Читать книгу Помутнение - - Страница 1

Уверен, что стоит? Уверен? Уверен? Уверен?

Тут так холодно, что меня бросает в дрожь.

Рано ли поздно тебе придется сделать это.

Пускай. Даже если ни в чем не уверен.

Часть I

Поиск самого себя

Уставшие фонари еще горят на моей улице,

Уставшие лица заполняют город.

Кто-то еще хочет жить, а кто-то пытается.

Попробуй почувствовать: Горят ли фонари на твоей улице?

Появление на свет

Мы родились в пронизанных болью стенах старых больниц. Мы учились, нам давали советы как правильно жить. Что нас окружало? Холодные бетонные стены, облитые тюремным щебнем. Мы нащупывали почву в надежде стать хоть кем-то, но увы мы были рождены от одной яйцеклетки.                                      Границы безумия и желания выжить были напрочь размыты. Мы всегда дрались и ходили измученные жизнью.

Всё, что было в школьные годы превратилось в безвременный песок. В холодный безвременный песок. И каждый раз, когда я возвращаюсь туда, то чувствую только боль и сожаление потраченного времени. Иду по школьному коридору и чувствую тот самый камень в груди, что и пятнадцать лет назад. Эти холодные стены дали мне больше, чем кто-либо.

Безумие

Как только я вышел из вагины, то тут же попал в безумный мир. Безумие людей торжествовало везде. Они называли свой безумный кружок – обществом.

И если ты безумец до мозга и костей, то ты должен быть частью общества. Все идет поэтапно. Ты медленно вливаешься в безумную жизнь.

В детском саду все проходит менее безумно, нежели в других отрезках жизни. Максимум безумия если твой кореш уведет у тебя твою девушку или спиздит твою игрушку. Тут ты уже начинаешь ненавидеть кашу и людей.

Настоящий ад начинается со школы.

Тебе приходится теснится со своим безумием и с безумием других людей. Тут ты и попадаешь в общество.

Все друг друга ненавидят. Ты всех ненавидишь. Твой мозг пытаются выпрямить и положить в ровную красивую коробку, похожую на телевизор.

Утреннее безумие дома в виде завтрака и поучений жизни. Дневное – с драками и плохими оценками.

Вечернее – подведение итогов дня и получение пизды от хуя и вагины(классическая история, в которой может быть только хуй и вагина).

И после всего этого ты засыпаешь с тяжелым камнем на теле. Твое тело измучено и побито, а мозг звенит от напряжения. Можно максимум достать журнал и помастурбировать. Ибо доступ к компьютеру закрыт, потому, что ты пошел против всего.

Противники безумия никому не нужны. Был всегда простой путь – быть паинькой и делать то, что тебе говорят. Но, он был не для всех.

Хотя мог бы быть для каждого. Должен быть по крайней мере.                                      И все это в тебе смешивается, и получается дерьмовый коктейль. Коктейль, который нахер никому не нужен. Он будет вылит в унитаз.

Он сольется со всем дерьмом что течет по жизни. Тут не будет яркой индивидуальности. Не будет страсти. Не будет любви к высокому.

И ты будешь чувствовать это безумие людей всю жизнь. Они будут лить дерьмо вокруг, а другие будут потреблять. Так устроилось общество.

Самая безумная фраза которую можно услышать от представителя безумного мира:

– Все будет хорошо. – И даже когда ты будешь умирать. И когда умрешь.

Как всё начиналось?

Сперма нежно разливалась по влагалищу.

– Блять! Ты кончил в меня! – Закричала она и столкнула с себя своего любимого мужа.

– Извини, случайно вышло и я тебя люблю.

– Извини? Ты ебанутый? У нас уже есть один ребенок, куда мы денем второго? Я точно забеременею!

Он сел на край кровати, достал сигарету и закурил. – Слушай, да времена сейчас не самые простые, но мы справимся, тем более я всегда хотел второго. Особенно девочку. – Сказал он, глядя ей прямо в глаза. Искренне и с тем чувством любви и трепета, что было у него когда-то.

– Я тоже хотела второго. Я люблю тебя. – Сказала она и обняла его.

