Читать книгу Отдать Землю на разграбление победителю… - Группа авторов - Страница 1

Серафим выплывал из небытия. Его пронзала дикая, невыносимая боль. Она была повсюду, в каждой клеточке его тела. Она пульсировала, давила, корежила и уничтожала. Но боль принесла и радость, в голове билась ликующая мысль: «Если мне больно, значит, я жив! жив!! жив!!!»

Последнее, что он помнил из произошедшего в той, иной жизни, без этой всесокрушающей боли, был запредельно стремительный бросок его катера, уходящего от преследования головного линкора земной эскадры. Впереди, по космическим масштабам совсем рядом – рукой подать – был спасательный для него и губительный для противника ЭКРАН. Невесомый, невидимый глазу и неуловимый даже самыми совершенными приборами, он был создан для того, чтобы уничтожить корабли землян. В худшем случае – сколько получится, в лучшем – все. Три торпеды, пущенные Серафимом в головной корабль, супердредноут, попали точно в цель. Наверное, земляне даже посмеялись глупости и наивности безрассудно отважного пилота катера. Что могут сделать огромному монстру со сверхмощной броней и усиленным защитным полем три маленькие торпеды? Это ведь как выстрелить в слона тремя дробинками, которые вряд ли пробьют его толстую кожу. Но это были особые торпеды. Они мгновенно прошили защитное поле и быстро прожигали корпус линкора, неумолимо приближаясь к сердцу страшной боевой машины, термоядерному реактору, который можно было использовать как для молниеносного набора скорости и перехода в гиперсветовой режим полета, так и для уничтожения целых материков. Мощнейший термоядерный взрыв должен был произойти после того, как катер Серафима пересечет открывшийся в ЭКРАНЕ проход. Но что-то пошло не так. То ли контр-адмирал, командующий космическим флотом Земли Збигнев Пржковски, взяв на себя управление, нарушил все возможные инструкции и бросился в погоню непозволительно резко, и расстояние между преследуемым и преследователем оказалось слишком малым. То ли создатели специальных торпед где-то ошиблись в своих расчетах, и взрыв случился на долю секунды раньше планируемого времени. Серафим понял это, когда страшный удар расплющил катер и находящегося внутри человека, то есть его. Сознание мгновенно погасло.

А сейчас с нестерпимой болью соперничала дикая, животная радостью: «Я жив!» Серафим совершенно потерялся в своих ощущениях, не понимал, целы ли его руки, ноги, что с глазами, головой. Его чувства затмевала пульсирующая, всепроникающая боль. Но Серафим знал, что ко всему можно привыкнуть, и терпеливо ждал. Наконец ему показалось, что боль чуть-чуть стихла, и он решился открыть глаза. То, что он увидел, заставило захлопнуть и плотно сжать веки, что привело к новому приступу боли. Картина была сюрреалистической, Серафим не понял, где находится: границы помещения не просматривались, мягкий белый свет как будто струился со всех сторон. А перед ним стояла невероятно красивая молодая женщина. Она приветливо улыбалась, чуть приоткрыв губы. Копна ярко-рыжих волос обтекала лицо, словно скопированное со старинных земных древнеримских статуй. И эта фигура, словно парящая в воздухе, была в белой, ниспадающей вниз одежде. Это напомнило Серафиму недавно вошедшие в моду шестимерные иконы с двигающимися святыми – на Иисуса Христа никто из производителей новинки пока замахнуться не решался. Удивление Серафима было так велико, что, казалось, даже боль отступила. «Где я? – с изумлением подумал он. – Это что, рай, и я вижу ангела? Но ведь наукой давно доказано, что рая не существует, тем более ТАКОГО, этого просто не может быть. Тогда что я вижу? Или у меня галлюцинации?»

Серафим приоткрывал веки буквально на долю секунды, но рыжая красавица это заметила и засмеялась: «Не беспокойтесь, вы не в раю. Вы в клинике «Айболит» – о ней вы должны знать, это самая знаменитая и, уверяю вас, самая лучшая клиника по крайней мере в нашей вселенной. Вы в ожоговом отделении, в палате номер один. Вы лежите на специальной антигравитационной кровати. Ничему не удивляйтесь и ничего не стесняйтесь».

«Почему я должен стесняться?» – удивился Серафим. Он осторожно приоткрыл веки и скосил взгляд вниз и понял, что весит в воздухе совершенно голый. Но поразило его не это, а неестественный, розовый цвет кожи. «Сестра, – прошептал он, – почему кожа такая? И какое сегодня число?»

Ничего необычного в его вопросе не было, но рыжая почему-то снова рассмеялась. Потом хмыкнула и ответила: «Кожные покровы регенерированы, они у вас пока как у младенца. Но очень скоро они приобретут все свойства, в том числе и цвет кожи нормального взрослого человека. А сегодня 30 августа 2911 года, это если по летоисчислению Земной Конфедерации. Вы находитесь в клинике ровно месяц. Сейчас к вам придет… – Серафиму показалось, что рыжая подавила смешок, – то есть меня сменит медсестра. А теперь мы вам введем лекарство. Никаких инъекций, оно попадает в организм через вдыхаемый воздух. Но вам не надо ни глубоко вдыхать, ни задерживать дыхание, дышите так, как вы это обычно делаете. Отдыхайте».

…Серафим открыл глаза. Боль во всем теле еще жила, но уменьшилась как минимум наполовину, и это было почти счастье. Рыжеволосая красивая медсестра стояла на своем привычном месте. «Вот и хорошо, что вы очнулись, – весело сказала она. – А теперь слушайте меня внимательно. Вы прошли серьезный курс полной регенерации организма. С сосудами, мышцами, руками, ногами, общей моторикой у вас все хорошо. Но после очень интенсивного и сложного лечения могут возникнуть проблемы с нейронными связями мозга. И чтобы все было в порядке, вам в ближайшее время придется очень хорошо и старательно поработать головой. Вам надо вспоминать свое прошлое, желательно подробно, в деталях, с запахами, вкусами, которые вы ощущали, с чувствами, которые вы испытывали. Чем качественнее вы это проделаете, тем лучше восстановятся все ваши мыслительные способности. Насколько я понимаю, это для вас крайне важно, ведь вы не простой военный, не солдат, а, как вас представило высшее руководство Перфициды, выдающийся аналитик, эксперт. Значит, вам и дальше нужны ваши феноменальные мозги – это я снова привожу слова руководства вашего Межпланетного Союза Перфициды. Поэтому, прошу вас, очень-очень постарайтесь. Спать вы будете две недели. Думаю, этого времени вполне хватит». Она очаровательно улыбнулась, тряхнула рыжей шевелюрой: «Вы сейчас уснете – и начнете вспоминать всю свою жизнь. Хотите, чтобы к вам вернулись все ваши сверхспособности – вспоминайте качественно!»

Серафим прошептал: «Извините, но можете ответить на вопрос: чем закончилась война с землянами?» Рыжая округлили глаза и звонко, как девчонка, рассмеялась: «Простите, я забыла, что вы человек военный. Надо было еще в первый день, как только вы пришли в сознание, обрадовать вас: Земная Конфедерация подписала акт о безоговорочной капитуляции перед Межпланетным Союзом Перфициды. Говорят, что вы в одиночку уничтожили космический боевой флот Земли. То ли врут, то ли я их неправильно поняла». Серафим не стал уточнять, кого неправильно поняла медсестра, он так блаженно улыбался, что даже боль куда-то ушла – полностью, напрочь, будто ее никогда и не было. Рыжая внимательно на него посмотрела, хмыкнула и покачала головой: «А теперь – спать! И как можно подробнее восстанавливайте в уме свое прошлое, больной!»

Вспоминать Серафим начал с самого начала, с идентификации личности. Кто он? Летунов Серафим Владимирович, родился на планете Перфицида. Что это за планета? Никто не мог точно сказать, откуда взялось такое название. Наиболее правдоподобной представлялась такая версия: первооткрыватель выдал первое пришедшее на ум звучное и непонятное название. Существовало и следующее предположение: в переводе с одного из древних, канувших в историю земных языков, Перфицида означала «идеальный». Но к моменту открытия планеты такого языка, как и самого народа, не существовало, а корабль первопроходцев состоял исключительно из русскоязычных землян. Как бы то ни было, за прошедшие пять с небольшим веков планета не только была капитально освоена переселенцами с Земли, но и смогла прирасти еще двенадцатью планетами, объединив их в Межпланетный Союз Перфициды. Все эти «ковчеги» на краю Магелланова облака оказались не очень богаты ресурсами, и руководство колонистов решило делать упор на развитие науки и технологий. Это принесло прекрасные плоды: с какого-то момента Союз стал процветать, выгодно продавая свои изделия, технологии и открытия всем желающим. Продолжалась эта благополучная жизнь ровно триста лет, после чего Земля почему-то решила, что Перфицида может представлять для нее и Земной Конфедерации угрозу, и началась война…

Разобравшись с родиной, Серафим перешел к собственной персоне. Родился и воспитывался он в семье, которую родители гордо называли потомственными интеллигентами: по женской линии были сплошь преподаватели, учителя и наставники, по мужской – инженеры, изобретатели и руководители самых разных производств, тесно связанных с воплощением в жизнь научных достижений. До десятилетнего возраста Серафим учился средне, в спорте тоже не мог похвастаться сколько-нибудь заметными достижениями. Все изменилось, когда он начал увлекаться коллекционированием и сборкой моделей сначала боевых космических кораблей, а затем вообще всякой связанной с войной техники, преимущественно летающей. Он стал отличником, сначала в точных, а затем и в гуманитарных науках. Когда понял, что станет военным, поднажал на физическую подготовку и спорт, и даже стал победителем ВсеПерфицидских юношеских игр по трем дисциплинам – рукопашный бой, полоса препятствий и стрельба из спортивного бластера по движущимся мишеням.

Неожиданно для родителей Серафим поступил и с отличием окончил военно-космическое училище, затем – военно-космическую академию Перфициды, причем на не самом популярном в силу невероятной сложности в обучении, инженерном отделении. Он преуспел и в практическом применении полученных знаний. Как раз на данном поприще и была приобретена и намертво приклеилась к нему кличка – «Крылатый Серафим». Он самостоятельно разработал крылья и первый миниатюрный маневровый электродвигатель на старые боеприпасы снарядного типа, давно подлежащие утилизации. Врезанные в корпус снаряда крылья открывались в полете, увеличивая его дальность втрое, а находящийся в хвостовой части двигатель улучшал точность попадания – аж в 50 раз, отклонение от заданной цели составляло всего один метр.

