нужен Эрсола.

В этот момент вновь задрожала земля. Легкий отблеск пламени скользнул по длинному лезвию, появившемуся из темноты…

Глава третья

11 октября, 1962 год. Республика, зона S (столица), район 27.

Сорока минутами ранее.

– Почему мы не повернули на том переулке? – спросил Бин, понимая, что такси движется по непривычному маршруту.

– Не доверяешь мне, а, парень? – игриво подмигивая в зеркало заднего вида, спросила женщина за рулем. Вечно угрюмая физиономия Нефира не выказала каких-либо намеков на ответную реакцию. Улыбка с её лица начала медленно сползать в ровную полоску тонких губ.

– Там, это, – замялась таксистка, – ну, в общем, дороги перекрыли. Я не въехала, в чём точно причина, но в диспетчерской чётко дали указание ехать через двадцать седьмой район.

– Ясно.

Перед глазами Бина пролетали виды окрестностей района. Звезды скрылись за пеленой туч, грузно опустившейся над вечерней столицей. По асфальту свободно бродила опавшая листва, гонимая октябрьским ветром. Почти пустынные улицы с непримечательными кафе и барами, не пестрившими большим разнообразием в цветах вывесками. Над заведениями возвышались одинокие жилые дома с сотней тёмных окон. Вдоль обочин припаркованы чистенькие авто, стоимостью точно не меньше двух миллионов сильверов. Нефира не разбирался в марках, однако тут всякий поймет, что это агрегаты премиум-класса.

Бин бывал в этой местности чаще в детстве, чем сейчас. Что тогда, что сейчас 27 район не внушает доверия из-за местного контингента, от внимания которого любому станет не по себе. С момента, как такси въехало в периметр района, им от силы попалось человек десять, разгуливающих кто в паре, кто в одиночку. Прохожие, замечая «гостей» на дороге, останавливались и неотрывно провожали их взглядом.

– Жуткое местечко. Ну, естественно. О нем столько дурных слухов ходит, – бурчала женщина, тревожно осматриваясь по сторонам. – Я вообще сторонюсь этого района, а ведь сегодня он мне даже снился, представляешь!

Может, дело было не только в людях. Нефира вспомнил годы своей малолетней юности, когда еще дружил с мальчишками (и такое было) из 24 района. Кто-то из них однажды обмолвился, что районом заправляет банда, чуть ли не питающаяся людской плотью, оттого в местных высотках никто не селится. Оценивая страшилку с высоты своего возраста, Нефира кажется это глупой байкой, но, как говорится, истории не рождаются на пустом месте, не всплывают из воздуха, а, следовательно, у “каннибалов” определенно был или есть реальный прототип.

– Парень, ты всегда такой хмурый или беда какая? Ты, это, если не хочешь, не говори, я же не настаиваю, но ведь выговориться-то всегда хочется. Вот смотрю на твое лицо и прям, это, ну, грустно становится. Фортуна-то внешностью явно не обидела. Зачем портить свою красоту? – нарушила молчание женщина.

– Всегда, – ответил Бин.

– Понятно, – неловко протянула она, кивнув.

Парень ощутил какие-то вибрации помимо тех, что создавал автомобиль.

– Вы слышали? – он осмотрелся по сторонам.

– А? Чего слышала?

– Да так.

Проехав пару десятков метров в тишине, водитель-таки не выдержала и открыла рот в попытке установить контакт с немногословным пассажиром:

– А ты, парень, работаешь или только учишься?

– Работаю.

– И кем же? Или нет, дай угадаю, – женщина задумалась, – Хм, врач. Врач-хирург! У моей подруги муж – хирург, так вот он всегда смурной ходит, слова из него не вытянешь.

Изогнутые брови Бина поползли вверх и тут же опустились вниз. Весьма забавное сравнение.

– Нет. Ищейка. Так ведь гражданские зовут полицейских?

– Ха, а я ведь правильно подумала! – развеселилась водитель. – У меня в голове сразу щелкнуло «он либо врач, либо полицейский». Да, в такой-то профессии надо быть серьезнее некуда, ну, это, чтобы не раскусили, все дела. Каково это, работать там, а? Сложно, наверное? Преступников-то ловил? – она глянула в зеркало. – А, ловил, видать. Еще и ранение схлопотал. В тебя стреляли, ножом пырнули, магической стрелой, доспехом – чем? Кто это был? Какой-нибудь отморозок со сдвигом по фазе, угадала?

Нефира опешил. Он думал, стоит ли отвечать, и если ответит, не спровоцирует ли продолжение её? Из всего перечня возможных исходов разговора Бину особенно понравился тот, что предполагал диалог по прежней тактике дистанцирования – так проще (обычное дело).

– Не сложнее, чем всё остальное, – выдавил парень после тридцатисекундного размышления.

На лице женщины промелькнуло нечто между удивлением и смущением – похоже она ожидала получить более ёмкий ответ, который бы скрасил поездку по злачному району, но вместо этого добилась только одной, ни на что толком не отвечающей фразы.

– Не хотел говорить – мог бы так и сказать. Тебе повезло, что я не обидчивая. Вот муж постоянно испытывает мои нервы, а я-то не из робкого десятка – меня так просто не задеть. Но, ты, это, парень, всё же мотай на ус – иногда, даже если не хочется, говори с людьми. Из чужих уст можно много чего полезного выудить. Я вон, как-то раз везла одного клиента, тоже молчал. Он, это, предчувствовать мог. Как же их называют? Они ещё звуки, того, что произойдет, слышат или видят отдельные картинки… А точно, проестики! Только о его даре я узнала уже потом. Мы, помню, ехали с ним через семнадцатый район и в разговоре он как-то заикнулся, что на улице шестнадцать десять слышал звук падения чего-то большого. Я-то не сразу въехала, о чём он – позвонила сестре, которая как раз там жила и передала его слова. Она – дамочка суеверная и, слава Фортуне, не зря. Сестра взяла детей и уехала к родителям, а спустя несколько часов на той самой улице прогремел взрыв. Представляешь? Взрыв! Здание, без понятия какое, рухнуло рядом с её домом! Вот думаю, не разговори я его тогда, она бы давно на кладбище лежала. Ой, храни её Богиня!

Бин знает эту историю. Несколько лет назад, в пору полицейской академии все новостные каналы твердили о теракте в банке международных и межрасовых расчетов. Тогда все закончилось гибелью не только сотрудников банка, но и самих террористов, которых позже заклеймили смертниками.

– А что с пассажиром? Как Вы узнали, что он проестик? – полюбопытствовал Бин.

– Интересно стало, да? – приободрилась женщина. – Вот видишь, не так сложно начать разговор. Быстро учишься.

Нефира удрученно вздохнул и та, поняв, что рано радовалась, вновь поникла.

– Ладно-ладно. Я хотела его поблагодарить. Обратилась в диспетчерскую, там мне дали номер этого проестика. Позвонила – ответил какой-то старик и спросил, зачем я звоню на этот телефон. Я ему сразу в лоб, мол ищу парня, который так-то, так-то вызывал такси, я его туда-то, туда-то отвозила. А он мне «оставьте нас в покое». Ну, это, думала ошиблась, с кем не бывает. И тут мне перезванивают с того же номера, теперь уже мужчина и говорит, что это телефон его брата, который погиб два дня назад, в тот же день, когда случился взрыв, а старик – отец бедняги. И знаешь что? Парень работал там, в рухнувшем здании.

– У него было предчувствие, и он все же отправился туда. Зачем?

– Я рассказала этому брату, как всё было, а он таким простым оказался – выложил без утайки. Сразу признался, что парень – проестик и в последние часы жизни он только и повторял, будто ему срочно нужно на работу. Говорил «они ждут меня, их нужно предупредить». Брат запаниковал, решил поехать с ним, а у него жена как раз попала в больницу. Парень-то заверил, что всё хорошо будет, ну, якобы «не беспокойся, я скоро вернусь». Потом бум!… и конец. Нельзя так говорить, но, благо, хоть ребенок выжил.

– Какой ребенок? – непонимающе спросил Нефира.

– Жена. Жена же этого брата родила, когда беда приключилась. Сказал «кое-как спасли», – водитель вытянула шею, осматривая обочины дорог. – У них там, авария со светом что ли? Чего все фонари погасили?

Из-за увлекательного рассказа от парня ускользнули детали смены окружения. Прежде сидя расслабленно, Бин приподнялся, забыв о всякой аккуратности с травмированной рукой. Кратковременная боль в локте заставила зажмуриться и сомкнуть зубы, не давая вырваться стону. Когда неприятные пульсации немного отступили, парень переключил внимание с гипса на простирающуюся вдоль дороги темень.

– Сбавьте скорость, – посоветовал Бин.

– Не учи ученого, парень, – усмехнулась женщина. – Сам же видел, здесь тихо, а если увижу кого на дороге, успею затормозить. Проблем-то. Или ты темноты боишься?

Нефира закатил глаза.

– Ладно, не переживай. Чуть-чуть осталось.

Машина молниеносно свернула в сторону и с диким визгом шин въехала во что-то очень большое и массивное. Бина тряхнуло и, на счастье, его повалило на здоровую руку – отделался несильным ударом затылка о ручку противоположной дверцы. Приняв сидячее положение, Нефира дотронулся плеча женщины, что вцепилась в руль и в шоке уставилась на свои кисти (как она еще не отключилась?).

– Вы в порядке?

– Там что-то было, – не поворачиваясь, ответила та.

– «Проблем-то», – иронично процитировал Бин.

– Говорю же, там на дороге…

Объясняла она спутанно. Пока женщина безостановочно твердила о «чудике» на дороге, с мешком на голове и в платье, Бин прикидывал, как будет её вызволять. Переднее деление автомобиля смяло, и, судя по прогнувшейся панели, её ноги застряли, но из-за потрясения (может, и к лучшему) она пока не ощутила боли.

Парень мигом вытащил из кармана куртки телефон и, набрав 102, кликнул на значок звонка – он хотел отправить в службу спасения сигнал о помощи, но на экране высветилось «не удалось отправить запрос». Сеть пропала. Такое вообще возможно в век цивилизации?

На часах восемь сорок четыре.

– Эй, далеко собрался?! В какой раз повторяю – там псих! – запаниковала женщина, когда Бин выбил ногой заклинившую дверцу. – Он нас убьет?.. Погоди-ка! А вдруг их там несколько?! Или один? Я не знаю… Не знаю! Парень, что нам делать?!

Нефира не слушал, выкарабкиваясь из машины. Никогда еще нахождение на земле не приносило столько наслаждения. Твердая почва под ногами и ободряющая свежесть лишний раз доказывали, что он еще жив. Благодаря чудом уцелевшим фарам Бин увидел объект столкновения, которым выступил фонарный столб, опасно накренившийся над битым такси. В особенности пугал тихий скрежет, издаваемый этой шестиметровой железкой…

– Так, попытайтесь толкнуть дверцу с той стороны, а я буду тянуть с этой, – скомандовал Бин водителю.

– Как думаешь, они специально отключили свет? Чтобы мы врезались, да? Они всё подстроили… Поздравляю, мы – покойники! – не успокаивалась женщина, глядя на парня.

– Вы вообще слышите меня?

– А! – завопила она. – Костюм в химчистке! Но если меня завалят здесь, кто его заберет?!

Нефира шлёпнул себя по лбу.

– Единственное, что сейчас Вас может отправить на тот свет, этот грёбанный фонарь, – сердито выпалил он, тягая ручку злополучной дверцы.

Продолжая болтать, женщина растерянно наблюдала за попытками Бина – до неё никак не доходило, чего тот добивается. Вскоре, не сумев совладать с вредным железом, он придумал новый, неизвестно, насколько эффективный, вариант спасения.

– Отодвиньте сидение назад до упора и опустите спинку, – попросил Нефира.

– Чью? За рулем нельзя лежать!

– Свою.

Водитель порола всякую чушь, но повинуясь каким-то далеким отголоскам здравого смысла подчинилась. За счет смещения посадочного места, её ногам удалось немного выпрямиться в коленях. Бин поразился, почему не подумал об этом раньше. Он потянулся к женщине с заднего сидения, чтобы помочь ей выбраться и та, ухватившись за его шею, не без комментариев вывалилась-таки из машины.

Кнопка включения адекватности у женщины сработала ровно в тот момент, когда скрипящий от боли зубами Нефира подвёл её к самой ближайшей стене, а боль в еще недавно зажатых коленях заставила застонать.

– Ох, что произошло? – встревожилась она, ёжась от холода.

– Вот и мне интересно, – обессиленный ломотой в костях Бин прислонился к холодной вертикальной поверхности.

Как ни странно, людей поблизости не было. Рядом поблескивали лишь пустые припаркованные автомобили, покрытием отражая блики не потухших фар такси.

– Не поверишь, парень, но я ни черта не помню. Нет, не то чтобы совсем ничего. Я помню… точно! – воскликнула женщина. – На дороге был человек! Да, еще маска или мешок какой-то лицо закрывал. Так, минуточку! Мы же не убили его?..

Перепуганная болтушка прилипла к стене, кое-как стоя на подкосившихся ногах. В больной руке слегка покалывало. Нефира перевел дыхание и двинулся в темноту к предполагаемому месту появления объекта на проезжей полосе. Вслед ему, сквозь шквалистый ветер, летели возгласы «ты куда?», «а вдруг там труп?», «стой на месте» – как будто Бину было до этого дело. Посмотрев в сторону, откуда они ехали, парень видел только далекий свет 24 района, касающийся тучевого полога. В противоположном направлении почти то же самое – вероятно, 25 район совсем близко.

Бин включил фонарик на телефоне, освещая небольшую площадь вокруг.

– Ну, нашёл чего? – выкрикнула женщина.

Парень её игнорировал, продолжая исследовать территорию на наличие объекта, который мог бы послужить причиной аварии. На самом деле, он искренне молился, чтобы это оказался какой-нибудь вылетевший перед машиной пакет, тряпица или игра света и тени, но только не человек. Сегодняшний вечер прилично подпортил Бину настроение на всю последующую неделю – не хватало только вишенки на торте неудач в виде сбитого пешехода. Хотя, вспоминая момент отворота до столба, он не помнил стука по капоту. Впрочем, всё случилось слишком быстро.

– Эй, парень, ты чего остановился? – послышался обеспокоенный голос водителя.

Нефира замер – его худшие опасения оправдались. Растекшаяся по мелким трещинам асфальта кровь привела его к бездыханному телу мужчины. Недолго думая, Бин, без тени отвращения и с предельно серьезной физиономией, присел на корточки рядом с трупом. На шее жертвы красовался глубокий надрез, явно оставленный крупным лезвием, вот только ножом или мечом, ещё предстояло узнать. Ни маски, ни мешка, ни, тем более, платья – ничего из ранее описанного женщиной.

– Сеть куда-то пропала. Слушай, парень, там, это, хоть и свет есть, но тот фонарь вот-вот грохнется, и я не хочу… – подходя ближе, бормотала спутница наперекор заглушающему ветру, пока истерично ни завопила как сигнальная сирена. От её крика, разошедшегося, казалось, по всему району, Бин едва не потерял равновесие и не окунулся коленом в багровый коктейль с прилипшими листьями на поверхности.

– Это я его убила?! Нет, я не могла! Или могла?! Только не говори, что это я его прикончила! – голосила женщина.

– Я и не собирался, – вставил Нефира где-то в промежутках её бреда.

– Теперь ты посадишь меня в тюрьму, да?! В таком случае моя мать окончательно съедет с катушек, она и так меня плохо узнает! Муж? А что муж? Найдет себе молодую жену – красивую, длинноногую тварь какую-нибудь! Он ещё тот ходок за юбками! Дети?! О, Фортуна! Сын закончит как наркоман, а дочь обязательно бросит университет и начнет заниматься проститу…Так, меня сейчас вырвет.

Водитель закрыла рот и отбежала в сторону. Послышались неприятные звуки выхода рвоты. Бин же выпрямился, чтобы осмотреть, нет ли рядом каких-нибудь зацепок. Маловероятно, но вдруг убийца мог что-то обронить. По свежему цвету кожи и крови он сделал вывод, что мужчину убили совсем недавно.

– Вы его видели на дороге? – громко спросил Нефира.

– Без понятия! Там мешок… – только и успела ответить женщина, прежде, чем её накрыл очередной приступ тошноты.

Посветив вокруг, Бин не обнаружил мешка или чего-то похожего. Поискав ещё, парень покачал головой, понимая, что доверяется неизвестной суетливой дамочке – ведь нельзя исключать, что некто на дороге ей просто почудился, а труп оказался здесь чуть раньше. Но, в противовес всему, Нефира вспомнил Лике, из-за которого затеял внеплановую поездку и о словах про демонологию, ставившую происшествие под вопрос – совпадение? Кто знает.

– Идем к полицейскому участку, – выкрикнул он.

Напуганная женщина, сжимаясь то ли от холода, то ли от страха, вышла из темноты и неуверенно подошла к молодому человеку.

– Это же не мы, то есть, не я же его вот так?.. – спутница невесомо провелась по горлу, изображая отрубание головы.

Бин устало вздохнул и поплёлся по дороге в сторону, куда они изначально направлялись.

– Ты, это, меня и впрямь за решетку отправишь, а, парень? Там хотя бы нормально кормят? У меня временами бывает, это, ну, диарея. Я вообще плохо переношу некоторые продукты, поэтому ты сначала узнай, чем там меня травить будут, ладно? – вдогонку спрашивала женщина.

– Быстрее тюрьма загнется, чем Вы, – ворчит себе под нос Нефира. Если бы Бин родился одаренным и имел право выбрать способность, то с радостью стал бы манипулятором, чтобы в любой момент закрывать чрезмерно многословным их рты.

Внезапно, где-то вдалеке раздались истошные крики наперебой с сокрушающим землю топотом и чудовищным утробным рыком. Со стороны двадцать пятого района засияли разноцветные искры, послышалось лязганье железа. Сзади, откуда направлялись два товарища, стремглав неслись полицейские машины с верещащими на всю округу сиренами. Толчки под ногами походили на землетрясение, мелкими импульсами проходя от самых ступней к мозгу с сигналом о срочной эвакуации.

– Мне же это не мерещится? – спрашивает женщина, поравнявшись с Бином.

Спутники одновременно вздрогнули, женщина вовсе завопила, услышав позади грохот – не выдержав возникшей сейсмической активности, столб повалился на автомобиль, превращая его в металлический сэндвич.

– Ой-ой, – почти шепотом выдавила из себя водитель.

Сначала на горизонте показались люди, а за ними – восьмиметровое нечто…

Глава четвертая

11 октября, 1962 год. Республика, зона S (столица), район 27

От тяжелой поступи содрогались улицы, вспыхивали авто, даря округе свет. В обжигающих языках пламени долговязое существо на полусогнутых ногах прыжками перемещалось по трассе, рубя всякого, кто попадался ему под ноги. Полицейские отстреливались, пуская в ход последние пули. Над головами взмывали десятки фамильяров¹, несущих зов о помощи, но с гибелью своих хозяев-магов, не успевая преодолеть и мили, расщеплялись на миллион сияющих осколков праны². Как мухи, люди, как бы ни боролись, валились один за другим, собственной кровью омывая стылую землю. Предсмертные возгласы эхом расходились меж домов, отражались от стен и, утопая в резвых потоках воздуха, затихали навечно.

Нефира, не отпуская запястья беспрестанно ругающейся женщины, забежал в ближайший темный переулок, оказавшийся в итоге тупиком. Следом за ними устремились еще двое подростков.

– Кто-нибудь объяснит, что за тварь там буйствует?! – возмутилась женщина, смотря в глаза какому-то молодому парнишке напротив.

Тот растерянно переключался с неё на Бина и обратно, не понимая, какого ответа та хочет услышать. Его происходящее пугало не меньше остальных, однако девушка рядом с ним, преисполненная решимости, выглядывала из-за угла, судя по всему, выжидая момент для удачного перебега через дорогу. Очевидно, чудовище не заслужило её страха.

– Даже не думай, – предостерег неизвестную полицейский.

– Я успею проскочить, – пыталась переубедить та.

– С ума сошла? Он же никого в живых не оставит! – напуганный юноша рядом схватил её за рюкзак, оттаскивая назад.

– Ну и морда! – тем временем продолжала водитель. – Не, вы видели эти оленьи вилки на его голове?! Эй, парень, ты же, это, ищейка всё-таки! Вас там не учили всяких монстров между собой различать?!

На Нефира уставились три пары глаз, две из которых при слове “ищейка” округлились – то ли не понимая, то ли осуждая, почему полицейский прячется в этом тупиковом закутке с единственным возможным выходом прямо в самое пекло.

Автомобили блюстителей закона одна за другой выстроились поперек дороги с намерением перекрыть неизвестному монстру путь. Сами полицейские бросались заклинаниями, призывали теней и доспехи, а те, кого природа обделила магией, пользовались пистолетами. Все они укрылись за железными агрегатами. Глядя на ранее покорёженные машины, Бин уже рисовал в голове картину их недалекого будущего. Да, пессимизм – это его тема.

«Жители района, находящиеся в своих домах! Просьба не покидать здания и оставаться в укрытии до особого распоряжения!» вещали рупора из полицейских машин.

Пользуясь случаем и удачным укрытием, Нефира мог рассмотреть демона детальнее. Огромную голову венчали ветвистые оленьи рога со свисающими к покатым плечам красными лентами; чёрный кожный покров напоминал обгоревшую древесную кору; человекоподобное лицо с алой повязкой на глазах, широкий рот пестрил блеском сотен мелких острых зубов. Осанка и тело в общих чертах походило на отощавшего до костей минотавра и помимо всего, демон мастерски справлялся с двусторонним клинком в захвате длинных когтистых пальцев.

– Эй, парень, ты, это, заснул что ли?! Так и будем стоять здесь, а?! Вон те ребята, товарищи твои, – прервала мысленный анализ взревевшая женщина, – может, ты у них хотя бы пушку возьмешь?! Знай, парень, я не хочу умирать! Не здесь!

– В бестиарии таких нет, – озвучивает мысль Бин после изучения существа.

– Чего?! Ты, это, меня слышал вообще?! Ладно, мне уже как-то по тыкве, что эта за рогатая мясорубка! Всё, плевать! Просто спаси нас! Ты – ищейка, ты должен!

– Я никому ничего не должен, – спокойно ответил Нефира, – Кстати, да – у меня больничный. Тем более не должен.

Женщина насупилась. То, что произошло в следующую секунду, никто из присутствующих не ожидал – незнакомая парочка, став невольными свидетелями шлепка по затылку (полицейского!), опасливо переглянулась. Бин гневно нахмурился – злобное пыхтение истерички мгновенно сошло на нет, и её посетило осознание содеянного.

– В общем, парень, ты, это… спасай нас. И прекращай юморить, а то я за себя не ручаюсь…

Нефира шумно выдохнул. С какого перепугу он обязан их (всех троих?) вытягивать к заветному спасению, при том одну из них зная жалкие полчаса и двух других – никчемные две минуты? (кто они вообще такие?) Парочка не сводила с него жалостливых глаз, взывая к совести, но, чёрт побери, что он, временный калека, мог сделать?

– Охренеть, – пробормотал Бин.

Оценивая ситуацию на дороге, где развернулись настоящие боевые действия, парень начал выстраивать план отступления. С громоподобным рыком, исходящим откуда-то из глубин грудной клетки, демон неистово размахивал клинком по живой преграде. Полицейские пустили в ход защитные барьеры – сдерживать его пока удавалось, но по проявляющимся трещинам в полупрозрачных цветных оболочках можно сказать, что до первой пробоины остались считанные мгновения и тогда не спасут ни автомобили, ни магия.

– Он же не мог просто взять и появиться из воздуха, да? – дрожащим голосом спросил юнец напротив. – Я хочу сказать, не бывает ведь демонов, которых бы не могло уничтожить ни одно заклинание. Посмотрите на него – на нем же ни царапины. Чувство, словно они бьют в пустоту.

Последние его слова натолкнули Бина на одну интересную мысль, однако озвучить он её не торопился, собираясь найти подтверждение своей гипотезе.

– Стойте здесь, – скомандовал Нефира. – Я хочу кое-что проверить.

– Ты псих?!

– Что Вы планируете делать? – обеспокоилась девушка (и решимость как ветром сдуло).

– Случаем, не кинуть ли нас решил, а, парень?

Горизонт засиял синими огнями – к полицейским подоспело подкрепление. Бешеный вой сирен, утробный рев демона, лязг безжалостного клинка, пламя, выкрики – пространство заполнял душераздирающий шум безумного побоища.

– Захотел и всё могло бы кончиться в машине, – сухо ответил Бин.

Женщина открыла рот в попытке сморозить очередную глупость, но вовремя себя остановила, надувая щеки и почти сразу выпуская изо рта скопившийся в них воздух. Спустила пар. Возразить тут и впрямь нечего, чему молодой полицейский был необычайно рад – его горе-спутница, наконец, замолчала (надолго ли?).