Откуда столько слепой уверенности? Нужно завести детей? Заведи собаку. Это не твое. Ненормально родить ребенка в стране, где царит полное безумие в виде: насилия, торговли наркотиками, оружием, детьми, работы с 9 до 18. Выбор есть? Выбора нет. Выбор есть. Всегда есть.

Первая кровь

– Здравствуйте дети! Проходите и выбирайте себе свои места. – Все побежали выбирать себе места, а я подошел к доске и повернулся лицом к классу. В глазах внезапно потемнело, и я просто стоял, не зная, что делать. Все разбились по парочкам и удобно расселись. Когда туман рассеялся, ко мне подошла учительница и спросила:

– Почему ты не выбрал себе место?

– А я обязательно должен сидеть с кем-то? – Спросил я. Она громко и мерзко рассмеялась, а потом оборвала свой смех и сказала:

– Да, конечно. Так заведено, чтобы добиться результата, нужно работать в паре. – Я кивнул и пошел в самый конец класса. Нашел заброшенную парту-одиночку и сел за нее. Рядом со мной висел портрет какого-то мертвого человека, очень старый. Он смотрел на меня и внезапно я услышал слова:

– Мертвые могут научить нас большему, чем живые. Мертвые лучше живых. Они молчат и не садятся по двое.

Это был первый и последний урок, который я усвоил. Одна парта на двоих. Один мозг на двоих. В итоге мы получаем полулюдей с половиной личности и возможностей. Эта полуличность всю жизнь ищет к кому бы примкнуть и с кем поделится. Ему всю жизнь скучно на едине с самим собой.                                           Полуличность. Получеловек.

Немного позже нам раздали раскраски и сказали правильно раскрасить её. Я тут же задался вопросом: – Как это, правильно? За это я и получил свою первую двойку. Я собрал свой портфель, наполненный болью и потащил его домой. Когда возвращаешься домой со школы, то думаешь, что же тебя поджидает в темной подворотне сегодня?

Громила? Вор? Педофил? Маньяк-убийца? Нет, хуже. Мать с тяжелым ремнем, готовая разорвать твой маленький зад до крови. Первая двойка. Первая кровь. Первый урок.

Она заводит тебя домой, бросает на пол и отрывается до призвуков наслаждения от каждого нанесенного тебе удара тяжелым ремнем.

– Ты жалкий и никчемный двоечник-первоклашка, это твоя первая порка и ты запомнишь её надолго. Делай так, как делают все. Если наконец в голове совсем пусто, то спиши у соседа по парте. Не нужно идти против. Она резко останавливается и уходит к себе в комнату, а ты лежишь избитый на полу, зарываясь тяжелыми всхлипами.

В тот день во мне что-то умерло. То, что я в себе любил.

Коктейль из плесени, сигаретных окурков и подростковой спермы

Что такое школа? Уроки жизни? Уроки любви? Уроки познаний и хорошего поведения? Нет. Боюсь, что это не так. Это уроки разочарования в самом себе, людях, государстве, любви. Это бесконечный поиск самого себя среди этого бесконечного потока давно устаревшей информации. Это старое и заплесневелое место, где нет места настоящим жизненным урокам. Едим теорию на завтрак, обед и ужин. Подтираем зад плохими оценками и радуемся жизни. Когда ад под названием «Школа» заканчивается, то ты выходишь в этот большой и неизведанный мир совсем один, знающий только математику и русский язык. Всего остального было слишком много, что ты успел выхватить совсем немного. Куда идти? Что делать? Путей настолько много, что ты забываешь, кто ты есть на самом деле. Ты кому-то чего-то должен. В первую очередь значимости обществу: Адвокат? Бригадир? Киллер? Мусорщик? Труповоз? Священник? Учитель? Военный? Фотограф? Депутат? Во вторую очередь уже отсосать отслужить в кабинете военкома. Сказать родителям, что ты не пропадешь и все будет у тебя хорошо, только они все равно будут считать тебя бездельником и без их совета твоя жизнь никак не наладится, а если их совет не сыграет в удачный спектакль, то сам виноват, своей головой думать надо было.

Часть II

Настолько плохо, что хорошо

В тумане, словно призрак

Рассекая волны, я бегу.

И может в своевольном бреду,

Я нагоняю свои страхи и обиды.

От чего же я вечно бегу?