Но большую часть времени Серафим проводил не за тренажерами, не в полетах и даже не на космодромах и не в ангарах военной техники. Он предпочитал бывать на сборочных стапелях всяческих корветов, линкоров, крейсеров и прочей боевой летающей армады. Он общался со сборщиками и создателями этой техники, копался в чертежах, выискивал любую доступную информацию во всех источниках. Благо, такая возможность была, Земля и Перфицида пребывали в деловых отношениях, по крайней мере, старшая в этом союзе сторона охотно приобретала и использовала научные разработки своего младшего партнера по выгодным ценам. Ответным жестом являлся если не совсем открытый, то достаточно легко организуемый доступ к земным технологиям. Перфицида в техническом развитии явно ушла вперед, поэтому считалось, что землянам скрывать что-то просто нет смысла. И у Серафима был допуск на многие объекты, ему интересные. Эх, знали бы земляне, обладателем какой бесценной информации он в итоге становился! Молодой, подающий большие надежды военный космолетчик-инженер с Перфициды выяснил особенности конструкций и строение всех без исключения земных военных кораблей. Он и сам не очень понимал, зачем это нужно, но старательно искал и находил слабые места внушительных и страшных монстров колоссальной разрушительной силы.

Тем более что такое на первый взгляд странное увлечение, переросшее в поистине маниакальную страсть, активно поддерживал двоюродный брат Серафима, Петр. Их семьи жили в соседних коттеджах, кузены все время были вместе, в детском саду сидели за одним столом, в школе – за одной партой. Их пути разошлись, когда один выбрал профессию военного, второй решил посвятить себя изучению истории. По крайней мере, все думали, что Петр будет копаться в архивах, ездить и летать на раскопки. Но он подался в чиновники, а к окончанию академии специально для Петра, несмотря на его несолидно молодой возраст, в Правительстве Перфициды появилась должность планировщика-советника. Серафим не очень понимал, что это такое, да и двоюродный брат от его вопросов отмахивался: «Да ничем особенным, консультирую по разным мелким вопросам». И непременно переводил разговор на своего собеседника: «А вот ты не обращай ни на что внимание, ни в чем не сомневайся и изучай боевые корабли землян. Помни, в мире не бывает ненужных знаний». Петр даже как-то во время очередного произношения этой тирады назвал землян «вероятным противником». Правда, потом смеялся, говорил, что оговорился. Оговорка, если она и являлась таковой, запала Серафиму в душу, и он продолжал свое дело с удвоенным рвением. Тем более что для себя решил: это вовсе не ошибка. А к Петру на самых обычных флаерах (для маскировки, что ли?) прилетали такие высокопоставленные лица из Правительства Перфициды, что голова могла пойти кругом – Перт дважды видел самого Президента. А ведь Серафим так редко бывал дома! Или ему просто так везло, и таких прилетов было много? Но сам факт, что к мелкому чиновнику-консультанту наведываются и проводят по несколько часов (Серафим не отходил от окна до тех пор, пока визитеры не отбывали восвояси) высшее руководство планеты, просто обязывал относиться к советам Петра самым серьезным образом.

Серафим плавал по своим воспоминаниям. Он старался четко придерживаться хронологии, но порой сознательно нарушал четкий порядок событий. Иногда ему казалось, что что-то не так с его чувствами, и он возвращался назад, внимательно вслушивался, принюхивался и трогал окружающие предметы, сравнивал цвета, оценивая, все ли чувства работают правильно. Временами пытался полностью реконструировать полузабытые эпизоды, вроде бы стершиеся из памяти, и с удивлением обнаруживал, что легко удается восстановить каждую, даже самую незначительную деталь. Несколько раз он возвращался назад или прыгал вперед, чтобы лучше понять закономерность, взаимосвязь событий.

Особенно внимательно, не спеша, Серафим вспоминал все связанное с войной, объявленной Земной Конфедерацией его родной планете, а точнее, Межпланетному Союзу Перфициды.

…В небольшой комнате, за самым обычным столом, сидели пятеро человек. Рядом с Серафимом ерзал на стуле Гай Петрович Победоносцев. Это низенький, толстенький мужчина неопределенного возраста, с крупной лохматой головой, круглым лицом, носом-картошкой, глубоко посаженными глазами и то ли брезгливо, то ли обиженно сжатыми губами был гением компьютерного, виртуального мира. Он создавал такие программы, что самые великие программисты вселенной, знакомясь с ними, восхищенно цокала языком, закатывали глаза и широко разводили руками, поражаясь необузданной фантазии Победы, как его обычно коротко звали все, кто хотя бы шапочно был с ним знаком.

Напротив Серафима, скрестив на груди руки, сидел его насупленный двоюродный брат Петр Сергеевич Смыслов. На вид – типичный рубаха-парень: простое лицо с множеством веснушек, на котором каждый элемент – глаза, лоб, подбородок, раскосые скулы, растрепанные густые каштановые волосы – по отдельности были немножко карикатурны, однако в общем складывались в довольно приятную картину. За толстые, словно надутые губы, ему еще в школе пытались приклеить кличку Губошлеп. Но ничего не вышло, уже начиная с седьмого класса его звали не иначе как Петр Великий. Ближайший друг и одногодок Серафима, он, несмотря на молодость, занимал должность планировщика-советника в Правительстве Перфициды, был по сути правой рукой Президента.

Рядом с Петром, почти прижавшись к столу, положив на него руки, на самом краешке стула, казалось, не сидел, а парил в воздухе почетный член, пожалуй, всех существующих во вселенной академий наук Иванов Никита Валерьевич. Его худенькая, будто ссохшаяся фигура, узкое, птичье лицо с острым носом, глазами-пуговками и неожиданно широкой щелкой рта были неподвижны. Он лишь изредка перекатывал взгляд на одного их присутствующих, не обязательно говорящего, и долго и задумчиво разглядывал его, словно изучая под микроскопом что-то знакомое, но не очень понятное. Кличка у ученого была соответствующей – Знайка.

Во главе стола, откинувшись назад и положив на сцепленные за затылком ладони кудрявую голову с хищным древнеримским профилем, восседал Карпатый Юлий Святославович. Президент Межпланетного Союза Перфициды был на голову ниже всех, тем не менее, смотрелся величественно и монументально. И причина крылась не в широких, поистине необъятных плечах, а во всем его облике – слегка высокомерном и все понимающем. Лицо Юлия было бледным, почти восковым от явно читаемого утомления и хронического недосыпания. Но это не мешало ему вести совещание живо, быстро схватывать суть высказываний каждого из присутствующих и не давать ему говорить слишком долго.

Серафима поразило то, что Президент обращался к собеседникам исключительно по их кличкам. Его же кто-то называл Юлием, а кто-то – Святославичем. Только у Серафима не было клички – может, потому, что он на подобном совещании присутствовал впервые, то ли еще по какой причине.

Заседание длилось уже более часа и, казалось, никогда не закончится, настолько разных точек зрения придерживались участники. Серафим только успел об этом подумать, как всё завершилось – резко, в пару минут.

– Да я ручаюсь, что смогу провести катер Серафима в эту точку незаметно! – кипятился Победоносцев. – Я все рассчитал!

– Может, у нас появилась абсолютная невидимость космических кораблей? – саркастически заметил Президент. – У Земной Конфедерации очень много сканеров, только в нашем секторе под двести штук, и они работают без перерыва в автоматическом режиме. Здесь, как говорится, и мышь не проскочит, а ты, Победа – катер, катер! Он достаточно большой, чтобы сканер его сразу обнаружил. Или он что, особенный?

– Да я знаю, что не может быть абсолютной невидимости, – замахал руками компьютерный гений. – На всякую невидимость обязательно найдется зоркое око. Но катер действительно особенный, его усовершенствовали наши соседи.

Все поняли, что под соседями Победоносцев имел в виду граничащую с Межпланетным Союзом Перфициды цивилизацию Аархерцев. 13 планет Союза располагались рядом, на расстоянии всего ста двадцати световых лет. А вот откуда и докуда простирались границы Аархерцев, никто не знал. Соседи были значительно более развиты в плане техники и науки. При этом они с удовольствием торговали с Перфицидой. Точнее, совершали обмен. Брали всегда исключительно золотом. Предлагали же каждый раз одно и то же – готовое решение научной или технической разработки, над которой безуспешно бились ученые Перфициды. Неясно было, как о них узнавали Аархерцы. Но в итоге в одну сторону уплывал драгоценный металл, а Союз в своем развитии еще на один шаг обгонял Земную Конфедерацию.

– Вот это уже чрезвычайно интересно! – впервые за все время заседания расцепил ладони Президент и откинулся на спинку стула. – Что ж вы о самом главном не сказали? А ну-ка, Петя Великий, поведайте нам, что там с катером, вы ведь у нас постоянно контактируете с нашими соседями…

От изумления Серафим даже перестал дышать. Как это так – «постоянно контактируешь»? Ведь всем известно, что Аархерцы ни на какой контакт не идут! И лишь самые избранные знают, откуда берется часть изобретений Перфициды.

Петр еще больше насупился:

– Время не подошло, вот и не говорили. А катер наши соседи не усовершенствовали, а создали с нуля по нашему заказу. У него следующие характеристики: в сравнении со стандартной моделью емкости батарей электрического двигателя увеличились в десять раз, скорость – в пять раз, ускорение – в семь раз.

– Ого! – этот возглас удивления одновременно вырвался из четырех ртов. Наступившую после этого тишину прервал Знайка:

– Ну, при таких характеристиках успех операции вырастает до 53 процентов. Прошу также учесть, что это наш единственный реальный шанс изменить ход боевых действий в свою пользу.

– А такие нагрузки не раздавят… пилота? – спросил Президент, глядя прямо на Серафима.

– Нет, не раздавят, – заверил Петр Великий, – соседи гарантировали…

– Ну, тогда у меня будет последний вопрос: Серафим, ты готов к выполнению задания? – подался вперед Президент. Получив в ответ утвердительный кивок головы, вздохнул. – Тогда заседание закончено. Начинаем подготовку к полету. Или как ты его, Победа, назвал – готовимся к попрыгушкам?

Серафим и представить не мог, насколько утомительно-изматывающими окажутся «попрыгушки». Компьютерный гений начисто отверг идею ручного управления катером: «Человек слишком медленное существо, не успеет среагировать. Все должна делать автоматика». И пилоту, облаченному в скафандр с полной системой жизнеобеспечения и пристегнутому к креслу, оставалось только наблюдать, как и куда прыгает катер. Межзвездные сканеры землян называли самой совершенной техникой. По сути, они такими и были. Но любая техника имеет свои недостатки – это аксиома, глубокий смысл которой хорошо понимал Серафим. Победоносцев знал об этом еще больше, и весь план строился на маленьком, часто ничтожном зазоре во времени, создаваемом в результате описания за 30 секунд лучом сканера полного круга. Сканеры землян располагались между собой на расстоянии половины светового года. Зона действия одного перекрывалась зоной действия другого. Иногда в этих условных жерновах, просеивающих все движущиеся и неподвижные небесные тела, естественные и искусственные, образовывались пустоты. В них и должен был, к тому же дополнительно прикрываясь тенью от этих самых тел, проскальзывать катер, чтобы остаться не обнаруженным.