Окинув троицу взглядом, Бин раздраженно цокнул, ненавидя свою совесть и этот проклятый вечер, за который уж как-то многовато всего произошло. Поразительно, но при всем происходящем, до этого момента Нефира не посещала теоретическая вероятность, что всё действительно может закончиться прямо здесь. Он задумался: они, в самом деле, могут погибнуть?

«Всё получится! Он же счастливчик Биннни!» внезапно отозвался голос далекого прошлого, и парень иронично усмехнулся ему «Ага, конечно». Надо же было вспомнить об этом сейчас.

– Старайтесь не высовываться. У меня есть идея.

– Парень, как тебе, ну, это, удается во всей суете оставаться таким камнем, а? Ты хоть бы покричал ради приличия, – не выдержала молчания женщина. – Прям вылитый мой сын. Мы как к нему ни приедем, он состроит такую гримасу, будто всё ему в жизни осточертело. Вылитый он.

Она потрясала всякое воображение – даже после всего того, на что их угораздило наткнуться, эта действующая на нервы особа не утрачивала своего простодушия. Не сумев (скорее, не имея желания) подобрать ответа, Нефира отвернулся.

– Постойте! – парнишка остановил Бина, когда тот почти вышел из укрытия, – Как Вас зовут?

Водитель просияла, будто поняла, что забыла спросить самое главное. Впрочем, Нефира тоже как-то не догадался узнать её имени. Девушка промолчала, правда интерес на ее лице не заметил бы только слепой.

– Бин Нефира, – ответил полицейский и двинулся вперед.

Один рывок из тени переулка и парня обдало жаром раскаленного железа, высушивающего сырой от крови асфальт. Воздух насквозь пропитался ядовитыми парами бензина, ударяющим по носу вонью и тошнотворным привкусом на языке. Превозмогая пульсирующую боль в гипсе, нахлынувшую с переходом на бег, Нефира помчался к полицейским колоннам. Иного выхода он не видел: проезжую часть поделили на две части, в первой – демон с горой поваленных тел, во второй – полиция, выступающая препятствием к ещё нетронутой смертью дорогой.

– Эй, Вам опасно здесь находиться! – выкрикнул Бину один из сотрудников, завидев приближающуюся фигуру.

– Дурень! Это свои, – вклинился другой, кивая коллеге. – Что, не сидится в палате, сержант? Какими судьбами в наше пекло?

Второго Бин узнал сразу. Дéлмар Дикт – плотный телом мужчина с отметкой «кому за сорок» и с огромным багажом опыта за плечами, что грузом осел в суровом взгляде карих шариков на белковом полотне. В свое время Делмар, гоняясь за очередным подонком, нарвался на взрывчатку. Напоминанием о том дне стал шрам от ожога на левой щеке, похожий на размазанный звериный след и натянутый уголок рта (будто криво улыбался).

– Воздухом решил подышать, – ответил Бин, присоединяясь к товарищам в месте укрытия за одной из машин.

– Ха, – хриплым голосом усмехнулся Делмар. – И как тебе воздух? – мужчина указал большим пальцем на демона. – Меня лично воротит. Есть мыслишки, кто этот уродец?

– Ага, есть одна.

– Слыхал, ты в лазарет угодил. Сбежал что ли? Как ещё с гипсом-то тут не помер?

– Лике позвонил. Я решил проверить, – кратко отозвался Нефира.

– А, этот-то… Скользкий тип, по роже видно. Хоть и везунчик, что б его. Зацепило, но сам знаешь, как хитрюгам везет – вовремя увернулся и рогатого как раз след простыл. Потом гад снова явился. Это я о демоне, – Делмар приподнялся из-за автомобиля, чтобы оценить состояние ситуации. – И не успокаивается ведь. Не помню в бестиарии таких. От нас толку мало. Я вроде как с даром, а пользы никакой. Пули закончились и теперь маги отдуваются за всех. Эх, нынче нас, сторожевых псов, и так недолюбливают, а если тут не выстоим, то конец всякому доверию. Слыхал о протесте в первом районе? Говорят, там так поносили полицию, будто мы какие-то отбросы.

– Да, слышал.

– О, Sanctum Numen³! Где гарнизон?! Барьеры не выдержат такого напора! – товарищ Делмара выжидающе смотрел в сторону двадцать четвертого района.

– Одлаф, затяни ремень потуже и сиди на заднице ровно. Приказ был сдерживать его до прихода военных, а не ныть, – приструнил его старший по званию, а затем посмотрел на Нефира. – Так какая идея-то?

Бин заприметил у названного Одлафа пистолетный электрошокер, торчащий из небольшого кармашка в поясе. Свинец, конечно, был бы намного эффективнее, но в случае его затеи сойдет и это.

– Не одолжите? – спросил Нефира, кивая на вещицу.

Проследив направление взгляда, товарищ Делмара в удивлении вздёрнул бровями:

– Вы же не серьезно? – он оценил бесстрастное выражение лица Бина. – Или серьезно?..

– Решил уломать его голыми руками? – вмешался второй. – Смело, конечно. Только вот глянь на тех бедняг, – Делмар окинул взглядом трупы на дороге, – Их самонадеянность не спасла. Ха, а ты собрался на него с этой маленькой ерундовиной двигать?

Получив заветное оружие (раз других нет), Нефира осмотрелся – теперь ему нужна пожарная лестница, которая могла бы вывести его на крыши жилых домов.

– Если моя теория верна, источник проблемы где-то поблизости и чтобы найти его, желательно бы найти точку обзора повыше.

– По-вашему он не проблема? – взвизгнул Одлаф, указывая на монстра.

Делмар какое-то время смотрел на Бина, словно пытаясь прочитать мысли младшего коллеги. Исходя из сдвинувшихся к середине бровей и слегка приоткрытого рта, Нефира понял, что Делмар, как раз-таки ничего не понял.

– Ну, поясни-ка нам, светлая голова, чего задумал? – спросил мужчина.

– Телефоны здесь не ловят. Что насчет раций? – Бин выпрямился, осматриваясь по сторонам.

– Работают, а смысл? Мы уже вызвали, кого только возможно. Головной штаб нынче плоховато работает. Или у тебя есть ещё кто-то на примете? – ответил Одлаф.

– Майор, – обратился Нефира к Делмару, подняв глаза к верхушкам зданий. – Не передадите сообщение в штаб?

– Хочешь написать завещание? И чего тебе в лазарете не сиделось?

Наконец, Бин нашёл то, что искал. Не сводя глаз с одного из жилых домов, парень уже готов был ринуться к намеченной цели: на карнизе строения, на которое так внимательно он смотрел, кто-то сидел, свесив ноги.

– Есть предположение, что это эмоформ, – зачитал парень.

На последнем слове Делмар и Одлаф округлили глаза, и первый тот час же схватился за рацию. Не самый очевидный ответ, но вероятный, учитывая, как плохо изучена природа эмоформов, одаренных, чья сила заключается в материализации эмоций. Оставив на товарищей попытки достучаться до нужных лиц, Бин помчался к пожарной лестнице, запримеченной на противоположной от закутка стороне улицы.

***

Палатем стоял на краю крыши, глядя вниз, а именно на людей, некогда ещё живых, поверженных наземь невесть кем или чем. Лишь немногим повезло спастись. На вороте рубашки мужчины темнели багровые брызги – последствие казни Эрсола, который по удачному стечению обстоятельств оказался в нужном месте и в нужное время. Ценою своей головы тот выиграл время, и вся компания благополучно переместилась на крышу.

– Ты больше не плачешь. Полагаю, мне больше нет нужды беспокоиться? – Палатем повернулся к Китэ.

– С Вами я ничего не боюсь, – отозвался мальчик, крепко прижимая книгу и устало улыбаясь. – Хозяин, Вы бы смогли одолеть его?

– Я не всесилен. Посмотри вниз, – Палатем указал на дорогу, мальчик осторожно выглянул вперед, – Столица не встречала демонов около тридцати лет, её народ жил спокойно, даже не представляя, что такое может повториться вновь. Магическое искусство всё дальше от настоящего, и потому встреча с древним прошлым и вовсе оказалась непосильной для людей.

– Но Вы все равно сильнее других, – тихо проговорил Китэ, прижавшись к мужчине, – Разве нет?

– Нельзя недооценивать человека только за одну неудачу. Прийти к мудрости можно лишь путем проб и ошибок – к прозрению нет прямых дорог.

Позади послышался глубокий вдох. Палатем повернул голову вполоборота – пришедший на помощь Эрсола, наконец, открыл глаза. Молодой человек провел ладонью по пышным светло-каштановым волосам и осмотрелся. Опираясь на выступающую в полу крышку люка, он выпрямился в полный рост, отряхнул замызганный кровью костюм и подошёл к мужчине. Бранд, сидевший на соседнем люке, поднялся следом.

– С очередным возвращением, – приветствует Палатем.

Эрсола потер шею. Нащупав справа незажившую до конца рану, парень с любопытством осмотрел свои липкие от крови пальцы.

– Я вампир, но воскрешать все-таки чертовски неприятно, – непринужденно заключает он, растирая жидкость между фалангами. – Раз регенерация ещё в процессе, мне что, отсекли голову?

Китэ прижался к Палатему, стараясь не смотреть на окровавленного Эрсола (еще эти розово-перламутровые радужки). Остановившийся в развитии на семнадцатом году жизни, молодой человек стоял над ним, как ни в чем не бывало. После зрелища на дороге, Китэ куда спокойнее реагировал на кровь и вскрытую плоть, но, так или иначе, привыкнуть к такому получится явно не сразу (лучше вообще не привыкать). Сочетание приторной сладости с вроде знакомыми нотками одеколона, исходившее от вампира, теребило детский нюх, вынуждая утыкаться носом в родное на ароматы пальто хозяина.

– Ты как раз был мне нужен, – сказал Палатем.

– С контактом возникли накладки – ближайшая электростанция каким-то образом попала под раздачу. Впервые я наткнулся на демона где-то час назад, в двадцать пятом районе, неподалеку от полицейского участка. Ух, – Эрсола присвистнул, – той части нехило досталось. Потом демон исчез, как вспышка, – изо рта вырвался звук, имитирующий взрыв. – А уже спустя минут двадцать объявился там, – парень указал на мост внизу, соединяющий два соседних района и находившийся не так далеко от переулка с баром, – Правда, об этом я узнал от какого-то полицейского, принявшего сигнал по рации. Радиовышке, видать, повезло больше. Собственно, вот я и здесь.

– Очень кстати, – босс бросил взгляд на шею вампира.

– Бестиарий полон всяких тварей, но кто он такой… – Эрсола покачал головой, – Я слышал, ищейки называли его «объектом уровня А». Судя по всему, за дело взялись еще и военные, раз демон угодил под статус сверхважного объекта.

– Неудивительно, – подает голос Бранд. – Но Министерство, наверняка, поторопится засекретить информацию, чтобы расследовать всё тщательнее прежде, чем обнародовать факты. Хотя пресса не упустит возможности пустить парочку версий. Босс, что будем делать? Мы вроде как сошлись на мысли, что демон не связан с появлением чужака, однако вести поиск изменника сейчас… Лавтис и Эки – их нужно похоронить и кто знает, сколько своих мы еще потеряли за этот вечер.

– Лавтис и Эки погибли? Боже… Requiesce in pace⁴, – произнёс не без сожаления вампир, молитвенно касаясь указательным и средним пальцем губ, затем лба. – А чужак? Полагаю, это человек, с которым должен был прийти Канги?

– Он самый, – ответил хозяин.

– Канги привел наёмника, чтобы убить Вас?

– От части, – лукаво отозвался Бранд. – Ему нужен был Китэ, но сам же знаешь, чем оборачиваются попытки его забрать. Сейчас он там, где полагается.

– На пути в Ад, – почти пропел Палатем.

Китэ взбудоражило ужасающее название:

– Это плохое слово, – прошептал мальчик Палатему. – Вы же знаете.

– Оно сулит несчастье грешникам, а ты свят более, чем кто-либо на этой нечестивой земле, – мужчина обнадеживающе улыбнулся.

– Хозяин, чужак – это тот большой человек, который приходил в бар? Зачем я ему? У него настолько черная душа, что он сам решил отправиться туда, ну, – Китэ замялся, – в Ад? – уже шепотом.

– Каждый волен сам избирать свой путь. А ты ему… это уже не важно.

– Так, что за изменник? – поинтересовался Эрсола, возвращая Палатема к основной теме разговора.

– В семье завелся предатель, причем неплохо осведомленный о… – Бранд прервался, бросив короткий взгляд на Китэ, – том, что знать не следует.

Эрсола кратко кивнул, уловив намек.

– Мне заняться его поиском? – спросил вампир. – С кого начать?

Беседа прервалась – у люка, где некогда сидел Бранд, показался Бернт, материализовавшись из облака ярко-красных кристалликов праны. С ним был и Канги с совсем свежими порезами, алеющими на губах и щеках, и трещиной на красном стеклышке очков.

– Чего ещё? – возмутился охотник, харкнув кровью на землю. – Я думал, мы всё уладили!

– Я был вынужден применить соответствующие меры, – уведомляет Бернт, поясняя неблаговидный облик заложника.

Палатем бережно отстранил от себя Китэ, шепнув тому «Попробуй посчитать звезды», затем подошел неспешно к Канги. Тем временем братья-подручные молча сменили позиции – теперь за спиной охотника встал Бранд, Бернт же отошел к мальчику – Канги заметно побледнел, вжимая голову в острые плечи, словно готовясь к очередной встряске.

– Встречался с нашим звероподобным пришельцем? – спрашивает Палатем.

– А? – удивился охотник. – Ты ж сам его грохнул!

– Я не о нем. В город пожаловал демон. Не просветишь нас, откуда он взялся? – начал рыжеволосый босс, но вычитав замешательство в глазах Канги, вопросительно нахмурился: – Тебе вообще известно, о чём речь?

– А? Какой еще демон?

– Нелицеприятное детище иного мира.

– Шутишь? Их тут лет тридцать не объявлялось.

– А это что по-твоему? – Палатем кивнул вбок, приглашая охотника глянуть за карниз. Тот помялся, после просеменил к краю и, узрев полыхающее зрелище, отшатнулся. – Вижу, ты в действительности ничего не знаешь. В таком случае поразмыслим вместе. Кому, как ни историку знать каждую единицу бестиария, верно?

Лицо Канги перекосило, само за себя говоря «Спасибо, что напомнил, ублюдок» и на смену стыду перед нарочно забытым прошлым вдруг пришло возмущение:

– Погоди-ка! Ты на меня всё спереть хочешь? Какой бы выродок не напортачил, это не я, ясно?!

– Догадливый, – удовлетворенно усмехнулся Палатем. – Но нет, меня сейчас беспокоит иное. Демоны для нас не новость и пускай их не видал мир достаточно давно, однако, скажи, часто ли встретишь адское создание невосприимчивое к магическим атакам? Да и то, с чем мы столкнулись, далеко даже от самых крупных чудовищ. Бранд, покажи ему.

Оценивая происходящее с полнейшим бесстрастием на лице, Бернт краем глаза заметил, как Китэ, не отвлекаясь, повернулся в сторону, откуда доносились непрекращающиеся выстрелы и животный рев (где-то в полукилометре к югу). В замерших золотистых глазах отблескивали искры вздымающегося к небу пламени – пианист не меньше босса знал, что означает этот недвижимый взгляд, будто устремленный вглубь себя. Мальчик что-то услышал.

А пока Китэ отвлекся, Бранд приблизился к охотнику и сосредоточенно уставился в пространство перед собой. Вскоре молодой человек коснулся виска Канги, от чего последний вмиг оцепенел. Пробыв в таком состоянии некоторое время, бармен разорвал контакт, и очкарик снова зашевелился, нервно озираясь по сторонам.

– Что за?!.. – выдает охотник. – Не-не, ты, конечно, извиняй, но такого оленя вижу впервые. Я знаю всю иерархию, что б её, от и до и поверь мне, рогатых гадов там зашибись, а вот таких там нет. Он точно гомункул, ничего иного просто в голову не прет!

– Не слишком ли круто для мага? – не удержался от комментария Эрсола, озадаченный чужим ответом. – Разве создание гомункула не требует равноценного обмена? Что-то вроде жизнь за жизнь?

– Да, это табу, – поддержал Палатем. – К тому же, ритуал искусственного рождения несоразмерен в плане затрат и результата. Как правило, гомункулы получаются не больше десятилетнего ребенка, в редких случаях – взрослой особи с рядом своих нюансов. Для сотворения же нашего случая потребовалось бы вырезать весь район. Может, больше. И маг, в конечном счете, был бы не один, а, как минимум, дюжина инцепторов с широким набором умений в области алхимии.

– Дюжина идиотов, – поправляет Канги, шмыгая носом и протирая треснувшие очки подолом своей потрепанной куртки. – Если у кого-то впрямь хватило духу родить на свет эту тварь, их уже нет в живых.

– А будь в действительности наш демон гомункулом, даёт ли это тебе право считать его тварью? – Палатем изменился в лице. – Они ведь не просят той жизни, что им даруют, но по воле человека вынуждены страдать.

Канги с трудом сглотнул, всем телом чувствуя, как из фиалковых глаз напротив изливается гнев. Тучи сгущались, ветер становился всё более нетерпеливым, проскальзывая в каждую трещинку и заунывной песней отзываясь в сознании охотника. Наверное, никогда ещё он не звучал так трагично, как сейчас, когда вокруг руки Палатема завились нити черной дымки.

– Плоды человеческой жадности, – как-то отрешенно продолжил рыжеволосый мужчина, натягивая потуже перчатки.

– Эй-эй, держи себя в узде! Признаюсь, ляпнул, но мы же тут совсем о другом говорим, как бы. Ведь не о нём, – очкарик сделал акцент на последнем слове и кивнул за спину Палатема.

– Даже не смей смотреть в его сторону, – завёлся Бранд, приставляя к его шее указательный палец с остроконечным наперстком. – Еще одно упоминание и твоя артерия вскроется.

– Хозяин! – позвал Китэ. – Там девочка.

Голос мальчика, такой мягкий и нежный, заставил бармена опустить руку, будто его уличили в чём-то сверхгреховном. Он быстро принял непринужденную позу, дав Канги возможность восстановить дыхание и пульс. С окликом чёрные нити дымки Палатема растворились и, вновь обретая привычно спокойный вид, мужчина обернулся.

– Девочка? – переспросил он.

– Простите. Я случайно услышал, как она плакала, и отвлекся. А вдруг эта девочка ранена и ей нужна помощь? – встревожился Китэ, топчась на месте как перед бегом.

Ребенок по-прежнему подчинялся просьбе и к охотнику не поворачивался, однако внимание давно уже посвящено юной незнакомке. Не то чтобы остальным присутствующим есть до неё дело, особенно сейчас, но Палатем решил-таки сменить приоритетную задачу, чем вызвал некоторое замешательство:

– Что ж, тогда поможем ей, кем бы наша особа ни оказалась, – согласился мужчина, вслед за тем обратился к подручным: – Мы отвлечемся ненадолго, а пока подчистите бар. Не хочется, чтобы наши дорогие клиенты испытывали дискомфорт из-за зловония. Эрсола, на тебя возлагаю задачу разузнать, кем был гость.

– Босс, Вы и так в ответе за одного ребенка. Хотите еще взять кого-то под опеку? Сейчас? – изумился вампир.

– В любых условиях важно оставаться человеком. Полагаю, тебе это должно быть знакомо, как никому другому.

Эрсола предпочел смолчать, выказывая согласие, а Палатем тем временем продолжил:

– Бдите за каждым, кто выглядит подозрительно. Сложно не согласиться, что крысеныш прячется отменно, раз его всё еще не раскрыли.

– Как же демон? – возразил Бернт.

(«Хозяин, скорее!» неоднократно повторялось на заднем фоне)

– Полагаю, он уже не является как таковой проблемой, – Палатем подошёл к мальчику и взял его за руку. – Участия полиции пока достаточно.

– Мудрейшая голова, видать, до чего-то додумалась, раз из двух зол, наконец, выбрала одно. Отдаешь гонцам приказ в одну сторону, а сам идешь в другую? – вклинился Канги, – Я бы на твоем месте не был так уверен в своих силах. Носом чую, что тот жирный говнюк не единственный в своем роде и если у него есть своя компашка за плечами, они стоять в сторонке не будут. Гулять в одиночку с мальчишкой определенно не стоит.

– Закрой рот, – пригрозил Бранд.

– Только поэтому ты всё еще в добром здравии, дорогой Канги. Если уж ловить дикого зверя, то на живца, ибо нашего гостя привёл ко мне именно ты, – мрачно сказал Палатем.

Канги скривил рот, вжав голову в плечи. Как бы он не заставлял себя выглядеть уверенно перед лицом ужаса во плоти, что носит благозвучную фамилию Ласерта, аура, исходившая от последнего, перебивала не то, что чувство бесстрашия – даже мысли о нём казались запретными.

(«Мы должны пойти к ней!» не останавливался Китэ)

– Как быть с ним? – спросил бармен, ткнув в плечо охотника, на что тот раздраженно поморщился.

– Отпустить, чёрт возьми, – пробурчал Канги. – Я не собираюсь становиться пушечным мясом!

– Тиа не будет против гостей. Пусть он побудет у неё какое-то время, позже мы их навестим.

Бранд подчинился и, резко подхватив озлобленного охотника за локоть, подвёл к Бернту.

– Будьте осторожны, босс. Мы будем неподалеку, – сказал пианист.

Он коснулся плеч брата и Канги и вскоре растворился вместе с ними в сгустке той же ярко-красной праны. Эрсола, кратко кивнув, смело ступил на край крыши и спрыгнул вниз.

– Хозяин! – Китэ потянул мужчину за руку, ведя вперед.

– Я слышу тебя, – вздохнув, успокоил его Палатем. – Идём.

– Я думал, они пойдут с нами. Там один голос, но что если девочка там не одна, а с семьей и им всем нужна помощь? Вы не сможете переместить их всех сразу. Потребуется время.

– Несколько минут назад ты утверждал, что я сильнее других.

– Но телепорт затрачивает очень много праны, поэтому…

– Тем более, эмоформы, чаще всего, поддаются эмоциям, когда находятся в одиночестве, – спокойно заявляет мужчина. – Вероятно, она там одна.

– «Эмоформ»? Что это?

– Не что, а кто. Одарённые, способные воплощать свои чувства в материальной форме. Вот как этот демон, к примеру. Чем негативнее состояние человека, тем страшнее результат. Даже представить сложно, в каком она была расположении духа.

– Думаете, эта девочка эмоформ? И почему была? Вы знали об этом с самого начала? Тогда зачем Вы спрашивали у Канги о чудовище? – любопытничал Китэ, не сбавляя шаг.

– Ты не считал звезды, – с ноткой укора произнес Палатем.

– Считал, честно, но пока слушал, сбился на двадцать третьей. Потом голос девочки и… остальное пропустил.

– Не стоит забывать о важности концентрации. Мы ведь уже говорили об этом.

– Наверное, всё из-за демона. Я немного растерялся. Хозяин, давайте пойдем быстрее. И Вы не ответили: с самого начала, да?

– Когда Канги упомянул гомункула. К тому же, это предположение. Всего лишь предположение.

Глава пятая

11 октября, 1962 год. Республика, зона S, район 27

Пожарная лестница заканчивалась на самом верхнем десятом этаже, не доходя до крыши (странная планировка). Дверь на уровне, к счастью, оказалась открытой и чуть позже Бин понял, почему. В коридоре было не так темно, как предполагалось – на грохот, сирены и голос из громкоговорителей с фонариками выбежали жильцы. Вероятно, кто-то уже воспользовался выходом, оттого дверь осталась не запертой. Напуганные до чёртиков люди перемещались из угла в угол как тараканы – суетливо и беспорядочно – и чтобы не поднимать паники и ненужного шума, Нефира спрятал пистолет за пояс.

«Они не выстоят»

«Кто бы мог с утра подумать, что через сутки нам всем крышка»

«О, Богиня, не оставляй нас!»

«Да эта полиция ничего не стоит. Толку-то, что служат. Никакой надежды»

Нефира на секунду остановился, бросив строгий взгляд на угрюмых стариков – оскорблять все горазды, а пойти на рожон у большинства духу не хватит. Впрочем, это не стоило того, чтобы тратить время на отстаивание интересов полиции (все всегда чем-то недовольны), поэтому он поспешил найти люк, ведущий на поверхность дома.

– Молодой человек, Вы что-то ищете? – спросила немолодая женщина, останавливая Бина лучом фонаря в лицо.

– Вроде того. Не подскажете, где здесь есть пожарный выход на крышу? – прикрываясь ладонью, спросил полицейский.

Женщина призадумалась. Лишь после непродолжительной паузы она ответила:

– А, Вы за девочкой? Да, есть. Дойдете до конца коридора и поверните направо, там будет лестница.

Она измученно улыбнулась, похлопав Бина по плечу.