Предрассветное безумие

Утренний туман рассеялся над мостовой. Чума скребет косой по мощенной улице, словно сама смерть. При призрачном свете газовой лампы люди доедают остатки фасоли и курят табак, вытряхнутый из бычков. Последняя фасоль и последний табак, что может быть хуже?

Остаются заполненные одиночеством и печалью пустые тронные залы и величественные спальни лордов. Последний человеческий век подходит к концу. И кто останется здесь? Пустые слова и ветер? Скелеты, прибитые к полу и своим мягким кроватям. Смерть вошла во вкус.

– Кто здесь последний? – Проскрипела Чума, остановившись посреди пустынной улицы. Я затянулся сигаретой и открыл дверь. Сел за стол напротив входа и ждал своего конца. Через пару минут в дверном проходе появился силуэт. Я отыскал ее холодные глаза и прибил к ним свой взгляд. Она зашла, поставив косу у напольной вешалки и села за стол напротив меня. Я закурил от свечи, что догорала во тьме ночи. Смерть раскурила толстую сигару.

– Ты единственный, кого я смогла отыскать. Неужели все остальные мертвы?

– Они боятся дышать, они боятся жить. Они мертвы.

– Страх – поганое чувство, от смерти не убежать.

– И я так подумал, поэтому открыл тебе дверь. Твоя коса остра, а дыхание смертельно.

– Настолько я хороша? – Улыбнувшись, спросила Смерть.

– В своем убийственном обличии – да.

– Хватит льстить мне! Твой час настал! Ты прожил свою дурацкую жизнь, и пора с ней расстаться. – Смерть курила сигару, я налил виски и протянул ей бокал.

– Убить меня вздумал?

– Бессмысленно.

– Аминь! – Сказала смерть и махнула залпом стакан.

– Давай заключим пари? Если я найду еще одного живого человека, то ты не станешь меня убивать.

– Смерть громко рассмеялась. – У меня пари с матушкой Чумой, а я проигрываю. Ради одной чертовой души? Если только ради смеха, давай.

Ветер распахнул дверь и задул все свечи. Я поджег свечу, что стояла на столе и заметил, что Смерть испарилась, оставив на столе записку: – У тебя ровно 168 часов, отсчет времени пошел.

В этот момент мне показалось, что жизнь совсем не заканчивается, а только берет свое начало. Времени у меня не так много, как хотелось бы. Но в преддверии смерти мы начинаем жить. Непростая задача: найти человека, который горит, задыхаясь от насыщенности воздуха, которым дышит. Человек вовсе не животное, живущее только инстинктами, а все же нечто большее или это наша больная фантазия? Где человек, который не думает о несовершенстве этого мира, а просто берет и делает его более совершенным. Человек, который не стремится к власти вездесущей над всеми неимущими. Человек, который не купается в денежном бассейне, комфортно рассиживаясь на костях предков. Где монах во плоти?

Мысли бегают, словно тараканы по черепной коробке.

В этом грязном и дешевом мире все циклично, каков следующий цикл? Двигаемся не совсем в верном направлении. Неоконсерватизм. Коммунисты тоже умирают от денежного ножа. Кто-то еще не сдается и ищет свободу в самых темных углах нашей страны.

Кто сдался, те одевают чертовы галстуки и идут перекладывать бумажки в офисе, нервно подлизывая зад своему шефу.

Свобода снова в андеграунде и говорить о ней лучше не стоит, она исчезла с улиц и проспектов, словно тьма при восходе солнца.

Прекрасная музыка из прошлого теперь строго подается в малых дозах подземных переходов города. Мона Лиза набила татуировки и курит косячок. Ван Гог сошел с ума от популярности и отрезал себе второе ухо. Уолт Дисней за жвачку насилует детей в своей мастерской. Пора собирать чемоданы и покинуть это проклятое место. Назад. В омут воспоминаний. В прошлое. В будущее.

Возвращение в мир

23.17 14.08.199х года

Я растекся на диване как старое воспоминание, и мне кажется я уже не вернусь в этот мир. Остается быть собой. Быть холодным. Быть горячим.