Серафима то вдавливало, то выталкивало из кресла, тянуло вправо, влево. И даже четыре ремня, прочно фиксирующие пилота, не могли спасти от этих непрерывных и беспорядочных дерганий. Ощущения были странные: будто в неподвижно лежащем теле все внутренности раскачивало туда-сюда, вдавливая их то в ребра, то в спину, то в бока.

Компенсаторы гравитации в стандартных катерах обычно чуть слышно шуршали, а в случае высоких перегрузок будто начинали тихо петь монотонным металлическим голосом. Созданные же «соседями» гравикомпенсаторы издавали весь спектр доступных слуху человека звуков. Серафим понял, что зря проигнорировал предложенные ему специальные наушники. Он поступил легкомысленно, оставив их слишком далеко, во входном тамбуре катера, и теперь вынужден был терпеть какофонию скрежета, визга и воя. Иногда звуки становились настолько громкими, что он зажимал уши руками. При этом Серафим постоянно смотрел на виртуальный экран, границы которого он, устроившись в кресле, очертил рукой. Он сосредоточил все свое внимание на местоположении катера и скорости его полета. Красная дрожащая точка на фоне мириады беспорядочно рассыпанных желтых и белых пятен звезд, казалось, беспорядочно прыгала во все направления, замирала на месте, чтобы через несколько минут, а то и секунд совершить очередной скачок. И медленно, но неумолимо приближалась к отмеченной огненным кругом цели – месту, где расположилась армада боевого флота Земной Конфедерации. Больше всего Серафима поразило, как нереально быстро, практически мгновенно катер с нуля выпрыгивал в диапазон, близкий к скорости света, а этот порог преодолевал уже через шесть секунд, максимально разгоняясь до тридцати. Это было что-то невообразимое, фантастическое! Приводя цифры выросших возможностей катера, Петр Великий явно поскромничал. Серафим хотел отследить весь полет, от старта до финишной точки. Но волнения при длительной подготовке к выполнению задания, долгие «попрыгушки» сделали свое дело – несмотря на шум гравикомпенсатора и бесконечное болтание в кресле, он незаметно для себя крепко уснул.

Проснулся Серафим от громкого веселого голоса управляющего катером искусственного интеллекта по имени Валя: «И-хи-хи, вот и пррр-ие-хх-алли!». С экрана пилоту, так и не притронувшемуся за двое суток к управлению, подмигивал веселый чертик. «Эт-то хорр-рошоо», – в тон ему пробормотал Серафим и начал водить рукой по экрану, настраивая сканеры на определенные параметры работы. Можно было подать голосовые команды, но ему нравилось нажимать на виртуальные клавиши, двигать виртуальные рычажки. Это помогало сосредоточиться и настроиться на тяжелую работу, которую ему еще предстояло выполнить. Серафиму необходимо было скрытно подлететь к расположившейся у планетоида Вампир, получившего такое название за зеленый цвет поверхности и огромные «наросты», армаде земных боевых кораблей. Еще недавно здесь была передовая база Перфициды. Земляне ее уничтожили. Правда, этот успех дался им непросто. Небольшие катера Союза с электрическими двигателями показывали чудеса маневренности, и за трое суток непрерывного первого боя смогли подбить пять кораблей землян, не самых крупных и современных, тем не менее… Это был не столь уж великий удар по боеспособности флота, но Земная Конфедерация, в легкой победе которой все были уверены, понесла большие репутационные потери. Потому что смогла подбить всего семь маленьких катеров противника. Их уверенность в том, что неожиданное для всех, ничем не мотивированное предъявление ультиматума Перфициде и немедленно за этим последующее вторжение в ее космические границы приведет к немедленному разгрому, не оправдалась. Были еще несколько стычек, в итоге земляне потеряли девять кораблей. К тому же выяснилось, что Перфицида обладает не только катерами, как считалось, а имеет достаточно большой современный военный флот. И агрессор срочно перебросил в театр разгорающихся боевых действий большую часть своей внушительной армады, стремясь быстро разгромить противника. На входящих в состав Земной Конфедерации планетах было много недовольных вторжением и нарушением договоров, и скорая победа гарантированно обещала пресечь такие брожения в зародыше.

Помешать этому должен был Серафим. Ему предписывалось неожиданно появиться в пределах видимости земного флота и постараться повести за собой как можно больше кораблей. Понимая, что на один катер враг не клюнет, планировалось запустить с десяток ложных целей. Ну и выстрелить шестью торпедами. Петр Великий, объясняя смысл задания, сказал, что и «обманки», и торпеды – самые современные разработки, противоядия от них еще не создано. Первые должны были вызвать у преследователей иллюзию, что они гонятся за целой сворой катеров, вторые – точно попасть в цели и нанести при этом серьезный урон (Петр все это гарантировал). Серафим не стал спрашивать, приложили ли к созданию таких «игрушек» руки «соседи». Он только вопросительно-выразительно посмотрел на Петра, закатил глаза вверх, намекая на Аархерцев, и получил в ответ утвердительный кивок головы.

Увлекшихся погоней землян должны были встретить стоящие в засаде силы Перфициды. По расчетам выходило, что потери составят от десяти до пятнадцати кораблей. Такой потери техники и личного состава мирные жители Земной Конфедерации военным точно не простят. Были просчитаны несколько вариантов дальнейшего развития событий, и все они оказались для агрессора чрезвычайно негативными, ведь демократию и право на протесты, вплоть до выхода из Конфедерации, никто не отменял.

И вот катер Серафима прочно, четырьмя магнитными ногами, вцепился в самый край метеорита, на 50 процентов состоящего из железа, диаметром около ста километров, с красноречивым названием – Блин, ведь его толщина не превышала шести километров. Эта была идеальная позиция, откуда можно было одним рывком подобраться поближе к боевым кораблям землян. Оставалось только протестировать состояние катера, прежде всего электрических батарей, и стартовать. Искин выполнил это задание и одобрительно улыбался с экрана. Но что-то останавливало Серафима.

– Эй, парень, – услышал он требовательный голос Победоносцева, – пора начинать!

– Хорошо, – ответил Серафим, – только загляну за Блин, оценю обстановку.

– Да что там смотреть, все чисто! – недовольно пробурчал великий программист.

– А я все-таки посмотрю, – решительно заявил Серафим, – это много времени не займет.

И вздохнул: «Валера, проверь, пожалуйста».

Искин лихо принял приказ: «Будет исполнено, ваше благородие!». От борта катера отошла телескопическая рука с наконечником – сканером-невидимкой (по крайней мере, так утверждал Петр). Этот «глаз» только успел взглянуть за обратную сторону Блина, как Серафим закричал: «Назад!». Рука мгновенно втянулась в катер.

Искин вывел запись на экран. От увиденного Серафима била нервная дрожь. Он понимал: это невероятная удача, шанс, который выпадает лишь раз в жизни! За обратной стороной Блина, практически впритык друг к другу, висели три корабля Земной Конфедерации. И какие! Дредноуты!! Самые крупные корабли, объединившие в себе огневую мощь линкора и способности тяжелого авианосца!!! Каждый из них в состоянии как выдержать атаку целого флота противника, так и разгромить этот флот. Мощная броня и защитное поле, огромный арсенал оборонительного и наступательного вооружения, плюс целый рой авиации ближнего и среднего боя!

Буквально в нескольких километрах от катера Серафима прятались, полагая, что находятся в полной безопасности, три чудовищных туши длиной в три километра, страшные своими боевыми возможностями. Все три дредноута Земной Конфедерации! Более мощным был лишь супердредноут командующего космическим флотом, контр-адмирала Земли Збигнева Пржковски.

Серафим постарался как можно быстрее успокоиться и точно рассчитать свои дальнейшие действия. В том, что будет атаковать, он не сомневался. В случае успеха чаша весов в войне могла склониться в сторону Перфициды. Теперь надо было все точно спланировать.

Зная, что канал голосовой связи работает беспрерывно, Серафим спокойным голосом сказал:

– Ребята, за обратной стороной Блина находятся три дредноута.

– Что?! – закричал Победоносцев. – Повтори!

– Все три, рядышком, вплотную друг к другу. Буду атаковать. Мне обязательно надо подбить дредноут «Валькирия», на котором находится сын командующего, Вальтер Пржковски. У папаши не самый уравновешенный характер, и он точно будет мстить за смерть сына, может совершить необдуманные шаги, на которых его надо будет ловить. Но мне нужна поддержка.

– Какая? – раздался голос Петра Великого.

– Всесторонняя! – хохотнул Серафим. Ему вдруг стало легко и весело. А главное, появилась уверенность, что он сможет сделать то, что должен! – «Валькирия» самая дальняя от меня цель.

– И что?

– Прорваться к ней через два дредноута я не смогу. Придется дорогу расчищать, а их того, взрывать. По две торпеды на каждую цель хватит?

– Хватит, – без раздумий ответил Петр.

– Ну и замечательно! – засмеялся Серафим. – Петя, ты не волнуйся, это не нервный смех, это предвкушение победы!

– Ты знаешь, какие на этих кораблях Искины?! Ты не успеешь! – снова закричал компьютерный гений.

На этот раз засмеялся Петр:

– Он очень хорошо это знает. Сима, какую всестороннюю помощь тебе обеспечить?

Серафим коротко изложил свой замысел. Искины на дредноутах землян были установлены действительно самые современные. Но они только предлагают варианты действий, решение принимает главный офицер соединения, то есть трех кораблей, в данном случае Вальтер Пржковски, заместитель командующего флотом. А слабые места есть как у техники, так и у людей. Еще в юности в одном из боев Вальтер получил тяжелое ранение, в итоге нижняя часть тела была парализована. Земная медицина оказалась бессильна, а клиники «Айболит» тогда еще не существовало. Позднее Вальтеру предлагали имплантировать искусственные ноги, но он отказался. Поэтому командовал из инвалидного кресла. У него было снижено время реагирования, что, конечно же, тщательно скрывалось. Все это Серафим узнал случайно. Затем, внимательно понаблюдав за Пржковски-младшим, убедился в достоверности информации. На этом и следовало сыграть. Несколько кораблей Перфициды, находящихся в засаде, должны дать себя обнаружить. Искины дредноутов автоматически переключат почти все локаторы и сканеры на сектор, который будет представлять потенциальную угрозу. Вот в данный момент, не раньше и не позже, в дело предстояло вступить Серафиму.