– Похоже, дитя чем-то расстроено. Вы хорошенько за ней приглядывайте, чтобы больше не убегала, – женщина аккуратно приложилась к гипсу на его руке. – Уверены, что сможете залезть в таком-то положении?

Собираясь спросить, чью роль ему навязали, Нефира только и успел открыть рот, когда женщину подхватили за руки двое подростков и мигом завели в квартиру. «Бабушка, пожалуйста, вернись в квартиру» – последнее, что он услышал от них перед тем, как дверь той самой квартиры захлопнулась.

Чудаковатости сплошь и рядом.

Сегодня голова Бина в плане дум работала на износ (вопросы, вопросы, вопросы), но по воле некоторых обстоятельств, не находилось и минуты для детального обдумывания всего и сразу. Одна мысль смещала другую и преодолевая весь этот нелегкий путь, парень не переставал размышлять о своем спонтанном сообщении, переданном Делмаром в отдел. По правде говоря, Нефира не был уверен в объекте своего поиска, в том, что виной всему одаренный и, тем не менее, язык опередил разумность, причём утверждение вырвалось без колебаний (хоть бы голос дрогнул).

Не в первый раз браня себя за легкомыслие, Нефира смотрел на лестницу – от собственной беспомощности хотелось скрежетать зубами перед, казалось бы, каким-то пустяком с поперечными железками. Будь лестница под наклоном, восхождение не составило бы проблем, но по логике экономии места и назло руке Бина, подъём обещает дать жару.

– Вертикальная, чтоб её, – негодовал парень.

Взяв волю в кулак, Нефира приблизился к лестнице. Бин не считал, сколько времени прошло с того момента, как он начал и до того, как после продолжительных пыхтений голову обдало потоком воздуха. Помочь, разумеется, никто не додумался – жильцы наблюдали за ним с раскрытыми ртами и отупевшими взглядами, будто тот обезьянка в цирке.

Небосвод затянула темная непроглядная пелена. Погода ухудшалась с каждой минутой, норовя обрушить на столицу дождь, будто порывистого циклона мало. После выматывающего альпинизма, ветер стал наградой за немалый труд, что позволила легким впустить долгожданную порцию кислорода с примесями удушливых паров, поднимавшихся с дороги.

Смахнув со лба бусинки пота, Бин осмотрелся (пока лез, слегка потерял ориентир). На краю крыши, за которым отблескивал тёплый свет, и взмывали тёмно-серые клубы, он разглядел чей-то силуэт. Неизвестный сидел неподвижно и полицейский не мог этим не воспользоваться: он вынул из-за пояса пистолет и тихой поступью двинулся к карнизу. Каждый последующий шаг сокращал расстояние и чем ближе, тем меньше у подозреваемого шансов дать отпор или сбежать. Когда до объекта осталось меньше метра, Бин остановился – дуло пистолета уткнулось в пышный, каштановый затылок.

– Без резких движений, – негромко, но твердо приказал Нефира.

Узкие, угловатые плечи миниатюрного незнакомца опустились. Он не дернулся и даже не вздрогнул – вместо этого человек откинул голову в сторону так, чтобы увидеть лицо нарушителя покоя. На Бина устремился серьезный взгляд суженных карих глазенок, принадлежавших, кстати, не взрослому, а самой, что не на есть, девочке лет тринадцати. Маленький нос с лукообразным кончиком, порумянившиеся от холода щечки, пухлые губки сомкнулись в недовольную натянутую полоску – всё это на круглом лице в обрамлении волнистой копны.

– Кем будешь? – девочка смерила Бина, затем вновь отвернулась, прочищая горло.

Вместо формального представления, полицейский отмахнулся лишь именем. Вряд ли малолетнему ребенку есть дело до статуса какого-то там дядюшки с пистолетом. Впрочем, оружие её беспокоило не больше, чем пылинка на ботинке.

– Ты ведь эмоформ? – спросил парень в надежде услышать «да».

– По крайней мере, последние шестнадцать лет и триста дней я им была. Сомневаюсь, что сей факт мог как-либо измениться за то время, сколько ты здесь находишься.

– Я не хочу применять силу, поэтому пока что просто прошу – останови это, – пригрозил Бин, не до конца понимая, как вообще работает дар эмоформа.

– Наш мир относительно огромен и всё в нем пребывает в постоянном движении. Я многое могу остановить и куда больше не могу. Время, автобус, плохую погоду, микроволновку… надо было читать инструкцию. Давай конкретнее.

– Без шуток.

– Если ты о нём, – она ткнула пальцем на разъярённого демона, – то я не знала, не знаю и вряд ли мне ещё доведется узнать. В последнее время эмоции задерживаются вне тела дольше обычного. Должно быть, последствия.

– Последствия чего?

Она не ответила.

– Эмоформ считается одним из самых вредоносных одаренных и встречается достаточно редко. По статистике на семьсот тысяч человек приходится рождение от силы двух с этой способностью. Из них – девяносто девять целых и восемь десятых процента не угроза, их фантазмы не имеют формы и чаще проявляют себя как непродолжительный по жизни выплеск энергии, структурно очень схожий с праной. Однако, ноль целых два десятых процента – несут серьезную опасность не только для ближнего круга, но и для всего человечества в целом, – после недолгой паузы продолжила девочка. – Смотря, где и как проявит себя эмоформ.

– К чему это? – стараясь не выказывать раздражения, спросил Бин.

– Знаешь, что странно? Тот жалкий процент, к которому я отношусь, не так уж и сильно отличается от остальных людей. Наши воплощения имеют тело, форму и, как сегодня выяснилось, голос, и зачастую в таком виде предстает именно агрессия. В зависимости от направления злобы, фантазм оказывает воздействует именно на то, что побудило его к рождению.

– А точнее?

Над столицей прогремели первые раскаты грома.

– Эмоформы влияют на пространство, внося в него свои коррективы. Сражаются, разрушают, уничтожают. И тут возникает вопрос: чем другие люди лучше меня? Войны на протяжении столетий, лесные пожары, голод, эпидемии, бесчисленное количество смертей – всё начинается с человека, с его враждебно настроенной идеи в угоду собственного эгоизма. Или, как это называют, “шаг в светлое будущее”? Все мы, по сути, зло в латентном состоянии. Смысл злиться только на нас? В той или иной степени каждый виновен.

Её речь не пестрила эмоциональными акцентами и ударениями, придерживаясь безучастной манеры, тем не менее, ощущалась чёткая осознанность произносимого. Это не походило на высокомерное хвастовство знаниями, считанными из книг – она знала, о чём говорит, и звучало всё естественно, словно рассуждать о подобных вещах в привычном порядке её бытовых тем.

– Хватит. Тебе придется найти способ его остановить.

– Ты вроде не глухой, – девочка повернулась, перекинув через карниз ноги обратно на крышу, – Ты тупой.

– Осторожнее на поворотах, – пригрозил Бин.

Для холодного октября она была одета чересчур легко: радужный свитер с жёлтыми рукавами, торчащий из-под чёрной удлинённой жилетки, широкие потрепанные джинсы и крупные коричневые ботинки. На каждой вещи имелось, как минимум, по пять разноцветных заплаток; из неровных стежков, где, видимо, были дырки, торчали разноцветные нитки. Единственное, что более или менее соответствовало погоде, так это ярко-красный шарф со снежинками и им в тон варежки с криво вышитыми звездочками по центру.

– Ты тупой, потому что не понимаешь с первого раза. Я без понятия, как его уничтожить. Не имею представления, никак, совершенно, совсем – не знаю, – лениво протянула девочка, – Лучше посиди здесь, пока он не исчезнет. Когда-то же должен.

– Издеваешься? – холодность в его голосе обрела более агрессивный оттенок.

– Нет, – она уложила руки на колени, внимательно глядя в глаза Нефира. – Ты же из полиции, да?

– Не очевидно? – парень потряс электрошокером.

– На самом деле не настолько, насколько ты можешь себе представить. Тут вариантов не меньше сотни – вы же не единственные, кто носит и имеет право иметь оружие. С не меньшей уверенностью я могла бы подумать, что ты киллер.

– Но угадала с первого раза.

– Я привыкла считать, что первая приходящая в голову мысль самая верная, – девочка приложила ладонь к макушке, – Интуиция. Да и ведешь ты себя… как бы это сказать, не по-преступнически. Извиняй за странное понятие – у меня частенько выпадают из памяти подходящие слова, поэтому я придумываю новые.

– А как, по-твоему, действуют преступники?

Над городом пронеслись стрелы молний.

– Во всяком случае, куда обстоятельнее тебя. Да и полицейский из тебя тоже так себе. Нельзя же действовать столь необдуманно. Ну, знаешь, на носителя зловредной способности нельзя оказывать моральное давление, ибо при нестабильном психоэмоциональном состоянии фантазм может усилиться. Ты, как ищейка, думаю, и без меня это знаешь. Или… в противном случае я могла бы воспротивиться и скинуть тебя с крыши. Жить не надоело?

– Я не убиваю детей.

– К тому же, в Хартии человечества, в параграфе двадцать четыре, под шестым пунктом имеется примечание, что в случае наличия у одаренного экстремистских идей и мотивов, которые могут или уже нанесли вред общественному порядку, а также, если его действия повлекли за собой смерть одного или более лиц, суд имеет право назначить наказание в виде казни. Вот скажи, я же зло, у меня есть незначительный и все-таки мотив, но ты не выстрели. Почему? Зато одна пуля и проблема решена. С чего вдруг затормозился?

– Ты всегда так спокойно заводишь беседы с незнакомцами?

– Иногда незнакомцам проще высказаться, чем тем, кого знаешь всю свою жизнь. Ну, так ответь, почему не стреляешь? Как же долг перед обществом и законом? Мне столько раз приходила эта мысль в голову, что как бы порой люди не кричали об ответственности, важности защиты народа, мало кому по-настоящему есть дело до других. Ты не знаешь тех, кто погиб этой ночью и, наверняка, никогда не узнаешь, а им уже всё равно – они мертвы. И их станет больше. Зато ты здесь, в десятках метрах от опасности, но стоишь тут, будто, – подчеркнула она, – пытаешься остановить меня. Давай, нажми на курок. Или добиваешься признания? Как думаешь, все ли скажут тебе спасибо, узнай они, что ты убил ребенка? – её глаза заискрились любопытством. – Расскажи мне, Бин, что тобой движет?

Со стороны раздался шорох. Оба отвлеклись на звук – по привычке службы парень поднял оружие в направлении явившихся. Пистолет почти коснулся острия клинка, вынесенного вперед рыжеволосым мужчиной. За ним стоял мальчик… какой-то очень знакомый мальчик?.. Ребенок, казалось, когда взглянул на Нефира, почувствовал то же самое. Ему от силы лет пять и настолько хрупкий и невинный, что оружие в руке дрогнуло.

– Неожиданно, – загадочно улыбаясь, промолвил мужчина. – Кто-то поспел раньше нас. Я полагаю, из вас двоих, эмоформ – она?

– А, тоже догадливые. У нас тут место встреч, да? – вставила девочка, откашлявшись.

– Значит, предположения были верны, – незнакомца ее ответ порадовал.

– Кто вы? – спросил Бин. – И, будьте добры, опустите меч.

Мужчина всмотрелся в пистолет.

– Электрошокер, версия четыре два. Заряд не более трех заряженных током пуль, обездвиживает максимум на двадцать минут. Дальность – пять метров. Все модели этого электрошокера разработаны для полиции, очевидно, представитель которой перед нами. На твоем месте я бы не позорился и опустил эту бесполезную игрушку.

– Так это электрошокер? О, знатная бутафория, – девочка наклонила голову, рассматривая огнестрел.

Для случайного прохожего – слишком хорошая осведомленность оружейной науки, для агента – не то сопровождение, для уличного бандита – заметно дорогой костюм, зато для мафиозной шестерки – то, что нужно. Встречал Бин как-то таких, но от этого веяло авторитетом, роскошью и силой. Какая ирония, если незнакомец в действительности окажется членом какого-нибудь преступного синдиката. Ведь надо же было вспомнить в такси о тех страшилках из детства про группировки каннибалов. И клинок у мужчины на зависть многим магам. Не всем везет выковать полноценное оружие, уже не говоря о красоте отдельных элементов клинка. Искусно созданный атрибут защиты, а вместе с тем, атаки, показывает, насколько его владелец силён физически и духовно, насколько велико мастерство владения праной.

– Встань за меня, – парень протянул руку девочке.

Она спросила “Зачем?”, и даже не попыталась сдвинуться.

– То, что я – полицейский, Вас совсем не заботит? – насторожился Нефира, видя все еще выставленный на себя меч, – Что Вам нужно от эмоформа?

– А мы раньше не встречались?.. Впрочем, несущественно. Полиция ныне не в почете. Не вижу поводов для гордости. А клинок – способ сохранить дистанцию. Рекомендую не сходить с места, – мужчина кивнул на девочку, – если не хочешь запачкаться кровью, – лезвие остановилось в паре сантиметров от её лица.

Бин дёрнулся и тут же остановился, сохраняя остатки самообладания. В кои-то веке он обдумал дальнейшие действия (хотел незнакомец её убить, убил бы сразу). Юная особа же с детским любопытством оценила сияющее острие: потрогала ладошкой в варежке, подавила подушечками пальцев, зачем-то дунула и вскоре потеряла всякий интерес.

– Хозяин, Вы не говорили, что собираетесь убить эмоформа! Это грех, а Ад никому их не прощает! – взмолился мальчик, теребя рукав мужчины.

– “Хозяин”? – повторили Бин и девочка, вытаращившись на меченосца.

Всё-таки не родственники. Мужчина не счел нужным комментировать обращение, вместо этого говоря:

– Прости, Китэ, но сегодня мною совершится непростительный поступок.

Нефира крепче сжал электрошокер, готовясь произвести первый выстрел.

– Хозяин, так нельзя! – мальчик вцепился в его руку, пытаясь оттянуть клинок к земле. – Тех людей ведь убила не она, а демон! Хозяин, пожалуйста!

– Фантазмы и эмоформ – единое целое. Выбирать не приходится – одно без другого нежизнеспособно. А он, – мужчина смотрел на Бина, – очевидно, пришел сюда не с целью уничтожить – юнец надеялся убедить её, воззвать к совести, что, как по мне, лишняя трата времени.

– Убедить? – девочка фыркнула, – И всё-таки ты больше преступник.

Зигзаги молний раскололи небосвод, а за ними громовой молот ударил со всей силы и, казалось, будто тучи каменным потоком рухнут вниз. Ветер, вольное детище природы, разносил весть о приходе дождя, ступившего мелкими каплями по окропленной кровью земле.

Совсем скоро он обратился в ливень.

Между тем, разрезая лопастями бахрому леденящих струй, вертолет солдат гарнизона несся к передовой. Однако долгожданное спасение расценивалось Бином как сигнал о необходимости срочного решения ситуации.

– О, военные, – девочка помахала им.

– Послушайте, – начал полицейский, – Как бы она ни была виновата в происходящем, это не дает Вам права устраивать самосуд.

– Люди нуждаются в её казни, и я крайне сомневаюсь, что федеральный суд, к которому ты старательно подводишь разбирательства, оправдает это дитя. В отличие от их методов, мой клинок сделает всё безболезненно. Заодно, избавлю тебя от греха. Будущее всех юнцов, связавших себя с законом, грозит смертью многих. Успеешь наглотаться, а сегодня же позволь себе отступить.

– Хозяин, пожалуйста! – мальчик пребывал на грани истерики. Если бы Бин был ребенком, то давно бы развопился.

Девочка отрешенно смотрела на вертолеты, на то, как из-под металлического брюха открываются люки, из них высовываются носы ракет, готовых выплеснуть всю свою мощь на чужеродном существе. Их отделяла одна команда, что вот-вот слетит с уст командира. Вот только они не догадываются в провале их операции: демон – это всего лишь образ, а не источник. Казалось, ей это совсем неинтересно. Равно, как и то, что решается вопрос, умрет она здесь или где-нибудь еще.

– Я не дам Вам навредить ей, – заявил парень, правда, толком не зная, как он будет действовать электрошокером против магического оружия. – Она будет жить.

– Юнец, ты же не вчера родился. Глупо полагаться на тех, кто продается за власть над другими, которая им даже не принадлежит, – иронично отметил мужчина. – Увы, полиция, как и всё, что с ней связано, давно утратила статус борцов за справедливость, застряв в порочном круге коррупции. Только не делай вид, будто не знал – все знают.

Вода стекала по волосам, застилая обзор. Ветер постепенно стихал, но из-за вымокшей одежды, что неприятно липла к телу, бодрящая прохлада не покинет их даже в тепле.

– А как насчет мальчика? О нём Вы подумали? – Бин принялся давить на слабости, хотя сам переживал за ребенка не меньше.

– Его жизнь тебя не касается, – ответил рыжеволосый, тяжело вздыхая. – Ах, мне порядком надоела наша дискуссия, хотелось бы как можно скорее завершить все перипетии.

– Бин, – позвала девочка, не сводя глаз с дороги.

– Бин?.. – незнакомец задумчиво нахмурился.

– В чём дело? – Нефира на секунду отвлекся от мужчины, бросив взгляд на девочку, и вдруг слух поймал череду хлопков.

– Это точно военные?

Бин и незнакомец обменялись взглядами и, без слов сойдясь на временном перемирии, подошли к карнизу. Демон исчез и как давно, знала лишь девочка – вместо этого несколько людей, в военном обмундировании, обстреливали полицейские колонны.

– Вот так сюрприз, – удивился незнакомец.

Перед глазами Нефира пронесся образ женщины-водителя и тех ребят из переулка.

– Какого чёрта?.. – срывается с его уст.

– А вечер всё интереснее, – саркастично отметил мужчина, отступая на пару шагов назад.

Позади со стороны люка раздались возгласы, а за ними еще одна череда выстрелов, но уже намного ближе. Этот звук сложно перепутать с другими и пара мужчин, минуту назад спорившая за жизнь эмоформа, одинаково почуяла приближающуюся опасность. Бину хотелось и смеяться, и вопить от того, насколько неудачно его положение. День-то и впрямь сверхнасыщенный.

– И что на это скажет твоя интуиция? – зачем-то спросил Нефира у девочки.

– Ну, они точно не военные, – проговорила она, вставая на ноги. – По правде говоря, я уже смирилась с тем, что меня убьет великолепнейший из всех виданных мною клинков, в конце концов, за дело. Но ведь Азаги Брау не знают в лицо и в газетных заголовках я буду фигурировать как одна из многочисленных жертв теракта. Может, это и не теракт, конечно, но как-то грустно для концовки.

Она оглядела вытаращившуюся на неё троицу. Мальчик вовсе, пораженный услышанным, сначала глянул на книгу, прижимаемую к груди, затем на девочку, не веря собственным глазам. Видимо, уловив немой вопрос в их взглядах, девочка продолжила:

– А, я забыла представиться, да? Азаги Брау, будем знакомы, вроде как.

Бин уже не представлял, что может ещё сегодня произойти, чтобы он перестал удивляться. Или ужасаться – тут уж как посмотреть.

Крышка люка с грохотом откинулась назад. Из квадратного отверстия показалась чья-то голова в каске, и после, ловко ухватившись за край, неизвестный буквально вскочил на поверхность. При нем не было ни автомата, ни пистолета, ни чего-то ещё, что походило бы на оружие. Следом по одному вылезли трое других, и в отличие от первого, у тех при себе имелись пистолеты-пулеметы.

Глава шестая

11 октября, 1962 год. Республика, зона S (столица), район 27

Рыжеволосый незнакомец, чье имя Бин ещё не выяснил, обладая хорошей реакцией, создал магический барьер ровно за секунду до того, как солдаты открыли по ним огонь. Пуль они не жалели, видать потому, что поднимающийся вверх вертолет уже приготовился к смене в команде и на случай опустошения магазинов наземной пехоты, винтокрылый агрегат пустит в ход свою артиллерию.

– Кто вы такие?! – выкрикнул Китэ.

Обстрел не кончался. Военные безостановочно палили по щиту и лишь тот, без оружия, стоял неподвижно, смотря на них через темный непроглядный экран в каске.

Дождь, прожектора вертолета, шум его лопастей, свинцовая череда с запахом пороха. Яркий свет и капли, вбирающие в себя каждую крупицу лучей, алмазным душем ослепляли, не давая возможности разглядеть что-либо дальше пяти метров, кроме того, что находилось совсем близко.

– На контакт не идут, атакуют, не думая, – бормотала Азаги, выглядывая из-за спины Нефира. – Ещё меня смущает четвертый. Ему пушки не хватило?

– Вероятно, выжидает, – подхватил мужчина.

– Чего, по-вашему? – выказал заинтересованность Бин.

– Хозяин, мы же не погибнем здесь? – спросил Китэ, стараясь перекричать гул.

– Мы – нет. Во всяком случае, точно не сегодня, и точно не ты, – не отрывая глаз от стрелков, тот коснулся свободной рукой его макушки.

– Позвольте полюбопытствовать, “мы”, – Азаги ткнула на полицейского, затем на себя, – входим в состав Вашего “мы”? Ну, я на всякий случай спрашиваю. Из нас бы вышла отличная команда. Профи, малыш, коротышка с пером и… – она натянула губы, видимо, соображая, как назвать Нефира, – … и ЭТОТ.

Прибыло подкрепление. В той же форме, касках, с оружием. Так называемых, “солдат” стало вдвойне больше, а единственная возможность отступить разбилась вдребезги. Нефира, не видя других вариантов, наставил электрошокер на группу поддержки, а та в ответ выставила пулеметы.

– Назад! – скомандовал рыжеволосый мужчина Бину и когда тот немедля подчинился, перед ним образовался еще один барьер. Чёрная дымчатая пелена магического щита с в итоге стала для них клеткой.

– Среди них что, нет магов? – Китэ вертел головой, окидывая взглядом нападающих. – Иначе бы они разбили барьер намного быстрее, правда же, хозяин?

Несмотря на все физические старания удержать защиту, мужчина умудрялся сохранять ровное дыхание. Взгляд его был направлен куда-то в глубины собственного сознания, внешний натиск никак не мешал ему думать. По отсутствию света в глазах Бин заключил, что незнакомец – абсорбер и, судя по всему, в закромах его далеко не чистой души (не зря же прана черная) припрятано немало магии и тёмных секретов.

Пользуясь моментом, молодой полицейский высчитывал, сколько примерно оставалось заряда в пулеметах. Когда магазин опустеет, что предпримут солдаты тогда? Начнут атаковать врукопашную или решатся потратить ценные секунды на перезарядку? В любом случае преимущество на стороне военных и причины таких суждений вполне обоснованы: у Нефира гипс, Азаги и Китэ – дети, а в одиночку новоявленный союзник не вытянет на себе семь вооруженных мужчин. Даже без пулеметов всякий солдат имеет при себе, как минимум, один боевой нож.

– Ты заметил? – под вымокшей до сосулек челкой абсорбера заговорщицки загорелись глаза, а его вопрос прозвучал, как начальный пункт плана обратной реакции. Видимо, последнюю минуту он думал, как дать отпор. – Присмотрись. Юная особа верно подметила – атакуют они не думая. Любой знает, что обычным оружием магический щит не пробить. Тогда зачем бы им без продыху стрелять по тому, что, по сути, неуязвимо?

С аэроотдачей, создаваемой вращением лопастей, ливень ощущался как штормовой, а все под ним – как моряки на корабле посреди буйствующих волн. Разве что не качает.

Бин оглядел оба фронта. Что ж, в словах союзника есть смысл и, прикрепляя к замечанию наблюдение Китэ, всё вырисовывается само собой. При умении совладать с праной, маг бы без усилий разрушил барьер, а с учетом подготовки военных, которых в обязательном порядке заставляют корпеть над изучением магического искусства, происходящее выходит за рамки логики.

Взгляд Нефира падает на седьмого, того, что стоял позади.

– Кукловод, – заключает парень.

Согласный кивок со стороны незнакомца доказывает, что тот попал в яблочко – иное бы сюда и не вписалось. По природе кукловод управляет лишь чужим телом, но не праной. Даже будь среди них маг или, предположить, тот же абсорбер, под действием манипуляций извне человек не сможет ею управлять – только тело.

– Догадка без аргументов, но склонимся к тому, что им нужен эмоформ. Этот уважаемый, очевидно, предположил, раз ни у кого из нас нет праны в глазах, мага в нашей компании нет, – рассуждал незнакомец.

– В последнее время я так популярна, – бормотала Азаги между делом, но сказанное все же привлекло внимание Бина и “хозяина”.

– Последние три года – точно, – согласился Нефира, сообразив сколько романы её авторства покоряют сердца всего мира.

– Не как писатель. Два дня назад ко мне приходила женщина. Наплела про мою важность в истории, будто дар эмоформа способен вершить судьбы. Я и без её пояснений это знала, потому выпроводила, даже не впустив. Спустя время она явилась снова, только вместо пропаганды стремления к лучшей версии себя, сунула дурацкую записку. И потом, представьте себе, просто ушла. Азаги сузила глаза, словно погружаясь в события того дня.