И никакой справедливости в моем маленьком мирке, что раскинулся в моей черепной коробке. Жалко. Жарко. Солнце выжгло все зеленые поля. Шоколадка, что была в моем кармане, растаяла. Дорога кажется тянется целую вечность. Я съеду. Меня задует песком. Выйти из коробки. Оказаться где-нибудь поблизости. Рядом. Я..Не уверен.

– Ник! Спустись под землю!

– На землю?

– Придурок. Открой веки. Настрой зрачки.

Мозг чешется. Я раскроил свою черепную коробку и почесал. Прохладно.

– Ты в порядке? – Спросил меня бармен.

– Да. А есть повод усомнится в этом?

– У тебя череп сзади вскрыт. – он отвел свой неловкий взгляд и вернулся к пивному крану.

– Налей лучше пива.

Щелчок. Сверчок. Я снова в пиве. Плыву на самое дно стакана. Чертовы пузырьки. Ключики и воспоминания.

Братья и сестры. Преподобные и возвышенные. Бомжи и шлюхи. Господа и дамы. Встречайте отпитого идиота.

– Твой выход. – шепнул мне 01010101

– Мой выход. – я отправился к выходу и вышел.

Прислонился к помойке и достал сигарету. Поднес сигарету к губам, тут же из мусорки вылезла рука с зажигалкой. Я поджег сигарету.

Затянулся.

Переждал.

Выпустил дым.

Улица начала крутится.

Я услышал рокот вертолета.

Он приземлился рядом.

Я сел и улетел.

– Можете высадить на крышу моего дома?

– Возле помойки?

– Да. Мне всегда вниз. Не могу долго летать. Меня же стошнит.

Я уже не мог держать себя в руках, я выронил себя из своих же рук. Я полетел вниз. Я пролетел все крыши домов и приземлился словно перо.

Воздух сперт. И жутко воняет. Я дома. Я дома!

Я сел на диван. Достал сигарету. Закурил. В моих руках сигарета тлеет быстрее, чем просто лежа в пепельнице.

Может жизнь больше не стоит держать в своих руках?

Меня ломает как уличную проститутку от нехватки пенисов. Что мне нужно?

Никотин?

Кофеин?

Кодеин?

Нужно принять кофейную ванну с никотином и выпить пару таблеток кодеина. Закинуть свои глаза, а то они уже совсем красные.

Моя ванная комната позеленела от плесени. Я прислонился к холодной душевой стене. Я упал в дрожь. Я упал ничком на пол.

Мои веки завалились назад, и я позабыл об этом странном дне.

Все стало повторяться. В этой квартире дни проходили мимо. Я просто лежал на диване и смотрел на чертовый вентилятор. Я ел сэндвичи, курил и дрочил.

У меня закончились чистые трусы и кодеин. Нужно сходить в прачечную и заглянуть к поставщику. Но, если я выйду из дома, то не вернусь недели две так точно.

Я встал с дивана. Бросил сэндвич на пол и подошел к зеркалу. Моя борода была желтовато-зеленой от горчицы и васаби, что я клал в сэндвичи. Я взял ножницы и состриг желтовато-зеленую часть бороды.

Нужно накидать список покупок:

1)Код (Поставщик)

2)Табак(Лавка)

3)Трусы(Прачечная)

4)Хлеб с ветчиной(Буковски)

Вроде бы ничего не забыл. Я достал из чемодана новую рубашку и отправился к поставщику.

Пока я шел по улице, ко мне подошел бомж и прожег мне сигаретой новую рубашку. Я был в ярости, но и было как-то плевать. Я попросил его отдать футболку, что на нем была надета. Бомж накинул мою рубашку и стал выглядеть солиднее, хоть и ожогом от сигареты.

Маршрут. Код. Нужно достать код. Я подошел к телефонной будке и позвонил Алеку.

– Привет Алек, мне нужны документы на автомобиль, код региона два.

– Привет, Ник. Сейчас…сложно достать такие документы, нужно только официально подавать. Я уже не помогаю с водительскими удостоверениями и номерами.

– Черт. Я думал всё как всегда…есть документы. А если другой документ?

– Прости…Пойми меня. Ковбои сидят. Я один остался.

Черт. Я подумал о ковбоях. Но какой с меня аптечный ковбой? Я побежал домой. Открыл холодильник и достал банку колы. Потягивая колу, я ходил по квартире с мыслями: – От чего же можно заторчать? Сейф! Точно, чертов сейф. Заначка. Я подбежал к сейфу, открыл его.