После минутного молчания послышался тяжелый вздох Петра:

– Сима, твой план принят. Не жди нашей команды. Выдвигай руку со сканером. Время ее складывания – одна сотая секунды. Нет, ты не ослышался. Поэтому, как только получишь от сканера информацию, что дредноуты с кругового обзора переключили внимание на наши корабли, одновременно нажимай две клавиши – складывания антенны и старта. После пуска последней торпеды не возвращайся назад, а резко уходи вправо и лети к сектору номер тринадцать. Удачи!

У Серафима всё получилось. Торпеды вонзились в тела дредноутов именно в тех местах, где надо – в зоне термоядерного реактора. Расчет на замедленную реакцию Пржковски-младшего оказался верным: атакованные корабли ничем не огрызнулись. Выведенный на экран мощнейший ядерный взрыв свидетельствовал, что по крайней мере один дредноут был уничтожен полностью. Не имело значение, взорваны три реактора или один, итог однозначный – дредноутов больше нет. Катер не пострадал, он успел уже далеко уйти из опасной зоны. Серафим облегченно вздохнул. Как оказалось, напрасно: в секторе номер тринадцать его ждал неприятный сюрприз – здесь оказался пара земных истребителей-перехватчиков, которых на этом месте никак не должно было быть. Отбиться от них было нечем. Серафим резко отвернул катер в сторону и нажал виртуальную кнопку «Форсаж». Но было уже поздно – истребители успели выпустить несколько торпед. Последнее, что он видел, была яркая вспышка света.

Очнулся Серафим с неприятным ощущением дискомфорта и беспокойства и сразу понял источник таких редких для него чувств. Во-первых, он был крепко зафиксирован на мягкой поверхности, на которой лежал, причем не только в области рук, ног и живота, а буквально приклеен так, что даже двинуть шее не мог. Ему показалось, что он чувствует легкую, почти невесомую повязку на глазах. Серафим не успел ни о чем подумать, потому что раздался голос Петра:

– Сима, не нервничай и не думай ни о чем плохом. И ничего не говори. Так надо. На глазах у тебя повязка. Сейчас ты проходишь медицинское обследование. Расслабься и полежи полчаса молча.

Успокоиться не получилось, но Серафим послушно выполнял указание до момента, пока двоюродный брат ни сказал:

– А вот теперь можем поговорить.

– Что со мной? – тревожно спросил Серафим. – Для чего эта повязка?

– Ты совершил одну маленькую ошибку: не переключил светофильтр защитного скафандра на автоматический режим. Торпеды, сам знаешь, взрывается очень ярко. Повреждена сетчатка глаз. Но врач из клиники «Айболит» говорит, что все будет хорошо. Правда, пару дней тебе придется полежать вот в таком положении, полечиться.

– А у меня мышцы не атрофируются? – зло спросил Серафим.

– Не атрофируются. Это тебе, герой, хороший урок на будущее: будь внимательнее.

– Доктор из «Айболита», говоришь? Но чтобы попасть к ним на прием, надо долго ждать… К тому же это очень дорого…

– Как видишь, для нас это не стало проблемой.

– Я не вижу! – огрызнулся Серафим.

– Извини, я неловко выразился. Ну, в общем, для нас это не стало проблемой. А что ты не спрашиваешь, как себя чувствует твой катер после попадания сразу двух торпед?

– А от него еще что-то осталось? – удивился Серафим.

– Да. Катер не пострадал, он в строю и ждет тебя для совершения новых подвигов. Кстати, все шесть твоих торпед попади куда следует, и тех трех дредноутов в природе не существует. Ты оказался прав, Пржковски пришел в бешенство. Он поклялся наказать убийцу сына. Более того, Земная Конфедерация объявила тебя врагом номер один и выделила на твою поимку или уничтожение просто умопомрачительное вознаграждение. Переваривай эту и другую информацию. Может, обеспечить доступ к ней напрямую через мозг? Приклеим одну маленькую штучку к виску – и всё!

– Нет, – возразил Серафим, – я лучше послушаю.

– Как хочешь. В твоем распоряжении все доступные ресурсы.

…Серафим и Петр ужинали в ресторане на крыше госпиталя, где лежал пилот. На открытой площадке стояло несколько столиков с уютными креслами. Они были пусты – время ужина уже давно прошло. Но обслуживающий персонал, девушка и парень, смена которого уже закончилась, не торопились уходить, почтительно стояли у стойки – они знали, кто устроил столь позднюю трапезу.

– Завтра меня наконец-то отпускают на свободу, – лениво ковыряясь вилкой в тарелке, сказал Серафим. Есть не хотелось: он только сегодня был освобожден от пут, а неподвижное лежание не способствовало выработке аппетита.

– Знаю. Ты давай ешь, не обижай людей – смотри, как они поедают тебя влюбленными глазами. Ты теперь национальный герой!

– Нашел чем обрадовать… Ты лучше скажи, как нам армаду землян разбить. У них все равно огромное преимущество. Если я правильно понимаю, они подтянули все свои силы, и теперь по количеству кораблей они превосходят нас в пять раз, а по огневой мощи – практически в десять раз. Нас может спасти только чудо.

– Вот ты его и сотворишь, – небрежно бросил Петр, приступая к кофе.

– Как?! – опешил Серафим.

– Пока все не съешь, не скажу.

– Но…

– Давай-давай, ешь!

Лишь когда Серафим взял в руки чашку с кофе, Петр задумчиво сказал:

– Есть одна идея…

– Только идея?

– Да нет, мы уже хорошо поработали над ее претворением в жизнь. Все готово. Не хватает только одного – твоей встречи с адмиралом Пржковски.

– Встречи? – изумился Серафим.

– Именно так. Ты должен появиться перед ним, причем так, чтобы он понял, кто перед ним, а потом броситься убегать.

– Убегать?! – рявкнул Серафим так возмущенно, что обслуживающий персонал вздрогнул и даже сделал пару шагов в их сторону.

Петр махнул им рукой, дескать, все в порядке, и медленно, по слогам повторил:

– У-бе-гать. Зная характер адмирала Пржковски, можно утверждать, что он без раздумий бросится в погоню. А его выкрик типа «Вперед!» командиры кораблей смогут принять за приказ, и последуют за ним. Пусть даже за тобой погонится только супердредноут, это уже будет хорошо. Тебе предстоит не просто убегать, а убегать в строго определенное место. Там твоим преследователям приготовлен большой сюрприз.

– Ну, если большой сюрприз, – хмыкнул Серафим, – то я согласен исполнить роль трусливо убегающего зайца.

Серафиму понравился замысел, он и в самом деле был необычен и красив. Стоило идти на смертельный риск ради того, чтобы уничтожить супердредноут, разрушив его термоядерную энергетическую установку, что в зависимости от расстояния остальных кораблей Земной Конфедерации от места взрыва должно было или испепелить, или в худшем случае вывести их из строя.

И снова Серафим пережил «поскакушки», казавшиеся бесконечными. Вынырнув в пределах видимости земного флота, его катер не бросился прочь, а на предельной скорости начал сближаться с вражескими кораблями. Как только на виртуальном экране вспыхнул яркий зеленый огонек, он хлопнул ладонью в область, где призывно помаргивала большая кнопка «Пуск». Потом резко, на 180 градусов, сменил курс катера. Расчет тех, кто тщательно готовил эту операцию, оказался верным. На супердредноуте, похоже, не сочли небольшое суденышко Перфициды представляющим какую-либо опасность. Возможно, поэтому прозевали пуск торпед. Или не восприняли это всерьез? Ну что мелкие торпеды могли сделать четырехкилометровому, под завязку вооруженному и защищенному, супермонстру?

Серафим закричал от восторга, когда по ожившим на экране точкам понял, что вслед за флагманом в погоню за ним бросились многие другие корабли земной эскадры. Теперь ему оставалось только выйти в назначенную точку ЭКРАНа. Его катер должен был проскочить в узкую открывшуюся горловину невидимого сверхпрочного сплошного поля до момента, когда взорвется термоядерный реактор супердредноута. Поэтому он держался на таком расстоянии, чтобы запускать в него торпеды не имело смысла. Но что-то пошло не так. Серафим понял это, когда страшный удар расплющил катер, а вместе с ним и пилота. То ли торпеды все же были пущены и достигли своей цели, то ли взрыв реактора произошел на долю секунды раньше расчетного времени…

На этом месте своих воспоминаний Серафим очнулся. Открыв глаза, с удивлением понял, что он лежит полностью под водой, лицом вверх. Ему это очень не понравилось. Он хотел всплыть, но не смог пошевелить даже пальцами. При этом Серафим обнаружил, что он продолжает свободно дышать, моргать глазами, словно находится на воздухе. Боли не было – совершенно никакой! Его пробуждение заметили, и непонятно откуда идущий, но очень знакомый голос Рыжей бодро произнес: «Добрый день! Не волнуйтесь, все в порядке. Вам надо просто захотеть всплыть наверх и выйти из регенерационной ванны. Четко сформулируйте ваше желание – и все получится».

Серафим удивился: «Как-то все это очень странно». Но решил следовать совету Рыжей – и у него действительно все получилось.

Вскоре Серафим лежал на широком топчане, а стоящие с двух сторон роботы-ассистенты помещали на его тело, казалось, бесконечное количеством датчиков и приборов. Рыжая довольно улыбалась: «Мы снимем и проанализируем все параметры вашей жизнедеятельности». Привыкший к принятым у военных экспресс-обследованиям, Серафим недовольно пробормотал: «Зачем их так много? В армии было по-другому». В ответ он получил обворожительную улыбку: «Нам нужны ВСЕ данные. Процесс этот довольно длительный, поэтому вы снова уснете». Серафим недоуменно уставился на медсестру: «Но я же только что проснулся, я и так долго спал! Я хорошо себя чувствую, мне надо выписываться из вашей лучшей в галактике клиники, у меня есть важные дела». Рыжая вздохнула: «Больной, не препирайтесь с лечащим врачом! Я лучше знаю, что и как делать. Вы не спали, а долго и очень напряженно работали – вы вспоминали! А вот теперь наконец-то недельку отдохнете, и пока вы будете находиться в состоянии покоя, мы получим всю нужную нам информацию и подправим то, что надо, там, где надо». Последнее, что успел подумать Серафим, было: «Это врач, а я ее принимал за медсестру… Интересно, не обиделась ли она? Я бы, наверное, обиделся…»

Через неделю Серафим и Петр снова ужинали в ресторане на крыше госпиталя. Время было приблизительно такое же, как и в прошлый раз. И те же самые юноша и девушка почтительно стояли у стойки, внимательно наблюдая за кузенами, старательно делая при этом вид, что заняты своими неотложными делами.