– Что там было написано? – подключился Китэ.

– Сейчас, кажется, не самое удачное время, – пробурчал Нефира.

Вдруг череда выстрелов прекратилась. Последняя гильза рухнула на бетонный пол, и солдаты буквально застыли с опустошённым оружием в руках. Седьмой, объявленный кукловодом, сделал шаг назад, отступая к люку. На что он надеялся, зная о ёмкости обоймы? Солдат дёрнул рукой вперед, задавая марионеткам сменить способ исполнения задачи – те быстро оживились, вынули (Бин знал) ножи из-за пояса и полетели с обеих сторон на четверку в центре.

– Закройте глаза, – приказал мужчина детям.

Китэ подчинился – Азаги отказалась. Новый спутник Бина призвал клинок и молниеносно бросился на тройку перед кукловодом. О второй половине он либо не подумал, либо решил оставить всё калеке Нефира. Впрочем, тот не был против. Не желая отставать, Бин двинулся навстречу оставшимся. Парень ловко уклонился от стремящегося в него ножа, зашёл к крайнему справа за спину и из-под чужого бока выстрелил по двум другим зарядами тока. Ему повезло, что кукловод задал команду нападать, а не взялся контролировать каждый шаг. Солдат двигался бестолково, хаотично размахивая оружием, и когда тот попытался развернуться, Бин зарядил ему сзади ударом ступни в коленный сгиб. Противник встал на четвереньки в лужу, выронив попутно нож. Чтобы избежать попадания под эффект электрошокера, молодой полицейский отпрянул и выпустил последний электрический паучок тому в затылок.

Не такая уж и бесполезная «бутафория».

Занимаясь своей половиной, Нефира не нашёл время понаблюдать за рыжеволосым товарищем. Опустив голову, парень выдохнул и в это мгновение заметил, как мокрый бетон под ногами окрашивается в алый цвет. Он обернулся – в маленьких озерцах дождевой воды валялись отсеченные головы в касках, а из обезглавленных тел как из фонтана струилась кровь, заливая собой всю крышу и уже подбираясь к водостоку. Азаги, держа за руку зажмурившегося Китэ, в шоке смотрела на то, как взмокший от воды “хозяин” хладнокровно насаживает на лезвие тело кукловода. Никто ранее из нападавших не издал звука, находясь в тисках чужого влияния, зато последний вскрикнул так, что Китэ вздрогнул и в испуге задержал дыхание. Кукловод пытался отстраниться – брыкался, как мог, хрипел и ругался, однако вскоре обмяк как туша на вертеле. Рыжеволосый мужчина вынул клинок и оттолкнул от себя чужое тело.

Оставался только вертолет. Жестом незнакомец указал Бину, что собирается заняться летательным агрегатом, а тот должен пока присмотреть за детьми. Нефира кивнул – чуть спустя сосредоточившись на махине и сделав шаг вперед, первый растворился в чёрном облаке.

– Эй, – окликнул полицейский, разворачивая Азаги и Китэ к себе, – не смотрите назад, хорошо?

Мальчик не открывал глаз, вытирая стекающие по щекам слезы вперемешку с ливневыми потоками. Он догадался, как и почему раздался душераздирающий вскрик, да и, скорее всего, знал, что без жертв разборки точно не закончатся. Сжимая ладонь растерянной писательницы, Китэ нашёл в себе силы ответить «Хорошо».

Оставив вертолет на новоиспеченного товарища и, все-таки надеясь, что обойдется без падения и последующего за ним взрыва, Нефира склонился над одним из бессознательных тел. Парень вычитал на прикладе близлежащего пулемета серийный номер №040640, который в голове сразу отозвался напоминанием об ироничном отношении смерти к Бину. 4 июня 1940 года – его день рождения. Бывают же совпадения.

– Он жив, да? – Азаги вытянула шею, стараясь рассмотреть лицо солдата, но подойти не решилась.

– Жив, – Бин провел ладонью по мокрым волосам, избавляясь от мешающей челки.

Девочка недовольно скривила рот:

– Так добей.

Нефира озадаченно поднял на неё глаза. Содеянное военными, конечно, не заслуживает никаких оправданий, однако для подростка предлагать такое слишком жестоко. Как от малолетнего писателя, гения не по годам, он предполагал услышать что-то более вразумительное и мудрое – её авторское слово, определенно, заслужило своей славы – но, в итоге, удостоился бесстрастного «добей». Быстро же Азаги оправилась от отсеченных голов…

– Внутри никого, – сообщил “хозяин”, материализовавшись за спинами детей. – Он на автопилоте или управляется дистанционно. Признаться, я не силен в искусстве машиностроения, потому как это чудо техники сообразило капитулировать, не имею представления, – мужчина подошел к мальчику, присаживаясь рядом на корточки. – Можешь открыть глаза.

С всхлипами Китэ бросился тому в объятия, пряча лицо в его плече. Вопреки роли палача, зверски положившего четырех военных, рыжеволосый незнакомец обращался с ребенком по-отцовски ласково, как бы странно и нелепо звучало “хозяин”, утешающе гладя по узкой спинке.

Винтокрылый агрегат поспешил в обратную сторону. Почему он не выпустил заряды, когда была такая возможность? Вскоре на крыше снова стало темно, но не настолько, чтобы всё окончательно утратило очертания. Пламя с дороги почти потухло, сияли лишь огни полицейских автомобилей.

– Думаю, на сегодня хватит смертей, – подытожил незнакомец, косясь на Азаги. – Теперь я знаю, кого нужно искать, так что не волнуйся – начатое дело найдет свой конец (это он про писательницу?)

– Решили сбежать? – в голосе на вид холодного Бина зазвенел упрек.

– Мирно уйти, – поправил тот.

– Кто Вы?

– Не самое удачное время для знакомств.

– Я бы хотел знать, кому мы обязаны спасением.

“Хозяин” улыбнулся – не такого ответа он ожидал:

– Знание моего имени кроме проблем тебе ничего не даст. Оставь всё, как есть, забирай это очаровательное дитя и иди, пока я не передумал.

– Угрожаете? – вклинилась Азаги и обратилась тут же к Нефира: – Если бы я писала о преступном синдикате, его образ стал бы ключевым. Идеальный кандидат на роль мафиози, согласен?

Мужчина усмехнулся.

– Все писатели такие? – спросил Бин.

– Кто знает. Моя фантазия работает соразмерно сердцу, что значит, всегда и непрерывно, а в ситуациях повышенной степени опасности воспроизводит вдвойне больше.

– Творец-романист и творец фантазмов. Шутка судьбы или наказание грешному миру? – задумчиво промолвил незнакомец.

– Если я – шутка, то далеко не вашей Фортуны, а как раз-таки этого самого грешного мира.

– Хозяин, там, сзади! – Китэ резко повернул голову назад.

– Отвернись, – скомандовал мужчина, прижимая того к себе, но, в конечном счете, опоздал – мальчик успел всё разглядеть.

Кукловод, который, как казалось, умер еще несколько минут назад, тянул к ним руку. В полутьме одно движение дрожащими пальцами, словно подзывающими к себе, никого не всколыхнуло и не напугало, правда, именно отвлеченность сыграла с ними злую шутку. Солдат у ног Бина, схватил нож с пола и полетел на незнакомца. Времени на защиту у «хозяина» бы не хватило в любом случае, зато у Нефира выдалась эта самая спасительная доля секунды. Закрыв своим телом потенциальную мишень, парень услышал хлюпающий звук и чуть позже понял, что лезвие скользнуло по левому боку, оставляя после себя внушительный глубины порез.

Среагировав на телодвижения Бина, рыжеволосый “хозяин” отставил от себя Китэ, развернулся, оттолкнул нападавшего в сторону и, на ходу призвав свой клинок, вонзил острие марионетке прямо в шею. Китэ и Азаги забыли, как дышать, пустив в землю невидимые корни – ужас сковал конечности, не прекращало ход только сердце, бешено стуча в груди.

Нефира рухнул на колени, пытаясь задержать кровь здоровой рукой. Больно, чёрт возьми. Всё действовало на нервы, особенно дождь перед глазами и, ставший почему-то в два раза тяжелее, гипс. Разум затуманился от всепроникающего болезненного пламени, но боковым зрением он увидел, как незнакомец прошел к кукловоду. Через какое-то время тот вернулся к парню и склонился перед ним в полуприсядь.

– Жизнь совсем не дорога, юнец? – обеспокоился он, оценивая степень поражения.

– Бывает, – иронично выдавил из себя полицейский. – Вы не первый, кто меня об этом спрашивает.

– Бин, верно?

Тот кивнул.

– И какого же рода ты потомок? Чтобы знать, как тебя определить в лазарет.

– Нефира. Бин Нефира. Надеюсь, не в морг?

На секунду взгляд фиалок напротив осел на лице Бина, будто его посетило озарение.

– Что? – парень недоумевал от пристального рассматривания, чувствуя себя неуютно.

Мгновение помолчав с многозначительной улыбкой, он лишь сказал:

– Держитесь крепче.

И темная картина сырой погоды, сущего кошмара последствий кровавого месива, пепла и дыма сменилась светлыми стенами с многолюдным окружением в белых халатах.

Глава седьмая

12 октября, 1962 год. Республика, зона S, район 24.

С тех пор, как Бина увели в перевязочную, в больницу всё чаще стали поступать пациенты с повреждениями различной степени тяжести – от незначительных порезов до огнестрельных ранений. Китэ опускал глаза всякий раз, когда вывозили каталки с телами, укрытыми с макушки до пят. Обилие крови вокруг уже не так ужасало, как в первый раз, правда, тошнота осталась, напоминая о себе привкусом железа на языке и непроходимым комком в горле. В коридорах организовалось столпотворение из носилок, кресел-каталок и людей, которые еще могли передвигаться на ногах, но выглядели они не лучше тех, что стонали лежа или сидя.

«Экстренные новости…» вещал голос репортера из наушников.

Китэ украдкой подглядел в экран телефона женщины, сидевшей рядом – окрестности, показываемые в видео, узнать было не сложно.

– Извините, – мальчик коснулся плеча незнакомки, – Можно посмотреть с Вами?

– А? Да, без проблем, – радушно согласилась она, выдергивая из разъема провод. Ей повезло – похоже, у неё всего лишь сломано запястье, да и не походила она на тех, кто повидал кошмар.

«…полиция и столичный гарнизон пока не могут дать объяснений произошедшему. Появление демона официально зафиксировано в трех областях двух прилегающих районов – двадцать пятого и двадцать седьмого. Город понес колоссальные потери и не только среди граждан. Известно, что демоническое существо повредило телефонную станцию, перебив связь, а также вышки электроснабжения. К их восстановлению уже приступили…»

– Зачем тебе это? – спросила Азаги, наблюдая за тем, как на носилки загружают очередного раненного. – Ты же сам всё видел. Что нового они скажут, кроме статистики и суммы материального ущерба городу?

– Не знаю. Я был там, но до того, как мы нашли тебя и господина Нефира, – мальчик вскинул глаза на дверь напротив. – Тогда погибших было меньше, чем сейчас…

– Погибших и умерших всегда много, просто в обычном порядке они прощаются с жизнью в разных местах и в разное время. Не драматизируй на пустом месте. Все в этом мире заканчивается смертью, вопрос лишь когда.

Владелица телефона, ставшая поневоле слушателем их беседы, одарила девочку презрительным взглядом.

– Тебе их совсем не жалко? – спросил Китэ.

– В страданиях, физических или душевных, жалость не приносит облегчения, легкости или покоя. Она только подчеркивает человеческую ничтожность перед тяготами жизни, которая по своей сути и нужна, чтобы стать одним большим испытанием тела и души на прочность.

«…на данный момент насчитывается около шестисот жертв нападения, но точное количество ещё уточняется. Что ж, с вами был новостной канал “Инфер7”. Будьте в курсе событий!» завершил репортер.

– Это жестоко, – мальчика слова Азаги расстроили, – Жалеть же не всегда плохо.

Больница разрывалась от слёзных истерик и рыданий. С каждым полным поворотом минутной стрелки список погибших пополнялся то одним, то двумя, а то и сразу десятью именами, что вскоре окажутся на надгробных плитах серого холодного кладбища. Как и у других, у Китэ не находилось столько слов, чтобы описать горе людей, чьи дорогие сердцу родные, товарищи, друзья, возлюбленные никогда не вернутся домой, не обнимут тех, кто их ждёт, не скажут слов, которые когда-то хотели сказать. Их истории подошли к концу, и никто не в силах это изменить.

– Когда подрастешь, сможешь разглядеть, насколько вообще жесток мир, – юная писательница откинулась на спинку сидения, сложив руки на животе и подняв глаза к потолку. – Почему ты таскаешь её с собой? Я о книге.

Китэ посмотрел на «Поймать облако», которая мирно сушилась на узеньких коленях. Белая, потрепанная обложка покоробилась и взбугрилась – то же самое произошло и со страницами, вдобавок слипшимися от влаги. Краска оказалась качественной и слова вроде не потекли и не расплылись. Несмотря на знакомство с человеком, подарившим жизнь этому роману, мальчик еще толком не осознавал, что девочка рядом и строки в книге это часть одного целого.

– Я хотел начать её читать сегодня вечером. Но потом… – перед глазами блеснуло воспоминание, когда Бернт ввёл ему какую-то жидкость, – произошло слишком много всего.

– Так сильно хотел? Как-то же она дожила до этой минуты.

– Угу. Я ждал её выхода с появления «Облачной башни». Весь последний месяц. И сегодня утром, наконец-то, получил. Благодаря хозяину.

– Никогда не понимала, что люди находят в моих романах. Мне они никогда не нравились, – Азаги поморщилась.

– Тогда зачем ты их пишешь? – удивился Китэ.

– Писать-то мне нравится, даже очень – не радует лишь результат, а пишу, потому что не могу не писать, а писать иначе, чем пишу сейчас, сколько ни старайся, не получается. Литераторы называют это стилем. Мой стиль такой, какой есть – его не переделать. Ни один творец не скажет тебе, что его детище идеально – они всегда чем-то недовольны, но продолжают создавать, потому что процесс творения будь то писательство, живопись или музыка им необходим так же, как легким нужен кислород, – Азаги наклонилась к мальчику так близко, что он почувствовал её дыхание на щеке. – Вот ты, как читатель, скажи, чем они тебя привлекают?

От её нахождения в мизерном расстоянии Китэ стало чрезвычайно некомфортно. Он попытался отстраниться, избегая создания у Брау впечатления неприязни, но хваткие ручонки в варежках, сжавшие его плечи, не дали даже пошевелиться. Что же женщина, любезно делившая свой телефон, только хмыкнула на детей и, связав гаджет наушниками, поплелась прочь. Видимо их компания ей оказалась не по душе.

– Ну, они… увлекательные, – слова Китэ прозвучали скорее как вопрос, чем ответ.

– И всё? – на глаза Азаги пала тень недовольства.

– Не знаю, – он поджал губы, жмурясь от неприятных ощущений в области плеч. – Не могла бы ты отпустить меня? Пожалуйста.

Она отодвинулась, возвращаясь к прежнему занятию – лицезрению глянцевого потолка, в котором отражался весь коридор с его суетящимися пациентами и врачами.

– Вот именно, что просто увлекательные. При всём заложенном смысле, мои книги остаются уникальными на фантазию – не мною замечено – но не меняющими действительность за пределами написанных страниц. Они служат средством развлечения, а не поводом для переосмысления отдельных сторон жизни. То, что я хочу сказать, мало, кто слышит – это если судить по письмам, что приходят в редакцию.

– Ты пишешь выдуманные истории. Как они могут изменить жизнь, если в них нет правды?

– Книги на то и книги, чтобы помочь сбежать от этой правды. Для ребенка у тебя больно осознанная речь. Сколько тебе лет?

– Десять. Ты ведь тоже ребенок.

– Ох, действительно. И умру им, – Азаги горько улыбнулась своему отражению в потолке.

На этом разговор закончился – вернулся Палатем, завершивший, по всей видимости, телефонный разговор. Смотря на хозяина, мальчик поражался тому, как после хладнокровного убийства стольких людей, он выглядел так, будто ничего не произошло. И пускай те виновны. Когда мужчина приземлился на освободившееся место, закинув ногу на ногу, мальчик отшатнулся и пугливо вжал голову в плечи.

– Что теперь? – спросила девочка. – Не планируете воспользоваться отсутствием Бина и покончить со мной?

– О, Фортуна, я не изверг, чтобы убивать детей, – ладонь Палатема легла на макушку Китэ. – В чём дело?

– Всё в порядке, – тихо ответил тот, опустив голову.

– Далеко не всё, полагаю?

– То есть, Вы не собирались убивать меня? На крыше Ваши доводы были весьма убедительны, – влезла Азаги, поворачиваясь к хозяину.

– Не каждый день встречаешь дитя с редким даром. За совершенное тебя вряд ли простят, но при всей ненависти к выплескам твоей агрессии, я не могу взять на себя смелость казнить ребенка. Природа способности такова, тут можно лишь смириться. И скажем так, театр мог закончиться намного раньше, не окажись там молодого праведника.

– Кто-то же должен верить, чтобы разница между правильным и неправильным не теряла ясности. Но при чём здесь Бин? Чем его появление повлияло на Ваш спектакль?

Палатем задумчиво засмотрелся на дверь перевязочной.

– Изначально я хотел спровадить нашего друга, чтобы избавить тебя от суда. Думал, он такой же, как и превалирующий численностью сброд из коррумпированных псов, которые с радостью пользуются возможностями сделать грязное дело чужими руками. Тогда бы я молча увёл тебя от их болота, а они бы хвалились несуществующей победой до нового всплеска. Но позже мне повезло в Бине увидеть кое-что особенное, то, что делает нас похожими…

Китэ это запомнит. Обязательно запомнит.

– Если Вам его стало жалко, так давайте уйдем сейчас. Вы же хотели меня увести от суда? Я готова сотрудничать с Вами. Давно стоило заняться чем-то новым. Знать бы еще, с кем я работаю.

– Писательское чутье на удивление дало верный вектор направления, а вот имя предлагаю оставить до лучшей обстановки.

– Так и знала, – довольно заключила Азаги, соскакивая с места. – Надо было идти в детективы. В таком случае, нам срочно нужно исчезнуть. Пусть Бин думает, что со мной покончено. Вас-то он всё равно не знает.

– В последнем я усомнюсь, – пробормотал хозяин уже себе под нос.

Юная писательница топталась на месте, готовая на всех порах мчаться прочь, однако возбужденность быстро сменилась продолжительным кашлем, который, в итоге, заставил её усесться обратно и схватиться за горло, будто приступ перекрыл проход воздуху.

– Ты как? – спросил Палатем у девочки.

Та успокоила мужчину, сказав, что такое случается время от времени. Через минуты две кашель прекратился.

– Ну, чего сидим? – снова загорелась Азаги.

– Нам некуда спешить, – остудил хозяин её пыл. – К слову, тебя не ждут дома? Не похоже, что ты торопишься туда.

– Нет, – отмахнулась девочка. – Не меняйте тему. Вы-таки решили отдать меня ему? После всего, что произошло на крыше, мне вдруг захотелось пожить. Хотя бы ещё чуть-чуть.

– Без паники. Мы не подвергнем твою жизнь столь жестокому концу.

– Так в чём дело?

– Господин Нефира, – произнес Китэ, увидев полицейского в проеме напротив.

Азаги и Палатем замолкли, переведя своё внимание на молодого человека, облаченного во всё черное и чуть согнувшегося на левый бок из-за ранения. Вдогонку вышла медсестра и вручила ему небольшой лист. Женщина сочувственно улыбнулась, пожелала скорейшего выздоровления и побежала вдоль коридора, очевидно, на помощь другим. Скомкав бумагу и засунув её себе в карман штанов, Бин с хмурым вопросом на лице охватил взором троицу.

– Да, мы по-прежнему здесь, – считав его мимику, ответил Палатем. – Смотрю, твою рану не посчитали серьезной.

– Я отказался от госпитализации.

Если у него что-то и болело, то держался он хорошо, лишь редко шипя и жмурясь.

– Нарочно дожидались его возвращения? – Азаги помрачнела.

Бин с подозрением уставился на Палатема.

– Нарочно, – согласился хозяин, выпрямляясь. – Он ведь отныне с нами, я прав?

– В каком смысле? – в раз спросили парень и девочка.

Китэ сложил книгу, прижал к груди и спрыгнул с сидения, издавая ботинками чмокающий звук из-за дождевой воды внутри. Хозяина за руку он не взял, как бы сильна ни была привычка. От воспоминаний с отрубленными головами, от убийства человека, что ранил Бина, привкус железа на языке ощущался в десятки раз ярче.

– Босс, – прозвучал голос Эрсола со стороны.

Вампир объявился внезапно, сразу заняв место за спиной Палатема. Подошёл он настолько тихо, что пожилой старик, проходивший мимо, даже подпрыгнул от неожиданности. Азаги и Бин обменялись взглядами, не понимая, кем пополнилась их компания.

– В нужный час, как полагается. Разве за тобой не числится поручение?

– Насчет этого. У нас есть одна зацепка и, я уже работаю над деталями, – сообщил Эрсола, позже замечая остальных. – А кто это? Одни из тысяч спасенных? – полюбопытствовал он и тут же застопорил внимание на Бине, изменившись в лице: – Да ладно.

– Наши новые союзники, – заявляет мужчина. – Вы знакомы?

– Не произносите моего имени здесь. Пожалуйста, – попросила девочка.

– Как пожелаешь, – согласился Палатем и указал на парня у стены, – Тогда позволь представить страдальца и жертву собственной глупости Бина Нефира.

– Тот же болезненный вид, но всё же живее, чем прежде, – подметил помощник, глядя на полицейского. – Я был уверен, что ты мертв.

Нефира покосился на него, как на ополоумевшего.

– Не понял?..

– Я так сильно изменился за девять лет? А ты всё такой же счастливчик, да, Бинни? И что за фамилия такая, Нефира?

С момента знакомства и до сих пор это был первый раз, когда Китэ увидел, как у господина Нефира расширяются глаза от изумления.

– Эрсо?..

***

11 октября, 1962 год. Республика, зона S, район 24

Они стояли на улице под козырьком главного входа в больницу. Дождь по-прежнему лил, как из ведра. На часах почти полночь, а Бину казалось, что за этот вечер он прожил сразу несколько дней. Рана в боку обжигала, ныла, окрасив нижний слой плотного бинтового пояса в насыщенный красный. Тело пронизывала слабость – прямо сейчас хотелось упасть в кровать и не вставать, как минимум, неделю.

– Похоже, на дорогах пробки. Машина прибудет с небольшим опозданием, поэтому предлагаю обсудить мучающий вас двоих вопрос, раз у нас выдалась пара свободных минут, – говорит мужчина, стоя к остальным спиной.

– Я догадываюсь, кто вы, – холодно говорит прижавшийся к колонне Нефира. – И, кажется, понял это с самого начала, только не пойму, как.

– Прошу без глупостей, – предостерег его Эрсола.

– Не бойся – я не произнесу этого вслух, – сказал полицейский и перевел взор на затылок рыжеволосого (всё еще) незнакомца. – Не припоминаю, чтобы некто, вроде вас, работал с кем-то вроде меня. Это не противоречит определенным… правилам?

– Если есть цель, не эффективнее ли воспользоваться всеми путями для её достижения? Я привык жить вне рамок – такой принцип позволяет видеть жизнь шире, а не только из пределов созданной человеком коробки, – ответил “хозяин”.

– Что это за цель, раз Вы готовы переступить через правила?

– Не ясно? – мужчина развернулся, – Нападение с участием кукловода – не повод ли объединить наши силы? Со своей стороны могу уверить, что Азаги ныне ничего не угрожает. Впрочем, так было всегда. Заслышав свое имя, девочка настороженно осмотрелась.

Пронзительный взгляд “хозяина” без утайки требовал согласия. Основываясь на всех обстоятельствах, произошедших за минувшие часы, Бин не видел причин заключать союз. Его и мафию, в которой каким-то образом прописался Эрсола, не связывают обязательства или неуплаченные долги (спасение на крыше считается?). Расследование в отношении эмоформа так или иначе состоится, ведь Нефира лично дал распоряжение о передаче того сообщения – в участке, наверняка, уже знают об этом. Дело о нападении гарнизона на полицию, скорее всего, уже ведется полным ходом.

– Допустим, я согласился. Что это решает? Не уверен, выжили ли они, но до подъема на крышу меня видели как минимум два сотрудника. Дальше вычислят дом. На верхнем этаже тоже есть свидетели, способные опознать Азаги в лицо. Её найдут и без моей помощи.

– А ты не находишь ситуацию странной? – спросил мужчина. – Каковы мотивы военных – можно воображать до бесконечности, да и глупо рассуждать без доказательств, не так ли? Либо целью их поиска была Азаги, либо они увидели с вертолета лишних свидетелей. Разве тебе не интересно? По глазам вижу – ты понимаешь, о чём я, – уголки его рта приподнялись.