В сейфе был один конверт с указанным адресом получателя: Фьюжн Авеню 28. У меня было пару марок. Одну на конверт, вторую под язык. Щелчок почтового ящика.

Я упал на диван и снова растекся в ожидании нового дня.

ИИКВН

9.05 21.08.19*? года

Проснувшись утром, я спустился на лестничную площадку проверить ящик, и для меня было одно письмо.

Уважаемый член общества, приглашаем вас на бэдтрип №28.

ИНСТИТУТ ИЗУЧЕНИЯ КАЧЕСТВЕННОГО ВЛИЯНИЯ НАРКОТИКОВ.

Fusion Avenue 28.Fax 7558-4521.

Я приехал на Фьюжн авеню 28 и постучал в дверь. Дверь открыла светловолосая красивая девушка, и спросила кто я и зачем пожаловал. Я достал письмо и показал ей.

–Проходите, присаживайтесь в кресло и подпишите документ о согласии на исследования. Согласен. Ставлю подпись и жду своей дозы. Девушка принесла две красные таблетки и стакан воды. – Последствия могут быть необратимыми. – Сказала она. – Да, да я готов. Выпиваю 2 красные таблетки.

Через пятнадцать минут я начинаю ощущать жжение в животе. Я прошу принести мне еще воды. Пытаюсь попить воды, а вода застыла в стакане, как и время на часах. Ножки стула ломаются, а пол под мной плавится, я падаю вниз. Наступаю на что-то вязкое, кажись это смола или болото. Я поднял голову и увидел гигантские деревья, кажись еще немного и они достанут облака. Так темно, что носа своего не видно. Я достаю спички из куртки, и зажигаю одну, и внезапно я чувствую, как мои вены начинают гореть, жжение в животе усиливается, вены взбухли. Стало безумно светло, я достал солнцезащитные очки из кармана своего пальто. Хорошо, что нет ветра. Вокруг на земле одни грибы, они кажутся съедобными, я срываю несколько штук, и быстро пытаюсь прожевать. Я чувствую резкий прилив любви к себе. Я лежу на пляже и ем песок. Мне нужно запить. В горле пересохло, а тут целое море воды. Я бегу к воде и падаю лицом в воду и жадно наполняю себя морской водой. Кажись я мёртв.

10.07. 22.08.1*/0 года.

Я открыл глаза, надо мной кружили чайки. Мое тело было закидано водорослями. Я лежал на пляже. Вокруг не было ни души.

Я встал, оглянулся вокруг и понял, что оказался на маленьком необитаемом острове. Размер острова был, наверное, как мой дом в 100 квадратных метров. В песке предо мной лежала бутылка, а в бутылке – письмо. Я открыл бутылку и принялся читать письмо:

– Доброе время суток, если вы читаете это письмо, значит вы прошли первый этап. И ДА, ВЫ НАХОДИТЕСЬ НА НЕОБИТАЕМОМ ОСТРОВЕ. Выход только один – вколоть вещество, наполненное в шприц. Шприц в бутылке справа от вас.

– Так, хорошо, надеюсь тут есть другой выход. Я пробежал весь остров, потрогал все вокруг на предмет правдивости, я не знаю либо это отход от тех таблеток такой, либо я действительно здесь оказался. Загоняю шприц в вену. Смешиваю кровь с содержимым. Ввожу смесь в вену. Черт.

Голова обмякла. Я снова проваливаюсь вниз.

22.09. 22.08.1*/0 года.

Я очнулся на помойке в городе. Из ушей сыпался песок, а из носа текла вода. Я вылез из мусорки. Черт. Я в Нью-Йорке. Без одежды. Голый.

Меня сейчас отымеют. Я роюсь в мусорке. Нахожу старые джинсы. Прыгаю в них со скоростью молнии. Вроде никто не видел мой голый зад.

– Привет малыш.

– Еб твою мать! Ты откуда взялась?!

– Я тут живу. Ты приличный парень. И у тебя тоже приличный парень. У меня приличная девушка. Не хочешь упасть ко мне?