Петр с подозрением смотрел на брата:

– Ты какой-то сонный, сам на себя не похож…

– Доктор сказала, что через день все будет в норме. Но не обращай на это внимания: я в полном порядке, так, небольшая усталость. Лучше скажи, что там с Земной Конфедерацией?

– Сегодня утром был подписан договор о безоговорочной капитуляции. Создано переходное правительство, цель – объединение Перфициды и Земли. Возглавляет его Президент Межпланетного Союза Перфициды Карпатый Юлий Святославович. Ну, ты с ним знаком. Работа предстоит огромная, я тоже в нее вовлечен.

– А почему в новостях об этом ничего нет? И почему ты не на Земле? – удивился Серафим.

– Ну, потому что сегодня день неподходящий – 13 мая.

– Это из-за суеверия, что ли? – Серафим от изумления вскочил и начал описывать круги вокруг стола.

Петр засмеялся:

– Да успокойся ты! Просто так получилось. На Земле полным ходом идет работа, подписываются всякие соглашения на уровне премьер-министров, адмиралов и так далее. А я к тебе прилетел, на тебя посмотреть.

Серафим остановился, задумчиво посмотрел на брата:

– Только не ври, что только посмотреть – я тебя хорошо знаю. Что еще от меня требуется?

Петр смутился:

– Понимаешь, есть предложение сделать тебя главнокомандующим объединенного космического флота…

– Нет! – резко возразил Серафим. – Даже не пытайся меня уговаривать! Наелся я войны знаешь по какое место?!

– Но твой талант, твои знания! Президент хочет тебя видеть на этом месте.

– Нет! По поводу знаний можете быть спокойными. Через пару дней заберу свои записи, соберусь с мыслями – и надиктую все, что знаю. Думаю, за неделю управлюсь.

– За неделю? – переспросил Петр.

– Да. А может, и дольше. Быстрее не смогу, меня отправляют на Минералку. На долечивание какое-то время придется выделать.

– На какую Минералку?

Серафим рассмеялся:

– Сразу видно, что ты весь ушел в государеву работу, от жизни оторвался. Минералкой все называют планету Якурото. Там лучшие минеральные воды, целебный горный воздух и растения, выделяющие умопомрачительные объемы фитонцидов и прочих полезных веществ. Вот потом, а это где-то через месяц, если тебя так сильно волнует мое будущее, мы о нем и поговорим. Но про военную карьеру не заикайся! Ни маршалом, ни офицером, ни даже советником не пойду! Это мой окончательный ответ.

…Братья встретились на орбите Земли, на личной яхте Президента, который висела на расстоянии тысяча километров от поверхности. Петр, похоже, торопился, и сразу повел Серафима к… его катеру. Серафим не мог прийти в себя от изумления, гладил поверхность, придирчиво осматривал все внутри – это был его катер! Но как так?! Ведь он сгорел в термоядерном взрыве? Петр похохатывал: «Ни о чем меня не спрашивай. Я сам ничего не понимаю и не знаю. Наши «соседи» тебе его подарили, персонально». На главный космодром Земли катер буквально упал – спуск занял всего две минуты, и они успели перекинуться только парой слов. Спустившись на серую поверхность – то ли бетон, то ли какой-то полимер, Серафим удивленно замер. Он ожидал увидеть вереницы самых разномастных антигравов (на Землю разрешалось садиться только им). Но космодром был девственно пуст.

– Почему так? – Серафим растерянно повел руками. – Почему никого нет? Что случилось?

– Случилось воплощение мечты главного героя современности, в одиночку уничтожившего боевой флот Земной Конфедерации, – воздев руки вверх, напыщенно провозгласил Петр. После чего уже обычным голосом объяснил. – Помнишь, ты говорим, что хотел прилететь на Землю один, пешком пройти по взлетной полосе… Вот оно, свершилось!

– Брось паясничать! – обиделся Серафим. – Пошли быстрее. Стыдно: люди ждут вылета и посадки, а тут мы мешаемся, гуляем.

– Придется до конца выдержать марку, – сокрушенно покачал головой Петр. – Посмотри, окна космопорта облеплены людьми, которые приветствуют своего героя!

– Ты это серьезно?!

– Нет, конечно. Никто ни о чем не знает. Просто произошел какой-то глупый мелкий сбой у искусственного интеллекта – чего только на свете не случается. Не торопись, успеют люди улететь и прилететь.

Серафим недовольно сопел:

– Ну, тогда объясни, зачем ты меня на Землю вытащил?

– Потому что ты никогда здесь не был. Хочу тебе показать колыбель человечества. Ты, кстати, не забыл, что подписал бумаги о том, как распорядиться предоставленными тебе участками?

– Не забыл. На разработку. Ты мне объяснил, что вынут грунт и все, что находится ниже, продадут, взамен оставят какой-то инертный материал. Кстати, – засмеялся Серафим, – это, наверное, сделает меня невероятно богатым?

Он ожидал, что Петр подхватит шутку, но тот остался очень серьезным:

– Да, ты очень богат. Ты сейчас один из самых завидных женихов и на Земле, и на Перфициде. Помнишь, сколько тебе выделено участков?

– Семь, – растерянно пробормотал Серафим.

– А на размеры, конечно, внимания не обратил? Тогда напомню: два участка размером двести на двести метров, пять – километр на километр. Разработка – это выемка всего, что входит в эту площадь, на безопасную глубину, то есть почти до магмы. Но давай я тебе все объясню во время обеда – есть очень хочется. Покажу тебе космопорт, там много чего необычного. Ты лучше расскажи, как прошло лечение на этой… Минералке…

Пришлось выполнять просьбу Петра. Краткого рассказа хватило как раз до входа в космопорт. Внутри оказалось действительно очень много интересного. Эскалатор, неспешно несущий их на второй этаж, показался Серафиму немного круче, чем положено такому механизму. Вместо ответа на вопрос о безопасности Петр резко подался назад – и словно уперся во что-то: «У каждого человека на эскалаторе индивидуальное защитное поле». Серафим тоже резко наклонился, но вперед – и встретил упругую стену.

Нигде не было общего освещения, по воздуху на разной высоте плавали светящиеся шары, причем там, где шли, сидели и стояли люди, их было больше, пустые участки находились в полумраке.

– Вот здесь расположены рестораны, – сказал Петр, сворачивая в бесконечно длинный коридор. – Смотри внимательно. Вот первый зал.

Здесь они остановились. Увиденное Серафима не впечатлило, уж очень напоминало недорогой ресторан на Перфициде: самые обычные столы и стулья, официанты в белом, в дальнем конце – зона, где готовят блюда.

– Ну как? – хитро спросил Петр. – Ничего необычного? Это по меркам Перфициды. А здесь это ужасно дорогой ресторан. Знаешь, что на Земле стоит больше всего? Назову по мере убывания: земельные участки, труд человека, собственное жилье, натуральные продукты и натуральные материалы. А здесь работают люди, блюда готовятся из натурпродукта, на виду у посетителей. Мебель не просто натуральная, она вся из массива дерева. Цены зашкаливают, поэтому ресторан полупустой. Мы можем себе позволить здесь обедать, но пойдем дальше.

Во втором зале простые, изготовленные явно из искусственных материалов столы и стулья стояли намного ближе друг к другу, между ними катались роботы-официанты. Петр объяснил:

– Тоже знакомая нам картина. Недорогие синтезированные продукты, кухня скрыта от посетителей, которых очень много из-за невысокой цены, ведь на Землю прилетают не только богачи. Да и нет смысла показывать кухню – это пара высокопроизводительных автоматов. Поэтому площадь зала намного больше.

На третий зал Серафим смотрел с удивлением:

– Это ведь точная копия кафе на Перфициде! Недорогая мебель, система самообслуживания – вон народ с разносами ходим, выбирает блюда, автоматическая касса. Мне это не мерещится?

– Нет, – засмеялся Петр, – это реальность. Понимаешь, мы – победители, входим в моду на всей территории Земной Конфедерации. Это, так сказать, первая ласточка. Самое интересное, что здесь готовят блюда из доставленных с Перфициды продуктов, наши повара, по нашим рецептам и традиции. Поэтому обедать здесь достаточно дорого. Но людей, как видишь, много. Не хочешь поесть домашней пищи?

– Нет, это я буду делать у себя на родине. А сейчас, раз уж мы на Земле, хочется чего-нибудь земного, и чтобы с экзотикой.

– Тогда нас ждет четвертый зал. Он, кстати, самый дорогой. И самый посещаемый.

Братья остановились у входа в зал.

– Так, что ты видишь здесь необычного для себя? – поинтересовался Петр.

– Ну… По площади он самый большой. Столы стоят довольно далеко друг от друга. Причем и столы, и стулья не однотипные, вижу одиннадцать вариантов мебели. Некоторые места отгорожены, и эти изгороди, или как правильно их называть, гармонируют с мебелью. Три места полностью отгорожены каким-то балдахином. Ну, это все вроде понятно. А вот что за столбики стоят на пустых местах, ума не приложу.

Петр довольно улыбался:

– Сейчас увидишь, что это такое. Давай не будем заходить вглубь зала, вот у самого входа есть свободное место.

Серафим согласился, и они подошли к матово-серому столбику диаметров около полуметра и высотой порядка 80 сантиметров.

– Это – посадочное место, – начал объяснять Петр. – Смотри, как оно работает.

Он поднес руку к столбу, почти коснувшись его. «Здравствуйте, Петр Викторович, – раздался приятный женский голос. На сколько человек накрывать стол?»

Серафим ошалело смотрел на эту странную, в виде усеченного столба, конструкцию – где здесь мебель? А Петр распоряжался: на двоих, блюда закажем у стойки бара, сейчас выберем вариант стола. При этом с интересом косился на брата. Потом повернулся к Серафиму:

– Выбор обстановки за тобой. Протяну руку.

На движение руки столб отреагировал появлением виртуального экрана и словами: «Здравствуйте, Серафим Владимирович». Экран увеличился, на нем высветилось несколько иконок с изображениями разных столов с двумя стульями.

– На каждой странице по четыре комбинации. Листая и выбирай, за каким столом и на каких стульях или креслах хочешь сидеть. Там, по-моему, 40 вариантов.

Серафим выбрал. Столбик мгновенно окутался защитным полем, которое начало мягко отодвигать братьев в сторону.

– Пошли, выберем себе на обед какие-нибудь особенные блюда, – скомандовал Петр.