– Босс, думаю, ответ мы найдем быстро, – вставил Эрсола, перенимая на себя внимание.

– Оптимистичный настрой, – буркнул Нефира.

За спиной рыжеволосого мужчины припарковались два на вид очень дорогих автомобиля: первый – цвета бордо, второй – мокрого асфальта. Глядя на них, Бину показалось, что машины начали слегка двоиться. Парень поджал губы и прикрыл глаза, подавляя болезненное шипение. Лоб покрылся испариной, мысли потихоньку расходились в отдельные участки сознания, уступая место гнетущей слабости по всему телу. Понимая, что ему недолго осталось до отключки, мозг принялся усердно складывать рассыпавшиеся осколки их разговора.

– Бин?.. – встревожился Эрсола.

– Ой-ой. Ну и видок у тебя, – подала голос Азаги.

– Нормально, – выдавил парень вопреки тяжелеющему телу.

Когда мужчина кивнул вампиру на Нефира, чтобы тот его подхватил, от ощущения твердой опоры под рукой полицейский не стал сопротивляться или проявлять попыток отпрянуть. Полностью доверившись Эрсола, он потащился вперед к машине. Согласиться или отказаться Бин еще успеет, а вот с накрывающей здравый смысл слабостью бороться уже не находилось никаких сил.

– Почему Вы хотите, чтобы я работал с Вами? – прерывисто, но полицейский смог задать свой вопрос. Перед глазами образовалась пелена, однако увидеть возникший над ним силуэт (нет, не Эрсола) он еще способен распознать.

– Волею Фортуны мы встретились. Я верю в судьбу, и верю в то, что ничто в жизни не происходит случайно или бесследно. Когда придешь в себя, хорошенько подумай над этим. – Следующие его слова прозвучали буквально над ухом: – Попробуй вспомнить себя… – затем что-то еще добавил.

Парень проваливался в сон и остаточная часть предложения растеклась в паутине сознания. Сквозь темное полотно неведомого пространства он отдаленно слышал голоса, рев двигателя, сирены и… Китэ?

– …он даже во сне хмурится…

Глава восьмая

12 октября, 1962 год. Республика, зона S.

Разрезая носом частые струи ливня, автомобили неслись по ночным улицам столицы. Мелодия ненастной погоды звучала до раздражения единообразно и лишь мысль о скорой тишине в уютной комнате успокаивала Китэ.

Поместье госпожи Тии, которую мальчик ласково называл бабушкой, расположилось в северной части города, на холме. Откуда не посмотри её убежище так просто не увидеть и при незнании точного расположения, найти будет сложно из-за зеленой стены окруживших его лесов. Именно туда они сейчас направляются.

Вспоминая последний визит, Китэ как раз беседовал с бабушкой об Азаги и как было бы здорово познакомиться с автором лично. Вот только представлять встречу оказалось намного проще, чем сталкиваться с этим вживую. Творец таких добрых и в то же время глубоко душевных историй в реальности относится к жизни как к скучной игре, где смерть равнозначна переходу фишки с одной клетки на другую. Китэ её не понимал и не хотел понимать.

– Осуждаешь меня? – прервал размышления Палатем. Мальчик, сделав вид, что не услышал, продолжил созерцать пробегающие за окном окрестности. – Не поспоришь. У тебя есть все основания злиться, – повел начатое хозяин. – Прерывать чью-то жизнь грешно и зачастую порицается, но иногда это происходит не по вине вспыхнувшего желания насилия. Порой убийство – необходимая мера.

– Чтобы защититься? – непроизвольно вырвалось у Китэ.

– Защититься и защитить тех, кто дорог.

– Хозяин.

– Да?

Китэ понимал необходимость того, о чём он хотел спросить, правда, решился только спустя несколько тревожных секунд молчания.

– Люди на крыше… они не первые, кого Вы убили? Вы делали это и раньше?

Повисла томная тишина. Палатем устало потер переносицу и сделал глубокий вдох, будто собираясь с силами дать ответ.

– Почему ты так думаешь? – вскоре спросил он.

– После того, что произошло, Вы не раскаиваетесь и говорите о них так же, как Азаги. Она не жалеет о содеянном, даже не пытается проявить сострадания. Если солдатами управлял кукловод, возможно, они не знали, что делают. Вдруг у них были родные, которые ждали их дома?..

– Боже, Китэ…

– Защищать дорогих людей – правильно, убивать – грех. Но убивать, чтобы защитить – как понять, поступил ты верно или нет? В этом нет смысла. Значит, все мы грешники?

Мальчика накрывала буря эмоций из злобы, обиды, негодования и всего накопившегося за треклятый вечер. Ему хотелось вскочить и закричать во всё горло, бить кулаками по стене, выть от боли, сжимавшей сердце тисками. Тем не менее, хватало воли держать кипящий гнев в узде, чтобы не начать рушить салон автомобиля. Страдала только книга в его руках.

– Жизнь вообще не логична. В ней нет абсолютного добра, равно, как и абсолютного зла. Всё относительно и каждый из нас в определенной ситуации по-своему прав, – Палатем выудил у Китэ изорванный роман. – В эпоху войн противоборствующие стороны сражались и гибли за свои идеи и сложно сказать, кто несет за плечами истину.

– Идея?

– Четко осознанная мысль, лежащая в основе видения мира и служащая чем-то вроде толчка к дальнейшим действиям. Страна – это, в первую очередь, люди и все они уникальны в своих взглядах на жизнь. Но представь, всех этих людей объединить одной идеей, к примеру, идеей совершенствования мира путем единения государств. Казалось бы, замысел такого шага несет позитивный настрой, однако, предположим, другие страны отказались от союза, видя в нем угрозу. И они также правы – нельзя винить их только потому, что они не приняли чужую точку зрения за фундамент своей. Отсюда несогласие, а дальше война.

– Как думаете, у тех военных тоже была своя идея?

– Полагаю, да и, надеюсь, мы скоро выясним какая. Но, что бы там ни было, знай, я никогда не пожалею об отнятых мною жизнях и готов отобрать столько же, если тебе будет угрожать опасность.

Китэ поднял глаза на Палатема, глядящего на то, что утром еще называлось полноценной книгой. Разумеется, мальчик не мог не него злиться, в чем-то обвинять и уж тем более не благодарить за спасение. Сколько бы дум о смерти тех людей не травили душу, Палатем был и остается единственным родным человеком, которому Китэ бы доверил свою жизнь без раздумий.

– Простите меня, хозяин, – виновато прошептал мальчик, вытирая слезы с глаз.

– За что ты извиняешься?

– Вы спасли нас, а я… я жалею других, вместо того, чтобы благодарить Вас.

Не справившись с эмоциями, Китэ бросился в объятия Палатема и взревел так, как, наверное, не плакал много лет. Тот отозвался нежностью – теплые ладони легли на спину и голову мальчика, прижимая его как можно крепче. Сердцебиение в груди хозяина звучало как сладкая колыбельная, ровной мелодией, без резких скачков, убаюкивающей не только слух, но и душу.

– Закрой глаза и позволь себе немного пофантазировать, – просит Палатем. – Нарисуй лестницу, идущую в небо. Ты не видишь её верхушки, она теряется где-то в облаках, объятая ярким солнечным светом. Получилось?

– Кажется, да, – Китэ всхлипнул.

– Представь, что лестница – это жизнь совершенно обычного человека, ты его не знаешь, но у тебя есть возможность наблюдать за тем, как он взбирается по ней.

– А можно дать ему имя?

– Как пожелаешь.

– Фиде. Пусть его зовут Фиде. Так звали героя в книге Азаги.

– Хорошо. Вообрази Фиде на первой ступени. Чтобы идти дальше, ему необходимо выбрать, с чем он двинется на следующий уровень – мешок камней или кувшин, наполненный до краев вином. Условия таковы: первое – невероятно тяжелая ноша и приняв ее, ты будешь идти в сто раз медленнее и опускать на землю мешок можно только через ступень; второе – намного легче, однако из кувшина не должно пролиться и капли содержимого. Если условия будут нарушены, он будет обязан вернуться на предыдущую ступень. Выбор чего-то одного обязателен.

– Это сложно. Второе? Оно легче.

– Так, Фиде выбрал кувшин. Поднимаясь на вторую ступень, он случайно споткнулся и пролил половину, следовательно, обязан возвратиться обратно. И снова всё тот же выбор – камни или вино. Что на этот раз?

– Наверное, снова второе. Теперь он будет внимательнее.

– Пускай Фиде будет готов. Но вот беда – наш герой поднялся и неожиданно поскользнулся на ранее разлитом вине. Ничего не поделаешь, условия не рушимы.

– В первый раз он оступился, во второй попался по собственной вине. Если он на лестнице, больше ему опасаться нечего, верно? Что еще может случиться? Время от времени совершая и исправляя свои ошибки, Фиде дойдет до конца.

– Да, правильно. Жизнь строится из постоянно сменяющих друг друга ступеней, на которых каждый обязан делать выбор. Что бы ты ни избрал для себя, с ошибками или без, при любом исходе дойдешь до вершины. Смерть – единственное, над чем не властен человек и будь ты по взглядам веры грешником или нет, она приходит тогда, когда посчитает нужным. Поэтому оставь переживания о тех, кто окончил восхождение – жалей тех, кому еще подниматься дальше. Отнимать жизни, бесспорно, плохо, но я сделал свой выбор и мой выбор – твоя безопасность.

– Как жаль, что нельзя прожить, не делая выбор между сложным и совсем сложным. Мешок тяжелый, кувшин проще, но жидкость всегда плещется, плещется…

– Тогда существование человечества не имело бы смысла.

– Хозяин, а Вы выбрали камни, да? – протянул сонливо Китэ, заразительно зевая.

Наверное, не прошло и пяти минут, как мальчик затих. Свет из окон скользил по его лицу, подчеркивая румянец и белые подтеки от соленых слез. Сегодняшний день ему подарил массу впечатлений, вероятно, которые будут беспокоить его еще очень долго.

– Нет ничего дурного в том, чтобы жалеть и прощать. Это не жалость, а милосердие, дарованное твоей душе небом. Многим не дано постичь такой чистоты. Ну, а если кто-то и должен благодарить, то только я… – Палатем услышал детское сопение, – … за то, что Фортуна подарила мне тебя.

***

На часах два часа ночи и ливень, наконец, прекратился.

Тучи неспешным парадом корабликов расходились по невидимым волнам, открывая над спящим городом чудесный океан звезд и новорожденный месяц. Букет аромата сырой земли и свежести идеально вливался в эту мирную после ярких событий ночь. Ветер утихомирил свои порывы, позволив городу немного отдохнуть от холода и усеяв траву высохшими кусочками листьев. Дождь погасил пламя но, увы, не смыл кровь, впитавшуюся в асфальт и в память свидетелей самой страшной бойни за последние тридцать лет. Уже завтра утром 11 октября 1962 года нарекут Кровавым пришествием или еще как, чтобы история обязательно запомнила.

В отличие от заснувших Китэ и Бина, Азаги бодрствовала, явно не планируя пускаться навстречу сновидениям и зрительно изучая место, куда их всех привезли. Скрывшись в лесу, стоял роскошный особняк в два этажа, с множеством окон, колоннадным рядом на фасаде и темно-серой черепицей по всей крыше. К входу в дом, вела широкая лестница, сужающаяся к верхним ступеням, а перед ней расстелилась небольшая площадка, вымощенная камнем.

Парадные двери распахнулись почти сразу, как вся компания (за исключением спящих) ступила за пределы автомобиля. Три силуэта, один из которых принадлежал женщине, двинулись им навстречу.

– Как добрались, босс? – осведомился один из мужчин, спустившихся к машине.

– Пришлось ехать в обход, но всё в порядке, – Палатем указал на машину, откуда вылезли Азаги и Эрсола, – На заднем сидении раненый. Передайте его в распоряжение Кирене, пусть обеспечит ему должный уход.

Оба беспрекословно принялись выполнять поручение. Одновременно с этим к рыжеволосому хозяину подошла владелица дома. Тиа Арлетс – невысокая и не низкая, однако, на фоне Палатема смотрелась коротышкой, не теряя при этом шарма оперной дивы (карьера окончена, образ сохранился). Седые, непослушные локоны собраны на затылке в не самый аккуратный пучок, из которого поблескивала серебряная заколка с изумрудом. Избегая демонстрации своего круглого от природы лица, на людях она всегда оттягивала свой подбородок вниз, дабы казаться стройнее и чуточку высокомернее, чем выглядит обычно. Эффекта, разумеется, её «приём» не давал – больше того морщин и складок, которых вполне ей хватало без молодящих заморочек (в семьдесят два мало кому удается выглядеть хорошо и она не в их числе).

Облаченная в меховую накидку с зеленым бархатным халатом под ней, Тиа укоризненно глядела на Палатема снизу вверх.

– Боже, сколько упрека в твоих удивительных глазах, – проговорил он. – Побереги нервы, дорогая. Впереди долгая и нудная ночь, а твое благополучие мне как никогда необходимо.

– Я желаю услышать полную историю произошедшего. Надеюсь, Китэ не пришлось в очередной раз лицезреть твои бесчинства?

– Эмоформ и все вытекающие последствия. Касательно второго, пожалуй, отвечу, что частично, но пришлось.

Сверкнув карими озерцами, Тиа недовольно вздёрнула своим подбородком и скривила рот:

– Твоя неосторожность с его ранимостью рано или поздно пустит корни и тогда, помяни мое слово, он возненавидит всех нас. Тебя проклянет в первую очередь.

– О, только не говори, что не знала, – Палатем сузил глаза и, наклонившись к ее уху, иронично шепнул: – Я уже проклят.

Из её глаз прыснули искры, а из разомкнутых губ в любую секунду могло вылететь какое-нибудь омерзительное ругательство. Но, как женщина благородных кровей, она лишь громко выдохнула через нос.

– Если догадался, кто оказался виновником, полагаю, он уже мертв? – Тиа отвела взор в сторону, избегая нового всплеска гнева.

– Виновник – да, а вот его творец… Посмотри туда, – Палатем качнул головой в сторону Азаги.

Женщина выстрелила взглядом в девочку, а у той ни намёка на испуг или страх – прежнее состояние непробиваемого равнодушия. Писательница только приподняла ладонь в качестве приветствия, добавляя к жесту бесстрастное “Вечер добрый”.

– Как видишь, жива и здорова. И к слову, она – тот самый автор, обожаемый нашим Китэ.

Сложно описать реакцию особы, которая пытается корчить из себя железную леди и в то же время питает слабость к детям с нелегкой судьбой, предпочитая не обращать внимания на погрешности их сущности. Старушка Тиа, схватившись за сердце, ловила ртом воздух, плавя осуждением Палатема и жалостливо глядя на Азаги.

– О, Фортуна, – вырвалось у нее, – Да быть того не может! Азаги… Она ведь еще дитя!.. Где…как…

– Поразительное стечение обстоятельств. Пока мы разбирались с одной проблемой, вторая образовалась сама собой, – непринужденно кинул мужчина.

– Подросток с восхитительно отвратительным даром, – вставил Эрсола, о котором до сего момента никто не вспоминал.

– Лучшее описание эмоформации, что мне доводилось слышать, – отозвалась девочка.

– Значит, зачинщик резни – ребенок? – растерялась Тиа. – Но что могло послужить причиной рождения фантазма?..

– Логичнее спросить у неё напрямую. Что касательно меня, эта деталь вечера беспокоит мою голову меньше всего.

Палатем открыл дверцу автомобиля – Китэ безмятежно спал, наверное, путешествуя где-то далеко в мире грез. Склонившись над ним, мужчина осторожно подхватил его на руки и вытащил из машины. Тиа, отвлекшись от гостьи, окончательно растаяла при виде Китэ: глаза округлились, подбородок вновь поднялся, и тут же раздались первые возгласы умиления.

– Мой одуванчик, – вымолвила она, касаясь его белого лба и попутно зыркая на Палатема. – Частично говоришь? Он снова плакал. Снова. Когда ты прекратишь везде таскать его с собой и подвергать опасности?

– Прошу, умерь свое недовольство. У меня нет желания обсуждать с тобой такие деликатные вопросы в присутствии слушателей, – спокойно заявил ей мужчина. – Лучше займись гостьей, пока я его укладываю.

Те двое ребят, вышедшие с Тией, воспользовались магией и к этой минуте успели перенести Бина внутрь, так что молодой полицейский уже, наверняка, видит десятый сон в комнате на втором этаже, где недавно загорелся свет.

– Вопрос. Что он подразумевал под «займись гостьей»? – спросила девочка, подозрительно глядя на пожилую женщину. – Напоминаю, что в моменты сильнейшего стресса растет вероятность появления фантазма. Если это произойдет, далее общий сюжет сойдет на нет, и автору наших судеб, к сожалению, придется завершить свое творение. Опять же, если этот автор вообще существует.

Эрсола кашлянул, подавляя смешок. Как бы Тиа не старалась над образом, она оставалась мягкосердечной женщиной, и всякие фишки с вытягиванием лица никак не могли скрыть её натуру.

– Нет, что ты, дитя. Пока ты здесь, я никому не дам тебя в обиду. Да и что мы стоим на улице? Пойдем в дом, – она взяла её за плечи и повела к парадным дверям. – Ох, ты так легко одета! Кое-кто, видимо, не удосужился позаботиться о тебе (речь идет, очевидно, о Палатеме). Расскажешь мне о себе за чашечкой чая? Признаться, я и представить не могла, что сегодня ко мне нагрянут такие важные гости. Ты, наверное, устала и жутко проголодалась, не так ли?

Азаги замялась:

– Если было бы нечто большее, чем жутко…

– Славно, – просияла женщина и тут же изменилась в лице, смотря в спину Палатема, идущего впереди. – С тобой мы еще поговорим, – бросила она предупреждение.

– Разумеется, – ответил мужчина.

Войдя в дом, он прошагал по коридору под высокими потолками, где каждый угол освещали светильники под дизайн настоящих свечей. Убранство сего места просто пропиталось эпохой ушедших лет, где-то застряло в средневековье. Куда не глянь, повсюду антиквариат, да такой старый, что казалось, будто скоро развалится. Даже пахнет здесь как музее. Правда, не находилось пыли, даже песчинки – горничные выполняли свою работу исправно, вычищая каждую щель до блеска. Ну, за деньги, которые платил им Палатем, они были просто обязаны поставить чистоту дома выше своих жизней. Конечно же, в сумму оклада входит и молчание.

Тиа и Азаги вошли следом, но практически сразу повернули в сторону кухни.

– Вы ведь скоро вернетесь? – спросила девочка вслед Палатему, застопорив движение в проеме.

– Здесь тебе нечего бояться, – развернувшись, успокоил её тот.

– Дело не в страхе. Не хочу торопить, но в моем случае каждая минута на счету.

– Время писателя ценно?

– Цена чересчур высока, а в кошельке, знаете ли, все рассчитано до монеты.

– Пойдем, дитя, – женщина подвела её за плечи. – Здесь время течет иначе, так что нет поводов торопиться вести беседы.

Не дав более вести диалог, Тиа отвела её на кухню. Эрсола проследовал за боссом вплоть до гостиной в конце коридора, откуда вела большая лестница на второй этаж, однако подниматься не стал, заняв пост у подножия ступенчатого подъема. Взойдя наверх, Палатем двинулся вдоль левого крыла.

Приезжая сюда, Китэ ночевал в комнате, выходящей окнами на город и соседствующей с той, в которой разместили Бина. Пройдя первую дверь, вторую, третью (занята Нефира), Палатем остановился у четвертой. Немного согнув ноги в коленях, он дотянулся до ручки, повернул её и осторожно толкнул дверь носком ботинка. С Китэ на руках, мужчина прошел вглубь комнаты. Луна роняла тусклый свет через большое окно, позволяя ориентироваться без помощи ламп. Помимо этого отблеск давало освещение из коридора.

Уложив мальчика на кровать, Палатем включил ночник на тумбе и присел на край постели, освобождая детские ножки от ботинок. Затем вытащил полотенце и чистые носочки из комода, вытер влажные стопы и аккуратно натянул на них белье. Несмотря на частые манипуляции с телом, чтобы снять одежду и переодеть его в пижаму, Китэ продолжал спать, периодически причмокивая и неразборчиво бормоча всякую несуразицу. Один раз он произнес “хозяин” и мужчина улыбнулся, но как только взор пал на белые подтеки в уголках глаз, её и след простыл.

– Мне жаль, – прошептал Палатем и поцеловал ребенка в лоб.

Глава девятая

12 октября, 1962 год. Республика, зона S, район 5

Два часа, сорок две минуты. Глубокая ночь, а кухня дома Тии благоухала ароматами не хуже, чем могла бы днем. Фритатта с лобстером и икрой, тунец с чесноком и розмарином, стейк из говядины, запеченные овощи, пончики с вишней, шоколадные эклеры – стол полнился от вкуснейшей еды, которую обычным смертным удается видеть от силы раз за всю жизнь. Азаги завороженно любовалась яствами, сглатывая подступающие слюнки.

– Угощайся, – радушно предложила Тиа.

– А как Вы успели приготовить… всё это? – спросила девочка, потирая шею под подбородком.

– Ночные визиты стали обыденным делом. К тому же, я ждала Китэ, а одуванчик любит хорошо поесть. Но я рада, что и ты теперь с нами. Ведь с нами, верно?

– Простите, как Вас…

– Что это я, совсем забылась. Тиа Арлетс, но ты можешь называть меня бабушкой. Ничего страшного, – женщина растянулась в улыбке. – Ну же, поешь, дорогая.

Азаги взяла вилку и сразу положила обратно.

– Я не так мала, как может показаться, поэтому из соображений этики буду звать Вас госпожой Арлетс, а не бабушкой. Так удобнее.

Морщинистая ладонь прошлась по пышным девичьим волосам – писательница напряглась, сжав кулаки на коленях. Обратив внимание на тревожную реакцию, Тиа мягко потеребила её за щёчку.

– Азаги Брау, – благоговейно произнесла женщина, – интуиция редко обманывает человека, а зная своего внука, думаю, вполне уместна догадка, что это он отыскал тебя.

– То есть?

– У него чутье на особенных людей. Не бери в голову, – уклончиво ответила та. – Представляю, как он был счастлив встретить своего литературного кумира.

– Кажется, я разрушила его представления о себе, – девочка поникла.

– Одуванчик – добрый мальчик. Он всё прощает, порой даже самые тяжкие грехи. Просто дай ему привыкнуть к мысли, что твои произведения и реальная жизнь не одно и то же. Если бы ты знала, сколько пришлось боли на его судьбу… – Тиа перевела взгляд на еду, меняя тему разговора. – Почему не ешь? Тебе не нравится? Наш повар может приготовить что-нибудь другое. Такая худенькая. Боже, ни грамма жира. Чем тебя кормили?

– Я… – девочка снова потерла шею, неуверенно выдавив: – Я не голодна. Благодарю.

– Но как же? Мой слух меня пока не подводил. Помнится, кто-то говорил, что проголодался до жути.

– А когда вернётся этот Ваш “хозяин”? Обходя проблему, почему Китэ его так зовёт, спрошу о другом – у него есть имя?

– Палатем Ласерта, – опередил мужчина, незаметно появившись за спиной.

Азаги повернулась на стуле, садясь в пол-оборота к дверному проёму – опёршись плечом на косяк, рыжеволосый босс медленно стягивал перчатки с каждого пальца по отдельности.

– Если я правильно поняла, Вы взялись выяснить, кто заправлял тем кукловодом, да? С чего планируете начать? – спросила девочка.

– Для начала позволь осведомиться в трех вопросах. Первое: у тебя семья есть? – Палатем был предельно серьезен. – В больнице ты ушла от ответа. Неужели нашу маленькую писательницу никто не ищет?

– Меня никто не разыскивает уже достаточно длительное время, так что этот пунктик можно отметить, как решенный.

– Ох, ты еще и сирота? – Тиа вновь положила руку на сердце.

– Уверена, что не хочешь навестить их? – настаивал мужчина, подразумевая, что родные всё же у девочки есть.

– Можно попросить Вас об одолжении больше не возвращаться к этой теме? Госпожа Арлетс, будьте свидетелем нашей договоренности, – писательница очевидно не была готова к подобному разговору. – Есть вещи, которые должны оставаться в тени. У Вас ведь тоже имеется свой набор тайн, но я учтиво туда не лезу.

– Камень на земле неинтересен до тех пор, пока кто-то не обмолвится, что это тайник. Молчи о своих секретах и тогда никому не потребуется лезть к тебе в душу, – насмешливо проговорил Палатем. От негодования Азаги притопнула ногой по полу – она сама себя выдала.

– Вас это не касается. Семья – запретная тема. Спрашивайте меня о чём угодно, только не об этом, – проворчала она, отводя глаза в сторону.

