Читать книгу Туда, где тонет солнце - - Страница 1

Её молочные плечики под градом светлых русых волос и тканью одежды слегка содрогнулись, стоило ей поднять взгляд в трезвые, аналитически-холодные глаза немного напротив, но всё же жутко выше. Он сидит в глубоком кресле, закинув ногу на ногу, и качает носком, а она, как жалостливая, брошенная всеми собака, валяется в его ступнях на махровом ковре, незримо вымаливая себе хоть каплю живительной нежности. Её колени утопают в ворсе ковра, а длинное платье оттенка пыльной розы скрывает её привлекательные бедра, но подчёркивает тонкую осиную талию. Жалобный стон срывается с охладевших губ миниатюрной "пташки", в то время как она жмёт к груди свои маленькие ладошки с аккуратными пальчиками, которые оканчивались укороченными ногтями:

– Быть может, это мой промах? Быть может, я виновата?

Такой глупый, несуразный вопрос. Он сощуривает жестокие сине-индиговые глаза и резко отводит их в сторону. Стоит ли ей снова, в очередной раз, круг за кругом, рассказывать о постоянной основной мысли, которую он произносит вслух, как мантру? В его душе борются противоречивые чувства. Он поднимает взор в белоснежный, кажется, каменный потолок, рассматривая его пожелтевшие узоры, складывающиеся из ломаных линий трещин. Ему отчего-то больно, он словно пытается объяснить ей без слов своё положение в духовных путах. Грудь его еле поднимается, он делает лёгкие, невидные вдохи, а зрачки плавно переходят от одного излома к другому. Его словно выбили из этого мира.

– Йозеф… Почему ты молчишь? Ты меня убиваешь… Не молчи, прошу.

Стрельнуло. Тут стрельнуло. У него защемило в груди. Она умела произнести его имя так, чтобы он встал перед ней на колени и, раскрыв руки, зажмурился, отдаваясь пулемётной очереди её прекрасных, влажных глаз. Они у неё карие, глубокие, как у гнедой красавицы-лошади, которая обычно бежит через огромные свободные поля, ещё не омрачённые чернотой противоправных действий. Он медленно приоткрывает рот. Вот-вот, казалось, заскрипит, как несмазанная дверь, потому что так давно его челюсть не открывалась. Так давно он не говорил.