У стойки бара они провели минут двадцать. Оказалось, что Петр знаком с обоими барменами, они втроем долго обсуждали меню, каких-то знаменитых землян, в знак протеста против победы Перфициды ушедших в изгнание, какие-то непонятные и не интересные Серафиму земные события.

У входа в ресторан братья пораженно застыли. Зал неузнаваемо изменился. Прежними оставались только несколько балдахинов. На краю, там, куда должны были сесть братья, стояла изгородь из толстой, плотно подогнанной лозы. В середине находился квадратный, грубо сколоченный деревянный некрашеный стол, по обе стороны – плетеные, но уже из более мелкой, чем в ограде, лозы, стулья.

Практически весь остальной зал был утыкан точно такими же, из дерева и лозы, столами, стульями и изгородями.

– Это где ты такой удачный вариант нашел, что он всем понравился? – откашлявшись, спросил Петр.

– Было 60 вариантов. Я выбрал первый с конца.

– Понятно, – хохотнул Петр. – Что застыл? Ничего необычно. На переформатирование одного стола в зависимости от числа клиентов уходит от полутора до трех минут. Захотел – изменил свой интерьер. Правда, это дорого стоит, но сюда заходят только богатые. Пошли занимать свои законные места.

Братья сели на скрипнувшие под ними кресла. От стола пахло свежеструганными досками. Серафим постучал костяшками обеих рук по твердой поверхности, отозвавшейся глухим звуком. Петр понимающе улыбнулся:

– Самое интересное, что если взять кусочек стола на анализы, то выяснится, что это стопроцентно натуральное дерево. Запредельные технологии, не так ли? И это на бытовом уровне. Можешь представить, что Земля имеет в других областях.

– Но ведь все уверяют, что мы в науке землян обогнали? – недоуменно пробормотал Серафим.

– Мы сейчас это обсудим. Но сначала начнем обедать – очень кушать хочется. Итак, приступаем. Стол у нас – как сказочная скатерть-самобранка. Сейчас все будет, надо только подать команду: «Можно подавать первое блюдо».

По столу пробежала едва заметная рябь, затем строго по центру образовался белый круг, провалившийся вниз, а через секунду оттуда поочередно выплыли кастрюля с половником, полуприкрытая крышкой, две тарелки и все необходимые для трапезы приборы.

Серафим хмыкнул:

– А я думал, что здесь все автоматизировано.

– Да ты что! – горячо возразил Петр. – Весь смак в том, что ты сам разливаешь по тарелкам уху из стерляди, вдыхаешь запах, любуешься бесподобной прозрачностью этого блюда! Это же какая-то симфония запаха, вкуса и красоты!

Покончив с ухой, братья практически одновременно откинулись на спинки стула. Серафим вздохнул, словно принимая сложно решение:

– У меня к тебе серьезный разговор.

– Хорошо. Я к нему готов. Более того, открою тебе сегодня много тайн. Ты не удивился, что стол знает меня и тебя?

– Ну, – замялся Серафим, – может, мы важные персоны, поэтому внесены в какие-то базы данных. Вот каждому прилетевшему на землю туристу на руку крепят браслет…

– Да не в это дело, – махнул рукой Петр. – К тому же, если заметил, у нас браслетов нет. Такие данные есть на всех, кто живет в нашей вселенной. А браслеты так, для вида, чтобы никто не задавал неправильных вопросов.

– Но ведь это нарушение закона о личном пространстве. И потом, как же доступ к определенным объектам через сканирование ладони, сетчатки глаз, мочек ушей?

– Это все тоже для отвода глаз, – хмыкнул Петр. – На самом деле даже стол в ресторане знает, кто мы. Тотальный контроль.

– Петя, а разве можно об этом здесь, вдруг кто-то услышит, видеокамеры запишут…

– Не услышат, не запишут. Я сказал кодовое слово, и мы находимся в защитном поле, которое…

– Погоди! – оборвал его Серафим и, резко вскочив, бросился догонять прошедшего мимо зала долговязого сутуловатого молодого мужчину. Через минуту он представлял его своему брату:

– Это Ильдар Габитов. Мы с ним в академии вместе учились. Он был в списках погибших в первой стычке с землянами. Давай, рассказывай, как ты выжил! Петр, закажи и на него обед.

Ильдар, волнуясь и сбиваясь, поведал о том, что в первом бою смог сбить малый десантный корабль землян, но сам получил торпеду. Искореженный катер с двумя пилотами отбросило так далеко, что его нашли лишь через неделю. Потом было лечение. Когда Ильдар был готов встать в строй, война закончилась.

– Мне дали два месяца отпуска. Прилетел на Землю, чтобы выбрать два участка, которыми меня наградили, оба размером двести на двести метров. Можно на них строить гостиницы, развлекательные и торговые комплексы, можно под сельское хозяйство пустить – и то, и другое большую прибыль приносит. Но я решил отдавать оба участка на разработку. Денег будет столько, что хватит и мне, и детям, и внукам. Но я себя без службы не представляю, так что после отпуска вернусь во флот.

– А что можно продать… при разработке? – осторожно спросил Серафим.

– Да всё! Но деталей я не знаю, этим будет заниматься компания, которая ведет разработку. Верхний слой земли очень ценится. Камни охотно покупают, потому что на многих планетах их нет, там облицованные ими дома являются показателями богатства. Из глины во многих местах изготавливают сувениры для туристов. А ниже могут быть полезные ископаемые – нефть, уголь, разные металлы вплоть до золота, даже алмазы. Но больше всего ценятся растения. Есть такая планета, Земля-2, практически копия Земли, но там бедная почва и мало чего растет. Вот там создают природные зоны, как на Земле. Уже сейчас много чего сделали, туристы туда валом валят, потому как там всё намного дешевле, чем на Земле. Про остальное я не знаю, не интересовался. Надеюсь выбрать лесные участки – они больше всего денег приносят.

После этого разговор перешел на общих знакомых, выпускников академии – кто, где, как.

У Ильдара что-то пискнуло за ухом. «Ой! – встрепенулся он. – Круизная гравиплатформа скоро стартует. Пока участки готовят, у меня есть четыре дня, хочу посмотреть Землю, ни разу здесь не был».

После ухода Ильдара засобирался и Петр.

– А расплатиться за обед? – растерянно спросил Серафим, когда они уже покинули зал.

– Автоматически снимут с моей карточки.

– То есть у ресторана есть даже сведения о твоей карточке?

– Обо всех моих счетах, – уточнил Петр. – Я же сказал – тотальный контроль.

Он остановился недалеко от лифта, указал рукой на зал приема пассажиров, где как раз выдавался багаж:

– Посмотри внимательно на процесс. Антигравитационные чемоданы и сумки очень похожи друг на друга, почти все серые – этот цвет сейчас в моде. Смотри! Вот они летят в общем потоке, а вот плывут в руки хозяев. То есть даже сумка располагает данными о человеке. Ее никто не сможет украсть, потому что при попытке воровства сумка подаст сигнал тревоги.

– Да уж… – тяжело вздохнул Серафим.

– Тотальный контроль действует на всех планетах Земной Конфедерации. Теперь понимаешь, почему на них было так мало протестовавших против войны Земли с Перфицидой? У нас такого контроля нет. Сейчас идут споры, эта слежка – плохо или хорошо? Большинство за то, что ее не должно быть. Так что будем сложившуюся систему менять. Это огромная и длительная работа. Иди за мной. Выйдем через служебный вход, на резервную взлетную полосу. Там нас ждет твой катер.

Уже заняв место пилота, Серафим спросил:

– Петя, почему ты в ресторане говорил про запредельные технологии? Для тебя только что было выращено кресло пассажира.

– Но оно сделано из современных материалов. А если провести углеродный и прочие анализы стола, кресел и изгороди из ресторана, то они покажут, что все это было изготовлено в первой половине девятнадцатого века, а, например, беседка шаха с балдахинами прибыла в ресторан из шестнадцатого века. Понимаешь?

Серафим молча нажал на виртуальную кнопку «Старт». Заметив улыбку на лице Петра, спросил:

– Я делаю что-то не так?

– Нет, ты делаешь все правильно. Просто я представляю лица диспетчеров космопорта от твоего старта. Жаль, что не вижу этого. На Земле разрешено передвигаться по воздуху только на дозвуковой скорости. Но ты не беспокойся – мы предупредили землян, какой пилот у них гостит.

– А как же скорость передвижения? Вдруг кому-то срочно куда-то надо?

– Для этого есть сеть гиперпулов – подземных тоннелей, опутывающих всю планету.

…Петр правильно предсказал реакцию диспетчеров на стремительный набор катером скорости и высоты. Диспетчерская, в отличие от других помещений космопорта, была небольшой по площади и выглядела крайне старомодно. В середине квадратной комнаты с высоким потолком стоял большой, капитальный и тоже квадратный стол с реальными экранами и расположенными рядом блоками управления с кнопками и рычажками – во избежание случайного касания экрана виртуального. Кресла были тоже простыми, с колесиками и возможностью регулировки только высоты сиденья и угла наклона спинки. В них сидели 12 молодых женщин в сиреневой полувоенного образца форме. В стороне стоял аналогичный, но значительно больший по размеры, пульт управления главного диспетчера. За ним расположилась внушительных размеров женщина постарше. Она с удивлением смотрела на большой экран, висящий на стене. По нему от космопорта стремительно двигалась точка – вверх и на северо-запад. Практически одновременно раздался возглас нескольких человек: «Шеф, неопознанный объект!» Старший диспетчер щелкнула каким-то тумблером – экран на стене вспыхнул, показав улыбающееся лицо пожилой женщины – и доложила: «Шеф, неопознанный объект!» Пожилая женщина, которая на своем месте могла видеть всю диспетчерскую космопорта, засмеялась: «Спокойно, девочки! К нам в гости пожаловал Летунов Серафим Владимирович». Все диспетчеры синхронно изумленно воскликнули: «Тот самый?» Пожилая женщина кивнула головой: «Тот самый. Не беспокойтесь, никакого хлопка при преодолении звукового барьера не может быть. Даже если этот катер будет лететь на бешеной скорости на высоте метра над землей, ни одна травинка не шелохнется, никто ничего не увидит и ничего не поймет». Кто-то из диспетчеров попытался возразить: «Но мы наблюдаем катер на своих экранах!» Пожилая женщина снисходительно улыбнулась: «Просто мы попросили пилота не включать режим невидимости. Не отвлекайтесь, девочки!» Диспетчеры продолжили работать. А очень скоро неопознанный объект перестал их волновать, исчезнув с экранов. Весь полет катера от момента отрыва от резервной взлетной полосы до точки приземления на удалении в шесть тысяч километров от космопорта занял ровно две минуты.