– Действительно, – спешно поддержала женщина, подходя к “хозяину” и хлопая его по руке. – Пусть всё остается, как идёт. У нас найдутся дела куда важнее, чем выяснение личной жизни, верно? Дитя напугано, ей нужно отдохнуть.

Тиа и Палатем обменялись взглядами, молча условившись на соблюдении границ дозволенного.

– Вы хотели задать мне три вопроса, – буркнула Азаги, поднимаясь со стула. – Мало того, Вы не ответили на мой, хотя я задала его первой.

– Что вызвало фантазм? – продолжил допрос мужчина.

– Злость, что же еще. Фортуна задумала эмоформов гадкими одаренными, что из всего эмоционального спектра оживать способен только негатив.

– Дыма без огня не бывает.

– Моя злоба имеет отношение к первому вопросу. К тому же, мертвых это к жизни не вернет. Смысл спрашивать?

– Как часто случаются выплески?

– Мы перешли к третьему вопросу?

Мрачно улыбнувшись, мужчина выпрямился, отошёл к прихожей и скинул свое пальто на ближайший крючок. Снятые перчатки упали на декоративный столик неподалеку.

– Эрсола, отведи её за стекло, – приказал мужчина помощнику, подошедшему сзади, после обратился к девочке: – Раз ты так самостоятельна, то для нашего приватного заседания не потребуется родительского разрешения. Предложение эксклюзивно.

– Палатем, что ты задумал? – обеспокоилась женщина.

– Вы отсекли трем солдатам головы. По-моему я узрела всё. Или нет?.. – усомнилась Азаги, когда перед ней распахнулась дверь напротив кухни. – Не боитесь, что я могу кому-то рассказать о Ваших делишках?

– Одуванчик тоже это видел? – Тиа побледнела, однако её ужас остался без внимания.

– Самое страшное позади, но мне бы хотелось, чтобы ты послушала то, что скажут наши гости, – Палатем говорил исключительно с писательницей. – И, разумеется, нет, я не боюсь, да и что-то мне подсказывает, что твои руки не чище моих. Уверен, этот фантазм был не первым.

– Не понимаю, о чём Вы, – Азаги притворилась, что не поняла. – А какие гости?

– Те, которых Бин любезно оставил в живых.

Дверь оказалась проходом в подвал. Небольшая дверца только с виду казалась непрочной, обманывая своей деревянной отделкой – с обратной стороны видно, что она целиком из железа и лишний раз лучше не пытаться бить по ней ногой. При спуске по винтовой лестнице Палатем, Азаги, Эрсола и Тиа вышли в бетонный коридор. На полу еще свежая дорожка из кровавых разводов, ведшая к дальней двери, куда и направился «хозяин» с пожеланиями хорошо провести время. Воздержавшись от комментариев, Азаги только поморщилась.

– Нам сюда, – позвал вампир, открывая от центральной дверь слева.

– Это переходит все границы, – возмущалась Тиа, входя следом.

Троица попала в маленькую темную комнатку с окном на полстены, выходящим в другое помещение. Перед застекленной зоной стоял стол, на нём – компьютер с микшерным пультом. Парочка стульев и стеллажи с какими-то контейнерами. Встав перед окном, Азаги увидела по ту сторону троих людей, прикованных к массивным железным стульям. Позади них стояло еще двое: один другого выше сантиметров на пять, оба блондины и чем-то похожи между собой.

– Они тоже его помощники? – поинтересовалась девочка, кивая на молодых людей.

– Бернт и Бранд вроде посредников между боссом и остальными членами семьи, – холодно ответил Эрсола.

– Шестнадцать лет без необходимости социальной интеграции и в один прекрасный вечер столько новых персонажей, – Азаги пригляделась к происходящему за окном. – Это те самые военные? Что господин Ласерта собирается с ними делать?

– Стандартная процедура, – недовольным тоном ответила Тиа, провожая взором вампира, выходящего из комнаты. – Ох, будь моя воля, я бы не позволила тебе здесь находиться.

– А Вы над этим не властны?

– Мне противна половина его методов, чего бы они ни касались, но кто я по сравнению с ним? Он знает цену каждому шагу, и при всём отвращении я не могу не признать его действия верным решением проблем. Раз решил, значит, так нужно.

Вскоре Эрсола присоединился к боссу.

– Он же не думает, что я испугаюсь пыток? – для Азаги это был вызов. – Конечно, не исключена тошнота, но для фантазма этого будет мало.

– Мой племянник порой слишком жесток и бесчеловечен в своих изощрённых способах наказания. Лучше не смотри туда, хорошо?

– Секунду. Племянник? – удивилась Азаги.

– Да, – протянула Тиа, садясь за пульт. – Он не говорил?

– Если честно, он вообще ни о чём таком не рассказывал. У господина Ласерта получается мастерски обойти все важные детали. Даже представился спустя несколько часов.

– Это он умеет.

Пожилая женщина нажала на одну из многочисленных кнопок на пульте и в комнату начал транслироваться звук с той стороны. Неизвестно, с чего начался разговор, но при включении Эрсола пояснял Палатему, что ему удалось нарыть за этот небольшой промежуток времени:

– …при нашем покойном госте была идентификационная карта на имя Орлука Седис. Я направил Бастеру запрос и результат так себе. Сорок девять лет, место рождения в зоне C, разведен, детей нет. В прошлом сотрудник охранного агентства, переучился, стал риелтором. Посмертно. Ничего примечательного. Собственно, тут похожий случай. Алдир Вентана, тридцать три года, без семьи. Родился в зоне Z, с 1948 года проживает в столице. Образование военного училища, от рядового до офицера отслужил здесь, в столице, – парень бросил взгляд на мужчину в центре. – С одной стороны оба чисты. Но, – интригующе прервался он, заходя пленнику за спину. – Что у первого, что у второго на запястье я нашел идентичные символы.

– Мы предположили, что этот Орлук как-то связан с другими семьями, поэтому сразу проверили на наличие характерных отметин. Так и нашли рисунок. А у этого утырка, – Бранд имел в виду кукловода, – обнаружили случайно при перевозке. Кирена его слегка подлатала, ну, так, парочкой бинтов, чтобы раньше времени не откинулся.

Громко пыхтя от тяжести ран и рези, солдаты кое-как держались в сознании, правда, в их способности соображать не было никакой уверенности. Управленец марионеток, несмотря на насквозь проходящую дыру, сидел смирнее остальных, злобно косясь на Палатема. Заслышав упоминание о метке, он крепко ухватился за подлокотники, будто готовился дать отпор, если его руки вдруг захотят осмотреть. Всё же, наперекор всем стараниям, от грубой вампирской хватки рука мужчины с недовольным рыком разжалась. Эрсола оттянул рукав военной формы, открыв обзор на ранее обозначенный в разговоре символ.

– Какое интересное совпадение, – задумчиво произнес Палатем.

Два треугольника в татуировке, соприкасающиеся вершинами, напоминали песочные часы. Вдоль и поперек их пересекал равносторонний крест с ромбовидными наконечниками сверху и снизу, и треугольными наконечниками – справа и слева, смотрящими острием наружу.

– Убери руки, выродок! – прыснул кукловод, дёргаясь на стуле.

На оскорбление Эрсола ответил ухмылкой, не предвещающей ничего хорошего. Парень надавил на тату, казалось не сильно, но характерный выкрик дал сигнал о переломе запястья. Сидящие по обе стороны молодые военные с гримасой кошмара вжались в стулья, выслушивая обрушившийся поток ругательств израненного кукловода.

– Хватит, – спокойно приказывает Палатем и вампир подчинился, сделав шаг назад.

– Пожалуйста, отпустите нас! Мы ничего не знаем! Клянусь! – впал в истерику один из солдат.

– До вас дойдет очередь, – кинул Бернт, приставляя к его виску пистолет. – А пока прикрой рот.

– В самом деле, выродок, но не он, а ты, – тем временем продолжает босс Ласерта, пренебрежительно смотря на заложника. – Разве принцип манипулирования не схож с природной полуночников? Представляю, сколько тебе пришлось выпить крови, чтобы взять над ними контроль на столь длительный срок. Осторожно, так и гемохроматоз заработать недолго.

– Единение крови… Пить её ради власти в другом человеке, – комментирует Азаги, наблюдая за всем из-за стекла. – Ладно вампиры, но люди… Мерзость.

– На то он и дар запрещенного порядка, – поддерживает Тиа.

Скрипя зубами, кукловод откинул голову на спинку стула, пуская из глаз всё своё презрение.

– Пусть мне не удалось изменить судьбу. На мое место придет кто-нибудь другой. Обязательно придет. Можете делать всё, что хотите – я не боюсь смерти, – пленник втянул выступившую на губе алую каплю.

– Похвально, – улыбнулся глава семейства. – Да, смерти не нужно бояться. Она – не Бог, но стоит того, чтобы перед ней гнули колени. В отличие от полной испытаний жизни, смерть освобождает души от бренных сосудов. За это ей можно сказать спасибо. Однако, чтобы она явилась, необходимо оказаться на самой грани, – мужчина махнул рукой Бернту и тот подкатил небольшую тележку с набором каких-то инструментов. – Прежде, чем я преступлю к процессу проводов тебя в загробный мир, ты расскажешь нам кто вы такие и зачем вашей шайке смельчаков потребовались конкретно эти одаренные. Вам же они нужны, верно?

Палатем засучил рукава, склонился над верхним ярусом тележки и натянул резиновые перчатки, лежавшие сверху. Следом мужчина взял связку металлических игл длиной с кисть и толщиной немного меньше спички. Он выудил одну, затем еще парочку, легко и непринужденно прокрутив их между пальцами. Казалось, каждое совершаемое им движение делается с особым садистическим наслаждением в ожидании грандиозных пыток.

– Дорогая, закрой глаза, – встревожилась Тиа, беря Азаги за плечи и стараясь повернуть к себе лицом.

– Нет, я должна это видеть, – возразила девочка.

– Начнём, пожалуй, – воодушевился Палатем.

Фраза босса, давшая старт основной части допроса, сдвинула Бранда с места. Подойдя к кукловоду, бармен затянул имеющиеся ремни потуже и вдобавок пристегнул новые, да так, что шевелиться могли только пальцы. Теперь узник понял, что так просто его никто не убьет – это было бы слишком милосердно. Двое других пленников пускали слёзы, неслышно произнося молитвы и надеясь не стать жертвами похожих издевательств, грозящих товарищу в центре.

Палатем ввёл первую иглу под ноготь большого пальца кукловода. Комнату заполнил отчаянный вопль.

– До конца еще долго, но ты можешь всё ускорить. Ответь и боль уйдёт. Раз и навсегда, – сказал мужчина.

Пленник харкнул кровью, метясь в своего мучителя, но промахнулся – сгусток приземлился у его ног. Приняв жест как отказ, рыжеволосый босс продолжил, введя следующую иглу. Заливаясь слезами и соплями, кукловод кричал во всю глотку, брыкался на стуле как задыхающаяся без воды рыба.

– Чудовищно, – Азаги морщилась, но продолжала смотреть.

– Имена, организация, цели – всё, что я хочу знать, – «хозяин» выпустил тому в лицо клуб дыма.

– Не дождёшься, ублюдок!

Получая отказы, Палатем втыкал всё новые и новые иглы до тех пор, пока каждый палец кукловода не начал изнывать от сумасшедшей боли. Один из солдат рядом не выдержал мучительного зрелища и потерял сознание. Поразительно, но даже после того, как у всех ногтей появилось металлическое «продолжение», заложник упорно умалчивал заветный ответ.

Настало время следующего этапа. Эффектное появление клинка в руках Палатема говорило о том, что горничным придется убираться здесь все оставшееся время до утра.

– Ну же, избавь себя от страданий, – убеждал мужчина, устало потирая шею.

Кукловод не сдавался, чем делал хуже только себе. В последующие минуты он познал мощь магического оружия – в особенности оценил тогда, когда острие меча без промаха раздробило правую коленную чашечку. Первый на этом этапе истошный стон даже не успел стихнуть, как клинок с причмокиванием вышел из одной области плоти и вошёл в другую, разбивая вдребезги второе колено.

Вот почему выкованное магией оружие гораздо лучше, чем обычное.

– Упертый. Гнида, – фыркнул Бранд.

– И это всё? – в отчаянии выкрикивал кукловод, – Неужели знаменитый палач Ласерта только и может спицами угрожать, да кости ломать? Люди тебя определенно переоценивают. Еще и сам взялся делать всю грязную работу. Что, твои жалкие шавки на подхвате вообще ни черта не могут?

У бармена зачесались кулаки, но рука брата его остановила.

– Легенды – всего лишь легенды, – вздохнул «хозяин», посмотрев на подручных. – Поверь, я намного страшнее.

– Урод! Что б тебя…

Пленник не успел закончить – Бернт накинул ему на глаза повязку, туго затягивая её на затылке. Хныкающего третьего солдата, который чудом не отключился, Эрсола вырубил ударом ребра ладони, несильно, чтобы невзначай не убить. Когда пришла очередь Бранда, тот приложил ладони к вискам кукловода и замер, заглянув в себя.

– Что происходит? – недоумевала Азаги.

– Бранд – эксомник. Чтобы внедрение ложной мысли прошло успешно, они избавились от посторонних шумов и перекрыли обзор. Разум посылает телу сигналы, считая, что происходящее в голове – реальность. Это своего рода тоже пытка.

– У господина Ласерта есть вкус. К несчастью, эксомники не могут читать мысли. Было очень кстати.

– Сегодня он не медлит.

Дальнейшее Азаги не смогла наблюдать из-за подступившего приступа кашля. Девочка отвернулась, сползла под стол и закрыла рот ладонями. Незамедлительно подскочив к ней, Тиа обхватила её и прижала к груди.

– Боже, дитя! Что с тобой?

Кукловода трясло как от тока. По подбородку обильно потекла кровь, смешанная с какими-то инородными выделениями. Наполненность глотки не позволяла ему кричать, раздавались лишь звуки удушения и топот ног по полу. Так продолжалось минуты две-три, пока удовлетворенный реакцией Палатем не остановил Бранда. Бармен попятился назад – казалось, его тоже тошнило.

– Как хотите… Я… – кукловод опрокинул голову вперед, выплевывая остатки жуткого месива на пол. – Я скажу… только остановитесь…

– Ненадолго тебя хватило, – усмехнулся Бранд.

– Мы все во внимании, – сказал Палатем, срывая повязку с его мокрых от слёз глаз.

Сощурившись от света, кукловод пытался разглядеть мужчину перед собой. Осмотрелся. Понимание не заставило себя долго ждать: осознав, что произошедшее минутой ранее – всего лишь иллюзия, он горько засмеялся.

– Не думал, что эксомния может быть настолько правдоподобной, – бормотал пленник, опустив голову.

– Говори, – твердо настоял босс. – И закончим на этом.

– Мы должны найти переломные звенья – только так можно избежать Тридцать третьего Рождения. История всегда повторяется. Вот всё, что я могу тебе сказать. Наша цель гораздо значимее одной никчемной жизни вроде моей. Убьешь меня – ничего не изменится, – апатично ответил тот и закрыл глаза. – Придут другие.

– Судный день свершился лишь однажды. Ныне идёт эпоха Второго Рождения. Не далеко ли вы наметились?

– Не будь так уверен в том, чего не знаешь наверняка.

– Азаги и Китэ – переломные звенья?

– Я и Орлук – мы проиграли, хоть к этому и готовились уже давно. С мальчишкой можно было и подождать. Да, и они, и еще тысячи других, чья жизнь угрожает всему сущему. Не все из них должны умереть – кому-то положено жить, иначе не случится то, что должно случиться. Один промах и произойдет нечто непоправимое.

– Почему вы решили, что они могут изменить судьбу? И как вы вообще о них узнали? – вмешался Бернт.

– Я же говорю. История всегда идёт по тому же пути, а история, или как вы говорите, судьба – это, в первую очередь, люди. Мы не смогли предотвратить это раньше, зато сможем сейчас… Наверное.

Голова кукловода тяжело опрокинулась вперед. Умер. Что же до оставшихся двух по обе стороны солдат, то Палатем зарезал их прежде, чем они успели проснуться.

– Так, мы прекращаем поиски предателя? – осторожно интересуется Бернт.

– Не спеши. Теперь вытравливание паразитов пойдет с новой силой. Их идеалы – как вера и ни для кого не секрет, на какие жертвы порой идет человечество ради признания перед Богом.

– Что теперь? – бармен посмотрел на зеркало, за которым находились Тиа и Азаги, затем на Палатема.

– Если две попытки оказались неудачными, то, вероятно, они придут снова. Мы будем готовы.

– Звучит знакомо, – вспоминала писательница, всё также сидя под столом и слушая голоса из другой комнаты. – Женщина, что приходила ко мне, тоже говорила про Тридцать третье Рождение. Тогда-то я и подумала, что она ненормальная.

– Мне это совсем не нравится… – покачала головой Тиа.

Глава десятая

12 октября, 1962 год. Республика, зона S, район 5

Перед глазами потолок. За окном еще темно. Китэ потребовалось какое-то время, чтобы понять, где он и что утро еще не наступило. Ему снился сон о темноволосом подростке, вымокшем до нитки, словно тот несколько часов пробыл под ливнем. Он выглядел совершенно потерянным. Китэ протянул ему руку, чтобы повести за собой, хоть как-то помочь, а когда коснулся ледяных ладоней, заметил на них ссадины и кровь.

– Хозяин? – позвал мальчик, приподнимаясь на подушке.

Нос уловил знакомый запах музейного старья и нотки родного аромата от пижамы, уже не такие явные, но пока различимые. Голова постепенно прояснилась, напоминая о разговоре в машине, о кровавой бойне на крыше, об Азаги с её черствостью, и о господине Нефира (а мальчик из сна чем-то походил на него). Как только порядок эпизодов восстановился, Китэ вспомнил, что господин Нефира потерял сознание и если он не пришел в себя, то, скорее всего, тоже где-то здесь. Он спас хозяина, а значит, не менее важен, чем остальные.

В узкую щелку под дверью пробивался свет из коридора. Мысль покинуть комнату созрела мгновенно, когда кто-то прошел мимо в сторону лестницы. Неторопливо спустившись с кровати на мягкий коврик, на босых ногах Китэ подкрался к выходу. Щелчок. Дверь открылась, и в глаза прыснул свет, ненадолго их ослепив. Украдкой выглянув наружу и проверив коридор на отсутствие людей, мальчик ступил за порог.

Как он себя чувствовал? Как шпион из книг. Китэ не знал, почему крадется подобно мышке, но ощущение от такой скрытности ему очень нравилось. Цель – найти господина Нефира. Зачем? Отблагодарить и узнать, всё ли с ним в порядке.

– Помнишь, о чём предупреждал господин Ласерта? Всегда смотри в оба, – шепнул женский голосок у самого его уха.

От неожиданности Китэ подпрыгнул на месте. Обладая волчьим нюхом и слухом, он не заметил позади Кирену, мило улыбающуюся на забавную реакцию мальчика. Дар, конечно, у него замечательный, однако, как говорит хозяин, без концентрации и внимательности можно стать легкой добычей для плохих людей. Нужно оставаться начеку в любой ситуации и тогда противник не проскочит незамеченным.

Хорошо, Китэ это учтет, но дома-то чего пугаться? Разве только саму Кирену.

– Пожалуйста, не говори ему.

– Не бойся, не скажу, но советами не пренебрегай. Ты же знаешь. Кстати, почему ты не в постели? – спросила женщина.

В этом доме она считалась кем-то вроде главной горничной и отчасти няней Китэ. Всякий раз, сталкиваясь с ней, мальчик не мог ни глянуть на этот опоясывающий шрам на её шее. Его вид пугает, словно с ошейником ходит. Бабушка рассказывала, что Кирена долгое время жила в Сервусе, рабовладельческом городке на востоке Терратриста, пока туда не пришла Инквизиция. Страшно представить, что еще недавно где-то угнетали людей, делая их рабами. Потом Кирену вместе с другими разослали по разным уголкам мира в реабилитационные центры. Как она сюда попала, Китэ не знает, поскольку весь персонал нанимал лично хозяин, а принципы его отбора остаются для большинства загадкой.

– Я хотел узнать, пришёл ли в себя господин Нефира.

Горничная провела мальчика в соседнюю комнату. В неярком освещении, на большой кровати спал Бин с оголённым торсом и широким поясом из бинтов поверх раны.

– Не понимаю, почему он отключился. Повреждение несерьезное, кровопотеря минимальная. Всё-таки ему стоило остаться в больнице, – разъяснила Кирена.

– Можно я побуду здесь? – попросил Китэ, умоляюще глядя на женщину.

– Не лучше ли вернуться в комнату и попробовать заснуть? Ты ему сейчас ничем не поможешь.

– Пожалуйста, – взмолился мальчик.

– Чем он заслужил твоей тревоги? Вы ведь познакомились совсем недавно, – горничную не порадовала его забота.

– Я хочу поблагодарить его, как только он проснется. Господин Нефира защитил хозяина, прикрыл своим телом. Хозяин говорит, что хорошие люди заслуживают, чтобы за них беспокоились.

– Твой хороший гость проспит, как минимум, до утра.

– Тогда я подожду до утра, – не уступал Китэ.

– Эх, – вздохнула девушка. – Я же не могу тебе запретить. А господин Ласерта не будет против?

– Не будет. Обещаю.

Взобравшись на кровать, мальчик принялся с любопытством рассматривать лицо молодого человека. Эрсола был прав, говоря о болезненном виде – господин Нефира не особо отличался от тех же бледных вампиров и поставь их плечом к плечу, разницы почти никакой (только у бессмертных глаза серые и без зрачков).

– Он даже во сне хмурится, – отметил мальчик. – Все, кроме хозяина, твердят “полицейским доверять нельзя”, а я уверен, господин Нефира замечательный полицейский. Он защищал Азаги даже после всего того, что она сделала. От него приятно пахнет. Хм, цветами?.. И сырой землей. Да, точно, цветами и землей.

– Цветами? – хихикнула Кирена, одновременно наливая чай.

– Ну, как после дождя на закате.

– Все дары причудливы по-своему, однако своеобразие твоего мне трудно понять.

Отвлеченный в больнице мыслью о действиях хозяина, мальчик и думать забыл о том, чья жизнь оказалась в ни меньшей опасности. Солдат мог ранить Бина в любое другое место, и тогда жертв стало бы на одного больше, а Китэ чувствовал бы себя гораздо хуже.

– Кирена, – обратился Китэ к горничной, та внимательно посмотрела в ответ, – Ты знала, что хозяин убивал людей? – прямо спросил, ни капли не опасаясь, что горничная могла быть и не в курсе вовсе.

– Держи. Апельсиновый чай, как ты любишь, – женщина протянула ему чашку и присела рядом. – Нет, я не знала, но, кажется, подозреваю, почему ты спросил. Окажись на месте господина Ласерта, я бы ни на секунду не задумалась лишить кого-то жизни, понимая, что самому дорогому для меня человеку грозит опасность. Разве ты поступил бы иначе?

– Наверное, так же, – Китэ вздохнул, помолчал и, снова взглянув на Бина, переменился (но ничего не забыл): – Кстати, Эрсола спросил у господина Нефира, неужели он так сильно изменился за девять лет. Похоже, они давно знакомы, но почему-то перестали общаться. Ещё он назвал его “счастливчиком Бинни”. Так ведь детей зовут? Ну, ласково. Может, они в одной школе учились?

– Спросишь завтра. И постарайся не думать о произошедшем в городе, хорошо? Лучше поспи.

– Я дождусь господина Нефира, – сказал мальчик.

Глотая горячий чай, обжигающими реками стекающий на язык и в горло, Китэ услышал, как кто-то подошёл к входной двери. Стук, и в проеме показалась другая горничная. Она позвала Кирену и та, погладив мальчика по щеке, быстро покинула комнату. Шаги удалялись в стремительном темпе, пока не стихли совсем. В этом доме по какой-то причине возможности чутья заметно снижались, и расслышать всё и всех удавалось лишь на расстоянии метров двух. Следовательно, попытка подслушать (так нельзя делать) провалилась, хотя лицо второй горничной выглядело обеспокоенным.

– У меня в квартире много цветов, – хрипло отозвался Бин.

Чай угрожающе всколыхнулся до краёв, но Китэ удалось удержать горячую жидкость в пределах керамической емкости. Полагаясь на прогнозы Кирены, он и не надеялся на столь раннее пробуждение.

– Вы слышали, да? – спросил мальчик, ставя кружку на прикроватный столик. – Извините, я не хотел Вас будить.

– Всё хорошо.

– У Вас должно быть, очень много цветов. Они перебивают запах крови. Я не разбираюсь в растениях, но Вы пахнете как бабушкин сад летом.

– Ты – одаренный?

– Со слов хозяина, у меня волчье чутье. Вроде одаренный, а глаза светятся как у мага. Наверное, я какой-то не такой одаренный, – Китэ повел плечами. – А Вы?