– Нет. Я не знаю. Не уверен, что хочу.

– Брось. Что может быть плохого в сексе?

– С тобой?

– А что со мной?

– У тебя, наверное, сифилис, СПИД или дети.

– Ничего такого. Чувствую себя прекрасно. И могу сделать тебе приятно.

– Платно?

– Нет. Ты чего. Мы все тут свои. Друзья.

– А ты левый?

– Нет, нет я с востока вообще.

– Когда-то жил на Манхэттене?

– Когда-то.

– Иди сюда.

Я снимаю штаны и падаю к ней. Я начинаю разогревать ее. Она была сексуальной бездомной. Как будто она обычная девушка. Я готов. Я вставляю свой член в нее. Она вся течет и мурлыкает. Приятно. Даже не чувствуется, что мы занимаемся сексом за мусорным баком. Как будто под солнцем на пляже. Странно. Внезапно она достает длинный шприц и вкалывает его содержимое в вену моего члена. Я падаю спиной на землю. Вот черт. Я кончил. А асфальт в ту ночь был таким холодным.

11.48. 23.08.1*/0 года.

– Черт, как же холодно.

– Все пройдет.

– Что пройдет?

– Все.

Я открываю глаза и вижу трех эскимосов. Они раздели меня и растирают травами. – Вы чего творите?! – Расслабься. Закат еще не скоро. Но ты близок. – Боже мой. Черт. Во что я вляпался? Через пару часов я очнулся. Посмотрел по сторонам. Я был одет в одежду эскимоса.

– Что случилось?

– Скоро закат. Вставай. Нам нужно идти.

– Куда идти?

– На медведя. Идти на медведя нужно.

– Черт подери.

Зашел большой эскимос, оперившись головой в потолок иглу.

– Бери копье и иди за мной. – сказал он.

Так, это все реально? Дикие дни. Я снимаю свои очки и протираю глаза. Сквозь картинку промелькнула картинка дома. Гусиная кожа.

Мы вышли из иглу. На улице было тихо и спокойно. В океане тонул закат. Мы плыли на огромной льдине вместе с полярными мишками.

– Зачем нам убивать мишек?

– Так нужно – сказал низким голосом здоровяк.

– Я не очень люблю убивать животных.

– Либо ты, либо тебя.

– Ладно, хорошо я понял.

– Славно.

Мы шли пару часов в какую-то сторону. Здоровяк вел нас. Видимо знал все дороги и чуял животных за пару верст.

– Стой. Видишь. Вон там. Одинокий.

– Да. Вижу.

– Тебе нужно идти прямо на него. Когда он бросится на тебя, я сразу его прикончу.

– Что? Я тут как приманка?

– Либо ты, либо тебя.

– Да, я понял, понял.

Я собрал свои яйца в кулак. И пошел на медведя. Идти до него было недолго. Он почувствовал меня. И начал настороженно оглядываться. До него метров двести. Он волнуется. Я черт подери тоже. Фух. Я вспотел как сука. Но продолжал уверенно идти. У дураков уверенности море. Или океан. В моем случае целый океан. Я сильный. Вершина пищевой цепочки. А это какой-то медведь. Черт подери. Через сто метров он начал проявлять агрессию и идти на меня. Тут я и наложил в штаны. Теперь бежать будет сложнее. Нужно скинуть лишний вес. Я встал перед медведем. А он передо мной. Мы стояли друг на против друга в метрах двадцати, как ковбои возле городской башни. Он выжидал. Я тоже. Щелчок моего ремня. Штаны полные дерьма спадают на землю, я разворачиваюсь и бегу что есть сил.

– Эй здоровяк! – Кричит эскимос и выпрыгивает из-за ледяного камня, кидаясь на медведя. Схватка акулы и тигра. Скорее пираньи и акулы. Он явно переоценил свои возможности. Тут неожиданно происходит раскол льдины. Меня и этих борцов разделило. Я выиграл. Они отплывали на льдине в закат.

А я бежал. Я был самым счастливым голожопым человеком на северном полюсе. Черт подери. Только вот проблема. Я голый. И на северном полюсе. ЧЕРТ.