…Дрезина весело катилась по рельсам, постукивая на стыках. Петр и Серафим стояли на середине платформы и качали приводящую ее в движение ручку вверх и вниз. Непривычные движения, которые необходимо было выполнять без остановки, не давали им возможности сосредоточиться на разглядывании окружающего пейзажа. А он был великолепен. По обе стороны от поднятого где-то на метр над уровнем земли полотна с рельсами лежала степь – зеленая, свежая, слабо искрящаяся под ярким солнцем. Правда, с одной стороны видна была монорельсовая дорога и возвышающиеся за ней высотные здания. Зато с другой стороны, словно выкрашенное безумным художником в зеленый цвет море, ленивыми волнами умиротворенно переливалось огромное, казавшееся бесконечным пространство. Серафим стоял спиной по отношению к движению дрезины, и облегченно вздохнул, когда Петр сказал: «Все, приехали».

Дрезина остановилась напротив большой деревянной платформы с несколькими постройками. Серафим, шагнувший на нее вслед за Петром, недоверчиво потопал ногой:

– Дерево? Натуральное?

Петр утвердительно кивнул головой, огляделся и сказал:

– Так, нам надо наше транспортное средство убрать.

После чего вернулся на дрезину и с усилием потянул какой-то рычажок. Сначала сложился и ушел внутрь рычаг, затем корпус сузился, вырос в высоту, опустился вниз так, что колеса оказались снаружи. Петр спрыгнул на землю, махнул рукой, призывая брата последовать его примеру. Серафим обалдело смотрел на происходящее:

– Э-э-э. Наверное, дрезина могла сама ехать?

– Могла, – согласился Петр, – но в ручном режиме интереснее.

Братья подняли оказавшуюся достаточно легкой дрезину и втолкнули ее в открывшуюся в сплошном деревянном настиле широкую щель. Петр снова куда-то нажал, и появилась лесенка, по которой они поднялись на перрон.

Серафим с интересом рассматривал впервые виденный им железнодорожный вокзал. С края платформы вверх поднималось несколько колонн. Наверху они были соединены поперечными балками с двумя зданиями. Все это пространство было покрыто стеклом.

– Натуральное? – с сомнением спросил Серафим, глядя вверх.

– Нет, современный материал. Не думай, что здесь все точно воссоздали так, как было в конце девятнадцатого века. Что-то – да, хотя в основном стилизация. Но туристы и от этого в диком восторге.

Братья подошли к зданию, к которому примыкала деревянная платформа. Оно было сложено из красного кирпича, с несколькими большими окнами и двумя широкими входными дверьми. Через ближайшую они и вошли внутрь. Помещение с покрытыми мозаичными плитками полами не имело перегородок, но четко делалось на две половины. В одной располагались деревянные скамьи с выгнутыми спинками, стоящие почему-то строгими рядами в одном направлении. Также здесь был пульт управления, замаскированный под тумбу для оратора, и явно утопленный в стену экран. «Здесь туристам показывают фильмы, экскурсовод читает коротенькую лекцию. Голография не используется – места маловато, да и не вписывается она в общий антураж», – объяснил Петр.

Во второй половине вокзала стояло много квадратных и круглых одинаковых столов на одной ножке и со стульями – все вычурное, округлое, без единого острого угла. Дальнюю стену занимали открытые шкафы без дверок и длинная широкая стойка. На шкафах стояла разнообразная посуда, множество бутылок и огромный ассортимент всевозможных продуктов – головки сыра, круги колбасы, сушеная рыба, несколько видов печенья и пряников… Серафим понял, что названия большей части еды он просто не знает. На стойке расположились три внушительных желтых самовара, подносы с посудой, несколько ножей, а также еда, но уже вытащенная из упаковки, частично разрезанная на маленькие порционные кусочки. За ней стояла красивая девушка в белой, ярко расписанной блузе с длинными рукавами.

Поздоровавшись, Петр вздохнул:

– Эх, жалко, что мы плотно пообедали, здесь такая вкусная еда!

– Вся натуральная? – поинтересовался Серафим.

– Нет, еда здесь самая разная, на любой вкус и размер счета. Но натуральные блюда – это просто волшебство! Кухня конца девятнадцатого века.

Еще раз вздохнув, Петр попросил чая с пирожками с земляникой. И чай, и пирожки оказались необычайно вкусными, так что братья повторили заказ.

Выйдя из зала ожидания, как его назвала девушка, братья обошли здание. По поводу второго строения Петр сказал, что оно вспомогательное, в нем кухня и подсобные помещения, не представляющие интереса. За залом ожидания была еще одна деревянная площадка, значительно более узкая, чем перрон. По краям возвышались две смотровые площадки – из дерева, с широкими брусьями, высокими перилами. Серафим ахнул от удивления. Петр его успокоил:

– Все, что с этой стороны зданий, выполнено из современных материалов. По лестнице подниматься и стоять на платформе смотровой площадке можно без опаски – силовое защитное поле работает. Высота, кстати, десять метров, видно далеко.

Братья стояли и смотрели на зеленую бесконечность степи, впитывая потрясающий вид, звуки и запахи. Высоко в небе, зависнув на одном месте, пели какие-то птицы.

– Жаворонки, – определив, куда нацелен взгляд брата, объяснил Петр. – Интересные птицы. Ты знаешь, что скоро вокруг все изменится?

– Как это? – не понял Серафим.

– Станет очень жарко, большая часть трав высохнет. Будет царствовать ковыль – довольно высокой растение и длинными узкими листьями серебристого цвета. Будет красиво, но не так, как сейчас… А жаворонки вообще объедятся до того, что не смогут летать, и будут бегать по земле.

– Ты не шутишь? – не поверил Серафим.

– Не шучу. Мне земляне, особенно верхушка руководства, напоминает этих обожравшихся жаворонков.

Братья минуту молчали. Потом Серафим сказал:

– Ты обещал рассказать мне что-то очень важное и интересное. И даже какие-то большие тайны.

– Давай, начнем. Ты спрашивал, зачем надо было выделять героям войны эти участки? Понимаешь, в древности на Земле была такая военный обычай: захваченную штурмом крепость, ну или город отдавали на пару дней на разграбление победителю, то есть армии. Варварский обычай. Солдаты грабили, насиловали, убивали… С одной стороны это была награда тем, кто рисковал своей жизнью, с другой стороны, устрашало проигравшую сторону, заставляло оставить мысли о сопротивлении. Что-то подобное и в нашем случае, только в очень мягком варианте. Всего солдатам Перфицыды выделена тысяча таких участков, половина из них отдана под разработку. Можно было, наверное, обойтись без этого, наградить по-иному, хотя в бюджете Перфициды в связи с войной образовалась дыра. Но дело здесь в ином. Отнесись к моим словам правильно. Я редко придумываю что-то сам, в основном мои предложения рождаются по аналогии с историческими фактами. За многие тысячи лет человечество сильно продвинулось в технологическом развитии, но люди мало в чем изменились в сравнении со своими далекими предками. Психология та же, мотивация поступков та же…

Серафим с удивлением понял, что брат сильно волнуется. Петр даже начал медленно расхаживать по смотровой площадке:

– Была на Земле такая война, которую назвали Второй мировой. Победители всегда стремились увековечить память о своих победах, и на этот раз возвели много мемориалов, иногда просто огромных, монументальных. Так вот, в проигравшей стране детей организованно приводили в эти мемориалы, на кладбища, где были захоронены солдаты. И дети клялись, что подобное никогда не повторится. Но всего через три поколения историю начали переписывать, памятники стали сносить. Процесс окончательно завершили через четыре поколения. Тогда это все произошло за сто лет. Сейчас поколением считается не 25 лет, а 40. Вот и считай: через 160 лет о нашей войне почти забудут, про нее будут врать так, как это выгодно власти.

– И ты хочешь этого не допустить? Получится ли? – усомнился Серафим.

– Я хочу сохранить в памяти землян нашу войну. Про то, что что-то построили на участке, которым Перфицида отблагодарила своего героя, будут помнить в лучшем случае два поколения. А памятник на участке, который отдан в разработку, будет стоять тысячи лет. Не веришь? Скоро увидишь. Кстати, один из памятников, на твоем участке, самом маленьком, двести на двести метров, будет стоять в этой степи и будет хорошо виден со смотровых вышек, посещение которых обязательно для туристов.

Мимо станции на невысокой скорости, громко пыхтя, пуская клубы черного дыма и постукивая на стыках, проехал паровоз с пятью пассажирскими вагонами. Внимание братьев переключилось на него.

– Это что? Настоящий дым и копоть? В паровозе жгут уголь? – поразился Серафим.

– Нет, – засмеялся Петр. – Эта копоть искусственная и совсем не мажется. Да, на паровозе есть уголь, и перед отправкой в путь перед туристами показательно бросают пару лопат в топку, где горит огонь. Но вообще двигатель электрический. Пошли, нам можно трогаться. На этот раз мы тоже поедем на электрической тяге, так намного быстрее будет.

…Площадка, на которой братья оставили катер, находилась у дороги, а к ней почти вплотную примыкал лес. Они шли по высокой траве: Петр уверенно, Серафим – боязливо, при каждом шаге выискивая место, куда ставить ногу.

– Давай быстрее! – поторопил Петр. – Да не бойся ты, примятая трава скоро встанет. Поражен?

– Да, – признался Серафим. – Столько цветов, сколько насекомых летает и ползает! Сколько звуков вокруг!

– Видов растений на Земле в сравнении с Перфицидой больше в шесть раз, видов животных – в семь раз.

Они пересекли небольшую полоску травы, отделяющую дорогу от леса, зашли в тень высоких раскидистых деревьев с черно-белыми стволами. Через двадцать метров деревья разошлись в сторону, и взору братьев открылась большая поляна. В ее середине стояло несколько пней. Петр сел на один, махнул рукой, предлагая брату расположиться на втором пне. Они замерли. Поляна и лес жили своей жизнью. На легком ветру шуршали листья деревьев, пятнами по траве прыгали солнечные лучи, стрекотали кузнечики, жужжали пчелы, шмели и мухи, тонко пищали комары, беззвучно махали разноцветными крыльями бабочки.

– А воздух какой! А небо! – жмурился от удовольствия Серафим.

– Красота! – поддакнул Петр. – Был на Земле такой поэт в двадцатом веке, Есенин. Он писал про небо: «Только синь сосет глаза».

– Очень точно сказано, – согласился Серафим. – Но мы же сюда не зря пришли. Ты меня привел не любоваться, как ты сказал, березовой рощей.

– Почему, и за этим тоже. Но и про дело не стоит забывать. Вон там, где заканчивается поляна, начинается участок, он тоже небольшой, двести на двести метров, для разработки.