– Нет. За двадцать два года ни одного намека на дар – думаю, уже не на что надеяться, – Бин попробовал приподняться на локтях, но быстро рухнул. – Не подскажешь, где мы?

– В доме бабушки.

– Бабушки?

– Я её так называю, а так она – Тиа Арлетс. Мы приезжаем сюда каждую неделю, иногда я остаюсь подольше, чтобы бабушка не грустила.

– А что здесь делаю я?

– Отдыхаете. Эрсола беспокоился о Вашем состоянии, предлагал оставить в больнице, но хозяин настоял на поместье.

Вопреки ранению Бин упорно хотел сменить положение тела и сесть. Китэ толкнул его в плечо, укладывая обратно и заодно добавляя, что тому необходимо лежать. Тем не менее, Нефира оказался ещё тем упрямцем, и принимать горизонтальную позу наотрез отказался. Сесть получилось спустя минут пять, опершись на спинку кровати. Всё его тело покрылось испариной, дыхание участилось – в общем, выглядел он так, будто пробежал пару километров.

– Столько вопросов. Даже не знаю, с чего начать, – Бин прикрыл веки, вроде что-то обдумал и снова открыл. – Точно. Эрсола и твой… “хозяин” – чем они занимаются? И почему ты зовешь его хозяином?

Китэ озадаченно взглянул на больного, потерев ладошкой лоб.

– Простите, господин Нефира, но я не уверен, что Вам нужно знать об этом, – мальчик виновато пожал плечами, – Хозяин запрещает говорить о положении семьи. И почему я зову его так, без понятия – как-то привык уже и не помню, с чего всё началось. А… – он опустил глаза, уложив сжатые кулачки на колени, – раз я не ответил, наверное, Вы тоже не захотите ответить на мой вопрос, да?

Он хотел ответить честно, веря внутреннему чутью, которое убеждало в правильности его порывов быть откровенным, однако установленные правила, да и не кем-то, а самим хозяином пускали решительность на тормоза. Пусть за нарушением каких-либо границ не следовало наказаний, Китэ не хотелось расстраивать того, кто эти границы возвел. Сказал нельзя, значит, нельзя.

– Как никак, но ответил же, – сказал Бин. – Так что спрашивай и по возможности я отвечу.

У господина Нефира приятный голос. Меняющиеся интонации в каждой фразе рисовали совершенно иного человека, не такого холодного и равнодушного, как могло показаться вначале, а наоборот, удивительно приятного и комфортного в общении. Относясь к людям, для которых звук – одна из важнейших черт в определении личности, мальчик восхищался глубоким и звонким тембром Бина. Как бабушка восхищается цветами и каким-то отдает предпочтение, а каким нет, Китэ находил красоту в ароматах и голосах, в их мелодичности, легкости, высоте и басистости, в общем звучании и восприятии.

– Об Эрсола. В семье не положено кому-то связываться или общаться с полицейскими, а тут выясняется, что у него есть друг и как раз полицейский. Странно, хозяин вообще ничего не сказал. Вы очень давно не виделись с Эрсола, да? Видимо, не все друзья всегда вместе.

– Мы, скорее, товарищи по несчастью.

– По несчастью? – встревожился тот. – Кажется, Эрсола был рад Вас видеть. Не похоже, чтобы вы плохо расстались. Наверное, просить рассказать обо всём будет наглостью, да?

Сколько бы сейчас в голове Бина ни засело вопросов, Китэ хотел знать больше и в первую очередь о самом господине Нефира: о хобби, увлечениях, работе, детстве, трудностях. Мальчика влекла неведомая сила любопытства – хочется выяснить абсолютно всё, что связано с ним.

– Обо всём – это о чём?

– Может, начнете с того, как познакомились с Эрсола?

– Почему меня так смущает твое “начнете”?.. Но, опять же, я обещал отвечать.

– Я мало, что о нем знаю. Тогда его звали Бенефисентий Амарус, а не Бин Нефира. Впрочем, Бином он был всегда. Свое длинное имя терпеть не мог. Попали в одну школу, в один класс. Молчун с задней парты. С обучаемостью у него проблем не было. Однако в одном он был не просто хорош, а гениален, – рассказывал Эрсола боссу, разглядывая ночное небо за окном.

– И в чём? – поинтересовался Палатем.

Китэ с упоением слушал историю полицейского.

– Вы занимались стрельбой из лука? – спросил он.

– Нас обязывали посещать кружки, а это единственная секция, где командное участие уступало индивидуальному первенству. Я не из тех, кто быстро сходится с людьми, но бывало, бегал с мальчишками с двадцать четвертого района, чтобы совсем не заскучать.

– Меткость – его конек. Ему предлагали место в спортивной школе, пророчили сногсшибательную карьеру, но Бин никогда не стремился к высотам. Просто делал, просто жил. Казалось, у него совсем не было мечты. Если бы этому чудаку предложили миллионы сильверов, он бы не сообразил, что с ними делать.

– Я никогда не общался с одноклассниками, честно говоря, даже не запоминал их имён. Эрсола я заметил только в четвертом классе, когда тот пришёл к нам на тренировку, – без особой радости повествовал Нефира. – Его прислала школьная газета за интервью.

– После трех месяцев обмена приветствиями, он, наконец, перестал избегать меня и просто слушал всё, что я говорю. Ирония судьбы. Немногословный Бин был уважаем среди сверстников в отличие от меня, болтливого и навязчивого репортера из школьной газетенки. Так мы сосуществовали примерно год…

– Если вы были товарищами, как так получилось, что Эрсола здесь, а Вы… – Китэ не унимался.

– Кое-что в моей жизни серьезно поменялось, – Бин помрачнел. – Может, закончим на этом? Не многовато откровений?

– А разве это плохо? – подогнув под себя ноги, Китэ уложил ладошки на колени и слегка склонил голову в бок. – Всё, что я сейчас услышал и услышу, останется здесь, – мальчик коснулся своего лба.

– Ах, – вздохнул Бин, – и почему я не могу тебе отказать? Ладно…

– Это случилось летом, перед началом шестого класса. Мы должны были встретиться и пойти вместе на тренировку, но в назначенный час он не пришел. На звонки не отвечал. Спустя неделю я увидел его во дворе детского приюта, а месяцем позже сам присоединился к нему. В итоге, две сироты начали привыкать к местному быту. Там-то в Бине пробудились первые порывы, однако все они были мотивированы исключительно голодом. Приют наш мало финансировался. Все выживали, как могли.

- В дневное время мы могли ходить, где вздумается. Тогда у меня появилась одна навязчивая идея, от которой на тот момент было сложно избавиться.

– Мы начали воровать. Сначала по мелочи: фрукты, сладости, хлеб. Набив руку, у нас стала вырабатываться своя схема – я отвлекаю, Бин крадёт. Приёмы были отлажены до мельчайших деталей и всё благодаря ему, вернее, его таланту адаптироваться к любой ситуации. Не было и дня, когда мы бы провалились – без трофея никак. Когда дети из приюта прознали о наших делах, многие захотели присоединиться, однако чем больше становилась шайка, тем меньше выделялась роль Бина. Когда он окончательно отошёл от командной работы, перейдя на одиночный режим, наша банда стала частенько попадаться. Не было контроля. Нам пришлось завязать, а Бин существовал сам по себе. Его так и не поймали. Он перестал меня брать, но втайне от остальных делился. Затем прошло еще полгода. Бину удалось приучить организм к постоянному голоду. Принося еду мне, сам недоедал или вовсе отказывался есть – это привело к постепенной потере аппетита. Он и без того выглядел жутковато, но с истощением совсем перестал походить на человека. Бледный, тощий, угловатый… когда одна из нянечек заметила некоторые изменения, его сразу увезли в больницу. Вечер тринадцатого июня пятьдесят третьего стал последним, когда я его видел. В приют он так и не вернулся. Нянечки молчали, так что мне ничего не оставалось, как смириться со смертью единственного товарища.

– Меня выходила одна из медсестер, работавших в той больнице. Реабилитация длилась почти год – не успел опомниться, как у меня появилась новая семья. В пятнадцать лет я сдал базовые экзамены и поступил в академию полиции. Конец.

– Значит, Вас дома ждёт семья? – робко спросил Китэ. – Они, наверное, очень беспокоятся.

Нефира опустил глаза.

– Я живу один, – ответил он и тут же добавил: – Разве только что с цветами.

Мальчику показалось, что сейчас лучше замолчать, а расспросы оставить на будущее, на более подходящий случай.

– Почему “счастливчик”? – спросил Палатем.

– На соревнованиях у одного из лучников сорвалась стрела с тетивы. Если бы у Бина тогда не развязался шнурок, она бы прошла ему в висок. Дальше сосульки с крыши, грузовик, открытый люк, горшок с окна, утечка газа, отломившийся парапет – опасности поджидали его на каждом углу. Ради забавы я придумал прозвище “счастливчик” – ему не везло в жизни, зато везло в её сохранении.

– Где все? – спросил Бин.

– На первом этаже, наверное.

– У тебя же чутье. Ты их не слышишь отсюда?

– Почему-то здесь – нет. Сколько себя помню, в этом доме мой дар не работает. И в квартире, где мы живем с хозяином – тоже.

– Может, спустимся?

– Вдруг хозяин занят сейчас чем-то очень важным, а мы его отвлечем. И подслушивать нехорошо, – Китэ вспомнил, как нарушил это правило на крыше. – Еще вам нужно отдыхать. В состоянии покоя ткани скрепляются быстрее, поэтому полное восстановление наступает раньше. Побережете себя, и где-то через неделю всё будет хорошо.

– Ты так часто видел раненных, что высчитал период заживления?

Китэ помотал головой.

– Нет, Вы первый и, надеюсь, единственный.

– Тогда откуда такие наблюдения?

– Мне кажется, я всегда это знал, – ответил мальчик и неожиданно просиял. – Ой.

– Всё нормально? – опешил Бин.

– Спасибо! – выдал Китэ, ошарашив Нефира резким ответом.

– За что?

– За жизнь хозяина. Вы защитили его. Правда, спасибо! – Китэ засмеялся от неловкости. – Я ведь потому сюда пришел, чтобы поблагодарить, а в итоге заставил Вас отвечать на мои расспросы.

– Ты меня не заставлял. Честно, даже не помню, что вообще кому-то рассказывал о детстве, не считая Эрсола. Так что и ты в какой-то степени первый. И… мне показалось, что я хотел говорить с тобой об этом. Вот что значит, жить одному.

– Теперь Вы не один, – улыбнулся мальчик, пожав ему руку.

Китэ словно током ударило. Почти как в том сне…

Глава одиннадцатая

12 октября, 1962 год. Республика, зона S (столица), район 5

Светало. Эрсола зашторил окна, исключая возможность попадания под рассветные лучи солнца, когда то взойдет. Вымотанный за ночь Палатем расселся в кресле перед камином, Тиа же попивала кофе на диване. Азаги после длительной тошноты притомилась и, не дослушав рассказ о Бине, уснула еще на середине истории. В это же время Бернт и Бранд руководили процессом избавления от мёртвых тел, отправляя их в семейный крематорий, находящийся за городом.

– Подвал вычищен. Госпожу Брау я уложила в Вашей спальне, как Вы и просили, – отчиталась Кирена.

– Бин пришёл в себя? – спросил босс.

– Пока нет.

В гостиной царила тишина, изредка нарушаемая потрескиванием дров. Резво танцующее пламя влекло сознание в сон, рисуя перед глазами несуразные образы людей, не клеящихся с реальностью картинки, акварельные разводы… Палатем потёр переносицу и прикрыл глаза. Ему не помешало бы принять душ, смыть с себя чужую кровь, но ноги смогли донести тело лишь сюда, в гостевой зал.

– Зачем ты притащил его? – недовольно спросила Тиа. – Полицейский, да ещё и в моем доме.

– Расширяем влияние, – безучастно ответил мужчина.

– Твое расширение может подорвать авторитет Ласерта. Как, по-твоему, к этому отнесутся другие семьи?

– Никак.

– Или мысль о предателе возымела перевес и их мнение тебе по боку? Палатем, ты пренебрегаешь правилами…

– К чёрту правила.

– Я опасаюсь. Разве благоразумно посвящать его в наши дела? Он запросто может докопаться до самого дна и нарыть на Ласерта десятки лет тюрьмы. Ты этого хочешь?

– Не торопи события. Его ещё никто и ни во что не посвящал. У тебя паранойя, дорогая, – Палатем тяжело вздохнул.

– Ради Бога, подумай о Китэ! На него и на Азаги невесть кто открыл охоту, но кто их защитит, если с семьей что-то случится?

– Когда ты стала такой мягкотелой? С нами судьи, лучшие адвокаты, мы контролируем несколько высокопоставленных чиновников, а тебя пугает один покалеченный юнец с электрошокером?

– Бин Нефира должен покинуть мой дом.

– Закрыли тему.

– Неужели не понимаешь, насколько велика угроза? Почему ты не допускаешь мысли, что твой дикий пес и есть крыса? Кто знает, какие планы он вынашивает в голове, на какую авантюру готов пойти, только бы достать ни в чём неповинных детей…

– Госпожа Арлетс, – вклинился Эрсола, в мгновения ока став мишенью озлобленного взгляда Тии.

– Чего еще? – нервно спросила она.

– Не делайте преждевременных выводов, основываясь лишь на общих представлениях. Если Вас одолевают сомнения, я готов лично контролировать Бина. К тому же, его ранение – следствие…

– Защиты меня, – оборвав вампира, закончил Палатем. – В нём есть нереализованный потенциал.

– Снова твоя “судьба”? Нельзя же целиком и полностью полагаться лишь на одну веру!

– Мои принципы нерушимы. Благодаря ему Китэ здесь.

– Это не принцип, это – одержимость!

Она громко стукнула чашкой по блюдцу и с тем же раздражением поставила сервиз на кофейный столик. Кофе бултыхнулось, окропив тарелочку и деревянную столешницу. Фарфор затрещал.

– Моя одержимость построила империю, которую ты с такой гордостью называешь семьей. Поэтому поумерь свой пыл, моя милая. В нашем с тобой договоре есть лишь одно условие – доверие. И если хоть на секунду я почувствую его потерю ко мне, – говорил Палатем так, что у любого бы кровь стыла в жилах, – убью.

Он повернул голову вполоборота – Тиа сжалась до размеров маленького человечка. Эрсола обоих окинул взором: это была тихая кровная вражда, поддерживаемая остатками уважения друг к другу. От смерти женщину отделяло всего пару капель терпения Палатема, которые уже тихонько стекали к краю его бокала самообладания. Тиа играла не просто с огнем – она играла с вулканом, бросаясь камнями в спящее жерло.

… вампир навострил уши – что-то услышав, он еле заметно улыбнулся.

Не стерпев гнетущей атмосферы, пожилая особа задрала подбородок и покинула гостиную. Очевидно, чтобы заварить новый кофе – чашка же разбилась. Даже прислугу не стала звать, только бы исчезнуть из поля зрения. Тут же навстречу ей вышли Бернт и Бранд. Пропустив старушку по коридору, молодые люди вошли в гостевой зал – бармен опустился на софу, пианист уселся за рояль. Выглядели они не менее измотанными.

– Закончили? – спросил Палатем и Бернт кивнул.

– Из уважения к Ласерта ни одна другая семья не стала бы продавать нас кому-то левому, – строил предположения Бранд, – Китэ – ни для кого не секрет. И Канги. Последний, хоть и тварь редкостная, зато со своим сводом законов – ему это вообще ни к чему.

– Наш гость назвал Канги Хугином. Значит, знают не всё, – отметил рыжеволосый босс.

– Раз уж их волнуют некие “переломные элементы”, может, им известна только информация, касающихся непосредственно этих звеньев? Тогда Канги здесь не более чем второстепенное лицо, – добавил пианист.

– Как-то путанно. Все трое фанатиков, в том числе та незнакомка из истории Азаги, говорили о судьбе и истории. То есть, логика их такова, будто эпохи строятся особенными людьми и если их устранить, история поменяет ход? Бред, – фыркнул бармен.

– Ну, они явственно демонстрируют всю серьезность своих намерений. Не факт, что бред, – прокомментировал второй брат, лениво нажимая на клавиши рояля.

– Кукловод сказал, что не всем уготована смерть – часть из них должна сделать своё дело. Обдумывая это, думаю, гость из бара собирался убить не Китэ, а нас, чтобы не мешались под ногами. Выходит, у противника на нашего волчонка и Азаги совершенно разные планы.

– Если они уверены, что история раз за разом повторяется, то должны понимать одну простую вещь – предопределенный конец состоится в любом случае. Таков божественный замысел. От начала до конца, от младенчества до старости, от глупости до гениальности довести его до пика существования и убить, позволив Земле восстановить силы, а после запустить новый цикл, – Палатем устало подпер рукой голову, облокотившись на кресельный подлокотник. – Однако же Второе Рождение началось после Небесного суда и тогда человечество не вымерло – оно лишь начало жить сначала и спустя почти две тысячи лет смогло восстановить утраченные технологии. В этом случае логика нашего противника сходит на нет. Или мы знаем недостаточно.

Эрсола их не видел, но слышал. Они засели неподалеку, этажом выше. Вместо того, чтобы выдать двух разведчиков, вампир негласно позволил им остаться.

– Кто-то говорил мне, что подслушивать нехорошо. Так почему мы прячемся? – шепотом спросил Бин, сидя на полу и прижавшись спиной к стене.

Лестница из гостиной на второй ярус упиралась в продольную площадку, которая в свою очередь расходилась в правое и левое крылья. Именно на этой площадке, за полосой перил, не имеющей зазоров (сплошная ограда), притаились Нефира и Китэ.

– Обычно, хозяин не разрешает присутствовать на собраниях Исполнительного Комитета и когда меня отправляют в комнату, я слушаюсь. Но сегодня со мной Вы.

– Что за Исполнительный Комитет?

– Так их называют. Всего исполнителей четверо и у каждого есть свои обязанности. Бернт говорит, что работа исполнителя – необходимое условие существование всей семьи Ласерта.

Эрсола повёл взглядом в противоположную сторону площадки. Кажется, кое-кто тоже проснулся.

Нефира и Китэ вылупились на ползущую навстречу Азаги, однако из-за лестницы девочка была вынуждена остаться у поворота к ней. Та возмущенно шевелила ртом, не произнося ни единого звука. Затем, сделав вывод, что её не понимают, принялась активно жестикулировать.

– Что она пытается сказать? – спросил мальчик.

– К примеру, почему мы скрываемся, – заключил парень.

Послышался стук закрывающейся двери.

– А вот и Комитет, – уведомляет Бранд.

Первым в зале появился седовласый мужчина с щеткой усов под носом, резной тростью, служащей не опорой, а скорее аксессуаром. Он был невысок и полноват, выгнут в осанке, как шахматный конь. Увидев Палатема, старик улыбнулся своим кривым из-за прикуса ртом, оголяя мелкие пожелтевшие зубы.

Второй был схож с Палатемом в росте и возрасте – все 190 сантиметров и немного за сорок. Тёмные волнистые волосы, зачесанные вбок; квадратный подбородок, аккуратно выбритая щетина; глаза скрылись за чёрными очками, краями крепко прилегающими к коже и не подпускающими к зрительному органу свет. И кстати, тоже с тростью.

Троица шпионов осторожно выглянула из-за перил и почти сразу села обратно.

– Пожилой господин с тростью – Рузо Малекка. Ему принадлежит казино «Лакарис Делио» в шестнадцатом районе. Другой господин – Аркадий Каэкус. Он слеп, но благодаря дару биолокации справляется и без зрения. Хозяин рассказывал, что раньше он руководил какой-то фирмой по грузоперевозкам, но из-за здоровья передал управление в руки господина Малекка. Сейчас собирает налоги… Вы знаете, что такое «налоги»?

– Китэ, – Нефира коснулся его плеча. – Ты в курсе, что Эрсола может нас слышать? Да и биолокатор нас запросто вычислит.

– Тогда они давно рассказали о нас хозяину, разве нет?

Вошедшие поприветствовали босса и его помощников – те, не покидая своих занятых мест, поздоровались в ответ.

– Позвольте узнать, по какому поводу Вы собрали нас в столь ранний час? – полюбопытствовал Рузо, присаживаясь на софу, стоящую напротив той, где сидел Бранд.

– Причастно ли к нашему собранию появление демона прошлым вечером? Слышал, он наделал немало шума, – Аркадий предпочел не садиться, оставшись на месте.

В гостиную вернулась Тиа. Без кофе. Снова вытянув своё лицо, она прошла мимо членов Комитета и вальяжно опустилась на софу рядом с барменом. Немного позже в коридоре раздались шаги, всё громче и громче, пока в гостиной не объявилось еще двое.

– Прошу прощения за задержку, – извинился идущий впереди.

На вид очень культурный брюнет в выглаженном до деталей костюме, с мелкими складками морщинок в уголках карих глаз и в уголках рта. Прямоугольные очки в чёрной оправе сползали с большого носа. Маленькая голова на тонкой шее идеально подходила худосочному телосложению. В одной руке мужчина держал кожаный портфель, в другой крутил шахматного белого слона.

– Это Ларент Пекуния – финансист. Он следит за всеми счетами, доходами и расходами семьи. В основном господин Пекуния пребывает здесь. По средам и воскресеньям точно, в другие дни – как получится. У него даже свой кабинет есть на первом этаже, только живет он далеко отсюда.

Последний, четвертый член Комитета оттенял мужской состав.

– Карина Ладре. Хозяин не рассказывал, чем она занимается, но знаю, что её муж – судья, а оба сына – адвокаты и все они работают на семью.

– Её муж случайно не мировой судья Рирен Ладре?

Бин зажмурился, прихватывая рукой забинтованную рану. Китэ смотрел на него с сочувствием, не представляя, как тому помочь. Их выходка изначально была не лучшей затеей – они чуть не угодили под обзор Кирены, когда та сопровождала одного из подчиненных хозяина со спящей Азаги на руках (кстати, как она проснулась?). Но вот незадача – Китэ же сам предложил тому выйти в коридор.

И чувство после сна и то прикосновение никак не оставляли мальчика. Что это было? И ощутил ли господин Нефира то же самое?

– Вам нужно вернуться в комнату, – шепнул мальчик.

– Может, всё-таки спустимся?

– Господин Нефира, пожалуйста, не надо.

У Карины квадратное лицо, большие карие глаза, прямой нос и выражение как у тётки, прожившей серую и гнилую жизнь с чёрствым мужем где-то в спальном районе не жалкие гроши. Красил внешний вид лишь дорогущий костюм. Собственно, все они (кроме Палатема) выглядели бы непримечательно, не разоденься те в смокинги со сверкающими запонками и идеально начищенные туфли.

Трое из них, судя по свету в глазах, маги и один только Аркадий – одаренный.

– Что ж, господа. Есть причина, по которой вы все здесь. Полагаю, каждый из Вас помнит нашего друга Канги? – начал Палатем. – Вчера он оказал нам большую честь явиться спустя семь лет, да и к тому же в тандеме с новым, к несчастью, уже покойным нарушителем всеобщего покоя.

Брови Китэ хмуро сошлись в центре лба. Хозяин говорил, что Канги не было одиннадцать, а не семь лет. Может, оговорился?

Члены Комитета переглянулись.

– Продажная шкура Канги. С такой богатой историей за плечами ему самое место в сточной канаве с прочей гнилью. Какие беды он прихватил с собой на этот раз? – хрипло вопросил Рузо.

– Иначе бы я и не стал собирать вас. Его спутник – представитель неизвестной группировки или сообщества, очевидно, помешавшейся на идее исторического переворота. Обобщив некоторые сведения, выходит будто человечество, держась на столпах ключевых звеньев, проходит путь от рождения до смерти по одному и тому же сценарию. Их же цель, возомнивших себя богами – найти и частично нейтрализовать эти шестеренки, дабы обратить реку в новое русло.

– Что за ересь, – взбунтовалась Карина. – Откуда только берутся эти безбожники?

Аркадий иронично хихикнул:

– Ты сетуешь на судьбу при каждом удобном случае. И вот, пожалуйста, нашлись те, кто с радостью её для тебя перепишет.

Женщина гордо снесла шутливое замечание, холодно ухмыльнувшись.

– Что подразумевается под “шестеренками”? – спросил Ларент, поправляя очки.

– Люди. Те, кто по каким-то их историческим расчетам сыграли знаковую роль в предыдущих Рождениях. Если для нас минует эпоха Второго Рождения, то они уже давно в Тридцать Втором борются с наступлением Тридцать Третьего, – ответил Бернт.

– Интересно, – финансист озадачился.

– Канги хорошо известно, что сталкиваться с Ласерта крайне нежелательно. Как у этого жалкого грешника хватило наглости заявиться, да еще и привести какого-то помешенного еретика? – горячилась Карина.

– Из соображений выгоды. Вероятно, гость уцепился за нашего знакомого, а тот решил с чужой помощью от него избавиться. Но босс не разбрасывается чужими жизнями без особой надобности. Позвольте же предположить, – Аркадий сделал шаг вперед, – он был убит, поскольку пришёл за Вами? Вы – одна из шестеренок судьбоносных часиков?