Через пару часов пути. Я окончательно замерз и упал. Я лежал на земле и смотрел на небо. Было темно. Звезды горели. А я замерз. Я начал крючится и трогать себя. Я обнаружил у себя в кармане связку замороженных трав. – Все равно умру. – подумал я и съел траву. Я уснул. И в этот раз не проснулся.

За неделю до побега

Я проснулся в 5 часов утра. Пот стекал с наволочки на пол. Я побежал в ванную и умылся ледяной водой из-под крана. Глаза были залиты кровью. Щетина превратилась в неухоженную бороду. Кожа была бледно-зеленоватого цвета. Видок как у трупа. Прияв три таблетки аспирина, я упал в ванну, растворившись в собственной боли. Проснулся к обеду, кое-как дотащил свой тощий зад до холодильника. Сделал себе бутерброд с пряной морковью и оливками. Боль не отступала ни на секунду. Что делать? Подошел к зеркалу и начал смотреть на себя: кожа бледная, как у столетнего наркомана, вены взбухли и вылезли наружу, словно садовые шланги в маленьком саду. Мне нужна помощь.

– Мне кажется, что мне осталось недолго. Еще пару раз заторчу как следует перед смертью. Может запишусь к врачу и получу халявный метадон и умру как настоящий наркомонах на помойке созерцая мусор и других торчков. – Уверен, что стоит? Я наберу в клинику. – Сказало мое отражение в зеркале. – Дерзай.

– Доктор, сколько мне осталось?

– Нисколько вам не осталось, вы уже мертвы. Я не знаю, как вы еще ходите без посторонней помощи. Пульс как у покойника, дыхание как у больного туберкулезом старика. Сколько вы уже употребляете?

– Я не знаю. Я даже не знаю какой сейчас год, неделя, месяц, день. – Он с отвращением посмотрел на меня и сказал:

– Вам нужно пройти полный курс реабилитации и комплексное обследование. Во время курса придется отказаться от: наркотиков, сигарет, алкоголя, транквилизаторов, свечей, кофеина, вредной еды и грязных пенисов.

– Вы сейчас перечислили весь мой дневной рацион. Я состою из этого. Ладно, давайте я просто пройду эти дурацкие тесты и сдам анализы, получу метадон и откажусь от уличных наркотиков.

– Никакого метадона. Это рано ли поздно вас убьёт. – Сказал доктор, откинувшись на свое кресло из наркоманьей кожи. Он смотрел на меня своим осуждающим взглядом и пытался меня пристыдить. Бесполезно. Я торчок со стажем. Я не ведусь на такие дешевые уловки.

– Я все решил. Обследование и тесты. С остальным я как ни будь сам разберусь.

– Вы станете еще одним зверьком, чья голова будет законсервирована в центральной кунсткамере, а из твоей кожи я сделаю отличный стул.

Я встал со стула и вышел из кабинета. Медсестра, что сидела в исследовательской комнате, подошла ко мне и сказала:

– У тебя еще стоит?

– Вынужден тебя разочаровать.

– Жаль. – Она взяла меня за галстук и потянула в тестовую комнату. Я разделся и лег на лежак. Она осмотрела мой член, глаза и кожу. Сделала рентген моих легких, взяла кровь из вены. Я оделся и ждал заключения. Мир вокруг померк. Я, сидящий в камере смертников жду приговора смерти. Стук молотка. – Смерть, зачитайте приговор.

Заключение

Кожа: Бледная и ничтожно разлагается. Явные кожные инфекции и заболевания отсутствуют.

Кровь: Содержание солей и продуктов полураспада веществ неизвестного происхождения (требуется химический анализ). Повышенное содержание лейкоцитов и эритроцитов.

Половые органы: Полового влечения не наблюдается (пониженное либидо). Открытые венерические заболевания отсутствуют.

Легкие: У пациента есть множественные поражения верхних отделов легких и дыхательных путей. Фиброз первой степени.

Когда я закончил читать, то понял, что не все так плохо. Наверное, мне не пиздец, пока что. Я зашел в кабинет доктора и протянул ему заключение. Он взял заключение и отвернулся, задумчиво изучая его.

– Тебе пиздец. Протянешь от силы еще три месяца, а потом загнешься в подворотне со шприцом в руке и фиброзом легких, переросшим в мартышечную инфекцию. – Сказал тихим голосом доктор.