– Слушай, – задумчиво сказал Серафим, – такая красота пострадает. А нельзя отменить твою эту самую разработку? Да мне вообще не нужна никакая награда от Перфициды.

– Нет, – ответил Петр. Его голос зазвенел металлом. – Обратной дороги нет. Ты сам подписывал документы.

– Но я не представлял, что это такое, – попробовал протестовать Серафим.

– Да ты и сейчас не представляешь. Хватить сидеть, сопли распускать. Надо лететь дальше.

…Катер сел на площадку почти на вершине горы. Вершина была немного выше, и представляла собой скалу метров в 50 высотой. Дорога ее обтекала и полого опускалась вниз с двух сторон.

Братья пошли по хорошо натоптанной широкой тропинке, обошли скалу. С ее обратной стороны вверх зигзагами уходили вырубленные в камне ступени.

– Не опасно? – спросил Серафим.

– Нет, здесь и наверху защитное силовое поле. Даже если захочешь распрощаться с жизнью и прыгнешь с вниз, оно тебя поймает и вернет на место.

– А что, были такие попытки? – удивился Серафим.

– Были, и успешные, поэтому и поставили силовое поле.

Площадка наверху оказалась неожиданно большой, с перилами.

– Это для удобства, – прокомментировал Петр.

От того, что увидел Серафим, у него перехватило дыхание. Две горы, густо поросшие лесом, сходились на широкой равнине. И точно в середине, подпирая оба подъема, лежал мертвенно-черный квадрат.

– Что это? – прочищая горло, просипел Серафим.

– Твой участок после переработки. Размер – километр на километр. Все на глубину до семи километров вынуто и отправлено заказчикам. На планете Земля-2, наверное, пляшут от счастья – нечасто они сразу столько леса получают. Пустота по мере ведения разработки заполнялась инертным материалом искусственного происхождения. На него, кстати, нанесена надпись, кратко рассказывающая о причинах и последствиях нападения Земли на Перфициду. Если хочешь – прочитай, здесь, как видишь, есть подзорная труба. Не хочешь? Ну, твое дело. Материал очень интересный. Он прочный, просто так его не расколупаешь. У него есть один существенный недостаток, который помешал использовать его с пользой в любой сфере, от промышленности до строительства. Но в нашем случае недостаток становится достоинством. Если воздействовать механически, то есть взорвать или применить ударный инструмент, то материал распадается на мелкие и прочные длинные осколки наподобие иголок, но с ужасно неровными краями. Представляешь себе территорию, усыпанную миллионами или миллиардами таких осколков? Как ее очистить, это не металл, магнитом не соберешь? Материал инертный, то есть его не повредит ни кислота, ни прочие агрессивные жидкости. Обратил внимание, что квадрат имеет заметный наклон в одну сторону? Материал необычайно скользкий, и попавшие на него предметы, в том числе снег, будут просто скатываться. Памятник получается если не на тысячелетия, то на многие века.

Серафим ошеломленно смотрел на черный квадрат:

– И сколько, ты говоришь, таких памятников будет на Земле?

– Такого размера – двенадцать, остальные – поменьше. Всего их будет 500. Это на первом этапе. Там посмотрим. Может, число памятников со временем будет увеличено.

– Не знаю, что и сказать… – задумчиво протянул Серафим.

– Ты лучше расскажи, почему последнее время такой смурной, сам на себя не похож?

– Да долго объяснять, – попробовал уйти от ответа Серафим.

– А мы никуда не торопимся, – мрачно сказал Петр. – Экскурсий сюда сегодня не будет. Дорога закрыта, антигравам прилет временно запрещен. Так что давай, облегчай свою страдающую душу.

Серафим тяжело вздохнул – ему явно не хотелось этого разговора. Но он прекрасно знал, что Петр от него не отстанет и добьется ответа на свой вопрос.

– Понимаешь, я все думаю о цене нашей победы над Землей…

– Не понял, – перебил Петр. – Объясни.

– Ну, нам же помогли «соседи». Это как-то, даже не знаю, как сказать… ну нечестно, что ли…

– Я тебе больше скажу, – прервал Петр. Было видно, что он злится, и не особо старается это скрыть. – Мы по требованию «соседей» два раза вызывали медиков клиники «Айболит» в места, где ты оказывался после ранений. Там речь шла о секундах, особенно во втором случае. Мы не знаем, почему Аархерцы помогли нам, почему спасли тебя. Наверное, никогда и не узнаем. Но если ты думаешь, что Земля воевала с нами честно, то очень сильно ошибаешься. Там были налажены давние связи с Прыанцами, которые пока не идут с нами на контакт. Они установили на четыре земных корабля двигатели, те самые, которые могли использоваться не только по своему прямому назначению, но и для того, чтобы сжигать планеты. Суперсовременные сканеры – тоже не земная разработка, и были они получены как раз перед объявлением нам ультиматума. Есть подтвержденная информация, что командующий космическим флотом Земли Збигнев Пржковски после первых потерь сам заказал и получил какое-то оружие. Когда руководители Земной Конфедерации спросили его рассказать о нем, адмирал ответил, что им лучше об этом не знать, но полученное от Прыанцев точно гарантирует победу. Все это сгорело в термоядерных взрывах. Так что по части посторонней помощи мы с землянами квиты. Может, наши «соседи», зная о полученном Пржковски оружии, и помогли нам. Но они нам ничего объяснять не будут.

Серафим хмуро молчал. Петр вздохнул:

– Ну что, дальше твои участки, как я понимаю, смотреть не будем? Тогда полетели на космодром. Там решил, что дальше делать.

Братья еще несколько минут стояли на вершине скалы и смотрели в одно и то же место – на черный квадрат. Тишину нарушил Петр:

– Сима, ты точно уходишь в отставку? Ну, тогда ты мне обещал сказать, куда подашься…

Серафим рассмеялся:

– Я же тебе уже несколько раз говорил – в космические этнографы.

– Да ну! – удивился Петр. – Но это не то же самое, что играть в детстве в Миклухо-Маклая или в экспедиции основателя современной космоэтнографии Ван Чи Лина.

– Я знаю, – серьезно ответил Серафим. – Я очень хорошо подготовился, изучил требования к профессии. Более того, подал заявление, сдал экзамены, и сегодня утром получил ответ: я принят в штат Института космоэтнографии имени названного тобой Ван Чи Лина.

– Когда ты успел? – поразился Петр.

– У меня, как ты помнишь, оставалось три свободных недели на Минералке. Неделю надиктовывал все, что знаю об оружии, а остальное время использовал по своему усмотрению. Так что, Петя, запиши себе: Летунов Серафим Владимирович по прозвищу Крылатый Серафим с сегодняшнего дня – космоэтнограф. Так надо. Я должен немного отвлечься, успокоиться и прийти в себя. А для этого что требуется? Чистый воздух, посильная физическая нагрузка и возможность много времени побыть одному. Моя новая профессия всем этим параметрам, как я понимаю, отвечает. Думаю, мне она подходит. А там, как говорится, война план покажет. Ну что, спускаемся?

И Серафим шагнул к лестнице с вырубленными в скале ступеньками. Но спускаться по ним не стал, а мощным прыжком взлетел сначала на высокие широкие перила ограды, а потом, оттолкнувшись двумя ногами, улетел далеко вперед и стремительно и молча упал вниз. Петр бросился к лестнице, побежал, преодолевая сопротивление защитного поля. У него болела грудь, кружилась голова, дыхание сбилось. Первое, что он увидел, оказавшись внизу – весело улыбающегося Серафима.

– Ты что творишь?! – закричал Петр.

Двоюродный брат в ответ пожал плечами:

– Показываю тебе, на чем земляне – подрядчики строительства этой смотровой площадки деньги воровали. Да не нервничай ты так, я ведь защитное поле катера настроил на себя, оставил включенным. А тебе надо кому надо сообщить, чтобы проверили защитные поля подобных объектов. Я его просканировал, и могу сказать, что его периметр занижен, некоторые участки вообще остались открытыми, самоубийство здесь совершить очень даже можно. Просто надо это делать в нужном месте.

Когда они сели в катер и взлетели, Серафим включил автопилот, установив дозвуковую скорость, и со вздохом начал:

– А сейчас я тебе объясню, почему подаюсь в космоэтнографы. Заодно макну в грязь лицом земные службы безопасности.

– Даже так? – делано поразился Петр.

Но Серафим не принял его шутливый тон:

– Именно так. Ты же знаешь, у меня сохранился доступ ко многим базам данных. И я заглянул в документы кадровой службы Института космоэтнографии, в список сотрудников и в некоторые личные дела. Интересная картина вырисовывается. Тебе фамилия Виктор Блажко что-то говорит? А Курт Ваннер? А Ми До Хван? Ну или хотя бы Борис Джексон?

Петр задумчиво молчал, роясь в закромах своей памяти. Поморщился – непривычно ему, Планировщику, было чего-то не знать и сознаваться в своем незнании:

– Про Бориса Джексона слышал. Кажется, он был в службе внешней разведке землян крутым специалистом по искусственному интеллекту, а также имел высокие рейтинги по общей боевой подготовке. Был какой-то скандал, его заподозрили в чем-то, он вынужден был уйти из службы. Так?

– Так, – подтвердил Серафим. – И со всеми остальными такая же история. Более того, список можно продолжать. Я обнаружил в штате Института космоэтнографии 12 типов, которые не очень красиво ушли из спецслужб Земли.

– Странно, – протянул Петр.

– Вот и я того же мнения. Место, конечно, тихое, но зарплата невысокая, перспективы карьерного роста, можно сказать, начисто отсутствуют, а их это не смутило. Вот я и подумал: может, есть что-то другое, что заставило их переквалифицироваться в космоэтнографы?

– Та-аа-к, – задумчиво почесал затылок Петр. – Дело, похоже, серьезное. Я, конечно, подскажу кому надо, чтобы потихоньку проверили, чем они занимаются. Может, и последить за ними придется. Это понятно. Но ты ведь хочешь свое расследование провести? И, насколько я тебя знаю, отговаривать тебя бесполезно. Тогда придется заняться твоей экипировкой, чтобы не только катер, но вся одежда и, конечно, все оборудование космоэтнографа Летунова Серафима Владимировича по прозвищу Крылатый Серафим были до неприличия особенными и служили своему хозяину верой и правдой.

Поймав удивленный взгляд кузена, Петр засмеялся:

– А без этого я тебя в космос не выпущу, и не посмотрю, что ты герой войны и победитель землян. Поверь, моих возможностей на это хватит. Ну как, заметано?

– Замётано! – засмеялся в ответ Серафим.