– Не переоценивай мое положение. Я для них не имею никакой ценности, – Палатем на секунду отвлекся, чтобы попросить Бранда сделать несколько напитков, – Он пришел за более ценным трофеем.

Бармен без вопросов встал со своего места и подошёл к барной стойке (в доме без выпивки не обходилась даже Тиа). Быстро разлив виски по стаканам, парень надавил на небольшую кнопку, расположенную на столешнице, и вмиг в гостиную вышла прислуга. Девушки подхватили подносы с алкоголем: в первую очередь обслужили Палатема, затем всех остальных, в том числе Бернта и Тию.

– Китэ? – озвучил общую догадку Ларент.

– Я? – изумился мальчик, чуть не издав удивленный возглас.

Бин приложил палец к его губам, призывая помолчать и хорошенько выслушать.

– Если наш противник рассматривает повтор судьбоносных событий, может ли это значить, что мальчик отличился в своих деяниях? – Рузо сложил руки на трости.

– Вы, как серьезный человек, господин Малекка, верите в столь абсурдное мышление безумцев из тени? Просто кучка жалких приспешников богохульного культа, – Карина жадно глотнула виски.

– Какие громкие речи для человека, специализирующегося на изощрённых способах допроса. Я-то думал, откуда доносятся крики? А потом вдруг вспомнил. Точно! Это ты выпускала внутренности очередному бедняге, – продолжал провоцировать Аркадий. – Как благородно и по-божески.

Женщина сохраняла терпение, сверля глазами его затылок, чего он, разумеется, не мог видеть.

– Отличился не только Китэ. Появление демона на улицах двадцать седьмого района – результат работы еще одного не менее важного персонажа истории. Мы удостоились лицезреть и иметь знакомство с особой, носящее небезызвестное имя Азаги Брау, которая, как я и предположил незадолго до встречи с ней, оказалась эмоформом. Правда, в отличие от Китэ, чью жизнь собирались сохранить, её пытались убить.

– Боже милостивый. Вы были там? Невероятно, – как бы удивился Аркадий, хотя прозвучало это как «ну надо же совпадение».

– Самая настоящая Азаги Брау? – Карина не верила своим ушам.

– Писатель? Честно, я даже не был уверен, что она существует. Ранее ведь никому не удавалось запечатлеть её вживую. От этого еще более интересно, – Ларент задумчиво обвел дно стакана взглядом. – Вы везучий человек, босс.

– Что ж, в её значимость сложно не поверить. Загадочный гений слова – скрывающийся от чужих глаз эмоформ. Я впечатлен. В народе молвят, что размеры чудовища превосходили даже средних демонов, коих страна три десятилетия не видывала, – говорит Рузо. – Могу предположить, первое подозрение падет на нас и кое-кто не заставит себя долго ждать.

– Судя по всему, зрелище достойное внимания. Азаги Брау – эмоформ с неимоверным уровнем агрессии. Хотел бы я увидеть её гнев во плоти, – Аркадий улыбнулся.

– Босс, а где сейчас госпожа Брау? И как Вы узнали, что она – такой же объект охоты, как и Китэ? – снова задал вопрос финансист.

– Не столь важно, – отмахнулся Палатем. – Бернт, покажи им.

Пианист достал из грудного кармана пиджака рисунок и выложил его на крышку рояля. Листок взяла Карина и внимательно изучив, вручила Ларенту, затем тот отдал изображение Рузо.

– Нет смысла пояснять, что произошло после. Это тату – ваш ориентир для поисков. Мне необходимы все, кто имеет подобный рисунок на теле. Вероятнее всего, он будет запечатлен где-то в области запястья, но лучше проверить и другие части. Для начала проверьте всех своих подручных, затем беритесь за ближайшие связи. Держите меня в курсе.

– Похоже на часы, – отметила Карина.

– Господа, не сочтите за труд описать изображение, – попросил Аркадий.

В этом ему помог Бранд. Всё по той же практике передачи информации бармен смог донести до мозга невидящего нужную картинку. Тот только развел руками:

– Значит, наш враг клеймён. Не уверен, что от меня будет какой-то прок. Полагаюсь на тебя, Ларент.

– Конечно, – согласился финансист.

– Как поступим с их владельцами, если все-таки найдем таковых? – спросила Карина.

– Вести ко мне. Пока не узнаем точных мотивов и дальнейшие цели безумцев из тени, никого не убивать. Даю право калечить, но они должны предстать передо мной живыми.

Палатем встал со своего места. Словно по звонку все, кто сидел, поднялись за ним.

– Будут дополнения? – спросил Ларент.

– Пока нет. Время покажет.

Комитет удалился с поклоном.

– Не спится? Спускайтесь, – нарочно громко произнес Эрсола, стоило Комитету покинуть гостиную.

Троицу подслушивающих застали врасплох. Стыдливо поджав рот, Китэ помог Бину встать на ноги.

– Я говорил, – Нефира столкнулся взглядами с улыбающимся Эрсола. – Он просто не мог нас не услышать.

– Вижу, тебе, наконец, полегчало, – кажется, рыжеволосый босс был рад увидеть полицейского в более или менее добром здравии.

… зато остальные от него не в восторге.

Глава двенадцатая

12 октября, 1962 год. Республика, зона S (столица), район 5

Бина усадили на софу четко по центру, по обе стороны Китэ и Азаги, позади – Эрсола. Напротив Тиа, поодаль – пианист за роялем и бармен, соответственно, за стойкой. Организатор данного собрания восседал у камина, в большом расшитом бархатом кресле, вальяжно развалившись в нём со стаканом виски в руках. Если кто и чувствовал себя комфортно в этом царстве негатива и ревностных взглядов, так это «хозяин». Как и полагается, он представил свою свиту, но что братья-помощники, что злая старуха не сияли радушием. Бернт и Бранд встретили Нефира ещё более или менее, а вот сварливая тетка сразу дала понять, какого она мнения о нём.

– Что б ты знал, Бин, его зовут Палатем Ласерта, – выпалила Азаги и зажмурилась, словно готовясь получить по голове. Реакции не последовало, и девочка неожиданно спокойно процитировала: – “Знание моего имени кроме проблем тебе ничего не даст”… Ха, брехня, – из груди выбрался сдавленный кашель, и она тут же схватилась за горло. На встревоженные вопросы, нужна ли ей помощь, Азаги вновь отмахнулась.

Благодаря ей Нефира познакомился со всеми. Теперь он знает всех, даже тех, кого знать, наверное, не полагалось.

– Китэ не опередил меня? – спросил Палатем. – Я предположил, он представит мою скромную персону в первую очередь.

Мальчик с опущенной головой сжал кулачки на коленях.

– Он не говорил, – заступился Бин. – Если честно, вообще ничего. Разве только…

– Простите, – извинился ребенок. – Я рассказал ему о членах Комитета.

– Ты всё сделал правильно. Так мне не придется тратить время на разъяснения, – мужчина нисколько не огорчился.

– Палатем, услышь меня. Ему не место среди нас. Позволь Бранду сделать своё дело, и забудем обо всём, – цедила сквозь зубы Тиа.

– Боже, только не снова, – вздохнул “хозяин”.

– Бабушка, он – хороший, – запротестовал Китэ и заодно шепнул Бину: – Бранд – эксомник.

– И ты туда же, одуванчик? – женщину душила обида. – Вы ослепли? Его аура… от него смердит грехами! Эти ищейки – зло в овечьей шкуре. Пригрелись между законом и произволом, и тащат с обеих сторон, насыщая свое бездонное брюхо. Вера, Палатем, нам не поможет, когда всплывет, что усилиями этого поганца пострадает наш мальчик, а за ним падет и Ласерта, – старуха соскочила с места, обошла кофейный столик и нависла над Бином. – Сколько бы ты не манипулировал ими, меня тебе не провести, гаденыш.

– Сядь, – велел ей глава семейства, но та будто не слышала ничего, продолжая нагнетать.

Нефира молча сносил угрозы от ополоумевшей дамочки в халате. Пока в руках у неё нет пистолета или какого другого оружия, можно и потерпеть. Всё равно полицейских особо не жалуют, общественный гнев им не в новинку, и учитывая, где и с кем он сейчас находится, было бы куда страннее стать долгожданным гостем, а не вредоносным чужаком.

– Пожалуйста, не кричи, – умолял Китэ, обняв бабушку за талию.

– Я знала не одного полицейского и каждый из них – глубокая дыра на имени Хартии человечества. Проблема даже не в нас, а в гнилых плодах, вроде него! Семьи никогда нам не простят столь гнусного предательства, как связь с ищейкой!

– Госпожа Арлетс. Думаю, Вам надо успокоиться, – не остался в стороне Эрсола. – Он здесь по воле босса. Мы ведь недавно говорили об этом.

– По-моему, сейчас не лучший момент, чтобы высказывать ему все свое недовольство по поводу совести полиции, – поддержал Бернт.

– Не забывайте о доверии, – пропел Бранд.

– Однажды грязь, заполняющая твою жалкую душенку, выльется наружу и никто тебя не спасет, щенок. Они наивно считают полицейского спасителем, удачно подвернувшимся под руку. А я не так глупа. Кто знает, может это ты подослал ту мразь в бар, чтобы отнять у меня одуванчика? Отвечай!

Что Тиа намеревалась от него услышать? На язык напрашивалась только одна фраза: «Вы имеете право хранить молчание. Всё, что вы скажете, может и будет использовано против вас в суде». Скажи о непричастности к произошедшему, та, вероятнее всего, перевернет суть с ног на голову и выставит Нефира виновником того, чего он даже не видел и о чём услышал меньше часа назад на лестнице. Вариантов у Бина не много, поэтому он молчит во благо себе и остальным, которых, видимо, сварливость старушки тоже в конец достала.

– Молчать, – сталь пронизала голос Палатема, и взбунтовавшееся море гнева Тии моментально ушло в штиль.

Рыжеволосый босс разозлился, и Бин это не только заметил, но и почувствовал нутром. Ощущение, как если стоять с кем-то на краю скалы и любоваться закатом – всё кажется безмятежным, мирным, пока не осознаешь, что этот кто-то стоит позади тебя и держит ладонь на твоей спине. Верный друг и заклятый враг одновременно. Вместе и порознь. Все хорошо до тех пор, пока ты не брыкаешься и стоишь на краю спокойно. Дернешься – столкнут с обрыва.

– Закрой свой поганый рот, пока не сбылся самый худший из сценариев твоей кончины, – отчеканил Палатем, с недоброй улыбкой добавляя: – Дорогая.

– Разве ты не понимаешь… – пыталась достучаться Тиа.

– Хватит.

Мужчина позвал горничную, некогда занимавшейся раной Бина. Он узнал её по голосу. Придя в гостиную, девушка получила указание отвести старушку в комнату и дать той успокоительного. К слову, поручение “хозяина” прозвучало не менее жутко – скорее как приказ по-тихому избавиться от крикливой госпожи Арлетс.

Никогда еще Бин не фантазировал с таким пессимизмом.

– Прости, бабушка, – виновато вымолвил Китэ ей вслед. – Пожалуйста, не переживай – всё будет хорошо.

– Вы пожалеете, – пригрозила Тиа, хотя это походило больше на предостережение.

Проводив взглядами вредную женщину, уходящую под руку с прислугой вверх по лестнице, участники многостороннего диалога свободно выдохнули, избавились от раздражения, и, наконец, приступили к обсуждению насущного.

– Вернемся к тому, где прервались. Ты подумал над моими словами? – как ни в чем не бывало спросил Палатем.

Нефира нахмурился, не соображая о каких словах идёт речь. Пораскинув мозгами и наведя порядок в мыслях, куда охапкой кидалась всё новая и новая информация, парень вдруг вспомнил конец беседы, услышанный перед погружением в сон.

«Я верю в судьбу, и верю в то, что ничто в жизни не происходит случайно или бесследно. Когда придешь в себя, хорошенько подумай над этим»

Поразительно, как ясно память выдала его слова. Отлично, утраченное воссоздано. Впрочем, ему хватит пары секунд для формулировки ответа – необязательно тратить на рассуждения слишком много времени. Но, к чему бы ни привело начало разговора, за первой фразой из недр памяти пришла другая, бросающая тень на нечто сокровенное. То, что Бин так тщательно оберегает, хотя сам толком не может вспомнить, что такое важное задели эти слова:

«Попробуй вспомнить себя…»

И там было что-то еще, но что?

– Эй, – окликнула его Азаги, заглядывая в глаза.

– Как Вы узнали о мотивах нападавших? – спросил полицейский, делая вид, будто пауза сделана нарочно, а не потому, что он выпал из реальности.

– Меняешь тему? – Палатем отставил стакан, откинулся на спинку и подпер голову рукой. – Ладно. Поговорим об этом позже, – тихо сказал он на уход Нефира от ответа. – Ну, говоря о мотивах, уверен, ты знаком с процедурой допроса.

– Вы кого-то взяли в заложники? Разве кукловод не погиб? – удивился Бин.

– Смотря, на какой период времени делать акцент. Тогда, как выяснилось, нет, – лукаво ответил тот, на секунду глянув на Китэ. – Он сопротивлялся, но после убедительных доводов благополучно сдал позиции.

Боковым взглядом парень заметил, как юная писательница смущенно опустила глаза и закусила нижнюю губу. Если глава Ласерта прибегнул к насильственным методам, в чём у Нефира почти не было сомнений, Азаги всё видела. Полицейский надеялся, что Китэ вообще ничего об этом не знает. По крайней мере, пижама и заспанный вид тогда в комнате немного утихомиривают тревогу Бина. Хотя не похоже, что “хозяин” мог бы позволить мальчику сталкиваться с чем-то столь страшным, постоянно смотря на него с отцовским обожанием. От такого отношения Нефира даже зависть берет.

– В процессе допроса он кратко пояснил, какие цели преследуют его братья по оружию, – продолжал Палатем, – Как вы уже слышали, ранее мы встречались с человеком тех же взглядов, вдобавок Азаги подтвердила, что женщина, приходившая к ней, упоминала нечто подобное. У двух нам известных имеется схожее тату, благодаря которому мы пришли к единому выводу: наш враг, вероятно, некий высокоорганизованный культ.

Бина не было на допросе, но из разговора, ведшегося с Комитетом, парню хватило ума расставить имеющиеся факты по полкам.

– Они хорошо подготовлены и пока Китэ с Азаги живы, есть вероятность повторного налета, – согласился полицейский.

– Комитет попробует разыскать их последователей. При крайней необходимости противник сам себя явит.

– Могу я внести свою лепту в ваши догадки? – слегка откашлявшись, встряла девочка. – Допустим, культ знает кто мы, где мы и каково наше предназначение. Однако возвращаясь к событиям на крыше, все вроде хорошо поняли, чем обернется для меня явка с повинной. Суд не станет разбираться и отправит меня на эшафот, выставив убийцей. А, если предположить, что культу впрямь известен конец истории, они же запросто могли оставить всё, как есть. Меня бы повесили, расстреляли или я… – снова откашлялась, но в этот раз явно нарочно, – Тогда бы никому не пришлось рисковать. Исходя из вышесказанного, выходит, они предсказали появление Бина, то, что он не выстрелит. Предсказали приход господина Ласерта. Предсказали, что я выживу одиннадцатого октября. Торопятся зачем-то.

– К чему клонишь? – не выдержал Нефира.

– Кукловод сказал, что с Китэ какой-то там Орлук поторопился. Можно было и подождать. Следовательно, его звездный час намечен на более поздний срок. Ко мне-то пришли раньше.

– Думаешь, твое предназначение должно свершиться со дня на день? – спросил Эрсола.

– Одного не пойму. Почему тогда та женщина оставила меня в живых? У неё же был шанс.

– Что гласила записка, которую она вручила? – поинтересовался Бин, вспомнив упоминание о бумажке с прошлого вечера.

Азаги шумно вздохнула.

– Ай, несуразица какая-то. «Слушай внутренний голос». По-моему, в ней никакого смысла, а если есть, то я его не уловила, – отмахнулась девочка и сразу попыталась перевести разговор. – Кстати, почему ты всё еще здесь? – обратилась она к Бину, затем повернулась к Палатему. – Что он тут забыл? Я тут вспомнила, что он не давал согласия на сотрудничество.

– Я здесь, потому что меня сюда притащили, – холодно ответил парень.

– Ты не возражал, – непринужденно парировал Эрсола.

– Я был в отключке. Но…

Рыжеволосый босс приподнял бровь, как бы подталкивая Нефира закончить начатое. Эта улыбка, поселившаяся на чужом лице, ставила полицейского в неловкое положение. До сей минуты Бина ни разу не посетила идея сбежать отсюда, скрыться или ударить в спину людей, признавшихся, пускай косвенно, в своей причастности к теневой стороне общества. Черти что. Но почему? Почему он сейчас с ними, а не в участке, где от него ждут подробностей заявления по рации? Бин не знает причину, зато Палатем, очевидно, знает.

«Попробуй вспомнить себя…» снова зазудело в памяти.

– Но спасибо, – завершает полицейский. – За заботу.

– Пожалуйста. Я вернул долг за спасение, – улыбнулся глава Ласерта. – Всё же признай. Ты осознаешь свою роль в этой истории, чувствуешь, что должен остаться и быть здесь, верно?

Палатем видел его насквозь, будто в разуме установили камеру слежения. Бину стало не по себе, потому что именно это он сейчас и чувствует. Что он упустил? «Вспоминай, черт возьми!» заставлял себя Нефира, внешне стараясь сохранять хладнокровие.

– Вы же с нами? – на молодого человека устремились два золотистых глазика. – Я тоже чувствую, что Вы – хороший человек и сможете нам помочь. Хозяин никогда не ошибается в людях.

Ох уж этот Китэ. Мало излившихся откровений, которыми Бину внезапно захотелось с ним поделиться, так и отдалённое чувство родства, будто с мальчиком у них куда больше общего, чем кажется. Нефира вдруг позавидовал всем, у кого есть младшие братья или сёстры, особенно всем присутствующим, ведь они возятся с очаровательным чадом каждый день. Китэ удалось открыть в Бине нечто, чего сам парень о себе не знал.

– Зачем Вам я?

– Ты знаешь, – ответ Палатема Бин расценил неоднозначно.

Нет, ничего Нефира не знает или у него голова дырявая, и самое нужное давно утекло через пробоину. Бернт и Бранд, выслушивающие всё молча, пилили его взглядом, судя по всему, тоже не до конца понимая, что несет их босс. Во всяком случае, встревать или ввязываться в обсуждение они не торопились, продолжая тихо ненавидеть нового товарища. На их месте полицейский бы тоже усомнился в личности человека, которого бы знал от силы часов пять-шесть, не говоря о том, что об этой персоне известно всего ничего: имя, фамилия и профессия. И только.

– Так чем я смогу помочь? – решил-таки поинтересоваться Бин.

– Многим, но для начала от тебя мне нужен… – Палатем хитро прищурился, – доступ в архив. Да, именно архив. Я мог бы поручить эту задачу нашему дорогому судье Ладре, но боюсь, его действия слишком заметны. В Министерстве есть люди, следящие за системой предельно внимательно, так что не будем давать им повод подозревать нашего многострадального собрата. К тому же, судьям вообще без надобности пользоваться архивом – для таких дел есть гончие во главе с прокурорами, я прав? Один из последних уже давненько присматривается к нам.

– Разве у таких, как вы, нет доступа к базам данных? Мне казалось, теневые могут достать всё, что угодно, – Нефира продолжал вертеться, но сам за собой замечал, что не особо старается. – Я могу туда попасть только по запросу, а сейчас на мне не числится дел, которые могли бы его предоставить.

– Так найди того, кто сможет.

Он сказал “найди”, а не “попробуй найти”. Видимо, тут не допускаются попытки – либо делай, либо умри, но “найди”.

– Архив… зачем мне в… – Нефира уловил намек в глазах Палатема. – Думаете найти этих людей по тату? Серьезно? В многомиллионной базе данных по тату?

– Других зацепок у нас нет. Пока нет. Ко всему прочему, в столь важном месте, как участок, повсюду расчерчены печати аннуляции – значит, телепорт и вся остальная магия как варианты сразу отпадают. А архив, наверняка, защищен даже не одной, а тремя магическими вратами.

– Вы много знаете о полиции. И я должен на это согласиться?

– Верно, должен, – утвердительно произнес босс.

– На твоем месте я бы согласилась. Господин Ласерта не смахивает на того, кто раскидывается пустыми предложениями, – шепнула Азаги. – И раз уж ты здесь, давай поработаем на благо беспросветного будущего человечества. Хоть немного деньки разбавим, а то и ты, и я, мы не похожи на людей ярко и весело проживающих свою жизнь. У тебя на лбу написано, что ты одинокий, скучный, без амбиций и стремлений сухарь из серой массы. Или ручонки боишься запачкать? Открой глаза, олух – мы стоим на пороге необъяснимого величия, где еще столько сокрыто тайн! – девочка разошлась не на шутку.

Еще несколько часов назад Бин ехал в такси, попал в аварию, наткнулся на демона, разыскал эмоформа, встретил этого незнакомца с ребенком (главу мафиозной семьи!), вляпался в какой-то круговорот событий, получил ранение, побывал в больнице, потерял сознание, почти сразу окунулся в опасный мир, против которого, вроде как, боролся, и вот, без конкретных разбирательств почти согласился на должностное преступление.

Однако в словах Азаги крылась своеобразная правда. Обвинение в равнодушном отношении к миру для Бина дело обычное, но, похоже, они впрямь столкнулись с чем-то масштабным, что не идет ни в какое сравнение с ежедневной рутиной. Важно ли с кем открывать эти тайны? Он прекрасно догадывался, что мафии правят на улицах города сплошь и рядом, да и встретиться с ними не значит открыть континент. Все люди одинаковы, за исключением праны и природных способностей. Тут такой шанс… боже, Бин сам себе не верил.

Что возьмет верх – собственное любопытство или долг?

– Если мне удастся попасть в архив, то проверить наличие отметки можно только в двух категориях: те, кто в розыске или уже мертв, – Нефира не так шевельнулся, и боль ранения снова дала о себе знать. – Представим, я отказался или скроюсь при первой возможности, меня убьют?

– Так Вы согласны? – просиял Китэ.

– Ты не уйдешь. Сам не захочешь уйти, – сказал Палатем.

Бин стоял на распутье обязательств и интереса к неизведанному. Тянуло отчего-то ко второму.

Часы пробили шесть утра.

– У мафии, наверное, есть определенный ритуал посвящения в свою семью. Вы нас так просто примите без обета, без клятв, отрезания пальцев, тайных собраний? – Азаги никак не могла угомониться. – Слишком легко. Я думала, раз синдикат, не какая-то там уличная банда, а настоящие демоны в человеческом обличии – это целая организация, пятая, теневая власть, контролирующая города и ровня им только правительство. Лично я не ощущаю глобальности ваших возможностей – только хаос. Разрозненность. Ах, как бы читатель не придирался к нелогичности сюжета, в реальности всё куда запутаннее и порой не хватит даже тысячи умов, чтобы объяснить творящийся в жизни абсурд. Всё сплошной абсурд! Пожалуй, многие вопросы так и останутся без ответов. Никакой логики! Жизнь нелогична! Всё нелогично!

– По-моему, кто-то пересмотрел фильмов, – улыбнулся Бранд. – Может так было когда-то и где-то есть, но Ласерта зиждется на другом.

– На чем? – писательница вскинула бровью.

– Доверие, – ответил Палатем, смотря при этом на Бина.

– И я доверяю господину Нефира, – подал голос Китэ.

Может, полицейскому и не следует особо полагаться на Палатема и его семейство, но этому нежнейшему созданию хотелось верить. Для себя Бин отныне решил, что это не союз между законом и теневой стороной, а всего лишь помощь тем, кто больше в ней нуждается, то есть Азаги и Китэ. Так тому и быть.

Главное, не перепутать.

Глава тринадцатая

12 октября, 1962 года. Республика, зона S

Утреннее солнце, облака над городом, ветра нет и всё равно прохладно. Безмятежность…почти безмятежность.

Час назад.

Завтрак приготовили спустя двадцать минут после распоряжения Палатема. Перед тем, как приступить к еде, он предупредил Бина, что за столом никто не говорит о делах, поэтому необходимо либо попридержать свои вопросы, либо задать их до начала трапезы. Нефира выбрал первое, потому что до чертиков проголодался, а признаться е решился.

Сотворенный поварами завтрак на столе пестрил оттенками красного, зеленого и желтого и описать всё у Бина бы просто не получилось: не только из-за обилия блюд, но и из-за их официального незнания: омлет с чёрными трюфелем, экзотический на вкус салат с манго, инжиром, ягодами и сыром, круассаны с джемом, какой-то йогурт с миндалём с клубникой и листьями мяты сверху. В качестве напитка преподнесли апельсиновый чай, со слов Китэ – его любимый.